1

Старый маршал в кресле поморщился от боли в спине, но продолжал держать осанку — камеры наблюдения его снимали непрерывно, отправляя картинку в Кремль и в конференц-зал, где заседали иностранные наблюдатели. Хоть не Суворов, но держи фасон и тяни носок в строю! Отсеки бункера связи с подразделениями и управления огнём были ещё более узкие, чем на подводной лодке или орбитальной станции и плотно набиты аппаратурой. Кабинетик-бокс маршала был чуть шире платяного шкафа. Только в нижнем центральном отсеке, конференц-зале меблировка была обита красным деревом и жужжал кондиционер с ароматизатором и увлажнителем воздуха, хотя даже в боксе командующего фронтом за пультом управления было невыносимо душно. Пахло краской и антикоррозийной смазкой. А в меблированном отсеке стоял круглый дубовый стол с мягкими креслами вокруг. Между обзорными экранами был встроен ухоженный аквариум с экзотическими рыбками для релаксации. Над столом специально повесили три экрана, чтобы представители миротворческих сил воочию могли наблюдать за мимикой маршала. Вышколенный дипломатический представитель по мельчайшей морщинке может определить, когда нагло врут тебе в глаза или говорят чистую правду.

* * *

Сейчас маршал мирно дремал на железном стуле за пультом управления операциями. Внизу в мягких креслах за столом вальяжно развалились три молодых генерала, два полковника, подполковник и майор. Все — прикомандированные спецпредставители объединённого штаба международной миротворческой миссии, расквартированной в Люксембурге, или Летценберге, как они сами его называли. Молодая докторша была призванная неусыпно наблюдать за самочувствием и состоянием здоровья маршала в ходе боевой операции, чтобы вовремя эвакуировать его из зоны потенциального огневого поражения при малейшей опасности. Не секрет, что старик балансировал между жизнью и смертью, если верить заключению врачей из госпиталя имени Бурденко.

* * *

Международные спецпредставители должны были удерживать кровожадного маршала от лишнего кровопролития, останавливать побоище безоружного противника и следить за соблюдением международной конвенции о военнопленных. Ведь русские всегда славились своей кровожадностью и склонностью к насилию. Это запомнили по 1945 году, когда всякая европейская женщина бала зверски изнасилована русскими солдатами. Об этом пишут в учебниках для средних школ. Каждый из наблюдателей имел персональный канал спутниковой связи со штабом в Летценберге. Они только не знали, что маршал через личного связиста-кодировщика по каналу персональной совершенно секретной связи видит их сообщения у себя на экране, поэтому не стеснялись в выражениях. Чаще всего его за глаза называли «старым кровопийцей». Сейчас на трёх подвешенных над столом экранах все могли лицезреть мирно похрапывающего старичка и вдоволь поржать над ним. Он производил впечатление безобидного дедушки, но зоркий глаз иностранных наблюдателей был всегда настороже. Всему миру известна кровожадность русских.

— Старик совсем сдал. Засыпает на десять минут каждые полчаса.

— Обязательно отметь это в суточном рапорте, — посоветовал майору генерал с седыми усиками, отвечавший за неукоснительные следования приказам из Летценберга.

— Не смейте! — возразила молодая заведующая медсанчасти, военврач в звании подполковника. — Иногда сонное оцепенение вызвано усиленной работой головного мозга. Этим методом всегда пользовался президент Кеннеди. Умел засыпать на десять минут на заседании в конгрессе. И никогда не ошибался в принятии решений.

— За что его и шлёпнули, — хмыкнул майор-спецпредставитель в иностранном мундире, жёлтых брюках и голубом кителе, прикомандированный от Военинтерпола. На рукавах он носил радужные шевроны миротворца. На брюках — широкие радужные лампасы.

— Химик Менделеев во сне увидел периодическую таблицу элементов!

— И не получил нобелевскую премию, несмотря на «правильную фамилию».

— Майор! — вспылил очень красивый полковник из Голландии. — Вы здесь самый младший по званию. При общении со старшим вы обязаны встать и заявить: «Разрешите обратиться!»

— Да не слушайте эту русскую дуру! Старик просто выжил из ума. Всем своим видом просится на пенсию.

— Майор, дама-медик в звании подполковника!

— Знаем мы, каким местом они звания выслуживают.

Докторша побагровела от гнева, генерал-сосед сильно сжал её руку, которую она опустила на кобуру пистолета.

— Я тоже укажу на профнепригодность командующего фронтом, — подтвердил этот генерал, политаналитик разведуправления, неуклонно следующий линии максимального пацифизма и указаниям госкомитета России по запрету распространения любой идеологии в армии, особенно патриотизма. — Мне обещали в Кремле, что нового командующего пришлют в течение часа. Ждём.

— Ещё бы! На совести старика уже не один десяток сбитых европейских пилотов.

— Тут будут сложности. Бомбардировщики противника несли на крылья эмблемы ВВС Всемирного Государства Фригии. Пилоты были завербованы противником.

— Но передатчики подавали русским зенитчикам позывной «Я — свой». Намекали, что за штурвалом сидят неприкасаемые европейские пилоты. А сбитые штурмовики пилотировали марокканские лётчики на службе у ВВС Гибралтара. Это уже полный состав военного преступления для международного суда. Я уже не говорю про тысячу двести бомбардировщиков, которые мирным строем летели к Москве. И все они рухнули на Германию. Между прочим, ни один член экипажей не спасся.

— Майор! Вы увиливаете в сторону от личного оправдания, — оборвал Маслова голландец. — Как настоящий офицер, вы просто обязаны при всех извиниться перед дамой.

Но радужный майор Маслов будто и не слышал, а снова ловко увёл разговор от обсуждения собственного хамства на тему, что же представляет собой Всемирное Государство Фригии. Оно состояло из полевых лагерей, временных баз и укрепрайонов в разных странах Малой Азии, Ближнего Востока, Передней, а также центральной Азии. Население непризнанного «государства» росло катастрофически. По приблизительным подсчётам, численность фригилов до войны доходила до 45 миллионов. 80 % из них приходилось на молодых людей до 23 лет. Автомат получал каждый семилетний мальчишка, а каждая десятилетняя девочка была уже беременной. Неизвестно откуда у ВГФ брались средства на закупку продовольствия и оружия, но вооружены они были по самым современным стандартам и недостатка в продовольствии не испытывали.

Фригилы исповедовали ислам, но такого жуткого толка и согласия, что их веру не признавали ни шииты, ни сунниты ни даже салафиты. Их изуверский «ислам» запрещал возделывать землю и пасти скот, но повелевал похищать съестное у врагов, съедать пленных, особенно женщин и детей. Подобно некоторым первобытным племенам, фригилы верили, что попали на Землю из иных миров, и вся планета дана им во владение. Как уже упоминалось, промышленности и сельского хозяйства они чурались. Их особенный «аллах» будто бы запретил им пахать землю и прикасаться к технике, можно только разбирать и собирать оружие. Ремонтом техники занимались пленные, которых ещё не съели. Они же и пахали, и сеяли. Тем не менее ВГФ, не имея ни промышленного, ни сельхозпотенциала, объявило войну странам Закавказья и Средней Азии и вело её весьма успешно. На Кавказе они вышли на линию Сочи — Дербент. Завоевали все среднеазиатские республики, за исключением северо-запада Казахстана на севере Каспия. Достигнув Рудного Алтая, ВГФ осмелилось объявить войну даже России и тремя клиньями пошло на Москву, Пермь и Тюмень.

Воевали они исключительно западным оружием. Иностранные инструкторы готовили младших командиров. Офицеры проходили подготовку в высших военных академиях Англии, Франции и Германии, самых омусульманенных странах Европы. Армейскую логистику добровольно взвалила на себя Трансатлантическая военная миссия. Европейцами были все лица, занимающиеся снабжением армии и поставками для войск, получая при этом большие откаты. Довольствие, то есть вещевое и денежное снабжение в армии, поставляли опять же европейцы, пусть даже не всегда расово чистые арийцы. Родом из Европы был каждый интендант, военный чиновник интендантского ведомства, занимавшегося снабжением армии фригилов необходимыми вещами, обмундированием, обозными предметами и продовольствием вплоть до ротного провиантмейстера. Материально-техническое снабжение войск фригилов взяли на себя национальные армии трёх самых грозных европейских держав. Не отставали в агрессивном рвении и политические карлики. Чехия поставляла первоклассные танки и стрелковое вооружение. Болгары готовили для фригилов мощные аккумуляторы, Словакия поставляла армейские пайки и сухофрукты. Поляки собирали им бульдозеры и дестройеры для расчистки дорог. Для войны фригилов с Россией братья-славяне не жалели сил и средств.

* * *

Работала и дипломатия. В самом начале войны Объединённое командование миротворческих сил в Летценберге настойчиво рекомендовало России поставить во главе Южного фронта престарелого маршала, до этого опекавшего команды реставраторов исторических сражений, группы поисковиков воинских захоронений и руководившего возрождённой ныне военной детской игрой «Зарница». И не просчиталось, как им казалось. Маршал был так себе, надо сказать. Шаркал ногами и кивал головой, часто засыпал, едва присядет. Трусливые русачки, известное дело, пугаются курчавых и загорелых горцев на генетическом уровне. С таким командующим Россия должна была проиграть войну за полгода.

Ставить в войска комфронтом самого популярного у солдат моложавого генерала армии Беляховского, полного сил и энергии, было бы рискованно. Люди доброй воли не забыли, как этот русский сатрап за четыре дня навёл конституционный порядок на русской Украине и в Новороссии и до кровавого поноса напугал белорусов и поляков. Понятно, что для тех, кто заварил эта кашу-малашу с наступлением фригилов на Россию, не сыскать было лучшего командующего Южным фронтом, чем руководитель чемпионатов по игре в компьютерные «танчики» и самолётики для младшеклассников. Но даже и тут просчитались, как оказалось. Старый маршал Керимов оказался не таким уж дряхлым. Правда, командующему Южным фронтом пришлось шесть месяцев отступать, чтобы избежать потерь русских солдат, затем потратить пять месяцев на вялое наступление и потерять почти миллион из личного состава объединённых воинских формирований Закавказья, Ирана и Средней Азии, прежде чем выдворить врага за южную границу бывшей Великой России. За это он получил строгое взыскание у объединённого командования — потери русских солдат составляли жалкие проценты. Гибли в основном кавказцы и среднеазиаты. Причём у маршала была странная тактика. Больше потерь понесло от фригилов мирное население. Фригилы съели почти всех женщин и детей на Кавказе и в Средней Азии (мужчин они не съедали скорей всего из гастрономических соображений — некастрированных самцов нигде не едят из-за неприятного привкуса их мяса). После полугодового пиршества людоедов ему удалось почти без потерь личного состава русских войск с помощью иранской добровольческой гвардии ислама загнать остатки армии фригилов в узкое ущелье Ичкудукан.

— Старику ещё припомнят уничтожение восточных народов в людоедских утробах, — шипел майор-спецпредставитель Маслов в чуднóй форме с эдакой гомосинкой и садомазахинкой в покрое, дивной расцветке и с радужным шевроном на рукаве и радужными лампасами на брюках. — Мог бы потратить лишний миллион русских дураков с автоматами, но спасти тысяч десять таток, грузинок и армянок.

Публике у телевизора в пабах, барах и гаштетах стало ясно, что фригилов наголову разбил маршал Керимов. И зеваки в западных забегаловках начисто потеряли всякий интерес к фригилам, переключившись на спортсоревнования. Все последние недели войны Объединённое командование миротворческих сил в Летценберге требовало устранить от командования Южным фронтом престарелого маршала из-за нарушения воинской этики и принципов гуманизма. К концу войны дошло до невероятного! Он перед строем пленных скармливал бродячим псам расчленённых фригилов. И отпускал пленных, чтобы они могли передать весь ужас увиденного соплеменникам. По верованиям вражеских воинов, в этом случае душа не попадает в рай, обречена на вечные муки. Возмущались все люди доброй воли. Но высшие военные чины и политические лидеры Закавказья и Средней Азии всякий раз накладывали вето при голосовании за отстранение русского маршала от командования Южным фронтом. Они знали, что станет после победы фригилов с их народами. Индия и Пакистан вообще повели себя странно — объединились с Китаем в решимости покончить с ВГФ.

— Старик так и лезет в петлю по приговору международного трибунала! — сходу приговорил его к смертной казни спецпредставитель Маслов в вышиванке, голубеньком кителе с радужными петлицами и шевронами и жёлтых брюках с радужными лампасами. — И ещё припомнят деду неуважение к флагу Евросоюза.

 

2

Синее полотнище с кругом из золотых звёздочек давно стало негласным символом неприкосновенности войск человека белой расы. Старый маршал ничтоже сумняшеся накрывал ракетным залпом разом целые спецподразделения европейцев под этим флагом, которые добровольцами воевали в составе соединений фригилов. Именно их он расчленял и скармливал псам, чтобы напугать каннибалов. Если бы не бесчестная война, которую вёл маршал, заветная мечта псов-рыцарей, псевдопшека Сигизмунда, шведа Карлы, Наполеона и Гитлера давно бы осуществилась. Фригилы овладели бы Русской равниной, Уралом и Алтаем. Теперь же людоеды были на краю полного истребления, запертые в ущелье Ичкудукан. Русские войсковые соединения за всю войну почти не знали потерь. Такое не прощают ни в Кремле, ни в Белом Доме на Потомак-реке. Ну хоть бы для приличия уложил два-три миллиона русаков в землю, как обычно. А так, ну как ты натравишь на русских общевойсковые подразделения европейских солдат, и без того несущих на плечах цивилизаторское бремя белого человека? Разбегутся одетые с иголочки солдатики в кружевном исподнем, пахнущие гелями, лосьонами и дорогими мужскими духами.

* * *

И победа, и поражение в войне вносят сумятицу в умы подданых. Совершенно неожиданные и даже весьма нежеланные победы маршала Керимова нарушили шаткое политическое равновесие в Российской многонационалии, которая на самом деле была унитарным государством русских с незначительными вкраплениями инородцев. За каких-то полгода начисто изменился национальный состав элиты. Обществом теперь управляли русские и коренные народы России, а потомственная элита из бывших братских и дружеских «республик» отошла на третий план, как и сам «республики» превратили в области, края и губернии.

Победы сильного соседа порой начисто меняют картину устоявшегося согласия в обществе. В малых государствах этот процесс обычно проходит безболезненно. Так, ставшая фашистским протекторат Чехия ещё помнила как она была немецким королевством Богемия, а Прага была пару лет столицей Германии. Поэтому чехи вдохновённо ковали первосортное оружие для фашистов. Словакия была провинцией Венгрии, как и Румыния. Поэтому и доблестно сражались на стороне Гитлера против русских в Великой войне. Болгария, Греция, Албания и вся Югославия были вилайетами Османской империи. Толку с них в европейских разборках было мало. Это были люди с восточным мышлением, наполовину мусульмане, привыкшие к иноземному ярму.

Иное дело Россия. Она стала добровольной колонией Запада только к 21 веку и никак не могла привыкнуть к ярму, хотя русских их хозяева именовали «друзьями-партнёрами». Ничего не помогало. Раздробили русский народ на украинцев, белорусов, поморов, уралов и сибиряков, а они опять сливались в единое целое, как шарики пролитой ртути. Попытались натравить русские народы друг на друга, как в средневековье. Братоубийственные войны тянулись вяло, конфликты быстро затухали. Политика африканского трайбализма не сработала. Попробовали продавить тему двухсотлетнего монгольского ига, дескать, русские тогда потеряли национальную гордость и стали навек рабами — не получилось. Никто уже не верил, что на некованых тарпанах можно преодолеть пять тысяч километров и сходу брать укрепленные города-крепости. Верили лишь в княжескую междоусобицу и тюркских наёмников, вооруженных русскими князьями и посаженных на рослых кованых коней. Верили, что русские воевали против русских. Это было правдоподобно. После предательской сдачи русской Прибалтики зуд предательства завёлся у Полоцка, Пскова и Смоленска. Русские князья с Востока аж только после Грюнвальда остановили навалу немцев. Просто верили, что наёмники перехватили власть, как когда-то банда Рюрика захватила Днепр. Верили, что тюрки укрепились на Итиле-Волге от Казани, Сары-Тау до Астрахани вплоть до русской Тавриды и оттуда делали набеги аж до Австрии, пока Екатерина Вторая ласково не замирила их, разбив их покровительницу — Блистательную Плоту. Точно так же русские неожиданно сплотились под знамёнами маршала Керимов.

Да и не бывать бы никогда дедушке-божьему одуванчику командующим Южным фронтом, если бы не подлая подделка диагнозов военврачами. Финансово-промышленная элита свято верила, что этому фитилю осталось коптить белый свет месяц-полтора. И политический истэблишмент России был свято убеждён в этом. Помер бы дед героем на фронте, начался бы процесс дипломатического урегулирования и пошли серии переговоров, например, Минск-1, Минск-2-3-4-5, Варшава-1-2, Хельсинки-1-2-3. Потом два-три года мировые державы и лимитрофы договаривались о разделах сфер влияния с вводом контингента миротворческих сил на территорию бывшей России. Всё чинно и благородно, комар носа бы не подточил. Распад империй — закономерное историческое явление. Разве не так? Теперь же от сорока пяти миллионов людоедов благодаря новейшему оружию массового поражения на недавно открытых физических принципах остался едва лишь миллион в странах запада, а сто тридцать две тысячи головорезов, ударная сила, оказались заперты в глубоком ущелье Ичкудукан. А военврачам что предъявишь? Они не при делах. Человеческий организм — тайна за семью печатями. В медицинских книгах описаны многочисленные случаи чудесных выздоровлений. Вот и старый маршал вдруг окреп и чудным образом омолодился душой и телом.

* * *

А тут ещё случились некоторые Непонятки в государственном в перегоном кубе Росмногонационалии, где на входе в воронку валом валят толпы нищедранцев, а на выходе из змеевика капает конвертируемая валюта в офшорах. Гражданский министр обороны (24 года) с девичьей кличкой «Нелли-с-панели», кстати, весьма уважаемый экономист в финансово-банковской сфере, подверглась грубому акту физического воздействия. На учениях по слаживанию взаимодействия родов войск в приполярной зоне Тихого океана командир одного из общевойсковых соединений с одного удара кулаком выбил даме-министру шесть зубов. Причина — бывшая фотомодель и веб-снималка наорала на полковника якобы из-за недостаточного питания солдат и некачественного материально-технического обеспечения войск в Приполярье и Чукотке. Далее случилось просто невероятное. Гомеостаз государственного организма вышел из состояния неустойчивого равновесия.

Военная прокуратура отказалась возбуждать уголовное дело. «Око государево» как-то враз потускнело. И всё из-за того, что за день до этого происшествия в Москве произошли двенадцать ДТП со смертельным исходом. Погибшие — прокурорские генералы. «Это международный терроризм!» — орал премьер министр. «Борьба с международным терроризмом не входит в наши функциональные обязанности», — спокойно ответил начальник дорожной полиции. Открытый саботаж! Армейской командование ограничилось простым взысканием, хулиган-полковник остался на свободе, а гражданский министр обороны больше не выкладывала фотки своих промежностей в интернет. Свою беззубую фотомордочку — тем более. Власть в стране покачнулась и вздрогнула. После матерного разноса Генерального прокурора со стороны вице-президента произошло чрезвычайное происшествие при форс-мажорных обстоятельствах.

Зáмок самого вице-президента «Карельская звезда», как на беду, располагался по соседству с армейским стрельбищем. На ночных стрельбах неизвестный косорукий пулемётчик выпустил очередь зажигательных пуль в главный терем. К утру замок сгорел дотла вместе с драгоценной коллекцией икон карельского письма и рукописных евангелий выборгского извода. Паркетные генералы продолжали соблюдать уставы и военную дисциплину, но командующие крупными воинскими соединениями в лесах и горах позволяли себе всё больше вольностей. Вплоть до того, что частную нефтебазу иноземного офшорца окружали танки. Солдаты перекачивали дизельное топливо в цистерны, а командир писал расписку: «Изъято 67 тонн дизельного топлива. Банковские реквизиты МО вам известны. Обращайтесь за оплатой туда. Дата. Подпись».

Попытки поставить зарвавшихся вояк на место с помощью внутренних войск окончилась тем, что восемь московских казарм Русгвардии были накрыты ночью неопределёнными установками залпового огня. И после этого представьте настроение чеченских матерей, которым предлагают в военкомате отправлять сыновей в Русгвардии, как они отправляли их в Москву прежде. А тут ещё хулиганы-альпинисты установили излучатели лазерной рекламы. Всю ночь по зданию МИДа прыгали буквы: «Дипломаты! Ишаки на родине предков заждались вас!» По всем каналам ТВ показывали сериалы «Хаджи-Мурат» и «Буйный Терек», «Кровавые зверства генерала Ермолова», мультфильм «Будённый и Фрунзе в аду с басмачами». Уровень братского интернационализма опустился до нулевой отметки. Военкоматы не смогли собрать хотя бы роту добровольцев из Чечни, чтобы спасти несчастных грузин и таджиков от участи попасть в казан на плов для фригилов.

— Господа, а вам не кажется, что мы пишем туфту в наших рапортах и донесениях, а нас разводят, как лошаков, бесплодных и слабосильных мутантов? — заёрзал тощим задом на кожаном кресле радужный майор Маслов. — В могучих державах не сыскать днём с огнём общевойсковых подразделений, способных противостоять фригилам. Я не говорю уже про США. А вот Россия сумела перебить людоедов.

— И что из этого следует? — спросил генерал с седыми донжуанскими усиками.

— А то, мой генерал, что в войну вмешалась третья и неизвестная нам сила. Не поверю, что русские могли разбить фригилов.

— Вы не адепт секты сайентологом? — усмехнулась подполковница-медичка. — Тогда, возможно, на стороне русских воюют инопланетяне.

— В бабскую придурь не поверю никогда. Я убеждённый спирит.

— А вам известен термин «синергия»? Это пока необъяснимое увеличение эффективности действий при духовном подъёме активности всех и каждого. Если вы спирит, вызовете на сеансе духов Ганнибала и Суворова. Только им удалось без потерь провести войска через Альпы.

— Ваш полудохлый маршал Керимов — не Суворов. Кстати, он опять просыпается.

 

3

Маршал приоткрыл глаза. На экране внешнего наблюдения красовался ужасный дракон с развёрстой пастью и красными ушами. На самом деле это была маленькая ящерка-круглоголовка. Пасть она держала открытой для охлаждения тела. Для этого же служили и алые «уши», пронизанные кровеносными сосудами — отводили лишнее тепло при ужасающей жаре. Так эти ящерки могли стоять под солнцем целыми часами. Бойцы часто развлекались тем, что плевали в эти раскрытые пасти. Стоило только снять увеличение, как ящерка превращалась в корявую коричневую палочку с чёрными пятнами.

* * *

Командный бункер был врыт в каменистую почву горы на полкилометра выше ущелья Ичкудукан. Сверху был виден лишь бронеколпак. Стереоскопический перископ давал на экран с этой высоты чёткую картинку всего ущелья. Хорошо была видна речка Коксу, вода из которой стеклянной лентой падала в ущелье. Правда, самой речки не было видно. Вода за много веков продолбила в камне слишком глубокий желоб. Каменные берега зеленели то ли водорослями, то ли лишайниками, приятно оживляя безжизненное серо-жёлтое плато каменистой пустыни в предгорьях. Что-то зеленело и в глубине ущелья. Наверное, густые кусты и деревья в том месте, где речка убегала под землю. Фоторазведка давала на экраны непрерывную трансляцию съёмок с беспилотников, облетавших ущелье по восьмёрке. Компьютерная программа распознавания образов то и дело фиксировала внутри рамки в углу экрана увеличенное изображение улыбающихся бородачей в грязных чалмах и необъятных шароварах. Похоже, настроение у фригилов было далеко не паническое. Они явно надеялись на верную помощь извне. Судя по всему, не без основания. Маршал Керимов не сомневался, что вызволители людоедов уже на полпути к ним.

* * *

— Объявляю режим радиомолчания! Выхожу на прямую связь с генштабом в Москве по персональному кодированному каналу.

Паркетные генералы и полковники недовольное скривились, прежде чем исчезнуть с экранов. Маршал хлопнул ладонью по большой красной кнопке, похожей на шляпку мухомора. Все экраны погасли, кроме одного. Переговоры между командующим и связистом-кодировщиком велись в режиме «совершенно секретно» и без трансляции и записи. На единственном экране улыбалась вихрастая рожица.

— Миколка!

— Сашко, Игорь Прокопыч… У Кольки срок контракта истёк два месяца назад.

— Прости, Сашко… Привык за десять лет работы с Миколой…. Что Москва?

— Тишина, как звёздной ночью в глухой деревне. Даже собаки на луну не брешут.

— Но ты всё-таки повторяй запрос.

— Каждые пятнадцать минут повторяю. В ответ — ноль на выходе.

— А что радиоперехват нашептал?

Его личный связист-кодировщик обязан был знать хинди, пушту, фарси, арабский, полдюжины огузских и кипчакских диалектов, не считая европейских языков.

— Ещё рано поднимать тревогу, Игорь Прокопыч. Амерским джи-айям их власти не разрешат лететь на деблокаду ущелья перед выборами президента. Америка давит на Германию, но бундесвер это уже не псы-рыцари на Чудском озере, не вермахт и СС, а геи в белых носочках и кружевных трусиках. Французы наотрез отказались портить отношения с Ираном. Им нужны шиитская нефть, газ Ирака и всё Красное море с Персидским заливом в придачу.

— А Москва?

— Кто-то из москвичей уговаривает фригилов держаться до последнего.

— Кто?

— Да я так и не понял толком. Там шифр восьмидесятого порядка. Разбираю пятое через десятое. Это вроде как когда-то с белорусской элитой. Записаны в русские, а сами так и ластятся прильнуть к боту польского пана. Москвичи сообщали нашим старшим командирам вроде как о вашем слабом сердце и вероятности скорого инсульта у командующего Южным фронтом. И о вероятной скорой смерти от старости.

— Не дождутся, Сашко. Я своей врачихе верю. Грызня, думаю, немалая у наших отцов-полководцев в первопрестольной?

— А вы думали? Мировые структуры вложили ярды валюты в проект ВГФ, чтобы фригилы сожрали русских, а дед Прокопыч выжег русоедов, как клопов из старого дивана, остальных загнал в ловушку и вот-вот готов их вытравить, как санстанция крыс.

— А СМИ?

— Запад вопит о зверствах всех трёх армий Южного фронта.

— А Восток?

— Саудитов в счёт не берем, эти ходят боком, как крабы. Израиль держит за глотку весь Ближний Восток с Левантом. Фригилам там ловить нечего. Евреи их не пустят к себе. Иран и Пакистан категорически против фригов. Аятоллы читают в мечетях фетвы, призывают вырезать фригов всех от мала до велика, как бешеных псов, осквернивших исламские святыни. Афганистан и Таджикистан не в счёт. Они сами Ирана боятся, потому как пригрели людоедов в лагерях для беженцев. Особенно белуджи трепещут. Так что опасности нам стоит ждать только от своих. Или от турок, если ихним военным хорошо заплотют или поставят новейшее вооружение.

— Откуда известно? Насколько достоверно?

— От дружбанов. Достоверней некуда — они подключались к правительственным коммуникациям.

— Это же воинское преступление!

— Да бросьте, Игорь Прокопыч! Преступники затихарились на самой высоте в Кремле, а не у нас в низинке.

— И что говорят о нас в Москве?

— Паны хочут денежки свои в западных банках спасти и невинность в глазах у русских соблюсти. Санстанции по всему миру травят миллиарды крыс, мышей, тараканов, клопов, а людоеда тронуть не моги — гуманизьма!

— И когда же все решится?

— Дружбаны считают, что решение по нам будет принято не раньше, чем через час.

— Вот уж мне эти стратеги — старлеи и капитаны! Почему через час?

— Президент ещё в Париже.

— Плевать генштабу на президента!

— Э, не скажите, Игорь Прокопыч! После продолжительных отсидок и показательных расстрелов по ТВ лучших боевых офицеров ни один русский генерал не пойдёт на военную операцию за рубежом без письменного приказа президента. Так что расслабьтесь и прикемарьте минут на двадцать, как курсант на лекции в училище. Я разбужу, если что.

И снова наблюдатели любовались дрыхнувшим маршалом на трёх экранах…

 

4

— Товарищ полков… Товарищ генерал-майор, старший лейтенант…

— Отставить! Из ваших погон и галстука, товарищ старший лейтенант, борщ варить можно.

Комдив первый день в генеральской форме… Так точно, товарищ полк… товарищ генерал, можно борщ варить, если ты по двадцать пять часов в сутки в кабине «сороконожки» с баллистической тактической ракетой за спиной. Или по сорок восемь часов в смотровой яме.

— Хорош у вас ротный, товарищ майор. — Комдив повернулся к комбату. — Пораспустили личный состав, товарищ подполковник. — Это уже командиру дивизиона тактических ракет. — Боец у него подпоясан ниже хлястика шинели, и это на посту! Сержант валяется в теплушке на топчане, а рядом немытый котелок. А главное, у троих солдат в одной роте сапоги не подбиты! Курам на смех, среди лета боец слёг в госпиталь с простудой! Факт говорит о том, что физподготовка в роте в целом и в частности, поставлена из рук вон плохо. Значит, боец плохо бегал по утрам норматив. И виноват во всём командир роты, вот этот разгильдяй.

Подполковник-замполит суровым взглядом вперились в старшего лейтенанта, а тот безучастно смотрел на дремлющего сержанта-водителя в комдивовском газике… Так точно, товарищ полк… товарищ генерал, рядовой Лифанов в госпитале. Разгружал холодильник на базе тыла по наряду дивизии. В холодильнике минус 20 градусов, на улице + 30. Комбат в курсе, но он не скажет. Так точно — плохо бегает, всего лишь третий спортивный разряд по лёгкой атлетике… Генерал ждёт ответа. Подполковник смотрит на майора, майор на капитана-пускача, капитан на старшего лейтенанта. И все молчат.

- Молчание и круговая порука! У кого ещё боец без пилотки и расстёгнутой гимнастёрке может сидеть на стене ограждения части и любезничать с иностранными барышнями? У кого ещё солдат может постричься налысо? Что вам известно о последнем случае, товарищ старший лейтенант? Что-то я не видел письменного рапорта в военную прокуратуру. Может быть, имел место случай проявления «дедовщины» с издевательством над солдатом срочной службы!

Замполит — ни слова. Только суровый взгляд в сторону старлея… Так точно, товарищ полк… генерал-майор, рядовой Машков на спор постригся налысо. Второй год службы, три месяца до увольнения в запас.

— Ротный командир, лицо осунулось, глаза мутные. И глумливая ухмылочка.

— Товарищ генерал, у него такое выражение лица даже на фото для документов, — в первый раз вступился замполит. — Последствия контузии в командировке на Ближнем Востоке.

— Так он ещё и контуженный! Женат?

— Жена его бросила, — ответил замполит.

— Понятно — пьёт и гуляет… Двадцать четыре часа — и на Камчатку!

- Товарищ генерал, — в первый раз заговорил подполковник, командир дивизиона. — Не получится его на Камчатку Из генштаба пришёл наградной лист за прошлую командировку на Ближний Восток. Орден боевого Красного знамени. С присвоением внеочередного звания майор. Документы уже оформлены.

— Гнать бы таких из армии! Не удивлюсь, что такой типчик сможет и родину продать. Внесите его список добровольцев, желающих помочь братскому Ливану. Пусть сейчас же пишет рапорт на временное увольнение из армии в период командировки…

— Отваришь генерал, это же спецкомандировка по линии ГРУ! После неё при вовзвращение на службу положено повышение в звании через две ступени. Он может вернуться даже генерал-майором!

— Если жив останется… Прошлый набор вернулся грузом 200.

Генерал снял фуражку, вытер платочком лысый лоб и ещё что-то очень долго и строго выговаривал офицерам. Потом уставился на старлея:

— Приведёте себя в порядок и явитесь по инстанции за взысканием.

— Так точно, товарищ полковник!

— А-а-а, ещё и полковник… — Генерал махнул рукой и решительной зашагал по плацу к штабу части. Подполковник и остальные офицеры еле поспевали за ним.

Неизвестно, за какую сумму, по мысли генерала, старлей-разгильдяй смог бы продать родину, но вскоре после вывода советских войск из Германии у этого генерала в Швейцарии обозначилась симпатичная такая гостиница с женской прислугой и изрядная должность во влиятельном частном информационно-аналитическом, а проще говоря — разведывательном агентстве.

* * *

Чай в дежурке сладко пах разваренной заваркой — заваривали не первый раз.

— Старшего лейтенанта генерал тычет носом в чей-то немытый котелок, и ничего не случилось, товарищ замквомвзвода?

— Молодой заборзел — не помыл мой котелок. Я уже пистон вставил, чтоб стариков и командиров уважал.

— Вы старик, сержант Сидоренко?

— Старослужащий.

— Старик, спрашиваю?

— Пусть с моё послужит.

— Я с твоего уже десять раз отслужил. Ты мне котелок на дежурстве моешь?

— Не обязан и не буду.

— Гордый?

— А что такого? Ни перед кем не прогибался.

— Мне за тебя перед генералом прогибаться?

— Кто как сумеет себя поставить. Я — сумею!

— Тогда не обижайся! — Старлей с разворота, как бы играючи, двинул старшего сержанта в челюсть. Тот отлетел в угол. — Можешь на меня жаловаться следователю военной прокуратуры, сержант Сидоренко. Меня уже тут не будет.

Его замкомвзвода быстро вскочил на ноги, но из безопасного угла не выходил.

— Так вот, гвардии старший сержант Сидоренко, — он отхлебнул из алюминиевой кружки, чаинки налипли на верхней губе. — Я сейчас иду в штаб за получением очередного взыскания. Ты остаёшься на ночь за командира третьего взвода. После отбоя самолично проверю сапоги у личного состава. Хоть одной набойки недосчитаюсь, пошлю тебя с молотком и сапожными гвоздями в бытовку.

— Лично у меня каблуки подбиты.

— «Молодой» подбил?

— Ага…

— Как отвечают командиру роты, гвардии старший сержант Сидоренко!

— Так точно, салабон подбил.

— А ну-ка, салабон, слей-ка мне на руки над ведром… Вы все ровесники, под одну гребёнку стрижены, под одну мерку обшиты, из одного котла кормлены. Неужели нельзя без дедовщины?

— Везде так, не все люди равны, есть высшие расы, есть унтерменши. Есть те, кто других ест, есть те, которых едят, товарищ старший лейтенанта. Кто-то сверху сидит и погоняет, кто-то кого-то на горбу тащит и за двоих горбится. Иначе не интересно по жизни получается.

— Разговорчики! Подай мне полотенце, представитель высшей расы. Спасибо.

Он с опаскою смотрел, как уши сержанта наливаются пунцовым цветом, а на щеках расцветают пятна румянца. Как медкомиссия просмотрела явную психопатологию. А может, эта национальное?

— Сидоренко, ты курд или армянин по папе? Больно уж ты курчавый да смуглый.

-- Русский я по маме. А папы своего не знал. Мама залетела мной в командировке в Узбекистане.

— А что у тебя с глазами?

Зрачки разгневанного сержанте из круглых преобразились в квадратные, а по мере разрастания и слияния пятен румянца на смуглых щеках преображались в вытянутый ромб. Он смущённо или испуганно прикрывал их ладонью, будто бы от солнца.

— Сходи сегодня в медсанчасть и поверь зрение.

— Медкомиссия признала меня годным к строевой без ограничений.

— Понятно таких коней германских в подводники, танкисты стрелки-радисты не берут по росту. Но почему тебя с такими физическими данными не направили в ВДВ? У нас ведь в ракетчиках и задохлики, и очкарики служат.

— Я сам напросился в ракетчики. Интересуюсь ядерной физикой, лазерами и неординарными системами вооружений. — У Сидоренко сжались кулаки и заиграли желваки на скулах. — Как я понял, вы не подпишите мой рапорт для поступления в венное училище.

— С завтрашнего дня я уже не командир роты. Сегодняшним вечером отбываю из расположения части.

— А кого назначат вместе вас? — зрачки у Сидоренко снова стали круглыми.

— Солдаты в армии таких вопросов не задают… Кругом! И шагом марш в казарму наводить порядок во взводе. А я потом ещё и матчасть проверю. Перед отъездом до отбоя. Увижу грязь — прощай сон на три наряда вне очереди. Поспать сегодня ночью не удастся, «старик» высшей расы.

* * *

Через десять лет он случайно узнал на дружеской попойке, что этот Сидоренко умудрился вынести три «лимонки» Ф-1 из части. На «гражданке» за ним — три налёта на инкассаторские машины. И всё удачные. Сел в тюрьму только лишь за мелкое хулиганство в кинотеатре. Удачно бежал из лагеря в Джезказгане и пропал из поля зрения правоохранительных органов. Чуть позже военная разведка опознала его в одном из полевых командиров фригилов в иракском Курдистане, но ликвидировать его французским мироносцам не удалось. Как и его дружка Мирошкина, который трижды сменил биографию и фамилию. Известно только, что оба женились на каких-то диковинных узбечках из высокогорного памирского кишлака. Фотографию свадебного пиршества с фаршированным выпотрошенными русскими детьми верблюдом и поджаренными на вертеле гяурами спрятали в архивах военных разведчиков под грифом «не для печати», как и фотку сношения пожилой узбечки с ишаком. Причём тут ишак?

 

5

— Эй, там, в конференц-зале! Объявляю режим радиомолчания. Включаю персональный канал совсекретной связи. Любые ваши сообщения будут заглушены начисто.

— Сашко, — обратился он к вихрастой мордочке старлея на маленьком экране. — Ты закончил Военный институт восточных языков. Так к какой группе относится фригиле-ляхме?

— Ни к какой, Прокопыч. Он, как японский айну, не имеют родственных языков на планете. Я вообще думаю, что фригилы — клоны.

— Это что за клоуны? Ты со мной шуток не шути. Я юмора не понимаю, сидя на пороховой бочке.

— Клоны — это искусственные человеческие создания.

— Нелюди, что ли?

— Обычные люди, Прокопыч, но выведенные со специальными функциями или возможностями. Есть клоны с голубой кровью, которые без опаски работают в рабочей зоне атомного реактора. Есть клоны-водолазы, у которых не вскипает азот в крови при быстром подъёме на поверхность.

- А у фригилов что?

— Игорь Прокопыч, кто из нас доктор наук, вы или я?.. Но есть некоторая информация.

— Из каких источников?

— Из самых надёжных — ОБС, «одна бабка сказала». В основном черпал познания из телеканалов «Живая планета», «Человек — венец творения», «Приматы — братья наши» и ТВ-16.

— Это где про чертей да НЛО?.. Секундочку, у меня проходит сообщение. Мне запрещено отвлекаться даже на ваши приказы.

Сашко исчез с экране.

Не успел маршал докурить сигарету, как Сашко нарисовался снова.

— Я тута, Прокопыч!

— Москва на связи?

— Москва да не та. Не всехняя, а русская Москва. Сообщение секретное даже для вас, но отрадное. Так на чем мы с вами остановились?

— Генезис фригилов.

— Ага… Помните такой исторический персонаж — профессор фон Лейхнер?

— Ассистент доктора Менгеле в концлагере Освенцим?

- Точно. Фюрер неистово требовал повышения рождаемости арийцев, но десять-пятнадцать плодов за одну беременность женский организм просто не мог вынести.

— Ещё бы — под тридцать кэгэ весу!

— Лейхнер ещё до войны занимался полиплоидностью и многоплодностью. И знал, что у женщины вынашивание более одного зародыша уже само по себе может вызвать некоторые проблемы со здоровьем, как матери, так и детей. Каждый дополнительный зародыш увеличивает риск выкидыша, преждевременного рождения, гестационного диабета, предэклампсии, отрыва плаценты, предлежания плаценты, инфекции мочевых путей, анемии, необходимости кесарева сечения, эмболии лёгких, и тяжелой потеря крови после родов. К тому же женщина не куница. У неё сросшийся таз, как и у обезьяны. Отсюда и болезненные роды. Многоплодие имеет более высокий риск врожденных дефектов и генетических расстройств. Поскольку такие дети обычно рождаются преждевременно, близнецы также имеют много проблем после родов.

— Как Лейхнер справился с заданием фюрера?

— Ещё как! Он до войны исследовал рождаемость грызунов и куньих. У тех и у других самка спаривалась с разными самцами. В одном помёте могло быть от трёх до четырёх братьев-сестёр от разных отцов Яйцеклетка в период овуляции делится десять-двенадцать раз. И каждая клетка в любой момент готова к оплодотворению любым самцом с самого рождения ещё слепой самочки. С оплодотворением последней яйцеклетки включается сигнал к развитию всех плодов.

— А что вышло у фашистов?

— Полный успех. У них всё получалось — баллистические ракеты, реактивные самолёты и атомная бомба. Наше счастье, что для их власти история отмерила только двенадцать лет. Он пошёл по верному пути — уменьшение веса плода. Фон Лейхнеру в мае 1945 удалось-таки решить повышения рождаемости немцев в десять раз. От тридцати рожениц он получил триста пять здоровеньких младенцев. Ему после войны дали всего семь лет. Из тюрьмы его сразу вывезли в Америку. Помните Снежную бабу?

— Не интересовался палеобиологией.

— На сколе ледника на Эльбрусе обнажился труп женщины.

— Снежного человека?

— Нет, труп совсем обычной кавказоидки. Свежий, лет триста. Ткани не успели сильно обезводиться. Ну, наши её продали американцам, как и лунный грунт. Наши и последние трусы с родной бабушки продадут.

— Прочём тут трусы, Сашко?

— Для ясности. Почти все клетки замороженной мумии оказались без ледовой деформации. А тут американцы научились из клеток ткани выращивать. У Снежной Бабы насчитали десять яйцеклеток. Пять из них уже были оплодотворены. За десять лет перед самой смертью фон Лейхнер насобачился имплантировать ДНК с многоплодным яичниками мексиканским зэчкам с пожизненным сроком заключения. И дело снова выгорело, как с немками! Роженицы производили на свет здоровых малышей по триста граммов. Выкормить такую ораву грудью, конечно, до конца не могли, младенцы были искусственники. Но к году набирали нормальный вес.

— Американцам мало мексов-нелегалов?

— Мы не о том, Прокопыч. Владыки нашего мира давно хотели заменить цивилизованных обитателей планеты на покладистых дикарей. С индейцами, темнокожими африканцами не заладилось — постцивилизационное отродье с генной память о былом величии дрессуре не поддавались. Жили как им вздумается. Индийцы и китайцы — носители живых великих цивилизаций. Даже тасманийцы не согласились жить рабами. Простые европейцы и американцы слишком дорого запрашивали за свой труд, требовали социального контракта и повышенного комфорта. А производство становится всё более безлюдным, кому нужны лишние рты и ненужные руки? И лишние мозги, где самозарождаются идеи о равенстве людей. Оставалось лишь два варианта для замены народонаселения Земли — изгои из северных отрогов Гималаев, родственные племена цыган и фригилов. Они начисто отрицали научные знания и учёбу по европейскому типу, свято хранили свои заветы и приёмы борьбы с ненавистным миром науки и культуры, хоть европейским, хоть китайским, хоть с индийским. Но цыгане давно научились паразитировать на чужаках и вживаться в чуждые культуры. Но если индусы ограничились изгнанием паразитов-цыган, то на фригилов в Индии была официально объявлена «охота без пощады». В 1961 американские этнографы отловили последний десяток фригилов. Они держались первобытнообщинного строя, разнообразили своё меню подстреленными чужаками.

— Были людоедами?

— И не знали семьи. Любая девочка легко отдавалась каждому мужчине хоть с пяти лет. Престарелый фон Лейхнер начал работать с фригилам, но самые потрясающие успехи в области евгеники достались на долю его американских учеников.

— Нобелевская премия?

— Совсекретных нобелиатов не бывает, а то бы Королёв и Челомей отхватили бы свои премии в первую очередь. Выкормыши фон Лейхнера привили ДНК фригилов русским метисам, неоднократно клонировали стадо и получили устойчивую популяцию криптолюдоедов. Не получилось переделать в людоедов только метисов русских с потомками древних колхов, аланов и европеоидных уйгуров. У остальных были каннибальские наклонности чётко прослеживались при чисто русском фенотипе на фригильском генотипе.

— Хищные волки в овечьей шкуре?

— Так точно! Именно на них банковские владыки мира сделали ставку — разведи фригилов, и вот вам и полная замена земного народонаселения. Людоеды понемножку внедряются в население и осваивают весь мир. Решили начать с пожирания русских. У фригов матриархат. Женщина имеет право выбирать хоть десяток мужиков. Мужик может быть любого цвете кожи, веры и нации. В одиннадцать лет фригилочка от мужиков разных рас рожает десяток малышей, и так каждый год. И красивые же они, суки, скажу я вам! Охотно подставляют каждому. Если ВГФ победит, лет через двадцать пять все менеджеры среднего звена будут фригами. Они обучаемы, в отличие от цыган. Но мнгоплодны только женщины. Если фриг обрюхатит обычную женщину, она родит ему только одного ребёнка.

— У меня в молодости служил один такой замкомвзвода Сидоренко.

— А я их вблизи ни разу не видел. Только в оптику.

— Век бы их не видать.

 

6

— О-о-о, Прокопыч, у меня снова совсекретное сообщение… отключаться не буду. Сообщение радостное для деда. Пляши, Прокопыч!

— Сашко, а кому нужна глобальная замена населения?

— Дед Прокопыч, ты увлекался социопсихологией?

— Прошёл общий курс, но это не моя специализация. Я больше по баллистике.

— Тогда начнём с азов. Первыми революционерами в мире были не краснюки, а беляки. Именно они затеяли неолитическую революцию.

— Без предисловий, Сашко. Я всё-таки доктор военных наук и профессор академии генерального штаба. Что конкретно хотели первые в мире революционеры? Ну, программа-минимум.

— Хотели того же, чего хотят их последыши — чтобы миром правили эффективные менеджеры, ну, конунги-князья, бояре-боляры прочие маркизы Карабасы. А народ — быдло, скот — работал был на них за жалкую подачку. Превратить всех остальных рабов. Это у них в крови. Беляки, одним словом, хотели пороть да вешать непокорных. Но неолетическая революция так и не закончилась. Вспыхивали восстания в египетском Мемфисе, греческих полисах, да один римский Спартак чего стоит!

— А что им мешало раз и навсегда подавить протест рабов?

— Мешала религия, вера в правду и справедливость. Перед величием Бога или богов все равны. Только средневековым иудеям под жёстким кагальным правлением в замкнутых гетто-штетлях удалось выдрессировать нищих евреев до такой степени, что бедняк на шаткой лавочке перед покосившейся хижиной вставал по стойке смирно, едва завидев богатого винного откупщика или владельца закладной лавочке и провожал их благоговейным взглядом. У других народов это фокус не прошёл. Но и жидовское почитание богатых не вошло в плоть и кровь. В 1863 году, когда поляки отважились резать спящих русских солдат, еврейская беднота с тем же воодушевлением принялась резать шляхту безо всякого почтения к богатым людям. Пришлось даже карательные отряды из Питера присылать — в царстве дворян нельзя же резать шляхту. А после 1917 поголовно грамотная еврейская беднота заменила русскую белую бюрократию, которая бойкотировала красную революцию. Честь и хвала ей за это! А наши партнеры и банковские владыки вздумали поднять новую волну белой революции. Вот на гребне этой волны мы и застыли в ожидании команды из Кремля.

— Спасибо, Сашко! Конец связи. А то наблюдатели-миротворцы забросали меня вызовами.

— Плюньте на них и поспите двадцать минут. Наблюдатели вам только глаза отводят до прихода подмоги фригилам. Я подстрахую вас, дедуся, и разбужу в час опасности.

 

7

Сон был такой трогательный, что на седых ресницах маршала проступили слёзы.

— Живей, бойцы! — подгонял капитан. — Поезд стоит всего две минуты.

В узком проходе купейного вагона не очень сподручно тянуть вдвоём за длинные лямки опечатанный бортовой приёмник в брезентовом чехле, которым их осчастливили на базе связисты, будто у них самих некому съездить в командировку.

— Наше купе. — Капитан без стука отворил раздвижную дверь. — Добрый вечер, красавица! Так, бойцы, ставьте это «пианино» в багажник на верхнюю багажную полку. Мешок с дефицитными подшипниками и оружие спрячьте под нижнюю полку. (Тогда за пределами части оружие носили только в чехлах. У них были не автоматы, а карабины СКС-45, здоровенные дуры). Закрывай, старлей, полку и садись на неё запорным грузом напротив девушки. Бойцы! Из купе покурить или в туалет не выходить по одному. Спать на верхних полках. Старлей, я подмигнул проводнице насчёт твоей постели. Бойцам скоро выходить, им постель ни к чему, а нам до самого Киева. Принесёт и чайку. Вещмешки с сухим пайком ставьте поближе к столику. Старлей, развлекай девушку, корми бойцов и охраняй их сон. Останешься за старшего. Я заночую у проводницы.

— Так вам до Овруча? Это почти рядом, бойцам до Коростеня. А там машина подкинет до самых Белокоровичей.

— Керимов, болтун — находка для шпиона, — осадил старлея капитан. — Молчи и загадочно улыбайся соседке, если не умеешь с девушками суси-пуси разводить на любовные темы. Чай вам принесут, я уже сказал. Бойцы! Хáвайте паёк и ложитесь спать на верхних полках! Портянки засуньте в сапоги, чтобы купе казармой не провонялось.

Офицеры вышли покурить.

- Старлей, я пойду сниму пробу в ресторане. Тебе чекушку принести?

В ответ он прошептал на ухо капитану:

— Я вообще-то уже не старлей.

— Я тоже вообще-то уже не капитан, а подполковник. Но по кому это интересно?…. Пока что мы оба гражданские студерá, но об этом никто не должен знать. Понял? Иди, развлекай девушку. Нам скоро навязанных попутчиков ссаживать и сдавать под расписку их груз. А мне проводница подмигнула с намёком. Она в купе одна без напарницы, понял?

* * *

Капитан заглядывал в купе каждые полчаса, подмигивал попутчице и снова исчезал.

— Караулишь девушку, старлей? Не буди бойцов. У них ещё полчаса. Салаги-первогодки после ночного наряда. Спять как убитые. Закройся изнутри. Я постучу и голос подам, как будем подъезжать к пункту их назначения. Сиди тут и бди. Только без фокусов с оружием. Поменьше воображения. Мы не за границей, дома диверсантов не бывает.

— Лады, — старлей закрыл купе на защёлку, расстегнул рубашку, галстук болтался на зажиме. Снял портупею с кобурой, свернул её в клубок и сунул под подушку.

* * *

Бойцы на верхних полках похрапывали и присвистывал во сне.

— Хотите кушать? — спросила попутчица. — Это вареники. Говорят, мужчины хотят есть… ну… после этого… Мне не хочется. Возьмите их себе.

— Скоро бойцов ссаживать. Им отдайте.

— И вы покушаете с командиром.

— Он мне не командир, а будущий однокурсник.

— А что вы будете изучать?

— Иностранный язык.

— Какой?

— Курдский.

— Я и не знала, что в Курске говорят на иностранном языке.

— А тебе и не надо знать слишком много, а то страшно станет. Мы с тобой в Киеве покушаем в ресторане «Панночка». Мне там больше всего нравится.

— Ой, у меня билет только до Фастова!

— Заплачу штраф за тебя, если что. Укройся одеялом. Мне пора будить бойцов и сдавать технику их командирам.

* * *

— Я тебя больше от себя не отпущу и никому не отдам, пусть даже ты и москаль.

— Я не москаль, а русский татарин.

У девушки блузку была застёгнута не на ту пуговичку, а молния на юбке сдвинута в сторону. Он поправил. В темноте никто бы не заметил, что она горит как маков цвет. Ей и самой мимолетное дорожное происшествие казалось немыслимо скоротечным романом. Девушка сидела за столиком напротив Керимова на неразобранной постели. Он положил ей руку на коленку.

— Уже нельзя, — прошептала она, но его руки не отняла. — Уже светает. Просто так посидим. Хорошо? Не обижайтесь. Мы согрешили. Вы ведь женаты.

— Был. Разведён.

— Почему?

— Жена сказала, что ей надоело быть потенциальной вдовой. А ты не побоялась бы прожить с настоящим военным всю свою жизнь?

— Что значит — настоящим?

— Ну, который воюет, а не просто военную форму носит, как чиновник мундир?

— Если полюбила, уже ничего не страшно. Таких Бог хранит… А ваши дети?

— Жена хотела для себя пожить, потому и не рожала… Я тебя тоже не отпущу. В Киеве у меня свободных шесть часов до «учебки». Успеем расписаться и скромную свадьбу в кафе отпраздновать.

— Ой, меня ж мамка убьёт!

— Ты теперь сама себе мамка.

— А вам разрешил командир жениться?

— Понятно, кино насмотрелась. Разве в стране война?

— В загсе заставят тридцать дней ждать. Дают время на раздумье.

— Мы уже всё обдумали. Распишут за час. И не такие операции проворачивал.

— Ой, вы разведчик! Вам всё можно.

— Нет, я простой ракетчик и артиллерист. Самый обыкновенный. Но давно понял, что у нас в стране всё идёт не по писаному, а по уплаченному без налога. И умею прищемить подпольным крысам хвосты.

— Вы уедите на учёбу, а я что буду делать?

— Учиться я буду в Киеве, без увольнительных, правда. Можно видеться и даже разговаривать через чугунную решетку ограды. А ты будешь кормить грудью маленького в киевской квартире, что я сниму тебе на два года моей последующей командировки.

— Я только в девятом классе.

— Пойдёшь в вечернюю школу. На вечер будешь нанимать няньку.

— Это ж так дорого!

— Будешь получать каждый месяц на почте моё денежное содержание. Солдату на фронте деньги не нужны.

— Разве начнётся война?

— Она для нас и не кончалась. Только зарубежом она притаилась, а мы врага исподтишка лупасим.

— Вы уверены, что с трёх раз у нас что-то получится?

— Если любишь, получается с первого раза.

Она уперлась локтями в столик, притянула его стриженую голову и стала осыпать неслышными поцелуями.

— Чего так вдруг?

— Чтобы не подумал, что я потаскуха и даю первому встречному. Вот смотри!

Она сунула руку под юбку и вытащила окровавленную салфетку.

— Ты у меня первый, потому что самый красивый и умный, каких я только видела!

— Не делай из меня кинозвезду. Я простой селянский хлопчик.

Она не успела стать женой маршала. Умерла от рака, когда он получил звание генерал-полковника. А тогда он молчал и слушал её певучий говор и перестук колёс. Она в полумраке не отрывала от него глаз. Колёса отсчитывали стыки колеи. За окном убегали вдаль сжатые полоски ячменя в зоне отчуждения с копёнками снопов. Тонкоствольные берёзы высоченного леса порой дугой загибались до самой земли. Такие берёзы он видел только здесь и не понимал, что заставляет их гнуться. Иногда пробегали фонари на разъездах. Купе медленно заполнялось призрачным светом. Так же медленно возвращалась темнота до следующего фонаря на разъезде.

 

8

Зажужжал зуммер персонального канала совсекретной связи. Маршал резко дёрнулся и проснулся.

— Сашко, что скажешь нового?

— Радиоперехват. Игорь Прокопыч, ждите гостей с востока.

— Американцы? Турки?

— Нетушки вам… Частная военная коммерческая корпорация «Миру — мир». Израильтяне. Офицеры и солдаты русского происхождения. Ну, из русских евреев, короче. Вояки отменные. Все служили в русской армии и учились в наших военных академиях. Есть предположение, они летят нам на боевое заграждение и подстраховку.

* * *

— Всем! Всем! Всем! Всем, кто слышит и видит меня! Готовность номер один — тридцать минут. Отсчёт времени пошёл! Всем ракетчикам свести время по импульсным радиосигналам Гринвичской обсерватории. Подключить всю автономную электронику к генераторам на подзарядку. Исполнять только мои команды даже особистам, военюристам, инженерам-испытателям из гражданских вспомогательных служб. На эти полчаса все штатские работают в разряде своих званий офицеров запаса и отвечают за свои косяки по законам военного времени вплоть до расстрела на месте. Военная прокуратура потом разбираться будет, кто прав, кто виноват… По моей команде «ПЛИ!» последовательно стреляют первое, второе, третье и четвёртое орудия. Цель — облучение всего объёма ущелья по всей длине и глубине и вспучивание богатой микроорганизмами почвы вплоть до гибели всей живой органики. После окончательное выработки генерирующих мощностей пиротехники незамедлительно отводят все четыре орудия на северо-восток и производят подрыв всех боевых компонентов. Не слышу рапорта командира подрывников!

— Старший техник-пиротехник младший техник-лейтенант Зуйков к боевой работе готов, товарищ маршал!

— Прямо в стихах шпарит… Так вот, поэт Зуйков, сразу после подрыва все четырёх орудий сажай свою команду в автобус — и прямиком дуй на Тегеран! Ни один из спецов не должен попасть в плен, иначе под расстрел угодишь ты.

— Есть, товарищ маршал Керимов, дуть прямиком на север до самого Каспия! И сохранить в живых каждого русского спеца.

— Правильно понял, лейтенант.

— Младший…

— Теперь уже старший. Мне пока даны на это полномочия Кремлём. В штабе оформят представление… Итак, всем, кто слышит и видит меня! Далее следует черед для дальнобойной ствольной артиллерии. По моей команде «огонь!» пушки основательно обрабатывают «зелёнку» в дальнем конце ущелья. Когда закончатся снаряды — замки с обрыва вниз, лафеты туда же. Прицелы и стволы примкнуть в бортовым тягачам, расчёты и вспомогательный личный состав — на север на максимальной скорости! Повторяю, ни одна пушка Шубина не должна попасть в руки врага в полном сборе. Гаубицы Д-30 бросаем на месте, лишний груз… Иранцы гарантируют «чистое небо» со стороны Пакистана, но общевойсковым зенитчикам не дремать. Зенитки-«стратеги» уже в Тегеране. На полпути домой они полностью прикрывают колонну.

— Товарищ маршал, говорит начлёт генерал-майор Нефёдов! Разрешите обратиться за уточнением. «Чистое небе» — только со стороны Пакистана до Бактрии? У меня на лету ни одного перехватчика. Дырку на западе и юге кто нам заткнёт?

— Как только ваши штурмовики отбомбятся по ущелью, вся авиация летит на базу Кара-Богаз-Гол. Авиамеханики добираются на машинах в общей колонне. Сорок пять минут по дуге от острова Диего-Гарсия до западных предгорий Гималаев будет пульсировать «лунная радуга». За это время можно долететь хоть до Гурьева.

— А если хамаситы или аравиты отважатся на авиапровокацию с запада?

— Они все бескрылые, а если им сдуру помогут французы, тогда снова вернутся сказки Шахерезады, и мы узрим саудитских королей и аравийских принцев во главе с халифом в шлёпанцах на ишаках.

— Москва этого не одобрит! — выкрикнул майор от мироносцев Маслов.

— Иншалла! Тем хуже для Москвы. Пермь ничуть не менее величественна и значима как столица. И Тюмень тоже, кстати. Царь Пётр Москвы не жаловал, а нам на кой холить и лелеять Рублёвское шоссе? Москва была важна, когда с юга, севера к ней не подобраться. Сейчас подлётное время к столице — десять, ну, двадцать минут территории наших заклятых друзей… Завершаю инструктаж. Последними в колонне следуют кунги с операторами разведывательных и боевых беспилотников. При встрече с подразделением иранской гвардии ислама неукоснительно выполнять распоряжения их офицеров. Вопросы есть?

У маршала запершило в горле. Он выпил стакан и откашлялся.

— В стакане не водка, к сожалению для некоторых наблюдателей, а простая вода… Приглушите смехуёчки. Слушаем дальше, если нет вопросов. По команде «залп!» установки залпового огня обрабатывают ущелье и увозят на прицепах оставшийся личный состав на север. Когда хвост колонны удалится на сто километров от зоны боевых действий, сработают пиропатроны в шурфах, отрытых по краям ущелья. Взрывы вытолкнут боевые заряды объёмного действия. Минут через пять сейсмологи зафиксируют в этом районе микроземлетрясение, а из ущелья вырвется псевдоизвержение якобы вулканических масс. Эндемическая популяция фригилов погибнет до последнего выжившего людоеда. Останутся только экспериментальные селекционные стада в Америке и Западной Европе. Но латиносы и афроамериканцы в США, берберы и арабы в Европе быстро прикончат их.

— Миролюбивая общественность имеет право зафиксировать это как акт геноцида! — не унимался майор Маслов. — И отдать вас под международный суд.

— Миролюбивая общественность — это алкаши с пивными пузиками в барах и бабули у телика?

- Лично я против!!! — взвился ползучим гадом майор Маслов. — Пусть все это слышат! Вы записываете всех нас в пособников ваших военных преступлений.

— Не понял.

— Мы совершаем преступление против человечности — убиваем беззащитных женщин и детей.

— Фригилы — не люди. Их вывели в пробирке. Отпрыски гималайских людоедов привили на русских и коренных народах России в эмиграции для замены народонаселения России. Русский — человек родной земли, вне её он инородец безродный, как ты, Маслов. Пересаженный на нашу почву русскоязычный людоед превращается в лютого врага своего народа. Мы имеем право на защиту, майор, десять раз нерусский Маслов из Вест-Пойнта? Итак, до приказа открыть огонь остается двадцать четыре минуты. Кроты и упыри могут донести моё решение своим тайным кураторам. Но своих приказов я не отменяю, учтите. Генштаб в Москве. Здесь я хозяин и воинский начальник.

— А кто будет эвакуировать спецнаблюдателей?

— Иран объявил о нейтралитете. Вызывайте их миротворческие вертолёты. Или можете воспользоваться моим «Ми́шкой»… Пока же я объявляю режим радиомолчания. Включаю персональный канал совсекретной связи для подтверждения приказа выжечь эту сволочь дотла. Любые ваши сообщения будут заглушены.

* * *

На маленьком экране появилась смешливая рожица кодировшика.

— Здравия желаю, Прокопыч! Связи с Москвой нет, но кое-что пронюхал от дружков-спецсвязистов. Идёт игра в покерный размен. Москву разводят на ядерную кастрацию в обмен на восстановление формальных границ Великой России 1991 года. Энтропия в политике дошла до состояния полного хаоса. Транснациональным корпорациям невозможно будет качать и доставлять русские полезные ископаемые морем и по желдороге в криминальном бардаке. Накладно и дороговато поддерживать правопорядок на огромной территории международными силами. Будут жертвы из миротворцев, а гибнуть должны русские Иваны-дураки, так считают мироносцы. Для этого восстановят Российскую империю и через полгода коронуют пятнадцатилетнего графа Шафирова, потомка любимчика Петра Великого. Хай и лай в эфире невероятный! Совещание в верхах в Летценберге закончится через двадцать минут. У вас есть время на десяток минуточек для рекреативной дрёмы. Лучший выход из безвыходной ситуации — безмятежный сон.

— А израильтяне летят нам в помощь?

— Корпорация-то хоть и военная, но коммерческая, Прокопыч. Перекупили парней, гады.

— Сашко, возьми карандаш и запиши радиограмму командованию нашей базы Хургада_03 на всякий вонючий случай, если кому-то вздумается спасти наших фригилов со стороны запада, «Командиру БЧ-3 от Игона. Если на лестнице-стремянке обломится ступенька, травма неизбежна».

— А чо то значит?

— Саудовские небоскрёбы наши «Вихри» из Хургады перетрут в пляжный песок. Эмираты тоже сгодятся под пляжи.

— Это будет месть?

— Это будет кое-кому наука.

— Ну и ладненько. Умный человек на песке дом не строит. Вздремните минут десять, Прокопыч, я вас подстрахую. Сам я в полной безопасности… Ключ к моему боксу только у начтехчасти бункера, ну, коменданта, а с ним я учился в одном учебном взводе в военном училище. Свой в доску парень!

 

9

— Это утро будет нашим?

— И день, — ответил он.

— И ночь?

Он снова улыбнулся. В тот приезд из командировки он часто улыбался. Город был вызолочен осенней листвой. Ясное небо было чистым и свежим. Его отмыли частые моросящие дожди. Последняя листва трепетала под лёгким ветерком и пускала солнечные зайчики по белой стене. Было слишком много света, потому что в тот день солнце расщедрилось, но на этот блеск бабьего лета можно было смотреть не щурясь.

— Пошли в парк, — предложила она.

— Пошли, — в этот день он часто соглашался.

— Ма, возьми меня на ручки! — заупрямилась Наташка.

— Что ли ты маленькая? — Она всегда разговаривала с дочкой в её манере. Голос у неё был высокий и слабый. Голос дочери громкий и басовитый. — тебе уже пять лет, наверное. Ты ужасно длинная стала. Скоро подниму тебя, а ноги по земле волочиться будут, а ты всё — на ручки.

— Иди ко мне, — позвал он.

— К тебе не хочу.

— Вот видишь, она отвыкла от тебя из-за твоих бесконечных командировок. Мог бы перевестись на службу ближе к дому. Наташенька, это же твой родной папочка!

— Как бы мы выплачивали взносы за квартиру и машину?

— Другие же как-то выплачивают.

— Другие и миллионы в свой карман из бюджета выкачивают, но кому-то ведь надо и честно служить, чтобы мир не рассыпался, как карточный домик.

— Скажи прямо, что не умеешь ловчить. Твой удел — век куковать «взводеным Ванькой».

— Полковники не командуют взводом.

— Я тебя ни разу не видела в форме полковника.

— Дома мы ходим в штатском и или в форме других родов войск. В командировке носим форму других стран.

— Откажись от командировок! Живи, как нормальные люди.

— Скажу прямо — не могу сломать себя. Я солдат и всё тут. Больше ничего не умею.

— Скажи прямо, что не любишь нас с дочкой.

Он притянул её, хрупкую, к себе и поцеловал нежно, почти бережно… В парке на газонах ещё ярко зеленела трава. Шатры ив у пруда оставались густыми и зелёными. Чуть почервонели берёзки Наполовину обагрились клёны. Каштаны почти облетели. Ветер шевелил опавшие листья под ногами. Казалось, кто-то незримо ворошит догорающий костёр. На ветках каштана оставались только самые большие семилопастные листья. Ему они казались похожими на поникшие винты зачехлённых вертолётов на запасном аэродроме. Ветер раскачивал ветви и осторожно снимал с них лист за листом. На голых ветках оставались длинные черешки. Прямые и длинные, как спицы. Они отливали золотом и топорщились во все стороны. От их металлического блеска дерево становилось похожим на антенну дальней космической связи. Деревья будто бы от дают листву зябнущей земле. Раздеваются, их наряды уходят куда-то вслед за летом. Первыми уйдут каштаны в золоте, за ними клёны в багрянце, потом ивы и берёзки в скромной желтизне. От них останутся чёрные стволы и омертвевшие сучья. Земля покроется снегом, а эта маленькая ёлочка в углу парковой ограды станется хранить зелень до будущей весны, как стойкий часовой.

Она потрогала колкие голубоватые иголки и обернулась на голос дочурки. Та издалека показывала ей игрушечное ведёрко, полное каштанов… Киноафиша на двери закрытого тира вымокла, выцвела и оборвалась по углам. Раньше, когда листва зеленела, а небо было ясное, в летнем кинотеатре показывали кино. Теперь только в большом кинозале под крышей.

— Сто лет не была в кино. Одной скучной.

— Ходи с подружками.

— Подружки ходят в кино с кавалерами.

Она отвернулась и подумала, что он так за все эти годы ничего и не понял. На отсыревшей афише по углам пухлой корочкой выступила соль. Она потрогала её пальцем.

— Прям как снег… А правда, что женщинам разрешили служить в армии наравне с мужиками?

— Их не так много, как ты думаешь.

— А правда, что женщины военнослужащие живут в общежитиях с офицерами?

— Это смотря по полевой обстановке. Могут размещаться и отдельно.

— А обычно — к тебе под бочок? То-то возвращаешься сытый и довольный, как кот.

— Одни глупости тебе в голову лезут.

— Я же всё-таки женщина.

— Пойдём в кафе «Ласточка». Там кинозал. Там куплю тебе конфет, а Наташке пирожное.

- Ты всем своим женщинам конфеты покупаешь?

— Что? — не расслышал он, разговаривая с кассиршей.

— Можно я возьму тебя под руку. Боюсь потерять тебя… в толпе.

— Мы с тобой ошиблись.

— Я так и знала, что ты скажешь.

— Это не наш ряд.

— Наташка уже большая.

— Угу.

— А что ты скажешь, если я рожу тебе ещё одного ребёнка?

— С ума сойду от радости.

— Тогда я рожу сразу двух. Мы с сестрой двойняшки.

 

10

Маршал вышел из забытья ровно через десять минут рывком поднялся из эргономичного кресла, сидя в котором якобы никто не устаёт. Хотя спину разогнуть невозможно.

— Сеанс радиомолчания!.. Сашко, ты где?

Вместо изображения его персонального связиста-кодировщика на экране дрожала серенькая муть. Маршал рывком оттянул лестницу-стремянку от стены. Секретным ключом отворил и сдвинул потайной люк. Старший лейтенант Задорожко лежал с простреленным лбом в луже крови. Забытьё маршала продлилось всего лишь минуту.

— Маслов, суконка!… Я так и знал.

Он снова включил все экраны.

— Майор-спецпредставитель международных миротворческих сил Маслов!

— Я! — выскочил из-за стола майор в гомосячьей форме.

— Операция по полной ликвидации противника начинается! Передайте своему командованию в Летценберге.

— Не посмеете! Вам приказали ждать подхода миротворцев.

— Всем в конференц-зале приказываю занять рабочее место в своих кабинах для связи с общественностью.

— Зачем ко мне лезешь в кабинку, горилла? — майор Маслов оттолкнул спецназовца, закрывшегося с ним одной кабинке.

— Для вашей же безопасности.

— Я вашим не подчиняюсь!

— Не балуй с кобурой, — пошептал майору спецназовец. — Я боевым ножом тебя быстрей достану.

* * *

Маршал машинально пододвинул к себе микрофон, хотя достаточно было провернуть ручку настройки громкости.

— Данные верховным главнокомандующим и правительством полномочия позволяют мне принимать самостоятельные решения и ввести чрезвычайное положения в командном бункере в случае обнаружения среди штабс-состава предателей, работающих на врага. Предупреждаю всех, вы пока несвободны. Замки в боксах автоматически запираются. В каждом блоке есть неприкосновенный запас еды и питьевой воды. Для естественных отправлений имеются биотуалеты, в боксах — писсуары и какуары с туалетной бумагой. Будут отключены все виды внутренней связи по персональные интеркому. В конференц-зале останутся только военврач, медицинская команда первой помощи и охрана. Я начинаю боевую операцию вопреки всяким возражениям мироносцев. Мой штаб — не дискуссионный клуб. Возражений не потерплю. Судьба русского народа для нас превыше интересов мифического сообщества «всех людей доброй воли»… Орудие номер один «ПЛИ!»

* * *

После обработки ущелья расщепляющим биоизлучением не произошло видимых изменений в неорганической природе, но любая живая клетка буквально взорвалась, как яйцо в микроволновке. Обработка глубинных уголков дальнобойными пушками и старыми гаубицами вызвала обвалы и камнепады. Ракетные системы залпового огня подняли много пыли, а после бомбардировщиков поднялся смерч, как в буран летом в пустыне. После обработки бомбами с объёмными зарядами ущелье будто бы застегнули почти до конца на молнию. С ближнего края глубина его едва достигала двухсот метров. Речка Коксу хоть и мелкая, но успела заполнить на неглубоком дне маленькое озерцо.

— Остатки Всемирного Государства Фригил перестали существовать. Очередная полная и безоговорочная историческая победа русского оружия свершилась! Поздравляю всех и приказываю всем штабным и миротворцам срочно покинуть бункер управления боевыми действиями. По инструкции, он через двадцать минут взорвётся для уничтожения всех данных о боевых операциях, а за пять минут до взрыва будет пущен боевой отравляющий газ, как предписано уставом. Так что поторопитесь. Всем вышедшим наружу приказываю построиться на расстоянии полукилометра и ждать моих дальнейших указаний. Экипажу моего вертолёта подготовиться к эвакуации иностранных наблюдателей… А ты куда бабу прешь?

Последние слова маршал сказал, не успев отключить микрофон.

— Так они же подполковник! Клещом в меня вцепилась? Не отдерёшь.

Подполковница-медичка вцепилась теперь в маршала.

— Ты, старый маразматик, забыл охрану у кабины кодировщика поставить?

— Увидела уже…

— Я тебе моего Сашку ввек не прощу! Никому дела нет, что я старше его была по званию и возрасту. Но никого я так не любила и уже не полюблю!

— Тихо, дочка, он и мне за родного сына был. Но мы живём в предательском мире. Да, я старый. Никак не привыкну, что среди русских развелось столько гадов и сволочей. Я виноват, но и ты пойми, что мы уже вошли в Европу, чужая гадость в нас въелась, как будто своей не хватало. А теперь ступай за бойцом вниз.

— Во-во! А ты, старый дурак, и не подумал, что у тебя в охране девять спецназовцев, а зарубежных миротворцев — пятнадцать? Штабных — почти двадцать и вооружены. Сомневаюсь, что они все сплошь симпатизанты русских.

— Потом разбирать мой маразм будешь в диссертации после моей смерти. А если захочешь продолжать свою дискуссию, то мы оба посинеем от удушья. Скоро автоматика газ пустит.

 

11

После взрыва бункера бронеколпак даже и не ушёл целиком под землю. От колонны артиллеристов ещё стояла пыль столбом на просёлочной дороге за сто километров от бывшего ущелья, закрывая весь вид на Тегеран. Маршал приказал всем перестроиться в одну шеренгу, чтобы обойти весь личный состав и всмотреться в глаза каждому.

— Майор Маслов, три шага вперёд!

— Я не в вашем подчинении, маршал!

— Почему же не мон маршаль, легионер?.. А ну марш три шага вперёд! Начтехчасти бункера комендант Орлов следом за ним!

Предатель, на то он и предатель, чтобы поддаваться нажиму чужой воли. Едва Маслов выступил из строя, как по кивку маршала два спецназовца скрутили майору руки за спиной и заковали запястье в наручники. Два пистолета у Маслова отобрал уже сам маршал. Орлова, у которого были все ключи от боксов и кабинетов бункера, пока не трогали, но спецназовец как бы по-дружески положил руку ему на плечо. Маршал пристально заглянул Малову в глаза. Зрачок майора был круглый, как у всех нормальных людей.

— А ну, сучёнок, глянь-ка на солнце!

Маршал ткнул его стволом пистолета под подбородок. Диаметр зрачка не изменился.

— Ты, докторша-красотка, у нас одна с чистыми ручками. Обследуй-ка его глазки, девонька. А то, не дай бог, трахома на югáх свирепствует.

Женщина-военврач продезинфицировала свои пальцы, потом провела влажной ваткой по векам пациента и осторожно оттянула их:

— Так у него же контактные линзы!

— Сымай их, милая, не бойся. И поверни его личиком к солнышку.

Зрачок в форме четырёхконечной звезды вытянулся сначала в ромб, потом в розу ветров, а затем в кошачью щёлочку. Охранники маршала были ещё те бугаи, но щуплый Маслов вырвался и кинулся головой в пропасть. Двести метров хоть и не слишком глубоко, но для падающего человека — запредельно.

— Это тебе за моего Сашку, падло… И за сожранных русских детей.

— Неужто фригил? — ахнула военврач.

— Одним гадом меньше стало, — сплюнул в пропасть старый маршал. — Нет, не одним.

Начтехчасти бункерам комендант, Сашкин однокурсник дружок, кинулся в пропасть вслед за Масловым. Ещё четверо офицеров и генерал вырвались из строя и прыгнули ласточкой в пропасть.

— Для гадов невелика потеря. В Москве в генштабе ещё на развод немало русоедов осталось. Но какая сплочённость и самоотверженность! Какая преданность идее сверхнасилия! Почти что французы-эсэсовцы в рейхсконцелярии Гитлера подчас штурма.

— Чем отважней враг, тем достойнее победа, — сняла резиновые перчатки подполковник медицинской службы.

— Твоя правда, дочка.

 

12

— Товарищ маршал — группа вертолётов с севера!

— Это наши «Ми́шки» летят за нами.

Старый маршал не удивился, что не у всех офицеров и генералов лица просияли от радостной вести. Предательство давно вошло в плоть и кровь «дорогих россиян» ещё с эпохи Великой Ельцинской революции, когда русский народ предал сам себя.

* * *

Три винтокрылые машины с вертолётоносца «Каспий» зависли над землёй. Выпустили канаты, по ним скользнули на землю десантники-морпехи и второй пилот одного из вертолётов в комбинезоне и шлеме с зеркальным забралом. Морпехи заняли странную позицию — их автоматы были направлены почему-то на тех, кого он прилетели спасать. Пилот (в закрытом-то шлеме!) отдал честь маршалу, гнусаво представился и отрапортовался, размахивая большим бумажным пакетом с пятью сургучными печатями. Слов его никто не смог разобрать — приземляющиеся вертолёты ещё шумели движками. Пилот схватил маршала за руку и повлёк за собой к овальному входу глинобитного мавзолея-мазара какого-то святого шиита. Мазар был старый и заброшенный. Формой напоминал яйцо со срезанной тупой стороной. Половина лазурных плиток на нём облетела. Внутри полутёмного помещения пилот отшвырнул пакет с печатями. Маршал понял, что это была просто отвлекающая «кукла».

— Что, старик Окопыч, махнём не глядя форменкой? Только побыстрей, а то турки на хвосте у нас висели, еле оторвались и пустили по ложному следу, как лиса хвостом собакам в одну сторону машет, а сама бежит в другу. Радиоэлектронная борьба, сам понимаешь.

Окопычем когда-то называли Игоря Прокоповича только его любимые слушатели академии генерального штаба.

— Петро?! — узнал он в пилоте генерала Дорошенко.

— Так точно, только давай без объятий, если не хочешь превратить моих морпехов в крошево. Раздевайся и надевай мой комбинезон. Ковальчук!

Из тандыра, где пекли поминальные чуреки, высунулась темная фигура.

— Тута я, тащ генерал!

— Молодца! Доставишь маршала до пункта назначения.

— Есть, — с ленцой протянул пилот в комбинезоне. — Инструктаж уже прошёл. Доставим с ветерком!

— Тут через двадцать минут начнёт темнеть, а пока доберётесь по подземному кудуку до своей вертушки, взлетишь в полной темноте. То, что надо… Ты же надземка-невидимка, Ковальчук, — болтал скороговоркой генерал, переодеваясь в маршальский мундир. — За полтора километра вниз под горку за высоким дувалом, Окопыч, тебя ждёт углепластиковая стрекозка, незримая для радаров. Ковальчук тебя доставит до Ашкадских пещер, откуда тебя сам чёрт не выцарапает. Самая надёжная база у нас в Передней Азии.

— Петя, а на кой мне вообще дезертировать?

— Приказ наших. Велено тебя спасти. Нам нужны свои Суворовы, а кремлины подставы не прощают, Окопыч. Наши доктора в последнем обследовании на предмет годности тебя к дальнейшему прохождению армейской службе тебе специально поставили диагноз — рассеянный склероз, предынсультное состояние, склонность коронарных сосудов к инфаркту миокарда и прогрессирующую болезнь Альцгеймера. Прогноз по жизни — отрицательный, от силы три месяца. Вот за это тебя и поставили командовать Южным фронтом. У потомков чикагских мальчиков был договорняк с кремлинами, что от русской армии останутся одни угольки с таким командующим, а сами русские войска рассосутся на пространстве Руси, как чирей на заднице. Ты же вытравил фригилов, как тараканов на дезстанции и навёл страху на воинственных инородцев. Обратный эффект, сам понимаешь. Основные потери личного состава понесли наши восточные союзники. Теперь тебе за такое — каюк от своих же!

— Я служил своему народу.

— В наше время служат только интересам большого бизнеса и транснациональным корпорациям. Всякий и каждый кремлин мечтал за уничтожение России получить входной билет клуб Мировых Владык, как когда-то Великий Горби. А ты тут со своими блистательными суворовскими победами….Для них ты уже труп, а мы даём тебе шанс..

— Петро, понимаю, мы схожи с бой фигурой, сединой, ну, и на морду тоже. Ты жертвуешь собой ради меня, а у тебя жена ещё не старая и дети только вступили во взрослую жизнь.

— Окопыч, декабристы, когда поднимали восстание, помнили, что по русской традиции дети бунташных князей и дворян теряли всё вплоть до жизни.

— Когда же победа?

— Она пришла примерно через сто лет после расстрела солдат на Сенатской площади картечью. Ты её приблизишь, если выпустишь хотя бы пять сотен полковников в подпольной академии Русской Армии.

— Далеко отсюда?

— В одной из пещер на обжитых когда-то немцами островах Южной Аргентины, ну, там почти что Огненная Земля. Местность тебе как раз по климату. Здесь слишком жарко, до ста годков не дотянешь.

— И каким это ходом ты доставишь меня к морю?

— Водным, Окопыч, не быстрым.

— Это в пустыне-то?

— Видишь ли, профессор и доктор наук, у персов с допотопных времён сохранилась система сбора дождевой и талой воды в подземные водохранилища. Двести-триста метров под землёй эти реки стекаются в целые озёра. А там до Персидского залива рукой подать.

— Это же джинн, в бутылке с пробкой! В Персидском заливе, Петя, наши заклятые друзья контролируют каждый миллиметр акватории!

— А мы, представь себе, каждый микрон. Вода дырочку найдёт, Окопыч, не бойсь.

— Слышишь шум винтов с неба?

— И роторные пулемёты слышу.

— Это турки по мою душу. Мы их отвлекли на четверть часа, больше не смогли.

— А как ты сам, Петро?

— Окопыч, за меня не бойся. За мной МИД, ГРУ и спецназы, а ты беззащитный полупенс. Когда меня увезут на пытки, дипломаты поднимут бучу, разведчики заварят кашу с заложниками для обмена… Не бойсь, не пропаду!

 

13

Тишина в пещерах, где текли подземные реки, завораживала и тянула на сон. Лишь иногда плеснётся на поверхности безглазая рыба да сорвётся капля воды с невидимого свода. Перс в хэбэшке без погон и вообще любых знаков отличия лениво шевелил веслом в надувной лодке и напевал в нос восточный мотив. А невидимые станы пещере превратились в киноэкран неимоверных размеров…

* * *

— Дядя, можно поиграть с вашей козочкой? — из трескучей осоки высунулась веснушчатая рожица, косички с бантиками. За ней другая, те же веснушки, только огненные вихры в разные стороны.

— Это не дядька, а хлопец, что ли ты не видишь? Он не козу пасёт, а рыбу удит.

Оба улыбались ему, придерживая раздвинутые стебли травы. У девочки не было молочных зубов спереди, у мальчика прорезались сверху два резца, большие, как у кролика.

— Пошли, а то рыбу распугаем… — зашуршала осока, скрыла детей.

Он привстал из травы и принялся сматывать удочку. Керимов-старший не станет повторять дважды, пусть даже ты три месяца назад закончил среднюю школу. Батя вознамерился за выходные перебрать двигатель своей маршрутки, на которой левачил. Стой здесь, придурок, подай то, недоделок, положи сюда, несмышлёныш. С дедом Васей, который на старости лет принял ислам и экзотическое прозвище Ашимбек, и то проще. Тот хает всё, что не обретается под зелёным знаменем пророка, и всех, кто не совершает намаз три раза в день, не бреет задницу и не подмывается. А у бати одно — делай деньги, делай деньги, гонись за призрачным успехом. И попробуй хоть слово скажи батьке — у него вес под сто кэгэ и всё сплошь мышцы. Мать ещё умеет поладить с отцом.

— Ну что ты взъелся на ребёнка! Не лежит у него душа к бизнесу, что поделаешь.

— Он сам не знает, чего хочет. Конкретные пацаны попросили за ночь раздеть догола три угнанные машины. Ночь работы — и три зарплаты в кармане. Так нет, он нос воротит. Цыганята попросили перегнать в скотовозе три кобылы всего на полста километров. Нет же, нет, мы ручек не замараем! Дружки все поступили в институты, колледжи, а он после работы в гараже рыбку удит.

— Он в армии мечтает служить, отец.

— Мечтаешь? Так поступай в военное училище!

— Он рядовым солдатом хочет начать службу, как Суворов.

— Суворов у Екатерины нахватал земли и имений выше крыше. Стал графом и князем, а нынче вояки на пенсии голым задом сверкают. Предлагал же ему переписать на него прадедову хату. Там такая постройка, что на срубе подземные венцы сухонькие-пресухонькие — звенят от удара топора. Такую экоусадьбу для ностальгического туризма утроить можно, что у поляков, евреев, караимов и татар сопли и слёзы ручьём лились. Ну, не Кобринское поместье Суворова, не усадьба Паскевича, но тоже штучка в своей цене. Там на одно кладбище польско-литвинских татар можно любоваться неделю. Чёрные мраморные плиты с золотым блеском русских фамилий и имён, а ниже эти же имена, но арабской вязью. Золотые полумесяцы смотрят на восток — красотища! И что ответил мне твой сучёнок?

— Что? — испуганно прижала ко рту косынку мама.

— От стояния Руси земля эта была русской. Остальные народы на ней только желанные гости. Пусть чувствуют себя как дома, но не забывают, что они в гостях. Братский интернационализм мы похерили ещё в начальных классах.

— Но мы-то литвинские татары!

— А он вообразил себя русским. Язык свой, говорит, вы пять веков назад забыли, когда польскому королю служили и панам сапоги лизали до блеска. Дескать, в нашей деревне все татары говорят по-русски и только в нашей семье фамилия похожа на татарскую. Ни-чо! Я из него всю дурь выбью.

— И чего тебе, отец, нужно от мальчика? Не пьёт, не курит, не ругается, и ладно.

— Бабья придурь, а не разговор… Не пьёт, не курит, девок не дрючит. Кисельная барышня, а не хлопец. Школы бальных танцев не хватает. Ты вспомни, вспомни-ка, мать, каким я был в его годы! Ведь есть ребята.

Есть ребята, есть….Один к одному, как стаканы в забегаловке. Столпиться на пятачке, пошуметь по пьяни, развернуться с плеча и хряснуть в морду чужаку! Обязательной в толпе, хищной стаей, чтобы не так страшно было. Не тронь меня, уступи мне место. Я из тех, кому везде тесно. Но один на один я махаться не буду. Свистну свою шоблу. Мы любого запинаем, как кролика. Не так уж тесно и под вечер на нешироких улочках городка. Пока ещё остались дорожки, где можно культурно разойтись двоим. Но не на тесном пятачке. Там все друг друга задевают… Но всё же есть ребята, есть. Ребята в армейской форме. Есть боевое содружество. Ради этого можно по нескольку раз, не сходя с велосипеда, заглядывать в почтовый ящик у калитки.

* * *

Козочка в траве тонко мекала и позванивала колокольчиком. Хозяйка пришла напоить её и воткнуть железный штырь с цепью туда, где была трава гуще.

— Ой, вы рыбки не продадите? Так что-то хотелось рыбки.

— Не продам, я не польского рода, — смотал он удочку. — Я русский, я вам так отдам. Солдаты не торгуют.

— Так тебя ещё не призвали.

— Вчера в военкомат звонил — сегодня повестка придёт.

— Домой вернёшься со службы?

— Нет.

— Мой тоже не вернулся — прапорщиком остался. Ты тоже хочешь в прапорщики?

— Хочу, если возьмут.

— Нет, такие в генералы метят. Пусть тебе повезёт!

— Вот ваша рыба. И спасибо на добром слове…

Надувная лодка бесшумно плыла по подземной реке к заливу, а старый маршал смотрел на стенах между сталактитами и сталагмитами бесконечный сериал из собственной жизни.

 

14

Едва маршал с пилотом вертолёта скрылись в сакральном тандыре с выходом в подземный водовод для сбега талой воды в подземные резервуары-кяризы в долине для полива виноградников, как сверху полоснули пулемёты с винтокрылых аппаратов. Мощные боевые вертолёты делают только русские и американцы, а точнее выкормыши ренегата Игоря Сикорского из Киева и его спонсора и держателя акций композитора Рахманинова. Стрельба скорей всего должна была взять на испуг русских морпехов — войск уже не было. Сговор был налицо — с нашим ракетным вооружением зенитчики могли сбить любое вертолётное соединение предполагаемого противника ещё за двадцать минут до подлёта даже на территории Ирана. Там лёту — всего-то ничего! Иранцы не возражали, но у новых русских новое мы́шление, завещанное Горбачёвым.

Генерал оправил на себе маршальский мундир, по кокарде с золотым шитьём выровнял и натянул на нос огромную фурагу и вышел на солнце из овального отверстия глинобитного мавзолея-мазара. Пятеро из его морпехов лежали убитыми на песке. Две машины горели, его и маршальская. Третья и четвёртая уносила морпехов и часть русских к Каспию. Остальные штабисты стояли с поднятыми руками. Сдались добровольно. Турецкие бойцы дружески очищали их карманы от денег, электроники и сигарет… Группа турецких коммандос окружила генерала в маршальском мундире… Вояки! Не отважились заковать пожилого человека в наручники, а выстрелили обездвиживающей сетью. Потом спутанного генерала в роли маршала закатали в ажурную пластиковую плёнку и отнесли на плечах, как ковёр в химчистку, к машинам.

* * *

Его загрузили в военно-морской вертолёт «Си-Хок» турецких ВМС и приторочили в салоне к борту, как ковёр. Авиаконструктор Игорь Сикорский подтвердил простую истину — если русский возьмётся гадить родному народу, то будет делать это самозабвенно, как он сам, так и его спонсор или подельник композитор Рахманинов. Хоть для «бундесмарине», хоть для «ю эс нэйви», лишь бы против России. Такие у русских «ндравы» — бей своих, чтоб чужие пугались. Машина шла великолепно, почти без вибрации. Его приторочили лицом к иллюминатору но что разглядишь в горных складках восточной Турции? Пётр Сергеевич понял по крохотному компасу на ремешке маршальских часов, что кавказоидный россиийский МИД и даже спецназ ГРУ ему больше не помощники. Его везут мёртвым грузом прямиком на турецкую военную базу Чигилим. Члены экипажа вертолёта между собой разговаривали только на восточно-анатолийских диалектах. Хотя какая ему теперь разница? Что неомладотурки, что ортодоксы-кемалиты, что исламские фанатики устали ожидать братских объятий с потомками крестоносцев, которых резали их предки-сельджуки на службе у халифата. Их вполне устраивала новая компактная Блистательная Порта от Ферганы, Самарканда, Арала, Каспия и Кавказа до оконечности Аравии с четырьмя ключевыми проливами, запирающими морские пути в Европу.

* * *

Что касается судьбы самого генерала, то она уже была предопределена. Надо лишь использовать заученные методики и практики, отработанные в молодости. Вызвать очаговую амнезию, лоскутную потерю памяти. Поднять болевой порог, нет, наоборот, опустить болевой порог до предела, чтобы терять сознание от малейшей боли. Включить запредельное торможение высшей нервной системы, чтобы легко впасть в кому. Психопатология давно открыла заветную дверь, перед которой сознательно остановился Фрейд и повёл психологию в дебри гиперсексуальности. Не помешают, того, использовать знания по лингвострановедению Малой Азии и Ближнего Востока, чтобы вместить в себя сознание сирийского туркомана, живущего с натурального хозяйства. И это сработало.

* * *

Турецкие пытошники выбились из сил, но клиент заикался от страха и признавался только в тонкостях маскировки делянок опиумного мака между посадками чайной розы и мальвы на «чай фараонов» и сбыта опиума-сырца торгашам из мелких полицейских чинов, называя места тайных закладок «товара». Приглашённые американские инструкторы и израильские консультанты сходу поняли хитрую игру турецких спецслужб — вместо русского маршала им подсунули тупого туркомана-крестьянина, внешностью и возрастом похожего на него… А сам маршал Керимов на секретной базе преподаёт турецким кадетам, курсантам и молодым офицерам стратегию и тактику современного боя с применением новых видов оружия, физические основы которых пока неизвестны союзникам. Так русские когда-то использовали опыт фельдмаршала Паулюса, сдавшегося под Сталинградом. Покидая пытошную, американцы выключили систему жизнеобеспечения для полутрупа в коме из чувства сострадания и гуманизма. Злились, что зря время потеряли. Зря связались с турками. Восточного мудреца не перехитромудришь. Ходить с турками на охоту по крупному зверю это всё равно, что травить медведя волками. Никогда не угадаешь, кинутся ли волки на медведя или на тебя… Турки до сих пор помнят, как янычары и мамелюки крошили в капусту носителей бремени белого человек, бремени тяжёлого и неудобоносимого.

Конец