Вагнер и Верди родились в один год. Так же как Шуман и Шопен. Так же как Скрябин и Рахманинов. Так же как Бах и Гендель. Что это — каприз природы? Взращивать музыкальных гениев парами?

Быть может, объяснением «парности» гениев служит полюсное устройство мира? Ведь, кроме того, что эти «пары» родились в один год, каждый из названных пар с абсолютной долей уверенности может «подобрать» себе другую пару в музыкальном мире, и, шире, в мире искусства, по любому параметру! Приходилось, например, встречаться с анализом схожести творчества Баха и Рембрандта. Коим «противостояла» пара Гендель — Рубенс. В мире художественной литературы также легко отыскивались «двойники»: Баху — Достоевский, Генделю — Лев Толстой.

Есть теория магнита. Она проста и говорит, что у магнита не может быть только один полюс. Если полюс один, то это не магнит, а что-то «так», чепуха, никчемность! Магнит обязан иметь два полюса. Парность способна породить мысль. Если есть пара (полюсов, коней или композиторов, по сути неважно!), то есть возможность сопоставлений и сравнений. Если есть что-то одно — то никакой особой «мыследеятельности» из такого факта не извлечешь. Будет просто констатация факта. Или его скучное описание.

Во всех биографиях, жизнеописаниях великих художников парность играет стержневую роль интриги: совершенно невозможно написать увлекательно о человеке, какой бы ни был он одаренный и расталантливый, если около него не толчется, не топчется, не донимает кознями его антипод. Или — хотя бы друг. Но в чем-то отличный от главного героя. Как, например, Штольц от Обломова. Как Сальери от Моцарта. Это — эффект оправы. Или тени. Или — контраста.

Самый интересный, удивительный и, порой, беспощадный антипод Гения живет у него внутри. Психологи иногда называют это явление раздвоением личности; но это — крайний случай. Полюсность Человека видна невооруженным глазом во всем. Хотя бы классическое противопоставление, борьба и, одновременно, невозможность существования друг без друга души и тела. Бренное бытие и загробная жизнь. Земная юдоль и врата рая. Все контрасты мира гнездятся внутри человека. Он сам — вместилище всех мыслимых полюсов. Поэтому биографии мизантропов можно писать и такими красками: в бурях внутренних страстей, не видимых свидетелям, в раздираемых противоречиями собственных переживаний. И — тогда не нужен соперник. Не нужна противопоставляемая Личность.

Удивительно, но у Баха мы не находим ни того, ни другого варианта жизненных коллизий. «Полюсного» соперника нам так и не удалось обнаружить. Противоречий в его натуре биографы не описали. Даже наоборот: все, как один, подчеркивают его самодостаточность, жизнелюбие, цельность характера и мудрый взгляд на мир. Как же про такого человека можно написать захватывающую дух биографию?

И тогда появляется спасительное для фабулы повествования открытие: Бах-обыватель находился в противоречии с Бахом-художником! Все его земные неурядицы и неудачи совершенно не касались того, что творилось у него на композиторской «кухне». Но так ли это? Нет, не так! Смею утверждать, что не вижу противоречий в «стиле» земной жизни Баха и его небесных творениях. Он прошел свой путь достойно, достойно так, как, может быть, ни один другой человек-Творец: он знал, что вся его музыка, создаваемая на земле, уйдет с ним вместе на небеса. В его понимании это была единая дорога!