Таджикистан, Гиссарская зона. Май 1990 года.

Поздно мы с то-о-б-о-о-ой поняли! – проорал, как резаный, странный человек, подняв к свету разбитую в кровь небритую физиономию... – Что вдвоем вдвойне-е-е веселей! – продолжил он, демонстрируя кому-то наверху два пальца... – Даже проплыва-а-ать по небу! – изобразил руками движение крыльев... – А не то, что жить на земле-е-е!!! – закончил, широко разведя руки вверх и в стороны, будто собираясь обнять вселенную.

...Его затащили в дом и бросили на колени посреди комнаты на земляной пол.

– Кто такой, говори!

– Послушайте, – пленник попытался встать с колен, но, получив по затылку от стоящего за спиной здоровяка в камуфляже, упал на пол лицом вниз.

– Я знаю, ты из КГБ!

– Уверяю вас, это какая-то ошибка, – лежащий на полу поднял голову и повернулся залитым кровью лицом к человеку на возвышении в центре ковра. – Я корреспондент «Демократической газеты», меня прислали взять у вас...

– Чего ты хочешь взять? – второй здоровяк в стеганом халате и чалме пнул лежащего ногой с такой силой, что тот отлетел к стене.

– Не надо меня бить, ну пожалуйста, – рыдал пленник, прижавшись к стене и размазывая кровь по испуганному лицу, украшенному модной «трехдневной» щетиной. – Меня послали побеседовать с уважаемым человеком, Мухаммадназаром Гадобоевым. Я его третий день разыскиваю.

– Уже нашел, – сказал сидящий на ковре и засмеялся. Вслед за ним захохотали все присутствующие, включая двоих охранников. В те времена в Средней Азии еще неплохо понимали русский язык.

– Наша газета хочет написать о вас большую статью, как вы сражаетесь за свободу и независимость своего народа.

– Какой-такое, сражаюсь, я ни с кем не сражаюсь. У нас мирный кишлак, правда? – все присутствующие в комнате согласно закивали головами, мирный, дескать, очень мирный. – Назови свое имя.

– Семен, Марус Семен Григорьевич, – бородач в камуфляже подошел к главарю и положил перед ним на ковер небольшой полотняный мешок. Тот запустил в него руку и достал паспорт и небольшую прямоугольную книжицу в коричневом кожаном переплете.

– Это мои документы, видите... – обрадовался пленный, по глубокой наивности полагающий, что сейчас же все прояснится и его освободят.

– У КГБ много документов, я знаю... – до того как стать светочем ислама и отцом нации в радиусе ста километров, Мухаммадназар Гадобоев неоднократно попадал в милицию за пьянки и дебош в общежитии душанбинского сельскохозяйственного техникума, студентом которого некоторое время числился. Поэтому он не без основания считал себя большим знатоком, просто-таки экспертом по спецслужбам. – Меня не обманешь.

– Вы можете проверить. Позвоните в редакцию, там меня все знают.

– Не бойся, проверю... – важно изрек главарь. До ближайшего телефона можно было добраться за какие-то сорок минут на вертолете или за трое суток на осле, но пленному знать об этом не полагалось. – Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты соврал?

– Клянусь, я сказал правду!

Тем временем Гадобоев достал из мешка все, что там было, и разложил перед собой на ковре: паспорт, редакционное удостоверение, какие-то бумаги, два фотоаппарата, портативный магнитофон, блокнот, ручку, расческу, свитер и носовой платок.

– Это все?

– Еще бумажник был и часы, – наябедничал пленный.

– Встань, – скомандовал главарь и что-то коротко приказал на родном языке. Здоровяк в национальной одежде кивнул и вышел. Очень скоро вернулся, вытирая окровавленный кулак о полу халата, выложил на ковер довольно пухлый бумажник и часы с металлическим браслетом.

– Это твое?

– Мое! – радостно воскликнул пленник, шагнул вперед и протянул руку, собираясь вернуть себе свое. Сзади раздалось сдержанное рычание, и он в испуге замер.

– Уже поздно, – заявил Гадобоев, посмотрев на украшающие его волосатое запястье часы, еще совсем недавно принадлежавшие журналисту. – Тебе надо отдохнуть. Сейчас тебя отведут в гостиницу, – добавил что-то на родном языке, и продолжил под общий хохот – Мы очень добрые люди, и у нас всегда много гостей. Для них даже две гостиницы построили. В большой сейчас слишком много людей, поэтому ты пойдешь в маленькую. Сейчас мы будем кушать, а завтра с утра еще поговорим.

– Большое вам спасибо, уважаемый, – приложил ладонь к сердцу пленник и застыл в неловком поклоне, казалось, совсем не сознавая, в какое же дерьмо он влип. Типичный комнатный московский мужчинка в недавно еще щегольском «костюме плантатора», светлых полотняных брючатах и того же цвета рубашке навыпуск – белый пушистый кролик, исключительно по собственной дурости затесавшийся в компанию волков. – Могу я попросить немного воды? – жалобно проговорил он. – Очень пить хочется.

– Потерпи немного, – отмахнулся от него, как от мухи, главарь. – В гостинице плов будешь кушать, чай пить. Иди! – здоровяк в халате, как котенка, сгреб пленника за шиворот и потащил наружу.

Его проволокли через двор и подвели к странному строению. Стены из саманного кирпича, хилая крыша, покрытая вязанками травы, висящая на одной петле хилая дверца.

– Что это? – вскричал пленник. – Куда вы меня ведете?

– Уже привели, дорогой, – ласково отвечал конвоир, пинком ноги загоняя его вовнутрь. – Принимайте гостя, – сказал он двоим звероватого вида субъектам и удалился.

С трудом удержавшись на ногах, пленник остановился посреди помещения, с любопытством оглядываясь по сторонам. Два потертых коврика на земляном полу, деревянная лестница у стены. Круглое отверстие в полу с открытой металлической крышкой. Устойчивый запах анаши. Все.

Один из охранников достал ключ и отпер внутреннюю решетчатую крышку, второй поднес лестницу и опустил ее вниз.

– Залезай давай, – приказал он, хихикая.

– Не надо! – заорал пленник. – Я темноты боюсь!

– Не бойся, – засмеялся другой. – Темнота – друг молодежи... – и подтолкнул упирающегося пленника в сторону ямы.

– Я кричать буду! – заявил он, начиная спуск в темень и смрад.

– Кричи на здоровье – захихикали тюремщики.

Его голова исчезла, а потом опять появилась на поверхности.

– А можно, я буду петь?

– Пой, а мы слушать будем. Хорошо петь будешь, ночью наверх поднимем, покушать дадим, любить тебя будем.

Он спустился вниз, лестницу вытянули наверх, решетчатую крышку опустили и заперли на замок. Внутри ямы стояла жуткая вонь, под ногами шуршала сухая трава. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и попытался осмотреться по сторонам. Провел рукой по гладкой прохладной стене. Вот он, оказывается, какой, зиндан, визитная карточка Востока, тюрьма, из которой не сбежать.

Зашуршала трава, к пленнику из темноты вышел здоровенный лысый бородач в рваном халате.

– Грязный кяфир, – прошипел он, протягивая скрюченные пальцы к его горлу. – Убью!

Смрадный воздух восточной тюрьмы непонятно почему благотворно повлиял на московского журналиста. Он не стал визжать и звать на помощь, вместо этого сделал шажок навстречу нападающему и закатал ему кулаком в лоб. Поддел с левой в печень и добавил правой в челюсть. Глаза бородача закатились, затем сошлись на конус к переносице, и он грузно осел на пол.

– Вы хотели песен, – тихонько, себе под нос произнес пленник, – их есть у меня... – встав так, чтобы его освещала полоска света из отверстия под потолком, он прокашлялся и манерным голосом провинциального конферансье произнес: «Дорогие друзья! Позвольте открыть наш концерт в пользу арестованных и их семейств этой лирической песней...» Задрал голову и заорал как кастрируемый ишак.

Закончил петь, замер, наклонив голову в ожидании бури оваций.

– Молодец, еще давай! – восторженно проорали сверху охранники. Они только что выкурили еще одну папиросу с травкой на двоих, а потому жизнь казалась им необычайно прекрасной.

– Для вышестоящих товарищей исполняется! – он набрал полную грудь воздуха и затянул:

Веселей, ребята!

Выпало нам

Строить путь железный, а короче – БАМ!

Сидящий на полу бородач, убрал руки от головы и хриплым голосом произнес:

– Ты очень плохо поешь!

– А ты еще не видел, как я танцую, – ответил самодеятельный исполнитель, сам себе аплодируя.

– Не надо БАМ, «Учкудук» давай! – донеслось сверху.

– Запросто, – не стал спорить певец и заорал так, что задрожали стены зиндана:

– Учкуду-у-у-ук, три колодца!

– Дальше я слов не знаю, – честно сознался он и предложил. – Давайте лучше эту:

– Белый аист летит, над белесым Полесьем летит...

Представьте себе тихий весенний вечер в Средней Азии. Небольшой кишлак у подножья древних гор, освещаемый заходящим за эти самые горы солнышком, несколько десятков глинобитных домиков за дувалами, арычок с мутной водицей вдоль пыльной дороги и... жуткий рев, перекрывающий вой собак во дворах:

Молодость моя, Белоруссия!

Песни партизан, сосны да туман.

Песни партизан, алая заря,

Молодость моя, Белоруссия-я-я!!!

Такие вот байки из склепа, извините, песни из зиндана. Сюрреализм с дурдомом в одном флаконе.

– Хватит! – донеслось через некоторое время сверху. – Замолчи!

– Последняя песня, – взмолился уже изрядно охрипший, но не растерявший творческого запала исполнитель. – Про всех нас. Называется «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Клянусь, вам понравится.

– Сейчас гранату брошу, – пригрозили сверху и захлопнули внешнюю металлическую крышку. Щелкнул запираемый замок, стало совсем темно.

– Концерт закончен, – просипел он, собрал наощупь кучку травы и сел, вслушиваясь в темноту. Рядом с ним угрожающе проворчал что-то бородач и замолк. Где-то в углу кто-то приглушенно рассмеялся и зашуршал травой. Он достал из одного носка заныканную там пачку сигарет, из другого зажигалку. Закурил и стал ждать непонятно чего.

Стало прохладно, он встал на ноги и, помахав руками и несколько раз присев, начал остервенело чесаться: трава на полу просто-таки кишела какими-то мелкими, но очень кусачими насекомыми.

– Только этого не хватало, – хрипло выматерившись, он опять сел и достал сигарету.

– Эй, русский, – бородач придвинулся поближе, – дай курить.

– А ты что дашь? – деловито поинтересовался тот.

– Одеяло на ночь, а ты мне десять сигарет.

– Столько у меня нет, – схитрил он. – Одну сигарету.

– Пять.

– Две, учти, больше не дам.

– Три сигареты.

– Ладно.

– Хоп, договорились.

Накинув на себя грязную вонючую тряпку, которая здесь, в зиндане, сошла за одеяло, он затих и даже стал посапывать. Услышав приближающийся шорох, не меняя позы, резко выбросил на звук кулак. Попал.

– Исчезни во мраке, душман, – тихо сказал он. – В другой раз просто голову оторву.

Обиженно бурча что-то себе под нос, бородач отполз подальше. Наступила тишина.

Люк в яму открылся неожиданно даже для него, вот уже который час ожидавшего нечто подобное. Луч фонарика упал ему на лицо, он заморгал, отворачиваясь.

– Ты как, Шаляпин? – тихонько донеслось сверху.

– Блохи заели, – вполголоса пожаловался он, поднимаясь на ноги. – Фонарь давай.

Луч фонаря пробежался по углам. Оказывается, кроме него здесь было еще двое: отвернувшийся к стене, прикидывающийся крепко спящим давешний бородач и молодой парень в отдалении.

– Подойди. – Тот встал на ноги, неуверенно ступая, приблизился и остановился, так, что его можно было разглядеть. Высокий, светловолосый и светлоглазый, чертами лица больше похожий на скандинава, чем на таджика. Он, точно он, паролей и отзывов не понадобилось.

– Ты так похож на брата, Равшон... – голос у говорящего вдруг дрогнул.

– Кто вы? – спросил парень, моргая от бьющего в глаза света.

– Потом поговорим, – появившийся в яме очень высокий боец в песочного цвета камуфляже слегка подтолкнул его к лестнице.

– А я? – бородач, о котором все забыли, вдруг вскочил на ноги и ломанулся на выход.

– А ты назначаешься старшим камеры, – боец уронил несостоявшегося беглеца на землю и пресек попытку закричать резким ударом. Быстренько спеленал его и заткнул рот обрывком тряпки, служившей ранее одеялом. – Ходу, ребята, у них через час десять смена караула.

Трое выбрались наружу и заспешили прочь. По мере движения к ним присоединялись еще трое, появившихся внезапно, как будто возникших из темноты, потом еще один и еще трое. В дикой спешке собранная Центром с бору по сосенке группа спецназа под командованием подполковника Новикова, позывной Сова, плюс двое из зиндана, начала подъем в горы. До выхода на площадку, откуда их должен был забрать вертолет, предстояло топать около пяти километров. Равшон Саибназаров сам идти не мог, его уложили на носилки.

– Рысью! – скомандовал командир, и они двинулись гуськом, один за другим, с носилками в середине колонны, которые бодро тащили два здоровяка, Лось и Рыжий.

В вертушке, следующей в Душанбе, двое недавних узников сидели рядом, время от времени, яростно почесываясь, остальные восемь бойцов, понятно почему, старались держаться от них подальше.

– Что грустишь, Равшон? – поинтересовался лжежурналист у недавнего сокамерника. Парень, действительно, выглядел хреновато. – Может, болит где? Скажи, у нас тут свой врач есть, – указал на высокого бойца, который спускался за ними в яму.

Действительно, майор Бацунин, позывной Доктор, до того как прийти в спецназ, с успехом обучался в военно-медицинской академии в Ленинграде.

– Здесь болит, – паренек ткнул пальцем себе в грудь. – Понимаешь, я задание провалил, до сих пор не возьму в толк, как они поняли... – три дня назад он приехал в этот кишлак, где был принят с почетом, как полномочный представитель самого Бободжона Умарова, одного из лидеров борющегося против имперского диктата Таджикистана. Местный царек Мухаммадназар Гадобоев почтительно ловил каждое сказанное ему слово, остальная шушера рангом помельче просто стелилась перед молодым, но уже очень высоко взлетевшим «помири» (памирцем). Он провел совещание с главарем и его приближенными, отужинал, после чего был препровожден в лучшие покои для отдыха. А утром его неожиданно схватили, зверски избили и бросили в яму, где он провел два дня и две ночи в ожидании неминуемой смерти.

– Никто ничего не понял, Равшон... – тот приобнял его за плечи. – Тебя просто сдали.

– Как сдали? Кто сдал?

– А кто был твоей связью в Душанбе? – достал пачку сигарет и протянул ему. Равшон прикурил и, жадно затягиваясь, за несколько секунд выкурил ее до фильтра. Парень, оказывается, все это время мучался без курева, а попросить не позволяло воспитание...

– Джума? – от удивления у него полезли на лоб глаза.

– А кто еще? – совместная операция Главного разведывательного управления и КГБ по внедрению в ряды сепаратистов Равшона, якобы вернувшегося в Таджикистан из США, была спланирована в Москве. Кто он такой на самом деле, в Душанбе знал только один человек, подполковник местного КГБ, Джума Бобоев, сын члена ЦК республиканской компартии.

– Они захватили Джуму? Он жив? – спросил бедный, наивный мальчик.

– Живее всех живых, позавчера получил повышение, теперь он начальник отдела.

– Значит...

– Значит, – подтвердил собеседник, протягивая ему следующую сигарету. Парню просто повезло, причем дважды. Первый раз, когда забил тревогу приглядывающий за Джумой человечек, второй – когда Москва, хоть и со скрипом, но дала добро на его спасение. – Успокойся, теперь у тебя все будет хорошо.

– А вы, правда, знали моего брата?

– Мы вместе служили в Афгане, – и добавил после паузы: – Алишер был отличным мужиком.

Новиков со своим замом Бацуниным передвинулись поближе к бывшим узникам, оставаясь, тем не менее, на некотором удалении от них.

– Ты как, друг? – поинтересовался Новиков. Паренек молча кивнул в ответ. Понимая его состояние, Сова в душу лезть не стал и, повернувшись ко второму, восторженно прокричал: – Орал ты, Влад, как потерпевший, так, что за десять верст слышно было.

– Я – такой... – потупился смущенный заслуженной похвалой исполнитель.

– Не хуже, чем Котов, – добавил Бацунин.

– Тот, который...

– Он самый, – именно Бацунин при планировании операции предложил исполнить несколько песен из ямы, чтобы точнее навести группу на зиндан с Саибназаровым, вспомнив, как это неплохо получилось у одного оперативника из ГРУ в Юго-Восточной Азии. Правда, тот горланил в джунглях и исполнял только одну песню. – Такой же певец из погорелого театра. Надо будет тебя с ним при случае познакомить. Вместе споете.

– Только не это! – в непритворном ужасе воскликнул Новиков.

Вертолет завис над бетонкой военного аэродрома Душанбе. Вылет в Москву предстоял через час с копейками, еще можно было попытаться раздобыть где-нибудь водки...

Через три месяца после этого Юрий Новиков, позывной Сова, уедет в Южную Америку обучать диверсионному делу повстанцев и огребет там кучу приключений.

В девяносто первом году Лось и Рыжий погибнут в Африке, а Бацунин лишится левой руки.

В девяносто пятом году тюремного барда Владислава познакомят с его коллегой по певческому цеху Котовым, они выпьют и даже разок споют вдвоем под дружный свист и улюлюканье присутствующих. «Чая вдвоем» из них, увы, не получилось.

В две тысячи четвертом году состоится очередное совместное заседание силовых структур стран СНГ по вопросам борьбы с международным терроризмом и незаконным оборотом наркотиков. Все пять часов, пока оно будет длиться, представляющий Республику Таджикистан генерал-лейтенант Бобоев просидит на жопе очень ровно, опустив глазки вниз, чтобы даже ненароком не столкнуться взглядом с подполковником ФСБ Саибназаровым из российской делегации.

А в две тысячи шестом году отдел под руководством теперь уже полковника ФСБ Саибназарова не только предотвратит крупную поставку афганского героина в Россию, но и вскроет весь маршрут прохождения дури, или почти весь, и выявит некоторых должностных лиц, причастных к этому. В результате проведенной работы полковник Р.А.Саибназаров будет награжден почетной грамотой директора ФСБ, а генерал-лейтенант Бобоев, принимавший самое активное участие в крышевании наркотрафика, решением военного трибунала будет приговорен к высшей мере наказания. Верховный суд Республики Таджикистан оставит приговор без изменения.

Владислав после того случая с песнями станет с поражающей регулярностью получать по физиономии практически на каждой проводимой им операции.

Но никто из них тогда ни о чем таком еще не догадывался...

 

Глава 35

– А ты что здесь делаешь, Санек? – багрово-красный от душившей его злости Босоногов, пнув ногой оказавшийся на пути стул, прошел на свое место и сел за стол.

– Тебя поджидаю. У нас, если ты не забыл, час назад встреча с одними людишками намечалась.

– Да? – Босоногов извлек из ящика стола четырехугольную бутылку виски, наполнил стакан и употребил залпом. – Точно, что-то такое планировалось. Вот, блин...

– Что-то случилось? – полюбопытствовал Дивотченко, пуская в потолок колечки дыма.

– С чего ты решил?

– Вид у тебя, Юрочка, как будто только что из парилки.

– А может, я как раз оттуда?

– Хренушки... – Дивотченко с хрустом потянулся. – Ты только что из ментовки, и я не могу взять в толк, почему ты до сих пор на свободе.

– Уже разнюхал?

– Фи, как грубо, – рассмеялся тот. – Просто есть еще на свете добрые люди. Позвонили, рассказали.

– Ну, и что же тебе рассказали?

– Что рассказали? Что у тебя полный магазин стволов, причем явно не охотничьих.

– Это подстава! Стволы мне подбросили.

– Я почему-то так сразу и подумал. Двадцать семь автоматов Калашникова, три «ручняка»...

– Два!

– Бога ради, извини. Два ручных пулемета, гранатомет, пистолеты, патроны, гранаты. Я ничего не забыл?

Босоногов, наливая себе еще виски, что-то пробурчал в ответ.

– И кто же это так тебя классно подставил, а? Тысяч на двадцать зеленью получилось, если не больше. Ты хочешь сказать, что неизвестный доброжелатель взял и приволок в твою лавку целую фуру оружия?

– Скажешь тоже, фуру.

– Прошу прощения, целую «газель». Кстати, а почему тебя все-таки не закрыли?

– Заяву написал, что был не в курсе, и бабок отвалил.

– Много?

– Даже не спрашивай. Ладно, проехали, давай о делах. Где Коля? – Дивотченко и сам не мог взять в толк, куда делся третий компаньон. Обычно педантичный до крайности, он не только не приехал в оговоренное время в офис, но и не вышел на связь. Все попытки разыскать его по домашнему номеру или по многочисленным «трубкам» ни к чему не привели: дома к телефону никто не подходил, а на звонки по мобильным милый женский голос сообщал о «временной недоступности абонента». Как выяснилось позже, отсутствие Парамонова серьезно повлияло на развитие событий. Будь он в этот день на рабочем месте, то наверняка смог бы сложить в уме два и два, и все могло бы пойти совсем по другому сценарию...

– А зачем тебе Коля? Ты у нас и так самый умный.

– Хорош доставать!

– Доставать? Тебя? Да это ты уже всех достал, дебил!

– Что ты сказал? – вкрадчиво спросил тот, вставая на ноги.

– То, что из-за тебя мы все и спалимся. Не забыл, придурок, чем мы на хлеб зарабатываем? – заорал компаньон, вскочив на ноги.

– Придурок, говоришь... – перегнувшись через стол, Босоногов, на первый взгляд, несильно, как кошка лапкой, ударил Дивотченко основанием ладони по физиономии. Этого, впрочем, оказалось вполне достаточно, чтобы тот отлетел на пару метров, ударился о стену и сполз по ней на пол. Он не торопясь обошел стол и направился к сидящему на полу. Не доходя пары шагов, занес ногу для удара и замер, увидав в руке сидящего пистолет. – Ты чего?

– Ничего особенного, – ответил тот. – Еще шаг, и я тебе яйца отстрелю, – сплюнул на пол кровью и поморщился.

– Что теперь? – поинтересовался Босоногов, постепенно успокаиваясь.

– Что теперь? Теперь ты идешь и садишься за стол вон там, – и показал стволом, где конкретно. – Руки держишь на виду и не дергаешься. Понял?

– Да понял я, понял, – прошел и сел, где было сказано. – Слушай, Саня, я, конечно, немного погорячился, но и ты...

– Слушать будешь ты. Я пошел работать, у нас, к твоему сведению, дел до хрена. Когда приедет Коля, соберемся и решим, как нам всем троим жить дальше, а до тех пор... В общем, если приблизишься ко мне ближе, чем на пять метров, получишь пулю. Все ясно?

– Ах, ты так...

– Именно, так.

– А не пожалеешь потом?

– Давно жалею, – злобно бросил тот, выходя из кабинета, – что с тобой, с козлом, связался.

 

Глава 36

Темно-синяя «Нива» с тонированными стеклами остановилась у входа в супермаркет «Столичный». Четверо вооруженных «Сайгами» охранников в камуфляжной униформе вышли из нее, трое двинулись к входным дверям, один остался у машины.

– Клиенты прибыли, – сидящий впереди рядом с водителем мужчина натянул на голову черную вязаную шапочку с подвернутыми краями, двое других сзади последовали его примеру. – Оружие! – синхронно лязгнули передергиваемые затворы пистолетов с глушителями, «Стечкина», «Макарова» и «ТТ».

– С богом! – трое вышли из машины, невзрачной серенькой «девятки» с тонированными стеклами и, обогнув газетный киоск, направились к супермаркету. Самый младший из них, вертлявый парнишка чуть старше двадцати, принялся нервно насвистывать, немилосердно при этом фальшивя.

– Цыц! – скомандовал старший, по-волчьи настороженно осматривая место будущей работы и людей. На первый взгляд, вроде ничего и никого бросающегося в глаза. Трое изрядно нетрезвых джентльменов бомжового вида у входа в отдельно расположенный винный отдел напряженно подсчитывают наличность, регулярно спрашивая у проходящих мимо «сколько не жалко» мелочи. Две молодые мамаши с колясками «зацепились языками» и что-то обсуждают чуть в стороне от ведущей к входным дверям лестницы. Мужик в пижонской дубленке с букетом цветов ходит взад-вперед по площадке рядом, время от времени поглядывая на часы. Невысокого роста, далеко не богатырского сложения, сутуловатый, типичный «ботаник» по виду. Парень с девчонкой на площадке перед входной дверью, оба длинноволосые, в кожаных куртках и брюках, пьют пиво из бутылок, курят и орут что-то.

– По местам, – скомандовал старший, и трое, расходясь в стороны, направились каждый к отведенной для него позиции. Молодой парень затормозил возле «Нивы» инкассаторов, достал телефон и начал делать вид, что кому-то названивает. Второй остановился у подножья лестницы, неподалеку от ожидающего кого-то «ботаника» в дубленке. Постоял немного, потом поднялся на несколько ступеней. Старший поднялся по лестнице и, притормозив у дверей в супермаркет, закурил.

– Я пошел! – проорал парень в кожаной куртке и начал спускаться по лестнице вниз.

– Стой! – его подруга поставила на землю допитую бутылку, сбежала вниз по ступенькам и, догнав своего дружка, цепко схватила его за рукав. – Ты куда?

– Куда, куда... Ссать хочу, – объяснил он ей и всем остальным в радиусе полукилометра. – Жди здесь, я скоро.

– Потерпи немного, сейчас Верка с Артемом придут.

– Ну, уж нет, – и он резво припустил в сторону газетного киоска.

– Ссы быстрее! – прокричала она вслед, достала сигарету и закурила.

Ожидающий кого-то мужчина в дубленке шарахнулся от нее и, бормоча что-то себе под нос, остановился на середине лестницы. Страдающие жаждой персонажи перестали считать активы, спустились вниз и начали клянчить мелочь у проходящих мимо.

Меж тем начало смеркаться. Старший глянул на часы. В этот момент затемненные двери разъехались в стороны, и из магазина вышел старик, катя за собой сумку на колесах. Помнится, еще в начале девяностых именно такой симбиоз тары и транспортного средства в незалежной Украине получил название «кравчучка» в честь первого президента этой великой страны. В затертом теплом пальто с воротником из натурального веревочного меха, с неряшливыми седыми патлами, выглядывающими из-под старой кроличьей шапки, шаркая ногами и надсадно дыша, он упорно тащил за собой отчаянно скрипящую колесами «продуктовую корзину россиянина». Выйдя из дверей, он остановился на площадке, переводя дух. Видно было, что поход по магазину отнял у него слишком много сил, и оставалось только надеяться, что он как-нибудь дойдет до дома хотя бы к ужину.

– Помоги, мил человек, сумку спустить, – дребезжащим тенорком попросил дедок стоящего рядом с ним человека.

– Прости, отец, не могу, спина болит, – ответил тот, бросая взгляды на расходящиеся двери.

Дед вздохнул и потянул за ручку коляски. Безуспешно, то ли колесико не проворачивалось, то ли силы окончательно покинули владельца сумки. Старик запыхтел и стал дергать коляску на себя.

С площадки перед лестницей донесся отборный мат, это девушка в кожаном прикиде, как могла, деликатно объясняла господам, попросившим у нее мелочь, что сама испытывает временные финансовые трудности и настоятельно советует им поискать другого спонсора.

Тем временем в дверях показались инкассаторы. Первый спустился вниз и остановился с «Сайгой» наизготовку, бдительно глядя по сторонам. К тому времени двое других инкассаторов вышли из дверей... Ожидающие трое в кожаных куртках опустили края шапочек вниз, превратив их в маски с прорезями, и выхватили стволы.

В этот самый момент, рванувший что было сил на себя сумку с колесиками дедок, то ли потерял равновесие, то ли просто поскользнулся. Его развернуло, пытаясь сохранить равновесие, он замахал верхними конечностями и угодил ребром ладони по вытянутой руке, чуть ниже локтя, старшего из налетчиков в то мгновение, когда он собирался выстрелить в голову последнему вышедшему инкассатору. Получивший удар зашипел и согнулся, роняя пистолет. Зловредный старикан на этом не успокоился, тычком пальца в область левой почки заставил его выпрямиться, потом, взяв в жесткий захват поврежденную руку, развернул лицом к выходу, а сам спрятался за его неслабой фигурой от возможных выстрелов подельников пострадавшего.

Одновременно с этим, может, на какие-то доли секунды позже, прозвучал негромкий хлопок, как будто воробышек пукнул. Это стоящий за спиной у налетчика на лестнице «ботаник» в дубленке прострелил тому вооруженную правую руку. Тут же приблизился к нему и вырубил четким ударом по голове.

Замерший в ожидании у машины инкассаторов третий налетчик тоже ничего сделать не успел, потому что скандалящая рядом с ним девица вдруг рванулась в сторону, поскользнулась и неловко упала. Настолько неловко, что на подлете к земле заплела ноги человеку в маске, и он с размаху грохнулся о землю, выпустив пистолет из рук. Оказавшийся тут как тут попрошайка в легкой не по сезону куртке наклонился над ним и отправил в нокаут ударом в висок, после чего заботливо прибрал валяющееся на земле оружие.

Почуявший неладное водитель «девятки» только-только собрался включить задний ход, как дверца распахнулась и в висок ему уперся ствол.

– Приехали, – раздался негромкий голос над ухом. – Руки на руль! И сиди ровно, а то башку снесу, – держа водителя на мушке, давешний парень в кожаных шмотках, поднес ко рту рацию: – У меня порядок. Подъезжайте.

Все это началось и закончилось настолько стремительно, что снующий туда-сюда народ так толком и не понял, что же, черт возьми, случилось.

Двоих вырубленных налетчиков забросили в подъехавший микроавтобус. Третьего отвели туда же, заломив руки за спину, чудесным образом протрезвевшие попрошайки.

Последним к машине бодро сбежал по ступенькам давешний старик, неся «кравчучку» двумя пальчиками. Теперь он совсем не шаркал ногами и не горбился.

– Браво, шеф, – остававшийся все это время возле машины инкассатор поставил свой «Стечкин» на предохранитель и вернул его в кобуру под мышкой.

– Не подлизывайся, – буркнул Специалист, запрыгивая в микроавтобус.

 

Глава 37

– Доброе утро, дружище! Как поживаете?

– А, это вы! Очень, очень рад вашему звонку, – голос собеседника излучал радость и самый искренний энтузиазм.

Разговор велся на французском. Для одного из собеседников этот язык был родным. Второй, то есть я, изъяснялся на нем с отчетливым испанским акцентом, но был вполне в состоянии поддерживать беседу.

Судьба свела меня с Робером, весьма толковым компьютерщиком и удачливым вором, одиннадцать лет назад. Именно тогда, решив срубить деньжат легко и много, этот прыткий молодой человек и технологический гений по совместительству, открыл собственный Интернет-магазин, весь персонал которого состоял из него самого, а товары и складские помещения располагались внутри его же собственного компьютера. От других заведений подобного толка его виртуальная торговая точка, к восторгу клиентов, отличалась более широким ассортиментом товаров, достаточно скромными ценами и запредельной скоростью доставки. Впрочем, восторги очень быстро сменились воплями: «Караул, грабят!» Применяемая Робером схема оказалась беспроигрышной, как лохотрон у трех вокзалов, и убойной, как автомат Калашникова. Получив информацию о номере кредитной карты очередного клиента, он создавал карту-двойник из обычного куска пластика с помощью кустарно изготовленного оборудования прямо на дому, после чего спокойно закупал по ней все, что душе угодно, в других Интернет-магазинах.

Провернув несколько подобного рода афер, Робер залег на дно и активно занялся самообразованием, чтобы спустя некоторое время вынырнуть на поверхность совсем в другом качестве. Теперь его интересовали исключительно банки, вернее деньги, находящиеся на их счетах. Для проникновения к ним этот ухарь использовал разнообразные методы, начиная от банального подкупа мелких служащих до хитроумных атак компьютерных банковских сетей с использованием вирусов собственного сочинения. Работал он, как правило, по одной и той же схеме, простой и эффективной одновременно. Получив доступ к счетам какого-либо банка, он «списывал» в свою пользу незначительную сумму (эквивалентную пятидесяти-ста долларам) со всех крупных счетов и на некоторое время затихал, ожидая, что будет дальше, после чего навечно заносил этот банк в собственный «черный» список. Бывали, кстати, случаи, что дальше ничего и не было... Исчезновение полтинника или даже сотки долларов с не менее чем шестизначного счета легко может пройти незамеченным или даже показаться результатом сбоя компьютерной программы самого банка, и в то же самое время получение той же суммы с каждого из нескольких сотен слегка пощипанных счетов – надежное подспорье для веселой и красивой жизни в столице Франции. Любовь к этой самой красивой жизни и послужила причиной нашей с ним встречи.

Дело в том, что шальные деньги просто-напросто ударили мальчонке в голову, он элементарно «забыл страх» и форменным образом обнаглел. Теперь, скрав отовсюду понемногу, он в обязательном порядке снимал полностью деньги с какого-нибудь крупного счета, делая выбор по принципу «на кого Бог пошлет». Около трех четвертей снятых денег, с целью создания неразберихи, распихивал по другим счетам того же банка, а все остальное отправлял по длинной и запутанной схеме себе любимому.

Так случилось, что однажды его выбор пал на счет, содержащий средства нашей конторы, вот меня и послали разобраться. Найти его оказалось проще простого и я, признаться, даже удивился, почему этого раньше не сделала местная полиция. Он гулял по Парижу, тряся понтами, как Мишка-Япончик после удачного налета по родной Молдаванке или «новые русские» первой волны – по обалдевшей Европе. Кутил исключительно в самых дорогих ресторанах в компании элитных шлюх, ездил на представительском «мерине» с личным шофером и слоноподобным чернокожим телохранителем, снимал апартаменты в престижном районе французской столицы.

В один прекрасный вечер я дождался, когда он приедет ночевать после очередного вояжа по кабакам, после чего шуганул девиц, слегка напугал шофера, отнял у бодигарда аж три пистолета и набил ему морду. После чего забросил обалдевшего от быстрой смены событий Робера в багажник своего авто, немного покатал по городу и отвез в укромное место для беседы. В итоге мы пришли к консенсусу. Деньги в полном объеме вернулись на счет нашей фирмы, я счел инцидент исчерпанным и даже подарил неудавшемуся грабителю новые брюки взамен прежних от «Армани», изгаженных им в самом прямом смысле этого слова. А в качестве награды за ударный труд прочел ему краткую лекцию о мерах безопасности и конспирации. Расстались мы с ним вполне по-приятельски. Сам регулярно нарушающий законы многих государств, я не испытываю особой злобы к тем, кто поступает точно так же, не нанося при этом вреда моей стране и лично мне. Вот если бы меня послали попросить вернуть украденное у одного из сановных ворюг из числа верных слуг нашего народа... Уверяю вас, встреча со мной запомнилась бы ему надолго, если не навсегда.

Ровно через полгода после описываемых событий у меня случились небольшие разборки с группой ребят, представляющих разведку одной шибко независимой страны, бывшей союзной республики в составе советской империи. Эти хлопцы нагло путались под ногами и вели себя настолько враждебно, будто наши страны уже несколько лет находились в состоянии войны, а поэтому из Центра приказали тоже особо не церемониться. Вот тут-то я и... Ожидаете услышать: достал «Беретту» и перестрелял всех к чертовой матери? А оно мне надо? Только наивный дурачок Бонд, Джеймс Бонд, в перерыве между случками валит всех, кого ни попадя, пачками и связками, да и то – в кино. В реальной жизни принято поступать иначе.

Вот тут-то я и вспомнил о Робере. На этот раз разыскать его оказалось не так просто, но я справился, и все повторилось почти как в нашу прошлую встречу. Я опять ожидал его возвращения, только на сей раз – у скромного домишки на окраине.

Он подъехал на велосипеде с рюкзачком за спиной, одетый без прежнего шика, по виду, типичный замученный науками студент – «ботаник». Увидав меня, спешился, прислонил велосипед к фонарному столбу, подошел к моей машине и со вздохом остановился возле багажника, ожидая, когда же его пригласят вовнутрь.

– Прошу вас, друг мой, – проговорил я, галантно распахивая перед ним переднюю дверцу.

Мы мило отужинали в одном тихом ресторанчике. Когда принесли кофе, я перешел к делу.

– Вижу, вам пошел на пользу мой урок, вы стали меньше бросаться в глаза.

– Не отрицаю, – ответил он, угощаясь моей сигаретой.

– Надеюсь, вы по-прежнему в деле?

– Нет, теперь я честный человек, – ответил он, как ему самому показалось, совершенно искренне.

– Очень, очень жаль, – сокрушенно молвил я. – Такое интересное дело наклевывается...

– Какое дело?

– Но вы же...

– И все-таки?

Через неделю после этой беседы по необъяснимой причине вдруг полностью «обнулились» три банковских счета на общую сумму около миллиона долларов США в трех европейских столицах. Самое интересное, что никто не высказал по этому поводу никаких претензий, хотя, думаю, что удивились многие. На точно такую же сумму странным образом возросло благосостояние моего нового французского друга. Счастливый до одури Робер все порывался вручить мне то, что на языке родных осин именуется «откат», и никак не мог взять в толк причину моего вежливого, но решительного несогласия его принять. При расставании он выразил самое искреннее желание продолжить наше сотрудничество и сообщил, что за такие деньги готов быть перевозимым не только в багажнике автомобиля, но и в люке бомбардировщика.

С годами мой французский друг заматерел, набрался житейской мудрости и даже стал успешным бизнесменом, совладельцем процветающей строительной фирмы. Аферы в сфере высоких технологий он не то чтобы забросил, просто стал относиться к этому, как к игре. Ведь ходят же люди в казино развлечься, пощекотать нервишки, испытать удачу, а то и деньжат срубить, если, конечно, повезет. Изредка поступающие от меня заказы, исполнял с видимым удовольствием, может, в память о прежних временах, может, потому, что как истинный француз трепетно любил деньги, а может, просто из чувства благодарности. Дело в том, что шесть лет назад я отбил его у перебравшихся во Францию бойцов «русской мафии» из города Бишкека, решивших «опустить лоха на бабки».

– Очень, очень рад вашему звонку.

– А я рад, что вы рады. Скажите, вы располагаете свободным временем?

– Для вас – всегда.

– Вот и чудно. Мне надо...

 

Глава 38

– Докладывай! – приказал сидящему напротив человеку Дивотченко, облизывая пересохшие губы. Его мучила жажда, однако рекомендованные стоматологом два часа «не есть, не пить» еще не истекли.

– Все в порядке, Александр Николаевич, – говорящий поправил галстук и тоскливым взглядом посмотрел на стоящую перед ним пепельницу. Разрешите закурить?

– Потерпишь. Ну, я слушаю.

– Я и говорю, все в порядке. За тем дедом мы проследили. Ездит по городу или ходит без охраны.

– Сам водит?

– В основном, сам.

– А еще как?

– Иногда ездит с водителем, тот тоже пожилой и в очках, – сообщавший это не так давно разменял тридцатник, поэтому все люди старше сорока пяти казались ему глубокими старцами.

– Он вас заметил?

– Куда ему, лох полнейший.

– Лох, говоришь, – Дивотченко потер ноющую челюсть и скривился. – Давненько что-то нам, Артем, лохов не заказывали. Не нравится мне это.

«Начинается, блин! – пронеслось у того в голове, – Не нравится ему!».

– Точно, лох – убежденно проговорил он, наклоняясь к собеседнику. – Я его сам неделю водил, он и не чухнулся, даже не обернулся ни разу. Да я таких, как он, готов по пять на день валить за сотню гринов каждого, отвечаю! – Артем немного преувеличил объем проведенной работы. За клиентом он следил всего два дня. И так все было совершенно ясно.

– За сотню, говоришь, – хмыкнул Дивотченко. Встал, подошел к холодильнику и достал бутылку минеральной воды. Отвинтил пробку и сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка. – Хорошо-то как...

– Не за сотку, конечно, это я так, к слову, – Артем умоляюще посмотрел на начальника, дождался разрешающего кивка, просиял и полез за сигаретами. – Только сделать его все равно не проблема.

– Как?

– Просто и без затей. Подойдем поближе и уложим из трех стволов. А потом сразу к вам, – он счастливо улыбнулся. – За деньгами.

– Значит, из трех стволов, бедный дедушка.

– Что, бедный-то? Пожил старичок и хватит, пора и честь знать.

– Где?

– В подъезде его дома.

– Почему там?

– По месту работы неудобно. Там, на Алабяна, целый офисный центр, охраны полно, везде камеры понатыканы.

– Кем он работает?

– В какой-то консалтинговой компании. Директором, наверное.

– А по дороге? – Дивотченко тоже закурил.

– Грохнуть-то не проблема, уйти будет сложно. Чего велосипед изобретать, Николаич! Все-таки не первый год замужем. Точно говорю, в подъезде самое то будет.

– Где он живет?

– На Спиридоновке. Дворик тихий, консьержки в подъезде нет, путей отхода до хрена. Сделал дело, и всем пока. Хочешь – уезжай, хочешь – пешком уходи.

– Ясно. Значит так, завтра еще целый день походишь за ним.

– Александр Николаевич...

– Я сказал, походишь и посмотришь. Если все будет нормально, послезавтра первого и упокоим.

– А второго?

– Вопросы, Артем, будем решать в порядке их поступления.

 

Глава 39

– Добрый день, Виктор Владиленович!

– Здорово, Николай Валерьяныч! Как дела?

– Все нормально.

– Да, что это я сразу о делах-то? Скажи-ка лучше, как здоровье? Сердце, пульс, давление?

– Да, вроде, в порядке, – пожал плечами Специалист, начиная догадываться, откуда дует ветер.

– Совсем забыл спросить, а как сон? Кошмары, сны разные не беспокоят? – не унимался Председатель.

– Никогда, – бодро соврал Специалист. Ничего не снится только роботам и мертвецам. Людей с биографией память вообще любит баловать непрошеными визитами. Уже больше тридцати лет к нему с завидной регулярностью приходил по ночам один и тот же сон, и он опять и опять видел залитую ярким солнечным светом поляну, снующих по ней низкорослых, похожих на подростков, людей в черной одежде, весело переговаривающихся на каком-то птичьем языке. Себя, валяющегося в кустах и наблюдающего сквозь ярко-зеленую мясистую листву, как люди в черном кромсают на куски его товарищей здоровенными изогнутыми ножами. Вырезают у еще живых сердце и печень, чтобы тут же съесть. Высоченных, спортивного вида белозубых парней в светло-зеленой камуфляжной форме с оружием наизготовку, страхующих увлекшихся трапезой защитников местной молодой демократии.

За каждой такой картинкой из прошлого с гарантией следовал остаток ночи без сна. Он вставал, тихонько шел на кухню ставить чайник, потому что водка в таких случаях не помогала. Так и сидел, глядя в темноту за окном, каждый раз по новой презирая себя за то, что остался тогда лежать в кустах. И хотя из оружия в тот момент у него была только одна пуля, да и та в правом плече, и он просто-таки был обязан добраться до своих, чтобы рассказать о произошедшем, легче от этого не становилось. Ни разу.

– Значит, здоров и бодр? – вкрадчиво поинтересовался Председатель.

– Совершенно верно, – подтвердил собеседник.

– А я полагаю, что ты уже в маразм впал, старый дурак! – неожиданно завелся Председатель. – Руками он, видите ли, помахать вздумал на старости лет. Тебя для чего...

Специалист поднял голову и коротко посмотрел на него. Крик прервался.

– Уважаемый, Виктор Владиленович, – ровным голосом проговорил он, – в нашей работе руководителю время от времени просто-таки необходимо лично участвовать в акциях. Вы вон тоже руководите мной лично, никому это не перепоручая.

– Сравнил, – уже более спокойным тоном сказал Председатель. – И, потом, я не понимаю, зачем вы (он опять перешел на «вы») в это полезли. Ловить грабителей – дело милиции.

– Не в этом конкретном случае. Даже если бы милиция их и задержала, в чем я, честно говоря, сомневаюсь, много бы она из них не вытрясла. А мы с ребятами буквально через час раскололи их до жопы.

– И?

– Это был не просто грабеж, – он достал из портфеля несколько листков бумаги и передал Председателю. Тот нацепил на нос лежавшие на столе очки и углубился в чтение.

– Очень интересно.

– Совершенно с вами согласен, – сказал он. – При отходе они должны были уложить несколько человек на площадке возле супермаркета, а на следующей неделе «Столичный» планировали поджечь.

– Наши действия?

– Как всегда. Сначала установим заказчика.

– Как быстро?

– Думаю, к завтрашнему дню управимся. Ну а потом в зависимости от ситуации.

– Ясно. Ну, что скажу, сработали твои (Председатель опять перешел на «ты»), как всегда, на уровне. Всем участвовавшим в операции выпиши премии.

– Уже.

– А себе – штраф за пренебрежение личной безопасностью. Ясно?

– Так точно, – хмыкнул тот.

– А то маскарад, понимаешь, устроил, руки ломать стал.

– Вас неправильно проинформировали, Виктор Владиленович.

– Да?

– Никому я рук не ломал, просто раздробил мышцу предплечья. При дальнейшей беседе оказалось очень кстати, – пояснил тот, складывая бумаги в портфель.

– Ну, это меняет дело, – засмеялся Председатель. – У тебя все?

Получивший ясный намек об окончании аудиенции, Специалист, тем не менее, не вскочил и не заторопился на выход, а продолжал сидеть, где сидел, с улыбкой глядя на собеседника.

– Черт, совсем из головы вылетело, – хлопнул тот себя по лбу. – Еще один вопрос, строго между нами...

И они приступили к обсуждению чего-то очень личного. Разговор старательно фиксировался мощным микрофоном, вмонтированным в стол как раз строго посередине между обоими говорящими.

 

Глава 40

– Просыпайся, друг любезный! – никакой реакции. – Вставайте, граф! – то же самое. – Рота, подъем!!! – вызывающий храп в ответ.

Я сходил на кухню и, вернувшись, начал лить холодную воду из чайника на голову мертвецки спящего Парамонова.

– Уф-ф, – издал он, отплевываясь. – М-м-м, – пробормотал, переворачиваясь на бок и собираясь продолжить сон. Пришлось пнуть его ногой в голень и повторить водные процедуры.

– Ой, – он открыл глаза, приподнял голову с подушки, после чего сел и стал тереть лицо руками. Посмотрел на меня. – Приснится же такое, блин, – хриплым со сна голосом проговорил он и махнул рукой в надежде, что мое изображение исчезнет. Не получилось.

– Здоров же ты спать, боярин... – мягко пожурил я своего пленника. – Вставай, пора на горшок и завтракать.

– Ты кто? – полюбопытствовал он, постепенно приходя в себя. – Где я?

– Отвечаю не совсем по порядку, – щелкнув по маске в виде головы быка на лице, вежливо молвил я. – Ты у меня в гостях, а кто такой я, тебе лучше не знать.

– В гостях? – переспросил он, хватаясь руками за голову. – А почему здесь так воняет?

– Потому, что ты обделался, – любезно пояснил я. – Вставай, ну!

За утренним кофе я скормил переодетому и заметно посвежевшему после душа Парамонову несколько таблеток, благодаря которым туман в его голове разошелся настолько, что можно было начинать разговор.

– Что тебе от меня надо? – спросил он, доставая сигарету из лежащей перед ним пачки. Услышав ответ, усмехнулся и покачал головой: – Можно мне еще кофе?

– Сколько угодно, – наполнив его чашку, я принялся терпеливо ожидать, пока он размешает сахар и сделает пару глотков.

– Что-то начинаю припоминать, – произнес он, откинувшись к стене. – Ты тот самый инвалид?

– Можно сказать, так.

– Лихо ты меня сделал, ничего не скажу, – к нему полностью вернулась уверенность к себе, и он с места в карьер начал ломать ситуацию. – И вообще ты ловкий парень, как я посмотрю. Только глупый. Ты, дружище, просто не понял, с кем связался. Думаешь, меня не будут искать? Уже начали, и к вечеру обязательно найдут. А потому, – он без спроса угостился сигаретой... – Предлагаю тебе следующее: ты прямо сейчас отвозишь меня к моей машине, выплачиваешь компенсацию за испорченную одежду и исчезаешь, о возмещении морального ущерба я, коль пошла такая пьянка, готов забыть. Как тебе такой вариант?

– Боюсь, твоей машины на месте не окажется, – сознался я, наливая себе кофе. – Я ее оставил незапертой.

– Тогда, – он выпустил колечко дыма, – плюс к одежде оплачиваешь пропавшую машину и отвозишь меня домой. Знаешь, где я живу?

– Знаю. И что потом?

– Ничего. Если ты выполнишь то, что я сказал, неприятностей для тебя лично с моей стороны не последует, обещаю. В противном случае, – он помотал головой, – лучше тебе прямо сейчас застрелиться, по крайней мере, мучиться не придется.

– Даже так?

– И не иначе. Не расстраивайся, дружок, – тут он хмыкнул, – лоханулся, с кем не бывает. В другой раз повезет больше. Теперь тебе просто надо исправить ситуацию, чтобы не было больно и обидно. Ведь ты не самоубийца, правда? Еще кофе... – скомандовал он и охнул, потому что, перегнувшись через стол, я несильным, но точным ударом разбил ему нос.

– Ты прав, не самоубийца, но если мне придется снять это, – я указал на маску, – придется стать убийцей. А потому спрячь весь свой гонор в жопу и начинай сотрудничать. Что же касается кофе, то его, дружок, еще надо заслужить.

Я оставил машину на стоянке возле супермаркета в Медведково, а сам зашел внутрь. Потолкался возле прилавков, съел кусок пиццы в кафе на третьем этаже и выпил чаю. Зазвонил телефон.

– Да.

– Серый «форд фокус» на стоянке, номерной знак... все, что вам надо, в багажнике. Не забудьте заглянуть в бардачок. Ключи от машины...

– Спасибо, я в курсе, – брелок с ключами подбросил мне в отделе кожгалантереи длинноволосый юнец в наушниках. Грамотно, надо сказать, сработал, я почти ничего и не почувствовал.

– Сможете потом вернуть машину сюда же?

– Думаю, да.

– Тогда, удачи, – и связь прервалась.

Я нажал кнопку брелка. Серенький, «форд», такой же грязный, как и остальные стоящие рядом машины, приветливо помигал фарами, замки дверей разблокировались. В бардачке оказался стандартный комплект документов на машину, доверенность, выписанная на некоего Надеина А.Ф., удостоверение достаточно серьезной структуры на то же имя и с моей фотографией, чуть потертое и очень похожее на настоящее. Как говорится, спасибо спонсору. С такой «ксивой» и с «вездеходом» на лобовом стекле я спокойно могу проехать куда угодно, парковаться, где захочется и, вообще, творить, что душа пожелает в пределах разумного хамства и здравого смысла.

Проскочить в область удалось до того, как на шоссе образовались тромбы, а потому дорога заняла в общей сложности в районе часа, не больше. Я припарковался на площади возле круглосуточного магазина так, чтобы не попасть в поле обзора видеоглазка, расположенного в соседнем кафе. Снял с лобового стекла картонку «Вездехода» и со словами «Скромнее надо быть» спрятал в бардачок. Достал из багажника рюкзак, запер машину и тронулся.

Я терпеливо ожидал окончания работ в доме Босоногова на третьем этаже недостроенного здания, удивительно напоминающего гибрид средневекового замка и юрты кочевника. Сквозь линзы бинокля хорошо просматривался весь освещенный фонарями по периметру участок: сам дом, будка охраны у ворот, бетонная чаша летнего бассейна, каменное здание красного кирпича, судя по всему, гостевой домик и бревенчатая изба рядом с ней, по виду баня, какие-то хозяйственные постройки со светящимися окнами в глубине. Снующие взад-вперед гастарбайтеры, изображающие бурную деятельность работяги, пара мордатых охранников.

Начало подмораживать, задул ветер. Со вздохом натянув поглубже вязаную шапочку, я поднял воротник куртки. Глянул на часы, однако, без двадцати девять. Сколько же они, интересно, еще вкалывать собираются?

Как будто в ответ на мой вопрос, дверь постройки в глубине участка распахнулась, и на пороге объявилась некая легко одетая личность. Что-то прокричала. «Кушать подано, идите, пожалуйста, жрать»... – догадался я. Трудящиеся восприняли долгожданную команду с редким энтузиазмом. Работавшие во дворе, побросав инструмент, тут же устремились на зов. Через считанные секунды в жилом доме погас свет, и оттуда тоже потянулся народ. Последний из вышедших запер дверь на ключ.

Покончив с ужином, строители, все двенадцать человек, степенно перекурили тут же, на ступеньках столовой, после чего начали расходиться на ночлег. Четверо из них направились в постройку рядом со столовой, семеро – в баню, а один и вовсе подался со двора.

Постепенно хождения по двору прекратились. Двое охранников обошли дозором территорию по периметру и плотно засели у себя в будке. Территория погрузилась во тьму, непогашенными остались фонари у ворот и у центрального входа в дом. Все стихло, даже не лаяли собаки, потому что ни одной псины во дворе просто не было.

И за что мне такое везение – двор не освещен, видеокамеры не установлены, охрана бьет балду у себя в будке, собак, и тех, нет! Ко всему прочему, немного подморозило, а потому никто не услышит, как чавкает под моими ногами грязь. Идеальные получились условия, мечта диверсанта, даже как-то неудобно работать. Немного размяв мышцы и разогрев суставы, чтобы громко не скрипели (все-таки уже не юноша), я подхватил рюкзак и покинул свое убежище. Наступило время для очередного яркого события.

 

Глава 41

– В принципе, все готово, – сообщил собравшимся Финансист, – управился даже раньше срока.

– Здорово, – заулыбался толстяк.

– Ты гений, Гена, – с чувством проговорил сидящий во главе стола человек. – Я всегда в тебя верил.

– Когда получим кредит? – справившись с нахлынувшей радостью, полюбопытствовал Юрист.

– Пять кредитов, – поправил его Финансист. – На общую сумму в пять с половиной миллиардов рублей. Первые транши пройдут на следующей неделе. Только...

– Понятно, сколько они хотят отката?

– Двадцать процентов.

– Сколько!?! – заорал Юрист. – Ты что, с ними в долю упал?

– Сколько слышал, – презрительно ответил Финансист. – И не надо судить о людях по себе, Славик.

– Спокойно, мужики, спокойно. А вообще-то, двадцать процентов это многовато.

– Кризис, – пояснил Финансист. – Кое-где и по тридцать процентов требуют, и платят, как миленькие.

– Ни хрена себе! – возмущенно пропыхтел толстяк.

– Время такое.

– Это точно. А что с активами, Гена?

– Вывод активов я подготовил, хотя сам прекрасно понимаешь, пока Владиленович у власти, их трогать нельзя.

– Недолго старичку рулить осталось, – засмеялся Юрист.

– Когда?

– В середине следующей недели будь готов к работе.

– Прекрасно, тогда я пошел.

– Куда ты, Гена, давай по граммульке за успех, – предложил пришедший в игривое настроение толстяк.

– Об успехах говорить пока рано. Все, мужики, мне пора, а то работы выше головы, – Финансист встал и, сердечно распрощавшись с компаньонами, вышел.

– Был у Гены шанс выпить с нами напоследок, а он его просрал, – весело сообщил собеседнику Юрист. – Теперь придется нам с тобой вдвоем на его поминках. «Вернее, мне в одиночку, на ваших с ним».

– Не гони коней, Слава. Мальчуган перед смертью еще должен как следует на нас с тобой поработать, – достал из кармана сигару в футлярчике и приступил к привычному неспешному ритуалу.

– А я вот точно выпью, – толстяк встал и направился к бару. – Примешь за компанию?

– Можно.

– Как всегда? – принес стаканы с напитками и передал один из них собеседнику. – За успех!

– За успех, – согласился тот. – Как, кстати, дела по нашему заказу?

– Отлично, все запущено и работает, уже и не остановишь.

«Действительно, отлично, – подумалось собеседнику, – а, теперь, спрашивается, зачем ты мне такой стройный нужен?»

– Вот и здорово. Через пару-тройку дней нам, дружище, предстоит куча дел, так что не расслабляйся.

– Черт, а я к девкам собрался.

– Сходи, если сил нет терпеть, только надолго там не зависай.

– Хорошо, тогда я за сегодня дела разгребу, а завтра-послезавтра зависну. Может, и ты со мной за компанию, или ты не по тем делам?

– По тем, по тем, – собеседник Юриста встал и, подойдя к тому, дружески похлопал по спине. – Погоди, вот сделаем дело, тогда и дадим жару.

После ухода второго компаньона хозяин кабинета некоторое время сидел в тишине, задумчиво барабаня пальцами по столешнице. Потом вздохнул и достал из ящика стола приобретенную в подземном переходе сим-карту. Вставил ее в простенький «Алкатель», которым пользуются ученики младших классов из небогатых семей, и набрал по памяти номер.

– Добрый день. Это комбинат бытового обслуживания? У нашей фирмы срочно возникла потребность в специалисте по влажной уборке. Надбавка за срочность? Хорошо, мы согласны.

 

Глава 42

– Даже так? – Специалист изумленно покрутил головой. – Ну, блин, дают! Это ж получается, Михалыч, самый настоящий звериный оскал империализма.

– Именно так, шеф, – согласно склонил голову сотрудник, в котором без труда можно было узнать одного из инкассаторов у супермаркета «Столичный». Именно он тогда со «Стечкиным» в руках страховал развитие ситуации с ограблением. – На месте этого супермаркета планируется построить здоровенный офисный центр с подземной автостоянкой, его владельцам несколько раз делали предложения о продаже, но «Столичные» уперлись, вот те ребята и наняли команду для решения вопроса.

– Когда сможешь представить всю раскладку?

– Прямо сейчас. Вот, ознакомьтесь, – и передал тонкую кожаную папку.

– Молодцы, оперативно работаете.

– Мы такие, – скромно признал подчиненный.

– Я поработаю с документами, потом будем решать, как все это разрулить. Да, Виктор Владиленович распорядился выплатить премии всем участникам операции. Список к завтрашнему дню ко мне на стол. Себя тоже не забудь включить.

– Есть.

– Тебе, плюс к премии, выговор, от меня лично.

– Как?

– А вот так. За пренебрежение собственной безопасностью. Ты у меня начальник отдела или где? Если начальник, то сиди в офисе и руководи процессом, а не носись со стволом как подорванный. Понял?

– Кажется, начинаю понимать, – хмыкнул тот, – значит...

– Значит. Лично я попал на штраф, а чтобы не скучно было страдать в одиночку, решил наказать тебя. Со всей строгостью, не взирая, так сказать, на лица.

– А я могу кого-нибудь тоже?

– За что?

– Ну, не знаю... Допустим, за халатное отношение к собственному здоровью.

– Это как?

– Костенко, который алкаша изображал, был в легкой куртке, вот я ему за это замечание-то и впиндюрю. Со всей строгостью и в устной форме.

– Молодец, Михалыч, растешь на глазах, скоро станешь настоящим менеджером и этим, как его, супервайзером.

– Кем?

– Не бери в голову, мне просто слово понравилось. Ладно, пошутили и хватит. Завтра с утра прибудешь ко мне, будем прикидывать, что к чему, а сейчас иди, работай.

– Понял.

Он вернулся к себе в офис после обеда и успел часок поработать с бумагами, когда негромко зазвонил телефон внутренней связи.

– Да.

– Николай Валерьяныч, к вам...

– Передай, что я очень занят.

– Он настаивает.

– Даже настаивает? Очень интересно. Ладно, пригласи.

Он поднял голову и с интересом посмотрел на вошедшего в кабинет.

– Что-то не припомню, чтобы я разрешал тебе сюда приходить.

Хватая воздух ртом, как рыба на суше, Финансист подошел к столу и буквально рухнул на ближний к нему стул: – Я тоже очень рад вас видеть, уважаемый Николай Валерьяныч.

– Хреновато, Гена, выглядишь.

– А как, по-вашему, должен выглядеть покойник?

– По-моему, покойник должен валяться, где его упокоили, а не являться туда, куда не звали.

– Вообще-то, я к вам по работе.

– Не понял.

– Проверка финансового хозяйства всей вашей конторы.

– Плановая?

– Да.

– Тогда другое дело. Слушаю вас, господин ревизор.

– Меня хотят убить.

– Открыл Америку! Конечно же, хотят и обязательно убьют.

– Что вы сказали!?!

– Ты, Гена, не кричи. Убьют, говорю, обязательно, если, конечно, смогут. Я, например, в этом серьезно сомневаюсь.

Финансист несколько раз с силой провел ладонями по лицу, оставив на нем белые следы, – верный признак работающей вразнос нервной системы. – Они сегодня со мной уже разговаривали как с покойником, – глухо проговорил он.

– С покойниками, Гена, не разговаривают.

– Вы поняли, что я хотел сказать. И если этот хоть как-то маскировался, то Славик... Эта свинья меня уже похоронила!

– А нечего было, Геночка... – тут он еще раз посмотрел на собеседника, на этот раз повнимательнее. – Эк, как тебя прижало. Водки?

– Валидолу, если есть.

– Значит, все-таки водки, – подошел к бару и наполнил до краев фужер. Поставил его перед собеседником. – Сразу и залпом. Считай, что это приказ.

 

Глава 43

Забор я преодолел не так ловко, как ниндзя, но в целом достаточно успешно. Для справки: ниндзя, это такие маленькие человечки в черном и с мечами за спиной. Передвигаются короткими шажками, разбрасывая в разные стороны всякую хрень в виде бомбочек, сюрикенов и метательных ножей. Постоянно плюются через трубочки отравленными иглами. Разного рода препятствия преодолевают с молодецким криком «Ки-ийя!», крутя в воздухе тройное сальто и рубя в капусту мечами пролетающих мимо мух. Встречаются исключительно в больном воображении авторов кинобоевиков серии «В».

Короче, с забором особых проблем не возникло. На то, чтобы разобраться с замком двери черного хода, времени потребовалось не намного больше, потому что он оказался обычной дешевой китайской подделкой подо что-то фирменное. Ох, уж мне эти российские буржуи, вечно экономят на том, на чем не надо.

Пройдя через оборудованную по последнему слову кухню, я оказался в холле. Едва не навернувшись на скользком от постеленного поверх мраморного пола полиэтилене, прошелся по нему и остановился. Некоторое время постоял там, с любопытством оглядывая царящую вокруг роскошь сквозь хитрые очки. Окна с ажурными решетками, обитые шелком стены, гигантских размеров хрустальная люстра под потолком, витая металлическая лестница на второй этаж со стеклянными ступеньками. Ничего не скажешь, красиво собрался жить господин Босоногов. Положил на пол рюкзак и начал доставать из него аккуратные брусочки пластиковой взрывчатки, моточки проводов и кое-что другое, столь необходимое для осуществления задуманной мною пакости. Прокрутил в голове схему размещения зарядов и приступил к работе.

Взорвать дом, на первый взгляд, дело нехитрое, занес внутрь взрывчатку, подсоединил что надо к чему требуется, установил таймер, и дело в шляпе. Гораздо сложнее избежать нежелательных последствий от самого взрыва, как-то: не поднять на воздух весь поселок, не засыпать соседей обломками, не загадить ими же двор, на котором этот дом, собственно, и располагается, дабы не поубивать или не покалечить ни в чем не повинных людей. Кроме всего этого, нужно было выполнить то главное, ради чего я сюда заявился: дом должен быть не просто взорван, а ВЗОРВАН ТЕХНИЧНО, с ясным намеком на высокую квалификацию и прежнее место службы исполнителя.

Строители, должен признать, свое дело знали здорово, второй этаж был оформлен ничуть не хуже и радовал глаз не меньше, чем первый. Ни одна паркетинка не скрипнула у меня под ногами. Даже как-то жалко стало, нет, не владельца усадьбы. Он, если и заслужил какое-то жилище, то исключительно казенного образца и строгого дизайна, в обществе подобных себе, с незамысловатыми, но крепкими решетками на окнах, металлическими дверями и охраной в погонах. Просто люди работали, старались, а тут я такой пришел и все обгадил.

С первым этажом из-за всех этих несущих колонн, металлических столбов и швеллеров по углам пришлось повозиться подольше. Хорошо еще, что умные люди придумали пластиковую взрывчатку, она легко разминается и принимает нужную форму. Охваченный творческим порывом, я бодро сновал туда-сюда по этажу, поминутно сверяясь с намертво засевшей в голове схемой. Прозвучавший как выстрел, стук калитки, застал меня в процессе присоединения проводков к общему взрывателю с таймером. Двое, негромко переговариваясь, пересекли двор, подошли к дому и поднялись по лестнице к парадному входу. Щелкнул замок, и они вошли. Беззвучно матерясь, я замер со стволом в руке, прислонившись к стене. Прислушался. Со стороны черного никакого шума, вроде бы, не наблюдалось. Все равно, хреново, в мои планы совершенно не входило кого-нибудь убивать или калечить. А теперь, боюсь, придется эту парочку вырубать и оттаскивать куда-нибудь в сторонку на безопасное расстояние.

Вошедшие остановились в холле, раздалось сдавленное сопение, зашуршала одежда.

– Нет!

– Рита...

– Нет, я сказала!

– Ну, Рита, я так соскучился...

– Да уйди ты! – раздался звук падения тела, кто-то охнул и выругался.

Я осторожно высунул голову из-за угла. Посреди холла стояла здоровенная тетка, кажущаяся в своем пуховике еще более массивной. На полу у стенки сидел на заднице тщедушный мужичок, только что неудачно покусившийся на девичью честь.

– Рит, ты что? – жалобно проговорил он, поднимаясь на ноги.

– А то, – она уперла руки в бока, – я тебе кто, шалава подзаборная, чтобы стоймя, где попало трахаться?

– Я так соскучился, – опять заныл он.

– Соскучился, значит? Тогда пошли в суточник, бутылочку возьмем и ко мне.

– Так у тебя же мама, дети.

– Дети уже спят, а мама нам не помешает. Выпьет чуток и к себе пойдет.

– Мне завтра вставать рано, – опять заныл этот Ромео.

– Тогда вали к своим в баню и спи, а я пошла.

– Ладно, – тяжело вздохнул он. – Пошли в магазин.

– Пошли, Мишенька, пошли, – радостно прощебетала она, подошла к нему и, наклонившись, поцеловала в щечку.

Он еще раз вздохнул. Парочка двинулась на выход. Лязгнул запираемый замок, прозвучали удаляющиеся шаги, хлопнула калитка.

Привалившись к стене, я содрал с головы шапочку и вытер насквозь промокшую физиономию. Как вы думаете, от чего умирает большинство людей моей профессии? От бомб, снарядов, пуль, взрывчатки, ножей, пыток или страшных боевых приемов в стиле кун-фу? Ничего подобного, от сердечнососудистых заболеваний в результате многочисленных перенесенных стрессов...

Месяц назад, таким образом, ушел в мир иной один мой очень хороший товарищ, совсем даже не старый пенсионер нашей службы. Пришел в магазин, отстоял небольшую очередь к кассе, а когда полез в карман за бумажником, его пробил сильнейший инсульт. Так и умер, пока падал на пол, можно сказать, на лету.

Я установил таймер на пятнадцать минут и в темпе рванул на выход. Проскочил переулками к оставленной машине, удачно разминувшись по пути со стайкой изрядно поддатых местных подростков, целеустремленно ищущих приключений. Залез в машину, а пока прогревался мотор, успел полюбоваться давешней сладкой парочкой, Ритой и Мишей, под ручку выходящей из магазина. Отъехав метров двести, я остановился на пригорке, откуда хорошо просматривался дом Босоногова. Пока еще целый и невредимый. Глядя на часы, начал отсчет времени. Минута, сорок пять секунд, тридцать, пятнадцать, десять, пять... Ну!?! Ничего. Мгновенно взмокнув и повторяя в уме порядок совершенных действий, я еще раз зачем-то взглянул на часы и снова перевел взгляд на участок. В этот момент дом как будто подпрыгнул и тут же начал опускаться, складываясь. Когда пыль осела, я еще немного полюбовался делом своих рук – сложившимся, как карточный домик, строением с абсолютно не пострадавшей крышей на уровне крыльца, отпустил тормоз и накатом двинулся под горку. По двору уже начинали бегать всклокоченные люди в кальсонах и размахивать руками, а в моей профессии очень важно вовремя перестать щелкать клювом и сделать ноги.

 

Глава 44

– Да... – голос Дивотченко был хриплым со сна.

– Здорово, Санек!

– Ты?

– А кого ты ожидал услышать?

– В это время никого.

– Что так?

– Ты на часы посмотри, полшестого всего.

– И ты, конечно же, спишь?

– А что еще в это время делать? Знаешь, если тебе поговорить не с кем...

– А, может, я именно с тобой говорить хочу.

– Пойди проспись, – не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова. – Ну, что еще?

– Тебе что, неинтересно услышать, что у нас произошло?

– Что у нас такого произошло?

– А, может, ты раньше меня уже все узнал?

– Юра, не надо со мной в игры играть. Если разбудил, рассказывай.

– Рассказывай!!! Ты, сука, пидор гнойный, воевать со мной решил, да? Будет тебе война!

– Хватит визжать! Рассказывай, что произошло, и следи, будь добр, за базаром.

– Дом у меня, Санек, подорвали, вот что произошло! – собеседник так орал в трубку, что Дивотченко приходилось держать ее в отдалении от уха. – И я точно знаю, кто это сделал.

– На меня намекаешь?

– Точно знаю, это ты... – крик прекратился, Босоногов заговорил тихо и невыразительно, как автомат.

– Там что, мой паспорт остался?

– Считай, что да. Съезди и посмотри, КАК это сделано.

– Послушай, Юра...

– Нет, это ты послушай. Напрасно ты это сделал, теперь нам уже краями не разойтись. Теперь жди обратки, тварь! – снова заорал он и отключился.

– Дурдом, – пробормотал Дивотченко. Он встал и, шлепая босыми ногами по полу, прошел на кухню. Достал из холодильника пакет с соком, налил в стакан и присел к столу у окна. Отпил из стакана, закурил, посидел так немного, потом вскочил и стал бегать взад-вперед по кухне, благо, размеры ее позволяли. Извлек из морозилки бутылку водки и глотнул прямо из горлышка. – Хреново, ой, как хреново, – громко сказал он, хватаясь за телефонную трубку. – Ну, где ты, Коля? – бесполезно, Парамонов по-прежнему был недоступен. Тогда он попытался связаться с Босоноговым. Тот долго не выходил на связь, но потом все же соизволил отозваться.

– Юра, постарайся выслушать меня спокойно...

 

Глава 45

Утренние собрания трудового коллектива риэлтерской фирмочки с идиотским названием «Наши услуги» случались ежедневно с неизбежностью восхода солнца и при обязательном присутствии всех сотрудников. Все эти «пятиминутки» продолжительностью минимум в час всегда проходили по одной и той же схеме: руководитель фирмы мадам Калинина, страшная, как антинародный режим Саакашвили, тетка, вот уже седьмой год «чуть моложе сорока», вдохновенно вещала, подводила итоги, ставила задачи, карала и миловала, а сотрудники почтительно слушали, страстно мечтая найти, наконец, приличную работу и слинять к чертовой матери из «этого гадюшника».

Словесный понос мадам уже почти иссяк, когда в кармане сидевшего в уголке и старательно записывающего речь шефини человека заработал установленный в виброрежиме телефон. Он засунул руку в карман и нажал на кнопку. Аппарат последний раз дернулся и затих.

– Считаю в сложившейся обстановке, – вошедшая в раж мадам стукнула кулаком по столу, и все ее три подбородка колыхнулись в такт, – понижение на десять процентов бонусов менеджерам совершенно оправданным. Впрочем, недовольных я не держу, – она, действительно, никогда даже и не пыталась удержать желающих уволиться. Просто, не выплачивала им зарплату и бонусы за последний отработанный месяц, а вместо этого выдавала по первому требованию самую мерзкую характеристику.

«Сука, – дружно подумали менеджеры, тяжко вздохнув про себя. – Чтоб ты от собственного жира лопнула».

– На сегодня все. За работу, друзья! – традиционно закончила утренний треп ораторша, и «друзья» дружно потянулись кто куда.

– Затрахала уже, – тихонько сказал на ушко стоящей рядом с ним в курилке даме отставной старший прапорщик Володя Абрамович, совсем недавно покинувший отдаленный сибирский гарнизон и приехавший завоевывать столицу. – Когда уж, наконец... – с чувством молвил он и замолчал. Несмотря на громкую фамилию, его успехи в бизнесе так и ограничились продажей за половину рыночной цены двух десятков ящиков говяжьей тушенки, уворованной с родного склада еще во время службы. Так что пост топ-менеджера в раскрученной фирме Володе совершенно не грозил, и он сам прекрасно это понимал.

– Шизофреничка, – его собеседница достала из пачки тонкую сигаретку «LM» и покрутила ее между пальцами в ожидании, пока собеседник «угостит даму спичкой». – Как специалист говорю. – Дипломированный врач-психиатр Людочка Мокшева тоже не так давно перебралась в столицу, бросив к чертовой матери городскую поликлинику города Пензы вместе со всей ее зарплатой аж в три тысячи рублей в месяц. В отличие от Володи, дела на новом поприще у нее пошли вовсе даже неплохо, и она не без оснований рассчитывала в «Услугах» надолго не задержаться. – А, вот и Виталя... – громко сказала она, выпуская дым. – Иди сюда, Виталик, покурим.

– Минуточку, – сказал тот, проходя мимо и доставая на ходу дешевенький телефон. При этом он умудрился удариться костлявым плечом об угол стены и едва не упасть, запутавшись в собственных ногах.

– Какой же ты все-таки, Виталя, неловкий, – хихикнула Людочка.

– Спортом надо заниматься, – добавил Володя, незаметно втягивая живот и распрямляя плечи.

Надо признать, что выглядел этот самый Виталий, действительно, нелепо. В стареньком, тщательно отутюженном, немного коротковатом для него сереньком костюме и фланелевой рубашке при галстуке-самовязе на резинке. Невнятного возраста, среднего роста, тощий, сутулый, с хохолком тусклых волос на затылке и постоянно приклеенной к лицу виноватой улыбкой, тихий и забитый. Самый неудачливый и низкооплачиваемый менеджер в фирме, держащийся на плаву исключительно за счет явного подхалимажа и золотых рук. Как никто другой, он мог починить заглатывающий бумагу ксерокс, вставить замок или даже разобраться с «заглючившим» компьютером. Товарищи по работе, совершенно не стесняясь, посылали его в ближайший магазин за продуктами, а сама шефиня охотно доверяла ему чинить свою постоянно выходящую из строя семилетнюю «Тойоту».

– Вот убогий, – тихонько сказала Людочка, кивая в сторону проходящего мимо, и попала пальцем в небо. Психиатром она, действительно, была вполне дипломированным, но очень слабым, не способным отличить истинный характер человека от умелого актерства.

Человек по имени Виталий никогда не был ни жалким, ни неловким, ни тем более убогим. Если бы он вдруг захотел удивить окружающих, то без особого труда крутанул бы сальто, сел на шпагат, поднялся на третий этаж на руках или сотворил что-нибудь другое, не менее интересное. Только делать этого он не собирался, потому что давно и накрепко врос в образ, разработанный для него еще в конце восьмидесятых годов прошлого века. В то время он служил в КГБ и был ликвидатором. За время службы успел отправить к праотцам троих и даже получить орден. После развала Союза и разгона КГБ Виталий без дела не остался, более того, работы по его профилю стало так много, что он даже мог выбирать, за какую браться. Какой работы? – Да той, выполнять которую его долго и успешно обучало государство. Тогда, в девяностых, спрос на киллеров, то есть платных убийц, был невероятно велик, время было такое. И кто только не брался за оружие, мечтая срубить легких деньжат, много было таких безбашенных ухарей в девяностых. Все они, за редким исключением, в тех же девяностых и остались.

Но не Виталий. Прекрасно подготовленный, не страдающий лишними комплексами, избегающий изящной жизни и лишних знакомств, он без суеты пережил эпоху хмельного Бориски, последовавший за ней путинский гламур, и со сдержанным оптимизмом вступал в новые времена, понимая, что устойчивый спрос на его услуги сохранится. Строго законспирированный, с надежно разработанной системой подстраховки, он никогда не требовал запредельно высоких сумм за свою работу и не стремился засветиться в громких делах, понимая, что у их исполнителя по окончании акции шансов выжить еще меньше, чем у жертвы.

Отойдя подальше от хихикающих над его неловкостью коллег, он достал телефон, набрал высветившийся в окошке номер и услышал «алло».

– Здравствуйте, – чуть заикаясь, проговорил он в трубку. – Вы мне недавно звонили.

– А, это вы, – равнодушно проговорил неизвестный абонент, – не подскажите, сколько сейчас времени?

– Без пятнадцати минут, – ответил Виталий, даже не взглянув на часы.

– Есть срочная работа как раз по вашему профилю. Возьметесь?

– Вы же знаете, как я не люблю авралы, – обычно он работал не чаще трех раз в год. Вполне достаточно для безбедного существования и сохранения анонимности.

– Считайте это моей личной просьбой, – произнес собеседник. – Доплата за срочность гарантируется. – Ладно, – согласился убийца. С этим диспетчером он успешно сотрудничал более десяти лет, а потому относился к его редким просьбам с пониманием.

– Документы и деньги получите...

– Я понял, – ответил он и отключился.

Человек по имени Виталий, с ангельским терпением снося шутки коллег в свой адрес, немного постоял в курилке, дымя сигаретой за десять рублей пачка, потом поправил на тонкой шее галстук и отправился к шефине.

– Анна Михайловна, – преданно глядя на дорогую руководительницу, чуть слышно проговорил он. – Нашелся клиент на «двушку» в Выхино.

– Она же «убитая», – удивилась та, пластая ножом стоящий на столе тортик.

– Клиента устраивает цена.

– Езжай, Виталичка, – важно молвила она, с нежностью глядя на украшенный цукатами кусочек, – и сразу же назад.

– Мне потом бы еще на Пресню заскочить, там одна бабушка хочет комнату сдать, – с любовью глядя на начальницу, сказал тот. Он, действительно, относился к ней с самой искренней симпатией. Если бы этой жирной самовлюбленной дуры не существовало в природе, ее, честное слово, следовало бы выдумать, потому что о лучшем прикрытии для его истинной работы нельзя было и мечтать.

– А когда мою машинку посмотришь? – жадно запив чаем проглоченный кусище, заныла она. – Обещал же!

– Я к вам, Анна Михайловна, в субботу обязательно приеду и все проверю.

– Ладно, ступай... – и величаво взмахнула рукой.

Он сел в старенькую «шестерку», с виду «убитую», как та «двушка» в Выхино. Машина, тем не менее, завелась с полуоборота и, подтверждая набившую оскомину истину об обманчивости внешнего вида, пулей вылетела со стоянки.

 

Глава 46

Кадровое агентство «Триумф» размещалось в неопрятном старом здании на Новокузнецкой, чудом уцелевшем от прокатившегося по столице катка точечной застройки. Внутреннее убранство агентства не очень сочеталось с его же громким названием, вернее, совсем не сочеталось. Обшарпанные полы, давным-давно покрашенные тусклой масляной краской стены, покрытые морщинами трещин, требующие побелки потолки, потертая, выслужившая все сроки, мебель. Скажу честно, если бы я находился в поисках работы, «Триумф» был бы в числе последних контор, куда бы я заглянул. Тем не менее, я все-таки туда пришел, и не я один. Приемная была полным-полна желающих срочно трудоустроиться, занявших все сидячие места и толпящихся вдоль стен.

– Здравствуйте, – поприветствовало меня вошедшей в моду широкой, от уха до уха улыбкой, тщедушное юное создание, сверкая бейджем с надписью «Лариса» на левой стороне расстегнутой почти до пупка блузки. – Меня зовут Лариса, – сообщила она, видимо, серьезно сомневаясь в моей грамотности. – Чем могу помочь? – и с любопытством на меня посмотрела.

– Э-э-э, это, добрый день, – проблеял в ответ я. – Вот, работу пришел поискать.

– Прекрасно, – Лариса вторично оскалилась в улыбке, – Мы обязательно вам что-нибудь присмотрим. – Пройдите туда, – она показала пальчиком за угол. – Получите анкеты, – еще раз с интересом глянула на меня и переключила внимание на следующего вошедшего.

Посмотреть, действительно, было на что. В длиннополом черном плаще до пяток, повязанном поверх воротника красном шарфе и бейсболке цвета британского флага с торчащими из-под нее длинными седыми волосами. Передвигающийся развинченной походкой паркинсоника и заплевывающий слюной все вокруг себя в радиусе десяти метров при разговоре. Думаю, я был единственным из пришедших сюда бедолаг, устройство которого можно было оформить практически сразу. В ближайшем доме для умалишенных в качестве пациента.

Замотанная непосильным трудом девушка по имени Айгюль быстренько оформила со мной договор на оказание информационных услуг, и в обмен на три банкноты по сто рублей каждая, вручила целую кипу бумаг.

– Заполните и отдадите Ларисе, – произнесла она скороговоркой, даже не подняв глаз.

– А потом?

– Вас вызовут.

– Большое спасибо, – с чувством произнес я и присоединился к остальным. Достал из кармана авторучку, наморщил в непосильном умственном напряжении лоб и замер. Без пяти час поймал за локоток пробегающую мимо девушку Ларису.

– Не подскажете, где здесь туалет? Очень, понимаете...

– Прямо и налево по коридору, – проговорила она, вырываясь, и шарахнулась в сторону, а я на рысях поскакал в указанном мне направлении, как будто боясь опоздать.

Не опоздал, как раз успел рассмотреть через покрытое разводами прошлогодней грязи окошко, как в каких-то пятнадцати метрах от меня, на противоположной стороне улицы паркуется черный «Лексус» и господин Дивотченко, тяжелой походкой несущего бремя государственных забот, идет в ресторан. Охрана, не выходя из джипа, проследила за ним и, как всегда, поехала в ближайший «Макдоналдс» за едой.

Подождав, пока освободится крайняя правая кабинка, я засел в ней и стал ждать. Проверил, как открывается створка окошка и замер, присев на стульчак. Не самое романтическое место для засады, но все лучше, чем на морозе возле выхода из метро на Тульской.

В ожидании потянулись минуты. Время от времени я дергал за цепочку, с водопадным шумом спуская воду, а когда кто-нибудь из страждущих пытался открыть дверь в мою кабинку, сопел и натужно кряхтел.

В 13.12 к ресторану подъехал джип с охраной. В 13.30 раскрылось окошко на его задней правой двери, и кто-то выбросил бумажный пакет прямо на землю, стыд-то какой. 13.35. Приоткрыв створку окошка, я достал из кармана старенький «ТТ», присоединил к нему самодельный глушитель, взвел затвор и приготовился. Клиент вышел из ресторана в 13.42, сунул в рот сигарету и полез в карман за зажигалкой. В этот самый момент я дернул за цепочку спуска воды и сразу после этого быстро произвел один за другим два выстрела, первой пулей пробив левую руку клиента чуть выше локтя, а вторую всадил в стену чуть выше и правее его головы. Шум спускаемой воды полностью поглотил хлопки выстрелов.

Закрыв окошко, я опустил пистолет в бачок с водой и поспешил на выход. Вышел в коридор, повернул налево, прошел с десяток метров, свернул направо и оказался у запертой двери черного хода. Для того чтобы открыть простенький английский замок, у меня ушло не более пяти секунд, почти столько же, как и в мой предыдущий визит в «Триумф». Захлопнул за собой дверь и спустился на три пролета вниз. На забитой старой мебелью лестничной площадке между первым и вторым этажом избавился от плаща, шарфа и бейсболки с париком, всего того, что наверняка запомнилось персоналу и посетителям агентства. Мой добрый совет тем, кто хочет, чтобы его физиономию никто не запомнил: оденьтесь во что-нибудь яркое и желательно нелепое, и это что-нибудь задержит на себе внимание окружающих. Никто и не вспомнит потом форму вашего носа, цвет глаз или величину ушей.

Засунув руки в карманы короткой кожаной куртки, я пересек небольшой дворик и, выйдя на улицу, смешался с менеджерами, спешащими на рабочие места после бизнес-ланча.

...Все, после отработки яркого события номер четыре моя часть работы могла считаться завершенной. Последующие шумиха и неразбериха, гадости и пакости, и все такое прочее, если я правильно рассчитал, должны произойти уже без моего непосредственного участия.

 

Глава 47

День не задался, причем, с раннего утра. Сначала его разбудил этот идиот Босоногов, брызгал слюной, в чем-то обвинял и грозил страшной местью. Дивотченко с большим трудом удалось немного успокоить его и отговорить от резких действий.

Он не поленился съездить и посмотреть, что осталось от загородного дома его компаньона. Потолкался среди прибывших на место происшествия милиционеров, переговорил с подъехавшим взрывотехником из областного ФСБ. По просьбе почерневшего от злости Босоногова, внимательно все осмотрел, хотя мог этого и не делать, ему с самого начала было ясно, что это работа неплохого профессионала, причем армейского.

Приказав одному из охранников сесть за руль своего «Лексуса», он скомандовал: «В ресторан» и всю дорогу до Москвы молча курил и хмуро глядел в окошко.

В ресторане он нехотя поковырялся в салате, через силу проглотил пару ложек супа. Когда принесли второе, Дивотченко решительно отодвинул в сторону бутылку любимого красного испанского вина и потребовал водки. Когда принесли, налил полный фужер и выпил залпом. Скривился, помотал головой и начал резать мясо.

Понимание ситуации в целом и способ решения проблемы пришли за послеобеденным кофе. «Юра слишком активно крутит свои дела. Не знаю уж, кому он наступил на хвост, но прессуют его неслабо, сначала магазин, потом дом. Рано или поздно он начнет мстить, обязательно начнет и поставит под удар всю команду. Значит, надо позиционироваться и дистанцироваться». Тут он хмыкнул. Это выражение принадлежало бывшему сослуживцу Дивотченко, который на второй день после ареста проворовавшегося торгаша-тестя выгнал из дома жену. «Все правильно, именно дистанцироваться. На мои фирмы никаких накатов не было, значит...»

...Если бы третий компаньон, Парамонов, в этот момент не валялся связанным на матрасике, а сидел напротив за столиком, события могли принять совершенно другой оборот, но история, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Поэтому все дальнейшее происходило, как происходило.

Выйдя из ресторана, он остановился на крыльце, достал сигарету и полез в карман за зажигалкой. «Значит, так тому и быть», – промелькнуло в голове. В этот момент он ощутил сильный толчок в левую руку чуть повыше локтя. Боль накрыла его чуть позже. Он согнулся, оседая на землю. Последнее, что он услышал перед тем, как отключиться, был звук щелкнувшей о кирпичную стену над его головой, пули.

Водитель «Лексуса», выскочив из машины, бросился было к валяющемуся на земле шефу, но потом передумал и, подбежав к джипу, забарабанил кулаком в дверцу и был услышан не сразу из-за громкой музыки внутри машины. Выбравшиеся наружу охранники обнажили стволы, вот только не могли понять, куда же, черт возьми, целиться. На всякий случай взяли на прицел всю улицу.

Перевязанный на скорую руку Дивотченко пришел в себя уже в машине.

– Куда едем? – чуть слышно спросил он.

– К нашему врачу, – отрапортовал старший охраны с переднего сиденья.

– Отставить, идиоты, – прошептал раненый, – везите в ближайшую больницу, – и застонал.

– Кость и сосуды не задеты, – сообщил прооперированному лечащий врач, когда тот более или менее отошел от наркоза. Очень аккуратная рана, вам очень повезло. Вот только крови вы много потеряли, интересно, какой кретин вас перевязывал? – находящийся тут же в палате старший охраны покраснел и смущенно засопел.

– Спасибо, доктор, – тихим голосом проговорил раненый. – Распорядитесь, чтобы принесли мою одежду.

– Даже и не думайте, сейчас вам надо лежать.

– Сколько?

– Минимум три дня.

– Рад бы, да не могу.

– Я запрещаю... – начал было врач.

– Алексей, – скомандовал Дивотченко. Старший охраны, сжав кулак, вопросительно глянул на шефа, тот еле заметно покачал головой. Вздохнув, охранник полез в карман за бумажником.

– Под вашу личную ответственность, – проговорил врач, опуская в боковой карман белого халата хрустящие купюры.

– Конечно.

– Завтра к вам следователь собирался заехать.

– Я сам к нему заеду.

Дивотченко проглотил таблетку и, морщась, потянулся за стаканом с водой, когда зазвонил телефон.

– Слушаю.

– Саня, братан, ты где?

– В раю, Юрик, где мне еще быть.

– Я серьезно.

– Если серьезно, то не дождетесь.

– Саня, Богом клянусь, это не я!

– Да, верю я, Юра, верю, – он снова поморщился.

– Гадом буду, кто-то нас с тобой лбами сталкивает. А где Коля, еще не появился?

– Думаю, все еще в загуле.

– Может, это его работа?

– А оно ему надо?

– Тоже верно. Что делать-то будем? Может, пока на дно заляжем?

– Как у вас, у бандюков, все просто, чуть что, сразу на дно. Нет, Юраша, никаких «на дно». Если вопрос возник, его решать надо.

– Как скажешь, – Босоногов сделал вид, что не понял явного оскорбления. – Встретимся?

– Естественно. Я, сам понимаешь, ехать не могу, так что подтягивайся ко мне. Я за городом.

– Еду, держись, братан.

– Жду, – Дивотченко положил трубку на столик у кресла, в котором сидел, и, взяв стакан с водой, сделал несколько жадных глотков. – Сам приедет, – сообщил он сидевшему в кресле напротив человеку. – Готовь людей, Артем. Встретите их у съезда на грунтовку.

– Что дальше, Александр Николаевич?

– Дальше? Дальше поступим так, как советует этот урка, заляжем на дно.

– Надолго?

– На пару недель, не больше. Значит, разберешься с этим уродом, а завтра грохнете старичка и затихните. Я вас сам потом найду.

 

Глава 48

Парковка перед входом в модный торговый центр «Атриум» была плотно забита демократично стоящими бок о бок новехонькими иномарками и битыми детищами отечественного автопрома из службы «Джихад-такси». Остановившись возле старенькой «шестерки», цвет которой было просто невозможно угадать из-за покрывающей ее грязи, он требовательно посигналил. Темпераментно обсуждавший что-то наболевшее с соплеменниками водитель быстренько подбежал к своей машине, завел мотор и отогнал ее в сторону, дав возможность джипу «Вольво» припарковаться у бордюрного камня, после чего подошел поближе и остановился в ожидании. Окошко водительской дверцы бесшумно открылось.

– Бригадира позови, – сквозь зубы проговорил сидящий за рулем.

Подошедший к джипу бригадир «бомбил», средних лет носатый мужчина в потертой кожаной куртке и громадной меховой кепке улыбнулся, обнажив два ряда золотых зубов, и протянул в окошко руку.

– Здравствуй, Слава!

– Привет, Муслим, – Юрист, а это был он, пожав руку бригадиру, протянул ему банкноту в сто долларов. – За тачкой присмотришь?

– О чем речь, дорогой, пусть хоть месяц стоит, мамой клянусь, все будет в порядке.

– Вот и здорово, – проговорил он, выходя из машины. – Завтра-послезавтра заберу.

Набросив на плечи «скромное» темное пальтецо от Nina Ricci, он вальяжной походкой двинулся к входу в торговый центр, выбрасывая в стороны здоровенные ступни в ботинках от John Lobb. Душа сдержанно пела в предчувствии загула, а загулы Юрист Слава привык начинать с незатейливого и скромного шопинга.

Расслабленно сидящий за рулем старенькой «копейки» убийца, проводил его взглядом и закурил, настраиваясь на долгое ожидание. Согласно полученной им информации, раньше чем через час-полтора ожидать возвращения клиента не имело смысла.

Войдя через крутящиеся двери в торговый зал, Юрист на секунду остановился, размышляя, с чего бы начать, посмотрел на часы и решил для начала съесть мороженое.

Возле машины убийцы, с визгом из-под колес, затормозила «Ауди ТТ», перегородив тем самым половину проезжей части. Из нее выбралось очаровательное создание, лет пятнадцати на вид, и, не обращая никакого внимания на гудки застрявших по ее милости в потоке машин, преспокойно направилось в примыкающий к «Атриуму» «Арбат Престиж», вывески, на витринах которого обещали покупателям неслыханные, на грани полного маразма, скидки.

В отделе на первом этаже, торгующем элитными часами, покупатели не толпились, вернее, их не было. Здешние цены просто-напросто отпугивали, а сопоставление их с собственными доходами было способно ввести в суицидальное настроение практически любого. Но не Юриста и не сегодня.

– Что вам угодно? – ласково спросила жеманная двухметровая дама, спинным мозгом почуяв денежного клиента.

– А вы угадайте, – кокетливо ответил он и расхохотался.

– Только для вас, – ласково проводив его под локоток к стойке, дамочка, на секунду замерев в священном восторге, бойко затараторила: – Обратите внимание, Patek Philippe Perpetual Calendar, белое золото, эксклюзивный экземпляр, два миллиона шестьсот пятнадцать тысяч рублей всего.

«Всего! Ах ты, сука, в Женеве точно такие же за шестьдесят косарей зелеными!».

– Стыдно признаться, – лучезарно улыбаясь, прошептал он, обнимая дамочку за талию и чуть пониже, – я не настолько богат, и, вообще, хотелось бы что-нибудь более консервативное.

– Может быть, Tourbograph?

– Для этого я недостаточно беден. Покажите мне вот эти часики.

«Часики... жаба жирная, чтоб тебе...».

– У вас прекрасный вкус, – восторженно прощебетала она. – Breguet Classique, любимые часы нашего президента.

– Даже так? Тогда заверните. Кстати, сколько с меня?

– Шестьсот пятьдесят восемь тысяч.

– Всего?

– Всего.

– Оформляйте.

Убийца повернул голову и с интересом посмотрел влево. К площадке перед «Атриумом» подкатила целая кавалькада: роскошный черный «Майбах» с двумя джипами сопровождения со спецсигналами. Пока напуганные «крякалками» «бомбилы» освобождали место для парковки, из головной машины выскочил прапор в непонятной расцветки камуфляже и с компактным «Кипарисом» в правой руке. Выскочил и стал носиться туда-сюда перед входом, размахивая стволом и вращая грозно вытаращенными глазами, желая, видимо, таким образом до смерти напугать и разогнать всех до единого супостатов. Ко всему привыкшие москвичи и гости столицы, спокойно обходили стороной дурака со стволом и двигались дальше по своим делам. Побегав немного таким образом, прапор успокоился и, закурив, устроился у капота своей машины. Только после этого распахнулись дверцы второго джипа и, вылезшие наружу трое шкафоподобных молодцов в черных очках, в лучших традициях Голливуда, цепко схватив себя за гениталии, заняли позиции вокруг «Майбаха». Его шофер вышел, распахнул правую заднюю дверцу и помог вылезти пассажиру, высоченному, почти двухметровому усатому старикану в бобровой шубе и меховой шапке пирожком «Абрам-царевич». Грузно опираясь на палку, он двинулся к входу в торговый центр. Один из охранников шел впереди него, двое остальных – по бокам, по-прежнему не отнимая ладоней от ширинок. Прапорщик, докурив, бросил окурок под ноги, протяжно зевнул и залез в машину.

«Вот, клоуны, – хмыкнул про себя убийца. – «Бодигарды, блин». Сам он при необходимости успел бы с гарантией положить всю компанию секунд за пять, а за десять – скрыться, прихватив в качестве сувениров раритетный меховой «пирожок», трость и шубу.

Юрист вышел из торгового центра и остановился. Переложил пакеты из левой руки в правую и посмотрел на только что купленные часы (как у президента, надо же), с удовольствием полюбовался новехоньким перстеньком на мизинце и не торопясь направился к себе в Сыромятнический, благо до дома было метров пятьсот всего.

Убийца вышел из угнанной накануне «копейки» и, накинув на голову капюшон куртки, двинулся следом.

– С дороги, овца! – оттолкнув оказавшегося на пути прохожего, Юрист повернул налево и, помахивая пакетами, двинулся к входу в арку. «Лизку вызвать, что ли, или Янку, а, может, их вдвоем? Или опять снять на ночь тот бордель в Татарском?» Эти приятные мысли оказались в его жизни последними.

На выходе из арки он как будто что-то почувствовал и слегка повернул голову, оглядываясь. В этот самый момент убийца нанес страшной силы удар короткой металлической трубой, целя в затылок и, конечно же, попал. Последнее, что он увидел, была исписанная всякой гадостью стена арки. Последнее, что услышал, был треск его собственного черепа. Затем наступила сильная, но непродолжительная боль и все, темнота.

Убийца с неожиданной для его щуплого тела легкостью оттащил убитого в темноту за угол, достал из кармана сумку в клетку и забросил туда пакеты из «Атриума». Извлек из кармана бумажник и быстренько переложил деньги в свой, снял с руки новенькие часы и перстни с пальцев. Вытащил заколку с бриллиантом из галстука, обшарил карманы, все найденное забросил в сумку.

Через какие-то двадцать минут, оставив сумку в камере хранения Курского вокзала, он уже спускался в метро, скромно одетый, неброский мужичок, как говорится, «без особых примет».

Миновал наряд милиции на входе и, позевывая, направился к турникетам. Наблюдавшая за его действиями группа, проводила его до вагона и отпустила. Слежка за убийцей велась настолько профессионально, что он так ни разу ее и не почувствовал.