Глава 1. Телепорт

24 мая 20… года, 09 часов 35 минут.

Женевское озеро, рейд порта

Лозанны, Швейцария

Все было готово к проведению ежегодного водного праздника на Женевском озере. Основные события должны развернуться завтра, в воскресенье, а сегодня – лишь прелюдия. Сейчас в самом разгаре шли тренировочные заезды океанских оффшорных катеров. Эти огромные мощные машины имели вид скорее космических, а не морских аппаратов. Пилоты любили эту «трассу», потому что здесь практически. никогда не было высокой волны, и риск скапотировать или взлететь сводился к самому минимуму, а скорость можно развить предельную, а это ни много ни мало – почти 250 километров в час. Погода была прекрасная – на небе редкие облака, температура воздуха плюс 26, воды – плюс 20 градусов, волнение – легкая зыбь. Футуристические аппараты на огромной скорости рассекали поверхность озера, оставляя за кормой белые пенные следы. Оглушительный рев двигателей «Ламборгини», «Эвинруд», «Ямаха» мощностью до полутора тысяч лошадиных сил был слышен на многие километры вокруг. На берегу собралось много людей, с интересом наблюдавших за происходящим. Зеваки глазели на озеро, фотографировали, жевали фастфуд и пили пиво в многочисленных кафе и ресторанчиках, находившихся здесь всегда или развернутых только на этот уик-энд.

Один из причалов порта был полностью переоборудован под обслуживание морских монстров. Развевались флаги стран и гоночных команд, вымпелы фирм и компаний, вокруг суетились механики, бегали обвешанные фототехникой репортеры. Немного в стороне стояли ровными рядами припаркованные специальные здоровенные фуры, приспособленные под перевозку оффшоров. На озере патрулировали несколько спасательных катеров с аквалангистами на борту, а в небе кружил вертолет.

В одном из кафе сидели за небольшим круглым столиком два персонажа, которых трудно было заподозрить в симпатии друг к другу, но временно объединенных одной страстью – гонками океанских оффшоров. У одного из них левая рука была, видимо, травмирована и покоилась на перевязи. Второй, сидя закинув нога на ногу и изучая программу соревнований, дымил дорогим сигариллосом «Сан-Мориц» и периодически потягивал пиво. Травмированный в здоровой руке держал пивной бокал с «Орвалом». Повертев его и так и сяк, он спросил:

– Ну, так как, полковник, в тотализатор играть будем?

Воган, а это был именно он, перелистнул программку, что-то посмотрел на последней странице, свернул ее и бросил на столик, на котором лежал его любимый бинокль:

– Черт его знает, Питер…

– Брэндон, сэр, Брэндон!

Воган быстро взглянул на собеседника, но не стал огрызаться. Он повертел головой, замер и бросил:

– А вот и наука с охраной…

К их столику приближались Армон, Дюмон и Джоди Циммерманн. Немка на этот раз была одета не в форму, а в простое белое короткое платье, которое соблазнительно подчеркивало ее пышные формы. В руке у нее была миниатюрная дамская сумочка, в которой, в этом Брэндон нисколько не сомневался, лежал пятизарядный браунинг. Хотя он уже понял, что эта женщина скорее нравится ему, может быть именно из-за неприступного и властного характера. Чем труднее победа, тем больше адреналина. Он продолжал с интересом приглядываться к Джоди.

Все трое подошли к столику и поздоровались. Тут же появился официант и, выслушав властные инструкции Джоди, бросился составлять три столика вместе. Немка любила командовать везде, даже в ресторане, и, надо сказать, это ей удавалось. Несмотря на ее привлекательную внешность и стройность, в ней сразу чувствовался стальной стержень командира.

– Что слышно с Гуама, профессор? – поинтересовался Брэндон у Армона.

– Пока топчутся на месте, хотя техники и людей у них там предостаточно – два вспомогательных корабля, русский батискаф «Океан», команда опытных подводников, куча океанологов, вертолет, да чего только у них нет! Но и результатов тоже нет. Хотя, конечно, обвинять их язык не поворачивается – мы бы с вами большего тоже не добились…

– А как наш «космический зенитчик» Арутюнян? – спросил полковник.

– Командует… Правда, стрелять там пока не в кого, – усмехнулся Армон.

Все предвещало интересный, насыщенный яркими событиями праздник. Так оно и вышло, так и вышло…

– Что это? – неожиданно спросила Джоди и показала рукой на озеро.

Все устремили взгляды по направлению руки, а полковник схватил со стола бинокль и быстро вынул его из чехла. На поверхности озера, примерно в четырех-пяти километрах от берега, четко прорисовались три концентрических круга волн, будто в воду упала гигантская капля. Каждая волна была в гребне до трех-четырех метров – невиданное дело для Женевского озера. Круги быстро расходились по водной глади, все ближе подбираясь к акватории, по которой проносились гоночные катера. Воган схватил свою рацию и прокричал, обращаясь к командиру патрульного вертолета:

– «Небо Один», «Небо Один», срочно команду стоп экипажам офшоров. СТОП ОФШОРАМ!!! Волна, волна!

– Есть, полковник! – ответили с высоты.

Несколько секунд спустя надрывный рев двигателей немного стих, и скорость катеров заметно снизилась. Пилоты увидели опасность и стали разворачивать свои аппараты носом к волне..

– Слава Богу! – выдохнул Брэндон. – Успели.

– Успеть-то успели, но что это было? – с искренним недоумением спросил Дюмон. – Я не припомню, чтобы на озере когда-нибудь происходило что-то подобное…

Тем временем волны достигли берега и с грохотом разбились о камни. Все стихло на несколько минут. Люди на берегу почти ничего и не заметили. Для них просто на короткое время приостановились тренировочные заезды морских болидов.

Один за другим опять взревели моторы, и пилоты повели свои катера по размеченной буями акватории озера.

Дюмон позвонил в ЦЕРН и поинтересовался, нет ли новостей. Внимательно выслушав ответ, он проговорил в трубку:

– Думаете, это серьезно?

Ему что-то ответили.

– Ну, хорошо, тогда вы там без меня разбирайтесь, – сказал он и выключил мобильник.

– Что там? – спросил Дени.

– Да вроде ничего особенного. Небольшой сбой в системе передачи информации на терминалах суперкомпьютера. Они уже работают над этим. А больше никаких новостей. К сожалению.

В это время подошел официант и стал расставлять на стола> тарелки с заказанными блюдами. Вся компания с удовольствием приступила к трапезе.

* * *

Сильно грохнуло, батискаф провернуло вокруг продольной оси, и он встал на относительно ровный киль. «Бочка», – отрешенно промелькнуло в голове Алексея. Наступила тишина, нарушаемая лишь звуком капающей с верхней части кабины воды.

– Все живы? – громко спросил Михаил и с облегчением услышал четыре утвердительных ответа.

– Вадим, проверяем системы, – приказал Крупнов, и они начали работать тумблерами и клавишами на панели управления Включались и выключались светодиоды, индикаторы и прибору запускались насосы и моторы… Судя по показаниям приборов они находились на глубине ста десяти метров в очень мутной воде. Единственный оставшийся целым прожектор пробивал мутную взвесь не более чем на полтора-два метра.

Вдруг раздалось три громких металлических удара по обшивке батискафа. Все в кабине оцепенели. Михаил достал небольшую отвертку и постучал три раза в ответ. Послышались негромкие лязгающие звуки, будто кто-то терся о корпус аппарата, и, к изумлению всех пятерых, на передний иллюминатор стало наползать что-то до боли знакомое…

– Акванавт! – вскрикнула Вивьен. – Он жив! ЖИВ!

– Черт меня подери, – пробормотал Михаил и прильнул к иллюминатору, в котором уже вполне конкретно прорисовался шлем подводника со стеклянным забралом. – Зажги в кабине подсветку, чтобы он нас видел, – приказал он Вадиму. – На какой радиоволне работают акванавты?

– Наша рация не работает, командир, – ответил Вадим.

Наконец удалось зажечь свет в кабине, и он осветил лицо акванавта.

– Кинси?! – обомлел Михаил.

Да, это был именно лейтенант Кинси, пожелавший лично совершить погружение к Гостю. Совершил, называется…

– Как нам с ним связаться? Морзе? – спросил Ронни.

Будто отвечая на его вопрос, Кинси прислонил шлем к стеклу иллюминатора и заговорил. Слышно было очень плохо, но разобрать смысл не составляло труда. Звучала английская речь.

– …зацепиться за вас… смеси… на сорок минут… компрессия… ждать… поднимитесь до семидесяти… стоп… – бубнил англичанин.

– Так, все понятно. Он не может всплыть сразу – баротравма! Закрепись! Артур, понял, закрепись!

– Да, – прогудело из-под воды.

– Вадим, попробуем медленно подвсплыть до семидесяти. Только – медленно, осторожно! Я не уверен, что он хорошо закреплен, а его амуниция весит немало. Не сорвался бы!..

– Есть осторожно!

Загудели насосы, продувая часть балласта, и стрелка глубинометра медленно поползла по шкале: 109… 108… 107 метров.

– Алексей, Ронни, посмотрите, сзади вас должны быть принайтованы к переборке несколько баллонов с воздушной смесью. Они целы? – обернулся Михаил.

– Да, – ответил Алексей. – Три штуки. Смеси гелиево-воздушные… разные.

– Отлично! Какая процентовка?

– Восемь с половиной и три процента!

В этот момент затих шум моторов, и батискаф замер на глубине семидесяти метров.

– Вивьен, посмотри карусель для забортных проб. Помещаются ли в ячейки баллоны?

Карусель представляла собой шесть горизонтально расположенных цилиндров, как в револьвере. При вращении один из цилиндров всегда был в кабине, а противоположный ему – за бортом снаружи. Специальным наружным манипулятором туда можно было закладывать образцы грунта, флоры и фауны. В случае необходимости можно было и выводить что-то из батискафа. При погружениях на глубины более тысячи метров карусель не использовалась и закрывалась снаружи сверхпрочным герметичным кевларовым обтекателем. Пока Вивьен и Ронни возились с баллонамиу карусели, Михаил с облегчением выяснил у Кинси, что у того за плечами баллоны именно с гелиево-воздушной смесью.

– Ура, помещаются! – радостно крикнула Вивьен. – И даже с небольшим запасом!

Крупнов приблизился к иллюминатору:

– Артур, мы сейчас тебе передадим по правому борту через карусель баллон с восьмипроцентной смесью, которого тебе хватит на сорок минут. К баллону будет привязан короткий фал с карабином на конце. Не доставая из барабана баллон, сначала закрепи фал за скобу обшивки. Не забудь – уронишь, не донырнешь! Ты понял, Артур? Но в первый цилиндр мы положим просто короткий фал с карабинами на концах, чтобы ты сам мог зацепиться за батискаф и у тебя были бы свободны руки. Второй нам какой баллон заряжать?

Кинси бубнил в ответ и кивал головой. Наконец он посмотрел на наручный манометр и махнул рукой в сторону правого борта. Сначала плечи, а потом и шлем с кольцами воздушных шлангов исчезли из иллюминатора.

С легкими щелчками карусель провернулась. Индикатор показал, что первый цилиндр снаружи. За бортом была слышна возня, а логом Кинси три раза постучал. Значит, закрепился. Kaрусель крутанулась еще раз. Спустя несколько минут шлем акванавта появился в правом боковом иллюминаторе. Пальцами он показал о’кей.

– А вода-то пресная! – неожиданно сказала Вивьен, слизнув с губ упавшие с потолочной панели капли. Все переглянулись.

Почти через три часа, находясь на глубине двадцати метров, удостоверившись, что и Кинси, и экипаж, и сам батискаф готовы к всплытию, Крупнов дал команду:

– Выбросить аварийный буй! Товсь к всплытию! Всем закрепиться! Продуть балласт!

Вадим щелкал клавишами и переключателями, потом руки его легли на джойстики управления.

– Буй на поверхности! К всплытию готов!

– Выполнять!

* * *

Полковник, уже отодвинув от себя бокал с недоеденным мороженым, лениво протянул руку к ожившей рации и включил громкую связь:

– Здесь Воган, слушаю тебя, «Небо Один».

– Мой полковник, наблюдаю на поверхности озера аварийный радиобуй. Слышу СОС.

– Что-что? Какой еще СОС?! Что за буй?

– СОС и координаты!

– Какие еще координаты?

– Это где-то в Тихом океане, мой полковник!

Полковник схватил со стола бинокль и чисто интуитивно направил его примерно на то место, где несколько часов назад образовалась загадочная концентрическая волна. На поверхности мерно покачивался ярко оранжевый буек с мигающим проблесковым маячком. Вся компания повскакивала с мест, опрокидывая стулья.

– Катер к восьмому пирсу! Немедленно! Прямо сейчас! К бую не подходить! – Последние слова он выкрикивал, отшвырнув стул и уже прыгая через три ступеньки по лестнице, ведущей к Причалу. Дени, Ален, Джоди и Брэндон припустили следом. К погоне присоединился с воплями и молодой официант с полотенцем в руке.

Выбежав на пирс, они увидели стремительно подходивший к причальной стене катер. Лихо развернувшись в последний момент, капитан поставил его четко параллельно пирсу. Вся компания, словно опытный спецназ, попрыгала в катер, который тут же, заложив крутейший вираж и глубоко вспахав спокойную воду порта, направился к открытой воде, набирая скорость. Последним, на уже отплывающий катер, сиганул, размахивая полотенцем, официант. Немного не допрыгнул и повис на руках, вцепившись в транец. Оказавшийся рядом Брэндон здоровой рукой схватил отважного гарсона за шиворот и одним сильным движением втащил на палубу. Официант, тяжело дыша, привалился к поручню и стал нервно обтирать лицо и шею полотенцем, которое он так и не выпустил из рук.

– Вы не… уф! Не заплатили по… счету, господа, – слегка заикаясь, выдавил он.

Брэндон, с интересом взглянув на отчаянного гарсона, достал из кармана три сотенные купюры и протянул молодому человеку:

– Этого хватит?

Гарсон утвердительно кивнул и судорожно сглотнул.

Тренировка оффшоров к этому времени уже заканчивалась, и последний болид под номером 14 приближался к причалу, отведенному под боксы-доки. Неожиданно он развернулся и направился к центру озера, туда, где качался на легких волнах оранжевый буек. Подойдя поближе, бирюзово-белый катер сбросил ход и остановился. Поднялись вертикально два фонаря-обтекателя пилота и штурмана, и оба гонщика, отстегнув ремни, встали в своих кабинах.

С первого взгляда казалось, что вокруг буя кипит вода. И на самом деле, из-под воды поднимались на поверхность мириады воздушных пузырьков. Но вот под водой стали проглядывать очертания большого светлого предмета. Прошло еще две минуты, и перед изумленными взорами гонщиков и пассажиров спасательного катера из глубины Женевского озера торжественно всплыл и закачался на воде белый с красно-оранжевой полосой батискаф. На борту синела крупная надпись: «OCEAN» и чуть мельче: «Science Academy of Russian Federation». У правого борта батискафа на поверхности торчала голова в подводном шлеме. Из воды поднялась рука в перчатке и показала большой палец. В верхней части батискафа откинулась крышка люка, появилась всклокоченная голова с наушниками набекрень:

– Где мы? – по-английски с сильным акцентом спросила она, недоуменно уставившись на гоночный оффшор и спасательный катер.

Воган открыл было рот, чтобы ответить, но из горла почему-то не вылетело ни звука. Первой опомнилась Джоди:

– Лозанна!

Уже начавший было вылезать из люка океанавт, застыл.

– ЧТО? Женевское озеро?! – опомнился он через нескольку секунд. – Не важно, его… – жест в сторону плавающего рядом с бортом аквалангиста. – Надо срочно! Барокамера! Декомпрессия! Срочно!

Океанавт от волнения говорил не фразами, а бросался словами.

Из люка показалась вторая голова, на этот раз с коротко подстриженными волосами, рявкнувшая на нормальном английском:

– Лейтенанта Кинси – срочно в госпиталь! В барокамеру! Декомпрессия прошла слишком быстро! Скорее!

Наконец Воган справился с оторопью и прокричал в рацию:

– «Небо Один», надо срочно забрать водолаза в госпиталь! Где у нас есть барокамера? – обернулся он к столпившимся у борта.

– В Нионе, в госпитале! – быстро ответила Джоди.

– Нион, госпиталь! – прокричал он в рацию.

– Мы там не сядем, – после паузы послышалось из рации. – Он рядом с берегом и там сплошные дома вокруг! Извините, полковник.

– Эй, вы там! – донеслось с гоночного болида. Оказывается, пилот и штурман все это время внимательно слушали переговоры. – Давайте его сюда! Сколько до Ниона, километров сорок? Будет на месте через десять минут!

В воду прыгнули два аквалангиста-спасателя с катера, подплыли к акванавту, отстегнули фал, которым он был привязан к батискафу, и подтянули его к оффшору. Пилот и штурман подняли акванавта, который уже сбросил баллоны и снял шлем. На него надели спасательный жилет и усадили на место штурмана. Когда стали опускаться фонари-обтекатели кабин, он сцепил над головой руки в знак благодарности. В ответ весь экипаж «Океана», уже выбравшийся наружу, замахал руками.

Штурман оффшора тоже махнул рукой своему пилоту и, спрыгнув в воду, быстро поплыл к спасательному катеру.

Фантастический болид под номером 14 взревел всем своим полуторатысячным табуном турбированных лошадей, развернулся и, задрав нос, стремительно набрал скорость, вышел на скольжение и буквально полетел параллельно поверхности, касаясь ее лишь кормой с торчащими из нее валами двигателей. В считанные секунды он исчез из вида.

Воган поднес к губам рацию:

– Кто-нибудь свяжитесь с госпиталем Ниона. Пусть будут готовы к приему подводника с кессонной болезнью…

Сказав это, он задумчиво посмотрел на покачивающийся в воде батискаф, на его команду, обернулся и просверлил взглядом двух профессоров:

– Ну, и что все это значит, Ньютоны вы наши?

 

Глава 2. Двойная звезда

25 мая 20… года, 18 часов 30 минут.

Подземные лаборатории

Большого адронного коллайдера,

ЦЕРН. Шлюз Босси,

Швейцария

В одной из лабораторий на нулевом уровне шлюза Босси продолжалось рабочее совещание. Слово дали прилетевшему буквально два часа назад вместе с целой группой ученых с острова Гуам профессору Арутюняну.

– В результате возникшего по неизвестным пока причинам пространственного «пробоя» между квадратом 33–50 в Филиппинском море и квадратом 10–70 на Женевском озере практически мгновенно были переброшены за тысячи километров материальные тела значительной массы. Все это сопровождалось довольно серьезными разрушениями в квадрате 33–50. Погибли четыре человека: акванавт, оператор подводного лифта и два пилота вертолета. Ранено пятнадцать человек, трое – тяжело. Полностью уничтожены подводный лифт, вертолет и мобильная система глубоководных съемок, затонул спасательный катер с «Питтсбурга». Серьезные повреждения получило вспомогательное судно «Аляска».

Пока нам неизвестны какие-либо отрицательные последствия воздействия этой «телепортации» ни на людей, ни на технику. Легкая форма кессонной болезни, которую, к счастью, удалось вовремя остановить у лейтенанта Кинси, нельзя связывать с телепортацией. На мой взгляд, мы имеем дело со своего рода термодинамической парой. Один элемент этой пары находился в Женевском озере, а другой – в Тихом океане. Связаны они были между собой своеобразной пуповиной, что ли, сквозь которую и были переброшены батискаф, лейтенант и Гость. Если кто еще не ознакомился с вчерашними результатами локации дна Женевского озера, то скажу, что, судя по всему, корабль лежит на дне. Но нет ясности – целиком ли. Замечу, что в момент начала движения Гостя по дну Филиппинского моря его силовое поле отключилось.

– Я не готов связать эти события с работой коллайдера, вчерашним сбоем в системе супер-ЭВМ или с очередным испытанием СИТ-1. Допускаю, что все эти события как-то повлияли нй произошедшее. Не знаю, не знаю… – задумчиво закончил свое выступление профессор Арутюнян и сел.

Слово взял полковник Воган:

– Господа, хотел бы обратить ваше внимание на некоторые факты, которые, каждый в отдельности, могли бы и не привлечь к себе столь пристального внимания, но когда их накопилось около десятка, требуют соответствующего отношения, а главное – объяснения. Я буду придерживаться хронологии. Итак, нам всем известно, что переброс батискафа из Тихого океана в Женевское озеро произошел 24 мая в 09 часов 50 минут по среднеевропейскому времени. Я не случайно напоминаю об этом, потому что это тот рубеж, то время X, после которого и стало происходить то, о чем я хочу рассказать.

В 10 часов 45 минут того же дня в лесу на перевале Сан-Серг школьники из деревни Борэ в сопровождении своего учителя гуляли по лесу. Учитель проводил с ними урок биологии. Неожиданно из густой чащи на поляну, прямо на них, выкатился танк. Дети испугались и разбежались. Примерно через час учителю удалось собрать детей, и они все вместе явились в полицейский участок Сан-Серга, где и рассказали об увиденном. Мне доложили, что в то время ни один танк, ни одна бронемашина не могли находиться в этом районе. Более того, учитель, который увлекается историей Второй мировой войны, утверждает, что танк, выползший из леса – немецкий тяжелый «Тигр VI». Дети тоже говорят, что на броне были нарисованы кресты. Я побывал на месте происшествия. Колея вывернутого гусеницами дерна начинается в пятистах метрах от проселочной дороги и заканчивается в пятидесяти. Эти следы не ведут никуда, господа. Танка нет! Но он же проехал эти четыреста пятьдесят метров! Откуда он взялся, куда делся? Нет ответа. Вот фотографии.

Далее. В известном туристическом месте Кре дю Ван, там, где находится знаменитый пятисотметровый отвесный скальный обрыв, вчера в 12 часов 55 минут произошел оползень. Но оползень непростой: часть верха скалы была срезана под углом в тридцать градусов и исчезла. Место среза площадью около ста пятидесяти квадратных метров идеально ровно и будто отполировано до зеркального блеска. Свидетели говорят, что все произошло мгновенно. Каменная глыба, весом более восьмисот тонн, не упала в долину, а испарилась! Никакого видимого воздействия на утес свидетелями инцидента замечено не было. На месте работают эксперты. Опять, смотрите фото.

Идем дальше. Необъяснимый случай с лайнером авиакомпании «Сьюисс», совершавшим рейс Женева – Цюрих. Вылетев точно по расписанию в 15 часов 40 минут из аэропорта Контрэн, в 15 часов 45 минут он совершил посадку в аэропорту Цюриха Клотэн. Надо ли говорить, что в полете он должен был находиться сорок минут? Ни экипаж, ни пассажиры ничего не заметили, пока не взглянули на часы… Специальные агенты и психологи работают с пострадавшими.

В 16 часов 50 минут поступили сообщения о том, что на скоростной автомагистрали № Е62 в районе города Вивей произошло крупное ДТП. По прибытии на место жандармерия выяснила, что речь идет о падении пяти легковых автомашин и одной грузовой фуры с высотной эстакады. Вы все знаете, что в этом месте автомагистраль проходит по гористому берегу озера на высоте от пятидесяти до ста метров. Все машины упали на одном участке с высоты восемьдесят метров. Выживших нет. Примечательно, что на самой автомагистрали нет никаких повреждений. Никаких! Свидетели утверждают, что одна из секций высотной конструкции дороги на несколько секунд просто исчезла, и машины, ехавшие по ней, провалились в пустоту. Ведется расследование.

В 18 часов 15 минут при подходе к причалу Парк Мон Репо в Женеве сел на мель прогулочный катер. Посреди фарватера. Никакой мели там отродясь не было.

В 22 часа 05 минут на пляже у деревни Версуа отдыхающие наблюдали и засняли на видео медленно летящую над водой небольшую круглую платформу, на которой стояли два человека. Платформа пролетела так близко от пораженных людей, что была слышна беседа двух загадочных незнакомцев. И хоть на берегу были люди разных национальностей и гражданской принадлежности, идентифицировать язык, на котором говорили двое, не удалось. Никаких двигателей на платформе не видно. Убедитесь сами. Дайте, пожалуйста, видеоматериал!

На большой плазменной панели появилось изображение симпатичной девушки в бикини, стоящей у воды и робко пробующей ножкой воду. Уже наступили вечерние сумерки, но небо было еще достаточно светлым. Неизвестный оператор продолжал фокусировать объектив на стоящей у самой кромки воды блондинке. Объектив выхватывал значительный кусок пляжа, на котором было видно полтора-два десятка отдыхающих. Несколько человек плавали недалеко от берега. В какой-то момент слева, почти на самом срезе экрана появилось легкое белое свечение, перемещавшееся вдоль пляжа. Через несколько секунд свет привлек внимание и оператора, который выпустил девушку из центра кадра и сосредоточился на свечении. Наконец необычный объект прорисовался полностью, вплоть до мелких подробностей. Это была небольшая круглая платформа диаметром два – два с половиной метра, медленно летящая на высоте метра над водой. На платформе стояли две фигуры, одетые в белые туники и подсвеченные снизу. Один мужчина стоял посередине диска; скрестив руки на груди, в то время как второй, широко раскинув руки, прислонился спиной к поручням, кольцом опоясывавшим платформу. Как это кольцо закреплялось непонятно, потому что никаких вертикальных штанг между ним и платформой не было. Диск с незнакомцами неспешно летел вдоль берега мимо притихших купальщиков, мимо замершей блондинки, мимо оператора!

Было видно, что пассажиры платформы мирно о чем-то беседуют, ничего не замечая вокруг себя. Слышалась тихая певучая речь. Вскоре летающая платформа стала удаляться, забирая все дальше и дальше от берега, пока вовсе не исчезла из вида. Съемка окончилась.

В зале наступила тишина.

– Есть еще несколько иллюстраций необычных явлений, но я перечислил только те, про которые можно сказать с полной уверенностью – это было. И есть тому вещественные подтверждения или по крайней мере несколько независимых друг от друга свидетелей. Остальные зафиксированные нами инциденты могут оказаться лишь игрой воображения слишком впечатлительных граждан.

И я опять спрашиваю вас, господа ученые, что все это значит? Что мне докладывать Президенту?

– Стоп, стоп, стоп! – замахал руками доктор Ванхаймер. – Доклады Президенту!.. Подождите, сначала надо самим во всем разобраться. Я, конечно, не готов давать исчерпывающие пояснения по поводу происходящего, но, похоже, сбылись опасения скептиков и работа коллайдера привела к ломке пространственно-темпоральной евклидовой метрики в этом районе. Предлагаю незамедлительно остановить БАК, создать рабочую группу и срочно провести необходимые замеры основных констант. По получении результатов определимся с дальнейшими шагами.

– Доктор, как это «остановить коллайдер»? А эксперимент?! – воскликнул Дюмон.

– Ален, эксперимент выходит из-под контроля, и мы не можем подвергать жизнь людей еще большей опасности. И так уже есть многочисленные жертвы… Все согласны?

Поднялся профессор Сертиз:

– Согласен с доктором Ванхаймером. Более того, предлагаю обратиться ко всем странам, где действуют синхротроны, временно прекратить все работы на них. До выяснения причин возникновения аномалий. А вам, профессор, грех жаловаться – у вас работы с СИТом непочатый край. Скажете, не прав я?

– Нет, не скажу… Хотя это тема Армона. Хорошо, согласен. Сворачиваем эксперимент.

– Так, коллеги, – другим голосом заговорил Дюмон. – Через час максимум все службы ЦЕРНа получат письменный приказ о прекращении эксперимента, но уже сейчас вы можете считать, что он подписан и действовать в соответствии с инструкцией. Вопросы есть? Нет. Совещание окончено, всем спасибо.

Задвигались стулья, и присутствующие стали расходиться по своим лабораториям, тихо переговариваясь.

Ашот подошел к беседующим Дени, Алену, Сертизу и Ванхаймеру.

– Все я понимаю, – качал головой Ален. – Но страшно обидно. Да, похоже, что все истории так или иначе связаны с работой коллайдера, но я больше чем уверен, что с остановкой ВАКа исчезнут и все аномалии. И изучать нам будет нечего. Ладно, все равно на полную остановку уйдет не один день. Дени, давай, действительно, занимайся вплотную СИТом и «гобоем», а я сплаваю к Гостю вместе с Ванхаймером и Сертизом. Посмотрим, что там произошло с тарелкой. Нам обещали дать прогулочный батискаф. Ашот, может, и ты с нами?

– Пожалуй, – охотно согласился армянин, и все четверо направились в сторону скоростных лифтов.

Услышав смущенное покашливание за спиной, Армон обернулся и увидел хиппи с неразлучным чемоданчиком в руках и в традиционной майке «Рамштайн». Техник выглядел расстроенным.

– Люк? – так звали техника. – Привет. У тебя новости?

– Да, месье. Плохие. «Гобой» испорчен… извините…

– Черт, черт, черт! Что случилось?

– Еще сегодня перед обедом я его осматривал, все было в порядке. А полчаса назад обнаружил необратимые изменения в механизме лучевого конвертера. Все превратилось в прессованны# однородный песок, кварц… – хиппи развел руками и опустил голову.

– Полковник, – окликнул Дени уже выходящего из зала Вогана, – можно вас?

Полковник быстрым шагом подошел к ним.

– Да, профессор?

– Люк Прайс сказал, что «гобой» испорчен. Это не может быть саботажем?

– Проклятье, только этого нам не хватало! Сейчас… – Boган отошел на два шага и включил компьютер, стоявший на ближайшем столе. Пощелкав клавишами, он выпрямился и снял трубку внутреннего телефона. Что-то проговорив, довольно долго слушал ответ, потом повесил трубку.

– Нет, исключено. Сейчас мои ребята просмотрят видеозапись, сделанную в отсутствие сотрудников в лаборатории. Посмотрим, что там происходило. Думаю, однако, профессор, что все это звенья одной цепи – аномалии множатся. Как мне доложат, я вам перезвоню. – И Воган стремительно покинул зал.

Дени проводил его долгим взглядом, потом тускло посмотрел на серого от переживаний Прайса:

– Ну, пошли, Люк, показывай наши достижения… Господи, за что все эти наказания!

* * *

25 мая 20… года, 23 часа 15 минут.

Постпредство США в Женеве

Макс закончил свой доклад, закрыл папку и слегка отодвинул ее.

Рассел, сидевший напротив него, закурил тонкую дамскую сигарету «Вог», выпустил кольцо дыма и попробовал подвести итог:

– Значит, прибор чужих, или «гобой», как они его назвали, безвозвратно испорчен… Плохо, конечно, но лучше уж так, чем не в наших руках. Теперь о Госте. Макс, как ты считаешь, можем ли мы рассчитывать на наших водолазов, чтобы как-нибудь пощупать эту тарелку на дне? Ведь глубина там не запредельная?

– Сто двадцать пять метров. Практически предел для глубоководников. Кроме этого, погружение на такие глубины и всплытие требует специального оборудования, которое невозможно будет держать на воде незаметно. Да и не подпустят туда никого, кроме членов штаба. На поверхности уже дежурит полицейский катер. Так что здесь нам ловить совершенно нечего. Если только…

– Ну-ну, продолжай, – подбодрил Энтони задумавшегося Макса.

– Если только не внедрить одного из наших церновцев в состав участников обследования Гостя…

– А есть такая возможность, Макс?

– Теоретически – да. А получится ли практически, гарантировать трудно.

– Надо попробовать!

– А зачем? Там и так хватает американцев, тот же профессор Сертиз, Ронни Белл. Еще подъедут, я слышал, Стив Варсон и Джон Рейли.

– Макс, эти не работают на ЦРУ, а мы – да. Мы должны обеспечивать безопасность страны даже вопреки логике событий! Вопреки тем, кто ратует и верит в международное сотрудничество, добрую волю и тому подобные глупости. Мы с тобой должны…

Рассела понесло. Макс смотрел на своего начальника и поражался все больше и больше. «Господи, перед кем этот идиот распинается, ведь никого нет! Значит, передо мной? Нет, скорее, машинально, по инерции… Это уже диагноз, клиника».

Раньше Макс старался не задумываться над той патриотическо-пропагандистской шелухой, в которую заворачивали свои мысли многие из известных ему деятелей в США, в первую очередь те, от кого многое зависело. Ему и тогда было абсолютно понятно, что всем правит мамона, какой вопрос ни подними, все упрется в деньги. Контракты, поставки, тендеры… Какая, к черту, забота о стране и гражданах! Только чистоган!

Впервые с таким наглым крупномасштабным лицемерием он столкнулся в далекие шестидесятые годы, когда еще совсем молодым работал в команде охраны кандидата в губернаторы штата. На одном из предвыборных митингов, который организовали в дотационной школе штата, кандидат с пеной у рта клялся и божился, что экология в этом районе – приоритет его программы, которого он будет добиваться всеми силами, невзирая ни на что и ни на кого. Глядя на этого крепко сложенного, довольно молодого загорелого кандидата, верилось, что он-то добьется своего и свернет в бараний рог разных бюрократов и сволочей. Вечером того же дня на деловой встрече с местными бизнесменами в узком составе он так же клятвенно пообещал им разрешить строительство в штате могильника для захоронения компонентов химического и бактериологического оружия, при условии перевода на его счет кругленькой суммы. Чем все дело завершилось, Макс доподлинно не знал – был отозван для выполнения задания в другом штате, – но губернатор был избран, и особых оснований считать, что чиновник вдруг проникся любовью к природе и возненавидел деньги, не было.

С тех пор утекло много времени, душа и совесть Максимилиана Эдгара Грубера, далекого потомка альзасских виноделов, зачерствели и перестали реагировать на подобные мелочи, и он надолго превратился в послушный инструмент секретной организации. Но последние события вокруг СИТа и Гостя сильнс поразили его и заставили вновь задуматься над тем, кому и зачем он служит, кто его окружает и за что гибнут зачастую неплохие, по большому счету, люди… Какого дьявола ЦРУ вмешивается в дело, которое ведут ученые и военные нескольких стран, и не в последнюю очередь США? Кто действительно представляет интересы страны и болеет за них, возможно, даже и неосознанно, а через призму своей работы, преданности и любви к делу. Может, как раз эти ученые-энтузиасты, космонавты, подвой ники?

– …и той ответственностью, которую мы несем не только перед Президентом и Правительством, но и перёд всем американским народом, – продолжал патетику Рассел.

– Энтони, я все понял. Не будем терять время. Я отправляюсь на встречу с агентом, – внезапно прервал его Макс.

Рассел удивленно замолк, поднял брови, но не найдя, что возразить, ответил:

– Хорошо, Макс, действуй. Завтра доложишь.

Макс встал, пожал руку начальнику и направился к двери. Он совсем не собирался идти на встречу с агентом, потому что вдруг понял, что НЛО на дне озера уже не летательный аппарат с массой неизвестных высоких технологий, а куча никому не нужного спекшегося песка. Вся операция, которая началась с задачи похищения СИТа и перешедшая затем в фазу вооруженного противостояния с инопланетянами, была проиграна спецслужбой, и это, как ни странно, совершенно его не расстраивало, даже наоборот – он был рад, что победа окажется за учеными. Дай Бог этому швейцарскому вояке, как его там… Вогану, помочь науке. А ему пора заканчивать и с этим делом, и вообще… Мелькнула мысль об отставке. Выслуга у него есть, пенсию назначат очень хорошую, да и больная жена в Сиэтле будет только рада, если он вернется наконец домой из своих вечных командировок и поездок. Макс подошел к кабинету и ключом отпер дверь. Пройдя впотьмах к столу, он сел, включил настольную лампу, запустил компьютер и начал быстро набирать текст:

«Начальнику Национальной секретной службы Центрального разведывательного управления США…»

* * *

Дени, понурив голову, шел по подземному коридору. В мыслях он все время корил себя за то, что не уделил достаточного внимания изучению «гобоя», а практически все передоверил молодому парниле, пусть и талантливому, но неопытному.

Сам парнила плелся за начальником, и мысли, которые его посещали, тоже не лучились оптимизмом. Была такая возможность… Эх!.. А допустят ли его близко к работе над СИТом еще неясно. Может, и без него обойдутся. Такой шанс был!..

Вдруг Люку показалось, что в коридоре слегка притух свет, будто к электроподстанции подключился мощный потребитель. Он поднял голову и обомлел: профессор Армон на его глазах исчез! Чемоданчик выпал из рук, с грохотом ударился о бетон, раскрылся и высыпал на пол инструменты.

 

Глава 3. Марсианские хроники

Спиральная галактика Млечный путь.

Рукав Ориона, Солнечная система

Дени сидел в удобном невидимом и неосязаемом кресле. Повертев головой, он увидел, что находится на небольшой круглой платформе диаметром около четырех метров. Пол диска ярко светился. По всей окружности, на высоте примерно метра, проходил поручень, который не был никак соединен с корпусом платформы вертикальными штангами и буквально висел в воздухе. В центре диска был более яркий круг. Кроме Дени на платформе никого не было.

Он попытался встать с кресла, и это ему легко удалось. Обернувшись, он не увидел никакого сиденья, провел рукой там, где предположительно должно было находиться кресло, но не нашел ничего, кроме пустоты. Дени подошел к краю диска, где свет, струящийся снизу, был немного приглушен и не резал глаз, взялся за поручни и постарался осознать, то, что увидел. Диск висел или летел на огромной высоте над облаками. Далеко внизу, сквозь разрывы туч, угадывалось Женевское озеро, чуть в стороне и дальше – пики Альп в районе Солнечных Врат, в другой стороне – отроги Юры. Дени прикинул, что он находится на высоте полутора-двух километров. Удивительно, но он не чувствовал никакого дискомфорта: температура была нормальная, ветер не дул, хотя, судя по течению облаков, он должен был быть. Продолжая вглядываться в пейзаж под ногами, он определил, что диск висит между берегом и горным перевалом Коль де ля Фосий. Черт, именно здесь пролетают самолеты, взлетающие с женевского аэропорта Контрэн в случае восточного ветра! Словно подтверждая его слова, из облаков вырвался авиалайнер и пролетел в трехстах-четырехстах метрах от платформы. Прошло минут десять, и еще один самолет, уже намного ближе, пронесся, набирая высоту, мимо поежившегося Дени. Звука моторов было почти не слышно. Этак еще минут двадцать, и очередной борт врежется в платформу.

– Профессор Армон, – негромко произнесли у него за спиной. – Здравствуйте.

Дени резко обернулся и привалился спиной к перилам. Перед ним стояли двое высоких загорелых мужчин в белой одежде, очень похожей на римские туники. Сначала Дени показалось, что они босы, но, присмотревшись, он увидел у них под ступнями пористые толстые подошвы, которые непонятно как держались на ноге. У незнакомцев были приятные, спокойные лица, мало чем отличающиеся от землян. Вот только у ушей почти отсутствовали мочки, а верхняя часть была чуть заострена. Они стояли по другую сторону диска и дружелюбно разглядывали его. Один был блондином, второй, пониже, – шатеном.

– Д-добрый день… месье. Чем обязан?

– Не надо волноваться, профессор, мы просто хотели поговорить с вами, – начал шатен. – Разрешите представиться. Меня зовут Эон Туул, коллегу – Лон Гел.

Мимо в опасной близости пролетел огромный лайнер, и Армон рефлекторно вжал голову в плечи.

– Мешает? – спросил Лон Гел, кивнув в сторону удаляющегося самолета.

– Да уж не успокаивает… – пробормотал Армон и поежился.

– Где хотите провести беседу?

– А где можно?

– Где вам угодно. Ограничений нет.

– Что-нибудь близкое к древней истории… Можно? Пирамиды, например, или рисунки Наска, – Дени понял, что этим двум ребятам такое под силу. Телепортировали же они его сюда…

– Есть более древние памятники истории, профессор.

– Да, конечно, Стоунхендж, Баальбек, Великий Бог Марсиан…

– Кстати о марсианах, – оживился Эон Туул. – Как насчет долины Сидония и ее пирамид? Мы с Лон Телом очень любим это место.

Дени прирос к полу, а в горле пересохло. Ашот рассказывал ему о Сидонии.

– Марс? А можно?..

– О чем речь, профессор! Так что, на Марс?

– Подождите, а Луна… и…

– Профессор, самые древние памятники цивилизации в вашей Солнечной системе находятся на Марсе. Но если вы хотите на Луну, там тоже есть кое-что интересное…

– Нет, на Марс, – выдохнул потрясенный Дени.

Эон Туул приподнял руку и пошевелил пальцами, будто набирал текст на компьютере. В центральной части диска, там, где был очерчен более яркий круг, возник вертикальный луч в виде цилиндра. Лон Гел без колебаний вошел в этот волшебный, искрящийся световой столб и исчез. Дени оглянулся на Эон Туула. Тот жестом руки пригласил его следовать за Лон Телом.

Дени зажмурился и шагнул в искрящийся цилиндр света.

Диск был либо тем же, либо таким же, на котором Дени оказался над Женевским озером. На нем уже стоял Лон Гел и смотрел вниз, на планету. Внизу расстилалась слегка красноватая, пыльная, каменисто-лавовая поверхность Марса.

Марс!

Дени вышел из центрального круга, повертел головой и подошел к Лон Телу.

– Посмотрите, профессор, – заговорил Лон Гел. – Вот это и есть долина Сидония. Смотрите, то, что вы видите с высоты двадцати километров, на которых мы находимся над поверхностью планеты, одно из самых древних, в археологическом смысле этого слова, проявлений цивилизации в вашем рукаве Млечного пути, да и вообще во Вселенной. Подобных мест не так уж много. Красиво, да?

– Господи, да неужели это все кем-то…

– Да, профессор, да. А вон там, километрах в ста, то, что сорок лет будоражит воображение ваших уфологов – якобы разбившийся космический корабль. Так оно и есть. Это остов исследовательского корабля цивилизации Свайз.

К ним присоединился, выйдя из светящегося цилиндра, Эон Туул.

– А Марсианский сфинкс? – дрогнувшим голосом спросил Дени.

– Увы, профессор, игра светотени, не больше, – ответил, совсем по-земному разведя руками, Лон Гел.

Армон стал пристально вглядываться в марсианскую поверхность. Эх, сюда бы Ашота! Внизу на красноватой равнине были видны конусы нескольких пирамид и ровные ряды полуразрушенных зданий.

– А это что, единственное место на Марсе, где что-то осталось от марсиан?

– Профессор, то, что вы видите, – это форпост, построенный на Марсе около двадцати двух миллионов лет назад совсем не марсианами, а существами, прилетевшими сюда из… как бы это правильнее сказать… из другой, прошлой Вселенной. Но, к сожалению, город, или, скорее, станция, покинут уже более двадцати миллионов лет назад.

– Как – из прошлой Вселенной? Разве это возможно? Господи, у меня голова сейчас лопнет!

– Профессор, об этой цивилизации даже нам почти ничего не известно. Но мы доподлинно знаем, что она существовала и в прошлой Вселенной. Они достигли таких высот в овладении законами физики, что сами стали создавать законы в том пространстве, где находились. Наконец они научились создавать, генерировать само пространство с нужной им метрикой и свойствами. Эффект, с помощью которого им удалось обмануть Великое сжатие, мы называем «Пространственный кокон». Но воссоздать это даже нам не под силу. Этот город был построен, как нам представляется, для выполнения нескольких функций. Первое: это форпост в самом прямом смысле этого слова. Ведь ваша галактика окраинная. Второе: это пересадочная станция, или телепорт. Третье: это одно из звеньев гигантской космологической паутины, которая выполняет неизвестные нам функции, но, возможно, как раз и является составной частью проекта «Пространственный кокон».

– А можно спуститься пониже? – спросил Дени.

Платформа стала резко снижаться, но никаких перегрузок Дени не ощутил. С гравитацией, судя по всему, его новые знакомые тоже были на «ты».

Загадочные пирамиды и здания стали приближаться. Проявлялись все новые и новые детали, которые, как это ни странно, вблизи больше скрадывали правильные очертания циклопических сооружений, чем подчеркивали их. Поразмыслив, Дени понял, что это логично – время, эрозия, перепады температур, одним словом, второй закон термодинамики, сделали свое дело и сильно нивелировали абрисы сооружений. Теперь только с высоты птичьего полета можно было рассмотреть правильную геометрию ландшафта и понять, что это не просто горы и холмы, а искусственные образования, творение разума.

– Назначение некоторых сооружений нам понятно. Вот, например, этот длинный двугорбый холм, – показал рукой Лон Гел. – Два горба – это две засыпанные теперь песком трубы диаметром по пятьсот метров каждая и уходящие на глубину пяти километров. Это – подземный кислородный завод. Здесь их всего три. Та мизерная доля кислорода, которая еще осталась в атмосфере Марса, результат работы этих трех заводов двадцать миллионов лет назад.

– Так, значит, эта цивилизация…

– Мы их называем Пилигримы.

– Значит, Пилигримы дышат кислородом?

– Не факт. Они могли использовать для работы на станции местное население – марсиан… Да-да, не удивляйтесь, есть материальные свидетельства существования в далеком прошлом на Марсе цивилизации низкого уровня. Ну, для сравнения, вашего уровня семнадцатого века. Но этих следов очень мало. Марсианская цивилизация, судя по всему, была обречена изначально самой планетой, на которой и зародилась. Марс постепенно терял атмосферу, климат становился все более резким. Появление на планете Пилигримов и их деятельность помогли марсианам «протянуть» намного дольше, чем им было предписано судьбой и отпущено природой. И не просто дольше, а колоссальное время – полтора-два миллиона лет! За такое время большинство цивилизаций достигают вершин своей деятельности и расцвета, а некоторые погибают. К примеру, вашей цивилизации, профессор, не более двадцати тысяч лет… Однако сами марсиане не смогли достичь за это огромное, отпущенное им время даже вашего, извините, очень среднего уровня. Дело я том, что стимул к развитию и творчеству был утрачен из-за доминирующего положения Пилигримов и работы на них. Марсианам не к чему было стремиться – им все давали хозяева; которым они служили. А те, в свою очередь, не были заинтересованы в росте научно-технического потенциала наемных рабочих, тот уровень развития, который имели марсиане, вполне удовлетворял элементарным требованиям обслуживания станции. А потом прагматичные «Боги» ушли и оставили марсиан один на один с их планетой и проблемами. Этот бой марсиане проиграли вчистую.

Диск заложил глубокий вираж и полетел на высоте ста – ста пятидесяти метров над поверхностью. Мимо проплывали фантастические сооружения станции, больше похожие после столь долгого, почти вечного бездействия и забвения на пусть и не совсем обычные, но естественные горы и холмы. Кое-где, правда, сквозь наметенный миллионами лет слой песка угадывались геометрически правильные рядные конструкции, о назначении которых можно было только гадать. В одном месте Дени заметил часть еще не рухнувшей эстакады, похожей на монорельсовую дорогу. Но, с другой стороны, зачем существам, в совершенстве овладевшим телепортацией, монорельс? Сами же марсиане вряд ли могли построить такое… Чуть в стороне из песка возносилась в небо на высоту трехсот метров массивная – диаметром метров пятьдесят – колонна, с явно отсутствующей верхушкой. Ее поверхность была бежево-коричневого цвета и переливалась подобно камню «Золотой песок». Приглядевшись повнимательнее, Дени увидел, что колонн всего шесть и расположены они на поверхности правильным кругом, будто когда-то формировали собой огромную садовую беседку для гигантов. Оставшиеся пять колонн были разрушены на высоте от десяти до пятидесяти метров. Трехсотметровый же столп на последней четверти своей высоты плавно, но заметно изгибался в сторону геометрического центра сооружения. Дени попытался включить свое воображение и мысленно дорисовать «беседку», и у него сразу же закружилась голова.

Проследив за его взглядом, Лон Гел усмехнулся:

– Да, трудно себе представить, как это все выглядело двадцать миллионов лет назад. Мы думаем, что это был телепорт. С учетом площади, которую он занимает на поверхности, с его помощью можно было телепортировать огромные по объему предметы. Но зачем?

– Как же все это сохранилось в течение двадцати миллионов лет? Невероятно…

– Да, сроки, конечно, запредельные, но владея аттотехнологией, это, как видите сами, вполне возможно, профессор. Пилигримы бросили вызов самой вечности. У меня они вызывают смешанные и противоречивые чувства: уважение, восхищение и настороженность, – поддержал разговор Эон Туул.

Диск быстро летел над марсианскими песками, и циклопические сооружения станции Пилигримов отодвигались все дальше и дальше к горизонту, постепенно сливаясь с оранжевой поверхностью и розоватым от пылевой взвеси небом. Некоторое время они летели вдоль почти полностью обрушившейся «монорельсовой дороги», но скоро и следы циклопического арочного сооружения, высотой на сохранившихся участках до пятидесяти метров, растворились в марсианских песках времени.

Через пятнадцать минут полета над пустынной монотонной холодной равниной, внизу показался большой предмет, полузасыпанный красноватым песком. Когда платформа подлетела поближе, Дени с замиранием сердца увидел наяву то, что он видел на фотографиях в интернете и что потрясло его в свое время до глубины души – остов разбившегося в период между 1965 и 1976 годами на Марсе космического корабля.

Платформа снизилась настолько, что стали видны и мелкие-детали.

Корабль был похож на треугольник серебристого цвета со стороной около пятисот метров с сильно закругленными углами. Одна из вершин треугольника походила на рубку управления – в корпусе виднелись небольшие надстройки и ряды мелких зияющих дыр, которые, возможно, были до катастрофы иллюминаторами. Верхняя часть корабля была расколота или, скорее, разорвана ударом. В многометровую пробоину уже забился вездесущий песок. За сильно деформированной кормой на несколько сот метров тянулась глубокая борозда в песке. Ударившись о поверхность, корабль по инерции пропахал песок, пока не остановился. Если при ударе от корабля и отвалились детали корпуса, то теперь они были засыпаны песком.

– А что здесь произошло? Почему они разбились?

– Трудно сказать, но впервые мы встречаемся с фактом катастрофы корабля цивилизации Свайзов. Вся их техника в высшей степени надежна. Говоря вашим языком – стопроцентно! Системы как минимум дублируются, а спасательные средства и устройства тем более. Пилотирование кораблей происходит в автоматическом режиме, но возможно и ручное управление. При ручном управлении человеческий фактор, как вы его называете, полностью исключен – автоматика просто не даст возможности совершить ошибку. Поэтому происшедшее здесь в 1966 году по вашему летосчислению мы пока объяснить не можем.

– Почему корабль Свайзов здесь, это как раз понятно. Они так же как и мы, очень интересуются Пилигримами и активно изучают все материальные свидетельства их деятельности. Таких во Вселенной совсем немного.

– Подобных миллионнолетних руин?

Эон Туул немного снисходительно посмотрел на Дени и улыбнулся:

– Отнюдь. Есть несколько покинутых, но действующих образцов их мегалоинженерии. Артефакты, как вы любите называть такие объекты. Хотя, в моем понимании артефакт – это что-то относительно небольшое. Так вот, двойная гравитационно-гироскопическая система в туманности Конская голова. Мы эту систему называем «Маяк».

– И что это такое, для чего предназначено? – задал вопрос Дени. В голосе прорезались нетерпеливые мальчишеские нотки.

– Система представляет собой две планеты: одна чуть меньше вашей Земли, другая – чуть больше, вращающиеся вокруг общего гравитационного центра тяжести. Звезда, вокруг которой обращаются планеты, находится на таком расстоянии, что ее влияние ограничивается лишь гравитацией, настолько слабой, что через два миллиона лет планеты освободятся от ее оков и уйдут в открытый космос. Но, конечно, не это примечательно. Удивительно другое, планеты – это полые шары, внутри которых, почти как в гироскопе, перемещаются шары меньшего диаметра, но большей массы. Планеты имеют абсолютно правильную форму. Поверхность обеих планет обработана при помощи аттотехнологий таким образом, что представляет собой сверхпрочный углеродный монолит. Почти алмаз. Но это еще не все: обе планеты связаны между собой не только гравитацией, но и своеобразной искусственной пуповиной – огромной трубой или шлангом, как хотите называйте, состоящим из нескольких тысяч секций или сегментов. Раструбы пуповины с обоих концов просто лежат на поверхности планет. Планеты вращаются вокруг своей оси и вокруг общего центра гравитации системы, «перетаскивая» раструбы, снабженные специальной системой «скольжения» по всей поверхности. Назначение пуповины нам непонятно. Движение планет-близнецов заставляет пуповину изгибаться, удлиняться и укорачиваться в зависимости от взаиморасположения космических тел. Она с этой задачей прекрасно справляется, как простая гофрированная труба, за тем исключением, что конструкция и, главным образом, материал, из которого она сделана, не изнашиваются вот уже несколько десятков тысяч лет! Внутри нее находится приспособление, очень напоминающее лифт.

– Лифт? Как это? Как в романе Артура Кларка, что ли?

На этот раз Дени уел-таки инопланетян.

– В романе? Кларка? – не поняли те.

– Есть у нас такая литература, которая называется «научная фантастика».

– Да, мы знаем…

– Ничего вы не знаете! В романе «Фонтаны рая» наш известнейший фантаст, кстати, и ученый футуролог тоже, описал возможность создания на экваторе Земли космического лифта.

Инопланетяне, явно огорошенные, переглянулись.

– Ну ладно, ладно, продолжайте, пожалуйста, – засмеялся Дени.

Лон Гел и Эон Туул еще раз посмотрели друг на друга. Лон Гел пожал плечами и продолжил:

– Да, лифт. Причем в полной исправности. Но надо учитывать, что расстояние, вернее его шахта, мягко говоря, необычны. Это не тридцать, не сто и даже не тысяча этажей. Это пятьсот пятьдесят тысяч километров в среднем! Каково? Дальше. Лифт работает и опробован нами. При любой конфигурации пуповины он проходит весь путь за несколько часов! Никаких, естественно, тросов, направляющих. Лифт двигается в магнитном поле, но что обеспечивает и генерирует это поле – непонятно.

– Далее. Движение раструбов по поверхности планет идет при практически полном отсутствии трения, тем не менее накопление статики, видимо, происходит. Раз в двадцать лет мы становимся свидетелями феерического зрелища. Вся накопленная за этот период энергия высвобождается и узконаправленным лучом уходит в окраинный район Вселенной, туда, где еще не только звезд нет, празвезд или газовых и пылевых туманностей, но отсутствует и само пространство. Таким образом, Пилигримам удалось успешно построить не просто вечный двигатель, а Perpettum Mobile с высоким КПД! «Выстрел» энергии имеет мощность в девятьсот эксаватг. Вам не надо объяснять, что это такое.

– Господи, зачем все это построено, какие задачи выполняет? – ошарашенно промямлил Дени.

– Это не все, профессор. Если хотите. Время еще есть.

– Да-да, конечно!

– Следующий удивительный объект. Называется «Хронограф» и находится в одном из самых отдаленных районов Вселенной, рядом с древнейшей галактикой A1689-ZD1. Вам не надо объяснять, что такое телепортация…

– Как это не надо, шутите? Если я понимаю, о чем идет речь в принципе, то с большим сожалением должен констатировать, что механизм работы телепортации, или, как ее еще называют, нуль-транспортировки, ни мне, ни моим коллегам на Земле пока неизвестен.

– Не обижайтесь, профессор. Просто я хотел сказать, что Хронограф не использует принцип телепортации, или, по крайней мере, тех принципов телепортации, которые известны нам; Вы видели руины телепорта только что. Помните, шесть колонн?

– Да, конечно…

– Так вот, представьте себе очень большой астероид, диаметром около двух тысяч километров. Поверхность – безжизненный камень, пробитый тут и там кратерами метеоритов, форма – более или менее правильный шар. И лишь одно место на астероиде искромсано метеоритами и болидами чуть меньше, и именно здесь возвышается Хронограф. Конструкция очень похожая на ту, что вы видели на марсианской станции, только не разрушена: массивная станина, шесть колонн, сужение в центре, опять расширение и верхняя станина. Внутри колонн помещено монокристаллическое бериллиево-сапфировое стекло. Все сооружение возвышается над поверхностью астероида на высоту тридцати пяти километров и очень напоминает ваши обычные песочные часы. Система полностью герметична. Внутри, за стеклом, находится то, что и должно находиться в песочных часах – песок! Центральное отверстие, между колбами не превышает одного миллиметра в диаметре! Это при таких-то размерах всего сооружения. Песок из-за очень слабой силы тяжести на астероиде медленно перетекает из верхней колбы в нижнюю… И не может перетечь.

– Как это?

– Несмотря, на то что происходит перетекание из верхней колбы в нижнюю, количество песка в верхней и нижней колбах всегда остается постоянным. Никакого обратного перемещения песка из нижней колбы в верхнюю, телепортацией или любым другим известным нам способом, не происходит. Хронограф находится в вечном равновесии. Песок течет в обе стороны одновременно. Одно движение видимо, второе – абсолютно непонятно, но реально.

– Я смотрю, вы здорово знаете реалии и историю Земли. Вон, сравнили Хронограф с песочными часами. У вас тоже на заре цивилизации было такое?

– Нет, у нас были часы, больше похожие на ваши клепсидры. Нас сильно удивляет то, что ваши песочные часы практически идентичны по конструкции с Хронографом и телепортами Пилигримов.

– И что из этого следует? – насторожился Дени.

– Пока ничего. Но совпадение, согласитесь, профессор, поразительное. А что касается осведомленности о Земле и ее истории, то здесь нет никакого секрета. Мы с Эон Туулом – специалисты по гуманоидным цивилизациям. Земля – это наша с ним специализация. Кроме того, мы наблюдаем и стараемся отслеживать все цивилизации этого типа. Иногда вмешиваемся… как в вашем случае. Посмотрев на нас, вы можете сразу сделать вывод о том, насколько мы похожи. Но мы немного старше вас.

– И сколько времени существует ваша цивилизация? И, кстати, как она называется?

– А как вы сами себя называете? – хитро прищурился Лон Гел.

– Э-э-э… Земляне… Человечество… Черт, нет устоявшегося общепринятого названия! – в замешательстве промолвил Дени.

– То-то же! Наша родная планета называется Лаасс, ну а мы – лаассы.

– Понятно. И вы прибыли на Землю с миссией спасения? Ну и где мы напортачили?

– Напортачили, по вашему собственному выражению, вы с коллайдером. Не просчитав всех последствий использования его полной мощности. Обычно теория опережает практику, но здесь мы имеем как раз обратный случай. Вы были слишком самонадеянны. Имейте в виду – вы вплотную приблизились к той черте, за которой, в случае ошибки, стоят необратимые последствия.

– Нам помогали лучшие умы планеты. Ученые с мировым именем! – обиделся за научную братию Дени. – Мы не делали ничего, не просчитав последствия…

– Вы замахнулись на решение проблемы, многие аспекты которой непонятны цивилизациям, обогнавшим вас на сотни, а к и тысячи лет! Вы о многом даже и понятия пока не имеете. Они видите ли, решили узнать, что было в момент Ноль. Построили мощный коллайдер и давай бомбить атомы! Да если хотите знать если бы не наше вмешательство – разбалансировалась бы не только Солнечная система, но и ближайшие планетные системы А это не шутки. Вы, сами того не осознавая, стали менять привычную метрику пространства. Некоторые вспышки сверхновых квазаров, а также образование черных дыр – все это связано со всякого рода экспериментами, которые мы или кто-то другой ив успели или не сумели предотвратить. Одна из наших миссий в том и заключается, чтобы предупреждать подобное. В вашем случае мы еле успели.

– Но мы уже начали останавливать коллайдер… – упрямился Дени. – Хоть нам этого очень не хотелось.

– Было уже поздно. Термопара образовалась. Но мы успели заморозить ее на самом раннем этапе. Так что миссия на Земле закончена.

Дени с удивлением посмотрел на Эон Туула и Лон Гела:

– Как, вы улетаете? А…

– Нет, профессор, контакта не будет. По крайней мере, сейчас. Может быть, через несколько сот лет… может быть… – с грустью ответил белокурый Лон Тел.

– А НЛО, что мы сбили, кто это?

– Космические авантюристы с планеты Риддер, ищут в Галактике различные артефакты. Посчитали ваш СИТ таковым. Но чтобы артефакт можно было продать на космическом аукционе он должен отвечать нескольким условиям. В частности, отсутствие создателя. А наличие гарантированно в одном экземпляре значительно повысило бы его стоимость… Дени, вы уж не держите на нас с Эон Туулом зла, но «гобой» и корабль Риддеров мы превратили в безобидный кварц. Упреждая ваш вопрос, скажу, что никаких сверхъестественных, умопомрачительных технологий на корабле вы бы не обнаружили, а «гобой», то есть СИТ, у нас уже есть свой. Всего надо стараться добиваться своими силами, помните урок марсиан?

– А могу я рассказать?.. – начал Дени.

– Профессор, это мы оставляем на ваше усмотрение. Как считаете нужным, так и поступайте. Только руководствуйтесь правильным и проверенным веками принципом «не навреди». Есть у вас еще к нам вопросы, просьбы? Мы готовы вас выслушать, поверьте.

Дени надолго задумался и облокотился на поручни платформы. Мрачная, мерзлая панорама красной планеты хранила молчание. Посмотрел еще раз на беспомощный в марсианском песке исследовательский корабль Свайзов, на доброжелательно ждущих ответа инопланетян и поднял голову. Глаза его блеснули:

– Да, есть!

 

Глава 4. Параллели

Сектор Вселенной «Млечный путь»,

Большое Магелланово Облако,

12 000 парсек [59]1 парсек = 3,26 светового года.
от Солнечной системы

Даже на расстоянии в сто тысяч километров «Зеркало» поражало своими размерами и видом. Гигантская круглая плоскость висела в межзвездном пространстве, практически невидимая невооруженным глазом. Лаассы сообщили Дени, что диаметр Зеркала составляет тысячу километров, толщина – 250 километров. Зеркало не испускало никакого излучения, за исключением отражения звезд и видимых галактик. Весь сектор, словно буйками па воде, был очерчен мигающими маяками. Кое-где, рядом с объектом, угадывались очертания исследовательских кораблей лаассов.

Сейчас они как раз и находились на борту космического корабля. Диски-телепорты работали на расстоянии, не превышающем 1–2 парсек. Поэтому лаассы для перемещения по Вселенной вынуждены были использовать достаточно массивные, тяжелые космические корабли. Кроме этого, для детального изучения космических тел требовался выход в открытый космос в специальном скафандре. Здесь даже технология лаассов был бессильна. Силовое поле может, конечно, защитить того, кто находится в нем, но с таким же успехом не позволит ему произвести какие-либо действия с внешними предметами.

– Мы обнаружили Зеркало совсем недавно – всего несколько лет назад, и работы по его изучению только-только разворачиваются. Эффект «перевертыш» был обнаружен и вовсе несколько месяцев назад совершенно случайно. Проводя исследовательские работы в центральном районе Зеркала на Альфа-стороне, наши ученые установили на поверхности сканер. Через двадцать минут работающие вблизи прибора техники и ученые увидели, как вокруг сканера разошлись концентрические круги и затем красноватое свечение погрузилось в толщу Зеркала, увлекая за собою сканер. Сначала никто ничего не понял, и лишь через несколько часов приборы на другой стороне Зеркала, с Бета-стороны, зафиксировали появление нового объекта. Это и был зеркальный репликат сканера в силовом коконе. Каково же было наше удивление, когда выяснилось, что репликат зеркален и по субатомному строению: он состоял из антиматерии! Поэтому, видимо, и был в силовом коконе. Однако пока это единственный случай, и нам трудно говорить о существований системы. Больше Зеркало ни разу не откликнулось на наши приманки в виде оставленных на поверхности предметов. Само зеркало состоит из довольно сложного набора химические элементов. Не реагирует ни на какие излучения, даже жесткие. Но, похоже, это не монолит. Зондируются многочисленные пустоты – внутренние помещения, но ничего похожего на кессоны, шлюзы, люк не наблюдается. Скорее всего принцип входа-выхода другой – молекулярный. Но как его активировать?.. – Лон Гел пожал плечами. – Сплошные загадки. Вообще любые объекты Пилигримов ставят перед нами просто неразрешимые проблемы. Поверьте, достигнув очень высокого уровня развития, нам трудно смириться с тем, что чья-то техника ставит нас в тупик. Хотя то, что они делают или делали – а у нас нет стопроцентной уверенности, что они еще действуют где-то во Вселенной, – правильнее, наверное, называть астроинженерией…

– А как эта шайба ориентирована в пространстве? Что, если представить себе, что это кусок трубы? Куда он направлен? Вы не рассчитывали?

Эон Туул и Лон Гел переглянулись.

– Да как-то еще не успели… – развел руками блондин и стал водить в воздухе руками, нажимая невидимые Дени кнопки. – Вот что значит обладать чистым, незашоренным, извините за слово, детским свободным сознанием. Мы об этом не подумали, а сразу стали копать вглубь… Сейчас, это не займет много времени, все геометрические параметры зеркала уже введены в машину, ориентация относительно ближайших звезд… осталось только… Сейчас, сейчас… Готово, смотрим!

На основном мониторе рубки звездолета высветилась ночная пустота Вселенной с вкрапленными тут и там бусинами и горошинами звезд и паутинными клубками галактик и туманностей. Звезды и галактики стали быстро надвигаться на экран, будто корабль летел сквозь пустоту с невообразимой скоростью. Скрываясь за срезом экрана, они освобождали место новым квазарам, пульсарам, нейтронным и переменным звездам, красным гигантам и белым карликам. Подавляющее большинство объектов было обозначено непонятными символами – номера и названия на языке лаассов. Внезапно картинка остановилась, и все не сразу осознали то, что увидели. У Дени мурашки пробежали по спине, хотя в глубине души он ожидал чего-то в этом роде. В центре экрана ярко светился желтый карлик, вокруг которого схематично были обозначены орбиты планет и сами планеты. Сомнений не было – перед ними Солнечная система. Дени вспомнил рассказы Ашота о строении системы и, приглядевшись, смог различить на схеме планеты земной группы: Меркурий, Венеру, Землю и Марс, планеты-гиганты: Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун и плутоиды пояса Койпера: Эриду, Плутон, Макемаке, Хаумеа и Орк.

По спине Дени пробежали холодные мурашки.

– Вы это знали? – не то спросил, не то констатировал Лон Гел.

– И да и нет, Какая-то интуиция, предчувствие… – прошептал Дени. – Но должно быть что-то связующее все это, должно быть… Марс, Пересадочная станция, Зеркало… Стоп! А если продлить вектор направления дальше? Что там?

Эон Туул уже вовсю «печатал» в воздухе:

– Минуточку. Все, поехали!

Монитор опять ожил, и по нему побежали звездные блики и тени…

Когда движение на экране замерло, все затаили дыхание. И Дени, и Лон Гел с Эон Туулом, и еще два лаасса, пришедшие за минуту до этого в рубку звездолета, испытали сильное потрясение: на мониторе высветилась гравитационно-гироскопическая система Маяк.

Дени обвел ошарашенных лаассов победным взглядом и выстрелил:

– Ну что, господа инопланетяне, будет у нас с вами контакт или как?

26 мая 20..: года, 13 часов 45 минут.

Подземные лаборатории ЦЕРНа

– Что значит – исчез, черт побери, что это значит?! – вне себя от ярости орал Воган на несчастного долговязого хиппи, который, как нашкодивший первоклассник, стоял посреди кабинета и мял в руках бейсболку, переминаясь с ноги на ногу. – Ну что мне с вами делать? Что? «Гобой» безвозвратно испорчен. НЛО превратился в камень!

– А вы что молчите, Эйнштейны, вашу мать! Где теперь Армон? Кто его похитил? – переключился полковник на Ашот; и Алена. – Наворотили дел! Запустили свой гребаный коллайдер Я всегда чувствовал, что добром это не кончится! Я чувствовал!. Чтоб вас всех!..

Было понятно, что полковнику надо излить накопившуюся в нем ярость, и все молча ждали, когда поток проклятий иссякнет. Не тут-то было! «It was not here!» – как любил в шутку говорить в таких случаях Арутюнян, специально коверкая английский. Еще добрых двадцать минут присутствующие вынуждены были терпеть условно-цензурное выступление начальника генштаб швейцарской армии. Но приоткрылась дверь, в кабинет заглянула Джоди и жестом руки подозвала к себе обозлённого вояку. Тот вышел к ней, прикрыв за собой дверь. Спустя несколько секунд, только начавшие было приходить в себя участники совещания услышали из коридора звериный рык, от которого у все волосы на голове зашевелились. Это у полковника окончательно сдали нервы: Джоди сообщила ему, что единственный оставшийся в живых нападавший на базу «Муари-2000», долго находившийся в коме и только десять дней как пришедший наконец в сознание, исчез из госпиталя города Сьерр.

– Вы это что, нарочно? Сговорились?!.. – взревел Воган, и голос его разнесся на многие километры по коридорам подземелий ЦЕРНа, отражаясь от сырых стен, гуляя по тускло освещенным коридорам и резонируя в трубах…

Джоди не стала дожидаться дополнительных комментариев полковника и поспешила покинуть нулевой этаж в скоростном лифте.

Заехав домой и быстро переодевшись в стильное серо-белое короткое платье, она прыгнула в машину и вскоре уже входила в уютный ретро-бар «Библиотека» на набережной Женевы. Подскочивший гарсон проводил ее к столику, за которым сидел мужчина в темном костюме с левой рукой на перевязи. Он встал и произнес:

– Добрый день, мадемуазель Циммерманн, спасибо, что пришли. Присаживайтесь, прошу вас.

– Здравствуйте, Питер. Можно вас так называть? – улыбнулась Джоди и села на предложенный Брэндоном стул.

– Вам – да, – после секундного колебания ответил он и поднял взгляд на официанта, явно разглядывавшего красивые длинные ноги Джоди. Тот мгновенно вытянулся в струнку, поднес к глазам блокнот и ручку и затараторил:

– Месье, сегодня просто превосходны мидии, сваренные в белом вине!

– Выходит, что вчера они были отвратительны, – не удержался от колкости Брэндон.

Постоянное Представительство Российской Федерации

при отделении ООН в Женеве

и других международных организациях

Офицер безопасности Российского постпредства Федор Саулин сидел в своем кабинете на нулевом этаже старого административного здания и слушал рассказ первого секретаря Матвея Кобзы. Матвей был сотрудником ГРУ и периодически, пользуясь дипломатическим иммунитетом, выполнял деликатные поручения своего руководства. Ни для швейцарцев, ни для французов или американцев не была никаким секретом его принадлежность к российским спецсужбам. Просто в этой среде выгоднее до поры до времени помалкивать об этом и делать вид, что все тут кругом – сплошные карьерные дипломаты. Что за идиотское словосочетание: «карьерный дипломат»? – неожиданно для самого себя подумал Саулин, это же не самосвал БелАЗ… Он боднул головой, отгоняя посторонние мысли. Матвей, вальяжно развалившись в кресле и потягивая арманьяк, продолжил свой рассказ:

– Федор Иваныч, ты же знаешь, что Швейцария – страна непуганых идиотов, и это подтверждается на каждом шагу. Им бы, козлам, наш менталитет, наш азарт, душу, размах…

– И засрали бы такую прекрасную страну. У нас, Матвей, своих неосвоенных просторов для этого хватает. Дистанции гигантского размера! Так что Швейцарию я бы оставил швейцарцам, – с усмешкой перебил Матвея Саулин. Сам он был из СВР и немного недолюбливал «сапоги», как за глаза называли грушников и дипломаты и свэровцы. Хотя, положа руку на сердце, все, в конечном итоге, зависело от самого человека, без привязки к какому-то ведомству или структуре. К сожалению, Матвей ни у кого, даже у «своих», не вызывал теплых чувств. Высокомерная заносчивость вкупе с воинствующей серостью делали его трудновыносимым в любой компании. Уже не раз он становился центром скандалов в постпредстве, причем каждый раз с разными людьми. И каждый раз выходил сухим из воды. Саулин вспомнил, как года полтора назад в постпредство приехал новый водитель, татарин по национальности, мусульманин, по вере. Ну муслим так муслим, пожало большинство плечами, что с того? Так нет! Буквально через несколько дней, в гараже, специально в присутствии нескольких человек, он зарядил оторопевшему Эльдару такую хулу про Аллаха, ислам и шариат, что бедный татарин, недолго думая, схватил первое, что ему попалось под руку (сменный стальной штуцер высокого давления для автомоечного аппарата), и погнался за припустившим от него Матвеем с криками «Шайтан!». Насилу уняли. А с этого опять – как с гуся вода!

– …М-да, так я вот о чем, – после секундной паузы заговорил Кобза. – Подробности операции я доложил руководству, теперь ваша очередь принять в ней посильное участие. Как только Сергей окрепнет, его надо будет срочно переправить а Москву.

– Эго чье такое указание, интересно знать? – прищурился Федор Иванович. – Я что-то никаких приказов не получал.

– Ну, за этим дело не станет – бюрократия у нас всегда работает исправно! Спасибо за угощенье – отличный, просто превосходный арманьяк! – Матвей быстро встал, пожал Саулину руку и исчез за дверью.

– «Превосходный арманьяк»! – передразнил Кобзу Саулин. – Что ты, дерёвня житомирская, понимаешь в настоящем арманьяке? Тьфу, пижон!..

Безопасный встал из-за стола, и оказалось, что он очень высокого роста. Уже подходя к медпункту, где временно разместили раненого Сергея, Саулин совершенно отчетливо понял, что все, что ему напел Матвей, – туфта. Какая забота о попавшем в беду соотечественнике? Какая помощь? Опять темнят эти грушники, ох темнят! Зачем им Сергей в Москве – вот вопрос!

– Здрасьте, уф… Федор Иваныч! – мимо, пошатываясь под тяжестью сложенного виндсерфинга, прошел завхоз. – Погодка подходящая, вёдро!

Саулин только матюгнулся про себя: рабочий день, а этот прихлебатель постпреда направился кататься на озеро на своем любимом виндсерфинге. Нагло, у всех на виду – знает, что никто не осмелится сделать ему замечание. Кругом сплошной блат и лизоблюдство! Тошно!

Зайдя в медпункт, располагавшийся на первом этаже нового жилого дома постпредства, безопасный постучал в дверь с табличкой «главный врач А. А. Лунин».

– Саша, можно?

– Федор Иванович? Проходи, проходи, располагайся! – приветливо вышел из-за стола Александр – моложавый, крепко сложенный брюнет лет тридцати пяти. – Кофе?

– Нет, Саша, спасибо. Ты мне лучше скажи, как там пациент нашего неугомонного Матвея?

– Да ничего, нормально. Только нужно несколько дней покоя. Я проведу укрепляющую медикаментозную терапию, думаю, это даст хороший результат. Но ты же хочешь чего-то другого, я угадал?

– Угадал. Хочу с ним поговорить, но сначала скажи мне, что с ним?

– Что, что! Огнестрел, причем достаточно тяжелый. Повреждено легкое, судя по входному каналу, была задета артерия, значит, была серьезная кровопотеря. Сделана операция, хорошо сделана, грамотно. Сейчас динамику я тебе сказать не могу, надо хоть два-три дня его понаблюдать. Но в общем состояние, как говорят, удовлетворительное, стабильное. Говорить с ним я тебе разрешу, но недолго, он еще очень слаб, особенно после вчерашней эскапады… Скажи, Федор Иванович, а зачем было его из прекрасного наисовременнейшего госпиталя с великолепными хирургами и медперсоналом тащить сюда, в нашу нищенскую дыру, где моя главная гордость – это стоматологический кабинет с оборудованием начала девяностых?

– Да уж… – крякнул Саулин. – Вопрос, Саш, не по адресу. Веришь – я сам пока не все понять могу, поэтому и хочу с ним поговорить. Можно?

– Сейчас, подожди. – Александр вышел.

Саулин встал, подошел к открытому окну и загляделся на опрятные голубые ели, по которым прыгали пушистые, будто с шампунем мытые, белки. Высоко в небе степенно и медленно кружил коршун. На одну из веток на уровне третьего этажа тяжело плюхнулся упитанный солидный ворон и стал вертеть головой налево-направо. К ели скрытно, стелясь по земле, пробежал молодой черно-серый соседский кот Васька и быстро стал карабкаться вверх по стволу. Добравшись до ветки, на которой чинно восседал ворон (потенциальный обед, в понимании Васьки), кот, распластавшись для маскировки как только мог, стал медленно продвигаться к птице. Ворон будто и не замечал опасного хищника и даже не смотрел в его сторону. Но в тот момент, когда Васька уже был готов к решающему прыжку, вдруг сделал несколько приставных шагов в сторону от ствола. Сук опасно закачался. Кот замер, но желудок диктовал свою волю, и охотник возобновил скрытное продвижение по утончающейся ветке. Ворон снова, не глядя на кота, сделал несколько приставных шагов к концу ветки. Кот продвинулся еще чуть-чуть, но застыл. Уж больно сильно утончилась ветка и предательски раскачивалась. Васька еще какое-то время пытался прощупать путь лапой, остерегся, но все-таки отказался от обеда и принял решение ретироваться. Но попытка развернуться не удалась – точка невозвращения была пройдена. Еще на что-то надеясь, несчастный глупый кот вертел головой и поводил ушами. Вот тут-то ворон и соизволил наконец в упор посмотреть на своего теперь практически беспомощного врага. В его взгляде можно было прочесть превосходство, высокомерие и торжество победителя. Никакого снисхождения! Испепелив Ваську взглядом, ворон подпрыгнул на ветке и ударил по ней своими сильными лапками. Кот мявкнул, обвалился с сука, повис на нем на одной лапе и секунду спустя с воплем полетел вниз, провожаемый победным карком счастливого ворона. Плюхнувшись в траву, Васька поджал хвост и стыдливо скрылся где-то под домом. Ворон, оглядев окрестности с видом хозяина, каркнул для пот рядка еще несколько раз и спланировал с ветки за забор постпредства.

Не удержавшись, Саулин рассмеялся. Бравый ворон продемонстрировал блестящее знание военной тактики: заманить врага, вынудить его занять выгодную для тебя позицию и уничтожить одним ударом! Он снова окинул взглядом деревья, аккуратно подстриженный кустарник, чистые посыпанные гравием дорожки. Сказка, а не страна, подумал он, а дай волю долбарям вроде Кобзы, они и здесь наведут свои порядки.

В дверь просунулась Сашина голова.

– Надевай халат, Федор Иванович, пойдем.

Саулин спокойно снял с вешалки бесхозный белый халат, не торопясь надел его, завязал шнурочки и выдвинулся в коридор.

Пациент лежал на специальной больничной койке. Одна рука была выпростана из-под одеяла, и в районе сгиба локтя к ней был подсоединен катетер для капельницы. Рядом с койкой стояла штанга, на которую были подвешены две бутылочки с глюкозой. Сергей был в сознании и настороженно разглядывал вошедшею высоченного Саулина.

– Сергей. Это наш… – начал было Саша, но Саулин перебил его:

– Саулин Федор Иванович, первый секретарь постоянного представительства. Здравствуйте, Сергей, как себя чувствуете? – безопасный пододвинул стул и сел. – Саш, не мог бы ты нас оставить на несколько минут?

– Беседуйте, джеймс-бонды, – усмехнулся Лунин и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

– Привет, – тихо откликнулся Сергей, внимательно разглядывая безопасного.

Саулин достал из кармана небольшой приборчик, выдвинул из него два штыря телескопических антенн и щелкнул тумблером. На приборе замигала зеленая лампочка. Он поставил его на прикроватную тумбочку.

– Сергей, ты должен понимать, что попал в неприятную ситуацию. Но тупиковых положений практически не бывает, и я, скорее всего, смогу тебе помочь…

– Понятно, – отвернулся Сергей к стене. – Вы из той же конторы, что и этот павлин Матвей. Ни в какую ситуацию я не попал, а вот с вами попаду наверняка.

– Не перебивай, а дослушай. Я не из той же конторы, а из соседней. Помочь я тебе смогу реально – обещаю, но для этого ты мне должен рассказать все, что знаешь, включая твой разговор с Матвеем по дороге сюда.

Сергей молчал.

– Хорошо, я тебе немного помогу, чтобы ты понял, что я на твоей стороне. Голос Матвея помнишь? Слушай.

Федор Иванович достал из кармана мини-диктофон и включил. Зазвучали голоса Саулина и Кобзы:

«И засрали бы такую прекрасную страну. У нас, Матвей, своих неосвоенных просторов для этого хватает. Дистанции гигантского размера! Так что Швейцарию я бы оставил швейцарцам.

– …М-да, так я вот о чем. Подробности операции я доложил руководству, теперь ваша очередь принять в ней посильное участие. Как только Сергей окрепнет, его надо будет срочно переправить в Москву.

– Это чье такое указание, интересно знать? Я что-то никаких приказов не получал».

Саулин щелкнул клавишей, и диктофон замолк.

– Ну, понятно тебе теперь, что для тебя готовит Матвей?

Сергей молчал минуты три, потом заговорил:

– Хорошо. Мое условие такое. Я вам рассказываю, что знаю, а вы меня просто отпускаете и ничего больше. Как вы объясните мое исчезновение, меня не касается. Идет?

– Документы, деньги?

– Документы у меня в надежном месте, с деньгами, правда, не очень…

– Деньжат подкину. Много не обещаю, но с голоду не помрешь.

– Хорошо, тогда слушайте, только не записывайте на пленку. Делайте пометки в своем блокноте, ладно? О’кей, значит, так. В очередной раз на меня вышли ребята Брэндона, я с ними уже пару раз работал…

* * *

Безопасный сидел в своем кабинете и прокручивал в голове варианты «исчезновения» Сергея. Нужен был какой-нибудь отвлекающий маневр, событие, которое отвлечет внимание сотрудников от появления в постпредстве незнакомца. Идеальный вариант, если бы в этом чем-то был бы замешан Кобза, но об этом можно только мечтать. Что же придумать? Что? Ничего не лезло в голову.

Время уже было далеко за девять, рабочий день давно закончился, и часть сотрудников перекочевала из кабинетов в постпредский бар «Грот». Там можно было и поужинать, и выпить, и погонять «Флиппер», а главное, неформально пообщаться. Приходили туда и наши спецы из ЦЕРНа, и сотрудники международных организаций. Саулин взял со стола пачку сигарет, надел пиджак, встал и собрался было тоже пойти пропустить рюмочку-другую, как вдруг в дверь постучали и сразу же в кабинет зашел дежурный комендант, пограничник Гриша.

– Тебе чего, Гриш?

– Федор Иваныч, у нас это… ЧП!

– Опять в гостинице командировочные бузят?

– Да нет, Федор Иванович, хуже. Кобзе ухо откусили.

– Что-что? Ухо? Как?!

– Начисто, Федор Иванович: Напрочь!

Саулин медленно сел, потом встал, подошел к холодильнику, достал бутылку водки и обильно плеснул в большой фужер.; Выпил большими глотками.

– Рассказывай!

– А что рассказывать-то? Сумбур. Вроде как в «Гроте» он повздорил с Барановым и Запашным. Те ему нос как бы расквасили. В кровь. Сильно. И как назло, Алка, дура, туда приперлась со своим недорослем ротвейлером. Тот, как учуял кровь, бросился на Кобзу и откусил ухо. А потом сожрал, гад.

– Кого сожрал? – не понял Саулин.

– У-ухо, – почему-то заикаясь, ответил Гриша.

– Дела-а-а… – протянул потрясенный безопасный. – Где сейчас Кобза?

– Лунин с дежурным дипломатом повезли его в госпиталь. Кричит сильно. Кровищи там!..

«Вот он, шанс!» – мелькнуло в голове Саулина.

* * *

Стонущего Кобзу уложили и повезли в операционную. Лунин и Костя, атташе постпредства, вышли на улицу и закурили. Костя набрал на мобильнике номер Саулина и доложился ему.

– Черт! Придется ждать конца операции, вдруг какие осложнения… А ты поезжай домой к Кобзе, успокой жену. Скажи, что ничего угрожающего здоровью нет… Уха, правда, тоже нет, увы… Ладно, поезжай уже! – отпустил молодого парня Лунин и сел на скамейку у входа.

– Нет, постой! А я-то на чем отсюда уеду? Ты вот что, Костя, пригони вместе с водителем сюда мою машину, хорошо?

– Хорошо, Александр Александрович! – Атташе скрылся за углом.

На ресепшене госпиталя молоденькая медсестра говорила своему напарнику по дежурству, врачу-терапевту, приникшему к монитору компьютера:

– А я думала, что профессия «дипломат» такая мирная и спокойная!

– А что, не так, что ли? – удивился врач.

– Выходит, нет. Я тут посмотрела по приемному журналу, а кое-кого и сама принимала. Смотри. В начале месяца раненный грабителями сотрудник американского консульства, потом через несколько дней сотрудник американского постпредства, которому оторвало кисть, помнишь? – Врач кивнул. – Потом русский, весь в порезах от стекла…

– Да, помню, на роликах в автобусную остановку въехал, умник! – возразил терапевт.

– Какая разница! Позавчера два польских дипломата, которые свалились на машине в вырытый строителями котлован и чуть не утонули в луже на дне…

– Да они просто пьяные в стельку были! – вставил врач. ;

– Неважно! А сегодня – этот несчастный русский с такой: страшной раной. Меньше чем за месяц шесть пострадавших! Нет, что ни говори, а дипломат – профессия красивая, но опасная!

Терапевт хмыкнул и опять погрузился в инет.

 

Глава 5. Калейдоскоп

27 мая 20… года, 13 часов 40 минут.

Офис «Промстройгаза».

Москва

– Что значит «сошел с крючка»? Что это, блин, значит? Я вложил хренову кучу денег в это предприятие, и хотелось бы знать, почему ничего не работает, нет никакой отдачи? – тяжело, с одышкой, сипел Сафаров. – И зачем мы доверились этому мальчишке Бруденко, кто его нам рекомендовал?

– Кто-кто, дед Пихто! – злобно ответил Вексельрод. – Ты что, Ханук, забыл, как сам нам расхваливал этого выскочку: «он нам чеченскую крышу сделает», забыл?! Мы туда сотни лимонов, как в бездонную бочку, спустили, козлы! Да какие сотни!.. Теперь все это может сработать против нас.

– Спокойно, господа, спокойно. Операция не удалась, но концы обрублены, – вступил в разговор Штилер.

– Как это? – не понял Вексельрод.

– Бруденко, или как его там… Бероев, сегодня ночью расстрелян наемными убийцами на Рублевском шоссе в своей служебной машине вместе с водителем. Все, точка! А что касается этого исчезнувшего наемника, предлагаю забыть эпизод. Надеюсь, он мало чего знал и его использовали «втемную». Единственное, что настораживает, так это то, что вполне возможно ему помог кто-то из постпредства. И все равно – надо в эту сторону не высовываться. Будем копать – можем нарваться в лучшем случае на «непонимание» некоторых спецслужб, а то и ОПГ. Но одно придется все-таки сделать, Надо убрать человека, нанятого Тарасом. Обязательно, потому что он-то как раз на нас может вывести. Я уже дал необходимые указания.

– Так что нам теперь делать? – поинтересовался по-прежнему взвинченный Вексельрод.

– Необходимо перехватить инициативу и самим предложить помощь ЦЕРНу, сотрудничество швейцарцам… Я тут подготовил план с кое-какими первоочередными шагами, которые нам просто необходимо предпринять немедленно. Смотрите…

Вся троица придвинула к себе лежавшие на столе папки и углубилась в изучение их содержимого. О бывшем помощнике Президента никто теперь и не вспомнит, кроме его тейпа. Да и кому он нужен? Особенно мертвый, проигравший.

28 мая 20… 0 часов 45 минут.

Постпредство России. Женева

Федор Иванович дописал последний, одиннадцатый лист спецблокнота, расписался внизу и вызвал по телефону шефа референтуры.

«Ну, теперь остается надеяться на три вещи: что резидент подпишет телеграмму, что она будет доложена Президенту и что Президент окажется порядочным человеком и примет меры. Тогда вам, господа, как минимум участь Холодовского уготована», – подумал безопасный. Сергей своим рассказом здорово ему помог. Он и до этого, наблюдая разворачивающиеся в Швейцарии странные, если не сказать больше, события, стал догадываться, какая игра и кем ведется. Теперь он был уверен в своих выводах. Шифртелеграмма, которую он сейчас написал, была самой важной в его жизни. Она, без сомнения, решала его судьбу: или пан, или пропал. Он играл ва-банк. Ничего другого не оставалось.

В комнату вошел шеф референтуры.

– Так, Игнатич, смотри внимательно, – сказал Федор Иванович, вырвал страницы из спецблокнота и написал на первой вверху: «особой важности» и чуть ниже: «только Президенту – лично, вручить немедленно, экз. единственный». – Все понял? Тогда буди резидента, пойдем к нему вместе.

Игнатич, пожилой, много повидавший на своем веку служака, вытаращил глаза, но промолчал и подошел к внутреннему телефону.

* * *

Брэндон и Джоди лежали на постели в квартире немки. Оба тяжело дышали. По животу немки скатилось несколько капелек пота. Фигура у Джоди действительно была изумительна, может быть, немного излишне спортивная, но фантастически пропорциональная.

Женщина повернулась к Брэндону, приподнялась и положила голову ему на грудь.

– Питер, как ты относишься к твоему участию в ИРА? Только честно.

– Джоди, нормально. Меня, конечно, все называют террористом, но я, веришь, никогда не воевал с гражданскими. Я воевал только с вооруженными людьми – с полицией, армейским спецназом. Да, часто я нападал, когда они не были к этому готовы. Но это война. А на войне, как на войне. Отвечу и на невысказанный вопрос. Да, я получал деньги за выполнение различных деликатных дел. Но ведь я делал работу и делал ее хорошо, а за работу платят. За хорошую работу хорошо платят.

– То есть ты воевал за идею.

– Да, можно и так сказать. А вот, Фрэнк, царствие ему небесное, просто мстил англичанам за погибшую жену и дочку. Их расстреляла полиция во время демонстрации протеста в Белфасте. Собственно, в этот момент мы с ним и познакомились. Он как безумный бросился на полицейских, смог отнять у одного автомат и открыл по ним огонь. Я был в толпе в числе бойцов ИРА, обеспечивавших безопасность. Мне еле-еле удалось отнять у него автомат и утащить с площади. С тех пор мы практически не расставались… И какая-то американская скотина его убила! Вот так-то, Джоди. Кстати, надо договориться с похоронным бюро о его перезахоронении в Белфасте, рядом с семьей.

Джоди провела пальцем по его губам.

– У меня есть идея.

– Какая?

– Ты делаешь мне предложение, я соглашаюсь, ты прекращаешь свою деятельность и в ИРА, и как наемный профессионал-террорист, извини за термин, а я организую тебе швейцарское гражданство и новые метрики. Как?

– Очень заманчиво. Надо серьезно подумать, – ответил Брэндон и притянул Джоди к себе…

Прекрасное сильное тело гибко перевернулось и изящно, невыносимо сексуально накрыло Брэндона.

* * *

28 мая 20… года, 8 часов 45 минут.

Кремль. Москва

Только Президент зашел в кабинет, как заглянула секретарша:

– Владимир Анатольевич, спецсвязь.

– Зови, Светочка, зови, а потом кофейку, хорошо?

– Конечно, Владимир Анатольевич. – Секретарша неслышно вышла.

В кабинет зашел начальник спецсвязи Кремля полковник Баринов.

– Здравия желаю, товарищ Президент!

– День добрый. Ну что, есть что-нибудь интересное? Давай.

Полковник подошел к столу и положил несколько папок с документами. Сверху он положил папку «срочно». Президент открыл ее и сразу весь подобрался: первой лежала шифртелеграмма из Швейцарии от резидента Кипелова с грифом «ОВ» и пометкой «только лично».

– Свободны, – сказал он полковнику, и тот выскользнул в приемную.

Президент начал читать, и постепенно его лицо все больше и больше хмурилось. Еще не дочитав, он нажал кнопку интерфона:

– Света, ФСО и ФСБ сюда. Немедленно!

Он успел лишь дочитать шифровку и выпить большую чашку кофе, как Света по интерфону сообщила:

– Генералы в приемной, Владимир Анатольевич!

– Пусть войдут.

Генералы вошли, поприветствовали Президента и замерли.

– Проходите, проходите, присаживайтесь. Вот, почитайте, – Президент бросил на приставной столик для посетителей шифровку.

Генералы присели и углубились в чтение. Президент пока читал другие депеши.

Генералы закончили чтение, отодвинули телеграмму и переглянулись. Президент оторвался от документов, понял, что приглашенные дочитали, и, не дав им собраться с мыслями, пошел в атаку:

– Оказывается, вот с кем снюхался этот проходимец Бруденко! И у вас под носом! Как я должен это понимать? Что это за игры за моей спиной? А? Вы что, совсем мышей не ловите, или, может, вы заодно с ними? Вы хоть понимаете, как это называется на нормальном, гражданском, языке? ИЗМЕНА РОДИНЕ! Молите Бога, чтобы ваши фамилии не вспльши во время следствия. Я даже слушать ваши объяснения не хочу! Приказываю: всю троицу немедленно арестовать, и меня не волнует, под каким предлогом! Вы! Вы придумаете этот предлог!!! Ясно?! Причем сразу пустить утечку о том, что уже давно ведется разработка этих оборотней, включая Бруденко. Немедленный аудит компаний. Штилера в наручниках ко мне! Нет, отставить, на хрена он мне здесь? В КПЗ его! Кипелова и того, кто подготовил материал, вызвать из Женевы и сразу ко мне на прием. И если хоть один волос упадет с их головы по пути сюда, вы пожалеете об этом. Выполнять!!!

Генералы выбежали из кабинета.

– Света, мининдела ко мне, срочно! И Счетную палату тоже!

Президент снял трубку спецкоммутатора.

– Премьера!

– Слушаю тебя, Владимир Анатольевич, – прозвучал в трубке голос премьера.

– Привет, Дмитрий Владимирович. Надо встретиться. Дело серьезное…

 

Глава 6. Лунная ночь

01 июня 20… года, 11 часов 25 минут.

Зал заседаний Дворца наций (ООН).

Женева

– …таким образом, мы можем предположить, что два артефакта – Маяк и Зеркало – и пересадочная станция Сидония на Марсе – звенья одной цепи. В каких целях было все это построено Пилигримами, мы не знаем, но думаю, что эта сложная система выполняет функцию пробоя или свертки пространства и переброски неких материальных тел в другой континуум. Но все это только гипотезы. Для того чтобы понять зачем, мы должны скрупулезнейшим образом исследовать станцию. Ла-ассы обнаружили ее сравнительно недавно и не приступили к серьезным исследованиям. Сдерживало их и то, что они не могли развернуть крупные работы, не будучи замеченными с Земли. Астрономы и автоматические зонды сразу бы обнаружили такую масштабную космическую деятельность. Вспомните, как переполошился весь научный бомонд, когда обнаружили разбившийся звездолет Свайзов. Кстати, о звездолете. Как рассказывают лаассы, это единственный известный им случай катастрофы космического корабля этой цивилизации. Это раз. Два: никто не прилетел на помощь экипажу. В высшей степени сомнительно, что столь совершенные корабли могли просто так, легко исчезнуть из поля зрения пославших их. Здесь тоже какая-то загадка… Поэтому на ваше рассмотрение предлагается следующий план действий. Я обрисую его предельно сжато.

Лаассы на Марсе начинают возведение большого силового колпака над всей долиной Сидония и малого в районе катастрофы звездолета Свайзов. Обеспечение энергией строительных работ будет производиться с Земли аппаратом СИТ, доработанным при помощи лаассов. На Земле и на Марсе будут возведены космические приемо-передающие «Башни Теслы».

После окончания строительства колпаков возводятся два научных городка, куда затем высылаются совместные экспедиции землян и лаассов. Эти экспедиции и займутся… раскопками, что ли. В общем, – сначала придется полностью очистить от песчаных заносов все сооружения Пилигримов, а уже затем приступить к их изучению. Работы, коллеги, непочатый край, поэтому мы будем приветствовать любую помощь и дельные предложения. Спасибо за внимание. – Дени сел.

В большом зале, заполненном под завязку, поднялся шум. Ален Дюмон постучал ручкой по стакану:

– Господа, кто хочет высказаться? Пожалуйста!

Поднялась уже известная всем симпатичная блондинка в очках в золотой оправе:

– Лора Грандэн, «Сьянс э ви». Профессор Армон, мы так поняли, что прибор инопланетян «гобой» утерян. Значит, теперь вы – единоличный обладатель патента на ваше изобретение СИТ. Как думаете распорядиться этим? Поделитесь с миром или, как хомяк с семечком, затаитесь? – Лора обворожительно улыбнулась. – Спасибо.

Дени с удовольствием разглядывал симпатичную улыбчивую женщину и невольно заулыбался сам. За последние месяцы он почти перестал реагировать на внешние раздражители в виде красоток. «Плохо, ох как плохо. Надо бы и отдохнуть, черт возьми, как это делает бонвиван Ашот. Почему бы не познакомиться с этой дамой?» – невольно подумал он, а вслух произнес:

– Ничего не изменилось со времени нашей прошлой пресс-конференции. Тогда полковник Воган очень четко и доходчиво объяснил нашу позицию. Мы по-прежнему приглашаем всех к сотрудничеству в создании корпорации. У нас уже составлен бизнес-план строительства сети «Башен Теслы» – мы их называем БТ, подготовлена практически вся необходимая техническая документация, и мы с удовольствием дадим подряды на их возведение компании, чьи условия нас заинтересуют больше других. Могу сказать, что к нам поступило уже три предложения от крупнейших компаний. Так что будет проведен тендер.

После пресс-конференции Армон, Арутюнян, Дюмон, Сертиз, Ванхаймер, Царев и Варсон сели в автобус и направились в отель «Интерконтиненталь», где их ждали несколько десятков человек.

Ученые вошли в небольшой конференц-зал, подошли к приготовленному для них столу и расселись. Присутствующие в зале молчали и внимательно и настороженно смотрели на вошедших.

Дени набрал номер на своем мобильнике и кратко с кем-то переговорил. Спустя две минуты в зал вошли и остановились в дверях Лон Гел, Эон Туул и инопланетянка ослепительной красоты. Одета она была вполне по-земному: шорты, свободная светлая рубашка и небольшой изящный витой обруч на голове, из-под которого на плечи волнами ложились светло-русые локоны длинных волос. Взгляды всех присутствующих устремились на нее.

– Пора перебираться на Лаасс, – негромко, но внятно, проговорил Артур Кинси.

– А я думал, что тебе, подводнику, русалка нужна, сирена, а ты к небожительницам переметнуться хочешь! – подковырнул его выздоровевший, но сильно похудевший Пьер Барсак. В зале засмеялись. Инопланетянка улыбнулась и внимательно посмотрела на Артура.

– Добрый день, проходите, пожалуйста, – пригласил лаассов вскочивший с места Ален. – Лон Гел и Эон Туул – лаасские ученые, которые…

– Здравствуйте, спасибо. Разрешите представить: Нола Фэй – археолог, специалист по цивилизации Пилигримов. Прошу любить и жаловать.

Нола Фэй слегка поклонилась, и лаассы заняли места в зале.

– Коллеги, нам необходимо определиться с составом экспедиции на Марс. Собственно, это две экспедиции: на Сидонию и к звездолету Свайзов, – заговорил Дени. – Но об этом чуть позже. Есть более срочное задание. Дело в том, что на Луне произошли некоторые события, которые требуют нашего присутствия там и ждут своего объяснения. Профессор, прошу вас.

– При очередном сканировании поверхности Луны на ее видимой стороне явно обозначилась значительная пустотная каверна под поверхностью, – начал свое сообщение Ашот. – При помощи более мощной техники наших друзей лаассов удалось определить, что пещера, назовем образование так, имеет форму вертикального цилиндра высотой восемь и диаметром три километра. Показания приборов дают право предположить наличие большого предмета в пещере. Учитывая, что верхняя часть цилиндра находится на глубине ста двадцати пяти метров, есть предложение попытаться вскрыть пещеру молекулярным резаком. Работать придется на поверхности Луны в пустотных скафандрах. Управлять роботом с резаком будем дистанционно. Предлагается следующий состав экспедиции, кроме штатного экипажа звездолета: руководитель – Нола Фэй, ее заместитель профессор Ванхаймер; научная группа – профессора Армон и Арутюнян, а также Лон Гел и Эон Туул; группа технической поддержки – Грэгсон, Барсак, Богатырев, Белл и Люк Прайс. Есть ли какие дополнения, предложения?

Поднялся крепыш Кинси, покашлял, сжал сильными руками спинку впереди стоящего стула и заявил:

– Прошу включить меня в состав экспедиции, обузой не буду.

– Нет, вы только посмотрите на него! Все-таки собрался лететь за прекрасной…

– Ладно, хватит зубоскалить! – шикнул на Пьера Артур.

– Есть еще одно предложение. А не взять ли нам с собой прессу? Как считаете? – повесил вопрос Дени. – Репортера и оператора.

– Я не против прессы, – ответил Ванхаймер и посмотрел на Нолу Фэй. – Да и Кинси можно взять. Все-таки еще один опытный человек не помешает.

– Ничего не имею против, – певуче ответила инопланетянка. По-английски она говорила совершенно правильно, но, в отличие от Лон Гела и Эон Туула, в ее речи чувствовался легкий, приятный акцент.

– Здесь тоже что-то не так!.. То Кинси просится в космос из своего подводного царства, то профессор что-то задумывает! – не унимался бузотер Барсак. Ванхаймер продолжил:

– Профессор Дюмон, я просил бы вас озаботиться вопросом пустотных скафандров. Думаю, что воспользоваться скафандрами лаассов сразу мы не сможем, еще научиться надо, да. Вы уж сами с Армоном решите, какие нам могут понадобиться.

Подготовка сразу пошла полным ходом. Темно-серый звездолет лаассов материализовался спустя несколько часов в небе Женевы и повис на антигравах на высоте нескольких метров у берега в районе Роль. Он был похож на огромную, стопятидесятиметровую обоюдовыпуклую линзу с довольно широким боковым кантом по всей окружности. Из центральной верхней части линзы к краям расходились шесть трубчатых надстроек, напоминающих ребра жесткости на земной технике. В нижней части корабля правильным треугольником располагались три «таблетки» антигравов. Внутри корабля имелся телепорт, второй, с двумя лаассами и Грэгсоном, постоянно перемещался по всей Европе, загружался необходимым оборудованием и мгновенно переправлял его на корабль. Однако громоздкое оборудование все-таки приходилось пока доставлять традиционным путем.

Сегодня, например, в женевском аэропорту Контрэн совершил посадку ИЛ-76 МД майора Андрея Озерова. Он доставил несколько скафандров «Орлан», комплекты расходников к ним и группу специалистов по их обслуживанию. Хоть «Орланы» и не были оснащены, как американские «Базальты» и норвежские «Викинги», реактивными ранцами, уровень их защиты был значительно выше. Этим и объяснялось то, что их тоже включили в список необходимого для экспедиции оборудования. Завтра должны были прибыть «Базальты» и «Викинги».

Жители Швейцарии, Франции, Германии и других европейских стран толпами приезжали поглазеть на невиданное чудо – звездолет пришельцев из холодных глубин космоса. Пришлось полковнику Вогану оградить высоким забором этот участок берега, поставить блокпост и поручить патрулировать периметр круглосуточно усиленными нарядами скорпионовцев. Надо отдать должное инопланетянам – они позиционировали себя в высшей степени деликатно и доброжелательно.

02 июня 20… года, 12 часов 30 минут.

Завод «Нестле».

Брок, кантон Фрайбург, Швейцария

Во время погрузки на антигравитационную платформу ящиков с шоколадом на фабрике «Нестле» группа ребятишек, пришедшая туда с экскурсией вместе со своей учительницей, осторожно приблизилась к диску.

– Вы инопланетяне? – спросил самый смелый из группы мальчуган лёт восьми.

Грэгсон, тащивший в это время очередной ящик со склада, поставил его на землю и строго сказал малышу:

– Молодой человек, мы с нашими друзьями лаассами занимаемся важным делом – собираем все необходимое для космической экспедиции, а вы нас задерживаете.

Стайка малышей насупилась, сгруппировалась, но позиций не сдала. Чуть поодаль стояла их учительница.

– Я вас знаю! Вы – Тони Грэгсон, астронавт, которого ранили в бою на МКС! – Пальчик мальчишки указал на Тони.

Грэгсон, уже было поднявший ящик, вновь опустил его и растерянно выпрямился.

Один из лаассов, Мун Гор, штурман-инженер звездолета, внимательно посмотрел на детвору, на их учительницу, спрыгнул с платформы и заговорил на вполне достойном французском:

– Здравствуйте, земляне!

Школьники враз притихли. После непродолжительной паузы за всех опять ответил восьмилетний парнишка:

– Здравствуйте, лаассы.

Инопланетяне, Грэгсон и учительница невольно рассмеялись, – настолько серьезно и торжественно это было сказано.

– А почему вы не в туниках, а в шортах и рубашках, как люди? – последовало дальше.

Мун Гор и его напарник удивленно переглянулись.

– Туники, как вы их называете, у нас носят на торжественных и официальных мероприятиях, как… – начал отвечать инопланетянин и запнулся;

– Как у нас костюм и галстук, – помог ему Грэгсон. Ящик он пока решил не трогать.

– Да, верно. Друзья, у нас как раз намечается перерыв в работе, не хотите ли вы совершить небольшое путешествие? – неожиданно огорошил их Мун Гор.

– Хотим, хотим! – загалдели счастливые малыши.

– Тогда все на диск!

Вся стайка стала карабкаться на платформу настолько быстро и ловко, что ни Мун Гору, ни Грэгсону не пришлось им даже помогать. Грэгсон взглянул на подошедшую скромного вида девушку – учительницу. Одета она была строго и, скорее, простовато, но лицо было симпатичным и, главное, доброжелательным.

– Я должна быть с детьми, – твердо сказала она и поджала губы.

Мун Гор подал руку и помог ей взойти на платформу. Вокруг нее, как цыплята, сбились в кучку ее питомцы.

– Дети, тихо! – скомандовала она, и гомон тут же стих. Она вопросительно посмотрела на Мун Гора.

– Друзья, меня зовут Мун Гор, моих коллег – Син Пас и Тони Грэгсон. Впрочем, Тони вы, оказывается, знаете. Ну, что вы хотите посмотреть? Только не очень далеко и недолго, хорошо?

Опять поднялся громкий галдеж. Но учительница снова приструнила детвору.

– Меня зовут Элен, – обратилась она к Мун Гору. – Сейчас мы выясним у этих сорванцов, что же они хотят.

Элен присела среди малышей и заговорила с ними. Было видно, что хоть детишки и общаются с ней почти на равных, но уважают.

– Ну, вот и все. Каспар готов сформулировать просьбу от всех, – поднимаясь, произнесла Элен.

Мун Гор наклонился к Каспару, малышу, который первый заговорил с ними.

– Ну, куда? Понял. Хорошо, летим.

Из темноты склада готовой продукции вышел сотрудник «Нестле» с накладными документами в руках, остановился и удивленно-вопросительно посмотрел на диск и детвору на нем.

– Мы… отлетим на полчасика и продолжим! – крикнул ему Грэгсон.

Человек, соглашаясь, махнул им рукой. Спустя несколько секунд антигравитационная платформа телепортировала. За ней тихо схлопнулся воздух. Человек какое-то время постоял во дворе, просматривая документы, потом, водя по воздуху указательным пальцем, сосчитал вынесенные ящики. Сделав пометки в бумагах, он снова скрылся в помещении. Во дворе было жарко и пустынно.

Через забор перелетел фал с кошкой на конце и зацепился за ближайшее дерево. Над краем забора показались голова, руки и плечи человека, который легко перебросил свое тело на другую сторону ограды и мягко спрыгнул с трехметровой высоты. За ним во двор спустился еще один. Одеты они были в фирменную одежду сотрудников «Нестле». Третий сообщник сбросил им с забора два небольших, но, видимо, тяжелых рюкзака. На ходу что-то доставая из них, один побежал к оставленным в углу двора ящикам, второй стремительно и неслышно направился к двери на склад, заглянул внутрь и растворился в тени.

* * *

03 июня 20… года, 04 часа 15 минут.

Женева

Брэндон проснулся от легкого, едва слышного металлического звука. На его плече лежала голова спящей Джоди. Брэндон тихо и быстро выскользнул из кровати и прокрался к прихожей. Так и есть: двое неизвестных, пригнувшись, медленно и неслышно продвигались по темному коридору. Дав первому приблизиться, Брэндон провел прием, обезоруживая противника. Пистолет отлетел в сторону, но его владелец тут же провел контрприем, от которого Брэндон с трудом увернулся. Стараясь, чтобы его противник все время находился между ним и вторым нападавшим, Брэндон таки подловил его, и ребро ладони сильно, с хрустом врезалось в кадык неизвестного. Тело обмякло и повалилось на пол. Стал виден второй убийца, уже поднявший пистолет. Брэндон судорожно дернулся в сторону, пытаясь уйти с линии огня. Грохнул выстрел. Нападавший опустил руки и упал навзничь. Брэндон обернулся: в проеме двери, широко расставив длинные ноги, стояла обнаженная Джоди с пистолетом в вытянутых руках.

На лестнице послышались быстро удаляющиеся шаги.

– Третий! – крикнул Брэндон, нырнул в шорты и, уже мчась по коридору, схватил ключи от машины и впрыгнул в кроссовки.

Выскакивая на лестничную площадку, он услышал, как внизу хлопнула входная дверь, и буквально полетел над ступеньками. Вчера он пригнал к дому спортивную «Субару» Фрэнка и припарковал ее прямо у подъезда, невзирая на запрещающий знак. С утра пораньше он хотел отогнать ее на платную стоянку. Выскакивая на темную улицу; увидел преследуемого, который подбежал к ожидавшему его посреди улицы «Порш Кайенну». Хлопнула дверь, взревел мощный мотор, и «Порш» рванул с места как сумасшедший. Перелетев через капот «Субару» и больно ударившись локтем о выступающий заборник воздуха, Брэндон включил центральный замок и ввалился в машину. Но только он успел запустить мотор, как распахнулась правая дверь и в кабину впрыгнула Джоди с пистолетом в руке. Она успела надеть на себя что-то вроде коротенького легкого пляжного платья. Менее голой или более одетой она от этого не казалась.

– Ты!.. – собрался ее прогнать Брэндон.

– Питер, вперед!

Брэндон воткнул передачу и с дымным проворотом всех четырех колес взял старт.

«Порш» уже скрылся за поворотом, но в этот предрассветный час его красные габариты были видны издалека. Теперь вся надежда была на машину погибшего друга. Лихорадочно переключая передачи, он вспомнил, что Фрэнк рассказывал ему, как познакомился с одним великолепным механиком, который пообещал ему «довести до ума» и без того мощнейшую раллийную машину.

«Порш» рвался к авторуту Е-62 Женева – Лозанна – Берн. Пролетев район Гран-Саконэ, они выскочили наконец на скоростную автомагистраль. Мощный «Порш» уверенно набирал ход: 140,160,180,210,220 километров в час.

«Ну, сейчас мы посмотрим, Фрэнк, правильно ли ты сделал, что заплатил тому механику кругленькую сумму», – подумал Брэндон и посмотрел на Джоди. Немка, оказывается, захватила с собой не только пистолет, но и коробочку патронов, и запасную обойму. Сейчас она как раз открыла бардачок и бросила туда полупустую коробочку. Вторая снаряженная обойма была у нее в руках.

– Питер, надо подобраться поближе, у меня не «Беретта»! – Джоди опустила стекло, и в салон ворвался неистовый ветер.

– Пристегнись! – закричал, пересиливая шум ветра, Брэндон. – Потом меня! Закрой окно!

Джоди проворно справилась и со своими пятиточечными гоночными ремнями «Спарко», и с ремнями Брэндона.

Скорость «Порша» тем временем перевалила за 250 километров в час и продолжала расти. «Субару» медленно отставал.

Турбированный мотор полноприводного «Субару» ревел на бешеных оборотах, но это была раллийная машина, а не «Формула один». Она не была предназначена для запредельных скоростей, а вот «Порш» – да! Его габариты медленно, но верно удалялись. У Брэндона опускались руки от бессилия: 248 километров в час – и стрелка спидометра замерла. Казалось, что все кончено и бандюги уйдут, но…

Сыграла короткая мелодия из трех нот, похожая на сигнал прибывшего лифта, и на левой передней стойке двери водителя вдруг засветились алым огнем два небольших циферблата. Одновременно на центральной консоли приборного щитка высветилась кнопка «Bi-Boost Ready».

– Джоди, жми!

Джоди нажала на кнопку, и что-то произошло с двигателем: он будто взорвался – резко повысил обороты и тон работы. Брэндон до боли в руках сжал кожаный руль и утопил в пол педаль газа. «Субару» рванул вперед, и стрелка спидометра поползла по красной шкале: 250, 255, 260, 265, 270… Молодец механик, не подвел! Спасибо, Фрэнк! Погоня стала походить на гонку Ле-Ман – ночь, пустынное шоссе и феноменальная скорость. Любая ошибка – смерть. Неизбежная и верная.

Помнится, когда в семидесятые годы на почти пятикилометровой прямой «Лез Унодьер» легендарной трассы Ле-Ман одним из участников гонок был превышен четырехсоткилометровый скоростной барьер, устроители серьезно задумались над обеспечением безопасности соревнований. Дискуссия длилась почти целый год и завершилась оборудованием двух шикан на этой пря- мой, где теперь разогнаться до такой скорости не удавалось. Каково же было удивление комиссаров, когда гонщики отрицательно отозвались об этом нововведении. Общее мнение гоночной братии высказал тогда великий бельгиец Джеки Икс: когда влетаешь в дерево на скорости свыше ста шестидесяти километров в час, нет никакой разницы – ехал ты за двести или за четыреста, итог будет один.

На скорости в 295 километров в час Брэндон подлетел к «Поршу», включив дальний свет, чтобы хоть в зеркалах ослепить преследуемых, и обозначил обгон. «Порш» вильнул влево, но слишком резко – его закачало и потащило по полотну дороги. Водитель «Порша», смог остановить раскачивание машины и, сбросив скорость до ста пятидесяти, нырнул к съезду на Нион. Брэндон тоже успел затормозить и вырулил на съезд. Машины ураганом пронеслись по Ниону. и вылетели на набережную.

– Джоди, стреляй! – крикнул Брэндон, выворачивая руль.

Последовала пауза, а за ней сразу несколько выстрелов.

«Порш» понесло сначала вправо, потом влево, он сбил несколько секций парапета набережной и, улетев в озеро на несколько десятков метров, рухнул в воду, подняв огромный фонтан брызг.

«Субару» с дымом затормозил у снесенных секций парапета. Брэндон выскочил из машины и подбежал к воде. Джоди тоже выпрыгнула из машины, но зацепилась платьем за что-то и оборвала часть одеяния…

– Не выплыли, блин! – огорчился Брэндон, глядя на успокаивающуюся поверхность чернильной воды, и обернулся.

Джоди с браунингом в руке и в остатках платьица стояла в нескольких метрах от «Субару». Ниже пояса висели оборванные лоскуты…

– Дорогая, здесь не «Мулен Руж», тебя могут не так понять…

Брэндон подошел к ней, обнял и понес к машине…

«Порш» медленно тонул в озере, заглатывая все больше и больше воды. Водитель был уже мертв, а вот пассажир судорожно извивался, пытаясь отстегнуть ремень безопасности. Ему мешали сработавшие подушки безопасности и добравшаяся почти до самого потолка салона вода. Оказавшись полностью под водой, пассажир предпринял последнюю, отчаянную попытку высвободиться. С его головы слетела марлевая повязка, и открылась большая рана на месте уха. Поняв, что обречен, пассажир страшно закричал под водой. Колеса «Порша» коснулись дна…

 

Глава 7. Рандеву

05 июня 20… года 13 часов 30 минут.

Кратер Аристарха, Море Спокойствия,

Луна

Звездолет лаассов стартовал, если это можно назвать стартом, 5 июня в 12 часов ровно. Корабль просто исчез, и спустя секунду на том месте, где он был, схлопнулся воздух.

Через час звездолет прилунился в районе Моря Спокойствия, близ кратера Аристарха.

Передовая группа облачилась в скафандры и приготовилась к выходу.

– Готовы? – прокричал в микрофон Ронни.

– Да, да, да… – ответили космонавты.

– Пошли, лунатики! – сострил Ронни.

Троица вывалилась из брюха звездолета и опустилась на лунную поверхность, подняв легкую пыль.

Дени, Нола Фэй и Алексей Богатырев проверили все системы своих скафандров, убрали подогрев и включили кондиционеры, потому что находились на солнечной стороне, и кенгуровыми прыжками двинулись вперед. Дени и Алексей были облачены в «Орланы», Нола Фэй – в лаасский скафандр, который был намного изящней земных. На фоне Дени и Алексея Нола Фэй смотрелась маленькой девочкой в компании двух сказочных исполинов.

Они приближались к ребру кальдеры кратера Аристарха, и Дени первым перевалил через хребет и оказался внутри лунного цирка. В следующую секунду он остолбенел, и в желудке у него резко похолодело. Перед ним в каких-то двадцати метрах стояли два средневековых рыцаря огромного роста.

* * *

– Пора, юноша, – произнес Учитель.

– Учитель, очень хочется посмотреть, как все у них получится.

Учитель внимательно посмотрел на молодого спутника, улыбнулся и сказал:

– Юэл, тебе была предоставлена возможность самому произвести коррекцию, и ты это сделал. И сделал хорошо. Неужели ты хочешь внести поправки?

– Нет, Учитель. Просто и лаассы, и земляне мне небезразличны. Они такие трогательно-беспомощные.

– Ну, лаассы не такие уж беспомощные. Это сильная и перспективная цивилизация. А земляне еще слишком молоды… Но с помощью лаассов найдут верный путь. Поверь мне.

Учитель повернулся и посмотрел на контрастную лунную поверхность. Совсем рядом на грунте стояла металлическая конструкция – посадочная часть модуля «Игл» (орел) «Аполлона-11». Чуть поодаль немного накренившийся флаг США и несколько явно не лунных предметов – небольшая параболическая антенна, какая-то штанга, торчащая из грунта. Учитель повел рукой, и флаг выпрямился.

– Юэл, что ты решил?

– Учитель, а можно сделать так, чтобы они поняли…

– Ты хочешь, чтобы они нас увидели?

– Да, Учитель.

– Юэл, ты предложил оставить землянам в подарок решение, позволяющее обходить второй закон термодинамики, в заметной капсуле на Луне. Лаассы скоро разгадают, зачем нам были нужны Маяк, Хронограф и Зеркало. Узнают и трагическую судьбу пересадочной станции на Марсе. Кстати, я всегда поражался, как землянин Брэдбери умудрился угадать судьбу марсианской цивилизации. Мы же, ты знаешь, уходим из этой Вселенной. Навсегда. Но, думаю, не будет никакой беды, если они нас увидят. Но не больше!

– Спасибо, Учитель!

* * *

Перед Дени, Нолой Фэй и Алексеем стояли две высокие светловолосые фигуры. Одеты они были в серебристые костюмы, очень напоминающие латы, на плечах закреплен черный плащ с белой подкладкой. На головах были не шлемы, а обручи с наушниками. Один был явно в возрасте – седая белая борода, сморщенное лицо и длинные, узловатые пальцы. Второй был молод – совершенно юношеское безусое лицо. Оба внимательно и доброжелательно смотрели на опешившую троицу.

Со стороны эта встреча выглядела не то что фантастически, но просто мифологически: два высоких средневековых рыцаря против изящной принцессы, сверкающей золотым отсветом своего имперского одеяния, и два ее верных телохранителя, больше похожие на трансформеров – угловатых, слишком «технических» и немного неуклюжих.

Дени, Нола и Алексей не могли вымолвить ни слова.

Рыцари подняли руки в прощальном жесте, повернулись и… шагнули прямо в черное бездонное небо.

– Юэл, давай напоследок прогуляемся.

– С удовольствием, Учитель.

Рыцари пошли по небу, постепенно ускоряя шаг. Сначала это были метры, потом километры… За орбитой Юпитера это были уже миллионы километров. Раздуваемые солнечным ветром, развевались их плащи. Рыцари шли по небу, старец что-то говорил юноше, а тот задумчиво кивал головой. Их следы рассыпались морозной звездной пылью по черному бархату искрящегося, переливающегося всеми цветами радуги космоса.

Ни Дени, ни Нола Фэй, ни Алексей не почувствовали внезапного обрыва радиосвязи, настолько были загипнотизированы и потрясены увиденным За гребнем кальдеры кратера Аристарха звездолет лаассов вздрогнул, выбросил из себя сгусток огня и дыма, уронил в лунную пыль несколько обломков и медленно повалился на острые скалы Селены, кроша и ломая камень.

При описании большого адронного коллайдера и других физических явлений мне оказывал помощь Лауреат государственной премии СССР [ В. И. Жиленко ].

М. Шуваев