В бледном, процеженном сквозь туман, свете звезд и лун промелькнула тень. Она двигалась, припадая к земле, пробираясь сквозь невысокую осоку, без малейшего звука пересекая каменистые участки.

Позади всех, конечно, спотыкался Палки-Вместо-Ног и, как всегда, с шумом. Тень замерла на гребне небольшого холма, обернулась, под резко очерченной черной копной ее волос в звездном свете сверкнула пара глаз. Когда Палки, пыхтя, доковылял поближе, тень прошипела:

— Хватит. Жди здесь. Дальше надо совсем тихо.

Палки остановился, с шумом глотая воздух.

— Верно, Кот. Я останусь здесь. Главное, чтоб с Короткими Руками ничего не случилось.

Быстрый Кот кивнул и снова заскользил по гребню. Ветер холодил его мокрую от пота грудь. Он задержался на какое-то время на краю обширной, чашеобразной равнины, поверхность ее была волнистой, словно море, покрытое внезапно застывшими стеклянными валами. До него доносился резкий запах шалфея, смешанный со сладко-приторным запахом буйвов, их навоза. Стадо было небольшим, животных не больше, чем пальцев на двух руках Кота. Коровы, небось, сбились вместе в поисках тепла и безопасности, а бык и один-два молодых бычка расположились на страже.

Кот рассматривал равнину, используя свое умение видеть ночью. Он хотел вычислить темные пятна на фоне белой светлой травы, пятна, которые оказывались или большими валунами, или кустами щетинолиста. И вот, наконец, что-то темное, крупное, движущееся: бык!

Кот присел на корточки и стал соображать. Короткие Руки, наверное, постарается добыть самого крупного зверя, какого только сможет убить. Но достанет ли у него глупости, чтобы метнуть копье в быка, в животное, которое в холке выше, чем макушка высокого человека? Кот мысленно сопоставил нынешнее незавидное положение Коротких Рук с его смелостью и рассудительностью, а затем, проявляя огромную осторожность, начал подкрадываться к быку.

Он был от него на расстоянии не более пятидесяти человеческих тел, когда заметил движение. Возле левого бока из травы поднялось белое пятно, рука напряжена в броске. Кот громко крикнул, из его груди вырвался настоящий рев. Он вскочил на ноги и побежал, а животное уже повернулось, злобно нападая на Короткие Руки. Кот видел блеск лунного света на смехотворно маленьком костяном ноже юноши, стремительное движение смертельных рогов и то, как Короткие Руки плашмя падает вниз. Что это: точный удар или уловка охотника?

Бык услышал бегущего Кота и, сбитый с толку, повернулся к новому противнику. Не сбавляя бега, Быстрый Кот зачерпнул пригоршню мелких камешков и швырнул в животное. А затем, закинув голову назад, громко завопил, не очень удачно подражая жуткому реву стада в минуту опасности. Звук полетел назад, на восток, в тьму, и удивленные коровы озабоченно зашевелились. Бык встряхнул головой, шумно выдохнул воздух прямо перед Котом и нерешительно закрутился на месте. Но топот удаляющегося стада, испуганное мычание коров помогли ему собраться со своим невеликим умом. Животное повернулось и тяжело помчалось прочь; древко копья Коротких Рук раскачивалось у него в боку. Удар не получился сильным: было видно, что копье выпадет из раны еще до того, как бык настигнет свое стадо.

— Эй, Короткие Руки! — крикнул Кот.

— Я здесь.

Кот бросился к нему. Юноша пытался высвободиться из колючих объятий щетинолиста, его руки с необычайно длинными, плоскими ладонями и крошечными детскими пальцами усиленно работали, высвобождая из колечек волосы и набедренную повязку.

— Давай, помогу тебе, — сказал, подбежав, Кот, но Короткие Руки поднял костяной нож:

— Стой, Кот! Я должен вернуться только вожаком…

— Ты не сможешь… у тебя нет терпения… Ты слишком горяч… Вожак в первую очередь должен думать о детях, заботиться о них…

— Я не сумел убить своего буйва, — угрожающе возразил Короткие Руки. — Я не смогу уйти без добычи к взрослым. Я не пойду за тобой, ведь ты моложе меня. Мой нож убьет тебя, Быстрый Кот. Пока ты жив, вожак не будет спокоен за свою жизнь.

Кот помрачнел.

— Я же спас тебя.

— Лучше бы ты дал мне погибнуть. Иди отсюда! Я дарю тебе эту ночь. Когда мы встретимся снова, под солнцем или под луной, один из нас умрет! Иди!

Негнувшимися ногами Кот сделал несколько шагов в сторону. Потом он обернулся:

— Короткие Руки, нельзя оставаться одному. Это опасно. Что, если придет Похититель Детей?

— Пусть попробует меня взять! А если возьмет, твоему горлу нечего будет бояться моего ножа.

— Мне не нужна эта ссора!

— А мне не нужна твоя помощь!

Расстроенный Кот повернул назад и зашагал, подгоняемый ветром. Съежившегося Палки-Вместо-Ног он нашел у подножия холма, там, где его оставил. При его приближении Палки резко вздрогнул.

— Как там Короткие Руки?

— Жив, — ответил Кот. Его пробирала дрожь: в ночи холодало. — Пошли, Палки. Теперь по ночам у нас будет на одного врага больше.

На равнины опустилась осень, где-то близко ощущалась долгая морозная зима, когда питаются в основном тем, что удается стянуть из лагеря взрослых или выклянчить у девушек, имеющих право посещать как поселение детей, так и жилища взрослых. Охота зимой становилась делом сложным — в лучшем случае можно было убить одного-двух кролов или неуловимую дикую кошку, но этого запаса едва хватало на одного едока. Зимой жизнь детей всегда тяжела, а в этом году Кот особенно беспокоился о Палки: тот не сумел отъесться за лето, и нелепая худоба его выглядела еще более кричащей, чем раньше. Когда они вернулись в лагерь после случая с Короткими Руками, Палки был совершенно измотан и весь следующий день спал под навесом как убитый.

Кот размышлял. После ухода Коротких Рук осталось всего два юноши, четыре маленьких девочки и две девушки, достаточно взрослые для того, чтобы быть табу и свободно бывать в мире детей и в мире взрослых. Группа была очень маленькой, он таких раньше не видел. Она была меньше, чем даже в тот холодный день, когда мать вытолкала его из хижины и отдала двум девушкам, готовым повести его в другую, в новую и дикую жизнь. Двумя годами позже те девушки стали взрослыми; одна умерла при родах (умер, к счастью, и младенец — уродливый многорукий монстр), другая, сейчас уже женщина, еще жила — больная, бесплодная, жалкая, и все равно она была полноправным членом взрослой группы.

Многие другие тоже умерли. Только те юноши, что смогли убить буйва, стали членами племени. Девочки постепенно достигали брачного возраста, их разбирали мужчины. Кто-то умер собственной смертью, кто-то просто исчез, никто не знал, куда… Никто, исключая разве что Похитителя Детей…

Кто-то тихо подошел к Коту. Он поднял глаза: одна из старших девушек, Волосы-Как-Облако. Кот отошел в сторону и присел на гладкий, искривленный корень зололиста, но Облако снова подошла и села рядом.

— Кажется, Палки сильно болен, — прошептала она. — Он такой горячий — не дотронуться.

— Ему нужен лекарь.

— Лекарь идет. С севера пришел человек, торгующий солью, он сказал, что лекарь сейчас в соседней деревне.

— Взрослый лекарь?

Облако раздраженно взглянула на него.

— Это женщина. Она не откажет ребенку в помощи.

Кот протянул руку, чтобы сорвать стебель зололиста. Корни у этого растения огромные, как у большого дерева, а ствол меньше двухлетнего ребенка; тонкие, прямые стебли со множеством листьев растут прямо из перекрученных корней. Когда приближаются холодные месяцы, растение высасывает из листьев всю влагу, запасая себе впрок питание. И листья превращаются в белые хлопья, разлетающиеся в дым при первом прикосновении.

— Облако, — сказал Кот, не повышая голоса, — ты в самом деле веришь в Похитителя Детей?

Облако повернулась к нему и крепко сжала колени. Бесцветные волосы окаймляли ее задумчивое лицо, уже утратившее детскую миловидность; светло-голубые, почти прозрачные глаза смотрели печально.

- Я не знаю. Многое из того, что мы слышали, — слухи, сказки. Но кто-то же забирает детей… Так мало детей становится взрослыми…

Она посмотрела вниз, на подножие холма. Там извивалась мелкая речка, еще дальше, вверх по течению, далекие дымы указывали на лачужный городок взрослых.

— Даже взрослых с каждым годом все меньше и меньше.

— А младенцы? В лагере же есть несколько младенцев…

Облако покачала головой.

— Младенцев тоже немного. А сами взрослые все время умирают. Там больше пустых, чем занятых хижин. Я помню, когда-то все в поселке было по-другому.

Кот поморщился. Его лицо было смуглым и скуластым, оно раньше времени постарело от забот и волнений.

— Я не помню людей в лагере. Помню только: мать выталкивает меня из хижины. Вот и все… — Он вздохнул. — Короткие Руки ушел от нас. Он убьет меня, если сможет.

— Прости…

Кот пожал плечами.

— Сердце Коротких Рук слишком старо для тела. Он хочет быть взрослым, но он никак не может убить своего буйва. Теперь он один. Если он попытается заколоть меня, мне придется с ним драться. Но он один, а Похититель Детей, если он действительно существует…

— Не надо, — сказала Облако, и Кот понял, что ей страшно.

Он вымучил для нее улыбку:

— Не бойся. Ты уже почти большая. Еще несколько месяцев, и Похититель не захочет смотреть на тебя.

Облако покраснела и поплотнее запахнула на груди свою накидку. Она хорошо знала, что телом она уже взрослая.

— Это тебе, Быстрый Кот, нечего бояться, — сказала она. — Даже если Похититель сунет тебя в свою глубокую черную сумку, ты и там его достанешь!

Кот рассмеялся. Под навесом, недалеко от пещеры, метался и стонал в тревожном сне Палки. Кот и Облако взглянули друг на друга, потом Кот в задумчивости посмотрел на север.

— Облако, — сказал он тихо. — Сколько дней до того поселка?

Она коснулась его руки.

— Слишком много, Кот, чтобы идти одному.

— Взрослые могли бы забрать девочек к себе в лагерь.

— Если только никого не останется, чтобы охранять их… Это слишком далеко, Кот. Даже если ты пойдешь, Палки все равно умрет.

Кот тяжело вздохнул.

— Солнце и луны! — прошептал он. — Хоть бы она пришла побыстрее.

Лекарь появилась через, четыре дня. Она приехала верхом на кастрированном и прирученном буйве, совсем небольшом. Забравшись на дозорный утес, возвышавшийся возле рощи япловых деревьев, совсем недалеко от селения взрослых, Кот с любопытством наблюдал за лекарем. Раньше он никогда не видел буйвов, обученных служить людям, и поначалу бурое неповоротливое животное заинтересовало его гораздо больше, чем лекарь. Но затем он обратил внимание и на нее: обыкновенная женщина, высокая и тощая, волосы кое-как обстрижены. Она сняла со спины буйва два больших мешка и пригнулась, входя в хижину вождя. Кот знал, что дня на два она останется в лагере, но сумеет ли он встретиться с ней за это время? Или придется ловить ее в последний момент, когда она уже будет садиться на своего буйва?

В любом случае ему следовало быть начеку. Он намеревался отправиться вслед за лекарем, встретиться с ним наедине, а потом как-нибудь уговорить лекаря осмотреть Палки, найти лекарство для его тонких ног, раздуть искорку жизни в его слабой груди.

Ну что же, будь что будет! Кот отошел от края утеса, прочь от пьянящего запаха зреющих яплов, спустился вниз и направился назад к навесу. Он не забыл о Коротких Руках, тот, казалось, стал теперь частью его сознания, но нигде не было видно следов его недруга.

Тонкая струйка голубого дыма поднималась в прохладном утреннем воздухе. Облако и еще одна девушка — Один-Зеленый-Глаз — стащили из лагеря взрослых какие-то объедки и теперь варили их на огне в глиняном горшке — так, они видели, делают взрослые женщины. Палки-Вместо-Ног сидел у костра, подбрасывая в огонь хворост и сухие ветки, он кашлял, когда дым несло в его сторону. Четыре младших девочки скоблили шкуру убитого буйва, или, скорее, делали вид, что скоблят: их визг и смех говорили Коту о том, что они не столько работают, сколько играют.

Он сел рядом с Палки.

— Сегодня лучше?

Палки кивнул, глядя в огонь.

— Все в порядке. Только мне не надо так много бегать. Не беспокойся.

Кот потрепал мальчика по белокурым волосам.

— Ты что, думаешь, я именно о тебе забочусь? Я думаю о детях, только и всего. Зимой нам с тобой вместе придется добывать пищу — кролов и прыгунчиков, не буйвов, конечно. У тебя для этого должны быть хоть какие-то силы. Так что давай, выздоравливай.

Палки искоса посмотрел на Кота. Его светлые волосы были вымазаны в саже, следы слез, словно трещины, резко выделялись на грязных щеках.

— Мне приснился Похититель, — пробормотал Палки.

— Брось ты эти сны, — фыркнул Кот. — Пусть тебе лучше снятся быки, а ты бросай в них копья. Копье сильнее сна.

Палки смутился, но ничего не ответил.

Волосы-Как-Облако брызнула горячей водой на плечо Кота.

— Ты растрещался, как прыгунчик, — нетерпеливо проворчала она. — Если ты хочешь, чтобы мы накормили этих детей, то принеси нам воды.

Кот, усмехнувшись, поднялся на ноги.

— Вот видишь, Палки. Я хорошо понимаю: ты не встаешь, чтобы избавиться от вечных женских приказов.

Палки слабо улыбнулся. Кот забросил за плечи бурдюк для воды.

— Ладно, будет вода. Будут вам и яплы на закуску, — весело сказал он. — Я скоро.

— Смотри, не попадись, — предостерегла его Один-Зеленый-Глаз; чистая, безглазая половина ее лица смотрела недобро.

— Постараюсь.

Спустившись к реке, Кот притопил бурдюк в холодной воде, а сам направился к лагерю взрослых. Яплы в это время года всегда хороши: сочные, красные, сладкие; взрослые ревностно охраняют их. Кот гордился тем, что умел воровать яплы.

— Яплы, — бормотал он себе под нос. — Яплы, яплы, яплы, яплыяплыяплы. — Он тихо засмеялся. Когда-то давно мать рассказывала ему про яплы… Что это было? Ах, да. «Яплы, сын, они с Земли. Много-много лет назад, намного больше, чем можно себе представить, люди пришли с Земли, а с ними яплы и кошки, и буйвы, и кролы, и…» Он забыл, что там было дальше. Хотя знал не так уж мало. Конечно, многие вещи не пришли с Земли: щетинолисты, например, хлопушники, зололисты, лунные охотники, прыгунчики, да и мало ли чего еще. Но его народ и яплы, они родом с Земли, и порой Коту очень хотелось узнать, что же такое эта Земля и где она находится.

Но сейчас у него не было времени думать об этом. Впереди лежал лагерь взрослых; он заметил одинокого стража, стоявшего недалеко от реки, опершись на копье. Как правило, подступы к роще хорошо охранялись до тех пор, пока поселяне не оберут фрукты с деревьев, но когда в деревню приходил лекарь, охрана оказывалась ослабленной. На это Кот и надеялся, — у многих взрослых неприятности со здоровьем: открытые язвы, странные боли, слабое зрение и слух, — а лекари приходили редко.

Он пригнулся к земле, пытаясь найти лучший способ пробраться в рощу. Долина здесь сужается, почти нет приличных укрытий, за исключением нескольких кустов дымовок. Можно, конечно, пойти другим путем — залезть на утес, как он это делал, когда следил за лагерем, но оттуда нет легкого пути вниз, к тому же любого, кто попытается спуститься вниз по переднему склону утеса, легко обнаружить. Река тоже тут мелкая — под водой не проплыть. Единственное, на что можно надеяться, — это перехитрить одинокого стража, улучив подходящий момент.

Кот решил ждать.

Он был терпелив, как настоящая дикая кошка. Медленно прошел час. Страж отмахивался от назойливых насекомых, притоптывал ногами и постоянно смотрел в сторону, явно тоскуя по замене. И вот, наконец, он начал переминаться с ноги на ногу, и Кот мысленно усмехнулся. Вскоре страж воткнул свое копье в песок и исчез за стоявшим в нескольких шагах кустом дымовки. Кот уже был в движении. Он обогнул излучину реки, помедлил около копья — не оставить ли какого знака? — наконец, выдернул его, перевернул, всунул в песок тупым концом и бросился бежать к роще, пока страж не успел даже подтянуть свою набедренную повязку.

Если страж сразу заметит, что копье перевернуто, то у Кота останется всего около минуты на то, чтобы нарвать фруктов. Но он добежал до ближайших деревьев, а крика позади не слышал; растяпа, небось, позабыл, каким концом втыкал оружие в песок.

Кот залез на хорошее дерево и потянулся за красными плодами. За несколько секунд он наполнил маленькую сумочку, подвязанную к поясу. Затем замер, вслушиваясь, вдыхая пряный, дурманящий воздух. Погони не было.

Довольно улыбаясь, Кот неуклюже направился к реке. Теперь будет несложно подкрасться к стражу, выбить у него из рук копье и, смеясь, убежать прочь. Будет тогда горе-часовой знать, что Кот опять приходил, опять воровал и опять убежал безнаказанным.

Кот остановился. Дыхание у него сперло. Прямо перед ним на песчаном берегу реки лежал на спине страж, и грудь его была пронзена копьем. Кот мгновенно ощутил неровную почву под своими босыми ногами, услышал жалобное урчание реки, почувствовал острый запах леса. И тут он пришел в себя.

Теперь он увидел, что страж не убит. Копье прошло у него под мышкой, сам он просто оглушен. И все же что-то такое случилось. Кто-то подал знак, что он рядом, что он опасен!

Страж застонал, и Кот со всех ног бросился бежать по течению реки. Теперь он уже больше не улыбался и через каждые несколько шагов оглядывался.

Через день Палки мог уже ходить, хотя все еще выглядел больным. Облако побывала в лагере взрослых, видела издалека лекаря, незаметно подслушивала ее разговоры со взрослыми, но сама так и не нашла возможности с нею поговорить.

— Какая она? — спросил Палки, когда они с Облаком сидели возле костра в сгущающихся вечерних сумерках.

По небу плыли уже три луны: две виднелись низко на западе, они были такими маленькими, что их серпы едва можно было различить, а одна, крупнее других, стояла прямо над головой и напоминала съеденный наполовину япл.

Облако пожала плечами.

— Какая? Да как все. Лечит раненых, дает лекарства больным. Облегчает страдания тем, кто готовится к смерти.

Кот сидел немного в стороне и сразу недовольно заворчал. Он не любил, когда при Палки упоминали о смерти.

Мальчик, однако, ничего не заметил. Каким-то отсутствующим голосом он спросил:

— А она не говорила, откуда пришла?

— Я не слышала. Хотя догадываюсь. Из Цитадели.

Кот прыснул со смеху.

— Из Цитадели, из Цитадели, — передразнил он. — Там еще разгуливают высокие, стройные мужчины, и женщины никогда не болеют, и никому там не нужно добывать пищу, а по улицам текут молочные реки, а яплы, как поспеют, так падают с деревьев прямо в рот.

Палки не изменил своего мечтательного тона.

— А я верю в Цитадель.

— Ты и в то веришь, что люди спустились с неба, — сказал Кот. — Веришь всякой старушечьей болтовне. Цитадель — это просто мечта, на самом деле ее нет.

— Там лучше, чем здесь… — Палки, казалось, его не слышал.

— Откуда ты знаешь? — возразил Кот. — Что ты видел, кроме вот этого: дрожь зимой и добыча пищи на все лето? Да еще знай убегай от каждого взрослого, не то он проткнет копьем твой живот.

Палки лег, подложив руки под голову, и ответил, глядя в небо:

— Я вижу все это в своей голове, по ночам. Это сны, Кот.

Облако погладила рукой его тонкие, светлые волосы.

— Спи, Палки, — сказала она чуть слышно, — будь счастлив в своих снах.

— Там я могу бегать, — пробормотал Палки. — И ноги у меня почти не болят. И так легко дышать. А иногда… Иногда я вижу во сне Похитителя…

Кот недовольно сплюнул в костер.

— Что, в самом деле? И какой он? — серьезно спросила Облако.

— Трудно сказать, — ответил Палки, медленно подбирая слова. — Иногда я его не вижу, он — всего лишь шум в деревьях. А иногда это высокий человек, ростом больше буйва, только я никогда не видел его лица. Он будто сделан из черных туч и молний. У него на плече висит сумка, и он ходит по свету, как осенью сборщик яплов. И как протянет руку к детям…

— Если мальчишка закричит ночью, сама будешь успокаивать, — заметил Кот.

— Нет, — продолжал Палки. — Это все не то… Ты не понимаешь… Я не боюсь Похитителя, нисколечко не боюсь… Только я какой-то совсем маленький, будто меня и нет, будто я созревший япл, такой же, как все остальные, и вот меня срывают…

Он погрузился в сон. Облако все еще сидела, ласково гладя его по голове.

— Бедный ребенок, — вздохнула она. — Так увидеть свою смерть!

Кот взглянул на нее. Три луны отбрасывали мягкий свет на ее лицо, от этого оно казалось вечным.

— Так вот, значит, как выглядит Похититель? Это смерть?

— Для некоторых, — тихо сказала Облако, и голос ее дрогнул. — Бедный Палки! Как, наверное, это трудно — верить, что твоя смерть не имеет смысла.

— А разве бывает иначе? — мрачно спросил Кот. Он не ждал ответа, ответа не могло быть.

Кот уже дважды замечал следы, оставленные Короткими Руками. Один раз юноша лежал на склоне холма напротив лагеря детей. Кот обнаружил отпечаток его тела в примятой траве. Второй раз это случилось у реки, когда Кот ходил за водой. Какой-то слабый звук, не совсем случайный, донесся до Кота, и он начал озираться, сжимая в руке копье.

— Выходи, Короткие Руки! — крикнул он, но никто ему не ответил. Осмотрев заросли около тропки, Кот нашел отпечаток ноги, отчетливо заметный на сырой земле. В другой раз, сказал себе Кот, копье просвистит так же тихо, как и этот звук. Надо быть осторожнее.

И он стал осторожнее.

Но, несмотря на его бдительность, лекарь сумела уйти из лагеря взрослых за полдня до того, как он узнал об этом. Кот использовал в качестве соглядатаев Один-Зеленый-Глаз и Волосы-Как-Облако, но в тот день, когда исчезла лекарь, Глаз попалась под руку взрослой женщине, и та заставила ее разделывать тушу буйва, так что девушка ничего не смогла сообщить Коту о случившемся. Один-Зеленый-Глаз, впрочем, заметила тропку, по которой лекарь ушла из деревни; она со своим животным перешла вброд реку и отправилась на север.

Кот попросил Облако приготовить в дорогу еду и разыскал Палки.

— Пошли, — сказал он мальчику. — Скоро ты увидишь лекаря.

— Это далеко?

— Не очень. Бывает и дальше, — бодро ответил Кот. — А потом, если ты устанешь, я понесу тебя на спине.

Облако положила в сумку несколько полосок сушеного мяса и пару твердых лепешек. Кот подвязал сумку к поясу, наполнил водой бурдюк, заткнул нож за набедренную повязку и примерился к двум копьям. Палки следил за всем этим с мрачным опасением.

— Ты что, думаешь…

— На всякий случай, Палки. — Кот взглянул на Облако. — Будь хозяйкой, пока я не вернусь. Еды хватит?

— На несколько дней. Будь осторожен, Кот!

Он усмехнулся.

— Как водится!

И повернулся к Палки.

— Пошли.

Палки шагал решительно, опираясь на копье, как на посох, и хотя Кот нарочно старался идти медленно и всегда был готов сделать привал, Палки ни разу не попросил об отдыхе. Ближе к сумеркам, когда сели ужинать, Палки выглядел уже совсем измученным.

Закончив еду, Кот поднялся.

— Давай. Залазь на меня. Поедешь верхом.

— Но ведь ты тоже устал, — сказал Палки. — Я могу идти.

— Так будет быстрее. Луны сейчас хорошие, но расположены они не так удачно, как хотелось бы. К полуночи мы потеряем несколько лун. Так что торопись, не трать время!

Палки отнекивался и все-таки согласился. Кот с изумлением почувствовал, как невесом и слаб этот юноша.

Он медленно двигался сквозь сгущающийся сумрак, упорно следуя по дорожке, протоптанной буйвом. Идти было несложно. Вскоре они добрались до места, где, по всей видимости, недавно останавливался лекарь, наверное, для того, чтобы поужинать. Кот чувствовал себя прекрасно и шел до тех пор, пока не зашли две луны и он не сбился с дороги. Он снял со спины Палки, оставил его передохнуть, а сам пошел искать тропу. Буквально через несколько шагов он на нее и наткнулся. Но в небе светила только одна из двух больших лун и дальнейший путь был ненадежен, поэтому Кот объявил отбой до конца ночи. Он подсчитал, что впереди остается почти девять часов темноты, а затем одиннадцать часов дневного света, так как в это время года дни и ночи примерно одинаковы. Если Палки выдержит, если лекарь будет идти не очень быстро, они смогут настичь ее завтра.

Ночью Палки разговорился. Он рассказывал о том, чем займется, когда выздоровеет, и о том, как они будут вдвоем охотиться. Кот слушал с улыбкой, изредка поддразнивая друга, а краем уха постоянно вслушивался в ночные враждебные звуки. Он ничего не слышал, кроме завываний ветра, да лишь однажды где-то очень далеко прокричал птер, четырехкрылый поедатель падали, внешне очень похожий на птицу; круглые сутки он летает высоко в небе, спускаясь на землю лишь для того, чтобы поесть, спариться и вывести детенышей. Кот позволил себе заснуть уже после того, как Палки забормотал что-то во сне.

Утром они встали и двинулись в путь еще до того, как взошло солнце. Правда, Палки шел еще медленнее, чем вчера, и Кот, весь нетерпение, дважды уговаривал его прокатиться на спине. К тому времени, как солнце начало клониться к западу, они преодолели порядочное расстояние по холмистой равнине. Дальше Кот никогда не бывал. Впереди расстилалась беспорядочная равнина — сухой песчаник, рыхлый камень, низкорослая растительность, резко выделяющаяся зеленью на фоне красно-коричневой почвы; но след шел по равнине, и они двинулись по ней. Солнце уже почти коснулось западного горизонта, и тут Кот обнаружил небольшую кучку буйвова помета, такого свежего, что с момента его появления прошло, наверное, не больше часа. Палки, медленно тащившийся позади, встретил новость молчанием.

Кот мельком взглянул на друга. Мальчик казался таким же измученным и изнуренным, каким выглядел во время болезни.

— Ну как, Палки, все в порядке?

— Боюсь, не совсем, — признался Палки, слабо улыбнувшись. — Такое чувство, будто подо мной движется земля. Но это ведь не так, да, Кот?

— Земля никогда не движется, — обеспокоенно заметил Кот.

— Она движется, когда я сплю. Она вздрагивает под ногами Похитителя Детей. Вот и сейчас я это чувствую.

Кот оглянулся по сторонам. Два стоящих рядом конусообразных валуна могли быть хоть каким-то укрытием от ветра. Он подвел к ним Палки, достал еду, отдал бурдюк. Палки, догадываясь, что собирается делать Кот, мертвой хваткой вцепился ему в руку.

— Не бросай меня! Мне страшно!

— Ничего страшного нет, — ободряюще сказал Кот. — Я оставлю тебе копье. Прислонись спиной к камню, он будет тебя согревать. Я вернусь скоро и приведу лекаря.

— Обещаешь?

— Ну, конечно. Лекарь так близко, что я слышу ее запах. Жди нас. Веди себя, как тогда, когда мы охотились за кролами и я гнал их на тебя. Молчи, как камень. Терпи. Я вернусь, ты и глазом не успеешь моргнуть.

— Хорошо, — произнес Палки дрожащим шепотом.

Кот бросился бежать, перепрыгивая через груды камней, проносясь по песчаным пустошам… Солнце шло на закат, когда, наконец, Кот, оббежав невысокую дюну, нагнал все-таки лекаря.

У Кота перехватило дыхание. Он смотрел на лекаря снизу вверх, и это было странное ощущение. А лекарь слегка отпрянула, губы сжаты, глаза серые, на лице в свете заходящего солнца сияют веснушки.

— Ясно… Значит, это ты гнался за мной целых два дня… Надеюсь, ты доволен, что нашел меня… Только интересно, зачем?

Произношение ее казалось необычным, Коту непросто было следить за ее речью. Он ответил.

— Пожалуйста, там мой друг… Ему нужен лекарь… Он очень болен.

— Где он?

— Там, позади, недалеко. Около скал. Скорее!

Она не пошевелилась, лишь смерила его взглядом.

— Не суетись. Мне знакомы ваши обычаи: вас выкидывают, как только матерям надоедает вас кормить, а вы собираетесь в группы и живете, как дикари, пока не докажете свою пригодность к жизни и способность выжить. Но я не верю дикарям, я не пойду с тобой. Если у тебя болен друг, приноси его сюда, ко мне. И приноси одного.

Кот покачал головой:

— Он очень болен. Боюсь, что он умрет.

Выражение ее лица не изменилось.

— Не проси меня о снисхождении, мальчик. У меня ничего не осталось. Я отправилась в путь несколько лет назад.

— Пожалуйста… Он еще такой молодой.

— Так не давай ему стариться, не теряй время. Иди и неси его ко мне. Или уходи совсем.

Кот вспыхнул от гнева.

— Вы такая же, как все другие! Взрослым всегда безразлично то, что случается с детьми!

Ее лицо оставалось равнодушным, как скала.

— А с чего ты взял, что это должно быть для нас небезразлично? Думаешь, легко столько перетерпеть, чтобы потом видеть, как в судорогах гибнут ваши беспомощные тела? Многим из нас ужасно тяжело в этой жизни, поэтому детей и отдают на милость судьбы, надеясь, что они окрепнут, станут сильными и пригодными для жизни. — Она покачала головой. — Послушай меня, мальчик. Я — лекарь. Приноси своего друга ко мне, и я попытаюсь помочь ему. Я останусь здесь на один день — этого времени тебе должно хватить. Если ты не явишься завтра к закату, я уйду. И не вздумай являться сюда со всей своей шайкой. Я умею делать такое, о чем ты даже не слышал. Приходи только со своим другом, если он действительно существует.

Кот хотел возразить, набрал воздуху, но не смог.

— Иди. Возвращайся к своему другу. Я буду здесь. Приходи, когда сможешь.

Лекарь повернулась и пошла к своей палатке; под ее башмаками хрустела мелкая галька.

Кот вспомнил дорогу и прикинул примерное время. Если он и Палки отправятся в путь завтра на рассвете, то придут к лагерю лекаря задолго до полудня, даже если Коту придется нести Палки на себе.

На обратном пути он упорно размышлял над всем увиденным. Наконец, в свете луны появились знакомые камни. Кот молча добрался до них и заглянул в глубокую тень.

— Эй, Палки!

Ответа не последовало. Кот почувствовал, как тревожно забилось его сердце.

— Эй, Палки! Ты спишь?

Он залез в тьму убежища, ощупал пространство. Рука наткнулась на что-то холодное, влажное. Бурдюк… Палки исчез.

Кот выскочил из расщелины, крепко сжимая древко копья. Он услышал звук и успел повернуться в его сторону. Белая вспышка, мгновенная боль в левой руке… Он вскрикнул и пошатнулся. Уже падая, он увидел, что к нему бежит Короткие Руки, зажав в руке костяной нож.

Кот рухнул наземь, перевернулся и попытался откатиться назад. Но было слишком поздно. Короткие Руки уже вцепился в его волосы и пытался запрокинуть назад голову, занося в правой руке нож для удара.

И тут хватка ослабла. Кто-то — да это же Палки! — бросился Коротким Рукам на спину, и они покатились, сцепившись в клубок, под хриплые тяжелые ругательства.

С трудом поднявшись на ноги, Кот дотянулся до копья. Как будто горячая головешка жгла его руку немного выше локтя — копье даже выпало у него из рук, но он тут же снова схватил свое оружие. Этим копьем он, как дубинкой, ударил Короткие Руки по шее. Короткие Руки откатился в сторону, но вскочил с земли. Кот снова ударил его, на этот раз метя в ноги. Короткие Руки упал навзничь, и наконечник копья оказался у его горла.

— Ну, что? — прохрипел Кот. — Это же был наш спор. Зачем ты напал на Палки?

— Ну, убей меня! — крикнул Короткие Руки. — Убей меня и веди своего Палки в пустыню. Ты ведь для этого пришел сюда?

— Мы идем к лекарю!

Последовало молчание, затем Короткие Руки недоверчиво спросил:

— Где ты найдешь лекаря?

— Я его уже нашел.

Короткие Руки поперхнулся от неожиданности.

— Ну, если так… Я ведь не знал этого…

— Короткие Руки, наш спор не закончен, но я должен отвести Палки к лекарю. Я тебе уже второй раз дарю жизнь. Но ты помоги мне. Помоги доставить Палки к лекарю, и мы встретимся снова, копьем к копью, когда ты скажешь.

— Могу я тебе верить?

— Ты еще сомневаешься?

— Только дай мне встать… Хорошо, мы заключаем мир, но только до тех пор, пока не поможем Палки.

Кот опустил копье и сразу ощутил жгучую боль в левой руке, почувствовал, как кровь стекает на бок, потом на левую ногу.

— Посмотри, с Палки все в порядке? — попросил он.

Ночь становилась все темнее, а, может, просто у Кота ослабели глаза. Он с трудом различал смутные очертания Коротких Рук. Он слышал, как юноша отошел в сторону. Внезапно ноги Кота подкосились от слабости. И тут вернулся Короткие Руки.

— Он еще дышит. Мне не разбудить его, Кот. Я не стал его тормошить.

— И не надо. Он и так сильно ослаб. Сможешь ты нести его? Я не смогу.

— Я понесу. Показывай дорогу.

Кот шагал, опираясь на копье. Он и не заметил, как начал ощущать то, о чем совсем недавно говорил Палки — будто земля начала ворочаться и вздыматься у него под ногами, будто эта надежная основа мира начала дрожать и колыхаться, как море в ветреный день. Он почувствовал холод и слабость, но продолжал упорно шагать. Когда еще одна луна закатилась на западе, они увидели вдали свет костра. Короткие Руки сказал:

— Дальше я не пойду, Кот. Пусть она сама идет сюда.

— Если пойдет, — устало ответил Кот.

— Встретимся в скалах. Копье к копью. И узнаем, кто будет вожаком.

— Как только Палки окажется в надежных руках. Завтра или через день…

— Я буду ждать, сколько нужно.

Позже лекарь говорила Коту, что он появился у палатки, словно призрак — с горящими глазами и залитый кровью, — но Кот ничего такого не мог вспомнить. Он помнил только, что очнулся на подстилке из мягкого меха и, приподняв голову, увидел в свете фонаря фигуру лекаря, склонившуюся на Палки. Рядом с ней стояла черная сумка. Когда она полезла в нее рукой, Кот сел так внезапно, что ее голова дернулась.

— Не надо!

Она посмотрела на него с удивлением.

— Что не надо? — спросила она недовольно.

— Не кладите Палки в сумку!

— Я и не собираюсь. — Она достала из сумки что-то блестящее и опять наклонилась над Палки. У Кота пересохло во рту, язык одеревенел. Левая рука словно онемела; посмотрев на нее, он увидел, что она забинтована. Он снова упал не подстилку.

Лекарь, сделав дело, убрала свой инструмент.

— Почему ты решил, что я собираюсь сунуть мальчика в сумку?

— Мне снилось… Я думал…

— О чем?

— Я думал, вы — Похититель Детей, — вымолвил Кот.

Она злорадно взглянула на него.

— Да, это так. Это сущая правда.

А может, ему и это приснилось. Когда он снова пришел в себя, сквозь открытую дверь палатки вовсю рвались солнечные лучи. Лекарь сидела возле него, поджав под себя ноги и положив голову на колени — часто вот так любила садиться Облако. Кот зашевелился, она тоже проснулась, и он почувствовал, что смотрит прямо в ее покрасневшие глаза.

— Палки?… — он не хотел верить.

— Да, Палки… Он еще жив, но это ненадолго… На несколько часов, не больше… — Лекарь отвела взгляд.

Кот напряг силы.

— Его убил Короткие Руки!

— Кто? Как ты сказал?

— Короткие Руки. Мой враг.

Лекарь пристально посмотрела на него. У краешков ее глаз и рта собрались морщинки, и от этого взгляд ее в утреннем свете казался совсем серым.

— Нет, — сказала она. — Его убил не враг. Его убили его родители. Его убили люди. Его убили за два столетия до того, как он родился.

Кот недоверчиво смотрел на нее.

Лекарь провела по своим растрепанным, коротко обстриженным волосам:

— О, черт! Как там твоя рука?

— Болит. Я смогу ей двигать?

— Кость в порядке. Я прочистила рану и остановила кровь. Теперь тебе придется немного поносить ее на перевязи. Да, кстати, я набрала немного твоей крови.

— Зачем?

Она криво улыбнулась.

— Это как бы твоя плата за лечение.

Она похлопала по небольшому серому ящику, усеянному мелкими сверкающими огоньками, похожими на разноцветные огненные искры.

— Она здесь — в анализаторе. Ничего страшного в этом нет. Я не буду над ней колдовать. — И почти сразу встала. — Мне надо покормить скотину. Ты, наверное, хочешь пить? Бурдюк — вон там, рядом с сумкой. Посиди со своим другом. Может быть, он проснется, тогда поговори с ним. Он не будет чувствовать боли. Этот подарок я ему сделала. Но он может бояться.

Кот медленно перебрался на другой край палатки, удивляясь, что ходьба причиняет ему такую боль. Палки лежал на спине, его лицо было бледным, грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе. Кот неуклюже взял его за руку. Он просидел так несколько минут, смотря на своего друга, и вдруг почувствовал, что рука, зажатая в его пальцах, шевельнулась. Палки медленно открыл глаза.

— Кот?

— Я здесь. Лежи спокойно. Мы в палатке у лекаря.

— Я видел, как пришел Короткие Руки. Я залез на скалу очень тихо. Он не слышал меня. Я ведь правильно поступил?

— Конечно. Короткие Руки — хороший охотник. Спрятаться так, чтобы он не услышал, — это просто здорово.

— Жалко, что я не такой сильный. Он бросил в тебя копье, когда был далеко от меня, и я не мог на него прыгнуть. Жалко… Он погиб?

— Нет. Еще нет.

— А что, разве нельзя по-другому?

Кот стиснул зубы.

— Это ему решать.

Палки что-то пробормотал, а затем снова провалился в беспамятство. Вернулась лекарь. Она дотронулась до Палки, послушала его сердце.

— Сейчас он спит, — сказала она. — Это будет с ним повторяться время от времени. Займись-ка чем-нибудь полезным — разожги костер. Я позову тебя, когда он проснется.

Запасы масляного дерева были давно заготовлены, но у Кота не оказалось огнива. Он пошарил в остывшей золе и нашел там искривленный кусок обугленного дерева, в котором еще теплились оранжевые искры. Кот бережно подул на искорки, вдувая в них жизнь, и искры вспыхнули, показывая слабый язычок пламени. Кот ожидал это, он сунул огонек в пучок сухой травы. Огонь поглотил траву и перебросился на тонкие ветки масляного дерева. Вскоре огонь ровно пылал на утреннем воздухе. Кот подбросил в костер веток и, обернувшись, увидел на пороге палатки лекаря; она стояла, сложив руки на груди, и смотрела на него.

— Спасибо, — сказала она.

— А Палки?…

— Все по-прежнему.

— Это точно, что он умрет?

Она кивнула.

— Но неужели ничего нельзя сделать? Ведь вы же лекарь!

Она коротко, даже весело рассмеялась.

— Для этого, мальчик, нужно побольше искусства, чем у меня. Я догадываюсь, ты такой же простак, как и все остальные. Ты что-нибудь знаешь об истории? О Земле?

Он посмотрел на нее, не вполне понимая.

— Мать рассказывала мне о Земле.

— Неужели? И что она говорила?

— Я… Я не помню.

Лекарь снисходительно усмехнулась.

— Она говорила тебе, отчего умирают дети? Нет, вижу, не говорила… Ладно, слушай, мальчик… Задолго до того, как ты родился и даже задолго до того, как я родилась, мы, люди, прибыли в этот мир, готовые начать все заново, сделать все лучше. У нас был большой корабль; теперь вы называете его луной, но это был корабль. Мы разгрузили его, начали устраивать новую жизнь и тут потеряли связь с Землей. Мы так никогда и не узнали, что случилось, но связь с Землей была потеряна. Зато мы не забыли наших мелких старых раздоров. Снова, как на Земле, начались споры из-за пастбищ. Кое-кто помнит о том, что у нас была омерзительная маленькая война. Вот и получилось, что за два столетия мы утеряли все наши достижения.

— Я… Я не понимаю…

— Черт побери, мальчик, я тоже! Но в конце концов, мы отравили и себя, и этот мир. За это время мы уничтожили столько людей, что не оставили себе шансов выжить на этой планете. Может быть, мы лишились вообще всех шансов.

Она сурово посмотрела не него, ее серые глаза были непроницаемы, как камень.

— Пойми. Из-за того, что те люди сделали задолго до нашего с тобой оождения, женщинам сейчас трудно рожать детей, а детям еще труднее выжить. Со временем положение ухудшается. С каждым годом все меньше людей, способных охотиться, все больше детей появляется на свет мертвыми… Еще два, от силы три поколения, и эти равнины очистятся от людей. Исключая…

Кот ждал, пока она закончит.

— Что исключая? — не выдержал он в конце концов.

— Цитадели, — сказала она. — Ты знаешь о людях из Цитадели?.. Да нет, откуда тебе знать… — Лекарь кивнула в сторону костра. — Они ж как та искра, которую ты раздул. Цитадели — это несколько искорок человечества, борющихся за жизнь и тепло, сражающихся с мраком, пытающихся сохранить себя до того времени, пока мир не исцелится. Ты ведь знаешь, что некоторые люди, хотя их очень мало, имеют вполне нормальное тело и могут рожать здоровых детей. Если они соберутся в Цитаделях, если им и их потомкам удастся продержаться Бог знает сколько еще лет, то тогда наша искра, возможно, вспыхнет снова. И мы снова сможем жить в этот мире.

Кот нахмурился.

— Если Цитадели действительно существуют, почему все остальные люди живут по-прежнему? Почему они тоже не идут туда?

Улыбка женщины вышла узкой и мучительной, как свежий порез, из которого еще не начала сочиться кровь.

— Дело в том, мальчик, что мы, жители Цитадели, победили в проклятой войне. Наши предки победили! Нас осталось немного, но у нас достаточно техники — ты, пожалуй, назвал бы ее колдовством — чтобы не пустить к себе незваных гостей. С этим не так просто смириться, это возмущает многих, но это так. Некоторые из нас становятся лекарями, чтобы облегчить жизнь таким, как ты. Но в конце концов смерть все равно настигает всех, и тут уж мы ничего не можем поделать, разве что все бросить или погибнуть вместе с вами. Но этого мы не сделаем.

— Но если все те, кто снаружи, соберутся вместе…

— Это невозможно. Удержать их снаружи очень просто. Они — вырождающийся народ. — Она выпрямилась и обернулась, чтобы посмотреть в палатку. — Мне показалось, я слышу голос твоего друга, но он все еще спит. — И взглянула на Кота испытывающе. — Ты бы счел Цитадель, к которой я принадлежу, очень странным местом, мальчик. Люди живут там, как люди, а не как животные. Они много работают, побольше, наверное, чем вы, но они работают по-человечески: строят, планируют, создают. Правда, среди них есть и такие ненормальные, которые становятся лекарями.

— Как бы я хотел все это увидеть!

— Черт побери, а зачем, по-твоему, я тебе все это рассказываю? Я же приглашаю тебя, глупый. Твоя кровь показывает, что ты сможешь быть отцом здоровых детей, если, конечно, найдешь здоровую супругу. Здесь-то ты точно ее не найдешь.

Кот стоял в облаке голубого дыма, поднимающемся над костром.

— Теперь я понял, — прошептал он. — Теперь я знаю, что это правда. Это ведь ты и есть Похититель Детей.

— Это так. Я их забираю с собой, но только тех, кто способен к нормальной жизни. И только тех, кто сам хочет идти со мной. — Она нахмурила брови. — У тебя ослабла повязка. И руку ты должен носить на перевязи. Иди сюда, я посмотрю ее.

Кот следил за ее проворными пальцами. Сотни вопросов крутились у него в голове, но ни один из них не шел на язык, и оттого он стоял молча, а после сел и невидящими глазами уставился в пламя костра.

Палки-Вместо-Ног просыпался еще трижды, но с каждым разом он слабел все больше и больше. Один раз он начал говорить со своей матерью, донимая ее вопросами о мире и окружающих его вещах, внимательно прислушиваясь, будто давно исчезнувшая из мира женщина и впрямь объясняла ему все теперь, когда он стоял на краю пропасти. Проснувшись в последний раз, он оказался в ясном сознании и заговорил с Котом о том, с чем расстается: о весенних рассветах, летних купаниях в реке, осеннем сборе яплов, зимних снегопадах. Смущаясь, Палки попросил Кота не причинять зла Коротким Рукам. Кот не ответил.

Палки вздохнул.

— Мне не страшно. У меня ничего не болит. Но я устал.

Он выпрямился, сделал два глубоких вдоха, и дыхание его остановилось.

Кот закрыл ему глаза и сложил на груди руки. Он вышел из палатки под свет шести лун и заплакал. Прошло немного времени, и на его плечо легла рука лекаря, удивительно мягкая.

— Успокойся.

— Вы похороните его. Мы закапываем своих мертвых.

— Как хочешь.

— Тогда я пойду.

— Не со мной? Не в Цитадель?

Он покачал головой.

— Спасибо вам за то, что сказали мне о Цитадели. Но у меня еще есть дела.

Свое копье он бросил с другой стороны костра. Уходя из лагеря, он поднял его, дотронулся до рукоятки ножа и направился к югу. Назад он не смотрел.

Он медленно брел по дороге. Было уже за полночь. Одни луны зашли, другие только всходили; когда Солнце окрасило восток алым цветом, Кот снова вернулся к знакомым валунам. Там горел костер, на огне жарился кроленок. Короткие Руки посмотрел на Кота.

— Что с Палки?

— Умер.

— Вот как… Я не думал…

— Все равно, этого было не избежать.

Короткие Руки кивнул, дотянулся до копья и встал. Ногой он указал на жарившегося крола:

— Съешь, если победишь. Какой смысл есть сейчас… — И вздохнул. — Совсем не просто было его поймать…

Подняв копье, Короткие Руки подался влево. Кот повернулся, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Короткие Руки действовал хорошо, но все же не совсем ловко. Стоило взглянуть на его ноги, и было понятно, куда он собирается прыгнуть. Кот поднял копье, неуклюже балансируя перевязанной левой рукой. Мысленно он уже представлял, как пойдет его рука, как полетит копье, как задрожит древко. Теперь он знал, что вполне сможет убить Короткие Руки.

Короткие Руки остановился, как только Кот замахнулся. Он весь напрягся, готовый увернуться, избежать копья, а затем атаковать безоружного противника. Кот отрывисто вскрикнул, схватился левой рукой за конец чужого копья и рванул на себя.

Короткие Руки упал, пытаясь отвлечь соперника и вытаращил глаза, увидев, что и копье Кота треснуло и раскололось на части.

Кот стоял и смотрел на него. А потом ткнул в него пальцем.

— Видишь, ты победил. Теперь дети твои. В поселке есть еще два мальчика. Этой зимой взрослые их выбросят. Защити их. Четыре наших девочки тоже еще слишком малы, чтобы оставлять их одних. Позаботься о них. И еще скажу тебе: если я когда-нибудь вернусь, у меня не будет оружия и я не буду сражаться с тобой. Скажи это Облаку.

И еще скажи ей, всем скажи, что наш Палки погиб, как настоящий мужчина.

Короткие Руки вскочил на ноги. Он был рад неожиданному исходу поединка:

— Обязательно скажу!

Кот круто повернулся и зашагал прочь.

Лекарь, как и обещала, насыпала на Палки груду камней, а на нее положила три маленьких голубых цветка, три осенних солнцецвета, такие обычно рвут девочки недалеко от лагеря. Кот сбросил цветы. Вместо них он положил на вершину каменной пирамиды свой костяной нож.

— Возьми, Палки. Это тебе в дорогу, — сказал он своему умершему другу. А затем без оружия, без воды зашагал прочь, держа курс на север.

Лекарь ехала медленно. Он забрался на дюну и увидел впереди ее темный расплывчатый силуэт, движущийся по песчаному краю пустыни. Кот громко крикнул и помахал здоровой рукой. Лекарь остановилась, и он увидел ответный знак.

Кот набрал в грудь побольше воздуха и, будто настоящий хищник, бросился вниз по склону дюны, прочь от своего прошлого в то неведомое, которое, наверное, теперь можно было назвать и будущим.

Перевод с английского М. Дьячка