Я видела его разным: гордым, злым, презрительным, печальным. Но никогда Адриан Вилард не был слаб. Даже теперь, лежа без сознания в медоксе, с переломами, кровоподтеками и ранами по всему телу. Я провела рукой по прозрачному куполу сканирующего устройства, прекрасно сознавая, что если бы не этот мужчина, вполне возможно, моего малыша сейчас бы не было со мной. Он всегда бросался мне на выручку, несмотря на то, что я убийца его брата. Простил ли он меня? Не знаю. Простит ли когда-нибудь? Главное, что не прощу себя я сама. И всегда перед этим мужчиной буду испытывать чувство вины, перекрывающее все то плохое, что он когда-то со мной сделал.

– Поэтому у нас никогда не было шансов, Адриан, – шепнула я, зная, что он этого не услышит.

– Ты рано встала. Не думал, что женщины так быстро отходят после родов, – я обернулась на голос, слабая улыбка тронула мои губы. Во время боя я почти его не видела. А сейчас с удовольствием подошла к старому другу и учителю.

– Спасибо тебе, Вонг за все, – он коротко прижал меня к себе. Он внимательно наблюдал за мной. От азиатских предков ему достилались не только узкие глаза, но и кожа темного золота. Даже там, на Утлагатусе он представлялся мне древним золотым божеством, которому не место в этом мире.

– Разреши поздравить тебя с рождением сына, – Вонг тактично не заглядывая в слинг, мягко коснулся рукой моего плеча.

– Спасибо! – обойдя медокс, опустилась на топчан. Все-таки я еще недостаточно сильна для долгих прогулок.

– Коган дал тебе свою кровь, – не спросил, а констатировал Вонг. Я не ответила, лишь подняла на него вопросительный взгляд.

– Но это не значит, что ты способна сразиться с армией. Только что ты совершила главное предназначение женщины – подарила миру новую жизнь. Мы давно отошли от традиций предков, забыли их заветы и законы.

– Я должна быть уверена в том, что моему ребенку ничего не угрожает.

– Оставь войну мужчинам, – твердо произнес Вонг.

– Но ты же сам учил меня воевать, – меня удивили его слова и приверженность старым традициям.

– Я учил тебя как выжить и бороться. Ты была одна. Теперь тебя есть кому защитить. Совсем скоро генерал и наши товарищи расправятся с твоим врагом. Ты должна жить не ради мести, а ради новой жизни.

– Я всего лишь хотела быть пилотом, Вонг, – на минутку прикрыла глаза, вспоминая свои юношеские мечты. – Сражаться со злыми пиратами, защищать слабых, бороться за справедливость. Да, я была готова выйти замуж за Рейна, родить ему ребенка, стать с ним одной семьей. Но глубоко в душе даже не представляла, как можно это совместить. Меня-жену и меня-космолетчика. Возможно, я до сих пор этого не знаю. И это меня пугает. Способна ли я стать хорошей матерью, женой, все еще мечтая о космосе, вести оседлый образ жизни. Поверить, что для меня это возможно. Иногда ко мне приходят мечты о тихом месте, которое зовется домом. О лесе, который его окружает, рядом речка, маленький водопад. Качели, сделанные чьей-то сильной надежной рукой. Я вижу себя, готовящей завтрак на большую семью, любящего мужа, руки которого обнимают меня за плечи. Вижу, как во дворе нашего дома играют наши дети. А потом, в один миг, все это рушится. Я чувствую запах горелой плоти, вижу огонь, много огня и кровь, слышу выстрелы и крики. Над развалинами нашего дома проносятся истребители и все… это конец. Понимаешь, Вонг? В одно мгновение то, что строилось годами, может рухнуть, и никто не сможет этому помешать. Я всего лишь человек, а Дамир не всесилен. А счастье такое хрупкое и ненадежное. Поэтому когда ты говоришь, что главное предназначение для женщины родить дитя, все во мне противится этому. Главное – защитить тех, кто тебе дорог, не дать им умереть. Для меня всегда будет именно так. Где бы я ни оказалась, с кем бы я ни была, я никогда не могу просто жить и наслаждаться счастьем. Потому что счастье это лишь миг, которого не вернуть. А горе, потери и смерть преследуют нас всегда.

– Ты устала. Тебе нужно отдохнуть, – Вонг подошел ко мне, склонился, и поцеловал в лоб, погладил по голове, как несмышленого ребенка и улыбнулся. Он улыбался нечасто.

– Да, я устала, – согласно кивнула я, – а еще боюсь за Дамира, Старка, Когана. Что если у них нечего не получится? Я знаю Седого. Он чудовище. Настоящее чудовище.

– Твой генерал способен на многое ради тебя. Отдохни, а я буду рядом и присмотрю за тобой и твоим раненым другом.

– Спасибо, – я согласно кивнула, давя зевок. Видимо, запас адреналина в крови иссяк, и организм требовал отдыха. С трудом встав, я медленно побрела в свою каюту. Совсем скоро нужно будет посмотреть, что там с управлением кораблем, а сейчас спать. Никласу нужна отдохнувшая мама.

* * *

Генерал Вейн шел по следу своего врага, загоняя того как дикого зверя в ловушку. Он знал, что противник, чьи планы безвозвратно рухнули, будет биться до конца, чтобы уничтожить тех, кто ему помешал… Уорлетт знал, что ему не выжить, он слишком силен и опасен для них. Для нее. Его песчинка, попавшая в механизм продуманного плана, крах всего, ради чего он столько работал. Когда-то он разрушил ее жизнь, теперь настал час ее реванша. Долгие годы, десятилетия работы и теперь лишь он и те, кто хочет его убить, во что бы то ни стало.

Генерал замер, когда в кромешной темноте, через которую он мог двигаться лишь благодаря своему зрению нечеловека, вспыхнули экраны головизоров и голос разорвал тишину.

– Я ее лишил семьи. Но я сохранил ей жизнь! Дал новое, здоровое сердце, свою защиту, благодаря мне она выносила своего ребенка. Я сделал ее живой легендой! А что сделал для нее ты? – лицо Седого взирало на генерала со всех экранов. Он будто был окружен десятком врагов. Казалось, стены и экраны давят на него, мешая сосредоточиться, почуять место, где скрывается враг.

– Она моя женщина, я убью любого, кто захочет ей навредить! – Дамир выстрелил в один из экранов головизора, на мгновение испытав удовлетворение.

– А кто защитит ее от тебя? Твой ребенок едва ее не погубил, ты ведь прекрасно это осознаешь. Ты ведь чувствуешь ее как себя самого, ее эмоции захлестывают тебя, тебе кажется, что ты способен пролезть в ее душу, влезть ей под кожу, раствориться в ней! Хаа-рашсы кормятся эмоциями, они высасывают их до дна. Почему, как ты думаешь, они открывали столько миров? Строили флот, способный захватить целую галактику? Они смешивались с другими расами, пытаясь прижиться в иных мирах, создавали полукровок, с надеждой, что возможно, хотя бы часть их сущности будет способна нести в себе их продолжение и не быть одинокими. И где они теперь? Не та горстка тварей, которые заняли тела своих сородичей, чтобы не быть бесплотными тенями. Где могущественная раса, которую никто не мог победить? Они канули в Лету, сгубив тех, кто мог бы существовать иначе, чем они! Их сгубило собственное потомство, которым они дали волю. Вирус забрал у них то, что мы называем душой! Осталась лишь жалкая оболочка, голодная и жаждущая пожрать себе подобного. А все потому, что презрев законы своего родового древа, они возжелали не быть одиночками. Не совершай их ошибки.

– Мразь! Ты сдохнешь! – выстрел, и верхний экран погас, обдав пространство водопадом искрящихся огней.

Уорлетт, глядя с экрана улыбнулся, словно предвкушая реакцию противника на свои слова:

– Однажды ты почувствуешь голод, и ни одна пища не сможет его утолить. А рядом будет та, что тебе дороже жизни. Ее запах станет сводить тебя с ума. Ты проснешься и поймешь, что осушил ее до дна. Потому что именно ее вкус, сила, эмоции станут для тебя наваждением и самой драгоценной пищей. Твой хаа-рашский друг не говорил тебе о том, как у них создаются пары? Он скрыл от тебя интересную информацию! Спаривание самцов и самок… О, да ты скривился. Тебе не нравится моя терминология? Так вот, хаа-рашсы создают союзы, которые длятся столько же, сколько продолжается период вынашивание самкой своего детеныша. А затем, счастливый папаша, приняв роды у своей пары, покидает ее. Потому что этот вид не может сосуществовать в семейных союзах. И яд, которым они могут отравить свою половину это ничто по сравнению с тем, что они могут с ней сделать, находясь долго рядом. Слишком разное мировосприятие, слишком сильные эмоции. Ат-ри-ния лишь на время защищает мать от ее партнера. Как только заканчивается период гона, самцы возвращаются в космос, подальше от своих семей. Если ты останешься с ней – она умрет. Ты выпьешь ее жизнь, оставив пустую оболочку, а потом, когда поймешь, что ты натворил, пустишь себе пулю в башку. Это в твоем стиле, Вейн.

Голос сочился ехидством, отражался от стен, гремел с оставшихся экранов. Генерал не хотел слышать то, что Седой ему говорил. Он был сосредоточен, зол и глух к словам своего врага. Но внутри человеческой души загорелся огонек тревоги за любимую и их будущее, о котором он позволил себе мечтать.

– Ты лжешь! – новый выстрел, и погас еще один экран, генерал выстрелил снова, еще и еще.

– Нет, и ты это знаешь, чувствуешь. Я потратил годы, чтобы узнать все об этой расе. Провел сотни экспериментов, но главное открытие сделал мой покойный папаша, адмирал. Хаара-шес не может быть вместе со своей самкой. У нее нет сил противостоять ему, она слишком открыта. Все чувства как на ладони. Ему невозможно удержаться от того, чтобы ее не выпить всю, без остатка.

– Как же я буду счастлив, сворачивая тебе глотку, гребаный психопат! – выдавил генерал продолжая преследование. Он знал, что его товарищи уже рядом. Они окружали логово Седого. К того не было шансов спастись.

* * *

Я открыла глаза, проснувшись от того, что сонный малыш тыкался ротиком в мою грудь.

– Сейчас, маленький, я покормлю.

– Он похож на тебя, но так же ненасытен, как и его отец. И я его понимаю, – услышав голос я вздрогнула, но тут же успокоилась, поняв, что это всего лишь Гарет. Гарет, который должен был отправиться с Дамиром.

– Как Адриан? Уже очнулся? – я прижала ребенка к груди, прикрывшись покрывалом. Кормить грудью в присутствии мужчины было неловко, но бестактный громила не спешил уходить.

– Медокс закончил его латать. Скоро он проснется, – смотря куда-то в сторону, ответил Гарет.

– А… – я боялась задать вопрос, но была уверена, если бы что-то произошло с Дамиром, мой товарищ не стал бы этого скрывать.

– На связь не выходил никто из них. Меня оставили здесь на случай… Если им не сразу удастся отыскать твоего дружка, – Гарет усмехнулся в свойственной ему манере, ехидно и нагло.

– Наверное, это хорошо, – покачивание убаюкивало малыша и отвлекало меня от болезненных ощущений внизу живота.

– Что ты будешь делать, лишившись последнего врага, Шания? Кем ты захочешь стать? Какую из масок примерить?

Его слова меня взволновали, а тон неприятно поразил.

– Кто ты, Гарет? У тебя самого столько масок. Революционер, друг, воин, убийца. Кто же ты на самом деле?

– Все вышесказанное и немного больше, – Гарет сел напротив меня прямо на пол и посмотрел в глаза своими черными немигающими глазами. – Союз давно прогнил, от него ничего не осталось. Премьер-Координатор, чтобы прикрыть своих кредиторов играет на их стороне. Последней каплей стало замалчивание последствий губительной терраформации на ряде планет, которая превратила колонии в опасные для жизни зоны. Именно из-за этой информации пострадал твой друг профессор Толкен. Ученик не пожалел даже своего старого учителя. Кстати, то же можно сказать и о твоем учителе, Вонге. Когда-то он был бесценным сотрудником для правительства Союза. Но специфика работы позволила ему слишком много узнать, а странный кодекс чести не позволил продолжать делать то, что от него хотели. Нас изначально было немного, тех, кто хотел что-то изменить. Союз действительно себя изжил, в этом Уорлетт прав. Власть должна быть сосредоточена в руках сильного правителя, который бы прислушивался к мнению Совета, контролируемого народом. Дольше ждать было нельзя. Одной из первых планет, где терраформация потерпела крах, оказался Утлагатус, Хоуп, как мы теперь можем его называть. Никто до конца не знал, какие тайны скрыты в ее недрах. И все же, там активно, но тайно велась добыча кризона, и в какой-то момент нам стало понятно – вина многих ссыльных лишь в том, что кому-то на Сигме, по их мнению, достается слишком мало камней. Самые сильные и выносливые были отобраны и оставлены на базе для работы на шахтах. В последнее время я часто задавался вопросом – что бы было, если бы они познакомились с хаа-рашсами немного раньше.

– Хаос, смерть, трагедия, – я оказалась под впечатлением от его рассказа, хотя многое мне уже было известно. Для меня все еще были свежи воспоминания нашего боя с тварями из пещеры Карадан. Что же до Гарета… Не ожидала что он все это время работал под прикрытием. Вопрос только, на кого?

– Знаешь, я даже признателен Уорлетту за то, что он за последние месяцы свел на нет все, что Союз создавал годами. Если бы не те интервью, нам было бы трудно тебя отыскать. Он проделал огромную работу, сделал тебя символом, лидером и лицом сопротивления, окончательно подорвав устои общества и повлияв на умы граждан. Колонии скоро захотят отделиться, если им не будет предложена альтернатива. Власть должна быть сосредоточена в руках одного, достойного. Выбравшись с Миранды, тебе не удастся остаться в стороне. Тебе придется выбирать – тихая спокойная жизнь на далекой колонии, где никто не сможет гарантировать твою безопасность, смена личности, либо же… Трудно, быть живым символом.

– Зачем ты мне говоришь об этом именно сейчас? – насторожилась я.

– Два выбора и две разных судьбы, – словно не услышав вопроса, продолжал Гарет удивлять меня своим красноречием, – роль скромной колонистки, замужней за существом, который всегда должен скрывать свое лицо. Либо же роль героини, рядом с тем, кто оказался способен простить тебе смерть близкого человека и преодолеть сотни парсеков, чтобы спасти из ада. Не стоит удивляться, только слепой бы не догадался, как к тебе относится Адриан Вилард. Он болен тобой. Двинулся от своей любви. К счастью, это сумасшествие касается только его чувств, деловая хватка у него все еще осталась. Поэтому, он нас полностью устраивает.

– Но это не устраивает меня! – я была неприятно поражена, что кто-то там уже разложил мою жизнь по полочкам и все решил без моего участия. – Я не хочу быть на виду, мне не нужны власть и известность. К тому же, Адриан никогда не сможет до конца меня простить.

– Ради ненавистной женщины мужчина не станет делать таких безумств. Если ты не исчезнешь, не растворишься, тебя никогда не оставят в покое. Каждый, кто придет к власти или кто-то из окружения захочет, чтобы ты была рядом или исчезла навсегда, потому что они будут знать, что занимают твое место. Именно тебе сейчас доверяют миллионы. Ты жертва, ставшая героиней.

– Любовь толпы сиюминутна. Они легко меня забудут.

– А как же хаа-рашсы? Они не смогут исчезнуть так же легко, как и ты! Их раса покоряла иные миры. Рано или поздно они устанут жить в забвении и выйдут из тени. И тогда столкновение неизбежно. Люди не примут пришельцев, слишком долго их держали в страхе перед возможными чужаками.

– Почему мне должно быть не все равно? Разве я не достаточно пострадала из-за чьей-то борьбы за власть? У меня есть сын! – я сердито воззрилась на Гарета. Еще совсем недавно я и представить не могла, что буду вести с ним разговор на подобную тему. Это меня возмущало и обескураживало.

– Вот именно, сын! Который был рожден от мутанта. Ты никогда не задумывалась, кем он станет, во что превратится? А если он станет таким же, как и его отец? Что ты знаешь об этой расе? Лишь то, что они сами тебе рассказали. Ты настолько веришь Айвану, или Когану? Они в сотни раз старше тебя. Они покоряли планеты задолго до того, как твои предки взяли в руки мотыгу. Очень скоро человечество может оказаться на грани войны.

– И что могу сделать я? – понизив голос до шепота, чтобы не разбудить малыша, я смотрела на Гарета почти с ненавистью. Он озвучил то, о чем я отказывалась думать и понимать. Не здесь, не сейчас. Потом, когда заживут душевные раны, когда мне не придется бежать от чего-то непонятного.

– Взять все в свои руки. Принять свою судьбу и позволить, чтобы за тебя черную работы выполняли другие. Такие быстро найдутся.

– Ты бредишь, Гарет, – я закончила кормить Никласа, положила его на койку, поправила одежду и встала, – не знаю, кто тебя послал, кто приказал сделать мне это глупое предложение, но я вынуждена отказаться. И прошу больше не затрагивать подобную тему, иначе в моих глазах ты упадешь до уровня Уорлетта. Я не позволю сделать ни себя, ни Адриана Виларда игрушкой в руках заговорщиков. Тех или других.

– Тогда, боюсь, что у нас возникла проблема, – Гарет вытащил из кармана неприметное до того оружие. Он все еще сидел на полу, я возвышалась над ним, стараясь загородить спиной малыша.

– Ты сошел с ума, Гарет? – как можно мягче, словно я говорю с сумасшедшим, спросила я.

– Мне жаль, Шания. Ты мне нравишься, правда. Я даже восхищаюсь твоей отвагой и силой. Но мне приказали привести тебя на Сигму. Живой или мертвой. Ты им нужна – либо как дохлый символ борьбы, либо как марионеточная глава Союза, разумеется, выбранная по всем правилам, легитимная, признанная народом. Им все равно, в каком качестве я тебя туда доставлю.

– Черта с два! – встав так, чтобы возможный выстрел не смог навредить Никласу, я позвала Фантом. Она отозвалась, тут же метнувшись к разозлившему нас обеих мерзавцу. Но, едва коснувшись его шеи, Фантом отшатнулась, я могла бы поклясться, что она зашипела от боли. Как зашипела от этой же боли я сама, когда часть меня вернулась в тело, принеся с собой обжигающую боль в руке. Я бросила взгляд на кисть и запястье, почувствовав, как под кожей зарождается боль, не такая острая, как в самом начале. Постепенно рука потеряла чувствительность, стала бледнеть, бледность сменил синий цвет, который с каждой секундой становился темнее. Я почувствовала по телу дрожь, пульс участился.

– Что ты со мной сделал? – хрипло спросила я. Захотелось воды.

– Новая разработка наших ученых. Вирус, вызывающий некроз мягких тканей, действует на энергетическом уровне, вот только переносчик Фантом. Мы нашли способ бороться с тварям из космоса.

Гарет широко улыбнулся и вытащил из-за воротника медальон с камнем ярко-зеленого цвета.

– Достаточно Фантому его коснуться и вернуться в тело, как он тут же заражает своего носителя. Не волнуйся, процесс обратим и не заразен для других… возможно. Но если вовремя не помочь…

– Ты прав, а я поторопилась с ответом. Мне придется принять твое предложение, не могу же я жить без руки, – я повела у него перед носом кистью, болезненно отметив, что стало намного хуже. От вида своей конечности меня замутило. – Выйдем, чтобы не разбудить ребенка, и ты мне расскажешь, что я должна буду сделать.

– После вас, – Гарет галантно пропустил меня вперед. Его мощная фигура отступила в сторону, давая мне пройти.

– Не можешь же ты всерьез полагать, что я хотя бы на мгновение оставлю тебя наедине с ребенком? – возразила я. Улыбка как приклеенная застыла на моих губах.

– Как хочешь. Но знай, с моей стороны это жест доверия, – он боком протиснулся в проем, не спуская с меня взгляда, все еще держа на мушке. Я последовала за ним, прикрыла дверь. Позволила себе облегченно выдохнуть.

– Вонг жив?

– Спит. Проснется сразу после того, как мы покинем эту планету. Поторопись, нас ждут. Ты права, что не хочешь брать с собой своего ребенка. Кто знает, какая судьба ждет его на Сигме. К счастью, я не получал никаких распоряжений в отношении него. Ты вольна поступить так, как считаешь нужным. Оставь его своему монстру в утешение.

– Наверное, ты прав, – я натянуто улыбнулась и неуловимым движением схватила Гарета, сжав пистолет здоровой рукой. Больную я уже несколько минут не чувствовала. Мы дрались за оружие, я не смогла избежать ощутимых ударов в лицо. Преимущество силы и количества здоровых конечностей было на его стороне. Сильный пинок в живот заставил взвыть и напомнил, насколько я еще слаба, чтобы бороться с физически здоровым мужчиной, прошедшим хорошую подготовку. Несколько выстрелов срикошетили от стен коридора, к счастью, не пробив обшивки. Следующий заряд чиркнул по коже на голове, срезав прядь волос. Если затянуть нашу возню, я могу остаться без скальпа. И без руки, я уже не говорю про жизнь в целом.

Гарет отбросил меня от себя, двинув ногой по ребрам. Я наткнулась в узком коридоре на стену, и съехала вдоль нее, не способная сделать хотя бы глоток воздуха. Видела, как он готовится выстрелить в меня в упор, и когда услышала звук выстрела, прикрыла глаза. Неужели все кончено? Но облегчения не приходило. Наоборот, судя по некоторым признакам, у меня снова началось кровотечение, не говоря уже о сломанных ребрах. Рядом со мной упало что-то тяжелое, и я услышала встревоженные голоса.

– Вонг, присмотри за малышом. Он должен быть в каюте, – четко отдавал распоряжение Адриан, – не волнуйся, все будет хорошо, мы о нем позаботимся. Готовь медокс!

Меня куда-то несли, неприятные ощущения в животе не проходили, ребра нещадно болели, рука теряла чувствительность все больше.

* * *

Мощный заряд пробил стену. Экраны погасли, погрузив комнату во мрак. Присоединившиеся к генералу Старк и Коган тут же включили визоры крадясь в кромешной тьме. Седой их ждал, явно готовился к их появлению. За столько лет у него было много возможностей обдумать план отхода и спасения.

Когда из темноты донеслось яростное рычание, товарищи напряглись и приготовились стрелять. Но то, что появилось, заставило их отступить, заняв оборонительную позицию.

– Старк быстро на стену, прикрываешь огнем, мы не знаем, что это за гадость, поэтому не позволяй им себя укусить. Коган, ты знаешь, что делать.

На них надвигалось десятка два крупных особей на четырех лапах, с головами, отдаленно похожими на собачьи, но полностью лысые с наростом между ушей, напоминавшим гребень. Их тела удивительно походили на человеческие, странно трансформированные и изуродованные. Дамир, прицелившись, выстрелил в одного из уродцев, попав тому в шею. На голой коже сероватого оттенка проступил след от выстрела с запекшейся кровью, но тварь была жива. Она пронзительно завыла и прыгнула на генерала. Тут же, словно стая только этого и ждала, они ринулись на тех, кто посмел нарушить границы их владений.

Завязавшийся бой был щедро разбавлен рычанием существ, криками и ругательствами. Старк старался попасть тварям в голову, экономно расходуя заряды, Коган разрывал на части тех, кто приблизился к нему слишком близко, стараясь отделить тело от головы, ломая хребет. Комнату наполнил запах крови и сырого мяса.

Дамир продвигался вперед, уничтожая любое препятствие, стоящее у него на дороге, разрывая жадные клыкастые, сочащиеся слизью пасти, используя собственные когти. Наконец, комната осталась позади, крики, вой стали глуше. Генерал знал, что его враг близко, и адские псы возможно, не последнее его оружие. Выбив очередную дверь ударом ноги, он медленно вошел в комнату, больше напоминающую лабораторию. Она выглядела как мечта сумасшедшего ученого. Дамир обвел взглядом стены, стараясь не задерживаться на полках с «экспонатами», вызывавшими даже у него чувство гадливости.

– Как мои собачки? Не покусали? – Седой стоял в дальнем конце лаборатории, глядя как с когтей Дамира густая кровь капает на стерильно чистый пол, – жаль, в них было вложено много времени и любви. Нынче сложно раздобыть качественный человеческий материал, я уже не говорю про породистых собак.

– А хаа-расшов тебе не жаль? – Дамир начал обходить комнату по кругу, отмечая возможные ловушки.

– Они давно перестали представлять для меня ценность. Хотя их кровь сделала меня практически неуязвимым. Но, мне повезло гораздо больше, чем тебе. Я нашел способ остановить мутацию, использовать ее себе во благо. Достаточно было выделить один ген. Ты знал, что предки наших друзей были ящерами? И лишь благодаря долгому взаимодействию с враждебной средой завоеванных им планет приобрели привычный для нас облик. В отличие от тебя, мой друг, я не вызову у толпы обывателей желание меня линчевать. И покинув Миранду, просто исчезну, чтобы появиться там, где сочту нужным, приняв любой облик, стану тем, кем захочу. Наша малышка даже не узнает, кто же рядом с ней. Друг, любимый, союзник. Я стану ей необходим, теперь, узнав ее, я смогу стать тем, кого она захочет видеть рядом. Кто знает, возможно, это мне, а не тебе она когда-нибудь улыбнется с любовью.

Дамир сделал шаг, но тут же отступил, подстегнутый внутренним сигналом об опасности. В ту же минуту на место, где он только что стоял, обрушилась огненная сеть, пропалив значительное углубление в бетонном полу.

– Жаль, хорошая была вещь. Почти раритет, – констатировал Уорлетт.

– Еще сюрпризы? – мрачно поинтересовался генерал, не на шутку встревоженный словами своего врага. Он выглядит слишком беспечным, такого не могло быть.

– На то они и сюрпризы, – пожал плечами Томас. По его лицу прошла легкая волна, смывая привычные черты, проявляя совсем другие, также знакомые. Адриан Вилард!

Оборотень-мутант! Кто бы мог подумать! Дамир никогда не предполагал, что воочию увидит то, о чем когда-то рассказывал Айван, как легенду своего народа, сказку из прошлого, давно позабытого и похороненного. Как оказалось, не слишком глубоко.

– Как я тебе в облике насильника твоей женщины? – Дамир, огорошенный увиденным, автоматически отскочил, избежав тончайшего лезвия, прочертившего пространство комнаты и способного лишить его головы. – Но его, в отличие от меня, ты убивать не спешишь. А ведь я могу стать даже тобой, и она ничего не узнает. Возможно, мне даже не придется играть влюбленного. Ведь это не трудно, полюбить такую как она.

Глаза Седого в облике Виларда вспыхнули зеленым огнем, он с улыбкой взирал на генерала, каждую минуту преодолевавшего очередную ловушку на пути к врагу. Он не заметил, когда Дамир выпустил Фантом, но тот буквально растворился, столкнувшись с незримой преградой, окружавшей Седого со всех сторон.

Дамир устал, пытаясь пробить защиту Уорлетта, раз за разом направляя свою призрачную сущность вперед.

– Ты не сильнее хаа-рашсов, генерал. Тебе не преодолеть эту защиту, – произнес Седой, отступая.

– Я человек, – возразил Дамир, нападая снова, и Томас почувствовал, как чьи-то холодные призрачные пальцы, уничтожив преграду, сдавили его горло, прижав к стене, и какая-то сила буквально разрывает его изнутри. Уорлетт, понимая, что в любую минуту может умереть, нажал несколько кнопок на своем браслете, одновременно активируя потайную дверь. Оттуда вырвался сноп света и за секунду до того, как Фантом мог бы переломить ему хребет, враг буквально испарился.

Дамир, зло зарычав, кинулся к двери, не дав ей закрыться и тут же проник в ослепительно белое пространство. Его охватило чувство полета, и мгновение спустя он оказался на узкой огороженной площадке в огромной шахте. Под ним была зияющая пустота.

– Ты настырный, – Томас, уже в своем привычном облике, слегка потер шею, – можешь не стараться, твой Фантом дезактивирован. Не знаю, надолго ли.

Он плотно сжал губы, глядя на Дамира.

– Знаю, про это говорят, «пытался откусить слишком большой кусок от пирога». Признаю. Но это не отменяет того, что я чертовски хочу жить, а ты мне в этом хочешь помешать.

– Слишком много болтаешь, – заметил Дамир.

– Не отрицаю, – Седой заглянул в пропасть и удовлетворенно улыбнулся, – как бы мне не хотелось с тобой поболтать еще, вынужден попрощаться. На этот раз навсегда. Шахта будет уничтожена через две минуты. Прощай, – он выстрелил в Дамира, в голову и грудь и не дожидаясь пока тело того, опрокинутое зарядом упадет вниз, вскочил на поднявшуюся платформу, готовую доставить внутрь взлетающего корабля. И не увидел, как враг ушел от выстрела, став едва заметной тенью.

Уорлет торжествовал победу недолго. Он лишь почувствовал прикосновение чужих сильных пальцев к своей голове и шее, а затем, его охватила острая ослепляющая боль. Он оказался парализован, и уже со страхом взирал на своего врага, постепенно сознавая, что это конец. Глаза в глаза, они смотрели друг на друга целую минуту, и Томасу показалось, что во взгляде врага он видит всполохи пламени, а где-то вдалеке слышит крики людей. Томас Уорлетт моргнул, жалея, что генерал видит его слабым, беспомощным и плачущим от боли и страха. Дамир поднялся и все так же молча столкнул ногой тело Седого в пропасть, словно избавляясь от мусора. А затем стены шахты дрогнули, и пространство заполнил огненный смерч.

* * *

Я очнулась от неприятных ощущений в руке, и мое внимание тут же привлек знакомый воркочущий голос, произносящий незнакомые слова. Совсем рядом раздавался лепет ребенка.

– Вонг? – протянула я, с трудом присаживаясь и оглядываясь. Мы находились в медблоке, и на этот раз медокс понадобился мне самой. Надо мной тут же склонился Вилард, помогая принять удобное положение.

– Малыш в порядке, – успокоил меня Адриан, с улыбкой показывая на то, как мой учитель возится с сыном. Что-то говорит ему на незнакомом языке, но, похоже, Никласу это нравилось. – А как ты?

– Сносно, – я поднесла к глазам забинтованную руку и тихо простонала.

– Мы не знали, что делать. Медокс не помог, – признался Вилард, гладя меня рукой по волосам.

– Гарет? – я вопросительно посмотрела на Виларда.

– Жив. Решил его не убивать, пока ты не придешь в себя.

– Мне нужно задать ему пару вопросов, – я поднялась и, шатаясь прошла к выходу из медицинского блока. Обернулась, бросив взгляд на сына. Кто знает, чем закончится наш с Гаретом разговор. Но пока я не буду твердо знать, что не опасна для сына, не смогу к нему даже прикоснуться.

– Я тебе помогу, – Вилард захотел взять меня на руки, но я отстранилась, и пошла в указанном им направлении.

Гарет сидел со скованными лучевыми наручниками руками. Одна из последних разработок спецслужб. Лучи способны разрезать кожу, и если пленник попытается освободиться, то оставит его без кистей. Хорошая вещь… Я задумчиво осмотрела избитое лицо Гарета. Видимо, Вилард был на него слишком зол. Вонг действовал бы немного иначе.

Рана на плече больше не кровила, однако, судя по выражению глаз пленника, причиняла тому изрядное неудобство.

– Болит? – заботливо поинтересовалась я.

– Щекочет, – ответил он, смотря на меня снизу в верх, – а как ты? Рука на месте?

– Как видишь, – я продемонстрировала ему забинтованную кисть, и решила, что пора завязывать с разговором. К тому же, по некоторым признакам, поняла, что мне давно пока кормить ребенка. Не знаю, как Вонг мог успокаивать Никласа так долго. Главное, быть уверенной, что мои прикосновения и мое молоко ему не навредят. – А теперь ты мне скажешь, где антидот. Не нужно так презрительно хмыкать, я уверена, он у тебя есть, иначе бы ты не затеял все это, а прикончил меня просто и быстро.

– Если я тебе скажу, твой хмурый любовник меня убьет. Я, пожалуй, потяну время. Дождусь, когда у тебя начнут отваливаться ноги или сиськи, вот тогда поторгуюсь, – Гарет рассмеялся, довольный собственной шуткой.

Я жестом остановила Виларда, готового сорваться и причинить Гарету много боли. Но это было бесполезно. Не знаю, на кого этот тип работал, но вряд ли он сдастся так легко. Придется повозиться, а времени у меня нет.

– Адриан, ты не мог бы нас оставить, – тихо попросила я.

– С ним? Это опасно!

– Пожалуйста, мне нужно спешить, а я еще пока плохо умею делать то, что собираюсь. Не хотелось бы тебе навредить. – я взглядом проводила Адриана из каюты, и вновь сосредоточила все свое внимание на пленнике. Наверное, я была не до конца искренней со своим другом. Я не только боялась ему навредить. Мне бы не хотелось, чтобы он видел меня такой, какой мне сейчас предстояло стать…

Когда я выходила из каюты, рот Гарета все еще раскрывался в беззвучном крике, а глаза отрешенно смотрели, словно внутрь себя. Уроки Когана не прошли для меня даром. Теперь я умела наводить на человека первобытный страх.

Антидот, как я и думала, Гарет прятал в своей каюте, в тайнике. Рассчитав дозу, я сделала себе инъекцию, и стала ждать. Через несколько минут кисть и запястье снова пронзила боль. Я сняла повязку, наблюдая за процессом восстановления тканей. Было больно и противно. Словно с меня слазит старая, мертвая гнилая кожа, и на ее месте буквально за считанные секунды вырастает новая.

Теперь я смогу прикасаться к Никласу!

А еще нужно дождаться Дамира, я верила в то, что он выживет и вернется ко мне. И, конечно, нужно починить корабль.

– Что они делают? – я смотрела на толпу хаа-рашсов, снующих около нашего корабля, и выстраивающих перед ним баррикады из каких-то ящиков и коробок.

– У меня два варианта, – прокомментировал их действия Вилард, заботливо закутывая меня и Никласа в теплое одеяло, – либо пытаются помешать нам взлететь, что довольно глупо, учитывая размеры нашего корабля, либо предлагают взять всю это хрень в качестве груза.

– Думаю, нужно посмотреть, что там, – я смело пошла веред, и наши недавние противники расступались передо мной, давая дорогу.

– Тебя я помню, скройся с глаз, – не удержалась я, проходя мимо знакомого бронзового лица с красными глазами, которое не так давно норовило бросить меня об стену. Пристыжено поклонившись, тот действительно поспешил удалиться. Слишком свежи были во мне воспоминания о нашем бое. И если они приняли Никласа, и решились не трогать нас, это не означало, что теперь мы начнем им слепо доверять. Кстати, не плохо бы понять, в результате какого эксперимента Седой их создал. Мне кажется, что кроме человеческих и хаа-рашских генов в них было что-то еще.

– Амина! Здесь все, что нам удалось найти под землей, это важно для нашего народа. Слуги нашего создателя мертвы. Мы позаботились о вашей безопасности, – в голове раздался едва слышный, монотонный шепот. Слишком неожиданно, чтобы я не вздрогнула всем телом, воззрившись перед собой.

– Что случилось? – встревожился Вилард, обводя окружающих подозрительным взглядом и положа руку на оружие.

– Мне кажется, они со мной говорят. По крайней мере, я слышу голос. А поскольку не считаю себе безумной, надеюсь, что это просто разговор.

– Не бойся, Амина. Мы не причиним вреда ни тебе, ни твоему сыну, ни твоим друзьям.

– Почему Амина? – так же мысленно поинтересовалась я, ни к кому конкретно не обращаясь, но глазами наткнулась на стоящего невдалеке хаа-рашса. Высокий, довольно мощный, даже для этого вида, его кожа отливала желтизной и наростом на голове, по размеру значительно превосходящим размер Когана. А он, как я помнила, занимал не последнее место в иерархии рода.

– Амина – мать Амира, Повелителя, – так же мысленно произнес хаа-рашс, слегка склонив голову.

– Спасибо за пояснение, – сухо продолжила я, уже вслух, чтобы не вызывать лишнее беспокойство у Адриана.

– Наши голосовые связки не приспособлены к речи, об этом позаботился наш создатель. Мы можем издавать звуки, но общаемся мысленно. Так же получаем приказы.

– И сейчас вы получили какой-то приказ? – осторожно начала я, вспоминая кровавое побоище и представляя, что мы будем делать, если на нас все же нападут.

– Да, Амина, от него, – хаа-рашс кивнул головой указывая на… Никласа?

– И что же он хочет? – в районе спины прошлась армия мурашек.

– Он чувствует, как вы устали и боитесь за жизнь его отца. Он хочет, чтобы мы помогли вам как можно скорее покинуть эту планету, над которой совсем скоро захлопнется ловушка.

– Ловушка? – я напряглась, – то есть мой сын может с вами общаться? Но почему я его не слышу?

– Вы напуганы, устали и не готовы услышать слабый, едва слышный голос, который шепчет внутри вас. Для нас же этот голос стал призывом к освобождению. Он заглушил тот, другой голос нашего создателя и мучителя. Мы были готовы, мы ждали этого дня так долго. Дня нашего освобождения!

– Адриан! – обернулась к другу, – поднимите груз на корабль, подготовь все к взлету. Мы должны дождаться Дамира и остальных и убираться с этой проклятой планеты.

– А если они не вернутся? – Адриан напряженно смотрел на меня.

– Они вернутся, я это чувствую. Иначе, зачем все это?

– Смотри, вон там, у доков!

Я устремила взгляд в указанном направлении, и мое сердце пропустило удар. Старк и Коган, в порванной, окровавленной одежде, раненные, едва способные идти. Но где же Дамир?

– Шания, радары показывают, что планету окружают неизвестные, боевые корабли. Их слишком много.

– Стало быть, Гарет вызвал подкрепление, – зло усмехнулась я.

– Они намереваются уничтожить планету, Амина. Они хотят уничтожить нас всех, – в мысли вклинился знакомый хаа-рашс. – Я чувствую их злобу и ненависть. Они знают про тебя и про нас, и поэтому бояться.

Я наблюдала, как хаа-рашсы помогают Старку и Когану дойти до корабля, а те, слегка озадаченные, позволяют им это.

– Где Дамир? – это все, что меня сейчас интересовало.

– Он должен был найти Седого. Сам. Мы не знаем, жив ли он…после взрыва, – Коган виновато отвел глаза. Впервые я четко ощутила, что его эмоции настоящие.

– Он жив, – я кивнула Старку, – быстро на борт. Готовность пятнадцать минут.

Я обвела взглядом застывших хаа-рашсов, которые смотрели на меня. В их странных нечеловеческих глазах не было ни страха, ни неуверенности, ни ожидания. Они были готовы принять свою судьбу, какой бы она ни была.

– На борт, – мысленно приказала я им, – живо!

А сама, поцеловав в лобик Никласа и передав его в руки Адриана, напряженно всматривалась вдаль.

Дамир! Где ты! Прошу тебя, вернись ко мне! Успей!

Я упала на колени, погружая пальцы в обреченную землю.

Пожалуйста! Пусть он вернется! Умоляю! Дамир!

Слезы застилали глаза, и я не могла заставить себя решиться сделать то, что должна – взойти на корабль, задраить шлюз и взлететь, оставив здесь мое разбитое сердце и своего любимого.

– Я не хочу, чтобы ты плакала из-за меня! – знакомые крепкие руки подняли меня с колен и прижали к себе. От него пахло потом, кровью и дымом, но мне казалось, что это лучший запах в мире. Запах любимого мужчины.

– Ты жив! – он впился в мои губы, жадно, неистово, на грани болезненной страсти, затем, подхватил на руки и почти побежал к открытому шлюзу. До взлета оставалось три минуты.

Я подняла корабль над поверхностью планеты, стараясь, чтобы радары противника не смогли нас засечь. Почти сливаясь с ландшафтом, мне удалось отлететь от базы на достаточное расстояние, когда раздался первый взрыв. Системы наблюдения показали, что стреляли по докам, отрезая жертвам любой путь к отступлению. Тут же пришла мысль, что на базе уже не осталось живых. Хаа-рашсы от души расправились с теми, кто использовал и мучил их все эти годы, а теперь тихо сидели по каютам, стараясь не высовываться. Когда, точнее, если мы выберемся из этой передряги, постараюсь переложить ответственность за своих новых знакомых на Айвана.

Новый выстрел настиг нас на подлете к возвышенности и заставил меня прибавить скорость. Нас заметили, и, разделившись, часть истребителей противника вела обстрел по базе, а часть по нашему кораблю. Маневренный и достаточно легкий в управлении, «Скорпион» не обладал огневой мощностью, способной отбить такую массированную атаку. Поэтому я изворачивалась ужом на сковородке, распределяя мощность между защитным щитом и двигателями.

Корабли продолжали гонку. Наш «Скорпион» метался под огнем истребителей противника, петляя, извиваясь, стараясь всеми силами избежать навязанного боя. Один прямой удар почти вывел из строя пневмомодуль внешней защиты, и большую часть мощности я была вынуждена отдать на щит. Еще несколько точных попаданий, и мы не сможем покинуть даже орбиту планеты. Корабль шатало из стороны в сторону, до меня доносились тревожные голоса Старка и Адриана. Вонг находился в самой защищенной каюте, приглядывая за малышом, которого на всякий случай погрузили в медокс. Дамир сидел в кресле второго пилота, сняв с меня обязанности канонира, и стрелял по истребителям. Каждое точное попадание вызывало на его губах клыкастую улыбку, он едва успевал уничтожать направленные в нас ракеты.

– Нам придется как можно скорее покинуть орбиту, иначе мы никогда не выйдем в гипер, прошипела я, уходя зигзагом от очередной ракеты.

От напряжения у Дамира вздулись и потемнели вены вокруг глаз. Зрелище было страшноватым, но я тут же снова сосредоточилась на бое.

– Старк! Возьми на себя левый борт, – приказала я, и бывший агент беспрекословно подчинился, признавая за мной это право.

– Мы почти вышли на орбиту! Господи! Сколько же их! – не смог сдержать удивления Вилард, добавив еще несколько ругательств.

– Четыре минуты до выхода в гиперпространство! – отчеканила я, невольно вспоминая свое первое сражение с пиратами, когда была уничтожена Дельта-2. Но сейчас у нас было преимущество – так близко от поверхности планеты они не могли задействовать против нас тяжелые крейсеры. Лишь истребители, мощность которых не шла ни в какое сравнения с мощностью фрегата.

«Скорпион» снова содрогнулся от взрыва. Это было слишком близко! Мои руки нервно подрагивали, когда резко повернувшись, корабль несколько раз перевернулся в воздухе, пропуская ракеты мимо своего корпуса. К счастью, гравитационная установка была исправна, что позволило нам терпеть перегрузки без особого дискомфорта. Почти всю энергию потреблял пневмомодуль защиты, но скоро мне придется оставить корабль практически беззащитным, используя единственный шанс вырваться из этого пекла.

– Две минуты до выхода в гиперпространство, – мне казалось, я порю в воздухе отдельно от корабля. Будто это мое тело, подчиняясь командам, маневрирует, уходит от ударов. Я чувствовала «Скорпиона» частью собственного организма, и пространство вокруг меня будто растворялось. Перед глазами появился серый туман, и вскоре уже вся рубка просматривалось мною словно сквозь серое марево. Странное чувство, схожее с тем, что я испытала, рожая Никласа.

– Одна минута, – я напряглась. Понимая, что сейчас всю мощность, которая осталась, придется вложить в этот прыжок. И если нас атакуют…

Мы оказались на достаточном отдалении от планеты, в игру вступил крейсер. Совершив разворот, он поджидал нас в предполагаемой точке входа. Расстояние между нами неумолимо сокращалось.

– Дамир! – тихо позвала я, отвлекая мужчину от управления, – прошу тебя, спаси нашего малыша. Ты можешь сделать то, что сделал при родах. Уходи, вы оба сможете выжить в том странном месте…

– Нет, – мгновение меряя меня мрачным взглядом отчеканил он, и снова вернул себе управление огнем.

– Дурак, – в сердцах бросила я.

– Еще и влюбленный, – с усмешкой добавил он.

– До столкновения пятьдесят тысяч, – произнес уже спокойным тоном Дамир, – сближение со скоростью двести метров в секунду.

Я сделала глубокий вдох. Если мы не успеем выйти в гипер, столкновение неизбежно. Они не знают способностей нашего корабля, но вряд ли дадут уйти, догадавшись, что мы затеваем.

– Двадцать тысяч, – отсчитывал Дамир, а я повторяла за ним про себя, – десять… Скорость сближения… Время до вероятного залпа… секунды…

Как же все знакомо, будто дежа-вю.

Я положила руку на пульт, ввела код и стала ждать.

– Внимание! Искажение пространства. Расстояние три тысячи… две… одна.

Прямо перед нами, перекрыв дорогу крейсеру, появилась громадина. Управление вышло из под контроля, тревожно взвыли сирены. Я с ужасом осознала, что ничего не могу сделать. Нас затягивало внутрь этого чудовища.

– Тише, успокойся, родная. Все хорошо, – почувствовала на своих губах губы Дамира, – все кончено. Тебе нечего больше бояться.

– Что это? – обессилено, прошептала я.

– Айван, – клыкасто улыбнулся Дамир, – он меня услышал и пришел.