Популяризаторство — вот одно из ключевых понятий наших размышлений здесь. Некоторые люди, особенно профессиональные музыканты, категорически не приемлют «популяризаторство» Баха, понимая, в первую очередь, под ним «профанацию», отход от истинного искусства. Они будут с презрением относиться к любым попыткам играть баховские творения в стиле джаза. И осудят любые переложения клавира на гитару (или органа — на оркестр, как это делал Стоковский). И обратно.

Параллельной линией в обсуждении нашего вопроса, вынесенного в заголовок, идет другое понятие — «аутентизма», аутентичного исполнения музыки старых мастеров… И нашего Баха, в частности… А, может быть, даже и — в особенности! Так как именно Бах уделял (и это со всей очевидностью вытекает из его музыки, из его композиторского стиля!) громадное внимание именно «проблемам исполнения» (как бы сказали сейчас). Недаром Баха приглашали проверять качество вновь построенных органов — не сама музыка, ее содержание, стояли во главе этого вопроса, а именно — КАК ее будут исполнять, и КАК ее нужно исполнить, чтобы это было «угодно Всевышнему».

Отрицать наличие у Баха-композитора определенных замыслов относительно тонкостей исполнения своих произведений никак невозможно…., однако, увы, мы мало знаем о них. И здесь вновь, как во многих наших рассуждениях о музыке Баха, мы вынуждены рассматривать вопрос, по крайней мере, с двух позиций, диалектически.

Во-первых, с позиций знательности. Да, предположим, мы полностью знаем все тонкости композиторского замысла — как насчет содержания и смысла произведения, так и относительно его исполнения. Тогда мы — профессионалы. Мы диктуем всем остальным нашу волю, за которой незыблемым аргументом стоит наша посвященность. Наше знание. Именно ТАК нужно!, — говорим мы. И — никак иначе! И — не спорьте с нами! Мы — знаем. Знакомо вам это?! Превосходство компетентного мнения? Превосходство знатока над неспециалистом, просвященного над дилетантом? Посвященного над неофитом?

Обычному слушателю, простому смертному остается в такой ситуации только смиренно принимать то, что ему преподнесут знатоки. Ведь они лучше и тоньше знают Баха! Но — тоньше ли и лучше ли они понимают его? Можно ли ставить знак равенства между понятиями «знаем» и «понимаем»?! Раз знаем, значит, и — понимаем! Вроде бы, очевидный вывод… И тогда возникают яростные споры вокруг упомянутых нами выше двух параллельно идущих линий рассуждений «популяризаторства» и «аутентизма исполнения». С этих позиций, конечно, никакое вольнодумство насчет иного исполнительства недопустимо! А популяризаторство будет неизбежно трактоваться как «опрощение» великой музыки — в лучшем случае, и как «оболванивание» слушателя — в худшем. Требование аутентичного исполнения станет не только целью, но и единственным средством приобщения любого слушателя к Баху. И — таким образом мы сразу получим полноценного, грамотного и тонкого ценителя….

«Вот будут Вам играть Палестрину в попсовой обработке, на балалайках, сами вспомните тогда о теории музыки, о всех тонкостях истинного барочного исполнения!», — пугают нас знатоки. «Нельзя дурачить народ, пытаясь доходчиво объяснить непонятное большинству…».

Однако, есть и другие мнения. «Профессиональные водители больше думают о дороге, чем о компрессии и октановых числах!». «Повара, будучи сами обычными посетителями ресторанов, вполне способны вкушать еду, не особо анализируя технику ее приготовления». Разве не так? Тогда и мы, простые смертные, вправе «не знать», «не ведать» о кухне…

На одной ли позиции, точнее, на равных ли позициях стоят «всезнающий» исполнитель и «случайно забредший на концерт» слушатель? К чему, собственно, сводится меню? Насколько оно должно быть однообразно? Насколько жесткие рецепты и тщательное соблюдение технологий приготовления блюд должны лежать в его основе?

Иной раздраженный слушатель, начитавшись сложных музыковедческих книг, написанных умными профессионалами, воскликнет: «Все книги о толковании музыки и о теоретическом построении ее — ни к черту! В печь их!» (приходилось мне слышать и такое!). Так устроен человек: все, что ему непонятно, он либо отбрасывает и потом обходит стороной, либо продолжает разогревать в себе любопытство — и в конце концов преодолевает барьер непонимания.

Думаю, что оба этих пути следует учитывать! Для приобщения «первых» к великой музыке главным принципом должен быть — «не спугни!». Такого слушателя — потенциального ценителя и будущего знатока — еще только предстоит взращивать. Но делать это нужно чрезвычайно бережно, заботливо. Как первый клювик зеленого ростка из семени. И пусть он, это первый слушатель, начинает с «попсовых» обработок, с вполне разжеванных и простецких (с точки зрения профессионала-музыковеда) книжек… Они тоже имеют право на существование. Лишь бы был результат. Ручей пробьется к морю! Нужно только осторожно расчистить дорогу его первым попыткам…

Для второго типа слушателей должен существовать эволюционный «полигон», простор для их роста. И вот тут должны присутствовать во всей своей красе и величии самые сложные трактовки и самые наиумнейшие книги. Такой слушатель доберется (в силу своего любопытства) и до этих вершин! Из семени удивления вырастет плод понимания. И тогда такой человек сам получить возможность стать профессионалом — знатоком. А для профессионалов наличие «попсовых» аранжировок и «детских» книжонок — уже нужная пища для умных размышлений, для критики, даже негодований, нулевая отметка… Без которой тоже нельзя.

Чтобы сказать с высоты своего роста — «Боже, как все глупенько и простенько!». (Если не сказать более безапелляционно!). В глубине своего нутра, однако, вспоминая — «А ведь и я сам когда-то с этого начинал свой путь к вершине! Или — к морю!».

От мнения такого: «Счастлив тот, кто не анализирует музыку, когда слышит ее. Анализ, по сути, ничего не дает для души! Анализ, скорее, убивает ее движения навстречу свету». До — прямо противоположного: «Счастье от слушания баховской музыки я получаю, прежде всего, тогда, когда постигаю всю конструкцию произведения, когда мне становится понятен замысел самого архитектора, — и когда я наконец-то услышу скрытый голос в многослойном звучании, о котором мне написали в одной умной книжке!».

В первом случае — это радость встречи! Во втором — это радость узнавания. В первом — словно бы вы неожиданно встретили нового, интересного вам человека — и почувствовали интуитивно, на уровне каких-то глубоких, неведомых рациональному познанию, эмоций, что он вскоре станет вашим другом. Во втором — вы обнаруживаете в уже знакомом вам друге новые черты, новые грани, незнакомые вам ранее…

Спасительное свойство музыки Баха для нее самой — это то, что если слушатель будет ею зацеплен (хоть самым примитивным способом — да хотя бы любопытством к рингтону «Шутки» в мобильном телефоне!), то дальше он, слушатель, пойдет только вперед.

…..

С другой стороны, вполне понятна тревога спецов (да и не только их — трезвым разумом понимаешь, что святотатство — любые современные переделки Баха!) за чистоту, за первозданную свежесть музыки. И тогда вершиной этой чистоты и свежести должен быть именно аутентизм исполнения — то есть та музыка, которую собственно и исполнял сам Бах, и сам же слышал! Никакой иной она быть не должна! Согласимся ли мы на это? Ведь, развивая далее мысль, можно зайти чрезвычайно далеко — и остаться наконец наедине с одним единственным исполнителем, который будет этим эталоном…. Однако, трактовок Баха — несметное количество. И очень многие из них выполнены блестящими музыкантами, которых никак не упрекнешь в отходах от принципов самой чистой и великой музыки! Один уже этот факт несколько портит картину теоретикам подлинного аутентизма. Это мы говорим сейчас про аутентизм исполнительства.

А аутентизм слушания? Нет ли и тут подводных камней? Ведь, добившись того, чтобы Баха играли на том самом клавесине, за которым и для которого сочинял сам Мастер; добившись того, чтобы все его завещания исполнителям (ведь до нас дошли, слава богу, сочинения великого кантора, написанные специально для учеников и предназначенные как раз для того, чтобы правильно научить их исполнять музыку!), мы должны последовательно добиваться, чтобы и слушатель «слушал и слышал» так же, как слушали и слышали в ту далекую эпоху! Тогда мы должны признать, что — никаких записей! Никаких CD-дисков, никаких mp3-сжатий, никаких проигрывателей и музыкальных центров, вообще, никакого электричества, да и, полноте!, — были ли в те достославные времена концертные залы!? С билетной и гардеробами, с буфетами и антрактами между первой и второй частями концерта? А как же слушать духовные произведения Баха в церкви? Нужно ли быть обязательно набожным, чтобы «аутентично» слушать мессы и кантаты?! Кстати, там всегда стояли, или можно было присесть?

…..

О знательности… Есть еще одна грань, которую мы не учли: кроме знаний музыковедческих тонкостей есть еще просто знание баховской музыки! Просто знание о том, что — есть такое-то вот произведение, и его еще нужно услышать! Желательно — в нескольких, различных трактовках (исполнениях)! Много ли обычный человек знает музыки Баха? Токката и фуга ре минор, Шутка из оркестровой сюиты да Хоральная прелюдия фа минор «из „Соляриса“» — вот знаменитое трио! Да. Совсем забыл — еще Ария из сюиты №3 для оркестра. Та самая, которую почтенная публика упорно называет почему-то «Воздух»…

…..

Профанация классической музыки может принимать (и принимает сейчас, увы!) самые невероятные и трудно предсказуемые формы. Если внимательно всмотреться в эти явления (о которых пойдет речь ниже), то в целом сложно оценить — плохо ли, хорошо ли от такого положения дел человеку. А ведь, собственно, музыка-то должна ему служить с благими целями, как же иначе? Судите сами. Первая форма «профанации» — знахарско-медицинская. Назовем ее так. Вот дословный рецепт:

МУЗЫКОТЕРАПИЯ.

1. Уменьшение чувства тревоги и неуверенности.

Шопен «Мазурка», «Прелюдии». Штраус «Вальсы». Рубинштейн «Мелодии».

2. Уменьшение раздражительности, разочарования, повышение чувства принадлежности к прекрасному миру природы.

Бах «Кантата 2». Бетховен «Лунная соната», «Симфония ля-минор».

3. Для общего успокоения, удовлетворения.

Бетховен «Симфония 6», часть 2. Брамс «Колыбельная». Шуберт «Аве Мария». Шопен «Ноктюрн соль-минор». Дебюсси «Свет луны».

4. Снятие симптомов гипертонии и напряженности в отношениях с другими людьми.

Бах «Концерт ре-минор» для скрипки, «Кантата 21». Барток «Соната для фортепиано», «Квартет 5». Брукнер «Месса ля-минор».

5. Для уменьшения головной боли, связанной с эмоциональным напряжением.

Моцарт «Дон Жуан». Лист «Венгерская рапсодия» 1. Хачатурян «Сюита Маскарад».

6. Для поднятия общего жизненного тонуса, улучшение самочувствия, активности, настроения.

Чайковский «Шестая симфония», 3 часть. Бетховен «Увертюра Эдмонд». Шопен «Прелюдия 1, опус 28». Лист «Венгерская рапсодия» 2.

7. Для уменьшения злобности, зависти к успехам других людей.

Бах «Итальянский концерт». Гайдн «Симфония».

Как Вам такое? Если Вы сейчас озлобитесь, после знакомства с этим рецептом, то срочно прослушайте «Итальянский концерт»! Если серьезно, — то идея, во-первых, не нова (еще в Риме нечто подобное практиковали уже вовсю), а, во-вторых, действительно содержит рациональные (и даже, может быть, алмазные!) зерна. Но все-равно как-то не по себе. Что-то здесь не то!

Поиграйте над моей могилкой, пожалуйста, Генделя. Он умиротворит меня. Не исполняйте Баха. С ним мне вновь станет неспокойно — и я, чего доброго, начну копошиться в земле и вновь искать счастья…

Второй вариант «профанации», знакомый всем, кто черпает музыку из Интернета, связан с безобразной путаницей авторства. Посмотрите на следующий лист, вывешенный в сети группами и админами, борющимися за чистоту классики (слава богу, что такие есть!). Публикую прямо с заголовком!

О дезинформации в названиях музыкальных композиций или что такое «Музыка ангелов»

1. Моцарт — «Музыка ангелов» — неправильное название, эту мелодию написал Yiruma и называется она «River Flows in You»

2. Композицию «Мелодия слез» (или «Слёзы дождя») Бетховен никогда не писал, ВКонтакте красуется ошибочное название, которое придумали невежественные люди. Эту композицию написал южнокорейский пианист под псевдонимом The Daydream.

3.«Моцарт В. А. Чистая симфония. Ближе к мечте» — ошибочное название, на самом деле это композиция написана коллективом Secret Garden и называется она The promise.

4. Музыку к фильму «Реквием по мечте» (ноты) написал Клинт Мэнселл, но не ВАГНЕР и не МОЦАРТ!

5. Вагнер — «Свадебный марш/сон в летнюю ночь/увертюра» — композиция неверно называется ВКонтакте; музыка написана Яном Тирсеном (Yann Tiersen) и называется она на самом деле Comptine d’un autre ete: L’apres midi. У Вагнера есть свадебный ХОР из оперы Лоэнгрин.

6. Д. Д. Шостакович — Симфония №5. (Симфония души) или еще ее называют Прелюдией души — название неверное, эта композиция принадлежит коллективу Secret Garden и называется она Song from A Secret Garden.

7. Шопен Фредерик — «Весенний вальс» — еще одно неверное название, мелодию написал Ян Тирсен (Yann Tiersen) и называется она Mother’s Journey.

8. Шопен Фредерик — «Апрель мечты» — настоящее название One Man’s Dream, автор греческий музыкант Yanni Hrisomallis

9. Бах И. С. — Kiss the rain (Этюд). Настоящий автор — Yiruma

Список этот невероятен (как по своей протяженности, чего там только нет!, так и по уровню людской глупости). Однако, какие-то тенденции он все же отражает? Тягу народа к прекрасному? Почему вдруг приспичило приписывать красивые мелодии обязательно Моцарту или Баху? Просто никаких других композиторов не знают? Что это за явление такое? Невежество или обычная безалаберная беспечность? Какая, в принципе, разница — кто что понаписал и насочинял, была бы «музычка покрасивше!» Тем не менее, из этого безобразия все-таки можно извлечь, на мой взгляд, нечто полезное. Не только — ругаться и обвинять молодежь в каких угодно грехах! А подойти к феномену рационально, с желанием получить положительный эффект. А именно — сделать все это поводом (ненавязчивым и завлекательным) к знакомству с настоящей добротной классикой. Взращивать ее, любовь, из «семени удивления и любопытства» (Николай Кузанский).

«Человек не властен над своим сердцем, никого нельзя судить за то, что он полюбил или разлюбил».

(Жорж Санд).