Пьер отправился в Париж верхом, на более молодом и быстром коне, чем тот, которого подарила ему Клер. Конь Клер был средних лет и растолстел сверх всякой меры, а Пьер спешил. Жак Кер находился в Париже у короля; в эту зиму при дворе царило исключительное веселье. Именно там Кер сообщил Пьеру, что Геральдическая палата приняла окончательное решение о ратификации его титула.

— Если только вы не собираетесь отойти от дел и жить на свои доходы, — сказал ему министр, — что вы, насколько я понимаю, вполне можете сделать, я прошу вас подумать на досуге о продолжении службы у меня. После исчезновения де Кози я не в состоянии эффективно управляться со всеми делами.

Министру показалось, что предложение не произвело должного впечатления на новоиспеченного дворянина с блестящим Орлом на груди. Кер быстро добавил:

— Вы понимаете, я говорю не о должности секретаря, хотя де Кози однажды упомянул, что вы выполняете почти всю его работу. С моей стороны было бы прилично вызывать к себе с помощью маленького нефритового гонга бедного рыцаря, но не благородного графа, чей доход выше, чем у большинства наших графов. Я имел в виду ваше владение восточным языком и дипломатическое искусство, которое вы проявили в переговорах с Кантакузином. — Он захихикал, потирая руки. — Никакой платы лоцманам! Никаких подушных податей! Я искренне изумлен. Работа секретаря не соответствует вашим способностям, сэр Питер. Я хочу предложить вам дипломатический пост. Господь несомненно был на вашей стороне, когда вы разоблачили порочного Балта Оглы, но ваш собственный острый ум позволил перехитрить константинопольского посредника. — Вдруг министр остановился и строго сказал: — Вы меня не слушаете! Мое предложение сделало бы честь человеку, еще ничего не добившемуся. Неужели деньги и титулы так быстро вскружили вам голову, Пьер?

— Милорд, — ответил Пьер, покраснев до корней волос, — вы оказываете мне слишком большую честь. Я бы не постыдился являться по вызову нефритового гонга. Но признаюсь, что слушал вас только в пол-уха. Дело не в моей голове, а в моем сердце. — Он рассказал министру, почему спешил в Париж. — Я не стремился к ратификации титула, который предложил продать обратно сэру Теодору, и не радовался втайне успеху моей миссии, так как твердо уверен, что достиг успеха благодаря помощи провидения. И я не забыл сэра Джона, без которого ничего бы не сделал.

— Бог, и сэр Джон, и девушка-рабыня, и обезьянка — все помогли вам, сэр Питер. Я не преуменьшаю роль всех слагающих вашего успеха. Однако мое предложение остается в силе. И не отказывайтесь опрометчиво от своего титула. Честь трудно завоевать и легко потерять. Люди быстро привыкают к почестям и цепляются за них. Поверьте мне. Кому как не мне это знать. Мы снова обсудим ваши планы на будущее, когда ваш разум и ваше сердце примирятся друг с другом. Что касается дочери графа де ла Тур-Клермона, я ничего не знаю о ней кроме того, что написал сэру Джону: она удалилась в монастырь Порт-Рояль. Церковные дела не входят в мою юрисдикцию, хотя вас, возможно, заинтересует, что в Париже находится ваш друг. Монах-августинец Изамбар де ла Пьер спрашивал о вас не далее как вчера.

— Что отец Изамбар делает в Париже, милорд?

— Отец Изамбар, не прилагая каких-либо усилий, становится знаменитым. Он не питает честолюбивых помыслов в этом мире, но Церковь осыпает его почестями. Удивительно, что тех, кто выступал против Девы, преследуют неудачи, а те, кто был за нее, процветают. Николас Миди, читавший мрачную проповедь во время ее мук, умер от проказы. Епископ Бове, председательствовавший на суде, умер в середине карьеры, даже не получив сана архиепископа, которого домогался; ходят слухи о его посмертном отлучении от Церкви. Изамбар, которого против его воли вынудили быть официальным свидетелем ее смерти, теперь занимается пересмотром приговора Деве. Высшие сановники Церкви все время консультируются с ним. Говорят, что он активно переписывается с Римом и часто получает письма оттуда. — Он улыбнулся. — Часто по церковным понятиям. Пожалуй, раз в полгода. Это часто для организации, которая отличается от торговых компаний тем, что существует вечно. Люди начинают говорить, что в один прекрасный день Жанну д’Арк объявят святой. Не знаю. Но Изамбар в Париже именно по этой причине. Он теперь носит митру, и его зовут Высокопреосвященством. Может быть, он поможет вам, сэр Питер.