— Бежим! Там уже три клана приехали! Посмотрим, чего привезли! Народища уйма! Палатки ставят, лавки открываются! Ух-х-х, весело! Только деньги береги, подрезать кошелек могут — просто со свистом!

Хагра запыхалась, перевела дыхание и, сверкая глазами, плюхнулась за обеденный стол в кухне. Потом схватила кружку, большими глотками выпила из нее холодный сок пополам с водой.

Лера поморщилась — сок в этой кружке вообще-то был ее соком! Она пододвинула к себе другую кружку и разлила разведенный сок в обе емкости. Если его не разводить, он оказывался слишком терпким и сладким, а так — вполне даже ничего. Особенно если охладить в подвале.

— Ты чего запалилась так? Бежала, что ли?

— Бежала! Хотела скорее тебя позвать!

— А чего там сейчас особо смотреть? Они только прибыли, раскладываются, суета и беготня! Когда должны все приехать? Ну, все кланы, которые должны быть? И вообще — сколько кланов бывает на ярмарке?

— Да кто ж их знает сколько?! Обычно — кланов тридцать, это точно. Иногда меньше, иногда больше. С севером какие-то проблемы, чего-то они там сцепились. Говорят, у них мужчин вообще почти не стало — чуть ли не по одному на клан! Приедут, будут пытаться мужчин покупать.

— А чем вообще торгуют на ярмарке? Что продают?

— Да все! Ткани, металлы, оружие и продукты, мужчин и лошадей. Заключаются сделки, составляют союзы, ведут переговоры. Единственное, что запрещено во время ярмарки — это война. Набеги, грабежи. Если какой-то клан заподозрят в таком бесчинстве — на него обрушиваются все, просто сносят с лица планеты! Мужчин отбирают, воительниц убивают. Насколько знаю, такое дважды случалось, очень давно. Теперь никто не решается так делать.

— Только не говори мне, что нет грабителей, которые нападают и во время ярмарки — какие-нибудь никому не подчиняющиеся шайки. Ведь есть такие?

— Есть, конечно. — Хагра пожала плечами, вытянула стройные загорелые ноги и, нахмурившись, потерла царапину на ляжке. — Говорят, что никому не подчиняются, только вот я почему-то в это не верю. Говорят, некоторые товары потом всплывают в кланах. Ты же не дурочка, понимаешь ведь, да? Глаз надо востро держать, все не так просто, как кажется. Ты после ярмарки куда собралась? Глава мне сказала, что ты хочешь уйти и что берешь меня с собой. Подружка, а ты спросила меня, пойду ли я с тобой?

— Хм… ну, оставайся. Я не настаиваю. — Лера пожала плечами. — Я что тебе, указ? Закон клана? Я одна пойду. И очень хорошо. Меньше проблем.

Лера встала и пошла наверх, в свою комнату. Там она скинула килт, села на постель и стала продергивать через верхние петли новый шнурок. Старый, который она взяла в доме, истрепался, а Лере не хотелось в один момент оказаться посреди толпы в чем мать родила из-за оборвавшегося ремешка. Так-то ей было наплевать, но все-таки — надо быть аккуратной. Нужно проверить портупею — она вычистила одну из портупей Шиты и ее дочерей, протерла ее крепкой водкой, натерла маслом, чтобы не ссыхалась — Хагра показала ей, как это делать. Лера даже не знала, как натянуть на себя это сооружение из ремней.

Углубившись в починку и настройку, Лера не услышала, как в дверях появилась подруга. Та некоторое время молчала, потом виновато сказала:

— Ну не дуйся! Я просто хотела, чтобы ты на будущее сообщала мне о своих планах прежде, чем начнешь говорить кому-то! И уж в любом случае спрашивай меня — согласна ли я? Я же не придаток твой, я твоя полноправная подруга! Можно же было спросить: «Хагрочка, ты не оставишь меня, когда я полезу в ущелье к демонам?» Я бы сказала: «Конечно, не оставлю!» А ты чего? Ну, чего ты молчишь? Ну, Лер, ну перестань! Ну, Лер! Ну конечно, пойду, ну только расскажи — куда и зачем! Лер! Ну ответь, что ли! Чего ты как столб застыла с этой дурацкой иглой! Я сейчас выкину ее! Лер, ну не молчи! Я сейчас на колени встану! Нет — я сейчас заплачу! Хочешь, чтобы я плакала?! Сейчас! Лерк, ну не будь свиньей! Ну нельзя столько времени дуться на свою подругу! Будешь дуться — я сейчас пойду и нажрусь в харчевне, а потом отправлюсь к мерзким девкам! А потом ты станешь меня таскать по городу грязную, вонючую, и тебе будет стыдно, что ты меня довела до такого состояния! Не будет стыдно? А если я всем расскажу, что ты жесткосердная подруга, которая выставила меня из дома, и я была вынуждена напиться?

— Вали! И всем расскажи, какая я гадина! — не выдержала Лера. — К твоему сведению, я хотела с тобой поговорить сегодня, но теперь ничего не хочу говорить, иди ты в задницу! Я и без тебя справлюсь.

— Ну вот и заговорила! — не обращая внимания на смысл слов, вздохнула Хагра. — А то я боялась, что ты от возмущения свой язычок проглотила! Впрочем, я тебя и безъязыкую люблю! У тебя же еще пальцы остались… опять же можно сходить в магазинчик при борделе, там штуки всякие продают хорошие — из кости есть, из железного дерева, всякого размера! Ты так и не сходила со мной к мужчинам — это значит, что ты меня больше мужчин любишь, или же ты вообще мужчин не любишь? Орланд великолепен! Я десять раз с ним была! Только почему-то тебя представляла вместо него… Вот если бы у тебя был…

— Хагра! Почему у тебя все разговоры обязательно сходят на секс? — досадливо покачала головой Лера, прерывая подругу. — Тебе что, больше поговорить не о чем, кроме как о моих сексуальных пристрастиях? Тебя что-то вообще интересует в этом мире? Например, откуда взялись люди? Что такое звезды на небе? Откуда взялся мир? Что ты все только о сексе болтаешь!

— И чего… секс очень даже хороший, ты в этом убеждалась не раз. Замечательный секс — умелый, красивый, здоровый! А у тебя плохое настроение, вот ты меня и достаешь! Ну чего ты завелась?! Ты что, думаешь, я опять с главой кувыркалась? Дурочка! Не нужна она мне, когда ты есть! Она вызвала меня сообщить, что дает мне отпуск на то время, пока я буду с тобой, — бессрочный отпуск. И даже жалованье мне сохраняет… Вообще-то странно, — нахмурила лоб Хагра и потерла висок костяшками пальцев, — почему она мне жалованье сохраняет и так легко отпускает? Не понимаю. Не понимаю ничего. Обычно она как кремень — попробуй попроси лишний выходной день или отпросись, чтобы куда-нибудь съездить, — она тебе волосы выдерет! Куда только клочки полетят! А тут — ля-ля, тра-ля-ля… Хагра то, Хагра се… «Не беспокойся, съезди, ты хорошо служила, заслужила поощрение…» — чего-то подозрительно все это. Может, она хочет, чтобы я тебя куда-то сопроводила как охранница, тебе услугу оказывает, а не мне — за то, что ты не стала ее унижать перед подчиненными? Или это какие-то интриги? Там ведь так и клубятся эти мудрые, которых ты спустила с лестницы. И их еще больше будет, мудрых, — на ярмарку все слетаются, почти весь Союз мудрых будет. Интересно, интересно… А что касается мира — а чего мир? Ну, собрались боги во главе со старшим богом, и пр-р-р-р… выплюнули весь этот мир! Накидали грязи, вот тебе и земля! Потом присели…

— Перестань! Ф-ф-ф-фу! Правда, что ли, считают, что так произошла вода?

— Нет — а чего? Это же божественная вода! А откуда она еще возьмется в мире, где ничего нет? Эх ты, неграмотная! Вот оттуда она и взялась! Всему тебя учить надо! Вот так этот ремень пристрой, а то натрет! И подвяжи, а то станет болтаться, а меч начнет бить по лодыжкам! Ничего-то не знаешь! Откуда человек произошел? Ну как они земли и воды сделали, так сразу занялись сексом, а куда падало их семя… боги же пускают много семени, как быки-производители, так вот, там, где падали капли, зарождалась жизнь, из хороших капель — женщины, капель поплоше — мужчины! Ну, чего ты ржешь-то?! Нам так объясняли мудрые, которые богам служат! Ну дурочка! Вот ржет! У тебя чего, припадок, что ли? Этого еще не хватало! Сейчас тебе принесу воды! Не надо? Ну, слава богам, отошла вроде! Вот ты меня напугала! Конечно, впервые узнать, откуда чего взялось — естественно, что у тебя шок от новизны знаний! Опять ржет! Ну припадочная! Звезды, говоришь? Тут все просто — чертоги богов, куда хорошие воительницы отправляются после смерти. Они обиты черной тканью, цветом глав кланов. А гвозди — серебряные! Какие еще богам-то иметь? Конечно, серебряные или золотые. Днем чертоги не видно — солнце слепит, а вот ночью… ночью сразу все видать. А наши погибшие воительницы сидят наверху и за нами смотрят. И мама там сидит — я иногда ее вижу, если хорошенько, долго смотрю.

Лера глубоко вздохнула, откашлялась и вытерла покрасневшее от смеха лицо ладонью:

— Дурочка ты, Хагра. Когда-нибудь ты узнаешь правду, и, боюсь, она тебе не понравится. Ладно, расскажу я тебе, куда собралась. Но только языком не трепи, хорошо?

— Нет, конечно, не буду! — Глаза Хагры загорелись, она аж затряслась от возбуждения. — Говори! Говори!

— Нет. Пока не буду… — задумчиво сказал Лера и встала, поправляя портупею с мечом, — позже скажу.

— А-а-а-а-а! Лерка, гадина! На, получи, коварная и жестокая! — Хагра метнула в Леру лежащим на подоконнике плодом, очень напоминающим яблоко. Лера, не меняя позы и поглядывая в окно, поймала снаряд, задумчиво откусила большой кусок и захрустела сочной плотью.

— Все узнаешь — в свое время. Хватит буянить. А сколько стоит хорошая лошадь? Где ее можно купить?

— Где-где, — обиженная Хагра откинулась на постель, закинула руки за голову и уставилась в потолок, — на ярмарке. А стоит — в зависимости от породы и состояния! Хороший боевой конь может стоить и сто золотых! Но обычно пять — десять. Очень хороший — двадцать. Ты себе можешь позволить самого лучшего, почему и нет?

— А где их ставят? У меня ни конюшни нет, ни сарая какого-нибудь.

— А зачем тебе конюшня? Есть общественные конюшни, там коней и держат. Платишь, за ним ухаживают, кормят, поят, выводят, если ты долго не ездишь. Дешевле выходит, чем самой содержать. Ладно. Чего делать будем? Может, все-таки сходим на ярмарку, посмотрим? А вдруг еще кто-то прибыл! Основной заезд будет завтра, но уже сегодня многие приезжают, чтобы занять лучшие места — поближе к воде, и чтобы лавки на проходном месте стояли. Пошли прогуляемся! Хватит дома сидеть!

Лера со вздохом потянулась, оправила килт, переместила ремешок перевязи с соска в ложбинку между грудями и обреченно сказала:

— Да, пошли! Ты же не отвяжешься теперь! Пошли смотреть твою ярмарку.

— Чего это мою-то? Так же мою, как и твою! Привяжи покрепче кошелек. Нет, опусти его за пояс, поближе к самому главному…

— Заднице, что ли?

— Ну, это кто что любит, — невозмутимо парировала Хагра, — спрячь, говорю, под килт! Ну что ты бестолковая такая, чтобы не видно было! Пошли, пошли, вижу ведь, что время тянешь, не хочешь идти.

— Само собой! Тут прохладно, кровать опять же, а ты меня тянешь на солнцепек, в пыль, глядеть, как гадят караванные лошади и матерятся злющие возницы! Чего я там не видала?

— Ну, может, чего-нибудь и не видала? Пошли, говорю! Сидишь, как гунга в норе! Ни в харчевню сходить, ни… ладно, ладно, не буду!

Они быстро спустились вниз, Лера заперла дверь в дом, и вскоре они уже шагали по пыльной улице, на которой заметно прибавилось прохожих. Бегали какие-то чумазые девчонки, шныряли бабы, удивительно похожие на земных цыганок, и Лера, отойдя к стене дома, возле которого они шли, все-таки заправила шнурок с кошельком за пояс килта, после чего продолжила путь.

Теперь этот демонский кошелек стукал ее по бедрам, отчего она злилась и проклинала ту минуту, когда ослабела духом и сдалась на уговоры Хагры.

Через пять минут такой отвратительной ходьбы она сообщила об этой беде подруге, и та долго и счастливо смеялась. Потом отвела Леру в сторонку, задрала ей юбку и привязала кошелек на ляжку специальным шнурком, который оказался неотъемлемой принадлежностью данного чуда инженерной мысли. Воришки имелись во всех мирах. Так что хитрыми кожевенниками было придумано такое приспособление. Лера до этого долго не могла понять — зачем эти шнурки на мешочке. Теперь узнала.

Ворота города оказались раскрыты, возле них творилось невообразимое — входили и выходили люди, стонали, как ишаки, кони (здешние кони не ржали, они как-то странно завывали и стонали, что слегка раздражало Леру). Телеги с товарами и продуктами проносились так, что существовала реальная опасность попасть под огромные деревянные колеса, окованные железными полосами. Хагра обматерила пролетавшую телегу и решительно потянула Леру вперед:

— Пошли скорее, ворота пройдем! Если хоть одна шелудивая тварь меня зацепит колесом — я за себя не ручаюсь! Изрублю, как гадину!

Они проскочили ворота, путаясь в водоворотах из прохожих, как «Арго» проскакивал Симплегады — на гребне волны, состоявшей из желающих посетить ярмарку.

Через пять минут они уже подходили к площадке, где должна была разместиться ярмарка. Там бурлило кипящее горнило. Сколачивались помосты, устанавливались какие-то столбы, тащили на водопой лошадей, раскидывали шатры — некоторые из них были ярко-красного цвета, как большевистский флаг, и Лера, заинтересовавшись, спросила, что это за три шатра.

— Мужчины в них, — хохотнула Хагра, — красные почему? Чтобы видно было издалека, и если произойдет какая заварушка, чтобы в них не стреляли! Их нежная мужская натура не выносит, когда им втыкают стрелу в зад. Впрочем, как и в другие части тела. Мужчин нужно холить, лелеять, потакать капризам и истерикам, и тогда они выдадут тебе хороший, твердый результат! Пошли вон туда, посмотрим, как сооружают площадку для единоборств! Вон ту, видишь? Для борьбы! Там песок мягкий. А эта вот — для мечевого боя — тут все утоптано, колышки с веревками вбиты, заступил за черту — проиграл! Меч выронил — проиграл! Ну… все, как обычно, ты же прошла экзамены, знаешь, как оно бывает. Вот здесь петь будут, на помосте собираются лучшие певицы кланов и соревнуются. Судьи определяют, кто лучше. Все, конечно, на усмотрение судей — одна какая-нибудь так блеет, что уши вянут, а ей второе место дают! За что? За то, что язык распух, что ли? Или за то, что у ее мамаши денег куча? Завтра тут уже поставят шатры, все будет в цветах кланов, красотища!

— Слушай, а что, возле всех кланов собирают ярмарки? Это пока она всех объедет, ярмарка эта самая…

— Не-ет… имеется всего семь мест, в которых она собирается. Каждый год место меняется. Где будет — решают мудрые. А насчет места, где проходит ярмарка, это уже как придется. Кому из кланов как повезет. Наш клан один из самых сильных, сколько было желающих сместить нас с этого выгодного места — не вышло! У нас сильный гарнизон, никто не решается напасть. Да и глава с мудрыми контакт хорошо держит — в позапрошлом году тоже у нас ярмарка была. А что, выгодно, смотри, сколько народа прибыло! Все будут питаться в харчевнях, станут покупать, продавать, нам пошлину в клан платить — земля-то наша! Пошли, мужчин посмотрим, а? Может, подглядим, кого там привезли!

— Да ну, чего на них глядеть, — отмахнулась Лера, — пойди погляди, если хочешь. Я пойду приценюсь — вроде торгуют лошадьми. Надо узнать, что почем.

— Как знаешь. Оп! Еще четыре клана прибыли! Смотри, караваны идут! Нет, я побегу, гляну, чего там такое!

Хагра бросилась встречать прибывших, а Лера побрела к загону с лошадьми.

Строго говоря, это не были лошади в том понимании, в каком привыкли к ним на Земле, — похоже, что родом они шли то ли от гигантских зайцев, то ли от… в общем, уши у них остались длинные, заячьи. Задние ноги были более массивные, чем у лошадей, а пасть с небольшими клыками. Но функции их ничем не отличались от функций земных аналогов — возить людей и грузы. Животные фыркали, завывали, стонали, ухали — только не ржали. Высота их по сравнению с земными лошадьми казалась небольшой.

Лера прикинула и улыбнулась — скорее всего, если бы Слава взгромоздился на такую штукенцию, его ноги волочились бы по земле. Ездить на кроликах людям под два метра ростом противопоказано.

Лера нахмурилась, затосковала, вспомнив о Славе, и постаралась выбросить из головы грустные мысли. Все равно встретятся — когда только, вот вопрос…

У загона стояли две женщины — одна воительница, другая пожилая коренастая баба в кожаном фартуке, прикрывавшем только перед и оставившем открытым здоровенный голый зад. Они о чем-то спорили, бабища размахивала мускулистыми руками с бицепсами, пышными, как батоны, а воительница столь же эмоционально ей что-то доказывала. Похоже, речь шла об оплате, но это было трудно понять из-за невероятного количества матерных оборотов, вылетающих изо рта бабы-кузнеца. То, что она кузнец, понять оказалось легко, так как постоянно упоминались какие-то подковы, какие-то мать-перемать удила и какие-то, в задницу, стремена.

Лера послушала это извержение минуты три и, видя, что процесс не прекращается, решила вмешаться и узнать — с кем же, в конце концов, ей поговорить насчет покупки лошадей. Она подошла и вежливо спросила:

— С кем я могу поговорить о покупке нескольких лошадей? Извините, что прерываю вашу веселую беседу.

— С твоей матерью-шлюхой, с кем еще?! — злобно бросила баба-кузнец, мельком окинув девушку взглядом. — Ну, чего встала, дура протухшая! Иди вначале помойся в своем борделе, а потом подходи и мешай разговору! Тварь недоношенная!

Воительница улыбнулась Лере и индифферентно пожала плечами, как бы говоря — ну чего вот с ней делать? Не башку же ей отрубать? Гражданская — кодекс говорит, что нельзя трогать, если только не нападает с мечом в руках. Все споры разрешает глава!

Лера завелась с полоборота, посмотрев в маленькие глазки этого монстра в человеческом обличье — баба оказалась ростом с Леру, но шире раза в три и во столько же раз тяжелее. Ее арбузообразные груди были подвязаны широченным кушаком, на который ушла, наверное, целая штука материи.

— Эй, ты, тварь! Ты маму мою не трогай, дочь дерьма и выгребной ямы! Язык свой поганый придерживай, а то я его вырву!

— Кто, ты, что ли, шлюха подзаборная, вмешивающаяся в разговор почтенной женщины и этого порождения тьмы в килте?! Вы как нацепите свои палки, думаете, сразу становитесь Великими? Я тебе эту палку в зад засуну, потом подниму тебя и покручу, как ворот! Не меньше десяти оборотов сделаешь! — Женщина радостно захохотала, уставив руки в боки и откинув голову назад. Ее груди, даже прижатые тряпкой, колыхались, а по бокам стекал пот, оставляя дорожки в пыли и саже, которые толстым слоем лежали на этом големе.

— Иди отсюда, недоразумение поносное от больного животом ребенка!

Воительница из-за спины кузнечихи умоляюще строила рожи и показывала: иди! Иди отсюда! Не связывайся! То ли она боялась, что Лера обнажит меч, не выдержав оскорблений, то ли не хотела, чтобы воительницу десятого ранга унизили на глазах у всех зевак, но только женщина, как могла, пыталась разрулить ситуацию.

На крики уже собралось несколько десятков зрителей, которые подзуживали кузнечиху, видимо, известную всем вокруг, кроме Леры:

— Поддай ей, Ситра! Наподдай этой, с палкой! Молодая, да ранняя — кто ей ранги выдавал, такой мелюзге, за какие такие заслуги!

Похоже, что наблюдение за разборками кузнечихи и воительниц было любимым развлечением местного рабочего класса. Не сильно, видимо, тут любили власть имущих и воительниц, служащих одновременно и войском, и полицией, и чиновниками, собирающими налоги.

Лера уже не просто завелась — ей ужасно надоело торчать на солнцепеке, нюхать запах навоза и человеческих испражнений, несущийся из сортиров, срочно сооруженных возле ярмарки. Ей хотелось пить, а еще больше — прибить эту дрянь, затронувшую ее маму!

Сделав быстрый шаг, Лера под рев толпы врезала этой бабе открытой ладонью пощечину — так, что звук шлепка от удара разнесся метров на пятьдесят. Зрители засвистели, заулюлюкали, стали вопить еще громче.

Голова бабищи дернулась — обычный человек от такого удара давно бы улетел метров на пять, а баба только ошеломленно застыла на секунду, а потом с ревом полетела вперед. Ее кулак размером с голову ребенка метнулся вперед с немыслимой быстротой — если бы она была на Земле, скорее всего, смогла бы нокаутировать Тайсона.

Лера мягко пропустила кулак мимо лица, отведя его левой ладонью, правой ладонью, на встречной, врезала в подбородок бабы так, что ноги кузнечихи оторвались от земли, и она плюхнулась на спину в лужу, сделанную лошадью. Ошеломленная бабища еще не успела опомниться, оглушенная могучим ударом, а Лера, как завзятый штангист, вскинула ее на уровень груди, подняв с земли, как ребенка, и одним движением от себя метнула стопятидесятикилограммовую тушу через ограждение. Лошади внутри загона застонали, забили ногами, видя, что на них летит непонятный снаряд, и чуть не выломали забор, ударивши в него грудью.

Баба с громким плюхом, как глиссер, проехалась по земле, качественно смазанной навозом, и успокоилась возле ног лягающейся лошади, в опасной близости от ей же выкованных подков.

Народ загомонил, заорал — женщины прыгали на месте и свистели, засунув пальцы в рот, как завзятые фанаты «Спартака», а Лера, тяжело дыша, наблюдала, как баба с трудом поднимается с земли. Она молча подлезла под ограждение и пошла к Лере, ожидающей продолжения банкета.

Подойдя, баба остановилась, помолчала, посмотрела на Леру свинячьими глазками и сказала:

— Ситра. Ты первая.

— Чего первая? — не поняла Лера, следя за движениями противницы настороженным взглядом.

— Ты первая меня победила. Никто больше не может. Старею, что ли… все-таки уже пятьдесят! Ты кто?

— Я Лера. Меня еще зовут Одуванчик.

— А! Слышала про такую. Так бы и сказала. Слыхала, как ты мудрых с лестницы спустила. Уважаю. Видишь, вон две свинячьи морды сидят — это торговки лошадьми. Пойдешь к ним разговаривать — скажи, Ситра велела хороших лошадей дать, без подвоха. И подешевле. А если фиговых дадут — я сама на них, как на лошадях, скакать буду! Запомни, что я сказала. Ну, ты и сильна, не ожидала! Рада познакомиться, Одуванчик! — Ситра обернулась к воительнице, ошеломленно наблюдавшей за инцидентом, крикнула: — Эй, ты, порождение тьмы, позор воительниц! Иди, договорим нашу тему. Ты что думаешь, я бесплатно работаю? Или ваши мать-перемать игры с палками мне нужны? Три серебреника! Да засунь их подальше! Да ты…

Лера не стала слушать живое общение клиента и мастера, пошла к лошадницам, сидящим за столиком под навесом. Они были настолько увлечены разговором, что заметили девушку только тогда, когда она с ними поздоровалась.

— Приветствую вас! Мне сказали, что у вас можно купить приличных лошадей?

— А сколько тебе надо? О! Ты десятого ранга! Такая молодая? Наверное, денег много, да? У мамы…

— Сколько денег надо, столько и есть! Вы будете продавать лошадей или мне к другим пойти?

— Будем, как не будем! Пойдем! Покажем тебе самых лучших! — Женщины заторопились к загону и, встав возле забора, начали живо рекомендовать животных: — Вот эта, серая, ох как хороша! Выносливая, сильная! Всего тридцать золотых! Вот эта — блеск! Вороная! Сорок! Смотри, какие великолепные животные!

Торговки воодушевленно вещали, вращая глазами и надсаживаясь, и Лере очень захотелось заткнуть им рот:

— Меня Ситра прислала. Сказала, если вы мне завысите цену и дадите хреновых лошадей, так она сама на вас, как на лошадях, скакать будет!

Торговки сразу поскучнели, одна из них быстро сказала, что вороная стоит десять золотых, а серую она ей не продаст — она уже оставлена для другой воительницы — просто продавщица запамятовала!

Через десять минут Лера договорилась, что две лошади, которых она выбрала, будут ждать ее до завтра, когда она придет с деньгами в это же время, если не придет — тогда ее задаток в десять серебреников пропадает, а лошади уйдут тому, кому продавщицы их продадут. Деньги из пропотевшего мешочка перекочевали в руки лошадниц, а Лера пошла разыскивать свою непутевую подружку.

Нашлась та буквально через сто метров — подруга бежала вприпрыжку и, увидев Леру, завопила:

— Ну всегда, всегда я не успеваю! Стоило мне отойти, как самое интересное произошло! Ты Ситру побила?! Тут вся ярмарка на ушах стоит — говорят, маленькая девчонка с белыми волосами метнула Ситру метров на пятьдесят! Кстати, с каждым рассказом метраж броска увеличивается! Мне прямо плакать охота! Пропустить такое зрелище?! Ой, ужас…

— А ты-то как сходила? Кто там приехал? Ты же хотела посмотреть на их мужчин? Посмотрела?

— Посмотрела! — оживилась Хагра. — Есть великолепные экземпляры — задницы аппетитные, а остальное! Как подумаешь — дрожь берет… А один, один — эх и монстр! Правда, мужских достоинств не видать — в набедренной повязке ходит. Кстати, отдельно ходит от всех мужчин, и как это ему женщины позволяют?

— А чего в нем монстроидального? — равнодушно спросила Лера, прикидывая, что сейчас нужно будет шагать километра три до дома, скорее бы! В тенек, попить, душик принять…

— Да чего — он мускулистый, как баба! Худой, жилистый, а высоченный — мы с тобой только до плеча ему достали бы! Ручищи… ладони — как лопаты! Ходит не как мужчины — они вечно семенят, как цыплята, а этот как зверь ходит, а взглянет — прямо прожигает! У меня просто внутри все задергалось, когда представила себя в его руках!

— Задергалось, говоришь?! — внезапно охрипшим голосом сказала Лера и больно уцепила подругу за руку. — Веди меня к нему! Где он сейчас! Скорее!

— Ты чего, спятила? Нас к нему не допустят! Совсем баба без мужиков спятила, озверела! Говорила тебе — сходи со мной в Мужской дом! Вдарили бы тебе хорошенько, и не бесилась бы так сейчас! Не пойду я никуда, сумасшедшая!

— Веди, говорю! — Лера едва не зарычала от сдерживаемого нетерпения. — Веди! А, хрен с тобой, сама найду! — И она быстрым шагом, почти бегом, пошла вперед, к только что прибывшим кланам, которые разворачивали свои шатры.

Слава задумчиво прохаживался возле установленных шатров. Его все раздражало, было тоскливо и жарко. Он хотел тут же побежать в город клана Зерехт, но глава его остановила:

— Это вызовет скандал и свалку! Не вздумай! Сейчас все движение застопорится — побегут смотреть на тебя, соберутся все вокруг! Тебе это надо? Погоди, попозже, стемнеет, наденем на тебя чего-нибудь, чтобы не было видно, что ты мужчина, и сходим, разведаем, узнаем. Зайдем к главе, поговорим, найдем эту девушку. Мужчины не ходят в этом мире одни! Не надо дразнить людей и соблазнять их сокровищем, прогуливаясь под их голодными взглядами! Понимаешь?

Слава понимал. И потому, сжав челюсти так, что заскрипели зубы, остался на месте. Все-таки этот клан его принял, отнесся к нему по-человечески — зачем создавать излишние трудности? И действительно — ждал месяц, подождет еще пару часов.

Вокруг была суета и беготня, все что-то обустраивали и делали по хозяйству. Не обходилось и без происшествий: то столкнутся телеги с припасами и возницы отборной бранью отхлещут друг друга, то подвыпившие на радостях воительницы, шатаясь, полезут к красным мужским шатрам: «Ну д-д-дай… д-д-дай… я хоть глазком погляжу… ик!»

Глава выстроила вокруг красных шатров несколько нарядов воительниц в полном боевом вооружении, а также с палками и плетьми в руках. Все, кто подходил к красным шатрам меньше чем на пять метров, удостаивались окрика, а если продолжали продвигаться к заветной цели, получали палкой по башке или плеткой поперек голой спины. Удары были такой силы, что их чувствовали даже одурманенные алкоголем.

Слава только кривился, глядя, как на спине очередной воздыхательницы вспухает красная полоса — это должно было быть очень больно. Бабы ругались, вопили, но мечей никто не вынимал — для всех сам процесс вот этого домогательства являлся чем-то вроде игры, так что никто особо и не обижался.

Много оказалось глазеющих со стороны: ну как же, мужчина не прячется в шатре, а открыто бродит! Вместо того чтобы вкушать сладости и лелеять свое мягкое тело! И тело его какое-то женоподобное… но пикантное, так заключали все, кто видел Славу.

Одна симпатичная девчонка уставилась на него с таким восторгом, что он не выдержал и скорчил ей рожу, отчего та засмеялась и чуть не запрыгала на месте. Слава проводил ее взглядом и, грустно улыбнувшись, отметил, что она чем-то напоминает ему Леру — худенькая, стройная, рост такой же. Девчонка исчезла в неизвестном направлении, а Слава снова погрузился в свои невеселые мысли: предстояло обсудить с Лерой то, что он делал в последнее время, и, кроме шуток, он немного мандражировал — не выдержал и месяца, как залез на первую попавшуюся бабу! На первых попавшихся пятьдесят баб… Ну да, он подвел уже сто баз под это дело — от спасения мира до заботы о своем душевном здоровье, но вот только примет ли она его объяснения, поймет ли? И мысль: «А куда ей деваться?» — была не очень актуальна. Хотя…

От размышлений его оторвал очередной скандал за спиной, — видимо, какая-то соискательница крепкого мужского тела в очередной раз пыталась пробиться через заслон из тридцати воительниц. Он даже не стал смотреть, чего там происходит, пока шум не стал слишком сильным и крики не превратились в вопли и стоны.

Слава с интересом оглянулся и увидел, что толпа воительниц облепила кого-то, как муравьи облепляют личинку майского жука, брошенную в центр муравейника жестокосердным мальчишкой. Время от времени из толпы с криками вылетали охранницы и застывали на земле в бессознательном или полубессознательном состоянии.

Он заинтересовался происходящим и, облокотясь на оттяжку шатра, стал наблюдать за спектаклем — делать-то все равно было нечего. Хоть этот цирк поглядеть.

Неожиданно, когда в очередной раз две воительницы кубарем вылетели из толпы, образовался просвет, и в нем он с замиранием в сердце увидел знакомую белую головку! Пока Слава соображал, еще две воительницы упали, выбитые руками Леры, работавшей, как комбайн на спелом поле пшеницы.

В это место уже сбежались все женщины клана Шерекан, с шелестом полезли из ножен мечи, а позади общей свалки шел бой — та девчонка, которая ранее с широко открытыми глазами рассматривала Славу, ловко отбивалась от троих, а потом и от пятерых набежавших охранниц. Тогда уже Слава очнулся, бросился вперед и заревел, как сигнал дальнобоя:

— Стоять всем! Мечи в ножны! — Он бросился к толпе дерущихся, и это походило на то, как если бы громадный волкодав кинулся на группу хулиганящих щенков, стал хватать их за шкирки и разбрасывать по сторонам.

Воительницы, те, которые не услышали Славу и не остановились, а продолжали наседать на Леру, просто разлетелись в стороны, как кегли. Он врезался в толпу, отбросил женщин и, ринувшись к Лере, схватил ее, поднял, как ребенка, подбросил в воздух, поймал, прижал к груди.

Лера обхватила его руками и ногами, вцепилась, как обезьяныш вцепляется в свою мать. Из ее глаз текли слезы, она прижалась щекой к твердой груди мужа, а потом начала целовать его губы, щеки, глаза… Так они простояли минуты три, не замечая, как воительницы вокруг разгоняют любопытных, отгородив собой влюбленную пару. Впрочем, прикрыть от любопытных глаз Славу, возвышающегося над всеми как осадная башня, было довольно трудно.

Потом Лера отстранилась, оглянулась и показала на девчонку, которую держали трое воительниц:

— Она со мной! Это Хагра! Скажи им, чтобы отпустили!

— Эй, отпустите ее! — махнул рукой Слава, и охранницы нехотя выпустили из рук добычу.

У Хагры на лице сиял великолепный синяк, обещавший закрыть весь левый глаз, а на губах блуждала странная улыбка, как будто девица искренне наслаждалась происходящим. Она вложила меч в ножны, встала, скрестив руки, и стала наблюдать за Лерой и Славой. Они наконец оторвались друг от друга, Слава отстранил Леру от себя и осмотрел со всех сторон:

— Ты цела, что ли?

— Цела. Только килт весь в клочья да портупею порвали.

Лера стояла вся в синяках от ударов охранниц, — впрочем, они быстро исчезали на ее регенерирующем теле — голая, как при рождении, а вокруг валялись обрывки юбки и разорванная в клочья портупея. Каким-то чудом уцелел привязанный к бедру кошелек, правда сползший до самого колена и грозивший плюхнуться в грязь.

— Пойдем куда-нибудь, поговорим! — Слава оглянулся, пытаясь обнаружить ту, с кем можно решить вопрос, нашел взглядом Армилу, подозвал.

— Армила! Я нашел девушку, которую искал. Вот она. Попрошу тебя, дай ей какой-нибудь килт и перевязь — видишь, вы ей все разорвали. И найди где-нибудь нам местечко, чтобы никто не мешал говорить.

— Идите вон в тот фургон, там свободно, есть где сесть и лечь. Там имеются матрасы, так что если захотите… я скажу, чтобы вас не беспокоили.

— Захотим, но попозже, — засмеялась счастливая Лера. Она глянула на Хагру — та так и стояла в стороне, не решаясь подойти. Лера махнула рукой, Хагра подбежала, и девушка, обняв ее рукой за плечи, сказала: — Слав, это моя подруга Хагра. Я потом тебе все про нее расскажу. Хагра, это мой муж, мой мужчина — Слава. Вот его я и хотела в первую очередь найти, когда собиралась в поездку. Ну и еще надо кое-что отыскать. И кое-кого. Я тебя попрошу — мы побудем со Славой наедине, ладно? Нам надо многое обсудить. Ты не обидишься?

— Да ничего, — усмехнулась девушка, — я тебе давно говорила, что тебе нужен мужик! А ты отбивалась! Все, я ушла. Увидимся, подружка! — Хагра подмигнула Лере, поморщилась, прикрыла подбитый глаз и пошла к воротам города.

Лера вздохнула, повернулась к Славе и счастливо сказала:

— Пошли? Расскажешь мне, как ты тут оказался, откуда взялся, что с тобой случилось за это время. А я расскажу — что было со мной.

Они сидели в фургоне часа полтора и никак не могли наговориться и оторваться друг от друга. Охранницы клана ходили вокруг, прислушиваясь и тихо переговариваясь:

— Долго как он ее! Нас-то раз-раз, и готово! Следующая! А эту уже полтора часа пашет! Только не слышно ничего — холодная такая, что ли? Что вообще за девка-то? Ругара какая-то! Ты видала, как она наших разбрасывала? Я такого никогда не видела! Ужас! Как еще не покалечила — уму непостижимо!

— А ты чего, не знаешь, что ли? Это же Одуванчик! Про нее тут такие страсти рассказывают! Говорят, она на смертельном поединке одной бабе руки-ноги отрубила, а та даже не успела упасть, уши еще отрезала! Так та и рухнула — без рук, без ног и без ушей! А потом разрубила ее на кусочки!

— Вечно ты всю брехню собираешь, Жистан! Напридумает же… А девка и правда сильна. И та, что с ней была, — тоже! С пятерыми рубилась — двух ранила! Если бы не сеть, не взяли бы. Говорят — ее любовница!

— Как любовница? Она же со Славой — что, и мужиков тоже любит?

— А почему и нет? Ты вон даже на козлов заглядываешься, не то что на мужиков!

— Дура ты. Щас я тебе глаз-то подобью, чтобы языком поменьше молола… а-а-а… сука! А-а-а-а-а-а!

— Эй, заткнитесь, дуры! Мешаете девке с мужчиной общаться! Вам было бы приятно, если бы вы с мужиком кувыркались, а какие-то дуры под боком драку устраивали?! Пошли все вон отсюда!

Вокруг все затихло, и Слава с Лерой снова остались наедине со своими мыслями и проблемами.

— Да, как я погляжу, ты времени не терял! — криво усмехнулась Лера. — Ну что, мама мне всегда говорила: «Дочка, если бы я не смотрела сквозь пальцы на некоторые шалости отца, мы бы с ним давно разбежались! Учти — все мужики кобели!» Да ладно, не возражай — я все понимаю. И понимаю, что ты тут делал и делаешь. Надеюсь только, что когда мы с этой планеты уберемся, у тебя не останется привычки иметь по пять баб в день.

— Зачем мне пять, когда мне тебя одной за глаза хватает! Мне даже Наташка-то не особо нужна была, вполне тобой обходился. Это же ты сама ее к нам в постель затащила. Не так, что ли?

— Так… ладно. Учти, Хагра — моя любовница!

— Упс! Как вижу, и ты тут причудливо отдыхала. А может, и любовник обнаружится?

— Нет. Мужчины, с тех пор как с тобой рассталась, у меня не было. Хотя и очень, очень хотелось…

— Лер… ну ты же знаешь все, зачем шпынять-то? Так сложилась ситуация. Я тебе все рассказал, ничего не утаил! Кстати, а с Хагрой проблем не будет? Смотрю, девка она боевая! Приревнует? Ты что, и ее хочешь в нашу постель затащить? Она только с женщинами или с мужчинами — тоже?

— Со всеми. Насчет приревнует… думала над этим, — созналась Лера и тяжело вздохнула, — все может быть. И лишних проблем не хотелось бы. Так что волей-неволей придется мне с ней тобой делиться. Надеюсь, ты не против того, чтобы между своими сеансами спасения мира удовлетворить жену и ее подружку? Оставишь нам немного любви?

— Оставлю… Нам нужно каким-то образом попасть на север, узнать, откуда они берут вещи из цивилизации зеленых. Как я понял, ты готовилась в походу — вначале ко мне, потом на север?

— Ну да… я же думала, ты там в пещере сидишь, как отшельник-праведник, а не катаешься в фургонах с толпой озабоченных баб. На север нужно, да. Только нужно еще договориться с главами кланов, чтобы нас беспрепятственно пропускали, содействовали. Я предлагаю утречком пойти к главе нашего клана — она одна из самых влиятельных глав этого мира. И хитрая, умная как черт. Может, она чем-то поможет. Еще — ты все продумал насчет дальнейшей тактики излечивания генетических нарушений? Может, стоит собрать мужчин, которых привезут кланы, и пусть пройдут обработку? Скольких сможешь вылечить за день?

— Человек тридцать. Потом буду валяться, высунув язык. Дело трудное. Впрочем, заметил, что с каждый разом лечить все легче и легче, как будто натренировался.

— А почему нет? Руки-ноги тренируются, и псионические способности тоже надо нарабатывать. Ты вспомни, вначале не мог отлетать от тела и на метр, а потом? Потом ты уже разгуливал по всем пещерам керкаров! Кстати, интересно, что будет после нас — Рой ведь останется. Как они научатся находить общий язык с людьми? Ты не задумывался над тем, что внес в этот мир чуждую двуногим цивилизацию? Что это может закончиться довольно печально для местных жителей…

— Ну, положим, тут и так все закончилось бы плохо — они вымирали, эти самые жители! И если они не будут такими идиотами, как зеленые, наладят с керкарами дружественные, добрососедские отношения — получится великолепная связка! Ведь керкары — прекрасные копатели, рудознатцы, они им такую добычу полезных ископаемых наладят — это песня! Слушай, а подружку свою ты ведь с самого начала решила за собой тащить, — неожиданно сменил тему Слава, — зачем? Я даже начинаю ревновать!

— Не ревнуй, — усмехнулась Лера, — ну да, я ее люблю. Как подругу… и как любовницу… слегка. Она очень хороша в постели, и главное — влюблена в меня как кошка. Она для меня все сделает, что попрошу. Жизнь за меня отдаст. А путешествие опасное, и согласись, верная спутница в дороге мне была очень нужна. Если хочешь, мы не станем брать ее с собой. Хотя мне это грустно и неприятно. А для нее такое — вообще трагедия. Как бы чего с собой не сделала… она девка шебутная!

— У тебя тяга к шебутным девкам, как у некоторых благовоспитанных девушек из приличных семей к дворовым хулиганам. Это ты себе вторую Наташку нашла, что ли?

— Хм… кто кого еще нашел… ну сложилось так, понимаешь? Так получилось!

— Я начинаю думать, что и с Наташкой у тебя… получалось!

— Ну было… пару раз. Когда ты был занят. Не хотели тебя беспокоить. Но ничего серьезного, так, баловство одно. А вот с Хагрой посерьезнее… она и на самом деле считает меня чем-то вроде своей жены, что ли. И тут появляешься ты… я не знаю, какая будет реакция.

— Поживем — увидим, — хмыкнул Слава. — Брать ли ее с собой? Пока не решил. Ты понимаешь, если она поедет с нами, ей придется раскрыть все — кто мы, откуда, что планируем.

— Ну, не все… но многое придется рассказать. Да в общем-то и наплевать, тебе не кажется? Считаю, что надо решать проблемы по мере их поступления, а пока в этом проблемы нет. Будет Хагра — хорошо, не будет Хагры — это ничего не изменит. Нам надо добраться на север, найти то, что мы думаем найти, и вернуться к Шаргиону — ты же собираешься попробовать его полечить?

— Собираюсь. Как собираюсь помочь этой цивилизации… ну не смейся, не смейся — и таким образом тоже. Где сегодня ночуем?

— Ко мне домой пойдем. Вернее, к нам. Ведь это и твой дом…

Они обнялись, поцеловались и стали выбираться из фургона.

Начиналась новая полоса их приключений.