Сегодня ты в больнице. По крайней мере, этим утром. В этот час. В эту минуту. Где ты будешь через три минуты, можно только гадать. Но ты начинаешь замечать, как с каждым днем слабеет ощущение, что ты вне себя. Душа достигла критической массы и теперь проваливается в саму себя. Ты снова в ковчеге своего тела.

Ты один. Просто ты. Просто личность.

Я.

Не знаю, когда это происходит. Как будто я — часовая стрелка, ползущая слишком медленно, чтобы видеть ее движение невооруженным глазом, но стоит ненадолго отвернуться — и вот она уже на следующей цифре.

Я в Пластиковой Кухне, только она совсем не такая белая, как раньше, и стол, на котором я лежу, перетек в кровать. Тело — как резина, мозги — жвачка. Свет режет глаза. Что всем так нужно увидеть, что тут столько света? И почему мне все еще кажется, что меня вот-вот съедят?

Никто не появляется и ничего не происходит — и так целую вечность. Потом я понимаю, что на противоположной стене есть выключатель. Я могу выключить свет. Могу — и не могу, потому что я кусочек ананаса в желе. Из кровати меня может вытащить только переполненный мочевой пузырь. Сейчас с ним все в порядке, поэтому я не могу пошевелиться. Видимо, Хэл тоже. Не знаю, спит ли он или вморожен в ту же порцию желе. Я засыпаю и просыпаюсь, не замечаю особой разницы. Потом пол подо мной начинает качаться, и я успокаиваюсь: скоро я буду в море, где я что-то значу, даже если бессмысленно все вокруг.