Глава I. Космический Христос

Мы достигли точки божественной и человеческой эволюции, в которой следует вспомнить все предшествующее, чтобы понять последующее. Ибо здесь импульс свыше и усилие снизу встретились в сияющей точке, испускающей лучи назад, в древнее прошлое, и вперед, в бесконечное будущее.

Пришествие Христа является центральным местом, пламенным очагом истории. Оно означает крутой поворот. смену ориентиров, новый и колоссальный импульс. И что удивительно, он появился у закаленных материалистов как роковое отклонение, а у простых верующих как неожиданная развязка, которая уничтожила все прошлое, чтобы построить новый мир. Правду говоря, первые — это жертвы своей духовной слепоты, а вторые — узости своего горизонта. Так, если с одной стороны, явление Христа учителем Иисусом есть дело неизмеримой важности, то с другой, — оно было подготовлено всем предшествующим развитием. Сеть невидимых нитей привязала его ко всему прошлому нашей планеты. Этот луч исходит из сердца Бога, чтобы спуститься до самого сердца человека и призвать Землю, дочь Солнца, и Человека, сына Богов, к их небесному истоку.

Попробуем прояснить эту тайну в нескольких словах.

Земля со своими царствами, человечество со своими расами, духовные силы со своими иерархиями, погруженными в Бездонное, в своем синхронном и продолжительном развитии движимы одним импульсом. Небо, Земля и человек идут вместе. Единственный способ проследить смысл их развития — это проникнуть одним взором во все три сферы, в их общую деятельность и рассматривать их как некое органическое и неразрывное целое.

С этой точки зрения, бросим взгляд на положение в мире с рождения Христа и сконцентрируем внимание на двух расах, представляющих, на данный момент авангард человечества: на греко-латинский мир и на еврейский народ.

С духовной точки зрения, развитие человечества после Атлантиды и до христианской эры представляет нам двойное зрелище регресса и прогресса. С одной стороны, постепенное уменьшение числа ясновидящих и прямого общения с силами природы и космоса; с другой — активное развитие мышления и разума вследствие материального воздействия человека на мир. Видение продолжало существовать, поддерживаемое элитой в центрах посвящения, в местах, где производились предсказания, и именно оттуда приходят все религиозные движения и все великие цивилизаторские импульсы. Но ясновидение и божественные способности иссякали в человеческом обществе. Это духовное и интеллектуальное преобразование человека, все более и более увлекаемое на физический уровень, соответствовало параллельному преобразованию его организма. Чем более мы восходим к своему праисторическому прошлому, тем больше человеческое тело кажется легким и неуловимым. Сейчас оно застывает. Одновременно его эфирное тело, которое некогда превосходило физическое, все больше и больше поглощается им и принимает его точную форму. Его астральное тело, лучезарная аура, которое когда-то простиралось вдаль как атмосфера и служило своим гиперфизическим восприятием каналом общения с Богами, светится лишь вокруг своего тела и является не более, чем узким сиянием, пресыщенным действительной жизнью и приукрашенным своими страстями. Это развитие продолжается тысячи и тысячи лет. Оно приходится на вторую половину атлантического периода и все вышедшие из него цивилизации Азии, севера Африки и Европы (индусов, персов, халдеев, египтян, греков и народов северной Европы). В своей завершенности и духовном совершенстве эта инволюция сил космоса в физическом человеке была необходимой. Греция представляет собой последнюю стадию этого спуска духа в материю. В ней произошло их совершенное слияние. Из этого следует чудесное распространение физической красоты при духовном равновесии. Но этот полупрозрачный храм, населенный полубожественными людьми, возвышался на краю пропасти, кишащей монстрами Тартара. Это было критическое время. Как ничем не задерживаемое и вынужденное всегда идти либо назад, либо вперед, человечество, только начиная с этого момента могло либо погрязнуть в скотстве и развращенности, либо вновь взойти к вершинам духа с укрепившимся сознанием. Греческий декаданс и особенно императорские оргии Рима являют собой представление, одновременно грандиозное и отвратительное, это шествие античного человека в разврат и жестокость, фатальный ущерб всех великих движений истории.

«Греция, — говорит Рудольф Штайнер, — смогла реализовать свое творение, которое она мало помалу сосредоточивала под вуалью, скрывающей античное видение. Греко-латинский мир со своим стремительным упадком определил наиболее глубокое схождение духа в материю в течение человеческой эволюции. Освоение материального мира и развитие естественных наук было его ценой. Когда посмертная жизнь души обусловила жизнь земную, люди обычно не уходили в духовный мир после смерти. Они уносили с собой часть вуали, и их астральное бытие было подобно существованию призраков. Отсюда жалоба души Ахилла у Гомера: «Лучше быть нищим на земле, чем королем в мире теней!» Определенной миссией постатлантического человечества стало его форсированное отдаление от духовного мира. Это закон космоса, что величие одной стороны, покупается на какое-то время другой».

Потрясающий поворот, подъем к вершинам Души был необходим человечеству, чтобы осуществить свое предназначение. Но для этого нужна была новая религия, более влиятельная, чем предшествующая, способная поднять отяжелевшие массы и взволновать до сокровенных глубин бытия человека. Все предшествующие откровения белой расы происходили в плане астральном и в плане эфирном, откуда они сильно влияли и на человека, и на цивилизацию. Христианство, зашедшее дальше и выше всех через все сферы, обязано было проявить себя вплоть до физического плана с тем, чтобы преобразить и одухотворить его, предоставить индивидуальному человеку как и коллективному человечеству, непосредственное сознание их небесного истока и божественной цели. В явлении Христа в нашем мире оно имело, следовательно, не только моральное и социальное, но и космологическое соображения.

Иногда в открытом пространстве Атлантики, когда ветер терзал грозовое небо, появлялась плотная грозовая туча, наклоненная к Океану в форме рога. Тотчас же море остроконечно приподнималась и следовало навстречу туче. Кажется, что вся масса вод сбегает в этот плавный водоворот, чтобы бурлить и подниматься вместе с ним. Вдруг два острия, притягивающихся друг к другу, смешались в два устья. — Образовался смерч!.. Ветер впитывает море, море пьет ветер. Вихрь из воздуха и воды, живой столб головокружительно движется навстречу конвульсирующим волнам, и, на мгновение, земля соединяется с небом.

Феномен Христа, сошедшего через астральный и эфирный планы из духовного мира в мир физический, подобен морскому смерчу. И в одном, и во втором случаях силы неба и земли принадлежат одному творению и сотрудничают в целях высшего единения. Но, если смерч образовался за несколько минут под воздействием силы урагана и электрических потоков, то схождение Христа на землю требует тысячи лет и восходит, как первопричина, к арканам нашей планетарной системы.

В этой метафоре, пытающейся образно передать роль космического Христа для человечества, еврейский народ представляет сторону земную, экзотерическую и видимую. Это низ смерча, который поднимается, увлекаемый вверх вихрем. Этот народ поднимается против всех других. С нетерпимостью, со своей незыблемой, настойчивой идеей, он возмущает нации, как смерч воду. Монотеистическая идея прокладывает себе путь вместе с патриархами. Моисей овладел ею и использовал ее, чтобы сформировать нацию. Как Самум поднимает столб пыли, так Моисей собрал Ибримов, странствующих бедуинов, чтобы сформировать народ Израиля. Посвященный в Египте, направляемый Элохимом, которого он называет Яхве, он принуждает словом, железом и огнем. Бог, Закон, Ковчег, народ, чтобы его нести; и впереди сорок лет в пустыне, через голод и бунты, к земле обетованной! Из этой сильнейшей идеи, как столб огня, движущийся перед дарохранительницей, вышел народ Израильский со своими двенадцатью коленами, соответствующими двенадцати знакам зодиака. Израиль сохранял неприкосновенной идею монотеизма, несмотря на злодеяния своих царей и натиск идолопоклоннических народов. И от этой идеи, с самого ее начала, отпочковалась мессианская идея. Ибо уже Моисей, умирая, предвещал приход конечного спасителя, царя справедливости, пророка и всеобщего очистителя. Из столетия в столетие неутомимый голос пророков провозглашал его приход, от вавилонского изгнания до римского железного ига. В период правления Ирода еврейский народ походил на корабль, терпящий бедствие, обезумевший экипаж которого поджег бы фок-мачту подобно сигнальному огню, чтобы пройти через рифы. Ибо в этот момент Израиль представляет собой странное и озадачивающее зрелище народа, потоптанного Судьбой, наполовину раздавленного, ожидающего спасения в воплощении Бога!

Израиль потерпел крушение, но Бог воплотился.

Какая здесь сложная игра Провидения, человеческой свободы и Судьбы? — Еврейский народ некоторым образом воплотил и осуществил призыв земли к Христу. В нем человеческая свобода, сдерживаемая Судьбой, т.е. прошлыми ошибками, взывает к Провидению, чтобы достичь своего спасения. Ибо великие религии отразили, как в зеркале, эту подготовку. Ни одна из них не создала светлую идею Мессии, но посвященные издавна предчувствовали его и предвещали его приход.

Иисус отвечает фарисеям, спрашивающим об его миссии: «Перед Авраамом был я''. Апостолам, сомневающимся в его смерти, он говорит удивительные слова, которые никогда не произносил никто из пророков и которые показались бы нелепыми из любых других уст: «Небо и земля пройдут, но мои слова не пройдут никогда.» Такие слова либо являются бреднями безумца, либо имеют космологический трансцендентный смысл. Для официальной традиции Церкви, Христос, третье лицо Троицы, покинул лоно своего Отца только для того, чтобы воплотиться в Деве Марии. Согласно эзотерической традиции, Христос есть сверхчеловеческое бытие, Бог всех предельных сил, наиболее возвышенная духовная манифестация, известная человечеству. Но, как и все Боги, Сыны Всевышнего, от Архангелов до Престолов, он проходит развитие на протяжении всей своей планетарной жизни, и, т.к. он единственный среди высших Сил, который полностью проявился в человеческом воплощении, то это развитие особой природы. Чтобы постичь это, нужно мыс ленно перенестись по ту сторону человеческих рас вплоть до образования Земли и первого проблеска света в нашей туманности. Ибо, согласно розенкрейцерской легенде, Дух, явивший себя миру под именем Христа устами учителя Иисуса, является духовно связанным с небесным царем нашей системы, Солнцем.

В планетарной Эволюции мы увидели космические силы, подготавливающие мир к единому управлению по примеру мудрой иерархии. Намеченные в духовном плане типы и элементы, души и тела отражаются в плане астральном, оживляются в эфирическом, чтобы конкретизироваться в материи. Каждая планета является творением другого порядка сил и дитятей иной формы жизни. Каждая великая космическая сила, скажем, каждый великий Бог, имеет своим продолжением легион духов, которые являются его мыслительными созданиями. Западная эзотерическая традиция считает Христа главой солнечных духов. Во время разделения земли и неба высшие духи, названные Дионисием Ареопагитом , Virtutes в латинской традиции, Духами Формы по Рудольфу Штайнеру, удалились на блистающие звезды, которые только что отбросили свои непрозрачные ядра. Они были слишком эфирной природы, чтобы хорошо себя чувствовать в тяжелой земной атмосфере, в которой должны были барахтаться Архангелы. Но, концентрируясь вокруг солнечной ауры, они с тем большей силой действовали на Земле, оплодотворяя ее своими лучами и одевая в одежды из зелени. Христос, ставший управителем этих духовных сил, может называться солнечным Архангелом. Взращенный ими, он долго был неизвестен людям под своей вуалью из света.

Рожденная Земля испытывала, быть может, влияние другого Бога, легионы которого были тогда сосредоточены на планете Венера. Эта космическая сила, согласно иудео-христианской традиции названа Люцифером, или мятежным Архангелом. Я определил его роль в первой книге этой работы. Он подтолкнул человеческую душу дальше в материю, погрузил «я» в глубину тела. Тем самым он был косвенным автором зла, но также страсти и энтузиазма, этого отблеска Бога в человеке через волнение крови. Без него мы не имели бы ни разума, ни свободы, а духу недоставало бы трамплина, чтобы подпрыгнуть к звездам.

Влияние люциферовских духов преобладало в лемурийский и атлантический периоды, но с начала арийского периода дало о себе знать духовное влияние, исходящее из солнечной ауры. Оно возрастает из периода в период, от народа к народу, от религии к религии. Таким образом Христос мало-помалу приблизился к земному миру своим прогрессирующим излучением. Эта медленная и глубокая инкубация на духовном плане подобна той, которая была на плане физическом похожа на появление звезды, пришедшей из глубины неба, возрастающий диск которой был бы виден по мере того, как он приближался бы к нам. Индра, Осирис, Аполлон возвышались над Индией, Египтом и Грецией как предтечи Христа. Он проявляется через солнечных Богов, как чистый свет сквозь красные, желтые и голубые витражи соборов. Он являлся также редким посвященным, как иногда на Ниле видна была далеко восходящая сквозь красные лучи заходящего солнца звезда,которая поднималась к зениту. Он уже блистает лично для Зороастра в облике Ахурамазды, который показывается ему в его великом видении как Бог, одетый в солнечную одежду. Он блистает для Моисея в неопалимой огненной купине, и сверкает, подобный молнии, среди синайских молний через Элохим. Вот ставший Адонаи, Господь, провозгласивший свое скорое пришествие.

Но этого не было достаточно, чтобы вырвать человечество из объятий материи, где оно погрязло в своем упадке. Нужно было чтобы верховный Дух воплотился в человеке, чтобы солнечный Глагол сошел в человеческое тело, чтобы его видели дышащим и идущим по земле. Чтобы направить людей на путь духовных высот и вдохновить их к небесной цели, нужна была не меньше, чем демонстрация божественного Архетипа на физическом плане. Нужно было чтобы он восторжествовал над злом безмерной Любовью, и над смертью очевидным Воскрешением, вновь выйдя невредимым, преображенным и еще более сияющим из пропасти, куда он погрузился. — Следовательно, редактор Евангелия, согласно святому Иоанну мог говорить одновременно буквально и возвышенно: «Слово было плотью и свет излился среди нас, полный милости и истины».

Такова космическая причина воплощения солнечного Глагола. Мы только что рассмотрели необходимость его земной демонстрации с точки зрения божественной эволюции. Посмотрим теперь, как человеческое развитие подготовит ему орган, достойный его принять.

 

Глава II. Учитель Иисус, его истоки и развитие

Встает предварительный вопрос о том, кто хочет сегодня воскресить истинного Иисуса, исходя из относительной ценности четырех Евангелий. Тот, кто проникся созерцанием и интуицией, истиной, присущей проявлениям этого уникального жанра, искусился бы ответить на все объективные факты критикой евангелийских соответствий словами Гете. В конце его жизни друг сказал ему:

— Как вы знаете, совершили открытие, что Евангелие святого Иоанна недостоверно.

— Что значит достоверно? — ответил автор «Фауста», — что же тогда извечно прекрасно и истинно?

Этими великолепными словами престарелый поэт, глубочайший мыслитель своего времени, поставил на место тяжеловесные построения критической и чисто документальной школы, притязательное уродство которой прекратило скрывать от нас Истину и Жизнь.

Но будем более четко излагать свои мысли. Установлено, что греческие Евангелия были составлены после смерти Иисуса на основе еврейских традиций, непосредственно восходящих к последователям и очевидцам жизни Учителя. Содержат они или нет некоторое противоречие деталей и представляют ли они нам пророка Галилеи под разными углами зрения? Как заключить для нас истинность и достоверность их текстов? Может, датой их редактирования? Может, горами скопившихся на них комментариев? Нет. Их сила и истина состоит в живом единстве личности и доктрины Иисуса, очищенных им. Она имеет подтверждение тем фактом, что это слово изменило лицо мира и новую жизнь, что ее может еще воскресить в памяти каждый из нас. Вот высочайшее свидетельство исторической реальность Иисуса из Назарета и достоверности Евангелий. Все остальное второстепенно. Когда те, которые подобно Давиду Штраусу подражая некоторым теософам, желают убедить нас в том, что Христос есть только простым мифом «грандиозного исторического humbug»; их смешной педантизм требует от нас веры более слепой, чем вера правоверных, более фанатичной. Жан Жак Руссо прекрасно высказался о ней: если бы грешники из Галилеи, писари Иерусалима и философы неоплатоники Эфеса сфабриковали бы все рассказы на тему Иисуса Христа, якобы победившие античный мир и завоевавшие мир современный, то это было бы чудом более аллогичным, более трудным для понимания, чем все чудеса Христа, которые, глазами современных оккультистов в качестве посвящения всех времен, есть делами известными, признанными, но доведенными им до наивысшей силы. Материальные чудеса были сотворены современникам Иисуса для доказательства. То, что необходимо Я нам сегодня с не менее непреодолимой силой, это поразительная личность, несравненное духовное величие самого Иисуса, который все более и более предстает перед нами из Евангелий и из человеческого сознания.

Скажем, следовательно, вместе с Рудольфом Штайнером: «Современная критика Евангелий освящает нам только внешнюю и материальную сторону этого документа. Из нее мы ничего не узнаем о их сущности. Настолько значительная личность, как Христос не может быть объята одним из его учеников. Она раскрывается каждым из них согласно их возможностям, с разных сторон его природы. Предположим, что сфотографировали дерево только с одной стороны, это было бы его только частичное изображение; но представим что его сфотографировали с четырех сторон, — это его полное отображение.

Также обстоит дело и с Евангелиями. Каждая из них сообщает иную ступень посвящения и представляет нам иную часть природы Иисуса Христа.

Матфей и Лука тщательно передают нам преимущественно учителя Иисуса, т.е. человеческую натуру основателя христианства, — Марк и Иоанн выражают главным образом его духовную и божественную природу.

Матфей рассматривает учителя Христа с физической точки зрения. Он сообщает нам драгоценные сведения о происхождении и наследственных связях израильского народа. — Лука, наиболее поэтичный и мечтательный из Евангелистов, рассказывает о личной жизни учителя. Он видит отражение его «я» в его астральном теле. Он дает трогательное описание силы любви и пожертвования, изливающиеся из его сердца. — Марк сообщает о магнетической ауре, окружающей Христа, лучи которой распространяются в духовном мире. — Иоанн преимущественно метафизический Евангелист. Объектом он имеет божественный дух Христа. Менее точный, чем Матфей и Марк, более абстрактный, чем Лука, он не считает окончательными впечатляющие видения, отражающие события астрального мира. Но он слышит внутреннее и исконное слово, слово создателя, трепещущее в каждом звуке и во всей жизни Христа. Он провозглашает Евангелие Духа.

Все четверо Евангелистов являются, следовательно, вдохновленными и ясновидящими Христа, но каждый из них в своем свете и сфере.

Я счастлив выразить здесь мою горячую благодарность трем выдающимся швейцарским теософам: Оскару Тросхайнцу из Берна, мадам Гросханц Лаваль и Ану из Баля, которые согласились сообщить мне свои ценные замечания на различные доклады доктора Штайнера, не предназначенные для широкой публики.

Разнообразие и единство вдохновений Евангелистов, которые взаимодополняют и охватывают как бы четыре яруса человеческого бытия, показывает нам его относительное значение. Каждый из них сообщает только с точки зрения своей сферы, проникая мало-помалу в высокую личность Иисуса Христа, которая затрагивает человеческие стороны частной эволюции еврейского народа, а с божественной — всю планетарную эволюцию.

Ведя родословную Иисуса от Давида и Авраама, Евангелие от Матфея хочет нам показать, что он происходит от избранных рода Иуды и что его физическое тело является наивысшим цветом этого народа. Вот то, что нужно запомнить из этого генеологического древа. Матфей хочет сказать, что физически учитель Иисус стал результатом длительного отбора, фильтрования всего рода. Но помимо атавизма тела существует еще и атавизм души. Каждое человеческое ego имело многочисленные предшествующие воплощения. Воплощение посвященных является особым видом, исключительным и соразмерным ступеням эволюции. Еврейские пророки, наби, обычно посвящались Богу своими матерями и носили имя Иммануил, что означает Бог в нем. Это означало, что они якобы будут вдохновленными Духом. Эти дети, воспитанные в школе жрецов, обрекаемые впоследствии на аскетичную жизнь в пустыне и назывались Назаретянами, т.к. отпускали волосы. Те, которых в Индии называли Бодхисатвами походили (не считая всех различий рас и народов) на древнееврейских жрецов, носивших имя Иммануил. Это были существа, разумные души которых (Бодхи) были достаточно развиты для того, чтобы во время их воплощений существовать в соответствии с божественным миром. Будда был для Индии Бодхисатвой, достигшим морального совершенства во время своего последнего воплощения, совершенства, которое предполагает полное проникновение тела разумной душой. После такой демонстрации, которая произвела в человечестве очищающее проникновение и возрождение, Будда не имеет больше необходимости в реинкарнации. Он входит в сияние Нирваны или Не-Иллюзии и живет в божественном мире, откуда продолжает воздействовать на человечество.

Христос больше, чем Бодхисатва и больше, чем Будда. Это космическая сила, избранница Девов, само Солнечное слово, которое воплощено для того, чтобы придать человечеству наиболее сильный импульс. Дух подобного масштаба не мог воплотиться в груди женщины или в теле ребенка. Этот Бог не мог следовать, как другие люди и даже самые великие среди них, узкой фильере животного развития, которая воспроизводит беременность ребенка матерью. Он не мог подвергнуться временному помрачению божественного сознания, которое есть неотвратимым законом всех воплощений. Христос непосредственно воплощен в чреве смертной женщины, как и Юпитер, согласно греческой легенде, рожденный от смертной Семелы, матери второго Диониса. Чтобы воплотиться, ему нужно было взрослое тело, развитое тело сильной расы до той степени совершенства и чистоты, когда оно стало бы достойно человеческого Архетипа, первичного Адама, сформированного Элохимом в извечном свете, истоке нашего мира.

Это тело, избранное среди других, еврейский народ предоставляет личности учителя Иисуса, сына Марии. Но кроме этого нужно было чтобы с рождения и до тридцати лет, в то время, когда Христос овладевал своей человеческой обителью, тело учителя Иисуса было очищено и примирено посвящением первого порядка и чтобы почти божественный человек предоставил свой организм, как сакральный сосуд, для искупительной жертвы, чтобы встретились Бог и человек. Каким же был великий жрец, изображенный в религиозной летописи человечества, на долю которого выпала эта опасная задача? Евангелисты не говорят о нем, но Евангелие от Матфея предчувствует и ясно определяет его в наиболее показательной из своих легенд.

Божественное Дитя родилось в благоухающей и безмятежной вифлеемской ночи. В черных горах Иудеи нависла тишина. Одни только пастухи услышали ангельские голоса, скользящие под звездным небом. Золотое дитя в колыбели. Восторженная мать не сводит с него глаз. Когда он открывает свои, Мария чувствует себя пронзенной, как мечом, до мозга костей его солнечными лучами, вопрошающими с ужасом. Бедная изумленная душа, пришедшая издалека, растерянным взглядом погружается в окружающее; но, увидев небо в трепещущих зрачках своей матери, дитя вновь засыпает глубоким сном. Евангелист, описывающий эту сцену, видит еще и кое-что другое. Он видит духовные силы, сконцентрированные в этой группе в глубине пространства и времени. Они сосредоточились для него в полной картине нежности и величия. Пришедшие из глубины Востока, три волхва пересекают пустыню и идут к Вифлеему. Над домом, где спит младенец Иисус, остановилась звезда. Тогда цариволхвы, исполненные радости, пали ниц перед новорожденным, чтобы поклониться ему и преподнести Ему в дары золото, ладан и смирну, символизирующие мудрость, почитание и силу воли.

Каково значение этого видения? Волхвы были последователями Зороастра и считали его своим царем. Они и сами себя называли царями, ибо они знали небо и действовали среди людей. От них исходит древняя традиция: их учитель появился в мире под именем Спасителя (Sosisch) и восстановил господство Ормузда. В течение веков это пророчество Мессии неотступно преследовало посвященных Востока. Наконец оно реализовалось. Евангелист, рассказывающий нам об этой сцене, сообщает, таким образом, на языке адептов, что восточные волхвы в вифлеемском младенце узнали реинкарнацию их учителя Зороастра. Таковы законы божественной эволюции и трансцендентной психологии. Такова преемственность высочайших индивидуальностей. Такова сила, вышивающая совместно с другими душами узоры на полотне истории. Сам пророк, возвестивший миру с высот горы Албордж и равнины Ирана о солнечном Глаголе под именем Ахурамазда, возродился в Палестине, чтобы во всем воплотить свое сияние!

Некоторые великие знают, когда воплотится посвященный, в своем помраченном сознании претерпевающий покров своей плоти. Он является, т.е. вынужденным вновь воплотить свое высшее «я» в земную жизнь и возвысить его новыми усилиями. В детстве и юности Иисус пользовался покровительством простодушной и набожной семьи. Его душа, замкнутая в себе самой, смогла беспрепятственно расцвести подобно диким лилиям в высоких травах Галилеи. Он смотрел на мир светлым взором, но его внутренняя жизнь оставалась глубоко скрытой. Он не знал еще ни кем он был, ни что его ожидало. Но, как горный пейзаж под пасмурным небом, проясняющийся иногда при внезапных улучшениях погоды, его душа освещалась прерывистыми видениями. «Однажды, во время экстаза, в голубых горах Галилеи, среди белых лилий с фиолетовой сердцевиной, растущих в травах выше человеческого роста, он увидел идущую к нему, в глубине пространства, прекрасную звезду. Эта приближающаяся звезда становилась огромным солнцем. В его центре восседала человеческая фигура, сверкающая и грандиозная. Она была исполнена величием Царя царей с милосердием всевышней Женственности, так совершенна, что внешне была Мужчиной, а внутри Женщиной». И юноша, упавший в высокие травы, чувствовал себя поднимающимся в пространстве с помощью влекущей его звезды. Ему, пробужденному от этого сна, вдруг показалось, что он стал легким, как перышко.

Каким же было это чудесное видение, которое порой неотступно преследовало его? Оно было похоже на те, которые описывали пророки, но, в то же время, совершенно иным. Он никому не говорил о нем, но чувствовал, что оно заключало в себя его прошлую и будущую судьбу. Иисус из Назарета был юношей, который, без всякого сомнения, развивался только внутренне. Внутренняя работа его мысли вспыхивала каждый день под влиянием внешних обстоятельств и поражала всех окружающих. Эту стадию психического развития передал нам Лука. Иосиф и Мария потеряли маленького Иисуса, когда они, вместе с другими, пришли в праздничный день в Иерусалим, и, вернувшись, нашли его среди учителей в храме, «слушающего их и спрашивающего их». На сетования удрученных родителей Иисус сказал: «Зачем было вам искать меня? Или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» Но они не понимали, что говорит их сын, добавляет Евангелист. Как-никак этот юноша, живший двойной жизнью, «был в повиновении у них» и «преуспевал в премудрости и в возрасте и в любви». (Лука 2, 41-52).

 

Глава III. Пребывание Иисуса у ессеев. — Крещение в Иордане и воплощение Христа

Что делает Иисус от тринадцати до тридцати лет? Евангелисты не говорят об этом ни слова. Там сплошной пробел и глубокая тайна. Ибо всякий пророк, каким бы великим он не был, нуждается в посвящении. Чтоб исполнить новую миссию, нужно чтобы его предыдущая душа проснулась и осознала свои силы. Эзотерическая традиция теософов античности и современных времен согласна с утверждением, что учитель Иисус мог быть посвященным только Ессеями, в последнем братстве, в котором еще жили традиции пророчества и которое располагалось тогда на берегу Мертвого моря. Ессеи, у которых Филон Александрийский обнаружил тайные обычаи и доктрины, были повсюду известны как терапевты или знахари с помощью силы Духа. Азауа означает врач. Ессеи были врачевателями Души.

О посвящении учителя Иисуса Евангелисты по отношению к непросвещенному человечеству хранят полное молчание, такое же глубокое, как тишь Мертвого моря. Они показали нам только последний его момент во время крещения в Иордане. Но, познав, с одной стороны, трансцендентную индивидуальность учителя Иисуса, идентичную пророку Ахурамазде, зная, с другой, что крещение в Иордане открывает глобальнейшую тайну воплощения Христа, обозначенную в оккультном писании прозрачными символами, витающими над евангелистским рассказом, мы можем возродить в существенных этапах это уникальное приготовление к экстраординарнейшему событию истории.

* * *

В устье Мертвого моря долина Иордана представляет собой наиболее выразительное обрамление Палестины. Оно ни на что не похоже. Когда, спускаясь с бесплодных высот Иерусалима, впервые ее замечаешь, возникает ощущение грандиозной опустошенности, на которое накатывается священное дуновение, захватывающее сердце. С первого взгляда становится понятно, что величайшие религиозные события земли могли произойти именно здесь. Высокая гряда, подернутая голубой дымкой, заслоняет горизонт; это горы Моава. Их обнаженные вершины загромождают его куполами и сводами, и их буйный океан, теряющийся в облаках тумана и света, господствует над длинной линией горизонта, как время над вечностью. Выделяется гора Нэво более лысая, чем остальные, на которой Моисей отдал свою душу Иегове. Между крутыми горами Иудеи и огромной вершиной Моава протянулась широкая долина Иордана, эта дикая пустыня, окруженная букетом деревьев и лугом.

Перед нами оазис Иерихона с пальмами и раскидистыми, как платаны, виноградниками, притаившимися травами, шелестящими весной, осыпанными красными анемонами. Ближе к данному месту Иордан течет между белыми песками и дюнами, чтобы потеряться в Мертвом море. Это место предстает лазурным треугольником между высотами Иудеи и Моава, которые, как-бы надежно его охраняя, стянулись над ним. Вокруг проклятого озера, покрывающего, согласно библейской традиции, Содом и Гоморру, поглощенных в пучине огня, царит тишина смерти. Маслянистые и грязные воды залили дороги и убили всех тех, кого смогли настичь. Не плывет там не один парус, не летит ни одна птица. На гальке безводных пляжей собирается только мертвая рыба, на белых скелетах которой растет алоэ и смоковница. Однако поверхность этой жидкой массы цвета ляпис-лазури, представляет собой магическое зеркало. Оно, как хамелеон, непрерывно меняет свой облик. Зловещее и свинцовое под бурями, солнцу оно открывает прозрачную голубизну своих глубин и отражает под его лучами фантастические виды колоссальных архитектур гор и игру облаков. Озеро смерти является также озером апокалиптических видений.

Эта долина Иордана, некогда столь плодородная, а ныне разоренная, ограниченная коридором Мертвого моря как безвыходным адом, предстает перед нами местом, отделенным от мира и наполненным невероятными контрастами. Вулканическая природа неистово орудует созидающими и разрушительными силами. Сладострастный оазис Иерихона, орошаемый серными источниками, кажется, обволакивает своим теплым дыханием содрогающиеся горы демонических форм. Здесь царь Ирод в роскошных дворцах содержал свой гарем, тогда как выше, в пещерах Моава, гремели голоса пророков. Шаги Иисуса, совершенные на этой земле, положили конец последним хрипам этого постыдного города. Это страна, отмеченная властной печатью Духа. Все в ней возвышено: печаль, тишина безграничность. Человеческое слово там угасает; все происходит словом Божьим,

Понятно, что Ессеи выбирали для своего уединения самое укромное место озера, названного в Библии «Морем одиночества». Ен-Гадди — узкая площадка в форме полумесяца, расположенная у подножия утеса трехсот метров высотой на западной стороне Асфалтиты, по направлению к горам Иудеи. В первом веке нашей эры там были видны дома, построенные на осушенной земле последними терапевтами. В узкой лощине они выращивали кунжут, виноград и пшеницу, проводя основную часть своего времени в чтениях и медитациях. Именно там учитель Иисус был посвящен в пророческую традицию Израиля, а также в соответствующие предания вавилонских магов и Гермеса о Солнечном Глаголе. Днем и ночью предопределенный Ессей читал историю Моисея и пророков, но это не было только медитацией или внутренним светом, возраставшем в нем и который он сознавал своей миссией. Сейчас, когда он читал слова Книги Бытия, они откликались в нем гармоничным шумом звезд, грохочущих в своих сферах. И это слово в грандиозных явлениях творило вещи: «Элохим говорит: Да будет свет! и Свет был. — Элохим отделил Свет от Тьмы». И Иисус видел рождение миров, Солнца, планет. Но каково было его удивление, когда в возрасте тридцати лет, ночью, когда он спал в пещере на вершине утеса, ему было дано видение Адонаи, чего не случалось со времен его детства... Тогда, как от удара молнии, он вспомнил, что несколькими тысячами лет ранее он был пророком. Он понимает, под порывом охватывающего его огня, что он, Иисус из Назарета, был Зороастром, пророком Ахурамазды на вершинах Алборджа и у арийского народа! Значит, он вернулся на землю, чтобы утвердить новость? Радость, величие, неслыханное блаженство... Он жил, он дышал самим этим светом... Но какая новая миссия грозного Бога ожидала его?

Промелькнули недели и месяцы немого и сосредоточенного восторга, во время которых Галилея жила своей прежней жизнью. Затем это существование отошло в сторону благодаря новости, как облаку в бездне. Ему сейчас казалось, что он охватывает века, прошедшие после его смерти, глазами Ормузда-Адонаи — и это вызывало в нем глубокую скорбь. Как дрожащий холст колоссальной картины, упадок арийской расы, еврейского народа и греко-латинского мира развернулся перед ним. Он живет пороками, преступлениями, страданиями. Он живет на земле, покинутой Богами. Ибо большинство античных Богов отдалились от развращенного человечества, и Бог-Отец, Непостижимый, был слишком далек от скудного человеческого сознания. Вырождающийся Мужчина, ставший преступником, умирал не зная стремления к отсутствующим Богам. Женщина, которой было необходимо видеть Бога в Мужчине, умирала без своего Героя, Учителя, живого Бога. Она становилась куртизанкой или жертвой, как возвышенная и трагическая Марианна, дочь Маккавейская, которая искренне любила тирана Ирода, но встретила только ревность, недоверие и кинжал убийцы.

И Учитель Иисус, бродивший по утесам Ен-Гадди, издалека слушал ритмичную пульсацию озера. Этот низкий голос усиливался, разливаясь в извилистых утесах широким стоном тысячи эхо, казался ему тогда криком человеческой массы, взывающей к Адонаи и молящей у него пророка... спасителя... Бога!

И древний Зороастр, ставший смиренным Ессеем, также взывал к Господу. Хотел ли царь солнечных Архангелов подсказать ему о его миссии? Но он не шел. Вместо ослепительного видения черный крест неотступно преследовал его сны и бдения. И внутри, и снаружи он был перед ним. Он сопровождал его на берегу, следовал за ним на высоты утесов, возвышался в ночи гигантской тенью между Мертвым морем и звездным небом. Когда он спрашивал о бесстрастном фантоме, голос, раздававшийся из глубин его самого, отвечал:

Ты воздвиг свое тело на алтаре Адонаи как лиру из слоновой кости и золота. Сейчас это твой Бог, который требует тебя, чтобы предстать перед людьми. Он ищет тебя! Он хочет тебя! Ты не избегай его! Обними крест!

И Иисус дрожал с головы до пят.

В то же время внешние слухи достигли отшельников Ен-Гадди. Два Ессея, вернувшись с Иордана, возвестили о том, что Иоанн Креститель проповедовал покаяние рыбакам на берегах реки, посреди большой толпы. Он предвестил Мессию, говоря: «Я крещу вас водой, тот, кто придет вслед за мной, окрестит вас огнем». Волнение разлилось по всей Иудее.

Итак, утром, учитель Иисус прогуливался по берегу Ен-Гадди со столетним патриархом Ессеев и говорил главе братства:

— Иоанн Креститель возвещает о Мессии. Кто это будет?

Старец посмотрел долгим взглядом на степенного ученика, после чего сказал:

— Почему ты спрашиваешь о нем, ты же его знаешь?

— Я хочу это услышать из ваших уст.

— Хорошо, им будешь ты! Вот десять лет, которые подготовлены для тебя. Свет зажжен в твоей душе, но нужна еще и воля. Готов ли ты?

Вместо ответа Иисус протянул руку к кресту и опустил голову. Тогда старый терапевт пал ниц перед своим учеником и поцеловал его ноги, оросив их потоком слез, говоря:

— Итак, в тебя снизошел Спаситель мира. Застыв от этой грандиозной мысли, освященный Ессеями в великую жертву, он стоял без движения. Когда столетний поднялся, Иисус сказал:

— Я готов.

Они смотрели друг на друга по-новому. Сам свет и решимость блистали во влажных глазах учителя и в пылающих очах ученика.

— Значит, иди к Иордану, — говорит старец, — Иоанн ожидает твоего крещения. Иди именем Адонаи!

И учитель Иисус отправляется с двумя молодыми Ессеями.

* * *

Иоанн Креститель, в котором позднее Иисус узнает пророка Илию, представлял в то время последнее воплощение старого импульсивного и спонтанного пророчества. В нем еще видился один из диких аскетов, которые, побуждаемые Духом, провозгласили народам и королям о мстителях Всевышнего и царстве Справедливости. Вокруг него теснилась неспокойная и пестрая толпа, состоящая из всех социальных элементов общества того времени, привлекаемых его властной речью. Там были неприязненные Фарисеи, энтузиасты Самаритяне, простодушные сборщики пошлины, солдаты Ирода, бородатые пастухи со своими стадами, арабы со своими верблюдами и даже греческие куртизанки Сефории, прибывшие ради любопытства на пышных носилках с кортежами рабов. Все пришедшие с разными чувствами слушают «глас вопиющего в пустыне». Крестился кто хотел, но это не было игрой. Под властным голосом и грубой рукой Крестителя нужно было погрузиться в речную воду оставаться погруженным несколько секунд. Выходили из воды очищенными от всей грязи и как бы преобразовавшимися. Но какой трудный момент оставался позади! Во время длительного погружения многие задыхались. Большинство из них умирали или теряли сознание. Говорили, что некоторые утонули. Однако опасная церемония от этого становилось для народа еще более привлекательной.

Итак, в тот день толпа, расположившаяся вокруг излучины Иордана, где проповедовал и крестил Иоанн, была возмущена. Лукавый писарь из Иерусалима, подстрекаемый фарисеями, привел ее в смятение и говорил человеку, одетому в одежду из верблюжьей шерсти: «Вот уже год как ты возвещаешь о Мессии, который должен низвергнуть сильных мира сего и восстановить царствование Давида. Когда он придет? Где он? Кто он? Покажи нам Маккавея, царя иудейского. Нас много и мы вооружены. Это если ты говоришь нам и ведешь нас на штурм Макеруза, дворца Ирода или Сионской башня, захваченной римлянами. Говорят что ты Илия. Хорошо, тогда ударь молнией!..»

Поднялся крик, сверкнули копья. Грозная волна энтузиазма и гнева подтолкнула толпу к пророку.

Перед угрозой этого бунта Иоанн обрушился на толпу с лицом бородатого аскета и львиной одержимостью, воскликнув: «Назад, раса змей и шакалов! Молнии Иеговы готовы для вас!»

После утра того дня с Мертвого моря поднялись серные пары. Черная туча покрыла тьмой всю долину Иордана, раскатисто ударил гром. Раздался голос с небес, который, как казалось, был ответом на слова пророка, и толпа, охваченная суеверным ужасом, отступила и рассеялась в лагере. В мгновение ока вокруг взволнованного пророка образовалась пустота и он остался в одиночестве на берегу глубокой бухты, где Иордан образовывал излучину в дебрях тамариска, мастиковых деревьев и древовидных роз.

Вскоре небо прояснилось в зените. Легкий туман, подобный рассеянному свету, покрывает долину, пряча вершины и оставляя видимыми только подножия гор, где мелькали медные отблески.

Иоанн встречает трех Ессеев. Он не знает ни одного из них, но узнает их по рангу белых платьев. Младший из них говорит:

— Патриарх Ессеев просит пророка Иоанна согласиться окрестить нашего избранного брата, Иисуса Назаретянина, над головой которого еще не прошло железо.

— Если его освятит Всевышний и если он войдет в священную воду, — говорит Иоанн, проникнув уважением перед величием Неизвестного, его высоким положением, ликом, прекрасным как у ангела и бледным как смерть, который приближался к нему с опущенными глазами. Однако Креститель еще не догадывался о высшей тайне, в которой ему отведена роль служителя культа.

Учитель Иисус перед тем, как войти в реку, остановился на мгновение в том месте, где Иордан образует легкий водоворот, затем погрузился в воду и скрылся под волной. Иоанн протянул руку над илистой водой, произнося священные слова. С другой стороны два Ессея застыли неподвижно, припав к земле, охваченные смертельным страхом. Выйдя из воды Иисус, был спасен крещением. В него через руку пророка и воду реки входило дыхание божественного духа. В большинстве своем из этого испытания выходили оживленными; некоторые умирали, другие становились безумными и как бы одержимыми. Их называли бесноватыми. Почему же тогда учитель Иисус медлил выходить из Иордана, зловещий водоворот которого продолжал в этом вещем месте кипеть гневом?

В эту минуту в торжественной тишине свершилось для нашего мира событие неизмеримой важности. Этому были тысячи невидимых свидетелей, но только четверо на Земле: два Ессея, Креститель и сам учитель Иисус. Как молнией были изброждены три мира. Она шла из мира духовного через звездную атмосферу Земли, чтобы отозваться на физическом человеческом плане. На земных актеров эта космическая драма произвела различное впечатление, но ошеломлены были все.

Что же произошло в сознании учителя Иисуса? За чувством утопления при погружении следует ужасное содрогание. С отчаянным усилием эфирное тело вырвалось из своего физического состояния. Затем вся предшествующая жизнь перевернулась и превратилась в хаос. Затем — великое облегчение и мрак бессознательного. Трансцендентное «Я», бессмертная душа учителя Иисуса навсегда покинули его физическое тело и вновь погрузились в солнечную ауру, вдыхаемую им. Но, одновременно, обратным движением, солнечный Дух, высшее бытие, которое мы называем Христом, овладели покинутым телом, чтобы вдохнуть в него новый огонь этой человеческой лиры, подготовленной несколькими поколениями и жертвой пророка.

Разве не для двух Ессеев ударила из голубого неба молния и озарила всю долину Иордана? Они закрыли глаза от ее пронизывающего отблеска, как если бы они увидели искрометного Архангела, с опущенной головой устремившегося к реке, и, вслед за ним, подобно дорожке огней, мириады духов.

Креститель ничего этого не видел. Он ожидал в глубокой тревоге появление погруженного. Когда наконец крестившийся вышел из воды, священная дрожь сотрясла Иоанна, ибо тело Ессея, казалось, было залито светом и тень, скрывавшая его лицо, преобразилась в безмятежном величии. Такой свет, такая нежность исходили от его взгляда, что каждый второй человек в пустыне чувствовал как отступает горечь его жизни. Когда учитель Иисус с помощью своих учеников вновь надел свое длинное платье Ессея, он стал пророком, дающим благословение и прощение. Тогда Иоанн, охваченный внезапным восторгом, замечает безмерный ореол, возникший вокруг тела Иисуса. Затем над его головой появляется чудесное видение: он видит прекрасного большого голубя, излучающего свет, как будто расплавленное серебро выходит из горнила. Иоанн знал, что, согласно пророческой традиции, Голубь Ионы символизирует в астральном мире небесную Женственность, тайну божественной любви, оплодотворителя и преобразователя душ, которого христиане назовут Святым Духом. В это время он второй раз в жизни слышит изначальное Слово, отражающее тайны бытия и подтолкнувшие его некогда, как звук трубы, в пустыню. Сейчас оно звучало как мелодичный гром. Вот его смысл: «Это мой Сын возлюбленный; сегодня я его породил». Тогда только Иоанн понял, что именно Иисус был предназначенным Мессией.

Он видит его медленно удаляющимся. Со своими двумя учениками Иисус проходит лагерь, где его видит скопление верблюдов, ослов, женщин и стад коз, изящных сефорианок и нелюдимых моавов. Когда Иисус скрылся из виду, Креститель еще продолжал видеть плывущий в воздухе ореол, лучи которого пробивались вдаль. Тогда опечаленный пророк сел на песок и охватил голову руками.

Наступил вечер, небо прояснилось. Осмелевшие смиренной позой Крестителя, солдаты Ирода и сборщики налогов в сопровождении посланцев синагоги вновь приблизились к отчаявшемуся проповеднику.

Склонившись над ним, писарь насмешливо усмехнулся:

— Итак, когда ты покажешь нам Мессию?

Не поднимаясь, Иоанн посмотрел на писаря строгим взглядом и сказал:

— Безумные! Он только что прошел среди вас, а вы его не узнали!

— Кто? Этот Ессей будет Мессией?.. Тогда почему ты не следуешь за ним?

— Это мне запрещено. Нужно чтобы он уверовал, а я ослабел... Моя задача выполнена... Я больше не буду проповедовать... Идите в Галилею!

Солдат Ирода, похожий на Голиафа, с лицом палача, который уважал Крестителя и любил его слушать, и, уходя, говорит с растроганной нежностью:

— Бедный человек! Мессия довел его до болезни!

Но писарь из Иерусалима разразился громким взрывом смеха и изрек:

— Вы, слабоумные! Он стал безумным... Вы же видели, что я заставил замолчать вашего пророка!

* * *

Таково схождение солнечного Глагола в учителя Иисуса.

Торжественный час, главное событие истории. Таинственным образом — и с какой громадной любовью! — божественные силы трудились в вышине в течении тысячелетий, чтобы взлелеять Христа и позволить ему осветить человечество через других Богов. Умопомрачительным образом — и с каким неистовым желанием! — человеческий океан поднялся снизу, в некоем водовороте, вместе с еврейским народом, чтобы сформировать на своей вершине тело, достойное воспринять Мессию. Наконец осуществилось желание ангелов, мечта магов, предсказание пророков. Две спирали соприкоснулись. Вихрь божественной любви соединился с вихрем человеческого страдания. Образовался смерч. И в течение трех лет солнечный Глагол снизойдет на землю, воплотившись в тело, полное силы и милосердия, чтобы доказать всем людям, что Бог существует, что бессмертие не пустое слово, что те, кто любит, верит и жаждет, могут достигнуть неба через смерть и воскрешение.

 

Глава IV. Возрождение античных мистерий через жизнь Христа. — От искушения к преображению

 

Попытаемся определить сущность возвышенного существа и его уникальный характер после Иорданского крещения.

Сыну Марии, учителю Иисусу, посвященному Ессеями, предоставившим Христу свое физическое тело, внезапно открылись его эфирное и астральное тела. Тройная оболочка, чудесным образом развившаяся и гармонизированная. Сквозь нее солнечный Глагол, который разговаривал с Зороастром в его астральном видении, с Моисеем в эфирном теле под видом некоего Элохима, пришел говорить с людьми в образе человека из плоти и крови. Это было необходимо для того, чтобы растормошить и убедить их, поскольку они стали непроницаемы к душевному свету и глухими к голосу Духа. Неоднократно и под самыми разными обличьями Боги проявляли себя, начиная со времен Атлантиды и вплоть до героических времен Иудеи и Греции. Они осеняли риши, озаряли пророков, нависали над героями. В Христе Бог впервые появился полностью воплощенным в человеке. И этот феномен проявился лишь однажды в истории, в поворотный момент человеческой эволюции, то есть в нижней точке ее спуска в материю. Как из черной пучины сможет человек вновь подняться к светлым вершинам Духа? Для этого необходим был огромной силы импульс, посланный человеку Богом. Импульс был дан, Глагол будет продолжать воздействовать на человечество путем излияния, но его воплощение более не являлось необходимым.

Отсюда — чудесный организм существа, именуемого Иисусом Христом. С помощью своих ощущений он погружается в плоть; при помощи своих мыслей он поднимается к Архетипам. С каждым вдохом он вдыхает Божественное. Тотальность его сознания содержится в тех словах, которые постоянно слетают с его губ: «Я и Отец, мы суть одно». В то же время он чувствовал себя связанным со страданиями человечества некой непреодолимой нежностью, благодаря огромной любви, которую возложила на него его миссия. Его душа — это живой огонь, который с помощью божественных сил порождается в непрерывном процессе человеческого горения. Отсюда можно представить себе силу излучения и притягательность такого существа. Его человеческая аура окружена широким небесным ореолом, который позволяет ему вступать в контакт со всеми духовными силами. Его мысль не спотыкается на опасных тропах логического рассуждения; она внезапно появляется как свет той главной Истины, которая обволакивает всякую вещь. Привлеченные этой изначальной силой, души устремляются к нему, трепещут и возрождаются под ее лучами. Цель его миссии состояла в том, чтобы одухотворить землю и человека, поднять их на высшую стадию эволюции. Средство было одновременно нравственным и интеллектуальным; нравственным — через распространение Любви, этого чувства всеобщего братства, которое исходило от него как из неиссякаемого источника; интеллектуальным и духовным — через открытие Мистерий всем разумам, возжаждавшим Истину.

Таким образом, за время своего трехлетнего подвижничества Христос одновременно приобщал свою общину к нравственному учению, а своих апостолов — к древним Мистериям, которые он обновил и освежил путем расширения их. Но в противоположность тому, что происходило когда-то в Персии, Египте, Греции и Иудее, это посвящение, прежде предназначенное только для элиты, теперь происходило при свете дня и публично с тем, чтобы человечество в целом смогло принять в нем участие. «Реальная жизнь Иисуса, — говорит Рудольф Штайнер, — была историческим событием из тех, которые до него происходили лишь в посвящении. То, что до этого было скрытым, было тайной храма, с его помощью стало разворачиваться на мировой сцене в некой душераздирающей действительности. Следовательно, жизнь Иисуса является публичной конфирмацией Мистерий».

* * *

Искушение Христа. Хотя и будучи, по своей сути, Богом, Христос должен был пройти через первый этап посвящения, прежде чем начать свою проповедническую деятельность. Обычный человек может приобрести видение астрального мира, лишь замечая его низшую копию, которая этот высший мир от него скрывает. Оккультная традиция называет ее Стражем Порога, а легенда символизирует его в образе Дракона. Это — астральная конденсация всех предшествующих инкарнаций, представленных в выразительной, а иногда и в устрашающей форме. Невозможно рассеять этот ужасающий призрак, который ему преграждает дорогу к духовному миру, извлекая из его души последние остатки низменных страстей. Христос, этот чистый солнечный Гений, не имел ни низшего двойника, ни Кармы. Он был чист от всякой скверны, ибо никогда не отделялся от Бога. Но человечество, куда Христос хотел проникнуть, имеет своего Стража Порога, а именно: космическую силу, которая заставляла его эволюционировать в прошлом, толкая его в лоно материи, и благодаря которой оно смогло завоевать сознание своего «я». Это та сила, которая теперь маскирует духовный мир в подавляющем большинстве людей. Библия называет ее Сатаной, и она соответствует Ахриману у персов. Ахриман, я об этом уже говорил, касаясь Зороастра и халдейской магии, является тенью Люцифера, его проекцией и его остатком в этом нижнем мире, Демоном, утратившем свое божественное сознание. Он стал гением тьмы, тогда как Люцифер продолжал оставаться, несмотря на свое падение, потенциальным носителем света и мог вновь стать им в действительности.

Вот почему Христос должен был победить Ахримана в магнетической ауре Земли, прежде чем начать выполнять свою миссию. Отсюда его сорокадневный пост и три испытания, изложенных в Евангелии от Матфея в трех образах. Князь мира сего последовательно подвергает Христа соблазну чувств (голодом), искушению страхом (показывая ему пропасть, в которую он хочет броситься), соблазну абсолютной власти (предлагая ему все царства земли). И три раза Христос отвергает его во имя слова Истины, которое он слышит и которые резонируют в нем подобно гармонии сфер. Благодаря этому несокрушимому сопротивлению Ахриман побежден. Он отступает вместе со своими бесчисленными легионами перед солнечным Гением. Была проделана брешь в темной ткани, в которую была завернута Земля. Дверь в человеческую душу вновь была открыта; Христос может в нее войти.

* * *

В научении, которое Христос предлагал своей общине, мы теперь вновь находим четыре этапа античного посвящения, сформулированные Пифагором таким образом: 1. Приготовление, или обучение, (); 2. Очищение (); 3. Завершение или просветление (); 4. Созерцание с высоты, или синтез () Две первые степени этого посвящения, предназначенные для народа, то есть для всех, смешивались и были одновременными. Две последние степени, предназначенные для апостолов, и в частности, трем из них, располагались в определенном порядке к концу его жизни. Это восстановление, обновление античных Мистерий являлось, в одном смысле, вульгаризацией и освобождением, а в другом — углублением и вовлечением в синтетическое видение через более высокую одухотворенность.

 

Первая степень: Приготовление. Нагорная проповедь и Царство Божье

Дело Христа начинается галилейской идиллией и объявлением о «царстве Божьем». Это предсказание указывает нам на его популярные наставления. В то же время оно является приготовлением к более возвышенным таинствам, которые он будет постепенно приоткрывать апостолам, т.е. ближайшим ученикам. Таким образом, оно соответствует тому, что было нравственным приготовлением в древних Мистериях. Но мы уже больше не находимся в храмах и склепах. Галилейское посвящение имеет в качестве сцены Генисаретское озеро. Его воды, прозрачные и кишащие рыбой, его берега, тогда еще цветущие и лесистые, голубые и фиолетовые горы с размашистыми волнообразными очертаниями, в окружении которых как в золотой чаше плескалось озеро, весь этот рай, благоухающий ароматом дикорастущих трав, составлял полный контраст с адоподобным пейзажем Мертвого моря. Такое обрамление, с простым и наивным населением, которое там жило, было необходимо для дебюта Мессии. Бог, воплотившийся в тело Иисуса из Назарета, привнес в него божественный план, который он вынашивал на протяжении веков, в виде широких линий, напоминающих солнечные лучи. Теперь, поскольку он был человеком и пленником Земли, в мире видимости и тьмы, ему необходимо было искать возможности реализации этого плана, шаг за шагом, этап за этапом, на этом трудном пути.

Он был полностью подготовлен к этому. Он мог читать в сознаниях, он привлекал к себе сердца. Одним-единственным взглядом он проникал в души, читал судьбы людей. Когда он сказал рыбаку Петру, чинившему на берегу свои сети: «Иди за мной, я сделаю тебя ловцом человеков», то Петр поднялся и последовал за ним. Когда в сумерках он явился в своей белой одежде Ессея, с необычным орелом, который трепетал вокруг него, к Иакову и Иоанну, эти последние его спросили: «Кто ты?» Он ответил просто: «Придите в мое Царство». И они пришли. И вот уже целый кортеж рыбаков, сборщиков податей, молодых и пожилых женщин следует за ним из деревни в деревню, от синагог напрямик через поля. И вот тот, кто проповедовал на горе в тени большой смоковницы, что же он сказал? «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. — Блаженны плачущие, ибо они утешатся. — Блаженны алчущие и жаждущие, правды, ибо они насытятся. — Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Эти истины, изреченные сильным голосом и сопровождаемые проникновенным взглядом учителя, адресовались не к разуму, а к чистому чувству. Они проникали в души подобно небесной росе, и содержали в себе целые миры. В этом содержится вся тайна духовной жизни вместе с законом о воздаянии, которое переходит от одного существования к другому. Получившие эти истины, не измеряли предел их глубины, а проникли в них чистым чувством сердца. Они их пили как опьяняющий напиток, и когда учитель добавил: «Царство небесное внутри вас», цветок радости распустился в сердце женщин, подобно розе, которая отдала весь свой аромат под порывом ветра.

Слово братство, которым обычно обозначают нравственную проповедь Христа, является довольно слабым определением, чтобы выразить ее сущность. Одной из ее характеристик является энтузиазм, который он вызвал, и вера, наличие которой он требовал. «Вместе с Христом нечто совершенно новое проникает в человеческое «я», нечто такое, что позволяет ему воспринимать в самых отдаленных глубинах своей души тот духовный мир, который до этого он постигал лишь в астральном и эфирном телах. До этого в спонтанных видениях, как в Мистериях, всегда имелась бессознательная часть. Например, декалог Моисея говорит лишь об астральном теле и представляется в форме Закона, а не Жизни. Жизнь Любви пришла к человечеству лишь через Христа. Будда тоже принес в мир учение о Любви и Сострадании. Его миссия состояла в том, чтобы внушить это посредством рассуждения. Христос, имея Любовь в личности, сам принес Любовь, которая одним своим присутствием действовала с неотразимой силой, подобно лучистому солнцу. Существует различие между мыслью, которую можно понять, и силой, которая входит в вас подобно потоку жизни. Именно субстанцию Любви, а не только Мудрость Любви, принес Христос в мир, отдаваясь сам и увлекая за собой человечество».

Отсюда происходит тот вид веры которой Христос требовал от своих последователей. «Вера в понимании Нового Завета не означает, как это слишком часто утверждают так называемые ортодоксы, присоединение и слепое подчинение ума абстрактным и неподвижным догмам, но убеждение души и полноту любви, способных переливаться из одного я в другое. Это — высшая степень единения. Христос сказал:

«Недостаточно, чтобы вы давали тем, кто может вам отдать. Сборщики податей делают то же. Давайте также тем, о ком вы знаете, что они вам ничего не вернут». Любовь Христа — это переливающаяся через край и наводняющая любовь».

Таково предсказание этого «царства небесного», которое находится во внутренней жизни и которое божественный учитель часто сравнивал с горчичным зерном. Посеянное в землю, оно вырастает в высокое растение и рождает тысячу зерен. Царство небесное, находящееся внутри нас, содержит в зародыше все остальное. Этого достаточно для простых людей, о которых Иисус сказал: «Блаженны не видевшие и уверовавшие». Внутренняя жизнь сама по себе является силой и блаженством, но по мысли Христа она является лишь приготовлением к более обширному царству, к бесконечным сферам, царству своего Отца, божественному миру, к которому он хотел вновь открыть путь всем людям и преподнести поразительное видение своим избранникам».

Пока же молодое сообщество, окружавшее учителя, увеличивалось и путешествовало вместе с ним. Оно следовало за ним с одного берега озера на другой, по равнине с апельсиновыми деревьями, и через заросшие миндалем холмы, посреди спелых хлебов и белых лилий с фиолетовым сердечком, которые росли среди высоких трав горных лугов. Он проповедовал толпе о царстве Божьем с лодки, привязанной недалеко от пристани, а также в маленьких синагогах или же под большими смоковницами на дороге. Эта толпа уже называла его Мессией, не понимая, что означает это слово, и не ведая, Быть может одни женщины, которые обожали его пылкой и волнующей любовью, предчувствовали его сверхчеловеческую природу и рассыпали на его пути лавину цветов. Сам он, как это и подобает Богу, молча наслаждался земной весной этого царства. Его божественность очеловечивалась и умилялась перед всеми этими трепещущими душами, ожидавших от него спасения, и которым он распутывал их спутанные судьбы и предугадывал будущее. Он наслаждался этим расцветом душ как молчаливый супруг в бракосочетаниях Каны наслаждается безмолвной супругой, благоухающей посреди своего кортежа паранимф.

Согласно Евангелиям, один драматический эпизод бросает тень на эти солнечные потоки, которые изливались на эту Галилейскую весну. Был ли это первый прыжок враждебных сил, которые уже собирались в невидимом мире против Христа? Во время одной из переправ через озеро поднялась одна из тех ужасных бурь, которые столь часты на Тивериадском море. Иисус спал на корме. Обречена ли была раскачивающаяся лодка утонуть? Разбудили учителя, который своими протянутыми руками успокоил волны, в то время как ялик, подгоняемый попутным ветром, достиг гостеприимной гавани. Вот то минимальное, что нам рассказывает Матфей. И разве это было бы невозможно? Солнечный Архангел, находясь в тесном контакте с силами, управляющими земной атмосферой, вполне мог направить свою волю в виде магического круга в вихрь Эола. Он может пробить лазурью черноту неба и создать в шквале на какое-то время глаз бури с сердцем Бога! Реальность это или символ? В обоих случаях перед нами возвышенная правда. Христос, спящий в рыбацкой лодке среди раздраженных волн, какой возвышенный образ спокойствия души, осознающий свою божественную родину, посреди свирепых стихий и разбушевавшихся страстей!

 

Вторая степень посвящения (очищение). Чудесные исцеления. Христианская терапия

Во всех античных мистериях за нравственным и интеллектуальным приготовлением следовало очищение души, которое должно возродить в ней новые органы и придать ей впоследствии способность видеть божественный мир. По сути, это было очищение астрального и эфирного тел. Вместе с Христом, мы об этом говорили, Божественное спустилось через астральный и эфирный уровни до физического плана. Следовательно, его действие осуществляется вплоть до физического тела его приверженцев, проходя сквозь два других. Таким образом, оно будет трансформировать их бытие сверху донизу. Потому что его прилив, пересекая три сферы жизни, будет наполнять вены кровью до самой вершины я. Христос является одновременно врачевателем души и тела. Отсюда — эта новая терапия с непосредственными воздействиями, трансцендентными и молниеносными. Прекрасный пример, свидетельствующий о недостижимости равенства в вере, но предлагающий путь, по которому будут следовать уверовавшие в Дух.

Эзотерическая концепция чуда — это не концепция приостановки или ниспровержения законов природы, но аккумуляция рассеянных сил универсума в данной точке и ускорение жизненного прогресса живых существ. Чудеса, аналогичные тем, которые осуществил Христос, совершались до него в святилищах Азии, Египта и Греции, среди прочих в храме Эскулапа в Эпидавре, о чем свидетельствуют многочисленные записи. Чудеса Христовы отличаются своей интенсивностью и своим нравственным воздействием. Прокаженные, парализованные, слепые или одержимые бесами, все эти больные, внезапно излечившись, чувствовали свою душу преображенной. Благодаря воздействию учителя в их теле устанавливалось равновесие сил, но в то же время его божественная красота давала им луч надежды, а его любовь — свет веры. Они испытывали последствия такого контакта во всех своих будущих существованиях. Это особенно проявилось при исцелении расслабленного.

Тот ожидал тридцать восемь лет возле купальни Бифезда, не имея возможности исцелиться, Христос просто сказал ему: «Встань и ходи!» и тот поднялся на ноги. Христос объяснил своим ученикам, что болезнь этого человека происходит ни от его родителей, ни от их грехов, но со дня его рождения. Однако он сказал исцеленному больному: «Иди и больше не греши». Следовательно, он серьезно согрешил в каком-то предшествующем существовании.

«Любовь, трансформированную в действие, вот то, что дает Христос. Лука сумел понять в Иисусе Христе врачевателя души и тела. Именно потому, что сам Лука был врачевателем и практиковал искусство исцеления с помощью Духа, поэтому он так хорошо понимал терапевтическую сторону учения Иисуса. Вот почему высокие наставления буддизма нам представляются у Луки как омоложение с помощью источника Молодости».

 

Третья стадия посвящения: Озарение. Воскрешение Лазаря

В наши дни бытует мнение, что Иисус вводил в царство Божие только простых людей и у него было для всех единственное и одинаковое учение, которое вследствие его доктрины кладет конец всякому таинству. Наш век, наивно верящий, что сможет обрести новую религию в демократии, захотел привлечь самого великого из сынов Бога к этому гротескному и жалкому идеалу, который заключается в подавлении элиты массой. Не считал ли своим долгом самый известный из биографов Иисуса дать ему, по отношению к современному миру, самую неотразимую рекомендацию, назвав его «приятным демократом».

Безусловно так, Христос желал открыть дорогу к истине всем жаждущим душам, но он также знал, что нужно ее распределять в соответствии со степенью духовного развития. Простой здравый смысл отказывается верить, что духу такой глубины был не знаком закон иерархии, управляющий Вселенной, природой и человечеством. Но мнение, что в учении Христа не было ни уровней, ни таинств, было опровергнуто всеми четырьмя Евангелиями. Однажды апостолы спросили у Иисуса, почему он говорит притчами с людьми, на что тот ответил: «Для того, потому, что Вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано. Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет». (Матф. XIII, 10-11). Это означает, что осознанная истина, то есть выкристаллизовавшаяся в мысль, является нерушимой, она становится центром притяжения для новых истин, тогда как истина инстинктивная и непостоянна истощается и рассыпается от множества впечатлений. Следовательно, у Христа было тайное учение, предназначенное для его учеников, учение, которое называлось «тайны Царствия Небесного». Но более того. Если присмотреться внимательнее, то иерархия отчетливо проступает и выражается в четырех ступенях классического посвящения: 1. Сначала простой народ, которому он дает моральное учение в форме притч и сказаний; 2. Затем те семьдесят, которые получили объяснения этих притч; 3. Потом двенадцать апостолов, посвященных в «тайны Царствия Небесного»; 4. И, наконец, среди них, трое избранных: Петр, Иаков и Иоанн, посвящены в самые великие тайны, только они будут присутствовать при преображении. Также еще следует отметить, что среди этих названных апостолов, только Иоанн будет единственным истинным эпоптом, в смысле Элевсинских и Пифагорейских мистерий, то есть он ясновидец, который понимает то, что видит.

В самом деле, Евангелие от Иоанна от начала и до конца характеризует высшую степень посвящения. Творческое слово — гармония сфер, вечный творец миров, — это «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» — наполнило первые строфы. Но рядом с этой метафизикой Отца, Сына и Святого Духа, которая является лейтмотивом всего Евангелия и где чувствуется влияние александрийского стиха с точки зрения формы, в которой воплотились эти идеи, находят в Евангелие от Иоанна непринужденность, волнующий реализм, точные и поразительные детали, которые обнаруживают особую тесную связь ученика с Учителем. Это замечание распространяется на все повествование Страстей Христовых и особенно на все деяния в Вифании, а самое важное — воскрешение Лазаря.

Лазарь, которого Иоанн просто называет братом Марфы и Марии из Вифании, это самый загадочный и самый необычный персонаж в Евангелии. Только Иоанн упоминает о нем; ясновидцы о нем ничего не знали. Он присутствует здесь только для сцены воскрешения. Чудо произошло, и он исчезает, будто провалившись. Однако он входил в ту группу людей, самую близкую Иисусу, которая сопровождала его к могиле. С этого момента возникает двоякий вопрос. Невольно мы спрашиваем себя: Что это за неопределенная индивидуальность Лазаря, которая промелькнула как призрак среди других персонажей, таких живых и таких четко выделенных в Евангельском повествовании? С другой стороны, что означает его воскрешение? По преданию, Иисус воскрешает Лазаря только для того, чтобы доказать Иудеям, что он является Мессией. Но это низведет Христа до положения обыкновенного чудотворца. Современная критика, всегда готовая полностью.отрицать то, что вводит ее в замешательство, смело решает вопрос, провозглашая, что это чудо, как и все другие, — игра народного воображения. Иначе говоря, некоторые считают, что вся история Иисуса — только вымысел и что Иисус никогда не существовал. Добавим, что идея воскрешения — главная христианская идея и принцип его импульсивного действия. Интерпретировать и понимать ее, вводить ее во всемирные законы — необходимо, но просто-напросто уничтожать ее — это означает отнять у христианства его свет и силу. Его главный рычаг исчезнет вместе с бессмертной душой.

Однако розенкрейцерское предание представляет нам решение этой тайны, такое смелое и блестящее. Итак, оно вывело Лазаря из безвестности и придало его воскрешению эзотерический смысл и возвышенную истину. Для тех, кто приоткрыл завесу видимости, Лазарь — никто иной, как сам апостол Иоанн. Если он этого не сказал, то это из-за стыдливости души и редкой скромности, которые были присущи ученикам Иисуса. Желание не возносить себя над своими братьями препятствовало ему вести повествование от своего собственного имени, а самое большое событие в его жизни произошло тогда, когда он сделался посвященным высшего порядка. Таким образом, под маской Лазаря скрывается апостол Иоанн. Что касается его воскресения, то оно принимает от этого новый характер и проявляется нам, как главная фаза древнего посвящения, его третьей стадии.

В Египте посвященный, после длительных испытаний, погружался иерофантом в летаргический сон и проводил три дня в храме, помещенный в саркофаг. В течение этого времени застывшее физическое тело казалось мертвым, тогда как астральное тело, полностью освобожденное, могло свободно двигаться в Космосе. Что касается эфирного тела, местопребывания жизни и памяти, то оно, отделяется также и следует за астральным, но оставаясь в физическом теле достаточной степени, чтобы помешать смерти. Пробудившись от каталептического сна, вызванного иерофантом, человек, который выходит из саркофага, больше уже не похож на себя. Его душа путешествовала в другом мире и помнила это. После этого человек становится настоящим посвященным, членом магической цепи, «присоединившимся, согласно древнему писанию, к армии высших Богов».

Христос, миссия которого заключалась в обнародовании Мистерий на глазах у всего мира и в расширении степени их доступности, захотел провести любимого ученика через последнее испытание, которое ведет к непосредственному познанию истины. Согласно тексту самого Евангелия, все было сделано по его желанию и приготовлено заранее. Мария из Вифании послала Иисусу, который проповедовал в Галилее, послание, в котором говорилось: «Господи! вот, кого Ты любишь, болен!» (Не указывает ли это нам ясно на апостола Иоанна, любимого ученика Иисуса?) Но Иисус, вместо того, чтобы поспешить на помощь Лазарю, задержался еще на два дня там, где находился, и сказал ученикам своим: «Эта болезнь не к смерти, а к славе Божьей, да прославится через нее Сын Божий... Лазарь, наш друг, уснул, но Я иду разбудить его». Следовательно, Иисус знал наперед, чего он хочет и что ему следует делать. Он прибывает вовремя, чтобы совершить чудо, которое он предвидел и подготовил. И пришли ко гробу плачущие сестры, в сопровождении Иудеев. То была пещера и камень лежал на ней. Отняли камень от пещеры, где спал, погруженный в летаргический сон тот, кого считали умершим. И воззвал Иисус громким голосом: «Лазарь! иди вон!» Тот, кто предстал пред удивленной толпой — был не легендарный Лазарь, бледный призрак, на котором еще отражалась тень могилы, а преображенный человек, над которым сиял ореол. Это был апостол Иоанн... и уже отблески Патмоса сверкали в его очах. Ибо он видел божественный свет во время своего сна, он пережил Вечность. Погребальные пелена его превратились в льняное одеяние посвященного. Теперь он понял, что означали слова Иисуса: «Я есмь воскресение и жизнь!» Сын Божий воззвал громким голосом: «Лазарь! иди вон!» Он воскресил его душу и тело. Иоанн понял теперь, почему Иисус любил его больше других, потому что он был единственным из его учеников, который понимал его до конца. Петр оставался человеком из народа, он верил в Иисуса горячо и наивно, но он проявил слабость в последний момент. Иоанн будет посвященным и ясновидцем, он будет следовать за учителем до подножия креста, ночью — до могилы и увидит сияние Отца небесного.

 

Четвертая стадия посвящения: обозрение свыше. Преображение

В пифагорийском посвящении Епифания, или обозрение свыше, — означало совокупное обозрение, которое должно следовать за духовным созерцанием. Это было интимное понимание и глубокое восприятие вещей, увиденных в духе. Видение должно привести к синтезу Космоса. Это было завершение посвящения. Этой фазе, согласно учению, которое дал Иисус своим ученикам, соответствует феномен Преображения.

Вспомним при каких обстоятельствах происходило это событие. Вешняя заря галилейской идилии погасла. Тени сгущались вокруг Христа. Его смертные враги, книжники и фарисеи, дожидались его возвращения в Иерусалим, чтобы там его схватить и предать суду. В небольших галилейских местечках, массово проявлялось отступничество, благодаря клевете великой Синагоги, которая обвиняла Иисуса в богохульстве и святотатстве. И вскоре Христос приготовился в свой последний путь — на высокий холм. Он попрощался с дорогими сердцу городами и с любимым озером: «Горе тебе, Капернаум! Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида!»

Натиски ненависти все больше и больше затемняли нимб Солнечного Архангела. Весть о смерти Иоанна Крестителя, которого обезглавил Ирод, предостерегла Иисуса, что близится и его час. Он знал свою судьбу и не противился ей. Но должен был возникнуть у него вопрос: «А мои ученики, поймут ли они мое слово и мою миссию в мире?» Большинство из его двенадцати учеников имели еще предрассудки иудеев, которые представляли себе Мессию как владыку над народами, повелевающего с помощью меча. Они еще не способны были понять предназначение Христоса в истории. Иисус хотел подготовить к этому своих троих избранников. Повествование Матфея является здесь исключительно значимым и обладает сильнодействующей выразительностью.

«По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, — и преобразился он пред ними; и просияло лицо Его как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет, — И вот, явились им Моисей и Илия, с Ними беседующие. — При сем Петр сказал Иисусу: Господи! Хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. — Когда он еще говорил, се облако осенило их, и се, глас из облака глаголящий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в котором Мое благословение; Его слушайте! И услышав это, пали ниц ученики и очень испугались. — Но Иисус приступив, коснулся их и сказал: Встаньте и не бойтесь. — Возвевши же очи свои, они никого больше не увидели, кроме одного Иисуса» (Матф., XII, 1-8).

Рафаэль на своей картине «Преображение» своим ангельским и платоническим гением великолепно понял возвышенный смысл видения. Три мира: мир физический или земной, мир анимистический или астральный и мир божественный или духовный, который господствует и пронизывает два других своим сиянием. Эти миры четко разделены и представляют собой три группы, которые формируют три плана картины. — У подножия горы мы видим непосвященных апостолов и толпу людей. Они говорят и спорят, бурно жестикулируя, о чуде, но они не видят Христа. Среди них, только излеченный одержимый замечает видение и издает крик. У других, глаза души все еще не открыты. — На вершине горы Петр, Иоанн и Иаков спят глубоким сном. Они еще не способны видеть дух наяву. Христос, который вознесся над землей на сияющем облаке, стоит между Илией и Моисеем, и все это представляло видение трех избранников. Созерцая и понимая это видение, три посвященных апостола имели перед собой в этих трех фигурах объяснение всей божественной эволюции. Ибо Моисей, пророк Синая, прекрасный составитель Книги Бытия, представляет историю Земли, начиная с зарождения мира. — Все это — прошлое; — Илия представляет Израиль и всех своих пророков, предвещающих явление Мессии. — Это настоящее. — Сам Христос, прозрачное и сияющее воплощение Солнечного Глагола, Творческий Глагол, который поддерживает наш мир с начала его возникновения и, который теперь говорит с ним через человека. — Это все будущее. — Голос, который слышат апостолы, — это универсальное Слово Отца, чистого Духа, откуда исходят все Глаголы. Он подобен музыке сфер, которая раздается в мирах и упорядочивает ритмы и которую слышат одни ясновидящие. — В этот удивительный и торжественный час оно (слово) переводится для апостолов на человеческий язык.

Таким образом, видение Фавора объединяет в картине грандиозную простоту всей человеческой и божественной эволюции. Преображение дало начало новому способу экстаза и углубленному духовному видению.

 

Глава V. Новые мистерии. — Страдание, Смерть и Воскресение Христово

Радостными и солнечными были эти три года проповедческой деятельности для Иисуса. Странствующая жизнь по берегам озера и по пустыне сочеталась с наиболее серьезными поучениями. Терапия души и тела чередуется с упражнениями высшего ясновидца. Иногда говорят, что головокружительное Вознесение Иисуса произошло для того, чтобы увлечь сторонников к своей собственной духовной высоте; По мере того, как он поднимается, большинство срывалось по пути. Только трое сопровождают его на вершину, откуда они падают, как бы сраженные откровением. Таким было лучистое проявление силы и возрастающей красоты Христа через учителя Иисуса. Затем внезапно Бог спускается из этой славы в бездну низости. Сознательно, на глазах своих учеников он позволяет врагам взять себя и без сопротивления идет навстречу крайним обидам, на мучение и на смерть. К чему это глубокое падение?

Платон, скромный и чудесный посвященный, служащий переходным мостом между древнегреческим гением и христианским духом, сказал когда-то, что «душа мира распята на ткани Вселенной во всех созданиях и ждет своего освобождения». Странное слово, в котором автор «Тимея», кажется предчувствует миссию Христа в самом глубоком и трансцедентном смысле. Ибо это слово содержит одновременно загадку о развитии планетарной эволюции, ее решении через таинство креста. После долгого пребывания человеческой души в узах материи необходимо было жертвоприношение Бога, чтобы вырвать ее оттуда и показать ей дорогу к Духу.

Иначе говоря, чтобы выполнить свою миссию, Христос, после посвящения своих учеников, должен был завершить их обучение, пройдя через посвящение личное. Бог должен был спуститься до самого дна страдания и до смерти, чтобы идентифицировать себя с сердцем и кровью человечества и передать Земле новый импульс. Духовное могущество полностью соразмерно с самопожертвованием. Вот почему для самого Христа было возвышением то, что он отдал себя человечеству, войдя в человеческое тело и приняв мученичество.

Здесь присутствуют новые уникальные таинства, такие, каких еще никогда не видели и каких, вне сомнения, никогда не увидят во время будущих эволюции Земли, хотя ее ожидают все новые метаморфозы. Ибо в этих таинствах Бог, солнечный Архангел является посвящением, а чистый Дух, Отец — иерофантом. Христос воскресает в облике Спасителя человечества. Для человека результат заключается в безграничном расширении границ своего духовного восприятия и, как следствие, в неизмеримом расширении его земной и небесной судьбы.

* * *

Больше года фарисеи подстерегали Иисуса, но он хотел отдаться им только в свое время. Сколько раз он беседовал с ними на пороге синагог и под порталом Иерусалимского храма, где прогуливались в роскошных одеждах самые высшие должностные лица религиозной власти. Сколько раз он заставлял их замолчать своей сильной диалектикой, отвечая на их ловушки более тонкими ловушками. Но также сколько раз он их пугал словами, которые, казалось, падали с небес, как молния: «За три дня я разрушу храм... и за три дня я его восстановлю!» Слишком часто он вел себя заносчиво с ними и некоторые из его эпитетов застревали в их теле, как гарпуны; «Лицемеры! Змеиное племя! Окрашенные гробы!» И когда, разъяренные, они хотели схватить его даже в храме, Иисус неоднократно использовал тот же самый способ, который будет позднее использовать Аполлоний Тианский на суде императора Домициана. Он набрасывал пелену на их глаза и становился невидимым, и «Он проходил между ними незамеченный», говорит Евангелие.

Однако все готово в большой Синагоге, чтобы свершить суд над опасным пророком, который грозился разрушить храм и который называет себя Мессией, С точки зрения иудейского закона, этих двух жалоб достаточно для того. чтобы приговорить его к смертной казни. Каиафа сказал в переполненном синедрионе: «Это хорошо: когда один человек умирает за весь Иудейский народ». Когда небо говорит устами ада, катастрофа неизбежна. Наконец, соединение звезд под знаком Девы обозначило вещее время на небесных и исторических часах. Это соединение бросило свою черную стрелу в солнечную душу Христа. Он собирает своих учеников, в своем обычном убежище, в пещере на Горе Елеонской и там сообщает им о своей скорой смерти. Пораженные, они не понимали его; они поймут его позднее. Это был день Пасхи. Иисус устроил прощальный ужин в одном иерусалимском доме.

И вот, двенадцать учеников с наступлением ночи сели в сводчатой зале. На столе — закопченный пасхальный агнец, который напоминал иудеям о бегстве из Египта и который вскоре станет символом самой величайшей жертвы. Через окна аркады можно было заметить тень цитадели Давида, сверкающую золотом крышу храма Ирода, зловещую башню Антония, где властвовало римское копье — и над всем этим — мрачные сумерки. В воздухе нависли гнетущая тишина, тяжелые испарения и красноватое зарево. Иоанн, который видел и догадывался о большем лучше, чем все другие ученики, спросил себя, почему в сгущающейся темноте над головой Христа появился бледный ореол, от которого исходят лучи, которые тотчас угасают, словно душа Иисуса дрожала в глубине его тела и трепетала перед последним решением. И безмолвно любимый ученик склонил свою голову на грудь Иисусу. Наконец, Иисус нарушил молчание: «Истинно, истинно, говорю вам, что один из вас предаст Меня сегодня вечером». Слово, произнесенное тихим голосом, обрушилось на двенадцать учеников, как крик об опасности на корабле во время кораблекрушения.

— «Кто? Кто это?» Иисус указал на Иуду, который судорожно сжимал кошель с деньгами, и добавил без гнева: «Иди и делай то, что собираешься сделать». Видя, что его разоблачили, предатель вышел в состоянии сильного гнева.

Тогда, преломив хлеб и подав чашу, Иисус торжественно произнес слова, которые освятили его миссию и которые будут звучать через века: «Примите... сие есть Тело Мое,.. пейте... сие есть Кровь Моя...» Мало что из этого поняли озадаченные Апостолы. Только Христос знал, что в этот момент он совершает самое прекрасное деяние в своей жизнию. Этими словами, записанными в Невидимом, он открыл свою душу человечеству, он заранее обрек себя на жертву. До этого Сын Божий, Глагол, более свободный, чем все Элохим, мог вернуть все назад, отказаться от кровавого жертвоприношения. Но сейчас он уже не мог ничего изменить. Могущественные силы получили от него обещание. Элохим чувствовали, как божественная часть Иисуса Христа поднимается к ним в виде огромного ореола, его солнечная душа со всеми ее возможностями, они бережно удерживали ее в своем круге, огненном залоге божественного жертвоприношения. Элохим вернут ее ему лишь после его смерти. На Земле он останется только как Человеческий Сын, жертва, идущая на мучения.

Но только он один знал, что означает «тело и кровь Христа». — Когда-то Престолы отдали свои тела для создания туманности; Начала отдали свой последний выдох для того, чтобы заставить Солнце выйти из сатурнианской ночи; Архангелы отдали свою огненную душу, чтобы создать Ангелов, прототипов Человека. Теперь Христос отдаст свое тело для того, чтобы спасти человечество. Из его должно произойти человеческое братство, возрождение вида, воскресение души... И в то время, как его ученики пили из чаши терпкое красное иудейское вино... Иисус вновь погрузился в небесную мечту... в космическую мечту перед инкарнацией... и тогда же, когда он пребывал еще в солнечной зоне... двенадцать великих пророков предложили ему, тринадцатому, опасную чашу... которую он принял.

Но апостолы, кроме Иоанна, который догадался о недосказанном, не могли понять Иисуса. Они предчувствовали, что должно произойти что-то ужасное. Они задрожали, побледнели. Неуверенность, сомнение, страх овладели ими. Тогда Христос встал и сказал: «Идем молиться в Гефиманию», и ученики, по двое, последовали за ним. Грустное шествие вышло через потайную золотую дверь, спустилось к мрачной долине Хинаи, — Иудейскому кладбищу и к долине Призрака Смерти. Он перешел по мосту через Кедрон. чтобы спрятаться в пещере Елеонской горы. Апостолы пребывали в глубоком молчании, бессильные и ошеломленные.

Под большими деревьями, на горе Елеонской, в угловатых движениях, в густой листве, дьявольский круг смыкался над сыном Человеческим, желая крепче связать его своими узами.

Апостолы спали. Иисус молился и лоб его покрылся каплями кровавого пота. Нужно было, чтобы он испытал удушающий ужас, чтобы он испил свою чашу до дна, чтобы он вкусил горечь потери и отчаяние человечества. Наконец, толпа солдат с факелами появилась между деревьями. Это был Иуда с воинами. Предатель поцеловал Иисуса, и это был знак наемным воинам. Чувствуется бесконечная нежность в ответе Христа: «Друг мой, для чего ты пришел?», столь подавляющая нежность, что она доведет предателя до самоубийства, несмотря на всю черноту его души. После этого акта совершенной любви, Иисус останется невозмутимым до конца. Он стал неуязвимым для всех мучений.

И вот отвели его к первосвященнику Каиафе, черствому книжнику, некой разновидности священнической спеси без веры. Иисус признал себя Мессией и первосвященник разодрал одежды свои, это означало приговор к смерти. В римском трибунале Пилат пытается спасти Галилеянина, в котором он видел безобидного мечтателя. Ибо этот мнимый «Царь Иудейский», который называл себя «Сыном Божим», прибавляет, что «Царство его не от мира сего». Но иудейские первосвященники могли возбудить темную зависть Цезаря, и толпа неистовала: «Распни его!», и проконсул, после того, как умыл руки пред народом, отдал Мессию в грубые руки римских легионеров. На Него одели багряницу; на голову Ему возложили венец из терна; в руки дали трость, похожую на смехотворный скипетр. На него сыпались удары и оскорбления. Пилат, выражая свое презрение иудеям, сказал им: «Вот ваш царь!»

Затем добавил, с горькой иронией: Ecce Homo!, как если бы вся человеческая низость и мерзость сосредоточилась в этом бичеванном пророке.

Заканчивалась античность, и даже стоики поняли Страсти Христовы не лучше, чем сам Пилат. Они увидели в этом лишь внешнюю прискорбную сторону и его явную инертность, которая вызывала у них возмущение. Но все эти деяния из жизни Иисуса имели одновременно символический смысл и мистическое воздействие на будущее человечество. Явления Креста, вызываемые в астральных образах святыми Средних Веков, стали для них инструментом посвящения и совершенствования. Братья святого Иоанна и Тамплиеры, Крестоносцы, которые вознамерились завоевать Иерусалим, чтобы создать там столицу мира, таинственные Розенкрейцеры XV века, которые подготовили примирение Науки и Веры, Востока и Запада в высшей мудрости, все эти люди духовного деяния, в самом сильном смысле этого слова, должны были обрести безграничный источник силы в страданиях Христовых. Во время видения Бичевания, образ истерзанного Христа говорит им: «Учись у меня умению оставаться безразличным к ударам судьбы, противостоять всем страданиям, и ты обретешь новый смысл: понимание всех горестей, чувство единства со всеми существами. Именно поэтому я согласился пострадать за людей, для того, чтобы проникнуть в самую глубину их души», — Терновый венец научил их не бояться мира духовного и интеллектуального, выдерживать презрение и нападки по отношению ко всему, что дорого нам. Он им говорил: «Оставайся на ногах, когда весь мир ополчился против тебя. Умей сказать Да!, когда все говорят Нет! Только тогда ты станешь самим собой». Сцена Несения Креста учила их другому мужеству и говорила им: «Научись нести мир на своей совести, также, как Христос согласился нести Крест, чтобы слиться в одно целое с землей и миром. Научись нести свое тело, как что-то внешнее. Нужно, чтобы дух удерживал тело в своей воле также, как рука держит молот!» Таким образом, это вовсе не безучастности учит Запад и народы Севера таинство Страстей, но — новой энергии через Любовь и Жертвоприношение.

Сцена Голгофа — это заключительный этап жизни Христа, печать, поставленная его Миссией, и отсюда наиболее глубокая тайна христианства. Гете справедливо замечает по этому поводу: «Высшее таинство страдания — это нечто настолько священное, что выставление этого образа на обозрение толпы может показаться кощунственным осквернением». К чему эта скорбная сцена распятия? — спрашивали язычники первых веков. Неужели от этого ужаса должно произойти спасение мира? И не один современный мыслитель повторял: «Могло ли человечество спастись благодаря смерти одного праведника?» Стало быть Вселенная — станок пыток, а Бог — палач! Рудольф Штайнер дал более глубокий философский ответ на эту мучительную проблему: «Доказательство того, что духовное всегда торжествует над телесным, должно быть выставлено на обозрение всего мира. Посвящение, перенесенное на план всемирной истории, вот что означает событие на Голгофе. Поток духовной жизни вытекает из капель крови, пролитой на кресте. Кровь — это моя субстанциализация. Вместе с кровью, пролитой на Голгофе, любовь Христа пропитывает человеческий эгоизм, как живительный флюид».

Медленно поднялся крест над зловещим холмом, что возвышался над Сионом. В кровавой жертве, которая трепетала и дрожала у позорной виселицы, жила сверхчеловеческая душа. Но Христос отдал свои силы Элохим. Он чувствует себя отрезанным от своей солнечной ауры, в ужасном одиночестве, в глубине темной пропасти, откуда раздавались крики солдат и вопли врагов. Черная туча нависла над Иерусалимом. Ибо земная атмосфера — это только призма вселенской жизни. Ее флюиды, ветры, стихийные духи иногда питаются человеческими страстями, и в тоже самое время они отвечают на космические импульсы своими бурями и конвульсиями. И вот, настали для Иисуса часы агонии, тяжелые как вечность. Несмотря на страдания от мучений, он оставался Мессией. Он простил своих палачей, он утешил разбойника, который сохранил веру. С приближением смерти Иисус почувствовал неутолимую жажду-предзнаменование избавления. Но, чтобы испить свою чашу, нужно было, чтобы он дошел до того чувства одиночества, которое заставит его сказать: «Отец мой, для чего ты Меня оставил?», затем последовало последнее слово: «Свершилось», которое поставило печать Вечности на челе удивленных веков.

Последний крик вырвался из груди распятого, пронзительно, подобно трубе или звуку арфы, у которой оборвались сразу все струны. Этот крик был таким ужасным и мощным, что римские легионеры отошли, бормоча: «Не был ли Он Сыном Божьим?»

Иисус умер, но Христос — живой, более живой, чем когда-либо! В глазах людей, от него остался только подвешенный на кресте труп, под небом более черным, чем ад. Но в астральном и в духовном мирах, за вспыхнувшим лучом света последовал раскат грома с тысячекратным эхом. Одним прыжком душа Христа соединилась со своей солнечной аурой, преследуемая океаном душ и возгласом «Осанна!» небесных легионов. Отныне, загробные ясновидцы и Элохим знали, что победа достигнута, что смерть потеряла свою остроту, что камень отвален от гробницы, и можно было увидеть, как блистательные души парят над их пустыми гробами. Христос через жертвоприношение возвратился в свое царствие с увеличенными во сто крат силами. И уже новым прыжком он готов был войти в глубину Бесконечности, в центр, залитый светом, любовью и красотой, который он называл своим Отцом. Но сострадание привело его обратно на землю, где он стал учителем через свои муки.

Зловещий туман, гробовое молчание навсегда заполнили Иерусалим. Святые женщины плакали над трупом учителя; Иосиф из Аримафеи совершил над ним обряд погребения. Апостолы спрятались в пещерах Хинома. Их учитель умер, и они потеряли всякую надежду. С виду ничего не изменилось в непроницаемом мире материи. Однако, странное событие произошло в храме Ирода. В тот момент, когда Иисус скончался, сверкающая пелена, сплетенная изо льна, цвета пурпура и гиацинта, за которой скрывалась дарохранительница, разорвалась сверху донизу. Один левит, который там проходил, увидел в святилище золотой ковчег с золотыми Херувимами по сторонам, и крылья их поднимались до свода. Неслыханная вещь, глаза профанов смогли созерцать мистерию святая святых, где даже сам главный верховный жрец должен проникать сюда только один раз в год. Испуганные жрецы прогнали людей, чтоб они не стали свидетелями святотатства. — Этот знак имеет определенный смысл. — Образ Херувима, с телом льва, с крыльями орла, с головой ангела — похож на сфинкса. Он символизирует всю эволюцию души человеческой, ее схождение в тело и возвращение к Духу. Благодаря Христу, пелена святая святых разорвалась, загадка сфинкса разрешена.

Отныне мистерия жизни и эволюции открыта для всех, кто осмелится и захочет его узнать.

Чтобы объяснить теперь деяние, осуществленное духом Христа в то время, когда близкие наблюдали за спуском тела в могилу, нам необходимо еще раз вспомнить главное событие египетского посвящения. Посвященный проводит три дня и три ночи в саркофаге, погруженный в летаргический сон, под наблюдением иерофанта. В течение этого времени он совершает путешествие в другой мир, в соответствии со степенью своего развития. Когда после пробуждения он вспоминал об этом и то, как он раньше времени посетил царство мертвых, он был похож на воскресшего и рожденного повторно, на языке служителей храма. Христос тоже совершил космическое путешествие, в то время, когда его опускали в могилу, перед духовным воскресением на глазах у близких; здесь также присутствует соответствие между древним посвящением и новыми мистериями, принесенными в мир благодаря Христу. Соответствие, но и огромное расширение. Так как астральное путешествие Бога, прошедшего через испытание смерти на земле, должно было быть другого вида и гораздо большей дальности, чем то боязливое плавание простого смертного в царстве умерших, находясь в барке Исиды.

Два психофлюидных потока обволакивают земной шар своими многочисленными кольцами, похожими на электрических змей, которые постоянно двигаются. Один, названный Моисеем Horeb и Орфеем Ereb, который также можно было бы назвать центростремительной силой. Ибо он имеет свой центр на земле и он притягивает к ней все, что падает в текущий поток. Это — бездна рождений, желания и смерти, сфера испытания, названая также религиями чистилищем. Все души, еще предающиеся своим земным страстям, уносятся в свои завихрения и круговороты. Другой поток, названный Моисеем Ионой, можно также назвать центробежной силой. Так как в нем заключается сила экспансии, точно так же, как в другом — сила сжатия; и он связан со всем Космосом. С помощью его, души возносятся к солнцу и к небу; через него также приходят божественные влияния; с его помощью Христос спустился в образе Голубки. Если посвященные, подготовленные к космическому путешествию посредством сильно развитой души, всегда знали как соединиться с потоком Ионы после своей смерти, то значительная масса душ, затемненных парами плоти, с трудом достигала этого и почти не выходила из потока Horeb, двигаясь от одной инкарнации к другой. Переход Христа в сумрачное преддверие рая сделал там отверстие, он оставил там светящиеся круги и отворил для этих потерявшися душ, подобно душам из второго круга Дантового Ада, небесные пути. Таким образом, миссия Христа должна была осветить и расширить жизнь после смерти, точно так же, как он расширил и осветил жизнь на земле.

Но главное в его миссии заключалось в том, чтобы уверенность в духовном воскресении вошла в сердца апостолов, которые должны были разносить его мысль по свету. После того. как он воскрес для самого себя, нужно было воскреснуть в них и для них, и чтобы этот факт реял над всей будущей историей. Воскресение Христа должно было быть залогом воскресения душ, начиная с этой жизни и с их верой в другую жизнь. И для всего этого было не достаточно, чтобы Христос показал себя своим сторонникам в астральном видении, во время глубокого сна. Нужно было, чтобы он предстал перед ними во время бодрствования, в физическом облике, и чтобы его воскресение им показалось событием до некоторой степени материальным. Этот феномен, трудный для других, был легким для Христа. Так как эфирное тело великих посвященных — а тело Христа должно иметь жизненную силу, особенно сильную и субтильную — долго удерживается после их смерти и сохраняет часть своего могущества над материей. Духу достаточно одушевить ее, чтобы сделать ее видимой при определенных условиях.

Вера в воскресение не сразу овладела апостолами. Она должна была проникнуть в них, как голос, который внушается через ритмы сердца, передаваться как дыхание жизни. Вера завоевывала их душу подобно тому, как день постепенно приходит после долгой ночи. Как ясный рассвет поднимается над серой Палестиной. Явления Христа постепенно увеличиваются для того, чтобы произвести все большее и большее впечатление. С начала легкие и мимолетные как тени, они увеличивается в силе и в яркости. Но как исчезло тело Христа? Было ли оно истреблено Огнем-Принципом, под дыханием космических Сил, как тела Зороастра, Моисея и Илии. и содрогалась ли земля и падали ли стражники, как этого хотел Евангелист? Или же очищенное, одухотворенное до почти что нематериального состояния, оно само растворилось как аромат в напитке, как благоухание в воздухе? Как бы то ни было благодаря чудеснейшей алхимии его прекрасная квинтэссенция была впитана атмосферой.

Но вот, Мария Магдалина, принесшая бальзам, увидела в пустой могиле «двух ангелов с озаренными лицами и в белом как снег одеянии». Ужаснувшись, она обернулась и заметила человека, которого от волнения не узнала, но в голосе, который произнес ее имя «Мария!..» и который взволновал ее до глубины души, она узнала Учителя и кинулась к ногам его, чтобы дотронуться до полы одежды, но Он как-будто боялся материального прикосновения от той, из которой он «изгнал семь бесов»: «Не прикасайся ко Мне,.. Иди и скажи апостолам, что Я воскрес!» Здесь Спаситель говорит с женщиной, обуреваемой страстями, грешницей, превращенной в обожательницу Господа. Одним своим словом он влил прямо в глубину ее сердца бальзам вечной Любви. Он знал, что через женщину он достигнет души всего человечества. — Затем, когда Иисус предстал пред одиннадцатью учениками Его, собравшимися в иерусалимском доме, за закрытыми дверями, и когда он встретился с ними в Галилее, то это Учитель собирал лучших из своего воинства для будущих деяний. — В трогательных сумерках Еммауса этот божественный целитель душ, воспламенил веру в пламенных сердцах двух печальных учеников своих. — На берегах Тивериадского озера он появился пред Петром и Иоанном, чтобы подготовить их к тяжелой участи. — Когда, наконец, последний раз он предстал пред сторонниками, на горе Галилее, чтобы сказать эти последние слова: «Идите и проповедуйте Евангелие всем народам. А я с вами во все дни, до скончания века!» Это было торжественное прощание Учителя и завещание Царя солнечных Архангелов.

Таким образом, мистический факт воскресения, который пришел к апосталам вначале в виде робкой зари, со временем разгорался и возрастал, достигая своего апогея в знаменитом закате, который навсегда окунул их мысль в его пышный и пророческий пурпур.

И еще раз, несколько лет спустя, Христос появился особенном виде своему врагу Петру, по дороге в Дамаск с тем, чтобы сделать из него своего наиболее пылкого защитника. Если предыдущие явления Христа были окутаны как бы ореолом мечты, что это имело исторический неопровержимый характер. Более неожиданное чем другие, оно несло в себе победный свет. Здесь, наконец, величина раскрытой силы измерима с желанным действием. Так как от этого видения и от этого молниеносного слова началась миссия апостола Язычников, который должен был обратить в веру Христа греко-латинский мир и весь Запад.

* * *

Как блестящая звезда светит на горизонте сквозь густой туман, возвещая о будущем мире, точно также факт духовного воскресения витает над всем деянием Христа. В нем — необходимое заключение и резюме. — Ни ненависть, ни сомнение, ни зло не побеждены. Они еще не задолжали бытию, ибо они сами суть ферменты эволюции. Но отныне бессмертная Надежда не может больше вырвана из сердца человека. Сверх всех поражений и всех смертей неослабевающий хор будет петь через века: «Христос воскрес!.. Пути от земли к небесам вновь открыты!»