Скандал, понятное дело, разразился чудовищный, и много довелось ему наслушаться официальных, а потому особенно невообразимых нелепостей. Чего стоил, хотя бы, специальный корреспондент КЛК, который, стоя аккурат на фоне превращенного в сито правого крыла, с серьезным видом толкал что- то такое о технических неполадках и о "не исключенной возможности диверсии". Потом, в ходе стремительно начавшейся и успешно развивающейся заварухи эти, равно как и другие гипотезы трагической гибели Одруманью- да были как- то позабыты или, точнее, отставлены в сторонку, туда, где традиционно погуще тень. Отсидевшись около месяца, он снова начал выполнять задания и в ходе комбинированной операции успел угробить молодящегося политика на модном горнолыжном курорте, когда тот вдруг, на глазах бдительной охраны уехал с трассы, как на трамплине, подлетел на скате отбойной стены и улетел в пропасть. Один раз он выступил даже в роли воздушного извозчика, увезя как- то ночью, на четыре с половиной тысячи километров, через три очень серьезных границы одного малоразговорчивого, очень красивого мужчину с тяжелым чемоданом, и это было, физически, чуть ли не самым тяжелым заданием из всех, бывших в его практике. С некоторых пор его одолевало особого рода беспокойство, знакомое только профессиональным игрокам: слишком долго у него все сходило уж слишком гладко, а так не бывает. Как ни осторожничай, а то, что называют "пятым тузом" при игре в старый джуттский "квадрат" так или иначе тебя не минует. Придет, когда не ждали, на фоне, само собой разумеется, роскошной карты и среди полного благополучия. Это неизбежно, и весь вопрос только в том, что будет поставлено на карту, когда он явится.

- Скажите, сын мой, - проговорил торжественно доктор М*Фуза, - что это так вас гнетет в последнее время? Долги, несчастная любовь, дурная компания или венерическая болезнь? Что из этого набора, облегчите душу, не стесняйтесь…

- Знаете, господин инструктор, одолеваем я в последнее время предчувствиями беспочвенными, но вполне тем не менее хреновыми.

М*Фуза кивнул с таким видом, будто это ни капли его не удивило. Вообще делом абсолютно невозможным было - угадать, как именно отреагирует на то или иное со- общение чернокожий доктор.

- У подобных тебе людей это бывает, порой, очень серьезно. Что именно? Чувство безнадежности? Сонливость? Упадок сил?

И, в ответ на серьезное отношение собеседника, Дубтах и ответить решил по крайней мере наполовину - всерьез:

- К сожалению - нет. А ощущаю я, как, по слухам, редкие счастливцы в преклоннейшем возрасте, некое просветление, легкую грусть и желание уладить все свои дела. Понимаете?

- У тебя не тот все-таки возраст, и поэтому я не думаю, что это обреченность на заклание. Скорее, - предстоят тебе, юноша, невзгоды да испытания тяжкие, и выйдешь ли ты из них невредим или же вовсе сгинешь, - единственно лишь от тебя зависит. Постись, уплати все денежные долги, очисть ум свой от гордыни, злобы и зависти, помирись с теми, кто стоит мира, сходи на день в горы…

- Боюсь, отец мой, - воздержаться от плотского греха будет для меня совершенно невозможно. Потому что первый раз в жизни люблю… Я отвечаю за свои слова, потому что влюбленность - дело для меня совершенно невозможное, а для платонических отношений возраст мой - самый, что ни на есть, неподходящий.

- А вот ты скажи мне, сынок, - разве я говорил тебе о чем- то подобном? Только грязные умы белых людей постановили считать грязным - святое. Дело любви, выполненное в любви, есть та же молитва. Так что можешь к прописанному тебе рецепту присовокупить и этот ингредиент.

Дело, которое ему надлежало выполнить на этот раз, имело чрезвычайно- сложную мотивацию, как- то связанную с дискредитацией неких политических сил, но с точки зрения технической выглядело простым, как грабли: некий грузовик, направляющийся к южной границе Конфедерации и принадлежащий определенной транспортной компании должен был упасть в пропасть. Расследование обнаружило бы в фургоне тайник, забитый промышленными изделиями, безусловно запрещенными к вывозу. Раздуть дело, дать следствию определенное направление, устроить громкий процесс - было уже исключительно делом заказчиков. Самый южный член Конфедерации, - Петхиорети, - обладал, в значительной мере, особым статусом. По сути дела, - это было можно сказать о любом члене Конфедерации, но все-таки не до такой степени. Например, - даже вооруженные силы ДСРП были обязаны подчиняться командованию вооруженных сил Конфедерации только в случае войны. Правда, еще они брали на себя обязанность поддерживать совместимость систем вооружения со всей остальной Конфедерацией. Граждане ДСРП служили только на территории республики, зато не граждане в количестве, составляющем ровно пятьдесят процентов личного состава, могли служить только в системе ПВО, но даже и этой малости удалось добиться в результате Бог знает каких усилий, затратив массу времени. Место, в котором можно было бы с максимальным эффектом выполнить задуманное, было выбрано после тщательных консультаций со специалистами по топографии и горному строительству.

- И опять-таки, - почему не самая обычная, классическая диверсия? Например - радиофугас в надлежащем месте и один- единственный наблюдатель…

- Знаете, господин Людвиг, - проговорил, раскачиваясь на стуле, молодой человек с томными глазами, бывший секретарем лидера партии "Соглашение", - вы просто не можете себе представить, насколько жестко, оперативно и умело могут действовать наши контрагенты. Вам покажется, что я вас пугаю, и вы мне просто не поверите. Заверяю вас, - что бы я вам ни рассказал, дело может оказаться и еще хуже… Разумеется, вас будут страховать… Наземные группы. Учтите, что у нас нет практически никакой опоры в спецслужбах петхов, и бегать со взрывчаткой там похуже даже, чем за рубежом…

Секретарь сидел та-ак откинувшись в кресле и говорил с ним лениво- лениво, полузакрыв от небрежности глаза. У секретаря была румяная, - кровь с молоком, - физиономия, густейшие медовые волосы и холеная окладистая борода. Свысока поучая собеседника, он непрерывно сжимал-разжимал кистевой эспандер, и Дубтах мысленно поклялся себе убить его при первой же возможности.

- Вам, надеюсь, все ясно?

Изволил, наконец, осведомиться, значит. Ладно.

- Вполне, - приглушенным голосом проговорил Дубтах, пристально глядя собеседнику в глаза. Выдержав паузу до того момента, пока секретарь не начал проявлять некоторую нервозность, он ласково поинтересовался, указывая на эспандер, - дурная привычка? Это вы чтобы отучиться сосать палец? Или попросту в качестве дешевого суррогата мастурбации?

- Д- да как вы с- смеете!?

- А кто здесь, простите, кто? И я бы, на вашем месте, не угрожал. Ну что вы мне сделаете? От моих услуг откажетесь? Я сам склонен попросить начальство отказаться от этого дела. И знаете, почему? Потому что серьезные люди не пошлют на переговоры заносчивого сопляка, не способного договориться даже со шлюхой. А ежели в морду желаете мне дать, так милости просим. Со всем нашим удовольствием.

Секретарь угрожающе зыркнул на него ярко-синими, хорошей кинозвезде впору, глазами, но промолчал.

Все прошло и впрямь проще простого. Ни капли не таясь, поскольку шел он все-таки над своей территории, Дубтах летел почти вдоль республиканской границы. Встроенное в РЛС устройство посылало через короткие промежутки времени короткие пакеты импульсов, составлявших секретнейший одноразовый код. Момент вылета был рассчитан таким образом, чтобы и цель, и черный самолет оказались бы в за- данном районе одновременно. По его расчетам, он оказывался на эффективной дистанции несколько раньше времени и, соответственно, малость скорректировал свой маршрут. На экране, сопровождаясь коротким гудком, вспыхнул красный блик тщательно размещенного взрывного устройства, откликнувшегося на кодовый им- пульс, и тогда Дубтах чуть- чуть довернул к горной дороге. Автомобильчик на дороге двинулся под уклон, одновременно приближаясь к повороту, и тогда пилот набрал еще один код. В дальнейшем он так и не узнал, дублировал ли его действия какой-нибудь бедолага в камуфляжных лохмотьях, пропитанных антисобакином, устроившийся в зарослях во-он той горушки, или нет, был ли радиолюбитель один, или же несколько радиолюбителей почти одновременно нажали кнопки, чтобы потом тщательно, любовно, но и со всей поспешностью ликвидировать все свое оборудование. А потом продолжить свой законный отпуск в горах.

Как это и положено, водитель привычно притормозил на повороте, вот только получилось это на редкость неудачно: буквально за несколько мгновений до его появления некое устройство окатило дорогу сотней килограммов квазижидкости, - мириады мельчайших гранул особого полимера, полностью окисляющегося на воздухе за пять-семь минут. Машину занесло, - да нет, это не то слово, это нельзя было сравнить даже с заносом в страшенную февральскую гололедицу. Скорость не сбросилась совсем, отчаянный выворот руля не проявился никак: машина, даже увеличив на спуске скорость, по элементарной прямой врубился всей массой в ограждение и, неожиданно легко свалив это сооружение, сваренное из крашенных в веселенький цвет балок, опрокинулась вниз, докатилась до широкого, вогнутого, поросшего лесом уступа и осталась лежать там кверху колесами. Он считал свое участие в этом деле ничем не обоснованной нелепостью, и по этой причине оно очень сильно ему не нравилось.

Во время Союзнической Войны псевдожидкости, не столь, правда утонченные и гораздо более стойкие, показали себя чуть ли не самым эффективным оружием на территориях мало-мальски цивилизованных. Войска Конфедерации залили сотнями тонн псевдожидкостей по возможности все города, шоссе и транспортные развязки, находившиеся в руках мятежников. Результатом этой акции, проведенной, в основном, для порядка и на всякий случай, были чудовищные пробки, тысячи аварий и полный паралич движения войск. Более того, в первые сутки-двое было почти невозможным передвижение даже и в пешем строю. А так как наряду с дорогами псевдожидкостью обработали и взлетно-посадочные полосы противника, часть его самолетов совершила, мягко говоря, не вполне удачную посадку, а другая не успела своевременно взлететь. Пожертвовав десятком истребителей- бомбардировщиков ВВС Конфедерации одним массированным налетом спалили застрявшие машины наряду со всеми стационарными ЗРК и КЗК на всех аэродромах и других стратегически важных пунктах. На немногочисленные перехватчики с вертикальным взлетом и посадкой без малейшего благородства наваливались по десять против одного и потерь почти не имели… После этого самолеты Конфедерации ходили на малой высоте, малыми группами или поодиночке, нагло, напоказ выписывали красивые пируэты над чудовищными смрадными скоплениями застрявших на марше войск и жгли цели на выбор, лакомились, откусывая самые вкусные кусочки с таким расчетом, чтобы и после рассеяния страшной аэрозольной смазки войска противника все равно оставались бы кашей, неуправляемым, беспомощным, деморализованным, обреченным на убой стадом. Собственно говоря, на этом организованные военные действия в тот раз и кончались: заместо капитуляции неудачливых вояк просто-напросто свергла и расстреляла совсем было задавленная оппозиция, был подписан мирный договор, состоялся международный трибунал и прочая обычная в подобных случаях морока. Очень было похоже, что вся эта история была затеяна, организована и оплачена Империей, однако же ожидаемого кровавого безобразия надолго не вышло, из боевых действий, столь поначалу масштабных и обещавших многомиллионные жертвы, получился, по сути, пшик, обошедшийся обеим сторонам тысяч в пятьдесят жизней… Припоминая эти и другие интересные исторические подробности, Дубтах нипочему, просто так, повинуясь крысиному инстинкту, провалился резко вниз и на малой высоте пополз между горами, и при этом жался к дну узкой, плавно изгибающейся долины. Там он пересечет административную границу республики и сядет на аэродром "Угервар - II" Союзной Базы Угервар. Красиво описанная над речкой дуга окончилась значительным расширение ущелья: низкие, покатые, покрытые густейшим лесом горы словно бы раздвинулись в стороны и выглядели довольно- таки дико. С такой высоты, во всяком случае, не было заметно ни единой проплешинки в зеленом мехе, покрывающем склоны, и ни стежки. Хотя сами по себе горы тут стали вроде бы пониже, и даже речка, с грохотом катившаяся выше по ущелью, которое сама же и создала во времена оны, тут как- то поуспокоилась, сделавшись шире и глубже. Ба! Эт-та еще что такое? Из- за круглого бока ближайшей горы , на расстоянии прямой видимости вывернулись вдруг две верткие машины. И приборы, и нервы сработали как положено: один - "О - 12мп", обладавший в этой модификации огромной скоростью, и один "О - 15", задумывавшийся поначалу, как положено, в качестве "легкой и относительно дешевой" машины и в конце, столь же традиционно, оказавшийся дорогой и хорошей машиной следующего поколения. Неизвестные не стали вступать в связь: четыре, - по две с каждого, - ракеты, выпущенные прямо сразу говорили об их намерениях совершенно ясно. Жертва инстинктов! Эс-стет х-хренов! Полез на малые, и теперь - ни высоты, ни скорости… Двигатель - на форсаж, компенсаторы - на полную. Получился своего рода "маневр динамического торможения навыворот", встав на хвост, "Ночной Дождь" рванул вверх почти вертикально, как зенитная ракета, увалился на крыло в первоначальной плоскости подъема, по-прежнему на пределе форсажа двигателей набирая высоту, да еще с неким боковым скольжением. Со стороны это выглядело как малоэстетичный, но резкий, попросту невозможный для всех других серийных машин козлиный скачек, но и "Дану - 2м" относились к ракетам ближнего маневренного боя в полном смысле этого слова и, кроме того, у них не темнело в глазах от чудовищных перегрузок. Они взорвались, в меру своих сил, где положено, обозначив взрывами своего рода вытянутый по фронту ромб, и, уже выпуская обе имеющиеся у него ракеты, Дубтах услыхал несколько резких щелчков, при которых "Ночной Дождь" едва заметно вздрагивал… Ну, кажись, обошлось… Но два этих гада (а как еще прикажете называть тех, кто палит по своим, да еще без предупреждения?) были опытными и, вопреки инструкции, но зато в полном согласии со старым, добрым зенитным принципом еще четыре ракеты выпустили просто так - туда, где, как они рассчитывали, он окажется, - а там они подправят. Раз! И снова щелчки по корпусу машины. Раз!!! И опять не вполне мимо… Машину не то, чтобы затрясло, а как- то нехорошо, с неправильными мелкими периодами заколыхало, как на критически- малой скорости. Двигатель, впрочем, работал ровно, без сбоев, и Дубтах попробовал перейти на горизонтальный полет; это ему, в общем, удалось, хотя самолет слушался рулей как-то замедленно. Тактическое положение за эти считанные секунды успело значительно измениться: одна из его "Дану - 2м", идущая в комплексном режиме наведения, взорвалась в нескольких метрах впереди идущего на встречном курсе "Оззера", и пилот перехватчика мгновенно погиб в изрешеченной, вдребезги разнесенной кабине. Зато верткий "О - 15" легко увернулся от причитающейся ему порции, пролетел мимо "Ночного Дождя", развернулся и неторопливо вдогонку. Как знал, проклятый, что ракет у Дубтаха больше нет, - он и эти-то две взял на всякий случай, - и что с маневренностью у черной машины есть некоторые затруднения. А осталось у сволочуги - "Ольфтара" две дальнобойных "Уатах", которые он, вполне резонно, с такого расстояния выпускать не будет… А что соратничек будет? А он, натурально, сейчас догонит, уравняет скорость так, чтобы лететь только чуть быстрее, и, не жалеючи снарядов, расстреляет из пушки. И ведь, судя по предыдущему поведению, не промахнется… Ох, не промахнется, гад! Но кое-чего он все-таки не ведает… Дубтах, не пытаясь маневрировать, до предела увеличил скорость по прямой, - вот только, на беду, для машин со сверхнестабильной схемой прямая парадоксальным образом тоже является маневром. Потому что за все приходится платить: человек будет хромать не только в том случае, когда у него одна нога - короче, но и если, к примеру, натрет водяной мозоль. Какая, казалось бы, мелочь, правда? А сотрешь ногу где-нибудь в горах, тундре или тысячекилометровых северных лесах, - так ведь и сдохнешь от этой мелочи! По левой стороне, похоже, была повреждена проводка электродистанционного управления, либо, что еще вероятнее, его эффекторы. Оттого машина колыхалась и рыскала, компьютеры судорожно пытались скомпенсировать повреждение, постоянно коррегируя сложную неправильность в управлении… Так что тут впору не с мозолью сравнивать, а с жестоким радикулитом, как у папы в по- запрошлом году… Когда он не то, что встать или сесть, - повернуться в кровати не мог без посторонней помощи. И, в отличие от других скоростных машин, тут управление с увеличением скорости не улучшится, а как бы не наоборот. Компьютеров надолго не хватит, потому что программа в таком режиме скоро свихнется, и винить за это ее тоже будет нельзя… Короче, больной, - лежать вам надо… Только сперва надо лечь, а это - гораздо ниже, и возможно - только с размаху. Типа того, что - хрясь! Вот так вот приблизительно. Думая эти посторонние мысли, он неуклюже, с креном разворачивался. Так сказать: "Не только креново, но и хреново." - скаламбурилось, - надо думать, - напоследок… А рука тем временем снимала блокировку с мазера и вводила режим накачки. Он понимал, что "Ольфтар" попадет к нему в прицел не более, чем на долю секунды, но в данном случае большего и не потребуется. Импульс! И еще один! И летящий по зловещей, мастерски рассчитанной дуге "О - пятнадцатый" вдруг нелепо дернулся, рыскнул в сторону, с креном полез в высоту, - а молодец этот парень, рефлексы четкие! - опять накренился.