— Что ты, мать твою, с ней сделал? — это было первое, что услышал генерал, войдя в камеру к Адриану Виларду. Хриплый рык раненого и взбешенного животного. Пленником занимался врач, пожилой дородный мужчина в очках с густой бородой. Он всегда выглядел старше и солиднее их всех. Быть может потому, что прибыл на Хоуп уже пожилым человеком. Таким и остался.

— Добрый день, доктор Касл, — игнорируя вопрос, поздоровался с врачом Дамир, — как ваш пациент?

— Неплохо, — док вымыл руки и сложил в небольшой кожаный чемоданчик перевязочные материалы, — переломы ребер, обморожение тканей и сотрясение устранили. Горло нужно будет поберечь, а в целом, состояние пациента удовлетворительное.

— Благодарю вас, док. Можете быть свободны, — распорядился генерал, и, дождавшись пока в камере они с пленником останутся вдвоем, взял грубый деревянный стул, и сел на него верхом напротив Виларда. Раненый смерил своего тюремщика злым взглядом и повторил вопрос, вложив в него всю свою ненависть и боль.

— Она стала частью этой планеты. К сожалению, никто бы из нас не выжил, останься мы такими как прежде.

— Что за бред! Это тюрьма сделала вас всех безумцами? Но она причем? В чем она была виновата?

— Ты задаешь мне вопрос, на который мог бы ответить сам, — генерал подавил вздох. Он устал. Груз ответственности, что он взвалил на себя полтысячелетия назад сейчас давил как никогда. Как бы он хотел забрать Шанию, угнать корабль и улететь с ней далеко. Там, где бы ей ничего не угрожало, где бы она не зависела ни от него, ни от обстоятельств, и где бы он смог доказать свою любовь.

— Значит, у нее от тебя нет секретов?

— Секреты есть у всех, — ответил Дамир, — и я допускаю, что Шания о многом умалчивает. Но она искренна со мной, мне этого достаточно.

— Она тебя сильно зацепила? Или же ты просто решил воспользоваться ситуацией? Она так беззащитна, легко навязать ей свою страсть, которую она не может отказаться принять. Возможно, ты ее спас. Но это не значит, что ей придется платить за это всю жизнь.

— Легко было тебе, разрушить ее хрупкий мир, подчинить своему желанию, изнасиловать. А мне всего лишь пришлось собирать ее жизнь из осколков.

— Я ее люблю, — с нажимом произнес Вилард, — и рано или поздно добьюсь, что она меня примет и простит. Я готов ждать сколько угодно, и сделать для этого все. Кем бы она ни стала! Что бы ты с ней не сделал! Помочь ей сбежать, уничтожить врагов, тем более что это те же люди, что погубили моего брата. Вот видишь, я не скрываю от тебя своих планов. Все честно!

– Вижу, ты вообще честный парень, — улыбка на лице Дамира была способна напугать, но Вилард давно уже перешел черту между страхом за жизнь и презрением к смерти.

— Ты держишь ее в плену! Что бы ты там ни думал, для нее ваша база та же тюрьма. Я знаю эту женщину и знаю то, как она чувствует и мыслит. — Адриан сжал ладони в кулаки. Генерал проследил за его движением и склонил голову на бок. Он понимал, что провоцирует пленника, пытаясь того взбесить. Для чего? Возможно, чтобы их противостояние закончилось как можно быстрее. Одним ударом.

— Ты ее не получишь. Никогда. А теперь отдыхай, восстанавливайся. Завтра у тебя трудный день.

Генерал поднялся, и уже не слыша слов в ответ на свою реплику, вышел из камеры.

— Айван, вы можете показаться. Вы ведете себя как ребенок, — в голосе Дамира были слышны нотки раздражения. Он подозревал, что существо получает какое-то извращенное удовольствие от происходящего. Извращенное, по человеческим меркам.

Идти по коридору разговаривая с пустотой для генерала было вполне обычным делом. Он всегда мог связаться с фантомом, когда-то даже настоял на этом условии их странного сосуществования и сотрудничества.

— У нас проблемы, — существо не посчитало нужным проявиться, а у генерала не было настроения играть в его игры. Голос был тихим, но кто захочет, сможет услышать всегда. Поэтому быстрым шагом он направился к лифту. — Слишком много в последнее время незащищенных гостей. И ониэто чувствуют. Как вы думаете, долго ли ихсможет сдержать преграда из кризона?

— Вы предлагаете мне инфицировать всех? — генерал нажал на кнопку и лифт понесся вниз.

— Я предупреждаю об угрозе, — парировал Айван. — Для меня наше сотрудничество не пустой звук. Этих людей здесь быть не должно. Иначе, безопасность нашего ледяного ада я не гарантирую.

— Я не могу просто выставить их на улицу. Им стало известно слишком много, — генерал невольно подумал о чудаковатом профессоре истории. Пожалуй, единственном, вызывавшем у него искреннюю симпатию из тех, кто пришел под стены его базы добровольно.

— Тогда вы погубите всех. И ее тоже, — добавил Айван. — Что будет, когда еефантом схлестнется с чужим? Я могу вам сказать. В отличие от ваших человеческих тел, ваши фантомы способны сражаться с угрозой. И это было не раз доказано на протяжении сотен лет. Но фантом Шании ей не подчиняется. Она им не управляет. Она действует на уровне инстинктов, рефлексов. И что произойдет, когда хаа-рашс увидит в ней угрозу или вожделенную цель? Он ее уничтожит, выпьет полностью. Вы не представляете, как она вкусна для моей расы. И если они не смогут сделать ее носителем, она станет едой!

— Она мне никогда не простит смерть своей группы.

— Но останется жива, — возразил Айван, — и если у вас к ней чувства…

— Вы хотите знать, что я чувствую к ней? — Дамир нахмурился. Его раздражал этот разговор, а больше всего то, что он не видел приемлемого выхода. В любом случае, ответственность за решение лежала лишь на нем. — Когда-то на старой Земле люди верили в то, что у них есть душа, которая живет после их смерти. Я, как никто другой знаю, что это правда. Душа, сущность, фантом. Он останется, когда мы уйдем. Его можно пленить, заставить испытывать муки. Я тот, кто не позволит ее душе страдать. Я не смогу уничтожить то, что ей дорого.

— Я вас понимаю, хоть и не разделяю подобного мнения. Я всего лишь посредник. Между вами и теми, кто уже давно потерял свою суть. Но я должен заявить, что ваше бездействие погубит и ее. Будет прискорбно, если из-за вашей игры в благородство разрушится все, что мы создавали веками.

Айван проявился, когда генерал, молча вышел из лифта и прошел в нужный коридор. Он не сиял как обычно в присутствии Шании, а практически сливался со стенами.

— Как продвигаются эксперимент? Тела принявших рапаш по-прежнему отвергают фантомы своих инфицированных сородичей? — существо давно интересовалось этой проблемой, и каждый раз, когда появлялась новая идея, живо принимал участие в исследованиях.

— Мы разрабатываем новую сыворотку. Алан, теперь уже значительно пониженный в должности сейчас пытается получить образцы, — генерал открыл нужную дверь личной карточкой и прошел вовнутрь. Существо проникло за ним. Некоторые места были хорошо защищены даже от него.

— Вы ему доверяете?

— Вопрос в другом. Хочет ли он рискнуть жизнью и стать носителем безумного фантома в свои последние дни жизни? Вряд ли. Поэтому, пока у нас одна цель. Он не предаст. К тому же за ним наблюдают, — ответил генерал, включая экран и входя в систему. На несколько минут он выпал из реальности. Его разум принимал информацию, которая была ему недоступна на протяжении нескольких дней.

— Совместимость по крови? Интересно! — генерал словно вернулся в реальность и обернулся к застывшему сгустку рядом с собой, — наши ученые хотят попытаться перехитрить вирус. Мертвые хаа-рашсы не могут быть носителями, пока на фантомах, запертых в пещере Каратан, есть хотя бы след инфицирования. Тело не сможет принять сущность чуждую ей. Но… Что если это будет кто-то из той же ветви рода? Достаточно близкий? И если устранить возможность дальнейшего инфицирования… Используя тот же кризон.

— Разве это реально? — Айван удивился, но… Где-то там, в глубине его отчаявшегося сознания ему хотелось поверить, — но близость родства… последний, кто принял рапаш был наш негуснесколько тысячелетий назад. Как найти из сотен тысяч существ кого-то родного по крови фантому?

— Вот в этом и будет заключаться ваша помощь, Айван. Но сначала, могу предложить лишь испытать результат этого нелегкого выбора на себе.

— К этому невозможно привыкнуть, — если бы существо могло задрожать, оно бы с удовольствием продемонстрировало генералу весь спектр сопутствующих подселению в тело ощущений. Мерзко, больно, страшно и бесперспективно… Хотя с Шанией так не было. Но об этом нужно молчать. Это его тайна. Он смог спасти интересного для него человека, эту женщину и не причинить ей вреда. Пока ее фантом был слишком слаб, чтобы сопротивляться чужому проникновению. Теперь это было бы нереально. — Вы расскажете Шании о том, что занимаетесь проблемой обеззараживания? Она так стремиться вернуться домой.

— Не скажу. Еще слишком рано давать ей надежду. Но если вы хотите стать слегка помятым фантомом и научиться испытывать боль не только в чужом теле, моя плохая сторона с радостью вам это обеспечит, — невозмутимо произнес генерал, но его глаза недобро засияли. Все-таки кровь хаа-рашсов плохо сказалась на его и без того сложном характере.

Я видела сон. Словно это я спускаюсь вниз, в пещеру Карадан, туда, куда меня привел Дамир. Я вижу перед собой саркофаг, с давно умершим существом. Лицо хаа-рашса преисполнено умиротворения и покоя. И в это мгновения я ему позавидовала. Он ушел из жизни добровольно, завершив свой путь, закончив свои дела, оставив о себе добрую память потомкам. А что оставила после себя я? Смерть? Кровь? Разочарование и боль. Наверное, мне никогда уже не суметь сделать то, чего хочу я сама. Ведь как бы мне ни был дорог Дамир, все мои помыслы сейчас не здесь, с ним, а там, в столице межпланетного Союза. Сигме.

Я застыла над прозрачной крышкой саркофага. Жалеть себя было непривычно, но слеза сама выступила на реснице и, скатившись по щеке, упала вниз, на саркофаг. Я шмыгнула носом и смахнула новую слезинку. Посмотрела вниз и замерла. Хаа-рашс открыл глаза и смотрел сейчас прямо на меня.

Проснулась, будто вынырнула из воды. Долго сидела с широко открытыми глазами, тяжело и хрипло дышала. Мне казалось, что я все еще там, в той пещере, где царит тишина и покой. Но эти глаза, что смотрели на меня из саркофага, все меняли. Глаза давно мертвого существа. Странные, нечеловеческие и в то же время проникающие в саму суть. Я никогда раньше не видела таких. Их цвет… нет, не могу этого понять. Радужка сияла мягким светом, зрачок был черен, а затем, он сфокусировал взгляд на мне и я поняла, что его зрачок состоит из отдельных мелких фасеток, переливающихся в тусклом свете пещеры.

— Какого черта я так реагирую? Это всего лишь сон…

Страха не было. Была тревога, интерес, а еще странное ощущение в районе живота. Внутри меня что-то теплело, с каждой секундой нагреваясь все больше. Каким-то шестым чувством я догадалась, что это он, фантом… она? Мне было трудно воспринимать себя как-то иначе, чем обычного человека. А теперь, когда есть та, другая, способная голыми руками задушить здорового мужика, поневоле появляется опасение за свое психическое состояние.

— Ты тоже это ощущаешь? — спросила я у самой себя, подозревая, что выгляжу сейчас очень глупо. Но легче мне не стало. Тревога не улеглась. Захотелось увидеть Дамира, оказаться в его объятиях и услышать, что все хорошо. Наверное, мне не нужно было выходить, однако, я не могла больше оставаться на одном месте. Какая-то сила толкала меня вперед, и я ей не сопротивлялась. К тому же, пока у меня на шее кулон, я не могу стать угрозой для окружающих.

— Малыш, ты останешься здесь, — ласково обратилась я к питомцу, на что Тотошка вяло вильнул хвостом, перебрался на мою кровать и улегся на подушку головой.

Я встретила помощника Дамира, моложавого невысокого мужчину… лейтенанта Бигса, и попросила его проводить меня к генералу. В тот момент мне совершенно не показался странным ни его настороженный взгляд, ни предложение на грани приказа вернуться в комнату и не мешать. Я воспользовалась тем, что он не озаботился проводить меня лично, и спустя несколько недолгих минут была перед кабинетом Дамира. Сердце замерло, я вспомнила, что забыла причесаться и быстро пропустила пряди волос сквозь пальцы, отбросила с лица отросшую челку и поднесла руку к двери. В этот момент я поняла, что генерала там нет. Испытав разочарование пополам с раздражением, обозвала себя дуррой. Он бы пришел ко мне, если бы мог, если бы был свободен. В его жизни есть не только ты, но и долг.

Как раньше и у тебя

Стараясь не думать о том, какую власть приобрел надо мной этот мрачный и жесткий мужчина, я опустила голову вниз, решив вернуться в комнату. Там Тотошка, можно пойти погулять. Я давно не баловала его вкусненьким. К тому же, уже несколько дней не видела профессора. И жутко соскучилась.

Громкий взрыв сотряс стены и пол, отбросив меня на несколько шагов. Мне удалось удержаться на ногах ровно до того момента, пока не прозвучал второй. По стенам пошли мелкие трещины, соединяясь друг с другом и образуя несколько больших и глубоких, расползающихся в стороны. Короткие металлические перекладины, служившие полом и переходами на уровни вздыбились и с протяжным стоном переломились. Мне показалось, что на меня обрушиваются стены. Я закричала, сначала от страха, видя как на меня летит тяжелый кусок, отколовшийся от потолка, затем от боли, когда в ладонь вонзилась часть сломанной перекладины, пробив ее насквозь. Осторожно сняла руку с нанизавшей ее железки и, сняв футболку и оставшись в одном бюстгальтере, перевязала ладонь. Было не до стеснений. Кровь хлестала из раны, и я почувствовала дурноту. Медленно встала, дождавшись пока коридор перестанет качаться перед глазами. Через несколько минут осознала себя сидящей на полу среди обломков стены. Голова болела и кружилась. Меня вырвало. Дольше оставаться здесь не имело смысла. Боясь встать на ноги и снова потерять сознание, я все же поднялась на колени и, опираясь на уцелевшую стену, стала продвигаться в сторону своей комнаты. С опозданием поняла, что лифт, возможно также поврежден. Да и не хотелось бы мне застрять в нем, когда вокруг происходит непонятное. Странно, что за все это время мне никто не встретился. Где все?

Продвигаясь почти ползком, и огибая все колюще-режуще-опасное, я практически доползла до ступеней лестницы, ведущей на мой уровень. Здесь мне пришлось потуже затянуть повязку и постараться не обращать внимания на то, что футболка полностью изменила цвет и стала совсем мокрой. Я обернулась назад и увидела, что оставила после себя скользкий красный след. Отвела глаза от расползавшегося пятна и сфокусировалась на предстоящем пути. Оценила шансы, и поняла, что влипла. Меня шатало и рвало, подняться по металлической лестнице, где ступенями служили тонкие трубы, было практически нереально.

— Тело, — мои плечи напряглись от голоса, раздавшегося надо мной. Я подняла голову и… Мне захотелось бежать. Схватившись за поручень раненой рукой, я вскрикнула от боли и злости, но все, же резко встала.

Как такое может быть? Как они освободились?

Шаг, другой, третий, лестница казалась бесконечной.

— Я первый ее узрел.

Я продвигалась со всей возможной скоростью, стараясь не думать, что существо, вырвавшееся на свободу из пещеры не одно.

Мне преградила дорогу полупрозрачная завеса, в которую я чуть было, не уткнулась щекой. Все внутри похолодело, по телу прошла дрожь. Завеса приобрела грязно-коричневый цвет и потянулась ко мне. В голове вспыхнули образы, как эти существа разрывают меня на мелкие части.

— Мое! — заявил кто-то сзади. Странный спор мог бы вызвать у меня смех. Истерический. Обреченный. Я могла надеяться лишь на собственную защиту. Свой фантом, который каким-то образом должен был не позволить обезумевшим хаа-рашсам сделать меня своим носителем. Я поднесла руку к шее и прежде чем коричневая субстанция коснулась моей кожи, сдернула с себя кулон.