— Похоже на всплытие подводной лодки, правда? — усмехнулся Слава, наблюдая, как с жены стекают потоки воды.

— Ты зубы не заговаривай! Что ты там увидел у Гены такого, что у тебя глаза вытаращились, будто у глубоководной рыбы? — настойчиво потребовала Лера. Зачерпывая воду из озера, она плескала ее на мужа. — В грязи весь измазался! Ил налип, не отстает.

— Черт с ним, с илом. Ладно, слушай…

Слава кратко изложил основное, что увидел в мозгу монстра. По мере рассказа, глаза Леры раскрывались все больше и больше, а челюсть отвисала все ниже и ниже. Под конец она попыталась что-то сказать, жалобно пискнула и закашлялась, покраснев, как помидор. Слава похлопал ее по голой спине, участливо спросив:

— Кто теперь у нас глубоководная рыба? А? Щучка моя хвостатая!

— Сам ты щучка! — запоздало ответила Лера, хорошенько прокашлявшись. — Так что думаешь делать?

— Что делать? А что можно сделать, имея в корабле биолабораторию, ну-ка, скажи мне!

— Хм… понятно. А как возьмешь образец опухоли?

— Резать к чертовой матери! — как сказал один персонаж из старого кино. Чего же еще?

— Ты думаешь, Гене это понравится?

— А куда ему деваться? Прикажу — значит, будет терпеть. Извини, но это в его интересах.

— Ох… представляю… А инструмент? Инструмент какой? И где делать операцию? Тут, у хартов? Они нас не прибьют за увечье, нанесенное их божеству? Странно все получается…

— Странней некуда, — задумчиво протянул Слава. — Вот что, давай-ка подумаем, как вскрыть черепную коробку Гены, не убив его. А еще — чем вскрывать. Не топором же рубить кости… Нам надо-то кусочек, с булавочную головку!

— Давай спросим у самого Гены: как он, не против, если мы покопаемся у него в голове?

«Гена, ты болен. У тебя в мозгу опухоль. Мы хотели бы тебе помочь. Ты не против?»

Монстр скосил глаз на человека у себя на спине и, помолчав, сказал:

«Я не против. Что я должен сделать?»

«Позволить взять у тебя кусочек опухоли. Для этого нам как-то нужно проникнуть в твою черепную коробку и взять образец. Вероятно, будет больно. Ты сможешь потерпеть? И еще вопрос: ты чувствуешь боль в голове? У тебя не бывает периодов, когда ты забываешь, где ты был, не можешь понять, где находишься?»

Монстр помолчал, потом неожиданно захлопал пастью так, что от него начали разлетаться брызги, и долго не мог успокоиться. Лера с широко раскрытыми глазами следила за его действиями, потом с опаской спросила:

— Чего это он? У него судороги?

— Сдается мне, что наш Гена смеется, — проворчал Слава. — «Ген, чего смешного я спросил?»

«Смешно. Потому что я постоянно в состоянии, когда ничего не помню и не знаю, где нахожусь».

— Слава богу, хоть чувство юмора у него сохранилось, — вздохнула Лера. — Так что не все потеряно. Интересно, почему за такое долгое время опухоль не смогла его съесть? Может, у него очень сильный иммунитет?

«Ген, так что насчет боли? Ты можешь ее терпеть?»

«Я не чувствую боли в голове. Она у меня как онемела. Щупальца — чувствую. Лапы, спину — все чувствую. А голову — нет. Ее просто нет. И я всегда как в тумане…»

— Как все запущено-то… Слав, мне его так жалко! Тысячи лет его ест эта гадость, и конца-краю не видать. Только это… а если мы чего-то ему повредим и он умрет? Последний из Предтеч! Я буду всю жизнь чувствовать себя преступницей.

— А я буду чувствовать себя преступником, если не попытаюсь помочь! Человека… хмм… разумное существо заживо съедает какая-то погань, а я брошу его без помощи из страха как-то навредить? Нет уж! Пошли в деревню. Будем искать инструменты. Эх, доставить бы его в Шарги… Кстати, чего-то он затих. «Шарги, ты как там? Давно с тобой не общались!»

«Я тут. Жив и очень здоров. Занимаюсь с вашей девчонкой. Поймал ее в лаборатории — она попыталась залезть в лабораторный бокс. Чуть не получилось, как в тот раз с Хагрой. Помнишь? Понажимала клавиш и уселась в бокс. Сейчас ее волокут в свою каюту, она вопит и грозится, что пожалуется тебе, а ты ее муж, и ты нам всем покажешь, как ее обижать. Вот так».

«М-да-а. Скажи ей, что я гневаюсь и, как только прилечу, надеру ей зад. А еще — выгоню на улицу. Пусть слушается тебя и никуда не лезет!»

«Бесполезно. Она не верит и кричит, что это демонские отродья взбунтовались против людей. А ты нас всех накажешь, как только прилетишь. А ее сильно полюбишь. И насчет зада… я не буду ей говорить. Она неверно поймет».

«Так и сказала? Полюблю?»

«Тебе запись включить?»

«Не надо… Вот чертова кукла! Тогда пусть сидит в своей каюте до нашего возвращения. Запри ее на фиг и все. Визор включи — пусть фильмы смотрит. Еда-питье у нее есть, симулятор… Кстати, как она с ним? Не спятила?»

«Да нет. Использует в меру. Так-то разумная девка, но вот какого рожна полезла в бокс?»

«А ты спроси ее. И правда, чего она в бокс полезла?»

«Говорит: интересно. Пульт перед боксом ведь неспроста — хотела посмотреть, чем это закончится. Поэкспериментировать».

«Вот чертовка!.. Она мне даже начала нравиться».

«Хм… а разве она тебе раньше не нравилась? Я же чувствовал твое возбуждение».

«Лере, смотри, не скажи! Она меня запинает! Почему-то она к этой девке страшно ревнует!»

«Знаешь, почему? Девчонка очень похожа на нее. Особенно сейчас, когда она изменила прическу. Если поставить ее спиной, можно даже ошибиться — Лера или Надия. Скорее всего она видит в ней реальную соперницу. Ведь к Наташе она не ревновала. Даже поощряла тебя».

«Странно. Что-то мистическое в этом. Найти двойника на чужой планете? Ну да ладно, не до того. Ты слышал, что тут происходит?»

«Слышал. Ты хочешь моих комментариев?»

«А чего еще-то?!»

«Ты раздражен. Ты не знаешь, как быть, и злишься на меня. Может, мне пока отключиться? Ты успокоишься, и мы поговорим…»

«Извини, Шарги… Я и правда что-то не по делу на тебя напал. Накопилась усталость, а тут еще надо думать — как быть. Может, ты все-таки что-то посоветуешь? Нужны инструменты для отбора пробы мозгового вещества. Я не знаю, как вскрыть черепную коробку Гены без того, чтобы его не убить. Мне страшно. Я боюсь уничтожить последнего представителя древнейшей расы во Вселенной. Мы тут голову сломали, решая, что делать. Доставить Гену в корабль мы не можем. Переставить тебя сюда, к Гене, не можем. Что делать? Лететь за инструментами? За полторы тысячи километров? Или искать инструменты здесь, по чужим кораблям?»

«Можем попробовать запустить беспилотник… маленький, разведывательный. Может, сумеет долететь. В него вложить инструменты… вам ведь нужно что-то вроде сверла и пинцетов — пройти кость, зацепить кусочек плоти, и все! Для анализа достаточно нескольких клеток. Выпустить беспилотник низко над поверхностью планеты — может, и пройдет. Попробуем? Через час-полтора уже будет у тебя, если все пройдет как надо».

«А если его прихлопнет? Впрочем, прихлопнет, так прихлопнет. Давай! У него есть полость, может, туда уместятся инструменты?»

«Хорошо. Действуем. Ждите».

Слава облегченно вздохнул, потом пересказал разговор с Шарги Лере — расстояние до корабля было большим, и она не могла его слышать псионически. Девушка смеялась, слушая о Надии, потом подозрительно посмотрела на Славу и покачала пальцем:

— Смотри у меня! Похожа! Захочешь попробовать, насколько отличается? Загрызу! Думай об операции, а не о чужих телках! Надо Геночку спасать! Гена хороший! — Она погладила монстра по спинному гребню, и Слава даже поперхнулся:

— Давно ли этот хороший нас хотел сожрать?! Когда это у тебя проснулась такая материнская любовь к крокодилу со щупальцами на голове?

— Он не крокодил! Он больное разумное существо. И он хороший — я чувствую это. Кстати, пойдем-ка к Гррракху, пусть чего-нибудь даст поесть. Я проголодалась. Что касается Гены — он же болен, что он может понимать? Как ребенок — тянет в рот что ни попадя, вот и нас схватил и потащил.

— Тьфу! Пошли искать обед! Тебя послушаешь — аж есть расхочется: такую хрень несешь! Уши вянут.

— Чего это хрень-то? — обиделась Лера и стала ожесточенно доказывать свою правоту.

Из ее слов получалось, что Гена совсем не монстр, а ангелоподобное существо, заключенное в уродливое, страшное тело. И природная ограниченность окружающих не дает рассмотреть сквозь броневые плиты «обшивки» его светлую, радужную душу. Слава смеялся, шутливо отбивался, говоря, что, может, этот самый Гена — исчадие Ада, а не ангелоподобный тип, и, может, его вообще не надо лечить, за что был укушен в ухо на глазах у изумленных хартов, решивших, что их важные гости решили пожрать друг друга. Тут же был послан гонец с требованием приготовить обильный ужин — важные персоны не должны так голодать, чтобы не заниматься каннибализмом.

Ужин состоял из крупных рачков, напоминающих земных креветок, только размерами в несколько раз больше. Вполне вкусные существа, вот только ужасно не хватало соли. Вообще-то она была, но в очень небольших количествах.

Как поняли земляне, соль на острове очень дорога и в дефиците. Ее выменивали у прибрежных родов за различные вещи и продукты — тех же «креветок», например. Ловили их сетями, сплетенными из пластиковых нитей, выезжая на промысел на плотах и лодках. Откуда харты научились делать эти плавучие штуки, осталось не известно. Впрочем, они и сами плавали великолепно, одно слово — амфибии. Однако Слава не заморачивался изучением этого островного народа. Все, что ему надо, он узнал из мозга Гены. Увы, эти знания были ограниченны из-за поражения мозга. Доступ ко многим ячейкам памяти закрыт, и Слава сомневался, что информация там сохранилась. Даже если он сумеет вылечить существо, информация все равно безвозвратно исчезла.

Плотненько перекусив, земляне отправились на берег, подальше от селения амфибий, подальше от любопытных глаз, которые, честно сказать, порядком надоели. Спрятаться некуда: стоит присесть, встать, пойти куда-нибудь — тут же за тобой тянется хвост любопытствующих, беззастенчиво разглядывающих все, что делают пришельцы. Даже по нужде просто так не сходишь — целое приключение. Слава-то на этот счет был абсолютно равнодушен, а Лера стеснялась и краснела, а потом долго возмущалась:

— Представляешь?! Он мне заглядывает!.. Ага! Скотина тупая!

Слава каждый раз долго объяснял, что их мировоззрение отличается от человеческого, и они не видят в своих действиях никакого криминала, и уж она-то, побывавшая в рабских лагерях, давно должна была отучиться от чувства стыда. На что Лера шипела и плевалась еще больше.

Беспилотник появился примерно через час после того, как они закончили свой обед и ушли на берег озера. Вначале послышался тонкий свист, затем легкая тень, почти невидимая на фоне серой почвы, скользнула к земле и, прочертив на ней длинную борозду, остановилась возле Башни. Земляне побежали к микрофлаеру, но не успели до него дойти, как тот захрустел и заметно съежился под гравиударом.

Слава на всем ходу остановился, поймал Леру, вырвавшуюся вперед, и во весь голос грязно выругался в адрес Хозяина и его помощника. Беспилотник был безнадежно уничтожен. Но так-то черт с ним — уцелела ли медицинская дрель?

Слава бросился сам к остаткам самолетика, размах крыльев которого составлял около метра, нашел на его корпусе дверцу, вмятую тяжелой дланью Хозяина, и, рванув ее, вытащил металлическую коробку — покореженную, но целую. Он повертел ее в руках, примерился и аккуратно выправил, убирая неровности нажатием пальцев, а потом, приспособившись, отогнул крышку, обнажая содержимое.

— Ну и пальцы у тебя! — уважительно покачала головой Лера. — Как у робота! Да ты бы пальцем запросто проткнул череп Гены и достал оттуда все, что нужно!

— Смейся, смейся, — фыркнул Слава. — Пальцем — нет, а вот эта штучка нам как раз в кон. Дрель. И сверло двадцать пять сантиметров длиной. Вполне хватит, чтобы просверлить любой череп. А вот это вакуумный щуп. Суем в дырочку, и… фсссс! — Он изобразил звук втягиваемого воздуха. — Проба готова. Работают от микробатарей, хватит на неделю интенсивной работы. Великолепно! Шарги — умница!

— Не ценишь его, — осуждающе заметила Лера. — Я скажу ему, чтобы он бросил тебя и создал контакт со мной — я его больше ценить буду, холить, лелеять! Мы будем с ним очень близки!

— Шарги говорит, что это очень заманчивое предложение, но он и так очень с тобой близок, когда мы занимаемся сексом. Он все чувствует, за что тебе большое спасибо.

— Фу! Дураки! Пойдешь к своей Надие заниматься сексом! И пусть Шарги подглядывает!

— Я не тянул тебя за язык, — равнодушно сказал Слава и скосил глаза на жену, — сама предложила.

— Эй, эй! Ты чего?! — заволновалась Лера. — Ну-ка перестань! Это я так, для красного словца!

— Слово не воробей, вылетит — не вернешь, — притворно-сожалеюще вздохнул Слава, но, не выдержав, рассмеялся. — Ладно, пошли, воительница фигова. Надо черепа сверлить, а мы тут ерундой занимаемся! Айда скорее!

— Аккуратнее держи инструменты… ага, вот тут.

— Уверен?

— Уверен. Я исследовал его мозг. Вот эти лобные доли больше всего заняты этой пакостью. Вот тут центр. Ну что, поехали, помолясь…

Слава взял блестящую дрель с шероховатой рукоятью, вставил в нее длинное желтоватое сверло из бериллиевого сплава, защелкнул крепление. Проверил, как вращается, — все нормально, дрель не пострадала от гравиудара. Сверхпрочное, диаметром три миллиметра, сверло хищно поблескивало в лучах светила и как будто жаждало напиться кровью разумного существа.

Нацелившись, Слава приставил жало сверла к выбранной точке, пару секунд постоял, собираясь с духом, затем нажал кнопку. Дрель заработала, сверло выбросило первые крошки белой кости, смешанные с темной кровью инопланетянина.

Глубже, глубже… сверло уходило в толстый череп Гены, меланхолично разлегшегося на поверхности озера. Пришлось уйти подальше от берега, чтобы харты не видели, что пришельцы творят с их божеством. (На всякий случай, мало ли как они отреагируют.) Волны, поднятые свежим ветерком, гулко шлепали в бок монстра, и было похоже на то, как если бы океанская яхта лежала в свободном дрейфе где-то в океане.

— Все. Прошел! — облегченно вздохнул Слава и аккуратно вынул сверло из отверстия. — «Гена, ты как себя чувствуешь?»

«Никак не чувствую. Я же говорю: мне не больно, не чувствую голову. Вы уже закончили?»

«Нет. Еще немного, и все. Я тебе скажу, когда закончу».

Слава взял из рук Леры вакуумный насос и аккуратно направил его гибкий, прочный «хоботок» в просверленную дыру. «Хоботок» был толщиной около двух миллиметров, но он с трудом пролез в отверстие. Слава даже удивился — только что просверлили, неужели уже затягивается? Регенерация существа была просто невероятной!

Наконец отверстие пройдено, и «хобот» уперся во что-то упругое, мягкое. Слава с замиранием сердца, но поторапливаясь, нажал на кнопку забора пробы… и тут случилось невероятное — Гена забился в судорогах, едва не сбросив своих «наездников» со спины, задергался, забил хвостом, поднимая пену, и громко заревел, как огромный бык.

Слава выдернул вакуумный пробник, мельком отметив для себя, что в небольшой прозрачной колбе находится кусочек вещества темного, почти черного цвета. И только выдернул, как Гена сделал «свечку» и, запрокидываясь на спину едва не прибил землян своим двухсоттонным телом. Они прыгнули в разные стороны, как зайцы. Гена бился в пенистых волнах, ревел, а Слава никак не мог пробиться до его разума, охваченного безумием, и в конце концов решил, что надо быстренько убираться отсюда. Гена, в конце концов, отойдет от странного приступа, но, пока отойдет, бока намнет своих новым друзьям очень даже крепко.

— Лера, держись ко мне ближе! Поплыли к берегу! — прокричал он жене и мощными ударами видоизмененных ног послал тело в сторону видневшегося на горизонте острова. Плыть было довольно далеко, и Слава подосадовал, что они забрались на такое расстояние. По прикидкам — километров пять, не меньше.

— Слава, что это было? — озабоченно спросила Лера, рыбкой взлетая по волнам и вспенивая воду, как торпедный катер.

— Не знаю. Может, я задел какой-нибудь нервный центр в мозгу или что-то такое. Я не могу сейчас ничего предполагать. Нам нужно добраться до Лаборатории, тогда все будет ясно. Слушай, а давай попробуем преобразоваться в летающую версию прямо здесь? Зачем нам обязательно земля? Может, сумеем подняться на крыло? Давай я первый.

Слава лег на волны, сосредоточился, и из его спины начали вырастать небольшие кожистые крылья. Они вытягивались в стороны до тех пор, пока он не решил — хватит, надо пробовать взлететь.

Первые попытки ничего не дали — он хлопал крыльями по воде, пускал пузыри и забрызгивал округу мириадами водяной взвеси, пока не догадался: уменьшил размер крыльев и добился, что его тело наполовину высунулось из воды во время движения. Выглядело это как катер, вышедший на редан, используя полную мощность двигателя. Волочащиеся по волнам и отбрасывающие пенные брызги ноги закрепляли это впечатление. По мере движения Слава увеличивал крылья и, наконец, неуклюже поднялся над волнами, срочно изменяясь для устойчивого полета.

Через десять минут он уже свободно летел над озером, держа в руках драгоценную капсулу с плотью Гены, ушедшего к тому времени глубоко под воду.

У Леры все получилось гораздо ловчее: глядя на потуги мужа, она проделала все нужное быстрее и элегантнее, так что скоро они оба набирали высоту, уходя все выше и выше к облакам. Сквозь толщу кристально чистой воды виднелось огромное тело монстра, погружающегося в глубину, к самому дну гигантской впадины.

— Слав, он отойдет? Он не утонет там, на дне?

— Не утонет. В общем-то он амфибия. Может дышать и атмосферным воздухом, и растворенным в воде кислородом. Что-то не понравилось мне его поведение: если он сказал, что не чувствует голову, то почему такая реакция после касания опухоли? В чем дело? Курс — на Шарги. Как можно быстрее, чтобы образец не испортился. Будем лететь без ночевок, насколько сил хватит, хорошо?

— Да без проблем. Только есть-то что-то надо…

…Они добирались двое суток до корабля, почти без сна, без отдыха, изнемогая от усталости, мечтая съесть целого быка и проклиная Хозяина, из-за которого они не могут использовать гравискутер. Ночью, как и раньше, на них пытались нападать стаи ночной гадости в виде каких-то зубастых и клыкастых тварей, но были частично истреблены вспышками игловиков, а частично рассеяны светом мощных фонарей, реквизированных у хартов — пришлось даже вернуться в их селение за снаряжением — сразу полететь до корабля не удалось. Да и поесть стоило перед отлетом.

Шлюз Шаргиона встретил как дом родной. Примчавшаяся гравиплатформа приняла их измученные тела и за считаные минуты доставила в Лабораторию.

Слава тяжело слез с платформы, подошел к ближайшему боксу и с облегчением вложил туда драгоценную капсулу. Потом скомандовал:

— Кос, сделай полный анализ вещества капсулы и изготовь лекарство для устранения этой гадости из мозга носителя.

— Следует ли понимать, что данная субстанция является неким производным от патологического процесса, происходящего в мозгу некого реципиента?

— Слушай, Кос, я… В общем, так: это опухоль из мозга инопланетного существа. Необходимо найти вирус, который сожрет эту опухоль, не причинив вреда пациенту. Кроме того, максимально полно исследовать эту опухоль, чтобы понять, откуда она взялась, и избежать повторения. ТЕПЕРЬ тебе ясно?

— Задача ясна. Приступаю к исполнению. Прогноз окончания исследований двадцать четыре часа.

— Наконец-то, — устало вздохнул Слава и побрел из Лаборатории к себе в каюту.

Сказать, что он устал, — ничего не сказать. Единственно, на что у него остались силы, это удивиться, что Лера перенесла дорогу к кораблю и ни разу не пожаловалась, что ей трудно. А ведь она гораздо слабее, чем Слава. Коротко поразмыслив, пришел к выводу: женщины более выносливы, чем мужчины.

С этой мыслью он ввалился в каюту и плюхнулся рядом с Лерой, лежащей навзничь и выводящей рулады носом. Из уголка ее рта тянулась тонкая ниточка слюны, и она была похожа на младенца, сладко спящего в колыбели. Слава улыбнулся и большим пальцем руки ласково утер ее подбородок. Лера что-то промычала сквозь сон, ухватила его за руку и прижала к своей груди, как любимую игрушку. Слава закрыл глаза… и открыл их тогда, когда голос Шарги в голове настойчиво потребовал:

«Слава, проснись! Слава! Хватит спать — ты уже сутки спишь! Слава!»

«Неужели сутки?»

«Точно. Сутки. Лера давно встала и дрессирует твою будущую жену, а ты все спишь!»

«Чего она дрессирует? — встрепенулся Слава. — Она там ее не побила?»

«Нет. Зачем она будет ее бить? Лера рассказывает, что ты любишь, а что не любишь и как не следует испытывать твое терпение, потому что ты очень серьезный и можешь вообще скинуть ее из шлюза, если она будет протягивать поганые ручонки, куда не надо. Слав, а что такое „поганые ручонки“?»

«Ну… немытые, что ли… Грязные. Пакостные. Примерно так».

«A-а… ясно. Да. Еще какие поганые! Она добралась до пульта воссоединения и попыталась соединиться со мной. Но у нее ничего не вышло — нет псионических способностей. Девушка очень любознательная и в высшей степени… как это… поганая. Да, поганая. Пакостная».

«Хм… Шарги… „пакостная“ и „поганая“ не совсем одно и то же… тут есть нюансы… Да наплевать! Ты мне лучше скажи: Кос закончил анализы?»

«Да. Тебе доложить или лучше он расскажет? Мне кажется, что он это сделает лучше, без посредника».

«Хорошо. Я — в рубку!»

Слава вскочил с постели и легкими прыжками помчался по коридору Базы. Вначале направился в рубку, потом передумал и, сбросив на ходу шорты, помчался в душевую комнату. Через пятнадцать минут, в новых шортах, сделанных системой обеспечения, он входил в рубку, где уже сидела теплая компания — Лера и Надия. Они сидели в креслах, Надия спиной к Славе, а Лера лицом к входу, и на ее лице плавала задумчивая полуулыбка. Завидев Славу, она нарочито сладко сказала:

— О! Мой любимый муж! Хочешь посмотреть на претендентку в жены? Надия, встань, выйди на середину рубки. Давай, давай! Чего ты такая стеснительна стала? Только недавно тут распиналась, как завзятый оратор! Глянь, Слав!

Надия встала с кресла и сделала несколько шагов в сторону, потом повернулась к Славе — он удивленно поднял брови и закусил губу, чтобы не рассмеяться: перед ним стояла почти копия Леры — рост, фигура, даже размер груди, все походило на его жену. И как он это раньше не заметил? Впрочем, особо и не смотрел, а то бы, может, и заметил. Прическа — как у Леры, волосы платиновые — тоже, как у нее. На теле ни одного волоса — прекрасно заметно, потому что девушка полностью обнажена. Если бы не зеленоватый цвет кожи и не лицо — Лера, и все тут.

— А чего она голая-то? — осведомился Слава, создавая кресло и усаживаясь в него со стаканом ледяного пива и куском мясного пирога, в который тут же вгрызся, чуть не урча, как голодный волк.

— Вероятно, чтобы сразу запрыгнуть к тебе в постель, а, Слав? Приготовилась, вишь, выщипалась вся!

— Я хотела походить на тебя, — нерешительно начала девушка. — Моему будущему мужу нравятся женщины такие, как ты… Я же вижу, что он тебя любит, вон как на тебя смотрит!

— То, что он на меня так смотрит, не означает, что он будет так же смотреть на тебя. Запомни: поймаю тебя на том, что ты лезешь к нему в постель без моего разрешения, удавлю. Поняла? А чтобы лучше поняла — повиси-ка!

Надия, испуганно взвизгнув и заболтав руками и ногами, вдруг стала подниматься вверх, к потолку. Достигнув потолка, она повисла, покорно принимая все, что выпало на ее несчастную долю.

Слава невольно залюбовался видом снизу: девушка была соблазнительна, а с другой стороны — он давно уже не был с женщиной. Им с Лерой было совсем не до секса, а не надо забывать, что вирусы, которые перестроили его организм и превратили его в непобедимого бойца, сделали из него также и неистощимого самца, если можно так назвать. Он не мог обойтись без женщины долгое время, просто на стенку лез. Потому вид обнаженной, плавающей у потолка Надии вызвал у него столь бурное возбуждение, что ему пришлось даже наклониться вперед, чтоб хоть как-то скрыть это дело. Однако Лера, конечно, заметила, фыркнула и отпустила девушку; та с писком полетела вниз и упала на четвереньки, что выглядело еще более сексуально.

Лера покачала головой, вздохнула: мол, что поделать, мужики есть мужики. Потом создала шорты, такие, как на ней, и кинула Надие:

— Надень! Хватит тут задом сверкать! Будешь делать то, что я скажу. А там посмотрим… — Она снова покачала головой и посмотрела на слегка смущенного Славу. — Хватит кобеляжа. Мы зачем летали? Ты в силах разговаривать с Косом? Шарги сказал, что у Коса готов анализ и предварительные результаты по лечению. Давай слушать?

— Давай, — сказал Слава, дожевывая пирог и запивая его пивом из запотевшего бокала. — Шарги, выведи на рубку Коса. Кос, доложи результаты анализа. Что там за опухоль такая? Рак?

— Это не опухоль, — невозмутимо ответствовал Кос.

— Как не опухоль? А что это такое? — не поняла Лера. — Это же раковая опухоль или нет?

— Нет. Это живое существо. Оно паразитирует на мозге того существа, с которого вы сняли образец. Я знаю этого паразита — он называется устарг и водится на планете Госоран в шаровом скоплении Утур. Существо очень редкое, очень древнее. Практически уничтожено в своей среде обитания. Размножается личинками, которые могут жить в закапсулированном состоянии тысячи лет, может быть, больше, пока не попадут в кровь определенных видов живых существ. Например, сиротра атрутного и перехардла замус.

Другие виды существ, симбиотствующих с устаргом, мне не известны. Пока не были известны.

— Это что, у него в голове сидит тварь, пожирающая его мозг? Кошмар какой… — поморщилась Лера. — Как эту гадость изничтожить? И вообще, как он может столько лет жить в мозге носителя и не убить его?

— Проблема заключается в том, что он как раз не убивает своего носителя, а продлевает его жизнь практически бесконечно. И, если его убрать, носитель умирает в довольно короткое время — от месяца до года. В зависимости от рода существ. Если же не убирать, носитель, как и его паразит, проживут… неизвестно сколько времени. Может, вечно.

— А хорошо ведь! Жить вечно! — неожиданно вмешалась Надия, залезшая в шорты и с интересом осматривавшая обновку. — Это же здорово — жить вечно!

— Да, — подтвердил Кос, — носитель не испытывает проблем со здоровьем: он не болеет, не умирает, регенерирует в кратчайшее время. Но есть одна проблема. Носитель катастрофически глупеет. Он превращается в идиота. Или почти идиота. То есть если когда-то носитель был разумным существом, то он деградирует и становится животным, способным лишь на поддержание своих физических функций. Ваш носитель может разговаривать?

— Может, — подтвердил Слава. — И он обладает гигантской псионической силой. Я еле сумел его подчинить — и то только с помощью Шарги и Леры. Иначе бы он меня сожрал.

— Вот и подтверждение: псионическая сила существ-симбионтов с устаргом увеличивается, а способность мыслить — уменьшается. Да, мы можем убрать устарга, но пациент вскорости умрет. Все процессы старения, заторможенные паразитом, развиваются катастрофически. И еще — ваш пациент не отличается огромными размерами?

— Да, он огромен — одно только тело метров пятидесяти длиной. Он весит не менее двухсот тонн.

— Значит, он давно, очень давно заражен устаргом. У симбионтов нередко развивается гигантизм. Всю свою жизнь они растут. Не все, но многие. Подытожу: лекарство есть, один укол в тело пациента — и устарг умирает за считаные часы, параллельно отравляя организм своего носителя продуктами разложения своего тела. Если носитель после этого выживает — а это будет ясно в течение суток, — то жить ему останется от месяца до трех. Удивляюсь, что ваш носитель еще разговаривает, — обычно они деградируют до такого состояния, что забывают и речь, и все свойства, присущие разумным существам. Похоже, что он обладал мощным разумом, долго сопротивлялся паразиту.

— Не понимаю! Как Гена мог не заметить паразита у себя в мозгу?! Почему он его не удалил? Неужели у них не было никаких средств для этого дела? Кос, при каких условиях носитель может не заметить паразита — твое предположение?

— Позитронный мозг не предназначен делать предположения, — немного помедлив, ответил Кос. — Могу лишь основываться на накопленной информации. Дело в том, что носитель до конца не понимает, что он заражен паразитом. Пока не становится поздно и паразита уже нельзя извлечь без вреда для носителя. Носителю не больно, он хорошо себя чувствует — лучше, чем до заражения, а то, что он глупеет, могут сказать только окружающие. Если заметят. Если же носитель и так был глупым, без паразита в мозге, никто ничего и не заметит, пока он не переживет всех своих родственников и знакомых. Такие случаи бывали. Больше ничего сказать не могу. Колония вирусов, убивающих устарга, подготовлена, в любой момент можете ее получить.

— Кос, скажи, а этот самый устарг, он разумен? — спросил Слава.

— Есть предположение, что да. Или полуразумен. Он ощущает боль, это точно.

— Лер, вот что значат судороги Гены! Это устарга били судороги, а паразит сросся с его мозгом и передавал нервные импульсы на конечности! Теперь понятно. Интересно, как этот устарг воспринимал нас… Когда я погружался в мозг Гены, ничего не почувствовал. Впрочем, я и не искал ничего подобного. А если попробовать войти в паразита?

— Ты хочешь сразу лететь обратно?

— Я — да. Но ты останешься здесь. Связь будем держать через Шарги.

— Может, все-таки я с тобой?

— Нет. Я и в этот-то раз сожалел, что взял тебя, — особого смысла в этом не было. Только если за компанию… Оставайся. Будешь свою новую подругу учить, как правильно себя вести, научишь ее русскому языку, ну и всему, что ей нужно знать.

— А что ей нужно знать? Как вести себя в постели с тобой?

— И этому тоже — если хочешь, конечно, — Слава невозмутимо поднял брови. — Кстати, чего ты так агрессивно ее восприняла? Все веселее будет. Не надоело вдвоем путешествовать? Так хоть будет с кем поболтать, типа подружка. Будете делиться впечатлениями обо мне, рассказывать друг другу о том, какой я нечуткий мужлан, как я плохо ценю вас, таких красивых и нежных.

— Тьфу на тебя! — рассмеялась Лера и метнула в Славу стакан из-под сока.

Он молниеносно выхватил его из воздуха и, забавляясь, повесил над собой антигравитационным лучом. Потом подбросил свой стакан и повесил его рядом. А затем — стаканы начали кружиться, как планеты вокруг солнца. Их движение завораживало, стенки стаканов поблескивали, и было в этом нечто такое притягательное, что все в рубке долго заинтересованно следили за их перемещениями. Потом Слава отпустил луч, и стаканы упали, соединившись с полом и исчезнув, как и не бывало. Надия шумно выдохнула и восхищенно захлопала в ладоши:

— Здорово! А еще! Еще чего-нибудь покажи!

— Тебе сколько лет? — с интересом осведомилась Лера.

— Семнадцать! — жизнерадостно ответила Надия. — Я уже давно могу выйти замуж!

— Да что у тебя все вертится вокруг замужества?! — фыркнула Лера. — Замуж, замуж, замуж. Тебя что, больше ничего не интересует, кроме замужества?

— Ну почему — мне все интересно! Я никогда не была на звездолетах, а таких, как ваш, вообще никогда не видела! Мне бы хотелось полетать в космосе. Только знаю, что это невозможно. Очень жалко…

— Невозможно, говоришь? — прищурилась Лера. — Это мы еще посмотрим. Слав, ты в душ сходил? Вижу, ага. Пошли-ка в каюту проверим, возбуждаешься ли ты на законную жену, а не только на залетных девиц.

— Можно, я с вами? — попросила Надия и с надеждой посмотрела на Леру.

— Отвали! — отрезала та и, подойдя к Славе, уцепила его за руку. — Пошли скорее. А ты, подруга, возьми симулятор и учись. Потом поговорим. Пошли, Слав, ну чего ты сидишь? Или я тебя уже не привлекаю? Пошли, пошли…

Они лежали рядом, успокаивая дыхание. Лера закинула на Славу свою крепкую, длинную ногу, и он задумчиво гладил ее упругое бедро, думая о чем-то своем. Она тоже молчала, потом, как будто прочитав его мысли, неожиданно сказала:

— Мы убьем Гену. Зачем мы будем лезть в его жизнь? Может, сумеем найти какой-то другой способ, как проникнуть в командный пункт? Постепенно… Может, как-то двери прорежем? Доставим туда снаряжение и пробьемся?

— Лер, ты же сама знаешь: это нереально. Как только мы начнем работы по проникновению в тоннели, нас тут же прихлопнут гравиударом. Этот чертов командный мозг настроен на Гену! Только его он пропустит внутрь и только тогда, когда псионические волны нынешнего Гены совпадут с волнами прежнего. Сейчас он его тупо не пропускает, и все. Мол, да, вроде бы это ты, но на удостоверении — другая рожа. И все! Доступа нет!

— Интересно, кто из них — сам Гена или мозг пункта управления — создал такие условия на планете? Ну, я имею в виду этот запрет на летательные аппараты, запрет на массовые войны. Кто это придумал?

— Сдается, Гена. Или его коллеги. Сейчас уже не узнаешь — информация утеряна безвозвратно. Впрочем, может, она хранится в этом самом управляющем мозге. Забавно, да? Мы думаем, что Хозяин — это какая-то вездесущая демоническая личность, а это всего лишь разрегулированный компьютер, который вытворяет непонятно что.

— А какого черта он ловит корабли, не отпускает их? Почему не убивает тех, кто на них прилетел? Какой смысл их тут удерживать? Что-то нелогично.

— Все логично. Есть некая база, планетоид, используемый как биолаборатория, плюс стоянка боевых и транспортных кораблей. Его задача — защищаться, если имеется агрессия. А всякий чужак, прилетевший без спроса, агрессивен по определению. Возможно, у них была какая-то война. Вот и поставили задачу мозгу — задерживать, но не убивать. Он и задерживает. Не позволяет им уничтожать друг друга и наносить вред себе. Помнишь, как он шарахнул меня, когда я пытался влезть в информационные потоки, которыми он обменивался с платформами в стратосфере? Так вот: ему задали определенные условия, определенную задачу, и он до сих пор ей следует. Воображения у него — ноль. Он тупо выполняет приказ. Чей? Может быть, Гены. А может, его начальников или коллег. Сомневаюсь, что мы это узнаем. Кстати, хочешь знать, какого размера соплеменники Гены? Каким он был по размеру, когда подцепил этого паразита?

— Каким?

— Полтора метра длиной. Вместе с хвостом. Совсем не двести тонн.

— Вот его разнесло… Кстати, Слав, ты не заметил, что вроде у меня бедра слишком широкие? Может, мне отказаться от мучного? Тьфу, забыла! Я же могу себе сделать любые бедра. Замыкает. Никак не могу привыкнуть к тому, что сделаю себе любую фигуру. Скажи, а тебе было бы интересно, если бы я время от времени приобретала облик какой-нибудь другой женщины? Вроде как налево сходил, но и не изменил — я-то осталась на месте!

— Лер, давай к делу, а? Я тебе про Гену, а ты мне про мучное! И про измены!

— Мучное тоже важно! Располнею — ты меня так желать не будешь, переметнешься к какой-нибудь телке вроде Надии. Кстати, чем-то она мне нравится… есть в ней что-то такое… завлекательное.

— К зеркалу подойди и посмотри — узнаешь, что в ней завлекательного. К делу! Гена должен быть вылечен. НО! Я спрошу у него, согласен он или нет.

— И ты считаешь, что Гена тебя поймет? И захочет расстаться с годами жизни, тысячелетиями жизни, чтобы месяц пожить нормальным, умным существом? Что-то я сомневаюсь в этом. Но ты ведь можешь ему просто приказать. Он же у тебя в подчинении. Чего ты переживаешь?

— Потому и переживаю. Последний из Предтеч — и убить его своими руками. Я обязательно у него спрошу, согласен ли он. А по результатам ответа приму решение.

— Хочешь остаться чистеньким перед собой и миром: мол, он сам разрешил себя убить? Понимаю, да. Только не лицемерь — нам нужно попасть в командный пункт, а для этого нужен Гена. И вне зависимости, что с ним будет потом, нужно его лечить. Так думаешь? Так. Так какого рожна ты строишь из себя институтку?

Слава промолчал, и в каюте воцарилась тишина. Потом Лера несмело коснулась груди мужа пальцем и тихо спросила:

— Эй, на палубе… ты там не обиделся?

— Нет, — так же негромко ответил Слава, — ведь ты права. Но как бы мне хотелось, чтобы ты была не права… Я чувствую себя таким скотом. Он же ведь как ребенок, что он может решить? Обмануть его? А совесть? Она же потом заест! Хорошо, расскажу я ему все как есть, он, например, откажется — и что дальше?

— А дальше — будем искать путь снова. Ждать, искать, надеяться.

— И тогда путь домой откладывается на неопределенное время. На годы. Может, на десятки лет. Или сотни. Ты готова ждать сотни лет?

— С тобой? Хоть тысячи. Иди ко мне. Ну?! Скорее… вот так… ага! Ох… сильнее! Сильнее! Я хочу тебя чувствовать всего… а-аххх… Слава, как я тебя люблю!

Слава стоял на берегу, и лицо его было хмурым. Несколько дней назад он распрощался с Лерой, собрался и снова вылетел на встречу с судьбой. На душе у него было гадко. Ничего хорошего от встречи с Геной он не ждал. С собой у Славы были три шприца с дозами вируса, убивающего паразита в мозгу Гены. На всякий случай — три. Вдруг что-то случится по дороге и часть вакцины погибнет. Нет, ничего не случилось, он нормально долетел, отсыпаясь днем и ночью поднимаясь высоко в небо, чтобы избежать встречи с ночными гадами. Уничтожать их у него не было ни времени, ни желания, а отпугивать светом — значит, привлекать к себе другую опасность — каких-нибудь разбойников или хищников покрупнее.

Прилетел к озеру утром и на острове оказался уже ближе к обеду, усталый и измученный мыслями.

Постояв минут десять, Слава позвал Гену:

«Гена, ты где? Гена! Подплыви к берегу, мне нужно с тобой поговорить! Я у того места, где мы с тобой первый раз встретились».

«Я здесь, — тут же откликнулся псионический голос монстра. — Сейчас».

Слава увидел, как вдалеке показался силуэт Гены. Тот всплыл далеко и, мощно буруня воду хвостом, двигался к берегу.

Слава грустно усмехнулся: «Приплыла к нему рыбка, спросила: „Чего тебе надобно, старче?“»

«Что ты хотел, Слава? Ты провел исследования? Узнал, почему у меня провалы памяти и голова как онемела?»

«Узнал. Кстати, как ты себя чувствуешь с того раза? Что с тобой было? Ну, когда мы брали пробу у тебя из головы?»

«Как чувствую? Хорошо. А почему я должен себя плохо чувствовать? Ты же это имеешь в виду?»

«У тебя были судороги, ты странно себя вел. А потом сбросил нас, едва не придавив, и ушел на дно. Как ты сам это объясняешь?»

«Никак. Я ничего не помню. Помню, что вы стояли на мне, сверлили дырку, потом провал в памяти, и я сижу на дне, голодный и… все. Все! Я всплыл, и харты меня покормили. Теперь я сыт и могу спать. Но ты позвал, и я пришел. Что ты хотел, Слава?»

«Я хотел рассказать тебе, почему у тебя провалы памяти. Ты же сам только что спрашивал об этом».

«Я спрашивал? Не помню… знаешь, иногда я хорошо помню, а иногда нет — как туманом заволакивает. Я напрягусь, отброшу туман, он рассеивается, а потом, когда забудусь, все повторяется. И так всегда».

«Гена, мне нужно сообщить тебе что-то очень, очень важное. Постарайся отбросить туман, как можно сильнее отбросить. Можешь?»

«Сейчас? Хорошо, сейчас сделаю. Подожди минуту… Ага, вроде соображаю. Говори».

Слава стал рассказывать о том, что узнал. Он уложился в пять минут. И все это время Гена не перебивал его, глядя на собеседника огромным желтым глазом. Потом, когда Слава закончил свой рассказ словами:

«Вот такая история. И я хочу знать: ты даешь согласие на лечение?»

Гена тут же ответил:

«Да. Лечи».

«Ты уверен? Я тебе уже сказал: ты можешь умереть сразу, но скорее всего ты проживешь от месяца до трех. Правда будешь умным, как прежде. Ты готов отдать свою прежнюю жизнь за месяц полноценной жизни?»

«Да, я все понял. Слава, я так устал жить! Когда-то это должно ведь закончиться. Мне скучно. Так хоть, может, будет веселее. Лечи».

Слава подошел к глазу Гены и приложил к мягкому, пронизанному кровеносными сосудами веку вакуумный шприц. Тот пшикнул, вгоняя в тело существа лекарство… Дело сделано. Теперь только ждать. Как сказал Кос, эффект должен проявиться через несколько часов.

Часы текли долго, трудно… Слава лежал на берегу, подложив под голову руки, и мечтал о том, как вернется на Землю, как увидится с Наташкой, с Сильмарой… Потом долго разговаривал с Шаргионом, выясняющим какие-то животрепещущие вопросы. Узнавал, как там Лера муштрует Надию, учит ее пользоваться приборами, летать на скутере, разговаривать по-русски. Потом уснул и сквозь сон краем уха внимательно прислушивался к тому, что происходит вокруг, — мало ли что может случиться. На этой планете не стоит ослаблять внимания — того и гляди голову откусят.

Сколько спал — неизвестно, но, когда проснулся, светило стояло низко над горизонтом. Похоже, что проспал весь день. Гены рядом не было, а когда Слава его позвал, отклика не получил. Пришлось около получаса вызывать, пока пришел слабый сигнал, прерывающийся, как будто Гена находился где-то очень далеко:

«Я жив. Скоро приплыву. Жди».

Слава облегченно вздохнул; развязав походный рюкзак, достал нехитрую еду: копченое мясо, хлеб и стал жевать, не замечая вкуса. Все его мысли были рядом с Геной, и Слава с замиранием в сердце представлял, что с тем происходит. По крайней мере, инопланетянин был жив. Это уже хорошо. А там посмотрим, что будет.

Гена появился через час, когда Слава нетерпеливо выхаживал по берегу, наблюдая за садящимся в озеро светилом, красным, как медный таз. Вода тихо расступилась, забурлила, и огромная живая подводная лодка причалила к берегу.

Слава бросился к монстру и поразился произошедшим переменам. Глаза Гены, ранее такие яркие, желтые, светящиеся, как фонари, были тусклыми, с красными прожилками, видимо, из-за кровоизлияний. Его чешуя-броня, ранее гладкая, блестящая, теперь топорщилась, в некоторых местах выпала, тусклая, будто подернутая патиной. Щупальца будто подгнили — едва шевелились, а на многих зияли отверстые язвы, из которых сочилась сукровица.

«О боже мой! — Слава сжал зубы так, что на его щеках заходили тугие желваки. — Вот чертовщина! Ген, ты как себя чувствуешь?»

«Я Шевернат Артуг Зеверал, потомок звездопроходцев, дежурный оператор станции Сар-оанг. Впрочем, можешь звать меня, как и раньше, Геной. Мне все равно. Плохо себя чувствую, Слава. Как и предполагалось, я умираю. Просто разваливаюсь на куски. Едва выжил. Эта пакость выходила из меня с кровью и рвотой. Но, похоже, вышла не вся. Организм отравлен продуктами разложения. Но я не в обиде. Теперь я стал самим собой. И за то спасибо тебе. Я твой должник».

«Шевернат Артуг Зеверал… Гена, мне так жаль. Мне действительно ОЧЕНЬ жаль. Если бы я мог что-то сделать… но ничего сделать нельзя. Мозг моей Лаборатории сказал, что, после того как паразит перестанет восстанавливать твое тело, ты начнешь катастрофически стареть. Это сейчас и происходит».

«Я знаю. Помню. Хоть я и стал старым, но не старым идиотом».

«Ты все помнишь? Что было с тобой? Кем ты был? Что тут делал? Что происходило до того, как ты остался тут, на планете? Ты можешь рассказать мне все это?»

«Не все. В памяти большие лакуны. Хорошо хоть имя свое вспомнил. Будешь меня вспоминать под моим настоящим именем. По моим ощущениям мне осталось недели две, не больше. Поэтому я предлагаю срочно заняться передачей станции в твое управление. У тебя есть возражения?»

«У меня нет возражений… Гена. Прости, что так вышло».

«Перестань. Ты сделал правильно. Я деградировал все больше и больше. Ты посмотри, до чего я докатился! Я питался плотью разумных существ, трупами! Мне даже вспомнить противно! Я, интеллигентный человек, ценитель искусства, питаюсь трупами!»

«Человек? Почему-то я всегда думал, что…»

«Ты думал, что человек обязательно с двумя ногами, двумя руками и головой? — перебил Гена, усмехнувшись. — А тебе не приходило в голову, что каждое разумное существо называет человеком именно себя? Кстати, ты не задумывался, откуда вы взялись? Именующие себя людьми?»

«Вообще-то человечество об этом думает с того момента, как начало вообще о чем-то думать. Но ты намекаешь…»

«Да, — снова перебил Гена, — вы — наши дети. Вы — наше произведение. Вы — наша гордость. Мы ушли, оставив после себя вас. Множество рас — и такие, как ты, и такие, как харты, и много-много других рас расселены нами по миру. Мы — ваши родители. И я горд, что у нас получилось».

«Ген, а кто установил на планете такие правила? По поводу войн? По неиспользованию технических средств, способных переносить людей на большие расстояния? Почему так жестоко?»

«Вы — дети. Молодые, горячие. Вас надо останавливать и наказывать, чтобы не разбаловались. Это последняя станция-демиург. Станция, которая осеменяет миры. Здесь собрано множество рас для различных условий жизни на различных планетах. Вы не должны были убивать друг друга. Жаль, что мы не успели их расселить. Я остался один. Остальные мои коллеги ушли».

«Куда ушли?»

«Куда мы все уходим? Растворились во Вселенной… Расы, миры, цивилизации имеют свой срок жизни, отмеренный им судьбой. Наша задача выполнена, мы ушли. Я вот задержался по непонятной мне причине. Хотя… может, в этом есть свой смысл? А ты тот, кто должен принять наше наследие? Ты — Наследник?! Да. Точно. Это так!»