Часть первая

Горючие слезы несчастной смешивались с брызгами морской воды, которые без устали бросал в лицо злой Посейдон.

— Не иначе делает это по поручению Геры, — устало подумалось Афродите.

Богиня промокла насквозь, дрожала от холода, и никак не могла понять отчего так солоно на губах — от собственных слез или морской воды. Влажные волосы противно прилипли к телу, но все это меркло на фоне обрушившихся на нее неприятностей.

— Ну, почему я такая разнесчастная, — тихонько завывала несчастная странница, — почему все обижают и норовят сделать гадость? В чем я провинилась? Если только в том, что красивее всех на Олимпе…

Один из дельфинов, запряженных в огромную белоснежную раковину, в ответ на стенания сочувственно вздохнул. Этот вздох красноречиво свидетельствовал — он ее любит и понимает! А дабы еще раз показать полноту своих чувств, что есть силы ударил хвостом по воде. Однако столь бурное выражение чувств не прибавило прелестной изгнаннице хорошего настроения. Она зарыдала в голос.

Второй дельфин, который в паре с первым, тащил на себе раковину-повозку, принялся успокаивающе посвистывать. К сожалению, Афродита не знала дельфиньего языка и ничего не поняла из высказанной тирады. Но это короткое происшествие несколько отвлекло от грустных мыслей. Внезапно Афродите стало очень стыдно. Занятая своими проблемами, она совершенно не озаботилась будущим дельфинов. А ведь им может быть несладко. Разъяренная Гера никогда не простит помощи, оказанной ими прелестной изгнаннице. «Как можно быть такой эгоисткой — заниматься только собой и не думать о других!» — сделала она сама себе замечание. Желая хоть как-то исправить ситуацию, наклонилась и похлопала морских лошадок по вспотевшим спинкам. Те в ответ несколько раз успокаивающе хрюкнули.

Внезапно Афродита задалась вопросом: откуда на земле появились эти добрые существа? Приветливые и добрые дельфины умудрялись быть в дружбе со всеми — людьми, богами, рыбами и другими морскими обитателями. Откровенно говоря, никогда не верила, что Дионис является причиной их возникновения. По слухам, он превратил в дельфинов пиратов, что его похитили. Даже, если факт имел место быть, все равно подобное невероятно. Не могли злобные флибустьеры превратиться в таких вот очаровашек, готовых всем и всегда прийти на помощь.

— Спасибо, что вы есть, — пропела своим хрустальным голоском Афродита. И тут же, не сдержавшись, издала глубокий стон.

— О-о-о! Нет, вы только послушайте, что обо мне говорят божественные мерзавки.

Богиня принялась вспоминать все, что за последнее время услышала в свой адрес из уст олимпийских небожительниц.

— Эти бессмертные сучки, — рыдала Афродита, — говорят, что я родилась из детородного органа Крона, который во время битвы был отрезан его сыном Зевсом. Если верить их словам, этот самый член носился по волнам и бился о морскую гладь. В итоге, из этого безумного коктейля появилась на свет я! Ну, разве не мерзость!

Афродита от злости сжала кулачки и вновь зарыдала. Официально ее отцом считается Зевс, повелитель Олимпа. Однако по всем законам природы должна быть еще и мать. А вот как раз ее-то она и не знает. Сколько раз валялась в ногах у строгих Мойр и умоляла назвать имя родительницы, но те лишь усмехались в ответ на все просьбы. Афродита не сомневалась в родстве с Громовержцем. В пользу этого говорила их похожесть, сразу бросавшаяся в глаза — рыжие волосы, яркие зеленые глаза, обаятельная улыбка, веснушки. Хотя с таким же успехом Афродиту можно было бы назвать дочерью Крона. Тем более, что Зевс, как известно, его сын. И следовательно сильно похож на своего отца, то бишь дедушку Афродиты.

Приоткрыть тайну рождения могла дать только мать. Но кто она, так никто и не сказал, в том числе и правитель Олимпа. Умом Афродита прекрасно понимала, почему молчит Громовержец. Если выяснится, что она его законная дочь, злобная Гера, не взирая на давность событий, обязательно расправится с соперницей, кем бы она не была — нимфой или простой смертной. Однако сердце подобный расклад принять никак не могло. Порой, так хочется прижаться к теплому материнскому боку и от души выплакаться, пожаловаться на все нанесенные обиды…

Бороться с отчаянием уже не было сил. Хотелось только одного — просто умереть. Однако доставить подобное удовольствие своим противникам очень не хотелось. Афродита взяла себя в руки, несколько раз глубоко вздохнула и представила себя стоящей под водопадом. Прохладная вода приятно освежала тело и подарила немного энергии.

— Я еще так молода, — прошептала изгнанница. — и хочу жить, хотя бы для того, чтобы увидеть, как восторжествует справедливость и эти злобные твари буду наказаны. Может это заставит их не придумывать обо мне разные гадости.

И тут она неожиданно захихикала, вспомнив, как застала своих врагов за разговором о себе.

* * *

Афродита медленно шла по длинному коридору дворца на Олимпе и внимательно разглядывала стену, украшенную мозаикой. Гефест сказал ей, что в зарослях, трудолюбиво выложенных из кусочков смальты, скрывается столько птиц, сколько дней в году. Она уже много раз пыталась пересчитать всех пернатых, но дальше сорока дело не доходило.

Богиня всегда восхищалась этим творением рук Гефеста. Того и гляди, причудливые птицы вспорхнут с малахитовых веток и запоют на все голоса… Кроме стен в этом помещении ее очень занимал разноцветный пол. На первый взгляд ничего особенного — просто квадратики. Но никогда не знаешь какого цвета плитка окажется под ногами. Наступаешь на голубую, она вдруг на глазах становится оранжевой. Увидишь желтую, подбежишь, а эта плиточка приобретает красный оттенок. Игра «Угадай, куда наступишь!» стала одной из любимых. Вот и сейчас она решила немного развлечься. И, воспользовавшись тем, что никто не видит, принялась перебегать с места на место, загадывая цвет. Назвать точно никогда не получалось, что очень веселило. Развлекалась так богиня, развлекалась, как вдруг услышала женские голоса.

Афродита остановилась и прислушалась. Звуки доносились из искусно замаскированной ниши в стене. Геру не сложно было узнать по диадеме, скорее похожей на рога коровы, чем на украшение. Другая, судя по тени от лука, была Артемида. Афродите захотелось пошалить. Она набрала в грудь побольше воздуха и с криком собралась подбежать дабы напугать болтушек, как услышала свое имя. Она замерла. «Странно, чем моя скромная особа так заинтересовала великих небожительниц?» — подумалось ей. Замерла и стала слушать разговор. Сейчас сожалеет, что не разогнала сразу сплетниц. По крайней мере, огорчать бы потом не пришлось.

— Эта потаскуха без роду и племени, невесть каким образом попавшая на Олимп, — вещала хранительница очага, — на заднем дворе храма устраивает безумные оргии.

Последующая тирада, выданная Охотницей, и вовсе сбила с ног, словно прямое попадание стрелы из ее незнающего промаха лука. Обычно сдержанная Артемида даже подпрыгивала на месте от нетерпения.

— А я слышала иное! Одевается блудницей и идет продавать себя в порту морякам! И как только Гефест смотрит на это?!

— Да что там моряки, — чувствовалось, Гера вошла в раж, — она отдается своему любовнику Аресу на глазах его воинов, а те громкими криками и ударами мечей о щиты подбадривают парочку во время процесса соития.

Подобного Афродита стерпеть не смогла. Она двинулась вперед, нарочито громко стуча каблучками своих туфелек. Вопреки ожиданиям сплетницы не смутились. Приветливо заулыбались и в один голос нежно пропели:

— Кто к нам пришел! Краса наша ненаглядная! Где так долго пропадала! Не любишь нас, редко появляешься на Олимпе! Ты ведь знаешь, как нам плохо жить без любви!

Афродита с трудом сдержалась от желания плюнуть им под ноги. Только высокое звание богини любви заставило сдержаться и приветливо кивнуть головой. Так что история с отрезанным членом цветочки на фоне всего, что ей в тот день довелось услышать. Успокоив себя подобным образом, несчастная путешественница приободрилась и горделиво тряхнула вколоченной головой. Она еще повоюет! Пусть не надеются — не сдастся! Прекрасно понимая, что ее могут подслушивать, принялась рассуждать вслух:

— Скажите на милость, — поинтересовалась у своих добровольных спутников, — как может молодая, красивая и здоровая девка, а хилой Артемиду никак не назовешь, жить в одиночестве в глухом лесу? Нет, я, конечно, не возражаю — иногда очень приятно прогуляться по лесу, поваляться в зеленой траве, послушать пение птиц, поохотиться… Но делать это каждый божий день! Разве нормально для женщины постоянно заниматься охотой? Подобная страсть говорит о больной психике.

Выпалив последнее, Афродита почувствовала, что настроение заметно улучшилось. А дабы еще раз показать, насколько стало лучше, несколько раз топнула ногой по раковине. Как оказалось, сделала зря. Хлипкая посудина угрожающе качнулась, и богиня с трудом удержала равновесие. Это происшествие снова подвергло странницу в уныние.

* * *

Справедливости ради следует отметить, поначалу они очень подружились с Артемидой. Мускулистая, загорелая до черноты, богиня охоты с огромными выразительными карими глазами, делающими ее похожими на горную серну, и стройная, рыжеволосая, с кожей похожей на нежный шелк, с нежной улыбкой на губах, богиня любви вместе смотрелись очень эффектно. Красивая пара всегда привлекала внимание окружающих. Поначалу взоры останавливались на высокой груди Артемиды, потом падали на томно вздыхающую Афродиту.

Но вскоре Охотница довольно резко высказалась в адрес своей подруги. Ей, видите ли, не понравились многочисленные романы на стороне. Собственно говоря, какое ей дело? Афродита не осталась в долгу и заметила: твоя страсть к убийствам бедных животных настораживает.

Слова за слово и тут выяснилось, что Артемиде противны мужские ласки. Она считает, что мир прекрасно бы существовал без этих самцов. И ладно бы так думала только она! Оказалось, что на Земле у нее имеется немало последовательниц. О чем и было объявлено с гордостью. Гораздо позже Афродита с ужасом наблюдала за тренировками амазонок-мужененавистниц, которые до одурения прыгали с огромными камнями, зажатыми между ног. Естественно, она не выдержала:

— Вы зачем это делаете?

Вопрос привел дев в жуткое изумление:

— Как зачем? Нам надо быть сильнее мужчин!

Афродита не стала тратить времени и объяснять, что сила женщины в ее слабости. Просто хмыкнула презрительно и исчезла. Амазонки это посчитали пренебрежением и тут же наябедничали Артемиде. Это и послужило причиной окончательного разлада.

На этом месте своих воспоминаний Афродита раздраженно дернула себя за кудряшку. С подругами ей всегда не везло. Если одна просто не любила мужчин, то другая и делала все, чтобы их истребить.

— Все вокруг твердят «мудрая Афина», «мудрая Афина», — пробурчала раздраженно странница, — лично я ничего в ней эдакого не вижу. Если только рождение из головы Зевса. Кстати, его Афине почему-то в укор не ставят. На мой взгляд, особого ума махать мечом и метать копье, не требуется. Умная женщина предпочитает одерживать победу на ложе любви…

За воспоминаниями о своих подругах-небожительницах, Афродита не заметила, как вновь вернулась к Гере. От этого имени во рту всегда делалось кислым, как от съеденного лимона. Афродита злобно заскрипела зубами. Богиня семейного очага и хранительница дома! Ха-ха-ха три раза! О каком очаге может идти речь, если ее супруг, божественный Зевс, едва подворачивается удобный случай, тут же бежит сломя голову от своей дорогой половинки куда глаза глядят. Лишь бы не слышать ее визгливого голоса и не видеть вытянутого лица с поджатыми губами и надменно торчащим подбородком.

Странное дело, вдруг мелькнуло в голове, за все время пребывания на Олимпе, Афродита ни разу не видела царицу богов улыбающейся. Вечно нахмуренные брови, губы, вытянутые в тонкую ниточку, суровый взгляд черных глаз, несколько глубоких морщинок на лбу. Льстецы называли ее красивой. Лично Афродита этого бы не сказала. Впрочем, даже, если бы супруга Зевса была удивительной красавицей, Афродита подобного никогда не признала. Она всегда считала — красивые люди не бывают злыми.

* * *

А злости у Геры имелось — хоть отбавляй! Взять хотя бы попытку опоить Афродиту ядом. Поступок своим союзницам объяснила просто — надо проверить принадлежит новоиспеченная богиня любви к семейству бессмертных или все это плод ее больной фантазии.

Питье готовила сама, никому не доверив процесс. Зелье производилось в небольшой комнатенке. Когда-то давно, еще до появления на Олимпе Афродиты, Гера попросила сына сделать дверь в свои апартаменты настолько прочными, чтобы никто, в том числе и сам Зевс, не смогли ее взломать. Как она объяснила — будет, где скрываться в случае опасности. Что творилось за этими кованными дверями, никто не знал. Однако многие подозревали — ничего хорошего…

Периодически оттуда шел довольно неприятный и едкий запах, от которого слезились глаза у всех обитателей Олимпа. Небожители откровенно недоумевали — что там происходит? Надо полагать, когда готовился яд для Афродиты, чихали абсолютно все, в том числе стоявшие на страже два мрачных сфинкса. Вскоре отрава была готова, Гере предстояло самое сложное — дать ее выпить той, кому предназначалось.

Волоокая призвала на помощь своих помощниц: Афину, Артемиду и Гестию. Они для виду несколько по сопротивлялись, ссылаясь на гнев Громовержца. А потом сделали вид, что их убедил аргумент Геры. Она его промолвила, скромно потупив глаза:

— Мы лишь проверим, принадлежит ли Афродита роду бессмертных! Всем известно, настоящей богине яд никакого вреда не принесет!

После этих слов, Гера сняла со своей шеи амулет, подаренный матерью Реей, и заставила всех поклясться молчать. Затем произнесла только ей ведомые заклинания и налила полученное зелье в прозрачный хрустальный сосуд. Ее союзницы с ужасом наблюдали за всем действом, а когда бесцветная отрава прямо на глазах сама собой окрасилась в кровавый цвет, в ужасе завизжали. Гера угрожающе шикнула — нечего шуметь! А потом счастливо захихикала:

— Дело сделано, осталась лишь малость. Подмешать его блуднице в питье! И сделать это предстоит вам, ибо супруга Зевса должна остаться вне подозрений. Предлагаю сделать следующим образом.

План был прост. Все знали — на днях Зевс собирается отпраздновать очередную дату своей победы над Кроном. Естественно, Афродита обязательно приедет с поздравлениями. Так что опоить ее зельем труда не составит. Не станет же она отказываться от чаши вина, предложенного ей в знак дружбы и вечного мира?

* * *

Вскоре на пир стали слетаться гости. Тем, кому не хватило места, а это были те, кто не входил в сонм небожителей, толпились у входа в зал, где уже стояли накрытые столы. Возле них возлежал Зевс и близкое к нему окружение. Богиня любви, как и полагалось по статусу, находилась по правую руку от своего отца и кокетливо поглядывала на гостей.

Многие пытались поймать ее взгляд и когда это удавалось, посылали воздушный поцелуй. Гименей привычно разливал вино. Дошла очередь до Афродиты. Она с готовностью взяла предложенную чашу. Дионис по привычке протянул руку — он всегда дегустировать то, что предлагалось Афродите. Однако его легким движением руки остановила Афина. Афродите это показалось странным. Прежде мудрейшая довольно презрительно относилась к своему сводному брату Дионису и называла его недоноском. Сейчас же была сама любезность — мед из глаз, сахар из уст.

— Возлюбленный брат мой, — нежно ворковала мудрейшая, — не расскажешь нам об урожае винограда, что уродился в твоих угодьях?

Златокудрый бог веселья и виноделия не мог скрыть изумления. До сей поры сестренка никогда не высказывала интереса к его делам. Он замер с растерянным выражением лица и совершенно забыл о том, что хотел сделать. Возможно, Афродита не придала бы значения этой сцене, если бы не одна деталь. В уголке глаз Афины, обычно такой невозмутимой, предательски забилась голубая венка.

А уж когда совершенно безразличная к нарядам Артемида вдруг начала задавать вопросы относительно того, где производилась ткань для нового хитона Афродиты, сомнений не осталось. Ее явно пытаются отвлечь. Отвечая на вопросы, она медленно поднесла чашу к губам и постаралась незаметно проследить за реакцией божественных родственниц. На всякий случай прошептала заговор-оберег, которому научила одна из Мойр. Напиток в сосуде едва слышно зашипел. Следовательно, имеется серьезная опасность.

— Думай, думай, — приказала она себе. А чтобы никто не заметил ее смятения, позволила обнаглевшему Пану залезть рукой ей под хитон. Секунды оказалось довольно, чтобы принять решение. Она, по прежнему не выпуская чашу из рук, приподнялась на локте и обратилась к Афине.

— Роднулька, давай в знак примирения и вечной дружбы, отопьем из чаш друг друга!

Лицо храброй воительницы покрылось мертвенной белизной, а сама она стала похожей на статую, установленную в ее честь на Парфеноне. Афродита испугалась — а вдруг мудрейшая сейчас грохнется в обморок? Конфуза не оберешься!

Однако Афина довольно быстро сумела взять себя в руки и ласково произнесла:

— Любезная сестрица! Моя любовь к тебе безгранична! Но стоит ли проверят ее столь странным образом?

Досель мирно возлежавший Зевс отвлекся от застолья и стал прислушиваться к разговору.

— Ах, моя любезная сестрица, — продолжала игру Афродита, — очень ценю твои чувства. Но все-таки считаю: наше примирение надо закрепить.

И с приветливой улыбкой протянула Афине свою чашу. Последняя медленно приняла ее, но пить не стала. Так и сидела, застыв, с двумя чашами в руках. Пауза затянулась. Праздничный шум в зале стал стихать. Все присутствующие повернули голову и в страхе наблюдали за событиями, которые разворачивались за центральным столом. Все прекрасно понимали — гроза неминуема. Первым не выдержал хозяин Олимпа.

— Значит так, — рявкнул он, — первой пьет моя дорогая жена Гера, затем Афина и Артемида. Последней будет Гестия.

Гера отрицательно качнула головой. Хотя она прекрасно знала, что принадлежит роду бессмертных, особого желания выпить свое варево не испытывала. Кто знает, чем еще обернется!

Афина решила продолжить играть роль мраморной статуи. Надо сказать, что ей это удалось. Что же до храброй повелительницы амазонок, то она обеими руками ухватилась за рукоятку своего меча-акинака, с которым никогда не расставалась. По всей видимости, холодный металл ее несколько успокоил и придал смелости.

— Папенька, — наконец промолвила умиротворяюще Охотница, — я всегда готова выпить за здоровье своей сестры. Да вот беда, сегодня выпила так много, что еще немного и свалюсь под стол, будто пьяный фавн!

— А я еще трезв, — заорал Зевс.

Внезапно он схватил обеими руками чашу, что держала в руках Афина, и поднес к своим губам. И тут на сцену выступило новое действующее лицо. Это была Гестия. Она стремительно подлетела к Зевсу, нежно обняла его за могучую шею и ласково прощебетала:

— Позволь мне выпить первой за здоровье своей сестренки!

Из ее голубых глаз лился такой чистый свет, а на пухлых губах играла такая приветливая улыбка, что даже Афродита засомневалась в ее причастности к этой неприятной истории.

Гестия с почтением приняла чашу из рук отца и… случилось невероятное. Дорогая посудина, выточенная мастерами из прочного камня, оказалась слишком тяжелой для нежных рук хрупкой богини. Чаша с замечательным звоном ударилась о пол и разлетелась на тысячи мелких осколков.

— Как можно разбить такой прочный бокал, — это была единственная мысль, которая мелькнула в голове Афродиты. Больше она ни о чем думать не могла. Страх сковал ее тело только от одной мысли, чтобы с ней могло произойти, если бы отпила глоток.

На глазах разлитая жидкость зашипела, заурчала, а ее брызги превратились в мелких отвратительных тварей с длинными клыками и острыми жалами, довольно мерзко вываливающихся из вонючих пастей. Твари мгновенно разлетелись по дворцу, и слугам пришлось очень потрудиться прежде, чем отловить всех до последней…

Зевс покинул свое место и, тяжело ступая, отправился к выходу. Все молча наблюдали за ним. Афродите показалось, что он как-то враз постарел, лицо покрылось глубокими морщинами, а в волосе появилась предательская седина. Чувствовалось, каждый шаг давался Громовержцу с большим трудом. На выходе он повернулся и тихо произнес, обращаясь куда-то в пустоту:

— Мне стыдно, что люди считают нас богами.

* * *

Гости поспешили исчезнуть вслед за хозяином. В пустом зале, где буквально мгновение назад гуляли и веселились все боги Эллады, остались только Гера и Афродита. Они стояли и молча смотрели друг другу в глаза. Пауза затянулась. Первой не выдержала Гера.

— Ты думаешь, что победила, — злобно прошипела Гера.

Верхняя губа ее вздернулась и Афродита впервые обратила внимание на испорченный передний зуб. Великий Асклепий довольно умело запломбировал его, но все равно было заметно.

— Сегодня мне не удалось тебя уничтожить, — продолжала Гера, прижав к своей груди костлявые кулачки, — но придет день и ты вылетишь с Олимпа. И те, кто сейчас сочувствуют тебе, отвернутся от тебя. Сама же ты станешь всеми презираемой изгнанницей. И знаешь к кому ты приползешь? Догадайся с трех раз, лживая дрянь!

Афродита ничего не оставалось, как одарить свою противницу самой ослепительной улыбкой, на которую только была способна…

К сожалению, волоокая оказалась права. Прошло совсем немного времени, и те, кто когда-то ею восхищались, окружили Зевса и злобно кричали, подняв кулаки к небу: изыди ее, изыди!.. Афродиту изгнали с Олимпа. Решение отправить ее на землю к людям Зевсу далось с большим трудом.

Афродите было очень обидно, что он уступил. Но в то же время прекрасно осознавала — ссылка в мир смертных единственное, что ее спасет от неминуемой гибели.

В ушах до сих пор звучит фраза, брошенная Зевсом в лицо ее врагам:

— Если боги не хотят любви, пусть любовь живет среди людей!

* * *

— Все, — решительно сказала я, собираясь в среду на работу, — Надька надоела пуще паренной репы.

Злость буквально раздирала меня.

— Это же надо быть такой бестолочью, — продолжала я возмущаться, — сдать документы на оформление паспорта на месяц раньше меня и до сих пор не получить! У меня отпуск летит, у меня настроение портится…

Не известно, что еще могло случиться со мной, если бы не дорогая мамуся. Она вдруг обратила внимание на свою дочь. Надо сказать, отвлечь от столь важного процесса, как массаж лица, ее ничего не могло. В этот момент мир мог рухнуть, инопланетяне объявить землянам войну — ей было все безразлично. Пока процесс не закончится, не оторвется. Но, видимо, моя истерика ее задела. Ибо она кинула взгляд в мою сторону и спокойно произнесла:

— И чего орешь, как резанная? Собирайся и езжай одна в турагентство за путевкой! Последние две недели ты только и делала, что выясняла, куда поедешь! Следовательно, должна была определиться со страной! Ну, а если хочешь лично мое мнение — в твоем возрасте ездить отдыхать с подругой неприлично.

Мама постучала ладошкой по шее. Честно говоря, я не совсем поняла, что означал сей жест — продолжение массажа, отношения к постоянным и бесконечным разговорам с подругой или недовольство по поводу моей неудавшейся семейной жизни. Попыталась было задать наводящий вопрос, но во время прикусила язык… В принципе, мамик права. Но ехать отдыхать одной, да еще в чужую страну. Я передернула плечами… Хотя и совместная поездка с Надеждой — однозначно не вариант. Будет ходить, ахать, восхищаться памятниками и все. Ни дискотек, ни ресторанов… Да и случиться ли вообще эта совместная поездка, разговоры о которой ведутся давно, вопрос, конечно, интересный.

— Может, поедем в Испанию? — вопрошаю я Надежду, которая висит на другой стороне телефона.

— О, да, — слышу мечтательное в ответ. Мне так и видится, как она закатывает глаза.

— Коррида, фламенко, Монсарат… А сколько стоит поездка? 650 евро? А еще и виза? А дешевле нет? Как нет! Ищи!

— Ты решила ехать в Венгрию? Ах, — сексуально стонет Надежда, — всегда мечтала станцевать чардаш и выпить токайского. Сколько стоит путевка? Сколько-сколько? А дешевле нет? Как, нет! Ищи!

— А, может, выберем Болгарию? Сколько стоит? А дешевле нет? Ищи!

Итак до бесконечности. От всей этой тягомотины терпение может лопнуть у самого спокойного человека, что уж тогда говорить обо мне? К этой категории граждан не отношусь. Сдерживать эмоции не научилась и обычно в конце общения с подругой взрывалась как сто тысяч килограмм тротила.

Кроме того, совершенно понятно: отдыхая в компании с такой восторженной особой, как Надежда, завязать с кем-либо курортный роман просто не получится. Если только в перерывах между посещениями музея и картинных галерей, что просто нереально. Из опыта знаю, после подобных походов сил ни на что не остается. Так что предложение матери оторваться в отпуске одной, пропустила мимо ушей. Ни к чему мне это баловство! Словом, мне ничего не оставалось, как быстренько собраться и рвануть на работу, размышляя на ходу над своей несчастной судьбой, бестолковой подругой и, судя по всему, неудавшимся отпуском.

Подведем результаты общения с подругой. Они получились жутко неутешительными. В Европу поехать не получится. На оформление шенгена требуется время. Благодаря Надежде его уже не имеется. Отпуск через пять дней… Памятуя прошлогодний совершенно жуткий отдых в Турции, в этому страну я поеду только за счет принимающей стороны. В Египте сейчас жарко. Что прикажете делать?! И тут мой взгляд упал на буклет туристической фирмы «Натали Тур», где рекламировались красоты острова Кипр. Как я могла забыть об этой дивной стране? Море, солнце, Европа. Все, что требуется для отдыха. Не только одного — хорошего попутчика. А где его взять? Не в интернете же!..

На мое счастье, одна из коллег на работе, молоденькая секретарша Аленка, узнав о моей проблеме, тут же изъявила желание поехать со мной. Так что проблема «с кем поехать, чтобы было не так боязно» решилась самым наилучшим способом. Опять же, девица она молодая, продвинутая, следовательно, в одних музеях отпуск не пройдет. Еще полчаса понадобилось на оформление и оплату путевки. Все остальные формальности, имеется в виду виза, в турагентстве пообещали решить за два дня. В общем, когда вечером объявила маме, что еду на Кипр, она завопила так радостно, что я вздрогнула:

— Ах, Кипр! Это так романтично! Ведь там в изгнании находилась Афродита!

Не ожидала, что моя матушка так хорошо знает историю древней Эллады и поэтому удивленно вскинула брови.

Мама меж тем продолжала:

— На этом острове богиня провела лучшие годы своей жизни.

Честно говоря, мне было совершенно безразлично, где провела свои лучшие годы богиня Афродита. Поэтому слушать лекцию из истории древней Эллады не стала. Счастье заполнило мою душу. Наконец-то, я смогла вздохнуть и спокойно упаковать вещи. А затем нетерпеливо считать часы до того момента, когда следует отправляться в аэропорт. О Надежде думать не хотелось. Скажу только одно — пусть теперь сама копается в рекламных каталогах и выбирает страну, которая подойдет по ценам.

*** Несколько дней до отпуска пролетели незаметно. Настроение было приподнятым. Надо сказать, что поездка на Кипр стала моей второй поездкой за границу и, следовательно, от всего происходящего находилась в полном восторге. Ожидание посадки в Шереметьево, перелет на лайнере.

И вот он, аэропорт в Ларнаке, где встречают приветливые и улыбчивые киприоты. Могу сказать, что мы с Аленкой были совершенно счастливы. И вдруг мое хорошее настроение резко испортилось. Все потому, что решила пообщаться со стоящей передо мной в очередь на контроль женщиной. Узнав, что она на Кипре не в первый раз, поинтересовалась: как тут отдыхается? И в ответ услышала брюзгливое:

— Не могу понять, почему вы все сюда рветесь! Ничего тут хорошего нет! Одни камни! Я вот уже седьмой раз лечу и каждый раз ругаю себя — зачем опять поперлась!

При этих словах пляжный зонт, что был в ее руках, возмущенно задрожал. А я готова была расплакаться. Действительно, чего поперлись? Ситуацию исправил пограничник. Он пусть с сильным акцентом, но довольно доброжелательно пожелал приятного отдыха, предварительно шлепнув штамп в паспорте. Секунда — и вот мы уже на чужой стороне.

* * *

Если честно, на меня Ларнака не произвела особого впечатления. Мне он показался серым и неприветливым городом, по улицам которого ветер разносил мусор. Картину немного скрашивали цветущий олеандр и магнолии. Такое же впечатление сложилось и у моей спутницы Алены. Мы с грустью смотрели в окно автобуса, в котором нас везли в отель города Ай-Напы. Именно там нам и предстояло провести предстоящие две недели.

Ларнака, как сообщил представитель фирмы, один из немногих городов в мире, упоминание о котором имеется в библии. В древности ее называли Китионом в честь внука Ноя. Здесь родился философ Зенон, который основал школу стоиков. Где-то в девятого века Китион считался финикийским городом, а в 333 году до н. э. вошел в состав державы Александра Македонского. В подтверждение тому в городе имеется памятник Александру Македонскому. После смерти великого завоевателя правление перешло к его соратнику Птоломею.

В городе имеется византийская церковь, где хранятся мощи того самого Лазаря, которого согласно библии оживил Иисус Христос. Словом, везде, куда взор не кинешь, история! Причем, не только времен древней Эллады. по дороге в отель девушка, что встречала нас, старалась дать как можно больше информации. Так мы узнали, что на Кипре были практически все ученики Иисуса Христа. Но самое интересное, что рядом с такими православными святынями, как мощи святого Лазаря, можно встретить и мусульманские. Именно в Ларнаке есть 4-я по значимости в исламском мире мусульманская святыня — мечеть Хала Султан Текке, тети пророка Мухаммеда…

Все это было, конечно, интересно. Но нас больше волновало море. Экскурсии и прочее — все потом. Наконец, комфортабельный автобус привез нас в место назначения. Скажу сразу, Ай-Напа такой же обычный приморский городок, как и те, что разбросаны у нас на берегу моря. В глаза бросилось огромное количество людей, снующих туда-сюда. Все они были счастливы. Еще бы! Ведь судя по загару, отдыхают не первый день. Мы решили не отставать от общей массы. И первое, что сделали, поселившись в номере, побежали окунаться, позабыв обо всем на свете.

— Что не говори, — глубокомысленно заявила Аленка, развалившись на желтом песке, — а жизнь прекрасна и удивительна. И мы правильно сделали, выбрав для отдыха Кипр.

Кто бы спорил! Лично я — нет!

В номер мы вернулись достаточно поздно.

Уже засыпая, традиционно прошептала: «На новом месте приснись жених невесте». Суженный не пришел, зато явилась Афродита. Богиня с усмешкой смотрела на меня. Легкий морской бриз шевелил длинные золотые волосы. Постояв так некоторое время и не сказав ни слова, Киприда улетела куда-то вдаль, оставив в груди какую-то легкую грусть.

* * *

Утром следующего дня оказалось, что сон вещий. Приветливый представитель фирмы Марина, с которой мы встретились в холле отеля, предложила отправиться на экскурсию по местам Афродиты, или как она сказала — в паломничество. Программа предлагалась довольно интересная: познакомиться с одной из самых красивых историй жизни богини любви, сделать остановку в том самом месте, где она впервые вступила на землю Кипра, посетить город Пафос, по легенде возведенный изгнанной небожительницей и побывать в купальне богини. Именно там, сделала акцент Марина, можно будет загадать желание, которое обязательно исполнится. Отказаться от подобного предложения было довольно сложно и мы не раздумывая купили экскурсию.

И вот мы с Аленой в назначенный день и час отправляемся в поездку.

Едва заняли свои места в небольшом туристическом автобусе, как наш очередной гид Полина сразу ошарашила совершенно удивительной информацией. Оказывается, у всей прекрасной половины во время поездке есть возможность омолодиться аж на десять лет! Причем сделать это можно очень просто — надо лишь три раза проплыть вокруг камня, где по преданию на Кипре впервые появилась Афродита.

— Значит так, — безапелляционно заявила я, услышав столь заманчивое предложение, — чтобы наверняка, проплыву девять раз.

Мой пыл тут же был несколько охлажден Аленой.

— Для начала, — промолвила рассудительная молодая коллега, — надо увидеть этот самый камень. Вполне вероятно, что у нас на такое экстремальное омоложение сил не хватит.

Забегая вперед скажу, Аленушка оказалась права. Но я ее слушать не стала — еще чего! Ради того, чтобы омолодиться, пойду на любимые жертвы!

Поэтому едва микроавтобус остановился, в числе первых стремительно вылетела на берег моря. Передо нами раскинулся совершенно дивный вид. По обе стороны небольшого залива виднелись невысокие крутые склоны из белого известняка. Именно из-за этой белизны море казалось необыкновенно синим. Эту синеву подчеркивал усыпанный белой галькой берег. На некотором расстоянии от берега высился огромный черный камень. Судя по всему, именно возле него несколько тысячелетий назад и высадилась Афродита. И именно он суждено сыграть ключевую роль в предстоящей операции омоложения.

Мы разочарованно переглянулись с Аленой. Было совершенно очевидно — наша затея провалится, так и не успев реализоваться Во-первых и основных, обе плаваем очень неважно. Следовательно, преодолеть расстояние от берега до валуна, а потом три раза обогнуть его, будет очень сложно. ВО-вторых, по неизвестной причине вода в этом месте оказалась очень холодной, можно сказать ледяной. Во-третьих, весь берег, который так поначалу понравился, усыпан жутко острой галькой, больно резавшей босые ноги.

Словом, процедура омоложения внезапно превратилась в настоящее испытание. А если к этому добавить и тот факт, что плаваю я неважно, несложно представить, какие охватили чувства. И если бы не Полина, которая довольно энергично принялась всех подталкивать в сторону воды, мы бы так и остались растерянно топтаться на берегу.

Надо сказать, что моей спутнице повезло. Ей вызвались помогать две опытные пловчихи из нашей группы. А вот мне, бедняжечке, пришлось барахтаться самой. До сих пор не пойму, каким чудесным образом удалось доплыть до огромного валуна, что на приличном расстоянии от берега возвышался в море.

В тот момент, когда мои пальцы дотронулись до камня, случилось невероятное — воздушный поток подхватил меня и я внезапно оказалась в том самом дне, когда Афродита впервые вступила на землю Кипра…

* * *

Несчастная изгнанница понимала — уныние не самый лучший советчик, а слезы только портят цвет кожи. Требовалось немедленно поднять настроение, но как это сделать, просто не представляла. К тому же, горькие воспоминания, словно специально, никак не хотели отступать.

Чего только не придумывала волоокая, дабы унизить Афродиту в глазах сонма богов! Взять хотя бы этот нашумевший брак с Гефестом! Совершенно очевидно, что с хромым уродом золотоволосую красавицу сосватали специально. Когда Афродита впервые увидела своего избранника, то с трудом удержалась от желания спрятаться где-нибудь в укромном месте. Хорошо еще, что мудрые Мойры оказались рядом и сказали: «От судьбы не уйти!». Пришлось смириться.

Говорят, что Гефест был рожден Герой без участия ее супруга Зевса в отместку за рождение Афины, которая, как известно появилась из головы Громовержца. Малыш родился хилым и некрасивым. Разгневанная Гера сбросила его с Олимпа: негоже такому уроду жить среди богов. Неизвестно, чтобы случилось с малышом, если бы не морские богини Фетида и Эвринома. Они подхватили несчастного, перенесли в глубокий грот и выходили.

Как ни странно, но с возрастом у Гефеста стали проявляться невероятные таланты. Особых успехов он достиг в кузнечном деле. Хотя Гефест и остался на всю жизнь хромым и горбатым — сказалось падение с небес — в руках у него таилась невиданная сила, а все, что он творил, было добротным и красивым. В отличии от других богов, Гефест охотно делился своими знаниями с людьми и те в благодарность учредили специальные празднества — гефестии.

Великий мастер создал много чего удивительного — рабов, умеющих двигаться и говорить; скипетр и эгиду для Зевса; доспехи герою Ахиллесу; колесницу царю Алкиною, ящик Пандоры и пр. Помимо всего прочего, Гефест был прекрасным ювелиром. Именно он подарил миру ювелирные украшения, а первыми их примерили его приемные матери — Фетида и Эвринома. Будущий супруг Афродиты был очень добрым богом. Однако все же затаил обиду на свою родительницу и мечтал отомстить.

В один прекрасный день великий искусник изготовил удивительный по красоте трон, который украсил резьбой и диковинными фигурками. Свое творение отправил в подарок матери. Богине дар очень понравился и она тут же уселась на него. Невидимыми путами трон крепко привязал к себе волоокую и не желал отпускать. Надо было видеть, как она извивалась, желая освободиться. Все усилия были тщетными…

Зевсу пришлось отправить к Гефесту Гермеса, славившемуся умением уговаривать любого упрямца, но тут даже у него ничего не получилось. Обиженный Гефест никого слушать не хотел. Гермес немного расстроился — впервые не сумел выполнить поручения. Тогда Зевс попросил Диониса, уж он-то, наверняка, все сможет! Так и оказалось. Дионису не пришлось особо трудиться. Он просто взял и напоил кузнеца. Охмелевший Гефест подобрел и освободил мамашу, которая сделала вид, что раскаивается в содеянном, а потом в знак примирения пообещала отдать ему в жены самую прекрасную богиню Олимпа.

Стоит ли говорить, что выбор пал на ничего не подозревающую Афродиту. Свадьба была сыграна настолько быстро, что она не успела опомниться. В первую брачную ночь богиня горько рыдала. Но вскоре оказалось, что слезы были пролиты совершенно зря. Против ожидания, немного мрачноватый Гефест оказался очень хорошим супругом. Между ним и Афродитой установились добрые отношения. Более того, вскоре Гефест стал защищать ее от нападок своей матери, которая оказалась настоящей злобной свекровью. Как она не старалась, рассорить молодоженов не удалось.

А уж когда Афродита появилась на Олимпе в украшениях, изготовленных Гефестом, ей с трудом пришлось скрыть завистливый вздох. Что ни говори — волоокой таких никто и никогда не подарит. Все драгоценности, что создавал в своей мастерской супруг, были прекрасно. Однако больше всего Афродите больше нравилось два: брошь-бабочка и ожерелье.

Первое было выполнено столь искусно, что на первый взгляд казалось — насекомое настоящее. Верхние узорчатые крылышки были сделаны из сиреневого аметиста, нижние — из нежно-голубого аквамарина. При малейшем порыве воздуха крылышки складывались и тогда становилась видна их обратная сторона, выполненная из тончайшего золота. На кончиках черненьких агатовых усиков поблескивала брильянтовая россыпь. Порой сама Афродита забывала, что ее наряд на плече скреплен брошью и пыталась согнать с плеча удобно устроившееся насекомое. Естественно, бабочка никуда не улетала, складывала крылышки и строго поглядывала на свою хозяйку бусинками опаловых глаз.

Второе украшение также было великолепным. Гефест умудрился собрать в одно целое все имеющиеся на земле камни зеленого оттенка — изумруд, малахит, хризолит, нефрит… Камни, столь разные по качеству, внешнему виду, прозрачности и густоте цвета причудливо соединялись друг с другом. В какой-то миг казалось — на шее у богини нить, сплетенная из морских водорослей. Через секунду — полоска мха. Потом и вовсе чудо — венок, сплетенный из хвои… Афродита всегда жутко боялась потерять ожерелье и когда одевала, периодически дотрагивалась рукой, проверяя на месте ли оно.

Вспомнив об этом, бедная странница пребольно укусила себя на пухлую нижнюю губку острыми белыми зубками. Интересно, кому достались все подаренные хромым супругом драгоценности и наряды? Кто сейчас носит ее любимые серьги с сапфирами, по цвету напоминающими ночное небо? Колокольчики, в которые они были вправлены, задорно позвякивали при каждом шаге… А изящное кольцо с кровавым рубином? А жемчужные браслеты? Когда Афродита одевала их, они так приятно холодили кисти рук…

Богиня раздраженно фыркнула. Даже мягкие сандалии, что для нее сплели фавны, и те велели снять, объяснив, что на земле нельзя ходить в том, что создано на небе.

— Милочка, — гнусавым голосом передразнила Афродита Геру, — зачем тебе все эти безделушки? Голыми мы приходим этот мир, голыми и уходим. Люди примут тебя такой, какой ты есть. Полюбил же тебя Арес, когда ты была совершенно обнаженной, значит, полюбят и смертные…

* * *

Арес…

Их роман вспыхнул практически сразу после заключения брака с Гефестом. По крупному счету, в этом, как определила Гера, блуде, виноват был новоиспеченный супруг С первых дней брака он представил жене полную свободу. А уж когда молодожены покинули Олимп и отправились жить на остров Лемнос, где у Гефеста в горе Мосихл имелась мастерская, Афродита и вовсе оказалась представлена сама себе. Муж пропадал на работе сутками. Казалось, ему нет дело до прелестной молодой жены.

В это время Афродита полюбила гулять по острову. Обычно ее сопровождали верные хариты. Они развлекали ее пением и танцами. Во время одной из таких прогулок наткнулась на озеро, которое по своей форме напоминало серп. Чтобы как-то развлечься и совсем не умереть от скуки, решила возвести на изгибе водоема храм и посвятить его своему супругу. Афродита внимательно наблюдала за строительством, а в перерывах между делами праведными плескалась в воде.

Богиня ныряла глубоко вниз, опускалась на дно и подолгу наблюдала за тем, как пузырьки воздуха, что выпускает из груди, поднимаются вверх. Иногда Афродита пробиралась в кузницу и усаживалась в самом темном уголке, с интересом наблюдая за тем, как трудится муж. В эти минуты, когда отблески жаркого огня падали на его лицо, оно казалось прекрасным.

Но, в целом, жизнь была скучной. Особенно, когда Гефест отправлялся на материк, оставляя ее в глубоком одиночестве. В тот день он, как обычно, снарядил корабль и уплыл на нем в Ликию, захватив с собой изготовленное оружие. Там полным ходом шла подготовка к очередной войне, навязанной Афиной. Так что копья с мечами, шли, как говорится, на «ура».

Грустная Афродита отправилась к озеру, скинула одеяния и только было собралась окунуться, как услышала визг своих служанок. Насколько было возможным, богиня приняла грозный вид и собралась отругать нарушительниц покоя. И едва открыла рот, как поняла — возмущаться смысла нет.

Пред ней предстал совершенно незнакомый ей мужчина. В том, что это был житель Олимпа, сомнений не имелось. Мощь и божественная сила исходили от красавца-героя. Афродита встретилась с ними взглядом и позабыла обо всем на свете. Ей захотелось только одного — отдаться ему сейчас и немедленно. Судя по всему, подобные чувства охватили и незнакомца. Он в мгновение ока сбросил с себя свои серебряные доспехи и нетерпеливо скользнул сильными руками по ее обнаженному телу. Дело в том, что до сей поры с Аресом она никогда не встречалась. Знай, чей он сын, ни за чтобы не начала роман…

События развивались настолько стремительно, что она не поняла, как оказалась лежащей под ним на горячем песке. В его руках впервые почувствовала, что такое безумная стихия страсти и как эта страсть может поглотить от темени до кончиков пальцев на ногах. В этом месте своих воспоминаний Афродита густо покраснела. Ей было по-настоящему стыдно перед добрым Гефестом за свое недостойное поведение. Но в тот момент она об этом не думала.

Первое время их отношения удавалось держать в тайне. Арес на время позабыл о своем предназначении — воевать; а Афродита о том, что должна охранять семейный очаг. Большую часть времени любовники проводили в постели, наслаждаясь близостью. Лишь изредка Арес покидал ложе, исчезал ненадолго, а потом возвращался с каким-нибудь подарком.

Безумие закончилось так же неожиданно, как началось. Причем, они оба не заметили, когда между ними пробежала богиня раздора Ата. А, может, зря грешит на эту склочницу. Просто так было угодно судьбе. Совершенно неожиданно для себя Афродита стала открывать в своем возлюбленном отвратительные черты характера, о которых поначалу не подозревала.

Например, оказалось, что он груб и невежествен. Во время еды громко чавкает, любит ковыряться в носу и, вообще, дурно пахнет. Интеллект его был довольно ограничен. Любимые темы разговора — война и выпивка. Афродита не могла равнодушно смотреть на слезы женщин и слушать проклятия, которыми они осыпали Ареса за те разрушения и смерть, что он приносит смертным. Однажды Афродита поинтересовалась у своего любовника — что за удовольствие слышать хрипы умирающих. Он взревел в ответ и заорал, что есть сил:

— Я — бог войны!

— А я богиня любви. — парировала Афродита, — всегда помни об этом!

Арес заревел еще сильнее и сжал кулаки так, что у него побелели костяшки на пальцах. Афродита струхнула ни на шутку и поспешила ретироваться. Это была их первая размолвка. Потом они стали постоянными. В пылу скандалов Арес опускался до самого низменного уровня. В ход шло все — оскорбления, рукоприкладство… Порой Афродите приходилось скрывать свои синяки при помощи различных притираний.

— Потаскуха! — визгливо орал бог войны, — Для кого рожу накрасила!

В эти моменты он до отвращения становился похожим на свою дорогую мамочку Геру, особенно, когда кривил губы. Словом, помучившись некоторое время, Афродита решила прекратить отношения и все рассказать супругу. Благородный кузнец простил изменщицу. Более того, расцеловал, осыпал дорогими подарками.

— Ты — самый лучший на свете урод, — с благодарностью прошептала Афродита, отвечая на его нежные ласки.

В сильных руках супруга она впервые за последнее время почувствовала себя спокойно. Уже потом узнала, что пока отдыхала в дальних покоях, приезжал Арес. Брошенный любовник угрожающе стучал мечом по щиту, желая напугать Гефеста. Как выяснилось, Гефест оказался не из пугливых.

Вышел навстречу к своему сопернику с огромным молотом и несколько раз довольно выразительно поиграл им своих могучих руках. Затем опустил орудие труда на наковальню и замер в выжидательной позе. При этом, по описаниям свидетельниц, а это были хариты, мускулы на его спине напряглись, и все увидели — силой кузнец не обделен.

Случилось невероятное: Арес, как-то сник, уменьшился в росте и молча покинул остров. Первое время она жутко боялась его возвращения. Опасалась, что пойдет войной на Лемнос и возьмет в плен Гефеста. Иногда по ночам просыпалась от собственного крика и долгое время лежала в холодном поту, вспоминая разъяренного, похожего на взбесившегося быка, Ареса. Спящий рядом Гефест прижимал ее к своей груди и что-то успокоительно бурчал во сне. Это было самое счастливое время в их семейной жизни, которое закончилось так же быстро, как и началось…

* * *

Афродита не заметила, как на горизонте появился очередной остров. Она уже сбилась со счета, так много земель ей пришлось повстречать на пути своего странствия. Еще на Олимпе, когда по инициативе Геры состоялось безобразное судилище, в ходе которого волоокой удалось представить ее распутницей и нарушительницей покоя, адвокату Афродиты, им выступал Гефест, удалось оговорить условия пребывания на земле.

Именно он настоял на том, что место своей ссылки его супруга выберет сама. До сих пор удавалось придумывать самые благовидные предлоги и отказываться от предложенных вариантов. Один, как она утверждала, был слишком мал, другой каменист, третий пустынен, четвертый безлюден, пятый… Она уже не помнила причину, по которой отказалась от него. Шестой, седьмой, десятый…

Судя по всему, от того, что показался на горизонте, отказаться не получится. Даже на расстоянии видно, как прекрасна земля. Густые леса манят своей прохладой, водопады призывно журчат, цветы приятно радуют глаз… Афродита нахмурила лоб и внимательно посмотрела вдаль. В деле выбора земного пристанища требуется быть особо придирчивой.

— Ну, так и есть! Добрые родственнички вновь решили меня надуть, — рассерженно фыркнула она. — Уверены, что не замечу диких зверей, которые скрываются в зарослях, и не увижу болот, где водится полно змей…

Но как бы там ни было, вынужденный круиз порядком поднадоел. Изнеженная богиня жутко устала. Ей безумно хотелось спать. Еще ей хотелось кушать и пить…

Изгнанница окинула себя оценивающим взглядом и громко ахнула. В таком жутком виде предстать перед смертными просто не имеет права. Она даже не заметила, где и когда потеряла обувь. От долгого скитания одежда превратилась в грязные лохмотья.

Глубоко вздохнув, Афродита сорвала с себя то, что некоторое время назад называлось платьем. Она пробовала отыскать покрывало, сотканное некогда Арахной. Оно оказалось единственной вещью, что разрешили взять с собой с Олимпа. Отнять его Гера не посмела. Ведь супруга Зевса сама объявила во всеуслышание: «Отправляясь на землю, ты можешь взять с собой лишь то, что дарили тебе люди». По всей видимости, была в полной уверенности — ничего подобного в гардеробе Афродиты не найдется.

Каково же было изумление супруги Зевса, когда изгнанная Афродита с гордым видом накинула на себя покрывало. Теперь выясняется, что оно исчезло. Интересно, унесло его порывом ветра или украла Гера и иже с нею? Если первое, то хотелось бы знать, к какому берегу прибьет чудо, созданное руками великой ткачихи, превращенной Афиной в паука.

Кто поднимет удивительный наряд, расправит и замрет в изумлении? По краям тончайшего полотна небесного цвета в причудливом узоре соединились белые лилии, сиреневые гиацинты, фиолетовые ирисы, красные магнолии и розовые орхидеи. Жаль, что больше ей не носить это одеяние.

Ну и пусть! Прелестная странница горделиво встряхнула всклоченным волосом… Подумаешь, враги пожелали представить ее в столь неприглядном виде перед людьми! Да она в любом образе всегда будет выглядеть желаннее всех небожительниц вместе взятых! и не в волшебном поясе тут дело. В нее все влюбляются потому, что она прекрасна. Справедливости ради следует отметить, покрасневшие от постоянных слез глаза, вспухший нос, обгоревшие на солнце щеки, потрескавшиеся губы, из которых сочится кровь, сейчас не делают ее краше. Вечно голодная Эридия и та выглядит лучше нее. Сил приводить себя в порядок не было, волшебства не осталось. Хотя… Создать легким движением руки костяной гребень сумеет, а уж расчесать им волосы тем паче. Красоты от этого не прибавится, зато длинные кудри прекрасно прикроют наготу.

— То-то, — злобно прошипела Афродита, подняв глаза к небу. В этот момент ее вряд ли бы кто узнал. От прежней очаровательной улыбки ни осталось и следа. Жесткая складка появилась в уголках губ и исказила все лицо. Огромные зеленые глаза будто бы присыпало слоем вулканического пепла, носик заострился, а белый лоб прорезала глубокая морщина. Впрочем, богиню это мало волновало.

Она была увлечена разговором со своими противницами, которые оставались невидимыми.

— Вы утверждаете, что после моего изгнания покой воцарился на Олимпе. Теперь там все друг друга почитают, окружают вниманием и заботой, которых при мне не наблюдалось. Я прекрасно понимаю, вы отправили меня на землю в полной уверенности, что люди не примут любовь и уничтожат ее. Не надейтесь!

Выпалив про себя тираду, Афродита несколько успокоилась. А затем в порядке самоутверждения показала небу довольно непристойный жест, в полной уверенности, что ее видят. Надо сказать, что не ошибалась. Гера и Афина, действительно, наблюдали за странницей. Для этих целей у волоокой имелось зеркало, благодаря которому она всегда находилась в теме. Смелость изгнанницы им жутко не понравилась. Рассерженная Паллада мстительно окатила ее холодной волной с головы до ног. Но тут случилось чудо — соленые брызни, едва коснувшись тела богини любви, засверкали на солнце, словно драгоценные капли. Ослепленная их блеском, Афина зажмурила глаза, а когда открыла, довольная собой Афродита отплыла довольно далеко.

* * *

Дельфины подвезли ее к огромному валуну и всем видом давали понять — дальше плыть нельзя. До берега было еще далековато, так что это расстояние придется преодолеть самой. Ей ничего не оставалось, как прыгнуть с раковины в воду и поплыть к берегу. Хвостатые ребята приветливо хрюкнули на прощание и стремительно унеслись прочь. Ледяная вода обожгла тело.

Бедняжка вцепилась руками за острый выступ на камне, который оказался остатком некогда излившейся лавы. Он оброс ракушками, покрылся мхом и водорослями. Волны пребольно ударили богиню об его поверхность. Было совершенно очевидным — злобный Посейдон решил отомстить за безразличное отношение к его ухаживаниям.

От ужаса Афродита забыла о своем бессмертии и принялась причитать в голос:

— Какая же бедная и несчастная! И никто меня, горемычную, не любит! И останусь лежать мертвой на этом камне и моими единственными провожатыми в царство Аида станут мерзкие чайки.

Ей было очень сложно сопротивляться натиску волн. Не лучше ли сдаться и просто уйти на дно? Быть богиней очень трудно. Быть богиней любви трудно вдвойне. Отчаяние вновь наполнило сердце.

Богатое воображение тут же нарисовало страшную картину — она лежит на камне, рядом скачут птицы, норовя побольнее ущипнуть. Как знать, может именно такое наказание придумали боги Олимпа. Что же до папочки, то он явно не рискнет придти на помощь. Для него самым важным является собственная репутация.

Ах, как набраться мужества и нырнуть в набегающие волны! Вздохнув поглубже, Афродита бросилась в воду. Волны тут же принялись ее яростно трепать из стороны в сторону. Прекрасно понимая, что промедление смерти подобно, нашла силы собраться и поплыть. Приходилось подбадривать себя мыслью, что с каждым гребком далекий берег становится все ближе. Еще один рывок, потом другой! И вскоре под ногами почувствовалось каменистое дно.

Афродита попыталась встать и сделать несколько шагов вперед. Море никак не хотело отпускать. Ноги подкашивались, колени дрожали от напряжения. Упрямый прибой с силой отбрасывал от берега, но она все равно продолжала двигаться вперед. В какой-то момент показалось, что откуда-то из воздуха возникла сильная рука и рывком выбросила ее на сушу. Упав без сил на острую гальку, богиня с облегчением вздохнула — она на суше!

Невозможное возможно. Спасена, пусть и слегка помята. Тело было словно деревянным. Болело все — кожа, кости. Афродита осознавала, ей понадобится много времени для восстановления энергии… Однако расслабляться было еще рано. Надо было немедленно искать место для ночлега. Несчастная изгнанница приподнялась и, пошатываясь, заковыляла по направлению к лесу, который темной каемкой виднелся вдали.

* * *

Желание помолодеть меня не отпускало. Я смело двинулась к огромному валуну, к которому, как утверждала наш гид Полина много тысячелетий назад на белоснежной раковине причалила Афродита. Обогнуть его три раза я не мечтала. Тут хотя бы один раз получилось. Опять же, путем нехитрых математических подсчетов несложно было подсчитать — если три раза это десять лет, то один — три с хвостиком года. По-моему, тоже неплохо. Мне этого показалось достаточно и я смело ринулась в воду.

Море на Кипре практически везде теплое. Здесь же в прямом смысле слова обожгло холодом. Хорошо еще, что ноги судорогой не свело… Спасало лишь одно — желание омолодиться. Благодаря такому мощному стимулу удалось сделать несколько гребков, затем еще и еще. И вот он, о, чудо, мохнатый бок валуна! Не буду описывать, каких трудов стоило обогнуть скалу, возвышающую в нескольких десятков метра от берега, а затем вновь повернуть к берегу.

— Катя, — Аленкин голос вернул меня в реальность, — глубоко?

— Глубоко, — пропыхтела я в ответ.

Пока что достать ногой до дна никак не получалось.

Через секунду опять нетерпеливое — глубоко? Ей-то хорошо, с завистью подумалось мне. Алена плывет, держась за плечи двух добровольных помощниц. А вот мне пришлось самостоятельно сопротивляться натиску волн, готовых утопить неопытную пловчиху. Только от великого ума можно пойти на такую авантюру.

— И главное на что купилась, — не переставала себя ругать я. — На россказни гида. Она-то сама в воду не вошла, осталась на берегу и теперь радостно смеется, наблюдая за нашими стараниями.

Наконец кончик большого пальца ноги достал до дна. Какое это блаженство вновь ощутить земную твердь! Я попыталась встать, но прибой вновь уволок меня на глубину. Только с третьей попытки удалось разорвать объятия Посейдона. Я с облегчением свалилась на песок. Какая там Афродита, утомленно шептала пересохшими губами, какая там молодость! Дай Бог до автобуса доползти!

Мой взгляд случайно упал на два чахленьких деревца, неизвестно каким образом проросшие на каменистой скале. Деревца были сплошь обвязаны белыми ленточками. Моя усталость улетучилась, словно ее и не было. Умом прекрасно понимала — расти при Афродите они никоим образом не могли. Но сердце верило — высадила их великая богиня и, следовательно, скромный дар поможет исполнить сокровенное желание. Ведь нам всем так хочется верить в чудеса!

Судорожно размышляя над тем, где взять подходящий лоскуток ткани, двинулась к деревцам. Внезапно моего плеча кто-то легонько коснулся. Я обернулась и замерла. Передо мной стояла Афродита. Богиня была так близко, что почувствовала невероятно приятный аромат, исходивший от ее тела и золотых волос.

Прекрасная изгнанница улыбнулась, посмотрела мне в глаза, словно желая заглянуть в душу, а потом повернулась лицом к тому самому камню, которое я некоторое время назад обогнула вплавь, желая омолодиться. Постояв некоторое время недвижимо, Афродита подняла руки к небу и что-то принялась шептать. До меня доносились лишь отдельные обрывки фраз: «Хайре, тале, аска, ру!..»

Произнеся последние слова, богиня, словно крыльями, взмахнула руками. От ее ладоней в разные стороны стали отходить лучи, окутывающие словно в кокон, заросший мхом валун. Богиня не пыталась скрыть удовольствия на своем лице. Совершенно невероятным образом попала в прошлое и стала свидетелем чуда. В отличии от Афродиты, знала, пройдут столетия, и к этому, ничем непримечательному на первый взгляд месту, со всех концов света станут приезжать женщины в надежде, что смогут вернуть молодость.

* * *

Как бы там не шумела и не кричала Гера, не топала ногами Артемида, именно они помогут сохранить ее имя на века. Афродите стало весело. Ее соперницы и не предполагали, как она все повернет! Все очень просто. Храмы — это, конечно, хороший памятник, но стоит Рее только раз тряхнуть плечом, как от строений следа не останется. Не говоря уже о войнах, пожарах, наводнениях… Да мало, что еще может произойти! Так что зря ее подруги гордятся возведенными в свою честь строениями. А камень, у которого она причалила, будет возвышаться вечно! Уж его-то явно никто не захочет разобрать на части дабы потом еще раз использовать в строительстве. Кому понадобиться кусок вулканической массы! Из нее не то что дворца, обычно хижины не построишь! А вот она знает, как его использовать, да так умело, что ей через века продолжат поклоняться именно на этом месте!

Нагая странница сделала несколько неуверенных шагов вперед. Острые камни вновь пребольно укололи нежные ступни, но теперь богиня уже не обращала на них внимания. Она вновь взмахнула руками, а потом замерла. Затем провела ладонями по своим влажным волосам, собрала их в пучок и сделал попытку их высушить. Вода, каплями стекавшая с ее кос, едва коснувшись песка, превратилась в белоснежные розы.

— Пусть растут они ровно столько, — нараспев произнесла Афродита, — сколько Хронос отпустит этой планете времени!

Гера в бессилии заскрипела зубами. Такого поворота она не предвидела.

Афродита утомленно вздохнула и огляделась по сторонам. Последнее действо отняло последние силы. Сейчас она настолько слаба, что воспользоваться ее беспомощностью сможет любой. Бедняжка просто не сумеет оказать достойного сопротивления. К тому же ее безумно беспокоила жажда. Пить хотелось настолько сильно, что, казалось, внутри сжигаются все внутренности.

Несчастная готова была отдать даже свое бессмертие за глоток воды. Афродита не сомневалась — кто-нибудь ей обязательно поможет.

Размышляя подобным образом, богиня вышла на едва заметную в темноте тропинку, которую с трудом рассмотрела в слабом свете луны. Если откровенно, то это было странно получить помощь от ночного светила, которое служит ее врагу Артемиде. Однако, чудеса порой случаются.

На огромной поляне, куда странница попала, ее окружила стая диких зверей — гепардов, кабанов, львов. Афродита немного испугалась, но вскоре поняла — живность по отношению к ней не собирается проявлять никакой враждебности. Более того, звери принялись ластиться, показывать всем видом, что им будет очень приятно, если их погладят. Подобное внимание очень растрогало изгнанницу, и она, собравшись духом, хрипло попросила:

— Будьте добры, проведите меня к роднику!

Сказала и сама испугалась своего голоса, прозвучавшего неожиданно громко. «Придумала тоже, — принялась бедняжка укорять себя, — как звери смогут понять, что им говорят.»

К ее огромному изумлению, один из львов приблизился к ней, нежно взял за кисть руки клыками и потянул куда-то вглубь темного леса. Поначалу Афродита попыталась оказать сопротивление, но потом уступила и приняла приглашение. Как оказалось, поступила правильно. Хищник привел ее к роднику, который спрятался в камнях и бил холодной струей. Сама бы она ни за что не отыскала этот источник! Афродита наклонилась к воде, с наслаждением зачерпнула ладошкой и отхлебнула глоток. Следует признать, ничего вкуснее до сих пор не пробовала. Сейчас ей было совершенно безразлично, что скажут люди, если увидят ее стоящей на коленях.

Вдоволь напившись, богиня с благодарностью потрепала своего нового друга по огромной запутанной гриве. Он в ответ довольно заурчал. На этом сюрпризы не закончились. Доброе животное вновь принялось настойчиво звать ее за собой. На этот раз лев привел к дереву, сплошь усеянному сочными плодами.

Богиня с опаской прикоснулась к плоду пальчиком. В памяти еще свежа была попытка отравления. Но тут откуда-то из чащи, не взирая на позднее время, вылетела щебечущая сойка и принялась клевать сладкие фрукты, во все стороны разбрызгивая сладкий сок. Последние сомнения были развеяны. Странница решилась сорвать ближний к себе фрукт, и, не раздумывая больше ни секунды, уничтожила в мгновение ока. Желудок перестал угрожающе урчать и стало заметно легче.

Афродита вздохнула. Судя по всему ей опасаться нечего. На острове ее явно ждали. Мысль эта заставила улыбнуться. Теперь следовало немного освежиться и смыть с себя соль, покрывшую тело во время долгого путешествия. Богиня вновь пошла к источнику и кое-как ополоснулась. Верный лев не отходил от нее ни на секунду.

* * *

Жизнь теперь ей казалась просто прекрасной и удивительной. Лев слегка дотронулся до нее громадной лапой и несколько раз мотнул головой. Небожительница, уже понявшая, что может ему доверять, проследила за взглядом и увидела небольшое усугубление между корнями огромного дуба, сплошь покрытое мягким мхом. Подобная забота приятно удивила. Афродита с наслаждением плюхнулась голым задом на это импровизированное ложе и вытянула усталые ноги.

Встретившие ее звери, легли рядом и счастливо заурчали. Однако в голове мелькнула трусливая мысль: едва засну, как тут же сожрут. Настроение испортилось мгновенно. Перед взором вновь возникла Гера. От ужаса внутренности вместе с сердцем готовы были вывернуться наружу. Афродита захотела завизжать, но взяла себя в руки.

— Не надо думать о плохом, — приказала она себе. — во-первых, папочка не позволит меня уничтожить; во-вторых, стоило столько страдать, дабы быть съеденной на этом унылом острове? Куда проще было меня утопить! Опять же, эти четвероногие настроены доброжелательно и показывают, что готовы охранять. Произнеся тираду вслух, Афродита немного успокоилась и принялась чесать за ушами льва, к которому прониклась нежными чувствами.

— Хороший мальчик, какой хороший мальчик, — замурлыкала ему в унисон богиня.

— Хм, мур! — отвечал зверь.

Слюна закапала с его морды на траву и это делало его чем-то похожим на обычную домашнюю кошку, только очень большого размера. Неизвестно, сколько бы времени продолжалось общение, как Афродите вдруг послышалось, что где-то хрустнула сухая ветка. Судя по всему, лев тоже услышал легкий шум, ибо настороженно зашевелил ушами и оскалил белоснежные клыки.

Афродита инстинктивно прижалась покрепче к хищнику — сейчас он казался ей единственной защитой. Богиня попыталась «включить» свое внутреннее зрение. На это ушли последние остатки энергии. В темной заросли скиталица увидела две пары встревоженных глаз, которые явно принадлежали смертным.

В последнем не было сомнений — никто из небожителей не стал бы прятаться за стволами деревьев и в качестве маскировки одевать на голову ветки, надеясь подобным образом стать похожим на кустарник.

Богиня несколько раздраженно принялась накручивать локон на палец. Эх, ей бы силы, хотя бы чуть-чуть! Но, увы, даже тот небольшой остаток, что остался у нее после изгнания с Олимпа, был израсходован. Сколько времени понадобиться на то, чтобы восстановиться, Афродита не ведала.

Немного поразмыслив, изгнанная богиня выбрала единственно правильный, как ей казалось, вариант, принять величественную позу, хотя это было довольно трудно в ее положении, и грозно произнесла:

— Эй, вы! Я вас вижу! Выходите немедленно! — крикнула и испугалась.

А вдруг и правда, наемные убийцы! И что тогда? Единственная надежда — папочка. Он же обещал, он не бросит!.. Безумный страх все сильнее и сильнее овладевал ею. Лишь близость льва, который никоим образом не высказывал беспокойства, немного сдерживала желание вскочить и убежать куда-нибудь вглубь леса.

* * *

Тонкий слух Афродиты уловил быстрый шепот. Несколько минут длилось томительное ожидание, которое казалось вечностью. Наконец неизвестные решились выйти на контакт. Только сделали это как-то странно. Встали на четвереньках выкатились к ней под ноги. В свете луны Афродита увидела, как они напуганы. Дрожь, охватившая их тела, красноречиво свидетельствовала — смертные, как и небожительница, находятся на грани истерики.

Афродита с трудом сдержала вздох облегчения. Судя по всему, она находится в более выгодном положении. По крайней мере, ее охраняет царь зверей — лев. Она постаралась придать своему лицу самое приветливое выражение, на которое только была способна и ласково проворковала:

— Я пришла к вам с миром и безумно счастлива, что именно вы первыми из людей повстречались мне на благодатной земле Кипра!

Мужчины, их оказалось двое, услышав голос, затряслись еще сильнее. Афродита старалась быть как можно приветливее. Более того, решилась оказать знаки внимания и прикоснулась рукой к тому, кто оказался к ней ближе. Почувствовав это прикосновение, незнакомец в ужасе упал на колени и закрыл голову руками. Второй замер и боялся шелохнуться.

— Идиоты! — искренне возмутилась про себя Афродита, но вновь сдержалась.

Гнев, как известно, плохой советчик. Лучше оставаться благосклонной и продолжать улыбаться. Пауза затянулась. Она понимала, что общение подобным образом долго продолжаться не может. Но что делать? Ситуация сложилась комичной. Смертные были пусть и просто, но одеты. Небесная изгнанница стоит перед ними обнаженная, да еще и с неприбранным волосом. Не станешь же объяснять каждому встречному, что раздетой оказалась не по своей воле?

Ей срочно требовался наряд. Пусть это будет обычный плащ или просто кусок ткани, но обязательно надо прикрыть наготу! И тут Афродита приметила на плече у одного из встретивших ее плащ. Это то, что сейчас требовалось больше всего. Да вот незадача — как внушить бестолковому смертному, чтобы он преподнес в дар изгнанной богине именно эту вещь. Афродита сморщила свой гладкий лоб — первые две попытки не увенчались успехом. Мужчина ничего не слышал и не видел. Она вновь попыталась приказать мысленно — отдай мне свой плащ! Отдай немедленно! Результат нулевой. Тогда она решила начать разговор.

— Как твое имя, герой? Чей ты сын? — решила продолжить разговор.

— Мое имя, великая, Неарх. Но оно тебе неизвестно, — хрипло ответствовал смертный, — я ничем не прославил своего отца, впрочем ничем не запятнал своей семьи. Я лишь верно и честно служу своему господину!

— А кто твой господин? — продолжила свой допрос Афродита. Она немного опасалась, что неосторожным словом вспугнет людей и те просто покинут ее, да еще и плащ прихватят. От этой мысли Афродита едва не зарыдала от жалости к себе — до чего же она опустилась! Плащ из грубого полотна стал для нее самой большой ценностью!

Однако уже через мгновение стало ясно — беспокоиться повода не было. Смертные не собирались ее оставлять в одиночестве. Более того, Неарх охотно продолжил общение:

— Моего господина зовут Адонис, он — царь этого острова.

«Адонис,» — мысленно повторила гостья.

Краем уха слышала о совершенно жуткой истории любви дочери Мирты к своему отцу, плодом которой стало рождение сына. Интересно, тот Адонис и этот — одно и тоже лицо? Или два разных человека? Долгое время занятая своими проблемами, Афродита совершенно забросила дела смертных и практически не появлялась на земле Ахеи. Богатое воображение тут же нарисовало злобного лысого старичка с козлиной бородой. Наверняка этот правитель специально прислал своих слуг, чтобы они ее пленили, связали, а потом кинули ему на ложе. Думает, она такая глупая и не видит какие острые мечи висят на поясах у этих двух амбалов! Да у них кулаки, как ее голова!

Афродита старалась держаться вызывающе и как можно ехиднее поинтересовалась:

— А где же твой господин? Неужто прячется где-то в тайных покоях, дрожит от страха и пускает слюни от мысли, кого ему сейчас приведут в гости!

— Не смей так говорить о нашем господине, богиня, — довольно резко произнес другой воин. Как потом оказалось, его зовут Ксанф. До сих пор оставался в стороне и делал вид, что все происходящее вокруг его не касается.

— Наш царь — великий воин. Боги щедро наградили его при рождении. Он мудр, справедлив, умен и невероятно храбр. В том, что он не пришел тебя встречать, вины его нет. Был слишком занят подготовкой к встрече с тобой. Сейчас же гонцы спешат во дворец с радостным известием о твоем прибытии. Нам поручено доставить тебя в храм, воздвигнутый в твою честь великим Зевсом.

* * *

Услышав подобное, изгнанница удивленно вскинула тонкие брови и прикусила пухлую губку. С одной стороны, храм — это замечательно. С другой стороны, если никто не знал, где она решит поселиться, то как этот храм мог быть воздвигнут? Так что никогда не стоит торопиться с выводами. Никому нельзя верить — ни смертным, ни богам.

Дабы выиграть время и собраться с мыслями, богиня попросила рассказать о земле, куда забросил злой рок. Встречающие ее стали взахлеб рассказывать и она с удивлением узнала, что выбранный остров, оказался гораздо больше, чем представлялось поначалу. Как выяснилось, понадобится всего несколько суток, дабы проехать его вдоль и поперек. Кроме того, у Кипра довольно удобное географическое расположение — он находится на пересечение сразу трех материков — Европы, Азии и Африки. Именно поэтому правители других государств постоянно стараются захватить эти земли и киприотам приходится отбивать эти нападения. Жизнь в постоянном состоянии войны сделала их хорошими воинами. Купцы и пираты здесь частые гости. Так что остров стал неплохим местом для торговли. К тому же, Кипр постоянно посещают боги Олимпа. А это довольно сильно поднимает статус государства в глазах соседей.

Информация о том, что Дионис лично высадил на острове свои знаменитые виноградники, сильно прибодрила. Ведь бог виноделия, помимо того, что отличался веселым и добродушным нравом, который судя по всему унаследовал от своей смертной мамочки, был одним из немногих, кто к ней хорошо относился на Олимпе.

Зато весть о том, что в этих лесах довольно часто охотится Артемида, не особо порадовала. Однако расстроиться она не успела. По словам смертных, нынешним утром Охотница объявила нимфам и дриадам, что ее нога больше никогда не ступит на землю Кипра. Свое решение покинуть остров объяснила просто — угодья стали бедными. Найти дичь становится все труднее, а за оленем приходится бегать по несколько дней. Выпалив эту тираду, Артемида стремительно унеслась в небо, оставив после себя лишь примятую траву.

Услышав это, Афродита хихикнула. Уж она-то сразу поняла, почему вдруг Кипр показался пустынным дорогой сестричке. Ларчик открывается просто — не думала-не гадала, что Афродита выберет именно этот остров.

Пусть мелочь, но приятно, что именно приезд Афродиты заставил Охотницу отказаться от прежних привычек. На память невольно пришла пламенная речь Артемиды, произнесенная на судилище, устроенном на Олимпе. Ей, видите ли, скромно опустив глаза, неловко за Афродиту, которая не умеет себя вести, как подобает небожителям. Здесь Афродита понадобились некоторые усилия, чтобы вновь не разрыдаться.

— Наша страна полна чудес, — меж тем наперебой вещали смертные, — иногда сама Амфитрита выходит на берег и несется по нему вскачь на белых конях, запряженных в серебряную колесницу… Всех, кто встречается на пути, морская владычица одаривает дивными россыпями жемчуга! А в лунную ночь по сверкающей дорожке, старательно выложенной Селеной, из моря на сушу выползают огромные чудища. Их называют черепахами, говорят, они живут вечно. Четыре морщинистые лапы поддерживают огромный каменный панцирь. Ты, богиня, очень удивишься, когда увидишь какая у них смешная маленькая головка! Старые люди говорят, что сам Зевс подобным образом наказал непокорных нереид, осмелевших выступить на стороне титанов.

Последняя фраза заставила несчастную вздрогнуть. Какой ужас, если бы Громовержец поддался уговорам и принял решение сделать с ней нечто подобное! Она своими ушами слышала, как грозному Олимпийцу советовали применить к ней самые жесткие меры. Афродита в страхе провела рукой по голове, желая убедиться, что роскошные кудри не превратились в ядовитых змей, как это сделали с волосом красавицы Медузы. Потом украдкой бросила взгляд на ноги. И облегченно вздохнула — все ее осталось при ней…

Собеседники восприняли эти движения по своему и торопливо затрещали наперебой:

— Представь, великая, некоторые из черепах настолько огромны, что на них можно запросто кататься по морю. Порой в таких вот гонках даже стремительные дельфины вынуждены уступать, не говоря уже о других обитателях пучины. Так что даже не думай, тебе тут не будет скучно!

Подобная дерзость была просто недопустима. Забывшихся людишек требовалось поставить на место. К тому же, затянувшееся общение несколько поднадоело и его требовалось прервать. Но тут ей вновь безумно захотелось спать. Дабы как-то отвлечься, Афродита принялась возносить благодарность олимпийским богам и Гере первую очередь. В конце концов если бы не жена Зевса, ей бы никогда не стать хозяйкой целого острова.

При этой мысли Афродита тихонько хихикнула. А что! Было бы неплохо устроить праздник и пригласить на него всех небожительниц. Причем, закатить такие гулянья, что вся Ахея потом будет вспоминать века! Изгнанница не сомневалась — злобные интриганки надеются увидеть отчаяние, а она, наоборот, покажет, что у нее все прекрасно и замечательно.

Богиня прикрыла глаза и представила, как встречает своих небесных гостей на берегу моря, а потом приглашает всех на поляну, украшенную гирляндами из цветов. Там играет музыка и танцуют нимфы. Но это в перспективе. Пока же надо обосноваться и хотя бы немного отдохнуть.

Меж тем встречающие продолжали трещать, местами они даже подвывали от удовольствия.

— О, великая! Мы еще ничего не рассказали тебе о наших горах, где царит прохлада! По каменистым склонам льются бурные водопады, купаться в струях которых огромное удовольствие. Высокие кедры дарят тень и наполняют воздух невероятными ароматами хвои и смолы! Черные сосны служат убежищем для миллионов странных жучков с красными крылышками, усыпанными черными точечками… На берегах синих озер гнездятся розовые фламинго и белые цапли… Богиня, ты никогда не пожалеешь, что выбрала именно нашу землю своим приютом!

Неизвестно почему, но последняя фраза ее сильно возмутила. Можно подумать, она просто жаждала оказаться на этом жалком клочке суши! Этот мерзкий остров ей просто-напросто подсунули любимые родственнички, воспользовавшись тем обстоятельством, что она ничего не видела от слез вокруг! И что ей, бедняжке, оставалось делать, когда весь мир ополчился против?

А эти тупые болваны просто заливают ей воском уши, уверенные, что она не обратит внимания на то, что ее окружает. Придумали тоже, Дионис, Артемида… Да кому они нужны, эти несчастные смертные на этом Зевсом забытом острове, которого, наверняка, и на карте не сыщешь! Афродита вновь почувствовала безумную усталость. И если бы не лев, который, в качестве поддержки, подал лапу, наверняка бы без чувств рухнула на землю, прямо под ноги смертным.

Она крепко вцепилась в гриву хищника, желая почерпнуть от животного хотя бы немного сил. Однако тошнота, по всей видимости, так реагировал организм на страх, огромным комком подкатилось к горлу. Желудок вместе с только что съеденными фруктами грозился выскользнуть наружу. Понимая, что все это не случайно, несчастная судорожно сделала несколько вздохов. С большим трудом ей удалось справиться с дурнотой. Едва полегчало, приободрилась и попыталась принять подобающий небесному статусу гордый вид. И только было расправила плечи, как какая-то мерзкая мошка уселась на нежную щечку и что есть силы впилась в кожу. Такого безобразия богиня вынести просто не могла.

Незлобивая от природы, Афродита буквально взъярилась и хлопнула ладошкой по наглому насекомому. Стоит ли говорить, что промазала. Кровопийца мгновенно взлетела и, насмешливо пища, исчезла так же внезапно, как и появилась. Сомнений не было — на Олимпе для нее придумали новые издевательства. И нет сомнений, кто это затеял. Незначительный эпизод заставил замолчать глупых смертных. Они испуганно запнулись на полуслове и принялись оглядываться по сторонам. Через некоторое время, убедившись, что лично им ничего не грозит, вновь заговорили.

— Что желает великая госпожа? — произнесли они с низким поклоном. — Прости своих неразумных почитателей! Увидев тебя на Кипре целой и невредимой, мы так обрадовались, что забыли обо всем на свете! Позволь нас проводить тебя туда, где тебе пристало быть! Мы немедленно доставим тебя и не сомневайся, все положенные почести тебе будут оказаны.

* * *

— Если бы они знали, — устало подумала Афродита, — что нынче эти самые почести меня волнуют меньше всего. Пожалуй, не наделенные интеллектом звери, что первые встретили на земле Кипра, умнее людей. Те, по крайней мере помогли утолить жажду и накормили, а они трещат без умолку и остановить их просто не представляется реальным.

Понимая, что еще мгновение и она просто заснет, усталая странница, насколько было возможным, собрала всю свою волю в кулак, и предложила отправиться в путь.

Услышав это, Неарх жутко смутился. Он растерянно хлопнул себя по лбу и предложил сбегать в соседнюю деревню за носилками. «Болван, — ругнулась про себя Афродита, — это следовало бы сделать несколько часов назад». Однако давно привыкшая не высказывать свои эмоции, мягко произнесла:

— Не стоит утруждать себя. Давайте двинемся вперед и поскорее дойдем до нужного места!

Произнося подобное, она не представляла, каким сложным окажется путь. Однако ждать, пока принесут носилки, времени не имелось. Хотя они с Гекатой никогда не ссорились, кто знает, вдруг Артемида успела найти в ней общий язык и убедила сотворить какую-нибудь гадость. В мире богов все может быть. Геката — противник довольно серьезный. Ее силы боятся многие Олимпийцы. Даже самые смелые герои, случайно повстречавшись с ней, испуганно втягивают голову в плечи и стремительно несутся вперед, каждую минуту оглядываясь. Что же тогда говорить о слабой богине любви?

Не раздумывая больше ни секунды, Афродита в сопровождении смертных двинулась в путь. Через несколько метров она сожалела о том, что отказалась от предложенной помощи. Кто же думал, что путь сей окажется куда более трудным, чем тот, что прошла до этого. Особенно досаждали огромные колючки, постоянно попадавшие под ноги и довольно больно впивавшиеся в нежную кожу. Луна скрылась за тучи и двигаться приходилось в сплошной темноте. Делая следующий шаг, странница опасалась, что оступится и упадет. Хорошо еще, что спутники хорошо знали дорогу и уверенно двигались вперед.

Но все это меркло на фоне жуткого запаха пота, исходящего от тел сопровождающих ее смертных. «Они, что, никогда не моются? — возмущалась про себя богиня, — Если здесь так дурно пахнут все люди, то это будет самая жуткая пытка, придуманная моими врагами…».

В общем, первая прогулка по острову, где Афродите придется коротать неопределенное время, превратилась в настоящий кошмар. И лишь сознание того, что с Олимпа за каждым ее шагом следят «доброжелатели», заставляло упорно двигаться вперед и не молить о привале.

Казалось, пути не будет конца. Ее спутники не предполагали, что бодро идущей рядом и ними веселой богине больше всего хотелось только одного — упасть без сил под первый попавший куст!

— Какие глупые смертные, — тихо возмущалась Афродита, — неужели так трудно было сразу взять с собой носилки или повозку с запряженными в нее лошадьми? Из-за их непредусмотрительности мне приходится прыгать по камням и каждый раз думать — упадешь или удержишься на ногах? А если упадешь, сильно поранишься или отделаешься легким ушибом?

Эх, вздохнула она, совсем недавно это расстояние могла преодолеть в мгновение ока. Взмахнула бы руками и мгновенно переместилась в заданную точку. Нынче же приходится идти пешком и следить за правильностью дыхания. Успокаивало одно — рано или поздно силы вернутся и тогда покажет всем, что значит быть богиней любви.

Неожиданно на небе вновь появилась луна. В ее слабом свете Афродита увидела строение. Оно возникло столь неожиданно, что изгнанница поначалу приняла его за мираж, созданный Герой. Изгнанница ущипнула себя за ухо, дабы убедиться в том, что ей это ничего не чудиться, и украдкой посмотрела на лица воинов. На их лицах была написана откровенная радость. Вывод напрашивался сам собой — они достигли цели.

Желая рассмотреть место получше, Афродита прищурила глаза. Ей показалось, что стены возникшего так неожиданно строения возведены из цветов. Их здесь было настолько много и росли они настолько буйно, что за ними казалось совершенно невозможным рассмотреть каменную кладку.

Цветы росли повсюду — на крыше, стенах, колоннах… Вдоль белоснежной лестницы, которая вела к высоким воротам… В огромных, в человеческий рост расписных керамических вазах…

* * *

Забыв обо всем, богиня смело сделала несколько шагов и оказалась в большом и чистом дворе. Посреди двора, на небольшой площадке высилась небольшая черная пирамида, украшенная огромным, величиной с женский кулак, тщательно отшлифованным изумрудом, любимым камнем богини.

— Какая прелесть! — заверещала Афродита, как-то сразу забыв обо всех своих злоключениях.

В ночном полумраке удалось рассмотреть на боковых поверхностях пирамиды гимны, взывающие к ее милости. Ошеломленная странница приоткрыла рот от удивления — все, что угодно! Даже в самых смелых мыслях не могла представить себе, где будет жить на земле. Во время странствий по морю ей всегда представлялась хижина, которую придется возводить самостоятельно. Здесь же был настоящий храм, о котором могла мечтать любая уважающая себя богиня. Так что получается — пребывание на Кипре будет не столь уж неприятным. По крайней мере, спать под открытым небом не придется. С трудом сдерживая радостные восклицания, Афродита внимательно читала выбитые на камне слова и согласно покивала головой — действительно, без любви жизнь однообразна и скучна.

Потом внимание привлекла изящная золотая чаща, стоявшая несколько поодаль на невысоком алтаре. Ее ножку обвивали три змеи, головки которых были наклонены вниз. Из слегка приоткрытых пастей струились благовония. Их запахи забивали аромат цветущего жасмина и гардений.

Афродита совершенно забыла об усталости и желании спать. Естественно, все эти чудеса можно было бы спокойно осмотреть и на другой день при солнечном свете, но желание немедленно увидеть все и немедленно, оказалось таким сильным, что позабыла о своем желании отдохнуть.

Богиня быстренько пересчитала колонны. Их оказалось ровно пятьдесят. От восторга чуть было не запрыгала на одной ножке, как маленькая девочка. А ведь совсем недавно ей было совершенно безразлично, сколько колон будут держать портик — пять, десять, двенадцать… Ее устраивало все, даже ложе, покрытое мхом в корнях дерева.

Подобное количество колонн могло означать лишь одно — невзирая на все наговоры, злопыхателям не удалось принизить ее достоинств в глазах повелителя Олимпа. Согласно неписанным законам, количество колонн всегда говорит о заслугах небожителя и его добрых деяниях, совершенных им во благо человечества. Судя по всему, у Афродиты их оказалось предостаточно. Здесь изгнанница горделиво вздернула подбородок: разве это не правда? Ведь уже тот факт, что именно благодаря любви в мире прекращаются кровопролитные войны, говорит сам за себя!

Изгнанная небожительница удовлетворенно вздохнула. Чтобы там кое-кто не говорил, она одна из самых могущественных богинь, пред силой которой никто устоять не сумеет. Внезапно она почувствовала на запястье чьи-то пальцы. Она удивленно вскинула глаза — кто осмелился на подобную дерзость? Еще более изумилась, что это был Неарх. Настроение резко упало. Жуткие картины предстали пред глазами. Могла бы с самого начала догадаться — не так просто эти двое повстречались на ее пути. И зачем она пошла за ними? Осталась бы на поляне. Сейчас бы спокойно спала под охраной льва и ни о чем не думала. Так нет, посулами прельстилась. И что в итоге получила? Ясное дело — постоянное место жительства в Тартаре…

Не проронив ни слова, мужчина подвел ее к стене и несколько раз стукнул кулаком по кирпичу. Афродита не успела заметить, по какому именно. Впрочем, это уже не имело значения. От удара поверхность стены разъехалась и на ней появился темный проем. Это было так жутко, что у богини дрожь прошла по телу…

Что же, чему быть, тому не миновать. Несчастная, наклонив голову, двинулась вперед. Пусть те, кто наблюдают, стараясь остаться невидимым, знают — смерть ей не страшна. Жаль, конечно, что ноги босы, а то бы злопыхатели услышали, как умеет презрительно стучать каблучками. За этими мыслями богиня не заметила, как оказалась перед лестницей, ведущей непонятно куда. Чтобы было не так страшно по ней подниматься, прикрыла глаза. Так и шла по ступенькам, крепко зажмурившись.

Неарх остался во дворе храма. Чему удивляться, обиженно фыркнула изгнанница. Его же не наказали Тартаром! Некоторое время ей пришлось двигаться на ощупь. Пройдя два пролета, богиня решила осмотреться. Для начала открыла один глаз, потом другой. И радостно засмеялась! Все ее опасения оказались напрасными. В Тартаре так не встречают! Прямо перед ней с низкими поклоном застыли две девушки с горящими светильниками в руках.

Определить возраст девиц оказалось несколько сложно — лица их оставались в тени. Однако тот факт, что они совершенно не умеют одеваться, богиня определила сразу. И кто только их надоумил нарядиться в эти жуткие бесформенные серые покрывала, в которые они укутались с головы до ног! Девицы меж тем, согнувшись в поклоне до пола, провели во внутренние покоя, где, как с облегчением поняла странница, никакие чудовища ее не ожидали.

Афродита не успела заметить, как сопровождающие сбросили свои серые тряпки и остались в строгих белых туниках. Подобный наряд больше пристало носить строгим служительницам Асклепия, нежели жрицам ее храма. В том, что они будут ей служить, сомнений не имелось. В принципе, ей должно быть абсолютно все равно, кто и в каком виде ходит. Сейчас важнее другой вопрос: что на этом острове будет одевать она. Перспектива быть все время нагой особо не прельщала.

Почти успокоившаяся странница сразу поняла: она действительно находится в храме, возведенный Зевсом в ее честь. Папочка постарался на славу! Кто бы не работал у него архитектором, совершенно очевидно, это был мастер своего дела. Каждое помещение было красиво по своему.

Как и некоторое время назад, Афродита принялась рассматривать место, где оказалась. В храме царил полумрак и все рассмотреть было сложно. Но все же основное увидеть удалось. Стены одного зала были выложены плитками белого и зеленого нефрита. В других покоях в крепких объятиях переплелся голубой лазурит и розовый родонит. В третьем талантливый художник решил соединить черный агат и желтый сердолик. Сочетания цветов попадались самые различные, однако узоры повторялись. Это придавало залам единый стиль.

От внимания Афродиты не ускользнул тот факт, что автор проекта явно питал нездоровую страсть к аркам. Они украшали окна, дверные проемы, ворота. Стрельчатые, в форме полукруга, пирамидальные… Арки были везде…

— К чему эти излишества? — сердито подумалось ей, — если только для того, чтобы удобнее подслушивать и подглядывать, оставаясь при этом незамеченным.

В некоторых помещениях потолки украшала искусная резьба, инструктированная перламутром или же полудрагоценными камнями в тон облицовки стен, только более светлых оттенков. На многих стенах имелись мозаики, сюжеты которых традиционно рассказывали о создании мира и жизни богов на Олимпе. Кое-где ей удалось рассмотреть изречения Зевса и заповеди, данные им людям в момент их создания.

* * *

Внезапно Афродита побелела от злости. Интересно, кому в голову пришла идея на всю стену выложить из кусочков смальты картину пира на Олимпе, где за столами возлежат со счастливыми лицами Зевс, Гера и некогда страстно любимый Арес? Лица у небесных сородичей выглядели радостными и счастливыми, что безумно раздражало. В силу того, что мозаика находилась в самом большом зале, намек несложно было понять. Изображение должно служить напоминанием того, чего она лишилась по своей глупости. А с учетом того, что этот зал как нельзя лучше подходил для проведения различных церемоний, намек был понятен вдвойне.

Не на ту напали, фыркнула Афродита. Под скучные церемонии она определит другое помещение, а здесь сделает гардеробную. В конце концов, она тут хозяйка и ей тут жить, причем не один день или месяц. Афродита медленно переходила из одного зала в другой. Однако от радостного настроения не осталось и следа. Впрочем, ничего удивительного. Не станешь же веселиться, уткнувшись взглядом в панно с изображением суда Париса. В центре мозаики с яблоком в руках стоял юноша. Рядом стоит она и богини Афина и Гера, пожелавшие принять участие в данном состязании.

Будь тогда поумнее, не поддайся чувству гордыни, никаких бы сегодняшних неприятностей у нее не было. На какие только уговоры не пошли соперницы, лишь бы склонить амбициозного мальчика отдать именно ей яблоко с надписью «Самой прекрасной». Победила Афродита, пообещав юноше любовь дочери Зевса Елены. Как и следовало ожидать, глупцу больше ничего не было надо.

Кто же думал, что все потом так обернется!

Похищение Елены у ее супруга царя Менелая станет причиной длительной войны. Победа в конкурсе — началом пути к изгнанию. Невольно напрашивается вопрос: а оно этого стоило? В общем, едва немного обживется в новом доме, тут же прикажет сбить со стены изображение, дабы ничего не напоминало о совершенной ошибке!.. А на его месте разместит сцену унижения Геры. К примеру, тот момент, когда Зевс приковал ее к наковальням и разместил между небом и землей. Пусть все станут свидетелями ее унижения!

* * *

— Хотя бы слово промолвили, — подумала Афродита, бросив взгляд на своих спутниц, которые тенью следовали за ней, — ведут себя словно железные истуканы, созданные Дедалом. С той лишь разницей, что чудища грохочут сапогами, а эти двигаются бесшумно!

Всегда приветливая, она уже не могла скрыть злобу и раздражение. Ее милое лицо исказилось, черты заострились. Милый носик стал похожим на острый крючок — ни дать ни взять ведьма. Дабы хоть как-то успокоиться и дать выход гневу, Афродита принялась на ходу срывать шелковые ковры, которые закрывали проемы в арках. Следовавшие за нею девушки молча сворачивали их и так же молча складывали в дальних углах.

— И когда им только надоест? — подумала богиня, когда в очередной раз швырнула на пол импровизированную дверь. Она только было собралась сделать очередной шаг, как замерла.

Комната, куда попала, заметно отличалось от тех, что осмотрела ранее. Кончено, великий Зевс просто обязан знать о чем думают его близкие, но не до такой же степени! Как догадался, что именно такой хотела видеть свою спальню, выполненную в мягких коричнево-бежевых тонах. Пол в этой небольшой, но очень уютной комнате был выложен коричневой яшмой и бежевым ониксом, стены покрыты обожаемым ею янтарем всех оттенком.

У нее не было сомнений — именно Гелиос приложил руку к созданию интерьера в благодарность за ее обещание установить статую в его честь! В дальнем углу рассмотрела ложе, вырезанное из белого ясеня и сплошь засыпанное лепестками жасмина. Стену напротив занимало окно, закрытое резными ставнями. У изголовья стояла изящная бронзовая ваза, а в ней букет цветов из горного хрусталя.

Подчиняясь какому-то непонятному порыву, странница прикоснулась пальцами к хрустальному бутону. И, словно по мановению волшебной палочки, тот раскрыл свои лепестки и запылал мягким огнем, осветив все вокруг. Богиня ахнула — никак не ожидала, что ваза превратится в светильник!

В дальнем углу она увидела узкий проем. И хотя еще немного опасалась попасть в западню, любопытство оказалось сильнее страха. Афродита туда немедленно прошла. Она оказалась в комнате, где центральное место отводилось мраморной ванне, до краев наполненной бирюзовой водой. В ней плавали лепестки камелий и лилий. Порядком уставшая богиня, не раздумывая, решительным движением сорвала с себя пыльный плащ и с размаху прыгнула в воду, обдав с головы до ног своих скучных спутниц. Девушки издали визг и прыгнули в разные стороны.

— Не сахарные, не растаете, — возмутилась Афродита и знаками показала, что они должны делать. Как ни странно, но смертные сразу сообразили, что от них требуется. Одна поспешно схватила огромную губку и душистый мыльный корень, лежащие рядом на мраморной полочке. Лицо другой приняло такое благоговейно-строгое выражение, что Афродита не выдержала и приказала выйти вон. Но вскоре оказалась, что оставшись одна, ее подруга просто не может справиться с возложенной задачей. Она никак не могла одновременно мыть богиню и подливать в ванную горячую воду. Пришлось срочно позвать помощницу.

Дабы не видеть постного лица, богиня прикрыла глаза. Дальнейшее купание прошло без особых приключений. Поначалу богиня засомневалась, что кто-то из девушек окажется хорошей банщицей. Известно, подобным умением на Олимпе не все слуги обладают в достаточной мере подобными навыками. Как ни странно, этим искусством ее добровольные служанки владели в совершенстве. Они достаточно умело обработали ступни ног, бедра, спину и живот, привели в порядок ногти. Также умело они расчесали спутанные волосы. Афродита должна была признать — так приятно ей не было давно.

Богиня настолько расслабилась, что позволила себе немного помечтать.

— Я заложу здесь город и назову его Агапэ! Нет, пожалуй, меня могут неправильно понять. Это будет Афродитополь… Долго произносить. Надо что-то короткое и запоминающееся. Пусть будет Пафос! Да, Пафос, — повторила она, как бы вслушиваясь в звучание, — Всем сразу станет ясно, кто основал этот город!

* * *

Вода смыла усталость и горечь последних дней. Настроение совершенно улучшилось. Бывшей богине захотелось получше рассмотреть девочек. У ближней к ней, той, что так старательно намыливала усталое тело, оказалось довольно приятное лицо. На нем выделялись яркие голубые глаза и румяные щеки. Афродита почему-то была уверена — со временем они приобретут неприятный фиолетовый оттенок, хотя сейчас над этим задумываться рановато.

Если девушка будет хорошо служить, богиня подскажет, как при помощи правильно подобранной косметики можно скрыть подобный дефект. Светлые волосы, туго затянутые в большой узел на затылке, демонстрировали совершенную форму головы. В принципе, смотрелось это неплохо, но следует признать, что с распущенными косами она будет выглядеть гораздо эффектнее. Не мешало бы слегка обнажить грудь, которая просится наружу и немного приоткрыть ноги. Бедра у девочки, что надо!

Вторую особу рассмотреть не удалось. Она почему-то все время старалась оставаться в тени. Перед глазами мелькали лишь ее худые ручки. Девушка всеми силами старалась угодить, но у нее плохо получалось. Она постоянно что-то роняла. Вот и теперь решила услужливо подать бокал вина на подносе и при этом умудрилась уронить стеклянную баночку с душистыми притираниями. Склянка упала и разбилась, наполнив все вокруг замечательным запахом розового масла.

Афродита приложила максимум усилий, чтобы не закричать. Желая отвлечься, отхлебнула маленький глоточек вина и старательно, как некогда учил Дионис, покатала его во рту. Сомнений не было — питье отменное. Наверняка, изготовлено дорогим братом. Признаться, она уже не чаяла когда-нибудь попробовать нечто подобное, и думала, что после изгнания с Олимпа ей останется лишь вспоминать об этом дивном напитке. Как приятно осознавать, что ошиблась.

Жаль, конечно, что в будущем, мистерии, которые будут проводиться в честь веселого бога, превратятся в пошлые попойки. Но сейчас ее это мало волнует. Со своими бы делами разобраться. Афродита лениво протянула руку и отломила несколько долек от заранее очищенного кем-то из девушек апельсина. Приятная свежесть наполнила рот.

— Нет, что ни говори, но и на земле можно пребывать с комфортом! — счастливо подумалось изгнаннице. Афродита сладко потянулась. Девушки расценили это как приказ и мгновенно развернули махровые полотенца, которыми просушили ее кожу, едва покинула купель. И только тут богиня окончательно сдалась. Качаясь от слабости, практически повиснув на руках у девушек, с трудом доползла до ложа и без сил на него рухнула. Сон мгновенно смежил веки, едва голова прикоснулась к мягкой подушке…

* * *

Сколько она проспала, понять так сразу было сложно. Вполне возможно, если бы не наглый солнечный луч, отдыхала бы гораздо дольше. Наглец, очевидно подосланный Гелиосом, поначалу крадучись, словно опасаясь, что его прогонят прочь, стал осторожно пробираться сквозь резные ставни. И, убедившись, что его не собираются выгонять прочь, весело запрыгал по мозаичному потолку и разноцветным стенам.

А уж когда увидел улыбку хозяйки, с размаху прыгнул к ней в постель и звонко чмокнул в алые уста. Она недовольно нахмурила брови и попыталась отмахнуться от чрезмерно надоедливого ухажера. Но не тут-то было!

Посланец Гелиоса никак не хотел оставлять небожительницу в покое и настойчиво пытался добиться ее внимания. Наглец легонько касался прикрытых век, целовал шелковые ланиты, ласкал пухлые уста. Афродита рассержено открыла глаза. Она попыталась была отругать негодяя, но тот мгновенно исчез. Ситуация смешнее не придумаешь. Если бы кто посторонний увидел, что происходит в покоях изгнанной небожительницы, наверняка бы решил — прекраснейшая сошла с ума. Воюет с тем, кого не существует в физическом обличье.

Делать было нечего. Требовалось вставать. Богиня лениво свесила ногу с высокого ложа. Против ожидания ступня коснулась чего-то мягкого. Мелочь, но приятно, у ее ложа лежала медвежья шкура. Афродита приподнялась на локте. При ярком дневном свете помещение оказалось куда скромнее, чем вчера при ночном освещении. Так что восторгалась вчера совершенно зря.

В спальне стояла совершенно простая, без каких-либо изысков мебель. Немного грубо сколоченные лари, для хранения одежды, которой у нее нет; небольшие скамейки вдоль стен… На память невольно пришел дом, где некогда обитала с Гефестом. Там, действительно, царил уют. Впрочем, чему тут удивляться. Ее бывший супруг был великий умелец. Все, к чему прикасался, становилось произведением искусства: будь то мебель или светильник. Да и она сама приложила руку к тому, чтобы обустроить совместный быт. Долгими холодными вечерами вышивала подушки, которые потом украшали лавки с резными ножками. На стенах развесила сотканные Арахной ковры.

В жилище, которое должно стать ее пристанищем на неопределенное время, не имелось ничего такого, на чем бы мог остановиться глаз. Если только очередная мозаика с порядком поднадоевшим сюжетом, рассказывающем о жизни богов…

Рука сама собой потянулась к колокольчику, висевшему на витом шнуре рядом с ложем. Совершенно неожиданно он зазвенел так громко, что заставил вздрогнуть. На пороге появились вчерашние прислужницы. Вчера от усталости она практически ничего вокруг не замечала. Теперь, обретя способность анализировать, могла внимательно осмотреть девушек. Итак, девушке, той самой, чьи красные щеки немного смутили богиню, на вид было лет пятнадцать, не более. Однако выглядела куда старше. Девица постоянно принимала кокетливые позы и при этом старалась обворожительно улыбаться. Последнее удавалось довольно плохо.

Вторая, яркая брюнетка, была явно постарше. Фигурка у нее была несколько мужская — широкие плечи, узкие бедра. Если бы не высокая грудь, можно было бы принять за юношу.

Богиня попыталась вспомнить, как зовут этих девочек. Кажется, блондинку — Ефросинья, а брюнетку — Аглая. Ладно, потом разберется. Пока же следовало получить ответы на несколько волнующих ее вопросов. И она принялась их задавать:

— Где остальные женщины? Кто, кроме вас, станет мне помогать?

— Не сердись, великая госпожа, — чуть хрипловато промолвила Ефросинья. — Все наши женщины побоялись придти сюда. Ты же прекрасно знаешь, насколько ужасным бывает гнев хозяйки Олимпа.

Надо сказать, что отдохнувшая Афродита уже позабыла, как умеет мстить Гера. Однако произнесенная девушкой фраза мгновенно вернула ее в реальность.

— А что же вы не испугались? — с нескрываемым интересом спросила она, — Или уверены, что гнев вас не коснется?

— А мы заключили сделку с царем Олимпа — подала голос Аглая, — если Гера посмеет наказать нас, то ему придется подарить нам бессмертие. Супруге Зевса очень не хочется пополнять сонм богов на Олимпе. Вот она и смирилась с тем фактом, что мы будем тебе служить.

Представив вытянутое лицо Геры, когда та согласно кивала головой, Афродита развеселилась. Мелочь, но приятно!

Отметив про себя, что вчера девицы вели себя куда сдержаннее, Афродита приказала подать завтрак. Не переставая идиотски улыбаться, Аглая вкатила в покои столик на маленьких колесиках. Помнится вчера она постоянно что-то роняла. Традиции этой последовала утром. На этот раз она уронила персик, который с поклоном подавала своей божественной хозяйке. Ругаться как-то не хотелось, поэтому Афродита молча приступила к трапезе. При этом совершенно позабыв, что для начала надо хотя бы чуть-чуть ополоснуться.

Завтра оказался отменный. Повар постарался на славу. Разнообразие радовало глаз. Рыба, мясо, овощи, фрукты… Она решила попробовать всего по чуть-чуть. Больше всего из предложенного понравилась жаренная рыба с прозрачными хрустящими плавниками. Белая мякоть буквально таяла во рту.

Насытившись, богиня заметно повеселела, откинулась на мягкие подушки и распорядилась подать все необходимое для утреннего туалета. После чего приказала помочь одеться. Естественно, на что-то особенное не рассчитывала. Хорошо, мелькнула в голове, пока отдавала приказ, — если подадут простой хитон, типа того, что в каких ходят ее новые прислужницы.

Каково же было изумление, когда принесли короткую тунику, сотканную из тончайшей шелковой ткани голубого цвета. Поверх этого одеяния предложили накинуть белый полит из более плотного шелка, вышитый серебряными звездами. Пусть и не умело, но девушки с большим старанием причесали и уложили ее густые золотые волосы, украсили прическу серебряной диадемой, украшенной большой бирюзой. Затем подали серьги с подвесками, браслет и ожерелье с таким же камнем. Туалет завершил серебряный поясок и мягкие белые контуры.

Афродита с удовольствием посмотрела на себя в зеркало. Конечно, до олимпийского идеала далеко, но следует признать — так великолепно не выглядела давно! В подобном виде можно куда угодно явиться, в том числе и на пир к Зевсу. Жаль, конечно, что на острове неотразимую красоту оценить некому. Хорошее настроение стало угасать и она глубоко вздохнула…

Ее раздумья прервала Аглая:

— О, великая госпожа, — воскликнула она с воодушевлением, — какое счастье служить тебе. Вознесем хвалу богам, что привели тебя в наш тихий уголок!

Афродита чуть было не задохнулась от возмущения — это же надо такое ляпнуть! Лишь выработавшаяся в последнее время привычка скрывать свои чувства, заставила сдержаться, и не высказать вслух все, что сейчас думает. Случись данный разговор несколькими днями ранее, девице было бы несдобровать! Сейчас же пришлось молчать и милостиво кивать головой в знак согласия.

— Не желаете ли выйти на свежий воздух, — с нескрываемым почтением спросила Ефросинья, — вас там давно ожидают! Афродита удивленно вскинула брови — интересно кому она понадобилась в этом захолустье?

* * *

Можно, конечно, послать всех подальше и опять завалиться спать, но чем-то все равно надо заниматься. Пусть и через силу. Поэтому она двинулась за своими спутницами и вскоре оказалась на открытой террасе. В первую минуту солнце буквально ослепило ее. Богиня от неожиданности прикрыла глаза ладонями. А когда привыкла к свету, замерла в изумлении.

На небольшой площади у стен храма ее ожидала огромная толпа народа, которая приветствовала изгнанницу дружным криком:

— Хайре, Афродита! Хайре!

После полумрака помещения, Афродита не сразу могла определить сколько перед ней собралось человек. Вся эта масса шумела, кричала, восторженно визжала, пела и танцевала.

— Это просто невероятно! — потрясенно прошептала странница.

Стоявшие рядом девушки торжествующе улыбались. Было заметно, сцена им доставляет громадное удовольствие. Ведь вместе с богиней приветствовали и их, смертных! Галдящая внизу толпа продолжала бесноваться и стала двигаться по направлению к дворцу. Воины, стоявшие в оцеплении, взялись за руки и вытянулись в живую цепь. Однако им было сложно сдерживать людей, пожелавших увидеть спустившуюся с небес богиню поближе. Она в испуге вжала голову в плечи. Ей почему-то померещилось, что короткий миг, и плотный кордон, который сдерживал людской напор, не выдержит натиска толпы. Богатое воображение тут же стало рисовать жуткие картины. Она ясно увидела, как люди делят на лоскуты ее одежду, мраморное тело — на мелкие кусочки, вырывают волосы на память…

В тот момент, когда богиня была готова в панике спрятаться в дальних покоях, толпа замолкла и расступилась, образуя живой коридор. В конце этого коридора Афродита увидела высокого воина в дорогом одеянии.

Она сразу определила — незнакомый господин принадлежит знатному роду, о чем говорили многочисленные золотые украшения на его одежде. Даже на таком расстоянии богиня рассмотрела, как он прекрасен. Наверняка в его жилах течет кровь кого-нибудь из небожителей, может, самого Аполлона. То, что рядом с ним находились Неарх и Ксанф, встретившие ее вчера на берегу, красноречиво свидетельствовало только об одном: перед ней царь Адонис.

Правитель острова подошел вплотную к террасе и в знак почтения к богине стал на одно колено. Следует отметить, что у царя была приятная наружность. К тому же он обладал крепкими мускулами…

Короткий хитон был подвязан широким кожаным поясом, украшенный драгоценными камнями. На боку висел короткий меч в ножнах, покрытых резьбой; запястья схватывали широкие браслеты в виде двух драконов, сцепившихся в схватке. Темные волнистые кудри придерживал тонкий золотой обруч. Достоинство и благородство сквозило в его каждом движении. Опытным взглядом она окинула доспехи. Гефест к их изготовлению никакого отношения не имел, но делал их явно талантливый кузнец.

Милостиво наклонив голову в ответ на приветствие хозяина острова, богиня меж тем судорожно думала, что ей делать далее. Стоять, будто изваяние, было неловко. Изображать радость от встречи — глупо. Продолжать молчать — смешно. Изгнанница приложила тонкий пальчик к нахмуренному лбу и в этот момент внезапно поймала веселый взгляд Адониса. Она замерла и презрительно поджала нижнюю губу, совершенно забыв, что это делает ее похожей на вечно хмурую Геру.

— Мой народ и я счастливы видеть тебя на благодатной земле Кипра! — громко произнес Адонис, — пусть твое пребывание здесь не покажется тебе скучным, а каждый день наполнится радостью. А пока в качестве нашей признательности прими сей дар!

Ксанф и Неарх вывели за поводья невероятно прекрасного гнедого в яблоках жеребца. Афродита не смогла сдержать восторженного крика. Подарок был просто великолепен! Она быстро сбежала по лестнице, ведущей с террасы на площадь, подбежала к лошади, и, не удержавшись, чмокнула животное в середину бархатных ноздрей. Жеребец нетерпеливо переступал стройными ногами и призывно хмыкал.

Аглая мгновенно оказалась рядом и поспешно подала госпоже лепешку, густо посыпанную солью. Афродита радостно смеясь протянула хлеб жеребцу. Она уже решила назвать его Парисом. Конь издал легкое ржание и потянулся к подношению. Ощущать, как осторожно берет лепешку из рук, было невероятно приятно.

Однако вскоре богиня вспомнила о том, что смертного надо поблагодарить и она промолвила:

— Спасибо за добрый прием, о царь! Но объясни мне, что движет тобою? Неужели ты и твои поданные не страшатся гнева Геры? Или, — на этих словах изгнанница лукаво улыбнулась, — вы тоже заключили контракт с Олимпийцем — бессмертие взамен на обслугу?

— Не стану скрывать, — спокойно промолвил царь, — договоренность была. Однако не забывай, великий Зевс повелел чтить законы гостеприимства, нарушать которые мы не имеем права. И это знают все жители Олимпа!

Подобный ответ заслуживал благосклонности. Афродита мило улыбнулась правителю и протянула руку для поцелуя. И в тот момент, когда гостеприимный хозяин почтительно подносил ее к губам, что-то кольнуло богиню в самое сердце, да так сильно, что внутри все заполыхало жаром. Она вся сжалась. Какая глупость! История с Аресом не должна повториться! Она больше не позволит себе любить!..

* * *

— Сейчас наш путь лежит на Акамас, — продолжала гид Полина, — это место самое уникальное место на Земле. Только там природа сохранила облик, который имелся в доисторические времена. Подобный объект имеется только в Новой Зеландии. Ученые объявили Акамас природным заповедником. Попадают туда лишь по специальному разрешению, которое имеется у нашей группы. У нас сегодня представляется возможность увидеть то, что некогда видела сама Афродита… Кстати, если верить легендам, на этом месте некогда был город, заложенный одним из героев Трои. В его честь, собственно говоря, и называется данное место. Отдельно отмечу, никаких подтверждений тому, что здесь когда-то бурлила жизнь, археологи не обнаружили!

За неделю пребывания на Кипре имя Афродиты для всей нашей группы стало родным и близким. Изгнанную небожительницу я воспринимала как свою лучшую подругу и постоянно искала взглядом ее изображение. К тому же, Полина оказалась талантливой рассказчицей. История Кипра в ее устах просто оживала. Иногда казалось, что сейчас мимо пройдут строевым шагом воины Александра Македонского или римские легионер, но куда чаще перед глазами мелькали боги, нимфы и фавны… Так было и в этот раз, едва Полина произнесла слово «Акамас».

Дорога туда довольно сильно напоминала американские горки. Наш маленький микроавтобус подскакивал на ухабах. Мы визжали, смеялись и прыгали от радости.

Однако, и этого не станет отрицать никто, побывавший на Акамасе, место выглядит уныло. Какие-то невысокие кустики, над которыми порхают невзрачные птички. Неужели это когда-то восхищало прелестную изгнанницу? Да тут взгляду упасть не на что! Серые камни и пробивающая кое-где голубая полынь!

Автобус остановился. Мы, словно горошины из стручка, высыпались наружу. Раскаленный воздух ударил в лицо. На какой-то миг показалось — находимся в горячей печке. Если бы не шум прибоя, то иллюзия была бы полная… Я бросила взгляд на море. Оно, единственное, что радовало взор. Безумно хотелось окунуться. По всей видимости, подобное желали и остальные участники поездки. Полина разрешила нам спуститься к воде, но предупредила — здесь очень сильное течение и купаться опасно.

— Не очень-то и хотелось, — дружно крикнули мы, — нам бы черепах увидеть!

И дружно кинулись на их поиски вдоль берега. Дело в том, что Полина, с которой мы вдоль и поперек объездили весь Кипр, постоянно рассказывала об этих самых черепахах. Так что желание их увидеть, было вполне объяснимо.

Как и следовало ожидать, история с черепахами оказалась рекламным трюком компании, не более. Может, конечно, они и имеют быть место на Кипре, да только нам даже следов их присутствия на острове обнаружить не удавалось. За время своего отдыха на острове, мне не удалось встретить ни одного, хотя бы самого захудалого черепашонка.

Пока все фотографировались, я забралась на большой валун и попыталась представить себе, как здесь некогда отдыхала прекрасная изгнанница. Прикрыла глаза. Ничего не нарушало тишины — только рокот прибоя да изредка над головой, перекликаясь, пролетали чайки. Людских голосов не было слышно. Старания были вознаграждены и мне удалось перенестись в далекое прошлое.

* * *

Благодаря подаренному жеребцу, Афродита могла легко перемещаться по острову. Чаще всего она отправлялась на Акамас. Чтобы ее не сразу обнаружили надоедливые почитатели и не начали досаждать просьбами, шла на хитрость.

Изгнанница сразу же присмотрела себе удобный пологий спуск. Подъезжая к нему, внимательно осматривалась, желая убедиться том, что смертных по близости не имеется, затем спрыгивала с жеребца. Резко хлопала его по крупу, давая тем самым приказ идти пастись, а сама стремительно сбегала к морю.

Оказавшись на берегу, она взбиралась на высокий камень, не переставала удивляться: кому из ее родичей пришла в голову такая странная идея — вывернуть дно моря наружу? Здесь все было точно так же, как в царстве Посейдона. Только вместо водорослей рос голубой можжевельник. Серебристый мох и пахучая полынь прекрасно заменили кораллы. А роль юрких рыбешек взяли на себя быстрокрылые разноцветные птицы. Афродита не сомневалась — именно таким представлялся мир в первый день своего создания, когда в палитре у Крона имелось только три цвета — белый, желтый и голубой.

Спроси у нее, почему выбрала для своего отдыха именно Акамас, никогда бы не призналась публично. Да и как сказать постороннему, что только здесь может оставаться сама собой, не одевая на лицо надменную маску небожительницы. Только здесь от нее не требовали грозно восседать на троне и высокомерно поглядывать на окружающих. Если бы кто знал, как от всего этого устает спина и затекают ноги, а губы становятся такими жесткими, что порой кажется — никогда больше не сможешь улыбнуться. Все эти церемонии, от которых млели все небожители, для нее давно превратились в жуткую пытку. Иногда они затягивались на долгие часы, которые казались бесконечностью. Порой Афродита с ужасом представляла, как не выдержит бесконечного потока просителей и просто упадет без чувств.

* * *

… После завтрака, традиционно состоящего из бокала сухого вина, фруктов и легкого салата, начинался прием смертных. Желающих обратиться к богине с просьбами о помощи каждый день приходило великое множество.

Афродите приходилось сидеть на троне с совершенно отсутствующим лицом, лишь изредка, словно заведенной кивать головой, приветствуя просителей. Все они почему-то проползали перед ней на коленях. Первое время богиня пыталась протестовать — наблюдать подобные унижения было довольно неприятно. Но все попытки заставить людей представать перед ней во весь рост, терпели неудачу. Народ просто не понимал, как можно обращаться к богине, не став на колени. Люди почему-то считали, чем больше станут просить о милости, тем скорее ее получат. Поняв это, Афродита прекратила свои попытки. Коли им нравится собирать коленками грязь, пусть собирают. Служанкам меньше работы будет. К тому же, пожелания у людей были настолько примитивными, что выполнить их особого труда не составляло.

Просьбы смертных можно четко разделить на три группы. К первой относились пожилые, убеленные сединой и дрожащие от вожделения, мужчины. Они молили богиню подарить любовь молодой девицы. Надо сказать, с теми деньгами, которые имелись в кошельках у просителей, сделать подобное труда не составляло. Следовало только послать гонца, дабы тот шепнул на ушко молоденькой избранницы о том, сколько заплатят за благосклонность. Обычно она, услышав сумму, тут же соглашалась придти на свидание.

Во вторую группу входили потрепанные вдовушки, мечтающие о поцелуях юнцов, у которых над верхней губой едва пробивается пушок. Здесь тоже проблем не имелось. Кто же устоит от предлагаемых ему подарков? Особенно, если живет в бедности. За дорогие доспехи или быстрого жеребца и со старухой грайей ляжешь в постель. А тут предлагалось провести ночь с богатой, пусть и престарелой кокеткой. Такова человеческая сущность — ее всегда можно купить. Вопрос только в цене.

Не стоило быть провидицей, чтобы знать, как станут развиваться дальнейшие события. В результате молодая красотка становилась супругой сластолюбца. Юнец заваливался в постель к молодящейся распутнице. В знак благодарности богине старый дурак приносил в храм богатые дары, а за ним на пороге с полными корзинами появлялась счастливая вдовушка. Таким образом казна храма пополнялась.

Афродита злорадно посмеивалась, когда выяснялось, что у девицы имеется тайный возлюбленный, с которым они запланировали извести ненавистного муженька. Самым смешным было наблюдать, как потом у подножья трона появлялась оставшаяся вдовой, теперь уже довольно потрепанная, супруга того самого старца и просила помочь обратить на нее взор какого-нибудь юного героя.

История любовника вдовушки также развивалась вполне предсказуемо. Парень пускал по ветру денежки своей богатой покровительницы и старательно искал, кто бы еще взял его на содержание.

Третья категория была самая малочисленная. Однако хлопот с ней было больше всего. Речь идет о молодых влюбленных, чьи родители категорически выступали против брака по самым разным причинам: вражда двух семейств, неравное положения.

В этом случае Афродите приходилось использовать все свои дипломатические способности и тратить много сил и времени на разговоры с родителями. Иногда они не приносили результата, тогда влюбленным приходилось бежать. Богиня обычно помогала молодым обжиться на новом месте. Однако чаще все же родители внимали голосу разума — все-таки сама небожительница выступала в роли свахи! Дело заканчивалось веселой свадьбой и все жили долго и счастливо…

Хотя приемы очень утомляли, проводить их было просто необходимо. Иначе народ бы просто перестал считаться с ее божественным статусом. Вот и приходилось изгнаннице с гордым видом стоять на возвышении, скрестив руки на груди, и кивать, как заведенной головой, в знак того, что просьба услышана. Жест этот она подсмотрела у Геры и использовала во время торжественных церемоний.

Единственное, что поддерживало во время приемов, особенно в те моменты, когда безумно кружилась голова и руки начинали предательски дрожать, так это мысль о том, что все это рано или поздно закончится. Едва толпа редела, радостно подпрыгивала на месте и стремительно скрывалась в покоях от просителей и почитателей, которые порой становятся такими навязчивыми. А затем, облегченно вздохнув, спешила на Акамас. Только там чувствовала себя свободной от всех условностей.

Забыв обо всем на свете и, прежде всего о своем высоком статусе, вскакивала на какую-нибудь зазевавшуюся черепаху, что задумчиво ползала по песку, хлопала по панцирю рукой и приказывала немедленно следовать к морю. Пресмыкающийся послушно выполняло распоряжение. Неповоротливые на суше, в воде черепахи показывали чудеса ловкости. Просто дух захватывал, когда они стремительно спускались на глубину, а потом мгновенно оказывались на поверхности морской глади. В такие моменты самым сложным было удержаться на скользком панцире и не свалиться в воду…

Когда это удавалось, она принималась хохотать так громко, что плененная возница поворачивала в ее сторону морщинистую голову и укоризненно поглядывала огромными черными глазами, прикрытыми желтыми веками.

Богине становилось немного стыдно за свое легкомысленное поведение. Она давала себе слово никогда больше не ловить черепах и не кататься на них. Однако, вскоре забывала о данной клятве. Ее восхищала сила и мощь морских чудищ, но больше всего поражало упрямство с каким упорством новорожденное потомство двигается к своей цели.

Как-то раз ей довелось увидеть маленького, только что вылупившегося, черепашонка. Задними лапками он старательно оттолкнулся от скорлупы, которую только что покинул. Затем испуганно посмотрел глазенками в разные стороны, очевидно, пытаясь определить, откуда ждать опасность. Его головенка беспомощно болталась на тоненькой шейке. Детеныш спотыкался на каждом шагу, но упорно спешил к морю, где у самой кромки суши его с нетерпением поджидали враги.

Уцелеть малышу было невероятно сложно. С воздуха на него нападали пернатые хищники, жаждущие отведать нежного мясца. В воде — морские обитатели. Но он все равно двигался вперед. Его упорство было достойно всяческого подражания. И в минуты отчаяния, которые довольно часто охватывали Афродиту, всегда вспоминала это слабенькое существо и грозно приказывала себя не распускаться.

Кроме хищников на море и пернатых на суше существенную опасность потомству черепахам представляли люди. Черепашьи яйца являлись одним из любимейших лакомств жителей острова. В период кладки они разыскивали места гнездования и доставали оттуда яйца тысячами. Афродита прекрасно понимала — при таких масштабах черепахам грозит полное уничтожение.

Желая сохранить популяцию, она повелела отмечать кладки и охранять их специально сформированным по такому поводу отрядами. Тех, кого замечали на рынке за продажей продукта, ожидало суровое наказание, вплоть до конфискации имущества. Харчевни и трактиры, где подавали блюда из черепашьих яиц, в обязательном порядке должны были получать лицензии. Без них продажа считалась серьезным преступлением. Вполне понятно, контрабанда случалась, но ее масштабы стали гораздо меньше. Благодаря проведенным мероприятиям, популяция черепах заметно увеличилась. Естественно, царю Адонису подобное вмешательство в дела государства не понравилось. Более того, он осмелился явиться в храм без приглашения и устроил откровенный скандал.

— Мы ели черепашьи мясо и яйца столетиями и не собираемся отказываться от своих привычек, только потому, что кому-то это не нравится. Мир не рухнет, если черепахи исчезнут!

Афродите с трудом удалось скрыть свое возмущение. Ей, конечно, очень хотелось вскочить, закричать во весь голос и застучать ногами о пол, но сумела сдержаться. Гордо откинув голову, твердо произнесла:

— Пока я живу на этом острове, здесь все будет иначе.

И величественным жестом указала нахалу на выход.

* * *

Устав от выполнения своих обязанностей бывшая небожительница, отправлялась обедать. А потом отправлялась в свои покои отдыхать. Самое интересное, что на Олимпе она и помышлять не смела, что полюбит спать днем. Сейчас же с нетерпением ждала часа, когда может завалиться в постель и вздремнуть часок-другой. Надо сказать, что довольно скоро богиня стала замечать пагубные последствия новой привычки. Послеобеденный сон на сытый желудок стал приводить к нежелательной полноте.

Надо было что-то срочно предпринимать и чем-то себя занять. И тут Афродита вспомнила о своем давнем желании заложить город в свою честь. Место для строительства было выбрано по совету бога солнца Гелиоса. Он всегда готов был придти ей на помощь, ничего не требуя взамен.

Дремавшая энергия тут же проснулась в ней и она с головой погрузилась в работу. В одном из помещений, прилегающем к опочивальне, устроила кабинет. Довольно скоро стол в покоях оказался завален чертежами, а центральное место в комнате занял макет будущего Пафоса. Она старалась никого не допускать к строительству. Все, начиная с плана, делала сама. В результате чего у нее довольно скоро возникли опасения, что люди станут называть ее богиней строительства и архитектуры и забудут о настоящем предназначении — дарить людям чувство любви…

— Так не строят, — довольно скептично произнес Гермес, прибывший посмотреть, как продвигается строительство города, — в этом городе нельзя будет отражать нападение врага.

— Мой город никогда и никто не осмелится завоевывать. Поэтому он и должен выглядеть иначе, — несколько вызывающе промолвила Афродита.

— Что ты творишь! — гремел Гефест, который также решил приехать на Кипр, — твоя архитектура не отвечает установленным правилам!

Лучше бы оставался в своей подземной кузнице и ковал оружие да доспехи, благо, что спрос на них никогда не падает, подумала про себя Афродита, а вслух произнесла:

— Я не прихожу в твою мастерскую и не учу тебя работать. Вот и ты не учи меня! У меня все будет иначе!

— Ты перегрелась на солнце, — возмущался Аполлон, которого вообще никто не звал в ее храм, — в этом городе никогда не смогут жить смертные!

— А какое тебе дело? — Афродита уже не пыталась казаться воспитанной, — отправляйся к себе в Дельфы и там руководи процессом! У меня все будет иначе!

— Это не город, а не пойми что, — смеялся Дионис, — но знаешь, сестренка, в придуманных тобой кварталах что-то есть! По крайней мере, твой город Пафос не похож ни на один из тех, который мне доводилось видеть до сих пор. Он оригинален.

Бог виноделия был ближе всех к истине. Афродита, действительно, удалось создать нечто иное, особенное, отличное от всего, что возводилось в Ахее ранее.

Афродита сутками пропадала на объектах, поднималась на строительные леса, порой сама укладывала кирпичи или же обтесывала мраморные колонны, придумывала эскизы картин, по которым художники затем выкладывали мозаики. Она не гнушалась никакой работой. Ее волновало абсолютно все — канализация, ливнестоки, очистительные сооружения. Ничего не ускользало от ее внимательного взора.

Каждый раз, когда строительство очередного квартала завершалось и, въезжающий в дома, народ праздновал новоселье, удовлетворенно прикрывала глаза.

Какие же ее божественные родственники глупые! Лишь непосвященному могло показаться, что взять Пафос особого труда не составит. На самом же деле, все было не так просто, как казалось с первого взгляда. С трех сторон город окружали горы, ставшие естественной преградой для завоевателей. А с четвертой его омывало море. Войти в бухту и причалить к берегу довольно сложно. К тому же, в самом узком месте она установила статую Гелиоса. Всяк входящий в порт оказывался как бы сжатым между ног бога солнца. Дно там было все усыпано рифом и пройти его без должных знаний и опыта было довольно сложно. Требовался опытный лоцман из местных. А таковых было немного и все они принимались за работу только после того, как начальник портал давал разрешение. Кроме того, огромный монумент служил своего рода маяком кораблям, что по ночам приходили в гавань. Среди них были нарядные парусники, беспалубники с прямоугольными парусами и высоко задранными носами и кормой, боевые галеры с хлопающими на ветру парусами…

Никто в мире не знал и ее тайной договоренности с Посейдоном. Повелитель море решил искупить свою вину перед ней и пообещал, что в случае реальной опасности самолично разрушит город, дабы не отдать его на разграбление врагам.

Прогуливаясь по улицам города, Афродита не скрывала гордости. Она сделала все, чтобы на Кипре появилось настоящее чудо.

Взять, к примеру, набережную. Богиня пожелала одеть ее в темный гранит. На ее взгляд, единственный камень, способный устоять натиску морских волн. Кроме того, только прочный гранит способен оттенить стены домов, облицованных белоснежным мрамором.

* * *

Свой товар купцы разгружали в аккуратных морских доках, а потом селились в небольших гостиницах или как их еще называли гостеприимцами, предусмотрительно возведенных Афродитой. Она одна из первых постановила сделала постоялые дворы источником для пополнения казны.

Это постоялые дворы были всегда наполнены приезжими. Там они отдыхали после долгой дороги и приносили дары великой богине, которая давала им приют на любой вкус и кошелек. Гостиниц на Кипре имелось великое множество. Причем, как дорогих, высшего класса, так и обычных, рассчитанных на посетителей среднего достатка.

От центральной части «гостиничный квартал» отделяла густая роща апельсиновых деревьев и лабиринт живой изгороди, высаженной из магнолии и шиповника.

Гермес не скрыл неудовольствия, увидев ее очередное нововведение:

— В чью больную голову пришла эта идея — построить гостиницы для приезжих вдали от торговых рядов?

Афродита в ответ звонко засмеялась. И это говорит бог торговли! Видно забыл, как сам учил вести дела. Именно его рекомендации использовала на практике.

— Разве не ты советовал рядом с постоялыми дворами в обязательном порядке разбивать парк? — задорно спросила богиня. — Или позабыл, как говорил, что в жаркий день, когда под палящими лучами солнца ничего делать не хочется, следует отдыхать в тени деревьев, удобно устроившись на плетенных креслах? А если при этом слух услаждает музыка, блаженство охватит все тело! Мне оставалось лишь претворить твои идеи в жизнь. Кое-что, правда, пришлось додумывать самой. Так она повелела по соседству с зеленой зоной отдыха построить торговые ряды и на всем их протяжении открыть уютные харчевни и таверны. Все строения были сделаны из мрамора цвета яичного желтка. Зелень и желтизна очень красиво сочетались и напоминали веселые одуванчики. Цветок очень простой, но сколько от него пользы! Даже вино можно изготовить! Не говоря уже о различных лекарственных свойствах.

За торговыми рядом, где можно было купить абсолютно все — от дорогого оружия до приворотного зелья и жареных пирожков, как оптом, так и в розницу, на площади разбила фонтаны из розового мрамора. Из одних било вино, из других вода, третьи радовали ароматом различных душистых масел. Приятный запах заполнял собой все вокруг, в том числе и жаренного мяса, что любили жарить на открытом воздухе местные жители.

В этом месте, где струи фонтанов смешивались в бассейнах, где плескались девушки, любили отдыхать художники и поэты, артисты и музыканты. Аполлон, когда в очередной раз прибыл на Кипр, хотел в очередной раз покритиковать новоиспеченного архитектора. Но едва оказался в этом удивительном месте, сразу позабыл обо всем на свете.

— Где я? — растерянно произнесло божество, — неужто оказался на Блаженных полях?

Последнюю черту всем разговорам о Пафосе подвел Зевс. Внимательно осмотрев возведенный дочерью город, побывав в домах смертных и убедившись, что народ доволен, он, немного подумав, вынес свой вердикт:

— Твой Пафос сладок, словно поцелуй любимой женщины.

Афродита счастливо улыбнулась в ответ.

* * *

В 21-м веке о прежнем великолепии Пафоса напоминали лишь старые развалины, кое-где на которых можно было увидеть остатки прекрасных мозаик. Утверждать, что они делались на эскизам божественной художницы, не берусь. Хотя бы потому, что многие из них датированы римским периодом. Но одно могу сказать — выполнены они великолепно.

К слову, город, действительно, был разрушен от землетрясения. Судя по всему, великий Посейдон сдержал слово, данное Афродите. Спустя много веков Пафос случайно обнаружил один из пастухов. Естественно, все, что потом было найдено археологами и просто черным искателями, оказалось разворованным и растащенным по частным коллекциям да музеям. Но остатки самих строений и фундамент домов забрать было невозможно. Так что я смогла пройтись по древним улицам…

Старый Пафос встретил нас с Аленой тишиной, да такой пронзительной, что не слышно пения птиц. Редкие группы туристов, жаждущих прикоснуться к истории, как и мы, молча прогуливались по улицам заброшенного города, стараясь не разговаривать громко.

Нашей целью было осмотреть храм Афродиты, где по легенде обитала изгнанная с Олимпа великая богиня. В древности святилище представляло собой сооружение размерами примерно 20 на 50 м. Вход обращен в ту сторону, откуда на остров пришла великая богиня.

Говорят, что прежде в центре храма возвышался символ Вечной жизни — высокий каменный фаллос. Все пространство храма огораживали высокие стены из гладкого камня, дабы никто не видел, что здесь творится. Все это предает некую таинственность и трудно сказать, кто решил пустить подобные слухи. Сама богиня или же смертные, пожелавшие создать миф вокруг ее прибывания на Кипре…

Нынче это строение выглядит просто. Ничем не примечательные грязно-желтые колонны, часть из которых в беспорядке валяется на земле. При самом богатом воображении представить себе, как храм выглядел прежде, оказалось довольно сложно.

Впрочем, городу все же повезло. От него хотя бы остались развалины, а от божественной изгнанницы одни сказания и мифы, в которых сложно разобраться, где кончается правда и начинается реальность.

* * *

До сих пор Гера ни разу не посетила Кипр. Поначалу в ответ на приглашения, говорила, что ей совсем неинтересно что там творит блудница. Потом любопытство все же одержало верх. Афишировать свое присутствие на острове супруге Громовержца не хотелось. Поэтому она приняла облик простой горожанки и для начала отправилась прогуляться по улицам. Подслушанные ее не радовали — смертные, как сговорившись благодарили негодницу, которая обеспечила им вполне сносное существование. Да и город получился великолепным. Последнее Гера была вынуждена признать, скрепя сердцем. Будь ее воля, разрушила бы все одним взмахом руки, но, к сожалению, пока сделать это не в ее силах. Пафос взяли под защиту сразу несколько богов, и в первую очередь великий Зевс.

Поэтому, единственно, что было в силах, так это отправиться к Афродите в храм и наговорить там отвратительных гадостей.

— Я наполню твой город шлюхами. Он войдет в историю как столица блуда, — пообещала волоокая шепотом, явно опасаясь, что угрозы достигнут ушей божественного супруга.

— Мой город запомнится всем, как столица любви, — стараясь выглядеть как можно спокойнее, промолвила Афродита. При этом сердце готово было вырваться из груди и рассыпаться на мелкие кусочки. Угрозы Геры сильно испугали, но она старалась сдержать эмоции. Соперница не заметила страха.

И это привело волоокую в жуткое состояние. Гера от возмущения просто захлебнулась. От злости у хозяйки Олимпа задрожала голова, на лбу вздулись вены, а голос сорвался на высокий фальцет. Афродита вновь струхнула — а если царица богов лопнет от злости? И что тогда? Ей придется отвечать за то, чего не совершала.

Но Гера не собиралась умирать. Немного отдышавшись, она, истекая ненавистью и злобой, постаралась ужалить как можно больнее.

— Я знаю, — шипела она, — что ты спишь одна. Свое тело, столь охочее до мужских ласк, остужаешь в ледяной воде горных водопадов. Если бы не они, ты давно бы кинулась в объятия первого встречного. Не удивлюсь, если им окажется обычный буйвол или грязный вонючий козел!

Своей костлявой грудью царица Олимпа напирала на Афродиту, практически загнав в угол приемного зала. Волоокая больно тыкала ей в бок пальцем, ставшем похожим на металлический коготь. Гера так вошла в раж, что не заметила Зевса. Постоянный защитник Афродиты прибыл посмотреть на примирение дорогих для него существ и теперь с удивлением наблюдал за разыгравшейся на глазах безобразной сценой.

— О мудрейшая из мудрых, о порядочнейшая из порядочнейших! — пропела Афродита мелодичным голосом, который предательски дрожал, — а как тебе, великая, удается удержать свою похоть? На Олимпе водопадов нет, да и подземные ключи не бьют!

— Ш-ш-ш, — издала невнятный звук божественная и на секунду замерла. По ее лицу чувствовалось, собирается с мыслью, как сильнее обидеть ненавистную богиню любви.

— Если бы ты знала, как я рада твоему нынешнему положению! — завопила волоокая, — никому ты не нужна!

Щеки Афродиты залились румянцем, но она старалась улыбаться. Хотя очень хотелось подняться во весь рост и закричать, что есть сил: «Грязная тварь! Ну, когда ты оставишь меня в покое!».

Вслух лишь промолвила:

— О прекраснейшая из прекрасных! Дабы закончить трудный разговор, давай обе признаем — мы находимся в одинаковых положениях. С той лишь разницей, что я одна сплю на Кипре, а ты одна спишь на Олимпе. Может, есть смысл нам вмести принять холодный душ? Посмотри, как ты вспотела!

Гера машинально провела ладонью по мокрому лбу и замерла в растерянности. Пот катился по лицу, заливал глаза, собирался каплями на кончике носа. Подобного конфуза с ней ни разу не случалось. На ее лице теперь можно было прочитать: я тебе сейчас задам трепку! И супруга Зевса подняла руку, чтобы с размаху влепить ненавистной пощечину. Но прежде, чем ударить, на миг остановилась, и продолжила сыпать угрозами.

— Сейчас мне открылось будущее. Твои храмы станут называть публичными домами. Фонарь, который ты вывешиваешь на крыше, дабы уставший путник всегда мог найти приют и отдохнуть от долгого пути, будет опознавательным знаком — здесь живут продажные девки, любовь которых покупается легко, как и любовь богини, которой они служат.

Супруга Зевса хотела продолжить перебранку, но вдруг заметила Зевса. Опасаясь, что за сказанные слова, супруг может наказать, Гера резво унеслась, при этом едва не сбив Громовержца с ног. Правитель Олимпа грустно посмотрел ей вслед. Он был явно растерян — как поступить в этой ситуации?…

 

Часть вторая

Через несколько дней после безобразного разговора в морской город Пафос потянулись искательницы приключений. Самого разного возраста и национальностей, на любой вкус — брюнетки и блондинки, шатенки и рыжие, смуглые и белокожие, красивые и не очень. Они слонялись по улицам, покачивая бедрами и выставляя напоказ обнаженные груди.

Несчастная богиня никак не могла понять: где Гера умудрилась отыскать столько бесстыдниц? Просто целая армия! Моряки, что отправлялись в город на отдых, с готовностью хватали их за талии и тащили в густые заросли. Предающих разврату парочек можно было застать в самом неподходящем месте.

— Что делать? — растерянно шептала Афродита, судорожно сжав виски.

Все предпринимаемые ею попытки, речь идет о штрафах, общественных работах, заключениях на несколько дней в тюрьму, терпели крах. Потаскушкам покровительствовала сама Гера, и она тут спешила им на помощь. Порой Афродита для наведения порядка в городе высылала свою охрану, и что же? Предупрежденные девицы прятались в укромных местах, а едва опасность быть пойманной проходила, словно тараканы выползали наружу.

— Если я не могу с ними справиться, значит, должна извлечь выгоду, — сказала себе однажды изгнанница.

И повелела: женщине, пожелавшей зарабатывать своим телом, следует вносить в казну храма одну десятую часть ежедневного дохода от получаемого заработка. Тем, кто пожелает оставить свою профессию, пообещала подарить настоящую любовь. Афродита понимала, любой женщине, какой бы страшной распутницей не оказалось, все равно захочется познать это чувство.

Расчет оказался верным. Количество потаскушек заметно поубавилось. Многие из девиц оставили свой промысел. Благодаря Афродите начали влюбляться, выходить замуж и оставляли свой постыдный промысел. Но на душе легче не стало.

— Тупые гусыни, похотливые кошки, — злилась она, — именно такие как вы, низводят любовь до обычного плотского греха. Как мне заставить всех понять, что отношения мужчины и женщины — великое таинство! Будь Гера поумнее, мы бы вместе могли творить чудеса. А так обе теряем свои силы и энергию в борьбе друг с другом!

Гера наговорила Афродите в той памятной встрече много гадостей, но кое в чем она была вынуждена согласиться. Спала изгнанница, действительно, одна. Это ее безумно расстраивало. Как такое может быть? Богиня любви и живет без любви!

Каждый раз, рассматривая свое обнаженное тело в зеркале, богиня проводила пальцем по своему изображению и вопрошала: в чем смысл существования? Кому нужна красота, если ею никто не восхищается?

— Ну, почему? Почему? — Афродита стучала кулачком по блестящей поверхности, — чем я хуже других? Почему я живу без любви?

К счастью, подобные приступы отчаяния случались редко. Постоянно занятая делом, она не находила времени на подобные слабости. К тому же знала, что всегда находится в центре внимания и за каждым ее шагом следит тысячи глаз, как простых смертных, так и небесных родственников…

* * *

На остров пришла осень. Время, которое Афродита любила за яркость красок. Это тот период, когда Персефона покидает свою мать Деметру и отправляется к супругу, грозному Аиду в подземное царство. Листья на деревьях начинают окрашиваться в золото и багрянец, и только высокие склоны, на которых росли сосны и могучие кедры сохраняют сумрачную темно-зеленую окраску.

Невзирая на холодные вечера, Афродита каждый вечер выходила на прогулки. Ей нравилось наблюдать, как город с закатом солнца начинал жить другой жизнью.

По вечерам в тавернах собирались шумные компании. На площади вблизи храма со своими мольбертами устраивались художники. На лютнях и кифарах играли музыканты… По освещенным улицам важно шествовали купцы, перебирая пальцами четки, висящие у них на животе. Четкими строевым шагом шли стражники…

Афродита внимательно следила за порядком в городе. Поэтому для нее стало принципиально важным, чтобы каждый, кто приезжает сюда, чувствовал себя в полной безопасности и не боялся выйти на улицу ночью из опасения быть ограбленным или избитым. В отличии от других небожительниц Афродита понимала — людям абсолютно все равно, культ какой богини царит на земле. Смертных беспокоят только они сами и их благосостояние, которое, как они считают, обязана дарить им богиня. Поэтому делала все, чтобы обеспечить покой. Сделать это было довольно трудно и если бы не помощь царя Адониса, ей бы пришлось туго.

Правитель острова постоянно отправлял в город своих людей для наведения порядка в городе. Общие усилия принесли определенный результат. В городе не было зафиксировано ни одного серьезного преступления, народ не переставал возносить хвалу своей покровительнице.

И если бы не пустые классы, возведенной богиней школы красоты, она бы чувствовала себя совершенно счастливой. Как ни странно, но абсолютно все, в том числе и бывшие распутницы, обязанные Афродите своим счастливым существованием, не особенно спешили пойти туда на обучение. Аргумент выставлялся железный — опасаются гнева супруги Зевса. Афродита каждый раз горестно вздыхала, проходя по пустому зданию школы. Эхо от шагов ее жутко огорчало.

* * *

Жизнь среди людей несколько изменила богиню. Теперь на мужчин она смотрела как на самцов, желающих обладать ее телом. Опускаться до уровня смертных не хотелось, а поднимать их на свой, она не жаждала. По-прежнему сильно огорчали сплетни, что о ней постоянно распускали жители Олимпа. Их фантазии не переставали удивлять — откуда только что бралось и придумывалось!

Узнав очередную байку, Афродита горько рыдала, спрятавшись высоко в горах. Ей становилось безумно больно. Чего только стоила история о том, что она нашла в маленьком ящике Адониса и стала бороться за обладание мальчиком с Персефоной! Хорошо, что Аид не слышал, иначе обеим беды не миновать.

Единственно, что скрашивало печаль — самоцветы. Афродита и прежде обожала наблюдать за игрой камней, а теперь это стало любимым времяпровождением. У нее выработался специальный ритуал общения с этим дивным даром земли. Войдя в сокровищницу, первым делом брала в руки опал, который родился в жерле вулкана. Прижимала камень к щеке, потом к губам и начинала бормотать слова, что сами по себе приходили на ум. Когда камень начинал сыпать искрами, Афродите делалось немного легче. Более того, ей начинало казаться, что прежняя энергия начинает понемногу возвращаться.

Чаще всего подобные чувства охватывали ею, когда прикасалась к желтому топазу. А вот янтарь дарил ей совсем иные ощущения. От него в душе становилось как-то светло и радостно. Теплый на ощупь, он становился горячим, едва богиня брала его в свои руки. Каждый раз, когда вглядывалась во внутрь огромного сгустка смолы, казалось, что ее кто-то нежно берет в свои объятия и начинает покачивать, будто маленького ребенка. Точно такие же чувства возникали, когда прикасалась к синему сапфиру.

Нежная бирюза, которая как известно, появилась из костей влюбленных, начинала приветливо светиться голубыми огоньками, стоило богине лишь прикоснуться к ней. А со временем произошло долгожданное чудо. Незаметно камни начали возвращать ей силу, что была отобрана при изгнании с Олимпа. Пока Афродита держала сей факт в тайне. Пока на Олимпе уверены, что она бессильна, на земле опасаться нечего…

Спокойная жизнь в изгнании сильно отразилась на ее внешности. Она стала замечать, что начинает поправляться. Тонкая талия потеряла прежнюю гибкость, стройные бедра покрылись жирком, а в уголках глаз появились лучики морщинок. Незаметно великая богиня любви стала превращаться в обычную смертную, что ее сильно беспокоило. Афродита понимала — следует что-то делать, но что делать, пока не знала.

* * *

Этот день ничего нового не предвещал. Все шло как обычно. Завтрак, прием, обед, сон… К вечеру, когда пришла пора собираться на пешую прогулку, с моря неожиданно стал надвигаться густой туман. Аглая предложила остаться во дворце. Но Афродита отмахнулась. Жизнь ее в изгнании настолько скучна, что даже туман кажется пусть и неприятным, но разнообразием. Да и вообще стоит ли обращать внимание на подобные мелочь, если его вот-вот разгонит набежавший с моря ветер.

Так что не следует лишать единственной радостью — вечерних прогулок. О чем и было объявлено прислужнице. Следует отметить, что данному правилу изгнанная богиня не изменяла никогда. В любую погоду, когда пешком, когда на лошади, одна или в сопровождении слуг оправлялась на рандеву…

Вот и сейчас, приказав подать теплую шаль, и, закутавшись в нее поплотнее, дабы не замерзнуть, смело отправилась дышать свежим воздухом. Заблудиться не боялась — за время пребывания на Кипре изучила на дороге каждый камушек, каждую тропинку. Знала остров, как свои пять пальцев. Сегодня она решила пройтись одна, приказав всем остаться в храме. Аглая было попыталась возразить, но ей было велено остаться и заняться цветами, которые сильно заросли сорняками.

Девушка обиженно засопела носом. Она не любила, когда указывали на недоработки. А так как цветники были на ее совести, стало неприятно вдвойне. Аглая, правда, попыталась возразить — кто же в таком тумане будет пропалывать растения, но Афродита отмахнулась. Лень прислужницы порой потрясала, а умение всегда находить выход из ситуации не могла ни восхищать. Вот и сейчас — допустим, на улице туман, но в самом-то храме его нет! Что мешает заняться цветниками, разбитыми по приказу богини в помещении?…

Бросив сквозь зубы:

— Полей хотя бы растения, если на прополку желания нет, — небожительница отправилась к выходу.

Едва Афродита покинула стены храма, как выяснилось, что туман, как она, впрочем, и предполагала, рассеялся. На небе ярко светила луна. В ее свете зубцы ближайшего горного кряжа напоминали спину дракона, чья морда уходила в воду. Можно даже помечтать, представляя, как идешь на свидание к неведомому чудовищу… Она живо нарисовала в своем воображении героическую битву со злобным монстром, из которой обязательно выйдет победительницей.

Конечно, очень хотелось, чтобы придуманная сказка, обернулась явью. И богиня, действительно, спасла бы остров от грозной напасти, а в награду за это Громовержец разрешил ей вновь вернуться на Олимп. Но увы, это были только мечты…

Папочка обещал, что ссылка не продлится вечно, но не сказал, при каких условиях ее простят. На этом месте своих размышлений Афродита с трудом удержалась от вздоха. Положив руку на сердце, в небесных чертогах ее тоже ничего интересного не ждало. Такая же скука, как на земле. С той лишь разницей, что здесь против нее не плетут интриг и не устраивают заговоров. Люди ей поклоняются и любят. На Олимпе подобное чувство не в особой цене.

Продолжая печалится о своей грустной судьбе, Афродита медленно шла вперед. Изгнанница прекрасно понимала, надежд на скорое возвращение на Олимп нет. За мыслями она не заметила, что забрела в незнакомое место. Остановилась в полной растерянности и принялась оглядываться по сторонам. Ориентир — гора, похожая на дракона, исчезла. Луна скрылась за набежавшей тучей, на землю вновь опустился туман, да такой густой, что на расстоянии вытянутой руки ничего было не видно.

Незадачливая путешественница испугалась. Она попыталась сориентироваться, где находится. Для этого надо было вспомнить путь, что прошла. Сделать это было достаточно трудно, но она все же попыталась. Итак, поначалу путь проходил мимо рыбацких хижин, где между стен были развешены сети, похожие на гигантские крылья невиданных птиц.

Потом свернула в сторону, привлеченная блеском, как ей показалось, ракушки. В итоге оказалось, что это был осколок глиняного горшка, покрытого белой глазурью. Если не ошибается, тогда шум прибоя слышался слева. Как же получилось, что теперь он раздается справа? Не могла же обогнуть залив и не заметить этого! Потрясающе, горько вздохнула богиня, как можно было заплутать, двигаясь вдоль берега только вперед!

Расстроенная Афродита не заметила небольшого камня на пути, споткнулась, потеряла равновесие и во весь рост растянулась на острых булыжниках. На какой-то миг от жгучей боли, пронзившей все тело, лишилась сознания. А когда пришла в себя, разрыдалась.

Ей стало совершенно ясно, все случившееся сейчас, подстроено специально. Совершенно очевидно, постаралась Гера. Вывод напрашивался сам собой — теперь вернуться в храм будет довольно сложно. По всей видимости, Гера заподозрила, что Афродита вернула свою силу. Однако доказательств у нее не имелось и она решила провести своего рода тест. Его суть сводился к простейшей проверке: как она сумеет выйти из сложной ситуации. Если начнет использовать небесную энергию, значит, надо вновь наказать. Небось сейчас наблюдает за происходящим в свое огромное зеркало и от нетерпения подпрыгивает на месте.

Афродита прекрасно понимала — если выдаст себя, волоокая тут же побежит к повелителю с криком: как можно верить это обманщице! Она скрыла от нас, что вновь обрела силу! В Тартар ее! Немедленно! Только там этой лгунье место! Изгнанница сделала попытки приподняться и при этом довольно неудачно оперлась на ногу.

Боль в лодыжке стала настолько невыносимой, что несчастная с трудом сдержала стон. Самое жуткое заключалось в том, что она просто не знала, как следует поступить. Вариантов было несколько. Первый, самый простой. Взлететь как птице в небо. Надо полагать этого и ждет ее соперница. Второй посложнее — послать слугам гонца, дабы он поведал о случившемся. Но где его найти в такой темени? И третий — начать звать на помощь. Хотя кто ее кто здесь услышит? И вообще, кому и какое до нее дело?

Отчаяние вновь охватило богиню. Есть она — нет ее, что изменится в жизни Кипра? Точно также будет по утрам вставать солнце и волны биться о берег… И тут Афродита не выдержала и разрыдалась в голос.

* * *

Последний раз Афродита рыдала так, когда дельфины несли ее по синим волнам Срединного мора. Казалось, что мешало отправиться на прогулку в сопровождении стражи, как делали все знатные кипрские особы. Охранники семенили бы на приличном расстоянии, готовые в любой момент броситься на помощь. Верные Ефросинья и Аглая важно шли бы рядом. Но общество воинов, постоянно бряцающих оружием, напоминало о прежнем романе с Аресом, а бесконечная болтовня подруг порой доводила до исступления.

— Ты слышала, великая, — трещали сороки, — царь Эфиопии взял себе в жены юную дриаду, а она превратилась в дерево. Теперь правитель сидит на лавочке под сенью дуба и льет горькие слезы. А послушал бы свою родительницу, женился бы на смертной, то растил бы наследника… Ой, а критский герой влюбился в наяду и теперь не знает, что делать. То ли жениться по законам, завещанных Зевсом, то ли отправляться совершать очередной подвиг… Ой, а у правителя Писидии украли единственную дочь…

Подобное, порой одно и тоже, с той лишь разницей, что менялись главные действующие лица, приходилось слушать сутками…

— Я согласна, — глотая слезы, прошептала Афродита, — еще тысячу лет слушать глупую болтовню, только пусть скорее закончится ночной кошмар!

Богиня не заметила, как начала причитать вслух. Такое не происходило всегда, когда она находилась в отчаянии. Ей было совершенно наплевать, что сейчас о ней думает Гера. Главное, выплакаться, а дальше будь, что будь. Но чем дольше она плакала, тем меньше ей хотелось это делать. На смену отчаянию пришла решимость. В результате истерика прекратилась так же неожиданно, как и началась. Всхлипнув еще пару раз и убедившись, что слез больше не осталось, решила ощупать свою подвернутую ногу. Беглый осмотр показал — кости целы, следовательно, просто сильный вывих. Штука довольно неприятная и болезненная.

Афродита в темноте пошарила вокруг себя руками и нащупала сухую толстую ветку. Кто ее сломал и кинул на землю, ее не волновало. Главное, на нее можно было опереться и, прихрамывая, двигаться вперед. Однако, ее вновь постигла неудача. Не успела пройти несколько метров, как вновь оступилась. На этот раз она попала в болото и провалилась в топь почти по колено.

Эта беда оказалась куда хуже, чем вывих лодыжки. Афродита неуверенно пошевелилась. Затхлая темная вода в ответ угрожающе чавкала, грозясь проглотить. Вязкая поверхность от малейшего движения заходила ходуном, а топкое дно угрожающе прогнулась под весом тела. И тут Афродита испугалась по-настоящему.

Что делать? Совершенно неожиданно для себя, она издала громкий вопль, хотя надежды, что кто-нибудь откликнется, не имелось.

— Помогите! — кричала Афродита, стряхивая с рук приставшую болотную водоросль. В ответ тишина. Но она не уступала и, набрав в грудь побольше воздуха, издала новый возглас. Внезапно на нее из темноты, взметнув фонтан грязных брызг, двинулось что-то непонятное. От ужаса пленница дернулась и рванулась в сторону. Последствия необдуманного поступка оказались более, чем печальными. Теперь она провалилась по пояс.

— Я погибла, — мелькнуло обреченно в голове. Несчастная приготовилась умирать. Однако смерть не торопилась ее забирать. Напротив, пришла помощь. Из темноты донесся знакомый голос:

— Тише, тише! Не шуми и не двигайся!

Богиня будто во сне увидела перед собой брошенную веревку. Она ухватилась за нее обеими руками. Резкий рывок, еще несколько мгновений и под ногами твердая поверхность. Облегченно вздохнув, Афродита решила рассмотреть своего спасителя и тихонько ахнула. Напротив нее, тяжело дыша, весь облепленный вонючей грязью, стоял царь Адонис. Увидев своего спасителя, богиня вновь зарыдала и без сил упала ему на грудь.

— Ой, как я намучилась, — причитала небожительница, забыв о всяких приличиях, — я думала, жизнь моя закончилась. Попавший камень на пути меня чуть не убил, а болото едва не проглотило!

Перемазанный Адонис утешительно похлопывал по плечу и что-то ласково шептал в ухо. Афродита не вникала в смысл слов. Ей стало настолько спокойно, что вокруг ничего больше не волновало. Невероятное блаженство охватило богиню. Она уже забыла, когда могла вот так свободно положить голову на могучую грудь и вновь чувствовать себя защищенной.

Какая же радость, чувствовать рядом с собой сильного мужчину! И только было захотела прижаться покрепче, как спаситель вдруг резко отстранил ее. Выхватил рог из-за пояса и несколько раз громко затрубил. Звук оказался таким сильным, что совершенно ее оглушил. Афродита приготовилась сделать ему замечание, как в ответ на поданный сигнал в темноте вспыхнуло множество факелов, а голос Ефросиньи произнес:

— Хвала Зевсу! Она нашлась!

Еще через мгновение ее окружила радостная свита. Все что-то говорили, кричали, каждый пытался доказать, что именно ему принадлежала идея отправиться на поиски именно таким путем. Рассерженная Афродита никакого не слушала. Мерзавки, билось молоточками в голове, как посмели помешать свиданию. Ей вдруг стало понятно, чего не хватало на этом острове. Ну, конечно! Мужских поцелуев и объятий! Грустные обстоятельства, при которых происходило свидание, старалась не вспоминать.

Вскоре Афродита плыла на носилках, которые несли на плечах два дюжих молодца из отряда Адониса. Подвернутая нога нестерпимо ныла, однако, она старалась не обращать на боль никакого внимания. Беспокоило иное — почему Адонис как-то странно отстранился, когда прикоснулась к нему сильнее, чем требовали приличия. А потом и вовсе исчез, едва впереди замаячили огни храма.

Если верить песочным часам, отсутствовала она довольно долго. В храме никто не спал. Все бегали, суетились и стонали, как будто это у них болела подвернутая нога, а не у нее. Посреди всей этой суматохи возвышалась Аглая, которая стояла неподвижно, прижав руки к груди. Весь ее вид красноречиво говорил: не уберегли великую, каемся!

Хорошо еще, что кто-то сообразил приготовить ванну и она с радостью плюхнулась в воду. Сейчас душистая вода требовалась ей куда сильнее, чем мягкая постель. Запах болота настолько сильно въелся в кожу, что забивал все вокруг.

Прислужницам пришлось несколько раз менять воду. Казалось, что никогда не отмоется от болотной жижи. Наблюдая за тем, как стекающая с кожи вода постоянно окрашивается в зелено-бурый цвет, Афродита еще раз убедилась: родственнички нарушили уговор и пошли в атаку. Следовательно, она может воспользоваться вновь обретенным даром. Надо только сделать это осторожно, тщательно выбрав удобный момент.

* * *

Афродита еще раз ощупала ногу, которая сильно распухла. Конечно, эта травма была не такая тяжелая, как ранение, полученное в боях под Троей. До сих пор в непогоду оно болит да и шрам остался, хотя Асклепий очень старался его зашлифовать.

Изгнанница огорченно провела по нему пальцем, понимая — этот след, как напоминание о прошлом необдуманном поступке останется с ней на всю жизнь. До сих пор понять не может, зачем ввязалась в эту войну. В благородство играла — решила придти на помощь Парису, которому подарила любовь Елены. Уже потом осознала — все было зря. Столько ненужных жертв и смертей… Трою сравняли с землей. Жителей продали в рабство. Елена рассталась с Парисом, а сама Афродита навеки стала врагом двух самых мощных богинь на Олимпе…

Выбравшись из ванны, Афродита с помощью прислужниц кое-как доковыляла до ложа. Устроившись поудобнее — боль в ноге постоянно напоминала о себе, постаралась проанализировать ситуацию. Внезапно ей вспомнилась любимая фраза Гефеста: во всем надо находит свои прелести. А ведь хромой горбун был прав! Она громко засмеялась.

Разве не замечательно, что из-за больной ноги на неопределенный срок прекратит проводить скучные церемонии по утрам! Надоедливые влюбленные перестанут ей жаловаться на свою несчастную жизнь! Кроме того, приключение на болоте возбудило в ней давно забытые чувства — ей вновь захотелось любви! И самое главное, она вновь побывала в объятиях настоящего мужчины. Изгнанница сладко потянулась, совсем позабыв о травме. Зато она о себе тут же напомнила. Острая боль пронзила все тело и богиня на миг лишилась сознания.

В чувство ее привел тонкий аромат распаренных трав. Афродита приоткрыла один глаз. Увидев у изголовья стоял бога Асклепия, приободрилась. Уж его-то бояться не стоит. Великий лекарь насмешливо поглядывал на нее и что-то помешивал в глиняной посудине серебряной ложечкой. В той прошлой, так называемой, небесной жизни они редко общались. Внебрачный сын Аполлона не любил появляться на Олимпе, к тому же его помощь обитателям небесных чертогов не требовалась.

А вот на земле боги были подвержены тем же хворям, что и простые смертные. Особенно, когда они начинали устраивать разборки. Поэтому первый лекарь всегда с огромным удовольствием практиковался на небожителях, едва представлялась возможность. Вот и сейчас весь его вид красноречиво говорил: ну, теперь-то, голубушка, я тобой займусь серьезно. И начнем вот с этого горького отвара!

Афродита поняла — сопротивление бесполезно и послушно открыла рот. Несколько горьких капель обожгли язык и случилось чудо! Боль тут же отступила, а опухоль на глазах стала спадать.

Последнее открытие несколько расстроило. Ведь богиня надеялась хотя бы на несколько дней прекратить утомительные церемонии…

* * *

Через несколько дней богиня возобновила свои вечерние прогулки. В этот раз она вышла под охраной двух нубийцев, готовых в любой момент броситься на помощь своей госпоже. В этот раз киприоты словно обезумели — все желали пообщаться с богиней. Она злилась, раздраженно топала ногами. Все бесполезно. Народ спешил к ней, все сметая на своем пути.

Нубийцам удалось расчистить дорогу. Афродита, спасаясь от преследований, поспешила скрыться в тени цветущих магнолий. Здесь ее ожидала очередная неприятность. В кустах прятались пьяные гоблины. Они о чем-то яростно спорили, потрясали кулаками, совершенно ничего вокруг не замечая. Еще немного и кинутся колошматить другу друга. Драк богиня не любила еще со времен своей жизни с Аресом. Ничего не оставалось, как вновь вернуться на дорогу.

За это время кардинально ситуация изменилась. На сей раз Афродита увидела большую группу людей. В пестрой толпе рассмотрела несколько знатных аристократов, мелькнули знакомые лица купцов. Она узнала лица двух капитанов пиратских кораблей, с которыми поддерживала деловые отношения. Для одного из них небожительница совсем недавно выпросила у Посейдона победу в морских сражениях. Взамен он должен был со своей эскадрой охранять подступы к Пафосу. Неожиданная встреча несколько удивила. По логике вещей, герой должен был блюсти порядок на морских границах острова, а он весело марширует по дороге к храму и распевает глупые песни.

Богиня откровенно недоумевала. Что случилось? Почему вдруг стоит такой шум? Куда двигается возбужденная толпа? Афродита в растерянности потерла рукой лоб, пытаясь найти правильный ответ. На всякий случай решила стать невидимой. Оставаясь незамеченной, последовала за толпой. Совершенно неожиданно выяснилось — народ двигается в сторону ее храма.

Подойдя к воротам, которые тут же распахнулись, все остановились. Никто из смертных не решился первым переступить порог ее жилища. Зато продолжали петь и плясать. Шум и грохот стояли просто невероятный. И вдруг наступила тишина, да такая звенящая, что в ушах глохло. Далее случилось и вовсе невероятное. Народ расступился и по этому живому коридору с гордым видом прошествовали воины из личной охраны царя Адониса. Афродита знала — каждого солдата своего отряда правитель отбирает самолично. Принадлежность к знатной семье не служит основным критерием. В личную стражу мог попасть любой — как сын знатной особы, так и сын гончара или пахаря. Главный акцент при отборе ставился на верной службе своему господину. Сейчас они были заняты совершенно непонятным делом — несли на плечах туши забитых кабанов, амфоры с вином, мешки с зернами…

Стража исчезла в глубине двора. Афродита была возмущена. Ей очень хотелось найти Адониса и устроить скандал. Сдерживало лишь одно — хотелось узнать, для чего устроен этот спектакль.

Неизвестно, сколько бы времени все это продолжалось, если бы внезапно от толпы отделилась группа красоток, тех самых, с которыми столь долго и безуспешно боролась. Нахалки восседали на носилках, которые несли смуглые рабы, и дарили окружающим воздушные поцелуи. Сцена смотрелась просто возмутительно.

— Ну, я вам сейчас устрою, — пригрозила мысленно Афродита. Совершенно позабыв о том, что нельзя показывать свою силу, богиня взлетела и отправилась в храм. Оставаясь невидимой, продолжила свое наблюдения.

Все храмовые светильники были зажжены. Снопы искр поднимались к мозаичному потолку и на глазах покрывали его густой копотью, которую потом будет сложно отчистить. Судя по запаху, который они источали, в пламя добавили дорогие фимиамы. Ей стало обидно. Благовония покупались по безумно высоким ценам в далекой Аравии. Сейчас же их, словно в насмешку над скупостью богиней, которая разрешали их использовать лишь по большим праздникам, свободно жгли. Но и это еще не все. В приемном зале стояли накрытые столы. Машинально подсчитав, сколько кабанов заколото и зажарено, она ахнула от полученной цифры. Богиня была скуповата и никогда не позволяла подобную расточительность.

За одним из столов на золотом троне восседал Адонис. Ранее Афродите уже пришлось выслушать о нем восторженный рассказ Аглаи. По ее словам, создавал трон кто-то из учеников Гефеста, который превзошел своего учителя. Спинка у трона, взахлеб верещала Аглая, выполнена в виде павлина, раскрывшего хвост. Глазки у птицы искрятся самоцветами. Перья смотрятся как настоящие.

Перила были выполнены в виде грифонов. Этих существ Афродита недолюбливала за их склочный характер, но сейчас они смотрелись вполне прилично. Кривыми ножками, украшенными рубиновыми коготками, чудища крепко упирались в мраморный пол. Казалось, они с трудом сдерживаются от желания взлететь.

При свете дрожащих факелов богине показалось что грифоны довольно задорно поглядывают в ее сторону, будто спрашивая: завидно, что у тебя такого чуда не имеется? Афродита рассерженно показала им язык. Подумаешь, чудо! Да она, если захочет и не такой трон в подарок получит! Если захочет… На этом месте изгнанница обиженно вздохнула. К сожалению, ей давно уже ничего не хотелось.

Правитель сидел неподвижно. На сей раз он обрядился в восточный наряд, что делало его невероятно красивым. Он несколько раз хлопнул ладоши и зал стал наполняться гостями. Следует отметить, чести присутствовать на пиру были удостоены не все, кто пел и плясал на улице. Гости вели себя корректно. За исключением, пожалуй, лишь одного «но». По залу носились блудницы, завезенные на Кипр великой Герой. Они подавали на стол яства, вина, словом, обслуживали.

Ничуть не смущаясь высокого общества, весело хихикали и довольно перемигивались. Волосы у потаскушек были спрятаны под красивые белые уборы. Одеты они были в темные строгие платья и белые передники, украшенные кружевами. Выглядело все необычно, но, Афродита вынуждена была признать, неплохо. Она давно подумывала над тем, чтобы придумать для обслуги на пирах специальный наряд. Кто-то это сделал за нее. Но все-таки, что им надо в ее доме? И только было небожительница собралась вернуть себе свой облик, как вдруг из-за расписной ширмы, непонятно откуда взявшейся в ее хоромах, донеслась музыка.

На помост, установленный вдоль стены, — его Афродита заметила лишь сейчас — выскочило несколько танцовщиц. Двух она узнала мгновенно — девочки из морской таверны. Богиня несколько раз приглашала их пройти обучение в своей школе красоты, но всегда получала отказ. Объясняли просто — боги накажут, если будут жить непристойно. Услышав подобное, Афродита едва не захлебнулась от возмущения. Они, видите ли занимаются праведным делом, особенно, когда продают себя за деньги! Теперь эти две дешевые малолетние шлюшки находятся в ее доме.

Ей пришлось собрать все свое обладание, дабы не вскрикнуть от изумления. На помост выпрыгнула скромница Ефросинья. Тут было чему удивляться. Нарядом жрице служил едва прикрывающий тело прозрачный голубой шарф, хорошо оттеняющий голубые глаза.

В распущенные волосы были вплетены орхидеи и магнолии. Глаза и губы ярко накрашены. Мерзавка, наверняка, воспользовалась ее косметикой из заветной шкатулочки.

Эта вещь оказалась единственной, что сохранилась у богини со времен жизни на Олимпе. До сих пор не может понять, как Гера не заметила этой маленькой резной коробочки и не оставила себе. Скорее всего, супруга Зевса просто не обратила на них внимание. Ее взор супруги Зевса затмил блеск драгоценных камней, которые она кинулась доставать из ларца с драгоценностями. Подумаешь, косметика! Рано или поздно, она закончится. А вот браслеты и серьги, да еще такие красивые, какие были у Афродиты, будут всегда.

* * *

Киприда резко встряхнула головой, желая отогнать воспоминания, и принялась наблюдать за происходящим. А они развивались совершенно неожиданным образом.

Ефросинья принялась танцевать, поддергивая бедрами и животом в такт музыки. Она призывно выставляла свою едва прикрытую грудь и довольно энергично трясла плечами. Зал захлебнулся от восторга. Безразличным ко всему происходящему остался только Адонис, который никоим образом не реагировал на происходящее. Более того, со стороны казалось, что он крепко спит.

Внезапно ударили барабаны и на помощь подруге пришла Аглая. В отличии от нее была одета в оранжевые шаровары и короткую, едва прикрывающую грудь зеленую кофточку. Бедра подпоясывал малиновый шарф, на котором были пришиты медные монетки. Такие же монетки побрякивали на ручных и ножных браслетах.

Аглая принялась вытворять нечто невероятное. От прежней плясуньи ее отличало умение попасть в ритм музыки. Но богиня была недовольна. Откуда взялось столько бесстыдства? Разве она не учила их скромности? Еще немного и Аглая начнет сбрасывать с себя те жалкие остатки одежды, что на ней остались.

— Попугай, а не девушка, — подумала богиня и схватилась руками за голову. Что делать? Как поступить? Она, конечно, могла выйти и приказать всем разойтись. Но хмель давно всем ударил в голову и ее вряд ли кто послушает. Хорошо еще, если в ответ на ее приказ, не начнут все крушить.

— Думай, — приказала себе изгнанница, — вспомни, кто ты есть на самом деле! Заставь уважать себя и свое имя!

Афродита стала примерять образ в котором ей следовало сейчас предстать. Идею предстать в скромном хитоне, с веточкой жасмина в волосе отвергла мгновенно. Ее просто могут не понять.

И тут ее осенило. Всего несколько секунд оказалось достаточным, чтобы появится в виде настоящей богини. Следует сказать, что ее порядком утомила роль бедной изгнанницей и скромницей. На первых порах делать подобное было необходимо. Сейчас хотелось сбросить эту маску и показать всем, кто она на самом деле есть.

— Вы хотели чуда, вы его сейчас получите, — прошептала Афродита и критически осмотрела себя. Торопливо провела руками по талии. Складки жира, появившиеся за время постоянного безделья, мгновенно исчезли. Теперь следовало поправить несколько обвисшую грудь. Легкое прикосновение и она вновь выглядит как у молодой нимфы. С такой груди можно сделать гипсовый слепок, а потом отлить чашу и пить из нее знаменитое кипрское вино.

Бедра… Вот это уже настоящая проблема. В области таза расплылись от безобразия. Тут на «раз-два-три» не получится. Она принялась хлопать себя по появившемуся целлюлиту. Понадобилось целых двадцать минут, что все выправилось.

К цвету кожи вопросов не имелось. За время своего пребывания на острове она сильно загорела. Несколько вызывающе и непривычно для жителей Олимпа, зато скрывает предательские веснушки. Теперь следовало заняться лицом. Без зеркала сделать было сложновато, но все же реально.

Она прикрыла лицо руками и бледные губы тут же налились пунцовым блеском, ресницы стали густыми и черными, а глаза ярко-зелеными. По счастью, с волосом ничего делать не требовалось. Они всегда были прекрасны. Вот и сейчас роскошные ярко-рыжие кудри густым водопадом падали с плеч.

Теперь следовало подумать об одежде. Она несколько раз щелкнула пальцами. На ней оказался зеленый хитон с высокими разрезами по бокам. Так что все без труда могли рассмотреть стройные ноги, обутые в золотистые сандалии. Наряд едва держался на вышитом жемчужном поясе, украшенном янтарной пряжкой. Афродита удовлетворенно прищелкнула языком. Просто замечательно!

Теперь следует поколдовать над украшениями. Богиня взмахнула ресницами. На голове засверкала небольшая диадема с изумрудами, обрамленными жемчугом, точно такие же самоцветы замерцали и в больших серьгах. По ложбинке меж высоких грудей спускалась нитка белого жемчуга, нанизанного вперемешку с изумрудами, или, как их еще называют смарагдами. Самоцветы приятно гармонировали с загорелым телом, от которого вновь повеяло чувственностью. Изгнанница удовлетворенно вздохнула. Совершенно незаметно для врагов, ей полностью удалось восстановиться. Она сумела вернуть себе все утраченные способности, даже свой прежний запах…

* * *

Ее появления никто не ожидал. Поначалу богиню никто не заметил и все продолжали шуметь. А потом внезапно наступила звенящая тишина. Увидев великую, заметно заскучавший Адонис не скрыл своей радости. Перед ним предстала настоящая богиня любви, а не обычная женщина, которую он видел практически каждый день. Взгляд Адониса скользнул по груди, прошелся по стройной талии, остановился на бедрах… Преображение ему явно нравилась. И загоревшиеся огоньки в глазах красноречиво об этом говорили.

— Наглец, — подумала Афродита и при этом кокетливо повернула голову. Тем самым она словно предлагала: смотри, наслаждайся, смертный… Богиня встала в центре зала. Тем, кто сейчас смотрел на нее, показалось, тело небожительницы все пронизано лучами света. Это было настоящее чудо.

Народ в изумлении замер, а потом разом встал и склонился в низком поклоне. Люди высказывали ей свое уважение и на этот раз оно было настоящим, а не вынужденным знаком внимания. Киприда слегка прикрыла ресницы и продолжала наблюдать за Адонисом. Сомнений не имелось — правитель острова был повержен.

Он больше не мог усидеть на своем месте. В один прыжок преодолел разделявшее их расстояние и протянул приветственно руки. Его пальцы лишь слегка коснулись руки богини, как она вновь почувствовала дрожь во всем теле. Ах, как это было восхитительно! Не желая выдавать охватившие ее чувства, Афродита горделиво повела головой и властным жестом заставила вернуться его на место.

Прелестная небожительница продолжала ловить восторженные взгляды. Так вот чего ей не хватало — обожания! Последний раз всеобщее поклонение испытала в тот первый свой день пребывания на Кипре.

Внезапно небожительница почувствовала, как липкий пот холодной струйкой побежал по голой спине, а коленки предательски задрожали. «Опять проделки Геры, — огорченно подумалось ей, — но сейчас у нее вряд ли получится справиться со мной!».

Требовалось совершить что-то невероятное. Времени на раздумья не имелось. Афродита прижала руки к груди, а потом развела в стороны. Страха, что задуманное не получится, не было. Она не сомневалась — ничто не помешает ей воспарить над толпой. Так и случилось. Через мгновение богини поднялась над людьми и те восторженно завопили, приветствуя ее. Это были не те безумные вопли, что довелось услышать в первый день пребывания на Кипре. Сейчас народ, действительно, приветствовал свою богиню.

Афродита не старалась скрывать торжествующей улыбки. До нее доходили слухи, что киприоты перестали верить в ее божественное происхождение а кое-кто открыто называет самозванкой. Однажды ей удалось подслушать разговор, в ходе которого выяснилось, люди уверены — их обманули. На острове живет никакая не богиня, а неверная жена одного из царей Ахеи, изгнанная за распутство.

— Ну, подумаешь, — судачили люди, — возвела в кратчайших срок город и что дальше? Все знают — ей помогали олимпийцы. А они, как известно, многим помогают. Сама же самозваная Афродита не оправдала своего предназначения. По пальцам можно перечислить имена тех, кто благодаря ей обрел настоящую любовь.

После этого разговора Афродита долго переживала. Не так сильно, как после подслушанного разговора богинь на Олимпе, но несколько бессонных ночей провела. Не уставала повторять про себя: что за судьба ей выпала. На небе о ней судачат боги, на земле — люди.

Сейчас же больше никто не сомневался — на острове живет настоящая богиня.

Богиня легко опустилась на мраморный пол и обратилась к Адонису, стараясь быть строгой:

— Чем обязана твоему визиту, мой царь? Совершенно неожиданно Адонис покраснел до корней волос и промолвил почтительным голосом:

— Прости нас, великая, за столь внезапное вторжение. Но за делами ты позабыла, что сегодня три года, как прибыла на наш остров. Я захотел напомнить тебе об этой памятной дате. Был уверен — сама ты не захочешь ее праздновать. Поэтому повелел приготовиться к нему в тайне и начать праздновать в твое отсутствие.

Богиня не сумела скрыть растерянности. Как же она запамятовала об этой дате! Спасибо смертным, что напомнили! Милостиво кивнув незваным гостям головой, она позволила Адонису проводить ее к столу, где заняла достойное место. Пир продолжился с новой силой. Только теперь Афродита была на нем главным действующим лицом.

* * *

Афродита не предполагала, что за всем происходящим в храме наблюдали две пары глаз, принадлежащих Гере и Афине. Для столь неподобающего небожительницам занятия был приспособлен зеркальный щит Паллады. Обычно, занимаясь подобными делами, они гадливенько хихикали, отталкивая друг друга от экрана. Сейчас же смотрели, боясь пошевельнуться.

Им очень хотелось вновь развенчать ненавистную соперницу, но у них никак не получалось сделать подобное. Какая-то невидимая сила постоянно оберегала изгнанницу. Поначалу у них все получилось, как хотелось. Богиня начала стремительно стареть. Вскоре стала похожей на обычную женщину. Она теряла красоту и стать. Тело перестало источать возбуждающий чувства аромат. Победа была близка. К тому же, смертные стали поговаривать — обманули их боги Олимпа! Но вдруг все неожиданно изменилось. С треском провалилась затея утопить ее в болоте. Потом и вовсе выяснилось, что негодница сумела восстановить свои силы.

Можно, конечно, сделать какую-нибудь пакость. Сорвать порывом ветра платье, поставить подножку, чтобы растянулась во весь рост, вылить с небес кувшин со смолой на голову, потом высыпать мешок, наполненный куриным пухом… Но тогда все поймут — рассказы о том, как Афродиту притесняли на небе, не просто слухи.

Расстроенные богини накинули на импровизированное зеркало ткань, которая всегда имелась под рукой. А ведь все так хорошо начинались. Когда Артемида принесла новость о желании Адониса устроить праздник, посвященный Афродите, Гера развеселилась. Идея пригласить на него портовых потаскушек сильно развлекла волоокую. Пусть все посмотрят уровень этой никчемной богиньки.

Не все пошло не так, как задумывалось. Пригнанные шлюхи вместо того, чтобы начать совокупляться с гостями, как предполагалось, вдруг стали прислуживать за столами. Жрицы храма танцевать, а не заниматься развратом. Афродита вернула себе свой прежний лик, от чего все оказались в безумном восторге. А глупец Адонис и вовсе оказался сраженный стрелами любви. Афина раздраженно затрясла подбородком. — Мы еще повоюем! — промолвила она возбужденно. Гера согласно кивнула головой. Надо только уметь ждать…

* * *

Просто счастье, что небожительницы не увидели, как далее начали развиваться события в храме. Иначе они бы просто лопнули от злости.

Адонис несколько раз хлопнул в ладоши. Стражники кончиками мечей вытолкнули в центр зала двенадцать юных дев. Они испуганно прижимались друг к другу и прятали свои лица под покрывалами. Потом вдруг дружно взвыли на разные голоса и принялись бить себя в грудь. От растерянности Афродита приоткрыла рот. Она опять не понимала, что происходит.

— Прекратить немедленно! — грозно рявкнул царь и топнул ногой, — или я прикажу залить вам в глотки расправленное олово.

После этих слов девицы мгновенно затихли. Богиня с облегчением вздохнула. От этих воплей у нее немного заложили уши. Действительно, чего орать? Особенно старается та, у которой на голове золотой обруч. Невероятная дурнушка, хотя, если присмотреться, у нее довольно милые карие глаза…

Адонис отдал очередной приказ:

— В одну шеренгу становись! Закрыть рты, вытереть глаза и слушать, что я скажу! Все послушно выполнили его распоряжение.

— Мне известно, — начал царь, — что ты долго и безуспешно пытаешься найти учениц для своей школы красоты. Вчера мной был издан приказ — каждая знатная семья должна отдать тебе на обучение дочь, которой минуло тринадцать весен. Пусть и не красавицы, но ты ведь сумеешь сделать из них совершенство. Не так ли, госпожа?

Царь склонился в уважительном поклоне. От радости Афродита захлебнулась. О таком она и не мечтала! Почему раньше не догадалась обратиться к нему с просьбой о помощи! Решение-то как оказалось, лежало на поверхности! Небожительница подбежала к девушкам и громко хлопнула в ладоши. Решение мгновенно созрело в ее голове. — Все смотреть на меня и слушать только меня, — четким голосом повелела она, — вы должны уразуметь — никто в храме вас держать силой не станет. Любая из вас может вернуться домой, едва пожелает! Однако, прежде вы должны провести в школе хотя бы неделю и понять, что же это за учреждение!

Больше всего на свете Афродита хотела сейчас одного — чтобы все эти дурнушки согласились стать ее харитами.

— Как тебя зовут? Чья ты дочь? — проворковала нежным голосом Афродита, обратившись к той, что стояла к ней ближе всех. При необходимости она умела извлечь нужные нотки. Услышав ответ, она не удивилась. Девушка с широко расставленными карими глазами, которая ей кого-то сильно напомнила, оказалась младшей сводной сестрой Адониса — Талией. Все правильно. Начинать надо с себя. Естественно, начинать следует с себя.

Понимая, что второго шанса может не быть, торопливо продолжила:

— Я хочу научить вас быть красивыми. Вот у тебя, — обратилась она к Талии, — прекрасные глаза. Следовательно, их и следует подчеркивать на лице!

— Ничего у тебя, Киприда, не получится, — раздался в толпе девушек чей-то ехидный голос, — своим носом она распугает всех героев! Кому же захочется быть приколотым к ложу в первую брачную ночь.

Не взирая на сложности ситуации, Афродита с трудом удержалась от смеха. От природы довольно смешливая, она любила повеселиться. Но, увидев на глазах Талии слезы, готовые политься градом, сдержалась.

По крупному счету, девушке было из-за чего плакать. На фоне красавца-брата она казалась настоящим чучелом, пригодным лишь для распугивания птиц на поле, засаженном пшеницей. Бесцветные волосы, напоминающие паклю, крючковатый нос, кончик которого почти касается раздвоенного подбородка, скуластые прыщавые щечки…

Ей стало безумно жаль дурнушку и она дала себе клятву изменить ее облик. Пусть красавицы не получится, но элегантную даму сделать сумеет. Теперь, благодаря вернувшимся к ней способностям, она способна на многое. Афродита подошла к девушке и нежно ее обняла за плечи.

— Не переживай, девочка, — прошептала она ей на ухо, — немного терпения с твоей стороны и усилия с моей, и ты станешь самой желанной девой во всей Ахее! Только поверь мне! Девушка недоверчиво отстранилась. Она так часто видела отражение своего лица в зеркале, что просто не поверила сказанному. Богиня, теперь уже вслух, промолвила:

— В женщине — не красота главное. Цветок, если в нем нет запаха, никогда не привлечет к себе бабочку…

— Тебе хорошо рассуждать, — с нескрываемой обидой промолвила Талия, — ты — богиня! Тебя все любят и обожают. А что делать нам, простым смертным?

Афродита не сдержалась и горько усмехнулась. Если бы эта глупая девочка знала, как она страдает от своего одиночества, оставшись в роскошных покоях; как мечется по опочивальне, бессильно заломив руки. Порой кажется, еще миг и не выдержит пытки одиночества. Дабы хоть как-то справится с чувствами, она беспомощно била себя по телу кулаком и беззвучно рыдала. Если бы смертные знали, сколько слез льет она ночами… Если бы знали…

Впрочем, кому дело до ее страданий. Взять хотя бы эту девочку. Ее сейчас волнуют только свои проблемы и нет никакого дела до страданий, сошедших с небес. Справедливости ради следует заметить, тем, кто на небе, также нет дела до тех, кто живет на земле.

Богиня легонько приобняла Талию и повлекла за собой к пустовавшей школе красоты.

— А вы разве не желаете стать свидетелями того, как лягушка превращается в красавицу? — совершенно безразличным голосом произнесла Афродита, даже не повернув головы в сторону подруг девицы.

Расчет оказался верным. Будущие воспитанницы школы дружно двинулись за ней. Теперь их не требовалось подталкивать и торопить. Гости тоже сделали попытку подняться с мест, но ничего не вышло. Строгая стража стеной встала на пути. Всем любопытствующим пришлось остаться в зале.

Небожительница бросила благодарный взгляд в сторону Адониса. Все складывалось лучше, чем предполагалось. Теперь дело за малым — показать всем, на что способна настоящая богиня!

* * *

Помещение, куда она привела Талию, сильно напоминает нынешние салоны красоты. С той лишь разнице, что в них не делают пластических операций, которую собиралась провести небожительница.

Пришедшие за Афродитой девушки робко замерли у входа. Они наслушались различных страшилок об этой таинственной школе красоты, заниматься в которой тщетно призывала богиня, и представляли ее пыточной. Не зря же матери пугали — будете плохо вести, отдадим туда, где вам зубы все повыдергивают да волосы повыщипывают!

Действительность оказалась иной. Здесь все располагало к покою и умиротворению, особенно миленькие диванчики с подушечками, стоявшие вдоль зеркальных стен. Они настолько приветливо зазывали присесть на них и отдохнуть, что девушки наперегонки кинулись устраиваться на мягких сидениях.

Любопытство так и распирало девочек, но задавать свои вопросы побаивались. Мало ли как отреагирует на них богиня! Хотя Афродита и не считалась злым божеством, всем в Ахее было известно — небожители обладают капризным нравом. И Киприда в этом плане не исключение.

Поэтому они скромно молчали, готовые в любой момент вскочить и с визгом разбежаться в разные стороны. Возможно, так и произошло бы, да только любопытство взяло верх. Всем хотелось посмотреть, что произойдет дальше. Богиня меж тем сменила свой праздничный наряд на скромный серый хитон, а на руки одела тонкие перчатки. Потом знаком предложила лечь на кушетку. Талия, дрожа от страха, выполнила приказ. Афродита провела рукой по ее лицу и девушка мгновенно погрузилась в глубокий сон. Богине предстояло сделать то, что в будущем станут называть пластическими операциями. Работы предстояло много — уменьшить нос, скулы, слегка приподнять веки, придать губам припухлость. Особо долго пришлось повозиться с носом. Впрочем, не удивительно. Его пришлось сделать заново.

В этом деле главное не торопиться. Одно неправильное движение и все придется начинать заново. Богиня старательно лепила новый облик Талии… Сегодняшние пластические хирурги наверняка бы лопнули от зависти, увидев как легко и непринужденно богиня меняет ее лицо. Им бы пришлось сделать ни одну и ни две многочасовых операции. А тут — все проще некуда!

Несколько раз помяла пальцами нос — он уменьшился в размерах и приобрел совершенно иную форму. Провела пальцами по бровям — и они стали, словно крылья ласточки. Смазала чем-то губы. Они тут же стали пухлыми и окрасились в алый цвет. Принялась расчесывать гребнем волосы — о, чудо! Бесцветная пакля превратилась в прекрасные кудри, что каштановыми водопадом, окутывая фигуру.

С фигурой, особенно, с грудью, пришлось повозиться. Но и с этой задачей мастерица справилась.

Богиня понимала — ей следует торопиться. В любой момент она может лишится своих сил и сколько времени понадобится на восстановление, никто не знает.

Вряд ли кто, в том числе и небожители, если бы сейчас наблюдали за действиями Киприды, могли понять, что же на самом деле совершает Афродита. Казалось, просто разрисовывает красками лицо своей подопечной. На самом деле задачу перед собой поставила совершенно иную — сохранить о себе память на века.

Божественная мастерица удовлетворенно откинула голову и с облегчением вздохнула. Поставленная задача выполнена. Громкие аплодисменты свидетельниц действа стали ей заслуженной наградой. Больше всего девушек поразил новый взгляд своей подруги. Теперь ее глаза напоминали два драгоценных агата, что сверкали из-под густых ресниц.

Недавняя дурнушка стала походить на жительниц Олимпа. Куда делась неуверенность, робость! Как все же много значит внешность! — Такой красавицей, как Талия, может стать каждая из вас, — произнесла Афродита, обращаясь к девушкам, — Более того, вы сумеете это делать и с другими. С той лишь разницей, что у вас нет такой божественной силы, как у меня. И вам на все эти превращения придется тратить очень много времени. Готовы вы обучаться этой сложной науке — косметологии? Готовы ли вы научиться быть настоящими женщинами? Думайте, прежде, чем ответить!

Последние слова Афродита произнесла, исчезая в клубах душистого дыма. Девушки были настолько потрясены изменениями, происшедшими с их подругой, что даже не заметили, как это произошло. Превращение Талии из дурнушки в красавицу восхитило. Всем им захотелось немедленно научиться всем секретам богини. Причем как можно скорее, ведь никто не знает, сколько еще времени будет на земле небесная изгнанница…

* * *

Вскоре в лице Талии Афродита приобрела самую верную прислужницу и хариту. В благодарность за превращение, девушка стала делать все, чтобы культ богини прочно обосновался на Кипре. Именно ей пришла в голову идея устраивать торжества, посвященные изгнанной небожительнице. Когда она предложила проводить подобные праздники, Афродита растерянно ахнула. Странно — почему сама не подумала об этом? Тем более, что мистерии и прежде были популярны на Ахее. Однако Талия сумела придать им совершенно иную окраску. Она умудрилась объединить в одном празднике сразу два культа — богини любви и бога солнца.

Поначалу в празднике, который решено было устраивать в самый длинный день в году, могли принимать участие только юные девы. Девочек облачали в короткие полупрозрачные белые туники с высокими разрезами на боках, а на голову — прелестные веночки из полевых цветов.

Кроме того, на шею каждой одевалось украшения, выглядевшие на первый взгляд довольно скромно. Небольшие кусочки обработанного янтаря на витых шелковых шнурках. Такие же шнуры придерживали легкие сандалии на ногах.

По задумке организатора и главного режиссера, стоит ли говорить, что это была Талия, девушки в полночь должны были с песнями взять зажженные факелы в руки, и до рассвета успеть подняться на вершину высокой скалы. Там они становились вокруг алтаря, брались за руки, и начинали петь гимны богине любви, воодушевляясь с каждой строкой. Едва первый луч солнца окрашивал небо на горизонте, они срывали с себя украшения и бросали их в огонь.

Естественно, никто из них не подозревал об уникальной особенности солнечного камня гореть при высокой температуре, распространяя при этом удивительный запах. Глупышки были уверены — боги с благодарностью принимает дары. Афродита меж тем внезапно появлялась в небе и хлопала в ладоши. Подчиняясь приказу, девушки дружно прыгнули в море.

Талия потом призналась — самым трудным в этой церемонии было точно подсчитать время начала восхода дневного светила. Ведь прыжок девушек должен был четко совпадать с тем моментом, когда Гелиос на своей колеснице начинал объезжать владения, оставляя солнечную дорожку на воде. Девушки заплывали на нее и начинали исполнять танец под музыку кифар и лютней в исполнении ансамбля музыкантов, которые находились рядом на специально сооруженном для подобных целей помосте. Со стороны действо выглядело невероятно красивым.

Первое время богиня опасалась, что кто-нибудь из девочек может утонуть. Но оказалось, что опасения совершенно напрасны. Во-первых, Талия для церемонии отбирала только тех девочек, которые умели плавать, а, во-вторых Гелиос, которого не особо баловали поклонениями, заранее просил нереид находиться поблизости и на всякий случай страховать юных пловчих.

Праздник, который устраивался в самый длинный летний день, стал не единственным, что придумала Талия. В первую декаду месяца весны проводились мистерии, посвященные всем замужним женщинам. В этот день мужчины были обязаны дарить своим супругам цветы в знак вечной любви. Как и следовало ожидать, начинание пришлось по душе и тем кто дарил цветы, и тем, кто их получал.

Естественно, Гера тут же донесла Зевсу — Афродита опять стала проповедовать блуд.

— За веточку примулы ее бесстыжие последовательницы готовы отдаться кому угодно и как угодно, — шипела она на ухо царственному супругу.

По счастью, он не стал ее слушать. Более того, откуда-то из широкого рукава своего одеяния достал букет нежных гиацинтов и с улыбкой вручил их дорогой половине. От неожиданно Гера потеряла дар речи. Ведь до сих пор Громовержец никогда не удостаивал ее подобным вниманием. Получить цветы было очень приятно и волоокая заулыбалась от радости.

* * *

Момент был как нельзя удачный. Лаская кудри своей супруги, Зевс попросил простить Афродиту и в знак примирения посетить ее на острове. Отказать правителю она не могла и, скорбно поджав губы, отправилась к Киприде в гости. Увидев строгую хранительницу домашнего очага и по совместительству свою бывшую свекровь в своих покоях, Афродита пришла в невероятный восторг.

Она была настолько счастливой, выслушивая слова приветственные слова, что от радости не заметила, каким холодным огнем сверкали огромные глаза супруги Зевса…

Немного успокоившись, Афродита решила использовать временную передышку и стала тайком посещать небесные чертоги. Об ее визитах знал лишь Зевс, что вполне понятно — без его разрешения она просто не могла бы подняться на Олимп. Громовержец, как никто другой понимал: Афродите следует находиться постоянно в курсе событий, дабы успеть во время отбить удар, который ей в любой момент могли нанести враги.

Предосторожность оказалась нелишней. Совершенно случайно она стала свидетельницей довольно странного разговора, который состоялся на половине Геры.

— Матушка, — обиженно жаловалась Гестия, — я видела, как Афина обучала ткачеству одну из девиц, внушая при этом: высшая женская добродетель — трудолюбие. Вместо того, чтобы смиренно выслушать, смертная заявила надменно: если веретено могло дарить любовь, то мы бы его в постелях с мужьями из рук не выпускали. Как тебе это нравится? Не послать ли на их головы мор?

Гера оживилась:

— Идея неплохая. Надо только получше все обдумать.

Но сразу обдумать не получилось. В покоях внезапно появился Зевс. Афродита на всякий случай позвала его, едва услышала свое имя. Они оба подслушивали, спрятавшись за шторой. К сожалению, Громовержец не отличался таким же терпением, как Афродита. Он не дал все хорошенько разузнать и практически сразу предстал пред супругой. Строго заглядывая в ее глаза, промолвил, стараясь быть ласковым:

— Оставь смертных в покое! Направь свою энергию в иное русло! Повелеваю — немедленно займись делом! Заложи город ил храм! Делай, хоть что-нибудь!

Гере ничего не оставалось, как мило улыбнуться в ответ и подчиниться приказу, хотя в душе все кипело. Тысячи лет она была уверена — все делает правильно. С ней никто не спорил — ни на земле, ни на небе. Мужчины повелевают, женщины им служат. Все шло по заведенному ею порядку. Но тут неизвестно откуда появилась рыжеволосая стерва, которая задумала поднять женщин на пьедестал и заставить мужчин им поклоняться. Неожиданно это понравилось смертным. Культ Афродиты нашел множество последователей. Они дружно кинулись восхвалять ее деяния.

Гера боялась признаться даже самой себе, что ей просто очень хотелось подобного обожания. С какой бы радостью получила простой букет васильков и ромашек, похожий на тот, что на днях увидела на алтаре, возведенном в честь богини любви. А эти трогательные белые ленточки, которыми влюбленные украшают посвященные ей деревья! Да они дороже самого прекрасного храма! Как хотелось, чтобы ее любили так же, как ненавистную соперницу. Думая об этом, Гера мгновенно теряла рассудок и во всех своих бедах начинала винить гадкую Киприду.

Супруга Зевса не сомневалась — все, что Афродита делает на земле, она делает из желания ее унизить и низвергнуть с Олимпа. Потому-то и ненавидела ее так люто.

* * *

Гера не сомневалась: женщина не имеет права выставлять напоказ свои прелести. Яркие наряды, блестящие украшения, умные речи… Это просто недопустимо! Представительницы слабого пола обязаны забыть об этом. В присутствии мужчин женщина обязана закрывать лицо плотной шалью, оставив открытыми лишь глаза. При разговоре стараться отвечать лишь «да» или «нет». Послушно выполнять все желания супруга… Словом, жена должна стать тенью мужа. Афродита учила женщин иному… Гера с завистью наблюдала, как возле ее воспитанниц, количество которых постоянно увеличивалось, стали появляться поклонники. Жрицы богини любви знали себе цену. Никто даже в мыслях не держал назвать их особами легкого поведения. А вот последовательниц волоокой особо не привечали, порой даже посмеивались над белыми одеждами, повязками на головах и покрывалами, в которые они кутались даже в жаркую погоду…

Все чаще и чаще у Геры мелькала мысль: а не так ли уж не права Афродита? Оставшись в покоях одна, Гера наряжалась в оранжевый с желтой каймой хитон, который так шел ей. Наряд этот она втайне от всех приобрела на базаре в Коринфе и боялась даже себе признаться, что сделала это с одной целью — понравиться своему супругу. Красила яркой помадой губы. Подводила черной краской глаза, как это делала Афродита. Распускала свои густые темные волосы. Потом с восторгом смотрела на свое отображение в зеркале. О, великие Мойры, как она прекрасна! Но духу предстать в подобном виде не имела.

Хотя умом понимала — эта новая Гера обязательно понравится Зевсу. Считала, если совершит подобное, признает превосходство ненавистной соперницы.

* * *

Бедная изгнанница не подозревала, какие страсти кипели в сердце волоокой. Узнав о них, она была бы несказанно удивлена. Стоит ли мучить себя такими мелочами, когда жизнь прекрасна и удивительна. Люби и будь любимой!

Сама же она сейчас была абсолютно счастлива. Все получилось, как хотелось. Богиня вновь обрела любовь. И ее подарил Адонис. Естественно, им приходилось встречаться в тайне от всех и вовсе не потому, что Афродита боялась его ревнивой супруги. Просто понимала — месть богинь за то, что им не дано испытать, будет ужасной. За время жизни на Кипре, Афродита многое переосмыслила. Теперь она уже не смотрела на смертных, как на существ низшего сорта. Она знала — люди, как и боги способны любить, совершать безумные поступки, страдать. Чтобы это понять, понадобились годы. Но была рада, что прозрение все же пришло.

Теперь богиня по мере своих сил старается защитить своих питомцев и понимает Зевса, который также всегда оберегает людей. Богиня улыбнулась, вспоминая свой первый день пребывания на Кипре, который тогда вызвал отвращение. Теперь она не уверена — лучшего места под небом Ахеи не сыскать! Где еще найти землю, на которой до самого горизонта растут цветы? А птицы? Как удивительно сверкает их оперение в лучах восходящего солнца! Не говоря уже о пении, слушая которое забываешь обо всем и сам готов запеть, издавая нежные рулады…

Афродита подошла к окну и с восторгом принялась разглядывать ставший уже привычным пейзаж. Столько лет живет на острове, а никак не может привыкнуть к этому необыкновенно голубому небу, высоким зеленым соснам, белым скалам. Как же здесь все же здорово!

Внезапно в соседних покоях грохнуло. По всей видимости упал бронзовый подсвечник. Богиня улыбнулась. Наверняка, причиной шума стала Аглая, которая постоянно что-то роняет и бьет. Она явственно услышала шепот — это ругается Ефросинья. Донеслись отдельные слова: толстая гусыня! В ответ раздалось: сама такая! Ругаться громче служанки боялись. Не хотели нарушить покой госпожи, которую обожали. Афродита удовлетворенно вздохнула. За годы жизни на Кипре она обучила многим тайным искусствам, в том числе и умению соблазнять, многих девушек. Богиня понимала — не всегда знания, что дарила, принесут пользу. Однако сознание того, что столько человек научились быть красивыми и желанными, ее безумно радовало.

Некоторые ее воспитанницы стали славой Эллады и теперь сами обучали других умению обольщать. Конечно, было бы замечательно, если бы Афина согласилась преподавать уроки в ее школе красоты. Ей есть что дать людям, причем не только умение ткать. Например, знание языков, письменность, математику. Как знать, что им может пригодиться в жизни! Но, увы… Когда Афродита попросила Палладу провести в школе мастер-класс по какому-нибудь из вышеназванных направлений, она так раскричалась, что стало страшно. Разве боги себя так ведут?

— Зачем им знать, сколько в амбаре стоит мешков с зерном! Для это есть специально обученные люди! Количество любовников можно определять при помощи зарубок на дереве. Много — есть толк, мало — плохая у тебя ученица! — вопила Афина.

Только Деметра, не считая, Аполлона и его муз, с охотой учила девушек выращивать цветы и создавать из них удивительные композиции. Благодаря полученным знаниям, некоторые настолько преуспели, что стали открывать свое дело и сникали славу умелых садоводов.

* * *

Какое счастье, что любовь вновь вошла в жизнь Киприды! Богиня была очень благодарна Мойрам, которые сплели в одну нить жизнь ее и Адониса. Случилось это совершенно неожиданно для них обоих! Даже теперь, когда от страсти стынет кровь в жилах, боится поверить, что чудо произошло. Ведь ей так долго пришлось ждать и с тоской наблюдать, как бездарно проходят годы. Впрочем, чудом случившееся было назвать сложно. Это был закономерный итог. Но как долго пришлось идти!

Довольно долго Афродита думала, что совершенно безразлична герою. Богиня никак не могла понять — почему? Ведь она не просто красива, она прекрасна. Не зря же ее называют пенорожденной и сереброногой! К тому же настоящая, пусть и изгнанная богиня. Адонис, пусть и правитель Кипра, но обычный человек. Уже после того, когда роман между смертным и богиней достиг наивысшего апогея, она принялась анализировать кое-какие моменты в их отношениях. И вскоре поняла — царь был в нее влюблен с первых минут встречи.

Надо сказать, что и она не осталась к нему равнодушной. Во время ее жизни на острове, не было и дня, чтобы прелестная изгнанница не думала о молодом человеке. Утром мысленно говорила ему: доброе утро! Вечером, укладываясь спать и взбивая перед сном подушку, шептала: спокойной ночи. На торжественных мероприятиях, где ему порой по долгу службы следовало находиться рядом с ней, вела себя строго, не давая посторонним, и тем более самому Адонису, заподозрить ее в каких-либо чувствах.

К тому же, у них совершенно не было возможности остаться даже на миг наедине. А если вдруг подобное все же происходило, обязательно случалось что-то незапланированное. К примеру, на том памятном вечере, когда Адонис решил отправить учениц в школу красоты, они все же остались вдвоем в покоях. В благодарность за то, что богиня превратила его сестру Талию в красавицу, кинулся целовать ей руки. Более того, прильнул губами несколько крепче, чем обычно. Это было настолько восхитительно, что сердце было готово вырваться наружу!

Однако едва Афродита приняла томный вид и собралась использовать свои способы обольщения на практике, как случилось невероятное. У богини начался приступ аллергии, которой она никогда прежде не страдала. Определить на что такая реакция, было не возможно. Справиться с болезнью не предоставлялось возможности. Слезы градом лились из глаз, начался жуткий чих. Изгнанница, хотя никаких тому доказательств не имелось, мгновенно заподозрила в случившемся Геру. Именно она постаралась испортить ей настроение… Но как бы не старались враги, убить зародившуюся страсть было невозможно. Правда, первое время Афродита все же пыталась ее погасить. Благо, что дел имелось предостаточно. Занятия с девушками в школе красоты, каждодневные длительные приемы, различные мистерии… Все это отнимало много времени. Порой уставала так, что во сне снилось, как отдыхает.

После того праздника, который Адонис устроил без разрешения, красота, очарование, божественная энергия и молодость вновь вернулись к богине. Афродита особенно не обольщалась. Уж она-то как никто другой знала, в этом деле главное не только обрести, надо и сохранить. Последнее обычно было сделать всегда сложнее.

Требовалось постоянная энергетическая подпитка, а где ее взять? Афине восстановить баланс помогали сражения, Артемиде — охота, Гефесту — его кузница, а вот ей требовалось совсем иное — любить и быть любимой.

Не станешь же кидаться смертному на шею с криком: будь моим! Поэтому ей ничего не оставалось, как любить на расстоянии. А дабы хоть как-то отвлечься, стала заниматься довольно непривычным для себя делом — разведением цветов. Афродита постоянно выращивала новые сорта и с удовольствием выслушивала слова восхищения, которыми одаривала богиня Деметра. Покровительница цветов благосклонна относилась к этому ее увлечению.

Имелось, конечно, опасение, что Деметра не поймет и получится как с Афиной. Последняя устроила жуткий скандал, застав ее однажды за прялкой. Судя по всему, опасалась — Афродита может превзойти ее в искусстве ткать. И до чего же вредная особа! Не поленилась, поднялась на Олимп, наябедничала папочке. Тот, дабы избежать очередных разборок, уговорил оставить ткачество, забыть о вышивании. Бедняжке пришлось извиняться и дать клятву, что никогда больше не будет заниматься домоводством.

Поэтому первое время Афродита немного волновалась — а вдруг Деметре тоже не понравится ее очередное увлечение садоводством. Но оказалось, беспокоилась зря. Деметра совершенно не рассердилась. Напротив, кинулась помогать. Вскоре благодаря совместным усилиям, остров превратился в настоящее царство цветов, которые радовали взор весь год… И что важно, они были настоящими, а не иллюзорными, в отличии от тех, что создали олимпийцы, желая заманить ее на Кипр.

За время жизни в изгнании, у нее здесь появилось много любимых мест. И одно из них — купальни. Правильнее будет сказать, небольшой грот, расположенный в основании скалы. Его дно было заполнено чистой, прозрачной и довольно прохладной родниковой водой. Плескаться в ней было одно наслаждение. К тому же, сам грот окружали дикие заросли, скрывая его от любопытных глаз. Над купальней нависло старое инжирное дерево, посаженное еще матушкой Реей, и образующее естественный полог. Так что отдыхать там можно было без опаски.

Честно говоря, сама бы Афродита это место ни за то бы не нашла. Ей помогла одна из старых мойр по имени Лахезис. Три пряхи судьбы оказывали Афродите постоянное покровительство и всегда помогали. Особенно в первые дни ее пребывания на земле. Благодаря им она более-менее чувствовала себя защищенной.

Именно Лахезис привела ее в это прелестное место и сообщила, что вода из купальни обладает способностью дарить вечную молодость и красоту. Ни подтвердить, ни опровергнуть правоту ее слов богиня не могла, так как и тем другим обладала по своему небесному рождению.

Зато именно здесь во время своего очередного омовения и произошла встреча с Адонисом. Им впервые никто не помешал. Гоняясь за ланью на охоте, молодой герой безумно устал и случайно забрел сюда. Правитель не подозревал, что на острове имеется такой дивный уголок. Усталый от погони, Адонис прилег отдохнуть и задремал в прохладе. Он даже не заметил Афродиту, которая отдыхала в гроте.

В свою очередь, богиня, увлеченная купанием, также не сразу заметила пришельца. А когда увидела мирно сопящего в тени Адониса, немного опешила. Как посмел нарушить покой «ее» уголка? Она решила разбудить его и взять клятву ни под каком предлогом никогда больше сюда не приходить и тем более рассказывать об увиденном. Но правитель был настолько прекрасен во сне, что Афродита не выдержала и прижалась к его губам в долгом поцелуи. Надо сказать, смертный не растерялся. Не раскрывая глаз, он сжал богиню в своих объятия, да так крепко, что стало совершенно очевидным — теперь ни за что на свете не отдаст ее никому.

Забыв обо всем на свете, они страстно отдались друг другу. Здесь влюбленные находились под надежной защитой самой природы. Вокруг постоянно находились дикие звери и среди них лев, который в числе первых встретил Афродиту в ее первый день пребывания на Кипре. Надежнее стражника найти было невозможно — неподкупный, сильный, преданный. Вход в убежище охраняла стая белых голубей, взявших на себя добровольную обязанность предупреждать свою госпожу в случае опасности. Благородные птицы подобным образом платили ей за давнее спасение.

* * *

Еще во время бурного романа с Аресом пара голубей умудрились свить гнездо в его боевом шлеме. Пока Афродита занималась с ним любовью, птенцы вывелись и жадно пищали, требуя еды. Бедные пернатые родители не успевали их кормит и отчаянно носились в поисках насекомых.

Грозный бог жутко взъярился, увидев непрошеных квартирантов. Голубка жалобно заплакала и своими крылышками попыталась прикрыть маленьких деток. Да где там! Подобное разозлило Ареса еще сильнее. Он настолько обезумел, что схватил меч и собрался разрубить шлем вместе с птенцами. То, что именно этот шлем дарил в бою неуязвимость, его совершенно не волновало.

Афродита прониклась огромным уважением к смелым птахам и рискнула придти на помощь. Она кинулась на шею своему неистовому любовнику и попросила не трогать малышей. В конце концов, дела ратные могут подождать, шептала ласково разъяренному божеству.

Поначалу Арес раздраженно отбросил ее руки, но вскоре сдался ласкам и согласился — птенчикам надо научиться летать. Однако едва станут на крыло, заявил он, пусть немедленно убираются. Получив в награду поцелуй своей возлюбленной, грозный бог решил временно отдохнуть от войн. Народ, который он собирался стереть с лица земли, с облегчением вздохнул и с той поры стал называть этих пернатых птицами мира. Что же до голубки и ее птенцов, то они оказались благодарными существами. Здесь, на Кипре, они взяли на себя обязанность оберегать изгнанную богиню от бед…

* * *

Верно говорят, нет ничего тайного, что вскоре становится явным. Любовные встречи Афродиты и Адониса стали достоянием общественности. И если смертные отнеслись к этому роману с пониманием — а почему собственно говоря и нет? — то ее извечные соперницы буквально захлебнулись от возмущения:

— Да как только она посмела! Распутница! Мало ей небожителей, так теперь за смертных взялась! Кем она себя возомнила! Этот роман требуется немедленно прекратить! — раздавалось под сводами Олимпа.

После небольшого совета под председательством Геры, решено было сделать так, чтобы подозрение никоим образом не упало на них. После долгих споров решено было к делу привлечь обычного человека. Кто, как не брошенная жена Адониса, лучше всего подойдет для этой роли? Посовещавшись немного, четверо извечных врагов Киприды отправились во дворец Адониса, где длинные дни и ночи в одиночестве проводила его супруга Клеопатра.

Надо сказать, что Клеопатра давно поставила себя на одну ступень с хозяйкой Олимпа. На ее взгляд, их объединяло нечто общее. Обе имели неверных мужей. Только небесная правительница всегда могла отомстить соперницам, а ей приходилось при встречах с любовницей мужа приветливо улыбаться и кланяться в пояс.

В подобные моменты на память невольно приходили первые месяцы их супружеской жизни. Они тогда были юны и безумно счастливы. Утро встречали с первым лучом солнца и больше всего любили, чтобы рассвет заставал их на берегу моря… Здесь царица обычно скрипела зубами. Теперь на восход солнца вместе с ним смотрит другая!

А совместные прогулки по лесу… Какие огромные букеты цветов собирали, а потом делали из них роскошное ложе, где предавались любви.

Отвергнутая женщина с трудом сдерживала эмоции. Как давно это было, кажется, вечность прошла. Да и было ли? А если ей все это просто пригрезилось? Ведь столько воды утекло! Клеопатра в испуге бросила свой взор в зеркало, желая убедиться, что с ее внешностью ничего не случилось. И с трудом сдерживала горестных вздох.

От постоянных слез глаза покраснели, а кожа вокруг них покрылась сетью морщин. Овал лица потерял четкость, куда-то исчез нежный румянец. Губы стали сухими и бесцветными, совершенно очевидно такие никто не захочет целовать. Честно говоря, она забыла, когда в последний раз брала румяна и подкрашивала ими поблекшее лицо.

Изумление смертной, увидевшей в своих покоях сразу четырех великих небожительниц одновременно, не поддавалось никакому описанию. Незваные гостьи не стали тратить время на долгие разговоры. С порога в один голос дружно объявили: смертная должна убить Афродиту.

Клеопатра не сразу поняла, что от нее требуют богини. А когда сообразила, замерла в ужасе. Убить соперницу, да еще любимицу Громовержца, совершенно не входило в ее планы.

Однако, как женщина не была напугана, услышав подобное, заметно приободрилась. Более того, ее охватила безумная гордыня. Все это заставило расправить плечи и приосаниться.

Откровенно говоря, ей и самой давно жутко хотелось отомстить Адонису за одинокую холодную постель, за слезы, пролитые в подушку. Покойная мать всегда учила — молись Гере и богиня не оставит тебя своей милостью. И вот волоокая почтила ее скромный очаг своим присутствием. Впрочем, ничего удивительного. Ведь она каждое утро приносила жертвы и молила о помощи. Так что увидев гостью, Клеопатра от радости едва в обморок не упала.

Однако потом раздумала и горделиво повернула голову, желая рассмотреть свое отображение в зеркале, подаренном некогда Афродитой. Естественно, с богинями сравниться трудно, но могла с уверенностью констатировать — выглядит ничуть не хуже. Глупая женщина никак не могла понять, что презент богини был необычным. Все, что отражалось, в его гладкой поверхности, сразу делалось лучше. В том числе и заметно состарившаяся Клеопатру.

Сейчас на нее смотрела совершенно такая особа, какой она была много лет назад. Высокие и упругие груди напоминали две аппетитные дыньки. А глаза — этот взгляд мог любого свести с ума. В давние времена, когда Адонис ее пылко любил, он часто повторял: твои медовые глаза горят ярче, чем все драгоценности мира!..

* * *

Мысли судорожно бились в голове отвергнутой женщины. Сердце говорило — надо принять предложение! Ум шептал — подумай! Надо было немного протянуть время, дабы до конца понять намерения небесных пришелиц. Поэтому покинутая царица, желая выбить у гостей слезу жалости, принялась вслух сокрушаться о своей несчастной доле.

— Какая в принципе разница, — завопила она в голос, — богиня ты или простая смертная, если твой муж предпочитает объятия другой?

За подобные слова Гера готова была прибить нечестивицу. Намек был более, чем прозрачен. Долгая супружеская жизнь с мужем-изменщиком научила всегда оставаться внешне спокойной. Стараясь не выдать своих чувств, Гера прикрыла глаза. Перед взором мгновенно предстала рыдающая Афродита, блуждающая в одиночестве по бескрайнему морю. Какие же это были славные денечки! Как волоокая была счастлива — покой воцарился на Олимпе!

Боги забыли о любви и занимались насущными делами. Гера могла спать спокойно, совершенно не беспокоясь о верности своего супруга. Все женщины мира стали ему безразличны. Царь Олимпа постоянно сидел на своем троне, покусывал усы да накручивал колечки рыжей бороды на палец, словно это ему помогало думать. Пиры, которыми так славился Олимп, прекратились. Во дворце стало тихо.

Жизнь приобретала распорядок, который устраивал Геру. Кто же думал, что Афродита быстро восстановит свои силы, найдет свою любовь и вновь возьмется за старое! А вслед за нею и смертные вновь вспомнят об этом чувстве, которое, на взгляд Геры, довольно постыдно и низводит всех до уровня животных. От злости Гера не заметила, как прокусила до крови нижнюю губу.

— Мамочка, ты где? — крикнула Гестия, отвлекая Геру от мыслей, — немедленно вернись к нам! Подумай лучше, как обставить дельце! Объясни дурехе, что ей не стоит бояться Зевса. Наш папуля настолько погряз в собственных грехах, что не станет наказывать женщину, пожелавшую защищать свой семейный очаг.

Клеопатра не стала скрывать: действительно, подумывала о мести. Она рассчитывала расправиться с влюбленными во время всеобщий гуляний. Гостей ожидалось много, так что преступника найти будет сложно. А если исполнителем задуманного станет небожительница, то тогда виноватых и вовсе не найти. Почему бы кому-нибудь из них, той же Артемиде, к примеру, ради которой устраивается мероприятие, не поразить рыжеволосую разлучницу из лука во время объявленного турнира? Не обязательно на смерть. Достаточно сделать больно! Чтобы Киприда поняла, что значит страдать.

О чем и было торопливо сказано незваным гостьям. Ее план им не понравился. Гера презрительно бросила:

— Ты глупа, как пробка! Не удивительно, что Адонис стал изменять тебе с одной из них, надо сказать не самой худшей.

Женщина обиделась. Им, видите ли, хочется отомстить ненавистной. А почему они не подумали, что лучшей местью помолодевшее лицо забытой жены? Афродита, пусть и увела супруга, но делает все, чтобы земные женщины, если не сравнялись с жительницами Олимпа, то хотя бы стали на одну ступень ближе. Что так же было немедленно высказано вслух. Радость от вида богиня мгновенно сменилась разочарованием. Она сразу забыла, что сей визит в канун праздника в честь богини Артемиды посчитала хорошим знаком. Кто же предполагал, что именно ее небожительницы захотят использовать в качестве орудия убийства. Это ее совершенно не устраивало! И в знак своего несогласия она отвернулась.

Поняв, что смертная ни под каким предлогом не будет разбираться с Афродитой, пришелицы, казалось, совершенно потеряли к ней интерес. Они, словно позабыв зачем явились во дворец, увлеклись разговорами о нарядах…

Вдруг до ее слуха донеслось:

— А то что ты оденешь завтра на праздник?

— Я пойду в хитоне цвета вечерней зари, а в волосы вплету венок из весенних гиацинтов! А ты?

— А мне так хочется надеть зеленый с оранжевой каймой! Мне его некогда соткала Арахна! Только вдруг еще кто-то захочет быть в таком же? Слышала что в отместку мне местные мастерицы сделали нечто похожее и за бесценок продают на рынке в Пафосе! Представляешь, как начнут смеяться фавны, когда увидят в этом наряде увидят меня и кого-нибудь из смертных!

Услышанное жутко возмутило царицу. Словно в этих тряпках заключен смысл жизни! И они после этого еще смеют сетовать на Афродиту! Желая привлечь к себе внимание, посмотрела в сторону прибывших и несколько раз громко кашлянула. Никто не обратил на нее внимания. Тогда постучала ногой по полу, а когда и это не помогло, призывно хлопнула в ладоши. Только после этого гости повернули в ее сторону головы.

— Тебе чего? — подозрительно промолвила Гестия.

Царица просто онемела от подобной наглости. Вот это да! В конце концов, если им надо обсудить, что оденут на праздник, то зачем было прилетать на Кипр и посещать дворец? Можно было остаться на Олимпе и там решить все вопросы. Клеопатра схватилась за голову. С кем собралась проучить неверного супруга — с пустыми болтушками! А ведь так все хорошо начиналось…

Брошенной супруге надоело слушать их болтовню и, она, набравшись храбрости, произнесла вкрадчиво:

— Уважаемые небожительницы, а вы не забыли, зачем прибыли?

Богини замолчали и удивленно посмотрели в ее сторону. В их взорах явственно читалось: да как ты посмела нас беспокоить? Пауза затянулась.

Первой не выдержала Афина.

— Стоило ли нас отвлекать подобными пустяками! — искренне возмутилась она, — разве не видишь, как мы заняты?

И тут же, без всякого перехода, ехидно поинтересовалась:

— Боишься?

В низком голосе Афины зазвучало нескрываемое презрение:

— А ты думаешь, мы не боимся? Ведь в первую очередь пострадает наш имидж богинь. Люди нас обвинят в самом страшном грехе — зависти, и перестанут нам поклоняться. При этом заметь — наши паскудники ничего не боятся! Хочешь посмотреть, как Адонис нежно ласкает Афродиту? Разве он когда-нибудь так целовал тебя? Хочешь послушать, какие слова шепчет ей в розовое ушко? Неужели ты позволишь им обоим остаться безнаказанными? Ее надо уничтожить! Не будет ее — не будет любви. У нас на Олимпе наступил покой. Придет покой и к вам!

* * *

Голос у Паллады был удивительного тембра. Низкий-низкий, иногда басовитый и одновременно грудной. Клеопатра не сомневалась, когда ее никто не слышит, грозная воительница исполняет песни. И при этом боится — вдруг кто прознает об ее увлечении и обсмеет. Надо сказать, опасается воительница совершенно зря. Петь она должна великолепно. Кстати, по слухам, дошедших до смертной, однажды Афина распевала гимны высоко в горах и ее услышала Афродита. Последняя осталась в большом восторге и восхищенно захлопала в ладоши.

Но Палладе это не понравилось и она дала себе обещание извести случайную слушательницу. Что в этой истории правда, а что вымысел определить сложно. Но то, что мудрейшая делала все, лишь бы уничтожить богиню любви, знали все.

Надо сказать, что Афина и сама не ведала, в чем кроется ее неприязнь к богине любви. Многие считали: вражда возникла из-за яблока, подкинутого богиней Эридой. На самом же деле, плод был последней каплей… Соперничать они начали куда раньше и довольно часто спорили по поводу и без него. Порой создавалось впечатление, что Паллада ведет себя так нетерпимо по отношению к богине любви только потому, что завидует ее успеху у мужчин…

* * *

Супруге Адониса, в принципе, особе недалекой, прежде, чем произнести речь, пришлось сильно сосредоточиться. Ей хотелось выглядеть поумнее перед небесными гостьями. Поэтому она приосанилась, слегка откашлялась, а потом завопила:

— А я говорю — это вы во всем виноваты! Пока Афродита не пришла на землю, мы жили тихо и спокойно! Забирайте ее обратно на небо! Небожительницы замерли от возмущения. Они готовы были уничтожить женщину одним взмахом ресниц. Им уже было наплевать на Адониса, на его роман с ненавистной Афродитой. Теперь целью была смертная, осмелевшая выступить против. И они всерьез собрались исполнить задуманное. Надо было только решить, как это сделать эффектнее, дабы люди поняли, что это выступать против богов. Еще мгновение и Клеопатра была бы превращена в камень или корову. Да только вдруг Гестия вспомнила, зачем они прибыли на остров.

— Подожди-ка, девочки, — поспешно выкрикнула она, — если мы уберем царицу, мы только облегчим жизнь нашим распутницам! Смертная права — зачем нам уничтожать Афродиту? Куда проще сделать ей больно!

По всей видимости, ей что-то пришло на ум, ибо Гестия прижалась губами к уху Гере и принялась что-то шептать. После чего Гера взяла щит Афины и установила его перед Клеопатрой.

— Смотри, смотри, внимательно! — настойчиво произнесла царица Олимпа, — сейчас твой муж любит только ее. Они смеются над тобой!

Действительно, на его гладкой поверхности стали мелькать любовные сцены с участием Афродиты и Адониса. Видеть это было довольно больно и Клеопатра горько зарыдала. Однако заставить себя ненавидеть разлучницу просто не могла.

— Она — богиня! — упрямо произнесла она.

— Богиней ее сделали вы, люди, — прошипела Артемида, — на нашем Олимпе ее считали обычной распутницей.

— Она постоянно нарушает священные узы брака и ты просто обязана наказать изгнанницу, — грозно промолвила Гестия.

Ее нежное личико прорезали жесткие морщины, придавая некую мужественность. В небесно-голубых глазах заиграл огонь мщения, а губы растянулись в узкую улыбку, безобразно исказившую весь облик. Если бы сейчас, кто-нибудь из молодоженов, увидел свою покровительницу, то мгновенно бы отказался от желаемого брака. Когда у богини такой вид, следует основательно подумать, что ждет тебя в будущей семейной жизни.

Взявшись крепко за руки, небожительницы, которые всего несколько минут назад обсуждали наряды, встали в круг.

— Кем бы она стала без твоего супруга? Удар пришлось в цель.

Смертная и сама неоднократно задавала себе подобный вопрос. Без его помощи божественная изгнанница так и осталась бы изгнанницей, пусть и обладающей статусом богини. Ведь изначально предполагалось, что жизнь Афродиты будет ограничена стенами храма. У нее не должно было быть служанок. Небожительница все должна была делать сама: готовить еду, стирать одежду, убирать покои, выносить мусор. О школе красоты и праздничных мистериях даже не мечталось.

Однако молодой царь Кипра по просьбе Зевса сразу взял изгнанную богиню под покровительство. Громовержец не пытался скрыть радости — теперь его никто не упрекнет в жестком обращении с другими богами. Более того, пряча удовлетворенную улыбку в усах, он произнес:

— Чтобы люди нам верили, желания смертных должны исполняться.

То есть, получалось, что это Адонис пожелал помогать изгнаннице, а он тут не причем. Чего удивляться, в этой фразе весь Зевс.

* * *

Клеопатра не желала ничего слушать.

— Она — богиня! — словно заведенная повторила женщина, с трудом сдерживаясь от желания хрюкнуть.

— Она — распутная девка, — сказала, как отрезала, Гестия. А чтобы Клеопатра как следует это вразумила, сильно хлопнула ее по спине. Но царица не почувствовала шлепка. И все потому, что все четыре богини кружили вокруг нее и каждая по своему пыталась привлечь внимание смертной. Затем они встали по четырем сторонам света и замерли, воздев руки к небу, словно статуи.

Пока они так стояли, царица судорожно подбирала варианты, как сбежать от них куда подальше. Ей почему-то стало очень страшно и она уже не чаяла избавиться от незваных гостей.

За раздумьями она не заметила, как среди богинь начало некое оживление. Артемида приблизилась к царице Кипра вплотную, сурово нахмурив брови. Внимательно посмотрев в глаза смертной, довольно раздраженно бросила невесть откуда взявшуюся кабанью щетину прямо в лицо.

Царица взвизгнула и несколько раз подпрыгнула на месте. От этого движения пошатнулся и упал на пол изящный подсвечник, точная копия того, что имелся в спальне у Афродиты. Украшая свою опочивальню теми же предметами, которые имелись в храме, обманутая жена надеялась, что подобным образом сумеет вернуть неверного мужа. Более того, она даже благовония стала использовать те же самые, что зажигала Киприда. Только все тщетно! Неверный муж давно ничего не замечал вокруг. Заглянет утром на женскую половину, поцелует равнодушно в лоб и уходит.

Слезы вновь навернулись на глаза, а тут еще запах паленной шерсти сильно раздражал нос. Клеопатра с ожесточением почесала его и несколько раз громко чихнула. И тут же вздрогнула от неожиданности. Изданный ею звук оказался настолько сильным, что стоявшие на туалетном столике хрустальные флакончики, наполненные душистыми настойками, жалобно задрожали. Женщина испуганно замерла, почесала переносицу, но ей это не помогло. Чих повторялся вновь и вновь.

* * *

Казалось, это будет длиться целую вечность. Клеопатра жалобно посмотрела в сторону Геры, молчаливо взывая о помощи. Та отреагировала не так, как ожидалось. Небожительница приблизилась к царице, резко выдернула из ее прически шпильки и пару раз сильно ударила тяжелой рукой по лбу несчастной. Одновременно Артемида подсунула ей серебряный поднос. В результате, чихая, Клеопатра каждый раз вынуждена была ударяться лбом об его поверхность. Через мгновение тело перестало ей повиноваться, из горла вновь вырвался короткий крик. Казалось, безумие длиться бесконечно. Наконец, все прекратилось.

Клеопатра была абсолютно счастлива — мучения закончились. Она резко вскочила и бросилась посмотреть на себя в зеркало. Ей очень хотелось проверить: не остались ли на лбу следы от узоров, украшающих поднос. Его, кстати, подарила Афродита. И тут же замерла… Какой ужас! Что с ней сотворили эти гнусные интриганки! Стройное тело приобрело невероятные формы и покрылось щетиной, руки и ноги превратились в кабаньи копытца. Несчастная резком повернулась и попыталась произнести обличительную речь. Но Гера ее опередила.

— Я помню все, а ты забудь, — громко отчеканила богиня и довольно ощутимо ударила свою недавнюю союзницу по губам, которые сложились в безобразное рыло.

От удара царица громко заверещала, пытаясь подобным образом высказать свое недовольство. Ведь они так не договаривались!

Царица громко закричала:

— Я — человек! Как вы смеете? Вместо крика раздался невероятный поросячий визг. Больше всего Клеопатре захотелось сейчас упасть в обморок и обо всем забыть. Но сознание никак не хотело покидать несчастную. Напротив, женщина почувствовала невероятный прилив сил и с нескрываемым наслаждением вздохнула. Она ощутила себя богатыршей, способной по своей силе сравниться с богами. Невероятная мощь рвалась наружу.

* * *

Богини вновь встали вокруг нее и взялись за руки. Афина пальцем приподняла подбородок смертной и пристально посмотрела ей в глаза. Царица явственно почувствовала, как сердце пронзил острый и раскаленный стержень. Он буквально пронзал насквозь. Внутри все горело и разрывалось.

Внезапно Клеопатру охватило безумное желание стать на четвереньки.

Едва ее конечности коснулись пола, как красивая женщина окончательно превратилась в жуткое чудовище с безобразным оскалом на морде и маленькими красными глазами-колючками. Клеопатра жалобно завыла и зашевелила огромными треугольным ушами. Да только кто ее теперь услышит? Служанки и рабыни давно разбежались. Так что пришлось Клеопатре со своей бедой остаться один на один.

— Ты хотела любить, у тебя не случилось, — завыла Гера, раскачиваясь в разные стороны, — ты хотела любить, у тебя не сложилось. Коль уходит любовь, появляется боль. Появляется боль, появляется кровь! Имя боли — Адонис! Найди и уничтожь!

Животное, подчиняясь, данному приказу, понеслась на улицу сшибая все на своем пути.

— Здорово сработано, — удовлетворенно хмыкнула Афина.

— А то, — устала заметила Гера и вытерла тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Она несколько выдохлась.

— Однако, нам следует уходить… Не приведи мойры, Зевс узнает! — поторопила своих союзниц.

Надо сказать, правительница Олимпа жутко не любила, когда кто-нибудь узнавал об этих ее проделках. По возможности всегда старалась делать так, чтобы все оставалось в тайне. При этом мнение смертных ее не волновало. Она боялась только Зевса, реакция которого была всегда непредсказуемой…

Существо, прежде бывшее человеком, упрямо неслось вперед. Черный нос не отвлекался на посторонние запахи. Из тысячи обступивших чудище волновал только один — запах Адониса. «Следовало спешить», — объявили ей богини.

Впрочем, зверь мог бы не торопиться. Царь и сам уже искал встречи с грозным животным. Егеря тут же донесли повелителю, что видели огромного кабана. Они утверждали, что животное, как нельзя лучше подойдет для жертвы великой Артемиде, покровительнице охоты. Увидев подобный дар на своем алтаре, Охотница поймет, что ее место на Кипре, а не в какой-то далекой Иверии.

Однако Афродита жутко испугалась, узнав, что собирается сделать ее возлюбленный и потребовала отложить охоту. — Или я слабее Геракла, — возмутился Адонис, — или мне перестали покровительствовать боги? Не сомневаюсь, они хотят проверить мою отвагу, потому и предлагают выйти на поединок! Могут не сомневаться — я оправдаю их надежды!

Тогда Афродита пожелала поехать на охоту вместе с ним. Что-то говорило ей, грозный зверь неспроста появился в окрестностях Пафоса. Но правитель ее даже слушать не хотел. Подвиг он должен совершить сам!..

* * *

Первой на Олимп прибыла Гестия. Она попыталась придать своему лицу самое кроткое выражение, на которое только была способна. Едва войдя в приемный зал, тут же с радостным криком кинулась Зевсу на шею. Громовержец радостно крякнул. К этой своей дочери он питал особую слабость и безумно гордился ее успехами. Гестии удалось вывести человеческие отношения на новый уровень и превратить брак в великое таинство. Она радовала правителя Олимпа своими деяниями и если бы не постоянная вражда с Афродитой, он бы всегда оставался доволен дочерью.

Вслед за Гестией на Олимп поднялись Афина и Артемида. Увидев, как отец ласкает сестренку, обиженно поджали губы. Однажды Афина не нашла ничего лучшего, как пожаловаться Афродите на его холодность. Афродита, вместо того, чтобы проникнуться жалостью, выдала неожиданное:

— Сестричка, а как ты представляешь сцену — ты висишь на шее у папочки Зевса? Ты ведь никогда не расстаешься со своим копьем и щитом!

— А я? — возмутилась Гера, присутствующая при этом разговоре, не скрыла возмущения, — что мешает ему быть ласковым со мной? Киприда ничего не ответила, лишь передернула плечами, давая понять: подумай сама! В этот момент Гера была готова разрыдаться от жалости к самой себе.

Чтобы там не говорили и не судачили о Гере небожители и смертные, но царица была куда красивее тех женщин, с кем проводил ее время супруг. Ее огромные, слегка навыкате глаза, обрамленные длинными прямыми ресницами, по цвету напоминали темное ночное небо. С той лишь разницей, что оно не могло излучать такой глубокий свет, как глаза Геры. Четко очерченные брови усиливали эффект. Жаль, конечно, что ее взор не дарил такого тепла, которым отличался взор Афродиты. Прямой нос делал ее профиль совершенным. С помощью различных притираний ей удалось придать коже особенный матовый оттенок.

Рецепт этих особенных масок Гере открыла Афродита. Уста у Геры были совершенны по форме. Странно, что Зевс так редко одаривал их своими поцелуями. Может именно поэтому они всегда были плотно сжаты и редко раздвигались в улыбке. Только новорожденные знали, какие нежные слова способна произносить Гера и какие пожелания дарить. К сожалению, едва научившись произносить первое слово, дети тут же забывали все сказанное им богиней при рождении. Темное облако густых, высоко зачесанных волос, придерживал тонкий золотой обруч, украшенный красными кораллами, которые, как известно, помогают роженицам. Никто не мог понять, зачем она прячет свои кудри в строгую прическу.

А руки! Лишь рожавшие женщины знают, какое облегчение приносит прикосновение ее теплых ладоней в тот момент, когда схватки разрывают тело. Как часто женщины обращались к ней за помощью во время родов. Никому богиня не отказывала. Следовало только позвать волоокую, и она мгновенно возникала у изголовья рожавшей.

Нежно прижимая измученную схватками к своей груди, вытирала пот со лба и шептала: не бойся, я с тобой! И сразу же боль отступала, словно ее никогда и не было. Солнце не успевало подняться над головой, как в покоях раздавался плачь здорового младенца.

Никто не знал, как горько Гера рыдала на телом умершей, если не успевала ей помочь…

Однако сейчас супруга Зевса не спешила на помощь роженице. Гера держала путь в Пафос. Хитрая богиня желала обеспечить себе алиби. Перспектива вновь быть привязанной между небом и землей ее не прельщала.

* * *

Прелестная Киприда была очень удивлена, увидев в своих покоях супругу Зевса. После той памятной встречи, когда правительница Олимпа пообещала превратить Пафос в гнездо разврата и чуть было выполнила свое обещание, Афродита ее серьезно опасалась.

Сегодня Гера держала себя скромно и с достоинством. Предстала перед изгнанницей скромно потупив глаза, всем видом показывая — скандалить не намерена. Кроме того, супруга Зевса приехала с богатыми дарами, среди которых имелись ее прежние украшения. Увидев любимые ожерелья и серьги, доверчивая богиня совершенно забыла обо всех неприятностях, что прежде доставляла волоокая.

К тому же, если говорить откровенно, во многих случаях именно Афродита была виновата в постоянных изменах Зевса. Она вдыхала ему в сердце непреодолимую страсть к своим подругам-нимфам и тем смертным женщинам, которые приносили ей богатые дары. Не секрет, именно Афродита помогала устраивать свидания и учила своих подопечных, как надо себя вести, чтобы великий Громовержец не мог справиться с чувствами.

Все эти романы заканчивались одним и тем же. Гера, узнав о новом увлечении ветреного супруга, устраивала жесткие разборки с соперницей. Победа всегда оставалась на стороне богини, но она ее не радовала. Ибо несчастная всегда знала — вскоре Громовержец опять заимеет себе пассию на стороне, а она вновь останется в одиночестве. Естественно, Афродите было очень приятно видеть в своем храме Геру. Ведь она пришла к ней с оливковой ветвью в руках. И с первых минут общения дала понять — на Олимпе ее простили. Кто бы мог подумать, что она наконец-то дождется этих слов! Словом, Киприда была абсолютно счастлива. С громким смехом открывала принесенные ларцы, с радостью доставала свои прежние украшения, примеряла их и любовалась собой в огромном зеркале. Верные Ефросинья и Аглая помогали своей госпоже, каждый раз восхищенно причмокивая языком при виде той или иной безделушки.

* * *

Увлеченная примеркой украшений, Афродита поначалу не обратила никакого внимания на Адониса, который пришел к ней попрощаться перед тем, как отправиться на охоту. У них существовал целый ритуал, который они свято блюли, когда расставались, пусть даже на короткий период. Совместная молитва богам Олимпа, жертвы Гекате и долгий поцелуй. Потом Афродита провожала его за порог храма и некоторое время оставалась там, внимательно вглядываясь вдаль, будто желая увидеть будущее. Адонис всегда уходил не оглядываясь… И не было случая, чтобы кто-то нарушил некогда придуманный ими обычай.

Сейчас же возлюбленный несколько раз попытался отвлечь Афродиту, но у него ничего не получилось. Казалось, что богиня ничего не видит и не слышит.

Стараясь больше не привлекать внимания своей возлюбленной, Адонис тихонько исчез, аккуратно прикрыв за собой полог шелкового ковра, отделявшего покои богини от служебных помещений храмового комплекса.

— А что ты хотел, — спросил сам себя человек. — Она богиня, а — ты обычный человек. Всем известно, небожители быстро забывают свои земные увлечения.

На сердце стало безумно тоскливо. Надо сказать, что царь всегда знал, что ему рано или поздно придется расстаться со своей божественной возлюбленной и понимал — эти романтические отношения не могут продолжаться до бесконечности. С большим трудом Адонис сделал над собой усилие и попытался переключиться на предстоящую охоту на дикого кабана.

Появившийся непонятно откуда зверь принес много вреда — вытоптал урожай пшеницы на полях, вырвал с корнями лозы винограда… Всего, что натворило это чудище, в холке высотой в два метра и весом в несколько тонн, по словам видевших его, так сразу и не перечислишь. И это за три дня! Сложно представить, то он сделает, оставшись на более долгий период. Его требовалось срочно уничтожить!

* * *

Адонис не боялся зверя. Ему случалось ходить и на тигра, и на льва. Он не раз слышал рассказы о том, как дикие кабаны хулиганили на Пелопоннесе. Великие герои Геракл и Тезей вступали с ними в схватку и вышли победителями. И ему очень хотелось повторить такой же подвиг.

Вполне возможно, что это Артемида заколдовала кого-нибудь из жителей острова. Или того хуже, боги решили отомстить людям Кипра зато, что они приняли изгнанную с Олимпа Афродиту. С этими небожителями никогда не знаешь, как быть. Ясно только одно — от напасти надо срочно избавляться. Человек даже не предполагал, насколько он был близок в своих размышлениях к истине…

Ему очень хотелось вернуть расположение богов, особенно Артемиды, которая после того, как на Кипре поселилась богиня любви, перестала появляться. А сделать это можно только хорошей жертвой.

Охотничий азарт все сильнее и сильнее овладевал царем и сопровождающими его воинами. Все они дружно принялись обсуждать, как бросят поверженную тушу кабана под ноги статуи богини Артемиды. Потом начнется праздник, на который прибудут небожители. Танцы и песни станут звучать до утра, а жаркое из мяса окажется нежным на вкус… Будет на этом пиру и любимая Афродита, которая как обычно станет радостно смеяться и хлопать в ладоши! Только бы успеть убить зверя до ее возвращения на Олимп и получить в благодарность страстный поцелуй!

Внезапно перед ним возник верный Неарх и показал знаками, что логово зверя где-то близко. Впрочем, он и сам уже догадался. О присутствии чудища говорила сильно помятая трава, глубокие следы копыт на влажной земле и спертый запах в воздухе. Адонис остановился и прислушался.

До него явственно донеслось чье-то дыхание и жуткая вонь, что шла из глотки чудища. Неизвестно почему, но Адонису вдруг очень захотелось сбежать. Он с трудом удержался от желания вскочить в седло своего верного коня и ускакать прочь из этого жуткого места, припасть к ногам своей возлюбленной и забыться в ее объятиях… Только гордость заставила его двигаться вперед к цели.

Долго идти не пришлось. Буквально в десяти шагах от себя увидел огромное черное существо, совершенно непохожее на вепря. Оно, вообще, ни на кого не было похоже. Охотник с нескрываемым ужасом рассмотрел щетинистую гриву, металлическими зубьями стоявшую на остром хребте, огромные, выпирающие вперед клыки и ярко-красное пламя в свинячьих глазках. Внезапно зверь издал непонятный звук и что было сил кинулся в сторону озера, заросшего сухим камышом.

Адонис понимал — в густой чаще найти зверя будет чрезвычайно трудно. Самым лучшим было бы отступить, но охотничий азарт овладел им. Он в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и оказался на поляне. Там он с удивлением увидел, как чудище с довольным видом разлеглось на солнышке и принялось весело хрюкать, хрустя желудями, которые имелись здесь в превеликом множестве. Казалось, кто-то специально рассыпал их на земле. Насытившись, кабан вскочил и прижался задом к сваленному бурей дереву, по всей видимости, желая подобным образом обеспечить себе тыл.

— Что ни говори, — одними губами прошептал Адонис, — а в разуме тебе не окажешь! Кто ты?

Будто поняв охотника, зверь принял оборонительную позу и обнажил верхнюю губу, явно показывая серьезность своих намерений. Длинные белые клыки злобно сверкнули при свете дня. Зверь несколько раз пошевелил черным рылом и раздраженно взвизгнул. Это превращенная Клеопатра окончательно учуяла ненавистный запах прежде обожаемого супруга и задрожала от нетерпения. Приняв угрожающую позу, она несколько раз хрюкнула, а потом вдруг встала на задние ноги.

Сейчас она стала такой огромной, что сопровождающие Адониса охотники с криками разбежались кто куда. Никто из них не предполагал, каких размеров будет зверь. На месте остался только царь, которому отступать было нельзя. К тому же, неизвестно почему, но в облике врага ему померещилось знакомое лицо. Однако, он никак не мог понять, кто это.

Глазки кабана метались из стороны в сторону, словно зверь раздумывал, как ему поступить. И вдруг внезапный прыжок! Адонис, не успел заметить, как зверь преодолел разделявшее их расстояние и оказался на расстоянии вытянутой руки от него. Кабан разинул огромную пасть и несколько раз громко. Ошарашенный царь боялся шевельнуться. Ему показалось, что животное родилось в самой преисподней! Хрюкнув в последний раз, зверь кинулся на царя.

Расставив для устойчивости ноги пошире, царь занял боевую позицию и стал примериваться, как лучше нанести первый удар. Но как определить слабое место противника?

Надвигающийся зверь показался герою сделанным из металла. Было совершенно очевидным, пробить шкуру так просто не получится. Неизвестно почему, но кабан вдруг замер, прижав острые уши к безобразному черепу. Постояв так некоторое время, вдруг принялся вертеться вокруг своей оси. Откуда же было Адонису ведать, что в заколдованном чудище сейчас борется две сущности — человеческая и звериная. Вполне возможно, нанеси он сейчас удар, чары, наложенные Герой, рассеялись. Но Адонис был настолько потрясен увиденным, что не сделал никакой попытки сразить врага.

Меж тем звериная сущность, к которой прибавилась обида брошенной женщины, взяла верх. Дикая кабаниха резко хрюкнула и высоко подпрыгнула на месте. Для своего огромного роста и веса сделала она это довольно легко и грациозно. Затем чудище принялось передними копытами яростно бить по земле, разбрасывая в разные стороны комья грязи, смешанные с его слюной.

Желая опередить бросок врага, царь первым пошел в атаку и метнул копье в цель в надежде, что удар свалит чудище. Бросок попал в глаз, но не сумел поразить зверя, а только ранил, чем сильнее разъярил. Кабаниха возмущенно мотнула головой, копье легко соскользнуло и рассыпалось на мелкие части. Адонис принялся искать любой подходящий предмет, которым можно было бы оглушить зверя. Сейчас ему очень бы подошла палица или обычная дубинка. Но даже обычного камня под рукой не оказалось!

Чудище вплотную приблизилось к нападающему. Адонис отбросил в сторону бесполезный щит. В данной схватке он оказался ненужным, совершил в воздухе быстрый кувырок и оказался за спиной у зверя.

Потеряв врага из вида, кабаниха растерянно хмыкнула и принялась неуклюже крутить головой. Адонис размахнулся и что есть сил огрел зверя кулаком по мощному затылку. От удара у него что-то хрястнуло внутри, но чудище продолжало двигаться вперед. Адонис растерянно качнул головой. Ему вновь показалось, что сквозь жуткий облик чудища просматривается образ Клеопатры. Но это было настолько мгновенно, что не успел определиться — мерещится или все это на самом деле. К тому же, кабан визгливо хрюкнул, задрал голову и стремительно осел на задние ноги. Похоже, огромная масса не мешала зверю оставаться подвижным и сделать очередную попытку разорвать смельчака, осмелевшего вступить с ним в неравную схватку.

Адонис чувствовал, как силы покидают его, но продолжал сражаться, ибо отчетливо понимал — в этой битве победителей не останется. Ему все же удалось найти камень, которым принялся отчаянно бить по голове громадины. Когда понял, что старания тщетны, сделал попытку задушить чудище и сжал руки вокруг его шеи. Кабаниха тяжело дышала, пасть широко открылась. При этом она умудрилась полоснуть ему клыками бок и разорвать кожу. Адонису невероятным каким образом удалось выдавить зверю глаза и вырвать один клык. Кровь рекой стекала к ногам и смешивалась с пеной, что капала с морды у чудища.

Клеопатра совершенно позабыла о своем человеческом происхождении и желала только одного — разорвать соперника в клочья. Неожиданное сопротивление неверного супруга ее жутко распалило. Она не ощущала боли, не обращала внимания на нанесенные увечья. Кабаниха совершенно потеряла чувство страха. Каждый полученный удар встречала диким визгом.

От жутких звуков с деревьев слетала листва, а камыши испуганно прижали к земле свои мохнатые головки. Адонису все сильнее и сильнее в этом хрюканье слышались знакомые нотки. Он помнил, так кричала Клеопатра на своих рабынь, когда они не успевали во время падать ей требуемую вещь…

Внезапно темнота, опустившаяся с небес, закрыла человека и зверя, схватившихся в смертной схватке. Долгое время, спрятавшиеся в укромных местах, охотники ничего не видели и не понимали, А когда темень рассеялась, перед ними на земле лежал царь Адонис, сломанной рукой прикрывающий раненную грудь. Рядом с ним валялось поверженное чудище. Это картина была настолько ужасной, что люди замерли в ужасе от случившегося.

Ужас овладел всеми, кто присутствовал при этом. Ибо люди увидели, ка сквозь звериные черты все сильнее и сильнее начал проступать облик царицы Клеопатры. С царем в образе дикого зверя сражалась его собственная супруга, заколдованная кем-то из небожителей.

* * *

— Странно, — промолвила Афродита, оторвавшись от созерцания своего изображения, — я что-то давно не видела своего Адониса!

Гера попыталась отвлечь свою соперницу, но тщетно. Афродита широко раскрыла глаза и замерла в оцепенении. Мысленно ей удалось перенестись на место схватки. То, что она увидела на лесной поляне, привело в ужас.

— Все кончено, — прошептала несчастная, — я осталась одна.

Богиня, пошатываясь встала с места, и двинулась куда-то вперед, совершенно не разбирая дороги. Она ничего не видела вокруг, шла вперед, ударяясь на встречающиеся на пути колонны и статуи, воздвигнутые в ее честь.

— Адонис, — шептала Афродита, явственно увидев своего поверженного возлюбленного. Она полетела вглубь острова, позабыв обо всем на свете. Несчастной двигала только одна мысль — только бы успеть его застать живым и попрощаться перед тем, как душа любимого отлетит в Аид!

Жители окрестных сел, неизвестно каким образом мгновенно оказавшиеся на месте событий, не сразу заметили в небе богиню. Все были уверены — она уже на Олимпе. Поначалу никто не поверил своим глазам — пенорожденная лично прибыла на место последней схватки своего возлюбленного.

Однако замешательство длилось недолго. Буквально сразу люди кинулись к ее ногам. Следует отметить, сделали сие не из-за уважения к ее высокому статусу. Просто каждый желал воспользоваться ситуацией и обратиться к ней со своими желаниями. Вдруг сподобится и одарит милостью!

— Даруй нам исполнение желаний, — дружно завопили смертные, но тут же застыли в изумлении.

Обычно приветливая богиня равнодушно проплыла мимо них, не обратив ни на какого внимания. Да и богиня ли это? Их обожаемая повелительница была всегда изысканно одета, сверкала дорогими украшениями, благоухала возбуждающими ароматами… Та, что возникла перед ними, выглядела как обычная смертная женщина, к том же среднего возраста. Похожая на тысячи обычных женщин…

Непередаваемая скорбь читалась на ее враз постаревшем лице, а лучистые глаза, восхищающие ярко-зеленым светом, потеряли свой блеск и стали похожими на осеннюю пожухлую траву. Прелестная улыбка, постоянно озарявшая нежное лицо, казалось, навеки покинула его. Скорбные складки появились в уголках губ.

Слегка пошатываясь и не обращая никакого внимания на обступивших ее, она приблизилась к умирающему и стала на колени. Величайшая скорбь была написана на лице небожительницы. Тонкими пальцами она принялась гладить лицо своего возлюбленного и начала что-то скорбно шептать, прижав его прекрасную голову к своей груди. В такой позе принялась раскачиваться из стороны в сторону, тихо подвывая. В издаваемых ею звуках чувствовалось столько боли, что казалось страдания и боль разрывают тело на части.

Неожиданно для всех Афродита страстно прижалась поцелуем к губам Адониса. В этом порыве виделось столько страсти, что всем невольным свидетелям сцены стало ясно — это была настоящая любовь. Неудивительно, что царь, который лежал совершенно недвижно, открыл глаза и слабо ответил на ласки. Со счастливым лицом Адонис слабыми руками обнял свою божественную возлюбленную. Это движение отняло у него последние силы… Дрожащими пальцами богиня нежно погладила его волосы, взлохмаченные в последней битве.

— Подожди немного, — произнесла она, — успеешь! Можно было не сомневаться, фраза адресовалась грозному Танаиту, прилетевшему забрать с собой душу правителя Кипра. Богиня оторвала от подола своего наряда лоскут и вытерла кровь, что струилась из груди возлюбленного. До стоявших в отдалении людей донеслись странные слова: «Не бойся, я с тобой!» Затем застыла неподвижно словно статуя. Всем стало ясно — Киприда отправилась провожать своего возлюбленного до врат царства Аида.

Наконец, она глубоко вздохнула. Последний раз поцеловала своего возлюбленного и выпустила его из своих крепких объятий. Аккуратно уложив остывающее тело на траве, обагренной кровью человека и животного, богиня медленно поднялась. Кто-то кинулся к ней, желая прикоснуться к ее одеянию, но на него все зашикали — не время и не место. Впрочем, Афродита ничего не чувствовала и не замечала.

Постояв недолго, она направилась в сторону моря. За ней на некотором расстоянии двинулись воины из отряда Адониса, охотники, жители соседних деревень и подоспевшие жрицы из храма.

Впервые никто не старался привлечь внимание богини к себе. Даже срочно прилетевшие на крылатой колеснице ее верные прислужницы предпочли оставаться не замеченными…

Только ожившие ветви деревьев по приказу Артемиды принялись хлестали ее по лицу и плечам. Но тщетно! Она вообще ничего не замечала вокруг и продолжала двигаться вперед, устремив куда-то вдаль невидящие глаза. Несчастная даже не заметила, где и когда потеряла обувь.

* * *

Острые камни, которыми старательно усыпала ее путь Гера, больно резали ее босые ноги. Кровь наполняя оставляемые ею следы. Колючий терновник неизвестно откуда возникший на ее пути принялся трепать косы. Сопровождающая на некотором расстоянии толпа с ужасом наблюдала за происходящим. Богиня ни на что не обращала внимания. Казалось, рассудок покинул изгнанную небожительницу.

— Куда она идет? — робко поинтересовались Аглая у Неарха. Тот немного подумав, ответил:

— Думаю, к тому месту, где мы ее впервые встретили…

Верный друг и слуга погибшего царя оказался прав. Афродита действительно вышла на то место, где много лет назад впервые вступила на берег острова, предназначенного для ссылки. Только тут она немного пришла в себя. Огляделась по сторонам и подошла к деревьям, которое некоторое время назад высадил в ее честь Адонис. С улыбкой прикоснулась рукой к разноцветным ленточкам, которыми были увиты ветви орешника. А потом вдруг упала на землю навзничь и издала такой дикий вопль, что услышавшие его, содрогнулись в ужасе.

Люди подхватили этот горький стон. Услышав который листва осыпалась с деревьев, а звери испуганно спрятались по своим норам. Птицы перестали петь, а цветы уронили свои головки. Столько боли было в этом возгласе! Все живое осознало — мир погибнет, если Любовь покинет землю!

— Как мы теперь будем жить без тебя? — зарыдала толпа.

Одни умоляли Афродиту остаться. Другие предлагали связать божественную и силой вернуть на Пафос. Третьи уверяли: не может богиня оставить город, который сама возвела. Имелись и такие, которые предлагали отправить посланцев на Олимп и уговорить Громовержца оживать Адониса.

За всем этим шумом и гамом никто не заметил, как в толпе появилась Гера. Ее лицо светилось счастьем. Всегда узкие и бледные губы порозовели, расплылись в довольной улыбке. Она была абсолютно счастлива. Наконец-то все станет как прежде — ровно и просто! Повелительница Олимпа несколько раз хлопнула в ладоши, желая привлечь внимание смертных, а когда это удалось, произнесла:

— К чему рыдания? Мир прекрасно существовал без любви! Это чувство несет только неприятности!

Произнося данную фразу, она была уверена, что народ с ней согласится. Однако мгновенно поняла, как ошиблась. Смертные стали плечом к плечу, сжали кулаки и двинулись на Геру, стараясь защитить Афродиту. При этом все молчали.

Гера испуганно втянула голову в плечи. Ей впервые стало страшно. Но еще страшнее стало, когда увидела как кровь в следах, оставленных израненными ногами бедной страдалицы, на глазах превратилась в цветы. А когда пряди волос, вырванные терновником у изгнанной богини, также стали цветами, мстительная супруга Зевса поняла — она проиграла…

Гера кинулась к телу Адониса, в надежде, что хотя бы его жуткая гибель поднимет ее настроение. Но и тут ее ожидало разочарование. Убитый Адонис превратился в дивный цветок…

* * *

В этот момент небеса разверзлись и перед Герой возник разъяренный Зевс, тащивший за собой отбивающуюся Гестию. Царь богов безжалостно намотал на кулак ее русые кудри и натянула так сильно, что кожа у корней волос хранительницы брака сильно покраснела. Любимая дочь Зевса извивалась от боли, прижимала руки к голове, стараясь облегчить свои страдания, но тщетно. Грозный царь богов был беспощаден.

Наблюдая за расправой, что Зевс учинил над их сестрой, Афина и Артемида одновременно схватились за свои прически и втянули головы в плечи. Им показалось, что разъяренный отец и с ними поступит точно так же.

Смертные были напуганы не меньше небожительниц. Перспектива потерять сразу несколько богинь их не прельщала. Зевс меж тем выпустил Гестию, от боли и ужаса потерявшая способность рассуждать. Она так и осталась лежать а земле лицом вниз и торопливо шептать молитвы матушке Рее, умоляя спасти ее.

Гера, Афина и Артемида дружно упали на колени и принялись молить Рею придти им на помощь. Они понимали — только Рея способна удержать сына от необдуманного поступка. Но Зевс вдруг успокоился сам.

— Глупая ревнивая жена, — произнес он с нескрываемой болью, — неужели тебе стало легче от содеянного?

Услышав это, Гера попыталась сделать слабую попытку раствориться в воздухе. Рассчитывать на помощь своих союзниц не приходилось. Богиня знала — предадут, да так быстро, что оглянуться не успеешь. Афина мгновенно упорхнет на поле боя; Артемида убежит в чащу леса. Естественно, носиться за ними по кочкам да ухабам Зевс не станет.

Гера всем телам вжалась в ствол огромного дуба, растущего на краю поляны, в надежде, что кто-нибудь из живущих здесь дриад, хотя бы из женской солидарности осмелится придти к ней на выручку и скроет под густой листвой. Однако все старания были тщетными. Никто не протянул ей даже руки, дабы просто поддержать. Ни говоря уже о чем-то более серьезном…

Неожиданно Зевс подошел к Гестии, помог ей подняться, отряхнул помявшуюся одежду, пригладил растрепанные волосы. А когда богиня полностью пришла в себя, произнес ровным, ничего не выражающим голосом:

— Что скажешь, устроительница браков? Не желаешь ли поведать человечеству, какой станет семья, когда в ней не будет любви? Не молчи! Смертные ждут твоего ответа!

Гестия судорожно сглотнула воздух и только было попыталась что-то пролепетать в свое оправдание, как он вновь резко оттолкнул от себя. Слегка пошатываясь, словно на его плечах лежал невероятно тяжелый груз, Зевс приблизился к Артемиде. Она от ужаса выронила свой любимый лук.

— О чем поведаешь смертным ты, вечная девственница? Твоя красота достойна восхищения и люди любят тебя. Только сдается мне, что ты никогда не познаешь мужской ласки и не узнаешь, что такое любовь! Почти такие же слова я могу адресовать и тебе, бедная дочь, рожденная из моей головы.

Последнее адресовалось мудрой Афине.

— Перед твоим величием порой даже я, великий Зевс, иногда склоняю свою голову, — продолжил повелитель богов. — Мне искренне жаль, что поле битвы доставляет тебе больше наслаждения, чем ложе любви. Ответь мне, богиня, не знающая лжи и притворства, кому из вас первой пришла в голову мысль пойти на подобное преступление?

По всей видимости, Зевс надеялся услышать слова раскаяния. Но не тут-то было. Провинившиеся, понимая, что мертвые страха не имеют, дружно ткнули пальцами в сторону мертвой Клеопатры. Уж она-то явно ничего не сможет сказать. Сейчас ее душа проехала на лодке Харона и торопится на суд к Аиду. Вот пусть и отвечает сразу обоим — Аиду и Зевсу!

— Эх, вы, — Громовержец грустно взмахнул рукой.

И в этот миг Гера совершенно неожиданно для себя отметила, как сильно за последние столетия постарел ее доблестный супруг. Грустная седина покрыла его рыжие волосы и кудрявую бороду, глубокие морщины изрезали благородное лицо. Особенно много их оказалось вокруг глаз, таких же зеленых, как и у его любимой дочери Афродиты.

— Неужели вы думаете, — по-прежнему тихо примолвил он, — я вам поверю? За свой грех смертной еще предстоит ответить. Но он не так страшен, как ваш. Она хотела вернуть любовь, ваша задача же была ее уничтожить!

Голос царя богов набирал силу.

— Нет вам прощения. Наказание ваше станет ужасным. Не бойтесь, вас не ждет Тартар и забвение в реке Лете! Я не подвешу вас на наковальне между небом и зимой и не прикую цепями в горах Кавказа! Я вас просто навсегда лишу любви! Вам никогда не будет дано познать ее, даже если вы пожелаете отдать за нее свое бессмертие.

Произнеся последние слова, Зевс поднял руки к небу и в подтверждение сказанному молния ударила с небес.

А потом исчез, будто его и не было.

— Ох, — облегченно вздохнули богини, — подумаешь любовь! Без нее прожить можно!

Лишь мудрая Афина предпочла промолчать. Ее голубые глаза, такие же светлые, как небо над Кипром, заметно увлажнились. В отличии от своих подруг она прекрасно понимала, какое страшное наказание придумал для них Громовержец. Поэтому, подхватив свой щит, ставший невероятно тяжелым, отправилась бродить по Элладе в надежде, что добрые дела, которые станет совершать для людей, помогут снять наложенное проклятие… *** Естественно, ничего этого Афродита не слышала и не видела. Она бесцельно брела вдоль берега моря и пыталась заставить себя вспомнить свой первый день на острове. Надо сказать, что ей среди людей было комфортно. Богиня полюбила землю настолько сильно, что не представляла, как могла жить на Олимпе, не ведая о Кипре. Афродите тут нравилось все — доброе солнце, ласковое море, приветливые люди… По мере сил и возможностей, она старалась сделать жизнь смертных лучше. Богиня хотела научить любить.

В последнем она сильно преуспела. Многим открылось это чувство. Жители острова всегда будут с благодарностью вспоминать имя богини, давший им возможность познать чувство любви. Теперь люди всегда будут надеяться встретить свою половинку и ради нее пойдут на все. Ибо нет ничего лучше любви. И не важно какой она будет — любовь матери к ребенку, мужчины к женщине, сестры к брату… Главное, теперь на земле царит любовь, для которой не будет преград. Так будет вечно до тех пор, пока Гелиос совершает свое путешествие по небу…

* * *

Давным-давно, когда Афродита была маленькой девочкой и любила слушать разговоры Мойр, кто-то из них сказал — история идет по кругу. Она тогда посмеялась — глупые старухи! Все двигается вперед и только вперед! И вот теперь поняла — правы были провидицы! Она на личном опыте убедилась: все возвращается на круги своя…

Вот и она сейчас вернулась вновь туда, откуда пришла. Как и говорили Мойры, круг замкнулся. Боль разрывала грудь и Афродите вновь захотелось упасть на землю и завыть в голос, как это делали обычные женщины в минуты горя.

Богиня сжала виски. Зачем бессмертие, если никогда не сможет больше любить Адониса и чувствовать его поцелуи на своих губах? Зачем ей вечная молодость, если осталась одна? Сейчас дорогу в Аид она считает самым великим счастьем. По крайней мере, там у нее есть возможность вновь увидеть своего возлюбленного. Она заплатит Харону. Он перевезет ее на другой берег и они вновь будут вместе.

Афродита набрала в грудь побольше воздуха и только собралась было спрыгнуть со скалы вниз, как в этот миг у нее под сердцем сильно забилась новая жизнь. Богиня замерла, прислушиваясь к себе. Слабая улыбка коснулась ее бледных губ. Как она посмела позволить себе подобную слабость! Мойры даровали ей счастье быть матерью! Ее возлюбленный обрел бессмертие. Пусть в несколько ином облике, но вскоре он вернется на землю.

Афродита твердо знала, что родит сына и назовет его Эросом. Когда младенец подрастет, подарит ему лук со стрелами, которые выкует в своей кузнице Гефест. Эти стрелы будут дарить любовь смертным. Теперь любовь никогда не покинет землю, даже если сама богиня улетит на небеса.

Киприда не сомневалась — сумеет вырастить из сына настоящего бога, которому никто не сможет сопротивляться. Он не будет слабой и беспомощной Афродитой, которую постоянно притесняли на небе.

Она подошла поближе к морю. И в знак того, что клятва обретает силу, рукой коснулась воды. Это прикосновение окончательно вернуло ее к жизни. Она огляделась по сторонами и засмеялась. Как могла забыть о своем отце, великом Зевсе! Ведь он никогда не покидает ее в трудные минуты. Вот и сейчас прислал все тех же очаровательных дельфинов, что некогда привезли ее на остров. Даже раковина была то же. Дельфины нетерпеливо били хвостами и как бы говорили: нам надо торопиться!

Богиня смело взошла в повозку и дала знак двигаться вперед. Дельфины стремительно понеслись вперед по волнам. Афродита в последний оглянулась назад. Берег быстро таял вдали, а вместе с ним таяла горечь в сердце. Она знала — вернется сюда, только уже с маленьким Эросом в руках. Не зря же Мойры говорят — все возвращается на круги своя. И если людям суждено любить, они будут любить!

* * *

… Самолет набирал высоту. Я прилипла к иллюминатору. Буквально на глазах, полюбившийся остров, превратился в маленькое пятнышко, такое, каким его обычно изображали на картах мира. Какое все-таки чудное место, в один голос произнесли мы с Аленкой и посмотрели друг на друга. Мы обе не сомневались — вернемся сюда обязательно. Зря, что ли сегодня утром бросили в море мелочь?…

Не буду описывать, как была рада моя мамочка, встретив меня в аэропорту. Всю дорогу домой не переставала восхищаться моим загаром и чмокать в щеку А потом, задумчиво потягивая из бокала привезенную «Командорию», принялась расспрашивать о том, как отдыхала, что видела. Рассматривая фотографии, с огорчением констатировала — ну, не дело это на всех снимках с такими же, как ты одинокими девицами быть! Неужели, я так и не дождусь внуков?

Это разговор у нас возникает периодически, так что на него никакого внимания не обращаю. Кому я нужна, разменявшая третий десяток да еще и пропадающая сутками на работе? Мать это понимает и часто сокрушается…

Как обычно случается после отпуска, к работе приходится адаптироваться довольно сложно. Сама бы я еще позабыла о Кипре, но когда постоянно видишь перед глазами загорелую довольную Аленкину физию, волей-неволей мыслями возвращаешься на Кипр. А тут еще надоедливая Надежда со своими расспросами — что да как? Успокоилась, лишь когда я ей подарили традиционные магнитики, на которых в обязательном порядке было изображение богини.

Через неделю я решилась написать все, что увидела во время отдыха. История моего знакомства с Афродитой буквально полилась лилась на экран компьютера. Понадобилось всего пять дней, чтобы изложить все случившееся. Писать приходилось украдкой. Была уверена, если, кто из сотрудников узнает, засмеет. Так и слышала ехидное: надо же придумала, Афродиту она на море увидела! Меньше пить надо было! Поэтому, хотя и очень желалось дать почитать свой опус кому-нибудь, той же Алене с которой провели чудесные две недели, стойко держалась. В ближайшие выходные собиралась спокойно все перечитать и вновь вернуться мыслями на остров.

Однако, придя с работы, так закрутилась с домашними делами, что обо всем позабыла. Только в ночь на понедельник вспомнила о своем желании, но выходных было уже не вернуть. Решила все отложить до следующих выходных. Судя по всему, мойры так не думали…

Поздно ночью проснулась от легкого прикосновения руки. Открыла глаза и ахнула. Рядом со мной сидела она, великая изгнанница. От ее тела исходил невероятный аромат. Пожалуй, это единственное, что отличало мою гостью от обычных людей. Там, на солнечном Кипре, Афродита выглядела всегда просто великолепной. Здесь же в холодной Москве в ней не было ничего особенного. Обычная женщина средних лет. Что ни говори — несколько тысячелетий за плечами. Туго затянутые в узел на затылке волосы. Мне даже показалось, что в них поблескивает седина. Немного располневшая. Без тени косметики на лице. Одета в белое, пусть и элегантное платье, на ногах обычные туфли, пусть и мирового бренда, но на невысоком каблуке. Я внимательно следила за каждым движением гостьи.

Небожительница подошла к компьютеру и провела рукой по монитору. Он сразу включился от этого прикосновения. Но еще больше я была удивлена, когда на экране увидела текст своего творения. Судя по всему, с новейшими технологиями Афродита была знакома. Я наблюдала за тем, как он читает и боялась пошевелиться.

— Накрутила так накрутила, — засмеялась гостья, закончив чтение — многое, конечно, придумала. Но три основных факта не исказила. После изгнания с Олимпа я, действительно, жила на Кипре; заложила там город Пафос и безумно любила смертного Адониса, погибшего на охоте. А, вообще, ничего получилось! Отдельное спасибо за описание моей семейной жизни с Гефестом. Он меня крепко любит до сих пор.

Афродита вновь присела на кровать. Провела рукой по моему лицу и улыбнулась.

— Мне понравилось все, что ты написала. Гонорар заплатить не могу, а вот одарить любовью в моих силах. Только будь внимательна, не ошибись и не пропусти своего часа!

Произнеся эти слова, она исчезла так же неожиданно, как и появилась. Утром, когда мама вошла меня разбудить на работу, она сразу же отметила аромат, оставшийся после визита богини. Срочно пришлось придумывать, что нечаянно разбила пробник с французскими духами. Истории со вторым пришествием Афродиты она явно бы не поверила.

На работе меня встретила новость. К начальнику собрался приехать его старый приятель по вузу…

В любой другой бы день информация о друге меня бы не заинтересовала. Но сейчас после общения с Афродитой я на нее возлагала особые надежды. К обеду в офис ввалился однокурсник босса. Причем не один, а с другом. В том, что это Афродита прислала мне привет, сомнений не имелось. Проблема заключалась в другом — кого из двух выбрать?