Я снова почувствовала изменение температуры. Это был едва заметный холодок. По телу прошла дрожь:

— Айван? Это вы? — тихо спросила я.

Передо мной начал проявляться слабый туман. Сначала бледный, а после, когда туман начал принимать форму человеческого тела, светлый и очень яркий. Возможно, существо заметило, что я поспешила прикрыть глаза и тут же слегка потускнело.

— Я вас напугал? — тень обошла вокруг меня.

Я прислушалась к своим ощущениям. Странно, но нет. Айван совершенно меня не пугал, несмотря на свое инопланетное происхождение, необъяснимое присутствие на этой базе и активное желание общаться.

— Вы меня интригуете, — я улыбнулась. В том мире, откуда я родом подобные слова звучали бы двусмысленно. Здесь же они значили именно то, что я имела в виду. Айван был представителем другой расы и цивилизации. Возможно, единственный в нашей Галактике. Когда мне еще представиться подобная возможность? Если меня чем-то заинтересует это существо, то я буду готова с ним сотрудничать. Но это должно быть взаимовыгодно! Расчетливо? Еще бы!

— Вы первая, кого не раздражает мое присутствие, — он просто поделился своими наблюдениями, но почему-то мне показалось, что он испытывает грусть.

— Неужели генерал не желает идти с вами на контакт? — удивилась я.

— Он делает это по долгу службы, хотя и испытывает ко мне некоторую благодарность. Остальные же… Они выполняют приказ.

Я немного помедлила, прежде чем решилась на вопрос:

— Вы что-то со мной сделали… Я полагаю…

— Я проник в ваше сознания, видел ваши… сны. Они вас пугали, не давали вашему организму функционировать на полную мощность.

— И что вы сделали?

— Я забрал их себе, — просто ответил Айван, и, видя мое удивленное выражение лица, пояснил, — когда я касаюсь сознания человека, я оставляю в нем след. Иногда едва уловимый, его можно не заметить. А иногда… К сожалению, мой прошлый опыт не всегда был удачен. Все… подопытные испытывали дискомфорт. Возможно, я был неаккуратен… Но иногда, я впитываю эмоции и воспоминания человека, оставляя на их месте пустоту. Но пустота не может существовать слишком долго. Ее заполняет что-то другое.

— Вчера мне снился сон, — в данный момент я старалась не думать о тех людях, которым пришлось «общаться» с инопланетянином и что с ними стало. — Очень странный. Я и звезды. Вот только… Айван, я пилот, и знаю, что ни один космолет в Союзе не способен на то, на что была способна я в своем сне. Я видела незнакомые светила, я слышала странное звучание внутри себя. Знаю, странно звучит, но я это действительно слышала! Звучание… эта мелодия была невероятна!

— Ат-ри-ния! — Айван произнес это тихо и очень печально, — музыка души, сердца, если хотите. Это определение слишком скудно, но в вашем языке я никогда не встречал подобных понятий. Когда-то каждый из нас мог слышать ее внутри себя. Это как стук вашего сердца, но гораздо, гораздо больше. Потому что, когда ваши сердца перестают стучать, умирает лишь тело. А когда исчезает ат-ри-ния, мы лишаемся всего. Наше сознание, воля, медленно погибают, существование становится похожим на муки и тот, кто утратил мелодию стремиться умереть. Вот только этого ему не дано, просто уйти, лишившись тела и музыки. Потому что ат-ри-ния ведет тебя туда, куда попадают все счастливцы, ушедшие и не утратившие частицу себя. Ты видела отголоски моего сознания. То, о чем я стану вспоминать с мукой и болью. Потому что никогда не смогу вернуть то, что потерял.

— Как ты потерял ат-ри-нию? Тебя убили? Лишили тела? Отобрали сердце?

— Это долгая история. И я не люблю ее вспоминать. Но, возможно, скоро ты все узнаешь.

— Как?

— Наш контакт не односторонний. Я забрал твои кошмары, ты вошла в мои воспоминания. До этого подобного никто не делал. Возможно, все боялись, что я слишком не похож на людей, чтобы испытывать что-то подобное с ними.

— Но это не так, — спешно возразила я, — я чувствовала то, что ты тогда испытывал. Это была… ностальгия, эйфория от того, что когда-то ты владел этим сокровищем, и гнев от того, что не смог его уберечь.

– На сегодня достаточно. Мне нужно уйти…

Айван исчез, и я осталась одна, с легким привкусом горечи в душе. Вопреки логике, мне начинал нравиться этот странный инопланетянин. Может быть, социопатия заразна?

В дверь постучали, и я порадовалась, что Айван исчез задолго до чьего-то визита. Странно, но мне бы не хотелось, чтобы нас прерывали. Это было… как будто у тебя отбирают что-то нужное, чем ты еще не успел насладиться. Своего рода психологическая разрядка. Да, наше общение с существом… нет, я не могла больше называть его так. Айван в моем понимании был разумен, умен и… социопатичен? Наверное. Но мне нравилось говорить с ним.

Я удивилась, что дверь просто не открыли, так как все еще считала себя пленницей. Попросив гостя войти, встала с койки. Дамир вошел решительно, закрыв за собой дверь, подошел ко мне и молча обнял. Затем… наклонился и поцеловал. Его губы были мягкие и нежные. В них не было угрозы, они не причиняли боль, и все же я напряглась, не в силах пошевелиться от страха. Неужели все напрасно? И я никогда не смогу ответить на его чувства? Он целовал мое лицо, губы скользили по щекам, виску, скулам, он шептал что-то успокаивающее и в то же время ласковое.

Я опять почувствовала его губы на своих. Судорожно вздохнула несколько раз, не желая отказываться от той теплоты, что дарили его руки, поглаживающие мои плечи и спину. Дамир мягко потёрся своими губами о мои, предлагая раскрыться. И я ответила. Впервые, после того, что со мной произошло, мне захотелось довериться мужчине. Позволить ему пить моё дыхание. Ласкать моё тело.

Он мягко положил меня на кровать и лег сверху. Долгий испытывающий взгляд в глаза. Нет, я не передумаю, но я оценила его тактичность. Тыльной стороной ладони он провел по моей щеке, спустился к шее. Его поцелуи снимали тревогу, они вызывали желание продолжить и понять… Смогу ли, способна ли?

Я слегка коснулась его торса, облаченного в грубую ткань форменной одежды, и почувствовала, как напряглись его мышцы. Дамир зарылся лицом в мои волосы и сильнее прижал ее к себе.

— Ты прекрасна, — шепнул он.

Поцелуи из нежных, превратилась в страстные, обжигающие тело и душу. Его руки ласкали мою шею, спину, талию, грудь. Я подавила в себе чувство страха. Я не позволю имвсе испортить и уничтожить, возможно, мой последний шанс чувствовать себя счастливой и любимой! Я перестала испытывать стеснение и неловкость. Когда генерал осторожно стянул с меня футболку и припал губами к соскам, я лишь выдохнула, позволяя себе ощущать наслаждение, что он мне дарил.

Резко отпрянув от меня, Дамир сорвал с себя форменную рубашку, и освободился от сковывавших его движения брюк. Я сама раздвинула ноги и слегка согнула их в коленях, позволяя Дамиру войти в меня, ощущая сладостные, ритмичные толчки, сотрясавшие все тело. Мужчина обхватил руками мои бедра, притягивая к себе, прижимая все сильнее. Это длилось… Не знаю сколько времени. Но мне не хотелось, чтобы он выпускал меня из рук. Я вскрикнула, содрогаясь всем телом, сжимая его бедра ногами, до боли стиснув зубы, чувствуя неимоверное тепло внизу живота там, где наши тела были соединены.

Никогда не думала, что буду заниматься любовью на ледяной планете, под тоннами мерзлой земли, с мужчиной, о котором не знаю практически ничего. Но почему-то мне было на это наплевать.

Это утро выдалось странным. Я отвыкла от того, что меня нежно целуют, и, крепко обнимая, прижимают к себе. Я отвыкла от того, что не нужно бояться того, кто находится рядом с тобой. Щека со вчерашней щетиной потерлась о мое плечо, теплые губы прошлись дорожкой по моей шее. Мне было легко и приятно.

— Доброе утро, — шепнул генерал. Мне не хотелось открывать глаза. Ведь стоит это сделать, и мне придется встретить новый день, принять его, и жить снова. Что мне принесут перемены? Здесь и сейчас все просто чудесно. Но… я знала, каким может быть мужчина, если на карту поставлено слишком много. А, что самое ужасное, я бы поняла, если бы Дамир однажды пожертвовал мною ради собственных целей. Я знала, что так бывает и опасалась, что так может случиться со мной снова.

— Я ведь о тебе ничего не знаю, — тихо произнесла я. Знаю, поздновато для представления друг другу, да и конфетно-букетный период нас не затронул. Вот только, все это в моей жизни уже было когда-то, и ничего хорошего не принесло.

Он повернулся на бок, чтобы лучше меня видеть и, взяв мою руку, переплел наши пальцы. Внезапно мне захотелось провести ладонью по его голове с коротким ежиком едва отросших волос. Но я не осмелилась это сделать. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь чувствовать себя раскованно и уверенно в постели с мужчиной.

— Мое имя Дамирон Вейн, я руковожу службой безопасности на объекте, под кодовым названием «База». Одна из моих задач состоит в том, чтобы информация о нас не просочилось во внешний мир.

— Значит, вы не отпускаете тех, кто к вам попадал случайно?

— Кроме тебя и твоей группы это происходило несколько раз. Людям был дан шанс, но они им не посчитали нужным воспользоваться. Речь идет о нашей безопасности, следовательно, я обязан быть жестким. Случайностей в этой жизни не бывает. Есть судьба. К тому же, кроме вашей группы я не припоминаю тех, с кем можно было бы наладить контакт и найти общий язык. К счастью, или сожалению, на планете слишком много тех, кто попадает сюда совершенно обоснованно. Настоящие преступники, рецидивисты, убийцы. Им плевать на всех, даже на себя. Они не думают о будущем, желая лишь удовлетворения сиюминутных желаний. Они движимы инстинктом, но не разумом, уподобляясь диким животным.

— Давно ты здесь? — сейчас мне не хотелось затрагивать вопрос о судьбе этих людей. К тому же, Айван что-то говорил про эксперименты и испытуемых…

— Слишком давно, чтобы забыть о том, что существует другая жизнь.

— Как ты здесь оказался?

— Сначала выполнял приказ. После… Эти люди доверились мне. Им угрожала опасность. Я не видел иного выхода. Ты еще что-нибудь хочешь узнать обо мне? — он сперва поцеловал, а, затем игриво прикусил мои пальчики. Я фыркнула и попыталась вырваться. Безрезультатно.

— Сколько тебе лет?

Его взгляд застыл, он, будто смотрел не на меня, а куда-то сквозь. Его лицо потускнело, улыбка сошла с губ. Я видела, что он не хочет отвечать на мой вопрос, и все же…

— Пятьсот тридцать четыре года. Через неделю мне будет пятьсот тридцать пять, — четко произнес он.

Я замолчала, понимая, что это не шутка, просто не может быть шуткой. Не такой Дамир человек. Современная медицина сделала огромный рывок. Исчезли многие болезни, те, что считались неизлечимыми, легко поддавались терапии. Человек мог прожить в среднем до двухсот пятидесяти-двухсот семидесяти лет не испытывая какого-либо дискомфорта в виде медленного старения, угасания, дряхления и иметь вполне молодой и здоровый вид. Мы уходили из жизни в прекрасной форме, в расцвете молодости и красоты (благо, услуги индустрии красоты были востребованы как никогда) исчерпав ресурсы нашего мозга. Попросту говоря, люди уставали жить, и мозг, повинуясь импульсам наших тел, запускал механизм уничтожения. Причина смерти могла быть любой. От самой обычной простуды, до инсульта. Приняв в дар возможность продлевать свои дни, мы оказались не готовы пользоваться им слишком долго.

— Но как такое может быть?

Я замерла, проведя в голове некоторые подсчеты. И выходило так, что когда генерал родился и рос, взрослел и возмужал, у него не было возможности продлевать свою жизнь искусственно. Он опередил этот период лет на двести с хвостиком.

— Ты спрашиваешь, как мужчина, занимавшийся с тобой любовью всю ночь, до сих пор не превратился в древнюю мумию?

— Что-то вроде того, — я скривилась в улыбке, чувствуя себя неимоверно глупо.

— А вот это и есть главная тайна базы, в которую, впрочем, мне давно пора тебя посвятить.

Он поднял меня на руки, поцеловал в нос и усадил к себе на колени. Я потянула одеяло, сползшее с груди, на что Дамир лишь усмехнулся, но промолчал. Под его взглядом я прикрыла плечи и приготовилась слушать.

— Эта планета было открыта более шестисот лет назад. Когда я был маленьким, она существовала лишь в виде номера, длинного и ничего не говорящего номера в списке планет, подготавливаемых к колонизации. Она была выгодна во всех отношениях, так как требовала минимальных затрат на заселение и развитие. Ее не нужно было терраформировать. Да, в то время еще и понятие такого не существовало. Человечество просто выбирало планеты, более пригодные к жизни, ставило защитное поле и селилось там, пытаясь выжить в порой, невыносимых условиях. По сравнению с ними, эта безымянная планета оказалась просто раем. Мягкий климат, горы, моря, равнины.

Я слушала генерала и передо мной будто наяву проходили картины того, что когда-то довелось видеть немногим, оставшимся в живых. В тот момент эта история мне казалась чем-то невероятным.

— И вот уже над ней завис транспорт с колонистами, готовыми ее заселить и считать своим домом, — продолжал генерал, замолчав лишь на минуту. Будто он воскрешал в памяти все то, о чем сейчас говорил. — Их было много, несколько тысяч: фермеры, ученые, врачи, бандиты и убийцы. Любой мог попытать счастье на планете, так похожей на матушку-Землю, еще не тронутую урбанизацией и прогрессом. Эта достаточно разношерстная масса растеклась по планете за довольно небольшой период. Спустя пятьдесят лет она была обжита и обустроена, хотя не вся ее территория, а часть земель, наиболее пригодных к заселению. Почему-то колонисты не торопились покорять ее горные вершины и бездонные моря. Разумеется, здесь была многочисленная фауна, которую тут же поспешили если не приручить, то уничтожить. Человек, по сути, остается человеком, даже покинув Землю. Постепенно планета из фермерской, становилась промышленной. В ее недрах нашлись залежи кризона, металла, который по ценности мог бы поспорить с платиной. Его добывали в шахтах, почти на три километра ниже уровня поверхности.

Именно тогда, когда, казалось, колония благополучно становится на ноги, когда промышленность на высоте, а благосостояние несравнимо ни с какими другими колониями, произошло нечто странное, что положило конец их хрупкому благополучию.

Мне было двадцать два, я недавно закончил Академию, передо мной открывалось завидное будущее. В должности лейтенанта воздушно-десантных войск я был прикомандирован к крейсеру «Карпатия». Моя служба длилась всего три месяца, когда мы получили странный сигнал с планеты, которой к тому времени дали название Хоуп.

— Я никогда раньше не слышала о планете с таким названием, — перебила я генерала.

— Знаю, — Дамир невесело усмехнулся, — о ней больше никто не слышал. Они постарались сделать все для этого.

— Кто? — удивилась я, — кому могло прийти в голову заставить забыть целую планету? Да и вообще, как такое можно осуществить?

— Оказывается, можно, если иметь достаточно власти и хорошо постараться.

513 лет назад. 115 год колонизации планеты Хоуп

— Лейтенант Вейн! Вы со своей командой на Призраке высадитесь на Хоуп в квадранте 10 в 22–30 по стандартному времени. Будете продвигаться по заселенному участку. Постарайтесь не привлекать к себе внимания. Вторая команда, под руководством старшего лейтенанта Уорлетта высадится на материк со стороны моря в квадранте 10.1. Думаю, за сутки вы сможете изучить вверенную вам территорию. Связь будем держать каждые шесть часов. Докладывайте обо всех странных событиях, с которыми вы можете столкнуться.

— На какие-то события нужно уделять особое внимание? — бесстрастно поинтересовался Дамир. Он давно понял, что адмирал не жалует его, считая безродным выскочкой и поручает задание лишь в том случае, когда нужно прикрыть задницу своему сыну.

— Будете докладывать обо всем, что выходит за рамки привычного, — нетерпеливо отрезал адмирал. Молодой лейтенант его раздражал. Плебей, впрочем, как и все в этом десанте, парвеню, без роду и племени. И совершенно не понимает, какая ему выпала честь служить рядом с такими, как он, адмирал Уорлетт. Аристократ в надцатом поколении, для которого честь и благородство не пустой звук.

Адмирал с пренебрежением воззрился на стоящего перед ним Вейна. Тот спокойно и терпеливо ждал команды удалиться. Слишком терпеливо, словно адмирал был всего лишь досадной помехой, одной из многих на его тернистом пути.

— Свободны! Выполнять! — совсем не по-аристократически рявкнул Уорлетт, чувствуя, что настроение окончательно испорчено. Он лично выжил из своей вотчины столько ублюдков, которых государство почему-то принимает в Академию и обучает за свой счет. А потом распределяет их на службу на фрегаты подобного класса, навязывая их присутствие в ущерб интересам командного звена. Нет, разумеется, этот Вейн и подобные ему отличное пушечное мясо, только и годное на то, чтобы подохнуть, дабы остались жить достойные. Но терпеть их присутствие слишком долго это так утомительно.

Адмирал сел в кресло и налил себе в бокал коньяк и, отпив глоток, с удовольствием прикрыл глаза. Как только этот Вейн вернется, он постарается, чтобы того вышибли отсюда куда-нибудь на задворки галактики, скажем, охранять урановые рудники.

* * *

Адриан Вилард стиснул зубы, подавив дурноту. Выход из гиперпространства на этом корыте было чудом профессионализма пилота, граничащего с идиотизмом. Но он сам пошел на это, чтобы не привлекать к своему отлету повышенного внимания. Для всех он сейчас находился в столице, развлекаясь с очередной красоткой. Его двойник, он же телохранитель, дополнительно вознаграждаемый за подобный риск должен был изображать скучающего плейбоя долгих два месяца, пока он, настоящий Вилард не закончит все свои дела. Дела, о которых его новые компаньоны не должны ничего узнать.

Он встал и выглянул в иллюминатор. Планета темной массой надвигалась на корабль. Он представил, каково здесь жить и признался, что не в силах это сделать. Но ведь она… Прошло почти четыре месяца. Она могла замерзнуть, быть изнасилованной, убитой. Десятки, сотни раз он прокручивал в голове как прилетает сюда, находит ее посреди адской снежной пустыни и увозит далеко-далеко. И столько же раз мысленно обзывал себя дураком.

Корыто снова тряхнуло, отвлекая Виларда от мрачных мыслей. Он приложил ладонь к иллюминатору, словно сжимая планету в кулак. Проклятую планету. Планету-изгоя.

— Утлагатус, — хмуро произнес он.