А потом он перешел в своей рабочий кабинет, и пригласил меня с собой. Мне было приятно, что он не хотел расставаться со мной после… всего. Я присела на подлокотник его кресла, млея под теплом его руки, обнимавшей меня за талию, и слушала, как генерал резко отдает распоряжения подчиненным. Его приказной тон не имел ничего общего с тем, каким голосом он говорил со мной. Один человек, две разные ипостаси. Воин и любовник. Он был слишком сильным, слишком уверенным и я не знала, не испугает ли меня однажды это обилие «слишком». Мы мало друг друга знали, и я, как бы этого не хотела, не могла остаться с ним здесь навсегда. Беда в том, что он это знал и, поэтому, у меня не было шансов выбраться отсюда.

— Что с ними будет? — в данный момент меня интересовали двое юношей, которые, обойдя систему защиты базы, смогли практически вырваться за ее пределы. Наверное, я была рада, что их задержали. Иначе как бы я смогла бы с ними встретиться и узнать все о слабых местах нашего укрытия? У меня пока не было мало мальски приличного плана, возможностей, даже шанса. Была лишь слепая уверенность в том, что надо отсюда бежать. Иначе, задержавшись в этом месте, размякнув в объятиях Дамира, я не смогу. Не смогу думать только лишь о мести, побоюсь рисковать жизнью зная, что с этой самой жизнью еще не все кончено. И цель, которой я жила так долго просто канет в небытие. Нет, мне не перехочется мстить, никогда! Просто… потеряв все, я смирилась с тем, что со мной уже никогда ничего хорошего не случится. А тут Дамир… Я растворилась в его глазах, чувствах, страсти. Я не узнавала себя, и это меня пугало.

— А ничего страшного, — добродушно улыбнулся генерал, — мои люди их немного попугают, рассадят по разным камерам, сменят систему безопасности и на том все закончится.

— И ты не станешь их наказывать? — удивилась я. Не то, чтобы мне этого хотелось, но было странно подобное великодушие.

— Профессионалы нам нужны. А парни молоды и многого не понимают. Придется им кое-что растолковать. После этого они сами не захотят никуда бежать. Поймут, что просто некуда.

— Некуда, — повторила я тихо, но он услышал и тут же нахмурился.

— У тебя нет шансов, — резко бросил он. Его рука на моей талии как-то потяжелела, и мне стало неуютно рядом с ним.

— Ты же знаешь, что мною движет, — ответила я напрягаясь, — я ничего от тебя не скрывала… ну почти.

— Польщен этим почти, — сыронизировал он, и тут же посерьезнел, — война удел мужчин. Я не позволю тебе рисковать своей жизнью.

— Я сама распоряжаюсь собственной жизнью. И никто не может мне в этом помешать. Пойми, Дамир, я никогда не забуду и не прощу тем, кто разрушил мою жизнь, и уничтожили семью. И в каждом, кто пытается меня остановить, я вижу лишь преграду, мешающую добраться до цели.

Внезапно генерал стянул меня с подлокотника и усадил к себе на колени. Я не сопротивлялась. Просто не успела. Я даже не поняла, как он смог проделать это так быстро.

— Я не хочу тебе мешать. Но твоя жизнь для меня на первом месте. И если для того, чтобы ее сохранить, мне придется заслужить твою ненависть, я пойду на это. Я пойду на все, чтобы ты была в безопасности.

— Ты не можешь заставить меня! — возмутилась я, пытаясь встать и уйти. Этот разговор, и собственнические нотки а тоне Дамира меня возмутили. Что он себе позволяет? Я знала, где-то там, в глубине души знала, что именно так бы поступил мужчина, которому небезразлична женщина, но… Я не просила его защиты! Я слишком через многое прошла, чтобы теперь остановиться.

— Могу, — шепнул он мне на ухо, крепко сжимая в руках. — Я могу сделать все, а ты не сможет противопоставить мне ничего. Я готов к твоим слезам, мольбам, оскорблениям, ненависти. Мне плевать! Но ты должна понять, насколько далеко я готов зайти, чтобы сохранить твою жизнь.

— Их не будет, — ответила я, смотря в одну точку перед собой.

— Чего не будет? — переспросил Дамир.

— Слез и мольбы. Возможно, оскорбления и угрозы. И много, много ненависти.

— Рано или поздно, но ты поймешь, что я прав. Твоя жажда мести справедлива. Но она не стоит твоей жизни.

— А что? Что тогда стоит жизни? — вызверилась я, оставив бесполезные попытки вырваться. Слишком силен! Да и истеричкой выглядеть не хотелось.

Он лишь усмехнулся и покачал головой.

— Ты устала. Тебе нужен отдых, — мягкий тон, словно генерал разговаривал с неразумным и капризным ребенком.

— Думаешь, крепкий сон может что-то изменить? — я вздохнула. Все бесполезно. Слишком мужчина, слишком силен. Всего слишком….

— Нет. Но он восстановит твои силы… — он замолчал, а я почувствовала, как к щекам приливает жар.

Этому типу просто нравится меня смущать. Не иначе! И что я в нем нашла?

Раздумывая над этими вопросами, я возвращалась в свою камеру, отказавшись от сопровождения генерала. Мне хотелось побыть одной. А попросту, перебеситься в одиночестве. Войдя в комнату, заметила обиженный взгляд Тотошки.

— Извини, малыш, — виновато пробормотала я, — совсем тебя забросила с этой любовью.

И уже вполне нормальным тоном добавила?

— А пойдем гулять?

Судя по реакции животного, возражений он не имел.

Я взяла его на руки, и мы отправились сперва в Оранжерею. А затем решили побродить по уровням, на которые Дамир позволил заходить. Разумеется, побродить решила я, а Тотошка лишь весело потявкивая и рыча сопровождал меня иногда забегая вперед, возвращаясь, преданно заглядывая в глаза, видимо, чувствуя мое плохое настроение. Я машинально гладила его по голове, взлохмачивая густую мягкую шерстку, и в то же время, обдумывала дальнейшие планы. Пытаться отсюда бежать глупо. Но необходимо. А дальше? Пересечь Пустошь? Нереально. Я не раз прокручивала в голове возможные планы побега. И не раз в них принимал активное участие Дамир. Я понимала, что без его содействия все планы накроются медным тазом. Одной мне никогда не справиться, и не только потому, что, как выразился генерал, война удел мужчин. Черта с два! Но теперь, когда он заявил что никогда меня не отпустить, ни о какой помощи не может быть и речи! Меня возмущает сама мысль, что кто-то принимает решение за меня, пусть даже это вызвано беспокойством о моей безопасности. Но… я так сильно хотела вырваться из тюрьмы, что не заметила, как постепенно попадаю в заключение куда более прочное, чем путы и засовы. Мои собственные чувства меня предавали. Однако я знала, что как бы я не относилась к генералу, моя воля сильнее чувств. По крайней мере, я сделаю все, чтобы так и было.

Генерал проводил до двери, а от нее взглядом рассерженную женщину. Своюженщину. Он горько улыбнулся. Слишком долго он воевал, боролся, рисковал. Клялся себе, что скоро все изменится, еще немного и можно будет просто жить, забыв обо всем. И вот в его жизни теперь она. И он рад, что теперь рядом есть тот, кто улыбается тебе спросонья, кто спит, свернувшись калачиком у тебя под боком, доверчиво положа голову на твое плечо. Ему нравилось вдыхать запах ее волос, пить ее дыхание. Когда она, в порыве страсти шептала его имя. Но вот к чему он никогда не будет готов, так это к тому, что когда-нибудь она захочет уйти. Он не знал, чего в нем больше: боязни за ее жизнь или нежелания остаться без нее. Шкурный интерес или благополучие любимой? Он всегда был чертовым сукиным сыном. Так ему говорили не раз. Товарищи по оружию, начальство, подчиненные. Так говорили женщины, прошедшие через его постель и ничего не затронувшие в душе. Но теперь, когда он обрел что-то, что ему дорого, что он не может и не хочет терять… Неужели она всерьез думает, что он ее отпустит? В этот враждебный мир? Туда, где ее едва не убили? Где ее мучили и пытали? Она слишком мало знает его. Но со временем, Шания поймет, что он прав. Поймет, и не станет его ненавидеть… Он вспомнил ее горящий гневом взгляд и влажные ресницы. Следы непролитых слез. Он не хотел, чтобы она плакала из-за него. Но если придется выбирать между ее слезами и жизнью, он выберет жизнь.

Флайер низко летел под хмурым серым небом. Темные тучи надвигались со всех сторон. Дул сильный встречный ветер. Лобовое стекло завалил снег, и очистители не успевали его расчистить. Они летели по приборам. Проклятая планета!

— Как дела? — Берд не сводил глаз с датчика слежения. Он мог показать всех чипированных, находящихся в пределах досягаемости сигнала. Пока что на их пути попалась пара непонятного вида хищников, поедавших чье-то разодранное тело, передающее угасающий сигнал от чипа. После срочного торможения и десантирования при ближайшем рассмотрении, оказалось, что тело принадлежало крупному мужчине, и умер он, судя по ярким брызгам крови, забрызгавшим снег, совсем недавно. Их выстрелы были бесшумными, но точными моментально уложив обоих хищников. Затем Адриан, сжав челюсть так, что на щеках заходили желваки, отдал охрипшим голосом приказ продолжать полет. Времени было немного. Сколько еще им удастся водить за нос придурка коменданта? К тому же Виларда тревожила орбитальная станция. Смогут ли они понять, чем заняты гости? Не вызовет ли это у кого-нибудь подозрений?

— Мы не улетим, пока не найдем ее, — Берг успокаивающе положил руку на плечо Адриану. В пустом взгляде его босса отражались всполохи бегущей по дисплею информации.

– Ей здесь не место, — с трудом выдавил он. Его мозг все еще прокручивал только что виденную картину кровавого пиршества, и он сжал кулаки. Каждую минуту находясь здесь эта женщина подвергалась опасности. А он сделал все, чтобы ее последние дни в цивилизованном мире были невыносимыми. Когда он вспоминал ту ночь…

— Эй, Виллард, держи себя в руках. Мы здесь уже два часа, а никого живого до сих пор не встретили. Вполне возможно, что люди нашли пристанище под землей. В пещерах, например. Если бы нам удалось зафиксировать, хотя бы слабый сигнал…

И сигнал появился. Едва уловимый, двигающийся прямо на них со стороны скал, недалеко от границы с терраформированной зоной. До нее оставалось несколько километров, когда в зоне видимости появился человек. Пилот сосредоточился на экране, пытаясь рассмотреть пришельца в деталях, увеличивая изображение. Затем, плюнув, обратил взгляд к заметенному снегом стеклу. И когда ему это удалось, он, грязно выругавшись, сделал крутой вираж. Мимо них пронесся огненный снаряд, ушедший куда-то вбок. Пассажиры испытали несколько неприятных секунд, однако же, проблемы на этом не закончились.

— Дерьмо!

— Что за хрень?

— В нас стреляют!

— Откуда у зэков оружие?

Ругательства сыпались со всех сторон. Вилард выхватил из наплечной кобуры модифицированный лазерный пистолет, до того скрытый теплой одеждой, понимая, что применить его сможет лишь в ближнем бою. Если выживет… Мысль возникла в голове одновременно с глухим ударом, сотрясшим корпус флайера. Аппарат начал стремительно падать вниз.

— Она воин, — услышав слова Айвана, Дамир вскинул голову и, прищурившись, посмотрел на фигуру, на этот раз потрудившуюся принять форму человеческой.

— Я этого не отрицаю, — ответил генерал, — но не считаю нужным обсуждать с вами наши личные отношения.

— С тех пор, как я вошел в ее сны, это не может быть лишь вашим личным делом.

— Ты считаешь, что я был неправ? — нахмурился генерал. За столько лет, общение с существом стало для него делом привычным. Иногда, и он это признавал, решать проблемы было куда легче, если озвучить их, пусть даже слушатель не пользовался его исчерпывающим доверием.

— Вы ограничиваете ее свободу. Чем вы лучше тех, других?

Дамир со злостью прошелся по кабинету:

— Я не палач своей любимой. Напротив, хочу сохранить ей жизнь. То, к чему она стремиться трудноосуществимо. Практически невозможно! Неужели она считает, что я смогу жить с мыслью, что где-то там она рискует собой?

— Вы можете просто быть с ней, — ответил Айван, — далеко от этой планеты.

— Ты знаешь, что меня останавливает, — мрачно произнес генерал. — Но ты рассуждаешь так, как будто тебе не чуждо ничто человеческое.

— Я сосуществовал рядом с вами гораздо дольше, чем со своей расой, — пояснил Айван, — мне трудно мыслить вашими критериями. Но я пытаюсь ставить себя на место того или иного человека. Иногда мне удается предсказать его действия.

— Для вас это игра? — поинтересовался Дамир.

— Это ваша жизнь, ваш мир, пусть вы и населяете его втайне от собственного вида. Моя жизнь закончилась слишком давно, чтобы я мог воспринимать свое нынешнее существование как второй шанс. Это всего лишь отсрочка, к тому же не самая приятная и комфортная.

Казалось, тень оглядела себя, словно в доказательства своего плачевного состояния.

— Мы стараемся найти носителя, — ответил на это генерал.

— Я знаю. А так же знаю, что мое время подходит к концу. Моя сущность уничтожает любое тело. А, значит, рано или поздно я исчезну.

— До этого еще далеко, — отрезал генерал. — По всем показателям у нас еще несколько лет.

— За это время я заразился одним вредным человеческим качеством… отсутствием терпения.

Я вошла в пещеру, отпустила Тотошку размяться и села на каменный пол. Рядом плескалась вода, от которой шел пар. Тотошка, несколько раз потолкавшись носом мне в плечо, покрутился на месте, удобнее устраиваясь на искусственной траве у самого водоема и уже через пару минут мирно спал. Я вздохнула и прикрыла глаза. Было хорошо и приятно. Легкий ветерок из вентиляционной шахты обдувал тело, развивал волосы. Нужен покой и тишина, чтобы освободиться от гнева и злости, чтобы заглушить чувства, и включить голос разума. Услышав слабый шорох и рычание Тотошки, я вынырнула из блаженного состояния. Но не успела среагировать, когда сбоку раздался визг животного, а после, едва я вскочила на ноги, пытаясь рассмотреть нападавшего, ощутила удар по голове. Я была на грани беспамятства, когда мое тело подняли и понесли к воде.

Адриан очнулся от боли. Его кто-то тащил. Мерзлый снег царапал до крови лицо, Болели живот, ребра, нога. В голове был шум, во рту стоял мерзкий вкус крови, сильно тошнило.

— Живой, паскуда! — над ним склонился некто, обдавший его запахом перегара. Вилард поморщился от нового приступа тошноты, открыл глаза и обнаружил себя лежащим у ног здоровяка, больше похожего на медведя, укутанного в несколько слоев разнообразных тряпок, с закрытым от ветра и снега лицом.

— Что с экипажем? — с трудом выдавил Вилард, боясь пошевелить головой, усугубив еще больше свое плачевное состояние.

— Их, как и тебя вытащили до того, как вы успели хорошо прожариться. Жаль, хотя многие из нас предпочитают мясо с кровью, — оглушительный хохот сотряс окружающее пространство, едва не заставив взорваться голову пострадавшего.

Адриан с трудом скосил взгляд вбок и увидел, как несколько человек, закутанных как и его первый собеседник, кто волоком кто взвалив на плечи, уносит его команду прочь.

— Куда? — он сделал попытку подняться.

— А тебе не пофиг? — с усмешкой спросил громила. — Останешься здесь — сдохнешь. Пойдешь с нами — выживешь… может быть.