Получить доступ и работать с внутренней системой можно множеством способов. Модель ССТС особенно выделяет два: «внутренний взор» и «прямой доступ». Я знаю, что существует и множество других способов. Некоторые методы носят более эзотерический характер, в том числе и разные формы массажа или шаманские ритуалы; другие более традиционные, включая разнообразные проективные техники такие, как песочная терапия или психодрама. Несомненно, нас ждет еще много открытий.

Методы всегда нас ограничивают. Техники, о которых я буду рассказывать в этой главе, я использовал чаще всего, и .мне они подходили больше всего. С ними было удобно работать мне и тем, кто у меня учился, но, разумеется, у них есть свои ограничения, которых нет у других методов. Делая особый акцент на этих техниках, я не призываю читателя не пробовать никаких других; просто я ничего не могу сказать о безопасном применении других методов с той же определенностью. Я призываю читателя продвигаться аккуратно, не упуская из внимания основные предостережения, содержащиеся в главе 4, равно как и те, что будут приведены в конце этой главы.

 

«ВНУТРЕННИЙ ВЗОР»

Чаще всего то, что описывается в главе 3, можно назвать продуктом «воображения». Воображение не самый подходящий термин, поскольку клиент не самом деле не пытается, и терапевт его не просит что-то вообразить. Напротив происходит внутреннее фокусирование, в процессе которого клиент как бы входит и видит внутренний, уже существующий, мир. Я описываю этот процесс термином «внутренний взор», потому что это дословно означает «внутреннее зрение» и чаще используется для обозначения глубокого понимания именно того, что и должно происходить при использовании метода.

Я остановился на этом методе работы с внутренними системами, когда клиенты начали рассказывать, что видят свои субличности и могут видеть, как они взаимодействуют. Позже я узнал, что Юнг (Hannah, 1981) экспериментировал с этим процессом, называя его «активным воображением»; процесс был далее отточен Робертом Джонсоном (Johnson, 1986).

В той степени, в которой модель ССТС разработана на настоящий момент, основная работа с клиентом происходит через «внутренний взор» внутренний взор, потому что я нашёл этот способ крайне эффективным. «Внутренним взором» клиент может быстро идентифицировать много частей и быстро дифференцировать Самость. Также клиент может провести «внутреннюю системную терапию» то есть поработать со своими частями как с группой, где в качестве семейного терапевта будет выступать Самость. Клиенты могут прибегать к этому методу и самостоятельно между сессиями, что повышает их способность к самостоятельному изменению и уменьшает их зависимость от терапевта.

С самого начала одним клиентам удается увидеть внутренний мир лучше, чем другим. Одни немедленно видят свои субличности с поразительной ясностью; другие видят части как нечто расплывчатое; встречаются, хотя и редко, клиенты, которые вообще ничего не видят. Я обнаружил, что изначальные затруднения часто связаны с влиянием отдельных частей личности, препятствующих внутреннему взору. Например, люди, находящиеся во власти крайне рациональных, аналитических, целеустремленных частей; частей, очень обеспокоенных тем, правильно ли они все делают; или частей, которые с недоверием относятся к терапевту или происходящему у них с самого начала возникают трудности. Если, однако, человеку удается успокоить блокирующие субличиости и отделиться от них, так чтобы они более не мешали, он нередко обнаруживает, что получает способность «видеть» («видеть» не совсем подходящее слово; тогда как одни клиенты на самом деле видят происходящее как в цветном кино, другое, скорее, ощущают и переживают нечто происходящее).

Клиенты, которые никогда на самом деле не видят свои части, могут ощущать их присутствие и взаимодействовать с ними, что не требует визуализации. Для реализации техники «внутреннего взора» не принципиально, чтобы клиент видел части. Все что нужно — это чтобы клиент имел представление о том, где часть находится.

КАК ПРИСТУПАТЬ

Первый шаг, чтобы помочь клиенту войти в этот мир, — попросить его сосредоточиться на этой . К тому времени как мы с клиентом приступаем к этому шагу, мы уже какое-то время использовали терминологию частей, и клиент озвучил свое желание изменить свои отношения с той или иной субличностью. Как я уже говорил, есть много способов сделать это, один из способов воображение (я говорю «воображение», в не «внутренний взор», с клиентами, потому что обычно им так удобнее), и клиент соглашается попробовать.

Я спрашиваю, с какой части клиенту хотелось бы начать, и он выбирает одну из частей. Если выбранная часть может быть квалифицирована скорее как Менеджер, мы идем дальше. Если это скорее всего Изгнанник или Пожарный я прошу клиента найти части, которые могут быть испуганы перспективой работы с Изгнанниками и Пожарными, и работа начинается с этих частей.

ТЕРАПЕВТ: С какой Вы хотели бы начать?

МЭРИ: Наверное, с той, что меня критикует.

ТЕРАПЕВТ: О’кей, тогда сосредоточьтесь на этой части, как вы ее воспринимаете. Если это ощущение сосредоточьтесь на ощущении. Если это какая-то фигура иди внутренний голос сфокусируйтесь на них. Если это ощущение, сосредоточенное где-то в теле, обратите внимание на него. Когда вы фокусируетесь на этой части, смотрите, не придет ли вам в голову образ. Не старайтесь ничего представитъ, подождите, пусть часть сама появится. Если вы услышите голос, говорящий, что у Вас плохое воображение, или это это глупо, или что я сам не знаю, что делаю, или что-то еше что покажется помехой, попросите часть, которой принадлежит этот голос, довериться Вам на некоторое время и не вмешиваться. Если образ не получается ничего страшного, для нашего дела это необязательно.

МЭРИ: Я не уверена, что это то, что Вам нужно, но я вижу старуху выглядит как ведьма и хмуро на меня смотрит.

В этом случае клиентка сразу увидела субличность. Некоторые клиенты не в состоянии увидеть часть личности. Для этого есть множество причин; субличность может бояться быть увиденной, или слишком слитой и близкой к Самости, чтобы ее можно было увидеть, или по-прежнему есть, мешающие процессу; или клиент может часть чувствовать, но не видеть. В последнем случае клиент может продолжать работать с частью, хотя она и невидимая. Клиент может спросить субличность, почему она не хочет показываться, или спросить другие части, почему они не позволяют ей показаться, и учесть полученные ответы. Чаще, однако, работа просто идет дальше так, как будто клиент видит субличность. Например, при проведении техники «внутренняя комната» (более подробно она будет описана ниже) терапевт просто просит клиента поместить часть одну в комнату, даже если он ее не видит. То тесть клиент перемещает чувство, голос, мысль или ощущение в комнату, и затем его просят остаться снаружи. Когда часть отделена от Самости таким способом. Самости легче работать с нею; часто, вскоре после того как субличность оказывается в комнате, клиент получает способность ее видеть.

ТЕХНИКА «ВНУТРЕННЯЯ КОМНАТА»

Я не без труда научился тому, что во многих случаях важно отделить нужную часть от Самости и других субличностей немедленно, так чтобы Самость смогла установить с частью личные отношения до того, как придется справляться с поляризованной с нею другой частью. До того как я это усвоил, я сталкивался со случаями, когда часть неожиданно набрасывалась на них или быстро убегала и пряталась. Простейший способ предотвратить такие реакции и достичь сепарации предложить клиенту отделить субличность сразу же, как он ее увидел, поместить в отдельную комнату, запереть снаружи и смотреть на нее через окно.

Случается, что часть резко реагирует на запирание ее в комнате. Это может произойти по многим причинам: в одном из случаев мать клиента имела обыкновение запирать его, маленького, в чулане. Комната не является обязательным условием. Все, что нужно это начать работу с некоторой степени отделения; субличность может выйти в поле или в какое-то еще место, где ей комфортно. Добавлю также, что не всегда обязательно начинать внутренний взор с «техники комнаты». Если внутренняя система клиента не так сильно поляризована и более дифференцирована, я пропускаю этот шаг и просто работаю с частями клиента без разделения.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо, Мэри, сейчас поместите Ведьму одну в комнату и сами оставайтесь снаружи.

МЭРИ: Ладно, она там.

Для клиента очень значимым может оказаться сам жест отделения от части. Находясь на удобной позиции наблюдателя вне комнаты, человек может, часто впервые, оценить эту часть личности без слияния и затопления и увидеть ее как нечто существующее отдельно от Самости. Следующий шаг этой техники дальнейшая дифференциация Самости клиента от других частей, особенно от тех, которые находятся в противостоянии с частью в комнате в случае Мэри, с Ведьмой. Если эти поляризованные субличности не отделятся от Самости, будет трудно добиться каких-то изменений в отношениях этой части и Самости.

Тут используется тот же принцип, что и в используемой структурными семейными терапевтами технике разграничения (Minuchin, Fishman, 1981). Как было отмечено выше, чтобы улучшить отношения между двумя членами обычной семьи, нужно очертить границу вокруг их взаимодействия, попросив других членов семьи не вмешиваться, когда эта пара общается. Например, отца могут попросить сохранять молчание, пока его жена и дочь обсуждают, как они могли бы лучше ладить между собой.

Используя принцип разграничения для внутренней системы, я обнаружил, что клиент, выявивший субличность и отделивший ее от части-антагониста, радикально меняет отношение к ней и иначе ощущает эту часть. Поэкспериментировав с этой техникой некоторое время, я обнаружил, что если я отсоединю достаточное количество частей, клиент обязательно достигнет состояния ума, в котором начнет чувствовать по отношению к субличности в «комнате» сострадание, любопытство и принятие. Это было одним из важнейших открытий в модели ССТС что это сочувствующее, надежное ядро, называемое Самостью, на самом деле существует и таким способом его можно довольно быстро дифференцировать. Этому открытию я обязан своим знаниям в области семейной терапии.

Чтобы начать процесс дифференциации, терапевт спрашивает клиента, что он испытывает по отношению к находящейся в комнате части. Если клиент рассказывает о любом отношении, не похожем на сострадание, приятие или любопытство скорее всего, это результат вмешательства поляризованных с этой частью субличностей. Тогда нужно просто попросить клиента найти эту часть (или части), внушающую ему такое отношение, и вежливо попросить ее отделиться от Самости, так чтобы она перестала оказывать на нее давление.

ТЕРАПЕВТ: Что вы чувствуете по отношению к Ведьме?

МЭРИ: Я ее боюсь. Она может заставить меня ужасно себя чувствовать.

ТЕРАПЕВТ: Найдите, субличность, которая боится и попросите ее на несколько минут довериться Вам и не вмешиваться. Если нужно, можете поместить ее в другую комнату и попросить подождать, пока не закончите.

МЭРИ (после паузы): Да.

ТЕРАПЕВТ: Что вы сейчас чувствуете по отношению к Ведьме?

МЭРИ: Зла на нее. Хотела бы от нее избавиться ее так много в моей жизни.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо, найдите эту злящуюся часть и попросите и ее тоже отодвинуться, чтобы она не мешала.... Хорошо. Что чувствуете по отношению к Ведьме сейчас?

МЭРИ: Она изменилась. Она выглядит просто как усталая старушка. Мне ее жалко.

Прежде чем Самость Мэри смогла увидеть Ведьму в перспективе, ей пришлось отодвинуть в сторону две части, противостоявшие Ведьме. Иногда клиенты перебирают и перемещают шесть-семь субличностей, пока не будут достаточно дифференцированы, чтобы эффективно продолжить работу с частью, с которой начинали. Основной индикатор дифференциации ответ клиента на вопрос «Что Вы чувствуете по отношению к части?» Если Самость клиента отделена от влияния вмешивающихся частей, клиент ответит в соответствии с качествами Самости как по содержанию, так и по тону высказывания. Для Самости не обязательно быть дифференцированной полностью то есть полностью отделенной от всех других частей. Ей нужно просто быть достаточно дифференцированной, чтобы относиться с расположением или как минимум быть открытой по отношению к находящейся в «комнате» частью.

Когда клиент говорит о чувствах сострадания или любопытства к изучаемой части, терапевт предлагает клиенту войти в «комнату», приблизиться к субличности и пообщаться с нею на тему их взаимоотношений. Если в ходе этого процесса человек видит себя входящим в комнату значит, человек видит часть, которая это делает, а не Самость. Потому что для «внутреннего взора» Самость невидима; клиент может видеть другие части, а не себя во взаимодействии с другими частями так я могу видеть компьютер, на котором пишу эти слова, или людей в соседней комнате, но не себя самого. Если клиент видит самого себя, терапевт просит его войти туда самому и сказать, которая взялась действовать за него, что она может доверять Самости.

Когда Самость оказалась в комнате, терапевту следует продолжать отслеживать, как Самость себя чувствует, чтобы быть уверенным, что поляризованные части не последуют за Самостью в «комнату» и что Самость не сольется с субличностью в «комнате» (слияние подробно обсуждалось в гл. 4). Если Самость озвучивает появление каких-то сильных чувств, или если субличность кажется очень напуганной или взволнованной присутствием Самости, терапевту следует найти ту часть, которая вмешивается, и сделать так, чтобы она покинула «комнату». Если Самость начинает присоединяться к чувствам субличности настолько, что это начинает беспокоить. Самость может попросить часть перестать сливаться с нею. Если это не удается Самость может уйти до тех пор, пока часть не согласится не захлестывать Самость.

Иными словами, для безопасности и успешности этой работы важно, чтобы Самость была дифференцирована в достаточной степени — так чтобы все проходило гладко. Если это не удается, лучше не пожалеть времени и попытаться найти мешающие части.

Вот главный принцип; если в работе возникает препятствие, значит, мешают какие-то, хотя сначала может быть непонятно, чьи они (это могут быть части терапевта). Типичная проблема начинающих терапевтов ССТС они не отслеживают, когда происходит вмешательство частей, включающее потерю образа или какие либо отвлечения, недовольство темпом работы или терапевтом или чувства, что субличность права в ее экстремальной позиции. В таких случаях терапевту положено просить клиента найти эту вмешивающуюся часть, а также заглянуть в самого себя и посмотреть, не вмешивается ли кто-то из частей терапевта. Если я обнаруживаю, что мешает моя субличность, я говорю об этом клиенту. Клиентам полезно знать, что я тоже активно включен в работу и что я тоже не представляю из себя воплощенную Самость.

Иногда субличность отказывается перестать мешать, несмотря на просьбу клиента. Это указывает на сильную поляризацию и на то, что отказывающаяся часть не полностью доверят Лидерству самости. В таких случаях может быть полезно временно переключиться на отказывающуюся часть, и Самости спросить у нее, почему ей так страшно уйти, и поработать некоторое время с этим страхом.

После того как Самость окажется в «комнате» и будет в состоянии как-то общаться с субличностью, этой части можно адресовать ряд вопросов. Мы с коллегами нашли их полезными. Эти вопросы составлены для исследования факторов, удерживающих субличность в ее радикальной позиции (список этих факторов приводится в гл. 4), и прояснить, какой была бы для нее предпочитаемая роль. С критически настроенными, осуждающими, сверхактивными или склонными к перфекционизму Менеджерами, или со всему потакающими Пожарными, вопросы могут быть такими:

• Почему ты делаешь или говоришь      [называется беспокоящее поведение или мысль]?

• Чего ты на самом деле хочешь для      [имя клиента]?

• Если ты перестанешь это делать как ты думаешь, что страшное произойдет?

• Если бы [имя клиента] совершенно точно был в состоянии

справиться и не допустить [чего боится часть] и ты могла бы

делать в системе все что хочешь — что бы ты хотела?

• Ты хотела бы, чтобы мы помогли тебе перейти в эту новую роль?

ТЕРАПЕВТ: Пойдите в комнату к Старушке в прошлом Ведьма] и спросите, почему она Вас так критикует?

МЭРИ; Потому что она считает, что я много раз ошибалась.

ТЕРАПЕВТ: Спросите, почему она так волнуется, что вы ошибетесь?

МЭРИ: Потому что если я буду ошибаться, меня не будут любить. Я им нравлюсь, только если я идеальная.

ТЕРАПЕВТ: Почему ей так важно, чтобы Вас любили?

МЭРИ: Потому что если не любят тебя отвергают или над тобой издеваются.

ТЕРАПЕВТ: Тогда спросите, чего она на самом деле хочет для Вас?

МЭРИ: Она не хочет, чтобы меня ранили.

ТЕРАПЕВТ: Если бы Вы смогли дать ей понять, что в случае, если кто-то Вас отвергнет или жестоко подшутит, что сможете позаботиться о раненых частях и они уже не будут такими уязвимыми и ранеными, хотела бы она выполнять какую-то другую роль?

МЭРИ: Она сказала, что не верит, что я смогу, так что глупо говорить об изменениях в ней.

ТЕРАПЕВТ: Представьте на минутку, что Вы все-таки сможете, и тогда Старушка не должна будет заниматься только этим и сможет делать все что захочет. Что бы ей там хотелось делать?

МЭРИ: Она сказала, что хотела бы взять отпуск и просто отдохнуть.

ТЕРАПЕВТ: Скажите ей, что мы попробуем помочь устроить ей отдых.

Читатель может заметить, что в этом диалоге терапевт был довольно директивен и предлагал Мэри вопросы, которые следовало задать Старушке. Степень директивности терапевта может варьировать, но в целом периоды директивной работы должны быть по возможности короткими. Со многими клиентами я переходил в менее директивный режим вскоре после начала процесса. Для этого вместо инструкций клиенту я задаю вопросы «Как бы вы сейчас ответили субличности?», «Что сейчас должно произойти?» Часто я приходил в восхищение от того, как Самость клиента, стоит ей отделиться от частей, просто знает, как именно лучше всего сладить со всей системой и начинает мне рассказывать, что она делает, а не спрашивает, что ей делать. Неожиданно задаваемые недирективные вопросы способ проверить, готова ли уже Самость взять руководство на себя.

Когда Самость взаимодействует с травмированной частью-Ребенком. Изгнанником это несколько отличающееся от описанного выше взаимодействие. В случае с Менеджерами и Пожарными цель заключается в поиске их предпочитаемой роли и проработка того, что продолжает удерживать их от предпочитаемого поведения. Первая же цель при работе с частью-Ребенком позаботиться о нем, уделить ему внимание и утешить.

ТЕРАПЕВТ (обращаясь к Самости Мэри): Можете найти часть, которую Старушка оберегает от отвержения и насмешек ту часть, которой так больно, когда это происходит?

МЭРИ: Да, это маленькая девочка похожа на меня в детстве.

ТЕРАПЕВТ [проверяя, насколько дифференцирована Самость]: Как Вы к ней относитесь?

МЭРИ: Она такая одинокая, потерянная. Я хочу ее развеселить.

ТЕРАПЕВТ [чувствуя, что Самость достаточно дифференцирована]: Почему бы не попробовать? Попробуйте и наблюдайте, как близко вы можете подойти к ней, чтобы при этом ее чувства Вас не переполняли.

МЭРИ (после продолжительной паузы): Сначала она меня вроде как испугалась и не хотела говорить, что я могу для нее сделать. Я просто села рядом и сказала, что попробую о ней позаботиться, и в конце концов она вскарабкалась мне на колени.

В этот момент Самость Мэри явно взяла на себя руководство и знала, что делать. Надо заметить, что работа с Маленькой девочкой вытекла из работы со Старушкой. Старушка оберегала Девочку. Пытаясь сделать Мэри идеальной, чтобы Мэри не отвергали и Маленькая девочка не была бы задета. Модель ССТС делает особый упор на необходимости видеть взаимосвязи, взаимоотношения между частями, потому что части почти никогда не меняются сами по себе. В случае с Мэри Старушка не могла бы стать менее резкой, пока не была бы уверена, что Маленькая девочка стала менее ранимой и нуждающейся в постоянном присмотре. В свою очередь Самости было бы очень трудно помочь Маленькой девочке, пока Старушка была в роли критикующей Ведьмы, заставляя Малышку чувствовать себя плохо и не подпуская к Маленькой девочке Самость. Внутренние системы полны таких комплиментарных взаимоотношений, и часто они включают в себя больше чем две субличности.

Как было описано выше, часто проблема в том, что части завязли в прошлом или несут на себе какое-то бремя, что усиливает гнет их сильных чувств или убеждений. Я отсылаю читателя к главе 4, где приводятся техники извлечения и снятия бремени. С помощью «внутреннего взора» снятие бремени и извлечение могут быть произведены эффективно и поразительно быстро.

ВНУТРЕННЯЯ СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ

До сих пор я описывал использование «внутреннего взора» для работы на изменение роли одиночной части или изменение ее взаимоотношений с Самостью. Наиболее важная работа в модели ССТС, однако, заключается в изменении взаимоотношений между частями.

He было клиента, у которого не было бы двух находящихся в сильном, жестко фиксирующем их роли противостоянии частей. Один из способов работы с такой поляризацией обеспечить поляризованным частям возможность взаимодействовать между собой непосредственно. И здесь возникают аналогии с техниками структурной семейной терапии инсценировка и разграничение, чтобы два противоборствующих члена внутренней системы могли поговорить лицом к лицу, пока терапевт следит, чтобы они слышали друг друга и не позволяли другим членам семьи вмешиваться.

У частей лучше, чем у членов реальных семей, получается быстро разрешить давно существовавший конфликт и выработать новые взаимоотношения, если они в конце концов смогут увидеть друг друга. Так происходит, потому что в большинстве своем поляризованные части никогда на самом деле не сталкивались друг с другом такими, какие они есть; они были изолированы друг от друга и только соперничали, за контроль над Самостью. Находясь в изоляции, каждая субличность существует с нереалистичными, представлениями о второй части, которые постоянно подтверждается экстремальным ее поведением.

Некоторые идеи и представления могут измениться, стоит части увидеть, как Самость взаимодействует с ее антагонистом при выполнении техники «внутренней комнаты». Таким образом техника «комнаты» помимо улучшения отношений между Самостью и частью создает условия для сближения противоборствующих частей. При работе с менее поляризованными системами можно обойтись и без этой предварительной стадии, на которой каждой из противоборствующих частей уделяется особое внимание. Субличности могут просто собираться в комнате по мере их появления. В сильно поляризованных системах техника «комнаты» является важным шагом в деле уравновешивания системы.

В сильно поляризованных системах, прежде чем перебросить мост между двумя субличностями, было бы разумно спросить каждую из них, хотела бы она пообщаться с другой в присутствии Самости. Самость может убедить каждую, что другая часть способна держаться и не действовать в отношении самой части с неуважением или жестокостью; Самость может это гарантировать, если она сама достаточно дифференцирована. Также самость может сказать каждой субличности, что она узнала и поняла о природе второй части, и может описать, насколько лучше пойдут дела, если эти две част и смогут договориться.

Когда субличности согласились встретиться, терапевт предлагает Самости клиента свести две части в одном месте, сделать гак, чтобы они оказались лицом к лицу, и дать им обсудить, как именно их отношения могли бы измениться к лучшему. Самость может предварить их диалог словами; «Я знаю, что вас объединяет желание сделать так, чтобы нам всем было хорошо; вся разница у вас в том, что вы по-разному это видите или представляете себе разные способы», или «Ваша борьба занятие ненужное и обреченное на провал. Я хочу, чтобы вы поговорили о том, как вы можете помочь друг другу, или по крайней мере начать сосуществовать по-другому». Так Самость оказывается в положении терапевта по отношению к субличностям, а сам терапевт превращается в наблюдателя-ко-терапевта. Самость передает, как идут дела у частей, терапевт оказывает поддержку или дает советы, но в основном обеспечивает сохранение дифференциации Самости.

Во многих случаях две субличности начинают диалог, который хорошо движется сам по себе, с минимальным участием Самости. Но бывает, что одна или обе части упорствуют, держатся за свои радикальные убеждения и не пытаются по-хорошему обсудить то, что им предлагается. Самости следует твердо настаивать, чтобы непокорные части уважали друг друга и по крайней мере старались выслушать, что говорит вторая сторона. Иногда эти усилия Самости оказываются бесплодными, и с первой попытки ничего не происходит. Когда так получается, это означает, что каждой из упорствующих субличностей может понадобиться индивидуальная работа, или что частям просто нужно встретиться несколько раз, до тех пор пока они проникнутся доверием друг к другу и смогут воздерживаться от резкости в присутствии друг друга.

Когда противостояние между двумя частями начинает близиться к разрешению, Самость может задать вопрос, как именно эти части хотели бы взаимодействовать вне терапии. Нередко встречаются радикальные перевороты в отношениях; например, критикующий Менеджер, в прошлом ненавидевший ребенка-Изгнанника, может стать образцом для подражания или учителем ребенка. Самость также может задавать больше вопросов о других частях, которые прежде находились в альянсе с ними, и также поработать на деполяризацию тех частей.

Таким образом, работа с поляризованной внутренней системой постепенно сдвигается от индивидуальных встреч с каждой из частей к диадической терапии пары частей и далее к внутренней групповой или семейной терапии.

Как упоминалось выше, первая стадия не является обязательной, если в системе нет сильно выраженной поляризации; с некоторыми системами можно начать внутреннюю семейную терапию хоть на первой сессии.

Когда определенная степень деполяризации в диаде или в альянсах достигнута. Самость может просто регулярно встречаться со всей группой (или по меньшей мере с теми частями, которые были к настоящему моменту идентифицированы и положительно ответили на предложение Самости собраться). Для этого Самость просит группу собраться и затем задает вопросы о том, как обстоят дела в группе.

В литературе по семейной терапии это называется «циркулярные вопросы» (Tomm, 1985, 1987, 1988). Вот несколько примеров:

• Кто из вас расстроен больше всех? Кто больше всего руководит?

• Кто кому помогал? Кто с кем в ссоре?

• Что, по мнению частей, сегодня должно случиться?

Взаимодействие с группой с помощью таких вопросов позволяет прояснить цель каждой из встреч. Я не устаю поражаться, как часто такая группа, ранее деполяризованная, просто знает, в чем она нуждается и может передать эту информацию Самости. Самости остается просто организовать все так, чтобы план группы на эту сессию можно было воплотить. Так, если они сообщают, что одна из частей все еще продолжает вести себя каким-то особым образом и, по-видимому, нуждается в новой роли. Самость может проинтервьюировать часть перед всей группой и затем спросить у членов группы, какую реакцию это у них вызвало и помочь договориться о желаемом изменении. Если проблемой является отсутствие согласия между двумя субличностями. Самость просит эти две части пообщаться напрямую и работает с ними, пока остальные наблюдают.

Когда проводится работа перед всей группой частей. Самость может отслеживать реакции других частей на работу, поскольку все они там присутствуют. В конце Самость спрашивает у группы:

• Кому из вас было тяжелее всех смотреть на это?

• Кому больше всего хотелось вмешаться?

• Кто хотел бы помочь попробовать продолжать в том же духе?

Во многом, как в обычной семейной терапии, цель заключается не только в разрешении противоречий, но и в реорганизации их отношений, так чтобы они все работали вместе и помогали друг другу. Другими словами, цель заключается не только в деполяризации, но и в достижении равновесия и гармонии во всей внутренней системе.

Поэтому когда часть нуждается в помощи для изменений. Самость ищет добровольцев и обсуждает со всей группой, как именно можно обеспечить эту помощь. Если клиент сталкивается с проблемой. Самость устраивает сбор всех частей (или по крайней мере тех, кто лучше всего осведомлен о проблеме или заинтересован в результате), чтобы выработать совместный план и скоординировать участие разных субличностей в ее разрешении. Если клиенту предстоит принять важное решение. Самость собирает всю группу и спрашивает, кто из частей одобряет один из возможных выборов, а кто другой. Самость выступает в этих дебатах в качестве модератора, и затем, выслушав мнения всех частей, принимает решение. Затем Самость спрашивает «проигравшие части», что им нужно, чтобы справиться с изменениями. Другими словами, человек превращается в хорошо функционирующую социальную группу, у которой есть общие ресурсы, важные выборы делаются сообща, а лидер пользуется доверием.

Другая потрясающая сторона терапии внутренней семьи то, как много работы может быть проделано группой субличностей без участия терапевта, а то и Самости. Самость может встречаться с группой, чтобы начать работать над чем-то, но обнаруживает, что части уже сами обо всем договорились и наметили что им делать. Таким образом, Самости необязательно быть с частями, чтобы в системе возникли изменения. Во многих реальных случаях большинство изменений происходит внутри группы, без участия Самости. Когда такая степень функционирования группы уже есть или была достигнута, психотерапия движется очень быстро ведь клиент в состоянии использовать все свои ресурсы для решения проблемы.

 

«ПРЯМОЙ ДОСТУП»

У психотерапевта есть и другой инструмент работы помимо «внутреннего взора».Терапевт может общаться с субличностями напрямую. Также терапевт может наблюдать за непосредственным взаимодействием частей между собой или с Самостью, а не довольствоваться пересказом клиента, как в случае с «внутренним взором». Такой формат работы я называю «прямой доступ», поскольку терапевт работает с частями напрямую. Пионерами такой работы были гештальттерапевты, которые предлагали поговорить с частями клиента, или, используя технику «пустого стула», устраивали разговор двух частей (клиент пересаживался со стула на стул).

Когда я только начинал работать с внутренними системами, я возлагал большие надежды нa «прямой доступ, потому что ничего не знал о «внутренней взоре». На некоторых сессиях клиент скакал между пятью-шестью стульями, воспроизводя все внутренние диалоги. Открыв возможности «внутреннего взора», я обнаружил, что для большинства клиентов и для многих случаев он был более практичной и эффективной техникой, чем «прямой доступ». Но у «прямого доступа» остаются определенные преимущества, а для небольшого процента клиентов, которым не дается переживание «внутреннего взора», это единственный способ вступить в контакт со своими внутренними мирами. Сейчас я в некоторых случаях использую «прямой доступ» как основную технику, иногда я пользуюсь им только для определенных целей, а иногда я исключительно ограничиваюсь только «внутренним взором». Причины станут ясны, когда я расскажу о преимуществах «прямого доступа».

Во-первых, он позволяет установить личные отношения между субличностью и терапевтом. При использовании «внутреннего взора» терапевт говорит только с Самостью, только с нею обсуждает происходящее и в какой-то степени остается отстраненным от прочих частей. Но субличностям некоторых людей бывает полезно получить опыт прямого взаимодействия с терапевтом, чтобы убедиться в том, что он компетентен и неравнодушен. В некоторых случаях такая уверенность возникает только после прямого разговора с терапевтом.

Иногда клиент в прошлом был настолько травмирован, что субличности почти не доверяют Самости. С таким клиентом – например, жертвой многолетнего травмирующего инцеста сначала терапевту придется выполнять для системы функцию Самости. Когда становится ясно, что части не будут сотрудничать с Самостью, продолжать ожидать, настаивать и уговаривать Самость взять на себя руководство только фрустрирует все субличности, входящие в систему. Я обнаружил, что если поговорить напрямую с каждой частью и помочь смягчить противостояние между ними, я также смогу постепенно помочь частям начать видеть и уважать в Самости потенциального лидера.

Поэтому в таком случае я начинаю работать так, будто я Самость для этой системы, и на каждой сессии уделяю достаточно времени, разговаривая с той или иной частью, или инициируя диалог двух частей. Это похоже на работу, предлагаемую в литературе по Расстройству Множественной Личности (РМЛ). Однако есть одно важное отличие от работы с РМЛ; по мере того как субличности начинают доверять мне, я делаю предположение, что также они могли бы доверять и Самости, и постепенно начинаю передавать ответственность Самости; в частности, я делаю это через задания для клиента между сессиями.

Это очень благодарная работа, потому что терапевт сразу знакомится с субличностями; но часто, однако, это оказывается непростым испытанием, потому что части будут пытаться целенаправленно спровоцировать терапевта. Когда терапевту не удается помешать радикально настроенной субличности взять верх над своей и клиентской Самостью, следует признаться в этом и извиниться перед клиентом. Попытки терапевта увильнуть, попытаться замять тот факт, что часть личности взяла верх, особенно плохо скажутся на доверии субличностей к терапевту, потому что при прямом доступе они почувствуют это увиливание.

С другими клиентами «прямой доступ» может быть дополнением к «внутреннему взору». Во многих случаях, еще до того как приступить к «внутреннему взору», я напрямую разговариваю с Менеджером клиента, обсуждая с ним свои планы и то, насколько они безопасны. При этом части могут связаться со мной немедленно, еще до того, как мне раскроется вся система. Получив их разрещение, я могу переключиться на режим внутреннего взора на некоторое время, а затем в особых случаях использовать прямой доступ. Например, я могу попросить разрешения поговорить с частью, с которой возникают трудности у Самости клиента, или если в терапии будет полезно установить персональный контакт между субличностью клиента и моей Самостью.

Второе достоинство техники «прямого доступа», помимо личного контакта терапевта и части, в том, что он дает возможность терапевту и клиенту увидеть внутренние личности и их отношения в уникальной перспективе. Поразительные смены интонаций, голоса, позы и жестов, которые становятся очевидны, когда часть проявляет себя, служат подтверждением их существования. Даже отъявленные терапевты-скептики начинают видеть определенный смысл в работе с феноменом множественности, когда они находятся под впечатлением зрелища где клиент, драматически переходит из субличности в субличность и говорит вещи, о которых как ему казалось он не думал. Кроме того, это позволяет внешне представить себе часть или характер отношений между частями, что может помочь терапевту яснее увидеть систему и входящих в нее участников. Я часто рекомендую студентам использовать только «прямой доступ» некоторое время (с менее поляризованными клиентами), потому что это хороший способ освоиться на местности, особенно если у студента преобладает зрительный канал восприятия.

«Прямой доступ» также иногда помогает субличностям выразить себя более полно, чем при использовании «внутреннего взора». Часть личности, когда ее расспрашивает терапевт, сама для себя с удивлением узнает, что она сама чувствует и думает. Части обычно бывают рады получить возможность санкционированно высказаться где-то вне системы, и чувствуют себя лучше понятыми, принятыми слушателем.

И, наконец, терапевт может проводить интервенции, непосредственно направленные на взаимоотношения частей, которые перед ним только что общались. Для семейных и супружеских терапевтов это особенно знакомая и привлекательная возможность. Когда субличности взаимодействуют, при пересаживании клиента со стула на стул, терапевт действует так же, как и в семейной или супружеской терапии с ее эмоционально насыщенной атмосферой.

Основное неудобство «прямого доступа» заключается в его меньшей, по сравнению с «внутренним взором», продуктивности. Применяя технику «внутреннего взора», я за одну сессию успеваю вдвое больше, чем если бы делал то же самое с «прямым доступом». Это особенно верно в отношении терапии внутренней семьи работа с нею как с группой была описана выше. К тому же «прямой доступ» может быть опасен при работе с более поляризованными системами, так как может произойти непредвиденное терапевт получит доступ к части, которую все остальные части всеми правдами и неправдами годами старались спрятать. Если терапевт будет аккуратно сверять свою работу с Менеджерами, такой опасности можно избежать. Но всегда есть сильное искушение продвинуться немножко дальше и поговорить с частями до того, как система будет готова вытерпеть их проявления.

С сильно поляризованными клиентами неизбежны периоды, когда Изгнанники прорываются и охватывают клиента целиком. Такой клиент может позвонить среди ночи в панике, чтобы поделиться пугающими воспоминаниями или соображениями. Или посреди сессии превратиться в рыдающего, отчаявшегося ребенка. Или потерять контроль и прийти в ярость. Если самому терапевту удается продолжать руководствоваться Самостью, такая вспышка может стать возможностью показать защищающим частям клиента, как Самость может помочь справиться с вторжением части, не сливаясь ни с нею, ни с теми частями, которые ее боятся. Важность Лидерства Самости для терапевта в такой ситуации нельзя переоценить.

Прямой доступ к частям клиента не требует усилий, я еще не встречал людей, которые не дали бы доступа хотя бы к некоторым Менеджерам. Обычно Менеджеры находятся на переднем плане с самого начала, с первого момента взаимодействия терапевта и клиента. Часто терапевт в любом случае говорит именно с ними, разговаривая с клиентом, так что при смене адресата мало что меняется. Для других, более труднодоступных частей, сдвиг более ощутим, так что нужно больше времени, чтобы эти части нашлись или появились.

Процедура проста и начинается с того, что клиент фокусируется на внутреннем мире. Терапевт просит клиента сосредоточиться на части личности и спросить, готова ли она непосредственно поговорить с терапевтом. Если часть соглашается, происходит примерно такой разговор:

ТЕРАПЕВТ: Итак, позвольте части личности говорить вашими устами, как будто она сидит тут, а Вы там, сидите и смотрите. Иными словами, не сливайтесь с частью, по мере того как она начинает выходить, просто слушайте или смотрите, как мы с нею разговариваем.

МЭРИ: Попробую, но не уверена, что получится.

ТЕРАПЕВТ: Не начинайте думать, что может сказать часть просто дайте ей выйти. Я буду задавать вопросы, которые помогут разбираться дальше. Если не получится ну ладно, сделаем что-то другое. Готова?

МЭРИ: Думаю, да.

ТЕРАПЕВТ: (обращаясь к части Мэри) Что ты говоришь Мэри?

СУБЛИЧНОСТЬ МЭРИ: Я говорю ей, чтобы она никому не доверяла.

Задавая вопросы об отношении части к Мэри, терапевт в этот момент старался обеспечить дифференцированный ответ; часть должна была отвечать сама, как нечто отдельное от Мэри. Поэтому первые вопросы касаются взаимоотношений. Это может иметь примерно такую форму;

• Что ты говоришь или делаешь с [имя клиента]?

• Что ты заставляешь [имя клиента] думать или делать?

• Что ты чувствуешь по отношению к [имя клиента]?

• Как, по-твоему, [имя клиента] к тебе относится?

• Почему ты делаешь или говоришь это [имя клиента]?

После того как субличность дает дифференцированный ответ (например, «я делаю с Мэри то-то и то-то»), терапевт продолжает задавать вопросы того же порядка, что приводились в разделе, посвященном «внутреннему взору»: об отношениях части с другими частями, с Самостью или с терапевтом; об ее истинных намерениях и предпочитаемой новой роли; о том, чего ей бы на самом деле хотелось. Достигнув определенного прогресса, терапевт может решить, что мог бы снова пообщаться с Самостью, и перед этим спрашивает у части. не хочет ли она что-то добавить, до того как это сучится. Надо поблагодарить часть за шаг навстречу и затем попросить разрешения снова поговорить Самостью.

Затем терапевт спрашивает, как это все было для клиента. Некоторые скажут, что им было интересно, другие что все это было как-то странно. Некоторые могут начать переживать, что у них шизофрения или Расстройство множественной личности. На этом этапе бывает полезно снова подчеркнуть нормальность и наличие у каждого человека множества субличностей.

Я говорил о том, как работает «прямой доступ», когда терапевт говорит с частью личности клиента сам. Но также терапевт может наблюдать диалог Самости и части клиента. Для этого терапевту нужно сначала вступить в контакт с субличностью клиента и попросить се представить, что Самость сидит на стуле напротив. Часть просят сказать что-нибудь Самости (на пустом стуле), затем клиент пересаживается на пустой стул и отвечает части от лица Самости. Таким образом, клиент пересаживается со стула на стул, говоря то как субличность, то как Самость, до тех пор пока в их взаимоотношениях не наметится какой-то прогресс. Во время диалога такого типа я стараюсь быть как можно менее активным, моя роль сводится к тому, чтобы наблюдать, достаточно лн Самость дифференцирована, чтобы диалог мог благополучно продолжаться. Как и при работе с «внутренним взором», я могу иногда немного подталкивать разговор, предлагая те или иные вопросы или следя, чтобы каждый на самом деле слышал друг друга; затем я постепенно снова сбавляю активность. Цель всегда заключается в том, чтобы Самость как можно раньше взяла руководство на себя.

Это базовая процедура, подходящая, чтобы инициировать дназог между двумя или несколькими частями. Когда субличности выявлены, каждой из них выделяется отдельный стул, и клиент переходит от стула к стулу. Некоторым клиентам не нужно переходить со стула на стул, им бывает достаточно сменить позу, чтобы переключиться на другую часть. Терапевт действует с общающимися частями точно так же, как на приеме с обычной семьей. Самость клиента должна быть включена в это взаимодействие чем раньше, тем лучше, и в идеале именно она должна начать выполнять роль терапевта во взаимодействии частей.

 

ПРАВИЛА БЕЗОПАСНОСТИ ПРИ РАБОТЕ С ВНУТРЕННЕЙ СИСТЕМОЙ

КАК РАБОТАТЬ С СОПРОТИВЛЯЮЩИМИСЯ ЧАСТЯМИ

После каждого этапа работы, будь то «прямой доступ» или «внутренний взор», терапевту следует заканчивать работу разговором с Самостью, чтобы гарантировать, что клиент уходит, руководимый Самостью. Иногда с сильно поляризованными клиентами субличность может не отдавать контроль и откатываться позволить Самости ввернуться на свое место. Часто это довольно неприятный, пугающий опыт и для клиента, и для терапевта, но это редко влечет за собой какую-то реальную опасность. Если возможно, терапевту следует спросить часть, почему она хочет продолжать контролировать происходящее, и обсудит., насколько обоснованы эти причины. Типичная ошибка заключается в попытках настоять на том, чтобы субличность все таки ослабила контроль; лучше пусть клиент уйдет, руководимый субличностью, чем на эту тему возникнет борьба за власть.

Такая ситуация может оказаться опасной в основном когда терапевт игнорирует предупредительные сигналы от защищающих Менеджеров о том, с какой| скоростью должна продвигаться терапия и об опасной преждевременной близости к частям-Изгнанникам. Если дело в этом. часть личности, цепляющаяся за свой контроль, это, по всей вероятности, рассерженный Менеджер, прежде изгнанная часть, опасающаяся повторною изгнания, или отчаянный Пожарный, которому хочется как можно скорее завершить сессию н уйти.

Перед Менеджером терапевту стоит извиниться, что поставил систему пол угрозу и пообещать в будущем советоваться с ним. Изгнаннику важно сказать, что терапия устроена именно таким образом. Чтобы гарантировать завершение периода изгнания, а нынешнее упорство части может только укрепить уверенность Менеджеров в том. что она должна оставаться изгнанной. Главное, чтобы терапевт продолжал руководствоваться Самостью и с пониманием отиос1ггься к страхам и боли субличности, какой бы надуманной она ни была. Когда часть начинает прислушиваться к уговорам даже если она в этот момент остается при своем, у терапевта появляется шанс в будущем Иногда часть может решиться на разговор о своих настоящих чувствах, лишь после того как ей удалось продемонстрировать свою неограниченную власть.

В очень редких случаях у меня не было времени сказать что субличности, потому что она заставляла клиента просто сбегать из моего кабинета. Хотя это очень обескураживает (особенно когда это происходит в первый раз), если терапевту удалось создать достаточно доверительные отношения и хороший контакт с Самостью клиента, клиент вернется и что-то можно будет поправить. Опасность возникает, когда у терапевта слабая связь с остальной внутренней системой, или если части личности самого терапевта ушли в какую-то крайность и спровоцировали субличности клиента. В таком случае у клиента может возникнуть общее ощущение безнадежности или предательства, что может привести к тяжким последствиям. Терапевт, руководствующийся собственной Самостью, должен постараться сам связаться с клиентом, чем раньше тем лучше, и возобновить диалог с этой субличностью.

Часто такие эпизоды провоцируют страх саморазрушающего или суицидального поведения как у терапевта, так и у клиента, особенно если верховодящая в данный момент часть личности намекает на такое поведение или угрожает им. Как я упоминал в главе 4, пожарные используют явно саморазрушительное поведение (булимию, самоповреждение, алкоголь или наркотики, экстремальные формы сексуального поведения или воровство), чтобы спустить накопившееся напряжение и избежать боли. В некотором смысле такое повеление можно трактовать как самозащитное: ведь они пытаются скорее защитить, чем разрушить внутреннюю систему. Попытки неэффективны, поскольку помимо очевидных тяжелых физических последствий для клиента они приводят в действие другие субличности, нападающих на клиента за деструктивное поведение, что приводит к нарастанию внутренней поляризации.

Следовательно, если терапевт способен увидеть такое поведение именно с такой точки зрения и может продолжать руководствоваться Самостью несмотря на эти угрозы, клиенту будут не так страшны субличности, использующие их как аргумент, и ему будет легче от них дифференцировать. Это не значит, что терапевт и пациент должны игнорировать иди преуменьшать значимость такого поведения. Напротив, их можно обсуждать как индикаторы дистресса и использовать как новую возможность выяснить, над чем в точности нужно поработать.

Такое поведение Пожарных также может учащаться, сознательно или непроизвольно, когда прежде находившаяся в изгнании часть личности становится более доступной. Терапевт может спросить у Пожарных, что ими движет. Проявив сочувствие и настойчивость, терапевт чаше всею сможет узнать, какую именно боль и страх скрывают эти части сами или тс части, которые они защищают. Важно помнить. однако, что до тех пор пока не будет выработан новый способ справляться с болью. Пожарным будет трудно справляться со своими автоматическими реакциями. Часто, однако, стоит Пожарному убедиться, что работа безопасна для Изгнанника, стоит снизить его поляризацию с вызывающим стыд Менеджером, и с Пожарным можно начать переговоры, «поторговаться» о том, какие реакции допустимы. Он может согласиться использовать менее опасную и пугающую форму диссоциации, или сбавить интенсивность своих реакций. В целом Пожарным нужна надежда на изменения. Если Самость терапевта или клиента способны дать эту надежду, они становятся намного менее опасными.

Я пишу все это не для того, чтобы убедить читателя, что нет опасности, когда эти части захватывают контроль. Я считаю, что основная опасность исходит в меньшей степени от самих частей и в большей от контекста, в котором они проявляются. То есть, если люди из окружения или внутренние части, окружающие Пожарных, принимаются отвергать, стыдить, бояться или давить, опасность возрастает. Любая такая реакция может послужить пусковым стимулом для нарастания поляризации, так что Пожарные могут увеличивать интенсивность своей зашиты до тех нор. пока она не станет по настоящему деструктивной.

В случае если внешнее окружение клиента серьезно вдиянет на усиление проблемы (и не входит в сферу контроля терапевта), а также в случае если Пожарный уже подверг клиента серьезной опасности и потребуется значительное время на то. чтобы его .деактивировать, терапевту стоит обсудить с клиентом вариант краткосрочной госпитализации Одна из целей, преследуемых при этом. обеспечить безопасную атмосферу, в которой о клиенте позаботятся и он сможет продолжить внутреннюю работу. Другая цель дать клиенту временный отдых, убрать его из поляризованной внешней среды, так чтобы с Изгнанниками можно было продолжить работу, не провоцируя опасных и приводящих всех в неистовство Пожарных. Проблема в том, что большинство психиатрических больниц оказывает совершенно противоположный эффект; в ответ на предъявляемые Пожарными симптомы там пытаются подавить клиента, используют чрезмерные количества препаратов и ставят патологизирующие ярлыки. Такой подход может испугать и парализовать клиента и его семью, и только усилит поляризацию во внешней системе. Далее, особенно если прежде клиента уже насильственно подавляли, субличности клиента будут в ужасе от перспективы снова оказаться в среде, где какие-то люди обладают такой властью. Поэтому также важно обсудить возможные последствия госпитализации. Надо найти учреждение и отделение с максимально комфортными условиями и программой терапии, совместимой с моделью ССТС.

КАК РАСПОЗНАТЬ ТИП ЧАСТИ

Последний риск касается природы самих частей. Мое понимание того, что представляют из себя части, менялось и значительно эволюционировало за годы работы и, несомненно, будет продолжать меняться. Когда я только начинал так работать, я придерживался идей конструктивизма мне казалось, что мы с клиентом занимаемся сотворчеством его внутренних диалогов, а не выявлением того, что на самом деле уже есть. То есть мне казалось, что клиенты реагируют на мои едва заметные подсказки и воображают, что эти части действуют так, как мы с клиентом придумали в ходе обсуждений.

Постепенно мне становилось ясно, что хотя моя манера задавать вопросы и настроение и влияли на систему каким-то образом, эти внутренние личности жили какой-то собственной жизнью и их невозможно было просто придумать. Я начал рассматривать их так, как если бы они были одномерными состояниями психики, каждому из которых полагалась какая-то своя особая роль.

Как я уже упоминал в предыдущих главах, когда я познакомился с частями получше; они научили меня видеть их многогранными так, как будто они люди разного возраста и у каждого есть свои особые способности (даже если они не всегда выступают в таком качества во время первых сеансов «внутреннего взора»). Таким образом, каждая часть оказалась обладательницей целого спектра чувств, потребностей и желаний, каждую можно было соотнести с определенным возрастом, полом и врожденными способностями совсем как у реальных людей.

Естественная множественность психики допущение, которое трудно принять многим терапевтам, это то, к чему я пришел за много лет. Мысль о том, что все мы, по сути, представляем из себя целый набор людей, просто не стыкуется с нашей западной научной традицией. Необязательно рассматривать именно таким образом, чтобы успешно использовать модель в работе; на сегодняшний день многие терапевты работают в этом подходе, имея в виду конструктивистскую модель или модель «психических состояний».

Но при таких моделях существует опасность видеть происходящее более ограниченно, недооценивая и недостаточно чутко реагируя на части. Например, в этой книге я часто описываю или называю субличности одним-двумя словами (например, устремленная к достижениям часть, детская часть, защищающая часть; или Победитель, Малыш/Малышка или Защитник, и т.д.). Рассматривая их как разные состояния психики, я был уверен, что такое описание или прозвище адекватно описывает суть части, поскольку видел их как ограниченный набор ощущений и мыслей, призванный выполнять очень конкретные, ограниченные роли.

Теперь я знаю, что части личности не только защищают или добиваются успеха, тоскуют или злятся, хотя для внутреннего мира они могут выступать только в таких ролях. Например, гневная часть также может быть испуганной, грустной, счастливой или испытывать сексуальное возбуждение. Возможно, субличность выступала в роли Гневной части, чтобы защитить других, или потому что она находится изгнании, но она гораздо больше, чем Гневная часть. Часто это подросток.

То, что терапевт видит субличиости как «настоящих» людей, имеет два практических следствия для работы с внутренней системой, вое имеет отношение к тому, что именно придется изменить гневной части. Поскольку это подросток, а не просто психическое состояние, его нужно не просто успокоить и вывести из агрессивного состо яния. Скорее всего, придется обсудить, что именно его тяготит, или то как устроен мир. Ему нужно будет понять, что Самость и другие части беспокоятся о нем и ценят его. Ему нужно то, что бывает нужно одинокому или озлобленному подростку, чтобы почувствовать себя в безопасности и осознать свою причастность к чему-то.

Второе следствие касается роли, которую субличность в конце концов возьмет на себя. Возможно, этот гневный подросток отлично сумеет помогать клиенту настаивать на своем, так что он может предпочесть остаться в роли Защитника (иногда Сердитого Защитника), даже после того как он будет гармонично включен во внутреннюю группу. Или напротив, он может выбрать соверщенно другую роль, например, даст клиенту умение сочувствовать другим частям и понимать их переживания. Рассматривай его терапевт только как психическое состояние, он не будет с такой же заинтересованностью искать для субличности более приятную, самую лучщую роль с учетом ее чувств, способностей и устремлений.

Следовательно, если терапевт рассматривает части только как психические состояния или интроецированные объекты, он будет относиться к ним иначе, чем терапевт, который видел бы в них людей. Можно рассматривать их как людей, пока работаешь с ними как с внутренней семьей, и как-то иначе, обсуждая теорию, если уж это смущает. Самое главное относиться к ним как к людям и уважать в них личность, когда работаешь непосредственно с ними.

Я продолжаю использовать ярлык или одно-два слова, но теперь обозначаю ими роли или образы, в которых, по мнению клиента, воплощаются части, и не имея в виду что-то, что определяет их. Роли или образы, в которых части видятся сейчас, могут не иметь ничего общего с теми, для которых они предназначались. Важно напомнить клиентам найти для субличностей новые имена, когда старые окажутся неподходящими.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В этой главе я попробовал дать основные принципы и ориентиры, касающиеся технической стороны ССТС в индивидуальной работе, и техники безопасности для этой работы. Из страха начать предлагать свою модель «преждевременно» (Schwartz, Perrotta, 1985), я ждал много лет, прежде чем опубликовать касающиеся технической стороны работы материалы. Я хотел убедиться в том, что достаточно знаю об опасностях и умею с ними справляться, чтобы убедиться, что при работе по этой модели терапевт не повредит клиенту (в приложении А приводится кратная последовательность терапевтических ходов, описанная в главе 4).

Работая в этой модели с клиентами, читатель-терапевт не раз окажется в тупике и будет испытывать тревожные моменты. Отдельные ваши субличности будут настаивать на том, чтобы отказаться от этого подхода и работать привычными методами. В начале так бывает со многими терапевтами. Чтобы справиться с этим, полезно обсуждать работу с коллегами, знакомыми с моделью а также начинающими ее использовать. Прилагайте также все усилия, чтобы именно ваша Самость руководила процессом, даже когда кажется, что вы в тупике, или когда вы сталкиваетесь лицом к лицу с какой-то радикальной частью в клиенте или в самом себе. И наконец, доверяйте Самости клиента и его частям, учитесь у них, как им помочь. Даже если в это трудно поверить, внутренняя система знает, что для нее лучше всего.