© А. Шувалова, 2014

© ООО «Написано пером», 2014

* * *

Большая луна была высоко на небе, заливая своим ярким светом комнату. Мне не спалось, поэтому я сидела на кровати и смотрела на мужчину, спящего рядом со мной. Я вспоминала события, которые предшествовали этому моменту.

Когда я была подростком, в нашей стране происходили перемены разного рода. Одной из таких перемен был наплыв различных любовных романов из-за рубежа. Мне не запрещали читать их, поэтому я читала и читала, часто представляя себя на месте героинь, которые всегда были красавицами с идеальными фигурами. Также я представляла и главного героя рядом с собой, который тоже был безупречен. Все это сейчас вызывает у меня улыбку, но тогда был романтический возраст, поэтому все прочитанное я воспринимала очень серьезно. Однако польза от чтения подобной литературы все же была. В одном романе главная героиня занималась фотографией. Она путешествовала по миру, фотографировала, а потом ее снимки публиковали в больших и очень известных журналах. Тогда я и поняла, чем хочу заниматься в жизни. Я решила, что обязательно стану фотографом, который будет путешествовать, снимать, а потом показывать людям результаты своей работы. И более того, фотографом я решила быть успешным. С того самого момента я и «заболела» фотографией. Взяла в оборот старенький родительский «Зенит», накупила книг и журналов для фотографов разного уровня, фотографировала все, что только можно, часто оккупировала ванную комнату для проявки фотоснимков. Фотография стала важной частью моей жизни. Чтение любовных романов было заброшено.

Я оканчивала школу и готовилась к поступлению в Институт на факультет «Культурология, техника и искусство фотографии». В перерывах между экзаменами, чтобы немного отдохнуть от зубрежки, мы с одноклассниками выбирались куда-нибудь вместе расслабиться. Так однажды я очутилась на даче одной из моих одноклассниц, где мы собрались на шашлыки. Тут я и встретила Его. До этого момента я не встречалась ни с кем серьезно, потому что твердо шла к поставленной цели, решив не отвлекаться на «другие посторонние дела». Правда, был у меня тогда друг, с которым я пыталась развивать отношения. Но когда я увидела Его, то поняла, что все мои прошлые попытки попытками и останутся. Парня звали Роман Вебер. Он был старше нас на два года и уже учился в престижном институте на экономическом факультете. Рома был соседом по даче моей одноклассницы, и они частенько общались. С того самого момента обратить на себя его внимание стало моей второй целью. А третьей целью стало оказаться его девушкой.

Я успешно сдала вступительные экзамены и была принята в институт. Параллельно с этим я бегала на все мероприятия, где был хотя бы один шанс из ста, что я увижу Рому. Учеба давалась ему легко, он запросто мог решить любую задачу повышенной сложности. Видя, как он талантлив и успешен, я приняла решение не отставать от него, хотя мои способности были далеко не так блестящи. Для этого посещала все мастер-классы по фотографии, искала стажировки, принимала участие во всех возможных конкурсах и проектах, подавала заявки на программы по получению грантов и так далее. Видя свои успехи, я перевелась на кинооператорский факультет, чтобы совершенствовать и оттачивать мастерство. Надо заметить, в этом я преуспела. Мои старания не пропали даром. К концу последнего года обучения я была уже довольно известным молодым фотографом с неплохими перспективами. Потихоньку я начала зарабатывать. Когда пошли «приличные» заработки, то я стала откладывать деньги на покупку хорошей фотоаппаратуры и автомобиля, чтобы диапазон моей работы расширился, а качество повысилось. Привычка откладывать впоследствии помогла мне накопить денег и на покупку небольшого помещения, где я начала обустраивать собственную фотостудию. Дальше я прибрела еще одно небольшое помещение, в котором создала фотогалерею. Наличие собственной фотостудии и галереи сделало меня независимым фотографом. Мои возможности увеличивались каждый день. Но все это время я не выпускала из вида парня моей мечты. Я использовала все возможности, чтобы добиться его расположения. Я как танк двигалась к своей цели четко и методично, придумывая новые и новые способы покорить его сердце. К тому моменту, когда я стала успешным фотографом, Рома был ведущим экономистом на одном из крупных заводов нашего города. Поэтому и я должна была соответствовать его уровню, чтобы оказаться рядом с ним.

И такой день наступил. Не зря говорят, что удача любит терпеливых. Один крупный деловой журнал заказал мне сделать фотографии Романа Вебера для статьи о заводе, на котором он работал, а также к интервью с ним. Я поверить не могла, что это случилось со мной. Вот он, тот самый шанс, о котором я так долго мечтала! А когда после окончания съемок Рома попросил мой номер телефона и пригласил поужинать, я не ходила по земле. Я летала от переполнявшего меня счастья. Тогда я и предположить не могла, что после этого ужина все мои мечты о нас начнут стремительно сбываться. Мы стали встречаться. Наши отношения скоро стали серьезными. А несколько месяцев назад Рома сделал мне предложение стать его женой, и я согласилась. Все, к чему я так стремилась, теперь мое. Все, чего я так страстно желала, принадлежит мне. Мои мечты стали реальностью.

Так что же меня мучает и угнетает? Почему я не могу уснуть, одолеваемая мыслями? Я – успешный фотограф, невеста. Но впервые за все время моей сумасшедшей гонки я остановилась и задала себе вопрос: у тебя есть все, что ты хотела, к чему стремилась, но счастлива ли ты? Ответа у меня не было. Поэтому я решила пойти на кухню и выпить теплого молока с медом. Может быть, это поможет мне уснуть. Я встала с кровати, робко и неуверенно пошла на кухню. Я много раз оставалась ночевать в квартире Ромы, но все никак не могу к ней привыкнуть. Каждый раз, находясь здесь, чувствую себя неловко и скованно. Как будто я здесь чужая. Другое дело, когда я нахожусь в своей, пусть маленькой и однокомнатной, но такой родной и уютной квартирке. Чувствую себя легко и свободно в ней. Мне там все знакомо. Выпив молока, снова ложусь в кровать, чтобы попытаться уснуть.

– Вероника, Вероника, вставай. Просыпайся, а то опоздаешь на работу, – услышала я и попыталась открыть глаза. Бессонная ночь давала о себе знать.

– Ага, – пробормотала я и села, пытаясь проснуться.

Теперь комнату заливал солнечный свет, а мужчина стоял передо мной. Картина поменялась, а чувство скованности и неловкости осталось.

– Собирайся, жду тебя на кухне. Будем завтракать, – сказал мне Рома и направился на кухню. Я медленно сползла с кровати и поплелась в ванную.

Когда я вошла на кухню, Роман уже завтракал. Я опустилась на стул рядом с ним. Молча принялась за завтрак.

– Если ты поторопишься, то успеешь выйти со мной. Тогда я смогу подвезти тебя на работу, – обратился ко мне мужчина.

– Спасибо, не надо, – отказалась я. – У меня теперь есть своя машина, под окном стоит. Доберусь сама. К тому же у меня утром встреча с директором одной небольшой частной гостиницы, который хотел обсудить со мной возможность оформления гостиницы моими фотографиями. Он видел мои работы, и они ему понравились, – добавила я.

– Вижу, у меня появился соперник, – пошутил он.

– Потенциальный. Вся проблема в том, что я этого директора еще не видела, даже на фото. Поэтому не представляю, как он выглядит, – ответила я и улыбнулась.

– Значит, пока можно не волноваться? – улыбнулся Рома в ответ.

– Можно. Но только пока, – сказала я, хитро улыбаясь.

– Раз ты у меня такая самостоятельная, то я пошел, – произнес он и поцеловал меня в макушку.

– Пока, – только и сумела выдавить из себя я, так как рот мой был полон еды.

Почему-то я почувствовала облегчение от осознания своей самостоятельности.

Наряду с основной работой я занималась своей очередной персональной выставкой. Выставка такого масштаба была у меня впервые. До этого я выставляла свои работы в собственной галерее, потому что проекты были небольшие. Но над этой идеей я работала не один год, поэтому фотографий было много. Пришлось искать более подходящее помещение, которое бы вместило все мои работы. Выставка называется «Города». Путешествуя по России, мне было горько и обидно, что мы не ценим того культурного и исторического наследия, которое имеем. Мы стремимся выехать за границу и восхищаемся их памятниками, в то время как о своей стране не знаем ничего. Подумать только, как на западе холят и лелеют свои достопримечательности, гордятся историей и людьми, эту историю создававшую. Представьте, есть малюсенькая деревушка в глубинке. Один раз в этой деревушке был проездом, скажем, Гюго или Лорка, и посидел он там на скамейке возле вокзала, ожидая транспорта. И вот уже эта скамейка имеет при себе памятную табличку «Здесь в 1… году был такой-то и отдыхал на этой самой скамейке», а деревушка является обязательным для посещения туристическим центром. Мне больно оттого, что на западе оберегают свои памятники, а мы на них не обращаем внимания. И вот стоят они и рушатся. И никому до них нет дела. Мы строим очередные торговые или офисные центры, кафе и рестораны, а культура и история остается незамеченной. Тогда о каком развитии туризма в стране, о каком экономическом подъеме регионов идет речь, если нам не интересно сохранить то самое главное, ценное и важное, что у нас есть. Культурное и историческое наследие – это нация. Нет наследия – нет нации, а значит, нет нас – русских. Вот об этом мне и хотелось рассказать, показать, обратить внимание.

Забираю часть готовых фотографий из багетной мастерской. Сажусь в машину, собираясь ехать в галерею. Тут неожиданно понимаю, что ты, мой любимый, ни разу не проявил интерес к моей выставке, не предложил свою помощь. Конечно, я самостоятельная девушка, могу при необходимости попросить ребят из галереи помочь мне забрать фотографии, сделать некоторую работу, потому что одна я не справлюсь. Но я же женщина, хоть и довольно независимая. И мне, как любой женщине, хочется, чтобы обо мне позаботились, помогли, подставили крепкое мужское плечо. Да, у тебя своя работа, дела. Да, ты хочешь отдохнуть в выходные. А разве это не отдых – помочь тому, кого любишь? Видимо, у нас разные понятия о любви и отдыхе. Вставляю ключ и завожу машину. Надо заниматься делами, а все размышления потом.

– Как поживает твой директор гостиницы? – спросил меня Роман, когда мы вечером ужинали у него дома.

– Ничего, поживает, – как-то неопределенно ответила я.

– Ты будешь заниматься оформлением его гостиницы? – продолжал спрашивать он.

– Да, буду. Мы сейчас в стадии подписания договора и обсуждения концепции оформления. В общем, все хорошо, – сказала я, не вдаваясь в объяснения и подробности. Почему-то не хотелось много говорить на эту тему. Немного подумав, я добавила: – Я сегодня забрала часть фотографий, которые представлю на своей выставке. Их уже в багетной мастерской оформили. Знаешь, так красиво получилось.

– Ты выставку готовишь? – удивился Рома. – Надо же.

– Рома, я тебе об этом уже не один раз говорила. Ты меня не слушал?

– Почему не слушал? Слушал. Просто ты так много всего говоришь, что я не все могу удержать в голове. Рассказывай сейчас, пока мы ужинаем.

– Выставка посвящена русским городам. Я хочу привлечь внимание людей к тому, что мы не стараемся сохранить наше культурное и историческое наследие. Например, есть такие объекты, которые находятся в последней стадии разрушения и через некоторое время они исчезнут вообще. Целый пласт нашей истории пропадет, «а мы даже и не заметим, просто переключим телевизор на другой канал», – закончила говорить я, произнеся цитату из одной недавно прочитанной мною книги.

– И ты думаешь, что это кому-нибудь интересно? Очнись, Ника, у людей другие проблемы. Им некогда думать о каких-то неизвестных им городах и памятниках. У них есть более серьезные и важные дела, – возразил мне Роман.

– Согласна, есть. Но существуют и такие люди, которым не все равно, что происходит с нашим наследием, что мы оставим после себя потомкам, если оставим что-нибудь. И они предпочтут подумать о том, что можно сделать для того, чтобы изменить ситуацию, как помочь восстановить и сохранить то, что имеем. И им абсолютно все равно, за кого в очередной раз вышла замуж Пугачева, с кем развелся Киркоров, от кого дети у Кабаевой и сколько зарабатывает Бэкхем. Если хочешь знать, мне это тоже неинтересно. А вот например оказаться в городе Петушки, где кроме МакДональдса, музея петуха и церкви, тебя встречает чудо-вокзал – это что-то! Автобусы на Владимир ходят только в девять, десять и одиннадцать часов утра, далее у кассы перерыв на обед до четырнадцати. Ближайший рейс на Владимир в пятнадцать часов, а потом в семнадцать. А в воскресенье касса вокзала не работает совсем! Билет можно приобрести не раньше, чем за час до отправления. Но это все цветочки по сравнению с билетами. Представь себе билетную катушку у кондуктора. Представил? Нам оторвали несколько таких билетов зеленого и оранжевого цвета, затем сложили три раза цветной поверхностью внутрь, скрепив с обоих концов степлером. Далее синей шариковой ручкой на них написали дату и время отправления, название конечного пункта. Каково, а? Я до сих пор храню эти билеты. На память. Или посетить родину Ильи Муромца село Карачарово, увидеть тележку, запряженную лошадью, зайти в церковь, взорванную дважды, но при этом сохранившую свои акустику и фрески, увидеть из ее проемов Оку, разливающуюся на два рукава. Побывать в крепости Орешек, находясь в Питере – это не сравнить ни с каким сериалом. Ты когда-нибудь пробовал представлять себе, как здорово потом рассказать своим детям обо всем увиденном, а после, по мере их взросления, знакомить их самих с такими интересными местами? – поинтересовалась я.

– Слушай, вот только не надо говорить мне, что я не патриот. Было бы иначе, я не остался бы работать на заводе в нашем городе. У меня интересы другие, вот и все. Сама же сказала, что кому-то это нравится, а кому-то нет. Вот мне это не нравится. Ты куда потом фотографии денешь?

– Любую понравившуюся фотографию можно будет приобрести. Все, что останется непроданным, возьму в галерею, выставлю на продажу там. Еще я решила, что оставлю себе только ту часть денег, которая покроет мои расходы на подготовку выставки и на оплату работы тех, кто мне помогает. Всю остальную выручку от продажи фотографий и процент от продажи билетов я отдам на восстановительные работы памятников, – поделилась своими идеями с Ромой я.

– Обалдеть! Тоже мне, меценат нашлась! Прямо Савва Морозов, не меньше. Ника, ты серьезно думаешь, что твои копейки помогут сохранить, как ты говоришь, культурное наследие? – засмеялся он.

– Нет, я не думаю, что мои копейки помогут сохранить культурное наследие. Но я думаю, что мои копейки помогут сохранить хотя бы какую-то его часть. И если собранные мною деньги помогут восстановить только малый фрагмент одной фрески, например, то для меня это уже много. Потому что есть другие люди, которые, как я, пытаются внести свой вклад в это дело. Я одна мало что могу сделать. Но когда нас таких соберется определенное количество, вместе мы сможем сделать очень много, – заметила я.

– Наивная. Ты серьезно так думаешь?

Мне стало обидно, поэтому, пристально посмотрев на Рому, я сказала:

– Рома, а ты вообще какое отношение имеешь к моей выставке, чтобы что-то мне говорить? Ты дал мне денег на ее реализацию, занимался поиском помещения, бегал везде и обо всем договаривался? Или может, ты дал мне идею и возил меня по всем городам, где я хотела побывать? Или ты занимался рекламой этого проекта, чтобы привлечь больше людей? Назови мне хоть одну причину, по которой ты имеешь право смеяться над моей затеей и указывать мне, как распоряжаться вырученными от реализации проекта деньгами. К твоему сведению, ты палец о палец не ударил, чтобы помочь мне. Тебя моя творческая жизнь не интересна, как я поняла. А теперь ты сидишь и смеешься надо мной. Спасибо, дорогой, за поддержку и веру в меня, в мои идеи, – я резко встала и направилась к входной двери с намерением уйти домой.

– Подожди, Вероника, не уходи, – Рома пошел за мной и, схватив за руку, повернул лицом к себе. – Ты всегда теперь будешь убегать, когда наши мнения не совпадут, и я начну возражать тебе? – спросил он. – Как мы будем решать наши семейные проблемы, когда поженимся?

– Я не убегаю. Мне просто неприятно, что ты так относишься к моим, пусть и наивным, но хорошим, по-настоящему хорошим, стремлениям. А так как я не у себя дома и у меня здесь нет места, где я могла бы переварить все услышанное, успокоиться, я иду к себе, – ответила я.

– Ладно тебе, пойдем на кухню, ты ужин не доела. И потом, мне тебе надо кое-что сказать, – добавил Рома и снова попросил: – Пойдем на кухню.

Я молча смотрела на него некоторое время, а потом произнесла:

– Хорошо, давай договорим.

– У меня командировка послезавтра. Мне надо съездить в Москву, – возобновил разговор Роман, когда мы вернулись на кухню и снова сели за стол. – Нам договор важный заключить надо, поэтому предстоит задобрить потенциальных партнеров. Вот и повезу их в Москву, покажу Кремль, центр, свожу в Большой театр. Я уже и билеты заказал на оперу Чайковского «Иоланта». Так что меня несколько дней не будет, – закончил говорить он.

Я сидела и старательно жевала огурец, одновременно пытаясь вспомнить, когда ты последний раз меня водил в театр. О Большом я и не мечтала, но хотя бы в наш местный театр. Вспоминала, вспоминала, да так и не смогла вспомнить. Но со мной же не надо заключать важный контракт, поэтому о чем я? Да и так ли это нужно, чтобы тебя пригласили в театр? Это ведь не самое главное. Может быть, это глупо, но мне почему-то очень захотелось, чтобы меня тоже, пусть изредка, приглашали в театр.

– Вероника, ты меня слышишь? Ты чего молчишь? – услышала я. Рома потряс меня за плечо, выводя из задумчивости и привлекая мое внимание.

– А? – рассеянно ответила я. – Да, извини, слышала. Надо, так надо. Это твоя работа, поезжай. Потом расскажешь, как Москва поживает, и о чем была опера.

Я откусила новый кусок от огурца и стала также старательно его пережевывать, снова предаваясь своим размышлениям. А почему только ты можешь поехать в Москву? Что мешает сделать то же самое мне? Ничего. Только в Большой театр я не хочу. И на Кремль смотреть тоже. Я хочу поехать на Арбат. Возьму билет на скоростную электричку, чтобы не стоять в пробках и не напрягаться за рулем машины. Приеду туда утром, буду бродить по Арбату, наблюдая за тем, как просыпается город, как улица заполняется людьми. Возьму с собой фотоаппарат и начну фотоохоту, подсматривая и фиксируя интересные моменты из жизни прохожих. Я не стану торопиться, времени до обратной электрички у меня будет достаточно. А потом, нагулявшись досыта, я сяду в каком-нибудь кафе уставшая, но довольная продуктивно прожитым днем. Сев в электричку, я буду мысленно прокручивать все события дня, анализировать и делать выводы. А на следующий день просмотрю все сделанные снимки, подумаю, как их можно использовать. Кто сказал, что одной скучно путешествовать?

Наступил день открытия выставки. Я очень волнуюсь. Не знаю, пройдет ли все так, как я задумывала, придут ли все те люди, которых я пригласила, придут ли обычные посетители. Для того, чтобы привлечь больше внимания к своему проекту, я пригласила и средства массовой информации. Я тщательно продумала текст обращения, как буду отвечать на возможные вопросы. Надо заметить, что я, по сути своей, человек непубличный, и подобные мероприятия не для меня. Мне было бы проще открыть выставку – и все. Но моя идея требовала жертв, и я приготовилась эту жертву принести.

Волноваться мне было не о чем. Все приглашенные прибыли вовремя. Посетители прибывали и прибывали, журналисты готовили материалы для репортажей и статей. Не было только одного человека на этом важном для меня мероприятии. Роман сказал, что не сможет прийти, сославшись на сильную занятость на работе. В его жизни были сплошные переговоры, цифры, контракты, командировки. Но что я могла ему на это сказать? Я знала, чем он занимается. Я сама выбирала себе человека, с которым хотела быть. Я знала, что меня ждет. Или не знала? Или знала, но не хотела себе в этом признаться? Но, как бы там ни было, надо просто принять этот факт и человека, которого я люблю.

– Вот так встреча! Никогда бы не подумал, что такое может случиться! – услышала я за своей спиной. – Когда я получил задание написать статью о фотовыставке «Города», автором которой является Вероника Вайно, то долго не мог поверить, что фотографом этим окажешься именно ты, а не кто-то с таким же именем.

Я повернулась к говорившему. Передо мной стоял Кирилл Смолин, мой бывший одноклассник, тот самый друг, с которым я делала попытки начать серьезные отношения и которого сразу же бросила, познакомившись с Ромой.

– Привет. Ты знаешь много людей с такой необычной фамилией? – спросила его я.

– Нет, но меня несколько лет не было в городе. Кто знает, может, появился кто-то еще.

– Да, и этого кого-то тоже зовут Вероника.

– А почему бы и нет? Ладно, обмен любезностями оставим на более подходящее время. Как насчет эксклюзивного интервью для газеты, в которой я работаю? – поинтересовался Кирилл.

– Без проблем. Что ты хочешь узнать?

– А что ты хочешь поведать нашим читателям о своем проекте?

– Много чего. Пойдем смотреть выставку с самого начала, – сказала я и повела Кирилла за собой.

– Понимаешь, это такое место, что сердце кровью обливается, когда видишь, что было, и что стало теперь, – рассказывала я об очередной фотографии. – Здесь ты видишь остатки былого великолепия. А теперь представь, что все это можно восстановить. Только бы нашелся такой человек, который захочет вложить средства в восстановление этого объекта. И пусть будет платный вход, но от туристов не будет отбоя. И не только российских, но и зарубежных. А если организовать транспортное сообщение, например, автобусы для тех, у кого нет машин, то поток посетителей будет еще больше.

– Почему ты в этом так уверена? – спросил меня Кирилл.

– Потому что усадьба «Муромцево» – редкая для Центральной России по своему архитектурному решению дворянская усадьба, выстроенная по заказу полковника лейб-гвардии Владимира Храповицкого в конце девятнадцатого века архитектором Петром Бойцовым в поселке Муромцево Судогодского района Владимирской области.

Дворцово-парковый ансамбль, занимающий территорию свыше сорока гектар, сочетал в себе принципы регулярной и пейзажной планировки в архитектурно-ландшафтном устроительстве, а также имевший широкий набор построек, выполненных в едином стиле и предназначенных не только для жилья и отдыха, но и для большой садово-парковой, ремесленно-промышленной и лесохозяйственной деятельности. Всего комплекс насчитывал семьдесят две постройки.

Усадьба представляла собой один из многочисленных эклектичных «замков» предреволюционной России, построенных на романтическом прочтении европейского средневековья. Главный господский дом, или дворец, кому как нравится, был расположен в центре усадьбы и представлял собой ассиметричную относительно центральной оси осмотра архитектурную композицию, состоящую из двух отличных друг от друга формообразующих и разновременных построек.

Западная часть здания представляла собой двухэтажную постройку с одной трехъярусной и другой, примыкавшей к зданию с юго-запада, круглыми башнями. Дворец являл собой здание, планировка помещений которого была решена с помощью анфилад различной сложности. Во дворце находилось более восьмидесяти различных помещений, гостиных и жилых комнат. Проект был реализован с учетом всех нововведений: электрического освещения построек и парка от автономного локомобиля, центральное отопление, водопровод от парового насоса и двух водонапорных башен, канализация, телефон в комнатах, собственная телеграфная станция.

После отъезда Храповицких в эмиграцию во Францию усадьба подверглась расхищению и осквернению. Два последующих пожара в замке завершили своё опустошительное дело – от внутреннего убранства ничего не осталось. Сейчас постройки усадьбы Храповицкого находятся в полузаброшенном состоянии и медленно разрушаются, – закончила я свой долгий рассказ и замолчала, чтобы перевести дух.

– Ты рассказываешь как настоящий экскурсовод. Откуда ты все это знаешь? – спросил Кирилл.

– Кирилл, я же не один день выставку готовила. За это время я прочитала массу различной литературы, чтобы найти нужную мне информацию о каждом объекте. Прочитаешь с мое, все наизусть выучишь. А вот здесь, смотри, я поместила маленькую фотографию этой усадьбы, какая она была, – сказала я и показала на небольшое изображение, которое находилось рядом с основной фотографией современной усадьбы.

– Да, впечатляет! Было бы здорово ее восстановить. Только кто возьмется? Сомневаюсь, что такой человек найдется.

– Если очень в это верить, то думаю, такой человек обязательно найдется. Пойдем дальше, ты еще не все видел, – позвала я его и продолжила свою маленькую экскурсию.

После того, как я завершила показывать свои работы и рассказывать о них, Кирилл задал мне интересующие его вопросы. Я охотно отвечала на них, так как соскучилась по разговорам на свою любимую тему. Рому это мало интересовало, а моя душа жаждала поделиться всеми своими знаниями и мыслями. А потому найти благодарного слушателя для меня было большим счастьем. Пока мы говорили, я заметила своих родителей. Мне хотелось подойти к ним и поблагодарить за поддержку. Они не могли не прийти, я это знала. Тем более что я их дочь, как никак.

– Кирилл, там мои родители пришли. Я хотела подойти к ним и поговорить, – сказала я.

– Конечно. Слушай, сегодня неподходящее время, я понимаю. Но может, ты дашь мне свой номер телефона? Созвонимся, встретимся, поболтаем. Я в городе сто лет не был. После окончания института я сразу уехал на поиски себя, опыта, взрослой самостоятельной жизни. Мотался по всему свету, пока не понял, что мое место здесь. Вернулся совсем недавно. За время отсутствия растерял все связи. Представляешь, даже позвонить некому, чтобы все новости узнать. Ты не возражаешь? – поинтересовался Кирилл.

– Нет, не возражаю. Держи, моя визитка, – ответила я и протянула карточку. – Жду положительного отзыва в твоей статье о выставке.

– Конечно. Спасибо, я позвоню.

– Пока, – попрощалась я.

– Пока, до встречи, – произнес он, и мы расстались.

Я пошла к родителям. Народ все прибывал. Я была рада тому, что открытие удалось. Для меня вечер только начинался.

Результаты от реализации моего проекта «Города» превзошли все мои ожидания. Выставка вызвала бурный интерес. Неправ был Роман, когда говорил мне, что у людей другие проблемы и дела, что им все равно, и никому это не надо. Есть те, кто не может остаться равнодушным к тому, что происходит вокруг нас. Просто они не занимаются пустой болтовней, а тихонько делают то, что считают нужным. Я была благодарна этим людям, которые посетили мою выставку, приобрели фотографии. Также нашлись люди, заинтересовавшиеся некоторыми объектами и решившие дать денег на их восстановление. Вот только моя мечта – усадьба «Муромцево» – не нашла пока своего мецената. Но я – неисправимый оптимист, а потому твердо уверена, что она своего часа дождется, найдется и такой человек.

А еще я решила часть полученных денег отдать своему знакомому фотографу, который в свободное время работал волонтером в благотворительном фонде. Он помогал, как мог, и детям, и взрослым, больным эпидермальным булеозом, которых иногда называют «люди-бабочки». Это редкая болезнь, когда нельзя дотронуться до кожи, потому что она сразу покрывается пузырями, которые лопаются, а сама кожа слезает. Это капля в море, конечно, но я думаю, что лучше немного помочь, чем совсем никак.

Наступило тридцать первое декабря. Перед приближением Нового года время летит незаметно. В этот период всегда много работы. К тому же и выставка и все, связанное с ней, занимало у меня много времени и сил. Поэтому встретить Новый год я решила в своей маленькой уютной квартирке. Рома поехал с коллегами на турбазу. Он и меня звал поехать туда, но я отказалась. Я очень устала. А встречать Новый год в компании для меня означает нарядную, не всегда удобную одежду, показное веселье, бессмысленные разговоры, невозможность делать то, что хочешь. Родители тоже уехали к родственникам в Санкт-Петербург. И с ними я отказалась поехать. Сейчас мне хотелось нарядить елку, надеть удобную домашнюю одежду – мягкие шерстяные носки, безразмерные брюки, футболку и свитер – и устроится в кресле с книгой. Ближе к полуночи я лягу на диван и посмотрю какой-нибудь хороший фильм на видео. Потом послушаю речь президента и бой курантов, и лягу спать. Это все, что мне сейчас нужно.

На следующий день в моей квартире раздался телефонный звонок.

– Алло, – сказала я, сняв трубку.

– Привет, Вероника! С Новым годом! Это Кирилл, – услышала я.

– Привет, с Новым годом, – вежливо отозвалась я.

– Как настроение? Какие планы на вечер? – поинтересовался он.

– Настроение хорошее, о планах на вечер еще не думала. Есть предложения?

– Есть. Что ты думаешь насчет того, чтобы вечером встретиться и погулять?

– Положительно думаю. Прогуляться мне очень хочется.

– Тогда встретимся на центральной площади, скажем, в семь. Подойдет? – спросил Кирилл.

– Вполне, – согласилась я. – Увидимся.

– Да, до вечера.

– Нет, – мягко возразила я. – Просто: увидимся.

– Ну, пока, – немного удивленно попрощался он.

Эту фразу я услышала в фильме «Фабрика пыли». Она мне так понравилась, что всегда хотелось ее произнести самой, но все никак не было подходящего случая. А тут такая удача! В мое окошко весело светило солнце, соглашаясь со мной.

Наша встреча состоялась в назначенное время. Пока я ехала в центр, я думала о том, как красив город зимой. Все покрыто белым снегом. Темно. Повсюду сияют гирлянды, огни, разные фонарики. Я почувствовала себя героиней одного из «Ночных рассказов» современного датского писателя. Мне захотелось попасть в сказку. Я решила, что мы не останемся здесь. Мы поедем в Суздаль.

– Привет, – поздоровалась я, подходя к Кириллу.

– Привет, – ответил он.

– У меня к тебе предложение. Поехали гулять в Суздаль. Бродить по улицам можно и там.

– Идея хорошая. Только на чем поедем? На автобусе?

– Нет, я на машине. Пойдем, покатаю, – сказала я и направилась к парковке.

Пока мы ехали, я рассказывала Кириллу о своей жизни после школы, полностью утаив, однако, информацию о Роме. В свою очередь он рассказывал мне о своей жизни. О личном не говорил, а я не спрашивала. Когда подъехали к Суздалю, у меня перехватило дыхание от представшей моим глазам картины. Я попала в сказку.

– Я люблю приезжать сюда, – сказала я Кириллу, когда мы прогуливались по одной из улиц города. – Мне нравится размеренная жизнь, которая протекает здесь. Вся суета остается где-то там. Если мне хочется сменить обстановку и отдохнуть, то просто сажусь в машину и еду в Суздаль. Гуляю по городу, захожу в церкви, фотографирую.

– Здорово. Я и не помню, когда последний раз был здесь. А город даже не изменился. Разве что больше частных гостиниц стало. Да, пожалуй, больше отреставрированных объектов. В целом все без изменений, – заметил Кирилл.

– Согласна. Я еще люблю приезжать сюда, потому что здесь нет этих уродливых новостроек, которые есть в других городах. Меня всегда удивляет тот факт, что заграницей весь новострой происходит в соответствии с архитектурными особенностями города. В некоторых городах даже нельзя строить дома выше трех или пяти этажей. Тогда исторический центр не теряется. И рекламных щитов-монстров у них тоже не встретишь. Зато у нас везде реклама и современные здания-уродцы. Все время вспоминаю ранних архитекторов, которые строили новые здания так, чтобы не нарушить общую гармонию более ранних построек. Даже парки строились гармонично, интересно. Ни один парк не был похож на другой. А сейчас все плоско. Все дома одинаковые. Никакой фантазии, – поделилась своими мыслями я.

– Верно. Я иногда думаю, кто эти здания проектирует? Куда и на что они смотрят? Все какое-то безликое, – отозвался он.

– Это ты хорошее слово подобрал. Именно, безликое. Посмотри на Суздаль. С какой стороны не глянь – красота, гармония и величие. Он словно замер в том веке, в котором был построен. У меня иногда такое ощущение, что даже время здесь течет иначе, по-другому. Медленно, неторопливо, размеренно. Я недавно прочитала у Эрланда Лу, что время в разных местах течет по-разному. Где-то быстрее, где-то медленнее. Наверху время отстает на несколько секунд от времени внизу. Представь, что здесь не двадцать четыре часа в сутках, а, скажем, тридцать шесть. А в Москве, например, всего шестнадцать. Едешь ты туда и даже не догадываешься, что едва-едва успеешь сделать все свои дела.

– Ну, это ты придумываешь.

– Про количество часов в сутках – да. А про то, что время в разных местах течет по-разному – нет. Лу об этом прочитал в какой-то умной ученой книжке. Я не помню автора и название.

– Интересный факт. Надо будет поискать материал на эту тему.

– Поищи. А еще я думала о том, что, может быть, в сутках не двадцать четыре часа, а больше или меньше. И возможно, что в часах не шестьдесят минут. Как знать, вдруг мы все ошибаемся, и все совсем не так. И потом, что это за понятие такое – время? Кто его придумал? И откуда мы знаем, что в году триста шестьдесят пять дней и двенадцать месяцев? И почему в месяце должно быть обязательно тридцать или тридцать один день? Что, если тот ученый прав, и время действительно везде протекает по-разному? Например, здесь, в Суздале оно вообще остановилось. Когда возвращаюсь домой, у меня ощущение, что дома не была, по меньшей мере, месяц, – продолжала я делиться своими мыслями.

– Возможно. Я и не знал, что ты думаешь о таких вещах, – сказал Кирилл.

– Почему нет? – удивилась я.

– Не знаю, как объяснить.

– А ты попробуй, – предложила я.

– Образ твой внешний не вяжется с твоим внутренним миром. Понимаешь, на тебя посмотреть, так ничего особенного. Ты только не обижайся, пожалуйста. А как начнешь говорить, так диву даешься, как столько всего необычного умещается у тебя внутри, – Кирилл замолчал, ожидая моей реакции.

– То есть, с виду я пустышка. А на деле выходит, что ученый. Так, что ли? – подвела итог его объяснениям я.

– Почти. Только я не имел в виду, что ты пустышка. Просто непримечательная, – смутился он.

– А когда ты учился со мной в одном классе, ты такого за мной не замечал? – спросила я.

– Ты в школе другая была, о другом думала и говорила, – тихо ответил Кирилл.

– Примечательная, значит? Наполнение другое было? – пошутила я.

– Ну, не совсем так. Не рассуждала, просто болтала.

– Ерунду всякую, – снова не удержалась я.

– Не ерунду. Не знаю, как сказать. Темы другие для разговоров были, – все также тихо отвечал он.

– Понятно, – я решила больше не приставать со своими замечаниями к Кириллу, который не знал, куда себя деть, чувствуя неловкость. – Знаешь, Джорджо Армани сказал, что быть элегантным – это не значит бросаться в глаза. Это значит врезаться в память. Вот я и следую этому правилу. Каждый, кто со мной когда-либо общался, не может меня забыть. Прости за нескромность. Стало быть, не все у меня так плохо. И я очень даже элегантная, – сказала я и улыбнулась.

– Ты не обиделась?

– На что? Главное, что я сама себе нравлюсь и знаю, что я собой представляю на самом деле. А люди всегда будут что-нибудь говорить. Сколько мир будет стоять, столько и будут говорить. Так что мне, теперь всех слушать и на всех обижаться?

– Нет, конечно. Просто я, наверное, ляпнул, не подумавши, – Кирилл снова попытался реабилитироваться.

Я опять улыбнулась, но ничего не ответила. Чего я только о себе не наслушалась. Порой даже думаю, что уже все, больше нечего обо мне сказать. Да нет, постоянно узнаешь о себе что-то новое. Иногда даже начинаю гордиться собой: надо же, какая я неисчерпаемая и глубокая. Все время что-то новое с глубины всплывает. Сколько тем для разговора.

Мы вернулись в город ближе к полуночи, и я подвезла Кирилла до дома. Когда мы прощались, я почему-то решила пригласить его к себе домой. Приглашение прийти в гости он принял. Мы договорились встретиться на следующий день.

По дороге домой я вдруг поняла, что Рома ни разу не был у меня в гостях. Более того, он никогда не проявлял никакого желания зайти ко мне в гости. И я не помню, чтобы мне самой в голову приходила подобная мысль. Я почему-то просто не ассоциировала его со своей квартирой. Даже представить не могу, что я его приглашаю, а он приходит. Это что-то из области фантастики. Честно говоря, фантастику я не люблю.

– Привет, проходи, – приглашаю Кирилла войти в квартиру.

– Привет, – отвечает он и заходит в прихожую.

Именно в этот момент у меня звонит телефон.

– Извини, телефон звонит, – говорю я. – Ты раздевайся и проходи в комнату. Я отвечу и вернусь к тебе.

Пока я разговаривала по телефону, Кирилл изучал мои владения. Интересно было узнать, что он думает о моем месте обитания. Мы так давно не виделись, что его мнение – это своего рода познание моего внутреннего мира. Кто-то сказал, что наша квартира – это отражение нашей души. Пустить человека в свой дом – значит пустить его в свою душу.

Когда я зашла в комнату, то увидела, что Кирилл с увлечением разглядывает одну вещь, которая висела у меня на стене.

– Как тебе моя обстановка? – поинтересовалась я, подходя к нему.

– Как в музее, у тебя столько всего! – ответил он.

– Что, все такое же древнее?

– Нет, интересное, – пояснил Кирилл.

– Понятно. Спасибо, – сказала я.

– Слушай, Ника, я все смотрю на эту вещь и не могу понять, что это, – обратился ко мне парень.

– А это из Гороховца. Я там была с экскурсией. Знаешь, как интересно?! Наша экскурсия началась с окраины города – с Лысой горы. На ней долгое время не росли деревья, поэтому она так называется. Мы забрались на нее, и с того места открылся необыкновенной красоты вид на Клязьму. Сам город находится на правом берегу реки в Волжско – Окском междуречье. Потом мы проехали на Никольскую гору, где находится Никольский мужской монастырь. Там мы осмотрели территорию и поднялись на звонницу. Ты даже представить себе не можешь, насколько крутые ступеньки у лестницы и какое узкое расстояние между стенами. Подниматься очень сложно, но так интересно! А сверху открывается вид на город, на Клязьму. Представляешь, монастырь находится на самой вершине Пужаловой горы, и поэтому виден с разных концов города. После мы вышли за пределы одной из монастырских стен. Это место представляет собой отличную смотровую площадку, с которой видна часть города и другой берег Клязьмы. На противоположном берегу стоит женский монастырь. Он стоит изолированно, потому что моста через реку нет, переправа только на лодках. У него свое хозяйство, поэтому монастырь полностью обеспечивает себя сам.

В центре города на его центральной площади располагается Сретенский женский монастырь. Правда, он еще не так благоустроен, как мужской. Территория не полностью убрана, не все постройки восстановлены.

– Подожди, я не понимаю, при чем здесь эта вещь? – перебил меня Кирилл.

– Терпение, мой друг, терпение. Сейчас я плавно подведу свой рассказ к ней. Надо сохранять интригу до конца, ты же знаешь законы жанра, – пошутила я. – Так вот, неподалеку от монастыря находится музей, в котором интересные экспозиции, где представлены находки, сделанные во время археологических раскопок, а также предметы старины. Можно увидеть там и коллекцию русских самоваров. Пройдя дальше, попадаешь в музей-избу Ершова-Сапожникова. Это трехэтажный дворец купца Семена Ершова, который был частью его усадьбы. Позднее дом перешел к купцам Ширяевым, после к Сапожниковым. Так вот в этом самом доме купца Ершова-Сапожникова разыгрывается небольшое костюмированное театральное представление. Кроме того, что тебе таким необычным образом проводят экскурсию, так еще и показывают, как раньше наносили рисунок на ткань с помощью штампов. Работка, надо сказать, не из легких. После демонстрации можно попробовать сделать такой рисунок самим. Вот я и сделала. Представляешь, рисунок наносится в три этапа. Надо использовать три разных штампа с разной краской. При этом каждый последующий штамп должен накладываться на предыдущий определенным образом. Также необходимо строго определенное количество краски на самом штампе. Больше нельзя, меньше тоже. Видишь, у меня краска была нанесена на штамп неравномерно. По этой причине не все пропечаталось четко. Но мне все равно нравится результат. Я решила оформить его в багет и повесить на стену.

– Необычно, – заметил Кирилл. – Я же говорю, у тебя как в музее.

– Да. Еще мы спускались вниз потайной лестницей. Очень крутые ступеньки и такой узкий проход! Но мне безумно понравилось. Посмотрели погреб. Там очень холодно. А потом я подержала ключи, которые висели на поясе у ключницы. У нее было только три ключа, а такие тяжелые! А раньше их носили на себе все. Представь, потаскать такую тяжесть весь день, и снять нельзя, потому что ты – материально ответственное лицо. Если чего недосчитаются – спросят с тебя. После экскурсии нас в этом же купеческом доме поили травяным чаем из самовара и угощали очень-очень вкусными пирогами. Кстати, о чае, – спохватилась я. – Совсем тебя заговорила. Пойдем на кухню, угощу тебя чаем. Не таким вкусным, как в купеческом доме, но тоже неплохим.

Мы прошли на кухню, где я накрыла стол и поставила кипятиться чайник.

– Ой, совсем забыл, – воскликнул неожиданно Кирилл и пошел в прихожую. – Я к чаю купил пастилы.

– Пастилы, – повторила я и улыбнулась.

– Что-то не так? – спросил он.

– Нет, все нормально. Просто после поездки в Коломну у меня есть воспоминания, связанные с пастилой.

– Да? И какие это воспоминания? – поинтересовался Кирилл.

– Тебе, правда, интересны мои рассказы?

– Да, – подтвердил он.

– Хорошо, слушай, – начала я. – Ты, наверное, знаешь, что Коломна находится в Подмосковье. Там частично сохранился редкий памятник древнерусского оборонительного зодчества – Коломенский Кремль. Так вот, после небольшого осмотра территории Кремля и обзорной экскурсии по городу мы посетили музей пастилы. Музей частный и находится во флигеле старинной купеческой усадьбы Сурановых. Вот здесь и поселилась коломенская пастильница. В ее гостиной царит покой и порядок, нарушаемый только трелями канарейки и боем старинных часов. Приглашая гостей к чаю, хозяйка подает разные сорта пастилы, а также заводит неспешный разговор о преданиях старины. Она рассказывает о забавах в Коломенском посаде Ивана Грозного и о масонах, что тайно собирались в гостиной дома Сурановых, о древних садах Коломны и чудесных яблоках архиерея Никиты, о кладе, найденном в старинном буфете и, конечно, – о самой коломенской пастиле. Только представь, ты сидишь в купеческой гостиной. На столе, накрытом красивой скатертью, в старинной посуде тебе подан чай. На тарелочке перед тобой лежит пастила в таком порядке, что пробовать ты ее будешь точно в соответствии с ходом рассказа пастильницы. И никак иначе. Помимо всего прочего, она расскажет тебе о писателе Лажечникове, о языке мушек, научит веерной азбуке. А потом расскажет историю рождения пастилы. И все это костюмированное представление, которое проходит на одном дыхании.

– Необычно, а пастила вкусная?

– Ага. Во дворе усадьбы есть кафе, которое расположено на улице и представляет собой небольшой садик со столиками и стульями. Пока ждешь экскурсии или просто гуляешь, можно попить чаю с пирогами, съесть мороженого. Но это еще не все. Находится там и музейная фабрика. Это первый в России живой музей с открытым пастильным производством по старинным технологиям девятнадцатого века. Музейная фабрика находится в здании пастильного заведения купца Чуприкова. У пастильной фабрики свой сад, где выращиваются особые пастильные яблоки – кислые, с плотным мясом. Можно совершить экскурсию на музейную фабрику.

А раз есть реки, то какая же экскурсия без теплоходной прогулки? Всегда интересно увидеть город с воды.

– Ника, ты прямо целую экскурсию провела. Нет, целых две. Ты рассказываешь, а я представляю себя в Гороховце и в Коломне. Я даже вкус пастилы ощутил, – сказал Кирилл.

– Спасибо, я стараюсь. Кстати, о пастиле. Чайник вскипел, давай чай пить, – я встала со стула, чтобы поухаживать за гостем.

– Я смотрю, ты много путешествуешь, – заметил Кирилл, когда мы пили чай.

– Есть такое дело. Люблю ездить, да и профессия обязывает. И просто интересно. Столько всяких вещей узнаешь. С историей России знакомишься. И не только. Я за время экскурсионных поездок столько о нашем городе узнала! Вот и получается, что за границу рвемся, а о своем городе и рассказать ничего не можем – не знаем, что сказать. Я была очень удивлена, например, когда узнала, что губернатором нашего города был Воронцов – отец той самой Воронцовой-Дашковой, фаворитки Екатерины Второй. И что у них было имение в Андреевском, которое стояло по дороге на Москву. Или, например, что Танеев был не только композитором, но и царским советником. Исаак Левитан также останавливался в наших краях и рисовал. Он приезжал на отдых к историку Василию Ключевскому. У Левитана есть картина, на которой изображена Владимирка. Раньше во Владимире был Кремль, от которого сейчас остались только Золотые Ворота.

– Надо же, я этого тоже не знал.

– Про Суворова, надеюсь, знаешь? – спросила я.

– Про Суворова? Знаю. У него имение было Ундол в Собинском районе. Я еще и про Солоухина знаю. Он родился и жил в Ставровском районе, недалеко от музея Жуковского.

– Верно, молодец, – похвалила Кирилла я.

– А что тебе еще нравится в поездках? – поинтересовался он.

– За время путешествий я втянулась в одну игру. Игра простая: я слушаю, как экскурсовод рассказывает о происхождении названия города, а потом придумываю свои версии, – ответила я.

– Интересно и необычно. Расскажи про Гороховец и Коломну, – попросил Кирилл.

– Про Коломну есть следующие версии. Коломна окружена, то есть, окаймлена, реками Коломенка, Москва и Ока, откуда и происходит ее название. От рязанских слов коломень, коломенье – означающих границу, окрестность. От финно-угорского калма, означающего могилу, кладбище. От слова каменоломня – рядом с городом добывали, по-старинному, ломали камень, – поделилась своими знаниями я.

– Много вариантов. Интересно, а как на самом деле было?

– Не знаю, такой информации не сохранилось. Про Гороховец тоже много версий. Одни полагают, что название произошло от финно-угорского «Хорроховесь», что в широком толковании переводится как «Дремлющая в снегах деревня». Есть версия, что Горох – основатель рода, все члены которого собирательно именуются Гороховцы. Один из представителей рода – Гороховец. Также говорят, что здесь хорошо рос горох, который сажали жители. Отсюда и такое название.

– Слушай, оказывается, это так увлекательно – искать версии происхождения названий, – сказал Кирилл. – Давай придумывать свои версии, почему так назвали тот или иной город, – предложил он.

– Давай, – согласилась я. – С чего начнем?

…Вечером я стояла у окна и смотрела, как темнота вступила в свои права. На меня смотрели огни соседних домов, напоминая о домашнем тепле и уюте. А за каждым окном была спрятана чья-то жизнь.

Я вспомнила вчерашний разговор с Кириллом о времени. Что есть время? Нам всегда его не хватает. Сколько бы нам ни было отмерено прожить, нам всегда будет недостаточно. Всегда будет мало. И как понять: много его или мало? Что определяет размер времени? Или время не имеет размера?

Раньше мне казалось, что время от одной встречи с Романом до другой тянется бесконечно медленно. Я не могла дождаться, когда наступит тот момент, когда я его снова увижу. Когда мы стали встречаться, я постоянно ждала его звонков и сообщений. И мне казалось, что время остановилось и не движется. С нетерпением ждала наших встреч. Я перестала замечать скорость, с которой идет время, несколько месяцев спустя. Мне стало казаться, что все идет так, как должно идти. Ни быстрее, ни медленнее. Любое событие длится с нужной ему скоростью. Даже сейчас. Я вспоминаю, как раньше я не находила себе места, если Рома уезжал, и мы долго не виделись. Теперь он отсутствует несколько дней, наслаждаясь отдыхом на турбазе, а я не ощущаю той нехватки, которая была тогда. Я получаю удовольствие от каждой минуты своей жизни без него, занимаюсь своими делами, тем, что мне интересно. Я даже не хочу ему звонить. Мне хорошо.

Так что же есть время? Почему память об одних событиях время сглаживает, а о других, наоборот, делает острее? Почему одну боль время лечит, а другую делает только сильней? Почему мы жалеем о том времени, которое не использовали с толком, а иногда торопим его, чтобы максимально приблизить наступление какого-то события? Бывает и такое, что хочется оттянуть время, чтобы действие наступило как можно позднее. Например, каникулы. Помню, как в детстве я не любила август, потому что за ним наступал сентябрь и надо было идти в школу. А в декабре я зачеркивала дни, которые прошли, и считала те дни, которые оставались до прихода Нового года. Странно и то, что многие не умеют грамотно распоряжаться своим временем. Как-то один знакомый мне с увлечением рассказывал, сколько у него друзей в социальных сетях, в какие игры он там играет, какие приложения запустил. Я слушала его, не понимая, как это может быть интересным. Лично я выдерживаю не больше пяти минут. Потом мой мозг не выдерживает перегрузки от такого умственного напряжения и отказывается работать. Честное слово, я не преувеличиваю. Так вот, слушала я его, слушала, а потом спросила: «Тебе на самом деле все это интересно?» Ответ меня просто сразил наповал: «Да нет, это я так просто, чтобы убить время». Только вдуматься: «убить время». Тогда что же есть для него жизнь? Если ее нечем наполнить, то как определить, что есть время для него? Я, например, предпочитаю время не убивать, а использовать максимально полезно. Даже если считаешь минуты до встречи с любимым человеком и кажется, что время стоит на одном месте.

После новогодних праздников все вернулось на свои места. Рома вернулся с турбазы, я начала работать. Мы долго не виделись, поэтому я приехала к нему домой пожить несколько дней.

– Что ты делаешь? – спросил меня Рома одним вечером.

– Перевод, – ответила я.

– Какой перевод? Ты вроде фотограф, а не переводчик, – удивился он.

– Верно, – подтвердила я. – Просто у меня есть один знакомый фотограф, который в свободное время работает волонтером с людьми, у которых редкое заболевание кожи. Я его очень уважаю, уважаю то, что он делает. Понимаешь, у него хватает мужества ходить в больницы, в дома к этим людям, что-то делать им, помогать. А я не могу. Я не такая мужественная, как он. Я сразу начинаю плакать, потому что внутри все сжимается от увиденной картины. Мне всех становится очень жалко, я тяжело переживаю это эмоционально. Я могу помогать без слез только неодушевленным предметам. Он попросил меня перевести на английский язык кое-какие документы и обращение, которые потом разместит в Интернете, чтобы собрать денег на перевязочные материалы трехлетнему мальчику, больному этой редкой болезнью. Поэтому я иногда помогаю ему с переводом. Это все, что я в силах сделать. Вношу свою лепту, хоть и очень маленькую, – объяснила я.

– Благородно, – сказал Роман. – Тратить свое свободное время на проблемы чужих тебе людей.

– Это нормально, Рома. Только отзываясь на призыв о помощи других людей, мы сохраняем человечность и остаемся человеками, в самом прямом смысле этого слова. Не людьми, а именно человеками, – высказала свое мнение я. – Ты когда-нибудь кому-нибудь помогал просто так? – поинтересовалась я.

– Нет, не помогал. Своих проблем хватало. Будешь меня морали учить и на совесть давить?

– И не собиралась. Каждый делает свой собственный выбор сам, – ответила я. Немного помолчав, я спросила: – Рома, а почему ты никогда не был у меня дома?

– В каком смысле? У твоих родителей? – не понял он.

– Нет, в моей маленькой квартирке. Почему ты ни разу не пришел ко мне в гости? Даже не попросил тебя пригласить?

– А что, надо? Или тебе у меня плохо?

– Нет, не надо. Просто я вдруг вспомнила, что ты так и не видел, как я живу.

– Как ты живешь? Как все, я думаю. На что мне особенно смотреть? Или у тебя есть что-то, что меня удивит?

– Наверное, нет, – тихо произнесла я. – Ладно, забудь. Все в порядке.

Значит, получается, что в свое сердце, голову и душу Рома меня пустил. А в мою душу он войти не хочет, только в сердце и голову. Интересная картинка получается. Выходит, что меня до конца он узнать не хочет? Или ему это не надо, достаточно того, что знает? Тогда что для него есть любовь, если не полное познание любимого человека? Или я что-то опять неправильно понимаю?

– Слушай, Ника, мне надо по делам уйти. Тебя никуда подвезти не надо? – обратился ко мне Рома.

– Нет, не надо. Потом, у меня есть своя машина, которая стоит у твоего подъезда. Так что, если мне надо будет, я сама могу добраться. Почему ты все время об этом забываешь? – спросила я.

– Не знаю. Ладно, я побежал, – и он закрыл за собой дверь.

Сколько раз я хотела услышать эти слова: «Тебя куда-нибудь подвезти?» «Давай, я тебя встречу», «Я за тобой заеду». Сколько раз я ждала, что кто-нибудь, а в моем случае Рома, скажет их мне. Я так часто представляла, что меня привозят, увозят, подвозят. Но я хотела этого тогда. А когда хотела, этого не случилось ни разу. Теперь мне это не нужно. Видимо, я так долго ждала, что просто перехотела. У меня есть своя машина, я могу свободно и независимо передвигаться в любую точку города, и не только. И самое странное, я не хотела, чтобы Рома меня отвозил, привозил и увозил. Я предпочитала водить свою машину сама.

Из раздумий меня вывел звонок мобильного телефона.

– Алло, – говорю я.

– Вероника, Привет. Это Кирилл. Не отвлекаю? – услышала я в трубку.

– Привет, не очень.

– Я, собственно, просто так звоню. Хотел тебя пригласить погулять завтра вечером. Ты свободна? – предложил он.

– Завтра? Нет, завтра не могу. Послезавтра свободна. Подойдет? – спросила я.

– Вполне. Давай созвонимся днем и договоримся о времени, не возражаешь?

– Не возражаю. Спасибо за приглашение, – поблагодарила я.

– Не за что. Тогда пока?

– Да, увидимся, – ответила я и повесила трубку.

Я снова задумалась о том, как звонила тебе, Рома, последний раз «просто так». На мое «Привет» ты ответил вопросом «Что там опять за истерика?», даже не поздоровавшись. После этого я перестала звонить «просто так». Когда мое сообщение в очередной раз не получило твоего ответа, я перестала писать тебе их. Сейчас мои звонки и сообщения происходят только «по делу» или «по очень срочному делу». Так ты приучаешь меня к дисциплине.

Мы встретились с Кириллом, и я потащила его на выставку картин моего любимого владимирского художника Виктора Ивановича Шамаева. Он рисует акварелью. Иногда использует графику. С ним я познакомилась, когда училась в институте. Наш куратор устроил нам, студентам, творческую встречу с этим, тогда не известным нам, художником. Виктор Иванович был с женой, которая всю свою жизнь посвятила творчеству мужа. Я была поражена тем, сколько доброты, простоты, искренности и энергии хранится в этом человеке. Он без пафоса и тщеславия рассказывал нам о своем творчестве, своих работах. Оказывается, акварелью рисовать очень сложно, потому что она быстро высыхает, и наносить краски надо быстро и точно. Затем провел экскурсию по выставочному залу, объясняя, где, когда и почему он рисовал ту или иную картину. Когда встреча закончилась, я чувствовала в себе необычайный душевный подъем. Мне захотелось куда-то бежать, что-то творить, появилась невероятная жажда жизни.

С тех пор я постоянно хожу на его выставки. Всегда, когда мне становилось особенно тяжело на душе, когда очень хотелось видеть любимого человека, а возможности не было, я собиралась и шла смотреть картины Шамаева. Я не могу быстро смотреть выставки. Даже на маленьких экспозициях я провожу не меньше двух часов, «зависая» у каждой работы, впитывая ее энергию, пытаясь рассмотреть то, что увидел автор и попытался передать нам. Потом могу подходить по несколько раз к тем вещам, которые больше всего понравились. Одновременно с этим я сама учусь. Учусь находить необычные ракурсы, сочетания. Черпаю идеи для своих работ. Так и на выставках этого художника: я получаю заряд мощной положительной энергии. Можете не верить, но это помогает. Таким образом я «лечила» себя от негатива, беспокойства и неуверенности. Это была моя терапия.

После выставки Кирилл и я долго гуляли по центральным улицам города, разговаривая об искусстве и живописи, в частности. Мы делились своими впечатлениями, знаниями, мыслями. Во время этого разговора я узнала, что Кирилл недавно начал рисовать. Он всегда хотел это сделать и сейчас решил попробовать. Я пожелала ему больших творческих успехов.

Рома уехал в очередную командировку. Кирилл снова позвонил мне и пригласил погулять. Я решила «написать» очередной ночной рассказ, поэтому предложила поехать в Боголюбово и прогуляться до церкви Покрова-на-Нерли. Специально для этого я надела теплые гетры, а на перчатки надела митенки. Кирилл охотно принял мою затею с прогулкой.

Мы припарковались и стали подниматься по лестнице на мост через железнодорожные пути. Мост был построен не так давно, поэтому для Кирилла это было новостью. Перейдя через пути, мы спустились вниз, и пошли через поле к церкви. Вы когда-нибудь шли через поле зимней ночью, когда ярко светит луна и много звезд на небе? Дует ветер, блестит снег, вокруг тихо-тихо. Только изредка тишину нарушает шум проезжающего поезда. Идешь по дорожке, которую протоптали за день тысячи туристов, а впереди виднеется одиноко стоящая церковь. Прошлым летом я познакомилась с мужчиной, который сказал мне, что с какой бы стороны и с какого бы расстояния ты ни смотрел на церковь, она всегда будет отражаться в воде. Я проверила после его слова. Это на самом деле так. Я даже сделала снимки со всех возможных точек.

– О чем ты думаешь? – спросил меня Кирилл.

– Не знаю, – ответила я. – Наверное, о том, что эта дорога символична. Я недавно прочитала книгу о мужчине, который резко поменял свою жизнь и взгляды на нее, когда узнал, что болен раком. Он продал квартиру в Москве и решил пойти пешком на свою малую историческую родину, не зная, дойдет ли он туда, останется ли жив, хватит ли сил. С собой он нес старинную икону, которая вела его всю дорогу до места. Все его знакомые говорили о нем, что он идет домой. И только одна восьмилетняя девочка, неизлечимо больная лейкемией, говорила им, что он идет не домой, а к себе. Вот я и думаю, что все мы так идем к себе по дороге, которая неизбежно приводит нас в другой мир. Только дорога эта у всех разная. И мир тоже. У кого-то светлый, у кого-то темный. Кто-то старается познать себя и измениться в лучшую сторону, а кто-то нет. Есть те, кто себя так и не находит.

– Как ты по-умному завернула, – сказал мне Кирилл. – Прямо философ!

– Нет, не философ. Просто я человек думающий и размышляющий. Мне нравится анализировать прочитанное, увиденное, услышанное. Не это ли развивает нас?

– Я над этим не думал. Значит, ты тоже идешь к себе?

– Иду, пока не пришла. А ты?

– Я тоже еще не пришел. Ты полагаешь, нами что-то движет?

– Конечно. В той же книге я прочитала, что с нами что-то должно обязательно случиться, чтобы мы стали теми, кто мы есть на самом деле и теми, кем мы должны быть, – продолжала я развивать свою мысль.

– И с тобой тоже происходит? – поинтересовался Кирилл.

– Конечно. Например, мне в руки попался любовный роман, в котором главная героиня занималась фотографией. Так я поняла, чем хочу заниматься в жизни. А с тобой разве не происходит? – в свою очередь задала вопрос я.

– Происходит. Например, мотаясь по миру, я понял, что мне не хватает тех эмоций, чувств и ощущений, которые я получал только здесь. Тогда я решил вернуться сюда, – поделился со мной он.

– Вот видишь, у каждого своя дорога.

Потом мы вспомнили много разных событий, произошедших с нами, которые изменили нашу жизнь или нас самих. Мы пытались анализировать, зачем нам это было нужно. Строили предположения, как бы все сложилось, если бы мы поступили иначе. Дойдя до церкви, мы обошли ее вокруг и повернули в обратную сторону. По-моему, мой ночной рассказ вполне удался.

Мотаясь по своим делам, я случайно встретила нашего с Ромой общего знакомого, от которого услышала, что Роман вот уже несколько дней как вернулся из командировки. Однако мне он не звонил, поэтому я ничего не знала. Сделав вид, что я в курсе событий, попрощалась и решила позвонить Роме сама.

– Привет, – сказала я. – Говорят, ты давно вернулся. Только я об этом узнаю последней, да и то не от тебя.

– Привет, – ответил Роман. – Да, вернулся. Не позвонил, потому что поздно приехал, не хотел тебя беспокоить.

– А потом? – не отставала я.

– Потом некогда было. Я, между прочим, работаю.

– Я тоже работаю, но одну минутку найти можно всегда. Просто сообщить, что вернулся. Ты можешь представить, каково мне было услышать, что ты приехал? Знаешь, как я себя чувствовала? Ты не думал о том, что я хочу, чтобы меня беспокоили даже в позднее время? – продолжала я.

– Слушай, Вероника, только давай без истерик, – раздраженно попросил он.

– А нет никаких истерик, Рома. Просто грустно, обидно и неприятно. Представь, что тебе о своем возвращении не сообщила я, и ты узнаешь об этом от третьих лиц. Понравится? – задала я вопрос.

– Нет, может закроем эту тему уже?

– Как скажешь. Пока, – произнесла я и повесила трубку, не дожидаясь ответа. Я испугалась, что могу наговорить чего-нибудь такого, о чем впоследствии могу пожалеть. Нужно всегда суметь вовремя остановиться.

* * *

Собираюсь уходить на работу. Перед самым выходом в моей квартире раздается телефонный звонок. Это странно, потому что в такое время мне никто не может позвонить на городской номер. Снимаю трубку.

– Алло, – говорю я.

– Вероника, здравствуй, как хорошо, что ты дома. Это Людмила Петровна, – слышу я в ответ.

– Здравствуйте, Людмила Петровна, – произношу я.

– Знаешь, я собиралась на работу, стала надевать сапоги. Очень торопилась, поэтому обувалась стоя. Я не удержала равновесия и упала. Теперь не могу встать, больно пошевелиться. Сильно болит нога. Думаю, у меня перелом шейки бедра. Не знаю, что делать. Ты не могла бы прийти ко мне? – спрашивает она, после объяснения цели своего звонка.

– Сейчас? – туплю я.

– Сейчас, – подтверждает Людмила Петровна.

– А как же я к вам в квартиру попаду, если вы пошевелиться не можете? – интересуюсь я.

– Я у двери лежу. Если до телефона смогла дотянуться, то постараюсь дотянуться и до замка. Только до домофона не сумею достать, он висит высоко. Но ты же можешь подождать, пока кто-нибудь выйдет из подъезда, правда? – говорит она.

– Ага, сейчас приду, – я вешаю трубку и все остальное делаю как во сне.

Людмила Петровна была моей учительницей по литературе и русскому языку. Она любила свои предметы и преподавала их так, что весь класс бежал на ее занятия в прямом смысле этого слова. В том числе и я. Поскольку я всегда любила читать, то мы с ней очень подружились во время школы, а после ее окончания я продолжала дружить со своей любимой учительницей, часто навещала ее. Людмила Петровна жила одна после смерти мужа. Ее дочь со своим мужем и детьми жили в Москве. Они часто навещали ее, потому что переезжать жить в Москву она категорически отказалась.

По дороге лихорадочно соображаю, какие планы были намечены на сегодня. Придется звонить и отменять все дела и встречи до обеда однозначно, а там посмотрим. Достаю ежедневник, наушники и мобильный телефон. Нужно постараться вести машину и разговаривать по мобильному телефону одновременно. Для меня это проблема, постоянно отвлекаюсь от дороги, но надо сделать необходимые звонки.

Мне повезло. Долго ждать, когда дверь подъезда откроется, не пришлось. Практически сразу попадаю на лестничную площадку. Звоню в дверной звонок и жду, когда мне откроют.

– Вероничка, проходи, – слышу я из-за приоткрытой двери.

Я захожу в квартиру и вижу Людмилу Петровну, лежащую на полу. Рядом стоит телефон и лежит записная книжка. Я в полной растерянности, потому что не знаю, что надо делать.

– Наверное, надо позвонить в скорую помощь, – наконец произношу я.

– Надо, я сейчас позвоню. А ты принеси мне, пожалуйста, мобильный телефон. Он там, на столе лежит, в комнате. Я своим позвоню, расскажу, что случилось. На работу уже позвонила и предупредила, что сегодня не приду.

Я послушно пошла за телефоном, пока Людмила Петровна вызывала себе скорую помощь. Возвращаюсь в прихожую и протягиваю ей телефон.

– Вероника, собери пока документы, которые мне надо взять в больницу с собой, – просит меня женщина. – Они где-то в одном из этих ящиков, – говорит она, показывая на комод.

Иду за документами. Слышу, как она разговаривает с одной из внучек. Очень надеюсь, что они смогут приехать. Не представляю, как оставить Людмилу Петровну одну сейчас?

Слышу звонок домофона. Открываю дверь. В квартиру заходят санитары и начинают задавать вопросы, делать осмотр. Как сквозь сон слышу, что мне говорят. Мне велели спуститься вниз и взять мягкие носилки из кареты скорой помощи. Также я должна найти мужчин, чтобы отнести на носилках Людмилу Петровну вниз по лесенке к машине, так как необходимо ехать в больницу. Машинально иду выполнять указания. Приношу носилки и, поднимаясь вверх по лестнице с первого этажа, начинаю звонить во все квартиры и просить, чтобы помогли отнести человека на носилках в машину скорой помощи. Практически никто не открывает мне дверь. Нечему удивляться. Сейчас утро буднего дня, все на работе. Однако мне удается найти двоих мужчин, которые пришли с ночной смены. Они соглашаются помочь, за что я очень им благодарна. Запираю дверь квартиры Людмилы Петровны и сажусь в машину, чтобы сопровождать ее в больницу «Красный Крест».

Приезжаем в больницу и ждем в приемной, когда оформят документы и определят, куда идти дальше. А дальше нам предстояло подняться в рентгеновский кабинет, чтобы сделать снимок. Для меня все как в тумане. По коридорам возят на носилках и в креслах людей с различного рода травмами. Перед кабинетами врачей ждут приема перевязанные на разный лад пациенты. Мне тяжело смотреть на окружающую меня картину, но я стараюсь поддерживать разговор, который ведет со мной Людмила Петровна. Я совсем не понимаю, о чем идет беседа, но что-то отвечаю ей.

Наконец, за Людмилой Петровной приходят и увозят на рентген. Я остаюсь ждать ее в коридоре. Конечно, я не раз бывала в ситуациях, когда необходимо было что-то решать и действовать самой. Но ни разу в моей жизни не было ситуации, так или иначе связанной с больницей. Мне психологически тяжело смотреть на страдания и боль. У кого-то это не вызывает никаких эмоций, они ровно к этому относятся. А вот я не могу смотреть на это равнодушно, все принимаю очень близко к сердцу, начинаю всех жалеть и за них переживать. Такая я восприимчивая.

Через некоторое время возвращается врач и Людмила Петровна.

– Больная отказалась оставаться в больнице, поэтому она сейчас подпишет документ, в котором указано, что всю ответственность за последствия отказа берет на себя, и вы можете отвезти ее домой, – обратился врач ко мне. – С машиной скорой помощи я сейчас договорюсь.

– Да, Вероника, так мне будет лучше. Дома и стены лечат, не зря говорят. И Наташа моя приедет сегодня вечером. Так что дома-то оно лучше, – говорит мне Людмила Петровна.

В коридоре на первом этаже ждем машину. Ко мне подходит медсестра.

– Вы родственникам позвонили, чтобы они больную на носилках в квартиру подняли? – спрашивает она.

– Нет, а разве у вас никто из персонала не поедет с нами, чтобы помочь поднять ее? – удивляюсь я.

– Нет, у нас такой практики нет. Поедет только санитар и водитель, – отвечает медсестра.

– У нее здесь никого нет, она одна, – отвечаю я. – Как же нам быть?

– Смотрите сами, не найдете никого, понесете на себе, – говорит она мне.

«Как вы себе это представляете?» – хочу спросить я, но, взглянув на медсестру еще раз, молчу. Надо что-то делать, что-то придумать. Первое, что приходит в голову – это мысль о самых родных и близких мне людях – родителях. Правда, позвонить им с просьбой о помощи не могу. Мама в командировке. Отец мотается по области по работе. Набираю номер Романа. Его телефон отключен. Немного подумав, набираю номер Кирилла. После очередного длинного гудка отключаюсь. Пробую повторить попытку дозвониться до кого-нибудь из них все время, пока ждем карету скорой помощи. Безуспешно. В это время слышу краем уха разговор между Людмилой Петровной и врачом.

– Доктор, я слышала, что в большинстве случаев, когда происходит перелом шейки бедра у людей моего возраста, то исход, чаще всего, летальный. Как обстоит дело со мной? – обеспокоено спросила женщина.

– Кто вам сказал такую ерунду? Вы когда-нибудь видели, чтобы от переломов костей умирали? Это все ерунда, – рассмеялся врач.

– А кость срастется?

– Не знаю, может да, а может, нет. Вы, извините, уже не девочка.

– Значит, я могу больше не встать? – продолжала спрашивать Людмила Петровна.

– Можете и не встать, – ответил он.

– А каковы шансы, что встану?

– Затрудняюсь ответить.

Слушая их разговор и одновременно пытаясь дозвониться, я вспомнила одну свою знакомую, у которой бабушка умерла именно после того, как получила перелом шейки бедра. Женщину сбил автомобиль, выехавший на тротуар, где она ждала зеленый свет светофора. Пролежав несколько дней в больнице, бабушка моей знакомой скончалась. Вот вам и «от переломов никто не умирал».

– Скорая приехала, – услышала я голос медсестры рядом с собой.

В больнице санитары помогли поместить Людмилу Петровну в машину, и мы отправились домой. Пока мы ехали, я лихорадочно соображала, где найти людей, которые помогли бы отнести больную в квартиру. «Буду просить прохожих на улице, – подумала я. – Должен же кто-то откликнуться на просьбу?» И только я так подумала, как Людмила Петровна сказала мне:

– Вероничка, а что, если попросить кого-нибудь на улице помочь нам?

– Да, Людмила Петровна, – ответила я. – Я тоже об этом подумала.

Долго искать мне не пришлось. Было ощущение, что словно какая-то невидимая рука руководит всеми событиями, посылает людей. Около подъезда было двое дворников, чистивших улицы от снега. Один из них сразу согласился помочь. У второго было сломано ребро, поэтому он отказался. Но рядом молодой человек разогревал мотор своей машины. Я обратилась к нему с просьбой о помощи, и он сразу же согласился. Тут и водитель скорой помощи предложил помочь нам. Ну а четвертым человеком стала я. Так мы и справились все вместе. Людмила Петровна очень переживала, что людям надо заплатить за помощь. Я полезла за деньгами, но ни один из них денег не взял. Этот факт лишний раз подтвердил, что не все в нашем мире испорчены. Есть еще люди, способные помогать безвозмездно.

Пока я хлопотала возле Людмилы Петровны, в дверной звонок позвонили. Это была соседка. Она предложила присмотреть за женщиной, пока не приедет дочка Людмилы Петровны.

– Конечно, конечно, Нина Васильевна. Надо отпустить Веронику. Она и так из-за меня на работу не пошла. Спасибо вам, – поблагодарила Людмила Петровна свою соседку. – Ты иди, Вероника, мне ничего не надо, – обратилась она ко мне.

– Нет, – возразила я. – Вы забыли, что вам нужно еще купить судно и камфорный спирт? – напомнила я. – Сейчас сбегаю в аптеку, а потом оставлю вас, если позволите, на попечение Нины Васильевны.

– Ой, забыла, – подтвердила женщина. – Деньги там, на полке под книгой.

– Не надо, – ответила я. – Ничего мне не надо. Я сама.

Купив все необходимое в аптеке, я вернулась к Людмиле Петровне.

– Держите. Я купила судно, спирт и вату, на всякий случай. А теперь, если вы не возражаете, я пойду. Только обещайте, что вечером вы или ваша дочь позвоните мне, чтобы я не переживала, что вы тут одна, – попросила я.

– Я не одна, со мной Нина Васильевна, – заметила мне Людмила Петровна.

– Да, но она же не останется у вас на ночь?

– Нет, конечно. Хорошо, я позвоню. Спасибо, Вероника, – поблагодарила она меня.

– Не за что, – ответила я. – Ну, я побегу?

– Беги, беги. До свидания, – попрощалась со мной учительница.

– До свидания, – отозвалась я и покинула квартиру.

Выйдя на улицу, я осталась стоять у подъезда. Только сейчас я ощутила, как устала, как напряжена. Смотрю на часы мобильного телефона, чтобы сориентироваться, что я могу сегодня успеть сделать. В этот момент телефон звонит у меня в руках.

– Привет, Ника. Мне тут сообщение пришло, что ты пыталась до меня дозвониться, – слышу я голос Романа.

– Привет. Да, пыталась. Но уже ничего не нужно, – устало говорю я.

– Все в порядке? – интересуется он.

– Да, в полном. Я сама справилась с возникшей проблемой. Извини, надо работать.

– Хорошо. Вечером созвонимся? Или ты придешь?

– Созвонимся, – уточняю я и прощаюсь.

Не успела сесть в машину, как снова звонит телефон. На этот раз Кирилл.

– Привет, – говорит он. – Ты звонила? Я не мог говорить.

– Привет, звонила. Уже ничего не надо, спасибо. Извини, что побеспокоила.

– Да ладно. Ничего не случилось? Голос у тебя какой-то странный, – спрашивает он.

– Нет, тебе показалось. Извини еще раз. Надо работать, – прощаюсь я, завожу машину и еду по делам.

Вечером мне позвонила Людмила Петровна, чтобы рассказать о том, что ее дочка приехала с обеими внучками. А также о том, что дочь договорилась в военном госпитале через своих знакомых с хирургом, который сделает ей операцию на кости. Операция заключается в том, что в месте разлома вставляют металлические штыри, чтобы соединить кость для сращивания и для избегания смещения кости. Она еще раз благодарит меня и просит не беспокоиться, потому что все это время «ее девочки» будут с ней рядом. Я облегченно вздыхаю и говорю, что рада, что все так удачно устроилось.

Неожиданные события этого дня вызвали у меня стресс. Я не могу расслабиться, а потому беру вязание и начинаю вязать, чтобы успокоиться. Долго не ложусь спать. А когда ложусь, то еще приличную часть ночи ворочаюсь с боку на бок, пытаясь уснуть. Эту ночь я спала плохо. И совсем забыла позвонить Роме.

– Ты чего вчера не позвонила? – спросил меня Рома на следующий день.

– Извини, я совсем забыла. Вся эта история с «Красным Крестом» выбила меня из колеи, – ответила я.

– С каким «Красным Крестом»? – не понял он.

– Да я Людмилу Петровну вчера в «Красный Крест» возила, а там… – начала я объяснение, но не успела закончить.

– Я ничего не понимаю. Объясни мне, кто такая Людмила Петровна, и чего ты с ней так возишься? – перебил меня мужчина.

Я рассказала коротко о вчерашнем происшествии. Мне не очень хотелось возвращаться в эти воспоминания. Я как-будто снова пережила тот день.

– Ты поэтому мне звонила? – задал мне вопрос Рома.

– Да, – коротко сказала я.

Роман промолчал. Больше на эту тему мы не говорили.

Людмиле Петровне сделали необходимую операцию. Когда ей разрешили вернуться домой, то вся ее семья ждала меня в гости, чтобы отблагодарить за помощь. Я, честно говоря, чувствовала себя неловко. Я не считала свой поступок каким-то необычным. Так меня воспитали родители. Я постоянно вспоминаю мамины слова, однажды сказанные мне: «Вот ты смотришь на людей, видишь, какие они совершают поступки, и тебе их поступки не нравятся. Поэтому никогда не делай так, как они». По этой причине я стараюсь не делать того, что мне не нравится в других людях. В этой ситуации я руководствовалась именно мамиными словами. Мне бы не понравилось, если бы человеку, который беспомощен и нуждается в ком-то, этот кто-то отказался бы помочь.

Я выбрала время и забежала навестить Людмилу Петровну, так горячо желавшую познакомить меня со своей семьей. Мы пообщались за чаем, я показал им некоторые свои фотографии, получила от них царские подарки. Так они в очередной раз выразили мне свою признательность. Мне опять стало неудобно. С их слов получалось, что я чуть ли не герой. И мне странно то, что обычный нормальный человеческий поступок сейчас вызывает такую реакцию. Слова дочери Людмилы Петровны «Спасибо, сейчас мало кто оставит свои дела ради другого человека» навеяли грусть. Неужели отзывчивость и сострадание, сопереживание, сочувствие – это сейчас такая редкость? И потом, за все то время, пока Людмила Петровна лежала в больнице, я не нашла в себе мужества навестить ее. Оправдывала себя большой загруженностью, нехваткой времени, неотложными делами. Но это неправда. Всегда можно выделить десять-пятнадцать минут, чтобы повидаться. Просто я боялась новых переживаний из-за своей эмоциональности и восприимчивости. Само слово «больница» всегда ассоциируется у меня со словом «боль». Я понимаю, что страдания и боль являются неотъемлемой частью нашей жизни. Они даны нам для того, чтобы гордыня и вседозволенность не до конца овладели нами. Чтобы, видя происходящие вокруг нас беды, мы не забывали о том, что нечто подобное всегда может случиться с нами. Чтобы мы могли вовремя остановиться и задуматься, как мы живем. Чтобы попытаться изменить себя и свою жизнь, пока еще не поздно и есть время что-то исправить. И, наконец, это помогает нам размышлять о жизни и развиваться духовно. Только это позволит каждому из нас быть и остаться человеком.

Через несколько дней после выписки из больницы Людмила Петровна сообщила мне, что она уже встает и передвигается по дому на ходунках. Некоторые вещи женщина может делать без посторонней помощи. Также Людмила Петровна добавила, что тот доктор в «Красном Кресте» не очень хороший врач, потому что даже не предложил ей сделать операцию. Поэтому хорошо, что она отказалась там остаться, а вернулась домой. Неизвестно, что бы сейчас с ней было.

– Я снова хочу поблагодарить тебя, Вероника, за то, что не отказала мне в помощи. Мне и звонить-то больше некому. А тебе позвонила, потому что знала, что ты… В общем, я тебе позвонила, потому что ты – это ты, – закончила женщина свою речь.

После ее звонка я захотела позвонить родителям, чтобы сказать им, как я их люблю, что они не зря потратили на мое воспитание столько своего времени и вырастили неплохую дочь.

Когда Людмила Петровна смогла уверенно передвигаться по дому на ходунках и обслуживать себя сама, ее дочь и внучки уехали в Москву, установив порядок дежурства. Каждую неделю кто-нибудь из них старался приехать, чтобы навестить Людмилу Петровну, отвезти на очередной осмотр к врачу, продлить больничный. А в их отсутствие нашлось достаточное количество людей, в числе которых была и я, кто приходил к ней, чтобы убрать квартиру, вынести мусор, сделать необходимые покупки и просто навестить. Правда, мои действия не очень нравились Роману. Я видела, что ему неприятны мои визиты к учительнице.

– Тебе хоть платят за то, что ты за ней ухаживаешь? – как-то спросил меня он.

– Рома, ты чего? – опешила я. – Я, конечно, человек практичный, но не меркантильный. Есть вещи, которые надо просто делать, а не думать о том, какую выгоду ты с этого получишь.

– Другими словами, ничего тебе не платят? – подытожил Рома.

– Нет, я и не думала об этом. Не все в нашем мире материально. Человеческое участие нельзя купить. Оно или есть, или его нет.

– Все с тобой понятно, мать Тереза. Ты словно живешь в каком-то нереальном мире. Запомни, сейчас надо заботиться о себе, а не думать о других.

– А если я так не умею? – поинтересовалась я.

– Плохо, останешься в конечном итоге ни с чем. Все раздашь, а взамен не получишь ничего.

От его слов мне стало грустно. Честно говоря, я очень расстроилась, потому что не ожидала, что мои действия вызовут у него такую негативную реакцию. Но это моя жизнь и мое дело, как ее прожить.

За всеми этими событиями я совсем забыла о Кирилле. Но он, по всей видимости, не забыл, потому что одним вечером позвонил мне.

– Привет. Как поживаешь? Давно не виделись, – сказал он.

– Привет, давно не виделись. Неплохо поживаю. А ты? – в свою очередь спросила я.

– Тоже хорошо. Хотел предложить тебе встретиться. Что скажешь?

– Давай встретимся. Может, сходим погулять? – предложила я.

– Можно. Только на этот раз повезу я. Мне удалось тут деньжат скопить и приобрести подержанное авто. Так что я теперь тоже на колесах, покатаю.

– Ух ты! Заманчивое предложение! – воскликнула я.

– А что ты ответишь, если я сделаю еще одно предложение? Мои родители тут участок прикупили по соседству с нашим, на котором стоит дом. Его, правда, ремонтировать и ремонтировать, но домик симпатичный. Рядом речка, лес. Поехали, посмотрим?

– Поехали, если мы там проедем и сможет ходить, – согласилась я.

– Вполне. Снега уже нет, все подсохло. Прорвемся.

– Тогда жду поездки, – ответила я, на какое-то время забыв, что предпочитаю сама вести машину.

Позже, когда я сидела в комнате, мое внимание привлек какой-то шум на балконе. Я подошла к окну, чтобы посмотреть, что там происходит. Оказалось, у меня был гость – воробышек. Воробышек-воришка. На балконе стояло алюминиевое ведро, которое я спрятала в пакет, чтобы лучше сохранить. Именно этот пакет и привлек внимание птички. Она отщипывала по кусочку от целлофана и утаскивала, по-видимому, как строительный материал для гнезда. Я стояла и наблюдала за ее работой. Я удивлялась тому, как эта птичка сумела рассмотреть ведро с пакетом на балконе, запомнить его местонахождение, а потом прилетать сюда неоднократно. Какое терпение надо иметь, чтобы день за днем носить строительный материал для гнезда. Почему-то проассоциировала себя с этим воробышком. Я также как и он собирала по кусочкам свою любовь. А иногда мне казалось, что я ее выпрашиваю. Птичка весело щебетала, держа в клюве очередной трофей. Попрыгав по перилам, воробышек расправил крылья и улетел. Вот только я от себя улететь не могу, как бы ни старалась.

Весна в этом году наступила рано. На улице повсюду ощущался аромат новой жизни. Именно в это время года всем хочется перемен, все ждут чуда, какого-нибудь невероятного события. В моем случае чудес не было, а была прогулка с Кириллом вдоль реки после того, как мы посмотрели домик, купленный не так давно его родителями. Домик мне понравился, очень симпатичный. Если его хорошо отремонтировать, то в нем будет уютно. Об этом я и сказала Кириллу. Он обещал пригласить меня посмотреть на здание после ремонта. Когда мы шли по дорожке, ведущей к реке, между дачными домиками, за нами увязалась кошка. Она бежала и жалобно мяукала.

– Смотри, наверное, эта кошка домашняя. Или ее кто-то на даче держит. А может, она просто здесь живет, ее кормят, заботятся о ней. Зимой никого не было, бедное животное осталось одно, соскучилось по человеческой ласке. Кошка увидела нас и побежала в надежде, что мы удостоим ее своим вниманием. Иди сюда, киска, – ласково позвал животное Кирилл.

– Ты что, любишь кошек? – спросила я его, наблюдая за тем, как он присаживается на корточки и берет кошку на руки.

– Да, люблю. У меня дома кот живет. А ты нет? – в свою очередь поинтересовался мужчина у меня.

– Нет, я к ним отношусь спокойно. Могу приласкать, повозиться немного, если подойдет ко мне. Но чтобы самой проявить инициативу – это не мое. Я собак люблю, – ответила я.

– Понятно.

Я наблюдала за тем, как Кирилл гладит кошку. Как-то по радио я услышала, что мужчины, которые любят кошек, хорошие мужья. Интересно, а что бы сказали о женщинах, которые любят кошек, о мужчинах и женщинах, любящих собак? Например, я люблю собак. Какой я человек, жена, мама? Почему-то об этом авторы той передачи не рассказали. Кирилл бережно опустил животное на землю. Мы снова пошли к реке.

– Знаешь, о чем я подумала? – обратилась я к своему спутнику, когда мы прогуливались по берегу.

– О чем? – откликнулся он.

– О том, что реки напоминают нашу жизнь. Смотри, река где-то берет свое начало, то есть зарождается. Мы тоже сначала появляемся на свет. Затем река набирает свою силу и постепенно становится широкой и полноводной. Так и мы растем и становимся старше. Затем река впадает, например, в другую реку или в озеро, или в море. Таким образом, она заканчивает свой самостоятельный путь. И мы в конце переходим в другое состояние – умираем. И уже там, за чертой, начинается для нас неизведанное озеро или океан, абсолютно новой жизни, как для реки. А пока река течет, то она пересекает равнины, горы, преодолевает различные препятствия и трудности, как люди. Во время своего бега река встречает множество малых рек и речушек, ручейков. Это те люди, которых мы встречаем на своем пути. Притоки можно проассоциировать с нашими детьми, родителями, родственниками. Реки бывают разные: горные, равнинные, порожистые, спокойные, бурные, и много разных определений им можно подобрать. Жизнь у всех тоже разная: спокойная, бурная, трагическая, счастливая, сложная и так далее. Реки никогда не заканчивают до конца свой путь, продолжая его бесконечно. Люди тоже не заканчивают свой путь до конца. Просто земная жизнь заканчивается, и начинается жизнь небесная. Так продолжается много лет. Цикл за циклом.

– Это ты завернула! Должно быть, прочитала много умных книг, – предположил Кирилл.

– Я читаю только одну книгу под названием «Жизнь», – ответила я и улыбнулась. – А еще, когда я однажды плыла на речном трамвайчике и наблюдала с него за жизнью на берегу, я подумала о том, что другие реки символизируют жизнь других. Каждая из них течет практически независимо от остальных. Ты плывешь на трамвайчике по реке своей жизни, а на берегу остаются люди, которые идут по своим делам, гуляют с детьми, готовят шашлык, спят, и им нет дела до того, что в это же самое время ты их видишь и думаешь о них.

– Да, а кто-то мусорит на берегу, устраивает свалки, и ты тоже это все видишь, – заметил он.

– Не без этого, – согласилась я. – В такие моменты я думаю о том, что наше поведение отражает наш внутренний мир, нашу внутреннюю культуру. Если внутри этого нет, то откуда взяться внешнему проявлению? Вот и оставляем повсюду мусор и грязь, приходим на одну и ту же территорию, замусоренную так, что негде найти чистого уголка. Значит, в душе у нас тоже такой мусор, который копится годами, и никто его не выносит. Моя тетушка говорит, что за телом мы ухаживаем, а за душой нет. Получается, что окружающие нас вещи есть не что иное, как отражение нас самих. Поэтому, когда мы ругаем всех и вся, то ругаем самих себя, вместо того, чтобы обратить внимание на наше внутреннее состояние, – подвела я итог своим рассуждениям.

– Не думал об этом, – сказал Кирилл. – У тебя все разговоры какие-то серьезные.

– Что, сильно гружу? – поинтересовалась я.

– Нет, просто неожиданно как-то. Не готов я к таким беседам, – уточнил мужчина.

– Извини, больше не буду. По крайней мере, сегодня. Расскажи мне о своих родителях и о вашем участке. Почему они решили купить еще один? – перевела я разговор на другую, «легкую» тему. Мы медленно шли вдоль реки, а кошка, не отставая, продолжала бежать за нами.

…Людмила Петровна сообщила, что она может ходить, опираясь на палочку, и уже выходила на улицу. Я была рада, потому что чувство самостоятельности очень важно для человека. Женщина добавила, что теперь она почти все делает сама, кроме уборки квартиры и некоторых дел, требующих больших затрат сил. Это была ее маленькая победа над болезнью.

А я тем временем готовилась к очередной фотовыставке. Вместе со своими знакомыми фотографами я работала над новым проектом. Мы решили не только выставить ряд своих необычных работ и придумать к ним интересные названия, но и сделать к каждой фотографии комментарий, в котором рассуждаем о том, почему сделали тот или иной снимок, о чем он нас заставляет задуматься, что напоминает. Проект получался очень интересным, потому что кроме философских текстов мы использовали для описания и выражения мыслей стихи, легенды, притчи, рассказы. Каждый из нас с увлечением искал материал для выставки, которую решено было назвать «Наш мир».

Почти при каждой нашей с Романом встрече я рассказывала ему о том, какую фотографию и почему мы решили выбрать, какой комментарий подобрали. Однако он слушал мою болтовню без особого интереса, поэтому очень скоро я прекратила свои рассказы. Было немного обидно, что мои творческие идеи не находят отклика в его душе. «Но не все же должны разделять мой восторг», – мысленно утешала себя я.

В одни из выходных Роман с друзьями собрались на рыбалку. Он позвал и меня с ними. Мне не очень хотелось ехать. Но я чувствовала угрызения совести за встречи с Кириллом. Я не рассказывала о них Роману. И хотя наши встречи были далеки от любовных свиданий, но сам факт, что я иногда ходила гулять с другим мужчиной, заставлял меня испытывать некоторое чувство вины. По этой причине я согласилась поехать на рыбалку.

Место, в которое мы приехали, заставило меня позабыть о своем нежелании ехать. Потрясающей красоты озеро лежало передо мной. Позади озера за лугом чуть в стороне находился лес. Моя рука невольно потянулась за фотоаппаратом, который я взяла с собой, и я отправилась исследовать окрестность и делать снимки, пока ребята готовили место для стоянки.

Когда я вернулась, палатки уже стояли собранными, а рыболовные снасти были полностью подготовлены для ловли рыбы. Я ни разу не была до этого на рыбалке, поэтому любое действие вызывало у меня интерес.

– Хочешь, научу тебя ловить рыбу? – спросил меня Рома.

– Хочу, – ответила я.

– Тогда идем, получишь уроки от профессионала, – позвал он.

Я убрала фотоаппарат в футляр и подошла к нему. Переодевшись, мы отправились к воде. Рома терпеливо объяснял мне, что и как надо делать, показывал, как правильно закидывать удочку. Я так старалась, что чуть не утопила нас обоих. Слишком близко подошла к краю мостика, который опасно накренился. А если еще учесть мой испуг, то плавать бы нам сейчас на дне озера, если бы не быстрая реакция Романа. Тем не менее, я поймала нескольких маленьких карасиков, которых отпустила назад. Мне было их жалко. Во время ловли рыбы я увидела в воде выдру. Моему восторгу не было предела. Я радовалась как ребенок. Распугала ребятам всю рыбу. Я очень внимательно следила за тем, как выдра плавает в озере. «Вот бы она подплыла ко мне и сказала: «Вероника, я так ждала, когда ты приедешь сюда. Погладь меня, пожалуйста», после чего подставила бы свою спинку и животик под мои руки», – мечтала я, стоя на берегу. Мои мечтания вызвали бурный смех у моих спутников. Жаль, что сфотографировать мне зверушку не удалось.

Вечером мы сидели у костра и ели уху. Потом кто-то достал гитару, и мы начали петь. В перерыве между песнями я сказала:

– Представляете, раньше коней пасли даже ночью. Угоняли их далеко в поле и ходили с ними в ночное. Чаще всего это были ребята и взрослые одновременно. Вот было бы здорово сходить в ночное, попасти лошадей. Сидеть у костра, рассказывать разные истории. А утром рано проснуться, и чтобы легкий туман, роса на траве, медленно поднимается солнце. Кругом тишина, кони пасутся или отдыхают. И среди этого умиротворения сидишь ты и впитываешь каждое мгновение этого спокойствия.

– Ника, так за чем дело стало? – спросил меня Ромин приятель. – Чем мы тебе не кони? Паси нас, мы не против. – И, отложив гитару, парни встали и разбежались на лугу в разные стороны. Я не смогла сдержать смех, слыша, как они подражают лошадиному ржанию и носятся по траве.

Спать в палатке в спальном мешке мне всегда нравилось. А сегодня нравилось вдвойне, потому что рядом спал любимый человек. События дня немного утомили. Я быстро уснула крепким и спокойным сном.

Рома снова уехал в командировку. Я была занята подготовкой к выставке и текущей работой, когда Кирилл позвонил и пригласил поехать на природу. Мне захотелось немного отвлечься от дел, поэтому я приняла предложение. Пока мы ехали за городскую черту, на небе стали медленно собираться тучи. Однако мы надеялись, что нам повезет и дождя не будет. По крайней мере, не во время нашей прогулки.

Кирилл привез меня на берег озера. Озеро было небольшое, но красивое. Я даже не знала, что недалеко от нашего города существуют такие прекрасные места. Мы вышли из машины, пошли к воде. На песке валялись ракушки. Я начала собирать их. Иногда я оформляю рамки для фотографий. Тогда в ход идет все, что можно использовать для декорирования. Я никогда не упускаю возможности «собирать строительный материал». Так и на этот раз. В хозяйстве все пригодится, особенно с моей фантазией.

Вокруг нас летали птицы, иногда резко бросаясь с высоты вниз. Практически каждый раз они взмывали вверх с рыбой в клюве. Некоторые клевали ракушки. Наша идиллия была нарушена дождевыми каплями. Мы продолжали гулять до тех пор, пока дождь не разошелся. Мы едва успели добежать до машины, как начался не просто ливень, а плотная стена из воды. На озере появились настоящие волны, как на море, от поднявшегося ветра.

Мы сидели в машине, смотрели через лобовое стекло на воду и молчали. Я думала о том, зачем я вообще соглашаюсь на эти встречи с Кириллом? У меня есть любимый человек, я собираюсь за него замуж. Собственно, с Кириллом я перестала общаться из-за своей любви к этому человеку. Так зачем сейчас я хожу с ним гулять? Чего я хочу? Что ищу, и что пытаюсь найти в этих встречах с ним? Я посмотрела на его профиль и поняла. Это одна из тех тропинок, по которой я должна пройти, чтобы выйти на дорогу, ведущую ко мне. Общаясь с ним, я поняла, кто я есть и что мне нужно. Я правильно сделала, что не стала с ним строить отношения. Несмотря на все свои положительные качества, он не вызывал интереса как мужчина. Ни тогда, ни теперь. Оставалось выяснить, чего он ждет от меня.

– Жаль, что дождь лишил нас прогулки, – нарушил молчание Кирилл.

– А мне нравится, – возразила я. – Так здорово наблюдать за ливнем, находясь как бы внутри него.

– Правда? – удивился он.

– Правда. К тому же мы можем просто покататься по дорогам, когда дождь немного утихнет, – предложила я.

– Давай покатаемся, – согласился мужчина.

Мы поехали по первой попавшейся на нашем пути дороге. Постепенно дождь затих, выглянуло солнышко. Впереди мы увидели кусочек радуги.

– Пойдем искать горшочек с золотом, – сказала я.

– Какой горшочек с золотом? – не понял Кирилл.

– Леприконы зарывают свое золото в горшочке там, где заканчивается радуга. Вот я и предлагаю воспользоваться случаем и пойти откапывать горшочек, – объяснила я. – Представляешь, найдем клад, многие проблемы решим.

– Было бы неплохо. Только пока мы доберемся до места, радуга уже исчезнет. Не успеем.

– Эх, жаль. А я-то уже губу раскатала, планов настроила.

– Ты лучше посмотри, какая красота кругом, – заметил мне мужчина.

Он был прав. После дождя на солнце краски были обновленными. Контраст темного неба у горизонта с полями, засеянными злаками, был невероятно сильным, заставив меня, как художника, пожалеть, что не взяла с собой фотоаппарат. Не думала, когда собиралась, что захочу фотографировать. Просто хотела отдохнуть и отвлечься.

– Чему научила тебя школа? – вдруг спросила я у Кирилла.

– Чему научила меня школа? – переспросил он.

– Да, чему научила тебя школа? – повторила свой вопрос я.

– Многому. Например, ставить перед собой цель и добиваться ее. Привила интерес к литературе и русскому языку. Научила дружить.

– А что дал тебе институт? – продолжала задавать вопросы я.

– Ну и вопросы у тебя, Вероника! – воскликнул Кирилл. – Меня еще никто ничего подобного не спрашивал.

– Оно и понятно. Ты же давно со мной не общался. Все когда-то в первый раз. Это еще только разминка, – довольно ответила я.

– Институт научил меня самостоятельности, внимательнее выбирать друзей, дисциплине. А почему ты спрашиваешь?

– Так просто. Вопросы приходят в голову, я их и озвучиваю.

– Да, ничего не скажешь. Откуда они к тебе приходят только?!

– Сама не знаю, – сказала я.

Мы довольно долго ездили, прежде чем повернуть обратно и поехать в сторону дома. Когда подъехали к моему подъезду, Кирилл повернулся ко мне.

– Знаешь, Вероника, мне, наверное, давно тебе надо было сказать. Но я все не решался. А сейчас понимаю, что больше уже откладывать нельзя, – сказал он.

– Говори, я слушаю, – ответила я.

– Я незадолго до того, как принял решение вернуться домой, встретил одну девушку. Мы с ней сначала общались, а потом стали встречаться. Некоторое время спустя я сделал ей предложение, и она его приняла. Мы вернулись домой вместе. Решили, что устроимся в моем родном городе. Но встреча с тобой все перевернула с ног на голову! Я и подумать не мог, что пройдет столько времени, и мы снова увидимся. Мне казалось, что мои чувства прошли, потому что мы были детьми, когда я влюбился в тебя. На самом же деле ничего не изменилось. Надо что-то решать, время идет, а я не знаю, что мне делать.

– Я знаю. Тебе надо успокоиться для начала. Если ты сделал ей предложение, значит, она тебе нравится. Это уже не мало. Если она готова полностью изменить свою жизнь, переехав в чужой город, то ты ей не безразличен. Это очень много. Если сложить твое «не мало» и ее «очень много», то в сумме получится «много». Стало быть, тебе не нужно ничего менять. Создавай свою семью, воспитывай детей, живи счастливо. Пройдет немного времени, и ты поймешь, что чувства ко мне были лишь иллюзией. Тебя долго не было, все кругом напоминает о прошлой жизни, переживаниях, событиях, связанных с ней. Твои чувства обострились. Ты привыкнешь к городу, и все встанет на свои места. Вот увидишь.

– Ты серьезно так думаешь?

– Да. И раз уж мы заговорили об этом, то должна тебе признаться, что я собираюсь выходить замуж. Правда, заявление мы еще не подавали. Никак не дойдем до ЗАГСа.

– Ты не выдумываешь это, чтобы я не чувствовал себя виноватым? – спросил Кирилл.

– Нет, мне это ни к чему. Ничего плохого ты не сделал, – ответила я.

– Так ты считаешь, что у нас все равно ничего бы не получилось? – продолжать спрашивать он.

– Абсолютно точно. Ничего бы не получилось, – подтвердила я. – Но на очередную фотовыставку я тебя приглашаю. Твои статьи и мои фотографии образуют идеальный союз, – пошутила я.

– Согласен. Ну, тогда пока? – неуверенно произнес мужчина.

– Пока.

Я вышла из машины и направилась к двери подъезда. Я улыбалась. Мне было легко оттого, что все так замечательно разрешилось.

– Рома, а почему ты на мне женишься? – озадачила я Романа очередным вопросом как-то вечером, когда мы были вместе.

– Не понял. Что значит «почему я на тебе женюсь»?

– То и значит, что я хочу знать, почему ты на мне женишься? – повторила я вопрос.

– Вот женщины! Вас не поймешь. Не предлагают пожениться – не нравится. Предлагают пожениться – снова не нравится. Чего вы вообще от нас, мужчин, хотите? – воскликнул он. – Или ты не рада, что мы поженимся? Ты этого что, не хотела?

– Рада. Очень хотела. Просто мы с тобой были знакомы давно, и я не замечала у тебя особого к себе интереса. Ты не пытался ухаживать за мной, не приглашал на свидания. И неожиданно все поменялось. Тем более что недостатка в претендентках на твои руку и сердце нет. Они богаче, интересней, симпатичнее меня. По этой причине я и спрашиваю тебя о том, что побудило тебя принять такое решение, – объяснила я.

– А что непонятного? Ты – довольно известный фотограф, имеющий свою студию и галерею. Ты сделала себе имя, заработала определенную репутацию. Насколько мне известно, у тебя работа не только в нашей стране, но также тебя приглашают работать и за рубеж. Ты достаточно зарабатываешь, чтобы не тянуть с меня деньги. Квартира и машина у тебя тоже есть. Короче, ты, Вероника, уже человек состоявшийся, в определенном смысле. Дома будешь приставать только со своими очередными расспросами. В остальном, с тобой удобно.

– А-а, – протянула я. – Другими словами, если бы я не добилась всего того, что имею сейчас, ты не обратил бы на меня никакого внимания?

– Конечно, – ответил Рома уверенным голосом.

– Как же быть с моим внутренним миром, моими желаниями, чувствами? Почему ты думаешь, что мне не надо было помогать тогда, когда я ничего этого не имела? Разве без всех этих атрибутов я не являюсь интересным человеком, заслуживающим внимания, любви, заботы, счастья? Не добейся я определенного успеха в жизни, я стала бы хуже? – попыталась выяснить я.

– Вероника, я не хочу рассуждать на тему «Что было бы, если бы…». Все так, как есть. Но скажу одно: возиться с тобой или кем другим, помогая чего-то достичь, я бы не стал ни при каких условиях. Мне это не нужно. Я беру только готовый продукт. Я ответил на твой вопрос или осталось что-то еще? – спросил мужчина.

– А как же любовь? – поинтересовалась я.

– А что любовь?

– Разве она не нужна, чтобы вступить в брак?

– Вероника, для всех любовь – понятие разное. Для меня, наверное, любовь – это то, что я просто хочу на тебе жениться. Ты закончила расспросы? – уточнил Роман.

– Когда мой день рождения? – немного подумав, произнесла я.

– Не помнишь дату или что?

– Нет, ты знаешь, когда мой день рождения? – повторила вопрос я.

– Ну, не знаю, не помню. Сама скажи, какого числа твой день рождения, – раздраженно произнес Роман.

– Видишь, ты не знаешь такой банальной вещи, – грустно заметила я.

– Ну, забыл. С кем не бывает? Что в этом такого страшного?

– Ничего страшного, мы много всего забываем. Только ты не спрашивал меня об этом и ни разу не поздравил, даже когда я говорила тебе, что сегодня мой день рождения. Ты просто отвечал «Понятно» – и все. Получается, тебе это не важно, – сделал вывод я.

– Ой, Вероника, опять ты начинаешь! Важно – не важно, напомнить трудно? – еще больше раздражался мужчина.

– Нет, не трудно.

– Это все или есть что-то еще? – спросил Роман.

– Твоих слов достаточно, – ответила я. – Вполне.

Я – воробушек – снова пыталась строить свое гнездо любви. Только на этот раз в моем клюве не было строительного материала.

Состоялось очередное открытие выставки. Каждый из нас, фотографов, которые готовили этот проект, пригласил того, кого хотел. Поэтому народу было много. Я пригласила Кирилла и его девушку. Они пришли оба. Кирилл снова хотел написать статью о нашей работе. Пришли мои родители. Сумела прийти Людмила Петровна, приведя с собой дочь с мужем и детьми. Только Роман не пришел, как и в прошлый раз. У него были важные дела, которые не требовали отлагательств. Сначала мне было грустно. Затем вихрь интервью, улыбок перед камерами, встреч со знакомыми подхватил меня, и я довольно скоро забыла о том, что главный человек моей жизни не присутствует на важном для меня мероприятии.

Стояла хорошая погода. Мы с Ромой поехали за город. Он решил привезти меня в пойму реки Клязьма. Здесь очень красивая природа, мало народу, нет мусора. Мы оставили машину в тени и направились вниз к реке. Берег был песчаным, заход в реку был удобный. Мы расположились на песке, и Рома предложил искупаться. Я не плаваю в водоемах, потому что не вижу дна. В этот момент на меня находит паника, и я боюсь утонуть. По этой причине я отказалась зайти в воду. Однако Рома был отличным пловцом, поэтому отправился плавать. На берегу было много пустых ракушек из-под моллюсков. Так как я осталась на берегу одна и к тому же люблю заниматься декорированием рамок, я решила воспользоваться случаем и собрать себе ракушек. Я взяла пакет и начала прогуливаться вдоль берега, периодически наклоняясь, чтобы поднять ракушки. Когда я поднималась, то смотрела, как Рома плавает. Он двигался уверенно, делая сильные гребки. Мышцы на его руках и спине под кожей выступали, когда мужчина поднимал руку, чтобы совершить очередной гребок.

Я стояла и наблюдала за этим красивым мужчиной, который должен был стать моим мужем. Видела, какой он сильный и уверенный. Этот человек был тем, о ком я столько лет мечтала, кого так долго ждала. И именно в этот момент я совершенно ясно поняла, что не хочу выходить за него замуж. Более того, я не хочу больше быть с ним. Моя мечта стала явью, но счастья она мне не принесла.

Как-то я читала книгу о жизни старца Сампсона. Больше всего мне запомнился один эпизод. Перед тем, как принять постриг в монахи, старца испытывали на крепость веры и принятого им решения. Одним из испытаний были вопросы. Его спросили: «Почему так бывает: ты просишь что-то у Бога, а он тебе этого не дает?» На это Сампсон ответил следующее: «Потому что ты не готов принять то, о чем просишь». Эти слова с тех пор я часто вспоминаю, когда все идет не так, как я хочу. Теперь я поняла, что раньше не была готова к отношениям с Ромой. У меня не хватило бы ума и сил на то, чтобы понять, что мое видение отношений и любви и его понятие абсолютно не совпадают. На данном этапе своей жизни я могу безболезненно принять то, что мое представление об этом человеке было ошибочным, что наша совместная жизнь принесет мне только боль и страдания. Выходит, я вышла из боя с минимальными потерями, с несколькими легкими ранениями.

Мы возвращались домой. Солнце медленно садилось за горизонт. Не знаю, о чем в это время думал Роман, а я думала о том, как и когда рассказать ему о принятом мною решении.

Такой удобный случай мне скоро представился. Роман завел разговор о том, что пора бы уже подать заявление в ЗАГС, а то мы все время только собираемся это сделать.

– Знаешь, Рома, я должна тебе кое-что сказать, – начала я.

– Что? Ты передумала выходить за меня замуж? – спросил он шутливым тоном.

– Угадал. Я передумала выходить за тебя замуж, – подтвердила я.

– Потому что я не знаю, когда у тебя день рождения или потому что не приходил к тебе в гости? – продолжал шутить он.

– Ни то, ни другое. Я серьезно передумала выходить за тебя замуж. На самом деле, – спокойно произнесла я.

– Ты чего, правда не шутишь?

– Не шучу.

– Ника, я не понимаю. Ты же этого хотела, а теперь отказываешься от своей мечты. Почему? Ты встретила другого парня и больше меня не любишь?

– Нет, Рома, я никого не встретила. Не бывает так, что сегодня ты любишь, а завтра нет. Значит, это была не любовь. Невозможно любить человека наполовину. Если ты любишь, то любишь: и когда он делает то, что хочешь ты, и когда не выполняет твои желания.

Я многое поняла. Я по-своему счастлива. Это правда. У меня есть то, о чем я мечтала. Есть и то, о чем я и мечтать не могла. Многого я добилась из того, что ставила своей целью. И тогда я подумала: а что есть любовь? Что мы знаем об этом? Как мы можем ее описать словами? Может, то, что я испытываю к тебе сейчас, и есть любовь? Только она переросла во что-то другое, более зрелое, более осознанное? Может, она повзрослела вместе со мной? У меня ни с кем таких ощущений не было. Только с тобой, – сказала я.

– Тогда в чем дело, объясни?

– В том, что у меня нет самого главного. У меня нет твоей любви, как я ее понимаю. Я думала, что когда добьюсь успеха, определенной репутации, ты заметишь меня и поймешь, что ты мог упустить. Поймешь, как сильно я умею любить, как могу долго и терпеливо ждать. Но я ошиблась. Я имею свою мечту реализованной и вместе с тем осознаю, что все это представляла в своих фантазиях, а в реальности все иначе. Я так долго гонялась за своими желаниями, что абсолютно разучилась слушать и слышать себя, себя настоящую. Я пыталась вогнать свою сущность в рамки, поставленные тобой. Знаешь, я где-то прочитала или услышала хорошую фразу: изменяй себя, не изменяя себе. Так вот, находясь с тобой, я не только изменяю себя, но в прямом смысле этого слова изменяю себе. Я такая, какая есть. Со своими наивными взглядами на жизнь. Со своими, возможно, нелепыми попытками изменить мир к лучшему. С желанием не только любить, но и быть любимой. Сейчас я хочу просто жить. Не гоняться за призраками, а жить, наслаждаясь каждым днем, каждым часом, каждой минутой, не думая о том, узнаешь ты о моих достижениях или нет, заметишь меня на очередной тусовке или обратишь внимание на мою подругу. Я устала. Не хочу. Больше не хочу, – закончила свою речь я.

– Отлично, ты сама во всем виновата. Я тебе ничего никогда не обещал. Нечего на меня сваливать свои неудачи и неудовлетворенные потребности, – резко сказал Рома.

– Я и не обвиняю. Ты ни в чем не виноват. Я очень тебе благодарна. Хотя бы за то, что испытала подобные чувства. Возможно, этого больше не повторится в моей жизни, но я знаю, что такое «любить». Я рада, что в моей жизни это было. Благодарна тебе и за то, что хотела дотянуться до твоего уровня. Я каждый день ставила себе планку, которую мне надо было достичь. Посмотри, до своей цели я в итоге дошла. Благодаря тебе добилась даже больше того, что сама намечала. Это послужило мне хорошим жизненным опытом, – не обиделась на его слова я.

– Вот видишь, все у тебя есть. Чего тебе еще надо? Чего не хватает?

– Свободы. Не хочу оглядываться на тебя, на твою реакцию на мои действия. Не хочу бояться, что вызову твое неодобрение или раздражение. Хочу просто быть собой. И у тебя нет причин расстраиваться. О свадьбе мы не объявляли, приглашений не рассылали. Для всех я – твоя очередная победа. Сегодня есть, завтра – нет. Ты быстро найдешь мне замену. Для тебя не секрет, что многие девушки хотели бы оказаться на моем месте. Вот только… – не закончила фразу я.

– Что только?

– Они могут быть лучше или хуже меня. А такой как я у тебя больше не будет, – не удержалась я от замечания и улыбнулась.

– Да уж. По крайней мере, никто больше не будет грузить информацией и доставать расспросами, – ответил Рома в своей манере.

– Что ж, вижу, ты не сильно расстроился, – прокомментировала его реакцию я. – Тогда я пойду?

– Давай, пока, – попрощался он.

– Нет уж, лучше «прощай», – поправила его я и, поцеловав в щеку, направилась к двери.

Я решила сменить обстановку и немного отвлечься от последних событий. Принимаю решение поехать в Плес. Об этом городке я узнала случайно от одной знакомой. Она так интересно рассказывала о своей поездке туда, что мне тоже захотелось посетить это место. Я купила однодневную экскурсию для нас с родителями, и мы не пожалели.

Городок очень маленький, но живописный. Он расположен на холмах на правом берегу Волги. Каждый его холм имеет свое название. Улицы кое-где сохранили брусчатое покрытие, дома невысокие. Сначала экскурсовод повел нас на пешеходную прогулку по городу, показал набережную. Осматривая город, я понимала, почему Исаак Левитан со своими друзьями-художниками Алексеем Степановичем Степановым и Софьей Петровной Кувшинниковой принял решение высадиться здесь, когда они на теплоходе проплывали мимо Плеса. Затем несколько лет подряд они приезжали сюда на пленэр. В доме, где художники останавливались, сейчас располагается музей Левитана. До революции дом принадлежал купцу Солодовникову. Я была поражена тем, насколько маленькие в доме комнаты. Как тут можно было разместиться художникам?

Еще нам показали частный музей «Русская изба». Музей находится в настоящей деревянной избе, в которой местными мастерами воссоздан интерьер типичного плесского жилища конца девятнадцатого – начала двадцатого века с точностью до мелочей. На пороге избы гостей встречает хозяйка – бабушка Прасковья Ивановна. Она рассказывает удивительные истории обо всех вещах, находящихся в доме. Также Прасковья Ивановна достает горшок с горячей кашей из настоящей русской печи и предлагает гостям попробовать угощенье. А в пристройке к «Русской избе» устроена стилизованная экспозиция «Традиции русской бани», где можно узнать, какую роль играла баня в жизни наших предков и разные «банные» подробности.

Но особенно мне запомнился частный археологический музей Травкина. Это единственный в своем роде археологический музей на трассе «Золотое кольцо», где сам автор проводит удивительные экскурсии. Музей устроен под навесом в память Плесской экспедиции института археологии РАН, которая на протяжении двадцати лет вела раскопки в этом городе. Здесь вы получаете возможность заглянуть во двор плесской посадской усадьбы начала тринадцатого века. Помню, как я с жадностью ловила каждое слово, произнесенное археологом. А на обратной дороге я озвучивала свои безумные идеи о раскопках и об устройстве чего-то подобного у нас на даче своим родителям. Они повеселились от души.

Потом я часто ездила в Плес на машине и одна, и с родителями. Вот и сейчас покидаю Владимир и выезжаю на суздальскую дорогу. Не доезжая до Суздаля, сворачиваю по объездной на Иваново. Минуя Иваново через Приволжск, въезжаю в Плес. Узнаю, у кого можно снять дачу на выходные. Мне удается найти домик недалеко от набережной. Оставив вещи, я иду гулять по городу, вдыхая полной грудью чистый воздух, незагрязненный промышленными отходами. После перестройки в Плесе нет действующих предприятий, так как на их восстановление требуется большая сумма денег. Медленно брожу по улицам, рассматривая людей и дома. Фотографировать не хочется, поэтому я неторопливо спускаюсь к набережной и захожу в кафе, чтобы перекусить. После возвращаюсь в домик и ложусь спать.

На следующий день решаю совершить прогулку по Волге на речном трамвайчике. Стою на набережной и веду наблюдение за парочкой готов. Они привлекли мое внимание тем, что сидели за столиком открытого кафе, уткнувшись каждый в свой телефон. Мне было интересно узнать, что их связывает. Если это современное свидание, то я безнадежно отстала от жизни. Не вижу смысла встречаться лишь для того, что сидеть рядом друг с другом и нажимать кнопки телефона.

Далее мое внимание от готов отвлекла другая влюбленная пара. Их свидание было не менее современное. Парень с девушкой шли, взявшись за руки, при этом у каждого в уши были вставлены наушники. Интересное общение! Мысленно представляю себя сидящей за столиком уличного кафе. Я усиленно набираю текст на экране своего телефона или планшета. На «Одноклассниках» ждут моего комментария к очередной фотографии. Это важное дело не требует отлагательств. Рядом со мной сидит Рома и не отрывается от телефона или ноутбука. Рядом в коляске лежит ребенок и надрывается от плача. Неподалеку находится ребенок постарше, который ковыряется в бычках. Но какое нам до этого дело? Нас ждут великие дела! А дети подождут, равно как и наше общение друг с другом.

От размышлений меня отвлек приезд трамвайчика. Готы и та парочка влюбленных проходит на его борт тоже. Мне будет интересно продолжить свои наблюдения за ними. Надо поучиться у них современному искусству общения. К тому же у меня с собой имеется фотокамера. Вот повезло, сделаю интересные снимки!

Выходные закончились. Плес провожает меня тяжелыми тучами. Я очень надеюсь, что дождь не начнется. Об этом я мысленно попросила его. Но дождь не оказался джентльменом. Он начался, когда я была в дороге. Видимость была не очень хорошая, поэтому я сбавляю скорость и начинаю двигаться осторожно, внимательно глядя перед собой и в зеркала. Через какое-то время останавливаю машину на обочине, чтобы немного отдохнуть. Включаю автомагнитолу. Настраиваю радио и звук. Пусть музыка тихонько звучит в салоне. Так мне лучше запомнится эта поездка, и песни не будут отвлекать меня от дороги.

Проехав некоторое расстояние, я наблюдаю впереди неожиданную картину. Дорога словно разделена на две горизонтальные части: на одной дождь идет, а на другой его нет. Я немного теряюсь, но замедляю ход, включаю аварийные знаки и останавливаю машину так, что до задних дверей она стоит в «сухой зоне», а вторая ее часть находится под дождем. Я открываю дверцу и выхожу из салона. В этот момент ди-джей говорит:

– А у нас впереди порция хорошей музыки. Для начала мы услышим группу «Лицей». Не переключайтесь!

Наклоняюсь к автомагнитоле и делаю звук громче.

Я стояла и смотрела вперед. Это просто невероятное событие – находится на границе дождя. Он словно символизировал мою прошлую и будущую жизни. Один этап моей жизни остался там, где шел дождь. А мой новый этап только начинался, и он лежал передо мной. А в это время солистка пела:

Я не знала, что мне предстоит дальше. Но я знала, что сейчас буду просто плыть по течению. Возможно, мне это надоест, и я снова начну ставить пред собой новые цели. Может даже случиться так, что я не найду такой большой любви, какая у меня была к Роме. Но меня это не пугало. Я шла вперед твердыми уверенными шагами, четко зная, чего хочу. Не жалела ни об одном мгновении прожитой жизни. Какое будущее ожидало меня впереди? Я боялась этой неизвестности. И в то же время ощущение свободы и легкости не покидало меня ни на минуту. Я нашла дорогу к себе.

А из машины до моего слуха доносилась песня:

Я вернулась в машину и завела мотор. «Все будет хорошо!» – пронеслось у меня в голове. Я двинулась вперед, оставляя позади себя дождь, словно слезы, которые смывали все мои огорчения и неудачи прошлой жизни. А впереди меня ждали только позитивные, добрые и радостные события. Я прибавила скорость и устремилась навстречу им. Я ехала по дороге прочь от дождя, оставляя после себя лишь звуки музыки.