Сидя рядом со старшим советником за длинным столом, я размышлял обо всей ситуации в целом. Конечно, про мелочи не стоит забывать, но иногда полезно обхватить всю картину целиком.

Вся эта история с гармами и Валуату какая-то странная. Я привык к тому, что, если человек что-то делает, то за его действиями скрывается смысл, даже если первоначально его не видно. Какой смысл в действиях Валуату? Зачем он меняет иллиатаров? К чему жертвоприношения? Зачем ему дань с людей? Ладно, больные, мертвые и старые, но к чему ему молодые? А еще камни, высасывающие энергию из миров? Откуда они взялись?

Много вопросов, а ответы как всегда не торопятся появляться.

— Вы как считаете? — вывел меня из раздумий голос советника Ранкеаледана.

Нынешний советник Трастиан внешностью походил на иллайри даже больше, чем Шаударан.

Очень длинные, гладкие волосы светлого цвета. Многие женщины из моей первой жизни отдали бы многое за такое богатство. Ростом советник был с меня, имел, конечно же, светлую кожу. А еще янтарного цвета глаза. Одевался богато, в расшитые коричневыми и золотистыми нитями мантии до пола. Никаких украшений. Если не обращать внимания на длинные волосы и лицо со слишком уж правильными чертами лица, то мужиком он был нормальным и весьма серьезным. Правильно говорит Шаударан, что советнику пора надевать венец. Всё равно он ведет себя как истинный правитель Ранкеаледана.

Обладает ли советник какими-нибудь способностями или нет, не могу сказать, не видел.

На вид Трастиану было не больше двадцати пяти, на самом деле триста пятьдесят. Его сыну исполнилось всего тридцать. Звали его Трамирон, и он во многом походил на отца, кроме того, что выглядел как мальчишка лет восемнадцати-девятнадцати. Я так понимаю, что после определенного порога их тела начинают стареть медленнее.

— Я думаю, что просто так выступать против гармов нельзя. Их слишком много. Если кто-то рассчитывает победить их в честной битве, то ему лучше забыть о подобном героизме, — ответил я. Пусть размышлял я совершенно иных вещах, но то, о чем говорят за столом, слушал внимательно.

Конечно же, разговор зашел о гармах, войне с ними и методах борьбы. Я видел, что их пугает война, но они не отвергают такую возможность. Да, гармы их не трогали, но ведь если они взялись за людей, кто знает, что им стукнет в голову завтра.

— И что вы предлагаете? — заинтересованно спросил Трастиан, ставя на стол кубок.

Подняв взгляд, я с любопытством поглядел в глаза советника, понимая, что он спрашивает не от пустого любопытства. Кому-то Трастиан мог бы показаться слишком высокомерным, но я видел людей и похуже. Например, на Сильдарийе обитали такие экземпляры, что я диву давался, как со всеми ними справляется Анхель и не поубивает их так. Просто сложно удержаться, когда какой-нибудь аристократ, возомнивший себя пупом земли, разговаривает с тобой через губу, глядя на тебя так, будто ты грязь на его ботинках. И это с магическим владыкой, который по определению и родовитее, и могущественнее, и богаче.

— Вы ведь давно следите за гармами?

— С самого начала, — спокойно отозвался советник, не отрывая от меня взгляд. — Мы знаем, где все их горы.

— Горы? — я удивленно встрепенулся.

Советник кивнул.

— На Ивуалу много одиноких гор. Многие из них безжизненные, некоторые до сих пор активны и извергают наружу огненную землю. Гармы селятся в потухших горах.

— И много тех гор? Потухших гор, я имею в виду.

— Двенадцать по кругу, — ответил советник, а я подумал, что число весьма символичное. — А по середине место, где чаще всего мы видели жрецов. Мы называем ту гору замком. Просто они изменили очертания горы, магией или просто физической силой. Теперь гора похожа на громадный темный замок.

— Они ведь в горах добывают камни, не так ли? — поинтересовался, оглядывая притихший стол. Кроме нас с Трастианом и его сыном тут сидели еще с десяток иллайри.

Советник буквально впился в меня взглядом. Другой на моем месте бы поежился или почувствовал себя неловко, но что мне с моим опытом правления тушеваться перед такими взглядами?

Помню, как на меня порой смотрел Анхель, вот кто мог одним взглядом выразить все презрение, на которое только способен. Все его высокородные проходимцы во дворце не умели и сотой доли того, на что способен был мой друг. Наверное, именно этими самыми взглядами он с ними и справлялся.

На самом деле Анхеля звали Анхельданин, но я напрочь отказываться тратить столько времени на произношение его имени. Его всегда раздражала моя прямолинейность, отсутствие изящности в речи, слишком простое поведение. В общем, по мнению Анхеля, человек благородного происхождения так себя вести не мог. Даже еще более простецкий и даже грубый Галдор не вызывал у Анхеля столько раздражения, как я. Он говорил, что тому по внешности позволено. А вот мне — нет. Впрочем, и раньше и сейчас я понимаю, что друг просто старался сделать меня лучше, чем я есть, по его мнению, конечно, лучше.

Подняв руку, Трастиан, щелкнул пальцами. Я подавил в себе желание хмыкнуть или еще как-нибудь выразить свое мнению по поводу такого позерства.

Краем глаза, заметив, что один из слуг тут же вышел, а потом почти сразу вернулся обратно. Стало понятно, что Трастиан подозревал, что разговор зайдет о камнях и позаботился, чтобы нам не пришлось ждать долго.

Слуга подошел к нам и поклонился, вытягивая впереди себя поднос, на котором лежали знакомые мне камни. Ну, как я и думал: советник подготовился. Впрочем, в этом не было ничего странного.

— Эти, — произнес он, подхватывая с подноса один из самых крупных камней. Посмотрев на него с несколько секунду, он протянул его мне. Я, конечно же, узнал те простенькие зеленоватые камни, которые все время добывают гармы. Трастиан скривился. — Не понимаю, зачем они им. Никакой красоты и изящества. Обычные булыжники.

Я взял камень в руки и принялся его рассматривать. Когда я был еще в облике гарма, то сильно ими не интересовался, задавшись одной целью — как можно скорее уйти из горы. Сейчас же у меня была возможность рассмотреть их лучше.

Зачем камни могут понадобиться? С виду и в самом деле булыжники, но не думаю, что жрецы или же Валуату придумали их добычу ради того, чтобы занять гармов или вообще просто так. Значит, в них кроется какой-то секрет.

Сразу почему-то вспоминаются камни, ворующие силу. Насколько я знаю, эти камни вытягивают энергию, скорее всего, потом еще и успешно хранят все наворованное внутри себя.

А что если?..

Поддавшись наитию, сосредоточился, даже глаза прикрыл и представил, как моя энергия наполняет камень. Надеюсь, он не взорвется у меня в руках.

Энергия не слишком охотно, но все-таки пошла. Правда, было такое ощущение, словно я ее силком запихиваю. Причем, входила она как-то рывками, будто предыдущая куда-то проваливалась. Не слишком приятное ощущение. Зато в какой-то момент, словно сорвало заслон, и энергия хлынула внутрь. Странно, но я ощутил какое-то легкое воодушевление, похожее на облегчение, будто я смыл с себя трехдневный пот, образно говоря, конечно же.

Я настолько сосредоточился, что не сразу заметил шум вокруг меня. Осторожно прекратив свои эксперименты, открыл глаза и замер, рассматривая камень в моих руках.

Он однозначно изменился и, судя по гомону вокруг, удивлен подобным был не только я.

Вместо невзрачного булыжника у меня на руках слегка светился темный изумруд, почти кристально прозрачный. Полагаю, если бы меня не отвлекли, то он стал бы полностью прозрачным. Я прислушался к своим ощущениям, понимая, что энергия надежно заперта внутри камня. Она была настолько густой и темной, что устройство камня попросту не выпускало ее наружу. Конечно, я лично мог забрать ее назад, но признаюсь честно, делать этого мне не хотелось. Такое ощущение, что я слил туда нечто застоявшееся.

Задумался. А ведь ничего удивительно в этом нет. Обычно магия в моей прошлой жизни весьма быстро обновлялась — небольшое ядро попросту не успевало застояться, так как магия я пользовался постоянно. Потратив магию, я позволял чистой энергии влиться в ядро. Здесь же мое ядро было с меня размером. Чтобы потратить его… Даже не знаю, что такого магического мне надо сотворить и останусь ли я после такого фокуса в живых. Что-то подсказывает мне, что вряд ли. Сила потока попросту разорвет меня. Колдовать постоянно и непрерывно я тоже не могу. А вот наполнять эти камни, обновляя тем самым мою магию — очень даже да.

Трастиан протянул руку и я, чуть поколебавшись, положил камень ему на ладонь. Он взял его двумя пальцами и посмотрел на свет, явно стараясь скрыть свое удивление.

— Полагаю, именно для этого им и нужны эти камни, — пробормотал он. — И как долго он может быть таким? Вы ведь наполнили его своей силой? Шаударан поведал мне, что вам подвластен Небесный гнев. Это так?

Трастиан резко обернулся ко мне, смотря с каким — то новым, не совсем понятным мне интересом. Если бы у него была дочь, а не сын, я бы заподозрил в нем желание породниться.

— Долго. Из этого камня силу могу забрать назад только я, — ответил я на вопрос о камнях, решив не развивать тему о моей новой стихии. Хотя, я раньше не слышал, что существует стихия молнии. — Хотя, если разбить, то вероятность того, что сила внутри камня хлынет наружу — велика. Что в таком случае произойдет, не могу сказать. Вполне возможно, что сила рассеется, а камень потускнеет, превратившись в булыжник, каким выглядел до этого.

Советник снова перевел взгляд на камень, будто его очаровывал его блеск. Оглядевшись, я заметил, что и все остальные смотрят на камень с каким-то странным выражением. Неужели их так привлекает сила, закаченная в него?

Судя по лицам, им пришелся по душе новый облик камня. Видимо, иллайри оказались теми еще ценителями красоты. Или же их влечет моя темная энергия. Всё-таки она пусть и тяжелая, но какая-то завораживающая, что ли. Я бы сказал, что она похожа на теплую и ласковую летнюю ночь. Правда, меня самого энергия внутри камня совершенно не привлекала. Она казалась… лишней и теперь уже полностью чуждой.