Ровена, одетая, лежала на постели. Дыхание девушки было спокойным и ровным, потому что она спала. В комнате было темно, хотя время от времени в окно заглядывала луна; в ее свете видны были голые доски пола и спящая пленница на кровати.

Поднялся ветер; порывы его усиливались на узких улочках города. Тучи быстро неслись по ночному небу, то закрывая луну иссиня-серой тенью, то удаляясь. Тогда чистый холодный свет снова заливал пустынные улицы.

В доме, ставшем тюрьмой для Ровены, царила тишина. Где-то внизу тикали часы, да еще за деревянными панелями слышалось шуршание – там гуляли мыши.

Вот, наконец, луна скрылась за огромной тучей; в наступившей темноте какой-то человек вышел из тени и быстро направился к дому. У двери он помедлил, огляделся по сторонам, а потом ловко вставил ключ в замок. Войдя в прихожую, он снова огляделся. На мгновение высокая фигура, закутанная в черное, замерла на месте, напряженно прислушиваясь.

Видимо, его тайный приход остался незамеченным. Человек тихо подошел к лестнице и начал подниматься, осторожно ступая, чтобы не скрипнули ступеньки.

Ему было известно, что на втором этаже обитаемыми могли быть только две комнаты. Человек толкнул первую дверь, и она тихо отворилась. Затаив дыхание, он заглянул внутрь. Очевидно, в комнате никого не было. Человек тихо прикрыл дверь и пошел дальше.

Следующая дверь была заперта, но снаружи из замка торчал ключ. Пришелец осторожно повернул его, тихо выругавшись, когда раздался скрежет.

Осторожно поворачивая ключ, он, наконец, отпер замок, скользнул в комнату и тихо закрыл за собой дверь. Ключ он предусмотрительно вынул и сжал в руке. Когда глаза пришельца привыкли к темноте, он разглядел на кровати очертания человека. Фигурка на кровати была слишком мала и хрупка для мужчины.

Когда он подошел поближе, лунный луч упал на кровать и ярко осветил лицо спящей девушки. И тогда на губах гостя появилась улыбка.

Длинная прядь волос спящей свешивалась с подушки; ему захотелось забыть об опасности, погладить ее по голове, поправить выбившуюся прядь. Вместо этого он одной рукой закрыл девушке рот, а другой обнял, приподнимая ее за плечи.

– Ровена! – тихо позвал он, приложив губы к самому ее уху. – Проснись, дитя!

Она раскрыла сонные глаза, изумленно уставясь в темноту, потом снова закрыла, но тут же открыла вновь и в ужасе забилась, пытаясь высвободиться.

По-прежнему зажимая ей рот, он прошептал:

– Тише, милая! Я твой друг, Эдвард Биверли. Пошли, нам пора!

И увидел, как в ее глазах вспыхнула радость узнавания.

– О, Эдвард! – прошептала Ровена и протянула к нему руки.

Он обнял ее и на мгновение прижался к ней щекой.

– Тише, дитя! – ласково прошептал он. – Я пришел за тобой… но может быть, ты хочешь остаться?

Она обвила его шею руками, как ребенок, который ищет защиты.

– Я знала, что ты придешь, – прошептала она, уткнувшись лицом ему в куртку. – Но откуда ты узнал, что я здесь?

Он отстранил ее, помедлил в нерешительности, потом склонил к ней голову, нежно поцеловал в лоб и едва слышно сказал:

– Вопросы подождут, Ровена. Достаточно и того, что я здесь и ты пойдешь со мной. Это твой узелок? Хорошо… давай руку. Ступай осторожно, я не хочу никого будить. Ты знаешь, сколько людей в доме?

Она послушно сунула свою ладошку в его руку.

– Здесь Ральф Тиндалл, – прошептала она. – Раньше были и другие, я их слышала, но, думаю, сейчас они ушли. Кроме них, я видела только старую глухую служанку да Натана Бриджа… знаешь, он тебе не друг…

– Значит, их только двое? – переспросил Эдвард. – Дитя, возможно, удача переметнулась на нашу сторону!

Они без приключений вышли в прихожую; Ровена, боясь дышать, начала уже верить в то, что им удастся убежать. Но тут дверь распахнулась и в прихожую выскочил Ральф Тиндалл.

Эдвард Биверли издал невнятное восклицание и отодвинул Ровену в сторону – так резко, что она споткнулась и ударилась о стену. Она присела на корточки; в горле у нее пересохло, сердце бешено билось в груди, когда она смотрела, как враги в напряжении смотрят друг на друга в лунном свете, проникавшем в прихожую сквозь маленькое, высокое окошко.

Ральф сделал молниеносный выпад, она сдавленно вскрикнула, у сводного брата в руке оказался нож, его лезвие зловеще блеснуло, она прижала руки ко рту, чтобы удержать рвущийся крик.

Ральф Тиндалл бросился на своего противника, но Эдвард ловко увернулся и с легкостью отбил удар. Яростная схватка продолжалась почти в полной тишине. До Ровены доносилось лишь учащенное дыхание противников, тихие вскрики, сдавленные ругательства. Ральф и Эдвард наносили друг другу удар за ударом. Девушка не смела думать о том, кто из них победит. Как бы ни уверял ее Ральф, что личной ненависти к Биверли он не испытывает, она была уверена: мужчины дерутся не на жизнь, а на смерть.

Мельком она увидела лицо сводного брата, белое от ненависти в холодном свете луны. Резкий поворот – и перед нею лицо Эдварда, застывшее в маске суровой решимости.

Она опустилась на колени и молилась. Эдвард должен победить Ральфа Тиндалла – обязан! Ровена не сомневалась в том, что Ральф, в случае своей победы, не сохранит своему противнику жизнь.

Она не сводила взгляда с двух фигур, сцепившихся в смертельной схватке. Эдвард был высокого роста, и у него длинные руки; но коренастый, приземистый Ральф казался мощнее. К тому же он был вооружен.

Внезапно нож вылетел из рук Ральфа и, пролетев по воздуху, вонзился в деревянный пол рядом со стоящей на коленях Ровеной. Она тотчас схватила нож и прижала к себе, не сводя взгляда с мужчин. Тут впервые она поняла, что не в состоянии сказать, кто где. Луна, должно быть, скрылась за облаком, потому что прихожая погрузилась во мрак. Она не увидела, а скорее почувствовала, что противники упали на пол и подкатились совсем близко к ней.

Наконец раздался глухой звук удара, сдавленный стон, и тишина повисла, нарушаемая лишь учащенным дыханием победителя.

Медленно, осторожно поднялась она с колен, радуясь, что все кончено, даже не задумываясь о том, кто же оказался сильнее. Вдруг она с удивлением заметила, что сжимает в руках нож. Он был мокрым и липким на ощупь; девушка брезгливо ахнула и разжала руку. Нож упал на пол, и в этот же момент победитель встал на ноги.

Ровена едва осмеливалась дышать; она напряженно всматривалась в темноту. Кто перед нею – Эдвард или Ральф?

Наконец, лунный луч осветил лицо человека, который шел к ней.

– Эдвард! О, Эдвард! – вздохнула она и бросилась ему на шею.

Эдвард Биверли стоял, обвив одной рукой ее детскую фигурку и зарывшись лицом в ее волосы. Потом он поднял руку, прикоснулся к ее лицу и понял, что оно мокро от слез.

– Все кончено, милая, – прошептал он, – Полно, вытри глазки, дитя. Мешкать нам нельзя. Он недолго проспит!

Уперев руки ему в грудь, она подняла голову и удивленно посмотрела ему в лицо.

– Так Ральф жив? – с трудом выговорила она, бросив быстрый взгляд на неподвижно лежащее тело сводного брата. – Я… думала…

Он вытер пальцем слезу с ее щеки и улыбнулся.

– Милая, он твой сводный брат, – пробормотал Эдвард. – Я боролся лишь ради того, чтобы спасти собственную жизнь.

– Он бы тебя убил, – сказала Ровена и снова взглянула на лежащего на полу Ральфа. – И все же ты сохранил ему жизнь!

Эдвард с улыбкой нагнулся и подобрал с пола нож.

– Побудь здесь, девочка, – тихо приказал он. – Я скоро вернусь.

Когда через несколько минут он снова вошел в прихожую, тяжело и учащенно дыша, Ровена, не сводящая взгляда с Ральфа, ничего не заметила.

– Он приходит в себя, Эдвард, – прошептала она.

Эдвард Биверли кивнул. Подойдя к Ральфу, он нагнулся и занес кулак; Ровена услышала глухой звук удара.

– Помоги мне связать его, Ровена, – попросил Эдвард. – На кухне я нашел веревку.

Сжав зубы от боли, он с ее помощью связал Ральфа. Может быть, потом он расскажет ей, что на кухне он обнаружил не только веревку. Времени у них мало. Пора уходить!

Пока его не было, Ровена подошла к тому месту, где без сознания, распростершись на полу, бесформенной кучей лежал Ральф. Она была рада, что сводный брат жив. Несмотря ни на что, она не могла его ненавидеть. Эдвард завязал последний узел.

– К-куда мы пойдем? – заикаясь, спросила она. – Я не знаю… ничего не могу придумать…

Вместо ответа Эдвард Биверли взял ее за руку и следом за собою вывел на тихую улицу. Он запер дом, а ключ положил в карман.

Они пошли по улице; Ровена по-прежнему сжимала руку Эдварда.

– Пошли, Ровена, – ласково приказал Эдвард. – Я знаю одно надежное место, где мы можем спрятаться до утра, – и неожиданно охнул.

– Ты ранен? – встревожилась Ровена. – Ты ничего мне не сказал! Неужели Ральф… ножом?

Отстранившись от Эдварда, она ощупала его; оказалось, что он весь в крови.

– Кровь! – ахнула она. – Ну-да, нож был в крови! Эдвард… ты ранен!

– Царапина, только и всего, – беспечно возразил он. – Милая, нам надо спешить!

Он снова взял ее за руку, и она послушно пошла за ним, с каждым шагом чувствуя все большую усталость. Ее била дрожь после пережитого.

Однако рука Эдварда Биверли, казалось, согревает ее. Он все-таки пришел за ней! Он рисковал своей свободой и жизнью, чтобы спасти ее из когтей Ральфа. Что бы ни случилось потом, ничто не испортит для нее эту минуту!

Эдвард Биверли, герой ее детских грез, рисковал жизнью; чтобы освободить ее! Ровена понятия не имела, куда они направляются и какой намерен бежать из города. Сейчас все это было не важно. Пока она может идти за ним, держась за его руку, все остальное не имеет никакого значения!