Ты не столько спишь, сколько одалживаешь восемь часов у смерти. Когда лекарства действуют в полную силу, ты не можешь забраться к себе в голову, так что сны тебе тоже не снятся. Разве что ранним утром, перед самым подъемом, тебе удается проскользнуть в свое собственное расстроенное подсознание, но ты слишком скоро просыпаешься.

Ты уже выучил порядок химической атаки. Сначала — отупение, невозможность сосредоточиться; потом, когда лекарства проникают в кровь, — искусственное ощущение покоя; нарастающая паранойя и беспокойство, когда их действие слабеет. Чем тебе хуже, тем глубже ты можешь погрузиться в коварные глубины собственных мыслей. Чем внутри опаснее, тем сильнее ты стремишься нырнуть туда, как будто уже привык к этим ужасным щупальцам, стремящимся раздавить тебя в своем захвате.

Иногда ты понимаешь, зачем пьешь свой лекарственный коктейль. В другое время не можешь понять, как вообще такая мысль могла прийти тебе в голову. И волна продолжает накатывать и отступать, неся одновременно яд и исцеление.

Во время прилива ты веришь, что сидишь в четырех стенах. А потом наступает отлив и ты веришь чему-то другому.

— Когда твои мозги немного успокоятся, — говорит доктор Пуаро, — тебе станет яснее, что происходит наяву, а что тебе мерещится.

Ты не до конца уверен, что так будет лучше.