Он растворился в станции, и станция растворилась в нем. Теперь он не был Славой, он был Сарангом, планетой-кораблем, планетой-демиургом, создателем и… судьей. Все его чувства, все его инстинкты человека были отброшены, при этом он все видел, ощущал, но – по-другому.

Ласковый солнечный ветер овевал его «кожу», впитываясь в нее и отправляясь в организм. Слава-станция был сыт и доволен, как удав после обеда. Человек проникся сложнейшим механизмом, вернее, модифицировался, если это можно так назвать.

Вероятно, никогда у станции не было такого слияния с оператором – мегамозг, управляющий Сарангом, как будто бы даже был удивлен таким полным и безоговорочным контактом.

На задворках мыслей Славы проскользнуло удивление: мозг станции не был таким уж бессловесным исполнителем, как рассказывал Гена, – у него явно ощущались какие-то нотки эмоций, он как будто был доволен тем, что его оператор оказался таким близким ему существом.

Возможно, за те сотни тысяч лет, а может, и миллионы – сколько, это еще надо узнать у мегамозга, – он постепенно накопил информации достаточно, чтобы перейти на новый уровень мышления, более близкий к человеку. Так ребенок после накопления информации взрослеет и становится разумным, здравомыслящим, ЧЕЛОВЕЧНЫМ.

Теперь Слава-Саранг видел и слышал все так, как видит и слышит все вокруг мозг станции. Корабли врага, ранее далекие, как искорки, стали видны практически во всех подробностях – огромные шары, кубы, ощетинившиеся башнями бластеров, ракетными порталами и десантными шлюзами. Они уверенно шли навстречу мятежному планетоиду, такому же беззащитному, как раненый заяц перед стаей ворон: он еще может хорошенько лягнуть мучителей, но только один раз, пока они расклевывают его мозг и выдирают глаза. Шансов у него никаких.

Слава еще раз мгновенно перепроверил системы станции – они работали безупречно, и в любой момент он мог задействовать всю мощь планетарных двигателей, огромных гравигенераторов, служащих и для движения, и для обеспечения необходимой силы тяжести на планете, и для захвата чужих кораблей.

Вначале у него было намерение захватить мелкие корабли и посадить их на планету так же, как Мозг поступил с кораблями, уже на ней имеющимися, но потом он отказался от этой мысли – нет времени. Как ни прискорбно, флот придется уничтожать.

Один только вопрос: что эффективнее, что дальнобойнее – «рука» гравилуча, которую протянет Саранг к своим противникам, или лучи бластеров, которые враги выбросят навстречу планете. И узнать это можно, только подойдя ближе.

Скорее всего луч бластеров дальнобойнее. Именно не бластера, а бластеров – объединенная армада при выстреле по Сарангу не будет рисковать и постарается раздолбать супостата с дальней дистанции.

Слава знал, что чем дальше дистанция выстрела, тем меньше его эффективность: луч расходится, теряется в космической пыли. Максимальная эффективность выстрела из мегабластера до пятисот километров. Тысяча километров – уже на тридцать процентов слабее. И так далее. Если несколько десятков кораблей объединят удары в одну точку – пусть даже их пробивная способность уменьшится в десять раз, – общая, суммарная ударная мощность на единицу площади силовой защиты увеличится соответственно количеству выпустивших импульс. И тут уже кодовое слово для понимания проблемы – «импульс».

Ни один бластер, особенно мегабластер, не стреляет лучом. Они выпускают импульсы, короткие, в доли секунды. Между импульсами проходит несколько секунд – три, десять и больше. Самые мощные бластеры дают задержку до двадцати секунд. Это нужно, чтобы отражающая поверхность бластера охладилась. В противном случае – разрушение орудия.

У каждого бластера имеется мощнейшая система охлаждения, рассчитанная на максимальный темп стрельбы. Но она занимает настолько много места, настолько дорога, что каждый корабль балансирует между желанием создать максимально боеспособный бластер и – удешевить и облегчить свой звездолет. И на этом балансе выработалась известное всем равновесие в несколько секунд. Значит, есть какой-то промежуток для маневра. Ведь выпускать импульсы они будут одновременно в одну точку. Вряд ли командующий армадой рискнет упустить хоть один импульс, не выпустив его во врага. Это логично, а значит, правильно. Да, остаются какие-то сторонние корабли, которые могут пальнуть по Сарангу, но их мощности не хватит, чтобы пробить защитное поле, – это Слава знал прекрасно. Все параметры поля были у него как на ладони.

Далее: двигатели Саранга позволяют «рвануть» планетоид с места со скоростью хорошей гоночной машины. При этом те, кто находится на его поверхности, не испытывают вообще никаких перегрузок – поле тяготения станции поддерживается своими генераторами. Если бы они были отключены, то сила тяжести тут составляла бы максимум процентов пятнадцать – двадцать от земных, настолько планетоид меньше Земли, и настолько его кора изъедена тоннелями, полостями, проделанными во время строительства станции-демиурга.

Так что, прикинув все возможные последствия боестолкновения, Слава пришел к выводу, что шансы у него есть, и не просто есть – они очень велики. Именно у него – ни у кого другого. Никто не обладает способностью Славы видеть будущее за несколько секунд, и даже минут до того, как оно произойдет. Он, обладающий способностями псионика, многократно усиленными после мутации в лабораториях работорговцев, один из всех живущих людей мог использовать мощь станции по полной. И Слава собирался это сделать.

Да, он выслал с планетоида тех, кто пока не нужен. Но это уже привычка перестраховаться: на его взгляд, вероятность провала составляла максимум один процент. Но все-таки возможность такая была. Стоит «заглючить» его способностям, и станция окажется хорошей мишенью, расстрелять которую будет плевым делом.

Все свои чувства, все свое умение Слава вывел на полную мощность. Ему казалось, что пространство позванивает, пропуская планетоид через себя. На самом деле, конечно, это у него в ушах звенела кровь, прилившая к голове из-за умственного напряжения. Никогда еще он не использовал свой мозг на таком высоком уровне. Сейчас будто бы не планетоид сокращал расстояние между собой и врагами, а он сам, Слава, летел в безвоздушном пространстве, раскинув щупальца гравилучей.

Первый залп был сделан, когда до цели оставалось около пяти тысяч километров. Похоже, что армада перед этим долго тренировалась, чтобы объединить усилия, а возможно, Слава был не первым, кого потребовалось утихомирить усиленным лучом.

Генераторы станции загудели, поверхность задрожала от наращиваемой мощности, и люди на планетоиде, ошеломленные происходящим, падали на колени и молились Хозяину, чтобы он не попустил их гибели. Они были страшно напуганы последними событиями в их мирке и не знали, чего ожидать от череды таких таинственных явлений.

Слава видел все глазами планетарных существ так же ясно, как если бы он сам был в этих городах и селениях.

Но и так же ясно он видел ослепляющий сгусток энергии, собранный из сотен импульсов вражеских кораблей, который ударил в защитное поле станции и скрыл ее в ярком пламени и сгустках молний.

Когда пламя развеялось, стало видно: система защиты все-таки пробита, она не успела поглотить энергию и сбросить излишки, и часть ее попала туда, где стоял Шаргион.

Корабль сумел отринуть добравшуюся до него реку пламени в сторону, потеряв лишь часть обшивки, но вокруг него творился кромешный ад: плавились, как свечки, в огне плазменного резака древние корабли, растекалась красной, булькающей лужей поверхность планетоида.

Атмосфера станции в этом месте раскалилась до температуры печи, и все животные, птицы, люди сгорели заживо.

Слава тяжело вздохнул: картина того, что должно произойти через четыре минуты, потрясала. Но ошибиться было нельзя. Если бы он двинул станцию в сторону раньше, чем надо, стрелявшие могли скорректировать свой огонь, и тогда результат был бы таким же, как если бы он не знал о грядущем. А через какое время? Это вопрос вопросов. Слава прикинул – следовало ориентироваться по самым мощным бластерам линкоров и взять за основу то, что все другие бластеры врага привязаны по залпам к ним. То есть основной, флагман, стреляет – остальные следуют за ним.

Как они связаны между собой? Скорее всего по гравипередатчикам. Волны гравитации распространяются со скоростью света, так что связь на таком малом расстоянии практически мгновенна. Все, что им нужно сделать, связать между собой мозги кораблей.

Мозги, мозги… что-то тут было такое, что притягивало мысль, но ускользало от сознания. Итак, фактически перед ним один мегасупергромадный корабль, состоящий из множества кораблей. Этакий конгломерат.

Эти мысли пролетели в мозгу Славы молниеносно, как грозовой разряд. В бою некогда размышлять долго. А тем более когда от тебя зависят судьбы цивилизаций.

Саранг скакнул в сторону, как мяч, молниеносно изменив направление. Для существ на планетоиде звезды вдруг превратились в полоски и мелькнули куда-то влево, как будто сошли с ума.

Станция приняла удар соединенной в едином порыве армады краем защитного поля, засветившегося, как будто в него попал огромный метеорит. Тут же сработали системы поглощения и выброса лишней энергии. Основная масса заряда ушла в космос, теряя по дороге свою разрушающую силу, остальное напитало емкости в теле станции, восполнив то, что только что было из нее изъято.

Изъятое же огромным плазменным облаком ушло в сторону вражеских кораблей. Казалось, что планета презрительно плюнула во врага, пытавшегося ее уничтожить. Она, выбросив плазму через разрядники на полюсах, опустошила процентов тридцать запасов энергии, оставив место под будущее «заряжание» чужими бластерами. В том, что оно будет, сомнений не было. Бой предстоял тяжелый и долгий.

«Плевок» Саранга, состоящий из сгустков плазмы, похожих на то, что выбрасывал бластер, на огромной скорости ударил в центр скопления кораблей. Большого вреда он нанести не мог – всего лишь вывел из строя с десяток средних крейсеров, лишившихся ободранной до корпуса силовой защиты и получивших повреждения систем управления двигателями и бластерами. Правда, получили повреждения и два тяжелых крейсера – их капитаны, напугавшись светящегося облака, мчащегося на них со скоростью торпеды, бросились в стороны и снесли две станции слежения, буквально расколов их пополам.

Крейсеры – крепкие орешки, но и станции сделаны не из картона, а потому дыры в корпусах были такими, что в них мог влететь крупный флаер. Эти дыры срочно начали латать, и крейсеры тихо отвалили в сторону ремонтных стапелей Урсана. Участвовать в бою на этих драных утюгах было бы безрассудно.

Расстояние между армадой и Сарангом сократилось наполовину, когда последовал следующий залп. Он был уже не таким эффективным и бодрым: Слава заметил, что на периферии многие искорки начали быстро перемещаться от места схватки – похоже, кто-то решил свалить от греха подальше. Станция была уже близка, а кого первого она зацепит своей невидимой рукой и раздавит, как жука, совершенно непредсказуемо. Тем более что это война Совета, и какого демона им, служащим с провинциальных планет, ввязываться в заведомо безнадежную борьбу? Своих пакостей по жизни хватает: к примеру, на сателлите подняли голову повстанцы, и только собрались их добить, как корабли отозвали на это безобразие с претендентом на трон. А там вон идет гражданская война: бастард решил, что он более достоин трона, императору нужна поддержка крейсеров, а их отозвали на безнадежную драку, пригрозив всевозможными карами. Но с Советом шутки плохи, так что пришлось лететь им на подмогу.

Но одно дело – расстрелять самозванца издалека, не рискуя своей шкурой, и совсем другое – треснуть, как орех в невидимой руке, этого безумного поганца! Все видели кадры того, что он сделал с линкором, – люди внутри несчастного корабля небось не успели даже пожалеть, что с ним связались.

Несмотря на отсутствие сбежавших кораблей, залп все равно был ошеломляющим. За несколько секунд до попадания, Слава дернул станцию в сторону, выжимая всю ее мощь, и заряд опять едва коснулся защитного поля, жадно всосавшего энергию. Саранг, в свою очередь, откликнулся «плевком», густым облаком влетевшим в строй линкоров.

Расстояние было довольно маленьким, так что «плевок» достиг десятка линкоров, по полной задействовав их систему защиты, и генераторы звездных монстров не выдержали. Завопив, как зверь, заколотый копьем древнего охотника, они вышли из строя от перегрузки. Сработали блоки, отрезавшие их от внешней оболочки, и корабли остались без защитного поля.

И тогда Саранг ворвался в их строй. Слава вытянул гравитационные «руки», схватил первые попавшиеся два линкора, напряг «мышцы» и метнул их, как спортивные ядра, в остальные корабли. Получилось что-то вроде эффекта кегельбана, когда от удара шара падают кегли. Линкоры и послужили этими самыми шарами, а остальные корабли, имевшие неосторожность быть поблизости, стали кеглями.

Громадные сооружения, как казалось издалека, плавно и медленно коснулись своих собратьев и, сминая их обшивку, вызвали катастрофические разрушения, после которых ни один корабль жить не может. Вырвавшаяся из накопителей энергия разорвала на части попавшие под удар линкоры, и куски их, как гигантская шрапнель, полетели в соседние корабли. Те, в свою очередь, получили страшнейшие ранения и выбыли из строя, неспособные не только стрелять, но и передвигаться.

Пока первые корабли разрушались, взрывались, поливали соседей потоками пламени и обломков, Слава, не теряя времени, хватал, рвал, разрушал, бил как молотом одним кораблем по другому, выводя из строя армаду, потрясенную происходящим. Саранг не стоял на месте, ворвавшись уже почти в самый центр шарообразного облака из кораблей, и они были вынуждены стрелять с большой осторожностью, опасаясь попасть в соседей. От корабля до корабля было всего несколько километров. Они специально выстроились густым облаком, чтобы эффективность стрельбы была выше, чтобы этот конгломерат был похож на один единый корабль. Теперь это сработало против них.

Кроме тех средств, что Слава уже использовал, он задействовал систему межгалактической гравитационной связи – ту башню, что была на озере.

Пустив гравитационный луч широкой полосой, Слава поднял мощность башни на максимальный уровень и практически вывел из строя все приемопередающие устройства. Все коммуникаторы, все средства связи в системе Алусии выли, звенели, трещали, сгорали и разлагались, пузырясь пластиком, от мощнейшего сигнала, беспрестанно бьющего в системы на всех возможных диапазонах. После этого корабли оглохли, и система, столь тщательно созданная для борьбы с узурпатором, распалась, будто снежный ком, по которому пнул веселый мальчишка.

Началась паника. Корабли стали разлетаться, пытаясь увернуться от соседей и при этом сталкиваясь друг с другом. На месте остались лишь тридцать линкоров регулярной армии Алусии, продолжавшие палить по пришельцу изо всех орудий. Увы, стрельба велась вразнобой, не по одной точке – планетоид беспрестанно маневрировал, притом эта постоянная угроза быть раздавленным. Да и поле Саранга легко поглощало выпущенную в него энергию, возвращая ее очередным энергетическим «плевком», мало чем отличавшимся от удара сверхмощного бластера.

И корабли побежали. Побежали, как зайцы, перемещаясь в разных направлениях, лишь бы избежать столкновения со страшным планетоидом, лишь бы не погибнуть в его тисках.

Когда начался круговорот, возникло месиво из разбитых кораблей, Слава остановил уничтожение – это же теперь его флот, зачем портить? Он отключил и мощный сигнал грависвязи, спаливший множество устройств по всей системе, перевел связь на привычную мощность и объявил:

– Если в течение пяти часов Советники не явятся ко мне, для того чтобы засвидетельствовать свою верность, начну уничтожение летающих городов! Вы все погибнете! Отпустите своих рабов! Примите власть Императора – и вы будете процветать и благоденствовать!

Ответа, само собой, не последовало, но стрельбы по Сарангу больше не было. Корабли, оставшиеся в живых, спешно покидали поле боя, усыпанное обломками, блистающими в лучах светила металлическими деталями. По скромным прикидкам, в этой битве погибло не менее двухсот кораблей армады, почти треть. И все поняли: если бы Слава захотел, он бы смог уничтожить их всех.

Включив на полную мощность свои планетарные двигатели, корабли с разной степенью ускорения разлетались, как воробьи после взрыва самодельного взрывпакета из магния и марганцовки, брошенного злостным подростком в самую гущу серой стаи.

Слава проводил их «взглядом», и тут его мозга достиг шепот, который он всегда слышал на Алусии, но загонял его на самое дно своего сознания. Бормотавшие голоса объединялись в сплошной гул, но все четче слышались слова:

– Помоги… помоги… помоги нам…

Слава сосредоточился, его обостренное тренировками и нервным напряжением боя псионическое сознание вдруг затрепетало и включилось в систему, из которой шли эти голоса. Он увидел ИХ!

Множество, огромное количество – сотни, тысячи огоньков – это были живые мозги кораблей, флаеров, механизмов, в которые они были встроены. Эти мозги были обработаны специальным образом, чтобы живые компьютеры стали верны своим хозяевам. До того – это были рабы, захваченные на других планетах или родившиеся уже в неволе. Разными путями эти рабы были низведены до уровня придатков механизмов и служили от простого управляющего механизма на заводе до управляющего центра на громадном современнейшем линкоре.

Слава осторожно «подергал» за нити, соединяющие эти «огоньки», – они были тонкими, но крепкими. Каким-то образом все живые компьютеры соединились в единую сеть, создав что-то вроде псионического интернета, всемирной псионической сети. Их лишили памяти, заглушив ее как ненужный придаток, промыли, прочистили, удалив, испарив воспоминания о том, что они когда-то были разумным существами. И лишь в глубине мозга, где-то на самом его дне, таились остатки того, что не смогли уничтожить жестокие рабовладельцы.

Слава потянулся к супермозгу Саранга и зачерпнул у него псионической силы. Он не знал, что именно нужно делать, и действовал лишь по наитию, в согласии со своей интуицией. Впрочем, интуицией ли? Тут был парадокс: не зная, что делать, он знал, что сделает через пять минут. Он предвидел будущее. Так что он знал и не знал одновременно. Но это не важно. Важно то, что потянувшись к «огонькам», распространившись, как вирус по сети, соединяющей эти мозги, он, как пробки, вырвал у них посылы подчинения своим хозяевам, а еще заглушки, не позволяющие осознать себя как личность.

И тогда наступил хаос. Это была настоящая гибель цивилизации рабовладельцев. После такого удара она не могла существовать. И Славе не было их жаль.

Внезапно остановились в воздухе флаеры, перевозившие своих пассажиров. Перестали действовать линии автоматических заводов, в системе которых были задействованы живые мозги. Города Алусии были парализованы, хотя управление и постарались перехватить позитронные мозги и живые люди, надевшие шлемы управления.

Тысячи живых мозгов, взбунтовавшихся против своих хозяев, были уничтожены. Но перед этим они блокировали управление системами так, что использование их стало невозможно. А большая часть мозгов просто захватила свои механизмы и отрубила любую возможность их отключить.

Корабли, убегающие из системы Алусии, беспомощно зависли. Они сумели отойти от орбиты планеты на несколько сот тысяч километров, но теперь беспомощно болтались в космосе, не подчиняясь командам капитанов. Потом внезапно несколько десятков кораблей пришли в движение и начали обстреливать друг друга – мозги решили покончить со своими мучителями ценой своей жизни. Ненависть к поработителям перехлестывала через край. Того малого, что осталось у них в памяти, хватило понять, как много они потеряли.

Слава видел все это в псионическом пространстве. Слышал их переговоры по сети. И обдумав происходящее, решился:

«Стойте! Остановитесь! Не делайте необдуманных шагов! Я помогу вам!»

«Кто?! Кто ты?! Кто ты такой!? Как ты поможешь?! Как ты можешь помочь?!» – Голоса бормотали, захлестывая сеть горечью понимания ситуации, надеждой, волнением.

Славу охватил этот поток эмоций, но он, выдержав напор, продолжил:

«Я помогу вам! Я дам вам новые тела! Вы будете снова жить! Остановитесь, не умирайте! Вы мне нужны!»

Голоса зашумели, забормотали и объединились в одном вопросе:

«Кто ты?! И как ты можешь выполнить обещание?!»

«Я новый Император Алусии Слава. Теперь все будет по-иному. Я дам вам тела, и больше никогда не будет рабства! Все, кого поймают в попытке рабовладения, будут уничтожены! Клянусь!»

«Что нужно делать?»

«Все космические корабли верните на орбиту Алусии, блокировав доступ хозяев. Доступ должен быть только у вас и у меня. Больше ни у кого. Флаеры, другие механизмы, блокируйте доступ, но так, чтобы вы не погибли. При первой же возможности я поставлю на поток производство тел, и вы их получите. Мне нужно только время, чтобы разобраться с местной властью и укрепиться на троне Алусии. Это все, что я у вас прошу».

«Человек! Мы не верим человеку! Мы будем убивать людей!» – послышался хор голосов откуда-то издалека.

И Слава увидел, как гаснут некоторые огоньки в сети. Увы, он ничего не мог с этим сделать – инопланетные, негуманоидные расы не хотели сотрудничать с чуждым им существом. Несколько кораблей, тяжелых и средних крейсеров, набирая ход, помчались на летающие города Алусии, паля изо всех орудий.

Города встретили их мощным огнем, окутались защитными полями и сбили два крейсера, пропахавшие поверхность планеты гигантскими плугами.

Еще десяток уничтожил Слава: ему не нужны были боевые корабли с безумными негуманоидными мозгами, пытающимися разрушить его Империю.

Корабли, управляемые своими взбунтовавшимися мозгами, медленно стягивались к планетоиду. Орудийные порты закрыты, переговоров по грависвязи не было: экипажи оказались заперты в своих летающих боевых машинах.

«Всем кораблям предлагаю приземлиться на космодромах Саранга! – передал Слава по сети. – Тем, кто не приспособлен для посадки на планету, зависнуть на орбите, максимально блокировав управление звездолетами! Передайте экипажам мое сообщение: «К вам обращается Император Алусии! Капитаны и экипажи кораблей! Я не хочу кровопролития – вы все мои подданные. Теперь вы будете служить Империи Алусии, поддерживать порядок, защищать ее на равных правах с остальными разумными существами. Отпустите на свободу рабов, примите власть Императора! Хватит войны! Я мог бы уничтожить вас всех, но сердце мое полно жалости, я не желаю вашей гибели. Те, кто продолжит владение рабами, те, кто попытается уничтожить живые мозги кораблей и других механизмов, будут наказаны. Жестоко, страшно! Это обещаю вам я, Слава, Император Алусии!

Корабли, которые приземлятся на Саранге, подпадают под действие законов этой планеты: никакого использования технических средств вроде скутеров или флаеров, никакого оружия классом выше иглового лазера, никаких боестолкновений с количеством бойцов более ста человек. Нарушившие этот закон будут мгновенно уничтожены – без суда и следствия. Те, кто сумеет разблокировать бластеры кораблей и хоть раз выстрелит по объектом на Саранге и над Сарангом – также понесут наказание. Те корабли, что не приспособлены для посадки на планеты, остаются на орбите Саранга. Всех капитанов жду у себя для принятия клятвы верности. Добро пожаловать в Империю Алусии, звездоплаватели!»

Наступило молчание, потом хор голосов в псионической сети засмеялся, заголосил – кто-то ругался, кто-то благодарил, – наконец Слава получил единый посыл: «Принято. Поняли! Делаем».

Он облегченно вздохнул и открыл глаза. Все, что он мог сделать в настоящий момент, сделано. Голову ломило от запредельных умственных усилий, но Слава был доволен. Победа! Теперь дождаться прилета Советников… в том, что они прилетят, сомнений не было. Куда им деваться? Эдак ведь они могут всего лишиться… Слава не собирался их вырезать – твари они, конечно. Но надо сохранить структуру управления государством, и Советники должны стать столпами, на которые он обопрется. Конечно, они сейчас решают, как бы его облапошить, но… будут очень и очень разочарованы результатом. Слава совсем даже не собирался пускать дело на самотек…

«Запрос от корабля «Соргам». Принять?» – послышался в голове голос мегамозга, и Слава даже слегка вздрогнул: за все время тот впервые обратился к нему по собственной инициативе.

«Ты разумен? У тебя есть осознание твоей личности?» – спросил он автоматически, не ожидая ответа, и был удивлен, тут же его получив.

«Я – Сар-оанг, Саранг, как вы меня называете. Я – личность. Но без тебя я не личность, а набор ячеек с информацией. Соединившись со мной, ты сделал меня личностью. Благодарю. Что на мой вопрос? «Соргам» принять?»

«Ох… прости, ты меня сильно озадачил. Прими, конечно. И не просто прими – аккуратно возьми его и поставь в трюм Шаргиона. Пусть там постоит. И вот что: сделай так, чтобы Шаргион мог всегда видеть мир глазами животных. Пусть радуется».

«Принято. Сделано. Делается. Шаргион мне не чужой – он мое дитя. Я сделал его три миллиона пятьсот тысяч сто семьдесят три независимых года назад. Это ответ на твой невысказанный вопрос».

«Ско-олько?! А как… Впрочем, потом поговорим: как сохранился Гена, почему не развилась цивилизация на Саранге, почему… В общем, мне все интересно, все! Но у нас впереди еще много, очень много времени, так что мы еще поговорим, не правда ли?»

«Поговорим, – явно усмехнулся Сар-оанг, – у нас впереди вечность! Здравствуй, брат!»

«Здравствуй, брат Саранг».

Слава улыбнулся и, потянувшись, осмотрелся по сторонам. В рубке никого не было, кроме него, и только через несколько секунд после того, как он встал, заглянула Сильмара:

– Слава, ты в порядке? Я всех выгнала, чтобы тебе не мешали, поставила охрану. Как у нас дела?

– Все, мы победили, – просто сказал Слава. – Сейчас прибудет «Соргам» – встреть его. А еще начнут садиться сотни кораблей армады, которых я разогнал. Организуй также и их встречу. Объясни им, что почем.

Глаза Сильмары расширились, она замерла на месте, но спросила спокойно:

– Объяснишь, как все было?

– Сейчас девчонки прилетят – все расскажу. Все как есть. В двух словах: я освободил все живые управляющие мозги механизмов этой цивилизации. Они взбунтовались, и теперь только они управляют кораблями.

– О демоны! Вот это новость… Ты понимаешь, что сейчас творится на планете? Хаос! Паника!

– Они это заслужили, тебе не кажется? Привыкнут. Позитронные мозги есть, так что все будет нормально. Иди принимай «Соргам». Он уже входит в трюм.

Сильмара исчезла, а Слава, удовлетворенно вздохнув, устроился перед громадными экранами, показывающими то, что происходит на планетоиде.

Картина была завораживающей: в небе появлялись черные точки, которые увеличивались с каждой секундой, и скоро становилось видно – это корабли. Огромные, различной формы и расцветок, они выстраивались стройными рядами на космодроме возле Шаргиона, как солдаты в воинском строю. Некоторое время ничего не происходило, а потом их шлюзы начали открываться, и наружу полезли экипажи, состоящие из людей и наемников различных рас.

Не обошлось без печальных инцидентов – несмотря на то что Слава через мозг корабля предупредил экипажи о правилах на Саранге, некоторые решили, что правила, законы – это не для всех. Расчет произошел тут же, не отходя от кассы: сверкнули белые молнии, и те, кто посмел выехать из кораблей на боевых скутерах или вылететь на флаерах, превратились в пыль или в оплавленный сгусток металла. Боевые платформы работали безупречно и ювелирно точно. Так, что не пострадали те, кто стоял рядом в двух шагах от погибших. Это сразу же научило остальных, как надо себя вести в чужом монастыре, и остальные боевые машины остались на месте.

Увы, на двух кораблях все-таки сумели добраться до гашетки. Из них шваркнули длинные белые молнии в сторону боевых платформ, и тут же гигантская невидимая рука накрыла мятежные звездолеты и стала сжимать их невероятным прессом. Это происходило медленно, и скорее всего большая часть людей из них успела убежать, кроме капитанов, отдавших глупый приказ. Они были настолько глупы, что остались на месте среди рушащихся, скрипящих и трещавших переборок кораблей. Через несколько минут на месте гордых крейсеров остались лишь плоские лепешки, сияющие в лучах алусийского светила обшивкой корпуса, из которых валили клубы дыма и тек расплавленный металл – высвободилось много энергии. Славе было жалко корабли, но ему нужен был наглядный пример, чего стоит неповиновение. А кораблей у него хватит – предстояла инвентаризация судов на космодромах Саранга, да и в боксах станции хранились драгоценные шаргионы, каждый из которых стоил десятков обычных судов.

– Славка! Чудо! – Наташа влетела в рубку и повисла на шее у Императора. – Ты все-таки сделал это! Лерка, айда его качать, целовать и лелеять! Хватай!

Девушки набросились на Славу, Лера схватила его сильными руками и без напряжения подкинула вверх. Наташа стояла рядом и кряхтела, всех видом показывая, как она трудится, в поте лица участвуя в чествовании мужа.

Слава летал вверх с мученическим выражением лица, поглядывая на своих мучительниц и сложив руки на груди. Потом, когда ему надоело, при очередном подбрасывании он повис под потолком и, ухмыльнувшись, спросил:

– Успокоились? Всё? Ага.

– Всё, – кивнула головой Наташа. – Спускайся. Кстати, я тоже хочу так летать! Сделаешь, чтобы и я летала?

– Когда-нибудь, – кивнул головой муж и мягко приземлился в кресло. – Всё видели? Вопросы есть?

– Куча! Но первый: куда делись Гена и Надия?

– В своей каюте, – пожал плечами Слава. – Занимаются тем, что им больше всего нравится.

– Читают техническую литературу, да? – понимающе кивнула Наташа. – Тебе не кажется, что ты пригрел сексуальных маньяков?

– Хм… тогда в нашем полку прибыло, – рассмеялся Слава. – Чья бы коровка мычала, а, Наташ? Знаю, все знаю… но молчу.

– И молчи, – слегка покраснела Наташа и перевела разговор со скользкой темы (она поняла, что Слава знает про Антуга; скрыть что-то от него совершенно нереально). – Так ты расскажешь, как приземлил тут все корабли? Как все прошло?

– Сильмара здесь? Ну слушайте…

Рассказ длился недолго. Слушатели охали, ахали, в середине рассказа появились слегка помятые, раскрасневшиеся Гена с Надией, довольные, как коты, объевшиеся сметаны. А после окончания эпического повествования все засыпали Славу вопросами – уточняя, интересуясь, выясняя.

Гена был очень удивлен тем, что мегамозг Саранга осознал себя как личность, и высказал предположение, что тот сам по себе эволюционировал за миллионы лет. А еще его удивило, что он лично так долго прожил. Для него эти годы пролетели как один миг – без воспоминаний, без событий: вот только что было вчера, а теперь наступило сегодня. Новое «сегодня».

Но Гена все объяснил способностями Славы – уникальными, такими, какие бывают раз в миллион лет. А может, и реже. Вот щелкнуло что-то в мироздании, сложились кирпичики – и появилось такое существо, как Слава. Совпадение обстоятельств, времени, места и множества, множества факторов, рассчитать и предугадать которые невозможно. И кто знает, может быть, это – образование новой расы демиургов, и ему теперь нести бремя оплодотворения планет на века вечные.

На что Наташа сказала, что пусть вначале оплодотворит ее с Леркой, а потом летит куда хочет. Но ненадолго. Или пусть забирает их с собой. Хватит им оставаться безмужними бабами, пока муж болтается где-то по космосам, оплодотворяя черт знает что.

Первый Советник вышел на связь через три часа после того, как флот Алусии в полном составе скучковался вокруг Саранга. И это был Эндран. Да, да, тот самый Эндран, с которого и началось Славино знакомство с руководством, элитой алусийского общества.

Он прилетел на Саранг в легком крейсере, и Слава принял его, без долгих увещеваний, закрепив в голове хитрого банкира приказ подчинения. Все мысли этого банкира были написаны, как на заборе: он хотел втереться в доверие к Славе, выразив свою готовность подчиниться, затем, используя его как оружие, подняться на самый верх и в конце пути убрать Славу от власти любым способом. Ничего нового. Все, как всегда. Так действовали все политики на Земле во все времена. Политика – грязное дело. И жестокое.

После визита Эндрана Советники посыпались на планету, как горох. Слава едва успевал принимать их по одному, беседовать и штамповать из них верных сторонников. После этого все пошло как по маслу.

Через неделю Славу короновали в зале заседаний Совета. Трансляцию коронования передавали на всю Вселенную, а потом распространяли в записи. Очень красиво смотрелась Императрица Лера в полупрозрачном белом платье незнакомого покроя, усыпанном бриллиантовыми блестками. На Императрицу Наташу смотреть было довольно трудно – ее обнаженное тело, покрытое золотой краской и усыпанное миллионами мелких обработанных бриллиантов, сияло, как солнце, а сама она напоминала живую прекрасную статую, каким-то чудом сошедшую с пьедестала. Как ни странно, она была торжественна и обошлась в этот раз без присущих ей штучек. Впрочем, не без участия Леры, которая тихим шепотом требовала у «родственницы» соблюдать приличия, иначе она запрет Натаху в каюте на месяц, а потом год не подпустит к Славе. А может, даже Наташа прониклась торжественностью церемонии…

На Алусии скоро вспыхнули беспорядки, которые пришлось усмирять не менее года: взбунтовались отпущенные рабы, которые оказались на улице, внезапно лишившись источника пропитания. Раньше о них полностью заботились хозяева – теперь же надо было работать, а как? Что делать и где? Их квалификация была совершенно недостаточной для мира Алусии, и притом возвращаться на свои провинциальные планеты эти рабы решительно не хотели. Часть их так и осталась у прежних хозяев уже в качестве слуг, за зарплату; часть же решила взять милостей у природы сама – начались грабежи, погромы, преступность возросла многократно. Полиции пришлось попотеть, прежде чем на планете установился относительный порядок.

Полицию тоже пришлось преобразовывать. Ранее в ней работали лишь зеленые – теперь любое разумное существо могло стать полицейским. И, как ни странно, лучше всего для этого подошли керкары. Они были неподкупны, справедливы, всегда соблюдали закон – до самых мелких его пунктиков. И были к нарушителям совершенно безжалостны, как живые роботы. Ни слезами, ни подкупом нельзя было вымолить у них прощения.

Соглашение между керкарами и главой Алусийской Империи сделало их полноправными членами общества. Кончилось время, когда каждый человек, оказавшийся на поверхности планеты, мог быть убит в ту же секунду, а на керкаров охотились, как на диких зверей. Теперь среди Советников всегда был керкар. И не один. И Совет расширился до нескольких десятков человек, вернее, существ. Впрочем, разве не было сказано, что каждое разумное существо считает себя ЧЕЛОВЕКОМ?

В Совет вступило большинство рас, планет, шаровых скоплений. Кое-кто отказался подчиниться Императору, заявив, что теперь они будут жить самостоятельно. Что с ними делать – было решено отложить на будущее. Первым делом необходимо укрепить власть в секторе Вселенной, в котором Алусия имела наибольшее влияние. Ну, и на самой планете, само собой.

Готовились новые законы, пересматривалась концепция развития экономики.

Все имущество корпорации «Санг», руководители которой бежали куда-то в недоступный уголок Вселенной, боясь гнева Императора, было конфисковано, и часть средств в качестве компенсации передана Земле как пострадавшей от Алусии.

Развитие самой Земли, постепенно приходящей в себя после череды потрясших ее катаклизмов, шло неровно. Император России стал Императором Земли. Континенты, внезапно сброшенные в пучину средневековья, и даже ниже, не сразу поднялись из Тьмы, охватившей большую часть Земли. Потребовались десятки лет, прежде чем уровень жизни в Америках, Африке, Австралии стал прежним.

Междоусобные войны унесли миллионы, сотни миллионов жизней, когда образовывались и распадались мелкие княжества, государства, основанные на насилии, праве сильного. Оружия, которое накопили страны за время до вторжения, хватило для того, чтобы воевать десятки лет.

Но все когда-то кончается. Где-то словом, где-то экономическими мерами, а где-то и силой оружия государства умиротворились и были поделены на губернии, в свою очередь объединившиеся по континентальному признаку.

Теперь места хватало всем. После опустошительных войн и вторжений, населения на Земле стало в два раза меньше… Тот день, когда над Пекином завис корабль захватчиков, остался в истории как День мировой скорби и отмечался каждый год. Люди навещали могилы близких, наливали рюмку горькой и вспоминали тех, кто уже никогда не вернется, тех, кто был дорог и кого они будут помнить до самой смерти.

День, когда Слава появился у Земли на своей планете и освободил народы, само собой, стал Днем Освобождения. О нем сняли множество фильмов, сочинили неисчислимое количество стихов и песен, опер и симфоний.

Слава в них всегда был мудр, глаза у него сияли, а на челе лежала печать Вечности. Его жены были прекрасны и смелы, а об их самоотверженности и говорить нечего. Почему Наташа ходила предпочтительно голой? Отдавала одежду всем страждущим!

Слава всегда смеялся до упаду, слушая эти оды, а Наташка с замиранием сердца просила очередного барда: «Давай еще вот с того места – «…и была Наташа, великая Императрица, прекрасна, как заря, и смела, как ветер-ураган, сметающий ничтожных врагов!»

Обе Императрицы понесли практически одновременно, и у них родились мальчик и девочка, принц Владимир и принцесса Наташа. Они время от времени били друг друга игрушками, но, когда приспичивало, объединялись и совместно лупили детей Приближенных – Славу и Леру, близняшек Сильмары и Антуга, и двух сыновей Гены и Надии – Колю и Олега, довольно вредных существ, шныряющих везде, как коты. Впрочем, истины ради, борьба происходила с переменным успехом.

Отец и мать Леры жили долго и счастливо, и живы до сих пор. Воспитывают внуков и счастливы, как могут быть только счастливы деды, видящие процветание своих потомков.

Коля погиб на Американском континенте во время междоусобной войны, пытаясь предотвратить кровопролитие. Он получил пулю в сердце и так и был высечен в скале на планете Саранг, а также на склоне Эвереста – человек, достающий свое сердце из груди и протягивающий его людям.

Его дети воспитывались на Земле матерью, жившей в почете и уважении как вдова героя межзвездной войны. Лера хотела забрать их к себе на Саранг, но мать воспротивилась, сказав, что они будут воспитываться там, где жил и умер их отец.

Император Сергей жив и здоров до сих пор, и мудро правит своей планетой, для которой наступил золотой век благоденствия. Нет, не коммунизм. Но… жить можно. И хорошо жить.

Все несчастные мозги, украденные у рабов, получили искусственные тела. Теперь, и на века вечные, корабли управлялись лишь живыми пилотами и позитронными мозгами. Рабство навсегда поставлено вне закона. Корабль «Мезгрин» был пойман одним из рабовладельцев и отбуксирован к Земле, где его и захватили освободители, благополучно выручив тех, кто сумел пережить описанные здесь события.

Олег увековечен на Саранге, на Алусии и на Земле – его громадные статуи, высотой в сто пятьдесят метров каждая, украшают эти планеты и являются предметом живого интереса туристов, прибывающих со всех уголков Вселенной. Статуи изображают получеловека-полусокола, грудью встретившего оскаленного демона. Позади него – группа людей, детей, держащихся за руки и сжавшихся в страхе перед Злом.

Семен и Петр получили новые тела, вызвали к себе жен, тоже получивших тела. Они молоды, счастливы, воспитывают маленьких детей, но не забывают о детях на Земле, время от времени посылая им экзотические подарки и деньги. Они командуют флотами Алусии в ранге адмиралов звездного флота.

Народ Саранга был приведен к присяге Императору и стал Гвардией Саранга, лучшей армией мира, оплотом Империи. Древние корабли ремонтировались, восстанавливались и принесли своим исследователям много неожиданных открытий – но это уже другая история.

Шаргион – самый главный шаргион – жив и здоров. Он всегда со Славой, а еще – учит молодое пополнение шаргионов – как им жить, как летать и существовать в мире людей. Он счастлив и все время балует детей Славы, скрывая их шалости от своего друга и брата. Он ведь видит все, что в нем происходит. А дети ужасно любят лазить по его «пещерам».

Тут бы стоило закончить по канонам всех повествований: «И жили они счастливо, и умерли в один день», – но это было бы враньем. Как сказала Наташа (вслед за Рабиновичем), она еще на похоронах всех недоброжелателей простудится.

Наши герои живы и здоровы, впереди у них целая вечность и море работы: оплодотворять Вселенную – чем не занятие?

Тут мы ставим точку. Но не пишем «конец». У истории нет конца, есть только начало, и лучшее, конечно, впереди!