В детском православном приюте во имя святого Георгия Победоносца готовились к встрече комиссии из благотворительного фонда «Перспектива». Фонд недавно принял приют на своё попечение, и теперь его руководство хотело лично проверить, в каком состоянии находится новый объект их заботы и в чём нуждается.

Максим Иванович Пургин особенно не беспокоился: в приюте был полный порядок. Пятнадцать его воспитанников находились в добром здравии, сытые и одетые. Будучи под постоянным присмотром воспитателей, они хорошо учились в обычной школе, без принуждения, с удовольствием посещали воскресную школу, где занятия в последнее время вёл в основном отец Пётр. Иногда его подменял отец Константин. Дети любили обоих священников за их ласку, знания, умение отвечать на любые вопросы просто и понятно. А ещё несколько воспитанников записались в литературный кружок, открытый отцом Петром. Сам страстный любитель поэзии, он надеялся найти и пробудить таланты в мальчишках, склонных к словесному творчеству. Если даже просто человек с детства полюбит литературу, распробует непередаваемый вкус чтения, научится разбираться в поэзии, отличать бульварное чтиво от настоящей книги – это уже будет замечательно.

Приехали из фонда двое – исполнительный директор Дарья Васильевна Подрядова и главный специалист, занимающийся детскими домами, Ксения Марковна Сабурова. Женщины представительные, но без лишних претензий. Молодая, стройная, среднего роста блондинка с изящной укладкой пышных волос, в лёгком, оригинального, но некрикливого покроя платье, Дарья Васильевна олицетворяла саму доброту и заботу. Своим вниманием и доступностью она сумела всех и сразу расположить к себе. Ксения Марковна была гораздо старше и не настолько обаятельна по сравнению со своей начальницей. Строгостью брючного костюма, холодностью взгляда, тонкими, поджатыми губами она напоминала классического инспектора, который того и гляди учинит разнос подчинённым. Но Ксения Марковна больше молчала, только изредка низким грудным голосом задавала вопросы – чёткие и конкретные.

Сопровождали гостей общественный директор приюта Максим Иванович Пургин, старший воспитатель Наталья Александровна Кувайцева, духовник приюта отец Пётр и начальник сосновской стройки Игорь Степанович Кувайцев. Приглашены были также жена отца Петра – Марина Крюкова, работавшая в приюте врачом-педиатром, и организатор детского досуга Анна Павловна Пургина. Чуть позже подъехал где-то задержавшийся Сергей Михайлович Шведов. Извинившись за опоздание, он сразу сделал несколько снимков своим «цифровиком» и попросил разрешения включить диктофон.

Осмотр приюта не занял много времени. Зато беседа с детьми и воспитателями затянулась надолго. Несколько мальчишек захотели рассказать о своей прежней жизни, любители словесности из литературного кружка прочитали стихи, самый маленький из воспитанников – второклассник Васёк Климов – без запинки отчеканил все десять заповедей, чем слушавшие его остались очень довольны. Не преминул подать голос и Венька Шилов:

– А вы можете, к примеру, – обратился он к Ксении Марковне, видно, приняв её за главную начальницу, – подарить нам типа рок-комплект?

– Это что же такое? – не сразу поняла та, вопросительно посмотрев на Подрядову.

– Музыкальные инструменты, наверное. Правильно я говорю?

Дарья Васильевна подошла в Веньке и хотела пригладить его непослушную шевелюру. Но он категорично отстранил её руку:

– Не надо, на фиг, я этого не люблю… А говорите вы правильно, нам бы две гитары, электрические, конечно, ударник и синтезатор. – Подумав, он добавил: – Неплохо бы ещё усилитель, типа, с колонками и световую установку.

Венька смущённо, но всё-таки с независимым видом сел на своё место. Отец Пётр только покачал головой, однако внутренне он полностью поддерживал юного друга.

– Что тут сказать…

– Вениамин, – подсказала Наталья Александровна, ближе всех стоящая к Подрядовой.

– …Веня. Занятие музыкой можно только приветствовать. Вы, Максим Иванович, – Дарья Васильевна обратилась к Пургину, – составьте, пожалуйста, перечень первоочередной необходимости, и мы подумаем, как помочь вашим будущим рокерам.

– Список наших хотелок уже готов, Дарья Васильевна. – Пургин протянул попечительнице фирменный бланк приюта. – Их у нас не слишком много…

– Действительно, запросы ваши очень скромные. – Посмотрев на листок, Подрядова достала из сумочки авторучку с благородно сверкнувшим пером и что-то размашисто приписала к напечатанному тексту. – Вот так! Рок-комплект, Веня, считай, ты уже получил.

– Йес, блин! – не удержался Венька.

Всплеск его безграничной радости и характерный жест, сопровождающий это осевшее в молодёжной среде выражение восторга, никого не оставили равнодушным. «Йес!» – едва не вырвалось и у отца Петра с Максимом Ивановичем, обрадованными не меньше Веньки.

Завершив дела в приюте, Дарья Васильевна попросила проводить её в церковь. Там она восхищённо осмотрелась, побеседовала с отцом Константином, впервые видевшим повзрослевшую дочь Василия Гавриловича Подрядова. Долго умилялась чудотворной Казанской иконой Божией Матери из староверческого скита Святое Поле, сочувственно повздыхала над случившейся там трагедией и, взяв у батюшки благословение, вернулась к ожидавшей её у паперти спутнице.

– А теперь – по Сосновке! – Дарья Васильевна весело и беззаботно взмахнула руками, давая понять, что деловая часть её визита окончена. – Была я здесь с папой всего пару раз, да и то в далёком-далёком детстве.

– Мы можем организовать вам полноценную экскурсию. У нас для этого есть свой профессионал – Анна Павловна Пургина, – предложил Максим Иванович, не без гордости показав на улыбающуюся Анюту с Кирюшкой на руках.

– Спасибо большое, но такая заманчивая перспектива не может быть реализована в спешке. Так, мой хороший? – Подрядова легонько пощекотала Кирюшке животик. Залившись смехом, мальчуган уткнулся Анюте в шею и забавно задрыгал ножками. – У меня в распоряжении не более получаса, Максим Иванович. Так что, ещё раз спасибо, но экскурсию мы учиним в следующий раз. Надеюсь, теперь наши встречи будут частыми. Кажется, я влюбилась в вашу чудесную Сосновку.

– Тогда, Игорь Степанович, я перепоручаю Дарью Васильевну тебе, – шутливым тоном Пургин обратился к начальнику стройки. – Ты у нас «лошадный», тебе и карты в руки. Покажи посёлок, стройку, ну и… по обстоятельствам. Не тебя учить.

Подрядова и её мрачноватая коллега уселись в стоявшую на обочине машину Кувайцева. Помахав на прощание руками, они укатили по умытой накануне дождём дороге.

…Перебравшись в Сосновку, Глеб с трудом, на короткое время, но всё-таки, случалось, уходил от постигшего его горя. Окружённый теплом, ненавязчивой заботой Пургиных, отца Константина с матушкой Пелагией, Шведовых, которые приезжали к нему в гости вместе с Татьяной по воскресеньям, он не чувствовал себя одиноким, никому не нужным. Особенно его вдохновляли отец Пётр и его жизнерадостная, смешливая матушка Марина. Комната в гостинице, которую Максим Иванович Пургин выделил Глебу, оказалась рядом, через стенку, с комнатой Крюковых. Поэтому они запросто заглядывали друг к другу, сбившись практически в одну семью. Отец Пётр с Мариной не садились за стол без Глеба, хотя тот пытался находить всяческие увёртки и отговорки, чтобы не стеснять своим присутствием этих приветливых, добродушных людей. В свободные вечера они слушали музыку, иногда Марина читала стихи и пела русские народные песни. Глеб тоже не оставался в долгу, давая им в своей комнате небольшие сольные рок-концерты. Часто к Крюковым приходили в гости Максим Иванович с Анютой и Кирюшкой. Вот тогда уж ни скучать, ни грустить было недосуг!

В один из таких вечеров в дверь раздался хорошо знакомый Крюковым стук. Конечно, это был Венька Шилов. Он уже не раз тихонько подходил к комнате нового поселенца, но решиться на знакомство никак не мог. И вот в какой-то момент он всё-таки набрался смелости.

Обменявшись приветствиями, отец Пётр представил своего друга:

– Знакомься, Глеб, это Веня Шилов. Отличный парень и будущий рокер.

Глеб с искренним удивлением и неприкрытым интересом посмотрел на сразу чем-то понравившегося ему мальчишку. Он подошёл и подал Веньке руку. Тот крепко пожал её и без всякого политеса деловито спросил:

– Слышал, Глеб, что ты типа классно играешь на гитаре. Научишь?

– Какой разговор, конечно, научу. А ты хотя бы немножко умеешь?

– Так, совсем чуть-чуть… У меня, блин, ещё и гитара-то дерьмовая, не настраивается даже. Выбросить на фиг, да жалко.

– Зачем выбрасывать? Оставь на память, а со временем как-нибудь и новую одолеешь.

– Мечтать, блин, не вредно. Хотя наша попечительница обещала подарить типа целый рок-комплект! Представляешь, блин? – Венька разговаривал с Глебом легко, непринуждённо, на равных, как будто они были знакомы давным-давно… И только заметив на себе осуждающий взгляд отца Петра, он спохватился и незаметно кивнул ему в знак понимания.

Первое знакомство быстро переросло в настоящую дружбу, скреплённую общими интересами и общей судьбой. Венька оказался способным учеником. Он гораздо легче, чем когда-то сам Глеб, схватывал азы серьёзной игры на гитаре. Аккорды, приёмы, ритмика – всё ему давалось без особого труда, но усваивалось прочно, навсегда. У него был если не абсолютный, то, во всяком случае, отличный музыкальный слух. Они пели с Глебом дуэтом, иногда солировали друг перед другом, аплодировали один другому, выделывали порой немыслимые пируэты, изображая восторженных фанов… И в эти мгновения Глеб забывал о своей беде. Она отступала, уходила на время его общения с Венькой, чтобы потом снова навалиться со страшной силой, которую удавалось выдерживать только благодаря людям, постоянно окружавшим его. А ещё…

Глеб был далёк от Церкви и Бога. Нет, он не богохульствовал, с уважением относился к религиозным чувствам своих новых знакомых, перестал подтрунивать над Татьяной по поводу её университетской богословской специализации, с удовольствием заменил звонаря Прохора, который был премного благодарен за освобождение от слишком трудного для него послушания. Стал почти каждые субботу и воскресенье приходить на службы, хотя ни отец Пётр, ни отец Константин его к этому не принуждали. Но, находясь в храме, Глеб больше любовался его убранством, прислушивался к радовавшей его гармонии певчих, не всегда понимая смысл произносимых ими слов, не говоря уже о молитвах, в содержание которых он даже не пытался вникать. Он ждал только проповедей – они были интересны и понятны.

Отец Пётр, заметивший, с каким вниманием Глеб слушает в церкви проповеди, его и отца Константина, в один из вечеров начал при нём наводить порядок в своей небольшой библиотечке. Он снимал с полки книги, вытирал с них пыль, листал и возвращал на место. Некоторые книги и брошюрки откладывал на стул, около которого стоял Глеб, невольно присматривавшийся к отбираемой литературе.

– Та-ак, тебя мы поставим сюда, – обращаясь к книгам, тихонько бормотал отец Пётр, – а ты можешь скоро пригодиться, тебя сюда положим…

– А зачем вы их откладываете? – спросил Глеб, беря в руки то одну, то другую книжку из отложенных.

– В воскресную школу заберу. Кое-что надо почитать ребятишкам на занятиях. Из первоисточников, так сказать, – охотно ответил отец Пётр, положив на стул «Закон Божий».

Глеб взял книгу и раскрыл. Прежде всего, конечно, его заинтересовало обилие интересных, качественно напечатанных иллюстраций. Отойдя к столу, он сел и уже не спеша, более внимательно начал листать книгу. Отец Пётр с удовлетворением незаметно наблюдал за ним. Разгадав задумку мужа, Марина подошла к нему, предложив свою помощь.

– Я уже управился, Мариша, спасибо. Вот, подобрал кое-что для воскресной школы, а заодно и пыль смахнул.

– И что же ты облюбовал? – Марина взяла со стула стопку книг и, переложив её на стол, расположилась рядом с Глебом. – Интере-есно… Архимандрит Кирилл Павлов «О терпении и прощении обид»… из проповедей. У отца Кирилла замечательные проповеди! Я читала, правда, давненько уже. Он, главное, очень доходчивым, простым языком всё объясняет. Надо будет обязательно перечитать. Так, а это что такое?.. «Внимая Божьему веленью»… Слушай, Петя, я совсем забыла, что у нас есть сборник стихов иеромонаха Романа Матюшина. Вот здорово! Ну-ка, ну-ка… посмотрим…

Глеб неуверенно протянул руку к книжке:

– Можно?

– Конечно, – ответила Марина и отдала сборник стихов.

– Между прочим, – снова вступил в разговор отец Пётр, – стихи отца Романа заставили меня начать задумываться о смысле жизни. Правда, правда! Этот сборник был первой моей религиозной книжкой. Помню, как лет десять назад Макс удивил стихами отца Романа сначала нас всех вместе с дедом Семёном, а потом и наших родителей. Тогда я выпросил у него эту книжку, так мы с Анютой просто затискали её. Вон в каком она теперь виде. На досуге подремонтировать бы сборничек, Мариш…

– Ремонтировать книги и я могу, – охотно отозвался Глеб. – Можно мне взять все книжки с собой? Я бы и подремонтировал, и почитал бы. Можно, батюшка?

Отец Пётр, которого Глеб впервые назвал «батюшкой», посмотрел на Марину и вполне серьёзно спросил:

– Как ты думаешь, матушка?

– Глебу да не дать почитать?! Здесь и думать нечего. Только я предлагаю для начала отобрать несколько книжечек. Сразу все забирать ни к чему, правда ведь, Глеб? Прочитаешь одни, потом другие возьмёшь. – Марина разложила на столе книги. – Вот, выбирайте с батюшкой.

– «Закон Божий» надо взять, – начал откладывать отец Пётр. – Здесь всё самое необходимое сказано. Отцов Кирилла и Сергия – тоже берём. Берём, Глеб? – Тот в знак согласия только моргнул загоревшимися глазами. – «Молитвослов» нужен обязательно. А как молитвочки читать, написано вот здесь. – Отец Пётр отложил небольшую брошюрку с подборкой высказываний отцов Церкви…

– А стихи можно взять? Я люблю читать стихи, – смущённо признался Глеб.

– Пожалуйста! Читай и запоминай. Стихи иеромонаха Романа легко заучиваются наизусть и хорошо ложатся на музыку. Он ведь и поёт замечательно. Не приходилось слышать?

– Нет, никогда не слышал, – признался Глеб.

– И я не слышала, батюшка, – взяв отца Петра под руку, заглянула ему в глаза Марина. – А как бы нам послушать?

– У отца Константина есть диск с его записями. Я завтра спрошу у него. Вечерком и послушаем.

Улыбающийся Глеб уже стоял с отобранными книгами в руках.

– Большое вам спасибо, – горячо поблагодарил он друзей. – Ну, я пойду.

Нетерпеливое желание Глеба зарыться у себя в комнате в книги было настолько очевидно, что отец Пётр с Мариной от души рассмеялись и пожелали ему спокойной ночи.

…Глеб действительно с головой ушёл в чтение духовной литературы. Раньше он даже предположить не мог, что это так интересно. Всё для него было ново, что ни страница – то открытие. Он с жадностью вчитывался в удивительно проникновенные слова, и перед ним вставали образы совершенно незнакомые, но настолько осязаемые, что с ними хотелось говорить, советоваться, подражать, а иногда и спорить ради преодоления неясностей и сомнений.

А неясности, конечно, были, и немало. Разрешались они в основном с помощью отца Петра, но иногда Глеб и сам доходил до сути не сразу понятого им утверждения и очень радовался, когда это ему удавалось. Правда, после он всё равно для верности расспрашивал отца Петра или отца Константина, и если их объяснения совпадали с его умозаключениями, то радовался вдвойне.

«Если Бог с любовью относится к каждому человеку, – однажды задумался Глеб, – почему же Он так рано забрал у меня родителей? Чем мы настолько сильно прогневили Его? А может, это пока предупреждение, что так будет, если… – От внезапно пронзившей его мысли, Глеб чуть было не вскрикнул. – Ведь неслучайно отец Константин категорически отказался отпевать родителей, пока не убедится в их смерти! В полиции они считаются пропавшими без вести. И Сергей Михайлович говорил то же самое. А вдруг придёт добрая весть? А вдруг…» И робкая надежда начинала озарять сознание Глеба, как с трудом пробивающий ночную тьму рассвет в хмурое ненастное утро. Но потом почему-то этот плавающий, таинственный свет потухал, оставляя перед глазами только облик самых дорогих, милых, самых близких на земле людей… Глеб не был ещё готов смиренно встать перед иконой, перекреститься и сказать: «Господи, на всё святая воля Твоя!» Парень находился во власти сомнений, которые периодически напрочь сметали всё уже вроде бы твёрдо усвоенное из духовных книг, взятых у отца Петра.

Пользуясь избытком свободного времени, Глеб читал и читал, думал, сравнивал, анализировал, что-то вспоминал из жизни их семьи. Снова читал и снова сомневался в достоверности прочитанного. От постоянных раздумий у него иногда начинала болеть голова. Тогда он уходил к отцу Петру или брал гитару, или включал магнитофон и слушал записи любимых рокеров. Но лучшим лекарством для него в такие минуты стало общение с Венькой.

Несмотря на возраст, Венька был очень внимательным и рассудительным человеком. Из всех книг, полученных Глебом от отца Петра, больше всего Веньке понравился «Закон Божий». Он листал, читал, в нескольких местах даже сделал закладки календарными листками.

– Вень, а почему ты не ходишь в воскресную школу? – как-то спросил Глеб. – Там отец Пётр интересно рассказывает, всё объясняет, фильмы демонстрирует.

– Ну да, блин, с мальками буду я сидеть! Чего надо, я и так спрошу батюшку.

– Напрасно ты так. Там не только мальки. Сашка Мохов, Димон Нестеров, Настёна Пырьева. Потом этот… как его? Ты ему ещё нос расквасил, скандал был на всю Сосновку…

– А, Галяндай! Его типа Витькой звать, фамилию не знаю…

– Они ведь все старше тебя, а в воскресную школу ходят.

– Ну и пусть. Я же с тобой хожу в церковь… Не всегда, конечно… Они тоже не на всех службах бывают. И вообще, Глеб, если быть таким уж верующим, набожным, тогда и гитару надо забросить, и про рок-группу забыть.

– Кстати, на следующей неделе привезут инструменты, которые ты заказывал. Максим Иванович сказал…

– Правда?! Вот, блин, ни фига себе! – Венька подскочил на стуле. – И мы начнём играть?

– Начнём! – Глеб тоже был рад возможности сколотить в приюте хорошую рок-группу. Их группа «Кий» в городе распалась, а играть очень хотелось. – Вот только кого поставим на клавишные?

– Димона попробуем. Он же типа в музыкалке учился. Я с ним уже разговаривал, он не против… Ты сам-то как? Рок-музыка и «Закон Божий» – это нормально, греха большого нет?

– Нет в этом греха, Венька. Ты больше грешишь, когда дерёшься на улице… Я вот недавно прочитал, что у старца Макария Оптинского, например, была скрипка и он иногда на ней играл. А ещё у некоторых монахов в кельях стояли даже клавишные инструменты. Ученик оптинских старцев, многим известный, кроме нас с тобой, подвижник Амвросий Балабановский играл на фисгармонии. Знаешь, что это за штука? Внешне она похожа на пианино, только миниатюрнее, а звук на ней извлекался воздухом, как у баяна или аккордеона. Там педаль была специальная для нагнетания воздуха. Так что музыки бояться не надо. Мне отец говорил, когда был… – Глеб запнулся, но не дал себе расслабиться. – …Что Бог оставил людям один только понятный всем язык – язык музыки. А Бог, похоже, ничего зря не делает…

Венька молчал. Он только снова придвинул к себе «Закон Божий» и, положив на книгу обе руки, долго-долго смотрел в открытое окно, за которым как на ладони раскинулась в летней благодати Сосновка. О чём он думал, что творилось в его душе – знал только он сам.