Глава 1

Специальный агент КОНОКОМа Ричард Сноу подошел к стойке регистрации, бросил на пол небольшую спортивную сумку и протянул миловидной девушке с баджем «Аньес» на груди свою индивидуальную планетарную единую карточку ИПЕК. Это был светловолосый, высокий, спортивного вида мужчина лет тридцати — тридцати пяти в темных брюках и спортивной светлой куртке. Приятное открытое лицо и темные карие глаза довершали вполне привлекательную внешность агента. Девушка с улыбкой взяла карточку ИПЕК и приложила к считывающему устройству. На трехмерном гологравизоре над стойкой тут же высветились основные открытые данные Ричи плюс его оплаченная бронь на место первого класса в спейсфлаере Земля (Карфаген) — Луна (База «Скотт»), отбывающего в рейс буквально через несколько минут.

— Рады приветствовать вас на космодроме «Карфаген», господин Сноу, — затараторила девушка. — Нас предупредили, что вы можете задержаться по независящим от вас причинам, и поэтому благодарим за то, что вы смогли…

Ричард непринужденно облокотился на стойку и придал своему лицу максимально доброжелательное выражение, которое только нашлось в его арсенале.

— Аньес, давайте больше не будем заставлять нервничать командира экипажа и быстренько-быстренько оформим меня на посадку.

— Да-да, конечно, господин Сноу, сейчас.

Девушка быстро пробежалась длинными красивыми пальчиками по мультитактильному экрану компьютера, секунду-две вглядывалась в появившуюся информацию и подняла голову:

— Все в порядке, господин Сноу, проходите вот сюда, пожалуйста. — Девушка протянула руку в сторону распахнувшихся прозрачных створок и отдала агенту карточку ИПЕК.

— Аньес, вы — золото! — Ричи послал девушке воздушный поцелуй, подхватил спортивную сумку и ринулся в открывшийся коридор.

— Придерживайтесь зеленой линии! — в спину ему крикнула Аньес, слегка привстав за стойкой и провожая взглядом ладную высокую спортивную фигуру.

Устраиваясь в удобном, почти анатомическом кресле салона первого класса, Сноу подозвал стюардессу и попросил принести ему минеральной воды. Миниатюрная девушка в фирменном комбинезоне «Селена Лайнз» и баджем «Дора» развела руками:

— Только после выхода на орбиту, господин Сноу, сожалею. Но вы не беспокойтесь: старт через пять минут!

— Хорошо, — отозвался Ричард и завозился с ремнями безопасности.

Пристегнувшись, он повернулся к иллюминатору. Снаружи, у борта спейсфлаера, закончил работу последний инженер наземного обслуживания. Его небольшой байкфлаер скрылся в густой тени стеклянно-металлического корпуса космовокзала. Ричард ощутил легкую вибрацию — это включились двигатели.

— Уважаемые пассажиры, с вами говорит командир экипажа Николай Волков, — послышался приятный низкий голос. — Добро пожаловать на борт пассажирского спейсфлаера «Орегон» компании «Селена Лайнз». Диспетчер космодрома дал добро на взлет, что мы и сделаем через три минуты. Наш полет будет проходить в несколько этапов: взлет, коррекция на орбите Земли, разгон, торможение, коррекция на орбите Луны, посадка. Все это займет у нас чуть более четырех часов. Желаю вам приятного полета. Взлетаю.

На табло под потолком загорелась надпись «ВЗЛЕТ». Вибрация резко усилилась, и «Орегон» тронулся с места. Пробежав по взлетно-посадочной полосе около сотни метров, он легко оторвался от земли и стал стремительно набирать высоту. В иллюминаторе быстро исчезали космодромные постройки, мачты, антенны, стала видна береговая линия и контуры полуострова, на котором и стоял когда-то легендарный Карфаген. Космодром был построен на месте старого международного аэропорта в непосредственной близости от тысячелетних развалин. По мере набора высоты море приобретало более глубокую синюю окраску и казалось все холоднее и холоднее. На самом деле там, внизу, на берегу, температура воздуха в тени доходила до плюс тридцати пяти по Цельсию, а воды — до двадцати шести. Стояло знойное лето, характерное для африканского побережья Средиземного моря.

Четверть часа спустя, когда на табло засветилось «НА ОРБИТЕ. КОРРЕКТИРОВКА», а в иллюминаторе красовалась ночная сторона Земли, Сноу получил большой запотевший стакан минералки с кубиками льда и ломтиком лимона.

— Дора, а когда у вас предусмотрен обед? — поинтересовался он у стюардессы, с удовольствием отпивая сильногазированную, обогащенную кислородом воду.

— Через полчаса у нас все будет готово, а пока я вам принесу меню, господин Сноу, — улыбнулась девушка.

— Прекрасно, спасибо.

Ричард достал свой МИППС, надел гологравизионные очки, открыл необходимые служебные файлы и углубился в их изучение. Он не заметил, как стюардесса положила рядом с ним меню, как на табло загорелась надпись «РАЗГОН», и лишь ощутил легкое ускорение. «Орегон» устремился к Луне.

Сначала Ричард пролистал общую информацию по лунной базе «Скотт» и ее уникальной обсерватории, куда он, собственно, и направлялся в пожарном порядке для расследования произошедшей там скандальной смерти известного ученого.

Самая крупная внеземельная обсерватория была создана на международной научной базе «Скотт» на обратной стороне Луны сто пятьдесят лет тому назад. При ее постройке применялись наиболее передовые и революционные на тот момент технологии и инженерные решения, но самым главным достоянием стал семнадцатиметровый оптико-цифровой телескоп уникальной конструкции «Око Вселенной», до сих пор не имеющий себе аналогов по мощности и разрешающей способности.

Существовали и другие обсерватории с мощными телескопами на Земле и на дальних внеземельных станциях — системах Бетельгейзе, Арктура, Фомальгаута — но все они сильно уступали «Оку» по техническому оснащению, а главное — были построены на крупных планетах, атмосфера которых сильно влияла на качество наблюдений. Кроме этого, свои эксперименты и исследования на Луне проводили ученые с мировыми именами, которые по достоинству оценили технический уровень объекта, поэтому и услуги телескопа и его обслуживающего персонала оказались востребованы на все сто процентов, хоть и стоили, мягко говоря, недешево. График работы «Ока» расписан чуть ли не по минутам на несколько месяцев вперед. В очередь на проведение наблюдений и экспериментов записывались и именитые ученые-одиночки, и частные лаборатории, и крупные НИИ. Здесь в коридорах легко можно было встретить парочку-другую нобелевских лауреатов, непринужденно ведущих научную дискуссию. Постепенно лунный научный комплекс «Скотт» приобрел статус главного астрофизического центра землян. Здесь все чаще и чаще стали проводиться международные симпозиумы, коллоквиумы, конференции, для чего в конечном итоге и отстроили сферический конференц-зал «Эклиптика» на три сотни посадочных мест и с современнейшей демонстрационной аппаратурой — невиданное расточительство по лунным меркам! Гостиничный комплекс «Хилтон-Скотт» на тридцать номеров располагался в одном здании с «Эклиптикой» и «Оком Вселенной». Еще один находился в пятнадцати километрах, рядом с геологической станцией «Армстронг». Официально она называлась «Селенологическая научная международная станция „Армстронг“», но вопреки логике селениты называли её «геостанцией». Формально геостанция являлась частью общего комплекса «Скотт», но обладала большой автономностью и могла функционировать самостоятельно. На станции не так давно открылась гостиница бизнес-класса «Сателлит». Во время проведения в «Эклиптике» крупных мероприятий, между геостанцией и залом бесплатно курсировали два вагона лунного монорельса каждый на пятнадцать пассажиров. Поездка в один конец занимала не более семи минут. Монорельсы работали в автоматическом режиме.

Зал не пустовал и был задействован как минимум два раза в неделю. Вот и сейчас «Эклиптику» на несколько дней арендовала Ассоциация поиска, обнаружения и контакта (АПОК), которая проводила научный симпозиум на тему «Контакт без контакта». Брови Ричарда полезли вверх. Что за ерунда, какой контакт без контакта? Кто выдумывает подобную заумь?

Чертыхнувшись про себя, он продолжил чтение. Теперь вводная, познавательная, так сказать, часть закончилась, и началась, собственно, фактология, из-за которой его и отозвали срочно из отпуска и командировали на земной спутник.

Ричард раскрыл следующий файл.

— Господин Сноу, вы выбрали что-нибудь из нашего меню? — неожиданно ворвалось из внешнего мира.

Ричард сдвинул очки МИППСа на лоб и поднял глаза на Дору, склонившуюся над его креслом так, что расстегнутые верхние пуговицы фирменного комбинезона позволяли фрагментарно видеть и частично домысливать небольшой, но красивый бюст.

— Да, Дора, конечно…

Закончив с едой, он вытер губы и отбросил салфетку на тарелку, вновь надвинул на глаза очки МИППСа и погрузился в изучение дела.

20 июня этого года, то есть сегодня, в зале «Эклиптика» открылся международный симпозиум под эгидой АПОК. На мероприятие с претенциозно-непонятным названием съехалось чуть более ста человек.

«Почему всего сотня? Неужели так мало ученых интересуются проблемой контакта?» — удивился Ричи и полез в статистические и справочные файлы. Пролистав несколько папок, он нашел нужное. Получалось, что всего принять участие в симпозиуме изъявили желание сто тринадцать человек. Ричард сделал пометку. На полночь 19 июня зарегистрировалось всего-то девять человек. Затем в восемь часов утра 20 июня еще пятеро, в девять — семьдесят девять и еще одиннадцать человек после начала симпозиума. Таким образом получается, что девять человек так и не прибыли. На этот момент зарегистрировано сто четыре участника.

«Теперь сто три! — невесело подумал Сноу. — Кому помешал этот специалист по контактам? Что они там не поделили между собой? Будем надеяться, что все-таки это окажется несчастным случаем».

Однако мысль о том, что его непосредственный начальник, Директор КОНОКОМа Дон Кимура, редко когда ошибается, не давала покоя. Что-то в этой нелепой смерти ученого во время симпозиума Директор увидел такого, что проглядели все, включая и опытного Сноу. Расследование поручили не местному представителю Агентства по Наблюдению и Безопасности (АНБ) и даже не назначенному ad-hoc, а специальному агенту КОНОКОМа, которого командировали на Луну, безжалостно выдернув для этого из отпуска.

«Ладно, поехали дальше», — вздохнул он.

Произведя несложные манипуляции, Ричи выстроил примерную хронологию трагических событий вчерашнего дня.

19 июня.

Примерно в десять часов по среднему лунному времени, приравненному к земному Гринвичу, в «Эклиптику» прибыли сразу три ученых-контактника: Оливье Вердей, Ганс Мюллер и Сергей Лосев. Все трое входят в оргкомитет симпозиума. Зарегистрировавшись в автоматическом режиме при входе в комплекс, они разместились в «Хилтоне» и больше «Эклиптику» не покидали.

Около часа дня к ним присоединились еще двое: Энтони Прайс и Энрико Моралес. Член оргкомитета симпозиума Моралес устроился в «Хилтоне», а вот Прайс направился на монорельсе на геостанцию и зарегистрировался в гостинице «Сателлит».

«Интересно, в это время сколько еще в гостиницах, где забронировали номера конгрессмены, проживало постояльцев?» — задался вопросом Сноу и сделал соответствующий запрос в обе гостиницы.

Дальше. В пять часов прибыли еще трое представителей науки о контактах: Тимо Пелтонен, Сирилл Белл и Фу Тинпен. Белл, член оргкомитета, направился в «Хилтон», а Пелтонен с китайцем — в «Сателлит».

Последним вчера на Луне появился канадец Уэйн Нортроп и поселился в «Хилтоне». Он не состоял в оргкомитете симпозиума, поэтому первоначальное предположение Ричи о том, что «Хилтон» забронирован исключительно для них, не оправдалось. Сноу сверился со списком и выяснил, что в организационном комитете симпозиума состоит всего-то шесть человек.

Между тем пришли ответы из гостиниц. Судя по их информации, из «Хилтона» утром 19 июня съехали последние постояльцы, не имеющие отношения к симпозиуму. С 12 часов дня гостиница была полностью в распоряжении участников научного форума.

Ричи такой факт немало удивил: выпроводить всех и зарезервировать целиком дорогущую гостиницу на Луне, да так, чтобы она почти сутки простояла на три четверти пустая, не считая всего шести занятых в течение дня номеров! Такое расточительство! Судя по всему, в финансовом плане АПОК являлась процветающей ассоциацией.

Что касается отеля «Сателлит» на геостанции, тут дела обстояли несколько сложнее. АПОК забронировал лишь двадцать номеров, да и то начиная с сегодняшнего дня, то есть 20 июня. На вчерашний день, кроме уже упомянутых трех ученых — Прайса, Пелтонена и Тинпена, — там проживало еще семь человек, двое из которых съехали сегодня утром.

«Так, что мы имеем с гуся?» — сам себя спросил Ричард.

А картина получалась следующая.

19 июня.

С 12 часов дня в «Хилтоне» проживают лишь шестеро делегатов симпозиума и никто больше. В «Сателлите» — трое делегатов и семеро просто командировочных. Итого — десять.

Выходит, что под подозрение, при допущении, что это убийство, а не несчастный случай, произошедшее, по предварительным оценкам, между десятью вечера 19-го и двумя часами ночи 20-го подпадает шестнадцать человек. Так? Так. Совсем немного, с учетом того, что большая часть — процентов 70 — отпадет по причине железного алиби в первые же часы расследования. Отлично! Сноу мысленно потирал руки: дело-то, оказывается, для начинающих инспекторов, учебное, так сказать! А его — опытного и проверенного агента — пригласили, видимо, лишь потому, что погиб ученый с мировым именем. Ну и прекрасно, завершив расследование, можно будет поплавать в лунном акваланге в заполненных водой глубинных пещерах Селены или попробовать себя на легком дельтаплане в знаменитом лунном воздушном амфитеатре. Это настолько фантастично… Но…

Нет, не так, стоп, стоп! Сноу выпрямился в кресле. А обслуживающий персонал обсерватории, геостанции и гостиниц? Как он мог забыть о таких элементарных вещах! Ричи чертыхнулся и послал соответствующие запросы. Ответы пришли буквально сразу и повергли агента КОНОКОМа в легкий нокдаун.

На 19 июня:

на геостанции «Армстронг» постоянно работает 32 селенита (так сами себя называли люди, длительное время находящиеся на Луне) и имеются 6 андроидов;

в гостинице «Сателлит» работает 6 селенитов;

на базе «Скотт» — 94 селенита, из них в обслуживании космодрома занято 19 человек и обсерватории «Око Вселенной» — 12 селенитов и 2 андроида;

в гостинице «Хилтон» — 11 селенитов.

Итого: плюс 143 селе… э-э-э… подозреваемых. Нет, а что там с андроидами? Целых восемь штук!

«Спокойно, — сам себе скомандовал Сноу. — Спокойно. Всё это лишь предварительные прикидки. Без паники!»

Однако тревога оставалась. Действительно, а как быть с туристами, которые болтаются на Луне и путешествуют с базы на базу? Ведь кроме «Хилтона» и «Сателлита», на базе «Скотт» и на геостанции действовали еще две гостиницы-автомата экономкласса «Лунный камень» и «Море спокойствия» общей вместимостью в сто десять человек! Что, и туда посылать запросы? «Нет, пока воздержимся», — решил Ричард.

— Уважаемые пассажиры, дамы и господа! — раздался из репродукторов голос командира «Орегона». — Мы начинаем заключительный этап нашего путешествия к Луне. Прошу вас пристегнуть ремни…

Ричи вновь накинул на плечи и застегнул ремень безопасности и снял очки МИППС. В иллюминатор было видно, как в нескольких километрах внизу медленно проплывает ноздреватая желто-черная контрастная поверхность земного спутника.

Стали ощутимы легкие тангаж и рысканье корабля — «Орегон» готовился к прилунению.

 

Глава 2

Быстро пройдя автоматическую регистрацию и обязательную ионно-биологическую очистку, Ричард, наслаждаясь слабой гравитацией, немного нелепо подпрыгивая, вышел в небольшой зал прилета.

Первое, что бросалось в глаза — это почти стерильная чистота по сравнению с земными космодромами и вообще любыми публичными местами, а также почти полное отсутствие рекламы. Сноу не первый раз летал на Луну и знал, что поддержание в чистоте всех помещений на лунных станциях возложено на целую армию небольших многофункциональных дроидов. Вообще на Луне содержание одного человека обходилось очень дорого и поэтому там, где только это возможно, люди заменялись роботами или любыми другими приборами и механизмами. Но сравнивать Землю и Луну по показателям чистоты и опрятности — некорректно. Если суммировать площадь всех, без исключения, помещений, построенных или используемых селенитами на Луне, то она не превысит размеров одного, не очень крупного земного города. Что же касается рекламы, все еще проще: перед кем тут расхваливать свой товар? Перед сотней-другой селенитов? А селениты и без того смотрят гологравизоры с земными передачами, переполненными рекламными роликами. Стоимость же рекламного места на лунных станциях, мягко говоря, зашкаливала. Так что все вполне логично. Исключение составляли лишь товары, специально изготовленные для использования на Луне и приспособленные к местным условиям. Вот для рекламы такой продукции делались значительные скидки.

Ричард закинул дорожную сумку на плечо и огляделся. К нему направлялся темноволосый крепыш среднего роста. Подойдя к Ричи, он остановился рядом.

— Господин Сноу? — прозвучал приятный баритон.

На незнакомце был форменный светлый комбинезон со многими шевронами, пара из которых давала понять, что перед вами представитель власти.

— Да, добрый день.

— Скорее, вечер, — улыбнулся моложавый брюнет и представился, козырнув: — Начальник службы безопасности лунной базы «Скотт» капитан Барт Хэлвуд. Добро пожаловать на Луну. Вам помочь?

Барт протянул руку к сумке Ричи.

— Нет, что вы, я еще и сам способен… — улыбнулся агент.

— Извините, я совершенно другое имел в виду, — немного смутившись, произнес капитан. — В первые часы пребывания в условиях пониженной гравитации приходится привыкать по-иному передвигаться, а всякие противовесы в виде сумок и портфелей только мешают.

Сноу, мысленно согласившись с доводами, снял с плеча и передал сумку, полагая, что Хэлвуд понесет ее сам, но тот, вместо того чтобы повесить на плечо, громко произнес:

— Носильщик!

Через пару секунд к ним подплыл и замер в нескольких сантиметрах над полом небольшой многофункциональный дроид. Красноватые телеобъективы робота уставились на людей в ожидании команды.

— Станция «Армстронг», гостиница «Сателлит», Ричард Сноу, — отчеканил Барт.

Дроид развернул решетчатую платформу, куда уместилась сумка Ричи, и быстро поплыл в сторону дальнего коридора.

— Еще пару лет назад этого не было, — пробормотал несколько озадаченно агент КОНОКОМа.

— Стараемся развивать инфраструктуру и сферу услуг, — приглашая жестом следовать за собой, ответил капитан и первый плавными прыжками направился к выходу из зала.

Ричард машинально взглянул на свой атомный «Ролекс»: без четверти семь. Время — ни то ни сё. И есть еще не хочется, и…

— Господин Сноу, — прервал размышления Барт. — Как вы планируете сегодняшний вечер?

— Думаю, сначала поработать, капитан.

— Отлично. Тогда прямо сейчас мы направимся ко мне в офис и я введу вас в курс дела, — с готовностью согласился Барт и добавил: — Офис, это, конечно, громко сказано, скорее, по размерам это похоже на собачью конуру. Но в тесноте, да не в обиде!

Четверть часа спустя они подошли к двери с табличкой «Служба безопасности. Капитан Б. Хэлвуд». Чуть сбоку горел красный индикатор, информируя о том, что хозяина нет на месте. Войдя в небольшой по размерам, но уютный, несмотря на предельную функциональность, кабинет, Сноу спросил:

— Капитан, как я понимаю, вы здесь один по безопасности?

— Присаживайтесь, господин Сноу, — вежливый жест в сторону небольшого кресла. — Да, вы правы. Командую сам собой вот уже два года. Скучища. Кофе будете? Прекрасно, у меня настоящая Арабика, сейчас сварю. Приходится напрашиваться в различные экспедиции, группы — это я о скуке — чтобы окончательно здесь не закиснуть. Если пьёшь, то недолго и начать квасить, да-да. А так, то геологи или, вернее, селенологи, с собой возьмут, то астрономы разрешат помочь им расставить вокруг базы разные угломеры, радиометры, датчики. Я тут скоро сам профессором стану. Вам покрепче? Хорошо. Сахар с арктурианской ванилью любите? Отлично!

Ричи прекрасно понимал, что недостаток общения и работы по профилю являются причиной словесного потока офицера, и не останавливал его. Пусть наговорится. Барт тем временем сварганил кофе, поставил чашки на миниатюрный столик и сел в кресло напротив Ричарда.

— Вот два месяца назад, например, история вышла. Напросился я с физиками ставить в двадцати милях от базы уловитель нейтрино для изучения радиационного фона галактики Андромеда. Какой-то там квазар сверхмощный они обнаружили и теперь изучают. Ну прилетели мы втроем на место установки в гравилете. Крис, старший группы, ходил, ходил, смотрел то на свои приборы, то на звезды и решил чуть дальше отлететь. Буквально на пятьдесят метров. Если б мы знали, чем это закончится! Ну передвинулись чуток, разложили детали, приборы, крепеж и стали собирать уловитель. Крис пробурил скважину под основание, а мы с Питом… Петром загнали туда первую секцию несущей колонны. Начали наращивать вторую — основную — тут все и случилось. Как потом определили, небольшой метеорит размером с речную гальку попал точно в фонарь кабины гравилета. Взрыв разбросал нас в разные стороны. Я сознание потерял. Сотрясение мозга, до сих пор голова иногда болит. Пришел в себя — в голове шумит, перед глазами огненные круги плавают. Сел и вижу, что наш гравилет с развороченной кабиной на боку в пыли валяется, чуть в стороне Пит на коленях над Крисом сидит. А Крис будто мертвый лежит, не шевелится. Зову я их, а связь в моем скафандре, оказывается, из строя вышла при взрыве. Осколком шлемную антенну снесло. Полдюйма правее, и не рассказывал бы я вам эту историю. Но я отвлекся. Короче, не слышат они меня. Встал я тогда и скорее к ним поковылял. Пит обернулся и хотя увидел, что я подхожу, но по-прежнему неподвижно сидел рядом с Крисом. Я сначала не понял, в чем дело, присел, разглядываю их. И смотрю, Пит двумя руками зажимает что-то на плече Криса. Присмотрелся и ахнул: это у Криса скафандр повредило, порвало, давление стравливается, воздух уходит, на стеклянном забрале шлема изнутри иней серебрится… А Пит не может рук отнять, чтобы вакуумный пластырь достать. Тут на пару секунд руки разожмешь и все — давление ноль и баросмерть. Я быстро пластырь достал, заклеил Криса. Успел, слава богу. А Пит как-то странно откатился сразу и давай на рукаве на пульте управления скафандром лихорадочно кнопки нажимать. Тогда я не придал этому особого значения.

— Когда спасатели подоспели, Крис уже в сознании был и даже стал шуточки отпускать. А Пит, по своему обыкновению, помалкивал. Когда на базу вернулись, полезли в душ, я смотрю, а у Пита весь левый висок седым стал. Странно, подумал я тогда, такой крепкий, несгибаемый мужик и так перенервничал. А потом, при расследовании происшествия, или, как Пит это по-русски называет, при разборе полетов, выяснилось, что у самого Пита осколком повредило клапан подачи воздуха основного кислородного баллона. Ему бы срочно переходить на резервный запас через автономный клапан, но для переключения нужны свободные руки, которые у него были заняты из-за Криса. Вот и сидел он почти совсем без воздуха, задыхаясь, но не отпуская рукав Криса. Сидел так сорок минут! Почему сорок, спрашиваете? Да потому что я, оказывается, сорок минут без сознания провалялся. Представляете себе его состояние? Сидишь, дышать нечем, а ведь можно переключиться на аварийку, но это будет стоить жизни твоему товарищу, а третий валяется в стороне и вставать никак не желает. И спасгруппы все нет и нет. Вот так…

— Я вам честно скажу, господин Сноу, не знаю, смог бы я так, как Пит. Не знаю. Я потом Пита спросил, что бы он делал, если бы я так и не очнулся. А он так странно посмотрел на меня, улыбнулся и говорит: «Но очнулся же!» Что, не понравился мой кофе?

Ричи с удивлением посмотрел на чашку с остывшим кофе, которую продолжал держать в руках. Рассказ словоохотливого капитана настолько захватил его, что он о кофе и думать забыл.

— Нет, это ваш рассказ виноват. — Он отхлебнул чуть теплый напиток. — Не скучаете вы тут, оказывается.

— Зато есть что вспомнить, рассказать, — мечтательно вздохнул Барт. — А главное, новых друзей на всю жизнь нашел. Собираемся вот все втроем махнуть в отпуск в начале июля на Байкал. Пит обещал устроить полный набор: рыбалку, и подводную охоту, и…

— Это в том случае, если мы с вами, капитан, быстро распутаем вашу лунную научную головоломку, — вернул его на землю, вернее, на Луну Сноу.

— Да, конечно, вы правы, — посерьезнел Барт. — А вы не позволите мне один вопрос?

— Пожалуйста, — несколько удивился Ричи.

— Господин Сноу, вы специальный агент КОНОКОМа, а не Агентства по безопасности. Почему именно вас направили расследовать убийство Белла? Ведь это же либо несчастный случай, либо уголовное преступление, никак не связанное с инопланетянами, НЛО и прочим…

— Вздором, вы хотите сказать? Отчасти вы правы, капитан. Но лишь отчасти. Не все так просто и очевидно. На эту тему я с вами готов буду с удовольствием подискутировать в свободное от работы время. Но отвечаю на ваш вопрос, хоть и не обязан этого делать. — Ричи жестом остановил собравшегося что-то возразить Барта. — Есть несколько вполне веских причин, по которым было принято решение направить на расследование именно представителя Контактной Объединенной Комиссии или КОНОКОМа, а не Агентства по Наблюдению и Безопасности (АНБ). Первое — преступление совершено не на Земле, а в ближнем Внеземелье, на Луне. Второе — убит известный ученый-астрофизик, занимающийся вопросами космической экспансии человечества. И третье — убийство произошло во время проведения международного симпозиума, посвященного вопросам Контакта и организованного Ассоциацией поиска, обнаружения и контакта. Сплошной Контакт, капитан.

— Убедительно. Спасибо за исчерпывающий ответ, господин Сноу. Извините за излишнее любопытство…

— Все нормально, капитан. Ваш вопрос закономерен и правомерен. Я его ожидал и не удивлен. Теперь к делу. Докладывайте.

Хэлвуд привстал, повернулся и взял со стола свой МИППС.

— Вы позволите, я сразу к сути? Хорошо. В 3 часа 16 минут 20 июня сработала автоматическая шлюзовая система оповещения.

— Что это за система?

— Эта система в автоматическом режиме отслеживает выход и возвращение в шлюзы селенитов… э-э-э, астронавтов. Когда активируется и надевается скафандр, система фиксирует запас кислорода, зарядку батарей, качество связи и еще несколько параметров и разрешает выход наружу. Если астронавт еще не вернулся, а один из параметров живучести скафандра приближается к критическому, срабатывает система оповещения. В нашем случае критическим был запас воздушной смеси. С момента выхода астронавта на поверхность из шлюза № 3 прошло чуть больше трех часов. Подняли дежурную спасгруппу, которая в 03 часа 27 минут, то есть через одиннадцать минут после поступления сигнала, вышла на поверхность из шлюза № 3 и почти сразу в ста восьмидесяти метрах от выхода натолкнулась на астронавта. Шлемное прозрачное забрало было разбито. Шансов выжить у погибшего — никаких.

— Тело доставили на базу, и выяснилось, что это не кто иной, как профессор Белл. Вскрытия пока не проводилось, но предварительно главный врач базы считает, что смерть наступила примерно в полночь в результате баротравмы, несовместимой с жизнью.

— Капитан, получается, что профессор провалялся мертвый снаружи более трех часов? А почему не сработал датчик отсутствия давления в скафандре? Насколько я знаю, такие в скафандрах имеются.

— По неизвестным пока причинам он оказался отключен, — развел руками Барт.

— Отключен? Это возможно?

— Да. Но даже профессиональному спасателю пришлось бы потратить некоторое время, чтобы его выключить. Как это смог сделать человек, далекий от практики выхода в агрессивную среду и обращения со средствами защиты — непонятно.

— А случайно, например, зацепившись за что-нибудь панелью управления. Она ведь на левом предплечье расположена?

— Исключено. Для отключения датчика необходимо проделать несколько четких, последовательных действий.

— Датчик срабатывает сразу?

— Нет, примерно через семь-десять секунд, после нескольких экспресс-замеров, дабы исключить ложное срабатывание.

— Замеров? — не понял Сноу.

— Ну да. Датчик запрашивает величину давления внутри скафандра, снаружи, запрашивает, не принудительное ли это стравливание воздуха…

— Понятно. Капитан, сделайте запрос, не имел ли в своей жизни профессор дела со скафандрами, аквалангами, изолирующими противогазами наконец. — Сноу сделал пометку в своем МИППСе.

— Хорошо, господин Сноу. Дальше. Я на ваш компьютер переслал фото скафандра Белла. Смотрите, прозрачное забрало шлема повреждено. Критическое воздействие произведено над правым плечом жертвы строго горизонтально. Бронированное сапфировое стекло разбилось и немного оплавилось. Отверстие имеет продолговатую форму. Если это микрометеорит, то профессор в это время стоял, нагнувшись и опустив голову, разглядывая что-то на поверхности под ногами. Или, наоборот, смотрел на небо, прямо в зенит. Но…

— Вас что-то не устраивает?

— Да, категорически не устраивает, господин Сноу.

— Выкладывайте, капитан.

Барт обернулся и включил над рабочим столом гологравизионную панель. На объемном трехмерном экране появилось скачущее, дергающееся изображение.

— Съемки индивидуального видеорегистратора скафандра Белла, — прокомментировал Хэлвуд. — Изъяты и приобщены к делу. Их никто, кроме меня, еще не видел. Белл то ли специально, то ли по неосторожности включил нашлемную видеокамеру скафандра.

На экране мелькали то приборы шлюзовой камеры, то перчатки скафандра, то пол, то потолок, то стены. Наконец изображение слегка устаканилось, и стало ясно, что профессор стоит перед внешними дверьми шлюза. Раздалось шипение, но звук быстро пропал — ученый оказался в безвоздушном пространстве. Теперь слышалось только его дыхание и легкий шипящий свист воздушных клапанов. Ночное время по Гринвичу совпало с ночью на Луне. Автоматически зажглись фонари скафандра и осветили поверхность впереди по курсу. Профессор довольно быстро начал передвигаться легкими прыжками — поверхность удалялась, приближалась и уходила назад. Пару раз он оборачивался, будто проверяя, нет ли кого сзади. Но там светились лишь яркие наружные лампы шлюза, уже закрывшего тяжелые герметичные двери. Камера повернулась влево, вправо. По сторонам смутно виднелись невысокие нагромождения камней и холмики пыли. Профессор прошел или пропрыгал еще несколько десятков метров. И опять он два раза обернулся. Последний раз он с минуту смотрел на теперь далекие огни выпустившего его шлюза. Сомнений не оставалось: ученый явно чувствует угрозу, но не может ее локализовать. На трехмерном экране появились ноги в тяжелых ботинках. Профессор смотрел вниз, его руки что-то искали на поясе скафандра, мелькнул продолговатый цилиндр, видимо, вакуумный ручной фонарик.

Дальше все произошло очень быстро. Белл выпрямился и снова обернулся назад, изображение дернулось, мелькнули далекие шлюзовые огни, совершили полукруг по экрану и исчезли. Раздался громкий свист и тут же пропал. Изображение неба сменила поверхность и замерла. Откуда-то сверху медленно опустилась рука профессора и легла в правой части экрана. Осела пыль и движение остановилось. Спустя пару секунд с экрана исчезла индикация времени, мигнув напоследок несколько раз цифрами 00.08.15. 20.06.2…

— Все, господин Сноу. — Барт выключил гологравизор. — Ноль часов восемь минут. Но это предварительно. Часы видеорегистратора испорчены, и неясно, верна ли была индикация.

— А дальше? — очнулся Ричард.

— Три часа одно и то же.

— Понятно. Вернее, ни черта не понятно. Что или кто это?

— Если разрешите, господин Сноу?

— Да, конечно!

— На мой взгляд, в профессора Белла стреляли, причем он знал об угрозе и тем не менее вышел один на поверхность.

— Согласен. Просмотрев запись, трудно предположить что-либо иное. Но это и настораживает. А главное, кому на руку смерть профессора? Кому он помешал? Из какого оружия стреляли? — Ричард поскреб затылок. — Капитан, кто еще выходил примерно в это время из шлюзов базы? Учет какой-то ведется?

— Учета никакого нет. Он и не нужен здесь, правда. Скажите, ну кого нам тут учитывать? Однако в каждом шлюзе имеется видеокамера. Хочу показать вам запись, сделанную с нее в ту ночь в шлюзе № 3. Короткую выдержку, конечно.

Ричи снова вгляделся в экран. Появилось изображение шлюза. Камера была установлена под потолком и охватывала своим мультителевиком почти все помещение. В кадр не попадали только автоматические двери, расположенные прямо под камерой и разделяющие шлюз и коридор базы. На экране появился профессор Белл и довольно долго и неуклюже надевал на себя пустотную амуницию. Похоже, что он что-то с собой принес и вставил в один из свободных держателей на ремне скафандра, где уже были закреплены сигнальные ракеты, фонарь, альпеншток-ледоруб и некоторые другие обязательные «аксессуары». Наконец он оделся, защелкнул забрало шлема и шагнул в переходный тамбур. С легким гулом задвинувшиеся двери скрыли от глаз невысокую фигуру человека, который собирался выйти на поверхность навстречу своей смерти. Камера продолжала снимать пустой шлюз. Но вот изображение слегка дрогнуло, и послышалось тихое шипение — это открылись внутренние двери, собираясь впустить кого-то в шлюзовую камеру из коридора базы. Ричард весь подался вперед. Вот, сейчас!.. Видеокамера еще раз дрогнула, и изображение плавно сместилось вниз. Теперь был виден лишь потолок шлюза. Прошла пара минут, и легкий гул возвестил о том, что неизвестный прошел в переходный тамбур.

Ричард вопросительно посмотрел на капитана. Тот кивнул:

— Смотрите дальше, я немного промотаю вперед.

Цифры индикатора времени внизу экрана побежали быстрее, потом замерли. Снова послышался гул: кто-то, вернувшись с лунной поверхности, входил из тамбура в шлюз. Некоторое время слышались неясные звуки и скрипы, затем изображение на мониторе дрогнуло и плавно вернулось на место. Стал виден весь шлюз. Пустой. Зашипели пневматические двери, выпуская невидимого убийцу в коридор базы. Через несколько секунд двери закрылись, и воцарилась тишина.

Хэлвуд остановил запись:

— Это всё, господин Сноу.

Сноу недоуменно посмотрел на Барта:

— И что это значит, капитан? Неужели всё так просто?

Барт пожал плечами:

— Когда устанавливали камеры наблюдения, никому и в голову не пришло закреплять их так, чтобы невозможно было достать. Кто ж знал, господин Сноу!

— Да-а-а… — протянул Ричард. — А высоко они закреплены?

— Два метра двадцать от пола. Человек среднего роста легко дотянется.

— Дьявол! Тут я карликов что-то не видел, практически любой может достать! Ладно, пойдем другим путем. Надо проверить все скафандры, ведь в их микропроцессорах остается информация о последних настройках и выходах на поверхность! Или я не прав?

Хэлвуд замер и медленно проговорил:

— Я не подумал об этом. Моя ошибка, господин Сноу. Теперь уже поздно. Сохраняется информация о последнем выходе и последних настройках. Предыдущие настройки стираются. Но даже не это главное. В любом случае через двенадцать часов память обнуляется и восстанавливаются стандартные заводские установки. Если б я еще утром проверил, то, наверное, можно было бы попытаться выяснить… — Он опустил голову.

— Да, ошибка. Но… — Ричард откинулся в кресле. — Думаю, что нам бы это не помогло в любом случае, так что не переживайте особо, Хэлвуд.

— Почему?

— Да потому что этот кто-то легко выключил датчик давления у Белла. Неужели вы думаете, что он не смог бы обнулить память скафандра, которым сам пользовался?

— Погодите, но мы с вами видели, что убийца не подходил к Беллу! Как же он смог изменить настройки скафандра? Дистанционно? Не уверен, что это возможно, — усомнился Барт.

— Не знаю, капитан, пока не знаю… Но всё равно прогресс, по крайней мере у меня, есть.

— Какой? — не понял Барт.

— Вы уже давно и совершенно справедливо отвергли версию несчастного случая, я — только сейчас. А отпавшая версия — это заметное сужение фронта поиска! И отмените, пожалуйста, запрос насчет дайверских наклонностях профессора Белла. Это я погорячился. — Ричард взглянул на часы. — Капитан, а не отужинать ли нам? Посоветуйте достойное местное заведение, я угощаю.

 

Глава 3

Попрощавшись с общительным капитаном, Ричард вошел в вагон монорельса и сел. В этот поздний час вместе с ним на станцию «Армстронг» направлялись всего два человека — пилот спейсфлаера, судя по шеврону на рукаве, и его приятельница. Оба пребывали в хорошем настроении и негромко, но слышимо в окружающей тишине общались друг с другом. Девушка периодически прыскала от смеха.

В самый последний момент в кабину вскочил средних лет мужчина в темных брюках и белой рубашке. На груди у него болтался бадж с эмблемой АПОК и символикой симпозиума «Контакт без контакта». Ричард сначала равнодушно скользнул по нему глазами, но, прочитав фамилию на бадже, присмотрелся к мужчине внимательнее и узнал в нем одного из тех, кто первым прибыл на Луну для участия в симпозиуме.

Пелтонен был высоким, худым блондином с незапоминающимся стандартным лицом и водянистыми глазами. На фотографии, которая имелась в компьютере Ричи, он выглядел более эффектно и выразительно. Темперамент у него был чисто финский. Сев на сиденье, он всю дорогу больше не пошевелился. У Ричарда даже сложилось впечатление, что и смотрел скандинав в одну точку. Настоящий айсберг.

Шлюзование прошло быстро, и вскоре вагон бодро мчался по магнитной эстакаде, возвышающейся над поверхностью Луны метров на десять. Справа пейзаж скрывался близкой горной грядой, которая, по сути, являлась хребтом огромной кальдеры, в которой располагалась и база «Скотт» и станция «Армстронг». Слева, хоть пространство и было открыто для обозрения, мало что удавалось разглядеть из-за кромешной темноты. Лишь на самом краешке недалекого здесь горизонта появилось несколько отблесков света.

Вскоре Сноу открыл дверь своего номера в гостинице «Сателлит» и сразу полез в душ. Душ, правда, не совсем обычный, а дисперсный, для меньшего расхода воды. С водой на Луне было пока еще туговато.

Раньше вообще всю воду завозили с Земли, и она ценилась здесь на вес золота, но потом на Луне разведали несколько водоносных пластов, правда на очень большой глубине. Теперь вода имелась своя, но экономить все же приходилось — дебет всех скважин был невысок. Однако одно место, где присутствовала вода, не разрабатывалось. Речь идет об огромной пещере, расположенной почти на километровой глубине и на две трети заполненной водой. Там организовали клуб лунных аквалангистов и оборудовали все по последнему слову техники. Теперь любой дайвер считал своим долгом совершить погружение в этом необычном подземном озере, площадью с десяток футбольных полей и глубиной более ста метров. Привлекало дайверов и немного необычное поведение воды в условиях пониженной гравитации. Пещера получила забавное, но вполне логичное название «Кокос».

Ричард вытерся теплым полотенцем, вышел из тесной кабинки и лег на неширокую кровать. Вообще номер оказался крошечным — чуть больше каюты первого класса на пассажирском звездолете. Сноу попытался отвлечься и настроиться на сонный лад, но из головы никак не хотели уходить те факты и сведения, которые он получил в течение сегодняшнего дня, вернее, вечера. Тогда он сосредоточился и стал мысленно составлять план работы на завтра. Незаметно его сморило, и он погрузился в глубокий сон.

Утром Ричи позавтракал и самостоятельно добрался до кабинета Хэлвуда, проехавшись на уже знакомом ему монорельсе. Барт с улыбкой вышел из-за стола и пожал руку:

— Как первая ночь на Луне, господин Сноу?

— Спасибо, более-менее выспался. Ну что, продолжим наши дела? Для начала я бы хотел взглянуть на труп, а потом побывать на месте преступления. Это в том случае, если вы уже осмотрели номер Белла.

Выйдя из крохотного кабинета главврача базы, где им не сообщили ничего нового, они направились к шлюзу № 3, облачились в скафандры и вышли наружу. Ричи, опустив светофильтр из-за бьющего прямо в глаза солнца, допрыгал до места, которое ему указал Барт, и присел. Ничего особенного, все те же пыль и камни. Сноу поднялся и посмотрел по сторонам. Сзади виднелся третий шлюз и еще несколько построек, выступавших на несколько метров над поверхностью. Большая часть сооружений базы располагались под лунной поверхностью. Но одна конструкция выделялась высотой и необычностью. Это был купол обсерватории «Око Вселенной». Полюбовавшись на него несколько минут, Ричи стал внимательно рассматривать все постройки базы, видимые с места преступления.

— А вот это что такое? — Он показал рукой на здание метрах в ста слева.

— Грузовой шлюз, — прозвучал ответ в наушниках.

— Понятно. А на крыше, что за антенны?

— Дальняя связь, господин Сноу, и субпространственная.

— А видеокамер там нет?

— Отродясь не водилось. Но подождите, сейчас уточним. База, я Хэлвуд. Дайте мне инженера Смита.

— Говорит дежурный диспетчер. Вижу вас на контрольном экране, Хэлвуд. Включаю Смита.

— Джо Смит на связи. Слушаю тебя, Барт, — спустя несколько секунд прозвучало в наушниках.

— Привет, Джо. У меня, вернее, у господина Сноу, который… ну прибыл… для этого…

— Понял я, понял, Барт, не объясняй. Его прибытие на базу ни для кого не секрет. Здравствуйте, что за вопрос у вас, господин Сноу?

— Здравствуйте, господин Смит. Скажите, на крыше грузового шлюза, кроме антенн есть какие-нибудь приборы?

— Раньше не было, а вот позавчера появилось. Там видеокамера теперь установлена. Она нам нужна для того, чтобы отслеживать…

— Стоп, господин Смит! — прервал его Ричи. — Она работает?

— Ну конечно. С позавчерашнего дня. Вот и сейчас я вас обоих на экране вижу. А изображение транслируется именно с этой камеры.

— Отлично. А как долго хранятся записи?

— Даже не знаю, как вам ответить. Не хранятся они специально. Мы установили карту памяти на три тысячи часов записи. Как память закончится, карта автоматически обнулится, и запись начнется заново поверх старой.

— Очень хорошо, господин Смит. Мы можем на время изъять карту?

— Пожалуйста, господин. Возвращайтесь, пойдем с вами в компьютерный сектор и возьмем карту. Делов-то!

— Спасибо, Джо, сейчас будем! — вклинился Барт.

— Господин Сноу, разрешите совет? — вновь зазвучал в наушниках голос дежурного диспетчера.

— Да, конечно.

— Будьте любезны, носите постоянно идентификационный браслет, который вам выдали по прилете. А то сейчас, согласно показаниям контрольного экрана, вы находитесь в своем номере гостиницы «Сателлит». Извините, все. Гравилет три сотни два, три сотни… — В наушниках щелкнуло, и голос исчез.

В первую секунду Ричи готов был сквозь землю… Луну провалиться. Тоже — спецагент называется, а забыл о таких элементарных вещах! Но спустя минуту в голову ему пришла мысль, которая вытеснила все остальные.

— Капитан, — спросил он, прыгая за Бартом в направлении шлюза, — а селениты сами всегда носят браслет?

— Вы не расстраивайтесь, господин Сноу. Диспетчер Рик такая зануда и буквоед! — попытался подбодрить его Барт.

— Он абсолютно прав, капитан. Ну как насчет ношения браслетов?

— Да, селениты носят их всегда и везде просто потому, что снять их можно только специальным прибором, потому что корпус браслета представляет из себя мономолекулу. От наличия браслета на руке зачастую наша жизнь зависит. Буквально. А вот гостевые браслеты, как у вас, немного другой, облегченной конструкции и снимаются значительно легче. Их корпус не мономолекулярный, а просто имеет очень надежный замок с двумя хитроумными предохранителями, — подробно пояснил Хэлвуд.

Отшлюзовавшись, Ричи и Барт сняли скафандры и повесили их в шкаф. Открылись створки внутренней двери, и они быстро направились в инженерный сектор к Смиту, который оказался невысоким человеком средних лет с большими залысинами и круглыми золотыми очками на курносом носу. Одет он был в белый халат. За различными приборами в секторе сидели еще несколько человек и работали.

— Рад познакомиться, господин Сноу, — встретил он их и пожал руки. — Пойдемте за вашей картой. Представляете, только я вам похвастался, что все прекрасно работает, как камера отключилась.

У Ричи возникло нехорошее предчувствие, и лицо у него вытянулось. Инженер это заметил и успокоил:

— Не волнуйтесь, карту я вам все равно отдам, а с камерой как-нибудь разберемся.

Они подошли к двери с табличкой «Серверы» и вошли. Ричарда удивило, что дверь вообще не имела замка.

— А от кого нам тут закрываться? — с усмешкой ответил на вопрос Смит и остановился у стеллажа с массой микросхем, разъемов и кучей проводов.

Проведя пальцем сверху вниз в поисках нужной ячейки, он вдруг замер:

— Позвольте, но… а-а, теперь я понимаю…

— Что случилось, Смит? — отодвинул его в сторону Барт и уставился на стеллаж.

Ричард сразу догадался, в чем дело:

— Пропала карта, да?

— Не только карта, весь блок управления камерой! Поэтому она и перестала работать, — пробормотал озадаченный инженер.

— Врежьте в дверь замок, мой вам совет, — не удержался и съязвил Ричи. — Барт, где диспетчерская?

— Тут, рядом…

— Бегом туда!

Когда они ворвались в диспетчерскую, в помещении находились два человека. Один сидел за большим пультом с включенным голографическим экраном, по которому передвигались разноцветные символы, второй стоял рядом и, чуть склонившись, что-то говорил сидящему.

— Рик, — закричал запыхавшийся капитан. — Кто сейчас заходил в сектор компьютерных терминалов?!

Сидящий за пультом обернулся. Это был совершенно лысый человек с длинным носом и глубоко посаженными, внимательными глазами. Селенит, стоявший рядом с ним, отступил чуть в сторону.

— В чем дело, капитан? Немедленно покиньте диспетчерскую!

— Рик?! — удивился Барт. — Ты что?

— Послушайте, диспетчер, только что украдено очень важное вещественное доказательство по делу о смерти профессора Белла. Нам необходимо знать, кто заходил туда. — Ричард оттер в сторону Барта. — Это очень важно! Поверьте!

Диспетчер смерил его взглядом, поиграл желваками на скулах и произнес:

— Господин Сноу, я не слежу за тем, кто и куда на базе ходит. Я тут занимаюсь более серьезными вещами, нежели чем шпионить за другими. Тем не менее совершенно случайно я заметил на экране, что кто-то входил в сектор терминалов до вас. Но кто это туда заглядывал, я вам сказать не могу. Сожалею, господа, это все.

— Эй, диспетчер, подстанция говорит! Аллё, база! Ты чё, Рик, заснул там, что ли? — вырвалось из динамиков.

Рик медленно повернулся к экрану и ответил:

— Спокойно, подстанция, не суетись.

— Спокойно! У нас тут обрыв силового…

Ричи почувствовал, что Барт тянет его за рукав вон из диспетчерской. Он не стал сопротивляться и позволил себя вывести, хотя внутри у него все клокотало. Барт отпустил его рукав и молча встал рядом. Потом произнес:

— Рик сказал правду, господин Сноу. Кто владелец браслета, на экране не видно. Индивидуальные позывные передаются только в случае запроса или при критических жизненных показаниях владельца. Хорошо, он хоть заметил, что кто-то заходил…

Ричард посмотрел на Барта:

— А без него мы бы этого никогда не узнали. Весь блок просто так взял и улетучился! Ладно, проехали. Но всё-таки он изрядная язва.

— Я же вам говорил — редкая зануда! — улыбнулся Хэлвуд.

— Капитан, сейчас перерыв на симпозиуме, надо бы с кем-нибудь из девятки, нет, восьмерки встретиться. Идемте!

Добравшись до зала «Эклиптика», они встали в дверях. Мимо них проходили десятки жестикулирующих и громко разговаривающих ученых. Вдруг Ричард сделал шаг навстречу двум пожилым делегатам:

— Извините, господа, разрешите представиться: спецагент КОНОКОМа Ричард Сноу. Командирован на Луну для расследования обстоятельств гибели профессора Белла.

Оба ученых остановились. Один, полный и широкий, как диван, равнодушно переводил тяжелый взгляд из-под темных густых бровей с Ричи на Барта, второй, худой и плешивый, смешно, как птица, склонил голову набок и сказал:

— Я тебе говорил, Серж, что Сирилл нас даже после своей смерти в покое не оставит!

— Да уж… — мрачно ответил Серж. — Оливье, что они хотят? Нас сразу арестуют или можно вызвать адвоката с Земли и сделать один звонок домой на Фомальгаут?

Барт уже догадался, что перед ними француз Оливье Вердей и русский Сергей Лосев.

— Ну-ну, господа, не надо утрировать. Мы просто хотели с вами побеседовать. Чистая формальность! — как можно доброжелательнее произнес Ричи.

— Слышишь, Серж, чистая формальность. Каково! Я припоминаю, что покойный Сирилл утверждал, что существуют контактеры и из мира неживой материи и что разница между живым и неживым — чистая формальность.

— Было бы интересно знать, не изменил ли он свое мнение теперь… — поддержал француза русский.

«Да, с этими перезревшими перцами непросто будет общаться!» — мелькнуло в голове Ричи, а вслух он сказал:

— Господин Лосев, месье Вердей, очень вас прошу уделить мне четверть часа, не больше! Я же чиновник, действую по инструкции, иначе мое начальство меня по голове не погладит. Ну должен я поставить галочку напротив графы!

Лосев мрачно глянул на француза:

— Удовлетворим крючкотвора?

— Давай, а то еще уволят из-за нас, грех на душу возьмем. Где беседовать будем, господа? Мы направляемся dejeuner, может быть, там и побеседуем? Qu'en pensez-vous?

— Mais volontiers, messieurs! Прекрасная идея, я сам бы никогда не решился вам предложить это. Такие ученые с мировыми именами и жалкий червь правосудия… — Сноу был сама любезность и кротость.

Они уселись все вчетвером за отдельный столик и сделали заказ подлетевшему дроиду.

— Ну-с, господа Шерлоки Холмсы, что вы хотите от нас услышать? — с трудом втиснув свою задницу в небольшое кресло, спросил Лосев и поманил пальцем дроида-официанта. — Сто пятьдесят водочки, настоянной на лимонных корочках в холодном штофике!

Дроид долго смотрел своими красноватыми объективами на заказчика, потом перевел электронный взгляд на Ричи.

— Сто пятьдесят граммов охлажденной водки «Смирнофф» с ломтиками лимона в отдельном графине и лед! — нашелся Ричард, и дроид удалился.

Лосев уважительно посмотрел на агента, но ничего не сказал.

— Господа ученые, мои вопросы, повторяю, чистая формальность, как в дешевых детективах: где вы были и что делали в ночь с 19 на 20 июня с одиннадцати тридцати вечера и до часа ночи?

Лосев и Вердей переглянулись и рассмеялись.

— И всё? — вытирая салфеткой рот, спросил Вердей.

— Да, всё, — еще не понимая, что так развеселило ученых, ответил Ричард.

— Агент Сноу, мы с девяти вечера и до четырех ночи играли в покер. Я, Лосев и Энрико Моралес. Как пишут в дешевых детективах, никто никуда не отлучался, токмо как по малой нужде на три-пять минут, не больше! Серж, нет, ты посмотри на их лица! Я щас умру от смеха! Сыщики думали, что сразу припрут нас к стене и мы дадим признательные показания!

Ричи затолкал свою гордость как можно дальше и невинно спросил:

— Извините, вы все время так втроем и играли в покер, никто к вам не приходил? И еще — где вы играли?

Дроид принес блюда и расставил их на столе. Некоторое время за столом сохранялось молчание, слышался лишь звон приборов. Закончив с блюдом, профессор Вердей, как ни в чём не бывало, будто и не было десятиминутной паузы, продолжил:

— Играли мы в моем номере. К нам приходили, верно, Серж?

— Кто? — замер Ричи.

«Вот оно, близко! Все-таки кто-то шлялся ночью по базе!» — подумалось ему, и он победно подмигнул Барту.

— Дроид и домашняя свинка Мюррея, — равнодушно сказал Лосев и плотоядно, с брызгами, впился зубами в кровавый бифштекс.

 

Глава 4

Если бы Ричарду сказали, что Луна падает на Землю и необходима срочная эвакуация, он удивился бы меньше. Выдержав паузу и пытаясь переварить услышанное, он осторожно спросил, положив вилку:

— Свинка? Морская свинка?

Вердей отвлекся на подлетевшего дроида и заказывал тому вино, а Лосев продолжал поглощать кровавый ломоть мяса и не собирался помогать Ричи. Наконец он отодвинул от себя тарелку, хлопнул последнюю рюмку водки и удовлетворенно откинулся на спинку кресла, которое опасно скрипнуло под его весом.

— Морская свинка? — вежливо переспросил Сноу.

— Никакая не морская, а обычная маленькая свинья, — икнув, ответил Лосев и салфеткой вытер губы. — Оливье, как эта свинская порода называется?

Вердей на секунду отвлекся и посмотрел на Сноу:

— Минипиг.

— Во, точно — минипиг! Забавная такая, маленькая, но все равно — свинья! Странно, что такой относительно серьезный человек, как Мюррей, питает слабость к подобным созданиям.

Распрощавшись с российско-французской профессурой, Ричи вытер пот со лба и посмотрел на притихшего Барта:

— Что, капитан, непросто? То ли еще будет! Ох, чует мое сердце…

Его МИППС пискнул, информируя о полученном сообщении. Ричард прочитал его и повернулся к Барту:

— Диспетчер мне тут написал, что в компьютерный сектор заходил гость, но полностью в этом он не уверен. Что это значит, капитан?

— A-а, Рик проявился! А значит это, господин Сноу, что все, кто находится на базе, разделены на несколько категорий: технический персонал, научный персонал, гости. Метки на экране диспетчерского компьютера имеют разные цвета — зеленый, желтый и синий. Но я, на вашем месте, не придавал бы этой информации… как бы это сказать… решающего значения.

— Почему это? — поднял брови Ричард.

— Дело в том, что… Рик — немного дальтоник.

— А как же медкомиссия и всё такое?

— С учетом квалификации, опыта и других факторов, комиссия иногда отступает от своих же правил, особенно если отступление не столь критично. Вам ли не знать это, господин Сноу?

— Понятно. Ну что ж, всё равно спасибо Рику, оказывается, не такая уж он и язва… Слушай, капитан, а что такое минипиг?

— Минисвинство, — засмеялся Хэлвуд. — А если серьезно, то это специально выведенные для домашних условий декоративные свинки размером с небольшую таксу. Очень смешные и умные.

— И давно разрешили на лунных базах домашних животных держать?

— Пока, господин Сноу, разрешили не на всех базах, но на большинстве. У нас это разрешение действует почти два года. Есть несколько кошек, собак, пара попугаев и даже один тукан.

— И свинья, — добавил Ричи.

— Минипиг, — поправил его Хэлвуд.

— А Мюррей, как я понимаю, это директор обсерватории?

— Да, Кент Мюррей.

— Так, минуточку, кто это? — Ричи устремился к одному из участников симпозиума, остановил его и заговорил.

Спустя минуту он подошел к молча ожидавшему Хэлвуду:

— Прайс. Сейчас не может. Будет ждать нас в восемь часов в лобби-баре «Сателлита». Перерыв у них заканчивается, и боюсь, что больше ни с кем мы сейчас переговорить не сможем.

Однако удача улыбнулась им. Когда двери в зал заседаний закрылись, оттуда выскользнул довольно молодой ученый в бардовой водолазке и потертых джинсах. В руках он держал несколько буклетов, программу симпозиума и еще какие-то бумаги, которые на ходу бегло просматривал.

— Господин Мюллер? — Ричи преградил ему дорогу.

— Да, а в чем дело? — сквозь очки с небольшими диоптриями на агента смотрели умные проницательные глаза.

— Спецагент КОНОКОМа Ричард Сноу и капитан Барт Хэлвуд. Хотели бы задать вам пару вопросов в связи с трагической смертью профессора Белла.

— Ясно, КОНОКОМ. Кто бы сомневался, — вздохнул австриец. — Куда пройти?

— Господин Мюллер, я искренне надеюсь, что это не займет у нас много времени и мы освободим вас от нашего назойливого присутствия.

— Ладно, чего уж там, — пожал плечами профессор. — Так, куда идти-то? Предлагаю ко мне в номер.

— Возражений не имеется.

Номер «Хилтона» выгодно отличался от номера «Сателлита», где поселился Ричи. И размерами и экипировкой и оформлением. В номере даже был уголок с небольшим диванчиком, миниатюрным креслом и крошечным журнальным столиком. Еще проходя мимо стойки администратора, Мюллер заказал в номер три кофе и печенье. Пока они рассаживались, в комнату влетел дроид и быстро расставил на столе чашки, сахарницу и пару блюдец с бисквитами.

— Прошу вас, господа. — Мюллер взял со столика чашку, бросил в нее кусочек сахара и откинулся на спинку кресла.

— Профессор, извините, но нам необходимо знать, как вы стали участником симпозиума и, главное, как провели время в ночь с 19-го по 20 июня примерно с одиннадцати тридцати вечера и до часа ночи.

— Конечно, господа, это же ваша работа. — Мюллер поставил чашку. — Значит так. Еще два месяца назад Сирилл предложил мне войти в состав оргкомитета симпозиума «Контакт без контакта». Это стало для меня приятной, но несколько обременительной неожиданностью, поскольку я занимаюсь вопросами, которые, на мой взгляд, не очень вписываются в контекст форума.

— Извините, а не объясните нам, не столь сведущим в астрофизике, что за тема такая необычная: «Контакт без контакта»?

Австриец поставил чашку, закинул руки за голову и продолжил:

— Вам, господин Сноу, показалось, что тема симпозиума, мягко говоря, необычна, если не сказать больше. На самом деле всё обстоит несколько иначе. Белл, являясь самобытным и оригинальным мыслителем в области космогонии и космогенеза, предположил, что контакт между представителями различных цивилизаций может происходить и без наличия непосредственного контакта. Иными словами, мы — земляне — можем не видеть и не чувствовать наличия рядом с нами «чужих», но, по мере развития космической экспансии, расширения объема освоенного пространства, начинаем ощущать… как бы это выразить?.. Дискомфорт, или, скорее, сначала легкое противодействие. Ученые начинают получать необычные результаты анализа данных, полученных из дальних, пограничных областей нашего прогрессорства. Научно-исследовательские институты не в состоянии объяснить многое, что происходит на предельных границах нашего познания, там, куда смогли добраться лишь наши телескопы, радиотелескопы и релятивные обтюраторы. Человечество как бы наталкивается на сопротивление, которое, по мнению профессора Белла, не может быть ничем иным, как реакцией на наше постепенное вторжение в область космической юрисдикции другой цивилизации. Таким образом, все цивилизации, или, если хотите, игроки на гигантской космической доске, ощущают, чувствуют присутствие друг друга, но не обладают возможностью, а пожалуй, и желанием войти в контакт. Я понятно излагаю, господин Сноу? Только без обид.

Ричард перевел взгляд на замершего с чашкой у рта Барта и ответил:

— Если честно, профессор, то вы меня заинтриговали. Действительно, кое-какие части головоломки начинают склеиваться, но, к моему великому сожалению, второстепенные. Я, хоть и сам задал вам вопрос, откуда взялось название симпозиума, теперь начинаю понимать, что вряд ли ответ на него имеет большое значение. Ну на самом деле, неужели смерть профессора Белла может зависеть от такого, я бы сказал, тонкого, условного и недоказанного допущения?

— Не скажите, господин Сноу, не скажите. Всё совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Профессор обладал каким-то знанием или, если хотите, подошел к открытию, которое, по крайней мере, по его мнению, могло перевернуть всю науку о космоконтакте. Разрешите, я вам расскажу один эпизод, свидетелем которого был сам несколько месяцев назад?

— Да, конечно, прошу вас, профессор! — Ричи и Барт подались вперед.

— Во время семинара в Буэнос-Айресе Белл очень серьезно поспорил с Моралесом по вопросам контакта. В запале он пригрозил привести в действие топоскоп…

— Топоскоп? — не понял Сноу.

Офицеры быстро переглянулись.

— Именно. Я, как и вы, совершенно не в курсе, что это такое. Так вот… привести в действие топоскоп, и тогда на этом месте возникнет пространственная воронка. Вот так!

Ричард и Барт переглянулись:

— Ну и что?

— А ничего. Все переругались, расплевались и разъехались. Я, по необходимости, остался — в местном научно-исследовательском институте пришлось закончить кое-какие топологические выкладки по турбулентности поверхностей. И что бы вы думали? Через два дня в трехстах километрах от Буэнос-Айреса самопроизвольно возник сингулярный пространственный захлёст.

— Это что за зверь такой? — выпрямился Барт на стуле.

— Захлёст-то? Это когда в неизвестные пространственные континуумы проваливаются материальные тела нашего мира, — ответил Мюллер и с хрустом разгрыз печенье. — Слышали об исчезновении часовни в монастыре Санта-Моника?

Ричи и Барт опять переглянулись.

— Вы это серьезно, профессор? — спросил Сноу.

— Куда уж серьезней! Мне показания пришлось давать международной экспертной комиссии. Вы что, не в курсе? Странно, дело было шумное. Но, может быть, и к лучшему, что о нём знает только узкий круг специалистов, как знать…

Все замолчали, но вдруг Барт вмешался:

— Помню, господин Мюллер, интервью с вами прошло по новостным каналам.

— Точно, инспектор.

— А где сейчас этот топоскоп? И как он выглядит?

— Помилуйте, понятия не имею. Я вообще не уверен, что он существует в природе, вернее, уверен, что он НЕ существует. Когда ему это надо было, Белл умел и блефовать.

— Ясно. Но вы так и не ответили на вопрос о том, где вы были и что делали… — вернул разговор в прежнее русло Ричи.

— Да, да, — поднял руки Мюллер. — Виноват, сдаюсь. Сожалею, господа, но с нуля часов тридцати минут примерно у меня нет алиби. Я вернулся к себе в номер и лег спать.

— А где вы находились до двенадцати ночи?

— Летал в «Воздушной пещере» на дельтаплане. Грешен, увлекаюсь этим видом спорта. Особенно люблю летать в горах… — Мюллер мечтательно закатил глаза.

— Но в пещере-то вас кто-нибудь видел?

Мюллер удивленно посмотрел на Ричарда:

— Конечно, нас там человек десять летало да еще инструкторы по пилотажу.

— Хорошо, а когда вы возвращались, никого не встретили?

Профессор на секунду задумался.

— Нет, не могу припомнить.

— А каким путем вы возвращались в «Хилтон»?

— Обычным. Когда последний сеанс закончился, мы сдали дельтапланы инструкторам, поднялись на нулевой этаж к шлюзу, погрузились на гравилет и направились на станцию «Армстронг».

— Почему туда?

— Воздушная пещера расположена всего в трех километрах от станции, — пояснил Хэлвуд.

— Ясно. А дальше, господин Мюллер?

— Дальше я распрощался с дельтапланеристами, которые все проживают в гостинице «Сателлит», и в полном одиночестве воспользовался монорельсом, чтобы попасть на базу «Скотт» и в свою гостиницу. Вот, собственно, и все.

Ричард посмотрел на руки профессора:

— Скажите, вы все время носите выданный вам индивидуальный браслет?

Ганс Мюллер несколько удивленно посмотрел на руку и перевел взгляд на агента:

— Конечно, это же средство спасения. Занимаясь экстремальным видом спорта, я привык, знаете ли, заботиться о своей безопасности! Я же не самоубийца, в конце концов. Мне его выдали по прилете на Луну и рекомендовали не снимать ни при каких обстоятельствах.

— Все правильно, профессор. И последний вопрос. Когда вы пришли в гостиницу?

— Я специально на часы не смотрел… Хотя знаете что? Проходя мимо стойки администратора, я заказал дежурному дроиду чашечку фруктового чая. Может, такие заказы у них записываются и время отмечается?

— Мы проверим, господин Мюллер. Если позволите, в случае возникновения вопросов мы вас еще побеспокоим, — встал Ричард.

— Это вряд ли, господин Сноу. Я через полтора часа вылетаю на Землю.

Ричард обратно плюхнулся в кресло:

— Уже? Но почему, ведь симпозиум только начался?

— Видите ли, инспектор, на этом симпозиуме я присутствую только потому, что меня попросил об этом Сирилл. Но он погиб, и больше интересных собеседников я здесь для себя не нахожу.

— Но вы же входите в состав оргкомитета!

— Только по личной просьбе Белла. Он меня уговорил. А принудить меня остаться на конференции оргкомитет не вправе: я не подписывал никаких обязательств.

— У меня нет оснований как-то ограничивать вашу свободу, профессор, но прошу вас, если понадобится, быть готовым ответить на мои вопросы.

* * *

— Дела-а, — протянул Барт, когда они вышли от Мюллера.

— Да, капитан, все очень запущено! — Ричард подошел к стойке администратора. — Мадемуазель, не могли бы вы посмотреть, когда сегодня ночью был сделан заказ на чай в номер 23?

— Извините, сэр, но подобная информация конфиденциальна, и я не вправе… — начала заученно отвечать девушка.

— Лора. — Ричард посмотрел на бадж девушки и обернулся на Барта. — Вам ведь знаком этот человек?

— Ну конечно, — смутилась Лора. — Это капитан Хэлвуд.

— Лора, все в порядке, эти вопросы необходимы в связи с гибелью профессора Белла, — заговорил Барт.

Девушка округлила глаза:

— И вы ведете расследование?..

— Лора! — слегка постучал пальцем по стойке Барт. — Вопросы будем задавать мы. Когда поступил заказ?

Пару секунд девушка вспоминала, о чем ее спрашивали в самом начале, а потом застучала пальцами по клавиатуре компьютера:

— В ноль двадцать пять!

— Спасибо!

Офицеры удалились, оставив удивленную Лору одну.

— Получается, что Лосева, Моралеса, Вердея и Мюллера можно вычеркнуть из списка подозреваемых? — произнес Барт, идя по коридору вместе с Ричи.

Ричард посмотрел на молодое лицо Барта и усмехнулся:

— Пока я не вижу для этого веских оснований.

— Но почему, господин Сноу? Ведь покерная троица… как бы это сказать… подтвердит алиби друг друга?

— Скорее всего, так и будет, капитан, но меня в этом покере занимает другое.

— Что именно?

— Как к ним ночью пришел этот минипиг Мюррея? Он что, как человек, расхаживает по базе, сам открывает двери? В лобби-баре он коньячком не балуется, случайно?

Хэлвуд озадаченно потер переносицу:

— Согласен, но что нам это дает?

— Пока не знаю, капитан. Дальше. Сбрасывать со счетов Мюллера тоже нельзя. Заметьте, он проделал путь от терминала монорельса на базе до «Хилтона» как раз в то время, когда убивали Белла. Странно, что он ничего и никого не заметил, учитывая, что проходил как раз мимо шлюза № 3!

 

Глава 5

Когда офицеры оказались в коридоре, Сноу повернулся к Барту:

— Нам надо переговорить с диспетчером, который дежурил в эту ночь.

— Понял.

Хэлвуд связался с кем-то по МИППСу, коротко переговорил и доложил:

— Дежурил стажер-практикант Иван Басов.

— Господи, вот только стажера нам тут не хватало, — расстроился Ричи. — А где он сейчас?

— В «Воздушной пещере». Дельтапланирует, — слегка улыбнувшись, ответил Барт.

Ричард посмотрел на часы.

— Вот что, капитан. Сейчас три часа. Как быстро мы сможем добраться до пещеры?

— За полчаса, с учетом ожидания гравилета, — быстро прикинул Хэлвуд.

— Отлично, идем на станцию.

Устроившись в вагоне монорельса, Ричард по МИППСу связался с Блумбергом, начальником научного отдела КОНОКОМа:

— Айво, привет, старина! Как поживаешь?

На экране появился белобрысый Блумберг со стаканом в одной руке и надкусанным бутербродом — в другой:

— Ага, лунные отпускники проявились! Привет селенитам! Как у вас там с погодой, надеюсь, дождик не идет? А то ты свой зонтик у меня в кабинете оставил.

— Чёрт, а я думаю, куда я его задевал, места себе не находил, всё думал, как на Луну-то без зонтика, — поддержал шутливый тон Ричард. — Однако, Айво, смех смехом, но без одной вещи здесь просто невозможно жить!

— Эхо беф хахой ше? — откусывая бутерброд, невнятно спросил ученый.

— Без дельтаплана.

— По каюте, что ли, летать? — прошамкал Блумберг и радостно захихикал.

— Нет, по пещере.

Начальник научного отдела на несколько секунд замер, потом снова заулыбался:

— Это ты про «Воздушную пещеру», да? Чуть не купил меня, черт побери!

— Айво, я вот что от тебя хочу узнать, — перешел на серьезный тон Ричи. — Ты когда-нибудь слышал о топоскопе и сингулярном пространственном захлесте?

Блумберг положил бутерброд на заваленный приборами, колбами и бумагами стол и вытер руки о бывший когда-то белым халат.

— Ричи, ты на Луну полетел расследованием заниматься или выступить на симпозиуме с докладом о последних открытиях в области топологии? Слава Декарта покоя не даёт? Так вот, я не тополог, но термин «сингулярный пространственный захлёст» слышал. Его еще СПЗ называют. Он на слуху после исчезновения какой-то часовни в Латинской Америке. А означает он такую деформацию пространства, при которой две точки, отстоящие друг от друга на любом расстоянии, вплоть до бесконечности, могут оказаться рядом, в непосредственной близости.

— А возможны перемещения материальных тел во время такого сближения?

— Ричи, мы до сих пор толком не можем объяснить, что такое подпространство, в котором путешествуют наши дальние звездолеты, а ты… Всё это только теория и ничего больше!

— Ничего себе — «теория»! Сам же говорил, что часовня исчезла к чёртовой матери.

— Говорил, говорил, там все неясно так и осталось, по-моему. Ладно, узнаю — сообщу. Про топоскоп, как ты его называешь, ничего не знаю и не слышал.

— Хорошо, жду от тебя вестей, пока!

— До свидания, Пуанкаре ты наш. — Блумберг отключился.

Монорельс тем временем прибыл на станцию «Армстронг». Хэлвуд сразу повел Ричарда к шлюзу. До отправления гравилета оставалось пятнадцать минут — только-только скафандры успеть напялить.

Облачившись в пустотную амуницию, офицеры снова вышли на поверхность и направились прямо к гравилету, висящему над поверхностью чуть поодаль. Пилот был на месте и открыл перед ними фонарь кабины. Кроме Ричи и Барта в салон сели еще четыре человека.

Аппарат приподнялся чуть повыше над грунтом и полетел в сторону восходящего Солнца. Пришлось опустить светофильтры на шлемах. Само путешествие продлилось не более семи минут. Гравилет подлетел к шлюзу и опустился на поверхность. Все шесть пассажиров покинули кабину и прыжками направились к герметичным дверям, откуда навстречу им вышли четыре человека в скафандрах, возвращающихся, судя по всему, на станцию.

Сняв и повесив скафандры в шкафы, все направились к большому вертикальному цилиндру, который оказался вместительным лифтом и доставил их на семисотметровую глубину. Четверка дельтапланеристов направилась в раздевалку, а Ричи с Бартом — сразу на взлетно-посадочную палубу.

Несмотря на то что Ричи видел фотографии этой пещеры и документальные фильмы, рассказывающие о ней, развернувшаяся перед ним картина ошеломляла. Палуба представляла собой козырёк размером сто на пятьдесят метров, торчащий на головокружительной высоте над бездной. Сама пещера имела форму неправильного горизонтального эллипса длиной до трех километров и шириной местами до 1300 метров. Пространство подсвечивалось редкими, но яркими лампами, и все равно дальний конец Воздушной пещеры терялся в легкой дымке. Метрах в трехстах, чуть ниже взлетно-посадочной палубы почти на отвесной стене пещеры виднелся пешеходный корниш, по которому передвигались черные точки — туристы.

На палубе находились три инструктора по пилотажу. Один из них как раз принимал подлетающий дельтаплан и стоял, подняв и чуть раскинув в стороны руки.

Дельтапланерист ловко снизился и, пробежав по палубе несколько метров, остановился вместе со своим крылатым аппаратом. Ричард обратил внимание, что на коротких, скошенных назад крыльях дельтаплана вращаются пропеллеры миниатюрных двигателей. Инструктор помог пилоту снять с себя конструкцию и отнести ее в сторону, где лежали несколько схожих аппаратов.

Тем временем Барт подошел к Ричарду и сказал:

— Иван на подлете, будет минут через пять.

Ричи кивнул и спросил:

— А зачем дельтапланам моторы?

— А как же, — ответил Барт. — Здесь ведь нет восходящих или нисходящих потоков воздуха. Если б не моторы, то дельтаплан все время опускался бы вниз. Медленно, но опускался бы. А с мотором у пилота есть возможность контролировать высоту. Но даже в случае посадки на дне пещеры ничего страшного нет. Там есть еще одна палуба, почти у самого дна, где полетам обучаются новички.

— И я тоже могу попробовать? — удивился Ричи.

Барт замялся:

— Для вас, господин Сноу, инструкторы, наверное, сделают исключение, но новички — это не те, кто вообще впервые надевает трапецию дельтаплана, а пилоты, которые имеют специальную лицензию для полетов на Земле. Человек, не имеющий такой лицензии, не допускается к полетам здесь, в пещере.

— Понял. Все верно — безопасность превыше всего, — вздохнул Сноу. — Смотрите, капитан, это не наш ли клиент летит?

— Это Басов? — громко спросил у инструктора Хэлвуд.

Тот коротко кивнул и двинулся навстречу приближающемуся дельтапланеристу, подняв руки.

Когда дельтаплан сняли и отнесли в сторону, инструктор что-то сказал пилоту и махнул рукой в сторону стоящих поодаль офицеров. Басов направился к ним.

Диспетчер оказался невысоким худым молодым парнем с большой копной русых, слегка вьющихся волос и с открытым загорелым лицом. Серые глаза доброжелательно и вопросительно смотрели на Ричи и Барта.

— Здравствуйте, — спокойно поздоровался он и пожал им руки.

— Иван, господин Сноу хотел бы задать тебе пару вопросов, не возражаешь? — вместо приветствия сказал Барт.

Басов взглянул на Сноу:

— А вы…

— Ричард Сноу, КОНОКОМ, — представился спецагент.

— Понятно. Только тут негде… — Стажер развел руками.

— Ничего, мы вас долго не задержим, поэтому давайте присядем вот тут на скамеечку и поговорим.

Все втроем они устроились на металлических неудобных сиденьях, используемых в основном инструкторами для ожидания прилета очередного дельтапланериста.

— Стажер, ваше дежурство в ночь с 19-го на 20-е было первым самостоятельным дежурством?

— Да.

— Хорошо. Вернее, плохо, — вздохнул Ричи.

— Почему? — удивился Иван и слегка растерянно посмотрел на Барта.

— Потому что именно в ту ночь произошло ЧП с профессором Беллом, и я предпочел бы, чтобы в это время за диспетчерским пультом находился бы работник со стажем, а еще лучше, если б их там двое или трое сидело…

— Стажеры-практиканты, допущенные к самостоятельному дежурству, проходят исчерпывающую подготовку! — вступился за явно обидевшегося Басова капитан, но Ричи остановил его жестом.

— Я никого здесь не собираюсь оскорблять или унижать, я просто констатирую, а то, что моя констатация справедлива, вы не можете не согласиться.

Барт и Иван промолчали.

— Скажите, стажер, во время дежурства вы внимательно следили за экраном перемещений персонала?

— Да, — буркнул по-прежнему дующийся Иван.

— Тогда скажите, были ли какие-нибудь передвижения по станции и за ее пределами в период с половины двенадцатого и до половины первого ночи?

Басов провел рукой по волосам и на несколько секунд задумался.

— Без десяти двенадцать в грузовой шлюз прибыл последний гравилет с группой планетологов-ремонтников. Они вернулись с рудника «Разлом Готлиба». Пока шлюзовались, пока снимали скафандры… В общем в жилую зону они все вошли в пять минут первого.

— Сколько их было? Они все вместе ушли в жилую зону?

— Четверо. Да, ушли все вместе, это точно, потому что один из них — мой друг Глеб. Я еще связался с ним. Он мне ответил, что они устали, как собаки, и идут спать, даже образцы оставили до завтра в гравилете. Ну и на экране все четыре метки вместе переместились в жилую зону.

— Ясно. Что еще заметили?

— Еще на поверхность из шлюза номер три сразу после двенадцати ночи вышел, как я теперь понял, профессор Белл.

— А больше никто не выходил вслед за ним?

— Нет, не помню. А минут десять первого на монорельсе прибыл, судя по метке на экране, гость и прошел в жилую зону. Потом на монорельсе отбыл на станцию «Армстронг» другой гость, он, по-моему вышел из жилой зоны. Вот, пожалуй, и все. А после трех ночи спасатели…

— Это понятно. Скажите, гости — это временно прибывшие на базу, да? А эти двое не встретились по пути?

— Вот это я припомнить не могу, извините.

— А тот, что уехал, из жилой зоны прямиком на монорельс пошел, не помните? Ладно, а тот, что приехал, никуда не заходил, не сворачивал?

Басов опять пожал плечами.

— То есть больше никаких передвижений ни внутри, ни на самой базе в этот промежуток времени больше не было?

Стажер нахмурил лоб и помолчал. Потом ответил:

— Ручаться на все сто процентов не могу, но больше передвижений не помню. Время-то спокойное, если бы еще кто куда ходил, думаю, что я заметил бы. Селениты, конечно, передвигались, но в пределах своих кают, а это на мониторе трудно заметить. Сами, наверное, видели, каюты почти у всех — четыре на пять метров, не развернёшься. Хотя нет, вру. Начальник базы и профессор Мюррей живут в больших, двухсекционных, то есть двухкомнатных каютах.

— А они ходили по своим каютам? — быстро спросил Ричи.

— Начальник базы сейчас в командировке на Марсе, — вставил свой комментарий Барт.

— Да, его нет, а вот профессор… Профессор был у себя в это время, но несколько раз переходил из комнаты в комнату. Это я запомнил.

— Но не выходил?

— Нет. Точно, нет.

— Ну хорошо, спасибо, стажер. Последний вопрос: тебя не насторожило, что ты видел, как профессор выходит на поверхность, а метки его на экране нет?

Басов смущенно пожал плечами:

— Ну я не знал, что всё так получится, поэтому за ним не следил…

— Ладно, понятно. Если что-то еще вспомните — связывайтесь со мной или с капитаном Хэлвудом. — Ричи встал, пожал руку Басову и в сопровождении Барта направился к лифту.

— Иван, — послышалось у них за спиной. — Еще летать будем сегодня?

— А как же?! Минут двадцать отдохну и второй сеанс!

* * *

Когда они сняли скафандры в шлюзе станции «Армстронг», Сноу посмотрел на часы: до встречи с Прайсом еще вагон времени.

Хэлвуд тронул его за локоть:

— Поехали в мой офис, отдохнем, кофе выпьем, авось какие мысли нас посетят!

— И то верно! — согласился неожиданно даже для самого себя Сноу, и они поспешили на монорельс.

Выйдя из вагона и направляясь по коридору базы в сторону кабинета Хэлвуда, Ричард неожиданно остановился и протянул руку:

— Это что такое?

В небольшой нише в стене коридора неподвижно стояла высокая металлическая фигура с номером «21» на груди.

— Андроид, только и всего, — ответил Барт.

Ричард внимательно присмотрелся к двухметровому роботу, отдаленно напоминающему средневекового рыцаря в тяжелых металлических доспехах.

— Их на базе и на станции, если мне не изменяет память, восемь штук. Шесть — на станции «Армстронг». Два — здесь.

— Совершенно верно, — подтвердил Барт.

— А почему он здесь торчит один?

— Как вы, наверное, поняли — это зарядный терминал для андроидов. Вот этот робот на подзарядке, а другой терминал свободен — второй занят где-то на работах на базе или на поверхности. К тому же здесь рядом вход в обсерваторию, к которой они оба приписаны, — пояснил Хэлвуд.

— А может, навестим профессора Мюррея и его минипига? — подмигнул Сноу капитану.

Хэлвуд лишь пожал плечами.

 

Глава 6

Войдя в помещение обсерватории, они застали довольно эмоциональную сцену, в которой участвовали несколько человек, в том числе и профессор Мюррей, узнанный Ричардом по фотографии.

— И как мне прикажете теперь быть, Кримсон? Кто будет заниматься всей той текучкой, на которую у никого из вас никогда не хватает времени? Вы, что ли? Вы будете заниматься раскраской, срезами, следить за состоянием линз и вообще всей оптики? А? Я вас спрашиваю? — кричал худощавый невысокий субъект в голубом халате.

На полу, почти в центре комнаты, валялся андроид, точная копия того, что стоял в нише в коридоре, только с номером «35», одного взгляда на которого было достаточно, чтобы понять, что он верный кандидат на свалку. Металлическое тело окружили несколько селенитов и выслушивали сентенции директора обсерватории. Заметив вошедших Ричарда и Барта, Мюррей зло спросил:

— А вы кто такие? Что вам тут надо? Без вас проблем хватает! Немедленно освободите помещение!

— Извините, профессор Мюррей, я здесь не по своей воле, а по указанию руководства КОНОКОМа и АНБ! — выступил вперед Сноу.

— Ну и что? Какое мне дело до КОНОКОМа и АНБ? Пусть лучше занимаются своими прямыми обязанностями и не лезут туда, куда их не приглашают! — ничуть не смутившись, произнес Мюррей.

— Профессор, успокойтесь, мы лишь расследуем обстоятельства гибели профессора Белла. Никто и не собирается вмешиваться в дела вашей обсерватории!

Мюррей слегка поостыл и обратился к своим коллегам:

— Ну что вы стоите, как истуканы? Уберите этот электронный хлам с глаз моих долой!

Появилось несколько дроидов, приподняли безжизненного гиганта и выплыли с ним прочь из комнаты. Быстро и неслышно стали рассасываться и сотрудники обсерватории.

— Все свободны, занимайтесь своими темами, — подогнал их Мюррей и кивнул Барту с Ричи. — Пойдемте.

Профессор скрылся за дверью в углу комнаты. Инспекторы последовали за ним. Они прошли по коридору базы буквально тридцать метров и вошли в апартаменты директора обсерватории.

— Располагайтесь, — буркнул он, указывая на несколько стульев, стоящих вокруг небольшого стола для совещаний, — я сейчас. Только дам несколько указаний.

Пока Мюррей отсутствовал, Ричард оглядел кабинет директора самой знаменитой обсерватории. Ничего особенного. Рабочий стол с компьютером явно петакласса, секция блоков памяти, гологравизор и, как ни странно, несколько блокнотов и исписанные вручную листы бумаги — редкость в наше время. У одной стены комнаты стоял небольшой диванчик и журнальный столик, в противоположном от входа углу — закрытая дверь, которая вела, видимо, во вторую комнату, о которой упоминал стажер. На стенах красовались великолепные трехмерные фотографии галактик, туманностей, квазаров, сделанные, судя по всему, телескопом «Око Вселенной». На одной объемной фотографии узнаваемо краснел марсианский пейзаж. Разрешение было такое, что казалось фотография сделана с флаера, летящего на небольшой высоте над поверхностью.

Пискнул МИППС Барта. Он включил звук.

— Капитан Хэлвуд? Это Басов Иван.

— Слушаю тебя, Иван.

— Вы просили, если я что вспомню, связаться с вами…

— Ну, говори.

— Дело в том, что у нас тут недавно над грузовым шлюзом видеокамеру установили, а монитор у нас в диспетчерской. И я вот вспомнил, что на камере…

— Стажер, это Сноу говорит. Будем ждать тебя в офисе капитана. — Ричард ждал, что Мюррей вот-вот вернется, и не хотел вести разговор в его присутствии.

— Иван, ты когда освободишься? — заговорил Барт, поняв Ричарда.

— Ну еще два полета… Часа через полтора-два.

— Идёт, ждем тебя через два часа.

Барт отключил МИППС и положил его в карман.

Вдруг в ногу Ричарда что-то ткнулось. Он опустил глаза и встретился взглядом с забавным маленьким черно-белым поросенком, который, как собака, слегка склонил голову набок и растопырил ушки. Его пятачок жил отдельной жизнью от хозяина и постоянно находился в движении. Ричи машинально наклонился и погладил смешное пушистое существо. Хвост поросенка из пружинки превратился в прямую проволочку, выражая, видимо, восторг и удовольствие.

— Так вот ты какой, минипиг, — с улыбкой произнес Ричард, продолжая гладить маленькую свинку. — А как тебя зовут, старина?

— Базз, — раздался голос Мюррея. — Его зовут Базз.

Ричард выпрямился и посмотрел на директора обсерватории, появившегося в кабинете.

— Извините.

— Базз очень доброжелателен и любопытен. Каждого незнакомца ему надо не только обнюхать, но и послушать, — сказал Мюррей, скидывая голубой халат и бросая его куда-то в угол. — Будучи очень тонко организованной натурой, он избегает тех, кто ему не по вкусу. Слава богу, таких на базе единицы, да и вы, я смотрю, уже завоевали его расположение. Базз, иди на место, нам надо поговорить! — строго закончил Мюррей.

Забавная свинка повернулась и ушла в угол комнаты, где устроилась на пестрой подстилке, но ушки продолжала держать топориком.

— Прошу извинить мою резкость, господа инспекторы, рабочий момент, знаете ли…

Мюррей опустился на стул и внимательно посмотрел на пришедших:

— Что вы хотите знать, господа?

— Профессор, не могли бы вы мне, Ричарду Сноу, и капитану Хэлвуду рассказать немного о несчастном профессоре Белле. О его исследованиях и изобретениях, о нем самом…

— Ничего себе, вы мне предлагаете написать целую книгу, господа! — засмеялся Мюррей, настроение которого несколько улучшилось. — А что-нибудь попроще?

— И все же.

— Ну хорошо. Только имейте в виду, что, хотя я и знал покойного, мы не были с ним ни друзьями, ни знакомыми и труды его не очень кореллируют с тем, чем я занимаюсь и каких научных взглядов придерживаюсь. Сирилл Белл — величина мирового масштаба, один из наиболее известных ученых, занимающихся вопросами космоэкспансии человечества и возможного Контакта с внеземными цивилизациями. Написал на эту тему массу научных трудов, монографий, рефератов и статей. Автор ряда оригинальных теорий в области космогонии и космогенеза. Глубоко знает такой необычный раздел математики, как топология. Вряд ли ошибусь, сказав, что он входит… входил в десятку самых оригинальных научных умов планеты. Вместе с тем многие его гипотезы и предположения, мягко говоря, спорны и нуждаются в серьезной доказательной базе, чего — увы! — нет. Этим и объясняется во многом скандальность, сопровождающая некоторые его теории. По второму вопросу. Сам Сирилл по характеру был не подарок, да простит меня Господь, вот и возникали вокруг него различные э-э-э… конфликты и недопонимания. Все и всегда он хотел делать сам и практически никому не доверял. Вот и теперь — скажите, ну что его понесло на поверхность, какая такая в этом была необходимость? Конечно, будь он сейчас жив, наговорил бы сорок бочек арестантов в оправдание своей авантюры, а так… — Мюррей махнул рукой, открыл барный холодильник и достал две бутылки минеральной воды и три стакана.

Разлив шипящую воду, он обернулся:

— Базз, пить хочешь?

К немалому удивлению Ричи и Барта, Базз шустро сорвался с места и подбежал к ногам хозяина. Тот достал еще один, совсем мелкий стаканчик, больше похожий на миниатюрную пиалу, налил в него чуть-чуть и поставил на пол перед минипигом.

— Обожает холодную газированную минералку, но много ему нельзя — может простудиться, — как ни в чём не бывало пояснил директор.

— Насчет коньяка вы оказались недалеки от истины, господин Сноу! — рассмеялся Барт.

— Нет, спиртное я ему не позволяю, молод еще, — без тени юмора ответил Мюррей. — Всё, Базз, иди на место или погуляй, если хочешь.

— А вы его не боитесь отпускать одного? — спросил Сноу.

— Видите ли, господин… Сноу, Базз имеет измененные, модифицированные гены, которые позволили развиться его интеллекту. Я его взял в Миланской лаборатории генетического синтеза. Он — опытный образец, можно так сказать. Но если опыты генетиков в Милане приведут к успешным результатам, человечество будет иметь исключительно умных домашних животных.

— Базз, дай господину Сноу салфетку, а то он пролил немного минералки на брюки! — неожиданно произнес Мюррей.

Минипиг, который уже подошел к двери, мгновенно вернулся, ловко запрыгнул на стул, с него на рабочий стол и схватил зубками несколько лежащих там бумажных салфеток. После этого он шустро проделал обратный путь и сел у ног Ричарда. Агент медленно, будто с опаской, протянул руку, взял салфетку и машинально протер ей брюки.

— Однако! — только и вымолвил он.

— Вуаля! — как фокусник развел руки в стороны Мюррей. — Ну всё, Базз, иди, иди.

Минипиг, сверкнув тонким металлическим ошейником, исчез за дверью в углу.

— А как он дверь-то открыл? — вопросительно наклонил голову Ричи.

— Никакой мистики, господин Сноу. Внизу сделана специальная кнопка, которую он нажимает пятачком. Снаружи тоже. Как ими пользоваться, он понял с первого раза.

Через минуту дверь в углу комнаты снова открылась и выпустила Базза. Смышленый поросенок потрусил к входной двери, нажал кнопку и шустро выскользнул наружу.

— Куда это он? — спросил Барт.

— Как куда? Сходил в туалет, как все воспитанные существа, и пошел прогуляться.

— Доктор, а что вы знаете о топоскопе? — сменил тему разговора Ричард.

— О чём, о чём? — удивился Мюррей. — О топоскопе? A-а, понял, о чём речь. Так вот, господа, моё мнение — это блеф Сирилла и ничто больше.

— И последний вопрос, господин Мюррей. Вы виделись с профессором Беллом по его прилете на базу?

— Да, мы даже поужинали вместе в ресторане «Хилтона».

— В какое время?

— Часов в семь, наверное, точно не помню.

— То есть примерно в семь часов вечера вы с Беллом пришли в ресторан.

— Да.

— А когда ушли, не запомнили.

— Нет. Но просидели мы с ним около часа.

— Вам ничего в поведении или разговорах профессора не показалось необычным? Не был ли он взволнован, напуган?

— Нет. Все как обычно: и переполнявшие его эмоции по поводу симпозиума, и размахивание руками. Нет, это был нормальный, знакомый мне Белл.

— О топоскопе он ничего не говорил?

— Нет.

— Ну что ж, доктор, последний вопрос…

— Последний, кажется, вы мне уже задавали? — поднял бровь Мюррей.

— Извините. Что вы делали и где были в ночь с девятнадцатого на двадцатое июня с двадцати трех тридцати и до часа ночи?

— Ага, значит, вы всё-таки предполагаете, что смерть профессора не несчастный случай!

— Мы обязаны проверить все версии.

— Понятно. До одиннадцати я торчал в своем рабочем кабинете, а потом пришел сюда и работал до половины второго ночи. Потом пошел спать.

— Никуда не отлучались?

— Нет.

— У вас двухкомнатная каюта, профессор?

— Да, а что? — удивленно вскинул брови Мюррей. — Это, можно сказать, гостиная, а там, — кивок в сторону закрытой двери, — спальная и туалетная комнаты. Если вам интересно, то туалет Базза тоже там.

— Спасибо, доктор, за сотрудничество и еще раз извините, что отняли у вас время, — встал Ричард.

Детективы попрощались и вышли в коридор. Мимо них куда-то деловито просеменил Базз. Его копытца забавно цокали по металлическому полу, а длинные уши тряслись в такт аллюру.

— Давай-ка зайдем в ресторан «Хилтона» и зададим парочку вопросов, — решил Ричи.

— Господин Сноу, разрешите вопрос. А почему вы решили допросить Мюррея? Ведь его нет в нашем списке!

— Я и сам толком не знаю, — честно ответил Ричи. — Но с другой стороны, а почему его не допросить, коли подвернулась такая возможность? Формально он не прибыл на базу для участия в конференции, он просто находился там, где оргкомитет решил её провести. То есть не он приехал к убийству, а убийство приехало к нему. К тому же Мюррей — почетный гость конференции, имеет непосредственное отношение к астрофизике, астрономии, и было бы очень странно, если бы его на этот форум не пригласили.

Подозвав молодого распорядителя в зале ресторана, Ричи представился и спросил:

— Скажите, господин Мюррей ужинал здесь вчера?

— Да, — последовал незамедлительный ответ. — Но не один.

— А с кем?

— Спутника профессора я видел впервые в жизни, — пожал плечами молодой человек.

— Ничего особенного не заметили?

— Нет, только вот тот, что пришел с профессором, очень волновался и нервничал: громко разговаривал, вскакивал, руками размахивал, как ветряная мельница, два бокала разбил.

— А о чём они говорили, вы не слышали?

Метрдотель задумался.

— Может быть, слова какие запомнились, реплики?

— Несколько раз симпозиум упоминали, выступления… Про какой-то сингулярный захлёст упоминали. Я запомнил — больно необычное словосочетание.

Ричард и Барт переглянулись.

— А про топоскоп ничего не говорили?

— Топоскоп… Нет, не помню.

— Ладно, — после паузы с сожалением произнес Ричи. — Можете примерно сказать, когда они пришли в ресторан и когда вышли?

— Я вам не примерно, а точно скажу. Пришли они без четверти семь и ушли в половине восьмого.

— Вместе?

— Нет, сначала незнакомец, а через пару минут господин Мюррей.

— Кто расплатился, Мюррей?

— Да.

Детективы вышли из ресторана и направились в кабинет начальника безопасности, где Хэлвуд заварил ароматный кофе и они развалились в миниатюрных креслах.

— Знаешь, что мне не дает покоя, капитан? — задумчиво, помешивая ложечкой в чашке, проговорил Сноу. — Два момента с видеокамерой. Первое: бессмысленность похищения карты памяти.

— Почему? — удивился Барт. — Как раз тут все понятно. Убийца не хотел, чтобы его увидели на видеозаписи.

— Я тоже так рассуждал, а потом понял: все скафандры одинаковые! У них даже размера нет — хочешь, надень его на маленького Басова, хочешь — на этого борова Лосева. И только один знак различия — номер на заплечном ранце жизнеобеспечения и на груди. Но цифры настолько мелкие, что с десяти метров не различишь, особенно в тени или ночью. И второе: откуда убийца вообще узнал о том, что мы собираемся ее изымать?

Барт несколько секунд, не мигая, смотрел на Ричарда, потом схватил МИППС и вызвал инженера Смита:

— Джо, привет, это я!

— Мы сегодня уже виделись, Барт! — смеясь, ответил Джо.

Ричард с удивлением осознал, что день еще далеко не закончился, а в нем уместилось столько событий, что хватило бы на целых три.

— Джо, когда мы сегодня говорили с тобой по поводу изъятия карты памяти, с тобой рядом кто-нибудь находился?

— Конечно, Барт. Здесь были Энди и Джерри. Энди вон до сих пор тут сидит, только на обед уходил, а Джерри три часа назад отбыл на гравилете на рудник «Альфа». Больше никого.

— Джо, ты точно помнишь, что они до нашего прихода никуда не отлучались?

— Ты что, Барт, их подозреваешь, что ли? Совсем с ума сошел, Пинкертон?

— Господин Смит, я сюда прилетел не в игрушки играть! — подал голос Ричард. — Извольте отвечать начальнику безопасности станции.

— А, господин Сноу! Прошу простить, просто всё как-то странно… Так вот, мой ответ — нет, никто из моих коллег никуда не отлучался. Устраивает вас?

Детективы промолчали.

— Тогда всего вам доброго.

Связь оборвалась.

— Пинкертон? — задумчиво проговорил Барт. — Кто такой?

— Был такой. Алан Пинкертон. В начале девятнадцатого века организовал первое в мире частное детективное агентство. Удивительно другое — откуда о нем знает Смит. Ладно. Все понятно. Утечка, похоже, не отсюда пошла, — подытожил несколько эмоциональный разговор Ричи. — Надулся он на нас из-за замка.

Барт вспомнил растерянность инженера и совет Ричи замок на дверь повесить.

— Ничего, ему полезно. Не будет ворон считать! Я им еще головомойку устрою!

— Особенно забавно про ловлю ворон звучит на Луне, — засмеялся Ричард. — Но к делу, капитан. Если исключить человеческий фактор, то останется что? Фактор технический. Прослушка или перехват сообщений возможен?

— Господи, да никому и в голову не могло прийти, что здесь на Луне нужно кого-то зачем-то прослушивать. Нет, я серьезно!

— Если об этом никто из нас не подумал, это не значит, что убийца проигнорировал такую возможность, — резонно заметил Сноу. — Уверен, начнут связисты копать — рано или поздно найдут девайс, обеспечивающий убийце прослушку переговоров. Прикажите… Да, Барт, именно прикажите, срочно проверить всю систему связи на возможные девиации. Смело ссылайтесь на меня. Не поможет, я вашему начальству организую громы и молнии в виде Директора КОНОКОМа Дон Кимуры. Только, пожалуйста, сделайте это лично, не по МИППСу.

Пока Хэлвуд отсутствовал, Ричард вывел на трехмерный монитор на столе капитана фотографии с места преступления и стал внимательно их рассматривать.

Минут через пятнадцать вернулся весь красный Барт, плюхнулся в кресло, достал платок и вытер со лба пот.

— Ищут? — посмотрел на него Сноу.

Капитан кивнул.

— Отлично, вернемся пока к первому моему вопросу: зачем? Вот посмотрите сами, капитан, на фотографии. А теперь нарисуем схему. Видите, где лежало тело профессора? Правильно, за пылевым холмиком. Совсем небольшим, но вполне достаточным, чтобы скрыть от видеокамеры лежащего профессора. А ближе к шлюзу вообще нагромождения камней, за которыми человека в скафандре, даже если он стоит, почти не видно. Но между этими скалами и холмиком есть пространство — всего-то метров десять. Именно здесь, удаляясь от шлюза, Белл должен был попасть в объектив камеры, после чего его застрелили и он «удачно» упал так, что его снова стало невозможно увидеть.

— И что? — не понимал пока логику Ричарда капитан.

— А то, что если специально все время не смотреть на монитор камеры, то легко можно пропустить и момент появления профессора в этом прогале и момент убийства. Сколько ему потребовалось, чтобы преодолеть эти десять метров? Две, три секунды, не больше. Далее. Допустим, Иван проглядел этот момент. Допустим также, что он проглядел момент, когда убийца подходил, если вообще подходил, к убитому. Что эта информация могла нести в себе такого, что помогло бы нам опознать убийцу? Что? Хотя… Басов всё-таки что-то увидел, может быть краем глаза, на втором плане, почти подсознательно… Но, скорее всего, он всё-таки увидел просто человека в скафандре. Будем надеяться, что я ошибаюсь и то, что нам скажет Басов, будет информативнее.

Барт долго молчал, переваривая сказанное Ричардом, потом задумчиво проговорил:

— Действительно, выходит, преступник сильно рисковал, выламывая карту в последний момент, когда мы уже… Господин Сноу, господин Сноу! Получается, что убийца узнал о существовании видеокамеры только из нашего с вами разговора с Джо! До этого он был не в курсе ее установки и работы, иначе он давно бы выкрал запись или подменил её.

Ричард с интересом посмотрел на капитана:

— Точно подмечено, капитан, точно. Отсюда и кража из-под самого нашего носа — в самый последний момент, на грани фола. А почему он не знал? Да потому что, когда эту камеру устанавливали, преступление еще не было задумано и совершено, и необходимость мониторить переговоры отсутствовала. Отсюда убийца вплоть до нашего разговора и не знал, что камера существует. Так, это уже что-то. Наконец появились уши!

— Знаете, господин Сноу, что это еще значит?

— Смелее, капитан! Схватил мысль — не отпускай, озвучивай.

— По-моему, это значит, что преступление специально не готовилось, а совершено спонтанно, под давлением внезапно возникших обстоятельств.

— А что, вполне даже может быть. Состояние аффекта отметаем. Профессора убили хладнокровно, стреляя в спину, то есть худо-бедно, но подготовка к преступлению, хоть и спешная, была проведена. По-видимому, возникли, совершенно неожиданно для преступника, обстоятельства, которые потребовали от него кардинальных и быстрых действий, не оставив времени для долгих раздумий. Молодец, капитан. Но всё равно остается вопрос, что там на записи такого, что так пугает убийцу? Ведь это что-то, судя по всему, может его изобличить. Будем надеяться, что Басов поможет нам в этом разобраться. Кстати, где он?

Барт посмотрел на часы:

— Двух часов еще не прошло, господин Сноу. Но уже скоро он должен быть здесь.

Запищал вызов МИППСа капитана.

— Барт? Это Смит.

— Хэлвуд на связи! Нашли «жучка» в информационной системе? — Барт игриво подмигнул Ричарду.

— Нет, Барт, — глухо прозвучал голос Смита. — Нашли Басова у шлюза станции «Армстронг». Он мертв.

 

Глава 7

— Господи, Иван… — только и произнес Хэлвуд. — Как это?..

Чашка еще не успела упасть на пол, а Ричард уже несся по коридору в сторону станции монорельса. Иногда, когда он не соразмерял усилия, его бросало из стороны в сторону, и он ощутимо бился о стены. Следом за ним, отстав метров на двадцать, длинными прыжками передвигался Барт и постепенно нагонял спецагента.

Пока монорельс вез их на станцию «Армстронг», оба детектива не проронили ни слова. Говорить не хотелось. Семь минут пути показались им обоим вечностью.

Наконец они спешно облачились в скафандры и вышли из шлюза на поверхность Луны.

Иван Басов лежал ничком чуть в стороне от освещенной площадки за несколькими крупными камнями так, что его практически не было видно от дверей шлюза. Даже подойдя почти вплотную, не сразу удалось заметить фигуру в скафандре.

Вокруг несчастного стажера стояли несколько человек из спасгруппы. Сноу бесцеремонно растолкал их, присел и осторожно перевернул тело. Стекло забрала пустотного шлема разбито, как и у профессора Белла. Сноу повернулся к понуро стоящим спасателям:

— Я — Ричард Сноу, спецагент КОНОКОМа. Кто тут главный?

Выступил один:

— Сержант Дэн Мур, заместитель командира спасотряда базы.

— Сержант, почему Басов мёртв?

— Вы же всё видите сами, агент Сноу, шлем…

— Я вас не об этом спрашиваю, сержант. Почему он не был спасен? Аварийные датчики в скафандре Басова сработали?

— Так точно. Датчики сработали в шесть часов тридцать три минуты, — отчеканил сержант.

— А вы когда здесь оказались?

— Через двадцать минут.

— Без спешки, значит, собирались…

— Господин Сноу, я восемь лет работаю спасателем на лунных станциях и попросил бы вас…

— Спокойно, сержант, спокойно. Если есть объективные причины вашей задержки, доложите. Пока никто никого не обвиняет, но факт остается фактом — вы прибыли на место происшествия поздно и не смогли спасти Басова. Кстати, какой у вас норматив по авральному выходу группы на поверхность?

— Двенадцать минут, дальше по обстоятельствам…

— Та-а-ак… Капитан, если мне не изменяет память, группа, поднятая для спасения профессора Белла, вышла наружу через одиннадцать минут? Почему же им удалось выдержать норматив, а вам нет?

— Заело механизм дверей шлюза. Нам пришлось открывать его вручную.

Ричард поднялся:

— Понятно. Капитан Хэлвуд, попрошу вас закончить здесь все, а мне необходимо быть в другом месте.

— Хорошо, господин Сноу, — прозвучал ответ.

— И примите меры к пресечению утечки информации. Нам только огласки не хватало.

Ричард направился к шлюзу и слился с толпой туристов, прибывших сразу на трех гравилетах. Полные впечатлений, они и не обратили внимания на стоящую чуть в стороне понурую группу людей.

Стягивая с себя вакуумные латы двадцать четвертого века, Сноу вдруг подумал: «Почему до сих пор к Воздушной пещере не проложат ветку монорельса? Гоняют туда-сюда гравилеты. Ведь и безопасность повысится, и пропускная способность… Надо будет у капитана спросить, в чем тут дело». Мысли лопались, как мыльные пузыри, всплывали и снова погружались в царивший в голове сумбур.

Выходя из шлюза, он подошел к углу и, задрав голову, посмотрел на видеокамеру, прикрученную к стене у самого потолка. Вытянув вверх руку, Ричард легко дотянулся до миниатюрного приборчика и коснулся темного объектива. В его ладонь упала черная резиновая заглушка.

Атомный «Ролекс» Сноу показывал без двадцати восемь. До назначенной встречи с Прайсом оставалось еще время, но Ричард специально ушел с места второго убийства. Ему было тягостно находиться там, потому что он прекрасно осознавал, что часть вины за смерть Басова лежит на нём. Именно на нём, спецагенте КОНОКОМа Ричарде Сноу, таком вальяжно-самоуверенном и поучающем всех и вся.

Теперь он понимал, что как только сформировалось предположение о прослушивании убийцей радиоразговоров, требовалось немедленно остановить Басова, приказать ему сидеть под защитой трех инструкторов в Воздушной пещере, а самому — бросить всё и пулей лететь к нему. Так нет, он еще полчаса рассуждал, занимался тренировкой мозгов. Довыпендривался, убили ни в чём не повинного, молодого парня.

— Что будете заказывать, сэр? — выдернул его из тягостных раздумий приятный голос.

Ричард с удивлением огляделся. Он сидел за столиком небольшого бара. Куда это его занесло? В следующую секунду он увидел вывеску над стойкой: «Добро пожаловать в лобби-бар Сателлит». Так вот оно что! На автопилоте, ворочая в голове тяжелые как гири мысли, он каким-то удивительным образом дошел до бара, в котором никогда не был и где назначил встречу с Прайсом.

— Сэр?.. — вновь обратил на себя внимание гарсон.

— Да-да… Двойной Кампари с биттер-лемоном со льдом и… кешью. Стой! И пятьдесят грамм водки! И минеральную воду.

Официант неслышно удалился, а Ричи осмотрел помещение, куда его ноги сами привели. Бар как бар, ничего особенного. Таких на лунных станциях — пруд пруди. Кое-где за столиками сидели парочки, но в основном здесь находились мужские компании по два-три человека. Оно и понятно — на базе «Скотт» и станции «Армстронг» основными туристическими достопримечательностями считались «Кокос» для искушенных дайверов и «Воздушная пещера» для продвинутых дельтапланеристов, что, само собой, предполагало наличие здесь превалирующего количества мужчин. Два раза в месяц проводились экскурсии по обсерватории «Око Вселенной». Но это привлекало скорее представителей семейного туризма с детишками. Вот уж кто с открытым ртом ходил по обсерватории, то именно этот контингент.

— Ваш Кампари и водка, сэр! — опять влез в раздумья гарсон и поставил на столик большой хайбол Кампари, стопку водки, блюдечко с орешками и стакан минеральной воды.

— Спасибо, — несколько недовольным жестом отпустил его Ричи.

Взял в руки стопку водки и опрокинул. Для него, не очень искушенного в выпивке британца, это было неприятным испытанием. Выдохнув, Ричи схватил бокал минералки и залпом выпил. Теперь можно отдохнуть и немного поразмышлять. Что же здесь происходит? Кого реально можно подозревать?

— Господин Сноу, добрый вечер! — опять донеслось снаружи и отвлекло агента от неприятных раздумий.

Ричи поднял голову и увидел стоящего у столика Энтони Прайса. Американец был одет в светлую куртку, темную рубашку и серые брюки. Загорелое, скорее даже обветренное лицо, темные короткие волосы, на прямом носу (вернее, над ним) супермодные дорогущие очки без оправы и дужек с гравидержателем. Он привстал и пожал протянутую руку.

— Присаживайтесь, профессор, прошу вас.

Профессор снял куртку, повесил её на стул, сел и жестом подозвал официанта:

— Полпинты «Стеллы Артуа» и соленой соломки.

Гарсон убежал.

— Слушаю вас, господин Сноу, — откинулся на спинку стула американец и скрестил на груди руки.

— Слушать как раз придется мне, — невесело усмехнулся Ричи. — Если позволите, сразу к делу. Вам известно, что произошло с профессором Беллом?

— Разумеется, на симпозиуме об этом официально объявили.

— У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Никаких. Профессор погиб по собственной неосторожности. Мне его жаль, но, поверьте, сильных эмоций на этот счет я не испытываю.

Ричард подождал, пока официант поставит на стол заказ Прайса и удалится. После этого продолжил:

— Почему?

Американец пожал плечами:

— Я его практически не знал.

— А с его научными трудами знакомы?

— Немного. Что касается его топологических изысканий, то здесь я — пас. Это не мой конек. А вот относительно космогонии, теории контакта, прогрессорства тут я, можно сказать, полный антипод профессора. Наши идеи диаметрально противоположны.

— А подробнее можете?

— А вам это надо? — вздернул брови американец. — Это же чисто научные междусобойчики, и ничего больше.

— И всё-таки, вкратце, — отпил немного Кампари Ричи.

— Хорошо, воля ваша. Например. Профессор был ярым адептом теории, согласно которой космос — это шахматная доска, а фигуры на ней — игроки, то есть цивилизации, отстоящие друг от друга на огромные расстояния. Он считал, что по мере своей прогрессорской деятельности игроки начинают, на определенном этапе, ощущать противодействие другого игрока, в чьи пределы они вторглись…

— Это мне понятно, профессор. Уже просветили. Я хочу узнать, в чем ваши с Беллом разногласия.

— Ага, понял. Так вот, короче, я считаю, что такой контакт без контакта невозможен. Любая цивилизация будет стремиться вступить в контакт. Вот вы, господин Сноу, что бы предпочли — изобретать велосипед самому, зная, что сосед уже его изобрел, или взять какое-либо свое изобретение, ну, не знаю, например утюг или, в конце концов, универсальный эквивалент в виде денег, пойти к соседу и заполучить велосипед в обмен на утюг или деньги?

— Профессор, я-то, может, так и поступил бы. Но это не значит, что так поступит инопланетянин, мотивация которого нам совершенно непонятна…

— Ошибаетесь, господин Сноу. Некоторые законы универсальны, как в физике, так и в психологии. Электричество минует провода, если будет более короткий путь к цели, то же самое с психологией — чем короче, тем лучше! И не имеет значения, где это происходит, в галактике Млечный Путь или в Магеллановом облаке.

Сноу понял, что уяснил самую суть противоречия между Прайсом и Беллом. Этого ему было достаточно, и он сменил тему:

— Спасибо, господин Прайс. Следующий вопрос. Что вы делали вчера с одиннадцати тридцати вечера и до часу ночи?

Американец взял бокал с пивом, немного отпил и только после этого произнес:

— Так вот оно что. Теперь я понял. КОНОКОМ, ну конечно. Вы считаете, что смерть профессора… как бы это сказать… не случайное трагическое стечение обстоятельств?

— Мы обязаны отработать все версии, профессор.

— Ладно. Ну… в общем весь вечер, начиная с десяти часов, я провел у своей знакомой в жилом секторе базы «Скотт».

— Имя и фамилия вашей знакомой?

Прайс аж в лице изменился:

— Послушайте, Сноу, я законопослушный гражданин Земной Конфедерации, но считаю, что не обязан давать вам отчет в своих секс… э-э-э… контактах с женщинами.

— Заблуждение, господин Прайс, глубокое заблуждение, которому, к сожалению, подвержено большинство граждан Конфедерации. Если вы не ответите мне сейчас, то я вас вызову официальной повесткой, которая будет зарегистрирована в личном деле и опубликована…

— Всё, хватит, хватит! — поднял руки Прайс. — Я находился у космобиолога Дороти Карра. Достаточно вам этого?

— Она подтвердит это?

— Надеюсь.

— Где она живет?

— В жилой зоне базы «Скотт», я же сказал.

— Когда вы от нее вышли?

— Примерно в половине первого ночи.

— Куда пошли?

— Куда, куда! На монорельс, куда еще? Я же в «Сателлите» остановился, а это на станции «Армстронг».

— Никого по дороге не встретили? — Сноу бил наугад, но что-то подсказывало ему так действовать.

— Это… нет, никого, — после легкой заминки ответил ученый.

Секундная пауза не укрылась от внимания Ричарда, и он нажал сильнее:

— Прайс, я знаю, что встретили, иначе не спрашивал бы.

Американец схватил бокал с пивом и с прихлёбом отпил.

— Да. Наткнулся я на этого пижона Мюллера. Но мне не было никакого резона с ним встречаться, и я спрятался. Он прошел к себе в «Хилтон», а я сел на монорельс и уехал в «Сателлит».

— Где вы спрятались?

— Там какая-то ниша была, в которой андроид стоял.

— Понятно. Вы на ножах с Мюллером?

— Нет!

— Тогда почему вы с ним не захотели встречаться?

Прайс замялся:

— В Гренобльском политехе мы с ним ухаживали за одной аспиранткой… Ну и… В общем, она выбрала его.

— Вы вместе учились в Гренобле? — удивился Ричи. — Но вы же старше Мюллера.

— Он там учился в аспирантуре, а я преподавал астрофизику и вел спецкурс по кибернетике. — Прайс наморщил лоб, и гравидержатели очков передвинули линзы поближе к глазам.

— Ясно, продолжайте.

— А что, собственно, продолжать? Я вам всё сказал. Видеть его не могу!

— Кроме Мюллера, никого не встретили по пути на станцию монорельса?

— Больше никого. — Прайс взглянул на Ричарда. — Честное слово!

Сноу помолчал несколько секунд, потом подозвал официанта, расплатился и встал.

— Спасибо, профессор, если что-то припомните, обязательно сообщите. Всего доброго.

— Всенепременно, — с видимым облегчением ответил американец и пожал Ричи руку. — До свидания.

Выйдя из бара, Сноу почти сразу столкнулся с Хэлвудом и тут же затребовал отчет. Но Барт только развел руками:

— Почти ничего, господин Сноу. Смерть наступила от баротравмы и последующего быстрого переохлаждения. Спасти его шансов не было, даже прибудь спасгруппа вовремя. Видеокамера в скафандре Басова не работала, потому что была неисправна. Не спрашивайте меня почему. Сломалась — и всё тут! Но есть показания дельтапланериста, который прилетел из Воздушной пещеры на одном гравилете с Басовым. Краем глаза, направляясь к шлюзу, он заметил, что кто-то, вышедший навстречу, вроде бы подошел к стажеру и заговорил с ним.

— О чём они говорили? — быстро спросил Ричард.

— В том-то и дело, что говорили они по индивидуальному каналу. Это возможно сделать очень быстро. Но для этого надо обменяться хотя бы одним словом или звуком с контрагентом. Электроника запоминает номера скафандров и устанавливает закрытую двустороннюю связь. Этим практически никто никогда не пользуется — нет никакой необходимости в этом. Но опция есть.

— То есть мы знаем, какой скафандр надевал убийца? — не поверил в удачу Ричи.

— Да, но что нам это дает? В режиме индивидуального канала запись невозможна.

Ричард задумался:

— Верно, кроме самого факта, что этим скафандром пользовался убийца, больше ничего. Все равно, капитан, распорядитесь, чтобы скафандр осмотрели и сняли все показания настроек электроники. Хотя я уверен, что Басов не включал видеокамеру скафандра, а убийце это и вовсе ни к чему.

Барт немедленно связался со спасотрядом и дал указания. Потом обернулся к Ричарду:

— Сейчас можно пойти и посмотреть, что зафиксировала видеокамера в шлюзе, я попросил инженера…

Ричард остановил его жестом руки и протянул черную заглушку:

— Не надо, капитан, ничего интересного мы с вами там не увидим.

Барт машинально взял заглушку и поднес ее к глазам. Потом растерянно посмотрел на Ричарда:

— Да как же это?..

— Капитан, — сменил тему Ричард. — Вы говорили о том, что надо обменяться хотя бы словом для того…

— Да, господин Сноу. Убийца окликнул Басова и попросил перейти на закрытый канал.

— Что он сказал?

— Дельтапланерист толком не помнит, что-то вроде: «Иван, перейди на закрытый». А тот ответил: «Хорошо».

— Голос узнать сможет?

— Спрашивал я его об этом, но он не уверен. Совсем не уверен.

— А если пропустить запись тех двух слов, что сказал убийца Басову, через вокодер?

— Это мало что нам даст, господин Сноу. У нас нет голосовых раскладок ни селенитов, ни тем более туристов и участников симпозиума.

— Чёрт! Всё равно, попробуйте сделать голосовую спектрограмму. — Ричард задумался и продолжил: — Но получается, что убийца хорошо знал Басова.

— Кто ж не знает диспетчеров?

— Согласен, но вчера было первое самостоятельное дежурство стажера. Первое! К тому же ночное, когда большинство людей всё-таки предпочитает спать и совершенно не в курсе того, что сегодня ночью дежурит новый молодой стажер.

— Тоже верно… — проговорил Барт.

Ричард немного помолчал, потом неожиданно спросил:

— Капитан, скажите-ка мне, насколько прочное стеклянное забрало шлема скафандра?

— Очень прочное. Это сапфировое закаленное многослойное стекло. А что?

— Я вот что подумал. В стандартный аварийный набор каждого скафандра входит, если мне не изменяет память, фонарь, вакуумный пластырь, сигнальные ракеты, многофункциональный нож, совсем небольшой альпеншток или ледоруб и еще какая-то мелочь. Верно?

— Верно.

— Скажите, капитан, а можно этим ледорубом разбить забрало?

— Сомневаюсь, господин Сноу. Вряд ли.

— А давай проверим? Спроси у своих спасателей, нет ли у них на складе неисправного или списанного шлема от скафандра?

Хэлвуд связался с заместителем командира спасотряда Муром:

— Дэн, вот такой у нас тут вопрос образовался…

Пока он переговаривался со спасателем по МИППСу, Ричард оглядел коридор. Его внимание привлекла довольно большая ниша в стене, где стояло несколько металлопластиковых фигур андроидов. Одно место пустовало, и в нем, встав на цыпочки, что-то ремонтировал у самого потолка сотрудник станции. Периодически коротило какой-то контакт, и вниз сыпались искры и проклятия электрика.

— Идемте, господин Сноу, есть у них всё! — прозвучал голос Барта, и офицеры быстро двинулись по коридору в сторону станции монорельса.

Сноу пару раз обернулся на работающего в андроидной нише раздраженного селенита. Что-то шевельнулось в голове, зачаток смутной догадки, но, не успев оформиться, она улетучилась, оставив в душе лишь легкое беспокойство.

Мимо проплыло знакомое лицо.

— Профессор Пелтонен? — Сноу вытянул руку, как бы преграждая ученому путь.

— Да, — остановился финн.

— Ричард Сноу, КОНОКОМ. Расследую обстоятельства гибели профессора Белла, — представился Ричи.

Пелтонен молчал. Его водянистые глаза безучастно смотрели на агента.

— Э-э-э, профессор, нам с капитаном необходимо с вами побеседовать, — так и не дождавшись реакции нордического человека, сказал Сноу.

— У меня для вас будет пятнадцать минут в двадцать один сорок пять. Мой номер в «Сателлите» двадцать четыре. — Финн развернулся и продолжил движение по коридору.

Ричард несколько удивленно проводил его взглядом и вопросительно посмотрел на Барта.

— Нормальный горячий финский парень. — Начальник безопасности базы пожал плечами и улыбнулся.

 

Глава 8

Зайдя в дежурное помещение спасотряда, Сноу кивнул головой сержанту Муру, которого, конечно же, он не мог узнать по внешности, потому что виделись они всего один раз, будучи в скафандрах, но на груди у спасателя была нашивка с именем и фамилией. В помещении находились еще два члена отряда, которые встали со стульев, завидев Сноу и Хэлвуда. На столе, стоящем посередине комнаты, лежал скафандр со шлемом.

— Сержант, — обратился к Муру Ричард. — Я попрошу вас помочь провести следственный эксперимент. Закрепите на каком-нибудь прочном вертикальном штыре шлем скафандра.

Сержант и оба спасателя быстро справились с задачей и вопросительно посмотрели на Ричарда.

— А теперь, сержант, дайте-ка мне альпеншток-ледоруб из набора выживания скафандра.

Мур молча отстегнул от пояса «обезглавленного» скафандра миниатюрный альпеншток, который представлял собой небольшую мотыжку с короткой ручкой и с закругленным клыком-клювом с одной стороны и заостренным молоточком — с другой. Клюв был складным, он удобно опускался вдоль ручки, и после этого альпеншток легко укладывался в поясную кобуру.

Сноу повертел его в руках и протянул Барту:

— Капитан, попробуйте им разбить стекло забрала.

Хэлвуд взял приспособление, зачем-то сложил и снова распрямил молибденовый искривленный клюв и взвесил альпеншток в руке. Затем он подошел к шесту, на котором спасатели закрепили шлем и, широко размахнувшись, обрушил ледоруб на шлем.

Клюв соскользнул с округлого стекла, и Барт еле устоял на ногах. Тогда он расставил пошире ноги, приноровился и снова нанес удар. И снова клюв соскользнул с забрала. Капитан обернулся и посмотрел на Сноу.

— А если другим концом? — предложил тот.

Барт развернул ледоруб в ладони, несколько раз примерился и ударил изо всех сил. Раздался легкий хруст, стекло забрала покрылось сетью трещин, а самый кончик заостренного молотка утонул в небольшой дыре.

— Не может быть! — поразился Мур, подошел к шлему, вытащил ледоруб и сунул палец в дыру.

— Однако факт, — сам будучи не меньше удивлен, промолвил Сноу.

— Альпеншток-ледоруб по земным меркам весит около двух килограммов, но инерционная масса что на Земле, что на Луне, что в открытом космосе одинакова. Более того, если здесь, в помещении, давление снаружи и внутри шлема уравновешено, то в безвоздушном пространстве стекло напряжено. Ведь снаружи давления вовсе нет… — будто про себя меланхолично констатировал один из спасателей.

— Совершенно верно, — с уважением посмотрел на спасателя Сноу. — А вам, сержант, настоятельно рекомендую написать рапорт о недостаточной прочности стекол скафандров.

Мур, по-прежнему с удивлением разглядывавший разбитый шлем, ответил:

— Надеюсь только, господин Сноу, что народ не будет взапуски размахивать альпенштоками, выбираясь на поверхность.

— И тем не менее, сержант Мур. Если не напишете вы, то напишу я в своем отчете о расследовании. Спасибо за помощь. Идемте, капитан.

С этими словами Ричард вышел в коридор и посмотрел на часы: четверть десятого. До встречи с Пелтоненом оставалось полчаса.

Из дежурки вышел Барт и закрыл за собой металлическую дверь:

— К финну?

— Идемте, капитан, заодно узнаем, где сейчас Фу Тинпен. Он ведь тоже в «Сателлите» остановился, а сегодняшнее заседание симпозиума завершилось три часа назад.

Офицеры подошли к стойке администратора, и Барт обратился к миловидной шатенке:

— Натали, здравствуй. Скажи-ка нам с господином Сноу, в каком номере проживает доктор Фу Тинпен?

— Добрый вечер, капитан Хэлвуд, здравствуйте, господин Сноу. Фу Тинпен проживает в номере двенадцать. — Натали несколько заученно улыбнулась.

— А сейчас он у себя? — поинтересовался Сноу.

— Он как прилетел, так и не выходил из номера.

— Как не выходил? — рявкнули офицеры одновременно.

— Он заболел, к нему врач три раза в день ходит, — испуганно ответила девушка. — Да вот он опять к нему направляется.

Барт и Ричард обернулись и увидели приближающегося высокого доктора в белом комбинезоне с красным крестом на левой стороне груди. Хэлвуд сделал шаг вперед:

— Доктор МакГрэгор, если не ошибаюсь?

Врач остановился, перекинул из одной руки в другую медицинский саквояж и удивленно посмотрел на Барта:

— Чем могу, капитан?..

— Доктор, скажите, ваш пациент — ученый Фу Тинпен?

— Да.

— Что с ним?

— А зачем это вам?

— Доктор, мы ведем расследование причин гибели профессора Белла, — пояснил Ричи.

— Понятно. У пациента гипертонический криз. Сейчас уже полегче, а вначале давление у него было очень высокое.

— А когда у него случился криз?

— Я так понял, что еще в спейсфлаере по пути на Луну он почувствовал себя плохо, но долетел до базы «Скотт» и добрался до гостиницы, после чего и вызвал меня. — МакГрэгор поставил саквояж на стойку администратора и снял очки, чтобы протереть.

Ричард обернулся к Натали:

— Скажите, Натали, когда в гостиницу прибыл Фу Тинпен и когда он вызвал врача?

Администраторша посмотрела на монитор компьютера:

— Девятнадцатого июня в пять сорок он зарегистрировался и сразу вызвал врача.

— И больше не выходил из номера?

— Какое там выходил, — усмехнулся врач, водружая протертые очки на место. — Он и сегодня-то вставать не может, а вчера вообще лежал пластом. Я его еще транквилизаторами накачал… Вот хожу теперь к нему по три раза на день.

— А почему в медблок-то его не определили? — спросил Барт.

— Он категорически отказался. А когда я провел с ним некоторые мероприятия, ему полегчало и угрожающая симптоматика исчезла. Но я все равно прислал к нему дежурную медсестру, и она несколько часов просидела с ним в номере.

— В какое время? — вновь повернулся к девушке Ричи.

— С восьми вечера до часа ночи. Потом она сказала, что он спит спокойно, просила его не тревожить до утра и ушла. Ну а потом я сама засобиралась домой, и так из-за него почти на два часа задержалась на работе.

— А… за вас тут кто ночью?..

— Дроид, инспектор, обычный дроид.

Офицеры переглянулись. Ричард развел руками, как бы говоря, что больше спрашивать нечего.

— Спасибо, доктор, спасибо Натали. У нас пока всё! Где тут у вас двадцать четвертый номер?

Узнав, как пройти в номер к финну, Барт и Ричи спустились по винтовой лестнице на минус второй этаж.

— Все бы подозреваемые так легко отпадали! — пробормотал Хэлвуд.

— Об этом нам с вами приходится только мечтать, капитан. Так, вот номер двадцать четыре. Сейчас, — Ричи взглянул на часы, — девять сорок три. Ждем две минуты.

Барт вопросительно посмотрел на Сноу.

— Покажем ему, что мы тоже пунктуальны, — пояснил агент и улыбнулся.

Ровно две минуты спустя Барт нажал на кнопку звонка. Дверь тотчас же открылась, и на пороге вырос финский айсберг.

— Прошу, — коротко пригласил он.

Ричи оглядел номер и констатировал, что он ничем не отличается от его собственного. Такой же крохотный, функциональный и неуютный. Пелтонен указал им на два маленьких стула, а сам сел в кресло. Кровать была сложена и утоплена в специальной нише в стене. Финн молча взял с журнального столика пачку сигарет, вынул одну и закурил. Это сильно удивило Ричи: на Луне гостиничный номер для курящих стоил чуть не в два раза дороже, чем обычный. Значит, доктор Пелтонен — заядлый курильщик, неспособный отказаться от своей привычки даже на несколько дней.

— Профессор Пелтонен, когда вы прибыли на космодром станции «Скотт»? — задал первый вопрос Ричи.

— В семнадцать часов восемь минут. — Финн затянулся и выпустил тонкую струйку табачного дыма.

— Вы сразу направились в гостиницу?

— Да.

— Вы прилетели одним рейсом с Фу Тинпеном и ныне покойным профессором Беллом. В полете вы с ними общались?

— Нет.

— А здесь, на станции?

— С Фу Тинпеном.

— О чем говорили?

— О давлении.

— Простите? — не понял Ричард.

Финн выпустил клуб дыма, который самым удивительным образом пролетел через всю комнату, а коснувшись стены, растекся в воздухе абсолютно правильным кольцом или, скорее, тором.

— О гипертонии Фу Тинпена.

— Вы с ним знакомы?

— Да.

— Похоже, у вас с ним хорошие отношения?

— Нет.

— Плохие?

— Нет.

Ричард несколько растерялся:

— А какие?

— Никаких.

— Как это может быть, доктор? Вы изъясняетесь крайне противоречиво!

— Корректный вопрос — четкий ответ. — Нордический человек снова выпустил в потолок струйку дыма.

Ричард начал закипать, но подавил в себе желание сказать что-нибудь едкое в адрес северянина. Вместо этого он вздохнул и сформулировал:

— Значит ли это, что вы лично почти незнакомы, а знаете друг о друге больше по научным трудам?

— Да, — незамедлительно последовал ответ.

— Если вы разговаривали с Фу Тинпеном о гипертонии, то, похоже, он жаловался вам на здоровье. Вы что же, помогли ему добраться до гостиницы?

— Да.

— Он при вас вызвал врача?

— Да.

— Что делали потом?

— Зарегистрировался, ужинал, работал, лег спать.

— Желательно по минутам, доктор Пелтонен, — не удержался и подковырнул Сноу.

— Заселился в восемнадцать ноль пять, ужинал в ресторане с восемнадцати пятнадцати до восемнадцати пятидесяти. С девятнадцати до двадцати трех работал в номере, в двадцать три десять принял душ и лег спать.

Барт, решив помочь коллеге, вставил свою реплику:

— Я смотрю, у вас на руке индивидуальный браслет. Вы его не снимали?

— Нет.

Ричард начал понимать бесперспективность допроса этого куска льда.

— Что-нибудь можете сказать о профессоре Белле, о том, что с ним случилось?

— Нет.

Ричард не выдержал:

— Профессор, вы что же, думаете, что я тут выслушиваю ваши односложные, крайне информативные ответы из-за своего любопытства? Нет! Произошло трагическое событие — погиб при довольно странных стечениях обстоятельств ученый с мировым именем, один из столпов земной космогонии. Я стараюсь под вас подстроиться, захожу и так и эдак, вы же проявляете просто фантастическую некооперабельность! Я ведь тоже могу действовать по-другому. Если вы думаете, что у меня нет возможности сделать вашу жизнь беспокойной и нескучной, то вы глубоко заблуждаетесь. В конце концов, сотрудничать с органами расследования — ваша обязанность как гражданина Конфедерации. И не смотрите на меня так. Я знаю, что время, которое вы нам отпустили для встречи, истекло, тем не менее я не вижу пока веских причин прекращать её! Итак, продолжим. Повторяю: нет ли у вас соображений относительно гибели профессора.

Пелтонен долго молчал, потом затушил сигарету и ответил:

— Топоскоп.

— Что — топоскоп? — вначале не понял Ричард. Потом поразился: — Топоскоп? Вам о нем что-нибудь известно?

— Почти ничего, — последовал на удивление развернутый ответ.

— То есть вы думаете, что смерть профессора как-то связана с топоскопом?

— Да.

— А он существует, этот топоскоп? Ведь его никто не видел!

Доктор встал, достал свой МИППС из небольшого несессера, произвел с ним ряд манипуляций и протянул Ричарду. Агент взял его в руки и посмотрел на небольшой монитор. Над плечом, вглядываясь в изображение на экране, задышал Барт.

На мониторе светилась фотография. На ней на высоком обрыве над морем стояли два человека. Профессор Белл и Тимо Пелтонен. Финн, одетый в светлую рубашку и темные брюки, курил, держа длинную сигарету между указательным и средним пальцами правой руки. Левая была засунута в карман брюк. Сирилл Белл, в светлой куртке-безрукавке и белых брюках, стоял на фото слева от финна, положив левую руку ему на плечо. В правой зажат предмет, похожий на инфракрасный оптический прицел для спортивного огнестрельного оружия или подзорную трубу. Белл широко улыбался, лицо Пелтонена оставалось, как всегда, безучастно.

— Это и есть топоскоп? — Ричард оторвался от экрана и посмотрел на финна.

Пелтонен сделал над собой усилие — произносить несколько слов подряд было непривычно.

— Так говорил Белл.

— То есть не уверены, что это топоскоп? Или вы не уверены, что он работает? — угадывал Ричи.

— Второе.

— Вы с Беллом случайно засняты не в Аргентине во время конференции в Буэнос-Айресе?

— Да.

— Но тогда вы знаете, что произошло с часовней монастыря Санта-Моника!

— Да.

— Судя по всему, этот эпизод вы считаете невероятным стечением обстоятельств или чем-то другим, но никак не следствием работы топоскопа?

— Да.

— Почему сфотографировались?

Финн только пожал плечами.

— Кто снял?

— Местный.

— Почему показал топоскоп? — Ричард сам не заметил, как перешел почти на такой же лаконичный язык, как и финн.

— Спорили, — ответил Пелтонен.

— Кто-нибудь знает?

— Мюллер. Не верит.

— Но видел?

— Нет.

Ричард задумался:

— Доктор, прошу вас ответить более развернуто: почему вы считаете, что смерть Белла связана с его изобретением?

Пелтонен долго молчал, наконец ответил:

— Кому-то мешает, если работает в вакууме.

— В вакууме… То есть вы считаете, что при наличии атмосферы он не работает или работает, но неэффективно?

— Да.

— Тогда… тогда… тогда получается, что Белл мог привезти топоскоп сюда, на Луну, чтобы испытать в безвоздушном пространстве! — воскликнул Ричард.

— Да, — кивнул головой финн.

— Капитан! Нет, отставить, это потом, — сам себе скомандовал Сноу. — Господин Пелтонен, вынужден просить вас написать всё, что вы нам сейчас рассказали, но только поподробнее. Надеюсь, что письменный активный словарный запас у вас намного шире. Вы же пишете научные работы!

На непроницаемом лице финна промелькнула тень эмоции.

— Только научные.

— Доктор, я рассчитываю завтра получить на МИППС ваши показания, а фотографию слейте прямо сейчас.

Выйдя от Пелтонена, офицеры на минуту задержались у стойки администратора.

— Натали, когда вчера пришел с ужина доктор Пелтонен?

Девушка посмотрела на монитор компьютера:

— В семь вечера.

— И больше не выходил из номера?

— Нет.

— А прибыл он вместе с Фу Тинпеном?

— С ним!

Хэлвуд и Сноу вышли из гостиницы «Сателлит». Ричи посмотрел на Барта.

— Знаете, что я чувствую, капитан?

— Нет, — коротко ответил Барт. Лаконичность финна оказалась заразной.

— У меня такое ощущение, будто я только что допросил сам себя! — закончил Сноу.

 

Глава 9

— Капитан, первое: вам удалось выяснить насчет постояльцев «Сателлита», которые проживали здесь в ночь с девятнадцатого на двадцатое июня и не имели отношения к симпозиуму?

— Почти, господин Сноу. Всего их девять человек. Восемь представили безукоризненные алиби, подтвержденные либо другими, либо техникой. Один рано утром двадцатого первым рейсом вылетел на Землю — что-то дома у него случилось. Кто-то из родных в больницу угодил. Но с ним на земле встретятся и допросят. Хотя, если хотите мое мнение, то он тоже не при делах.

— Хорошо, понял, потом по нему доложите. Дельтапланеристы подтвердили, что Мюллер летал вместе с ними и вместе с ними же вернулся на станцию «Армстронг»?

— Да, господин Сноу, они подписали показания.

— Хорошо. Теперь: при осмотре номера Белла не было ли найдено чехла, футляра… ну чего-то такого, в чем можно хранить и перевозить топоскоп?

Барт задумался всего на секунду:

— Было! Вот, смотрите.

Он на МИППСе нашел нужный файл и раскрыл его. Замелькали фотографии номера профессора и предметов, обнаруженных в нем. Слайд-шоу остановилось, и на экране появилось изображение раскрытого пустого черного футляра. На внутренней части виднелся паз или углубление, куда можно было положить то, что они недавно видели на фотографии Пелтонена. И Барт, и Ричард внимательно всмотрелись в фото.

— Да, похоже, что это именно то, о чём говорил Пелтонен. Я почти уверен, что когда Белл выходил на поверхность, топоскоп он взял с собой. Помните, при просмотре съемки из шлюза нам показалось, что профессор что-то пристегнул к поясу? А ведь на его скафандре не нашли ничего лишнего… ничего… Стоп, капитан, а все ли причитающиеся по стандартному расчету инструменты были на скафандре?

Барт лихорадочно стал листать свой МИППС в поисках нужного файла.

— Как вы догадались, господин Сноу? Действительно, пропал фонарь, обычный фонарь. Наверное, потерялся?

— Нет, капитан, вряд ли. Может быть, убийца прихватил его вместе с топоскопом? Вопрос: зачем? Ответа нет. Всё, пошли к вам в офис, капитан. Надо успокоиться и пораскинуть мозгами.

— Господин Сноу, предлагаю альтернативу — поход в ресторан с одновременным поглощением пищи и обменом мыслями! Время-то уже сколько! Темнеет, как сказали бы на Земле!

— Чёрт с вами, капитан, уговорили. Ведите! — улыбнулся Ричард и двинулся за Хэлвудом.

— Здесь не так много злачных мест, но положительный результат гарантирую, господин Сноу!

Офицеры направились в сторону станции монорельса.

Только они устроились за столиком и сделали заказ, как ожил МИППС Ричарда: на связь вышел начальник научного отдела КОНОКОМа Блумберг:

— Ричи?

— Да, Айво, привет! Слушаю тебя!

— Привет, лунатик. Сразу к делу. Первое. Думаю, что скоро с тобой свяжется наш директор. Судя по загрязняющим выбросам в атмосферу, происходящим в его кабинете, он не очень тобой доволен. Так что будь готов, эколог. Второе. Часовня в монастыре Санта-Моника действительно исчезла. Но комиссия, которая работала по этому делу, не пришла к единому мнению относительно того, что же там произошло на самом деле. К тому же комиссия была составлена так неудачно, что в неё оказались включены ученые мужи, стоящие по разные стороны научных баррикад. Закончилось все скандалом и даже легкой потасовкой во время пресс-конференции.

— Ничего себе, академики отжигают! — присвистнул Ричард и посмотрел на внимательно прислушивающегося к разговору начальника безопасности.

— Привыкай, неуч! Наука — это поле боя! Да поосторожней там на вашем хлебосольном и веселом симпозиуме — не дай бог огреют по башке промокашкой или того хуже, сломают об тебя логарифмическую линейку, тогда пиши пропало! — произнес Айво и продолжил: — Третье. Фотографию Пелтонена и Белла якобы с топоскопом, которую ты мне переслал, я изучил сам и дал кое-кому, кто в этих делах кумекает лучше моего. Так вот, спецы склоняются к мысли, что Белл блефовал. Есть в пользу этого и серьёзный экономический аргумент. В последнее время в институте профессора провели несколько неудачных экспериментов и финансовые потоки спонсоров серьезно уменьшились. Вот и потребовалось ему, напустив тумана, намекать на эпохальное открытие.

— Но это только предположение, мнение отдельных специалистов, не больше! — возразил Ричард.

— А я и не говорю, что это истина в последней инстанции. Но такие суждения существуют и, более того, превалируют. Так что учитывай это. У меня пока всё. У тебя что нового?

— У нас второй труп.

Айво вытаращил глаза:

— Еще один контактник?!

— Нет, селенит, дежурный диспетчер базы «Скотт».

Айво несколько секунд помолчал, потом, будто пробуя почву под ногами, осторожно спросил:

— Послушай, Ричи, может, мне к тебе прилететь?

— Ну и что ты тут будешь делать, Айво? Дымить колбами и ретортами? Или устроишь научный диспут, переходящий в дуэль на лазерных указках?

— Нет, Ричи, кроме шуток!

— А без шуток, то если ты понадобишься, я тебя первым у Дон Кимуры затребую сюда, понял? А пока свяжись с нашим КОНОКОМовским закрытым банком данных и архивом, я туда послал запросы на всех фигурантов дела. Потереби информационно-архивный отдел, чтобы побыстрее работали, хорошо?

— Чёрт с тобой, пока!

Блумберг отключился. Ричард отложил МИППС, взял в руки приборы и криво улыбнулся, обращаясь к Хэлвуду:

— Сейчас я начну есть, и меня сразу вызовет наш Директор, вот увидишь, за ним не заржавеет…

Не сразу, но спустя пятнадцать минут, когда Ричард с некоторым внутренним удивлением приступил к десерту, на МИППСе наконец прозвучал вызов. Сноу, положив ложку, глянул на определитель.

— Ну что я говорил? — И ответил: — Господин Директор, агент Сноу слушает вас!

— Сноу? Почему я должен с вами связываться? Вам что, нечего мне доложить?

— Господин Директор, разрешите?

Дон Кимура на миниатюрном экране МИППСа молча пожевал губами, пригладил ладонью черные короткие волосы и кивнул:

— Докладывайте, Сноу. Подробно.

Ричард посмотрел на Хэлвуда, преспокойно уплетающего мороженое «тирамису», вздохнул и начал отчет.

Говорил он не меньше десяти минут, потом замолчал и стал слушать недовольные комментарии и приказы Директора КОНОКОМа.

— Сноу, имейте в виду, я здесь выдерживаю давление не только со стороны всяких научных и околонаучных кругов начиная со Всемирной Академии наук и заканчивая доморощенными клубами любителей космогонии, но и высокими функционерами из Совета Земли! Тебе понятно? Пока мне удается отбиваться, но имей в виду, кое-что просочилось за пределы базы, и некоторые напрямую задают вопрос об убийстве. Убийстве великого ученого, Сноу, ни больше ни меньше! Так что ты там давай…

В конце концов Дон Кимура выдохся, буркнул вместо прощания что-то неразборчивое и отключился. Ричард отодвинул МИППС на край стола, снова взял в руки ложечку и доел безнадежно растаявшее ванильное мороженое с густым вишневым сиропом. Бросив салфетку на бумажную скатерть, он взял принесенную официантом чашку кофе и немного отпил.

— Как ни прискорбно и обидно, но приходится констатировать, что начальник во многом прав…

Хэлвуд, бросив крошечный кусочек сахара в чашку, возразил:

— Не согласен. Мы ведем расследование всего полтора суток и уже столько сделали!

— В том-то и дело, капитан, что сделано вроде бы много, а результата нет! Более того, судя по всему, наши необдуманные действия привели еще к одному убийству…

— Как же это нет результатов? Вот смотрите, господин Сноу, — взволнованно заговорил Барт. — Нами опрошены основные фигуранты по делу, за исключением разве что Моралеса, Тинпена и Нортропа. Но Тинпена, я считаю, можно исключить из списка подозреваемых, как считаете?

— Не торопитесь, капитан. Медсестра подтвердила, что он не покидал номера в интересующее нас время?

— Нет еще, но я это выясню. — Капитан сделал пометку в МИППСе. — А пока продолжаю. Моралес, Лосев и Вердей, судя по всему, тоже смогут нам представить алиби, иначе не держались бы столь вызывающе-непринужденно.

— Не торопите события, капитан. Не забывайте, что мы с вами еще не допросили Моралеса.

— А что Моралес? Вряд ли он нас обрадует признанием в умышленном убийстве. Эта троица действительно сидела в номере Вердея и гоняла покер, уверен.

— Может быть… Даже скорее всего вы правы, капитан, но я их не сброшу со счетов, пока алиби не будет подтверждено непредвзятыми свидетелями или документально.

— Хорошо, идемте дальше. Мюллер — алиби, согласны?

— Похоже, что так, с учетом показаний дельтапланеристов…

— Пелтонен — алиби.

— Вероятно.

— Почему — вероятно?! Он же сидел в гостинице на станции «Армстронг». Из номера не выходил, монорельсом не пользовался! Нет, господин Сноу, как хотите, у Пелтонена алиби.

— Однако он единственный, кто видел топоскоп, не надо об этом забывать, капитан.

— Но слышали-то о нем многие! — не сдавался начальник безопасности.

Ричард улыбнулся:

— Вы так хотите сократить список подозреваемых, капитан?

— Конечно! Пока тот или иной фигурант не сброшен нами со счетов, он торчит у меня в голове этакой занозой и мешает думать о других, более вероятных, кандидатах в преступники. Дальше. Прайс — алиби.

— Да, может быть. Но чтобы удостовериться в этом окончательно, надо связаться с космобиологом Дороти Каррой, капитан! Кроме этого, мне не дает покоя эта несостоявшаяся встреча Мюллера и Прайса неподалеку от шлюза номер три как раз в то время, когда убивали Белла.

— Но Басов подтвердил, что они не заходили в шлюз, а оба проделали путь от станции монорельса до жилой зоны.

— Значит так, капитан. Что нам необходимо сделать завтра. Первое: допросить Нортропа и Моралеса. Для этого попрошу вас связаться с ними еще сегодня и договориться о встрече. Второе: снять показания с Карры и медсестры. Это я попрошу также сделать вас, капитан.

Хэлвуд что-то пометил в МИППСе и ответил:

— Принято, господин Сноу. Рекомендую вам отдохнуть — завтра будет трудный день…

— Да, капитан, особенно с учетом того, что завтра нам придется, видимо, определять, кто и где из фигурантов находился во время убийства Басова. Честно говоря, я даже и не знаю, как к этому подступиться, с какой стороны?.. — Ричард почесал затылок.

Когда Ричард, приняв скудный лунный душ, лег на узкую кровать в своем гостиничном пенале, в голове стали всплывать, как мозаика фрески или витража, фрагменты сегодняшнего длинного и трудного дня. Мелькание кадров всё замедлялось и замедлялось, пока их смена не стала походить на судорожно, рывками прокручиваемую пленку фильма.

Строгий Мюллер, ледяной Пелтонен, Мюррей, толстый Лосев с рюмкой водки и свиной отбивной… Супермодные очки с гравидержателем медленно поднялись с носа появившегося ниоткуда Прайса и полетели по Воздушной пещере, догоняя Басова, совершающего на дельтаплане красивый разворот с опорой на левое крыло. Ричард попытался предупредить его об опасности, но язык будто онемел, набух и не поворачивался во рту. Непонятно из каких потайных закоулков памяти всплыло название: отёк Квинке! Он подбежал к самому краю посадочной платформы, чтобы предупредить Басова об опасности, но его захлестнула волна ужаса от разверзшейся перед ним бездны. Ричарда заворожила пропасть и безудержно потянула вниз. Он судорожно обернулся и вцепился во что-то. Скосив глаза, он увидел, что это топоскоп, который ему протягивает Белл. В следующую секунду топоскоп превратился сначала во что-то до боли знакомое и виденное им тысячи раз, а затем в минипига Базза. Профессор Белл стал на глазах меняться и превратился в директора обсерватории Мюррея. Директор смотрел на балансирующего на краю пропасти Ричи и громко смеялся. Сноу выпустил незнамо как оказавшегося в руках извивающегося Базза и, вращаясь и переворачиваясь в разреженном воздухе, полетел на дно пещеры…

 

Глава 10

Утром Ричард встал с тяжелой головой, будто накануне изрядно выпил. Перед глазами крутились обрывки сна, но вычленить из них действующие лица, обстановку и предметы не удавалось, не говоря уже о том, чтобы выстроить более или менее связный сюжет. Голову сверлила мысль, что во сне промелькнуло нечто, имеющее прямое отношение к убийству, но это что-то ускользало, не давало себя поймать в сети памяти, как ни пытался Ричард. От сновидений остался лишь тяжелый, вязкий осадок, медленно выветривающийся из мозгов.

Выпив за завтраком три чашки кофе, он направился в офис Барта Хэлвуда, воспользовавшись ставшим привычным за эти два дня монорельсом.

Капитан встретил его радушной улыбкой, усадил в кресло и сразу сообщил, что еще вечером переговорил с Дороти Каррой, а сегодня с утра — с медсестрой. Обе женщины подтвердили алиби ученых. Ричард только крякнул, услышав эту информацию, хотя ничего другого и не ожидал.

— Кофе? — участливо спросил Барт, вглядываясь в хмурую физиономию Ричарда.

— Нет, спасибо, будет перебор. Попозже. А что там у нас с Моралесом и Нортропом?

— Моралес согласился поговорить с нами во время получасового перерыва, который запланирован в… — Капитан взглянул на часы. — Одиннадцать тридцать.

— О кей, у нас масса времени. А Нортроп?

— Сожалею, господин Сноу, с ним мне не удалось толком связаться.

— А что такое?

— Всё время просит перезвонить позже, — развел руками Хэлвуд.

— Да? Посмотрим!

Ричард набрал комбинацию на МИППСЕ и дождался ответа:

— Аппарат Уэйна Нортропа. Сейчас я, к сожалению, занят, прошу вас связаться со мной позже либо оставить сообщение. Спасибо.

— Господин Нортроп, я спецагент КОНОКОМа Ричард Сноу. Мне поручено расследование обстоятельств смерти профессора Белла. Прошу вас как можно скорее связаться со мной. Повторяю: как можно скорее!

Ричард выключил МИППС и посмотрел на Барта.

— Я ему тоже сообщение оставил, господин Сноу…

— Ничего, лишним не будет. Что-нибудь еще?

— Да. Инженеры смогли снять полустертую информацию с главного чипа скафандра Белла. Установлено точное время разгерметизации.

— И?..

— Ноль часов восемь минут.

— Восемь минут, — медленно, по слогам, повторил Ричард. — Восемь минут. Значит, часы видеорегистратора показывали правильное время. Это кое-что меняет, капитан. Вот смотрите. Мюллер не позднее пяти минут первого ночи, а, скорее, даже чуть раньше, прощается с дельтапланеристами на станции «Армстронг» (они это подтвердили, как мы помним), садится на монорельс и прибывает на станцию «Скотт» примерно через семь минут. Верно?

— Всё так, — кивнул головой Барт, наливая себе кофе. — Предпоследний рейс монорельс начал в ноль три и закончил в ноль десять.

— То есть… Вот теперь, капитан, я верю в алиби Мюллера. — В это время он ехал в монорельсе.

— Конечно, господин Сноу. В ноль часов десять минут он выходит из вагона на станции «Скотт». А до «Хилтона» ходу десять минут плюс-минус три-четыре минуты. Все сходится, у гостиницы он был в ноль двадцать пять и заказал чай, что подтверждено записью в памяти дроида.

— Значит ли это, что Мюллер отпадает окончательно? Нет, пока — нет! — хлопнул себя по коленям Ричард. — К нему у меня всё-таки остается один вопрос: кого или что он видел по пути в «Хилтон»?

— Думаете, он видел спрятавшегося от него Прайса? — размешивая в чашке сахар и присаживаясь на краешек стола, предположил Хэлвуд.

— Не уверен, но есть у меня предчувствие, что ли… — Ричард набрал код Мюллера.

Спустя минуту на небольшом экране МИППСа появилось изображение Ганса Мюллера. Доктор приветливо, но несколько натянуто улыбнулся и произнес:

— Здравствуйте, господин Сноу. Что-то мне подсказывало, когда я прощался с вами на Луне, что нам с вами еще предстоит пообщаться. Слушаю вас внимательно.

— Извините, доктор, за беспокойство. Да, вы оказались прозорливы. Но надолго я вас не задержу. Вопрос простой и одновременно сложный. Когда возвращались из Воздушной пещеры, вы встретили в коридоре базы… Кого? Прайса. — Ричард вывел изображение на гологравизионный экран компьютера Хэлвуда, чтобы тот тоже мог видеть и слышать ученого. — Ну же, доктор, не отпирайтесь. Тем более что в этом признании нет ничего криминального.

Мюллер помолчал:

— А вы не простой агент, господин Сноу. Зачёт. Не знаю, как вы смогли узнать… Ладно, что уж там, видел я Прайса. Он, судя по всему, брёл от своей очередной пассии, но не хотел, чтобы его кто-нибудь видел. Несколько скандалов в Гренобле и в Новосибирске приучили его быть осторожным. Он попытался от меня спрятаться и забрался в какую-то нишу в коридоре. Я его, конечно, увидел, но сделал вид, что не заметил, и прошел мимо.

— Почему? Почему прошли мимо, доктор?

— Мне неприятен этот тип.

— Что-то личное?

— Не то, чтобы личное, но…

Через несколько минут Ричард и Хэлвуд услышали историю про любовный треугольник в Гренобле, рассказанную теперь со стороны победившего счастливчика.

— Но с Глэдис, так звали ту девушку, у нас не сложилось, и мы через полгода разбежались, — закончил Мюллер.

Офицеры помолчали.

— Где спрятался Прайс? — наконец спросил Сноу.

— Как где? — не понял Мюллер. — В нише. В коридоре.

— Какой нише?

— Ну там еще стоял этот, как его… робот.

— A-а, это ниша для подзарядки андроидов, — прокомментировал Хэлвуд. — У нас их стойлами называют. Вы ее видели, она рядом со входом в обсерваторию. Человек там вполне помещается, и заметить его непросто.

— Понятно, — кивнул Ричард, стараясь не показать вида, что всё это ему уже известно.

Он вспомнил, как на станции «Армстронг» селенит-ремонтник возился в таком стойле для подзарядки андроидов. То ли он проводку чинил, то ли еще что. И опять ускользающая мысль кольнула в голове и стремительно растворилась, прежде чем он успел её ухватить за хвост и осмыслить. Ричи тряхнул головой и посмотрел на монитор, с которого на него внимательно смотрело лицо доктора Ганса Мюллера.

— Спасибо, доктор. Вы уж не держите на нас зла, если нам придется еще раз вас потревожить. От нас вам сплошные неудобства, но — служба! — широко развел руками Ричард.

— Какие неудобства, господин Сноу! Буду только рад, если моя информация поможет вам в расследовании. Поверьте, если кто-то причастен к гибели профессора Белла, мне это небезразлично. Это правда. До свидания!

— Всего доброго, доктор!

Мультитактильный монитор компьютера померк. Сноу в нескольких словах пересказал Хэлвуду свою вчерашнюю беседу с Прайсом. Барт поставил пустую чашку и соскочил со стола. Ричард легко встал с кресла:

— Пошли к Моралесу?

Хэлвуд глянул на часы:

— Рановато…

— Ничего, мы же его должны встретить в фойе «Эклиптики», верно? Ну а по дороге я бы хотел посмотреть одну вещь… Идемте, капитан!

Офицеры вышли из кабинета и «лунным» прыгающим шагом направились в сторону обсерватории и «Эклиптики». В коридорах базы по лунным меркам было многолюдно: навстречу им попалось человек пять. Одного Ричи даже узнал и кивнул ему — это был один из спасателей, принимавший участие в эксперименте со скафандром. Спасатель тоже чуть склонил голову и проследовал мимо них. Все, кто встречался им по пути, были селениты, спешащие по своим рабочим делам. Туристы, скорее всего, с утра налились кофе, заправились омлетами с беконом и разъехались на экскурсии. Будто прочитав его мысли, идущий рядом Барт сказал:

— Часа через два туристы вернутся на обед, конгрессмены вывалятся на большой перерыв и здесь будет муравейник!

— Тогда поспешим! — ответил Ричи и ускорил шаг.

Они подошли к знакомому сектору обсерватории, где начиналось астрофизическое царство профессора Мюррея. Сноу огляделся. Вот дверь в одну из лабораторий, в которой профессор распекал своих подчиненных и где на полу валялся испорченный робот, а вот, неподалеку, стойло для андроидов, как его называет Барт.

Зарядный терминал пустовал: андроид номер 35 где-то работал, а номер 21, как известно, приказал долго жить. Ричард подошел поближе и осмотрел терминал, который представлял собой довольно глубокую нишу в металлической стене коридора. В нескольких местах из стены выходили жгуты проводов и шланги со сложными металлическими разъемами на концах, рядом с ними светились циферблаты приборов и световые индикаторы. Внизу, на полу, четыре контактных пятна, на которые андроиды наступали своими металлическими ступнями и замыкали контакт. Рядом в стене небольшой шкаф, приоткрыв дверцу которого Сноу понял, что здесь хранились некоторые наиболее используемые роботами приспособления.

Ричард закрыл дверцу, отступил на несколько шагов и вдруг увидел, что к ним притрусил смешной минипиг Базз и сел на пол рядом с нишей. Ричард улыбнулся и, наклонившись, слегка потрепал смышленого поросенка по голове:

— А ты что здесь делаешь, Базз, гуляешь? Ну-ну…

Тот посмотрел на человека доверчивыми и умными глазами. Хвост-пружинка Базза по-прежнему жил своей отдельной от хозяина жизнью.

Ричард поднялся и попросил Хэлвуда зайти в нишу и прижаться к стене. Когда капитан выполнил просьбу, Сноу отошел к тому месту, где пересекались два коридора, образуя большой холл со сферическим потолком, и посмотрел на нишу. Хэлвуда было видно слишком явно.

— Меня, наверное, видно? — чувствуя это, высунул голову из ниши Барт.

— Да, капитан, но если бы здесь стоял андроид, то… — И опять в голове Ричи запульсировал эмбрион догадки, но, не пробив прочной скорлупы заскорузлых шаблонов мышления, снова замер в своем коконе до поры до времени.

Сноу потряс головой и посмотрел на по-прежнему выглядывавшего из стойла Барта:

— Выходите, капитан. В общих чертах всё сходится. Прайс мог здесь спрятаться, считая, что его не увидят, а Мюллер, в свою очередь, вполне мог его заметить, но сделать вид, что этого не произошло.

— Всё так, господин Сноу, но есть одно соображение, — сказал Хэлвуд, подойдя к Ричарду.

— Говорите, капитан.

— Находясь рядом с терминалом, практически невозможно заблаговременно увидеть, кто идет по перпендикулярному коридору.

— Вывод? — насторожился Ричи.

— А вывод такой: Прайс не мог видеть, кто конкретно идет по коридору, он только слышал шаги. Значит, он прятался в нишу не конкретно от Мюллера, с которым, как он утверждает, не хотел встречаться, а просто от любого человека. То, что это был Мюллер, он узрел уже стоя внутри андроидного терминала, когда австриец проходил перекресток.

Ричард поскрёб затылок:

— Пожалуй, вы правы, капитан. Что это нам дает? Прайс выходит от любовницы в половине первого или около того и направляется по пустынному коридору к станции монорельса. Время позднее, база отошла ко сну, в коридорах никого нет… Капитан, эта, как её… Карра подтвердила время ухода Прайса?

— И да, и нет. Она точно не помнит. «Где-то после двенадцати. Я ушла в душ, а он одевался. Когда я вышла, его в комнате не было» — это дословно, что она мне сказала, — ответил Барт.

— Очень неопределенно, черт побери! — с досадой сказал Ричард. — Получается, что его мы никак не можем сбросить со счетов. А вдруг он вышел от Дороти в самом начале первого? Что тогда? Тогда он вполне мог успеть…

— Не думаю, господин Сноу, не думаю, — покачал головой Хэлвуд. — Как вы знаете, шлюз номер три расположен недалеко от станции монорельса в сторону «Хилтона». Примерно две минуты спокойной ходьбы. Чтобы убить Белла, Прайсу потребовалось бы десять минут, чтобы дойти от жилой зоны до шлюза, минут… пусть будет пять, чтобы облачиться в скафандр, ну и еще минут пять на выход и на само преступление. Итого: двадцать минут вынь да положь! То есть чтобы успеть совершить убийство в ноль часов восемь минут, ему надо было выходить из жилой зоны без двенадцати минут полночь. Нереально! Да и Мюллер его видел, а для этого Прайсу пришлось бы еще успеть вернуться после убийства назад и спрятаться в нише. Нет!

— Подождите, капитан! У вас на МИППСе есть та запись с камеры в третьем шлюзе, которую мы смотрели? Отлично! Давайте-ка еще раз глянем.

Оба склонились над монитором МИППСа. Досмотрев запись до конца, Ричард выпрямился:

— Вот оно!

— Что? — не понял Барт.

— То, что меня смутило, но я сразу не понял.

Хэлвуд продолжал непонимающе смотреть на Ричи.

— Капитан, сколько требуется времени, чтобы надеть скафандр?

— Три минуты по нормативу спасателя, а норматив для селенита — шесть, — ответил Барт. — Куда вы клоните, господин Сноу?

— А вот куда, капитан: сколько времени потратил Белл, чтобы надеть скафандр? Почти десять минут!

— Ну и что? Он — человек в возрасте… Не понимаю!

— А сколько потратил убийца?

Хэлвуд секунду смотрел на Ричарда:

— А откуда мы можем это… А, понял! Сейчас!

Капитан стал искать нужные эпизоды на видеозаписи.

— Не утруждайте себя, я запомнил. С момента, когда убийца отворачивает камеру, и до того, как он выходит в переходный тамбур, прошла одна минута пятьдесят пять секунд. Когда он вернулся, то задержался в шлюзе на три минуты пять секунд.

Начальник безопасности оторвал взгляд от экрана и посмотрел на Ричарда:

— Но… это невозможно! Получается, что мы имеем дело с опытнейшим астронавтом! Причем не просто астронавтом, а спасателем либо косморазведчиком.

— Как видите, очень даже возможно, капитан. Кстати, а нашли скафандр, в котором выходил убийца в первый раз?

— Да, предположительно, господин Сноу. У одного скафандра в шлюзе номер три были обнулены не только временные настройки и возвращены заводские установки, но и стерто общее количество выходов на поверхность. Это сделать можно, но при наличии специальных знаний.

— Понятно, это нам, как мы и предполагали, ничего не дает. Так. — Ричард взглянул на часы. — Нам пора на встречу с картежником Моралесом. Запросите срочно, кто из фигурантов дела имел хоть какое-нибудь касательство к космическим экспедициям. Скорее всего, это выстрел вхолостую. Ладно, идемте.

Ричард задумчиво направился в сторону зала «Эклиптика».

— Чего же ты боялся, Прайс? — пробормотал он себе под нос. — От кого или от чего прятался?

Хэлвуд услышал, но ничего не ответил и молча последовал за Сноу.

Напротив андроидного стойла, на металлическом полу коридора лунной базы «Скотт» остался сидеть забавный маленький поросенок и провожал своими умными глазами двух офицеров.

 

Глава 11

Моралес оказался совершенно не похож на человека, серьезно занимающегося теоретической наукой. Это был крепко сложенный высокий загорелый брюнет с резкими, но правильными чертами смуглого лица. Одет в строгие темные брюки и куртку. Прислонившись к стене коридора, он держал в руке МИППС и, выведя объемный экран в пространство перед лицом, разговаривал с женщиной. Завидев офицеров, он сделал им знак, что сейчас освободится. Женская головка, парившая перед лицом Энрико, на секунду повернулась в их сторону. Даже издалека бросалась в глаза яркая креольская красота собеседницы ученого. Ричард и Барт деликатно остановились в стороне от ученого, давая ему возможность спокойно закончить разговор.

Из зала «Эклиптики» тем временем потихоньку продолжали вытекать делегаты конференции, оживленно обмениваясь мнениями и жестикулируя. Прошествовал мимо и едва заметно кивнул им профессор Мюррей с ярким баджем «Конференция АПОК. Почетный гость».

Моралес шагнул к офицерам, выключив МИППС и прицепив его к поясу.

— Прошу прощения, я к вашим услугам, господа, добрый день!

— Добрый день, господин Моралес. Вы не против, если мы с вами расположимся в баре?

— С удовольствием!

Трое мужчин прошли в знакомый зал и сели за столик. Сразу к ним подрулил официант. Ричард заказал баночку минеральной воды, Барт тоже ограничился скромным стаканом сока, а Моралес распорядился принести пинту пива и омлет с сыром и беконом.

— Извините, в ресторан идти не хочется, но перекусить надо. До вечера ведь сидеть придется на секциях…

Ричард внимательно посмотрел на благодушно настроенного латиноамериканца и облокотился на стол.

— Профессор, мы с капитаном Хэлвудом ведем расследование обстоятельств гибели Сирилла Белла… — начал он.

Через пять минут они услышали, почти слово в слово, как им рассказывали Вердей и Лосев, историю про игру в покер в номере француза.

— Вы давно дружны с Вердеем и Лосевым?

— С чего вы взяли, что они мои друзья? — активно работая челюстями, вопросом на вопрос ответил Моралес. — Просто во время ужина мы оказались за одним столиком и разговорились. Выяснилось, что они большие любители покера, как и я. Вот мы и договорились вечером собраться втроем и перекинуться в картишки.

— На интерес играли?

— Без интереса нет интереса! — скаламбурил Моралес и отхлебнул пива из высокого бокала. — Это ж покер, понимать надо.

— Ясно.

— Господин Моралес, а с покойным Беллом вы были знакомы?

— Нет, инспектор, периодически видел его на разных научных междусобойчиках вроде этого, но ни разу с ним даже не пообщался. Теперь, конечно жалею. Интересный был старикан, хоть и слишком экстравагантный.

— Что знаете о топоскопе? — будто невзначай спросил Ричард.

— О чём? — поднял брови и замер латинос.

— О топоскопе, — спокойно повторил Сноу и замолчал, с интересом разглядывая ученого.

— А-а-а!.. — наконец проговорил Моралес и опять заработал вилкой и ножом. — Это вы о якобы эпохальном изобретении профессора! Ерунда всё это, чушь!

— Ну почему же? Некоторые ваши коллеги по цеху придерживаются иного мнения! — вставил свою реплику Барт.

— Да? И кто же это, позвольте вас спросить, а? Молчите? Вам нечего сказать, потому что никто не верит в реальность существования этого прибора, никто! В институте Белла последние два года дела идут всё хуже и хуже, вот старик и придумал эту сказочку для своих инвесторов, которые почти все от него отвернулись. Да вы сами-то хоть понимаете, о чем идет речь?

— В общих чертах — да.

— Вижу, с вами провели ликбез, извините… Но всё равно, я позволю себе кое-что прояснить. Возьмем, к примеру, наши корабли дальнего радиуса действия. Как вам должно быть известно, принцип их передвижения в подпространстве основан на открытии Паркера-Лассара. Закон гласит, что состояния метрики пространства находятся в прямой зависимости от гравитационного напряжения. Мы научились варьировать гравитационное напряжение и запускать наши корабли в подпространство. Однако то, что мы делаем, больше похоже на забивание гвоздей микроскопом! Наука Земли не может ответить на элементарные вопросы подпространственного звездоплавания. Первое: почему существуют так называемые «закрытые мили», когда при помощи подпространственных джампов мы не можем преодолеть расстояние в 300 световых лет от Земли? Дальше, на фотонной тяге — пожалуйста! Но только в Евклидовом пространстве и со скоростным ограничением согласно общей теории относительности. Второе: каким образом скорость движения звездолета перед включением гиперпространственного конвертера влияет на дальность прыжка? Третье: почему место выхода из подпространства находится четко на оси движения звездолета? У навигаторов есть даже термин «выход на звезду». Четвёртое: почему время течёт для находящихся в подпространстве звездоплавателей медленнее, чем для неподвижных наблюдателей в Евклидовом пространстве? И наконец, пятое: что такое подпространство? Какой такой континуум, сколько там измерений и есть ли они вообще? Вы, работая в КОНОКОМе, должны знать, что во время движения… или бездвижия в подпространстве — не знаю как это назвать, чёрт побери! — категорически запрещен выход из корабля людей и запуск любых зондов. А почему, позвольте вас спросить? А потому что в самом начале эры подпространственных перелетов один малый разведывательный корабль получил задание выпустить, находясь в подпространстве, универсальный исследовательский зонд. Кончился этот идиотский эксперимент тем, что разведчик просто не вынырнул в заданной точке. До сих пор. А прошло более трехсот лет…

Моралес схватил бокал и сделал большой глоток. Оба офицера молча смотрели на него и ждали продолжения.

— К чему я это говорю? К тому, что ни я, ни практически все, кто имеет хоть какое-то представление о топологии и свойствах подпространственных поверхностей и перемещений, не верят в то, что на данном этапе развития физической науки возможны такие эпохальные прорывы. Это — то же самое, как если бы Аристотель, который не мог знать законы электродинамики, выдал бы, ни с того ни с сего, уравнения Лоренца-Максвелла, или, того лучше — определил основные постулаты комбинаторной топологии. Всему свое время.

— То есть время топоскопа не пришло, и поэтому он существовать не может априори. Вы это хотите сказать? — спросил Ричард.

— Что вы зациклились на этой мифической игрушке! Не пришло ВРЕМЯ открытия, еще не пришло. Как же вам объяснить? Понимаете, если раньше, на заре развития науки, были возможны серьезные прорывы, то с её развитием и, как следствие, накоплением знания о природе вещей и законах мироздания каждый следующий шаг требовал от ученых все больших знаний в той или иной области…

— А как же научно-техническая революция, которая началась в конце девятнадцатого века? — не удержался Хэлвуд.

— Ошибочное мнение! Эта революция — не что иное, как элементарная бифуркация в прикладной области науки. Зато в теоретической области… Вот посмотрите, сколько лет прошло с момента опубликования Общей теории относительности, а ведь она до сих пор никак не может ужиться с квантовой механикой! Они во многом просто противоречат друг другу. Каких только теорий не напридумывали: и теория суперструн, и петлевая теория, и… Да мало ли! Однако воз и ныне там!

— Тут с вами можно поспорить, — не согласился Ричард. — Я хоть и не являюсь академическим ученым, имею достаточное представление о некоторых общих законах развития науки, о сложностях и общих моментах в этом непростом движении вперед человеческой мысли.

— Да что вы говорите? — кипятился латинос. Было заметно, что он прекрасно ориентируется в проблеме и, более того, она его увлекает. — Когда Эйнштейн в начале XX века разработал свою общую теорию относительности, он уже полагал, что дело в шляпе, но тут другие физики (Нильс Бор, в частности) показали ему большой кукиш, придумав квантовую механику. С самого начала Эйнштейн принял её в штыки (хотя сам стоял у истоков и получил Нобелевскую премию именно за квантовое решение проблемы фотоэффекта) и, как впоследствии выяснилось, неспроста: оказалось, что теория относительности и квантовая механика являются принципиально несовместимыми. При применении уравнений теории относительности в больших — галактических масштабах — всё нормально. Эксперименты полностью подтверждают правоту теории. В свою очередь, квантовая механика прекрасно работает в микроскопических масштабах, имея дело с элементарными частицами, что тоже многократно доказано экспериментами. Но стоит попытаться применять обе замечательные теории одновременно для описания, например, взаимодействия элементарных частиц или того, что происходит в чёрных дырах, как они выдают взаимоисключающие результаты, и хуже того — полученные значения заведомо абсурдны. Вызвано это тем, что теория Эйнштейна полагает структуру пространства-времени гладкой или «пустой», в то время как с точки зрения квантовой механики такой вещи, как «пустое пространство», не существует: в любом участке пространства в микроскопическом масштабе идёт активное действие — так называемые квантовые флуктуации.

— Эта проблема испортила крови многим физикам в двадцатом веке: с одной стороны, обе уважаемые теории верны, но с другой — налицо классическая проблема ужа и ежа, преследующая физиков несколько столетий.

Моралес замолчал, сделал большой глоток пива и посмотрел на часы:

— О-о-о! Господа, мы можем и дольше подискутировать, но мне надо бы поторапливаться…

— Еще буквально пара вопросов, профессор. Вы сказали, что не общались с покойным. А нам известно, что на конференции в Буэнос-Айресе вы с ним сильно поспорили.

Моралес совершенно не смутился:

— Какое же это общение? Он выступил в одном ключе, потом я с трибуны выступил, категорически с ним не согласившись. Это обычный диспут на научном форуме. А общения никакого не было.

— И даже после конференции?

— И даже после.

— Понятно. И последнее. Принимали ли вы участие в научно-исследовательских внеземельных экспедициях?

— А какое это имеет отношение к делу? — сильно удивился Моралес. — Какая разница — принимал, не принимал?..

— И всё же, профессор.

— Да, принимал, — пожал плечами латинос. — В двух ближних — на Умбриель и Тритон и одной дальней — в район созвездия Весов.

— Ого, вы участвовали в той самой экспедиции на Брахиум в сектор «Пустырь»? Кажется, она называлась «Галактическая восемьсот пять».

— Верно, «Галактическая восемь сотен пять», — кивнул головой Моралес.

— И в качестве кого? — слегка подался вперед Ричард.

— Лучше бы не участвовал, честное слово, господин Сноу. Такого там нахлебались — на десять жизней хватит! А занимал я пост заместителя начальника экспедиции по научной части, — покачал головой Моралес. — У вас все, господа? Тогда, ради бога, извините, я пойду, а то на секцию опоздаю, где мне выступать с содокладом.

Ричард хотел задать еще вопросы, но, посмотрев на часы, отказался от этого и согласно кивнул головой. Энрико Моралес поднялся, пожал руки вежливо привставшим офицерам и направился к выходу. По пути он подошел к официанту и, кивнув на столик, за которым продолжали сидеть Ричард и Барт, стал расплачиваться. Сноу, поняв, что он и за них хочет заплатить, поднял руку и отрицательно покачал пальцем. Моралес заметил и, пожав плечами «Как хотите», скрылся за дверью.

— Теперь ясно, что Моралес в совершенстве умеет обращаться со скафандром, но что это нам дает? Пока ничего, капитан. Двое свидетелей — Вердей и Лосев — вряд ли изменят показания.

Хэлвуд молча отодвинул пустой стакан. На столе завибрировал МИППС. Он взял его в руки, посмотрел на экран и включил:

— Здравствуйте, профессор Нортроп, слушаю вас.

— Здравствуйте, э-э-э…

— Капитан Хэлвуд.

— Да, Хэлвуд, капитан. Извините, что не смог сразу отозваться на ваши звонки, но тут столько дел, что я даже…

— Профессор, не могли бы мы с вами встретиться прямо сейчас? — немного резковато перебил его начальник охраны.

— Сейчас? Право не знаю, заседание… Хотя ладно. — На экране было видно, как Нортроп взглянул на часы. — У меня есть минут тридцать. Где я вас могу найти?

— В лобби-баре «Хилтона».

— О, это совсем рядом, сейчас буду.

Ричард подозвал официанта и заказал себе и Барту по чашечке кофе.

— Капитан, всё хочу вас спросить. При таких затратах на содержание каждого человека, и здесь и в ресторане «Сателлита» посетителей обслуживают люди, а не дроиды. Почему такая расточительность?

Барт с интересом взглянул на Ричарда.

— «Хилтон» вряд ли откажется от официантов — «noblesse oblige», как говорят, а вот относительно «Сателлита» вы в точку попали: на будущий год официантов заменят дроидами — слишком накладно для отеля среднего уровня. В любом случае, когда много посетителей, к обслуживанию привлекаются дроиды. Помните, мы с вами встречались за ланчем с Вердеем и Лосевым в перерыве между заседаниями, когда в ресторане яблоку негде было упасть? Нас ведь дроид обслуживал.

— И то верно, — согласился Ричард.

Буквально через три минуты в зал бара зашел экстравагантно одетый невысокий крепкий мужчина средних лет с копной густых длинных волос, выбивающихся из-под легкомысленного берета. Одет он был в темные брюки, коричневые лакированные ботинки и клетчатый клубный пиджак, из клапана которого торчал нарочито небрежно скомканный красный платок. Общую картину художественного беспорядка завершали бежевый шелковый платок на шее, длинная резная трость с золотым набалдашником и белые перчатки на руках.

Быстрым шагом Нортроп, а это был, несомненно, он, подошел к столику, за которым продолжали сидеть офицеры, и, молча кивнув обоим, отодвинул пластиковый стул и сел. Появившийся за его спиной официант принял заказ на чашечку горячего шоколада и малиновый бисквит с глазурью. Отослав официанта, он поставил трость, прислонив ее к спинке пустовавшего стула, стянул перчатки и бросил их на стол.

— Я весь внимание, господа!

Ричард и Барт переглянулись и слово взял Сноу:

— Профессор, я, Ричард Сноу, и капитан Хэлвуд уполномочены вести дознание по факту гибели Сирилла Белла. В связи с этим вынуждены задать вам несколько вопросов.

— Прошу вас, господа, я в вашем распоряжении.

— Хорошо. Вы знали профессора Белла?

— Разумеется!

— Как близко вы его знали? Вы дружили или ваше общение с ним ограничивалось встречами на симпозиумах вроде этого?

— Нет, близко знакомы мы с ним не были. — Нортроп слегка отклонился в сторону, давая возможность гарсону расставить на небольшом круглом столике чашечки с кофе и шоколадом, блюдечко с бисквитом и сахарницу с торчащими из нее стальными щипчиками. — Так, обменивались мнениями на диспутах, иногда вступали в полемику в научных изданиях, но чтобы знать его близко… нет, такого не было.

— Что вы думаете о гибели профессора?

— А что я должен думать? Очередная выходка немного экстравагантного ученого, которая закончилась несчастным случаем, только и всего, — пожал плечами Нортроп и налег на бисквит.

Ричард поднял одну бровь:

— Только и всего? А какие такие другие выходки позволял себе профессор?

— А вы что, не знаете? В Буэнос-Айресе не так давно…

— Эту историю мы знаем, доктор Нортроп.

— Ну вот видите!

— А еще, — не отставал Ричи. — Еще что было, постарайтесь вспомнить!

— Ну-у-у… — протянул Нортроп, пытаясь вспомнить, и положил ложку на опустевшую тарелку. — Может быть, больше таких эпатажных эскапад и не случалось, но каждое выступление профессора сопровождалось… Как бы это…

— Скандалом? — подсказал Барт.

— Нет, скандалом это чаще заканчивалось, а сопровождалось скорее поучениями профессора Белла, которые не всем кандидатам и доцентам нравились. А профессорам с именем и подавно.

— Что, настолько унизительно? — не поверил Ричард.

— Нет, этого не скажу. Но многие ученые, к вашему сведению, имеют болезненное самолюбие, а некоторые вдобавок и гипертрофированное самомнение. Манера Белла вести дискуссию в безапелляционном тоне и несколько свысока, менторским тоном, раздражала и нервировала многих…

— А вас?

— Меня?.. — не ожидал такого поворота Нортроп. — Меня… Да, отрицать не буду, мне тоже это не очень нравилось. Порой даже задевало. Но я никогда, повторяю, никогда не опускался сам до подобного тона.

— Но вы же с ним дискутировали, спорили!

— Да, но как только Белл или кто-либо переходил дозволенные рамки, я прекращал общение… Справедливости ради следует сказать, что реакция некоторых моих коллег на подобное поведение Белла была несоизмеримо резче, чем тон самого профессора.

— Что, и до оскорблений доходило? — подначил канадца Барт.

— Бывало и хуже, — бросив салфетку на стол, ответил Нортроп. — Господа, у вас есть еще ко мне вопросы?

— Да, всего один, — внимательно глядя на него, произнес Ричард. — Где вы были в ночь с девятнадцатого на двадцатое июня с полуночи до половины первого?

— А зачем это вам? — немного растерялся канадец. — Насколько я понимаю, с профессором произошел несчастный случай. Да, во многом по его собственной вине, но…

— И тем не менее, доктор, прошу вас ответить.

— Э-э-э… Как бы это сказать?.. — замялся ученый.

— Как есть, профессор, и только так, — с нажимом произнес Ричард и чуть подался вперед, почувствовав, что сейчас они с Бартом услышат нечто необычное.

— Ну-у, в общем… меня не было на базе в ту ночь, — наконец выдавил из себя Нортроп, сосредоточенно смахивая со столика несуществующие крошки.

— Как это? И где же вы были, позвольте вас спросить?

Канадец посмотрел на Сноу, потом на Барта, зачем-то обернулся и лишь затем тихо сказал:

— На руднике.

— На руднике? Каком руднике? — не понял Ричард.

— На руднике «Разлом Готлиба», в астролаборатории «Вега». Я могу идти?

— Нет, доктор, пока нет. — Ричард отхлебнул из чашки остывший кофе и с интересом посмотрел на канадца. — Теперь вам придется ответить на вновь возникшие у меня вопросы. Например: как и когда вы там оказались и вернулись, что там делали, кто вас видел.

Канадец на несколько секунд задумался, взял со стола и положил обратно перчатки, потом заговорил:

— Я прилетел на Луну в шесть часов вечера девятнадцатого числа и сразу устроился в «Хилтоне». После этого договорился со знакомыми планетологами и около семи вечера отбыл с ними на разлом. Всю ночь провел в астролаборатории. Это может подтвердить старший лаборант Арт Коллинз, мы с ним вместе работали. Вернулся утром с первым гравилетом, который привез на разлом планетологов и инженеров проходки. Хотел успеть на начало конференции, но всё равно чуть не опоздал. Это всё, господа!

— А что вам понадобилось в астролаборатории? — спросил Ричард, скосив глаза на Барта, который пытался с кем-то связаться по МИППСу.

— Коллинз по моему заказу в течение трех месяцев сканировал молекулярно-водородным детектором сектор небесной сферы, снимая показания, которые мне нужны для работы. Мне не терпелось посмотреть промежуточные результаты своими глазами, вот и помчался в лабораторию.

Ричард смотрел прямо в глаза канадцу и лукавства в них не заметил.

— Хорошо, Коллинз точно подтвердит это?

— Господи, ну конечно!

Ричард посмотрел на Барта, но капитан поднял руку, призывая к молчанию, и заговорил, глядя на экран своего МИППСа:

— Господин Коллинз, добрый день. Капитан Хэлвуд говорит.

— Здравствуйте, капитан? Чем могу быть полезен? — ответили с мультитактильного миниатюрного монитора.

Барт расспросил астрофизика о пребывании Нортропа во вверенной ему лаборатории, и Арт Коллинз уверенно подтвердил алиби Уэйна:

— Да, Уэйн Нортроп прибыл примерно в половине восьмого вечера девятнадцатого июня вместе с группой планетологов и инженеров. Обычно на руднике, а наш разлом является урановым рудником, круглосуточно дежурит инженер-оператор и меняется два раза в сутки. В этот раз прибыли еще четверо ремонтников — вышел из строя вспомогательный буровой крот, а без него проходка резко замедляется и радиационный щит ослабевает. Они возились почти до двенадцати ночи, потом погрузились на гравилет и отчалили на станцию. Инженер-оператор остался дежурить в своем блоке управления проходческими агрегатами, а мы с доктором продолжили заниматься изучением и сравнением результатов трехмесячных наблюдений. Спать легли часа в два ночи, а утром на гравилете прибыла смена инженеру-оператору, и доктор Нортроп отбыл на станцию. Это всё.

Хэлвуд поблагодарил старшего лаборанта и отключил связь. Ричард повернулся к канадцу, который тоже внимательно слушал разговор.

— Спасибо, профессор, желаем вам успехов.

Ученый облегченно вздохнул, радостно потряс обоим детективам руки, расплатился с гарсоном и, чуть не забыв свою трость и перчатки, унесся на конференцию.

Ричард невесело проводил его взглядом, потом посмотрел на притихшего Барта:

— Ну что ж, капитан, пора подводить предварительные и неутешительные итоги нашей с вами активной деятельности.

— Или деятельной активности, — без тени улыбки вторил селенит.

 

Глава 12

— Я связывался с инструкторами «Воздушной пещеры» и с «Сателлитом» на предмет выяснить, кто прибыл к шлюзу и отбывал оттуда в момент убийства Басова. Глухой номер! Если дельтапланеристов я вычислил и даже переговорил с ними, то с туристами — труба! Сопровождающие гиды даже толком не могут сказать, кто был на экскурсии из группы, а кто манкировал. Кстати, есть повод устроить тотальную переаттестацию гидов. В общем, здесь тупик, господин Сноу. Сожалею, — доложил Барт.

— Мы знаем, что убийство произошло в восемнадцать тридцать три… Так? — задумчиво проговорил Сноу и посмотрел на Хэлвуда.

— Верно, — подтвердил Барт.

Ричард пожевал губами и помолчал.

— И что из того? Где были в это время все наши фигуранты? Погодите-ка!

Ричард увидел симпатичную девушку с баджем «АПОК. Оргкомитет. Лиззи» и окликнул её:

— Лиззи, извините, пожалуйста!

— Да? — остановилась девушка и вопросительно-оценивающе посмотрела на Сноу.

— Лиззи, я — Ричард. Скажите, вы ведете учет делегатов, присутствующих на заседаниях конференции?

Девушка молча кивнула.

— А можете сказать, кто из делегатов на каком заседании отсутствовал?

— Нет, все делегаты зарегистрированы перед началом форума. Больше никакого учета не ведется. А зачем вам это?

— Да я… мы… — Ричард замялся.

— Мы договорились о встрече с доктором Мюллером и не можем его нигде найти, — выручил Барт.

— Ясно, — легко поверила Лиззи. — Не знаю точно, но слышала, будто он вчера днем улетел на Землю. Я могу быть вам еще чем-нибудь полезна?

— А-а-а, тогда понятно. Спасибо! Извините за беспокойство, — проговорил Ричард и слегка поклонился.

Девушка сделала им ручкой и пошла дальше по коридору, пару раз кокетливо обернувшись. Ричард проводил ее долгим взглядом и посмотрел на Хэлвуда:

— Капитан, скажите, ну почему мне так фатально не везет?

— Действительно, господин Сноу, Лиззи очень даже… — понял его по-своему Барт, тоже провожавший глазами стройную фигурку девушки.

Ричи на секунду замер и рассмеялся:

— Верно, капитан, и в этом тоже! Но я имел в виду учет делегатов, а не прелести Лиззи.

— Простите… — пробормотал Барт, смутившись и поняв, что создал неловкую ситуацию.

— Проехали. Так, revenons a nos moutons и сделаем очевидный вывод — реально отследить, кто и где был из наших клиентов, очень сложно, может быть, даже невозможно. Посему предлагаю осесть в вашем офисе, капитан, и пораскинуть мозгами.

— Согласен, господин Сноу. Хотя если честно, то у меня с мозгами, мыслями и идеями сейчас что-то туговато.

Офицеры прыжками направились по коридору в сторону кабинета Хэлвуда.

Расположившись в небольшой каморке начальника безопасности, Ричард предложил:

— Барт, — незаметно для себя он впервые назвал капитана по имени, — а что, если нам построить пространственно-временную таблицу?

— Какую-какую? — не понял Хэлвуд.

— Пространственно-временную. То есть мы распишем, желательно поминутно, всю хронологию событий и её географию, добавим туда наших фигурантов и получим… своего рода срез или, скорее, краткую историю базы «Скотт» и станции «Армстронг» накануне, в момент и сразу после убийства. Как вам, капитан, такое предложение?

— А что, давайте попробуем, давайте! — заинтересовался Барт. — Что надо делать? Говорите!

Ричард достал из кармана миниатюрный футляр, открыл его и протянул Хэлвуду крохотную золотистую горошину — монокристаллический пиконакопитель:

— Загрузите, пожалуйста, в компьютер программу «КОНОКОМ Вижн Инвестигейшн 4Д.1+».

Хэлвуд быстро справился с задачей и включил большой объемный гологравизор. Через секунду горошина передала свой софт компьютеру, и посередине комнаты заклубилось серебристое облако. Капитан вопросительно посмотрел на Ричарда.

— Так, капитан, введите подробную схему базы и станции со всеми близлежащими объектами — рудником, обеими пещерами и что там еще есть.

Барт положил горошину на стол, включил виртуальную клавиатуру и зашевелил пальцами в воздухе. В серебристом тумане стали проступать очертания базы «Скотт» и станции «Армстронг». Проявились купола обсерватории «Око Вселенной», невысокий пирамидальный зал «Эклиптика», наметилась тонкая ниточка монорельсовой дороги. Неподалеку от «Армстронга», примерно на равном расстоянии от станции высветились постройки и огромные подземные объёмы «Воздушной пещеры» и «Кокоса», совсем рядом с базой «Скотт» прорисовались белые параллелепипеды рудника «Готлиб» и дальше другие объекты, о которых Ричард даже и не знал. Только он собрался попросить Барта вывести названия, как на объемной схеме стали проступать пояснительные надписи. Неизвестные ему постройки вдалеке от базы оказались: измерительно-дозиметрическим центром наблюдения за Солнцем «Луч», буровой вышкой глубинной экспериментальной скважины «Горизонт», термально-вакуумной лабораторией «ТВЛ-17» и боевым комплексом противокосмической обороны, состоящей из двух плутонгов спаренных электронно-импульсных орудий среднего калибра «Кварк» и волоконно-кевларового купола с тяжелой лазерной установкой «Аргон», способной уверенно поражать цели на расстоянии до двух миллионов километров. Такие же тяжелые лазеры, установленные на видимой стороне Луны на базах «Тихо», «Коперник», «Море Спокойствия», могли вести огонь по целям на Земле, что называется, прямой наводкой.

Отдельно, неподалеку от базы, выделялся большой, размером чуть меньше футбольного поля и глубиной в пятьдесят метров, приемный подземный терминал межпланетных спейсфлаеров, галактических разведчиков и других космических кораблей. Гигантская карусельная система приема звездолетов с четырьмя вращающимися платформами позволяла принимать и выпускать спейсфлаеры практически в режиме «non stop». Весь космодром был спрятан под лунными скалами, и над поверхностью слегка возвышалась лишь куполообразная раздвигающаяся крыша и оранжево-белый шар радарной установки.

— Так, капитан, начинаем ввод данных. Вы освоились с программой? Хорошо, поехали. Девятнадцатое июня, десять часов утра. На Базу «Скотт» прибывают Вердей, Мюллер, Лосев и размещаются…

Хэлвуд быстро перебирал в воздухе пальцами, с трудом поспевая за темпом диктовки Ричарда. Через полчаса, когда Сноу опустил МИППС и замолчал, вопросительно посмотрев на капитана, тот сидел весь взмокший и с испариной на висках.

— Вроде всё, — пробормотал Ричи и спросил то ли себя, то ли Барта: — Ничего не забыли?

— Нет… кажется, — после паузы ответил Хэлвуд. — Хотя нет, стоп! Я не вставил кое-какие данные, которые у меня сохранены. Про Дороти, дельтапланеристов, туристов из гостиницы «Сателлит». Сейчас загружу, одну минуту!

Наконец все данные ввели в машину. Барт вопросительно глянул на Ричарда.

— Включай, — скомандовал Сноу, и офицеры приготовились смотреть снятый ими детектив, сценарий к которому написали не они.

Миниатюрные бесплотные фигурки перемещались по базе, станции и лунной поверхности, ездили на монорельсе и гравилетах, взлетали и приземлялись на спейсфлаерах. Подчиняясь командам офицеров, действие то замедлялось, то вовсе останавливалось, то шло вспять. Некоторые сцены рассматривались при большом приближении, другие требовали совмещения с происходящим в другом конце базы или станции.

Действие триллера началось с того, что на платформах огромной карусели космодрома совершили посадку и скрылись в подлунном ангаре призрачные изображения спейсфлаеров, на которых прибыли все фигуранты расследования. Фигурки перемещались во времени и пространстве базы.

Две фигурки замерли в районе гостиницы «Хилтон». Засветилась надпись: «Время 18.45 час. Мюррей и Белл ужинают в ресторане „Хилтон“ до 19.30 час». Вот три бестелесных персонажа собрались в одном месте. Над ними загорелась пояснительная надпись: «Время 21.00 час. Номер Вердея в гостинице „Хилтон“. Вердей, Лосев, Моралес играют в покер до 04.00 час. ночи».

Мультипликационный фильм с фантомными персонажами был внимательно просмотрен Ричардом и Бартом от начала и до конца. Выключив прогон, Хэлвуд посмотрел на Сноу:

— По крайней мере, очень наглядно и здорово помогает правильно разложить всю мозаику. Дисциплинирует, короче.

— Верно, капитан, верно! Вот скажите мне, какой на ваш взгляд эпизод из нашего ужастика кажется вам самым непонятным, или нелогичным, или недосказанным?

Барт задумался на несколько секунд:

— Всё-таки это встреча Прайса и Мюллера на перекрестке возле андроидного стойла.

— Почему?

— Ну, во-первых, они оба нам врали по поводу своей встречи в коридоре. Мюллер, правда, сознался и объяснил свою ложь, но только после нашего нажима. А Прайс, похоже, продолжает врать.

— Не совсем, капитан. Прайс не врет, он недоговаривает.

— Что, по сути, одно и то же! Надо задать ему вопрос напрямик, без всяких экивоков — так, чтобы его модные очки с гравидержателем на лоб полезли! — вскипел Барт.

Ричард улыбнулся — ему самому Прайс был не очень симпатичен, но он подавлял в себе это чувство.

— Нет, капитан, я тоже сначала поддался эмоциям, а потом сдержал себя. Если эти недомолвки имеют под собой серьезные основания, то можно Прайса спугнуть, и тогда он затаится. А если ерунда — то лучше сразу забыть, чтобы не путаться в дополнительных деталях.

Хэлвуд достал платок, вытер им лоб и пробормотал:

— Ваша правда, господин Сноу, согласен. Но мне кажется, что здесь кроется что-то важное. Неспроста Прайс прятался в коридоре, ох, неспроста!

— А еще?

— Еще? Еще… — задумался Барт. — Еще, господин Сноу, меня сильно смущает то, что примерно в одно и то же время в коридоре неподалеку от шлюза номер три собрались плотной кучкой как минимум три полуночных персонажа нашей мультяшки: Мюллер, Прайс и убийца. Мюллер видел Прайса, но сделал вид, что не заметил его, Прайс утверждает, что прятался от Мюллера, хотя и не мог знать, что по коридору идет именно он, и оба не видели убийцу, который как раз в это время вышел из шлюза и направился… не знаем куда.

— Верно, капитан! В самую десятку. Это тот вопрос, ответив на который мы вычислим убийцу или, по крайней мере, здорово приблизимся к разгадке. Давайте посмотрим на этот интересный эпизод поподробнее. Как говорится, изучим под микроскопом. Включайте фильму, капитан, с этого момента и укрупните картинку.

— Так, смотрите, Белл заходит в шлюз в 23 часа 52 минуты. Это время мы с вами определяем по индикации на видеозаписи с камеры в шлюзе. В 00 часов 02 минуты Белл выходит наружу. Буквально через минуту в шлюзовую камеру заходит убийца, поворачивает видеокамеру в потолок, фантастически быстро надевает скафандр и в 00 часов 05 минут выходит вслед за профессором. Примерно в это же время, в пятнадцати километрах отсюда, на станции «Армстронг» Мюллер прощается с дельтапланеристами и садится в пустой в это позднее время монорельс, который везет его на базу «Скотт». В 00 часов 08 минут (время на видеорегистраторе полностью совпало с показаниями внутренних часов скафандра) на поверхности, неподалеку от шлюза, происходит непоправимое, оставив сумбурные, пляшущие картинки на видеорегистраторе Белла. В 00 часов 10 минут Мюллер прибывает на базу «Скотт» и начинает движение в сторону жилой зоны и «Хилтона». Из жилой зоны выходит Прайс и идет навстречу Мюллеру. Ноль часов 11 минут — убийца заходит снаружи в шлюз и начинает снимать скафандр, на что у него уходит не две минуты, как при выходе, а чуть больше трех. В чём тут заморочка, как вы думаете, капитан?

— Полагаю, что он задержался, аннулируя настройки своего скафандра, — предположил Барт.

— Резонно, — согласился Сноу. — Дальше. Убийца выходит из шлюза в коридор в 00 часов 14 минут. Перекресток, где произойдет встреча австрияка и американца, находится на полпути между жилой зоной и станцией монорельса, а шлюз буквально рядом с перекрестком. Если предположить, что убийца двинулся в сторону жилой зоны, то… он шел перед Мюллером, опережая того буквально на пару минут! Капитан, заложите-ка движение убийцы в сторону жилой зоны в компьютер, и посмотрим, что из этого получится. Так, так, так… Точно! Убийца идет перед Мюллером, опережая того метров на сто пятьдесят или чуть больше.

— Господин Сноу, мы не знаем, как быстро шел убийца, — подал голос Хэлвуд.

— Верно, но вы сами говорили, что разница невелика. Пусть запас по времени у убийцы будет три минуты. Смотрим дальше. Включайте. Ага, со стороны жилой зоны к перекрестку притопал Прайс и прячется, завидев… Стоп! — Ричард замер. — Черт бы нас побрал, капитан! Это же очевидно — Прайс спрятался от убийцы и не мог не видеть его. Не мог!

— Это в том случае, если убийца шел в жилую зону, а не в сторону грузового шлюза, например, — охладил пыл Ричарда Хэлвуд. — К тому же там только что прошли ремонтники, вернувшиеся с разреза Готлиба.

— Правильно, но вероятность того, что Прайс видел убийцу, очень велика!

— А почему метка убийцы отсутствовала на экране диспетчера?

— Почему? — задумался Ричард. — Да потому что это гость и он не надел браслет! Капитан, вырубайте компьютер, нам надо срочно встретиться с Прайсом!

Хэлвуд мгновенно свернул трехмерный экран и схватился за МИППС.

— Стойте! — схватил за руку Ричи и напомнил. — Жучок в системе связи! Не вызывайте его! Где может быть Прайс?

— На конференции, скорее всего.

— Бегом туда!

Барт сорвался с места и распахнул дверь, чуть посторонившись, пропуская вперед стартанувшего Ричарда. Но тот вдруг затормозил и встал, как вкопанный, глядя округлившимися глазами куда-то вниз. Хэлвуд, не понимая, что происходит, выглянул в коридор, и его мороз продрал по коже: перед дверью сидел маленький черно-белый Базз и внимательно смотрел на людей. А на полу, рядом с ним, лежал продолговатый черный цилиндр. Топоскоп Белла!

 

Глава 13

— О-о! Топоскоп!? — ошарашенно выдохнул Барт и, наклонившись, протянул руку к прибору.

Ричард ничего не сказал, но тоже потянулся к загадочному изобретению Белла. Головы детективов с гулким стуком соприкоснулись. Базз довольно всхрюкнул, привел в действие хвост-пружинку и наклонил голову, как собачонка, наблюдая за развитием событий.

Офицеры выпрямились, потирая лбы. В руках у Ричарда был зажат топоскоп. Он повертел его в руках, и оказалось, что это только футляр с навинчивающейся крышкой. Затаив дыхание, Ричард отвернул тугой герметичный набалдашник и вместе с Бартом заглянул внутрь. Изнутри сверкнула электрической синевой вороненая рифленая сталь. Сноу перевернул цилиндр, и прибор выскользнул ему в ладонь.

— Что такое? — не поверил своим глазам Хэлвуд. — Фонарь?!

Ричард тупо повертел в руках фонарь и задумчиво произнес:

— А мы-то с вами, капитан, думали-гадали, головы сломали, весла обломали: куда это фонарь от скафандра Белла пропал?.. А он — вот он! Сам в руки пришел. Вернее, принесли… Базз принес.

Сноу присел и посмотрел на по-прежнему сидящего на полу минипига:

— И где ты это взял, приятель?

Базз встал, повернулся и деловито засеменил по коридору. Ричард и Барт переглянулись и двинулись за поросенком, который, частенько оборачиваясь, будто проверяя, идут ли за ним эти смешные люди, через пять минут привел их к нише, до боли знакомой обоим детективам. Ящик для андроидного инструментария был чуть приоткрыт. Барт наклонился, чуть оттянул дверцу и заглянул внутрь:

— Всё ясно, фонарь в тубусе лежал здесь. Кто же его сюда… Господин Сноу, это Прайс!

— Похоже, что так, больше некому. Но зачем? А главное, где Прайс нашел этот чертов фонарь? Капитан, двигаем на конференцию!

Офицеры умчались в сторону «Эклиптики», оставив Базза возле ниши. Минипиг проводил взглядом странных, по его мнению, людей и, подойдя к открытому ящику, сильно толкнул своим пятачком металлическую дверцу, которая послушно закрылась с мягким щелчком.

Тем временем Барт с Ричардом домчались до зала «Эклиптика», поймали девушку с баджем конференции и попытались выяснить, где можно найти Прайса. Но ни девушка, представляющая организационный комитет, ни расспрошенные впопыхах сновавшие между ними делегаты не видели Прайса.

Обескураженный Ричард вызвал Прайса по МИППСу. Аппарат ученого молчал. Барт, видя это, набрал номер Дороти Карры.

— Мисс Карра, где Прайс? — даже не поздоровавшись, рявкнул Хэлвуд, вонзив взгляд в экран аппарата.

Дороти, появившаяся на дисплее, округлила красивые большие карие глаза и возмущенно ответила:

— В чем дело, капитан Хэлвуд? Кто вам позволил так разговаривать со мной?

— Что-о?! — в свою очередь заискрил Барт. — Да как…

Ричард схватил капитана за локоть, сильно сжал и прошептал:

— Без скандала, БЕЗ СКАНДАЛА!

Но Дороти услышала:

— Вот ваш приятель, капитан Хэлвуд, правильно говорит, не надо скандалить! Перезвоните мне, когда успокоитесь и возьмете себя в руки. — Карра собралась отключиться.

— Постойте, мисс Карра! — вмешался Ричард. — Нам действительно необходимо знать, где сейчас Прайс!

— Сожалею, инспектор, мне он не докладывает о своих передвижениях.

Карра исчезла с экрана.

— Чёрт! — вырвалось у Барта, и он высвободил свою руку из тисков Сноу. — Чёрт-чёрт-чёрт! Что делать, господин Сноу? Ведь на те же грабли!..

— Спокойно, капитан, поднимаем всех спасателей!

Через четверть часа было точно установлено, что Прайс не выходил на поверхность и находится либо на базе «Скотт», либо на станции «Армстронг». Человек десять спасателей и дюжина свободных от вахты селенитов начали по приказу Хэлвуда педантично проверять все помещения лунных комплексов. Но это была капля в море — количество жилых, служебных, научных, специальных, вспомогательных и иных помещений составляло более двух с половиной тысяч, очень многие из которых имели, в свою очередь, массу закутков, шкафов и прочих мест, где вполне мог поместиться человек. Один космодром со своей каруселью взлетно-посадочных платформ чего стоил!

К сожалению, его гостевой браслет найден в номере в гостинице «Сателлит». Вспомнить, был ли браслет на руке Прайса во время разговора с ним, Ричард не мог, как ни старался. Но логично предположить, рассуждал он, что Прайс его всё-таки носил. В ночь убийства Басов его видел на диспетчерском экране. Но с другой стороны, Прайс мог заподозрить, что именно браслет «выдал» его присутствие в коридоре и снял его. По всему выходило, что поиски могут затянуться на несколько дней, а то и на неделю или того больше! Это совершенно неприемлемо, категорически.

— Интересно, почему Базз принес нам этот футляр с фонарем? — задумчиво проговорил Хэлвуд.

— Тут как раз все понятно. Помните, когда мы с вами резвились вокруг андроидной ниши, к нам подходил минипиг? Так вот, он, по-видимому, сопоставил то, что видел в ночь убийства, с нашими поисками.

— Думаете, ночью гулял и видел, как футляр положили в инструментальный ящик?

— Уверен, капитан. Жаль, что этот поросенок не может говорить. Сдается мне, он многое мог бы рассказать…

Офицеры помолчали.

— Капитан. — Сноу потянул Барта за рукав. — Давайте-ка посмотрим еще раз, как Белл выходит на поверхность.

Хэлвуд пожал плечами, достал свой МИППС и, найдя нужный файл, включил. Офицеры внимательно смотрели на экран.

— Да, определенно Белл что-то сунул в пустой держатель на ремне скафандра. Возможно, топоскоп… Но тогда как в чехол от топоскопа попал фонарь, кто его туда положил? И кто положил потом всё это в инструментальный ящик андроидов? Но… Так, капитан, где там у нас фотография Пелтонена с Беллом? Ага, вот они, голубчики, а вот топоскоп… Соображаете, капитан, видите?

Хэлвуд наморщил лоб, но было понятно, что он не уловил пока мысль Ричарда.

— Да посмотрите же, капитан! Вот на фото топоскоп, а вот у меня в руке вакуумный фонарь. Похожи, очень похожи, не так ли?

— Да, — наконец сообразил Барт. — Действительно, в темноте и перепутать недолго…

— Вот именно! — громко воскликнул Ричард.

Но сразу осекся, заметив несколько удивленных взглядов, брошенных в их с Бартом сторону, и продолжил тише:

— Именно, капитан, перепутать! Вот ключевой момент. Кто-то, скорее всего, убийца, перепутал впопыхах и в темноте топоскоп и фонарь. Перепутал, перепутал… И что из этого следует? А из этого следует: первое — Белл убит из-за топоскопа. Второе — цель убийства, похоже, не достигнута, потому что убийца перепутал прибор с тривиальным фонариком.

— А где же тогда топоскоп? — логично спросил Хэлвуд.

— Резонно… Где он? Убийца, видимо, посчитал, что прибор у Прайса. Если это так, то поиски закончатся обнаружением трупа Прайса, либо его просто не найдут. А если топоскоп до сих пор… Скорее, капитан, на выход! Скорее, если удача с нами, то мы найдем… Нет, только не сообщайте никому! Не надо!

Ричард большими прыжками мчался по коридору базы к третьему шлюзу. За ним, чуть поотстав, прыгал Хэлвуд.

Шумно ввалившись в шлюзовую, они начали лихорадочно надевать на себя скафандры. С десяток туристов и гид, сопровождавший их, с нескрываемым любопытством поглядывали на двух странных спешащих селенитов, тихо ругающихся сквозь зубы. В конце концов, они первыми встали у двери переходного тамбура, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ожидая медлительную тургруппу.

Через пять минут, вырвавшись на поверхность, как только шлюз открылся, Ричард и Барт быстрыми прыжками направились к месту, где чуть более двух суток назад был найден труп Сирилла Белла. Туристы проводили взглядами две белые удаляющиеся фигуры и полезли в подплывший к ним многоместный гравилет, который мерно покачивался на невидимых гравитационных полях, принимая на борт пассажира за пассажиром. Прозрачный фонарь кабины бесшумно закрылся за последним туристом, и местный луноход, плавно развернувшись, устремился прочь от шлюза, скользя в метре над каменистой поверхностью.

Ричард оглянулся на Барта, развернувшись, как волк, всем телом — скафандр не давал желаемой свободы движений:

— На индивидуальный канал!

— Понял! — Барт секунду молчал. — Всё, господин Сноу, нас никто не слышит.

— Капитан, пока ваши спецы не обнаружили жучка в системе связи, придется взвешивать каждое слово. Надеюсь, в скафандрах их нет. Шансы, что мы найдем с вами топоскоп, исчезающе малы, но всё же игра стоит свеч! Начали!

Офицеры приступили к поискам. Работали молча, лишь изредка перекидываясь короткими фразами. Спустя полтора часа Ричард в сердцах воскликнул, едва сдержавшись, чтоб не плюнуть в шлеме:

— Такое впечатление, что здесь прошло стадо буйволов! Ну как можно настолько все вытоптать вокруг? Совершенно непонятно, кто, куда и когда тут ходил!

— Господин Сноу, вы оперируете земной логикой, основанной на том, что «ничто не вечно под Луной», и любые, даже самые яркие и глубокие следы со временем исчезают. Здесь, на Луне, это тоже верно, но с той лишь разницей, что сохраняются они многие десятилетия, если не столетия. Это не Земля с её атмосферой, ветрами, дождями, эрозией и прочими воздействиями. Здесь погоды стоят всегда одни и те же, дождей и снега не бывает, только температура колеблется от минус ста пятидесяти до плюс ста пятидесяти по Цельсию. Эти следы могли быть оставлены еще в прошлом, двадцать втором веке. Вот, например, посмотрите: отпечаток, оставленный подошвой ботинка от скафандра ПС-12А, который снят с производства и выведен из эксплуатации, по крайней мере, на Луне уже лет десять назад. А след — вот он, как будто вчера оставлен! Вспомните мемориалы на месте прилунения первого аппарата «Луна-2» и посадки модуля «Игл» первой лунной экспедиции «Аполлон-11». Нет никакой надобности накрывать их каким-то специальным колпаком для защиты. Всё осталось нетронутым, хотя прошло триста с лишним лет.

Ричард прикусил язык, пристыженный: мог бы и сам догадаться!

— Металлодетектор сюда надо, — сменил тему Хэлвуд.

— Хорошо бы, как только мы с вами вооружимся им и двинем наружу, мы намекнем убийце, что топоскоп нами не обнаружен и что поиски его продолжаются… Минуточку, а что, если нам как раз и дать утечку о том, что, мол-де КОНОКОМ что-то нашел, какой-то прибор профессора? А, как считаете, капитан?

Белая фигура в скафандре выпрямилась и развернулась в сторону Ричарда:

— А что, давайте попробуем заставить убийцу действовать тогда, когда нам это надо, а не тогда, когда он этого хочет!

Ричард попытался взвесить все «за» и «против». Риск, конечно, был, но не всё же убийце расправляться с неподготовленными жертвами вроде Белла и Басова, пусть попробует свои силы на Ричарде и Барте. Сноу оценивающе посмотрел на Хэлвуда. Капитан тоже не лыком шит, голыми руками его не возьмешь, решил он. А вдруг повезет и убийца раскроется? Сноу вздохнул: остается только надеяться, что преступник клюнет на их хитрость.

— Капитан, давайте прямо сейчас, когда нас никто не может слышать, решим, что мы будем делать. У вас есть идеи?

Хэлвуд выпрямился, насколько это было возможно в громоздком скафандре, и в миниатюрном шлемофоне прозвучал его мягкий бархатистый баритон:

— Найдутся, господин Сноу, обязательно.

— Выкладывайте, — сказал Ричи, непроизвольно понизив голос до заговорщицкого шепота и сделав несколько шагов в сторону капитана. — Что там у вас?

* * *

Спустя три с лишним часа офицеры, смешавшись с группой туристов и несколькими планетологами, зашли в шлюз № 3. В руках Ричард нес закрытый пластиковый чехол, который обычно закреплен на заплечном ранце жизнеобеспечения скафандра и используется для дополнительных инструментов и оборудования. Повесив скафандры в шкаф, они подошли к закрытой внутренней двери шлюза и подождали неуклюжих туристов, которые, толкаясь и мешая друг другу, неумело снимали скафандры. Сопровождавший их селенит из лунного турагентства поймал нетерпеливый взгляд Ричарда и, извиняясь, развел руки в стороны — мол, что взять с этих землян? Ричард усмехнулся и снова повернулся к двери.

С тихим шипением пневматика раздвинула герметичные створки и выпустила начинающих терять терпение офицеров. Покинув шлюз с шумной толпой выходящих и входящих туристов, они быстро направились в офис Хэлвуда. По дороге перебросились всего парой фраз.

Зайдя в кабинет Барта, Ричи плотно прикрыл за собой дверь. Хэлвуд открыл нажатием пальца дверцу сейфа, вмонтированного в стену, и кивнул Ричарду. Тот засунул подсумок, который держал в руках, на верхнюю полку железного ящика и отступил назад. Капитан закрыл толстую тяжелую дверцу и снова приложил палец к сканирующему пятну. Рядом с сейфом на стене засветился крохотный рубиновый индикатор.

— Ну вот, теперь, кроме меня, никто не откроет! — удовлетворенно произнес Хэлвуд, достал из кармана носовой платок и зачем-то обтер руки.

— Будем надеяться, капитан. А теперь давайте-ка попьем ваш замечательный кофе и спокойно порассуждаем.

Ричард приземлился в знакомое ему кресло и начал пролистывать видеозапись с камеры третьего шлюза. Он надеялся разобрать, что же всё-таки взял собой на поверхность профессор Белл. Но, раз за разом прогоняя ролик, он так и не смог понять, было ли что-то в руках у ученого или нет.

Почувствовав в руках горячую чашку, он оторвался от экрана и поднял голову. Барт примостился рядом и произнес:

— А давайте посмотрим запись с видеорегистратора Белла!

— Почему нет? Давайте глянем, — охотно согласился Ричард.

Они прокрутили запись три раза, прежде чем Сноу вдруг подался вперед и затаил дыхание. Барт тоже до рези в глазах всмотрелся в экран.

— Видите, капитан?

Сноу вернул запись чуть-чуть назад и показал пальцем то, на что надо обратить внимание. И Барт увидел: на долю секунды, в момент падения профессора, когда шлем скафандра вместе с видеокамерой совершал смертельный пируэт, на фоне черного неба мелькнул двумя еле уловимыми короткими бликами какой-то предмет. Он схватил Ричарда за руку и тихо сказал:

— Да, вижу.

Сноу предположил:

— Но там его нет, убийца взял?

Барт тихо ответил:

— Уверен. Давайте посмотрим дальше.

Предмет, похожий на топоскоп, сверкнул и исчез, экран заполнила лунная поверхность, сверху медленно и безвольно упала рука в белой краге скафандра. Картинка замерла, движение остановилось. Барт допил кофе, поставил чашку на стол и протянул руку, чтобы выключить прокрутку записи, но его остановил Ричард:

— Стойте, стойте, смотрите!

На экране, где отсутствовало всякое движение, вдруг чуть пошевелилась рука профессора, затем слегка качнулось все изображение.

— Я этого не видел! — произнес Хэлвуд. — Господи, всю пленку просмотрел, только иногда проматывал и всё-таки просмотрел! Вот где убийца отключает датчики на скафандре Белла.

— А почему датчик не сработал сразу? — поинтересовался Сноу.

— При переключении на резервный запас кислорода иногда происходили сбои и датчик срабатывал сразу же. После десятка ложных тревог спасатели потребовали от инженеров отрегулировать датчики примерно на пятнадцатисекундную задержку. Вот и…

— Понятно. Мне, когда мы смотрели кадры, сделанные видеокамерой в шлюзе при выходе профессора на поверхность, тоже пришла в голову мысль, что никто не мог отключить датчик скафандра заранее, а тем более в тот момент, когда Белл его надевал, а значит, убийца это сделал позже — сразу после убийства. Но, видимо, я отвлекся, а потом просто забыл. Непростительная оплошность! А оно, вот поди ж ты, как обернулось!

Офицеры замерли. Теперь стало совершенно очевидно, что убийца, кто бы он ни был, подходил к трупу и не только переформатировал микрочип скафандра, но и снял с пояса чехол, в котором почему-то оказался вакуумный фонарь, а не сам загадочный топоскоп.

— Барт! — раздалось из МИППСа Хэлвуда, и на экране коммуникатора появился инженер Смит. — Это Джо говорит.

— Здравствуй, Джо, слушаю тебя, — ответил капитан.

— Мы закончили сканирование всей системы связи. Обнаружен и изъят нештатно подключенный к основному контуру неизвестный модуль. Сейчас мы его пытаемся разобрать, но это не так-то просто. Судя по всему, это не просто пикотехнология, а что-то еще более миниатюрное. Боюсь сказать, но похоже на фемто.

— Слава богу! — вырвалось у Ричарда. Игра в молчанку ему порядком надоела. — А больше таких модулей не может быть подключено?..

— Исключено, господин Сноу, полностью исключено. Если я говорю, что мы все проверили, то так оно и есть, — уверенно и не без оттенка легкого высокомерия ответил инженер.

— Это точно, Джо? — переспросил Хэлвуд.

— И ты туда же! — обиделся Смит. — Говорю же — исключено! Вот тоже мне Фома Неверующий! И зачем я им это сказал…

Последние слова инженер произнес скорее для себя, потому что в следующую секунду изображение исчезло, и связь отключилась.

— Капитан, как считаешь, это действительно так?

Хэлвуд наклонил голову и потер ладонью шею.

— Еще пару дней назад, услышав такое от Джо, я ни на йоту не подверг бы сомнению его слова, но теперь… Чёрт его знает, господин Сноу! Одно могу вам сказать уверенно: Смит один из ведущих специалистов на Луне, и база «Скотт» была модернизирована шесть лет назад по проекту, в разработке которого он принимал самое непосредственное участие.

— Убедительно, очень убедительно, капитан. А что это он там говорил про фемтотехнологии?

Барт пожал коротко плечами.

— Ладно, будет минута, спрошу у Блумберга, — сделал себе пометку в МИППСе Ричард.

Оба помолчали, не решаясь вновь заговорить, не используя эзопов язык и недомолвки. Наконец Сноу хлопнул руками по коленям и встал.

— Всё! Оставляем эту фигню здесь и уходим. Вы уверены, капитан, в надежности сейфа? — Ричард подмигнул Хэлвуду.

— Да, господин Сноу.

— Тогда запирайте пока свой офис и пойдемте поужинаем. — Ричард глянул на часы. — О, капитан, без четверти семь! Время-то как пролетело!

На поясе Сноу ожил МИППС и требовательно зажужжал.

— Как пить дать Дон Кимура, не спится ему, дьявол его раздери!.. — поморщился Ричард, посмотрел на определитель вызова и ответил: — Слушаю, господин Директор!

— Что у вас там происходит, Сноу? — На экране появился разгневанный Директор КОНОКОМа. — Вы там не только до сих пор не разобрались с гибелью профессора, но еще и плодите трупы с пугающей регулярностью!

— Господин Директор, нового трупа пока нет…

— Не перебивайте меня, Сноу! Нового трупа у него нет, видите ли! Великое достижение. ПОКА нет! Если так продолжать работать, то у вас трупов будет в достатке. Вы там что, на живца убийцу ловите?

— Господин Директор… — опять попытался оправдаться Ричард, понимая всю тщетность этих попыток.

— Нет, Сноу, слушайте меня и не перебивайте!..

Сноу вздохнул и приготовился покорно внимать.

 

Глава 14

— Пять часов ждем! Чего он тянет? — в сердцах вырвалось у Барта.

Его изображение на экране замерло. Хэлвуд торчал в небольшой каморке практически напротив своего офиса на тот случай, если придется быстро брать преступника.

В просторной комнате диспетчерской службы находились только Сноу и тот самый хмурый Рик, чьи едкие комментарии так смутили в свое время агента. В инженерной службе бодрствовал Джо Смит, которого попросили обеспечить в случае возникновения нештатной ситуации управление системами жизнеобеспечения и слежения. В боксе спасателей не спали и были готовы мгновенно действовать сержант Дэн Мур и двое дежурных. Коротая время, они перекидывались в карты. На большой трехмерный экран, расположенный чуть в стороне от основного пульта диспетчера, выводились изображения всех участников засады и картинки с двух камер, установленных в коридоре перед офисом начальника безопасности и внутри его кабинета. Невзирая на уверения Смита о дезактивации чужой прослушки, задействовали сложнейшую секретную кодировку и мощную субмолекулярную активную защиту. Рику, Дэну и Джо объяснили, что в сейфе Хэлвуда находится важная улика, которую может попробовать выкрасть убийца, если профессор Белл вообще был убит, а не пал жертвой нелепой случайности. Весь план основывался на идее Дон Кимуры заманить убийцу в ловушку. Детали продумали Ричард и Барт совместно.

— Капитан, он, может быть, и не придет вовсе, — спокойно ответил Ричард.

— Я понимаю, но ждать просто невыносимо! — снова донеслось с экрана.

— Согласен.

Сидевший у диспетчерского экрана Рик скосил глаза в сторону Ричарда и незаметно покачал головой. Он совершенно не верил в то, что расставленная ловушка сработает. Но, будучи старшим диспетчером лунной базы, не мог не поменяться дежурством со своим подчиненным. Сам он считал, что профессор убит не шальным метеоритом, а по злому умыслу кого-то из селенитов или делегатов конференции. Мысль о том, что один из обитателей базы «Скотт» или станции «Армстронг» убийца, ему не очень нравилась, и он склонялся к тому, что это либо турист, либо делегат научного форума.

— Стойте, стойте, что это? — воскликнул Сноу, глядя на экран.

Но это был всего-навсего минипиг Базз, который подошел к уже знакомой ему двери начальника безопасности и несколько секунд чего-то ждал. Судя по всему, его хозяин то ли спал, то ли опять решал свои астрофизические ребусы, но так или иначе, забавного минипига отпустили погулять по коридорам лунной базы. Решив, по-видимому, что его новых знакомых нет на месте, лунный поросенок деловито зацокал копытцами по коридору и исчез из поля зрения, направляясь по своим, никому не известным делам.

«Странный персонаж, — подумал Ричард. — Потусторонний какой-то, нереальный. Надо будет у Блумберга спросить, что это за порода такая выведена».

Он постарался сосредоточиться на видеокартинке. Время уже позднее — двадцать минут второго. Если чему и суждено произойти, то сейчас.

Переключая каналы, он увидел и играющих в карты спасателей, и клюющего носом Смита, и нервно барабанящего пальцами по подлокотнику кресла Барта. База погрузилась в сон, даже огромная взлетно-посадочная карусель космодрома постепенно остановилась, позиционные огни притухли, и радиообмен сошел на нет. Дежурный по космодрому еще час назад сообщил Рику в диспетчерскую, что последний борт отвалил на Землю. Обсерватория «Око Вселенной» молчала, молчали рудник «Разлом Готлиба», измерительно-дозиметрический центр «Луч», буровая вышка «Горизонт», лаборатория «ТВЛ-17», опустели туркомплексы «Кокос» и «Воздушная пещера».

Один раз в эфир прорвался короткий, но эмоциональный диалог между экипажем лунного орбитального комплекса, или орбитера, «Селена-56» и дежурным расчетом боевого комплекса противокосмической обороны. Зенитчики запросили, что за неизвестный предмет сопровождает станцию в полукилометре сзади. После легкого переполоха «Селена-56» ответила, что, похоже, они потеряли несущественную деталь внешнего крепежа, потому что все системы орбитера работают в штатном режиме. Однако дотошные военные поймали цель в свои мощные оптические прицелы и радостно сообщили экипажу, что это бак химико-биологической переработки отходов жизнедеятельности станции. После этого зенитный расчет, ухохотавшись до икоты, посоветовал экипажу «Селены-56» не пить на ночь молока, закусывая его селедкой, чтобы, не дай бог, не протестировать ватер-клозетную систему во внештатном режиме без важнейшего элемента — калоколлектора.

Сноу усмехнулся, вспоминая этот эпизод, и подумал, что сейчас, наверное, кто-то из несчастного экипажа орбитальной станции вышел в космос и, проклиная всё и вся, пытается поймать и притянуть обратно ценнейшую деталь корабля, без которой — увы — долго не полетаешь.

— Всем внимание! — раздался тихий голос Рика.

— А, что? — Ричард и не заметил, как задремал.

— Движение в коридоре.

Ричард бросил быстрый взгляд на дисплей с метками браслетов по правую руку от диспетчера. В коридоре, куда выходила дверь офиса Хэлвуда, меток не было. Тогда он посмотрел на картинку с видеокамеры. Там тоже просматривался лишь пустой коридор. Сноу вопросительно глянул на Рика.

— Смотрите внимательнее. — Рик указал на экран. — Видите, в конце коридора?

И Ричард увидел, вернее, почувствовал, что там кто-то есть. Кто-то, почти невидимый глазу, приближался к двери, колыхая стерильный воздух станции, будто ленивая волна легкую придонную муть на мелководье — кажется, что ничего не видно, но ощущается движение, присутствие… Присутствие неизвестной, темной и враждебной силы. Она неумолимо приближалась, маня и одновременно отталкивая. Эта неведомая сила была прекрасна и ужасна одновременно.

Ричард тряхнул головой — наваждение исчезло, а с ним улетучился и последний обрывок фантастического сна. Сфокусировав всё еще полусонный, непослушный взгляд, Сноу посмотрел на Рика и не поверил своим глазам: Главный диспетчер, положив голову и руки на широкий пульт управления диспетчерской, мирно спал, глубоко и ровно дыша. Его лысина влажно блестела испариной.

Ричард, еще не вполне осознавая, что происходит, но предчувствуя, что произошло что-то необъяснимое, посмотрел на мультиэкранный трехмерный дисплей. Джо Смит тоже спал, поникнув в своем неудобном кресле инженерного отсека. На другом экране трое спасателей, побросав игральные карты и привалившись друг к другу, глубоко спали. И лишь экран Барта был пуст, вернее, на нем отсутствовал капитан.

Ричард вскочил, опрокинув стул и вырывая из кобуры импульсный разрядник ЛИР-1. На главном экране по-прежнему виднелся безлюдный коридор у офиса Хэлвуда. Только дверь в кабинет теперь открыта настежь, и внизу, в ее проеме, безвольно лежала белая кисть руки.

Секунду спустя Ричард мчался по коридору, забыв об одной шестой силы тяжести и делая временами неловкие движения, которые уводили его с оптимальной траектории и бросали на стены. И всё-таки спустя пару минут он оказался на месте и ворвался в офис начальника безопасности.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что здесь произошел скоротечный и яростный бой, который Барт — увы! — проиграл.

Капитан лежал на спине. Под головой, покоящейся на высоком металлическом порожке двери, медленно растекалась густая темная лужа крови. Не теряя ни секунды, Ричард подскочил к стене и сорвал с нее аптечку первой помощи. Открыв ее, он выхватил лежащий сверху большой абсорбирующий тампон со встроенным анализатором и набором средств для обработки открытых ран. Аккуратно приподняв тяжелую голову Хэлвуда, он крепко прижал к затылку анализатор, который тут же выпустил пару щупалец-ремешков и буквально прилип к голове капитана. Замигали индикаторы, тихо пиликнул зуммер, и первая форсунка инжектора распылила под кожу лекарство.

Но Ричард этого ничего уже не видел и кричал в МИППС:

— Смит, Смит, черт бы вас побрал!!! Немедленно медиков сюда! Немедленно! Где Мур?! Куда вы все подевались… вашу мать!

— Сейчас будем на месте, — раздался в ответ голос Мура.

В конце коридора появилась сначала одна фигура, потом еще две и огромными, четко рассчитанными прыжками стали стремительно приближаться. Это был Мур со своими спасателями. С другой стороны коридора примчался и тут же приступил к работе санитарный дроид. Двое спасателей, подбежав, склонились над Хэлвудом.

В кабинете капитана засветился трехмерный экран гологравизора, и на нем появилось помятое от сна лицо доктора МакГрэгора.

— Пострадавшего немедленно в операционный блок! — резко скомандовал он.

«Кто это его разбудил?» — отстраненно пронеслось в мозгу Сноу, не задержалось и исчезло.

К Хэлвуду подлетел большой дроид и, быстро спеленав тело, приподнял его над полом. Санитарный анализатор тем временем продолжал свою работу, как ни в чём не бывало. Спасатели посторонились, и беспомощный Барт выплыл из кабинета и заскользил над полом, увлекаемый дроидом-санитаром, в сторону медпункта.

К нему подошел спасатель Мур и, нерешительно потоптавшись на месте и помолчав, спросил:

— Вам нужна наша помощь, господин Сноу? Я и мои…

Ричард посмотрел на него и ответил:

— Спасибо, сержант, не надо. Сейчас главное, чтобы наш капитан сдюжил.

Спасатель кивнул головой и, махнув рукой двум другим спасателям, ушел.

Неожиданно Ричард осознал, что он остался один в пустом офисе начальника безопасности базы, который ненадолго — на это искренне надеялся Сноу — сменил свой кабинет на больничную койку. Один не в смысле, что все ушли, а в том понимании, что он оказался теперь один на один с хитрым и беспощадным преступником. Дело не в том, что он не доверял никому на базе, кроме Хэлвуда. Просто все остальные не смогут, как и сегодня быть на месте в ту секунду, когда это будет нужно: ни раньше, ни позже. Вспомнив, что сам не смог только что этого сделать, Сноу только сокрушенно покачал головой.

Ему было не привыкать раскручивать дело в одиночку, но за прошедшие два дня он свыкся с постоянным присутствием рядом сметливого и доброжелательного капитана, который ему всё больше и больше импонировал. Если бы у него имелся такой напарник во время расследования на Арктуре-7, Ричард не получил бы выстрела в спину из разрядника. Тогда его спасла спешка стрелявшего и сталагмит в пещере, принявший на себя всю энергию импульса.

«Эх, что сейчас вспоминать!» — Сноу вздохнул и попросил диспетчера сбросить ему на МИППС записи с камер, которые они установили в коридоре и в офисе. Рик оперативно перекинул нужные файлы. Его внимательные темные глаза изучающе смотрели с экрана на Ричарда.

— Всё в порядке, господин Сноу?

Ричи глубоко вздохнул и помассировал виски кончиками указательных пальцев.

— Да, господин Дорнбоз. — Именно так звучала фамилия голландца. — Спасибо. Проследите, пожалуйста, чтобы доктор МакГрэгор вышел со мной на связь, как только освободится, хорошо?

— Хорошо, господин Сноу, я прослежу.

Дорнбоз отключился, и Ричард остался один в кабинете Хэлвуда. В голове царили пустота и холод. Но делать нечего — надо продолжать расследование и еще не забыть доложить Дон Кимуре.

«Директор, чтоб ему пусто было! Сейчас я наслушаюсь от него!» — с тяжелым сердцем подумал Ричард и соединился с КОНОКОМом. Дон Кимура выслушал его на удивление спокойно и задал единственный вопрос относительно шагов, которые собирается предпринять Сноу прямо сейчас.

— Сейчас? — всё еще тускло переспросил Ричи. А действительно, что он собирается делать? — Мне надо посмотреть записи с камер, потому что ни я, ни другие участники засады ничего не видели. Мы все были усыплены.

— Все, да не все! Хэлвуд-то не спал, — напомнил японец, любящий точность не меньше немцев. — Хорошо, потом доложите. Я буду ждать. И посоветуйтесь с Блумбергом, у него есть какие-то идеи.

Дон Кимура отключился. Сноу несколько секунд посидел, собираясь с мыслями, потом тряхнул головой и настроил объемный монитор компьютера. Сначала он решил посмотреть то, что зафиксировала камера в коридоре.

Появилось изображение. В поле зрения камеры попадала значительная часть коридора, ведущая в сторону шлюза № 3, а на переднем плане выделялась закрытая дверь в офис Хэлвуда. Внизу экрана светилась индикация времени. Ричи вспомнил, что последний раз, когда он смотрел на часы, его Ролекс показывал час двадцать ночи. Он пустил запись с этой отсечки.

В коридоре шевельнулся воздух, будто прозрачная невесомая газовая занавеска от легкого сквозняка, а в голове тихо, едва слышно тренькнул серебряный тревожный колокольчик, а потом сразу бухнул вечевой колокол. Ричард потерял равновесие и стал валиться со стула набок. На этот раз ему удалось удержаться и не впасть в сомнамбулическое состояние. Но, видимо, не благодаря своей силе воли, а потому, что гипновоздействие значительно ослабло. Скорее, это был отголосок того мощного посыла, который все они получили… получили… Сноу посмотрел на часы — полчаса назад. Тем не менее он поставил паузу, полез в свою аптечку и, достав из нее прозрачную шайбу, наполненную синей жидкостью, приложил к шее в районе яремной вены. Лекарство быстро всосалось кожей. Теперь он стал менее восприимчив к гипновнушению.

Впервые Сноу столкнулся с таким мощным посылом, который оставил эманирующий след на столь виртуальной вещи, как видео, записанное на кристаллический носитель пико-класса. Как такое может быть? Ричи терялся в догадках. Припомнились старые сказки про воздействие «двадцать пятого кадра» на подсознание. Но все эти выдумки остались в XX веке и не нашли подтверждения.

Он вновь поставил нужное время и, настроив портативный волновой приемник-анализатор излучения, нашедшийся в арсенале Барта, включил запись.

После еще более слабого психопосыла, который тем не менее смог зафиксировать анализатор, мигнувший индикатором, на экране появился человек, одетый в черный балахон наподобие монашеского. Надвинутый глубоко на лицо капюшон не позволял разглядеть лицо. Монах плывущей походкой, совершенно непохожей на походку селенитов, быстро подошел к запертой двери кабинета капитана, одним движением вскрыл её и исчез в проеме.

Сноу вывел на экран увеличенное изображение с камеры, установленной в кабинете. Монах, появившись в ее фокусе, одним плавным прыжком покрыл расстояние от двери до сейфа, благо там было метра три, не больше, приложил руку в черной перчатке к сейфу, а когда спустя секунду отнял её, то из толстой дверцы секретного ящика, чуть дымясь, выпал круглый кусок. Монах запустил руку в образовавшуюся дыру и, пошуровав немного, достал металлический футляр с «артефактом».

В эту секунду камера в коридоре зафиксировала стремительное появление Барта, размахивающего импульсником. Он практически бесшумно добежал до своего офиса и буквально влетел внутрь в тот самый момент, когда монах засовывал в карман черный цилиндр.

— Ни с места!

Фраза была сказана негромко, но в ватной тишине спящей базы прозвучала, как выстрел. Монах среагировал мгновенно. Он, не оборачиваясь, резко, круговым движением, отвел левую руку назад и попал точно по запястью Барту. Импульсник, кувыркаясь, улетел за кадр. Но капитан оказался тёртым калачом! Долю секунды спустя его кулак врезался в голову… Нет, не врезался! Каким-то неуловимым движением монах переместился вбок. Барт, молодчина, смог погасить инерцию собственного неудачного удара и перегруппироваться. Он уже поворачивался в сторону нового положения противника, держа боевую стойку. Чувствуя, что монах невероятно быстр, и стараясь тем не менее его опередить, Барт сделал обманный выпад и нанес совершенно неожиданный удар, вопреки всем правилам рукопашного боя и существующим законам физики. Но противник вновь неуловимым движением переместился чуть в сторону и назад. В следующую секунду монах протянул в сторону капитана руки с раскрытыми ладонями, и Барта буквально опрокинула на пол сокрушительная сила. Но монах даже не прикасался к нему!

Сноу привстал с кресла от волнения. На экране монах перешагнул через распростертое тело Хэлвуда и бегом направился в сторону жилой зоны. Но не это так заинтересовало Ричарда, а руки монаха, вернее, одна рука. Дело в том, что…

 

Глава 15

Скорее просто случайно, чем специально, Ричард стал прокручивать запись видеокамеры, установленной в шлюзе № 3. Просмотрев в сотый раз сюжет с выходом на поверхность Луны профессора Белла, Ричард отмотал запись чуть назад. На экране появились четыре ремонтника, о которых упоминал убитый диспетчер Басов.

«Всё верно, — отметил про себя Сноу, глядя на индикацию времени на экране. — Они вернулись последними в этот день — 19 июня — и сразу прошли в жилую зону. Не верить Басову нет оснований, поэтому их можно вывести за рамки расследования».

Дальше Ричард начал пролистывать видеоматериал, отснятый утром в том же шлюзе. Вот на поверхность из шлюза вышли водитель гравилета и, видимо, сменный инженер-оператор с «Разлома Готлиба», потому что в руках он держал чемоданчик, на котором была различима полустертая надпись «Ура… руд…к». Сноу перепрыгнул на несколько сцен дальше. В шлюзе появились планетолог, надели скафандры и отбыли на поверхность. Одновременно снаружи вошли двое: уже знакомый водитель гравилета и сменившийся инженер-оператор с рудника. Сноу начал мотать запись дальше. И вдруг, среди толпы надевающих скафандры туристов, мелькнуло знакомое лицо. Перемотав запись чуть назад, он замер: в шлюзе, как ни в чём не бывало, снимал с себя скафандр Нортроп!

«Вот те номер! — опешил Ричард. — А ведь верно, как же я сразу не заметил — водитель гравилета и сменный инженер-оператор вернулись с рудника вдвоем, без Нортропа! А он появился только… Так, смотрим на часы — только спустя почти час! Где он болтался всё это время, а?»

Неожиданно Ричард почувствовал, что засыпает. Напряжение последних дней и бессонная сегодняшняя ночь сделали свое дело — специальный агент КОНОКОМа с трудом уложил свои сто восемьдесят пять сантиметров на куцый короткий диванчик, подложил под голову сумку из-под аварийной аптечки и укутался обнаруженным в стенном шкафу синтетическим пледом. Сон накрыл его ленивой долгой приливной волной и утянул в свою сиреневую, пульсирующую глубину, где его поджидали безликий монах, ворчливый и хитрый Дон Кимура, улыбающийся Барт и Нортроп, вышагивающий по поверхности Луны в своих лакированных штиблетах, отбрасывая тростью в сторону попадающиеся на пути камни. А по низкой лунной орбите, как ведьма на помеле, носился Айво Блумберг в белом халате и кричал, что у него есть гениальная идея, за которую он получит Нобелевскую премию…

Проснулся он от тычка в бок. Протирая глаза, откинул плед и сел на диванчике. Перед ним стоял Айво Блумберг собственной персоной. Высокий и чуть сутуловатый швед был одет в темно-серый комбинезон.

— Явился, не запылился, куда халат и помело дел? — пробормотал Сноу, встал и потянулся так, что хрустнули суставы. — Пошли в гостиницу, ведьмак чертов. Мне умыться надо, а тебе устроиться. Как меня-то нашел?

Айво подхватил свой чемодан на колесиках и выволокся с ним в коридор вслед за агентом.

— Почему ведьмак, какое помело? Меня Директор послал тебе в помощь.

Сноу скептически посмотрел на «подмогу», ничего не ответил и громко позвал:

— Носильщик!

Несколько секунд спустя рядом завис дроид и в ожидании приказа вытянул свои манипуляторы.

— Назови себя и где забронировал номер, — сказал Ричи Блумбергу.

— Станция «Армстронг», гостиница «Сателлит», Айво Блумберг, — скороговоркой произнес начальник научного отдела и посмотрел на дроида.

Тот, сверкнув красными окулярами, развернул грузовую платформу и повернулся так, чтобы человеку было удобно положить багаж. Айво водрузил свой саквояж в кузов, дроид ловко перекинул гибкую скобу, чтобы чемодан не свалился, и шустро поплыл по коридору. Агенты КОНОКОМа зашагали следом.

В коридоре в этот утренний час народу ходило еще немного. Те, кому на смену, уже разошлись по рабочим местам, а туристы и делегаты еще завтракали. Ричард связался с диспетчером. На миниатюрном экране МИППСа появился лысый Дорнбоз и вопросительно посмотрел на Ричарда.

— Как там Барт? МакГрэгор на проявлялся?

— Господин Сноу, если бы МакГрэгор проявился, я бы вас разбудил.

— А откуда… Ах, ну да, конечно. — Сноу вспомнил о видеокамере в офисе Хэлвуда. — Хорошо, извините…

— Подождите, Сноу! С Бартом всё нормально. — Собравшийся было отключить МИППС Ричи затаил дыхание. — МакГрэгор тот еще консерватор-эскулап. Черта с два от него добьешься информации. А вот медсестра у него вполне общительная. Наш шериф отделался легким сотрясением мозга и пятью швами на голове. Завтра может и выпустят. Пока!

Дорнбоз исчез, а у Ричарда камень с души свалился. Он почувствовал вернувшуюся легкость, а весь ночной туман сразу выдуло из головы.

— Спасибо, Рик, спасибо! — сказал Сноу, засовывая МИППС в карман. — Так, теперь, Айво, слушай и запоминай!

Пока они добирались до станции «Армстронг», Ричард рассказал ученому о последних событиях, по пути одновременно показывая места, где разворачивались основные события лунной головоломки. По ходу Ричи с удивлением заметил, что Блумберг вполне даже сносно передвигается в условиях лунной гравитации.

— Ты что, Айво, бывал на Луне?

— А то! — сразу возгордился, но и слегка надулся Блумберг. — Бывал и неоднократно. Только вам, что ли, суперменам, по космосу шастать? Не хуже вас, спецагентов, знаете ли!

— Ну ладно, ладно. Тоже мне — чистокровный селенит-рысак!

За столом гостиничного кафе Ричард закончил свой рассказ и замолчал, ожидая, что Блумберг сам поведает, почему вдруг его в срочном порядке командировали на Луну. Но начальник научного отдела, видимо, решил в отместку за ёрничание пощекотать нервы спецагенту и делал вид, что увлекся мороженым «Тирамису» и кофе по-ирландски. Сноу хотел его поторопить, но сдержался. Он давно работал с Блумбергом и относился к нему с симпатией. Начитанный, обладающий аналитическим, нестандартным мышлением молодой начальник отдела, неоднократно своими размышлениями и парадоксальными предположениями доказывал, что любое расследование без научного анализа невозможно, особенно в XXIII веке.

Наконец Блумберг, отдуваясь, отбросил в сторону салфетку и откинулся на стуле.

— У нас в Стокгольме есть одна кафэшка, где все мороженое и наполнители делают сами. Я вот последний раз, когда домой к родителям заезжал, попробовал у них двойной пломбир с брусничным сиропом и тёртым горьким миндалем…

— Аллё, Айвенго, вы, случайно, не забыли, зачем приехали на другую планету? Мороженое с сиропом он пробовал… — шутливо проворчал Ричард.

— А что? Отличное мороженое. А сироп-то, сироп! Закончим дело, давай махнем в Стокгольм, не пожалеешь, спецагент!

— Хорошо, хорошо, наука. Давай лучше выкладывай, с чем приехал! — перевел разговор в деловое русло Сноу.

— Прагматик и трудоголик! — Блумберг достал свой МИППС.

— Эпикуреец и сибарит! — дежурно парировал Ричард и приготовился слушать.

— Значит, так, — начал Айво, допивая кофе. — Сразу скажу, что много узнать не удалось, но кое-что есть. Установлено, что с профессором Беллом в той или иной степени были знакомы все фигуранты нашего дела.

— Открыл Америку! — разочарованно протянул агент. — А я-то думал…

— Не подначивай, — отмахнулся Айво и продолжил. — Знакомы с ним были все. Но одни — заочно или лишь мельком видели на научных форумах, другие — лично и довольно близко. Например, что тебе рассказал Мюллер? Небось, отрицал всякую связь с Беллом?

— Отнюдь, — ответил Ричард. — Даже наоборот, он явно подчеркивал, что имеет привилегированные отношения с профессором, не в пример другим. Но этого он впрямую не говорил, это читалось между строк.

— Между строк… — повторил Айво. — Уверен?

— Уверен. Скажу более, только не обижайся. Ученые зачастую бывают более ревнивы, себялюбивы и капризны, чем даже представители богемы. Попробуй показать такому фрукту, что ты не знаешь о его гениальных открытиях или совместных трудах с великими учеными, где, по их мнению, последние играют роль свадебных генералов, не больше, а вся тяжесть исследовательской работы, анализа, научного инструментария и, в конце концов, сама идея принадлежат именно ему. Если он усомнится в том, что ты это знаешь, то либо потеряет к тебе всякий интерес, либо начнет рассказывать о своей работе. Не каждый способен выдержать рассуждения по поводу сверхспецифических научных исследований.

Айво пристально посмотрел на Ричарда:

— Хорошо, принято, зачет. Тогда просто факты по Мюллеру. Знает Белла более двадцати лет. Состоит с ним в деловой переписке, вот распечатка файлообменника между МИППСами Мюллера и Белла. Содержание некоторых писем говорит о том, что если австрияк и англичанин не были друзьями, то хорошими знакомыми — наверняка. Упоминаний топоскопа в письмах нет. Несколько раз речь заходила о телескопах, но мы проверили — говорилось о реально существующих оптико-механических и оптико-электронных астрономических приборах. Стать членом оргкомитета нынешней конференции Мюллера уломал Белл, тот вначале не хотел.

— А почему? — поинтересовался Ричи.

— Считал, что всё выльется в очередную пустопорожнюю говорильню. Как в воду глядел… — ответил Айво, не поднимая глаз от МИППСа.

— А как Беллу удалось его все-таки уговорить?

— Думаю, Сирилл Белл намекнул Мюллеру на нечто новое, что он собирается продемонстрировать во время форума. Наверное, речь как раз и шла о топоскопе.

— Похоже на то, — неуверенно согласился Сноу, пожав плечами. — По крайней мере, других весомых аргументов я не вижу. Но, с другой стороны, он же знал, что произошло в монастыре Санта-Моника, и не мог не предположить, что это топоскоп. Ммм-да, что у нас дальше?

Блумберг на секунду оторвался от своего коммуникатора и посмотрел на агента:

— Всех перечислять не буду. Скажу лишь о тех, кому можно, на мой взгляд, задать пару вопросов. О Мюллере я сказал. Теперь Моралес. Постоянный и довольно жесткий оппонент Белла. Именно он на той конференции в Буэнос-Айресе так раззадорил профессора, что тот в запале пригрозил продемонстрировать свое изобретение. Судя по некоторым данным, это ему удалось.

— А что там на самом деле произошло с этой часовней? Неужели реально исчезла? — заинтересованно спросил Ричард.

— Вот те крест, — побожился Айво. — Монастырь Санта-Моника основан аж в XXI веке монашками-лютеранками. Никогда он не был многолюден, в нем проживали, молились и трудились около двух сотен монахинь, и известен монастырь благодаря своему небольшому госпиталю, специализировавшемуся на редких тропических болезнях. Вторая достопримечательность — это небольшая, но очень высокая благодаря своему шпилю часовня, больше похожая на минарет. Лет пятьдесят назад, после смерти настоятельницы монастыря, сестры не смогли прийти к единому мнению относительно того, кто возглавит святую обитель. Вскоре после этого значительная часть монахинь покинула монастырь, а с ними и многие врачи из тропического госпиталя. С тех пор монастырь с каждым годом хиреет. Сейчас там живут всего три монахини, которые, конечно же, не могут поддерживать его в нормальном состоянии. Все, чем они там занимаются — это ухаживают за большим парком и садом и в скромном медицинском кабинете предлагают траволечение всем желающим за вполне умеренные цены. Большая часть здания и часовня в том числе находятся в плачевном состоянии. Теперь вот часовня совсем исчезла…

— А как она исчезла, кто-нибудь видел? — спросил Ричи.

— Нет. Она, как это ни странно, находилась не в самом монастыре, а чуть в стороне, на высоком холме. Вот, посмотри. — Айво продемонстрировал несколько трехмерных фотографий живописно расположенной и устремленной тонкой золотистой иглой в небо, но немного облезлой, часовни. — Часовня Санта-Моника Ель Приор исчезла 14 апреля 22.. года. Как — никто не видел. Просто монашки пришли поутру, а часовни-то и нет! В грунте остался точный слепок, вернее, выемка по контуру ее фундамента и всё. Места там довольно безлюдные, только этот монастырь, пара-тройка поселков, в которых живет человек по тридцать, не больше, да несколько десятков индивидуальных вилл, в которых прячутся от общества любители одиночества или просто оригиналы. Так что место для эксперимента выбрано довольно удачно. Лету на флаере от Буэнос-Айреса в скоростном режиме всего-то пятнадцать минут, а такая глушь.

Блумберг продемонстрировал вид местности с птичьего полета, потом еще уменьшил масштаб, чтобы наглядно показать взаиморасположение Буэнос-Айреса и Санта-Моники.

— Из этого следует… — начал Ричард.

— Из этого следует, что профессор Белл испытал свой топоскоп именно здесь.

— То есть испытал, но почему-то демонстрировать никому не стал. Почему? Сам испугался этого, как его…

— Сингулярного пространственного захлеста, — подсказал Айво. — Кто его знает, может и испугался, не ожидал, что сработает. Теперь не узнать… А экспертная комиссия не пришла ни к какому конкретному результату.

— А что там Мюллер говорил про какой-то шум или скандал, связанный с работой комиссии?

— Скандал? Ну не скандал, а так, словесная перепалка с легким постукиванием по морде. Дело в том, что Энтони Прайс выразил сомнение в справедливости выводов Мюллера. Тогда тот…

— Подожди, Айво! Прайс тоже присутствовал на конференции в Буэнос-Айресе? — выпрямился Сноу.

Швед оторвал взгляд от МИППСа и поднял удивленный взгляд на агента:

— Да, на неё приглашали некоторых фигурантов нашего дела. Даже не некоторых, а почти всех.

— Кого?

— Проще сказать, кого там не было. А не было там Лосева, Вердея и Нортропа. Остальные присутствовали на конференции.

— Интересно, почему они там были, зачем? — пробормотал Ричи.

— Спецагент, ты меня удивляешь, — пожал плечами Айво. — Где же еще им быть, как не на конференции по проблемам контакта с внеземными цивилизациями? Ты забыл, чем они в жизни занимаются? Я бы сказал, что странно как раз то, что там отсутствовали эти трое.

— И в чём причина их отсутствия?

— Ну ты даёшь, Ричи! То тебе рассказывай, почему одни там были, то — почему других не было, — проворчал Айво.

— Не ворчи, наука, давай, выкладывай, — поторопил Сноу.

Блумберг поводил пальцами, и в воздухе пошел трехмерный фильм, где замелькали Лосев, Вердей и Нортроп.

— Вердей в это время находился в госпитале на плановом комплексном обследовании, он вообще очень серьезно относится к своему здоровью. Лосев… Лосев проигнорировал мероприятие без объяснения причин, даже не ответил на приглашение. Нортроп… Нортроп в это время был занят на отладке оборудования на строящемся астрофизическом комплексе на Марсе. Ты ведь слышал, наверное, что на вулканическом плато Олимп, на высоте около тридцати километров над условным уровнем моря на Марсе вот уже год как ведется строительство крупного телескопа, который может реально составить конкуренцию «Оку Вселенной».

— А почему мне об этом новом телескопе ничего не сказал директор Мюррей?

— А ты его об этом спрашивал? Да и к тому же Мюррей очень ревниво относится к строительству нового комплекса, справедливо расценивая его как потенциального конкурента своему «Оку Вселенной», — ответил Айво. — Сам посуди. Даже при чуть более скромных технических характеристиках астрокомплекс «Галилей» реально не будет уступать по дальности наблюдения, детализации расшифровки изображений, спектральных отпечатков и графиков. Помимо этого сама аппаратура комплекса, в силу своего нахождения на тридцатикилометровой высоте на Марсе, будет испытывать меньшее влияние солнечного ветра, радиации и ионизации того, что на Марсе называется атмосферой…

— Всё, всё, сдаюсь — убедил! — замахал руками Ричард.

Айво с сомнением посмотрел на агента и, покачав головой, продолжил:

— Поехали дальше. Прайс повздорил с Мюллером. Но Мюллера неожиданно поддержали Фу Тинпен и Моралес с Пелтоненом. Кстати, Пелтонен встречался с профессором и до, и после конференции. Насколько я понял, он этого не скрывал в разговоре с вами.

— Не скрывал, даже фотографию показал, по которой мы судим о внешнем виде этого топоскопа, — подтвердил Сноу.

— Ясно. Но у меня, пожалуй, всё.

— Как — всё? — оторопел Ричи. — Ты что, хочешь сказать, что это всё? Действительно всё?

— А чего ты ожидал, спецагент, что я тебе на блюдечке преподнесу решение задачки? Хорошо устроился! Не всё сразу. Будем дальше думать вместе, — надулся Айво.

Он искренне считал, что за тот короткий промежуток времени — всего полтора дня — смог узнать очень много. Но у него все-таки был еще один сюрприз для Ричарда:

— Ричард, ты помнишь дело о «Слоновьем лишае»?

Сноу на несколько секунд задумался, но только для виду.

— Это когда на планете Готика ученые погибли? Помню.

— Не только. Что-то подобное произошло и на планете Дождь в системе звезды Ахрид. Я не вдавался в подробности, но суть в том, что в обоих случаях исследователи натыкались на небольшие по размерам пятна, которые генерировали колоссальную гравитационную силу в несколько сотен «же». Причем проекция силы была строго вертикальна над пятном. Как утверждали немногие свидетели, всё, что попадало в условный вертикальный столб над пятном, притягивалось к поверхности с огромной силой и буквально размазывалось, раскатывалось в фольгу…

— Там еще ветерок небольшой задувал… — тихо, себе под нос пробормотал Ричард.

— Что? — не расслышал Айво. — Ветер? Да, конечно, ведь молекулы воздуха над пятном тоже притягивались к поверхности, и поэтому над этим местом образовывался столб сильно разреженного воздуха, почти вакуума, куда начинали стремиться окружающие молекулы воздуха.

Блумберга потянуло на научные размышления и комментарии, что было на руку Ричарду. Ведь на планете Дождь именно он и его напарница Во Кене столкнулись со «Слоновьим лишаем». Во погибла… Сноу не опасался, что Айво узнает о том, кто именно замешан в той истории, потому что давал показания комиссии под вымышленным именем. Так решил Дон Кимура.

— …тогда и назвали странный и неустойчивый гравиконцентрат «Слоновьим лишаем». Неустойчивый, потому что, как удалось понять из рассказов очевидцев, сила этого явления быстро слабела, и уже через несколько дней приборы не регистрировали никаких аномалий. Природу этого феномена до сих пор не могут объяснить. Ты и сам прекрасно знаешь, что мы с гравитацией до сих пор на «вы». Все наши гравикомпенсационные двигатели — детский лепет по сравнению с тем, что мы могли бы иметь, пойми мы глубже эту силу природы, — сел на своего научного конька Айво. — И вот, представь себе, случай с часовней Санта-Моника Эль Приор косвенно подпадает под загадочную и недоказанную серию находок гравиконцентрата «Слоновий лишай».

— Это как? — удивился Ричард.

— А так. Монашки молились в часовне не каждый день, и когда пропало сооружение, сказать трудно. Вернее, можно, но с точностью в два-три дня…

— А что дало повод предполагать, что там тоже «Слоновий лишай»? — перебил Ричард.

— А то, что когда туда пришли представители администрации района, то в яме, образовавшейся на месте фундамента часовни, они обнаружили несколько трупов птиц. Тушки были будто раздавлены мощнейшим прессом. Аналогия сама напрашивается, — ответил начальник научного отдела.

— И что?

— А дальше, Ричи, ничего! Могу лишь предложить массу рассуждений на заданную тему. Что, зачем, почему и как, мы не знаем, а можем только догадываться.

Неожиданно ожил МИППС Ричарда:

— Господин Сноу? Это Дорнбоз. Прайса нашли.

— Где он, что с ним?! — вскочил Ричи.

— Жив-здоров ваш делегат. Его отвели в медблок. Сейчас им МакГрэгор занимается.

Ричард выключил МИППС и поднялся со стула:

— Айво, двигаем к МакГрэгору. Кстати, и Хэлвуда навестим.

Блумберг, расплачиваясь, приложил свою индивидуальную карточку ИПЕК к подплывшему дроиду и поспешил за Сноу, который на ходу опять связался с Риком:

— А где его нашли, как? Что?! Хранилище на космодроме? И как он там оказался, сердешный?..

 

Глава 16

— Будет жить, — проворчал МакГрэгор, вытирая руки. — Подмёрз немного и сильно испугался. Мы ему транквилизаторов вкололи, так что он слегка тормозной сейчас, но поговорить с ним можете. Часика через два отпустим восвояси. Но все-таки имейте в виду, что он пережил серьезный стресс и может помнить не всё, что с ним произошло. Защитная реакция организма, не нажимайте. Запрещаю.

— Понятно. А где он, доктор? — поинтересовался Айво.

— В соседнем кабинете, — кивнул головой МакГрэгор.

Сноу и Блумберг заглянули в комнату по соседству. Там на стуле сидел бледный Прайс, с которого медсестра снимала липучки с проводами, тянущимися к различным медицинским приборам. Выглядел он неважно: бледное лицо, волосы растрепаны, куртка и брюки помяты. Модные очки с гравидержателем отсутствовали. Вместо них на носу красовались обычные, с тонкой стальной оправой.

— Здравствуйте, доктор Прайс. Рад, что с вами все в порядке, — дежурно произнес Ричи и присел на свободный стул.

Блумберг, вошедший следом, повертел головой, не увидел больше посадочных мест и прислонился к металлическому косяку. В комнате воцарилось молчание. Прайс растерянно потирал места на коже, где остались следы от вакуумных медицинских присосок, и поглядывал на представителей КОНОКОМа.

— Господин Прайс, вы нам не хотите ничего рассказать?

— А нечего рассказывать, я ничего толком не помню. Смутные обрывки…

— Позвольте, вы что, хотите сказать, что вам нечего нам сообщить? Кто вас похитил, что от вас хотели? — задал вопрос Айво, проигнорировав гневный взгляд Ричи.

— Именно. И вообще я устал и хочу отдохнуть! Имею я на это право?

— Конечно, господин Прайс, конечно. Но один вопрос я позволю себе задать сейчас, потому как он не связан с похищением, — взял инициативу в свои руки Ричард. — Кого еще вы встретили в коридоре, когда возвращались от Дороти Карры?

Прайс с удивлением посмотрел на агента:

— А я разве кого-то встречал там?

Пришла очередь удивиться Сноу:

— Ну как же! Вы там встретили Мюллера и спрятались от него в нишу. А кого вы там еще видели?

Было видно, что Прайс явно озадачен и пытается что-то вспомнить. Он потер в замешательстве лоб и произнес:

— Чёрт, не могу вспомнить, как я возвращался от Доры. Попрощался, потом… станция, монорельс, гостиница. Всё! — Он беспомощно посмотрел на Ричи и Айво. Снял, потом опять надел очки.

— Вы это серьезно, доктор? — спросил Ричард, хотя, к ужасу своему, начал понимать, что Прайс не врет и сильно напуган. С его памятью поработали. Причем поработали жестко и профессионально. — А что с вами случилось? Почему вас нашли в запертой камере законсервированного склада космодрома?

Айво тоже почувствовал что-то и потянул Ричарда вон из комнаты.

— Ты чего? — тихо спросил Ричард, выходя и осторожно высвобождая рукав куртки из цепких пальцев шведа.

— У него выпадение памяти…

— Сам вижу.

— Это не простая посттравматическая амнезия. Похоже, что Прайсу стерли определенные треки… э-э-э… воспоминания. Не случайно он что-то помнит, а что-то… — Айво замолк.

— Ну же, не тяни.

— Видишь ли, Ричи, тут может быть одно осложнение. Нежелательно продолжать допрос, мы только усугубим состояние Прайса.

— Каким это образом?

— У него может стоять мнемоблок.

— ?

— Это такая… программа, что ли, которая включается при срабатывании сигнальных бакенов.

— Каких сигнальных бакенов, Айво, ты о чем? Мы говорим о состоянии Прайса, а не о реперных знаках водной навигации!

— Шутку юмора оценил, но на самом деле тут не до смеха. Дело вот в чем. Пока Прайс не прилагает серьезных усилий, чтобы вспомнить то, что утратила его память, ничего особенного и не происходит, но стоит ему сильно напрячься, например, под давлением наших вопросов, и сразу включатся эти бакены или флажки, называй, как хочешь, и либо еще плотнее перекроют доступ к информации, либо, что хуже, вообще сотрут помеченные воспоминания. Так что куда ни кинь — всюду клин!

Блумберг замолчал и засунул руки в карманы. Ричард несколько минут переваривал сказанное, потом посмотрел на Айво:

— И что, нам теперь Прайсу и вопроса задать нельзя, так, что ли?

— Выходит, так, — пожал плечами Блумберг.

Ричард поиграл желваками на скулах.

— Если так дело и дальше пойдет, то нам скоро некого будет допрашивать: один свидетель убит, один подозреваемый закодирован…

— Заблокирован, — машинально поправил Айво.

— Неважно, — отрезал Ричард. — Всё очень плохо. Из рук вон плохо! Директор прав — хреново работаем!

— Ну ты самобичеванием можешь заниматься сколько душе угодно, а меня от этого уволь! Я ему на помощь приехал, а он тут мне сразу неуд вкатывает, как хроническому двоечнику, да еще и мораль читает.

— Ну уж нет, дудки! Включился в расследование — получай, как все, — грозно произнес Сноу, а в глазах мелькнул лукавый огонек. — Как в горах — идем в одной связке и падаем в одной связке!

— Тот, кто сорвался, должен свой фал обрезать, чтобы других не утянуть за собой, — смешно нахохлившись, возразил Айво.

— Это ты говоришь о героических личностях, а я не такой, я обыкновенный, — уже откровенно смеясь, сказал Ричард.

— Вот все вы, спецагенты, такие — то всё по-армейски серьезно, то шуточки отпускаете, — проворчал Блумберг. — Но в любом случае Прайса надо оставить в покое. Мы из него всё одно ничего не выудим, а здоровье ему подорвать очень даже легко сможем. А на это у нас права нет. Пошли отсюда.

— Подожди, зайдем к Барту, — остановил Блумберга Ричард. — Доктор МакГрэгор! Мы можем повидать нашего доблестного шерифа?

— Только недолго! — раздалось из ординаторской. — По коридору третий бокс.

— Спасибо!

Конокомовцы прошли с десяток метров и толкнули дверь с номером три.

Хэлвуд лежал с закрытыми глазами на больничной койке, голова его была перетянута регенерационной банданой.

— МакГрэгор… доктор! — заговорил он, услышав, что отворилась дверь, и открыл глаза. — А-а-а, это вы, господин Сноу, рад вас видеть!

— А уж я-то как рад видеть вас в относительном здравии, капитан! — с улыбкой приветствовал его Сноу. — Разрешите представить…

— Айвенго Блумберг, начальник научного отдела КОНОКОМа, — сам поспешно отрекомендовался Айво и застыл в дверном проеме. — Мы с вами, капитан Хэлвуд, заочно знакомы.

Барт посмотрел на Айво, потом перевел взгляд на Сноу и улыбнулся:

— Всё-таки нам с вами выслали подмогу, господин Сноу. Не справились мы…

Ричард сокрушенно развел руками:

— Не оправдали, так сказать, оказанного нам доверия.

Все трое непринужденно, с облегчением рассмеялись, будто свалили с плеч тяжеленный камень. Напряженность, трагизм, загадочность и калейдоскопичность лунных событий последних дней на короткие минуты отступили в тень, позволив чисто по-человечески радоваться тому, что ловелас Прайс нашелся и пребывает в относительном порядке, что капитан Хэлвуд быстро идет на поправку и завтра будет выписан, что прилетел рассудительный и неординарный Блумберг…

— Сейчас позвонит Дон Кимура и сообщит нам об этом! — покатывался Сноу.

В дверь просунулась хмурая физиономия МакГрэгора:

— Что гогочете, весельчаки? Будете нарушать режим — касторку всем пропишу.

Троица захохотала еще того пуще.

— Не Дон Кимура, так лунный эскулап МакГрэгор призовет к порядку и пригрозит клистирной трубкой! — давясь от смеха, простонал Айво.

— Не к добру ваш смех… и не смех это, а скорее истерика, — покачал головой МакГрэгор. — Реактивное, так сказать, состояние психики…

Сноу достал платок, вытер лицо, с трудом подавил смех и спрятал улыбку.

— Ладно, доктор, только не надо делать скоропалительных выводов и глобальных медицинских обобщений. В нашей профессии иногда приходится снимать стресс. Это еще не самый кардинальный способ.

МакГрэгор пожевал губами, неодобрительно покачал головой, но голова его исчезла, и дверь закрылась.

Троица еще немного побеседовала, и через полчаса Ричард с Айво, попрощавшись и выразив надежду, что завтра Хэлвуд снова будет в строю, вышли из медблока.

Оказавшись в коридоре, Сноу посмотрел на часы: без десяти полдень.

— А что у нас происходит с симпозиумом? — повернулся он к Блумбергу.

— Сегодня последний рабочий день, завтра закрытие, — ответил швед, сверившись с программой на МИППСе.

— Чёрт, значит завтра делегаты начнут разлетаться кто куда. А мы топчемся на месте… Так, Айво, нам надо…

Ричард включил МИППС и связался с Риком:

— Господин Дорнбоз, мне… нам необходимо срочно, повторяю — срочно — переговорить с водителем гравилета, который работал с утра двадцатого июня и возил на «Разрез Готлиба» смену.

Прежде чем отключиться, старший диспетчер проворчал что-то насчет того, что ему не дают заниматься его прямыми обязанностями и втянули в криминальную историю. Ричард посмотрел на Блумберга.

— И что мы будем иметь с того разговора? — засомневался Айво.

Не успел Сноу ответить, как экран МИППСа засветился, и на нем показалось лицо селенита.

— Эмиль Лафарж, пилот-механик базы «Скотт», к вашим услугам, господин Сноу.

Черноволосый молодой симпатичный парень спокойно смотрел с экрана прибора связи.

— Спасибо, что так быстро связались с нами, — ответил агент. — У меня к вам, собственно, всего несколько простых вопросов. Скажите, Лафарж, когда двадцатого июня вы утром возвращались на базу с «Разлома Готлиба», кто был с вами в гравилете?

— Двадцатого? — почесал затылок селенит. — Двадцатого… А, вспомнил! Туда я отвез Сергея Ветрова, а обратно Гуннара Грюнвальда с этим… как его… делегатом конференции. Вот имя не запомнил.

— Нортроп, Уэйн Нортроп, — подсказал Сноу.

— Точно, Нортроп! — воскликнул Лафарж.

— Вы его до самой базы довезли?

— Нет, вы знаете, нет. Он попросил высадить его метрах в пятистах от третьего шлюза. Я еще забеспокоился, не заблудился бы! А он мне ответил, что и на Луне неоднократно был, и на Марсе…

— Нет, всё правильно, он довольно опытный человек, не волнуйтесь, — нетерпеливо перебил его Сноу. — Ну а дальше-то что?

— А ничего. Высадили мы его у «Граффити камня», а сами с Гуннаром на базу вернулись. Неужто с ним что случилось? — забеспокоился пилот.

— Не волнуйтесь, с ним всё прекрасно. Отлично дошел до станции, продолжает научную деятельность, так сказать… А что это за место такое, «Граффити камень»? — задумчиво поинтересовался Ричард.

— Это у нас на базе так называют скалу, на которой какие-то туристы умудрились свои граффити оставить, — засмеялся Лафарж.

Задав парню еще несколько вопросов относительно точного времени поездки и высадки Нортропа, Сноу попрощался и выключил связь. Он помолчал несколько минут, подумал, потом посмотрел на неподвижно стоявшего рядом Айво:

— Тебе всё понятно, Айвенго?

— Да, — тихо проговорил Блумберг. — Нортроп нашел топоскоп, и он у него!

— Точно. Пошли, зададим ему пару вопросов.

 

Глава 17

Сноу и Блумберг подбежали к входу в зал «Эклиптика» и затормозили около девушки, сидящей за небольшим столиком, заваленным рекламными проспектами конференции, программками и текстами выступлений и приветствий известных ученых.

— Мириам, — обратился к миловидной служащей Сноу, прочитав её бадж, — скажите, доктор Нортроп присутствует на этом заседании?

Мириам улыбнулась и кокетливо пожала плечами:

— Делегатов больше сотни, всех и не упомнишь, а учета посещаемости мы не ведем… Извините.

— Это я знаю… Мириам, но Нортроп нам нужен просто позарез. Вы наверняка его запомнили. Он такой экстравагантный, в клетчатом пиджаке, шарф на шее, трость…

— А-а-а, поняла, о ком вы! Такой чернявый, в берете и в белых перчатках? — догадалась девушка.

— Точно! — обрадовался Ричард. — Он сегодня приходил?

— Нет, как раз сегодня я его не видела.

Сноу уже не слушал Мириам и вызывал Нортропа. Ответа не было. Ричард связался с гостиницей, где ему ответили, что еще с утра постоялец позавтракал, расплатился и отбыл.

— Как это «отбыл»? — даже растерялся Сноу. — Куда отбыл?

— Не знаю, господин Сноу, он ничего не сказал, — ответила администратор «Сателлита» Натали.

— Айво, что-то начинает происходить, поверь мне, — заговорил Сноу на ухо Блумбергу, оттаскивая его подальше от девушки. — Сейчас главное…

— A-а, детектив Сноу! Здравствуйте! Позвольте полюбопытствовать, как продвигается ваше расследование загадочной смерти нашего глубокооплакиваемого коллеги? — раздался полный сарказма голос.

Сноу обернулся и увидел в метре от себя профессора Вердея. Тот, видимо, только что вышел из «Эклиптики» и стоял перед конокомовцами, заложив руки за спину и чуть вытянув шею, забавно и слегка гротескно смахивая на гусака.

— Professeur Verdey, ravi de vous voir! — не удержался Ричи и блеснул своим французским, дабы показать надменному лягушатнику, что англосаксы тоже кое-что могут. — Расследование продвигается и скоро, надеюсь, будет завершено.

— Ну-ну, будем надеяться, что наш доблестный КОНОКОМ достойно справится с задачей. Хотя я по-прежнему считаю, что расследовать тут нечего. Всё и так предельно ясно. Сирилл сам создал всю ситуацию и сполна расплатился за это, бедолага.

Ричард ничего не ответил и молча смотрел на плешивого длинного француза. За спиной Вердея нарисовался толстенный Лосев.

— Что встали, Оле? A-а, детектив Сноу! Здрасьте вам. — Русский попытался изобразить легкий поклон, но это у него получилось неуклюже. — Оле, мы идем на обед или так и будем стоять столбами в коридоре?

— Идем, идем, Серж, конечно! Я вот тут подумал, что если параллакс эпсилона Лебедя составляет…

Необычная парочка прошествовала дальше и скрылась за поворотом.

— Любопытный тандем… — тихо пробормотал Айво, провожая взглядом две столь разные по объему фигуры.

Сноу не слышал Блумберга — он снова связался с Дорнбозом:

— Господин Дорнбоз, мне необходимо срочно выяснить, не выходил ли делегат Нортроп на поверхность!

На миниатюрном мониторе МИППСа лысая физиономия диспетчера вытянулась и приобрела кумачовый оттенок.

— Господин Сноу…

— Я заранее знаю, что вы мне хотите сказать, — прервал его Ричи. — Но дорога каждая секунда, диспетчер! Некогда сейчас выяснять, кто кому что должен!

Дорнбоз секунду помолчал, потом быстро проговорил:

— Тогда давайте ко мне в диспетчерскую, вместе будем смотреть записи.

— Зачем смотреть? Введите фотографию Нортропа в компьютер! — подсказал Айво.

— Точно! Вы слышали, Рик?

— Слышал, слышал, — проворчал диспетчер. — Сейчас, где тут он у нас есть… Ага, в базе данных делегатов конференции… Включаю поиск.

Прошло несколько томительных секунд.

— Есть! — доложил Доргбоз. — Двенадцать ноль пять, пятый шлюз, станция «Армстронг».

Сноу поглядел на часы: половина первого.

— Айво, двигай в диспетчерскую, а я — к пятому шлюзу!

— Но… — начал было начальник отдела.

— Никаких «но», Айво, ты мне нужен здесь, в центре! — уже убегая, прокричал Ричард.

Айво уныло посмотрел на удаляющегося Сноу, вздохнул и включил свой МИППС:

— Господин Дорнбоз, это Блумберг. Как до вас быстрее добраться?

* * *

Ричард выскочил из вагона монорельса и стремглав помчался в сторону пятого шлюза. По дороге совсем некстати вспомнил, что именно здесь, снаружи, у пятого шлюза недавно убили Ивана Басова. Он постарался отбросить эти тревожные, неприятные воспоминания.

С трудом дождавшись, когда откроется герметичная дверь в помещение шлюза, он буквально запрыгнул в него, подскочил к шкафу со скафандрами и стал торопливо облачаться в пустотную амуницию. В эту минуту на связь с ним вышел Айво:

— Ричи, я в диспетчерской. Вижу тебя в шлюзе. Какие будут указания? Кофе? Спасибо, с удовольствием…

— Какой кофе?!

— Сорри, это я не тебе.

— Выясните, куда направился Нортроп, выйдя на поверхность! — натягивая перчатки, попросил Ричард.

— Десять минут назад он прибыл в пещеру «Кокос», видимо, собирается понырять перед отъездом с аквалангом. Дежурный «Кокоса» только что нам это подтвердил. Снаружи тебя ждет гравилет С-65 с пилотом.

— Спасибо!

Сноу проверил герметичность скафандра и шагнул в переходный тамбур. Створки за спиной задвинулись, и раздалось шипение стравливаемого воздуха. Через минуту тяжелая бронированная внешняя дверь медленно открылась, и взору Ричарда предстал фантастический ночной пейзаж земного спутника. Периметр непосредственно перед пятым шлюзом освещался несколькими яркими прожекторами, в свете которых метрах в двадцати слегка покачивался над поверхностью шестиместный гравилет С-65. Правый его борт был распахнут, и из отверстия выжидательно торчала голова пилота в шлеме. Увидев Сноу, селенит махнул рукой, и Ричард быстро направился в его сторону. Забравшись в кабину, он с трудом втиснулся в жесткий ложемент. Прозрачные створки фонаря закрылись, зашипел поступающий в кабину воздух. Пилот обернулся и посмотрел на агента:

— Здравствуйте, господин Сноу, меня зовут Герберт. Сейчас давление поднимется и можно будет открыть забрало шлема. Я так понял, вы направляетесь в пещеру «Кокос»…

— Да, Герберт, причем намереваюсь сделать это как можно быстрее.

— Уже летим, господин Сноу. Вы бы пристегнулись. А то мне придется сильно разогнать этот пылесос.

Сноу с удивлением обнаружил, что гравилет уже некоторое время летит над поверхностью планеты. Причем всё быстрее и быстрее. Судя по всему, пилот начал плавный, но быстрый разгон сразу после того, как агент поднялся на борт. Ричард усмехнулся и, дождавшись, когда загорится бирюзовый индикатор давления, ослабил зажимы забрала и приподнял многослойное стекло. Теперь можно было говорить без микрофонов и наушников.

— Долго нам лететь, Герберт? — спокойно спросил Сноу, возясь с ремнями.

— Минут за двадцать управимся, господин Сноу. Я пару раз срежу немного, надеюсь, граверы позволят нам перепрыгнуть через десятиметровую «Ромашкину гряду» и перелететь через «Чёртов кратер».

Ричард понятия не имел, что представляют из себя «Ромашкина гряда» и «Чёртов кратер», но ответил:

— Ты уж, Герберт, постарайся, пожалуйста. Очень хочется вернуться на Землю.

Гравилет стремительно летел над поверхностью Луны со скоростью не менее ста километров в час, причем пилоту приходилось постоянно маневрировать и огибать препятствия и неровности рельефа, попадающиеся на пути. В какой-то момент гравидвигатели взвыли на более высокой ноте, и Сноу почувствовал, что его сильнее вжало в ложемент. Под днищем мелькнули нагромождения и острые заусенцы каменных глыб. Видимо, это и была та самая «Ромашкина гряда». Гравилет резко снизился, отчего Сноу ощутил на несколько мгновений невесомость и отрицательное ускорение, а желудок протестующее шевельнулся в сторону выхода.

Теперь аппарат мчался над поверхностью в узкой, шириной не более двадцати метров, извилистой расселине. Его мощные прожектора освещали путь далеко впереди. Спустя несколько сот метров каменный желоб последний раз вильнул и вдруг вытянулся в струну. Прямо по курсу обозначилась огромная черная дыра в грунте.

— «Чёртов кратер»! — полуобернулся пилот, продолжая смотреть вперед.

Ричард непроизвольно сжал края ложемента и замер.

Гравилет на полном ходу снова приподнялся над поверхностью и в считанные секунды перелетел через черный провал. Герберт тут же заложил крутой вираж, вписываясь в очередной изгиб желоба. Вскоре каменные стены, мелькавшие по бокам, исчезли, и С-65 выскочил на свободный оперативный простор. В глаза брызнуло Солнце — начинался лунный день. Ричард и пилот поспешили опустить светофильтры своих шлемов. Раскинувшаяся перед ними огромная кальдера кратера на глазах заполнялась белым ослепительным солнечным светом. Сквозь яркие блики и отражения Ричарду удалось разглядеть невысокие постройки у подножия противоположного хребта кратера.

— Кратер «Лаплас», а там дальше вход в «Кокос», видите? — прокомментировал пилот. — Сейчас будем на месте!

Сноу кивнул и еще больше затемнил светофильтр. Гравилет, совершив последний крутой маневр, замер в метре от поверхности рядом с металлическим цилиндром шлюза «Кокоса». Ричард отстегнул ремни и закрыл забрало шлема. Кабина открылась, он спрыгнул вниз и поспешил к «Кокосу».

— Господин Сноу, а я вам нужен? — высунулся из кабины Герберт.

Ричард обернулся и на ходу прокричал в лингафон:

— Герберт, дождись меня, не улетай!

— Хорошо, господин Сноу!

Пилот выпрыгнул из гравилета, закрыл кабину и стал прохаживаться вокруг. Молодому селениту было приятно осознавать свою полезность и причастность к разворачивающимся на базе и станции неординарным событиям. Интриговал и приезд специальных агентов из покрытого завесой тайны легендарного КОНОКОМа.

Тем временем тамбур шлюза заполнился воздухом, а с ним и звуками. Сноу торопливо стянул с себя скафандр.

— Нортроп на нижнем ярусе «Кокоса» готовится к погружению, — ожил МИППС. — Слышишь, Ричи?

Сноу на секунду замер, потом повесил скафандр в шкаф и подошел к внутренней входной двери, которая стала открываться.

— Он что, сюда действительно плавать пришел, что ли?

— Похоже на то, — озадаченно ответил Айво.

— Вот только погружения с аквалангом мне недоставало, — проворчал Сноу и проскользнул в полуоткрывшуюся дверь.

В холле, неуловимо похожем на холл в «Воздушной пещере», его встретил улыбкой молодой крепкий селенит. Ричи коротко ему представился, и тот указал ему на три лифтовых цилиндра в конце помещения. Сноу вскочил в лифт и надавил на кнопку «4 — акваланг-палуба». На панели находилось еще несколько кнопок: «1 — верхний горизонт», «2 — обзорная площадка», «3 — санитарный блок (барокамера)», «5 — машинное отделение» и «6 — нижний горизонт». На информационном экране мелькали цифры, отмечая расстояние до поверхности в метрах. Когда кабина остановилась, на табло светилась цифра «820».

Сноу быстрым шагом вышел из кабины, прошел по коридору мимо нескольких закрытых дверей и совершенно неожиданно очутился на берегу подлунного озера.

Каменистый берег полого спускался к самой воде, которая была совершенно неподвижна и на первый взгляд черна, как антрацит. Лишь присмотревшись, становилось заметно в свете ярких глюонных ламп, что она достаточно прозрачна. Подойдя поближе, Сноу присел и опустил руки в озеро. Он ощутил легкую прохладу, но не холод: температура воды комфортна и приятна. Чуть в стороне несколько дайверов облачались в скафандры под наблюдением инструктора.

— Господин Сноу?

Ричард обернулся и увидел молодого плечистого парня в обтягивающем тело прорезиненном трико.

— Он самый. А вы — инструктор по дайвингу? — Агент поднялся, достал платок и вытер руки.

— Так точно, Станислас Грушевский, инструктор-дайвер первого разряда! — по-военному отрапортовал парень.

— Станислас, скажи, как давно погрузился Уэйн Нортроп?

Инструктор посмотрел на наручные часы:

— Шестнадцать минут назад.

— Какую смесь поставил?

— Первую азотно-гелиевую.

— Ясно, значит, глубоко не собирается. Станислас, акваланги снабжены связью?

— Естественно, господин Сноу, как же иначе? — несколько удивился парень.

— Тогда вызови-ка его!

Инструктор снял с пояса переговорное устройство и заговорил:

— Нортроп, Нортроп, я — берег, ответьте!

— Я Нортроп. На связи, — донеслось глухо из маленького динамика.

Сноу протянул руку и забрал у инструктора рацию:

— Доктор Нортроп, с вами говорит агент Сноу. Прошу вас немедленно вернуться на берег!

— Это еще зачем? — спустя несколько секунд донеслось из-под воды. — Я только-только погрузился…

— Доктор Нортроп, я настоятельно прошу вас вернуться. Иначе…

— Что «иначе»? Вы что, арестовать меня собираетесь?

Сноу мгновение помедлил.

— Это будет зависеть от вас.

Рация молчала.

— Повторяю, Нортроп, возвращайтесь. Это в ваших же интересах.

Рация продолжала молчать, слышалось только прерывистое дыхание ученого. Очевидно, у него в мозгу происходила непростая внутренняя борьба.

Пауза затягивалась, и Сноу пошел ва-банк:

— Нортроп, — жестко сказал он, — я знаю, что топоскоп у вас. Я не допускаю, не предполагаю, не догадываюсь, я просто знаю. На сто, на двести процентов! И, поверьте, у меня есть доказательства тому. Если вы сейчас же не вернетесь, за вами будут направлены опытные подводники, которые вас найдут и скоренько доставят ко мне. Но тогда я не смогу ничего сказать в вашу защиту. Потому что это уже не станет добровольным признанием и сотрудничеством со следствием, а будет квалифицировано как сокрытие улик и введение в заблуждение расследователей. Как вам такая перспектива? Нужны ли вам неприятности? Вы же разумный человек, Нортроп!

— Ладно, сейчас буду… — наконец чуть слышно донеслось из рации.

Спустя десять минут вышедший из темной воды Нортроп с помощью Станисласа стягивал с себя гидрокостюм. Положив всё на прибрежные камни, он перебросился парой фраз с инструктором и направился в душевую.

Сноу присел на валун и стал ждать. Нортроп надолго в душе не задержался — экономия воды действовала и тут — и скоро вышел из кабинки. В сопровождении Ричарда он направился в помещение с крохотными индивидуальными кабинками, где посетители переодевались и оставляли свою одежду и личные вещи. Когда Нортроп подошел к одной из дверей и набрал пятизначный код, Сноу приблизился к нему вплотную и спросил:

— Топоскоп здесь?

Ученый молча кивнул.

— Тогда давайте его мне прямо сейчас.

Нортроп безропотно открыл дверь, на которой горел красный индикатор, сигнализируя, что кабинка занята, протянул руку к висящей одежде и стал ее ощупывать. Сначала лицо его приняло сосредоточенное выражение, потом удивленное и наконец растерянное:

— Господин Сноу, топоскопа нет!

— Как нет? — Ричард так резко подался вперед, что буквально запихнул Нортропа в кабинку. — Вы уверены? Куда вы его положили?

Канадец снял с вешалки куртку-ветровку со множеством карманов. Ожидая увидеть клубный пиджак, Сноу не удержался:

— А вы точно в этом пришли? Не в пиджаке?

— Пиджак — для официальных мероприятий, — обиделся Нортроп.

Ричард схватил куртку и начал мять ее обеими руками. В ней явно ничего не было. Вместе они перерыли всю кабинку — топоскоп как сквозь землю… Луну провалился!

Наконец Сноу, пятясь, выбрался из кабинки и прислонился к холодной металлической стене. Нортроп стал быстро одеваться.

— Ну как вы могли? Зачем притащили его сюда? — в сердцах воскликнул Ричи.

— Хотел спрятать на дне озера, но сначала надо же примериться где. Хотя… что я теперь вам это рассказываю? Топоскопа нет, и я могу с полным основанием на то отрицать, что он вообще у меня был!

— Можете, можете… Только о себе думаете, всё остальное — до лампочки!

Ричард связался с дежурившим у шлюза пилотом:

— Герберт, кто-нибудь входил в шлюз?

— Да, минут десять назад прибыл гравилет с шестью пассажирами, — будто ждал, сразу ответил пилот.

— Понял.

Сноу огляделся и отметил, что на нескольких кабинках горели красные лампочки, значит, они были заняты, а в некоторых из них могли находиться дайверы, которые только что прибыли в «Кокос». Дав команду дежурному наверху задержать любого, кто попытается выйти, Сноу громко прокричал:

— Господа, прошу прощения за беспокойство, но тех, кто только что прибыл в «Кокос», прошу подойти на одну минуту ко мне!

Вскоре вокруг него стояли пять крепких молодых ребят и выжидательно смотрели на агента.

— А где шестой?

Дайверы переглянулись. За всех ответил тот, который выглядел постарше:

— На лифте мы спускались впятером. Тот, шестой, завозился наверху. Дальше не знаю.

— Вы все вместе? Я имею в виду вас, пятерых.

— Да. Это наша группа.

— А как выглядел шестой?

Старший дайвер пожал плечами:

— Мы не приглядывались. А что случилось-то?

— Ничего особенного. Так как он выглядел?

— Невысокий такой, — неуверенно произнес другой дайвер.

— А лицо, лицо не запомнили? — с надеждой посмотрел на него Сноу.

— Нет, лица я не запомнил, вернее, не видел. Он всё время ко мне спиной поворачивался.

Четверть часа спустя Сноу был вынужден констатировать безрадостную картину. В «Кокосе» находились двадцать три человека, включая пятерых инструкторов, его самого и семнадцать дайверов. Заходили в «Кокос» двадцать четыре человека. Один где-то прятался. Ричард связался с Айво:

— Слышь, наука, сколько меток у вас на экране высвечивается в «Кокосе»?

— Двадцать три, — спустя минуту ответил Айво.

— Как двадцать три?! — подпрыгнул Сноу. — Отсюда никто не выходил! Перепроверь, Айво, это какой-то бред!

— Всё правильно, Ричи, двадцать три, сожалею.

Сноу сжал кулаки. Куда мог деться двадцать четвертый? Или он без браслета? А если…

— Айво, Айво, спроси Дорнбоза, не проектировался ли вначале при строительстве «Кокоса» какой-нибудь другой выход?

— Сейчас спросим главного инженера, — ответил Блумберг и отключился.

— А мне что делать? — неожиданно подал голос Нортроп, о котором Ричард напрочь забыл.

— Идите вы на… конференцию! — разозлился Сноу, повернулся и направился к лифтам.

Вконец расстроенный канадец остался один у открытой настежь пустой кабинки. Машинально помяв куртку-ветровку, он в сердцах бросил ее на каменный пол, сел на откидную скамеечку и обхватил голову руками.

 

Глава 18

— Ричи, есть новости! — ожил МИППС голосом Блумберга. — Оказывается, в «Кокосе» два выхода. Просто один так и не довели до ума. Никто уже и не помнит, почему и что там не доделали, но последний раз им, по-видимому, пользовались сами строители лет десять назад. Тебе надо спуститься на нижний этаж или, как он называется, «горизонт», а дальше я тебя проведу.

Спускаясь в лифте, Сноу связался с Гербертом и направил его к заброшенному выходу из «Кокоса». Выяснилось, что пилот понятия не имеет, где находится этот выход. Пришлось ему давать точные координаты, чтобы он вышел на точку по триангуляционному сигналу. Подчиняясь импульсивной мысли, он попросил Герберта по прибытии не покидать кабину.

Индикатор в лифте замер на отметке «967». Мигала надпись: «Внимание, нижний горизонт! Содержание кислорода 7,5 процентов. Наденьте дыхательный аппарат!».

Двери медленно раскрылись, и Сноу шагнул в скудно освещенный цилиндрический коридор. Рядом с лифтом, в стене виднелись створки железного шкафа с надписью «кислород». Ричард открыл ящик, достал портативный дыхательный аппарат и нацепил его на лицо. Открутив вентиль, он ощутил легкий приток свежего воздуха. Задышалось легко и свободно.

— Айво, — невнятно пробубнил он сквозь плотную маску, — веди меня давай!

Спустя полчаса он остановился в просторном помещении, которым явно давно не пользовались люди. В дальнем углу виднелись две зияющие чернотой дыры и дверь. Подойдя ближе, он понял, что это недостроенная шахта лифта для трех кабин. Над закрытой дверью рдел алый индикатор «1 — верхний горизонт». Ричи протянул руку и прикоснулся к кнопке вызова. Надпись исчезла, и по табло побежали и остановились цифры. Опять «967». Створки раздвинулись, Сноу зашел в кабину и нажал кнопку.

Буквально за минуту лифт вынес его на «верхний горизонт». Здесь тоже чувствовалось запустение и заброшенность. Сноу прошел прямо к шлюзу, и двери раскрылись. В шкафу висели готовые к работе скафандры. Ричард посмотрел на приборы: скафандров было пять.

— Айво, а сколько скафандров должно быть в стандартной комплектации шлюза?

— В стандартной? — переспросил Блумберг.

Было слышно, что он с кем-то разговаривает, видимо, советуется.

— Ричи, скафандров должно быть по количеству персонала, работающего на объекте, плюс один. Новыми скафандрами ПС-20 шлюз укомплектовали совсем недавно, после комплексной проверки. Значит, минуточку… Шесть! Скафандров должно быть шесть.

— Ясно, выходит, одного нет, — констатировал Сноу. — Герберт, ты где, на месте?

— Да, я у шлюза. Жду в гравилете, — откликнулся пилот.

— Хорошо, сейчас выйду.

Отбросив в сторону дыхательный аппарат, Сноу надел, а скорее, влез в скафандр, который к его немалому удивлению был в полном порядке, и подошел к внешней двери шлюза. Замигала желтая лампочка. Тяжелая дверь поползла в сторону. Ричард остановился на самом пороге и присел. На тонком слое пыли, припорошившей каменную поверхность, четко отпечатались сотни следов ботинок скафандра. Вспомнив короткий экскурс Барта Хэлвуда, он без труда признал во всех следах отпечатки скафандра старого образца ПС-12А. Но одна цепочка следов отличалась. Сноу встал и вдавил свой ботинок в пыль. Сравнил. Отпечатки почти совпали.

— Вот ты и наследил ботинками скафандра ПС-двадцать, — тихо пробормотал он себе под нос.

Но его услышали те, кто был настроен на волну: Герберт и Айво. Они сразу дали о себе знать лавиной вопросов.

— Тихо, тихо! Расшумелись. Айво, тут всё истоптано сапогами скафандров старого образца, то есть лет десять назад наследили, когда строили объект. На поверхность идут следы от современного скафандра и обрываются, потому что дальше голый камень. Здесь его, скорее всего, ждал гравилет. Не пешком же он пошел на базу! Здесь даже по прямой километров пять будет, и рельеф очень сложный. Айво, координаты места вы там знаете, проверьте, что за гравилет сюда прилетал, кто его вел и куда он делся?

— Раскомандовался, фельдмаршал… — проворчал Айво и отключился.

Сноу подошел к ожидавшему его гравилету. Герберт предусмотрительно открыл фонарь кабины и подождал, пока Ричард устроится в ложементе.

— Куда летим, господин Сноу?

— Куда, куда, на кудыкину гору, — пробормотал Ричи. — Давай на базу к третьему шлюзу.

— Понял! Пристегнитесь, господин Сноу.

Ричард вздохнул, вспомнив, как они добирались сюда, усмехнулся и защелкнул карабин ремня.

— Давай, врубай форсаж…

Несколько минут летели молча. Сноу погрузился в невесёлые размышления, а молодой пилот, поняв, что помешает своими вопросами, тактично сосредоточился на управлении гравилетом. Тишину нарушил Айво, который сообщил, что ни один гравилет не исчезал из поля зрения диспетчерской и не находился в районе недостроенного выхода из «Кокоса», за исключением С-65, на котором передвигался Сноу.

Услышав это, Ричарду совсем взгрустнулось. Но Айво подсластил пилюлю и сказал, что разговаривал с Дон Кимурой, которому доложил о ходе расследования.

«Хоть это», — невесело подумал Сноу и связался с Хэлвудом.

— Аппарат Барта Хэлвуда. — На экране появилось лицо санитарки медблока.

— Сноу говорит. А можно с капитаном пообщаться?

— Можно, только недолго.

На монитор вплыла перевязанная голова Барта.

— Хэлло, господин Сноу, как дела?

— Да, так — ни шатко ни валко. Капитан, ты мне вот что скажи, кроме монорельса и гравилетов, какие еще средства передвижения есть на базе и на станции?

Хэлвуд надолго задумался.

— Еще двухместные небольшие колесные мункары…

— Колесные? Неужели такие раритеты еще существуют и действуют? Им же место в музее!

— Так-то оно так, только их преимущество в том, что двигатель работал от солнечных батарей и был надежен и неприхотлив. Плюс, кроме двух человек в скафандрах, мункар мог перевозить грузы инертной массой до трехсот килограмм. Скорость у них тоже неплохая, и маневренность выше, чем у гравилетов. Но они были удобны во время первоначальной рекогносцировки местности и строительстве. Сейчас я и не помню, чтобы ими пользовались. Может, их и нет на базе — разобрали на запчасти или просто утилизировали. Надо Рика спросить.

Сноу параллельно связался со старшим диспетчером:

— Господин Дорнбоз, а где хранятся старые мункары?

У диспетчера глаза на лоб полезли.

— Что? Мункары? Да ими сто лет в обед никто не пользовался! И что это вы о них вдруг вспомнили, господин Сноу? Что за фантазии?

— Это я вспомнил, Рик, — подал голос Хэлвуд. — И никакие это не фантазии.

— А тебе-то что неймется? Господи, вот уж не думал, что конференция этих заумных контактеров выльется в такую фанаберию. — Говоря все это, диспетчер водил руками над панелью главного диспетчерского пульта, вызывая необходимые файлы. — Ага, вот они где. Три мункара в законсервированном виде находятся на хранении спасгруппы в складском помещении Е-51 космодрома.

— Айво, найди сержанта Мура и немедленно на этот склад! Немедленно! Господин Дорнбоз, а вы наблюдайте, не появятся ли в каком-нибудь шлюзе интересующие нас делегаты.

— Господин Сноу, это слишком! У меня всего два глаза, а сейчас в шлюзах самая активность, туристы с экскурсий возвращаются, там просто столпотворение!

— Хорошо, посмотрим запись чуть позже все вместе и с помощью программы распознавания. Но вы всё-таки почаще поглядывайте на мониторы. Герберт, знаешь, где этот склад?

— Рик, какой это блок космодрома? — громко, чтобы его услышал ворчащий диспетчер, спросил пилот.

— Блок А-четырнадцать.

— Понял, там рядом пятый шлюз. Туда, господин Сноу?

— Да. И скоренько, Герберт.

Четверть часа спустя Сноу спрыгнул на каменистую почву в нескольких метрах от белых кубических сооружений базы. Склад Е-51 оказался не помещением внутри базы, а просто площадкой для хранения техники, отгороженной невысокими вешками. Ричард неуклюже перепрыгнул через натянутый между столбиками канат и принялся осматривать выставленные образцы лунной инженерии.

К нему подошли Герберт и вышедшие из пятого шлюза Айво и Мур.

— Ну и где эти чертовы мункары? — спросил Ричи.

— Вон они, — показал рукой на два немного несуразных аппарата Мур. — Но только два. А где же третий?

— Да, третьего мункара, как и следовало ожидать, здесь нет, — вздохнул Сноу. — Зря я тебя позвал, Айво… А можно как-нибудь узнать, где он сейчас?

— Вряд ли, — ответил Мур. — Я и отсюда вижу, что с них снято все вспомогательное оборудование. Значит, и спасмаяка нет. И вообще, на ходу ли они?

С этими словами спасатель подошел к мункарам, забрался на сиденье одного из них и повернул тумблер. К немалому удивлению всех, приборная панель засветилась голубоватым светом, впереди загорелась тусклая фара. Сержант надавил на педаль, и аппарат плавно тронулся с места. Сделав круг по площадке, Мур поставил мункар на место и вылез.

Все молча наблюдали за происходящим. Наконец Айво заговорил:

— Рассказывают, что когда нашли русский «Луноход-2», выяснилось, что связь с ним была потеряна из-за того, что он свалился в глубокую расселину, от стен которой отражались радиоволны и куда не проникали лучи солнца даже днем. Батареи вскоре сели, а подзарядиться уже не могли. Так и провалялся он почти сотню лет в лунном кювете, пока его совершенно случайно не нашли и не вытащили на свет божий. Ископаемый «Луноход-2», пока все вокруг охали и ахали, постоял немного на солнышке, подзарядился и поехал! А ты говоришь!

— Не может быть! — поразился Герберт.

— Как знать! Это же специальная космическая техника с тройной, как минимум, степенью защиты, многократным дублированием основных систем и сработанная вручную с контролем каждого винтика и контакта, — ответил Блумберг. — А эти мункары всего-то лет тридцать простояли…

— Побольше, — задумчиво произнес Мур. — Все пятьдесят.

— Хорошо, пятьдесят, какая разница? Тем более что они, как-никак, будут посовременнее «Лунохода-два».

Блумберг попытался пожать плечами, но в скафандре это выглядело как нелепая попытка подпрыгнуть, и горе-космонавт чуть не упал. Его за локоть придержал Мур. Но никто и не подумал смеяться.

— Значит, маяка на нем нет, и оставить его могли где угодно… Понятно. — Сноу повернулся и пошел к шлюзу. — Всё, возвращаемся на базу. Вопросов — пруд пруди. А ответов нет…

Айво и Мур запрыгали за ним, а Герберт, попрощавшись, залез в свой С-65, лихо развернулся и умчался.

— Я надеялся, когда ринулся за Нортропом, что мы близки к разгадке, — мрачно говорил Сноу, мягко шагая по коридору базы. — Но, Айво, увы, это оказалось иллюзией, самообманом. Пойдем к Хэлвуду, надо посоветоваться.

Когда конокомовцы опять ввалились в медблок, МакГрэгор, к счастью, отсутствовал, не то он живо выставил бы зачастивших посетителей. Хэлвуд обедал в своем боксе. Увидев вошедших, он отодвинул тарелку и приготовился слушать.

— И какие выводы можно сделать из случившегося? — подвел итог Ричи, после того как вкратце ввел Барта в курс последних событий. — Первое: топоскоп реально существует и, возможно, действует. Второе: с высокой степенью вероятности можно предположить, что у преступника есть сообщник. Ведь подогнал кто-то мункар к выходу из «Кокоса»…

— Не обязательно, — возразил Айво. — Вполне допускаю, что на мункар можно поставить модуль интеллектуального автопилота.

— Но на это требуется время. Его у преступника не было.

— А кто тебе сказал, Ричи, что этим мункаром пользовались только сегодня? Ты можешь поручиться, что он исчез со склада Е-51 только что?

— Хочешь сказать, что на мункаре тайно катались и раньше? — уточнил Ричард.

— А почему нет? Когда его видели на площадке последний раз? Уверен — никто на этот вопрос не ответит, потому что даже сейчас Рик нам подтвердил его наличие на складе, основываясь на электронных учетных записях.

— Убедительно, — произнес Барт и задумался. — То есть вопрос о сообщнике остается открытым.

— Мне, честно говоря, с трудом верится в то, что в преступлении замешан еще кто-то, — потер лоб Блумберг. — Прямо заговор какой-то получается, мафия.

— Согласен, но отбрасывать эту версию не будем… — кивнул Сноу.

— Чего-чего, а версий у нас хватает! — усмехнулся Хэлвуд. — Но пока ни одна не выдерживает серьезной критики. Более того, надо признать, что преступник выиграл этот раунд и завладел топоскопом.

— Что верно, то верно, — вздохнул Ричи.

— Теперь надо прикинуть, что он будет делать дальше, — заключил Барт.

— Попытается вывезти? — предположил Сноу.

— Не уверен, — засомневался Айво, — он должен понимать, что мы можем применить драконовские меры по проверке багажа и досмотру самих пассажиров при вылете.

— А если передать топоскоп через члена экипажа или туриста, например. А кто мешает оставить его здесь у своего приятеля до лучших времен? — добавил Барт.

— Так, всё так. Но за топоскопом охотились не ради того, чтобы его положить подальше и надолго. Кому-то он очень нужен для своих целей…

— Или мешает… — вставил Айво.

— Что? — не понял Сноу.

— Возможно, кому-то невыгодно, что топоскоп находится в чужих руках. В таком случае прибор могут просто уничтожить.

Барт и Ричи уставились на Блумберга.

— Айво, какому идиоту придет в голову уничтожать то, чего ни у кого нет? Этот прибор открывает, насколько я понимаю, фантастические перспективы! — удивленно проговорил Ричи.

— А что вы на меня вызверились? — нахохлился Айво. — Я рассуждаю вслух, примеряю так и сяк разные варианты.

— Ты полегче примеряй, а то как слон в фарфоровой лавке, — постарался охладить фантазию шведа Ричи. — Без фанатизма размышляй, спокойней.

— «Без фанатизма», — передразнил его Айво. — Мелко плаваете, господин спецагент КОНОКОМа. А что, если топоскоп выкрали не для переправки на Землю?

— Регулярные рейсы с Луны, не с нашей базы, заметьте, а вообще с Луны, направляются только на Землю, за исключением разведывательных, прогрессорских и научно-исследовательских экспедиций. И то такие старты обычно проводятся с внешней стороны пояса астероидов, чаще с юпитерианских спутников. Чтобы попасть в колонию Фомальгаута, Арктура или любую другую обычным, транспортно-пассажирским рейсом, сначала надо добраться до Земли, — легко парировал Барт.

— Да, конечно, но я о другом.

— О чём, Айво?

— Вы, господа детективы, упустили самое главное, что находится у вас под носом и с самого начала. Можно сказать, что из-за этого факта всё и приключилось… Водички бы попить, — закончил он севшим голосом.

— Какой водички?! — возопили снедаемые любопытством Ричи и Барт. — Говори, что забыли?

— Тему конференции. Только и всего!

Агент и капитан уставились на Айво.

— Контакт без контакта… — прошептал потрясенный Хэлвуд. — Господи, господин Блумберг, вы хотите сказать, что топоскоп украли не…

 

Глава 19

— Чёрт бы тебя побрал, Айво! Вечно ты… — Ричард не находил слов. — Где ты раньше был? Почему молчал, гадюка?

— Чего сразу «гадюка»? Как пришла в голову мысль, так я её и выдал вам, — обиделся швед. — А ты тоже хорош! В какой организации работаешь? КОНОКОМ — Контактная комиссия! Тоже мне — защитник человечества от инопланетных чудищ! Профнепригодностью попахивает!

— Ладно, не шуми, вон даже капитана напугал! — сбавил тон Ричи, кивнув на растерянного Хэлвуда. — Все равно — это только сюрреалистическое предположение. Причем твоего воспаленного мозга.

— Пусть предположение, — легко согласился Айво, встав в поисках минералки. — Пусть сюрреалистическое.

— Господин Блумберг, вы серьезно считаете, что это… эти — с трудом подыскивал слова Барт.

— …имеют право существовать, — помог ему Айво, обнаружив воду и стакан в настенном шкафчике. — Не вижу причин отбрасывать внеземельную гипотезу. Она ничем не хуже, а то и лучше других.

— Конечно, лучше. Потому что списать весь этот бордель на инопланетян очень просто, а главное — дело можно смело сворачивать. Зеленые человечки прилетели, мол, профессора и диспетчера укокошили, топоскоп украли и восвояси улетели. Всё, баста! Ни тебе топоскопа, ни человечков! Красота! — съязвил Сноу. — И что характерно, оба убийства совершили не какими-нибудь глюко-кварко-фемто тазерами-мазерами, а элементарным земным ледорубом, ну по крайней мере, во втором случае! И жучка в информационную сеть запустили вполне тривиального. А по Луне разъезжают вообще на списанной полвека назад колесной рухляди типа мункара. Ты что, Айво, с Луны свалился?

— Нет, по Луне я намерен еще походить. Свалюсь попозже, — парировал Айво и жадно отпил из стакана. — Сюрреалистические картинки воспаленного воображения? Хорошо! Вот ты, Ричи, говоришь, что видеозапись убийства украли только по той причине, что на ней можно увидеть нечто, что сразу выдаст преступника. Так?

— Ну, — нехотя подтвердил агент.

— А если мы на ней увидели бы, что профессора Белла убивает не человек, а инопланетянин?

— Но… — хотел возразить Ричи, осёкся и замолчал.

— То-то же, — понял это как знак согласия Айво. — Минералки никто не хочет?

Загорелся монитор МИППСа Сноу, и на экране появился Дорнбоз.

— Господин Сноу, ваш клиент, похоже, опять ускользнул.

— Уверены?

— На все сто! Даже с помощью программы удалось идентифицировать не больше двух третей из тех, кто входил и выходил в это время и с базы, и со станции. — В голосе диспетчера проскользнули легкие нотки злорадства. — Я же вам говорил, что в такое время это будет невозможно.

— Хорошо, спасибо, — сдержанно ответил Ричи. — Еще один вопрос. Когда наш… клиент, как вы выражаетесь, попался в ловушку в офисе капитана, вы не заметили никаких передвижений меток от браслета на экране основного монитора?

— Как вы помните, господин Сноу, мы все уснули. Но твердо вам скажу, что до самого последнего момента я на экране ничего не видел. Ни-че-го!

— Понятно… Ну и, конечно, во время недавней погони…

— Совершенно верно. Тоже ничего. Очевидно, что клиент был без браслета.

Ричард выключил МИППС и задумался.

Айво поставил полупустую бутылку в шкафчик, а пластиковый стакан скомкал и швырнул в утилизатор. Туда же полетела тарелка с недоеденным обедом Хэлвуда.

— И что теперь? — спросил Барт, смешно наклонив голову. — Получается, что мы твердо знаем, что все творит не селенит, потому что не носит браслета. Но одновременно, один за другим отпадают делегаты конференции…

— Да, так мы скоро останемся без подозреваемых, — усмехнулся Айво.

— Считай, уже остались, — повернулся к нему Ричи. — Или ты способен кого-то предложить? Тогда слушаю тебя.

Айво открыл рот, закрыл и беспомощно посмотрел на Барта. Капитан развел руками.

— Нет, стойте! — воскликнул Блумберг. — А что, если Прайс разыграл комедию со своим похищением?

— Не клеится, господин Блумберг, — заметил Барт. — Когда у Нортропа похитили топоскоп, Прайс был в медблоке. А вот не мог ли сам Нортроп разыграть…

— Оставьте, капитан, ведь был же один лишний в «Кокосе»! — заметил Ричи. — Нет, не проходит.

— Мюллер улетел, — тихо сказал Айво и добавил: — А Вердей с Лосевым сидели в кафе, сам видел. Остаются Фу Тинпен, Моралес и Пелтонен…

— Пелтонен и Моралес отпадают. Оба высокого роста, а топоскоп в «Кокосе» спер низкорослый субъект, — ответил Ричи.

— А китаец? — спросил Барт.

— Фу Тинпен? — задумался Ричи. — Сейчас узнаем, хотя безнадежное это дело.

Сноу соединился с гостиницей «Сателлит».

— Натали, как видите, без вас мы как без рук. Опять вопросы…

— С удовольствием отвечу, господин Сноу, — улыбнулась с экрана девушка.

— Как там поживает наш больной Фу Тинпен?

— Лучше. С полчаса назад вышел из номера прогуляться. Пока не вернулся.

Сноу посмотрел на часы и покачал головой:

— Спасибо, Натали, вы нам очень помогли.

Ричард отключил связь и повернулся к коллегам:

— Не влезает во временные рамки.

— Да, и китаец мимо денег, — с досадой произнес Айво. — Чёрт возьми, Дон Кимура нас сотрет в порошок!

— Что-то он давно не звонил, наш директор.

— Вот только этого мне сейчас не хватало, Ричи! Сейчас накаркаешь!

— Вот что, братцы, — решительно произнес Ричард, — мне надо кое-что проверить и обдумать. Одному. Извините.

С этими словами он быстро покинул медблок, оставив озадаченных Хэлвуда и Блумберга в боксе.

* * *

Ему действительно просто необходимо побыть одному. Дело разваливалось на глазах. Все ниточки, за которые он дергал вместе с Бартом и Айво оборвались одна за одной, и он остался у разбитого корыта. Но ведь он чувствовал, нет, знал, что от него постоянно ускользало что-то важное. Незаметное, но, с другой стороны, что-то такое, что находилось все время на самом виду и у него, и у всей их команды горе-детективов под носом. Но что это? Где, когда он видел? А может, слышал? Дьявол! И вдруг он вспомнил одно дело. Очень, надо сказать, необычное, во всех отношениях, дело, которое вошло в анналы КОНОКОМа и в учебники криминалистики под названием «Артефакт».

Всё происходило на самой заре освоения дальнего внеземелья. Станция на пятой планете системы Сириуса «Аврора», хоть и располагалась почти на экваторе, была окружена холодными и неприветливыми снегами и ледяными торосами. Удаленность планеты от огромного и горячего Сириуса была такая, что климат тут был таким же суровым, как земной антарктический: вечная зима с температурами от минус сорока до минус восьмидесяти в периоды наибольшего удаления планеты от звезды.

На станции работали планетологи, метеорологи, гляциологи, астрофизики, химики, биологи. Всего около полусотни человек.

Вскоре после начала работы выяснилось, что на скальном выступе, где примостилась земная станция, собрана почти вся таблица Менделеева. Этот факт здорово озадачил и местных специалистов-минерологов и ученых на Земле. Соответствующую группу усилили людьми и техникой. Необычные открытия следовали одно за другим. На станции даже организовали постоянно расширяющуюся минералогическую экспозицию, которая вскоре переросла в небольшой музей. Количество экспонатов неизменно росло. К слову сказать, сегодня этот музей не только существует, но и является одним из самых крупных, а по количеству уникальных экспонатов — друз, срезов, кристаллов и прочей минералогии — самым необычным.

Но в один прекрасный день на «Авроре» обнаружили странный объект явно искусственного происхождения, но сделанного не на Земле. Артефакт. И надо признать, редчайший артефакт. Объект был похож на небольшую деталь от неизвестного механизма. Он имел асимметричную форму, но четкий, правильный геометрический абрис с ровными линиями, правильными углами, а главное — в нем было два абсолютно правильных отверстия разного диметра и цилиндрическое утолщение в виде пологого короткого цилиндра. Если грубо, то отдаленно объект напоминал элементарную петлю от дверной коробки. Артефакт в разговорах между собой исследователи так и называли «петля». Материал очень трудно поддавался химическому анализу, а травить такой уникальный объект кислотами не очень хотелось. Единственное, что можно было сказать наверняка, так это то, что найденный артефакт впаян в породу, возраст которой исчислялся сотней миллионов лет, следовательно, и сам имел почтенный геологический возраст. С Земли на «Аврору» срочно направилась представительная делегация ученых-минерологов, геологов и химиков. Однако по прибытии научная братия и сами сотрудники станции были огорошены неожиданным сообщением — артефакт исчез.

Сначала в факт кражи никто не поверил, решили, что во время исследований кто-то из сотрудников сунул уникальный объект в какой-нибудь лабораторный шкаф или еще куда. Но предпринятый обыск лаборатории не дал положительных результатов. Тогда в зону поисков включили сначала другие лаборатории, потом жилой сектор. В конце концов обыскали каждый закоулок станции. Думали даже поискать снаружи, но потом отказались от этой идеи. Дело в том, что с момента, когда артефакт видели в последний раз, и до момента, когда его хватились, никто не выходил со станции. По крайней мере, это было подтверждено и записью с камер, и показаниями свидетелей.

Так бы и сгинул уникальный артефакт, если бы дней через десять не случилась оплошность молодого лаборанта, пришедшего в минералогический музей за образцом скальной породы, чтобы отнести в химическую лабораторию на исследования. Снимая с верхнего яруса стеклянной витрины один из образцов, он потерял равновесие и обрушил на пол весь стеллаж. Каково же было его изумление, когда в одном из упавших камней он узнал закамуфлированный под образец породы артефакт. Объекту несколькими мазками специального цемента изменили форму, приклеили к другому образцу породы и положили чуть ли не на самом видном месте в ряду экспонатов музея. Надо ли говорить, что никаких запирающих приспособлений в стеллажах не имелось. Никому и в голову не могло прийти, что из музея можно что-то украсть, а уж тем более — что-то там спрятать. Так и пролежала украденная «петля» почти две недели в геомузее на полке в открытой витрине.

Ловкача, собиравшегося, по-видимому, продать редчайший экземпляр одному из многих земных коллекционеров, так и не нашли, а артефакт перекочевал в личный сейф начальника станции. Потом за возможность включить артефакт в свою экспозицию спорили несколько крупнейших музеев и научно-исследовательских институтов, но, насколько было известно Ричарду, «петля» так и осталась на «Авроре».

Это дело подтвердило истину, известную еще со времен Конан Дойла и его бессмертного персонажа Шерлока Холмса: хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место.

Но где, вернее, что просмотрел Ричи? Что у него все время было на виду, а он, как слепой, не видел?

И вдруг перед глазами всплыла сцена, когда они с Бартом торчали около андроидной ниши и прикидывали, что и кого мог видеть Прайс, спрятавшись там в ночь убийства Белла… Вспомнился и селенит-ремонтник, налаживающий искрящую проводку в такой же нише на станции «Армстронг». Что-то было такое… неуловимое, что связывало эти две ментальные картинки… Стоп! Ну конечно! Какой же он!.. Так, а дальше? Исчезновение видеосъемки, убийство Басова, фонарь в инструментальном ящике, браслет на руке монаха… Горячо, ой как горячо!

Ричарда прошиб холодный пот. Он хотел связаться с Айво, чтобы узнать кое-какие подробности из биографии Прайса, но на полпути остановился, потому что вспомнил, как американец сам упомянул об этом, рассказывая о своих встречах с Мюллером в Гренобле. Всё правильно!

Картинка сложилась. Всё стало понятно. Оставалось лишь удивляться, как он не догадался об этом раньше. Хотя ни Барт, ни Айво, ни Дон Кимура тоже не смогли разгадать ребус. Теперь необходимо вычислить, как будет действовать противник, обладая топоскопом? Во-первых: зачем ему топоскоп, для каких целей? Постарается ли он вывезти его или спрячет здесь? Есть ли у него сообщник или сообщники? А вот еще вопрос: сам-то он кукловод или кукла? Если второе, то схватив монаха, как про себя стал называть убийцу Ричард, можно ничего не добиться. Да, формально убийство профессора Сирилла Белла будет раскрыто, убийца пойман или нейтрализован, но топоскоп может исчезнуть. А обнаружение топоскопа теперь виделось Ричарду не менее важной, если не более значимой, задачей. Профессора уже не вернешь, а вот топоскоп…

Кому он понадобился?.. Вернее, кто может каким-то образом использовать или применить топоскоп? Понятно, что речь может идти только о частной компании, причем достаточно известной, лаборатории которой оснащены ультрасовременным оборудованием. Но применить его сразу вряд ли получится. Ричард вспомнил ремарку Айво по поводу субпространственных перелетов и самого подпространства, где путешествуют дальние звездолеты. Он тогда сказал, что человечество хоть и пользуется такими перемещениями, до конца объяснить их физический механизм пока не в состоянии. Ну как огонь в доисторические времена: люди не знали, что это холодная плазма, не ведали, какая сила заключена в ней, а довольствовались лишь приготовлением пищи, отапливанием пещер да отпугивали надоедливых хищников. А ведь плазма — это в конечном счете и реакции термоядерного синтеза.

— Да, микроскоп и гвозди, — вслух пробормотал Ричард и вышел из офиса капитана Хэлвуда, закрыв за собой дверь.

Прежде чем официально объявить преступнику, что он изобличен, Сноу хотел переговорить с ним, чтобы лично убедиться либо в том, что перед ним истинный убийца, либо снять все свои подозрения с невиновного человека. О том, что его кандидат в преступники может оказаться непричастен к событиям, а у него нет другого, подходящего по всем параметрам, претендента на эту сомнительную роль, Сноу старался не думать.

Подняв к глазам включенный МИППС и подождав, когда на экране появится собеседник, Ричи улыбнулся и произнес:

— Здравствуйте, профессор. Хотел бы снова задать вам пару вопросов, не возражаете?

 

Глава 20

— Господин Дорнбоз, это Блумберг. Я никак не могу связаться с агентом Сноу, — несколько встревоженно говорил Айво диспетчеру. — Вы не можете посмотреть на главном мониторе, где он?

— Если только ваш господин Сноу надел идентификационный браслет… У него же гостевой? Номер не помните? Ладно, сам выясню, — скорее по привычке проворчал Рик и спустя несколько секунд ответил: — Он в монорельсе, который движется к станции «Армстронг».

— Спасибо!

Айво попытался связаться с Ричи, и опять на экране засветились слова «аппарат временно отключен». Блумберг обернулся на Барта и сказал:

— Наверное, поехал к себе в гостиницу. Он ведь хотел подумать. Капитан, я, пожалуй, тоже поеду к себе. До встречи, поправляйтесь!

С этими словами Айво вышел из бокса, столкнувшись в дверях с доктором МакГрэгором. Равнодушно скользнув взглядом по Блумбергу, доктор подошел к койке Барта.

— Так, шериф, сейчас мы возьмем у вас клинический анализ крови, расшифруем его и посмотрим, что же нам с вами делать…

— Как это — что делать? — подскочил на койке Хэлвуд. — И потом, зачем еще один анализ? Вы же сказали, что завтра…

— Ну-ну, может и завтра, а может и послезавтра! — нажимая кнопки на дисплее медробота в изголовье кровати, пробормотал МакГрэгор. — Гемоглобин мне ваш не нравится, Хэлвуд.

— Что — гемоглобин?

— Маловато его, шериф.

— Ничего, если надо — повысим.

— Вот когда повысите, тогда и подумаем о выписке.

— Что-о-о?.. — взвыл Барт. — Да вы что, МакГрэгор, белены объелись?!

Айво не стал дослушивать перепалку двух селенитов и быстро покинул медблок. Он решил, как и Ричи, поехать на станцию «Армстронг», зайти к себе в номер, принять душ, передохнуть с полчасика, в конце концов. Он ведь как прилетел сюда, так и не отдохнул толком. А если учесть, что и на Земле он не прохлаждался, а лихорадочно выполнял всякие, в том числе и исключительно трудоемкие, просьбы Ричарда и не спал уже более тридцати шести часов, то вполне может себе позволить кемарнуть чуток, отрешившись от всей этой лунной чехарды.

Блумберг дождался монорельса, вместе с десятком селенитов и туристов зашел в вагон и с удовольствием устроился в удобном полумягком кресле. Двери с легким щелчком закрылись, и монорельс вполз в шлюзовой цилиндр. В передней верхней части вагона засветился трехмерный гологравизор, и появилось лицо миловидной девушки:

— Уважаемые селениты и гости Луны! Администрация базы «Скотт» и Главное управление лунного транспорта рады сообщить вам, что через две недели на линии монорельса будет открыта третья станция. Новый перегон свяжет станцию «Армстронг» с научным центром «Лаплас». Протяженность нового перегона составит двадцать девять километров, время в пути — пятнадцать минут. Научный центр «Лаплас» — это не только уникальные лаборатории и филиалы известнейших научно-исследовательских институтов, но и целый ряд достопримечательностей, среди которых загадочное скальное образование под названием «Корабль», контуры которого удивительным образом напоминают абрис первых ракет начала космической эры. Ученые до сих пор не могут договориться…

Блумберг и не заметил, как заснул. Разбудил его шум встающих с кресел пассажиров и звук открывающихся дверей.

Тряхнув головой, ученый поднялся и вместе со всеми вышел и направился к гостинице «Сателлит». Проходя мимо стойки администратора, он притормозил и спросил у Натали, когда пришел Сноу. Каково же было его удивление, когда девушка ответила, что Ричард сегодня в отеле еще не появлялся.

По спине пробежали неприятные холодные мурашки. Он посмотрел на часы: двадцать один пятьдесят. Айво достал МИППС и связался с Риком:

— Господин Дорнбоз, будьте любезны, посмотрите еще раз, где агент Сноу?

Задав вопрос, он приготовился услышать самый невероятный ответ. Несколько секунд диспетчер на мониторе молча смотрел на Айво, прикидывая, что бы такое язвительное сказать этому конокомовцу, но, видимо, передумал и скосил глаза на основной монитор:

— Едет в монорельсе. К нам на базу.

— Но он не появлялся в гостинице! — ахнул Блумберг.

— Ну и что с того?

— Как что? Чего это он раскатался?

Дорнбоз не удостоил Айво ответом. Тот лихорадочно соображал.

— Господин Дорнбоз, срочно пошлите кого-нибудь к станции монорельса встретить Сноу!

— А вы не берете на себя слишком… — начал диспетчер, но осекся.

На мониторе появилась перевязанная голова Барта Хэлвуда:

— Сейчас, господин Блумберг, сделаем!

Голова исчезла, оставив недовольного Рика одного. Он тут же выключил МИППС. Хэлвуд же, похоже, разругался с МакГрэгором и просто-напросто сбежал из медблока. Эта мысль лишь краешком задела сознание Айво и унеслась прочь, не задерживаясь.

Минуты тянулись, словно густая патока. Наконец ответил Барт:

— Мне доложили, что в вагоне монорельса господина Сноу не было. Это совершенно точно.

Айво растерялся:

— Как же так?

Хэлвуд молча напряженно смотрел с экрана на Блумберга.

— А его метка? — вдруг осенило Айво.

Барт отвернулся и заговорил с кем-то, наверное, с Риком:

— …метка? Вышел? Идет в сторону «Эклиптики»? Вы слышали, господин Блумберг? Подождите, я тут недалеко. Сейчас всё выясню.

Барт отключился, а Айво уже во все лопатки мчался обратно к станции монорельса. Следующее сообщение Хэлвуда застало его в вагоне:

— Похоже, что господин Сноу зашел к Мюррею. Мне заглянуть?

— Стойте, стойте! — закричал Айво, нервно подпрыгивая в несущемся вагоне монорельса. — Дождитесь меня, зайдем вместе! Слышите, капитан?

— Понял, жду вас, давайте скорее. — Судя по тону, ситуация начала серьезно беспокоить и Барта.

Блумбергу, который несся в вагоне монорельса над пустынной и монохромной поверхностью Луны, снова пришлось прослушать информацию об открытии нового перегона «Армстронг» — «Лаплас» и о научно-туристических достопримечательностях. Как только двери начали открываться, он продрался сквозь медленно расширяющуюся щель и бросился в сторону обсерватории.

Барт поджидал его около двери в кабинет Мюррея и сразу сообщил:

— Сноу здесь. Дверь закрыта.

— Отлично, — чуть отдышавшись, ответил Айво. — Попробуем войти.

С этими словами он нажал на кнопку вызова. Через несколько секунд мягкий щелчок возвестил о том, что замок разблокировался. Барт взялся за ручку и сначала приоткрыл, а затем резко открыл дверь настежь. В кабинете никого не было. Барт быстро прошел в угол и заглянул в соседнюю комнату. Пусто. Ученый и капитан молча уставились друг на друга. Их внимание привлек легкий шорох под столом. Наклонившись, они обнаружили там копошащегося Базза. Зверек, увидев знакомого, коим вполне заслуженно мог считаться капитан, с интересом взглянул на него и вопросительно поднял ушки.

Хэлвуд протянул руку, сгреб минипига, вытащил из-под стола и посадил на кресло.

— Ну, Базз, понятно, что дверь нам открыл ты. Мы-то, дураки, совсем забыли, что для тебя специальная кнопка внизу имеется. А где же наш господин Сноу и твой хозяин?

— А вот он.

С этими словами Айво подошел к поросенку и снял с него ошейник, который, при ближайшем рассмотрении, оказался браслетом Ричарда. Конокомовец посмотрел на ошарашенного Барта и включил МИППС:

— Господин Дорнбоз, срочно проверьте, где сейчас профессор Мюррей.

Диспетчер, по-видимому, махнул рукой на сверхактивную суету агентов КОНОКОМа и молча защелкал клавишами основной консоли.

— Странно… — пробормотал он спустя минуту. — Метки Мюррея нет на дисплее. Эй, вы там, слышите меня? Браслет Мюррея не…

— Рик, посмотри, а он не выходил из третьего шлюза? — встрял в разговор Хэлвуд, перебив диспетчера на полуслове.

— Выходил! — удивленно воскликнул тот. — Тридцать минут назад, вместе с господином Сноу. Скафандры двадцать три и двадцать семь.

— А что та, новая, камера, ну от которой блок памяти пропал, работает? Посмотри тогда, что на ней записано.

— Так еще не успели новый модуль поставить… Она работает в режиме он-эйр без записи.

— Работнички! Куда смотрит Смит и его инженерная служба? Рик, а ты что же ворон ловишь? Как замечания выдавать агентам КОНОКОМа, так это тебе только давай, а как своих к ногтю прижать, так сразу всё забываешь!..

Диспетчеру нечего было на это ответить, и он смущенно примолк, продолжая щелкать тумблерами пульта. Хэлвуд повернулся к Айво.

— Надо что-то придумать, господин Блумберг, чтобы понять, куда они могли рвануть…

— Послушайте, капитан, можно ли принудительно активировать спасательные маяки их скафандров?

— Сейчас, — не дожидаясь приказа, откликнулся остававшийся на связи пристыженный Дорнбоз. — Сейчас… Нет, маяки отключены, не проявляются на дисплее! Индивидуальные камеры на скафандрах тоже!

— Капитан, похоже, это именно Мюррей выкрал топоскоп! Тогда он наверняка воспользуется мункаром, который сам же и спрятал! Дорнбоз, на мункарах есть спасательная сигнализация, маяки там или еще что? Сняли? Отлично, тогда срочно дайте команду всем гравилетам активировать свои маяки, а орбитальные комплексы пусть отследят движущийся без спассигнала транспорт оптикой и радарами!

— Я не уверен, вправе ли я отдавать такие приказы без соответствующих…

— Отдавайте приказы от имени КОНОКОМа, господин Дорнбоз, я вам даю такие полномочия. Всё! Капитан, свяжитесь с тем парнем, который возил сегодня Ричарда в «Кокос», пусть он нас ждет на своем гравилете у третьего шлюза. Вы себя нормально чувствуете, капитан? Тогда выдвигаемся.

— Внимание, внимание! Экстренное сообщение для персонала Базы «Скотт» и станции «Армстронг», — загремело из репродукторов, несмотря на поздний час. — Всем пилотам гравилетов, находящихся снаружи, немедленно активировать спасательные маяки в режиме тревожного сигнала! Повторяю, немедленно активировать маяки в режиме…

Блумберг и Барт уже мчались во все лопатки по коридору базы к третьему шлюзу. То, что попытался предпринять Блумберг, имело мало шансов на успех. Прошло слишком много времени, и мункар наверняка уже доставил Мюррея куда надо и стоял, спрятанный под неприметной скалой. Но в настоящий момент это был единственный реальный шанс попытаться «сесть на хвост» преступнику. Или, вдруг вспомнил Айво, как любит говорить Ричард, «работать на короткой дистанции». Только бы орбитальщики смогли засечь мункар Мюррея! Только бы смогли!

Детективы нырнули внутрь шлюза и стали торопливо натягивать скафандры. Слава богу, вместе с ними на поверхность выходили лишь несколько селенитов. Туристов в столь поздний час уже не было, а то бы они сильно задержали всех остальных. Наконец все прошли в переходный тамбур, и спустя минуту стальная дверь выпустила всех на лунную поверхность. В это время ожили наушники скафандра:

— Господин Блумберг, говорит командир орбитера «Селена-56» лейтенант Сергей Изотов. Докладываю. Неопознанный транспорт, предположительно мункар, без признаков спассигналов обнаружен по инфракрасному следу в секторе кратера «Гагарин» в районе заброшенного комплекса «Астроград»…

— Лейтенант, я правильно вас понял, что вы не видите мункара?

— Совершенно верно, господин Блумберг. Мункар оснащен довольно простым электрическим двигателем со сверхпроводниковым контуром. При работе многие части его механизма нагреваются и, если попадают в теневую холодную зону, интенсивно отдают накопленную тепловую энергию в пространство. Вот мы и засекли нашим тепловизором что-то подобное. Гарантировать, конечно, на все сто процентов не можем, что это именно мункар, но похож… — Было слышно, что лейтенант покашлял, замявшись.

— Спасибо, лейтенант, давайте координаты!

— Координаты не нужны, господин Блумберг, я знаю, где находится заброшенный «Астроград»! — Это высунулся из кабины своего гравилета С-65 пилот Герберт.

— И далеко нам лететь? — поинтересовался Айво, пыхтя забираясь в кокпит гравилета вслед за Хэлвудом.

— Нет, минут за двадцать доберемся, — уверенно сказал пилот, трогая с места аппарат. — А может, и раньше, если повезет. Пристегнитесь, пожалуйста, придется лихачить!

Хэлвуд тут же выполнил указание пилота и старательно пристегнулся. Айво же никак не мог найти второй конец ремня и шарил рукой под ложементом. Было крайне неудобно производить подобные действия в пустотном скафандре, и швед почти решил, что обойдется и без космических помочей, как почувствовал, что его тело неодолимо отделяется от сиденья и начинает ускоренное движение в сторону медленно закрывающейся прозрачной дверцы кабины. Слегка запаниковав, Айво неуклюже задвигал руками, желая воспрепятствовать вылету с кресла. К счастью, Барт засек старт Блумберга, успел схватить горе-селенита за инструментальный ремень скафандра, притянул обратно к ложементу и помог пристегнуться.

Вся судорожная возня, хоть и происходила за спиной пилота, не могла остаться незамеченной, но как настоящий джентльмен, Герберт ни словом, ни жестом не показал, что видел происходившее в кабине, а начал по привычке комментировать пейзаж, который все быстрее и быстрее проносился мимо.

— Сейчас мы с вами нырнем под виадук монорельса. В одном месте, там, где он связывает хребты небольшого безымянного кратера, который мы между собой зовем «Пила» за то, что утром тень от скал очень напоминает зубцы лезвия пилы, виадук выполнен в полном соответствии с сохранившимися до сих пор на Земле римскими аналогами. Смотрите, какая красота!

Действительно, приближающееся сооружение поражало воображение. Но не столько своими прекрасными ажурными рядными округлыми арками, сколько абсолютной неуместностью присутствия античного архитектурного творения на изначально мертвой и безжизненной планете с пейзажами, которые вдохновили бы разве что Босха или Дали. Более абсурдную картину трудно было себе представить. Любой современный объект неважно какой формы, но современный, смотрелся бы вполне адекватно и даже обыденно, а вот римский виадук… Айво помотал головой, ударился бровью о какой-то внутренний выступ в шлеме и, крякнув, спросил Герберта:

— И как на это… произведение туристы реагируют?

— А как они должны реагировать? — беспечно ответил пилот не оборачиваясь, продолжая быстро вести гравилет. — Фоткают, удивляются.

— Ладно, Герберт. Мы можем связаться с орбитером?

— С «Селеной-56» уже не можем — улетела за горизонт, — ответил пилот и громко позвал: — «Селена-32», «Селена-32», говорит Герберт Уэлш, гравилет С-65. Милош, вы над базой «Скотт»?

— Гравилет С-65, «Селена-32» говорит. Над тобой мы, Герберт, над тобой. Даже твой драндулет видим. По-прежнему лихачишь?

— Милош, это агент Блумберг. Вы в курсе поиска мункара? — влез в переговоры Айво.

— Да, господин Блумберг, нам передали информацию. Что вас интересует?

— Мункар по-прежнему у «Астрограда»?

— Да. Но сейчас он исчез с тепловизора — остыл совсем, — донеслось с лунной орбиты.

— Если начнет движение, то ведите его оптикой, вы же точно знаете, где он!

— Поняли. Мы в вашей зоне еще шестнадцать минут. Торопитесь.

Герберт заложил очередной вираж, ныряя в одну из арок виадука, и если бы не пристегнутые ремни безопасности, улетел бы Блумберг прямиком в багажный отсек. Секунд тридцать гравилет летел почти параллельно виадуку, по которому тоже с неплохой скоростью двигался вагон монорельса. Из его панорамных окон на летящий гравилет смотрели любопытные глаза припозднившихся туристов. Но скоро Герберт отвернул в сторону, выискивая знакомый ему плавный подъем на хребет кратера.

— А что это за «Астроград»? Кто его строил, когда, зачем? — запоздало спросил Айво, обращаясь к Герберту, но тот лишь пожал плечами.

Ответил Барт:

— Господин Блумберг, неужели вы не помните? А ведь упоминание об этом есть даже в курсе истории освоения Луны.

— Вы имеете в виду монографию Грамина?

— Нет, это я читал в очерках Кирхнера.

— Кирхнера? — переспросил швед. — Что-то не припоминаю…

— Да и немудрено. О Луне столько всего написано, а очерки — это своего рода сборник статей, что-то вроде альманаха о первых этапах лунной истории. Так вот. Проект «Астроград» — это чисто русский проект освоения Луны и Солнечной системы в самом начале космической эры.

— Вспомнил! — вдруг повернулся к Хэлвуду швед. — Как я мог забыть? Русская магнитная катапульта!

— Точно, — подтвердил Барт. — Только сами русские называли ее Лунным магнитным ускорителем или ЛМУ.

 

Глава 21

Айво действительно вспомнил этот мегапроект. В то время — в середине XXI столетия — выдвигались всевозможные интересные, любопытные, странные и оригинальные проекты запуска космических кораблей без использования традиционного топлива. Для разгона предлагались различные хитроумные приспособления: катапульты, пращи, электромагнитные ускорители и многое-многое другое. Большинство идей являлись просто-напросто бредом ученых-недоучек или плодовитых на идеи шизофреников, но некоторые выделялись серьезным подходом и нешуточным математическим, физическим и баллистическим инструментарием, разобравшись с которым многие именитые ученые заскребли затылки, не решаясь высказаться ни за, ни против подобных фантастических прожектов.

Такая нерешительность ученых мужей только подлила масла в огонь, и в некоторых странах, имеющих серьезный экономический потенциал, большой наработанный практический опыт космических исследований, а главное — высокие амбиции, этот вопрос вышел на государственный уровень.

В России, где традиции космических исследований были одними из самых старых, успешных и весомых, рассмотрение вопроса строительства на Луне электромагнитной катапульты для запуска межпланетных космических кораблей перешло в плоскость практического рассмотрения. После довольно бурных дебатов в Правительстве решение о выделении астрономического (и по сути и по размеру) бюджета под строительство объекта, получившего название «Астроград», приняли.

Масштаб того, на что замахнулись русские, не мог сравниться ни с чем в истории Земли. Египетские пирамиды, рисунки Наска, Великая Китайская стена и многие другие уникальные творения человеческого гения меркли перед величием и размахом проекта «Астроград».

Русские рьяно и стремительно взялись за дело — строительство велось сумасшедшими темпами. Десятки огромных проходческих машин с лазерными бурами были собраны на Луне и начали сверлить и прожигать поверхность, вгрызаясь всё глубже и глубже в каменное нутро спутника Земли. Суть проекта ЛМУ состояла в том, чтобы пробить сквозную шахту в твердой мантии Луны, пройти рядом с металлическим ядром, обладающим высоким магнетическим потенциалом, оборудовать ствол соответствующими электромагнитными ловушками, усилителями, конвертерами и разгонять такой титанической магнитной пращой космические корабли до скорости в сто и более километров в секунду.

Сама по себе идея не несла ничего сверхреволюционного — принцип был известен давно. Еще на самой заре космической эры земляне научились использовать гравитацию планет, мимо которых пролетали корабли и зонды, для дополнительного разгона аппаратов. Но масштаб поражал. Поистине эта стройка на Луне по праву могла называться первым астроинженерным проектом землян. Несмотря на то что проект считался русским, в нем были задействованы десятки, если не сотни НИИ и компаний многих стран мира, да и финансировался он все-таки не только Правительством России. Многие известные бренды также посчитали полезным поучаствовать в той или иной степени в проекте. Хотя бы только потому, что он стал известен всем и вся, и когда велись репортажи неважно с какого участка строительства или производства «Астрограда», названия известных фирм так и мелькали на машинах, агрегатах, приборах, одежде и скафандрах инженеров, техников и строителей. В мире по-разному отнеслись к авантюре России. Одни считали всю затею пустой тратой денег и сил, другие — наблюдали за развитием событий с интересом и участием, третьи — просто с любопытством ждали, чем вся эта лунная фанаберия завершится. Букмекеры тоже не остались в стороне. Принимались ставки, судя по которым становилось ясно, что скептиков эпохального проекта намного больше, чем оптимистов. Соотношение вначале было примерно один к тридцати. Некоторые крупные корпорации заняли, мягко говоря, выжидательную позицию, решив до поры до времени не вмешиваться в происходящее.

Тем не менее проект медленно, но верно обретал все более реальные очертания. Вокруг постоянно углубляющейся шахты ЛМУ, диаметром в добрую сотню метров, выросли цеха заводов по производству практически всех необходимых для строительства материалов — металлоконструкций, супербетона, сверхпрочных пластмасс. Рос и совершенствовался космодром, постепенно отстраивалась инфраструктура. По мере продвижения строительства всё дальше количество скептиков уменьшалось. Все четче прорисовывалась перспектива того, что невероятный, уникальный, космический в прямом и в переносном смысле проект будет реализован.

Но как, к сожалению, часто бывает в истории, многие феерические начинания, кружившие головы современникам, рушились в одночасье по тем или иным причинам. Да, многие были построены и лишь потом стерты с лица Земли по злой ли воле самих людей или из-за природных катаклизмов, как это случилось почти со всеми известными чудесами света, кроме египетских пирамид. Другие же человеческие вызовы так и остались историческим недостроем. Баальбекская терраса, Великая Китайская стена… Потом, спустя столетия и тысячелетия, далекие потомки строителей восхищаются и поражаются лаконичностью и законченностью линий, оригинальностью архитектурных решений и невероятным полетом фантазии создателей. Но все это, в лучшем случае, на фоне полуразрушенных сооружений, разбросанных тут и там частей, когда-то составлявших единую законченную конструкцию.

Так случилось и с «Астроградом». В один прекрасный день в основной шахте ЛМУ произошла авария. Слово авария, наверное, не вполне подходит к масштабам последовавшей за этим катастрофы. Но, как бы там ни было, произошел сбой в работе основного проходческого щита, точнее — в его лазере с ядерной накачкой. Комиссия, разбиравшая потом в причинах крупнейшей в истории техногенной катастрофы, так и не пришла к единому мнению относительно того, что послужило спусковым крючком ядерной реакции. Но факт остается фактом: ядерный бур взорвался и поглотил в стокилотонной вспышке атомного огня «Астроград». Сдетонировавшие вслед за этим запасы топлива на космодроме, баки трех разгружавшихся транспортников и кислородный ангар довершили разрушения. Мощный толчок зафиксировали все сейсмостанции, работавшие тогда на Луне. Некоторые крупные обломки были выброшены из эпицентра с такой силой, что сделали оборот вокруг Луны, прежде чем упасть обратно на поверхность.

Статистика этой катастрофы безрадостна: погибли, в общей сложности, больше пятисот человек. Многих просто не нашли — они сгорели, распались на атомы в адском пламени ядерного синтеза. Несколько трупов обнаружили в десятке километров от «Астрограда» — раскидало взрывами. Но основной кошмар ждал спасателей в непосредственной близости от оплавленного жерла шахты. Там лунный грунт, огромные подъемники, вездеходы, бетонные конструкции и… люди были частично расплавлены и спаяны в одну застывшую страшную массу, по сравнению с которой меркли сгоревшие трупы, облепленные лавой Везувия в музее древней Помпеи.

Выпаивать, естественно, никого не стали — там была такая радиация, при которой даже в скафандре высшей защиты выдерживали не больше пяти минут. Да и как всё это вырубать? В общем, оставили в «Астрограде» всё как есть, поставили в сторонке грустный памятник и на сотни лет забыли, забросили проклятое место.

 

Глава 22

— Капитан, а как там с радиационным фоном? — очнулся от мысленного исторического экскурса Айво. — Запросите-ка Базу.

Хэлвуд связался с сержантом спасотряда Дэном Муром.

— Я и не помню, когда последний раз показания счетчиков смотрели. Нам это ни к чему — кто там бывает в этом «Астрограде»?.. — легкомысленно пожал плечами сержант, появившись на дисплее МИППСа Хэлвуда.

— От кого я это слышу, сержант? От заместителя начальника спасотряда базы? Кто как не вы должны досконально знать обстановку вокруг вверенного вам объекта? Немедленно снимите показания! Они что, у вас не выведены на основную панель?

— Здесь они, здесь, — виновато произнес Мур. — Значит так, докладываю. В самой шахте семьдесят тысяч микрорентген в час, около шахты — десять тысяч, космодром — тысяча, другие объекты — в районе ста — двухсот пятидесяти. Короче, даже с учетом радиационной защиты скафандров к шахте лучше не подходить. На космодроме можете находиться до часа, на заводе, в ангаре и вспомогательном секторе — три-четыре часа.

Сержант замолчал.

— А где стоит мункар? — опять поинтересовался Блумберг. — Эй, на орбитере! Милош, слышишь, вы еще не ушли за горизонт?

— «Селена-32» говорит. Мы пока здесь, но скоро уйдем, — донеслось из динамика на пульте управления гравилета. Монитор же не засветился. — Мункар стоит у северной оконечности бывшего сборочного цеха. Там еще т-образная стрела крана вверх метров на двадцать торчит.

— Милош, спасибо, я понял, через две минуты будем на месте! — откликнулся Герберт.

Гравилет перевалил очередное скальное нагромождение и выскочил на относительно ровную поверхность. Айво всмотрелся в то, что пока еще находилось на отдалении — сумбурное, хаотичное переплетение округлых, прямых и ломаных форм, имеющих явно искусственное происхождение. Чем ближе к развалинам «Астрограда» подлетал гравилет Герберта, тем гротескнее становилась картина полного разрушения. Весь комплекс «Астрограда» занимал не очень большую площадь. Всё компактно и продуманно расположено, внутри периметра комплекса не было, казалось, ни одного неиспользованного метра поверхности. Лишь космодром находился на некотором удалении, что, впрочем, не спасло его от общей участи.

Герберт чуть сбавил скорость, и его С-65 стал вилять среди больших и малых обломков, полуразрушенных стен и глубоких воронок. Мимо проплывали покосившиеся, рухнувшие и частично оплавленные конструкции сборочного цеха. Наконец в лучах прожекторов гравилета появился мункар, стоящий под покосившейся и обломанной у самого основания решетчатой мачты космической связи. Метрах в двадцати, нелепо прогнувшись, торчала колонна погрузочного крана с частично обломанной стрелой на самом верху, о которой упоминал Милош с орбитера.

Герберт подвел гравилет поближе к мункару и остановился.

— Прошу проверить герметику скафандров! — произнес он. — Открываю кабину.

Айво и Барт защелкнули чуть приоткрытые забрала и отстегнули ремни безопасности. Дверь кабины открылась и воздух, мгновенно превратившийся в иней, тут же выдуло в пустоту серебристым облаком. Сразу исчезли почти все звуки, и остался лишь легкий фон в наушниках да шипение воздуха в системе жизнеобеспечения скафандра.

Айво спрыгнул на поверхность и подождал Хэлвуда. Тот, оказавшись на поверхности, достал из кобуры импульсный разрядник ЛИР-1 и проверил заряд. Только тут Блумберг сообразил, что сам ничем не вооружен. Он беспомощно оглянулся на высунувшегося из кабины Герберта:

— А есть что-нибудь, что можно использовать как… оружие?

— Вы не вооружены? — поразился пилот и переглянулся с Хэлвудом.

— Черт! Посмотри в инструментах, нет ничего подходящего?

Герберт нырнул в кабину; через секунду гравилет закачался над грунтом — пилот рылся в багажном отделении среди всевозможных инструментов и приборов.

— Есть! — наконец крикнул он и, появившись в проеме, спрыгнул вниз.

В руках у него был инструмент, отдаленно напоминающий большой старинный револьвер. Герберт подошел к Айво и протянул ему серебристочерный предмет.

— Что это? — спросил Блумберг, осторожно принимая необычный револьвер.

— Пневматический арбалет.

— Господи, откуда он у тебя, Герберт? — удивился в свою очередь капитан.

— Один турист оставил, альпинист. Он тут на Луне думал по горам лазать и взял с собой кроме стандартной амуниции еще и пневматический аналог силового арбалета для вбивания костылей. Но скоро убедился, что лазание по горам в скафандре хоть и при силе тяжести в шесть раз меньшей, чем на Земле, дело неудобное, а главное, малоинтересное. Улетел недовольный, — пояснил молодой пилот.

— А он… реально стреляет? — усомнился Айво, поворачивая арбалет и так и сяк.

— Дайте сюда, господин Блумберг.

Хэлвуд взял протянутый ему револьвер, внимательно оглядел его и передвинул какую-то скобу. Затем поднял руку, прицелился и выстрелил в полуоплавленную бетонную стену невдалеке. Из ствола арбалета вырвалось облако воздуха, тут же заискрившееся инеем, а из бетонной стены вылетел сноп искр. Хэлвуд подергал арбалет, но тот оказался привязан невидимой нитью к стене, куда воткнулась стрела. Барт сдвинул фидер на рукоятке, и нить оборвалась. Он вернул арбалет Айво.

— Здесь еще одиннадцать стрел. Скафандр пробьет метров с двадцати наверняка. Смертельное оружие. Пользуйтесь осторожно.

Хэлвуд быстро показал Блумбергу, как стрелять, обрывать фал и ставить на предохранитель. После этого они оба обернулись и посмотрели на Герберта. Тот стоял рядом со своим С-65, опустив руки, и смотрел на собравшихся уходить Айво и Барта.

— Ты вот что, Герберт. Полезай в гравилет, приподнимись метра на три и жди нас. Ну и по сторонам поглядывай. Всё, мы пошли. Выведи изображение с наших камер на свой курсовой дисплей и будь на связи!

Белые фигуры в скафандре подняли руки, повернулись и скрылись в тени стены. Пилот с минуту постоял, глядя им вслед, потом легко запрыгнул в кабину, закрыл дверцу и поднял гравилет повыше.

Хэлвуд обошел мункар, примостившийся рядом со стеной, и медленно пошел дальше, подсвечивая дорогу фонариком. Айво тоже обогнул мункар, зачем-то пнув ногой колесо.

— А не может здесь быть какого-нибудь входа? — прозвучал в шлеме голос капитана.

— Это вы меня спрашиваете, шериф? — усмехнулся Блумберг.

— Да, в сборочном цехе был подземный уровень, — откликнулся с базы сержант Мур. — Поищите где-нибудь рядом со входом…

— Спасибо, Дэн. Но легко сказать, у входа! Где этот вход? Здесь одни развалины, — заворчал Барт. — Нет, стоп! Господин Блумберг, господин Блумберг, идите сюда, вижу вход!

Айво поспешил к Хэлвуду и тоже увидел широкое отверстие в поверхности, частично заваленное обломками стены. Над отверстием слегка возвышался невысокий комингс и торчали погнутые поручни перил. Астронавты подошли поближе и посветили фонарями. Вниз, неизвестно на какую глубину уходила покореженная лестница. Отвалив в сторону несколько самых крупных осколков стены, немного мешающих проходу, разведчики, предупредив о спуске, начали медленное продвижение вглубь. Индикатор радиации, высвечивающийся в левом верхнем углу забрала шлема, из желтого превратился в бирюзовый.

— А здесь радиационный фон в норме, — удивился Айво.

— Да, — отозвался Барт. — Всё-таки мы уже метров на десять спустились. Грунт экранирует.

Лестница кончилась, и астронавты ступили на ровный каменный пол. Луч фонаря выхватил из темноты овальную металлическую дверь в стене. Рядом с ней написано: «Азот». Они двинулись дальше. По дороге им попалось еще с пяток дверей с разными надписями. Все они были закрыты на обычные механические замки с кремальерой без электроприводов (сборочный цех не был герметизирован), но открыть их не получилось. То ли заклинило от взрывов, то ли просто от времени приварило к рамам.

Внезапно идущий впереди Барт резко остановился, и сразу же сзади на него налетел Блумберг.

— Что встали?

Хэлвуд посветил фонариком, и в его ярком луче стал виден ход, уходящий в сторону от основного коридора почти под прямым углом. Никаких дверей и надписей, просто ход.

— Сержант, — позвал спасателя Барт. — А у вас нет плана этого сборочного цеха?

Было слышно, как вздохнул Мур:

— Капитан, сейчас найдем, конечно, но…

— Что — но?

— Ничего. Ищу. Так, вот он. Что вас конкретно интересует?

— Есть ответвление, которое мы видим перед собой?

— А вы где конкретно стоите? У меня же здесь нет основного диспетчерского экрана.

— Они в двадцати пяти метрах от входа на нижний уровень, — вмешался Рик Дорнбоз.

— Понял. Нет, этого хода на плане нет.

Барт и Айво переглянулись:

— Новострой? — тихо обронил Айво.

— Какой еще новострой? Здесь, на этом ядерном пепелище? Господи, ну кто это сделал, зачем, когда? — Барт всплеснул руками.

Оба углубились в боковой туннель. Айво, переложив фонарь из правой руки в левую, осторожно достал пневмоарбалет. Несколько минут с мониторов на базе и в гравилете слышалось только дыхание астронавтов, да по стенам хода метались лучи фонариков.

— Постойте, капитан, я вот что подумал, — заговорил Айво. — А ведь Мюррей и Сноу нас должны слышать!

— Должны-то должны, — донесся с базы голос Рика. — Но не слышат. Я тут осторожно снял телеметрию их скафандров. Так вот: внешняя связь отключена и работает в индивидуальном режиме только между ними.

— Рик, если ты снял телеметрию, неужели не можешь вычислить их местоположение? — задал резонный вопрос Барт.

— Только приблизительно. Но вам это не очень поможет. Они находятся в «Астрограде» в районе заводских корпусов.

— Спасибо за исчерпывающий ответ, — съязвил Хэлвуд. — Нас это здорово выручит.

— Уж чем могу, — в тон ему буркнул Дорнбоз.

— Капитан, — зазвучал в наушниках голос сержанта Мура. — Я и еще трое спасателей выдвигаемся на гравилете в «Астроград». Как поняли?

— Выдвигайтесь, — спокойно ответил Барт, продолжая продвигаться по темному туннелю. — Только что вы тут делать будете? Организуете атаку превосходящими силами?

— Нет, — не поддался на провокацию Мур. — Будем курсировать по периметру сборочного цеха.

— Ладно, курсируйте…

Спустя несколько минут Блумберг ощутил, что всегда раздутый из-за избыточного внутреннего давления скафандр «опал». Еще не поняв, что произошло, Айво остановился и скосил глаза влево, где на забрале шлема высвечивалась основная телеметрия. Всё было в норме и успокаивающе светилось бирюзовым цветом. И вдруг в его мироощущения ворвалось что-то новое и необычное. Блумберг, продолжая стоять на месте, завертел головой, стараясь определить, что пошло не так. В глаза ударил яркий луч света: это в нескольких метрах впереди остановился и обернулся к нему Хэлвуд:

— Что-то случилось, господин Блумберг?

И Айво понял. Он слышал звук шагов капитана!

— Мы не в пустоте. Снаружи есть давление.

Потребовалась всего пара секунд, чтобы Барт понял.

— Господин Блумберг, у скафандра есть примитивный блок-анализатор, — послышался голос Мура. — При изменении наружного давления он сам выдаст параметры и процентное содержание основных компонентов атмосферы.

Айво скосил глаза на забрало:

— Четыреста двадцать миллиметров! Кислород — одиннадцать процентов.

— Считайте, что вы в горах, на высоте примерно пяти тысяч метров над уровнем моря, — откликнулся Мур. — Можете разгерметизировать скафандр, но включите легкий поддув кислорода. Температура минус пятнадцать по Цельсию.

Блумберг и Хэлвуд, глядя друг на друга, подняли руки к шлемам и одновременно отщелкнули запоры. С легким свистом давление в скафандрах уровнялось с наружным. И сразу же темный коридор наполнился мягкой, ненавязчивой люминесценцией.

Айво обернулся и посмотрел туда, откуда они только что пришли. Метрах в пяти освещенный туннель заканчивался и терялся в кромешной тьме. Швед подошел к «водоразделу» и протянул руку. Перчатка уперлась во что-то упругое.

— Капитан, здесь силовой барьер! — обернулся он к Хэлвуду.

— Понял. Идемте дальше, господин Блумберг. Время не ждет! Только непонятно — воздух задерживается, а мы прошли?

Айво слышал его голос и из наушников и снаружи, через приоткрытое стекло забрала. Это было достаточно необычно.

— Выборочная фильтрация. Есть такая техническая фенька. Правда пока не очень доработанная, но здесь работает.

Хэлвуд призывно махнул рукой, повернулся и зашагал по коридору, засовывая в поясную кобуру ставший ненужным фонарик. Негромкий звук его шагов, больше похожих на прыжки, причудливо искажаясь, отражался от гладких стен искусственной пещеры.

Внезапно астронавты вышли из туннеля и оказались в просторном, но скупо освещенном круглом зале. В центре, рядом с металлической стойкой то ли пульта, то ли какого другого приспособления, виднелись две фигуры в скафандрах. Одна из фигур стояла у прибора и производила какие-то манипуляции. Второй астронавт сидел чуть в стороне. Когда он обернулся на шум, Айво узнал за открытым забралом лицо Ричарда. Спецагент не мигая и без всякого выражения смотрел на появившихся Айво и Барта.

Услышал вошедших и астронавт за пультом. Он обернулся и выпрямился. Это был Мюррей собственной персоной.

— Явились, не запылились… — беззлобно произнес он и оперся обеими руками о пульт.

— Господин Мюррей. Вы арестованы, — четко артикулируя каждое слово, проговорил Блумберг, поднимая пневмоарбалет на уровень груди.

Хэлвуд сделал шаг в сторону Сноу.

— Ни с места! — жестко пресек его попытку Мюррей. — Командовать здесь буду я.

— Побойтесь Бога, господин Мюррей. Что вы замышляете? Вы отдаете себе отчет в том, что идете против всего человечества? Зачем вам нужен топоскоп, что вы хотите с ним сделать? Предлагаю вам немедленно сдаться и отдать… — Айво понимал, что переубедить Мюррея ему не удастся, но он, не зная пока, что можно было бы предпринять, старался тянуть время.

— Я никому ничего объяснять не собираюсь. Обратный отсчет запущен, и ни вы, ни кто-либо другой не в состоянии его остановить. Осталось всего несколько минут, и я буду вынужден закончить свою миссию на Луне.

— Что за обратный отсчет, Мюррей? Что вы задумали? — медленно отводя руку назад, поближе к импульснику на ремне, спросил Хэлвуд.

Рядом с ним вспыхнул и засеребрился столб яркого белого света. Когда бликующие всполохи угасли, взорам потрясенных астронавтов предстал низкорослый лысый субъект в светлом костюме.

— Профессор Фу Тинпен! — ахнули Блумберг и Хэлвуд.

Даже «примороженный» Сноу повернулся к китайцу и вопросительно уставился на него.

Фу Тинпен, не обращая ни малейшего внимания на троицу подрастерявшихся расследователей, повернулся к Мюррею. Астроном отстегнул что-то от ремня и взял в руку.

Топоскоп!

В следующую секунду произошли события, из-за которых научная общественность в лице делегатов симпозиума «Контакт без контакта» лишилась возможности выяснить наконец почти со стопроцентной вероятностью, одни ли мы во Вселенной.

— Стойте! — раздался глухой голос. — Стойте!

Все, кроме Тинпена, повернулись к вставшему Ричарду.

— Мюррей, я обращаюсь к вам. Вы же не один из них, вы — человек! Опомнитесь. Ну что вы будете делать без человечества? Кому вы будете там нужны?

— Кто вбил вам в голову идиотскую мысль, что я буду жить без человечества? И где это — там? — разозлился директор обсерватории. — Господи, о чём вы?! Они просто наблюдают за нами, и я им в этом помогаю. У меня будет еще масса работы. И не только на Земле, но и на внеземельных колониях… Вас, правда, придется, увы…

— Мюррей! — прозвучал тихий металлический голос. — Завершите мою телепортацию. Немедленно.

Это заговорил Фу Тинпен. Мюррей осекся на полуслове и посмотрел сначала на руку, в которой был зажат топоскоп, потом на китайца.

— Не делайте этого, Мюррей! Как только топоскоп окажется у Фу Тин… у них, вас самого ликвидируют! — уговаривал Сноу. — Да поймите же вы наконец! И снимите с меня ваш гипноблок.

— Замолчите! — огрызнулся Мюррей. — Зачем меня убивать?

— Это вы могли бы спросить у настоящего Фу Тинпена, но…

— Настоящего? Что вы хотите этим сказать, Сноу?

— Завершите мою телепортацию! — грозно повторил недоперенесенный лже-Тинпен.

— А вы пока помолчите! — зыркнул на него Мюррей. — Так что там с Тинпеном? Говорите, Сноу.

— Настоящего Фу Тинпена нашли сегодня в его лаборатории под Шанхаем. Мертвого. Убит четыре дня назад. Информация стопроцентная: я связывался с Директором КОНОКОМа.

— Почему раньше мне не сказали?

— А вы дали мне такую возможность? Сразу установили гипноблок, и я стал овощем, — усмехнулся Ричи.

Становилось заметно, что он всё больше и больше отходит от гипновоздействия. Мюррей застыл в явной нерешительности — если правда то, что говорит Сноу, тогда…

Свечение вокруг Фу Тинпена пыхнуло ярким ореолом, фигура китайца прорисовалась четче. В следующую секунду объемный, осязаемый и реальный лже-Тинпен вышагнул из меркнущего столба серебристого света и ступил на каменный пол зала. Видимо, каким-то дополнительным усилием, без помощи Мюррея, он смог перетащить себя сюда. Среди людей, облаченных в пустотные скафандры, светлый костюм, белую сорочку с бежевым галстуком и легкие летние светло-коричневые ботинки китайца, выглядели нелепо и вызывающе. Астроном, увидев приближающуюся к нему фигуру в костюме, попытался отскочить. Но споткнулся, неловко взмахнул руками и выронил топоскоп. Тинпен с неожиданным проворством прыгнул вперед и попытался подхватить падающий прибор.

И в этот момент в разреженном воздухе искусственной пещеры оглушительно хлопнул пневматикой арбалет Блумберга.

 

Глава 23

Стрела, пущенная с невероятной скоростью с расстояния в десяток метров, чудом попала в черный вороненый прибор, слегка срикошетила и впилась в плечо Мюррею, уверенно пробив скафандр и передав всю инерцию своего импульса. Астроном, отброшенный в сторону, стал заваливаться на спину.

Топоскоп, упав на пол и прокатившись по нему, выбросил с обоих концов ослепительные бело-фиолетовые лучи. Подземный зал стал выворачиваться и искажаться, превращаясь в подобие тора.

— Герметизируемся! — крикнул Хэлвуд, защелкивая забрало шлема.

Раздался громкий раскатистый звук, будто кто-то развернул огромный лист ватмана и резко встряхнул его. Тороидальная форма зала стала закручиваться нескончаемым водоворотом, затягивая всех в свою бесконечную темную глубину.

В долю секунды все исчезло, а вокруг раскинулась безбрежная холодная пустыня открытого космоса. Ослепительные холодные звезды сияли целыми россыпями, будто разбросанные щедрыми горстями сказочным великаном. Но знакомых созвездий не наблюдалось. Скафандры селенитов не были снабжены двигателями, позволявшими перемещаться в пустоте, и пять фигурок хаотично кувыркались в пустоте, обмениваясь короткими эмоциональными возгласами. Китаец в светлом костюме тоже сначала трепыхался, но потом затих и теперь вращался вокруг своей продольной оси, безвольно раскинув короткие руки.

Мюррей хрипел и шипел сквозь зубы, пытаясь вытащить застрявшую в плече стрелу, но это ему не удавалось. В свою очередь Блумберг переключил арбалет в режим намотки фала и притянул к себе астронома. К тому времени тот уже почти задохнулся и сильно, до обморожения, замерз: воздух и тепло активно выходили из прорехи, а снаружи забирался смертельный холод открытого космоса. Айво достал жидкий пластырь и обильно выдавил гель на то место, откуда торчала стрела. Потеря воздуха почти прекратилась, но приборы скафандра сигнализировали, что жизненные показатели Мюррея находятся на грани допустимого.

— Ну как он, Айво? — прозвучал в наушниках голос Ричи.

— На пределе, судя по всему, теряет кровь, — ответил швед. — А вы сами-то как?

— Терпимо.

— Активируйте аптечку в скафандре Мюррея! — посоветовал Хэлвуд.

Блумберг нашел соответствующую программу и запустил ее. Одновременно он отстегнул фал от арбалета и стрелы и связал пояса своего скафандра и скафандра Мюррея. Теперь астроном не мог отлететь от него дальше чем на несколько метров.

— Я вот что заметил, коллеги, — снова раздался спокойный голос Сноу. — Нас постепенно разносит в стороны.

— Да, я тоже обратил внимание, что мы разлетаемся. Медленно, но разлетаемся. Непонятно, правда, почему… — задумчиво проговорил Барт.

— Как раз вполне понятно, — невесело усмехнулся Айво. — Когда весь подземный зал выбросило сюда, в безвоздушное пространство, тот воздух, что был в нем, разлетелся под воздействием разности давления в разные стороны. Ну и нас подтолкнул. Сейчас рассчитаю, подождите. Так, судя по лазерному дальномеру, скорость нашего разбегания — полметра в минуту. Сейчас мы друг от друга в десяти и пятнадцати метрах. За час, значит, нас разнесет минимум на сорок — сорок пять…

— А какая разница? Радиосвязь будет работать и на расстоянии в несколько тысяч километров, — хмыкнул Барт.

— Этого мы не сможем проверить. Кислород кончится намного раньше, — подвел неутешительную черту Сноу. — Какой у нас максимальный запас? Четыре часа плюс полтора, если кто пристегнул дополнительный баллон.

— И будем мы тогда друг от друга в двухстах метрах.

— А через год — в двухстах километрах…

Все замолчали, переваривая каждый в себе сложившуюся ситуацию. Текли минуты, и астронавты медленно разлетались всё дальше и дальше. Еще чуть-чуть и они потеряют друг друга из вида. Каждый осознавал, что оказаться одному в пустом бесконечном пространстве, пусть даже имея радиосвязь с друзьями по несчастью, страшно и жутко. Особенно осознавая неминуемый, мучительный конец после того, как закончится кислород.

— Есть идея! — вдруг воскликнул Блумберг. — У меня арбалет со стрелами. Стрелы с фалами. Я стреляю в сторону каждого из вас, вы ловите фал и подтягиваетесь ко мне с Мюрреем.

Сноу и Хэлвуд помолчали, взвешивая все за и против. Наконец Барт ответил за обоих:

— Господин Блумберг, только вы уж постарайтесь нас не подстрелить ненароком!

Айво открыл барабан и аккуратно свинтил у стрел острые молибденовые наконечники. Так значительно уменьшалась вероятность пробоя скафандра в случае попадания. Первый выстрел в направлении Сноу был явно неудачным. Мало того что стрела ушла далеко вправо из-за того, что Айво слишком взял в сторону, чтобы не задеть Ричи, так еще отдача от выстрела придала вращательное движение, и Блумбергу стоило большого труда компенсировать его. Второй выстрел получился лучше: стрела прошла в полутора метрах от Сноу, и агент смог дотянуться до тонкого фала клювом альпенштока.

Четверть часа спустя все астронавты, включая почти не подающего признаков жизни Мюррея, плавали плотной кучкой. Когда ажиотаж и радостные возгласы по поводу воссоединения стихли, Сноу выразил то, о чем думал, но не решался говорить каждый:

— И что теперь? Ждать, когда закончится кислород?

Ответом ему было молчание. Потом заговорил Айво:

— А где топоскоп? Ведь где-то рядом болтался, я его видел! Может, мы сможем его настроить на возврат?

— Да разве его найдешь в такой темноте?

— А фонари нам на что? Давайте поищем.

— Надо энергию экономить! И так обогрев почти на полную мощность работает.

— Зачем экономить? На четыре часа нам батарей хватит, а там — трын-трава… Да и все равно делать нечего. Как там, кстати, Мюррей?

— Без изменений… плохо.

Опять повисло молчание, слышалось лишь шумное дыхание. Астронавты, включив ручные мощные фонари, сосредоточенно шарили их невидимыми лучами в пустоте. Единственной реперной точкой, на которую они могли ориентироваться, это почти скрывшееся в темноте тело лжекитайца в светлом костюме. Но и оно являлось ориентиром совершенно абстрактным и не давало ровным счетом никакого представления о местоположении астронавтов.

Перспектива высвечивалась жутковатая: задохнуться, когда закончится воздух в беспредельной глуби космоса. Трудно было даже просто представить себе, где они находятся. Это могла быть область, близкая к Солнечной системе, а могла быть и какая-нибудь галактика в десятке миллиардов световых лет от Земли. В любом случае их шансы на возвращение равнялись нулю. НУЛЮ!

Сноу передернул плечами. Вдруг наушники прорезал радостный возглас Барта:

— Вон он, вижу, вижу!

И Айво, и Ричи дернулись одновременно, так что вся четверка астронавтов пришла в движение и стала вращаться.

— Ничего, ничего, — дышал Барт, снова потерявший из виду прибор, — я запомнил его расположение относительно Тинпена и конфигурацию звезд!

С грехом пополам связка людей стабилизировала свое положение, и три мощных фонаря, не считая нашлемных, вспороли первозданную тьму и высветили висящий в пустоте буквально в десятке метров топоскоп. Казалось бы, вот он, рядом, стоит лишь протянуть руку… Но рука должна быть очень длинной. Такой руки ни у кого из астронавтов не было.

— А если по нему из арбалета… — начал Айво.

— Отставить! — скомандовал Ричи. — Мы можем как-нибудь с помощью фала притянуть его?

— Как? Как притянуть? — удивился Барт. — Вот если только… магнит! Есть у кого-нибудь магнит?

Все машинально начали ощупывать свои ремни и пристегнутую к ним амуницию.

— Нет никаких магнитов! — с досадой сказал Ричард.

— Стоп! А приборы? — задумался Айво.

— Что — приборы? — не поняли его.

— Нет ли у нас с собой прибора, в котором используется магнит? — пояснил Блумберг.

— Есть, — медленно проговорил Барт. — В импульсном разряднике. Там есть разгонный магнитный контур.

— Его можно снять? — сразу задал вопрос Айво.

Но Барт уже достал свой ЛИР-1 и начал его разбирать. Снятые детали он аккуратно «вывешивал» рядом с собой в пустоте. Наконец он протянул Блумбергу небольшое кольцо. Айво взял его и поднес к арбалету. Кольцо прилипло к стволу.

— А если топоскоп из алюминия или пластмассы? — спросил Барт и сам понял, что сморозил глупость.

— Тогда ничего не получится, — тем не менее спокойно ответил швед и привязал к кольцу тонкий фал. — Кто хорошо играет в дартс?

Сноу протянул руку и взял магнитное кольцо. Айво отмотал несколько метров фала и привязал к ремню.

— Бросать надо очень осторожно, Ричи. Бросай тихонько — магнит слабый. Он должен медленно подлететь к топоскопу и прилипнуть. Если ты бросишь сильно, кольцо только отбросит прибор, и тот улетит… навсегда. Вторая попытка вряд ли получится. Придется кидать магнит в удаляющийся объект, а он и так не очень близко, — проинструктировал Айво. — Готов?

Ричард посмотрел на своих товарищей, но сквозь стекла шлемов лиц видно не было. Он перевел взгляд на топоскоп, медленно вращающийся в десятке метрах, подсвеченный фонариками друзей.

— Готов…

Сноу глубоко вздохнул, задержал дыхание и медленно, будто в замедленной прокрутке, распрямил руку и разжал пальцы. Кольцо, вытравливая за собой тонкий, прочный фал, полетело, будто нехотя, в сторону топоскопа.

Айво смотрел на лазерный дальномер:

— Семь метров… шесть девяносто… шесть восемьдесят…

Все затаили дыхание.

— Полметра… тридцать сантиметров… двадцать… десять…

Кольцо пролетело сантиметрах в десяти от топоскопа. Сноу пальцами притормозил стравливающийся фал и осторожно остановил кольцо, перелетевшее мишень на метр. Выждав пару секунд, он аккуратно потянул фал назад. Кольцо послушно поплыло назад и снова приблизилось к топоскопу. На этот раз магнит оказался еще ближе к прибору и летел намного медленнее. Вот он подлетел совсем близко и… прилип к топоскопу!

— Ура! — вырвалось у всей троицы.

Пять минут спустя загадочный и невероятный топоскоп оказался сначала в руках Сноу, а потом, после того как к нему привязали короткий фал, перекочевал в распоряжение Блумберга. Тот не замедлил начать его тщательное изучение, забыв обо всем на свете: всё-таки в его руках был уникальный и формально несуществующий прибор, способный пронзать привычную метрику пространства и соединять точки, разнесенные во Вселенной на немыслимые расстояния.

Сноу посмотрел на медицинскую шкалу скафандра Мюррея, сокрушенно покачал головой и сказал, обращаясь скорее к капитану:

— Удивительный народ эти ученые! Мы тут, можно сказать, уже настроились на торжественный лад и готовимся к неизбежному, а он вцепился в полумифическую трубку и ничего вокруг уже не замечает, ни того, что нас занесло незнамо куда, ни того, что кислорода в обрез, ну и так далее…

Хэлвуд ничего на это не сказал, а Блумберг, не отвлекаясь от осмотра прибора, отреагировал:

— Сей агрегат может помочь нам вернуться обратно, коллеги, не забывайте об этом. Вот тут я вижу десять регуляторов с делениями от нуля до двадцати. Все они стоят на нулях, кроме одного. Что это значит, а?

Сноу довольно бесцеремонно подтянул к себе Айво и взял в руки топоскоп. Повертев его и так, и этак и внимательно осмотрев вороненый корпус, он предположил:

— Похоже, Айво, что в один из регуляторов попала стрела, снайперски пущенная тобой из арбалета. Вот и легкая царапина осталась от молибденового наконечника, видишь?

— Ну-ка, дай сюда, — вновь завладел топоскопом Айво. — Да, действительно… А что, если поставить регулятор тоже на нулевую позицию, вот так?

Никто не успел ему помешать, и Блумберг передвинул регулятор. Ничего не произошло, но на топоскопе загорелся крошечный бирюзовый индикатор. Блумберг продолжал вертеть в руках вороненый корпус пространственного «перфоратора». Наконец что-то привлекло его внимание, и он поднес цилиндр поближе к прозрачному забралу шлема.

— А это что за кнопочка? — заинтересовался любознательный швед и без особых церемоний нажал на миниатюрный выступ на краю торца корпуса.

Вселенная выгнулась немыслимой дугой и начала закручиваться гигантской спиралью. Звезды на черном, незнакомом небосклоне померкли, пространство свернулось и исчезло, а время остановило свой стремительный бег.

Четыре фигуры в скафандрах, связанные тонким, но прочным фалом, стали проваливаться в образовавшуюся складку пространственной метрики все глубже и глубже.

Межгалактические врата раскрылись на долю секунды и вновь закрылись, поглотив землян. И лишь одна фигура в светлом костюме, нелепая здесь в своей земной обыденности, коряво и страшно раскинув полусогнутые руки, удалялась от места пробоя, медленно и словно нехотя, вращаясь…

 

Глава 24

Порядком тряхнуло, и в глаза ударил слепящий свет. Сноу перевернулся на спину и увидел над собой голубое небо и нестерпимо яркое солнце. Машинально попытался вскочить, но появившаяся неведомо откуда сила тяжести не позволила ему это сделать с первого раза — скафандр весил при нормальной гравитации около тридцати килограммов. Стоя на четвереньках, он огляделся. Вся четверка лежала в большой яме, больше похожей на старую воронку от взорвавшегося снаряда. Рядом кряхтели, пытаясь встать Барт и Айво. Мюррей лежал на спине и не подавал признаков жизни.

Ричард скосил глаза на индикационную панель и присвистнул: атмосфера соответствовала земной. Он отщелкнул зажимы шлема и откинул прозрачное забрало. В ноздри ударил терпкий запах травы, земли, леса и полевых цветов. С трудом встав, он посмотрел на край воронки, в которой они оказались. Там стояли и с любопытством смотрели вниз две монашки.

— Сестра Люси, смотри, Всевышний отнял у нас часовню, но прислал ангелов небесных! — сказала та, что казалась постарше.

Молодая закивала головой, и обе стали спешно креститься.

— Эй, милые дамы, мы где? — раздался бесцеремонный голос Айво.

— Не бойтесь, мы обычные люди, просто в космических скафандрах. Наш корабль потерпел катастрофу при посадке, — постарался разрядить обстановку Сноу. — Вы не могли бы связаться с властями ближайшего города?

Хэлвуд дернул его за руку:

— Мы и сами это можем. Переключись на спасательную волну!

Ричард про себя чертыхнулся и включил аварийный режим. На скафандрах замигали малиновые аварийные маяки, а в эфир понеслись их позывные с сигналом СОС и координатами. Монашки, испуганно прильнувшие друг к другу, сделали шаг назад.

— Тут рядом монастырь Санта-Моника…

— Санта-Моника? — опешили астронавты и переглянулись.

— А что? — несколько оживился начавший приходить в себя капитан. — Сколько раз я собирался в короткую служебную командировку на Землю, просил, уговаривал — всё не пускали, мол, денег нет, командировочные платить нечем… Теперь не отвертятся, крохоборы!

Сноу снял гермошлем, отбросил его в сторону и начал карабкаться по круче, стараясь выбраться из ямы. В спину его догнал голос Айво:

— Мы потеряли Мюррея.

Через пятнадцать минут у воронки, образовавшейся больше года назад при таинственном исчезновении часовни, приземлился флаер службы спасения. В первую очередь спасатели занялись Мюрреем, но спустя полчаса были вынуждены прекратить реанимационные мероприятия — астроном прошел точку невозвращения и пребывал отныне вне зоны юрисдикции медиков и вообще кого бы то ни было на этой бренной земле…

За это время Сноу освободился от громоздкого скафандра, достал из специального кармана МИППС и попытался переговорить с Дон Кимурой. Тот не отвечал. Тогда Ричи связался с КОНОКОМом:

— Это агент Сноу. Срочно соедините меня с Директором, он почему-то не отвечает по своему прямому номеру. Господин Директор? Здравствуйте. Мы на Земле в Аргентине в районе монастыря Санта-Моника. Докладываю. Дело «Симпозиум» раскрыто, непосредственный исполнитель преступлений схвачен, но только что скончался, не приходя в сознание. Главный организатор и заказчик мертв. Господин Директор, прошу вас дать указание срочно выяснить, где может находиться китайский астрофизик профессор Фу Тинпен. Да, судя по всему, на Луне действовал его двойник, а сам профессор либо надежно спрятан, либо убит. Второй вариант, к сожалению, наиболее вероятен. Топоскоп? А черт его… Простите, Директор. — Ричард обернулся и нашел глазами Айво. — Где топоскоп?

Блумберг, сидевший на одном из пластиковых чемоданов медиков и разговаривавший с кем-то по МИППСу, поднял голову и задумчиво посмотрел на Сноу:

— Слушай, а действительно, где он?

Ученый вскочил и стал быстро спускаться обратно в яму.

— Ну что там у вас опять, Сноу? Где топоскоп?

— Сейчас, сейчас, господин Директор, — пытался протянуть время Ричи, одновременно делая страшные гримасы Блумбергу.

— Имейте в виду, Сноу, без топоскопа вам в КОНОКОМе лучше не появляться! Вы поняли меня? Всё! — Дон Кимура отключился.

Сноу опустил МИППС и крикнул шведу:

— Ну что нашел?

Тот развел руками.

— А вы, капитан?

Хэлвуд, стоявший рядом с флаером медиков и наблюдавший за погрузкой тела Мюррея, обернулся на оклик и несколько секунд молча смотрел на Ричи. Потом он подошел к агенту и сказал:

— Последнее, что я помню, это то, что топоскоп в руках у Блумберга. Дальше ничего не могу сказать.

— Дьявол! — вырвалось у Ричи. — Директор головы нам поотрывает, если не найдем.

— А ведь можем и не найти, — «успокоил» Айво. — Вполне допускаю, что он остался там…

— Где там? — нетерпеливо переспросил Ричи.

— Там, где мы недавно побывали. В другом континууме или в другой части Вселенной — какая к чёрту разница?

Ричард, кусая губы, наблюдал за взлетом спасательного флаера с телом Мюррея. Потом он повернулся и направился к двум монашкам, которые по-прежнему находились здесь. Сидевшие на пеньке притихшие послушницы испуганно взглянули на Сноу.

— Простите меня, пожалуйста, вы видели, как мы появились в яме?

Обе женщины одновременно кивнули.

— Как это произошло?

— Вы просто мгновенно появились там, где секунду назад ничего не было, — пояснила та, что постарше.

— А звуки какие-нибудь слышали?

— Да. Что-то похожее на хлопок, верно, сестра Изабелла? — осмелела Люси.

Сестра Изабелла утвердительно кивнула:

— Звук резкий, но глухой. Будто лопнул воздушный шарик.

— Больше ничего не можете припомнить? — предпринял последнюю попытку Сноу, но монашки отрицательно закачали головами. — Ладно, и на том спасибо.

Наблюдая за посадкой флаера КОНОКОМа, Ричард подошел к друзьям. Хэлвуд и Блумберг при его приближении замолчали, видимо, ожидая реплик от него. Но Сноу лишь мотнул головой.

К ним приблизился молодой человек в форме КОНОКОМа и представился:

— Агент Аргентинского отделения КОНОКОМ лейтенант Фелипе Анконада.

— Здравия желаю, лейтенант, — пожал ему руку Ричи. — Спецагент Ричард Сноу.

Лейтенант поздоровался с Айво и Бартом и, сделав жест в сторону флаера, предложил:

— Прошу на борт, сейчас мы только погрузим ваши скафандры и тут же направимся…

— Лейтенант, — перебил его Ричард, — у меня к вам просьба: давайте мы вместе с вашими людьми внимательно осмотрим местность ну, скажем… в радиусе двухсот метров на предмет, не забыли ли мы чего?

— Как вам будет угодно, господин Сноу. Я и мои люди всецело в вашем распоряжении. Мы все будем только рады помочь. У нас есть металлоискатели и другая поисковая аппаратура.

— Вот и отлично! — потер руки Ричи и хлопнул по сутуловатой спине Блумберга. — Не всё потеряно, Айвенго!

Через два часа, когда жаркое солнце перевалило зенит, уставшие, потные, голодные и недовольные, они загрузились в конокомовский флаер и взлетели. Пилот взял направление на восток и включил в кабине климат. Айво вытер лицо бумажной салфеткой и извлек из бардачка самоохлаждающуюся банку пива. Выдернув синюю ленту, он внимательно проследил за тем, как банка сначала запотевает, а потом покрывается белым налетом инея.

— Жизнь налаживается, — не очень весело произнес он, сделав несколько жадных глотков из дымящей холодом банки.

После этой реплики оставшиеся пятнадцать минут летели молча. Детективы думали о своем, а тактичный лейтенант не навязывался с разговорами и расспросами. Лишь когда подлетали к Буэнос-Айресу, лейтенант спросил, куда их доставить — в контору КОНОКОМа или в гостиницу. Даже не глядя на своих товарищей, Сноу ответил:

— В гостиницу. Хорошую.

— Разумеется, — улыбнулся Фелипе Анконада.

Гостиница и вправду оказалась вполне достойной: просторные, светлые номера на пятьдесят шестом этаже с изумительным видом на залив Ла Плата, хороший ресторан и бар внизу. На крыше гостиницы, на восемьдесят восьмом этаже располагался небольшой шикарный бассейн с искусственной волной, турбулентным течением и кислородным обогатителем. В той части бассейна, где бурлил кислород, даже неподготовленный ныряльщик мог находиться под водой до трех минут, а более-менее знакомый с техникой ныряния апноэ — до шести-семи. Такое относительно длительное нахождение под водой имело свои прелести: одна стенка бассейна представляла собой аквариум, в котором плавали самые разнообразные рыбы, моллюски и членистоногие.

Искупавшись в потрясающем бассейне и заглянув в сауну, детективы ближе к вечеру собрались в лобби-баре на первом этаже и заказали любимые напитки. До ужина еще было время, и троица удобно расположилась в мягких анатомических креслах, лениво посасывая коктейли. Первым не выдержал Барт:

— Господин Сноу. Всё-таки осталось очень много неясностей в этом деле, а главное, мне, например, не вполне понятен алгоритм ваших действий и, извините, не всегда — логика поступков и решений. Теперь-то вы можете нам с господином Блумбергом хотя бы в общих чертах обрисовать ход расследования? Это не праздное любопытство, поверьте! Возможно, нам в будущем придется столкнуться еще не с одним преступлением, а опыт расследования каждого повышает вероятность раскрытия последующего. Не так ли? И еще: Фу Тинпен действительно убит?

— Что с Тинпеном, я не знаю, правда. Там в пещере я блефовал. А так да, всё верно вы говорите. Но только я вот думаю, куда мог запропаститься топоскоп? Не верится мне, а скорее, не хочется верить в то, что он остался в том измерении. Мне смутно кажется, что в момент пробоя пространства он был с нами. Ведь остался же он рядом, когда мы туда вылетели!

— Или влетели… — задумчиво добавил Айво.

— Что? — не понял Ричи. — Неважно! Мне всё время кажется, что мы что-то забыли.

— Мы обыскали всё, что только можно — воронку, всё вокруг неё, скафандры… — ответил, пожимая плечами, Хэлвуд. — Я просто не представляю, где еще можно искать?

— Значит, топоскоп остался там, — вздохнул Айво и отхлебнул из своего хайбола.

— Стойте! — Ричард вскочил с кресла, опрокинув его и разбив бокал. — Скафандр!

— Мы же обыскали все скафан… — начал Айво.

— НЕТ! НЕТ, чёрт возьми, не все! А скафандр Мюррея?! А?!

Сноу выхватил МИППС и связался с лейтенантом:

— Лейтенант, немедленно выясните, где сейчас тело Мюррея, а главное — где его скафандр. Немедленно, слышите! — Сноу выключил МИППС и поднял глаза на замерших друзей. — А вам что, особое приглашение нужно? Бегом к стоянке флаеров!

Вся троица рванула к выходу, по пути снеся стол, пару стульев и дроида-официанта. Когда уселись в ближайший флаер и резко стартанули в небо, откликнулся лейтенант:

— Господин Сноу, профессор Мюррей сейчас находится в патологоанатомическом отделении клиники Хосе Мартинеса.

— А где его скафандр?

— Скафандр, как непригодный к дальнейшему использованию, направлен на городскую фабрику утилизации отходов. Адрес вам нужен?

— Да, конечно. Мы туда немедленно летим!

Автопилот заложил вираж, флаер прекратил набор высоты и, выровняв полет, помчался, набирая скорость на юго-восток.

— Соедините меня с директором или с кем-нибудь на фабрике утилизации Буэнос-Айреса, — глядя на экран МИППСа, приказал Сноу.

Через несколько мгновений на мониторе появился пожилой человек с усталым, неулыбчивым лицом:

— Главный инженер Хосе Нодаль, слушаю вас. Кто меня ищет?

— Господин Нодаль, я агент Сноу, КОНОКОМ. Где у вас утилизируются пустотные скафандры?

— В цехе утилизации высокотехнологичных продуктов, где ж еще? А что…

— Инженер, немедленно, сию же секунду остановите работу этого цеха!

— Но почему я должен?..

— Не задавайте вопросов. Все вопросы потом! Остановите работу цеха, это приказ! — кричал Ричард.

— Господи, да к чему такая спешка? — подбросил брови Нодаль, но опустил голову и стал производить какие-то манипуляции на пульте перед собой. — Вечно у вас в КОНОКОМе что-то горит или взрывается…

Договорить он не успел. Его изображение на мониторе дернулось и пару раз мигнуло. Инженер судорожно схватился обеими руками за пульт, чтобы не свалиться со стула.

— Что… что это? — выдохнул он.

Ричард оторвался от монитора и поднял голову. Прямо по курсу, километрах в двадцати с земли поднимались клубы густого дыма, пыли и пара.

— Ричи, смотри, уж не фабрика ли это? — выпрямился в кресле Айво, вглядываясь в раздуваемый ветром столб гари, поднимающийся все выше и выше.

Ричард снова перевел взгляд на монитор, где, слегка придя в себя, лихорадочно работал на пульте инженер.

— Похоже, синьор Нодаль, на этот раз это у вас рвануло, а не в КОНОКОМе.

— Д-да, — чуть заикаясь ответил инженер. — Авария… в цехе высокотехнологичных продуктов…

— Пострадавшие?

— Вряд ли, цех работает в автоматическом режиме. Там никого не должно быть.

— Хорошо, теперь разбирайтесь сами. Всё, я отключаюсь.

Сноу выключил МИППС, положил его в карман и задумался. Сидящий в соседнем кресле Хэлвуд положил ему руку на плечо:

— Считаете, что нет шансов найти топоскоп?

— Думаю, нет, — ответил Сноу и в сердцах стукнул кулаком по подлокотнику. — Почему никто из нас не подумал обыскать скафандр Мюррея? Фал оборвался, ну так можно было предположить, что топоскоп, с привязанным к нему магнитом, может прилепиться к любой металлической детали скафандра… Скафандра Мюррея тоже!

— Но вроде бы снаружи ничего не заметили… — задумчиво сказал Айво.

— Ну и что? Сначала нам было не до этого, а потом налетели медики, расстегнули скафандр и… топоскоп мог даже попасть внутрь. Всё, хватит! Топоскоп не вернешь, а мы были так близко! Дон Кимура меня на салат нашинкует.

— Так может, ему и не говорить об этом ничего? Остался прибор там, в том измерении, и точка! — предложил, пожимая плечами, Барт.

— А как мы объясним взрыв цеха? Ведь там наверняка будет картина, похожая на ту, которую мы наблюдали на месте часовни Санта-Моника, — парировал Сноу. — И вообще лукавить — не наш метод. И наконец, остается, хоть и исчезающе малый, шанс, что топоскоп найдут на месте разрушенного цеха. Мда-а…

Айво выключил автопилот флаера и, взяв управление на себя, снизился по пологой глиссаде и пролетел на небольшой высоте над тем, что осталось от цеха утилизации высокотехнологичных продуктов. Сделав круг над местом катастрофы, флаер завис в нескольких десятках метрах над землей.

Зрелище было прелюбопытное. На территории фабрики, где располагались несколько десятков различных построек, больше похожих на ангары, вместо одного из зданий зияла большая по диаметру, но не очень глубокая воронка. Из земли торчали трубы, электрические кабели и арматура. Всё это искрило, дымило и сильно воняло. Часть ангара уцелела, и провисла недоеденным куском гигантского торта. В самой воронке и вокруг нее копошились фигурки спасателей, темнели эллипсоиды дроидов, а в воздухе сновали десятки самых разнообразных флаеров и флайтов. С сипящим свистом гравикомпенсаторов шел на посадку большой грузовой гиперфлайт.

— А вонь-то какая! — поморщился Блумберг и закрыл окно флаера.

Астронавты переглянулись, и Ричи сказал:

— Всё, Айво, на сегодня хватит. Давай обратно в гостиницу допивать коктейли.

— И в бассейн после такого неплохо бы залезть, — добавил Хэлвуд.

Ричард отвернулся к окну и задумался. Айво выполнил плавный разворот и неспешно повел флаер обратно. Копоть и гарь очередной катастрофы, перехлестнувшей пространственные континуумы, отстоящие друг от друга на немыслимые расстояния, удалялись и вскоре совсем исчезли из вида, затерявшись в живописном прибрежном пейзаже и морской дымке залива Ла Плата.

 

Глава 25

За ужином Сноу сидел мрачнее тучи. Доложив Дон Кимуре результаты их пребывания в Аргентине, он едва не был отстранен от ведения дела. В заключение Директор пообещал серьезно подумать над соответствием Ричарда занимаемой должности. Сноу понимал, конечно, что вряд ли его отстранят от дела «Симпозиум», потому как оно практически было раскрыто, а служебным несоответствием Дон Кимура угрожал ему неоднократно, но каждый раз успокаивался и вскоре снова поручал какую-нибудь запутанную головоломку.

«Кто везет, на том и едут», — вздохнул про себя агент и отодвинул полупустую тарелку.

Но сейчас дело обстояло несколько иначе. Расследование вроде бы окончено, преступники вычислены и обезврежены. Но некоторые детали лунной головоломки никак не хотели вставать на положенное место. Например: действовали преступники сами или выполняли заказ? Если выполняли заказ, то чей? По всему выходило, что окончательный разбор полетов можно сделать лишь в присутствии главных действующих персонажей дела «Симпозиум».

Ричард вздохнул и вызвал Директора КОНОКОМа:

— Господин директор, это опять я.

Японец молча смотрел на него с экрана монитора. За его спиной виднелся кусочек окна, в котором проглядывали черты мегаполиса с высоты птичьего полета. Штаб-квартира КОНОКОМа находилась в Брюсселе в экзотическом небоскребе «Сатурн». Огромная конструкция из нескольких концентрических колец будто висела над городом на высоте восьмисот метров. И только вблизи можно было заметить тонкую, почти невидимую нить, соединяющую центр колец с поверхностью. Именно на этой тонкой игле и держалось все сооружение. Из геометрического центра, где находилась круглая сфера, расходились шесть радиальных лучей, которые и соединяли на высоте восьмисот метров три гигантских кольца, похожих на кольца Сатурна. Создавалось впечатление хрупкости и неустойчивости всей конструкции. Но только впечатление. Запас прочности таков, что позволял небоскребу легко устоять при любом возможном на Земле ураганном ветре.

Ричи вздохнул и продолжил:

— Для завершения Дела «Симпозиум» считаю необходимым собрать всех фигурантов и, взяв у них подписку о неразглашении, довести до сведения все детали расследования.

— Что это даст? — Дон Кимура был предельно краток.

— Нам известны оба преступника, но не вполне ясны мотивы их поведения — это раз. Кроме этого, у меня до сих пор нет никакой уверенности, что здесь не замешан кто-то еще — это два.

Директор несколько секунд не мигая смотрел на него, потом спросил:

— И где ты планируешь провести это… собрание?

— Думаю, что на базе «Скотт», пока не разъехались делегаты.

— Но ведь Мюллер, например, здесь, на Земле.

— Придется вызвать официально. Все остальные, кроме нас — на базе.

Дон Кимура чуть повернул голову и заговорил:

— Бэлла, пусть приготовят мой личный спейсфлаер. Вылет через три часа. Пункт назначения — лунная база «Скотт». Вы все поняли?

— Да, господин директор, — прощебетал закадровый голос секретарши. — Займусь прямо сейчас.

Японец снова повернулся к Ричи:

— Прошу не опаздывать. Вылет в девятнадцать ноль пять с космодрома «Льеж».

Директор отключился, и экран погас. Ричард выключил МИППС и посмотрел на коллег:

— Надеюсь, лейтенант нам поможет с транспортом.

Спустя два часа пятьдесят минут джетфлайт отделения КОНОКОМа в Аргентине коснулся шершавого бетонопластика взлетно-посадочного поля учебного космодрома «Льеж». Зашипели гравикомпенсационные амортизаторы, чмокнула гидравлика, и корабль лениво качнулся несколько раз с крыла на крыло.

Ричард пожал руку пилоту и лейтенанту Анконада, поблагодарил и быстро сбежал на поле по короткому трапу. Вслед за ним из салона появились Хэлвуд и Блумберг. На поле их ожидал сотрудник штаб-квартиры КОНОКОМа.

— Господа, прошу на антиграв, я доставлю вас к спейсфлаеру директора.

Встречающий указал на небольшую платформу, слегка покачивающуюся над нагретым теплым солнцем бетоном. Вся троица и сопровождающий взошли на диск и ухватились за специальные поручни. Антиграв мягко заскользил над поверхностью, быстро набирая скорость.

Межпланетный спейсфлаер директора стоял на самой дальней стоянке, подальше от любопытных глаз. Это не диктовалось никакими особыми соображениями безопасности, просто, унаследовав дух и принципы работы бывших спецслужб, срабатывала привычка ни в чем не лезть на глаза. На белом борту планетарника выделялись буквы и номер: СФС-3325. Ниже мелкими буквами значилась принадлежность и приписка: КОНОКОМ Земля Льеж. В районе ходовой рубки можно было прочесть название корабля: «Беркут».

Антиграв замер у трапа. Сопровождающий спустился на поле и заложил руки за спину:

— Прошу на борт.

— А директор? — не удержался Ричи.

— Директор будет в девятнадцать ноль четыре, — последовал мгновенный ответ.

Сноу взглянул на свой атомный Ролекс: девятнадцать ноль-ноль. Дон Кимура в своем репертуаре — прибывает за минуту до времени «Ч». Ричард с товарищами поднялись на борт и заняли микроскопические каюты.

Ровно через четыре минуты рядом с планетарником лихо приземлился флаер. Из него вышел невысокого роста крепыш в темном костюме и быстро взошел по трапу на борт корабля. Флаер тут же отвалил в сторону, трап втянулся в брюхо фюзеляжа, и входной люк задраился. Ровно в семь вечера по среднеевропейскому времени, секунда в секунду, спейсфлаер «Беркут» оторвал от бетона стойки посадочных опор и стремительно ушел в небо.

В каюте Сноу завалился на узкую неудобную койку и постарался заснуть. В голову всё время лезли какие-то обрывочные мысли и картинки. Они причудливо переплетались, перемешивались в голове и исчезали в голубой полупрозрачной дымке.

Засветился настенный экран компьютера. Появилось изображение директора:

— Сноу?

— Да, директор, я… здесь! — еще не вполне проснувшись, ответил Ричард, принимая на кровати вертикальное положение и протирая глаза.

— Зайдите.

Ричард посмотрел на часы: лету еще минут сорок. Он открыл узкую дверь и, больно саданувшись о низкую притолоку, вышел из каюты. Свет в коридоре был притушен до аварийного и не резал глаз. Сноу сориентировался и направился к ВИП-каюте, расположенной сразу за ходовой рубкой.

Дон Кимура сидел в своих двухкомнатных апартаментах за небольшим откидным столом и просматривал на компьютере оперативные сводки, обновляющиеся ежесекундно. Даже не взглянув на вошедшего и замершего в дверях Ричарда, он легонько кивнул головой, предлагая сесть. Сноу присел на тесный и жесткий диванчик напротив директора. Японец еще минуты две читал что-то на трехмерном экране, затем решительно выключил его и поднял голову.

— Сноу, скажите мне, только откровенно: кого вы еще подозреваете в причастности к охоте за топоскопом? Не слишком ли много действующих лиц, а?

Ричард потер переносицу и откашлялся:

— Никого конкретно, господин директор.

Правая бровь Дон Кимуры взлетела вверх.

— Вы не ослышались, господин директор. Никого конкретно я не подозреваю. Но думаю, что операция подобного масштаба не может проводиться без страховки.

— Операция? Такого масштаба? Вы о чем, Сноу?

Слова, которые произносил японец, резко диссонировали с его индифферентным лицом. Но это не обманывало Ричарда. Он знал, что за внешне равнодушной маской мозг активно работает, перебирая колоссальное количество вариантов развития событий.

— Многое говорит за то, что мы имеем дело с вторжением, вернее, с подготовкой вторжения. И не я высказал эту мысль первым, заметьте, а Блумберг.

— А то вы не знаете нашего фантазера Блумберга! — парировал директор.

Но твердой уверенности в его словах не было. Дело в том, что в КОНОКОМе не раз убеждались в способности Айво анализировать и даже прогнозировать сложные, запутанные ситуации. Очень часто его экстравагантные, неожиданные и сначала казавшиеся алогичными предположения и выводы находили свое подтверждение в процессе расследования. Вот и сейчас что-то, видимо, подсказывало японцу, что начальник научного отдела недалек от истины.

— Господин директор, не забывайте, мы все втроем видели телепортацию Фу Тинпена или как его там. Наши ученые пока безрезультатно бьются над проблемой нуль-транспортировки, а он — телепортировал у нас на глазах! Можете посмотреть записи с камер скафандров! Запросите Буэнос-Айрес.

— Уже.

— Что — уже, господин директор? — не понял Ричи.

— Запросил и посмотрел.

— Ну тем более! Там же ясно видно…

Дон Кимура остановил его жестом руки:

— Записи с камер нечитаемы. Испорчены и восстановлению не подлежат. Вот так, Сноу.

Ричи замер с открытым ртом, не закончив фразы. Дон Кимура смотрел на него без всякого выражения. Ричард потер пальцами виски:

— А что, диспетчер базы не вел дублирующую запись?

— Визуальный и аудиоконтакт прервался, когда вы вошли в пещеру, где был Мюррей.

— Тогда я готов на мнемосканирование…

— Нет, — спокойно ответил директор. — Нет, Сноу. Вы прекрасно знаете, чем это чревато. Запрещаю. Мне агенты нужны в здравом уме и твердой памяти, а не полоумные. Этот вопрос закрыт.

Сноу не мог не согласиться с доводами японца. Мнемосканирование было исключительно рискованной процедурой и часто приводило к необратимым изменениям в мозгу подопытного. Кроме этого, расшифровка мнемослепков всегда вызывала яростные споры психоаналитиков, психиатров и нейрохирургов, потому что до сих пор не выработаны единые критерии считки. Ричард помолчал, потом спросил:

— Господин директор, значит ли это, что план «Щит» не будет задействован?

— Ни в коем случае! Вы что, хотите Землю и все колонии поставить на уши? Как вы себе это представляете? Ведь придется докладывать Высшему Совету Земли…

— Для начала Научному Совету, — не согласился Ричард.

— Вот именно — научному. А какие у вас научно подкрепленные факты внеземельного присутствия? Тинпен остался где-то в запределе, Мюррея вы ликвидировали…

— Я не… — привстал Сноу.

— Ну не вы, так Блумберг, какая разница? В общем так, Сноу, считай, что я не слышал теорию насчет вторжения, понятно? И скажи Блумбергу и этому, как его… Хэлвуду, чтобы помалкивали на этот счет. Теперь последнее. Тинпена нашли.

Сноу замер.

— В Швейцарии, в клинике. Лазал по горам, попал под обвал. Полная амнезия. Лицо изуродовано, руки отморожены. Ни карточки ИПЕК, ни других документов нет.

— А откуда тогда известно…

— По косвенным сведениям, — отрубил директор. — Я затребовал сравнительную генетическую экспертизу. Через несколько часов получу результат.

— Значит, на Луне, похоже, действовал двойник! — уверенно сказал Ричард. — А мой блеф, к счастью, оказался лишь блефом.

— Всё, Сноу, свободны.

Дон Кимура включил компьютер и погрузился в чтение сводок.

Ричард тихонько прикрыл за собой дверь ВИП-каюты и заглянул в ходовую рубку:

— Привет экипажу, когда прибываем?

— Привет Ричард. — Пилот оказался знакомым. — Посадку дают в двадцать два пятнадцать.

— Ага, значит, через двадцать минут. Спасибо!

Сноу прикрыл дверь и двинулся по затемненному коридору к своей каюте. Подойдя к двери, он приоткрыл ее, но на полдороге задумался и замер. Потом он прикрыл дверь и постучал в соседнюю каюту:

— Капитан, я у Блумберга в каюте. Ждем вас!

Дождавшись утвердительного ответа, он прошел несколько шагов, постучал и вошел в каюту. Айво как раз доставал из универсального кухонного робота чашку дымящегося кофе. Увидев вошедшего Ричарда, он громко произнес:

— Еще одну большую чашку капуччино.

— Спасибо, — поблагодарил Сноу, усаживаясь на малюсенький откидной стул напротив кровати.

— Что нового? — без особого энтузиазма спросил ученый, бросая кусочек арктурианского ванильного сахара в чашку. — Говорил с директором?

— Говорил…

В дверь просунулась голова Барта:

— Можно?

Ричарду хватило пяти минут, чтобы пересказать содержание разговора с Дон Кимурой.

— Так что в твою внеземельную версию директор не верит, — закончил он. — Или не хочет верить, что, по сути, одно и то же.

— Ну и ладно, посмотрим еще, кто будет в конечном счете прав, — пожал плечами Блумберг.

— Уважаемые пассажиры, — раздалось из динамиков. — Спейсфлаер «Беркут» через пять минут совершит посадку на космодроме базы «Скотт». Прошу всех занять свои места в каютах, закрыть двери и закрепиться ремнями безопасности. Включаю обратный отсчет.

Астронавты разбрелись по каютам и заняли предписанные места.

Желтовато-бело-черная лунная поверхность медленно приближалась, все более мелкие детали становились видимы. Вот между двух кратеров перемещается миниатюрный угловатый предмет, похожий по форме на параллелепипед, только со слегка скошенными торцами. Это летит над поверхностью гравилет. А вот появилась целая россыпь разноцветных огней — это база «Скотт» и космодром с его огромной каруселью для кораблей. «Беркут» медленно проплыл над постройками базы, куполом обсерватории «Око Вселенной» и замер над круглой платформой, ярко подсвеченной прожекторами и помеченной по периметру проблесковыми маяками. В центре ослепительно светился оранжевый крест ориентира посадки.

Взвыли планетарные двигатели, потом зашипели гравикомпенсаторы, корабль будто слегка провалился, пару раз качнулся и замер. Подвижная платформа пошла вниз, и лунный пейзаж сменила картинка гигантского ангара космодрома и стоящих внутри пассажирских и транспортных спейсфлаеров и орбитальных джетфлайтов.

Сноу расстегнул ремни и встал, опять ощущая приятную легкость во всем теле. Они снова были на Луне.

 

Глава 26

Зал «Эклиптика», несмотря на то что симпозиум «Контакт без контакта» официально завершился, снова готовился принимать гостей, среди которых числились и недавние делегаты, и селениты, принимавшие активное участие в расследовании нашумевшего дела Сирилла Белла.

Свет был притушен. Мягко освещалась лишь центральная часть, где сейчас установили большой круглый стол в форме буквы «О», за которым могли расположиться человек двадцать. В центре поставили прожекторный гологравизор, настраиваемый на одновременный просмотр разных программ тридцатью зрителями под любыми углами в индивидуальном режиме.

В помещении два дроида, поставив на стол десятка два бутылок с минеральной водой и соками, принялись расставлять стулья по периметру стола, за которым сидел Сноу и Блумберг. Агент собирался с мыслями перед тем, как начать разговор с действующими лицами этой «Лунной сонаты», как про себя назвал это дело Ричи. Разговор предстоял непростой, потому что несколько кусочков калейдоскопа еще не нашли своих мест в общей мозаике. Общая картина преступления была ясна, но вот мотивы, которые двигали Мюрреем и двойником Фу Тинпена, оставались непонятными. Сноу очень рассчитывал на то, что интуиция его не подведет и ему удастся так построить беседу, что недостающие детали всплывут на поверхность.

Раздался негромкий шум, и Ричард поднял голову. Один из дроидов неловко схватил стул своим манипулятором, не удержал и уронил.

— Извините, — направив на Ричарда красноватый телеобъектив, проскрипел дроид и аккуратно поставил стул на место.

Открылись двери, и в зал вошли несколько человек. Один из дроидов подлетел к гологравизору, и на столе, напротив каждого стула, засветилась табличка с фамилией приглашенного на необычное мероприятие. Вошедшие стали рассаживаться. Появились еще приглашенные.

Последним зашел Дон Кимура и встал у стола рядом со своей табличкой.

— Уважаемые дамы и… — Он осекся, осознав, что в зале находятся только мужчины. — Уважаемые господа, благодарю вас всех за согласие принять участие в небольшом, но очень важном для нас разговоре, который, я надеюсь, не займет много времени и будет к тому же вам интересен как непосредственным свидетелям и участникам разыгравшихся на базе событий. Я посчитал возможным провести это совещание, потому что оно может помочь нам расставить окончательные точки в деле убийства профессора Сирилла Белла.

При этих словах за столом прошелестели тихие голоса.

— Да, господа, убийства. Это непреложный, доказанный факт. Для начала я хотел, чтобы господин Сноу вкратце рассказал нам о том, как велось расследование. Но прежде чем дать ему слово, я попросил бы каждого иметь в виду, что всё, что здесь будет сказано, относится к секретным сведениям и разглашению не подлежит. Я не требую никаких расписок, мне будет достаточно вашего устного согласия. Надеюсь, возражений не будет? Вот и отлично. Прошу вас, Сноу.

Директор сел и жестом остановил готового подняться Ричарда. Агент оглядел присутствующих и начал говорить:

— Добрый день. Представляться мне необходимости нет, поэтому сразу перейду к делу.

— В ночь с девятнадцатого на двадцатое июня при выходе на поверхность погиб профессор Сирилл Белл. Смерть, согласно заключению доктора МакГрэгора, наступила в результате баротравмы, которая произошла из-за разгерметизации скафандра профессора. Сначала, изучив характер повреждений шлема, мы подумали, что речь идет о несчастном случае — исключительно редком факте попадания микрометеорита прямо в голову человека. Для вашего сведения сообщаю, что за всю историю человечества зафиксировано два случая попадания метеоритов в людей. Так что эта версия, хоть и была кем-то озвучена еще до начала расследования, выглядела, мягко говоря, сомнительно, учитывая теорию вероятности. Получалось, что несчастному профессору выпал один шанс из сорока миллиардов, с учетом всех людей, когда-либо проживавших на Земле. Такое «везение» показалось и мне, и моим коллегам удивительным, и мы решили проверить и другие версии, в частности, умышленное убийство.

По залу опять пошел легкий шумок.

— Но даже если бы мы не поставили перед собой подобной задачи, такой вывод нам пришлось бы сделать всё равно под давлением многих факторов и событий. Вот смотрите, на видеокамере скафандра запечатлена неприятная сцена смерти Белла практически его же глазами.

Центральный гологравизор прокрутил страшноватенькие кадры. Никто не проронил ни слова. Когда демонстрация закончилась, все вновь внимательно смотрели на Сноу. Он откашлялся и продолжил.

— Вы наверняка обратили внимание на то, что в последний момент профессор обернулся и именно в это мгновение получил смертельный удар. Потом вы должны были заметить, что когда Белл уже был мертв, кто-то пошевелил тело. Прошу запомнить это. Дальше. Мы просмотрели запись видеокамеры в шлюзе номер три. Смотрите и вы. Теперь понятно, за профессором кто-то вышел и этот кто-то очень не хотел, чтобы его видели. Но удивительное заключается не в этом, а в том, что недавно установленная видеокамера снаружи должна была запечатлеть момент убийства. Мы собрались просмотреть эту запись, но буквально за несколько минут до этого кто-то выкрал управляющий модуль вместе с памятью. Что удивительно, так это то, что с учетом расстояния между камерой и местом происшествия и ее оптических характеристик мы, честно говоря, не очень рассчитывали получить четкое изображение, которое позволило бы нам вычислить убийцу. Вряд ли мы бы смогли рассмотреть номер на скафандре преступника. Но это должен был знать и убийца, и вполне мог бы не беспокоиться по поводу записи. Но нет! Он, рискуя попасться, выкрал запись под самым нашим носом. Значит, по его мнению, мы могли увидеть на записи нечто такое, что напрямую или косвенно выдавало злодея. Прошу вас это тоже запомнить.

— Дальше. Мы вас всех допрашивали… э-э-э, опрашивали, некоторых по нескольку раз. Допросили и стажера-диспетчера Ивана Басова, впервые заступившего на дежурство в ту ночь. Через некоторое время он связался с нами и сказал, что вспомнил кое-что, касающееся изображения с наружной видеокамеры — во время дежурства монитор находится в поле зрения диспетчера. Я верно говорю? — Последнее адресовалось Рику Дорнбозу.

Старший диспетчер молча кивнул.

— Хорошо. Так вот. Мы договорились о встрече, но Иван на нее не пришел. Сработано четко и жестко: вернувшийся из «Воздушной пещеры» Басов встречен убийцей у шлюза и получил роковой удар ледорубом по стеклу шлема. Стажер хорошо знал убийцу и вполне ему доверял, потому и подпустил близко, перешел по просьбе того на индивидуальную волну в радиообщении и не оказал никакого сопротивления, видимо никак не ожидая нападения. Он позволил завлечь себя в плохоосвещенный сектор и был убит. Видеокамеру внутри шлюза закрыли каучуковой заглушкой, она нам тоже не помогла. Но закралась одна мысль: а как убийца узнал о том, что мы собираемся просмотреть запись с внешней камеры, и что несчастный Басов хочет нам сообщить важную информацию? Мы раскинули мозгами, посоветовались и решили, что противник внедрил в оптико-молекулярную схему связи своего «жучка». Впоследствии мы его действительно нашли, вернее, инженер Джо Смит обнаружил.

Сноу слегка кивнул инженеру, и тот гордо завертел лысоватой головой. Некоторые лица повернулись в его сторону. Увидев это, Смит привстал и наметил поклон. Ричард едва заметно улыбнулся и продолжил:

— Теперь дальше. Допрашивая… или беседуя, выбирайте, что вам больше нравится, со многими из вас, мы выяснили несколько принципиальных моментов. Первое: идеи и гипотезы Сирилла Белла вызывали, мягко говоря, неоднозначную реакцию его коллег по научному цеху. Некоторые осторожно поддерживали или, правильнее, не критиковали его идею «контакта без контакта», другие категорически отвергали ее. Одно ясно — равнодушных во время обсуждения его теорий не наблюдалось. Второе: топоскоп. Несмотря на то что почти все из участников симпозиума, кто попал в сферу нашего внимания, отрицали возможность реального существования действующего образца прибора, у нас с капитаном Хэлвудом сложилось стойкое убеждение, что некоторые делегаты в той, или иной степени кривят душой.

Сноу увидел поднятую руку:

— Да, господин Вердей, у вас вопрос? Прошу!

Плешивый француз снял очки, прищурился и заговорил:

— Вот скажите нам, господин Сноу, по какому такому принципу вы отобрали меня, профессоров Лосева, Моралеса, Нортропа и некоторых других и совсем проигнорировали своим вниманием профессора Рейтмана, доктора Семенова, Сингха, Курбеля, которые не только не питали дружеских чувств к профессору Беллу, но и открыто враждовали с ним? Как-то несправедливо получается — одних допрашивают, подозревают, а других вроде как и не было тут вовсе. — Вердей развел руками и оглядел присутствующих, словно ища поддержки своим словам.

— Действительно, — хрюкнул толстяк Лосев.

Но никто больше его не поддержал. По крайней мере, явно. Остальные предпочли промолчать. Сноу про себя усмехнулся, но внешне вполне серьезно ответил:

— Месье Вердей, еще раз прошу извинить нас за доставленные всем вам неудобства, но уверяю вас, на то были веские основания. Дело в том, что те, кого вы изволили упомянуть, прибыли на лунную базу «Скотт» уже после того, как произошло убийство. А те, кого мы… с кем мы беседовали, то есть вы, уже находились на базе. Вот, собственно, и вся логика.

— Хороша логика — допрашивают, кого хотят, а другие… — скорее для себя, чем к кому-то конкретно тихо проговорил Вердей. — А потом отвечай на всякие дурацкие вопросы…

Сноу вдруг понял, что француз говорит всё это не из-за своей вредности, а потому что ему пришлось отбиваться от язвительных реплик и двусмысленных замечаний «доброжелательной» научной братии.

«Ну и порядочки у этих астрономов!» — удивился про себя Ричард, а вслух сказал:

— Завтра же КОНОКОМ выступит с официальным заявлением, в котором вам и другим невольным участникам дела будет выражена благодарность за неоценимую помощь в расследовании. — Сноу бросил взгляд на директора, но тот сидел с каменным лицом. — Уверен, что это заставит прикусить языки любителей поёрничать.

— Ну тогда что ж, ладно… — примирительно проворчал Вердей. — Конечно, почему не помочь?

Сноу несколько секунд помолчал, не зная, скажет ли еще что-нибудь француз или нет. Но тот угомонился, и Ричард продолжил:

— И вот во время наших, э-э-э… бесед, а также по мере продвижения расследования, стали выясняться некоторые вещи, которые, каждая сама по себе, вроде бы ничего не значили, а вместе складывались в нагромождение маловразумительных, плохо коммуникующихся между собой фактов. Поэтому мы с капитаном Хэлвудом решили построить четкую, желательно поминутную, модель событий той ночи. Итак. Сначала девятнадцатое июня. Поясню, этот день нам интересен по нескольким причинам. В этот день с десяти утра до восемнадцати вечера прибыли первые делегаты симпозиума. А именно. Оливье Вердей, Ганс Мюллер и Сергей Лосев прилетели рейсом с Земли в десять часов. В тринадцать часов прилетели Энтони Прайс и Энрико Моралес, в семнадцать — Тимо Пелтонен, Фу Тинпен и Сирилл Белл, и, наконец, в восемнадцать часов прилетел последний на тот день делегат — Уэйн Нортроп. Вердей, Лосев, Мюллер, Белл, Моралес и Нортроп разместились в «Хилтоне», Пелтонен, Прайс и Тинпен — в «гостинице „Сателлит“» на станции «Армстронг». Попал в поле нашего зрения и директор обсерватории «Око Вселенной» Кент Мюллер, тоже являвшийся делегатом симпозиума.

Ричард сделал паузу и окинул взглядом присутствующих. Большинство внимательно смотрели на него. Он продолжил:

— Теперь нам предстояло составить график, кто и как провел этот вечер на Луне в часы, совпадающие или близкие к убийству. Картина у нас получилась следующая. Вердей, Лосев и Моралес с девяти часов вечера и до четырех утра играют в покер в номере профессора Вердея и не покидают его до конца игры. Дежурный дроид гостиницы не зафиксировал выхода никого из них в это время.

— А вы, конечно, нас подозревали, детектив? — ворчливо пробурчал Лосев.

— Я обязан был подозревать всех, извините. Но вы трое — да, почти сразу выпали из списка подозреваемых…

— Слава богу, а то уж я и вещи собирать начал…

Сноу никак не отреагировал на очередную реплику русского и продолжил:

— Уэйн Нортроп в девятнадцать часов отбывает вместе с планетологами-ремонтниками и дежурным сменным инженером на «Разрез Готлиба» и почти всю ночь проводит в астролаборатории «Вега», изучая материалы, полученные в результате заказанных им наблюдений. Возвращается на базу утром. Кстати, в наше поле зрения попали и четверо ремонтников, которые вернулись на базу впритык ко времени убийства. Мы проверили их и выяснили, что они не могли физически быть причастны к убийству, так как вернулись на базу в двадцать три пятьдесят, пройдя через грузовой лифт, и зашли в жилую зону в ноль ноль пять, то есть за три минуты до происшествия. Судя по всему, в тот момент, когда они подходили к жилой зоне, преступник теоретически мог попасться им на глаза в коридоре, спеша к шлюзу номер три. Но этого не произошло. Они разминулись. Таким образом, мы вычеркнули из списка подозреваемых в свершении преступления и господина Нортропа. Но речь о нем еще пойдет немного в другом контексте.

Раздался мягкий металлический звук. Нортроп наклонился и поднял упавшую трость:

— Извините…

Взоры всех обратились на него, и канадец стащил с головы берет и стал нервно мять его в руках. Ричард тоже задержал на нем взгляд. Но спустя секунду продолжил:

— Следующий у нас Ганс Мюллер, один из друзей Сирилла Белла.

— Это, господин Сноу, сильное преувеличение, — не поднимая головы откомментировал Мюллер, специально прилетевший с Земли, чтобы присутствовать на встрече. — Хорошие знакомые — да. Но не более того.

— Как вам будет угодно, профессор, я не могу настаивать. Господин Мюллер, являясь продвинутым спортсменом, имеющим, как мы выяснили, серьезный опыт горного дельтапланеризма, не преминул использовать выпавшую возможность совместить приятное с полезным и в двадцать один тридцать отбывает в «Воздушную пещеру», где и летает в свое удовольствие почти до полуночи. В ноль часов пять минут он возвращается на станцию «Армстронг», прощается с друзьями по аэроувлечению и садится на монорельс. Через семь минут, или в ноль часов двенадцать минут Мюллер выходит на станции «Скотт» и направляется прямиком в гостиницу «Хилтон», куда и прибывает в ноль часов двадцать пять минут, что подтверждено дежурным дроидом (Мюллер заказывал у него чай) и косвенно еще одним свидетелем. Но об этом чуть позже.

Сноу прокашлялся, прочищая горло, открыл бутылку минералки и налил полный стакан. Его жест послужил своего рода сигналом, и еще несколько человек решили утолить жажду. Дежуривший в сторонке дроид тут же подлетел и заменил на столе всю опустевшую тару. Ричард поставил стакан и продолжил:

— Теперь Тимо Пелтонен. Прибыв в семнадцать часов на базу «Скотт», он устроился в гостинице «Сателлит», поужинал, затем работал в своем номере и, по его словам, лег спать в двадцать три десять. Из номера не выходил до утра. Мы проверили — всё так и было. Но тут выяснился один факт, на который мы не обратили сначала должного внимания. А как выяснилось впоследствии — зря.

— Пелтонен прилетел на Луну тем же рейсом, что и Фу Тинпен. Китайский ученый заболел то ли на Земле еще до полета, то ли во время рейса, точно неизвестно. Но в спейсфлаере ему стало плохо — сильно скакнуло давление, и на Луну профессор прилетел — хоть в шинельке выноси. К счастью, рядом оказался господин Пелтонен и помог больному добраться до гостиницы. Там к больному вызвали врача, и он просидел всю конференцию в своем номере, периодически принимая визиты врача. В первый раз он вышел прогуляться по станции двадцать четвертого вечером. Это как раз тогда, когда мы… Впрочем, обо всём по порядку.

 

Глава 27

— Энтони Прайс прибыл на базу в тринадцать часов, на монорельсе добрался до станции «Армстронг» и устроился в гостинице «Сателлит». В интересующее нас время, то есть в начале первого ночи, он вышел из жилой зоны и направился в сторону станции монорельса. Мы с вами уже знаем, что примерно в это же время, возвращаясь после полетов в «Воздушной пещере», из вагона монорельса вышел профессор Мюллер и направился в сторону гостиницы «Хилтон», навстречу Прайсу. Для информации сообщаю, что между Прайсом и Мюллером существуют неприязненные отношения.

Американец, до этого внимательно и с беспокойством слушавший Сноу, начал проявлять признаки сильного волнения. Он стал поминутно доставать платок и вытирать выступающую на лбу испарину, а глаза его заблестели.

— На уровне сервисной ниши для роботов, — продолжал Ричард, — Прайс, по его словам, завидев Мюллера и не желая встречи с ним, спрятался в углубление и переждал. Подтверждает это и сам Мюллер, который, проходя мимо, заметил Прайса, но не подал вида и прошел мимо. Вроде бы всё…

С грохотом упал опрокинутый Прайсом стул. Американец вскочил на ноги и закричал:

— Нет! Робот, топоскоп, фонарь! А-а-а! Отдай, отдай!!!

К нему подбежал доктор МакГрэгор и приложил какой-то приборчик к шее. Прайс мгновенно обмяк и стал валиться на пол. МакГрэгор ловко подхватил его под мышки и поволок к выходу из зала.

— Вам помочь, доктор? — подбежал к МакГрэгору капитан Хэлвуд.

— Нет, продолжайте, я справлюсь. — Доктор с Прайсом на руках скрылся за пропустившей их автоматической дверью.

Хэлвуд вернулся за стол и сел. Ричард подождал, пока тихие разговоры в зале стихнут, и пояснил:

— Прошу вас простить господина Прайса, он пережил не самое приятное приключение в своей жизни и испытал сильное психовоздействие. Доктор МакГрэгор считает, что ему необходимо некоторое время, чтобы окончательно прийти в норму. Будем надеяться, что это так.

— Ну а мы с вами идем дальше. Разойдясь в коридоре, и Прайс и Мюллер направились по домам. Мюллер — в «Хилтон», Прайс — в «Сателлит». Это так, да не совсем. Дело в том, что одним из важных моментов в описываемом эпизоде является ниша, или андроидный сервисный терминал, который селениты называют промеж себя стойлом. Именно с этой ниши мы начали раскручивать запутанный клубок происходящего на Луне. Смотрите сами.

На центральном гологравизоре появилось изображение коридора и ниши, в которой стоял один робот. На экране к нише подошел Хэлвуд и, шагнув в нее, прижался спиной к стене. Его фигура почти полностью скрылась за массивным андроидом.

— Мы с капитаном Хэлвудом постарались наглядно показать вам, что спрятаться действительно можно, но при одном обязательном и достаточном, как выражаются математики, условии: если в нише будет стоять только один андроид. Только один! Если там два андроида, то не остается места для человека, если андроидов вообще нет, то прячься не прячься, тебя будет хорошо видно. Вывод: в момент, когда там спрятался Прайс, в нише находился один андроид. Напомню, мы говорим о времени, когда только что произошло убийство профессора Белла. А робота нет на месте! Мы специально узнавали: ни на базе «Скотт», ни на станции «Армстронг», где андроидов даже больше, не разрешается использование роботов в ночное время без особого разрешения Начальника базы и за исключением специально оговоренных случаев. Никаких таких случаев в ночь с девятнадцатого на двадцатое июня зафиксировано не было. Что это значит? А значит, что один из роботов тем не менее выполнял какую-то работу. Вряд ли робот сам себе выдумал занятие. Кто-то ему поручил что-то сделать. И вот здесь мы предположили, что в убийстве замешан андроид.

В зале повисла напряженная тишина.

— Как такое может быть, инспектор? — подал наконец голос Нортроп. — Ведь есть законы роботехники, которые, как известно, не позволяют роботу…

— Вы заблуждаетесь, господин Нортроп, — мягко, но решительно перебил его Ричард. — Если бы доктор Прайс чувствовал себя лучше, он, как кибернетик по одной из своих специальностей, более аргументированно, чем я, объяснил бы, что наше с вами представление о роботических законах зиждется на книгах талантливого фантаста Айзека Азимова. Писатель и ученый известен тем, что сформулировал три закона роботехники. Надо сказать — гениально сформулировал! Первый из них гласит, что робот не может нанести вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был нанесен вред. Второй говорит о том, что робот должен выполнять приказы человека, если они не противоречат первому закону. Третий закон о том, что робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит первым двум законам. Многим с детства известные постулаты. Но в жизни не всё так. Даже совсем не так. Мы машинально, неосознанно переносим эти законы, которым более трехсот лет, на современную кибернетику и роботехнику. Путаем вымысел и реальность. Это — ошибка. А в реальности программы роботов-андроидов подчиняются другим алгоритмам. Не скажу, что эти алгоритмы совсем уж далеко отстоят от законов, придуманных американским ученым-фантастом, но совпадают далеко не во всем. Поэтому допустить, что робот-андроид, при определенных, специфических обстоятельствах, способен выполнить приказ о причинении вреда человеку, мы можем.

Ричард сделал паузу и обвел взглядом присутствующих. Все внимательно слушали и смотрели на него. Блумберг манипулировал с МИППСом, наверное, готовил очередные эпизоды видеосъемок. Сноу продолжил:

— И когда мы допустили возможность непосредственного участия андроида в убийстве, многие осколки рассыпавшейся головоломки начали вставать на места. Какие части, спросите вы? А вот какие. Первое. Помните, я говорил о том, что выкраденный модуль наружной камеры ничем на первый взгляд не мог бы нам помочь? Действительно, ну увидели бы мы, что кто-то в скафандре, номер которого невозможно различить, убивает другого человека в скафандре. Так? Не совсем. А если предположить, что убийца — андроид? Тогда на видеозаписи мы бы увидели профессора Белла и робота. И этого очень не хотел тот, кто спланировал преступление. Почему, спросите вы? Отвечаю: не так много на базе и на станции людей, которым роботы подчиняются настолько, чтобы исполнить закамуфлированный приказ причинить вред человеку. У роботехников это называется «поводок». То есть каждый человек может отдать роботу простой приказ, но выполнять его или нет, андроид будет решать, сообразуясь с обстановкой: одни приказы он выполнит без раздумий, другие заставят его включить дополнительные мощности мозга, третьи он откажется выполнять. Приказ того, кто держит «поводок», выполняется без рассуждений. Возможны лишь уточняющие вопросы. Таких обладателей «поводка» всего трое: директор обсерватории, главный горный инженер, командир спасателей. Всё. Причем директор обсерватории держит на «поводке» своих двух андроидов, а главный горный инженер — шестерых андроидов станции «Армстронг». Все восемь, в случае возникновения чрезвычайных ситуаций, могут подчиняться командиру спасателей. Нас интересуют андроиды номер 21 и 35, работающие на базе и подчиняющиеся директору обсерватории Мюррею. Все шесть андроидов на станции «Армстронг» в ту ночь были на месте, а в нише на базе «Скотт» стоял номер 35. Значит, ночью действовал андроид номер 21.

— Так в чем же дело, инспектор? — опять не смог промолчать Нортроп. — Надо снять информацию с позитронного мозга 21-го!

— Да, конечно, вы правы. Но, к сожалению, это невозможно. Андроид номер 21 вышел из строя. Сгорела электроника и позитронный мозг. Робот утилизирован.

— Как вы могли допустить такое? — подал реплику Лосев. — Упустили шанс всё узнать точно. Тоже мне — детективы…

Сноу развел руками:

— Виноваты. Но похоже, андроид был выведен из строя намеренно, а после этого сразу же уничтожен. Я сам лицезрел его бездыханным на полу кабинета Мюррея. Я продолжу. Вот тут у нас впервые подозрение упало на Кента Мюррея. Теперь мы вряд ли сможем восстановить полностью всю картину преступления из-за смерти Мюррея и утилизации андроида номер 21, но думаю, наша схема максимально близка к реальности.

— Озвучьте! — раздался тихий голос немногословного финна.

— Охотно. Вечером девятнадцатого числа прилетевший на симпозиум Сирилл Белл встретился с директором Кентом Мюрреем. Нам стало известно, что они ужинали вместе. Во время ужина между учеными произошел довольно эмоциональный спор, свидетелем которого стал официант ресторана. Мы считаем, что во время разговора Белл затронул вопросы, связанные с топоскопом. Мюррей, который, как мы теперь понимаем, был заинтересован в получении прибора, вывел из себя эмоционального профессора и заставил его принять скоропалительное решение еще раз испытать работу прибора на этот раз на Луне. Известие о том, что профессор привез с собой на Луну топоскоп, стало неожиданным для Мюррея, и ему пришлось готовить операцию в условиях цейтнота. Поняв, что Белл вечером обязательно выйдет на поверхность с прибором, директор обсерватории срочно разработал план. Убийцей он назначил андроида номер 21, чтобы обезопасить себя на случай…

— Зачем ему понадобился робот? — удивился Дорнбоз. — Вы же сами говорили, что на внешней камере не могло быть зафиксировано ничего такого, что выдало бы Мюррея, будь он сам исполнителем?

— Да, но ему надо было предусмотреть и другие ситуации. А вдруг он встретит кого-нибудь, идя к шлюзу и обратно?

— Вы что же, думаете, что робот вызвал бы меньше подозрений, чем сам Мюррей? Я, например, в этом сомневаюсь, господин Сноу.

— Я так не считаю. Во-первых: поздним вечером, а тем более ночью, по базе мало кто шастает. Во-вторых: далеко не каждый, даже встретив андроида во внеурочное время, потрудится спросить его, что он тут делает. И в-третьих: Мюррей наверняка придумал для робота какой-нибудь ответ на случай, если кому-то взбредет в голову задавать ему вопросы.

— Я продолжу. Проинструктировав андроида номер 21, Мюррей стал ждать выхода Белла. Получив сигнал, что Белл вышел из гостиницы, он активировал программу андроида. Сегодня капитан Хэлвуд обнаружил на ресепшене «Хилтона» незарегистрированную видеокамеру, которую и установил астроном для отслеживания движений Белла.

— А почему убить решили на поверхности, а не на базе? — спросил инженер Смит. — В чём тут заморочка?

— Белл должен был выйти на поверхность с топоскопом. Искать прибор не пришлось. Я продолжаю. Получив сигнал, андроид начал работу по заложенной программе. Выходя через шлюз номер три, он свернул в сторону камеру. На поверхности он достал входящий в его опционный арсенал монтажный пистолет и выстрелил метров с десяти. Попал он, видимо, с первого выстрела.

— Постойте, постойте! — опять забеспокоился Смит. — Монтажный пистолет выстреливает только в том случае, если его прижать к поверхности! Как же…

— У робота достаточно сил, чтобы одной рукой держать пистолет, а другой оттянуть назад прижимную скобу и тем самым спустить курок, — пояснил Блумберг, до этого не проронивший ни слова.

— Спасибо, — усмехнулся Ричард и продолжил: — И вот тут происходит серьезная, роковая накладка: торопясь отключить датчик давления в скафандре мертвого астронома и не заметив, что во время падения жертва выронила топоскоп, а робот взял футляр, куда Белл машинально сунул фонарь, который входит в стандартную экипировку. Как мы убедились впоследствии, топоскоп действительно очень похож на фонарь. Мюррей тоже слабо представлял себе форму топоскопа и довольно туманно обрисовал его роботу. Забрав футляр с фонарем вместо топоскопа, андроид продолжает действовать по программе. Он возвращается в шлюз, достает первый попавшийся скафандр и обнуляет его блок памяти, имитируя тем самым, что им кто-то пользовался. Затем он возвращает в исходное положение видеокамеру и выходит в коридор.

— А что, дежурный диспетчер не заметил на мониторе, как из шлюза вышел человек, что камеру свернули набок и что человек, в конце концов, не вернулся на базу? — вопросительно проворчал Лосев.

— У Басова мы ничего спросить уже не сможем. Но у меня есть версия. Диспетчеры в ночные часы обычно сворачивают на экране изображения с камер шлюзов до минимума, потому что ими в это время никто, как правило, не пользуется. И эти миниатюрные иконки светятся где-то в углу основного монитора. Диспетчер мог ничего и не заметить, отвлекшись на что угодно — хоть на чашку кофе. И даже, если бы заметил, вполне мог не придать этому серьезного значения. В самом деле — вышел профессор, потом кто-то вышел вслед за ним и свернул заодно видеокамеру. А вскорости, вернувшись, по-видимому, вдвоем, они восстановили положение камеры. Могло быть такое, господин Дорнбоз?

— Могло, — недовольно передернул плечами старший диспетчер. — При условии, что профессор не надел индивидуальный браслет.

— А так оно и было. Хорошо. Дальше. Наш андроид идет по коридору, а в это время ему навстречу выдвигается вышедший из жилой зоны и ничего не подозревающий Прайс. С другой стороны на станцию прибывает монорельс с «Армстронга» с единственным пассажиром — Мюллером. Робот идет в сторону обсерватории и жилой зоны, опережая идущего вслед за ним Мюллера на две-три минуты. Навстречу им идет Прайс. В конце концов Прайс встречается с роботом, удивляется столь поздним передвижениям и задает тому несколько вопросов. Откуда он знает о режиме работы андроидов, спросите вы? Отвечаю: Энтони Прайс по основному образованию кибернетик, долгое время преподавал этот предмет и является признанным специалистом в области робототехники. Поэтому он умеет формулировать и задавать вопросы роботам. Когда он поправится, мы, конечно, допросим его, но пока ясно одно, всего тремя-четырьмя вопросами он смог взять на «поводок» андроида номер 21. Тут-то и выяснил: робот несет прибор Белла директору обсерватории. Прайс заставляет андроида отдать ему прибор и забыть этот эпизод. Робот отправляется дальше с пустыми руками. Но у Прайса не хватает времени рассмотреть, что он отнял у робота — в коридоре появляется Мюллер. Тогда Прайс срочно прячется в единственное подходящее для этого место — нишу, где стоит в одиночестве андроид номер 35. Только за поворотом скрылся Мюллер, как невдалеке раздался шум, который спугнул Прайса и заставил спрятать то, что он принимал за топоскоп в инструментальном ящике роботов, и поспешить на станцию монорельса. На тот момент это было вполне разумное решение. Если топоскопа хватятся, то будут искать где угодно, но только не здесь.

— Тем временем у себя в квартире бушует Мюррей, к которому явился андроид с пустыми руками и мямлит что-то невразумительное про то, куда делся топоскоп. Предполагаю, что именно эта суета и шум насторожили и спугнули Прайса. Вполне возможно, что астроном бегал по коридору в поисках нахального и столь расторопного вора. Как мы теперь знаем, астроном мог отключать и даже быстро снимать идентификационный браслет и не опасался, что его метка засветится на экране главного диспетчерского пульта. Не найдя никого в пустых коридорах базы, предполагаю, что остаток ночи Мюррей провел в допросах андроида-убийцы, но не будучи робототехником, добиться от него ничего вразумительного не смог.

Ричард замолчал, налил стакан громко зашипевшей в тишине зала газировки и медленно выпил. Поставив стакан, он мельком глянул на монитор МИППСа и продолжил:

— Прайс тем временем мчится в вагоне монорельса и строит сумасшедшие планы на будущее, Мюллер пьет чай перед сном, Нортроп изучает материалы в астролаборатории, а Фу Тинпену слегка полегчало, и сиделка собирается уйти и оставить его одного. Как видите, на лунной базе «Скотт» в эту ночь бодрствовали не только дежурные.

— Даже андроиду не дали поспать, — заметил кто-то. — Разворошили муравейник.

— Не без этого… — улыбнулся Сноу.

 

Глава 28

— Теперь, господа, если ни у кого нет вопросов, перейдем к событиям, которые последовали во время дознания.

Ричард в очередной раз оглядел присутствующих.

— Поправка. Есть события, которые произошли до начала расследования. Хочу выполнить свое обещание и вернуться к Нортропу. Как я уже говорил, Нортроп почти сразу по прибытии отправился на рудник «Разлом Готлиба» и всю ночь изучал полученные астролабораторией материалы. Утром вернулся на базу вместе со сменным инженером рудника. Но только до базы сразу он не доехал. Вышел у «Граффити камня», что примерно в полукилометре от шлюза номер три, и пошел пешком. Правильно излагаю, господин Нортроп?

— Да, — тихо ответил канадец.

— Может, вы сами расскажете, что произошло дальше?

Нортроп пожевал губами, снял перчатки и заговорил:

— Будучи действующим астрофизиком, занимающимся вопросами строительства и наладки крупных телескопов как на Земле, так и на других планетах, мне пришлось посетить не один десяток довольно экзотических мест и в Солнечной системе, и в Дальнем Внеземелье. Я был на Марсе, Церере, Ио, Титании, Ганимеде. Обсерватории на Обероне в колониях Сириус-три и Альдебаран-два созданы при моем непосредственном участии. На марсианской горе Олимп сейчас ведутся…

— Гх-м… — тихонько кашлянул Сноу. — Нельзя ли поближе к делу, господин Нортроп?

— Действительно, Уэйн, хватит себе рекламу делать. — Это подал голос Моралес. — Ту каждому есть что рассказать.

Канадец недовольно передернул плечами и продолжил:

— В свое время я заказал лаборатории «Вега» несколько исследований и замеров, которые они закончили незадолго до этого симпозиума. Ну я и поехал сразу туда, чтобы побыстрее ознакомиться с результатами. На обратном пути я попросил пилота гравилета высадить меня не долетая шлюза. Я привык ходить пешком на всех планетах и астероидах, где мне приходилось бывать. Можете считать это экстравагантной странностью.

— Если б только эта странность… — тихо прозвучало за столом.

Нортроп завертел головой, стараясь определить говорившего.

— И что произошло дальше, господин Нортроп? — вернул его в русло обсуждения Ричард.

— Я… это… в общем пилот согласился и высадил меня. Я не торопясь шел в сторону огней базы. Минут через двадцать, когда я был совсем близко от шлюза, мое внимание привлек предмет, валявшийся в пыли среди небольшой россыпи скальных обломков. Я его поднял и на тот момент даже не понял, что это такое, просто сунул в свой мешок для образцов, и всё. На некоторое время я о нём совершенно забыл. Но на симпозиуме объявили о гибели профессора Белла, и я сопоставил некоторые детали. По всему выходило, что я нашел топоскоп.

— Он нашел топоскоп, черт побери! И сидел тихо, как мышь под метлой! — возмутился Лосев. — Нет чтоб объявить об этом всем на конференции!

— Не сомневаюсь, что вы, профессор, поступили бы именно так, — язвительно парировал канадец. — Насколько я помню историю с исчислениями Фрайма-Грумана, вы…

— При чем здесь леммы Фрайма-Грумана, Нортроп? Будьте любезны мне объяснить…

— Стоп, стоп! Прошу всех замолчать и успокоиться! — решительно вмешался Сноу. — Я не позволю превращать расследование в научный диспут с переходом на личности. Господин Нортроп, вы еще имеете что нам сказать?

— Дальше? Потом я в пещере «Кокон»…

— Спасибо, господин Нортроп, про это я сам расскажу. Продолжаю, господа. Я упоминал о том, что после нашей встречи со стажером-диспетчером Иваном Басовым он вспомнил нечто важное, связался с нами и мы договорились о встрече. Но Мюррей, опять подслушав разговор при помощи своего жучка, о котором мы к тому моменту и не подозревали, успел встретить несчастного у шлюза станции «Армстронг» и убил ударом ледоруба.

— Ледоруба? Что-то мне это напоминает, — пробормотал Лосев.

— Совершенно верно, господин Лосев, в мировой практике есть случай громкого убийства, совершенного именно ледорубом. Им убили в двадцатом веке соратника Владимира Ленина по русской революции Льва Троцкого.

— Точно! Как я мог забыть! А вы-то откуда об этом знаете? — удивился толстяк.

— Курс истории криминалистики профессора Белова. Его лекции мы все слушали раскрыв рот, — ответил Ричард.

— Тогда понятно…

— Итак, Мюррей избавился от свидетеля, который мог навести нас на его след. В тот момент ни я, ни капитан Хэлвуд еще не догадывались, что это Мюррей. Нас сильно смущала непонятная чехарда вокруг андроидного терминала, в которой были замешаны Прайс и Мюллер. Однако ничто конкретно не указывало на директора обсерватории. Но тут произошло необычное событие: смышленый минипиг Мюррея принес нам фонарь, который Прайс спрятал в инструментах роботов. Тут, честно говоря, у меня впервые закралась мысль о том, что прятали не фонарь, а топоскоп, не зная, что это фонарь. Тогда же нами с Хэлвудом было решено инсценировать находку топоскопа и заставить преступника проявить себя. Поскольку находка фонаря в инструментальном ящике происходила на глазах у многих селенитов и туристов, мы сделали вид, что нашли прибор на месте преступления, у шлюза номер три. К тому моменту мы были почти уверены в том, что топоскоп после убийства остался именно там. Вот посмотрите внимательнее кадры убийства профессора еще раз. Мы специально отметили кружочком полет неизвестного предмета. Увидели?

— Но хитрость не удалась — Мюррей усыпил всех, кроме Хэлвуда, каким-то неизвестным прибором или психоприемом и завладел поддельным топоскопом, а проще говоря — фонариком из стандартной экипировки скафандра, который мы ему подкинули. Но даром операция не прошла. Просматривая видеозапись, я заметил, что на руке у человека, одетого, как монах, надет браслет селенита, но никакой метки на экране диспетчерской не высвечивалось! Отсюда стало ясно, что, во-первых: преступник селенит, и во-вторых, что его перемещения не фиксируются.

— А затем события стали развиваться по нарастающей. Нам удалось заставить действовать преступника в условиях жесткого цейтнота. Он всё время ощущал наше дыхание за своей спиной. Справедливости ради скажу, что Мюррей держал потрясающий темп и каждый раз опережал нас на один шаг. Всего на один. Но опережал. Убедившись, что из сейфа Хэлвуда он вытащил пустышку, Мюррей стал лихорадочно вычислять возможного обладателя топоскопа. Он смог выяснить, что Прайс — опытный робототехник. Узнав, что он был поблизости во время преступления, астроном похитил его и применил, по-видимому, неизвестное нам психовоздействие, которое привело к временному психическому расстройству у Прайса. Поняв, что Прайс не владеет никакой полезной для него информацией, Мюррей включает свой мозг на полную мощность и приходит к выводу, что именно Нортроп прячет топоскоп. Полагаю, что отправным моментом для его рассуждений стала информация о том, что Нортроп был единственным, кто кроме нас с Хэлвудом, выходил на поверхность в районе шлюза номер три после убийства. Его умозаключения блестяще подтвердились. Проследив Нортропа до «Кокоса», он выкрал топоскоп и был таков!

— Вот вы говорите, что Мюррей применил какое-то неизвестное и мощное психовоздействие на Прайса, а раньше на вас и на всех тех, кто участвовал в расставленной для него ловушке. Я правильно понял? — ни с того ни с сего проснулся сержант Мур.

— Да, всё правильно… — подтвердил несколько удивленный Ричард.

Он заметил, что на всегда немногословного командира спасателей с любопытством посмотрел Блумберг. На его губах обозначилась легкая улыбка.

— Тогда объясните, пожалуйста, почему он не применил это воздействие в самом начале?

— То есть?

— Ну тогда, когда он, например, встречался с профессором Беллом. Тогда не пришлось бы и убивать никого, — пояснил Мур и пожал плечами.

Сноу удивился, что этот вопрос задал флегматичный и молчаливый Мур, а не кто-то из делегатов конференции.

— Да, сержант, вы правы, и ваш вопрос закономерен. Отвечаю. Дело в том, что не все люди, как вам должно быть известно, поддаются гипнозу или другому психовоздействию. Например, капитан Хэлвуд при проведении неудачной засады на Мюррея единственный, кто не поддался на гипноудар. Уверен, что и профессор Белл был нечувствителен к психовоздействию. Мы покопаемся в его личном деле и, уверен, найдем факты, подтверждающие мою догадку, — убежденно ответил Ричард.

— Уже нашли.

Эту ремарку отпустил Дон Кимура, но лицо его по-прежнему ничего не выражало. Ричард повернулся к Дон Кимуре. Тот продолжал невозмутимо сидеть за столом, положив, как школьник, руки перед собой. Решив, что ответил на вопрос Мура, он продолжил.

— Теперь, господа, наступил тот момент, который и вынудил нашего директора, господина Дон Кимуру, напомнить вам о том, что наш разговор здесь — сугубо конфиденциальный и разглашению не подлежит.

Несколько секунд Сноу оглядывал присутствующих, потом заговорил:

— Реально я понял, что Мюррей — преступник, только после кражи топоскопа у Нортропа в «Кокосе». Причем не сразу, а после долгих и мучительных размышлений. С моей стороны ошибкой было идти на встречу с астрономом одному. Я не учел того факта, что, обладая топоскопом, Мюррей будет готов абсолютно на всё. Я ему понадобился в качестве заложника на случай непредвиденных обстоятельств. Но все мы сильны задним умом… Когда я вошел в его кабинет, то почти сразу был подвергнут гипноатаке. Слава богу, принятая мной накануне пилюля еще не прекратила своего действия, и я сохранил пусть и рудиментарную, но все же способность думать.

В течение четверти часа Ричард подробно, но по возможности сжато изложил всё, что случилось с ним, Блумбергом и Хэлвудом. После этого он обратился к Блумбергу:

— Господа, теперь некоторые свои соображения относительно произошедшего на базе выскажет начальник научного отдела КОНОКОМа Айвенго Блумберг. Айво, прошу тебя.

Ричард сел, наполнил стакан минералкой и с удовольствием выпил медленными глотками. Айво покашлял в кулак и заговорил:

— Всё то, что поведал нам господин Сноу, не может не вызывать массу вопросов. Да, непосредственный исполнитель или, вернее, мозг и мотор всей операции, раскрыт. Это всем вам известный директор обсерватории «Око Вселенной» Кент Мюррей. Но что сподвигло его на такие крайние меры? Неужели обладание топоскопом, при всех фантастических возможностях прибора, стоит человеческой жизни? Нам более или менее понятно, или, скорее, мы предполагаем, что заказчиком являлся Фу… двойник Фу Тинпена. Вот сейчас немного о нем и поговорим. Господин Пелтонен, вы летели с двойником одним рейсом и вы же помогли ему добраться до гостиницы «Сателлит», верно?

— Да.

— Отлично. А не могли бы вы рассказать нам о своих впечатлениях. Как себя вел двойник, что вам показалось странным, ну, в общем, все, что вам запомнилось.

Сноу и Хэлвуд заговорщицки переглянулись и опустили головы, чтобы беспечный Айво не увидел их улыбки. Они-то прекрасно понимали, что за этим последует.

В зале воцарилось молчание.

— Господин Пелтонен, вы слышали меня? — спросил еще ничего не подозревающий Блумберг.

— Да.

— Хорошо. Так что вы имеете нам сказать?

Ричи и Барт замерли: поединок начался!

— Ничего, — прозвучал ответ, лишенный всяких интонаций.

— Как ничего? Ведь говорили же вы о чем-то! Не могли же вы весь рейс молчать!

— О гипертонии.

— Что — гипертонии? A-а, понятно, двойник жаловался на высокое артериальное давление! А что еще он говорил?

— Ничего.

— Совсем ничего? — озадачился Айво.

Пелтонен в своем коронном стиле даже не удостоил его ответом.

— А может он не с вами, а с кем-то из других пассажиров разговаривал? Не заметили?

— Нет.

— Нет, в смысле «не разговаривал» или в смысле «не заметил»?

— Не разговаривал.

— Понятно. А по прилете в космопорту почему вы решили ему помочь? Он вас об этом сам попросил?

— Нет.

— Значит, вы сами решили?

— Нет.

Айво метнул испепеляющий взгляд на Ричарда, но тот сделал вид, что очень увлекся изучением текстуры стола, а Барт срочно углубился в МИППС. На безучастном лице Дон Кимуры появилось что-то отдаленно напоминающее легкий интерес. Блумберг провел рукой по волосам.

— Богатство и красочность вашего словарного запаса впечатляют, господин Пелтонен. На самом деле. Но — продолжим. Значит ли это, что вы решили сопроводить заболевшего двойника из-за того, что вам по пути? Ведь вы остановились в той же гостинице.

— Да.

— Ага, ясно. Вы помогли ему дойти до стойки администратора?

— Да.

— Дальше к себе в номер он пошел сам?

— Да.

— А кто вызвал врача, вы?

— Нет.

— Понятно — администратор.

Пелтонен сделал едва заметное движение бровями:

— Сам, через администратора.

— О-о! У нас наметился прогресс. Мы строим фразы!..

Финн никак не отреагировал на язвительное замечание Блумберга.

— Господин Пелтонен, теперь позвольте мне вернуться к важному вопросу, отвечая на который трудно ограничиться односложным ответом. Итак: вы не заметили ничего необычного в поведении Фу Тинпена, вернее, его двойника?

Пелтонен несколько секунд подумал:

— Нет.

— Точно? Ведь это может быть лишь какой-нибудь малозаметный штрих, непроизвольный жест, сказанное не к месту слово, ну… не знаю, что еще. Вспомните, пожалуйста.

В это время дверь в зал открылась, и вошел доктор МакГрэгор. Все головы повернулись к нему. Он встретился глазами со Сноу, кивнул и прошел на свое пустующее место. Проходя мимо Блумберга, он положил на стол клочок бумаги.

— Профессор Прайс введен мною в искусственный медикаментозный сон. Так для него будет лучше.

Айво проследил глазами за МакГрэгором, взял со стола бумажку и, развернув ее, прочитал. Потом он сложил ее вчетверо и сунул в нагрудный карман. Повернувшись к Пелтонену, он повторил вопрос:

— Вспомнили, профессор?

Финн, казалось, не решался ответить. Он сцепил замком пальцы рук и задумался. Айво тоже молчал, боясь спугнуть мысль Пелтонена.

— Растерянность, — наконец произнес он.

— Растерянность? Вы хотите сказать, что Фу… двойник выглядел растерянным, так?

— Да.

— Он что — нервничал, озирался?

— Нет.

— Ну как-то вы это почувствовали! Не было ощущения, что он что-то потерял, кого-то встретил, впервые увидел…

— Да, увидел! — вскинул руку финский айсберг.

— Кого? — оперся руками на стол Айво.

— Всё.

Последние реплики финна стерли улыбку с губ Сноу и заставили поднять голову. Агент почувствовал, что Пелтонен позволил себе едва заметное волнение, что для последнего нехарактерно. Ричард вмешался в разговор:

— Айво, ты позволишь? — Он повернулся к финну. — Господин Пелтонен, если я правильно вас понял, двойник вел себя так, будто попал в непривычную для него обстановку? Будто он здесь впервые и не вполне знает, как ему себя вести и что делать? Так?

Флегматичный финн пожевал губами, задумчиво посмотрел на агента и ответил:

— Да.

— Значит, двойник попал и на спейсфлаер и на лунную базу впервые. Разве может быть такое? Неужели есть люди, которые не путешествовали хоть раз на Луну или на другую планету Солнечной системы?

— Да ты что, Ричи, окстись! Масса людей сидит всю жизнь по домам и о других городах и странах, не то что о других планетах, судят по передачам и фильмам в юнивернете и гологравизору! Очнись, идеалист! Путешествуют у него все! Как же, щас!

— Ты что разошелся, Айво? Давай спокойней. Я ведь тоже не вчера родился и то, что я говорю основывается на опыте и на анализе ситуации. Задам тебе вопрос: неужели для того, чтобы проконтролировать и забрать топоскоп, на другую планету, в нашем случае на Луну, был направлен тот, кто ни разу не покидал Земли, не летал на спейсфлаере?

Айво и не собирался сдаваться:

— Логично, но вот мой аргумент: больше в этом деле никого нет! Только Мюррей и двойник Фу Тинпена! Выбирать не из кого! Как тебе такой расклад?

Сноу подумал и согласился:

— Хорошо, let it be! Пока отложим спор на эту тему и примем твое объяснение за рабочий вариант, хотя, на мой взгляд, это все-таки довольно странно. Продолжай, Айво.

— Спасибо. Господа, в свете того, что вы здесь услышали, мы хотим вам задать один вопрос. — Блумберг несколько секунд помолчал, обводя глазами сидевших за столом селенитов. — Вопрос такой: не видите ли вы в действиях Мюррея и двойника признаков э-э-э… вмешательства извне?

— Контакт? — неожиданно заговорил Лосев. — Ведь вы именно его имеете в виду? Предположение, конечно, интересное, а главное, заманчивое. Действительно, есть три варианта. Первое: земляне изобрели штуковину, которая угрожает другим цивилизациям. Второе: прибор может нанести вред самой Земле. Третье и наименее вероятное: топоскоп очень интересует самих инопланетян. Пришельцы клюют и проявляются на горизонте. Первая версия, на мой взгляд, предпочтительнее — подумайте, что мы можем изобрести полезного для других цивилизаций? Ровным счетом ничего. Особенно для тех, что способны наблюдать за нами в упор, находясь в сотнях парсек и при этом никак не обнаруживая себя. Все три гипотезы, в случае пристального рассмотрения, не выдерживают серьезной критики. Посудите сами. Что такого экстраординарного сделал Мюррей и кто он такой вообще? Он — известный, даже очень известный астроном и физик, но не больше, а уж гонора и амбиций, поверьте мне, там хватало на десятерых, прости меня, Господи. То, что он усыпил вас во время засады и потом у себя в кабинете, ни о чем не говорит. Мало ли существует приемов психокинетики и гипновоздействия, о которых мы слыхом не слыхивали! До сих пор мы не знаем механики воздействия на психику дошедших до нас из глубокой древности обрядов африканских вуду, австралийских колдунов, галльских друидов, тибетских монахов и сибирских шаманов. В вашем случае, я уверен, было применено что-то из этой оперы. Поэтому, как бы нам того ни хотелось, вряд ли здесь имеет место проявление внеземного воздействия. Мюррей решил просто-напросто присебяткать изобретение Белла, вот и весь сказ.

Сноу с некоторым удивлением выслушал выступление русского ученого. Оказывается, он умеет не только ёрничать и водку пить, но и вполне разумно рассуждать. Однако не удержался и подковырнул:

— Насчет друидов это вы погорячились, господин Лосев. Их уж тысяча лет как нет.

— Их-то, может, и нет, но письменные свидетельства зато есть, а всякие колдуны и шаманы еще не совсем перевелись, — беззлобно согласился Лосев.

— А как в этом деле замешан двойник и почему именно ему Мюррей собирался передать топоскоп?

— Ну знаете! Вы от меня многого хотите. Я высказал свое мнение, а дальше вам, детективам, решать и выводы делать, — насупился толстяк.

— Значит, вы исключаете внеземельный след? — уточнил Ричард.

— Я — да!

— А остальные придерживаются того же мнения?

Сноу обвел взглядом стол. Никто не порывался выступить. Такое единодушие немало озадачило агента, и он спросил:

— На конференциях и симпозиумах у вас такие споры на похожие темы возникают, что пух-перо летит! А тут — единогласно…

— Так это — публичные мероприятия, а здесь закрытый сабантуй, — оскалился Вердей. — Не перед кем хвост распускать и пыль пускать. К тому же мы, как нам доходчиво объяснил господин директор, и рассказать-то никому ничего не можем. А вы хотите от нас энтузиазму и африканской страсти! Дудки!

— Тогда, может, кто-нибудь из вас объяснит мне, зачем это понадобилось Мюррею?

Присутствующие молчали. И тогда прозвучал вопрос Айво Блумберга:

— А зачем это Фу Тинпену?

 

Глава 29

— Блумберг, — прозвучал голос Дон Кимуры, — вы знаете что-то, чего не знаю я? Докладывайте.

— Да, господин директор. Тут у нас спонтанно возникла одна любопытная идея, и во время совещания я запросил генетический код Фу Тинпена в Центральном медико-генетическом центре Земли в Веллингтоне. Буквально через несколько минут я его получил и передал доктору МакГрэгору, благо тот как раз с Прайсом вышел… Вернее, вывел его.

— И с чем же, позвольте вас спросить, вы собирались сравнивать полученный образец, доктор? — вскинул бровь Дон Кимура.

— У меня сохранились данные всех анализов Фу Тинпена. В том числе анализ слюны, годный для генетических исследований, — ответил МакГрэгор. — Успокоив пациента, я запустил генетический анализатор, который начал постепенно выдавать результаты. Пройдет еще часа три, прежде чем полная картина будет ясна, но уже по первым позициям совпадение составляет 93 %. У меня, например, нет никаких сомнений, что на Луне был сам Фу Тинпен.

Директор молча смотрел на доктора. Потом повернулся к Блумбергу:

— Данные, полученные мной из альпийской клиники Фиспа, косвенно подтверждают это. И что же из этого следует, кроме того что в Швейцарии в госпитале лежит не профессор Фу Тинпен, а какой-то обычный альпинист?

Вместо Айво ответил Сноу, который сам впервые услышал эту информацию, но быстро сориентировался:

— Из этого следует, господин директор, что Мюррей и Тинпен действовали в преступном сговоре.

— И это всё, что вы можете мне сообщить?

Сноу и Блумберг молчали. Тогда Дон Кимура встал, поправил дорогой галстук и заговорил:

— Господа. В силу данных мне полномочий, я сообщаю вам следующее. Первое: буду рекомендовать надзорным органам прекратить уголовное дело в отношении Кента Мюррея, доказанно виновного в двух предумышленных убийствах, покушении на убийство и похищении и удержании в несвободе человека, в связи со смертью обвиняемого. Второе: что касается Фу Тинпена, то по причине отсутствия явных улик и доказательств его участия в преступных замыслах Мюррея считаю правильным прекратить в отношении его уголовное дело по причине недоказанности. Третье: в силу прозвучавших здесь некоторых предположений, хоть и не получивших аргументированного и инструментального подтверждения, но тем не менее весомых и серьезных, принимаю решение оставить на деле гриф секретности. На этом всё, господа. Благодарю всех за помощь. До свидания.

Зашумели отодвигаемые стулья, и участники совещания потянулись к выходу, тихо переговариваясь меж собой. Когда последний приглашенный вышел, директор сказал, в упор глядя в глаза Ричарду:

— Сноу, я на самом деле недоволен таким завершением дела. Убийца разоблачен, но погиб, сообщник исчез в пространственной бесконечности, топоскоп пропал. Вот что вы мне посоветуете докладывать Совету?

Ричард, рассматривая свои ладони, ответил:

— Как есть, так и докладывайте, господин директор. Я считаю, что преступление раскрыто. А ты как думаешь, Айво?

— Не знаю, честное слово. С одной стороны, ты прав, а с другой — преступники избежали наказания, а яблоко раздора — топоскоп — исчез.

— Допустим, преступники избежали наказания по объективным причинам и в конце концов получили по заслугам, — задумчиво ответил Ричи. — Вот топоскоп — да, промашка вышла…

— Ничего себе промашка! Упустили такой прибор!..

— Господин директор, о приборе мы узнали только во время расследования! До этого никто ни сном ни духом…

— Ну и что? Это нас всех не оправдывает. Вот скажи-ка мне, Сноу, где сейчас прибор, как ты думаешь, а? — не отставал Дон Кимура.

— Господин директор, топоскоп может находиться где угодно в этом бесконечном мире, — вступился за Ричарда Блумберг. — Сами посудите — если на заводе на каком-то этапе топоскоп был сжат, то и… сработать мог.

— Спасибо, Блумберг, вы меня сильно успокоили…

— Если это вас действительно немного успокоит, то я знаю, где топоскоп точно не может находиться, — произнес Айво и, не дождавшись никакой внятной реакции начальства, продолжил: — Он не может быть там, где сейчас Фу Тинпен.

Хэлвуд чуть заметно передернул плечами, видимо, представив себе ледяную черную пустоту, в которой теперь навечно обречен летать китаец.

— Вы считаете? Хотя какое это имеет значение?

Дон Кимура встал и взял со стола свой МИППС. Встали и трое детективов.

— Значит так, Сноу. Жду вас завтра в восемнадцать ноль-ноль по среднеевропейскому времени у себя в кабинете с подробным докладом. Успеете? Хорошо. Тогда до свидания.

Директор положил в карман МИППС и быстрыми прыгающими шажками направился к выходу из зала. Детективы проводили его долгими взглядами. Когда японец скрывался за дверьми, в узкую щелку между створками протиснулся пушистый черно-белый комочек и подкатился к ногам Сноу. Ричи присел и посмотрел на поросенка:

— Что ж ты, Базз, всех в заблуждение ввел, ездил на монорельсе с моим браслетом? Нехорошо.

Минипиг, будто на самом деле осознавая свою вину, сел и пригнул голову.

— Но он и помог нам, господин Сноу. Помните, фонарик принес? — Хэлвуд наклонился и взял Базза на руки. — Один остался, да? И что с тобой прикажешь делать? В зоопарк на Землю сдавать?

— Почему в зоопарк? Возьмите себе, капитан. Будет у вас служебный минипиг! — то ли пошутил, то ли серьезно сказал Айво. — У всех — служебные собаки, а у вас — минипиг!

— А что, и возьму! — засмеялся Хэлвуд и потрепал Базза, вздыбив его длинную белую челку. — Пойдешь ко мне?

Хвост-пружинка Базза стал стремительно сжиматься и разжиматься, выражая крайний восторг хозяина. Минипиг уткнулся рыльцем в грудь Барту и несколько раз шумно вздохнул.

— Ну вот и хорошо, приятель, — по-своему понял его капитан. — Будешь теперь приписан к офису начальника безопасности лунной базы «Скотт».

Все трое рассмеялись и направились к выходу. Базз, которого спустили на пол, зацокал маленькими копытцами, стараясь не отставать от людей.

Несколько часов спустя Сноу, Блумберг и Хэлвуд сидели в тесной неудобной кафешке космодрома в ожидании вечернего рейса компании «Селена лайнз» и пили безвкусный кофе.

— Эх, ко мне бы сейчас в офис! Я бы заварил вам кофе. А это… суррогат какой-то! — сокрушался Барт.

— Ладно, капитан, не переживайте! Какая ерунда — выпить немного неправильного кофе на лунном космодроме, — усмехнулся Ричард. — Вы лучше вспомните, что скоро у вас отпуск, поездка на Байкал, рыбалка…

— Послушайте, Хэлвуд, — с интересом посмотрел на него Айво. — Вы собираетесь в отпуск на Байкал? Завидую! Ричи, живут же люди! Вот ты, например, где провел последний отпуск?

— А то ты не знаешь, что вот именно в этот момент я провожу свой отпуск, — насупился Сноу. — Как тебе удается на ровном месте испортить человеку настроение? Ты еще вспомни, что через сутки нас в своем кабинете в «Сатурне» будет по столу размазывать Дон Кимура!

— Хорошо-хорошо, шеф, молчу, — в шутку отмахнулся Блумберг.

Несколько минут все помолчали, а Барт налил в блюдце холодной минеральной воды и поставил под стол, где тихонько сидел Базз.

— А всё-таки что же произошло на самом-то деле? Вроде на первый взгляд всё понятно, а как начнешь думать и сопоставлять… — не выдержал Хэлвуд.

— Да, но только на первый взгляд и только для тех, кто не принял в этом деле непосредственного участия, как мы. Тут вроде как два слоя. Один верхний, а второй подводный. Как течения в океане — на одной глубине вода перемещается с востока на запад, а на другой — с запада на восток, — задумчиво ответил Сноу.

— Как физик ответственно вам заявляю: в одной и той же трубе вода может течь в противоположные стороны, причем одновременно, — проиллюстрировал Айво.

— Тем более! — легко согласился Ричи.

— И все же что вы завтра скажете директору? — не отставал Барт.

— Капитан, вам это так важно? — удивился Блумберг.

— Стой, Айво, ты не прав! Капитан совершенно справедливо задает вопросы. Более того, он в полной мере имеет на это право: без некоторых его идей и действий еще неизвестно, чем бы всё закончилось.

— Господин Сноу, вы преувеличиваете… — начал Хэлвуд.

Ричард остановил его жестом руки:

— Ни в коем случае, Хэлвуд! Это объективная оценка вашего участия в деле «Лунная соната», так оно будет классифицировано в анналах КОНОКОМа. Нисколько не сомневаюсь, что в ближайшее время ваше имя будет фигурировать в приказе по АНБ.

— Спасибо, конечно, тронут, но откуда такое необычное, я бы даже сказал, странное и претенциозное название: «Лунная соната»?

— Что? Название? — переспросил Ричи, не расслышав последних слов Хэлвуда из-за шума двигателей приземлившегося где-то поблизости спейсфлаера. — Это Айво предложил. Он считает, что здесь, на Луне, мы впервые услышали музыку высших сфер, симфонию пространства, так сказать. К тому же наш ученый друг очень любит древнего, но вечного Людвига, не побоюсь этого слова, ван Бетховена. Не знаю, как насчет музыки, но в плане зрелищности и громкости звучания представление явно удалось. Я, правда, больше склонялся к названию «Dark Side of the Moon», потому что вся история произошла именно здесь, на темной, обратной стороне Луны, но не стал спорить. Бетховен, так Бетховен. Впрочем, это всё несущественно.

— Ничего себе соната — четверо убитых! — покачал головой капитан. — Жалко молодого стажера. Хороший парнишка. Был. Надо же такому случиться!

— Наша вина, а точнее, моя, — ответил Сноу. — Никогда себе не прощу такого легкомыслия!

— Не надо посыпать голову пеплом, Ричи. Да, парня жалко, но если бы не твои действия, неизвестно, сколько бы еще трупов появилось, — сказал Блумберг. — Об этом подумай. Я серьезно.

— Сколько было бы трупов — сослагательное наклонение, Айво, а убитый Басов — необратимая конкретная реальность, — грустно возразил Ричард.

— Пассажиров рейса номер триста сорок шесть на Плесецк просим пройти на регистрацию, — прозвучало из репродукторов.

Несколько посетителей кафе заспешили к выходу.

— Скоро и ваш рейс, — огорченно вздохнул Хэлвуд, провожая их взглядом.

За несколько дней, прошедших с момента начала необычного симпозиума, он привык и даже привязался к понравившимся ему агентам КОНОКОМа. Будучи сам офицером Агентства по Наблюдению и Безопасности, он, как и большинство его коллег, до этого придерживался мнения о заносчивости и высокомерии, присущей сотрудникам конкурирующей фирмы. Но поработав с Ричардом и Айвенго бок о бок в серьезном деле, сопряженном с реальной угрозой жизни, он кому угодно готов был теперь доказывать обратное.

— А нашему директору Дон Кимуре мы расскажем официальную версию, которую он и хочет услышать, — сказал Сноу.

— А что он хочет услышать?

Хэлвуд прекрасно осознавал, что Сноу и Блумберг давно и очень хорошо знают своего начальника, о котором в АНБ ходят разные слухи и легенды. Он отдавал себе отчет в том, что хоть и присутствовал при приватном разговоре троих конокомовцев, понял из него далеко не всё, поэтому и стремился восполнить эту лакуну.

— Доложим мы ему, что Мюррей и Фу Тинпен, находясь в сговоре, решили выкрасть бесценный прибор, но задуманная операция с самого начала не задалась и пошла наперекосяк. Глупый андроид убил Белла, но ничего не принес (кому-то отдал топоскоп), откуда ни возьмись, на поверхности объявилась камера, которая могла заснять момент убийства, потом появился свидетель, утверждавший, что что-то видел, потом агент КОНОКОМа и капитан безопасности устроили засаду, потом пришлось похищать Прайса, ну и так далее в том же духе, — глядя куда-то в сторону, сказал Сноу.

— Понятно. Версия о внеземельной составляющей не прозвучит, — закончил за него Хэлвуд.

— Капитан, вы всё правильно понимали до этого, понимаете и теперь, разве нет? — поднял голову Блумберг.

Хэлвуд ничего не ответил, взял со стола чашку и повертел её в руке.

— Иначе говоря, и мне и вам надо забыть то, что мы видели своими глазами, и на этом успокоиться?

— Нет, капитан, забывать не надо, но и рассказывать об этом на каждом углу тоже не стоит.

— Почему?

— Да потому что так спокойней и Дон Кимуре и всем остальным. Директор по-своему прав. Если наше с вами приключение станет достоянием гласности, то я не берусь предсказать то, что последует за этим. Могу лишь предположить, что найдутся как рьяные адепты внеземельной подоплеки «Лунной сонаты», так и не менее активные ее противники. С учетом всех факторов, сопровождавших расследование и вскрывшихся в ходе его, могут быть сделаны выводы о неминуемом и скором захвате Земли и колоний кровожадными инопланетянами. И у нас не будет весомых аргументов против такой логики. А если дать разрастись скандалу, то недалеко и до… Да что я рассказываю — всё-то вы прекрасно понимаете, капитан.

— А если я… — начал Барт.

— Можете, но не стоит, — перебил его Ричи. — Во-первых, вы под присягой и не имеете права разглашать эту информацию, а во-вторых, даже если вы примете решение в пользу эмоций и чувств против разума и логики, то ничего не добьетесь. Я уже сказал, что будут люди за и будут люди против. А материальных доказательств у вас, как и у нас, нет. Только слова и пустые заявления. Поэтому, куда ни кинь, директор всюду прав: в любом случае официальное расследование должно завершиться тем выводом, о котором я говорил только что.

Хэлвуд молчал.

— Простите, капитан, мне совсем не доставляет удовольствия быть циником и расстраивать вас, но моя работа в КОНОКОМе предполагает иногда и такие варианты, — вздохнул Сноу. — Иногда это бывает собачья работа…

Барт посмотрел на Блумберга, но тот лишь пожал плечами и тряхнул светлыми длинными кудрями.

— А как же «сингулярный пространственный захлест», если я правильно запомнил термин? Ведь произошел он в монастыре Санта-Моника! Часовня-то исчезла, черт побери, а это зафиксированный факт, — не сдавался Хэлвуд.

— Ну и что? — ответил Айво. — Часовня исчезла, но почему и как — загадка и широкое поле для самых разных предположений и спекуляций. Теперь, когда топоскоп исчез, кто решится связать исчезновение часовни с несуществующим, мифическим прибором? Засмеют и заклюют.

— Капитан Хэлвуд, — поставив чашку на стол и слегка откинувшись на стуле, заговорил Сноу, — мне было спокойно и комфортно работать с вами, потому что вы оказались надежным профессионалом, умеющим хорошо работать не только кулаками, но и головой. А самое главное — вы порядочный и смелый человек. Более того — мне очень импонирует ваше стремление ничего не утаивая разобраться в запутанном деле. Но поймите, это специфика работы оперативных отделов Контактной объединенной Комиссии Земли. Обещаю вам при первой же возможности, если вдруг появятся какие-нибудь новые факты по делу, сразу же вернуться к расследованию и проинформировать вас!

— И обязательно привлечь к работе, — закончил Барт и протянул руку. — Идет?

— Идет. И давай наконец перейдем на «ты», — улыбнулся Ричард и с удовольствием пожал крепкую ладонь. — Если когда-нибудь соберешься переходить в КОНОКОМ, считай, что моя рекомендация у тебя в кармане, Барт.

— Спасибо, Ричард. Я подумаю.

— Пассажиров рейса номер триста тридцать восемь на Льеж просим пройти на регистрацию, — снова донеслось из репродукторов.

— Ну вот и ваш рейс, — огорченно произнес Хэлвуд и подхватил сумки конокомовцев.

— Эй, Барт, мы и сами можем! — кинулись за ним Айво и Ричи.

— На правах хозяина имею право! — обернулся начальник безопасности.

Шуганув по пути дроида, попытавшегося перехватить багаж, он направился к автоматической регистрационной стойке.

 

Глава 30

Блумберг и Сноу устроились в соседних креслах и завозились с ремнями безопасности. Прослушав стандартные полетные объявления командира корабля, они достали МИППСы и углубились каждый в свои документы. Вскоре легкие перегрузки дали знать о том, что полет начался. В иллюминаторе решетчатые конструкции карусели космопорта сменились удаляющейся поверхностью Луны. Совершив несколько орбитальных маневров, спейсфлаер начал разгон. Едва слышно загудели гравикомпенсаторы, создавая слабую силу тяжести на корабле. Через несколько минут из-за контрастного лунного горизонта на бездонном темном фоне космоса появилась голубая яркая Земля. И сразу захотелось домой, к родным, друзьям. Он повернул голову и посмотрел на Блумберга. Ученый, уронив голову на грудь и расплескав светлую шевелюру по плечам, мирно посапывал над включенным МИППСом.

«Господи, если для меня эта командировка оказалась такой сложной и ажитационной, то что тогда говорить об Айво, привыкшего иметь дело с колбами, формулами и научными работами, нежели чем заниматься погонями со стрельбой и прочими атрибутами настоящего расследования?» — подумал Ричи, сочувственно глядя на коллегу.

— Господин Сноу, что-нибудь желаете? — раздался рядом вежливый тихий голос.

— Желаю, — сдвинул гологравизионные очки на лоб и поднял глаза на приятную брюнетку Ричи. — Виски со льдом.

— Бушмиллс, Карду, Гленфидик…

— Карду.

— Сейчас принесу, господин Сноу. А ваш друг? — Стюардесса кивнула на спящего Айво.

— А господину Блумбергу тройной эспрессо с коньяком, когда проснется, — улыбнулся Ричи.

Завладев стаканом с янтарным напитком, он несколько минут просто блаженствовал, потягивая мелкими глотками попахивающий дымком шотландский виски. Потом зафиксировал полупустой бокал в специальном зажиме под иллюминатором и откинулся в кресле. Усталость последних дней давала о себе знать все настойчивее. Решив немного покемарить, он потянулся, чтобы выключить МИППС, но тот вдруг замигал малиновым вызовом.

С миниатюрного экрана на Ричарда смотрел Хэлвуд.

— Что случилось, Барт? — зевая и прикрывая рот ладонью, спросил Сноу.

— Привет, Ричи, есть разговор, — спокойно произнес капитан.

— Что-то случилось? — слегка насторожился Ричард.

— Нет. Просто есть, что сказать.

— А потом нельзя, Барт? Очень спать хочется. — Глаза у Сноу действительно просто слипались.

— Можно.

— Ну и ладно.

Ричард прилагал буквально физические усилия, чтобы не дать глазам закрыться. Голова опустилась на грудь, руки безвольно покоились на подлокотниках. Все вокруг стала обволакивать ватная пустота…

— …спишь? — донесся еле слышный шепот. — Ричи, ты спишь?

Краем сознания понимая, что это сон, он попытался отмахнуться от навязчивого приставалы. Резкое движение рукой — и локоть соскользнул с подлокотника. Сноу резко просел и… проснулся. В соседнем с ним кресле сидел Хэлвуд. У Ричарда пересохло во рту.

— A-а… где Айво?

Барт широко улыбнулся:

— Я его попросил пересесть на несколько минут. Нам надо поговорить.

Ричард, еще ничего не понимая, продолжал смотреть на Хэлвуда.

— А как ты попал…

— Сейчас это неважно, Ричи, совершенно неважно.

— А что важно?

— Важно то, что я тебе скажу.

Ричард начал просыпаться:

— Говори, я слушаю тебя, Барт.

— Я не Барт Хэлвуд. Просто воспользовался его телесной оболочкой.

Сноу несколько секунд молчал, с трудом пытаясь собрать вместе рассыпавшиеся, сонные мысли. Наконец он глубоко вздохнул:

— Не Барт… А кто тогда?

Капитан натянуто улыбнулся:

— Вообще-то я Почтальон. Это слово, пожалуй, больше всего подходит. Но здесь, на Земле… извините, Луне, я выполнял более сложную роль.

— Какую? — проснуться окончательно никак не удавалось.

— Не только доставка или отправка посылки, но и ее поиск.

— А посылка — это… топоскоп? — Мозги начали потихоньку прочищаться.

— Конечно.

— Ясно. И вас было трое?

— Почему трое? — в свою очередь удивился Почтальон. — Я здесь один.

— Как это — один? А Фу Тинпен, а Мюррей? — Сон окончательно улетучился.

— Фу Тинпен — это был я, как сейчас я — Хэлвуд. Мне просто пришлось использовать их оболочки. Сожалею, что телесная оболочка Фу Тинпена утеряна.

— Утеряна? Телесная оболочка?! — Сноу не на шутку разозлился и даже привстал в кресле. — Что вы такое говорите, Хэлвуд… э-э-э, Почтальон? Он погиб! Не только его телесная оболочка! И всё по вашей вине.

— Извините, я, наверное, неправильно выразился. Да, он погиб. Я сожалею. Но моей вины в этом нет.

Сноу смолчал и продолжал выжидательно смотреть на Хэлвуда-Почтальона. Очень трудно было абстрагироваться от осознания того, что перед тобой лишь тело Барта, а не он сам. Почтальон тоже выдержал паузу, но не дождавшись никакой реакции со стороны Ричи, продолжил:

— Встречаюсь я с вами, Сноу, вопреки моим правилам и, если хотите, убеждениям. Обычно я, направляясь в очередное путешествие, очень серьезно к нему готовлюсь: изучаю цивилизацию, где придется работать, ее историю, уровень развития и, конечно, самих представителей. Не буду утомлять вас рассказами о том, с кем мне приходилось иметь дело и как эти встречи проходили. Скажу коротко: по-разному. И разумные индивиды на разных планетах тоже очень и очень отличны друг от друга. Здесь я находился…

— Находился? Тот есть, вы уже?..

— Да, пора. Zuruck nach hause!

— Но не попрощавшись со мной, вы не смогли отбыть, как я вижу?

Хэлвуд-Почтальон наклонил голову и усмехнулся:

— Вот без яда и подковык вы никак не можете обойтись, господин Сноу. Ладно, я и не ожидал от вас распростертых объятий и лобзаний. Перехожу к главному, зачем пришел. Насколько я понял, не имея никаких вещественных доказательств вмешательства в события на Луне внеземных игроков, КОНОКОМ в своем отчете обойдет этот вопрос молчанием. Это так?

Сноу молча кивнул. Он лихорадочно пытался сообразить, зачем Почтальону нужна эта встреча. Что за чертовщина тут происходит?

— А могу ли я поинтересоваться: в устном плане высшему руководству Земли будет доложено то, что не попадет в доклад?

— Как я могу вам ответить на этот вопрос? Я не знаю, какое решение примет директор после нашего с Блумбергом доклада.

— Понятно. А как сами думаете: скажет или нет?

Ричард подумал:

— Вряд ли, очень сомневаюсь.

— Но стопроцентной уверенности нет, как я понимаю?

— Послушайте, чего вы от меня хотите? Что вы из меня всё это тянете? Боитесь, что где-то наследили, и хотите убедиться, что всё сойдет с рук, так что ли?

— Нет, не совсем. А теперь, скажите, пожалуйста: сам-то директор верит во внеземную версию произошедшего?

— Господи, а это вам зачем?

— И всё-таки, господин Сноу? — настойчиво повторил Почтальон.

— Ладно, если хотите мое мнение, то я считаю, что он почти уверен в этом, но гонит от себя эти мысли подальше. Позиция страуса.

— Спасибо, я понял.

Почтальон замолчал и стал смотреть куда-то мимо Ричарда. Сноу даже обернулся, интересуясь, куда устремлен задумчивый взгляд, и с удивлением понял, что в никуда. Почтальон смотрел внутрь себя. Он размышлял.

— В вынужденных полетах по Вселенной, — медленно и негромко заговорил Хэлвуд-Почтальон, — я повидал многое, в том числе и гуманоидные цивилизации вроде вашей. Обычно я, выполняя приказ, делаю всё от меня зависящее, чтобы не привнести в незнакомый мир сумятицы и негатива. Часто я пользуюсь услугами представителей местной цивилизации. Не всегда их действия меня полностью удовлетворяют, но даже если что-то и не так, то все неудачи в конце концов списываются именно на них. Поверьте — если бы я мог всегда действовать, так сказать, чужими руками, я бы так и поступал. Но не всегда это возможно. Многие вещи приходится делать самому, иначе… В трагических событиях на лунной базе нет моей вины. Дело было поручено Мюррею, который будто с цепи сорвался, когда понял, что я требую от него выкрасть топоскоп. Зря я его научил нашей психокинетике… Теперь-то я думаю, что отдавать мне топоскоп в его планы вообще не входило.

— А почему вы выбрали оболочку Фу Тинпена?

— Он наименее общительный среди ключевых фигур, так или иначе связанных с Беллом и его прибором. Работая в его теле, я мог позволить себе практически ни с кем не общаться. Но все сразу пошло наперекосяк. Инкорпорировавшись в Фу Тинпена, я поздно обнаружил очень плохую совместимость его мозга с моей ментальностью. Его болезнь не была притворством. К сожалению, менять что-либо было уже поздно: если бы я отпустил Фу Тинпена и «переселился» в кого-то другого, то китайцу пришлось бы стирать память, а это ничем не отличается от смерти: «ментальное я» того, кто подвергнется этой процедуре, перестает существовать. Поэтому я остался в теле Фу Тинпена и стал приводить его в порядок. Должен сказать, что мне невольно помог и врач МакГрэгор. В конце концов мне это удалось, и на последнем акте спектакля я присутствовал. Дальше вы всё видели сами, господин Сноу.

В голове Ричарда кружился целый сонм вопросов, которые хотелось задать Почтальону. Он понимал, что инопланетянин может в любую секунду попрощаться и исчезнуть, поэтому нужны те вопросы, которые действительно прольют свет на… нет, не на расследование, это такая частность, а совсем на другие — глобальные вещи. Наконец Сноу решился:

— Кто вы, Почтальон?

— Представитель цивилизации, название которой вам всё равно ничего не скажет. Нам много миллиардов лет, и одна из функций, которая досталась в наследство — выполнять поручения, которые поступают к нам периодически.

— От кого?

— Нам это неведомо, господин Сноу. Мы их называем… Мегацивилизацией. Мы даже не можем точно сказать, откуда поступают приказы. Предположительно из сектора созвездия, которое у вас называется Наугольник.

— Что за бред, Почтальон?! Вы выполняете поручения, поступившие неведомо от кого и незнамо откуда! Как это может быть?

— Я понимаю ваши чувства, но ничем помочь не могу — мы сами не знаем, кто нам приказывает. Это длится уже несколько сот миллионов лет. Понимаете, господин Сноу, Вселенная бесконечно разнообразна и вечно непознаваема. Мы пытались узнать, кто нам — древней, гордой и могущественной цивилизации — присылает приказы, согласно которым некоторые из нас должны сниматься с места и лететь в беспредельную даль, чтобы… изъять у другой, слаборазвитой цивилизации какую-нибудь опасную игрушку, вроде вашего топоскопа. Но мы так ничего и не смогли выяснить. Более того, нам довольно болезненно дали понять, что это не наше дело, и мы прекратили попытки. Собственно, именно в этом причина моей встречи с вами. Вы, люди, очень похожи на нас. Мы впервые столкнулись с таким поразительным сходством. Я даже сделал анализ кода ДНК. Небольшие расхождения есть, но уровень генетики, достигнутый нами, вполне позволяет сделать корректировку. Я даже в полученном задании сделал корректировку, пиротехникой на старости лет занялся.

— И что это значит?

— А значит это, дорогой господин Сноу, что наши цивилизации могут в далеком будущем объединиться и создать одну мощную сверхцивилизацию.

— Зачем?

— Что — зачем? А зачем вы летаете по Солнечной системе, по галактике?

— Стремление к знаниям!

— И стремление стать сильнее, умнее. Всё верно. Возможное объединение наших цивилизаций и будет отвечать этому устремлению. Но: то, о чем я говорю, произойдет — если вообще когда-нибудь произойдет — через сотни, а то и тысячи лет.

— Понятно, вам нужен кто-то, кто сможет помочь освободиться от кабалы Мегацивилизации, — догадался Ричи. — Надоело выполнять их задания, вот и решили искать союзников в борьбе с ними.

— И это тоже, врать не буду. Но только вы имейте в виду, господин Сноу, что рано или поздно и вам придется встретиться с Мегацивилизацией. А гуманоидов, подобно нам с вами, в обозримом космосе — раз-два, и обчелся! Нам надо держаться друг друга!

Хэлвуд-Почтальон выпрямился в кресле:

— Пожалуй, это всё, что я хотел вам сказать. Засим разрешите мне…

— Стойте, стойте, — схватил его за руку Ричард и тут же смущенно отпустил. — Это что, всё, что вы хотели мне сказать?

— Сожалею, господин Сноу, это всё. Оставляю на ваше усмотрение использование полученной от меня информации. Прощайте!

Хэлвуд-Почтальон медленно поднялся и стал растворяться в воздухе. Сноу попытался его задержать, но рука прошла сквозь теряющий очертания силуэт. Откуда-то появился туман, заклубился по салону спейсфлаера и окутал все слепой белесой тишиной.

* * *

Рука соскользнула с подлокотника, и… Ричард проснулся. В салоне корабля царил полумрак — до позднего обеда еще далеко, и большая часть пассажиров коротала время, углубившись в свои компьютеры, многие отдыхали. Рядом, в кресле, по-прежнему безмятежно спал Айво, сдвинув гологравизионные очки на макушку и положив руки на выключившийся автоматически МИППС. Ричард мотнул головой и потянулся к зажиму, где был закреплен стакан. Лед еще не успел растаять, значит, времени прошло немного.

Ричи посмотрел на атомный Ролекс. С момента старта прошло меньше часа. Тогда он включил МИППС и вызвал Хэлвуда. Через несколько секунд на экране появилась удивленная физиономия капитана:

— Ричард?

— Извини, Барт, ты, похоже, спать собираешься?

— Да, решил хорошенько отоспаться, даже Дорнбоза и Мура предупредил, чтобы до двенадцати дня меня не трогали без срочной надобности. А ты что звонишь? Идеи какие появились?

— Нет, Барт. Ты мне звонил с час назад, да я кемарил. Вот теперь немного поспал и решил перезвонить.

Барт внимательно посмотрел на Ричи:

— Ричард, после вашего с Айво отлета я с тобой не связывался.

Ричард сразу понял, что это правда, поёжился и судорожно придумал:

— Да? Ну, вероятно, заспал. Ладно, пока, Барт!

— Пока, — машинально ответил озадаченный Хэлвуд и исчез с экрана.

«Значит, вот оно всё как, — подумал Сноу и отхлебнул из высокого бокала. — Мы им нужны, а не они нам. Однако не приснилось ли мне все это? Слава богу, хоть с Бартом всё в порядке».

Мысли Ричарда метались в голове, словно осенняя опавшая листва под порывами холодного и влажного ветра.

«Что теперь делать, кому и что говорить? А может, лучше смолчать? Нет, так совсем не годится. Не может быть, что это сон, не может, и всё тут! Был ментальный контакт, а разговоры об использовании тела Хэлвуда — так, для тумана».

Ричард задумался, прокручивая беседу с Почтальоном. Что-то в ней было такое, на что он не обратил внимания, но подсознание профессионально зафиксировало какое-то несоответствие, особенность, нюанс. И этот нюанс, эта мелочь могла быть ключом ко всему разговору. И не только к разговору, а к пониманию того, что отныне твоё решение — именно твоё и никого другого — может повлиять на судьбу цивилизации… Цивилизации!!! Да как он, Ричард Сноу, рядовой, хоть и опытный специальный агент Контактной объединенной Комиссии Земли может что-то решать за всех людей на Земле, Луне, в Солнечной системе и в дальнем внеземелье? Разве такое возможно? Нет, лучше он оставит всё как есть и никому ничего не скажет. Решено, он так и поступит. Ничего не было, а преступление раскрыто и объясняется исключительно алчностью и завистью некоторых вполне земных индивидуумов.

Ричард хотел сделать глоток, но резко отставил бокал и вставил в зажим. Нет, как он только мог подумать о таком! Надо… Что надо? Дьявол, что же делать? Что?

И вдруг его мозг пронзила яркая, как молния, мысль. Ведь что-то сказал Почтальон про… Минутку, он не отрицал того, что мы им нужны, и, видимо, очень нужны, если он пошел на отступление от правил. От правил… А почему? А потому, что мы похожи. Что он там говорил про генный код? Что сделать корректировку для них проще пареной репы. Корректировку… сделать… Задание у него было — изъять топоскоп. Заказчик неизвестен. И, внезапно, как вспышка сверхновой, вроде бы невзначай оброненная Почтальоном, на первый взгляд ничего не значащая, фраза: «Я даже в полученном задании сделал корректировку, пиротехникой на старости лет занялся».

Сноу замер и медленно, по слогам, прокрутил в голове всю фразу еще раз.

Он сделал корректировку! Какой-то пиротехникой занялся… Почтальон что-то исправил. Это может означать только одно!.. Ну конечно! Как они сразу не догадались — взрыв на фабрике в Буэнос-Айресе! Он вспомнил копошащихся в воронке спасателей, они работали в своем обычном авральном режиме, не испытывая никаких дополнительных перегрузок. Если бы сработал топоскоп, то эффект «Слоновьего лишая», гравиконцентрат, размазал бы их по поверхности!.. А это значит… Это значит, что взрыв был отвлекающим маневром!

Ричард, смеясь, сильно толкнул в плечо сладко посапывающего Блумберга:

— Вставай, наука! Вставай, нас ждут великие дела! Подъём!

Айво с трудом разлепил веки и заворчал:

— Что такое, поспать не дают, нехристи… Прилетели, что ли?.. Ну в чем дело, Ричи?

— Айво, суррикат ты сонный, я знаю, топоскоп остался на Земле! На Земле, слышишь? И мы найдем его! Найдем, Айвенго!