Рауля, новичка, посещают мертвые знаменитости. В особенности — Шекспир. Никто так и не понял, призрак это или путешественник во времени.

— А что он тебе говорит? — спрашиваю я однажды, пока мы шатаемся вокруг поста сиделок. Рауль вдруг настораживается:

— Оставь меня в покое! — говорит он. — Ты собираешься сказать, что это все мне мерещится, но у меня есть свои гипотезы на этот счет, понял? У меня есть гипотезы!

Он бросается прочь, наверно, думая, что я стану над ним потешаться, но я не собираюсь этого делать. Я уже научился уважать чужие иллюзии и/или галлюцинации — не знаю, чем из этого страдает Рауль. Видит ли он великого барда? Или только слышит? Или разговаривает, скажем, со мной и думает, что я — это Шекспир?

Одно время, до того, как загреметь сюда, я считал такие вещи забавными. Тогда я принадлежал миру, а не этому месту. А миру очень нравится смеяться над абсурдом сумасшествия. Думаю, людей смешит то, как гротескно мы раздуваем что-то обычное и хорошо знакомое. Например, Раулю его много шума из ничего досталось от отца. Тот мечтал играть в пьесах Шекспира, но не преуспел и вместо этого основал театральный лагерь для детей из малообеспеченных семей.

Мне стыдно, что я был так резок с ним на терапии, и теперь мне страшно хочется помочь. А что может быть хуже, чем моя помощь? Я иду вслед за Раулем в комнату отдыха, где Скай увлеченно трудится над своим пазлом, а кучка других ребят смотрит мультик про говорящую собаку — как будто в наших головах мало путаницы, чтобы добавлять туда еще и говорящую собаку.

Рауль плюхается за стол, я сажусь напротив.

— Это трагедия или комедия? — спрашиваю я.

Парень разворачивает стул спинкой ко мне, но не уходит — значит, он просто выделывается. Ему интересно, что у меня на уме.

— Шекспир писал трагедии и комедии. На что из них похожи ваши разговоры? — На самом деле, он писал еще и сонеты о любви, но если барду приспичило зачитывать Раулю их, то это уже что-то из другой оперы.

— Я… не знаю, — отвечает парень.

— Если это трагедия, — продолжаю я, — напомни гостю, что он еще и в комедии знает толк. Потребуй тебя рассмешить!

— Оставь меня в покое! — Поскольку я никуда не ухожу, Рауль присоединяется к наблюдающим за собакой. Но я вижу, что он не следит за экраном, а обдумывает мои слова, чего я и добивался.

Я не Пуаро и даже не Карлайл. Не знаю, хороший ли совет я ему дал. Но мне кажется, что мы порой забредаем в столь непроглядную тьму, что любые попытки осветить ее идут во благо.