План по разрушению империи и честного имени отца мы с Пашком придумываем быстро. В плане испортить чью ту репутацию он профи. Знаю его давно — не раз обращался с «заказами» для папочки. Пашка принципиален в своей профессии: топить будет только тех, кто на руку не чист. А на моего отца у него есть большой зуб. Так что за работу он принимается с радостью. И я уверен — он меня точно не сольет.

Когда все нюансы улажены, еду домой, а потом на прием с Ваней. Сын весь светится от счастья. Еще бы! Кругом столько людей, все его хвалят. К нам подходит много людей, чтобы засвидетельствовать свой восторг. Но на самом деле они просто лебезят и выслуживаются перед отцом. Присутствие рядом со мной Ваньки помогает мне пораньше срулить с вечера. Мой отец недоволен. Но, видя, что внук устал и хочет спать, при всем собрании «дает добро» покинуть нам вечер.

Ваня вроде и рад уйти, но на его лице видно разочарование.

— Что невесел, Вань? — интересуюсь я у него.

— Пап, а, когда уже к нам Лиза придет? Я по ней соскучился.

Простой вопрос, но он мне как нож в спину. Что мне сказать сыну, как все объяснить?

— Сынок, Лиза сильно болеет и лежит в больнице.

— Как мама? — спрашивает снова Ваня.

— Да, даже еще сильнее, — вру я. — Но она обязательно скоро приедет к нам.

Нам… как я хочу, чтобы она приехала ко мне тоже…

Ванька засыпает в дороге. Приезжаю домой и аккуратно несу сына в его комнату. Тихо раздеваю его. А потом еще долго стою и смотрю на спящего мальчика. Как же я хочу, чтобы его жизнь была намного лучше моей.

Алиса лежит на кровати. Синяки почти сошли на ее теле, но гипс пока не снимают. Она листает какой-то журнал. Я раздеваюсь и иду в ванну. Очередная ночь с Алисой… мы не занимаемся с ней сексом, не только потому, что ей нельзя, а больше потому, что я ее не хочу. Совсем не хочу. Я, вообще, больше никого не хочу. Только ее, Лизу жажду. Болезненные воспоминания врываются в мозг, и начинают ворочаться в нем, как клубок змей, шипя и пытаясь ужалить больнее.

Доктор, после инцидента с роженицей, на время свалил на моря — приводить в порядок нервы. Ну ничего, я его дождусь. А завтра у меня очень «занимательный» разговор с Дмитрием Левшиным. А потом, если все же решусь, то поеду к ней…

Я весь день старался о ней не думать. Ругал себя последними слова за то, что оставил ее одну на кладбище. Но по другому никак: за мной следят, и я должен вычислить крысу. Как вспомню ее тоненькое, дрожащее тело в своих объятиях и дышать становится трудно. Как я хочу схватить ее в охапку и увезти куда-нибудь далеко от сюда. Забыть все и начать с истого листа. Но снова нет. Наше прошлое и настоящее не дадут нам покоя. Хотя, может у нас еще что-то получится…

Насухо вытираю тело и возвращаюсь в комнату. Ложусь на свою половину кровати и закрываю глаза. Неужели этот тяжелый день закончился? Но покоя мне сегодня не дождаться. Чувствую, как рука жены ложится на мой живот, а потом медленно ползет к паху. Не дожидаясь, пока ее рука доберется до цели, скидываю ее с себя и отворачиваюсь. Пару минут ничего, но потом повторяется та же картина.

— Отстань, — рычу я, отбрасывая снова руку.

— Нет, — игриво говорит Алиса и чуть прикусывает мое плечо, — не хочу!

— Тебе нельзя, ты вся в гипсе, — кидаю весомый аргумент.

— У меня не все тело в гипсе, и тебе-то можно, — мурлыкает она. — Я могу доставить тебе удовольствие, ты же знаешь.

— Не хочу ничего.

Минуту стоит тишина. А потом Алиса шипит от злости.

— Не хочешь? А что хочешь, или лучше спросить, кого хочешь? Она поманила, а ты побежал! Ты, ведь, о ней, Лизке сейчас думаешь! — голос Алиски становится все сильнее.

— Заткнись! — рычу ей через спину.

— Нет! — она почти визжит. — Правда глаза колит! Ты мне обещал, что больше никогда не вспомнишь о ней, не вернешься.

— Пьяный был! — отмахиваюсь я.

— Ты всегда пьян! Сволочь! Мало того, что ты на ней помешан, так и сына нашего познакомил с этой шлюхой! Он о ней только и говорит! Хочешь, чтобы она и моего сына угробила?

От ее последних снов мою крышу сносит моментально. Одним рывком поворачиваюсь к ней лицом. Хватаю рукой за горло и с силой сдавливаю. Плевать, что останутся синяки. Она этого заслужила. Смотрю в ее распахнутые глаза и со злостью говорю:

— Запомни, сука, еще раз ты скажешь о ней хоть одно поганое слово, и я лично тебя убью, не посмотрю на то, что ты мать моего сына. Ты мизинца ее не стоишь. Говоришь, она шлюха? Но и тебя я не на клумбе с цветами нашел. Или ты забыла, из какого гадюшника я тебя выцепил, в котором ты стриптиз танцевала? Ах да! Это было твое мимолетное увлечение! Все поняла? Она кивает. Отпускаю ее и встаю с кровати. Желание отдыхать пропадает. Одеваюсь и еду в клуб. Мне срочно нужно спустить пар, почему бы прямо сейчас не пообщаться с чудо-риэлтором.

Но выплеснуть злобу на Левшине не выходит — у его дочери сегодня день рождения. Велел ребятам не трогать его. Мне срочно нужно что-то сделать, куда-то деть себя. Привычно раствориться в алкоголе и бесплатном сексе совершенно не хочется. Я хочу другого… Но видеть Лизу мне сейчас строго запрещено. И это ломает, корёжит. Я до зубного скрежета хочу к ней. И только мысль и ее жизни сдерживает меня, поэтому возвращаюсь домой.

Алиса уже спит. Прекрасно. Просто падаю на кровать и отключаюсь до утра. Новый день приносит новые мысли, тщательно разобрав и переработав старые. С утра у меня пара встреч, касающихся бизнеса, а в обед я уже еду «встречаться» с Левшиным, которого ребята пытаются разговорить. Окидываю взглядом Димона — стойкий. Мои ребята его знатно помяли, но он упорно ничего не говорит.

Подхожу к нему ближе. Присаживаюсь на корточки, потому что он лежит на земле. Хватаю его за волосы (у него просто еб***ые длинные волосы, собранные в хвост) и говорю:

— Привет, Димон, поговорим?

Он фокусирует на мне взгляд. Я вижу, как в его глазах начинает зарождаться страх — это мне и нужно!

— Сядь! — рявкаю я.

Левшим неуклюже поднимается с пола и садится.

— Говори! — отдаю я новый приказ. — Как так вышло, что квартира Лизы теперь принадлежит тебе?

— Знал, что из-за этой суки мы все подохнем, — вырывается у него раньше, чем он, видимо, успевает подумать о последствиях.

Мне это и нужно. Ударом ноги в грудь откидываю его на спину. А потом наношу еще несколько. Не выбираю куда бить. Это падаль заслужила такого обращения к себе. Слишком многих он обманул. Я привык к волчьим законам в нашем мире. Многие переходят закон для своего блага за счет других. Пока меня это не касалось — было плевать, но теперь хотят обидеть Лизу, поэтому я буду жесток.

Чуть выпустив пар, отхожу от Димка. Мои ребята приводят его в чувство и сажают теперь уже на стул.

— Итак, — говорю я спокойно, — на чем мы остановились? Ах да, я задал вопрос про квартиру, так?

— Да, — хрипит он.

— Слушаю!

— Брат пришел ко мне за несколько дней до смерти, — начал быстро говорить Левшин, — сказал, что, наконец решился развестись с Лизкой. Любовника, говорит, она себе завела. И решила Витьку кинуть — оставить без квартиры. Он хотел ее наказать. Поэтому переписал все на меня.

— Значит квартира принадлежала ему? — интересуюсь я.

— Да, Лизка сама ее на него переписала.

Он говорит, а я прям чувствую, как ложь из него потоком льется. Сука! Не понимает, что просто сдохнет сейчас! Ну ничего!

— Ясно, — проговариваю я, разворачиваюсь и собираюсь уходить, — заканчивайте с ним мальчики.

— Нет! — истошно орет Димон. — Пожалуйста, не надо! У меня дети!

О детях он вспомнил, г***н. Прекрасно!разворачиваюсь. Ребята бьют его, но не сильно. Они свою работу хорошо знают. Смотрю на ту картину и произношу:

— Твоим детях будет лучше без такого отца.

— Я все скажу, — молит Левшин, — не убивайте меня…

— У тебя минута на признание, — рычу я.

— Витек пришел ко мне больше десяти лет назад. Шальной весь, на взводе, я тогда подумал, что он под дурью. Попросил с одним делом помочь, сказал можно бабла срубить много. Я поверил. Он тогда еще не играл, — Дима закашлял.

— Дальше, при чем здесь квартира? — мне нужна была правда.

— Витька сказал, что Лизкиной бабушке нужно срочно продать квартиру. Он предложил выкупить через подставное лицо жилье за бесценок. Сделка была несложной. И барыш обещала большой. За эту квартиру можно было выручить приличную сумму. Оформил договор купли-продажи на подставное лицо и деньги отдал бабульке. Та была безумно рада, хотя выручила за квартиру гроши. Все приговаривала: «Они Лизоньке очень помогут». Подумал, что для ребенка нужны — Лизка же тогда беременная ходила. Я уже руки потирал, предчувствуя, как загоню квартирку, но не получилось. Снова пришел брат. Он, чуть не со слезами на глазах, умолял меня переписать жилье на него. Деньги все мне вернул, которые я на покупку потратил.

— Зачем ему это нужно было? — выдавил я из себя.

— Из-за нее, Лизы, — со злостью говорил Димон, но быстро осекается. — Любил он ее. Жить без нее не мог. Баб у него было пропасть, но он только о ней мечтал. Когда подростками были, я у него фотографию Лизы нашел под подушкой — он на нее по ночам дрочил. Помешан брат был на ней. Скрепя сердцем, я согласился. И то потому, что Витек обещал сдать меня ментам. Квартиру переоформил на нее.

— А как же Витек передал ее тебе?

— Это липовый договор, я его задним числом оформил… Это все…

— Ясно, — собираюсь уходить, — я все услышал, больше ты мне не нужен.

— Нет! — это не крик, а визг уже. — Не убивайте, я же все рассказал.

— А тебя никто не собирается убивать, — говорю я. — сейчас приведем тебя в порядок и в офис поедем. — хочу, чтобы ты при мне и моих адвокатах отказался от квартиры, понятно?

— Да.

Больше мне с ним говорить не о чем. Сажусь в машину, а голова просто пухнет от информации. Зачем бабушке Лизы продавать квартиру, да еще перед самыми родами? Что-то здесь не так? Но что? Я должен выяснить.

Но пока это невозможно. К вечеру на моем столе уже лежит пакет документов на квартиру. Теперь Лиза ее полная владелица. Мне нужно как-то передать ей эти бумаги. Но как? Отправить с курьером? Нет… Бл***ь, Максим, ну признайся себе, что ты ищешь предлог, чтобы ее увидеть! Да, ищу! И нахожу!

Я покидаю клуб через специальный выход, о котором знает всего пара человек и еду к ее дому. Сижу в машине и не решаюсь подняться к ней. Что я ей скажу? Как, вообще, посмотрю в глаза? Словно чувствуя мою нерешительность, дверь ее подъезда открывается, и выходит Лиза. Она тащит какие-то баулы. Неужели собралась уезжать?

Нет, они доходит до мусорных баков и оставляет пакеты там. Домой не спешит. Стоит и смотрит на небо, а потом уходит. А я так и не решаюсь к ней подойти. Потому что не знаю, что сказать. Ведь я совсем недавно ее чуть не уничтожил морально, а теперь хочу заполучить обратно… Она не поймет меня.

Уезжаю. Весь следующий день меня ломает. Все внутри снова просит поехать к ней. У меня ломка, как у наркомана. Я постоянно злюсь, рычу и срываюсь на людях. Это невыносимо. Лиза полностью завладела мной. Столько лет я гнал ее из своей головы прочь, убеждая себя в том, что она не достойна жалости, а теперь с каждым днем понимаю, что натворил страшное… И мне все больше становится тошно от своей натуры. Хочется взять кусок стекла поострее и разрезать свое лицо в хлам, потому что не могу его видеть в зеркале.

Домой не тороплюсь. Ванька сегодня будет ночевать у своей прабабушки. Моя бабуля еще жива, не смотря на преклонный возраст, и умирать совершенно не хочет! Она души не чает в Ване, а он в ней. Бабушка с радостью забирает внука к себе на выходные. Вот и сегодня он попал в ее нежные руки!

Раздается стук в дверь. Дверь открывается и впускает в кабинет мужчину. Следователь по делу убитого Вити. Что ему интересно нужно?

— Не заняты? — интересуется он.

— Немного, — отвечаю я, не сводя с него внимательного взгляда.

— Я не отниму у вас много времени, — говорит мент и проходит в кабинет, а потом садится в кресло.

— Слушаю, но предупреждаю сразу — без адвокатов я вам ничего не скажу.

— А мне от вас, Максим, пока и ничего не надо. Я просто хочу, чтобы вы меня выслушали.

Он замолкает и наблюдает за мной. А меня от его взгляда коробит. Не люблю, когда на меня так смотрят, как будто я подопытный кролик.

— Максим, вы же бизнесмен и любите заключать выгодные сделки? Вот такую хочу вам предложить и я, — проговаривает он медленно.

— И что я должен сделать? Признаться во всех смертных грехах? — говорю я с усмешкой.

— Почти, — он серьезен. — Вы сливаете нам всю подпольную империю вашего отца, а мы закроем глаза на ваше участие в его грязных делах. Вы сможете уехать, вас не будут искать, а он ответит по всей строгости закона.

— Кто вы? — вопрос вырывается из моего горла.

— Я майор ФСБ, Константин Дохов, разрабатываю дело вашего отца. Ну так что, Максим, подумаете над моим предложением?

Я молчу, только взглядом его буравлю. Он, как не в чем не бывало, смотрит на меня с улыбкой. Уверен в себе с***а! Мне плевать, что фсбэшники взялись за моего отца — я сам хочу его уничтожить. Мне не нравится то, как этот Дохов себя со мной веден: явно уверен в себе. Но я ему нужен, иначе бы не пришел и не предложил такую сделку. Только я владею всей информацией на отца и могу предоставить улики. Чувствую, у мента есть козырь для моей сговорчивости. И как в воду гляжу!

— Кстати, — снова, не дождавшись моего ответа, начинает Дохов, — а вы знаете, что Лизу Левшину рассматривают основной подозреваемой по делу убийства ее мужа?

Твари! Пальцы машинально сжимаются в кулаки. Убью всех за нее.

— Нет, — выплевываю я.

— Жаль, но теперь вам это известно. Хотя, девушка, возможно, и не виновата. Ее муж был игроком, его могли убить за долги… Вряд ли наше следствие будет глубоко копать… Вы подумайте, Максим, хорошо подумайте.

Он встает, подходит к моему столу и кладет на него визитку со своими данными, а потом молча уходит. У меня внутри поднимается огромная волна ненависти. Нет, не из-за того, что он так нагло вел себя, а из-за того, что посмел шантажировать меня Лизой. Все менты — козлы! Я бы согласился с ними на сделку, но теперь точно не пойду на их поводу! Я сам все разрулю!

Глаза падают на папку с документами. Хватаю ее и снова еду по выжженному в мозгу адресу. Но сегодня действую решительнее. И через некоторое время я стою у дверей Лизиной квартиры. Нажать на звонок не решаюсь… Что я ей скажу? Как она меня примет? Плевать! Мне не жить без нее! Она моя Вселенная. Я защищу ее ото всего. Я скажу ей… Скажу, что люблю! Что все годы о ней не забывал, скажу, что хочу начать все сначала!

Нажимаю на звонок — тишина. Потом еще раз, еще… Нет ответа. Может спит? Или ее нет дома? Но на улице я видел свет в окне ее квартиры. Стучу в дверь. Никто не открывает. И тут в голову лезут слова Климкина о ее попытках самоубийства. Холодный пот моментально начинает струиться по моей спине, хотя на улице не жарко. Только не это! Лизка, не смей!

С силой ударяю по двери снова. И тут открывается соседняя дверь и из нее высовывается голова старушки, это соседка Лизы, Вера Ильинична.

— Максим? — удивленно спрашивает пожилая женщина. — Ты как тут оказался?

— Здравствуйте, Вера Ильинична, — вежливо отвечаю я, хотя самого трясет от внутреннего напряжения, — хотел вот с Лизой поговорить, посочувствовать ее горю… Но она не открывает. Переживаю я за нее.

— Ох, — вздыхает женщина, — мы тоже за нее переживаем, такое горе…

— А у вас, ведь, должен быть ключ от ее квартиры? — осеняет меня.

— Да, он тут, — она пропадает за дверью и показывается снова, отдавая мне ключ.

— Спасибо.

Хватаю его, как спасательную соломинку и быстро открываю дверь.

— Лизка!

Ору во всю глотку, но не слышу ответа. Вбегаю в комнату и вижу ее лежащую на полу в куче писем. Бросаюсь к ней. Неужели не успел? Тело Лизы пылает. Одежда вся влажная от пота. Волосы прилипли к лицу. Беру ее на руки. Она с трудом открывает глаза. Водит мутным взглядом по сторонам, пока не фокусирует свой взгляд на мне. Облизывает пересохшие губы и еле слышно произносит:

— Матвейка… скоро мы с ним увидимся…

А потом снова теряет сознание… Нет! Я не дам тебе умереть, родная. Хватаю ее и со всех ног бросаюсь на улицу. По пути чуть не сбиваю Веру Ильиничну, которая зашла за мной следом, лишь успеваю ей крикнуть:

— Закройте квартиру.

Аккуратно гружу свою драгоценную ношу на сидение машины. Мчусь в больницу. Бл***ь, я снова забираю ее из квартиры, чтобы отвезти в больницу… Ирония… Но мне не до смеха. Мне страшно. Очень страшно. И я готов сделать что угодно, лишь спасти любимую… Игнорируя светофоры, нарушая правила, в считанные минуты добираюсь до больницы. Врываюсь в здание и ору на весь приемный покой:

— Быстрее, врача, девушка умирает.

Ко мне не спеша выходит дежурная медсестра.

— Вы чего так орете? — говорит она лениво. — Здесь больница, а не базар.

Накопленное за все дни напряжение, подгоняемое страхом за жизнь Лизы, выплескивается наружу.

— Слушай ты, — рычу я ей прямо в лицо, — если ты сейчас не начнешь шевелить ногами и не позовешь врача, то завтра же вылетишь из этой больницы на улицу. Я тебе такую жизнь устрою… Знаешь, кто я?

— Грубить не надо, я таких, как вы, каждый день встречаю, — говорит она невозмутимо.

— Моя фамилия Старов и мне срочно нужен врач.

Специально говорю тихо. Моя фамилия сразу приводит ее в движение. Медсестра бледнет, ойкает от испуга и со всех ног бежит искать врача. А я укладываю Лизу на кушетку и убираю со лба налипшие волосы. Только не умирай, прошу… шепчу я про себя.

— Макс, ты чего творишь? — Васька громыхает над ухом.

— Спаси ее, прошу, — сам не ожидал, что могу с мольбой в голосе говорить.

Друг бросает на меня удивленный взгляд, потом смотрит на Лизу. Трогает ее лоб, проверяет пульс…

— У нее скорее всего воспаление легких или грипп, точнее скажу после анализов. Что с ней произошло?

— Не знаю, — отвечаю ему. — Я нашел ее на полу в квартире, она бредила — говорила, что сына нашего скоро увидит. Сразу вспомнил про ее попытки самоубийства. Схватил Лизу и сразу привез сюда.

— Ты правильно поступил, — говорит мне Вася, — не думаю, что у нее была очередная попытка, но нужно все проверить. Ты езжай домой, а лучше привези Лизе вещи какие-нибудь и средства личной гигиены. Я думаю, она здесь надолго.

— Хорошо, — произношу я и хватаю друга за руку, — спаси ее, очень прошу.

— Иди уже, — улыбается Климкин, — понял я все.

Я жду, пока Лизу погрузят на каталку и повезут в палату, а потом только ухожу. Сажусь в машину и нервно закуриваю. Смотрю на свои руки и вижу, как они дрожат. Господи, голова падает на руль, пожалуйста, спаси ее, не дай ей умереть. Я все сделаю… я сдам отца ментам, сам отвечу по всей строгости закона, переведу все деньги Ваньке… Я оставлю Лизу и больше не появлюсь в ее жизни, только спаси ее.

По просьбе друга еду на квартиру к Лизе. Сначала звоню в дверь Веры Ильиничны. Та сразу открывает.

— Что с Лизонькой, Максим? — спрашивает встревоженная женщина.

— У нее воспаление легких скорее всего. Так врач сказал. Я приехал вещи ей собрать в больницу. Дадите еще раз ключ?

— Конечно, — она кладет его мне в руку, — бедная девочка, столько всего пережить…

Открываю квартиру, которую совсем недавно покинул. Захожу. Если не считать того раза, когда я пришел за Лизой, я не был здесь больше десяти лет… много, очень много воды утекло. Планировка не поменялась, хотя в помещении сделали хороший ремонт. Прислоняюсь спиной к стене. Сколько счастья и познал в этом доме… Годы, проведенные в этих стенах, были для меня самым лучшим моментом моей жизни. Здесь все дышало Лизой…

Мне нужно собрать ее вещи, но я почему-то бреду в комнату, в которой нашел Лизу. Присаживаюсь на диван. Мой взгляд падает на разбросанные письма. На автомате поднимаю первое с пола и… забываю, как надо дышать. Второе, третье… Нет! Этого не может быть! Но это правда.

Во рту скапливается горечь, которую я не могу проглотить, потому что она как кислота, разъест мои внутренности. Я держу в руках свои письма… Те, которые писал темными ночами в армии, в которых рассказывал Лизе обо всем… Они все запечатаны, ни одно не вскрыто… потому что их никто не читал…

Что это такое, мать твою? Я падаю на колени и принимаюсь судорожно собирать письма. Меня лихорадит от шока. И я не сразу замечаю, что среди писем, которые писал я, есть и другие… Лизины… и они тоже все запечатаны…

Из груди рвется смех… Я сажусь на пол и начинаю громко смеяться. Как последний дурак ржу во весь голос, а у самого слезы из глаз текут…

Как же жестоко с нами поступили! Суки! Твари! За что? За то, что просто любили друг друга? Хотели быть вместе? Ненавижу всех. Убью виновного!

Разрываю первый попавшийся конверт и читаю: «Любимый, здравствуй! Пишу тебе очередное письмо! Как и обещала, нумерую его на конверте. Не знаю, дойдет ли оно до тебя… Вот уже четыре месяца я не получаю ответов на свои послания. Но я не обижаюсь, нет! Все понимаю — тебе там сейчас нелегко. А может просто письма не доходят. Я не отчаиваюсь и пишу тебе снова, потому что верю в тебя, люблю сильно… У нас все потихонечку. В институте я взяла академический отпуск. Знаю, что расстрою тебя, но врачи говорят, что моя беременность вызывает у них опасения. Прописали мне кучу лекарств, но у меня не на все хватает денег. Извини, но к твоему отцу я не могу пойти… Помогает бабушка: она вяжет и продает вещи на рынке. Я тоже немного тружусь, не ругайся! Витька помог с подработкой — приносит мне контрольные других студентов, я их за деньги делаю. Он предлагал мне подработку в кафе(Витя сам там работает), но я отказалась — куда мне! Малыш уже начал потихоньку двигаться! Это прекрасное чувство! Когда ты приедешь, мы будем с ним вместе встречать тебя на перроне. Я, почему-то уверена, что будет мальчик. Я очень по тебе скучаю. Неизвестность убивает, но я жду тебя. Очень жду. Пока, родной. Надеюсь это послание дойдет до тебя. Очень люблю, твоя Лиза».

Не помню сколько я просидел на полу, очнулся, когда дочитал последние письма… На улице уже светало… А в моей душе царил мрак. Там была такая кромешная тьма, что хотелось завыть от отчаяния. Что я натворил? Как позволил себя так обмануть? Почему поверил всем, но не ей?

Кто-то умело манипулирует нами. Скорее всего, Лизе подкинули письма в надежде, что она покончит жизнь самоубийством, увидев непрочитанные послания… Значит, я успел ее спасти! Не позволю! Никому больше не позволю причинить ей вреда! Спасу!

И тут же хватаюсь руками за голову. Спасу, но кто спасет ее от меня? Ведь, я один из тех, кто причинил ей столько боли. Если бы я не пошел на поводу у отца, а поговорил с ней сразу, все было бы иначе! Я должен это сделать!

Поднимаю затекшее тело. Принимаюсь собирать вещи Лизы. Меня всего заполняет решимость — сегодня или никогда мы с ней, наконец, поговорим!