Путь Ника к Манхэттену пролегал сначала по опасному, коварному сооружению — мосту, а затем — через весь необъятный Бруклин. Преодолевая мост, он понятия не имел, что Алли уже висит вниз головой в подвесочной.
Задача, стоявшая перед ним, была ясна, хотя и непроста: получить помощь. Конкретнее — получить помощь от Мэри. В этом-то и состояла трудность. Алли рассказала Нику о нежелании её величества подвергать своих подданных опасности. И как бы ни было юноше больно сознавать, что Мэри предпочла оставить его гнить в бочке, он не мог не восхищаться самоотверженностью, потребовавшейся для принятия такого решения. Её девиз был не «Помогай всем!», а «Не подвергай никого опасности!». Вот почему уговорить её будет чрезвычайно трудно.
По дороге к царству Мэри Ник не встретил ни одного Послесвета. Само собой, на пути ему попадалось предостаточно мёртвых пятен, и наверняка там и сям прятались Послесветы, но они ему были не нужны. Пусть прячутся. У него была одна, только одна цель.
Он шагал по Флэтбуш-авеню, и машины и пешеходы проходили сквозь него. В отличие от Алли он не обладал способностями к взаимодействию с живым миром, поэтому он его попросту игнорировал; и, как выяснилось, чем меньше он обращал на него внимание, тем дальше мир живых уходил в тень. Он становился для Ника столь же несущественным, сколь несущественны лучи проектора для тех, кто смотрит кинофильм. Живые люди тоже становились всего лишь движущимися на экране картинками. Ник замечал их только тогда, когда специально обращал на них внимание. Теперь он понимал, почему Мэри считает, что Междумир — это единственная истинная реальность. Юноше и самому было бы очень легко заставить себя поверить в то же самое, вопрос только — а хочется ли ему этого?
Как раз сейчас он с интересом смотрел разворачивающееся перед ним живое «кино»: вот мать с ребёнком перебегают дорогу, стремясь успеть на автобус; а там старуха — бредёт через улицу потихонечку, опираясь на палочку; нетерпеливому таксисту надоело ждать — он жмёт на клаксон, за что и получает тростью по капоту. Ник засмеялся. Хотя он больше и не принадлежал этому миру, юноша по-прежнему чувствовал его притягательную силу, его вибрирующую энергию, трепет жизни, которой был лишён Междумир. Нет, мир живых нельзя сбрасывать со счетов, его нельзя забыть, его нельзя игнорировать. Впервые за всё время Нику пришло в голову, что Мэрино отрицание живого мира — это не что иное, как зависть.
По мере приближения к Манхэттену, его сердце-воспоминание забилось сильнее. Как поведёт себя Мэри, когда увидит его? Наверно, напустит на себя замкнутый и величественный вид. Забросает упрёками за то, что ушёл от неё... Ник сознавал: он до сих пор питает к ней нежные чувства, которых не смогли заглушить ни пребывание в бочке, ни издевательства монстра. А остались ли у неё какие-то чувства к нему, Нику? Ведь он отправился к Проныре, чтобы овладеть особыми навыками — навыками, которые пригодились бы Мэри!
Ну что ж, никакими такими умениями он не овладел, в этом смысле предложить Королеве было нечего. Но появилось нечто другое, не менее ценное: сам Ник изменился. Он стал храбрецом. Или если и не совсем храбрецом, то, во всяком случае, перестал быть трусом.
На подходах к Манхэттену он припустился бегом и не останавливался до тех пор, пока не достиг башен-близнецов.
***
Мэри поняла — произошло что-то ужасное. К такому выводу она пришла, увидев на лице Вари выражение еле сдерживаемого отчаяния. Он ещё никогда не был так бледен.
— Вари, что с тобой? Что случилось?
— Он вернулся.
Вот и всё, что смог выдавить из себя Вари. Он побрёл прочь, уныло свесив голову — само олицетворение поражения. Мэри ничего не поняла. Но прежде чем она пустилась в дальнейшие расспросы, случилось невероятное. Она увидела в дверях того, кого уже никогда не чаяла увидеть.
— Ник!
— Привет, Мэри.
Шоколада на его лице прибавилось. С Послесветами частенько происходили не совсем желательные изменения. Но Мэри было всё равно. Он здесь, и на измазанных шоколадом губах играла улыбка — только для неё одной!
Мэри редко теряла над собой контроль, но тут как раз был тот случай, когда всё её самообладание и невозмутимость, коими она так гордилась, испарились. Она подбежала к Нику, прильнула к его груди, крепко-накрепко обняла и не хотела отпускать. Только сейчас, в этот самый момент, она осознала, что тёплые чувства, которые она к нему питала, были на самом деле чем-то бóльшим. Это была любовь. За все годы, проведённые в Междумире, она не испытывала ничего подобного. Эти чувства было легче подавить, когда она думала, что Ник потерян для неё навсегда; но сейчас эмоции нахлынули на неё всепоглощающей приливной волной, и она поцеловала его, полностью отдавшись опьяняющему аромату и роскошному вкусу молочного шоколада.
Честно сказать, такого приёма Ник не ожидал. Ну, разве что в своих самых смелых фантазиях, а они, как правило, никогда не сбывались.
На краткое мгновение ему показалось, что всё его тело стало мягким и безвольным, как у прикинувшегося мёртвым опоссума. Но тут он опомнился, обвил руками талию Мэри и крепко прижал девушку к себе. До него вдруг дошло, что поскольку им не требуется дышать, то стоять так они могут до скончания века. И если уж Послесветам было свойственно впадать в рутину, то против подобной рутины Ник совсем не возражал.
Но блаженное мгновение истекло, как истекают все блаженные мгновения. Мэри сделала шаг назад и приняла свой обычный спокойно-величавый вид.
— Вот это да, — выдохнул Ник. — Должно быть, ты по мне соскучилась.
— Я думала, что навсегда потеряла тебя, — призналась Мэри. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я не попыталась тебя спасти? Ты понимаешь, почему я так поступила?
Ник, к собственному удивлению, не торопился с ответом. Понимать-то он понимал, но это ещё не значит, что был готов простить и забыть.
— Давай не будем говорить об этом, — сказал он. На этом вопрос был исчерпан.
— Как тебе удалось освободиться?
— Долгая история, но важно не это. Мне нужна твоя помощь.
Ник усадил её рядом с собой и рассказал о МакГилле, его призрачном судне, грузе пленённых Послесветов...
— Я знаю, ты никогда по-настоящему не верила в МакГилла...
— Это не так, — прервала его Мэри. — Я всегда доподлинно знала о его существовании. Но с ним как с Пронырой — он не вмешивается в наши дела, а мы — в его.
— Алли выяснила, как можно его победить.
— Алли!
С каким же пренебрежением произнесла Мэри это имя!
— Алли — на редкость безрассудная девица, — продолжала Королева. — Она наверняка так ничему и не научилась после истории с Пронырой. Я ошибаюсь?
— Я в неё верю, — ответил Ник. — Что бы ты про неё ни говорила — она умница. Когда я оттуда сбегал, МакГилл чуть ли не с руки у неё ел.
Мэри вздохнула.
— Ну ладно. И чего же она хочет от меня?
Вот она — самая трудная часть миссии. Ник понимал, что нужно исхитриться и подать всё в наилучшем виде. Вернее сказать, продать.
— Она хочет, чтобы ты привела армию твоих детей в Атлантик-Сити. Всех. Только так можно победить МакГилла.
Мэри помотала головой.
— Нет! Я этого не сделаю. Я не позволю подвергать жизни моих подопечных опасности.
— Алли утверждает, что там, в Атлантик-Сити, есть одна отчаянная банда — они уже как-то раз нанесли МакГиллу поражение. Так что у нас будет сильная поддержка.
— Да эта девица понятия не имеет, что за чушь городит!
— Тем более надо помочь ей, если тебе известно то, что неизвестно ей! — возразил Ник и, не дождавшись от Мэри ответа, выложил карты на стол: — Если ты откажешься помочь, я отправлюсь туда один, без тебя.
— Отличная идея, — ввернул Вари, который сидел, сгорбившись, на стуле в уголке. — Ничего лучше в жизни не слышал.
Ни Мэри, ни юноша не обратили на его злобную реплику внимания.
— МакГилл уничтожит тебя, — промолвила Мэри. — Тебе с ним не справиться.
— Может, ты и права. Но если ты не поможешь, у меня не будет другого выбора. Мне придётся идти одному.
Мэри отвернулась и стукнула кулаком по подоконнику. На кого она сердится — на него, Ника, или на себя самоё?
— Я... Я... нет, не могу... — стонала Мэри.
Ник не блефовал, и Мэри скоро это поймёт. Он испытывал к ней очень сильные чувства, но есть на свете кое-что, ради чего приходится жертвовать любовью.
— Я люблю тебя, Мэри, — сказал он, — но помимо любви есть долг, и я должен его исполнить — неважно, со мной ты или нет.
И он повернулся, чтобы уйти.
Но не успел он приблизиться к двери, как она окликнула его. Этого Ник не ожидал. Он знал: если Мэри решила что-то сделать или чего-то не сделать, она никогда не меняет решения. Дело закрыто. Но сам-то он изменился. Кто знает, может, и с ней происходит то же самое?
— Я не подвергну опасности моих детей, — повторила она, нервно теребя в пальцах висящий на шее кулон, — но я не могу также оставить тысячу Послесветов в руках МакГилла. Поэтому... я пойду с тобой.
— Что?! — вскричал Вари.
Ник тоже не ожидал такого оборота дела.
— Но... Какой в этом толк? Чтобы победить МакГилла, нужна армия, иначе ничего не выйдет!
Но, по всей вероятности, Мэри знала, что делала. Она всегда знала, что делала.
***
У Мэри тоже имелась своя сокровищница, причём очень богатая. Вещи, которыми она владела, другим Послесветам и во сне не могли бы присниться — если бы они были способны видеть сны, конечно.
Средство передвижения, которое она избрала, чтобы отправиться с Ником на юг, было неслыханной в Междумире роскошью: поезд-призрак, стоявший на старой Пенн-Стейшн.
Она не стала прощаться с детьми, чтобы не волновать их.
Своей заместительницей она оставила Мидоу. Вари, настоявший на том, чтобы сопровождать свою королеву, стал третьим участником экспедиции.
— Воображешь, так я и дал тебе присвоить всю славу? — прошипел он Нику, пока вся троица пробиралась к центру города. — Я всё равно хоть так, хоть эдак, а заберусь на самый верх, вот увидишь!
— Как по мне, — отвечал Ник, — так ты бы лучше всего смотрелся, свисая с этого верха вниз головой.
— А у тебя шоколада-то поприбавилось! Смотри, скоро он покроет всю твою глупую рожу! — окрысился Вари.
Ник пожал плечами:
— Мэри, похоже, этим не заморачивается.
Юноша подозревал, что если бы Вари прихватил с собой свою скрипку, он не остановился бы даже перед тем, чтобы разбить её о голову Ника.
— Прекратите вы оба! — одёрнула их Мэри. — Мы должны драться с МакГиллом, а не друг с другом.
По правде говоря, Ник даже наслаждался этой пикировкой с Вари — наверно, потому, что наконец одержал над соперником верх.
Они добрались до старой Пенн-Стейшн уже в сумерках. Здание вокзала — блистательное, облицованное камнем, увенчанное стеклянным куполом — было снесено полвека назад — по уврению властей, «во имя прогресса». Очень сомнительный девиз во все времена. Старый великолепный вокзал заменили ужасающей крысиной норой, расположив её под Мэдисон-Сквер Гарден. Эта новая Пенн-Стейшн была единодушно признана самой уродливой железнодорожной станцией в западном полушарии. К счастью, в Междумире на века остался старый вокзал Пенсильвания.
Всё это произвело на Ника должное впечатление. Особенно поразило его то, что Мэри готова была отправиться на поезде — если принять во внимание характер её смерти. Машинистом служил старый знакомый Мэри, девятилетний Послесвет, сам себя называющий Чух-Чух Чарли. При жизни самой большой его страстью были игрушечные железные дороги, так что для него старая Пенн-Стейшн с её множеством призрачных поездов стала чем-то вроде рая.
— Я не могу доставить вас в Атлантик-Сити, — сообщил он своим пассажирам. — Ни одна из мёртвых железных дорог не доходит дотуда. Но до половины пути я вас довезу. Устраивает?
— Ты можешь доставить нас в Лейкхерст? — спросила Мэри. — Там у меня есть друг, и он поможет нам преодолеть оставшийся путь.
Итак, поезд-призрак с машинистом-призраком Чарли и тремя пассажирами-призраками заскользил по рельсам-воспоминаниям, направляясь в сторону Нью-Джерси.
Через несколько часов они прибыли в Лейкхерст. Остаток ночи был потрачен на то, чтобы найти Мэриного друга — Искателя по имени Спидо. Познакомившись с ним, Ник решил, что шоколадная вечность куда лучше, чем вечность в мокрых плавках.
«Однако, — подумал Ник, — этот Спидо, должно быть, неплохой Искатель, если сумел обзавестись «ягуаром» последней модели».
— Классная тачка! — похвастался он, везя их по мёртвым дорогам старой воздухоплавательной базы ВМС. — Одна беда — может ездить только по дорогам, которые больше не существуют. А знаете, как их трудно найти? — И бросил обвиняющий взгляд на Мэри: — Вы об этом не сказали, когда отдавали мне «ягуар»!
— А ты и не спрашивал! — усмехнулась Мэри.
Спидо уверял: чтобы добраться до Атлантик-Сити по мёртвым дорогам, потребуется несколько недель. Похоже, Мэри эти трудности не волновали.
— Вообще-то, я рассчитывала на другую твою... как её?.. «классную тачку».
— Ага, так и знал, что вы это скажете! — возликовал Спидо. Они как раз выруливали на просторное лётное поле. — Чур, я поведу!
Средство передвижения, о котором они говорили, поражало воображение ещё больше, чем поезд. Но при всём своём изумлении Ник не мог удержаться от улыбки: мисс Мэри Хайтауэр не часто выбиралась из своих башен, но уж если она пускалась в путь, то делала это с истинным размахом!