Иви, скрестив ноги, сидела на плоском камне. Волосы вампирши серебрились в окутывавшем ее лунном свете. Вокруг не было слышно ни звука. Даже ночной ветер утих. Внизу во все стороны простиралось болото. Повернувшись на запад, можно было увидеть морское побережье, где полоса мокрой коричневатой травы переходила в острые скалистые утесы, о которые день за днем в неизменном ритме бились волны, подмывали их и рассекали на части, все глубже врезаясь в сушу. С другой стороны раскинулась широкая долина, за которой с запада на восток тянулась горная цепь, постепенно растворявшаяся в ночном небе.

Иви была одна. Даже назойливые мысли Сеймоура утихли и на какое-то время оставили ее в покое. Возможно, он спал. Иви знала, что вечером ее брат хорошо поохотился и теперь чувствовал себя сытым и уставшим. Его разум отдыхал, устроив небольшую передышку в упорных попытках мысленно достучаться до сестры.

Да, сейчас она была абсолютно одна. Наконец-то. Иви с облегчением сложила руки на коленях, вытянув ладони навстречу лунному свету. Она закрыла глаза. Дыхание вампирши остановилось. Выпрямив спину, Иви неподвижно сидела на камне. Но ее разум был как никогда ясным. Иви попыталась не управлять своими мыслями. Она постаралась отодвинуть все свои размышления и выводы, следовавшие из ее опыта, в сторону и полностью отстраниться от них.

Но насколько легко Иви было привести в состояние покоя свое тело, настолько тяжело ей было проделать то же самое со своими мыслями, не впадая при этом в глубокий сон. Это был своего рода транс, погружаться в который вампирша научилась еще много лет назад.

Иви ждала. Сидела, открыв свой разум, и ждала. Она не знала, чего именно, но была уверена, что что-то должно произойти.

И это снова повторилось. Волна ненависти окутала вампиршу, заставив ее задрожать всем телом. Затем Иви почувствовала такую алчность, с какой ей еще не приходилось сталкиваться. Она ощутила нарастающее возбуждение и краткий миг триумфа от того, что жертва наконец-то оказалась в западне. Вампирша почти почувствовала на языке вкус чужой крови, принадлежавшей кому-то, кого она не знала.

Иви вздрогнула. Она собрала все свои силы и закрыла ворота своего разума. Чужие чувства, бушевавшие в ней, постепенно утихли.

Хорошо. Следовательно, сосредоточившись и приложив усилия, она могла защититься от них. Означало ли это, что ей теперь придется все время быть начеку?

Иви подавила горестный вздох. Как ей теперь отпускать свои мысли на дальние расстояния, если она вынуждена постоянно окружать свой разум прочной стеной?

Вампирша невольно вспомнила Поенари и Дракулу. Отец вампиров много дней подряд сковывал ее разум и волю, подчиняя ее себе силой мысли. Иви боролась с его давлением и — по ее собственному мнению — сумела предотвратить самое страшное, однако ей все же не удалось вырваться из тисков Дракулы без посторонней помощи. Только благодаря распятию, святой воде и просфоре Алиса, Лучиано и Франц Леопольд смогли освободить подругу из мысленных оков могучего вампира. Однако с тех пор что-то в Иви изменилось.

Сначала ирландка этого не замечала. Мысли ее друзей были заняты тем, как побыстрее выбраться из Трансильвании. Затем академия продолжила работу. Юным наследникам еще было чему поучиться; кроме того, их ждало море увлекательных событий: походы в театр и приглашения на бал, концерты и танцевальные вечера в освещенном праздничными огнями ночном парке. На какое-то время Иви удалось вытеснить из своего сознания то, о чем она на самом деле давно знала. Или, вернее сказать, догадывалась. Что-то было не так. Что-то изменилось, но что именно? И о чем свидетельствовала эта перемена?

На родном острове, в тишине и одиночестве болот, это ощущение приходило к Иви все чаще, и ей не оставалось ничего иного, кроме как поддаться ему, чтобы выяснить, что это значит. Для нее и для других.

Однако пока что Иви удалось выяснить не многое. Эта перемена по-прежнему оставалась для нее большой загадкой. Теперь она решила уединиться на вершине горы, чтобы наконец-то во всем разобраться.

Вампирша подождала еще немного и осторожно открыла свой разум. Вот, снова! В ее голове вспыхнул образ, похожий на воспоминание, но не ее собственное. Затем Иви захлестнула волна разнообразных чувств. Еще один образ, никак не связанный с первым. Внезапно вампирша увидела собственное лицо. Она лежала на кровати. Ее веки были сомкнуты, а серебристые волосы прикрывала тонкая подвенечная фата. Чужая жадная страсть окутала Иви таким плотным облаком, что ей стало дурно. Вампирша попыталась отогнать от себя эти чувства. Она не хотела снова копаться и отвратительных мыслях Дракулы, желавшего заполучить ирландскую вампиршу и ее кровь.

Что это было? Воспоминание? Или Дракула все еще не отказался от своей мечты? Что она почувствовала минуту назад? Отголосок прошлого, настоящее или предчувствие будущего?

Во всяком случае так резко нахлынувшие на нее и снова улетучившиеся чувства не принадлежали ей, и это пугало Иви. В ней опять стала подниматься эта непонятная ненависть, которая теперь все чаще окутывала вампиршу. Нет, на сегодня с нее довольно! Иви попыталась освободить сознание от чужих ощущений. Она больше не желала чувствовать гнев, ненависть и жажду мести. Ночь, опустившаяся над одиноким болотом, была такой тихой и чудесной... Иви захотелось подумать о чем-то хорошем.

Она вспомнила о Лео. О ночи на кладбище. Об их первом поцелуе. Ах, какое дивное это было чувство!

Внезапно Иви замерла. Он все еще был здесь. Сквозь пелену воспоминаний вампирша почувствовала, что Дракула до сих пор следит за ней из своей крепости. Но его ненависть и алчность куда-то исчезли.

— Ах, Эржебет, — вздохнул Дракула, глядя в ночную тьму, — почему я так рано тебя потерял? Я очень долго не думал о тебе, но сегодня такая необычная ночь, и мне почему-то ужасно тебя не хватает...

И он вспомнил об их первом поцелуе и удивительном чувстве, которое он тогда испытал.

Иви изумленно распахнула глаза. О, могучие духи земли, как такое возможно? Наверное, это было всего лишь совпадение, но если нет? Ей было страшно даже думать о том, что это могло значить.

* * *

— Дарио, что ты здесь делаешь? — резко спросил Лучиано.

Он стоял в дверях мрачной сырой комнаты, располагавшейся в той части дворца Нерона, где стояли гробы наследников.

Нечистокровный, когда-то служивший предводителю клана Носферас, обернулся и с непроницаемым выражением лица посмотрел на юного вампира. За последние годы Лучиано заметно похорошел. Ему уже исполнилось семнадцать, и он отличался высоким ростом и стройным телосложением. Когда-то толстощекое лицо римского наследника приобрело утонченные и в то же время мужественные черты, сделав его еще более привлекательным. Даже густые черные волосы Лучиано были сегодня аккуратно причесаны.

— Я упаковываю вашу одежду для поездки в Англию, — доложил слуга.

— Это я вижу! — возмущенно воскликнул Лучиано и, уперев руки в бока, подошел ближе. — И почему ты это делаешь?

Дарио откашлялся и опустил взгляд.

— Это входит в обязанности слуг, сопровождающих наследников во время поездки. Железнодорожный состав, на котором ваша кузина Кьяра, ваш кузен Маурицио и вы сами в сопровождении своих теней поедете в Лондон, отправляется завтра вечером.

При слове «теней» глаза Лучиано превратились в две узенькие щелки.

— Да, но в этом году ты не поедешь со мной. Ты не моя тень! И поэтому незачем упаковывать мои вещи!

— Я лишь исполняю свои обязанности, — бесстрастно ответил нечистокровный, аккуратно сложил еще одну рубашку и опустил ее в дорожный ящик Лучиано.

— Я не приказывал тебе этого. Прекрати немедленно! Это не твоя обязанность. Ты что, не слышишь? — гневно заорал Лучиано.

Но Дарио, казалось, не замечал его присутствия.

Внезапно Лучиано замер и окинул взглядом комнату, в которой стояли лишь два каменных саркофага и несколько сундуков, наполненных его одеждой.

— Где Кларисса? — напустился он на слугу.

Дарио отвел взгляд.

— Не знаю. Возможно, вам стоит обсудить это с графом Клаудио? — сказал он, продолжая заботливо укладывать гардероб Лучиано.

— О да, именно так я и сделаю! — крикнул разгоряченный наследник и выбежал из комнаты.

Он нашел предводителя клана в золотом зале. Граф Клаудио возлежал на мягком ложе в окружении старейшин, всегда готовых помочь ему мудрым советом.

— Могу ли я ненадолго отвлечь вас, граф Клаудио? — спросил Лучиано, с трудом сдерживая недовольство.

Граф вскинул брови и кивком подозвал юного вампира к себе.

— Что случилось, Лучиано?

— Дарио пакует мои вещи для поездки в Лондон!

Черные брови графа поднялись еще выше.

— Ну и что? Разве это не входит в число его обязанностей?

— Он не моя тень. Он не поедет со мной в Лондон!

Лучиано знал, что его тон был непозволительно дерзким, но предводитель сделал вид, будто не заметил этого.

— Дарио — твоя тень, и он поедет с тобой в Лондон, потому что я так решил, — спокойно возразил граф Клаудио наследнику.

По его тону Лучиано понял, что дерзостью не добьется ничего, кроме очередного наказания.

— Я вовсе не против, чтобы Дарио поехал с нами, — решил сменить тактику юный вампир, — и если ему так хочется упаковывать мои вещи, пусть упаковывает. Но моей тенью теперь является Кларисса!

— Кларисса? — переспросил граф, и в его голосе послышались зловещие нотки. Он приподнялся на ложе и так пристально посмотрел на Лучиано, что тот невольно отступил на шаг назад. — Твоя тень? Ты говоришь о нечистокровной, которая снова убежала, чтобы не выполнять свои обязанности? О нечистокровной, которую ты создал, несмотря на то, что тебе запрещено было пить человеческую кровь до прохождения специального ритуала?

Лучиано с трудом сдержал дрожь. Он думал, что с этим вопросом наконец-то покончено. Разве не достаточно того, что он понес за свой проступок жестокое наказание и выдержал его до самого конца? Две недели неподвижного лежания в закрытом гробу без единого глотка крови! Но Лучиано безропотно вынес эту муку. Ради Клариссы. Она стоила любых жертв. Нежное чувство наполнило грудь юного вампира, когда он вспомнил, как она ночь за ночью не отходила от его гроба, деля с ним его страдания. Но как только наказание закончилось, Кларисса снова вернулась к своему упрямому сопротивлению, и Лучиано с содроганием подумал о сценах, которые разыгрывались между ними почти каждую ночь. А ведь юный вампир так надеялся, что его возлюбленная наконец-то смирится со своим новым существованием и подарит ему безграничную любовь, в которой она клялась ему, когда еще была живой девушкой, дочерью венского барона Тодеско. Но с тех пор как наследники Носферас вернулись в Золотой дом, отношения между Клариссой и Лучиано с каждым днем становились все хуже.

Кларисса ненавидела темные сырые коридоры подземного дома. Она боялась толстых и непривлекательных Носферас и всем своим видом показывала, что не собирается быть тенью Лучиано.

Юный Носферас пытался уговорить ее. Затем в ход пошли мольбы. Но Кларисса оставалась непреклонной. Она не хотела служить Лучиано, исполняя каждое его желание, не хотела становиться покорной рабой, которой он мог бы помыкать, как ему вздумается.

— Но это будет всего лишь видимость! — снова и снова клялся ей Лучиано. — Я не собираюсь управлять тобой, приказывать тебе и превращать тебя в рабыню! Пойми, если ты не согласишься стать моей тенью, тебе не разрешат поехать со мной в Лондон. Мне становится страшно при мысли о том, что сделают с тобой Носферас, если ты останешься здесь одна. Они выбьют из тебя упрямство и сломят твое сопротивление. Не тешь себя надеждой, что ты сможешь им противостоять. Они нуждаются лишь. в послушных, безвольных слугах.

— Они? А, ты говоришь о членах своей семьи, к которым привез меня против моей воли? — едко спросила Кларисса, пропустив аргументы Лучиано мимо ушей.

Лишь на следующий вечер юный вампир отважился еще раз настоятельно попросить ее о том, чтобы она вела себя благоразумно и по крайней мере сделала вид, что согласна выполнять обязанности его тени, в которые входило и укладывание гардероба.

— Позже я буду делать это сам, — обещал Лучиано Клариссе всего час назад, когда выходил из комнаты.

Но она снова сбежала, дав графу Клаудио возможность поручить это задание Дарио. И что теперь делать ему, Лучиано? Почему Кларисса не могла хотя бы попытаться понять его? Лучиано направил взгляд на мясистое лицо предводителя римского клана.

— Да, я говорю о Клариссе. О девушке из Вены, которой пока еще немного трудно примириться со своим новым существованием. Ей нужно время, чтобы привыкнуть к совершенно чуждому ей миру. Если вы разрешите Клариссе поехать вместе со мной в Лондон, у меня будет возможность помочь ей.

Лицо одного из старейшин застыло от удивления.

— Ей нужно время, чтобы привыкнуть к этому миру? — вмешался он. — Ха! Я не ослышался? Речь действительно идет о нечистокровной? О тени? Которая... Сколько она уже находится в нашем доме? Два месяца или еще дольше? И тебе не хватило этого времени, чтобы объяснить ей ее обязанности? Уму непостижимо! Разве мы спрашиваем своих нечистокровных о том, хотят ли они нам служить? Или теперь нам нужно упрашивать каждого, перед тем как укусить его и сделать своей тенью? Ха! — снова крикнул он, вытянув вперед костлявый палец.

Лучиано отступил еще на шаг.

— Пришли ее ко мне, и я клянусь, мне не понадобится и ночи, чтобы сделать из нее послушную служанку.

Юный вампир решительно покачал головой, хоть и не мог с точностью сказать, кто из них — старейшина или Кларисса — окажется более крепким орешком. Нет, лучше не рисковать. Да и вообще, он вовсе не нуждался в робкой, покорной служанке, которая бы ходила, опустив глаза в пол, и старательно выполняла все его указания. Лучиано любил Клариссу. Именно поэтому он превратил ее в вампиршу — чтобы всегда быть вместе с ней.

Отчасти это было правдой, хотя на самом деле то, что случилось с Клариссой, скорее можно было назвать несчастным случаем. Нет, это Лео был во всем виноват. Он первым укусил девушку, из-за этого все и произошло. Разве Лучиано мог позволить Клариссе умереть? Ее превращение было единственным выходом. Жаль только, что Кларисса этого не понимала. В глазах девушки это событие выглядело совсем иначе: Лучиано обманул ее, а потом убил. Но как по-другому они смогли бы навсегда остаться вместе? Юному вампиру оставалось лишь надеяться, что Кларисса когда-нибудь поймет, что у него не было другой возможности сохранить их любовь.

— Полагаю, тема закрыта? — Резкий голос графа Клаудио отвлек Лучиано от невеселых раздумий. — Тебя будет сопровождать Дарио. Это мое решение, и я не собираюсь его менять.

— Да, конечно, — поспешил согласиться Лучиано. — Но нельзя ли мне взять с собой и Клариссу? Ей пошло бы на пользу, если бы она вместе с опытным Дарио... под его руководством... я хочу сказать...

Юный вампир запнулся и умолк, поймав на себе пристальный взгляд предводителя. Граф Клаудио некоторое время строго смотрел на наследника Носферас, но затем в главе клана проснулась его мягкая, снисходительная натура, ненавидевшая любые конфликты.

— Ну, хорошо, бери Клариссу с собой в Англию, но проследи за тем, чтобы ее поведение исправилось. Я не желаю видеть в своем дворце таких дерзких служанок. Не позволяй ей садиться тебе на шею. Она нечистокровная, и она женщина! Ты еще юн, но позволь мне сказать тебе, что нет ничего хуже мужчины, который дает женщине слишком много воли и разрешает ей вертеть собой. Каждая, даже самая маленькая уступка оборачивается жестокой расплатой! Не успеешь оглянуться, как женщина уже вовсю командует тобой, брюзжит и выматывает тебе все нервы!

Старейшина, сидевший по правую сторону от графа, хрипло рассмеялся.

— Поверь, мой мальчик, граф знает, о чем говорит! Мне приходят на ум сразу несколько вампирш, вспоминая о которых наш предводитель наверняка невольно вздрагивает.

Одна из окружавших графа вампирш присоединилась к смеху старейшины.

— Верно сказано. Помнишь, как он водил Бенедетту в оперу?

Лицо графа помрачнело. Лучиано поспешил незаметно покинуть зал. Ему не хотелось попасть под горячую руку предводителя, гнев которого мог быть поистине ужасным. Главного юный вампир уже добился: Кларисса поедет вместе с ним. А остальное устроится само собой. Во всяком случае, он на это надеялся.

***

На пятый день пути волк увидел, как перед ним на фоне звездного ночного неба показались очертания замка Данлюс. Сеймоур остановился и посмотрел на него. Какая удивительная картина открылась его взору! Глаза человека, вероятно, увидели бы в Данлюсе лишь руины старой заброшенной крепости, напоминавшие о трагедии, происшедшей здесь в 1639 году, когда часть утеса вместе с кухней замка и находившимися там людьми поглотили волны. Но для оборотня это были не просто каменные стены и башни, возвышавшиеся на одинокой, окруженной морем скале, соединявшейся с островом лишь с помощью узенького моста. Сеймоур видел перед собой убежище Лицана — ирландского клана вампиров. Он различал вдалеке их призрачные силуэты. Длинные струящиеся одежды вампиров были выдержаны в национальных цветах: зеленых и коричневых тонах, напоминавших о топких болотах и сочных лугах Ирландии, простиравшихся до самого побережья. А вот серебристо-белого одеяния Иви нигде не было видно.

Несколько стройных фигур быстрым шагом передвигались по раскачивающемуся подвесному мосту, ведущему к передовым укреплениям замка. Там под присмотром нескольких нечистокровных жили овцы, которых ирландские вампиры держали с того года, когда они принимали у себя наследников других кланов и должны были ежедневно утолять жажду множества голодных ртов, которым еще не разрешалось лакомиться человеческой кровью. Юным наследникам позволяли пить лишь пресную кровь животных, пока их с помощью особого ритуала не принимали в ряды взрослых вампиров, после чего они получали право охотиться на людей. Сеймоур еще ни разу не присутствовал на подобном торжестве, но из разговора с Мэрвином ему стало ясно, что наследник Лицана с нетерпением ждал этого события. Чем именно кровь людей так привлекала вампиров, Сеймоур не знал. Сам он не принадлежал к числу оборотней, которым нравился вкус человечины. В то же время Сеймоур хорошо понимал, что не все его собратья были такими же, как он. На просторах диких болот, располагавшихся в северо-западной части острова и дальше к югу, вокруг скалы Кашел, где находилась древняя резиденция королей Манстера , обитали несколько стай оборотней, которые в полнолуние устраивали охоту на людей. Но Сеймоуру не было до этого никакого дела.

Вампиры тоже на протяжении веков лакомились человеческой кровью. Однако несколько лет назад предводители вампирских кланов встретились на Женевском озере, чтобы прекратить жестокие распри между представителями различных семей. Они основали академию для своих наследников, а также заключили договор, в котором кроме всего прочего говорилось и о том, что вампиры больше не должны убивать своих жертв. Похоже, большинство вампиров теперь придерживались этого правила и высасывали из людей столько крови, чтобы они ослабели и ничего не поняли, но могли поправиться в течение нескольких дней или недель.

Тара приняла эту новость с облегчением, и Сеймоур полагал, что этот пункт договора появился не без ее участия. Теперь друидка задумала проделать подобное с оборотнями, направив к ним своего сына, который должен был положить конец их вольностям. Эта затея не очень нравилась Сеймоуру. Каким образом он должен это сделать? Оборотни не станут его слушать. Неужели ему придется вызывать каждого из них на смертельный поединок? Нет, Тара явно представляла себе это иначе. Но как еще он мог добиться послушания от кровожадных охотников?

Впервые Сеймоур начал догадываться о том, как много сил пришлось потратить его матери-друидке, чтобы собрать за одним столом шесть вампирских кланов, ослабленных многовековыми войнами и находящихся на грани вымирания, и создать из них довольно прочный союз. И у нее это, похоже, действительно получилось. Наследники год за годом ездили от одного клана к другому, обучаясь особым умениям и способностям, которые каждый клан сумел развить после того, как все они отделились друг от друга.

Мысли Сеймоура полетели над побережьем и дальше на восток, где в пелене тумана скрывалась Англия. Завтра наследники вампирских кланов из всех уголков Европы отправятся в Лондон, чтобы провести год в гостях у Вирад. Но Иви и Сеймоура это больше не касалось.

Опустив голову, волк взобрался на низкую каменную стену и пересек скрывавшийся за ней луг. Овец, бросившихся от него врассыпную, оборотень даже не заметил. Он пробежал мимо передовых укреплений замка и свернул на дорожку, ведущую к мосту.

— А, Сеймоур! Нечасто ты стал к нам наведываться, — поприветствовал волка мужской голос, который еще совсем недавно был звонким мальчишеским голоском.

Сеймоур поднял голову и посмотрел на юного вампира. Мэрвину исполнилось девятнадцать, но у него по-прежнему был немного невзрачный вид. Типичная ирландская внешность: рыжие волосы и тонкая белая кожа. Сеймоур задумался, стоит ли ему начинать разговор с вампиром. Обычно он делился своими мыслями лишь с Тарой и Иви. Но Мэрвин ответил на вопрос волка, прежде чем тот успел его задать.

— Если ты ищешь Иви, то она не в замке. Она прибыла сюда три дня назад, но сейчас ее здесь нет. Я недавно видел, как она направлялась к болотам, — сказал вампир и взмахнул рукой в направлении тянувшихся к востоку скал.

Сеймоур так пристально посмотрел на Мэрвина своими желтыми глазами, что веки юного вампира дрогнули.

— Мысли Иви нелегко прочитать, ты и сам это знаешь, но у меня создалось впечатление, что сейчас она чувствует себя не в своей тарелке.

Наверное, взгляд Сеймоура выдавал его беспокойство. Или же время, проведенное в гостях у Дракас, не прошло для юного вампира даром и теперь он мог проникать даже в мысли оборотня? От этого предположения Сеймоуру стало немного не по себе.

— Иви зашла в мою комнату, когда я собирался в дорогу. Попрощалась со мной и пожелала мне успешного обучения в Лондоне. А потом развернулась и умчалась из комнаты, словно за ней гнались демоны, — пожал плечами Мэрвин.

Похоже, юный наследник Лицана чувствовал себя немного виноватым за то, что ему не удалось остановить Иви. Но в глубине души и оборотень, и вампир прекрасно понимали, что это было не в его силах.

Сеймоур зарычал и повернул обратно. Позже у него еще будет возможность засвидетельствовать свое почтение Катрионе и Доннаху. Но сначала ему нужно повидаться с Иви. Немного утешить ее, поддержать в трудные минуты одиночества. Как раньше, когда они вдвоем неделями скитались в горах. Если это, конечно, еще было в его власти.

Сеймоур покинул крепость и свернул на узкую тропинку, тянувшуюся среди скал. Ему не понадобилось много времени, чтобы разыскать свежие отпечатки ног Иви. Мгновенно взяв след, он помчался вдаль.

Он нашел Иви на Клохан ан Айфир, или Дороге гигантов, как называли Тропу Великана англичане, там, где ее каменный язык постепенно уходит в морские глубины. Обхватив лицо ладонями, вампирша сидела на одной из шестиугольных колонн из темного камня и смотрела на море, которое, словно огромное шелковое полотно, поблескивало в лунном свете. Лишь у босых ног вампирши, там, где базальтовые глыбы уходили под воду, пенились небольшие волны.

Сеймоур знал, что Иви уже давно заметила его присутствие, но она продолжала хранить молчание. Он подошел ближе и сел рядом с ней. Теперь они вместе безмолвно смотрели в морскую даль. В том, что Иви молчала, не было ничего необычного. Но теперь волк не слышал и ее мыслей, которыми она всегда делилась с ним. Его осторожные попытки проникнуть в разум сестры заканчивались тем, что он натыкался на гладкую непроницаемую стену.

Почему Иви отвергала его? Почему не хотела поговорить с ним? Оборотень почувствовал болезненный укол обиды. Еще какое-то время брат и сестра молча сидели рядом, но Сеймоур напрасно ждал, что Иви нарушит это затянувшееся молчание. В конце концов он сдался:

«Наша мать Тара хорошо поработала с тобой и научила тебя защищать свой разум от любых попыток проникновения».

Оборотень еще немного подождал, но Иви по-прежнему молчала.

«Теперь Дракуле вряд ли удастся сковать твой разум и подчинить его себе! Глупо только, что Тара не научила тебя всему этому еще прошлым летом».

Вампирша снова ничего не ответила.

Волк не смог удержаться от мысленного вздоха.

«Ах, Иви, ну поговори же со мной! Что я такого сделал, что ты избегаешь меня? Ты сердишься на меня за то, что я не смог помочь тебе в Вене? Что это твои друзья, а не я спас тебя? Потому что я отступил, вместо того чтобы сразиться с Дракулой и пожертвовать жизнью ради твоего спасения?»

Прекрасное лицо Иви повернулось к оборотню. Ее белый роб нахмурился.

«Не говори глупостей!»— раздался в голове Сеймоура ее голос. Ну, по крайней мере, она заговорила с ним!

«А что еще мне остается думать, ведь ты убегаешь и закрываешь от меня свой разум?»

«Я никуда не убегала, — резко ответила Иви. — Я последовала по зову Тары и все это время беспрерывно упражнялась с ней. Мне казалось, будто моя голова вот-вот разорвется на части».

Сеймоур с пониманием кивнул. Он прекрасно представлял себе эту картину. Несмотря на то что друидка могла быть очень ласковой, не стоило полагать, будто она — всего лишь немощная старуха. Тара обладала необычайно ясным рассудком, железной волей и силой, недооценивать которую было опасно.

«Я отлично это понимаю. Но почему мне нельзя было остаться вместе с тобой? Я бы молча сидел рядом, пока ты училась и упражнялась, и поддерживал бы тебя в горькие минуты сомнений и усталости. Как раньше».

Полная горечи улыбка промелькнула на девичьем, почти детском лице Иви.

«Ничего уже не может быть, как раньше. Времена изменились».

«Мы брат и сестра. Мы связаны друг с другом. Разве не всегда так было?»

Незнакомая боль сжала сердце оборотня.

Голос Иви стал мягче, почти таким же, как прежде.

«Мы сто лет бок о бок бродили по горам и болотам. Разве этих воспоминаний не хватит на целую вечность?»

Волк зарычал, оскалив зубы.

«Я не живу воспоминаниями! Я живу настоящим. Каждую ночь. И хочу быть рядом с тобой!»

Сеймоур почувствовал, как его окатила мощная волна гнева. Это была безудержная ярость, которую он раньше никогда не замечал за Иви. А может, это отголосок его собственных чувств?

«Я встретил Мэрвина»,— сказал оборотень, хотя знал, что мысли о юном наследнике Лицана не обрадуют Иви. Нет, Сеймоур ничуть не удивился тому, что голос его сестры теперь наполнился глубокой грустью.

«Он уже собрал вещи. Я заходила к нему, чтобы попрощаться. Завтра Мурха на "Киклоне" отвезет Мэрвина в Дублин. Ниав и Бриджит тоже поедут в Лондон. — Вампирша рассмеялась. — Катрионе кажется, что отправлять Мэрвина туда одного слишком опасно».

«Наверное, ей следовало задуматься об этом раньше», — сказал Сеймоур.

«Что ты имеешь в виду? Она должна была послать со мной Ниава и Бриджит, чтобы они остановили Дракулу? Ты и сам не веришь в то, что такое возможно. Это просто смешно!»

Презрительный тон Иви не понравился Сеймоуру, но он не стал ничего говорить по этому поводу.

«Возможно. К тому же вовсе не Дракула разоблачил твою тайну и стал причиной того, что в этом году тебя не пригласили в академию».

«Да, это сделала Мария Луиза, горячо любимая нами наследница Дракас».

И снова Сеймоур почувствовал волну ненависти и гнева. Однако голос Иви был спокойным, почти бесстрастным. Затем она резко поднялась на ноги и расправила свои серебристые одежды. Бирюзовые глаза вампирши смотрели на оборотня, но, казалось, не видели его.

«Пойдем».

«Куда?»— спросил Сеймоур и широкими прыжками последовал за сестрой, поднимавшейся по гладким базальтовым плитам.

Иви остановилась и обернулась к нему. Ее глаза опасно сверкнули.

«На охоту! Мне хочется крови. Свежей человеческой крови!»

* * *

Лучиано лежал в своем простом, похожем на гроб дорожном ящике. Поезд с каждой минутой увозил его все дальше на север. Рано или поздно они достигнут побережья и переберутся на борт корабля, который доставит их на остров. Лучиано не знал, где именно им придется это сделать. В последнее время его волновали куда более серьезные проблемы, чем маршрут римских наследников. Возможно, они даже поедут через Гамбург и сядут на корабль вместе с вампирами клана Фамалия? Будет видно.

Мысли Лучиано снова направились к стоявшему рядом ящику и к вампирше, лежавшей в нем. Нетерпение, жажда крови и гнев окружали ее плотным облаком, которое трудно было не ощутить.

Никогда еще Лучиано не отправлялся в академию с такой тяжестью на сердце. Ну да, перед самым первым учебным годом он был взволнован и чувствовал себя немного неуверенно, но ведь тогда все приезжали к ним, в Золотой дом, что давало наследникам Носферас определенное преимущество. А может, и нет, подумал Лучиано, вспомнив о своей первой встрече с Францем Леопольдом. Юный вампир поморщился. Хотя сегодня он уже мог вспоминать о том позоре с улыбкой. Каким же все-таки противным был венец в самом начале, однако сколько захватывающих приключений им пришлось пережить потом...

Улыбка Лучиано померкла, когда он снова вспомнил о Клариссе и о том, как Франц Леопольд обошелся с ней в Вене. Руки Носферас сжались в кулаки.

«Проклятый ублюдок!»— мысленно выругался Лучиано. Если бы Лео тогда не вмешался, он не укусил бы Клариссу и все пошло бы по-другому.

Но как по-другому? Вполне вероятно, что Лучиано не хватило бы мужества укусить девушку и превратить ее в вампиршу. Тогда она по-прежнему была бы человеком и жила во дворце Тодеско, со своей семьей, и Лучиано, возможно, больше никогда бы ее не увидел. А может быть, рано или поздно Носферас все равно не устоял бы перед своей страстью, впился бы в горло Клариссы и пил ее кровь, пока она не умерла бы у него на руках. Именно это чуть не произошло тогда в ее спальне. Лишь благодаря Иви Лучиано удалось вырвать Клариссу из объятий смерти. Без помощи Лицана он не нашел бы в себе сил превратить девушку в вампиршу. Так или иначе, ему не удалось бы спасти свою любовь. Возможно, юному Носферас стоило поблагодарить судьбу за то, что все вышло именно так?

Лучиано снова осторожно направил свои мысли к лежавшей в соседнем ящике вампирше. Неужели она все так же сильно гневалась на него? А может, причиной ее злости были нетерпение и голод? Для такой юной и неопытной вампирши, как Кларисса, подобные чувства были вполне естественными. Лучиано прекрасно помнил, какой ужасный голод начинал мучить его после нескольких часов, проведенных в заколоченном ящике, всего пару лет назад.

Готовясь к поездке в академию, Лучиано был в хорошем расположении духа и искренне надеялся, что в Лондоне все уладится само собой. Они с Клариссой даже начали вместе учить английский, о чем Вирад настоятельно попросили всех наследников в разосланных им приглашениях. Но потом, незадолго до отъезда, граф позвал Клариссу к себе и доходчиво, безо всяких церемоний объяснил ей, какого поведения Носферас ожидают от своих нечистокровных слуг. Тени были прислугой чистокровных вампиров. Их создавали лишь для того, чтобы они исполняли роль тихих и услужливых призраков, незаметных и всегда готовых исполнить любое желание своего господина.

Вернувшись в свою комнату, Кларисса закатила Лучиано истерику. Она кричала и проклинала юного Носферас, обвиняла его и предательстве и во всех смертных грехах. Лучиано не слушал ее. Он не хотел обижаться на Клариссу за ее необдуманные слова. Она новее так не думала. Когда-нибудь она все поймет и простит его.

Вместо того чтобы вслушиваться в ее упреки, Лучиано смотрел на нее. Какая она красивая! А гнев делал ее еще прекраснее. Он почти вернул щекам Клариссы прежний румянец, который так украшал ее в те дни, когда она была человеком. Ах, какой прекрасной тогда была их любовь! Как опьянял Лучиано запах девушки, когда она прижималась к его груди, какими сладкими были их поцелуи! Будет ли когда-нибудь все так, как прежде?

«У нас впереди целая вечность, — попытался успокоить себя Лучиано. — Кларисса больше не человек, юность которого так быстро отцветает».

Да, каждый вечер, просыпаясь в своем гробу, она выглядела так же, как в день своей смерти. Это было особенностью каждого нечистокровного вампира. Лучиано же, напротив, с каждым годом становился взрослее, как и все наследники вампирских кланов, которые были чистокровными вампирами. В течение многих десятилетий его способности будут развиваться, а силы расти. Вампир мог пережить не одно поколение людей, прежде чем достигнет пика своей силы, состарится и станет одним из старейшин. Но до того как Лучиано постареет, у них с Клариссой будет много времени, чтобы залечить старые раны и разобраться со всеми недоразумениями. Вампир надеялся лишь на то, что это произойдет как можно скорее. Поведение Клариссы ужасно утомляло Лучиано, и он не знал, как долго еще сможет защищать ее от других членов своего клана, которые были не готовы относиться к ней с таким же терпением. То, что сказал по этому поводу его кузен Маурицио, Лучиано не хотел повторять даже в мыслях. И даже Кьяра, которую с Лучиано связывали самые теплые отношения, не могла понять нерешительность своего кузена.

— Знаешь ли, Лучиано, при всей твоей любви к Клариссе ты не должен позволять ей таких вольностей. Из этого не выйдет ничего хорошего, ни для тебя, ни для нее. Теперь она служанка Носферас. Хорошо это или плохо, справедливо или подло, но это свершившийся факт, которого никому не изменить. Отныне Кларисса — часть нашего мира и должна подчиняться его правилам. Вполне возможно, что Фамалия в Гамбурге и Лицана в Ирландии обходятся со своими нечистокровными иначе и предоставляют им больше прав. Да, они относятся к теням так же, как к чистокровным вампирам. И что с того? У нас, Носферас, другие правила. Клариссе могло повезти еще меньше, если бы она, к примеру, стала тенью одного из Дракас!

В этом Кьяра была права. И никакие доводы Лучиано не могли заставить ее изменить свое мнение.

— Как бы там ни было, своим предупредительным отношением ты не избавишь Клариссу от страданий. Кроме того, ты не сможешь до скончания веков защищать и оберегать ее от всего на свете. Лучше помоги ей смириться с тем положением, в котором она очутилась по твоей милости.

— А если она меня возненавидит? Если тем самым я разрушу нашу любовь? — с отчаянием спросил Лучиано.

Кьяра обняла кузена за плечи.

— Ах, Лучиано, не тешь себя напрасными надеждами. Человеческая любовь Клариссы покинула ее вместе с выпитой тобой кровью. Возможно, вам удастся возродить свои чувства друг к другу, но поверь мне, это может произойти лишь согласно правилам нашей семьи, а не вопреки им.

Слова кузины больно ранили Лучиано, может быть, именно потому, что он прекрасно понимал: Кьяра права. Вампир подавил горестный вздох. Ну почему все так сложно?

Колеса поезда стучали, увозя их все дальше на север. Темная ночь медленно проплывала мимо. Лучиано снова протянул нити своего разума к соседнему ящику и проник внутрь. Его мысли с нежностью обвили симпатичную юную вампиршу, которая никак не могла смириться со своей судьбой и простить своего возлюбленного за то, что он с ней сделал.