Капитан вызывает меня к себе, хотя я старался держаться тише воды ниже травы.

— Парень, ты попал, — говорит штурман, когда я выхожу из каюты. — Попал-копал-катал-глотал — про капитана говорят, что он не раз заглатывал матросов целиком.

Я вспоминаю свой сон о Белой Пластиковой Кухне, хотя капитан там пока не появлялся.

Кабинет капитана расположен у самой кормы. Он говорит, что там ничто не мешает ему размышлять. Сейчас он, однако, не занят размышлениями. Его вообще нет в кабинете. Только попугай примостился на насесте между захламленным столом и глобусом, на котором не нарисован правильно ни один континент.

— Молодец, что пришел, молодец, что пришел, — повторяет попугай. — Садись, садись.

Я сажусь и жду. Попугай прогуливается взад-вперед по своей жердочке.

— Зачем меня сюда позвали? — спрашиваю я наконец.

— Вот именно, — отвечает птица. — Зачем позвали? Или, может быть, зачем — тебя? И зачем — сюда?

Я начинаю терять терпение:

— Капитан скоро придет? Если нет…

— Тебя позвал не капитан. А я, а я. — С этими словами попугай указывает наклоном головы на лежащий на столе лист бумаги. — Заполни, пожалуйста, анкету.

— Чем? У меня нет ручки. — (Птица перелетает на стол, пытается разгрести кучу бумаг и, не найдя ручки, выдирает сине-зеленое перо у себя из хвоста. Оно опускается на стол.) — Оригинально. Только чернил все равно нет.

— Обмакни его в деготь между досками, — советует попугай. Я послушно тянусь к ближайшей стене и прикладываю перо к черной массе меж двух планок: пустой стержень пера всасывает что-то темное. Меня бросает в дрожь от одного взгляда на эту жидкость. Заполняя анкету, я стараюсь, чтобы эта гадость не попала на кожу.

— Все должны это заполнять?

— Все.

— Обязательно отвечать на все вопросы?

— Обязательно.

— Зачем это нужно?

— Нужно.

Когда я заканчиваю, мы долго рассматриваем друг друга. Мне приходит в голову, что всегда кажется, будто птица добродушно ухмыляется, примерно как дельфины, и нельзя понять, что у нее на уме. Дельфин может лелеять планы вырвать тебе сердце или забить тебя до смерти своим длинным носом, как они делают с акулами, но тебе все время будет казаться, что он твой друг. Я снова вспоминаю дельфинов, которых нарисовал у сестры в комнате. Знает ли Маккензи, что они, возможно, хотят ее убить? Или, может, они уже ее убили?

— Как отношения с командой, с командой? — спрашивает попугай.

Я пожимаю плечами:

— Вроде неплохо.

— Расскажи мне что-нибудь, что можно использовать против них.

— Зачем бы это?

Птица издает свист, похожий на вздох:

— Какие мы сегодня несговорчивые! — Осознав, что ничего от меня не добьется, попугай перелетает обратно на насест. — Ну ладно, хватит, хватит. Пора на обед. У нас кускус и махи-махи.