За окном стучали топоры и яростно матерились мужчины, поднимающие тяжелые бревна.
«Никогда стройка не обходилась без мата!» — думал Влад, сидя у окна в библиотеке замка и задумчиво постукивая пальцами по подоконнику.
Там, в дальнем конце периметра, на свободной территории, строилась казарма для прибывших с ним выживших в бойне солдат.
Пока что они все спали где придется: вповалку в палатках, в старых казармах солдат графства, в коридорах замка, закутавшись в одеяла. Возникла насущная необходимость постройки новых казарм — по задумке Влада, трехэтажных, чтобы не занимать много места. Не потому, что его было мало, просто Влад не хотел загромождать весь двор различными постройками, а размещать казарму за пределами замка не хотел еще больше — такие строения врагу легко поджечь, а где потом размещаться солдатам? А если осада — всем так и так надо будет скрываться за стенами замка, так что лучше построить казарму внутри.
После того как они сбежали из столицы, прошло десять дней. За это время Влад несколько раз летал в клинику — готовил сотрудников к возможному вторжению и не менее возможному бегству. Следовало подумать о том, чтобы клиника переместилась на территорию замка — так он считал.
Марьяна была против этого шага — для эффективной работы клинике нужно было располагаться на проезжем тракте, а замок Саваловых находился далеко в стороне от всех крупных дорог. Влад был с ней не согласен — кому надо, найдут лекарей-пластиков где угодно, и на тракте, и в замке, а вот безопасность — прежде всего. Первое, что лично он сделал бы на месте врага, — напал на клинику, чтобы отомстить за понесенный при штурме ущерб и чтобы нанести врагу материальный урон.
Ни для кого не было секретом, что клиника являлась детищем Влада и приносила ему огромный доход. В нее стекались богатые люди со всей страны — им исправляли фигуры, лица, носы и груди, и за то они платили звонким золотом, оседавшим в закромах Марьяны, которые были также и закромами Влада…
Пока что все было тихо. По слухам, враг осваивал юг, предпочитая не лезть на север.
Амалия снова взялась за тайное дело, рассылала в разные концы страны своих агентов, восстанавливала утраченную сеть осведомителей и шпионов, надеясь, что скоро в замок начнут стекаться достоверные сведения о происходящем в стране. А пока что приходилось ограничиваться только отрывочными сведениями, поступавшими от самых отчаянных купцов, которые несмотря ни на что вели свою торговлю, а также от беженцев, покидавших оккупированные территории.
Таких было немало — люди тайно, ночами, снимались с насиженных мест и отправлялись на север, в надежде уберечься от произвола захватчиков. Самое интересное, что особого произвола-то и не было — новая власть сразу пресекла попытки помародерствовать, устроив какую-нибудь заварушку. Ведь всегда находятся те, кто стремится пошуметь и побунтовать во время каких-то либо событий — это приносит хороший доход, как говорится, война все спишет! Зачинщиков бунтов хватали и сажали в темницу. В отличие от того времени, когда городом управлял Влад, публичных казней практически не было — преступников сперва прятали по темницам, а потом организованно куда-то увозили, без помпы и шума.
Влад очень переживал за то, что в столице остались захваченные врагом пушки — ну да, пушкарей, способных стрелять из этих орудий, в городе не было, но оставались те, кто видели, как это происходило, а для умного человека достаточно увидеть картинку, чтобы понять принцип, а понял принцип — понял все.
Вытащить же данные из людских голов можно легко — обладая ментальными способностями. Все усилия по организации артиллерии, все обучение… все пошло прахом. Погибли молодые ребята, которых он призвал из Лазутина. Иногда ночью он просыпался в холодном поту — он видел во сне тех, кто погиб, вовлеченный им в противостояние с врагом.
Раз за разом Влад пересматривал свои действия. Где, ну где он допустил ошибку, почему все сорвалось? И не находил таковой, кроме… кроме одной: из-за своего чистоплюйства и нежелания зомбировать людей более, чем было необходимо, он не подготовил сильный отряд таких же бойцов, какими являлись он сам, Амалия, Казал, Макобер, Семен, Борислав и их воины. Отряд в тысячу человек, отряд подготовленного спецназа, раскатал бы эти армии, как картонных человечков. Но вся беда в том, что Влад не хотел превращаться в какого-то «черного властелина» и порабощать людей.
В глубине души у него все время шевелился червячок сомнения: «Сумею ли я выдержать соблазн и не стать абсолютным господином? Не стану ли я тираном и негодяем, получив такую власть над телами и душами людей?» — это и останавливало его в попытках создать такой вот спецназ.
Он посчитал: на каждого человека у него уйдет при достаточной сноровке полчаса — Влад уже научился быстро преобразовывать людей, — но тут была и такая закавыка: тело подопытного модифицировалось быстрее чем за полчаса.
Итак, если работать по десять часов в день, он может подготавливать по двадцать спецназовцев в день, за десять дней — двести человек, за месяц — шестьсот… В общем, при беспрерывной и выматывающей работе он мог создать корпус спецназа за два-три месяца, не раньше. Дадут ли ему время на это надвигающиеся события? Успеет ли?
Да, он уже начал это делать, хотя и не в таком объеме — заставил себя, вспоминая о тысячах бессмысленных жертв. Как бывает у военачальников, политиков, руководителей стран, перед ним стояла альтернатива: или ценой свободы, жизни небольшой группы людей спасти многих, или же оставить прежний порядок вещей. В этом случае да, погибнут тысячи, но зато никто не будет порабощен, сохранится видимость демократии.
Влад уселся в кресло и открыл фолиант, который выкопал в запасниках библиотеки. На полках в основном стояли более современные книги — про любовь, рыцарские романы, стихи каких-то неизвестных поэтов, восхваляющих подвиги во имя прекрасных дам, но научных трудов тут не было.
После долгих поисков Влад в темной комнате наткнулся на сундуки с потрепанными пожелтевшими фолиантами, среди которых он попытался обнаружить нужную ему информацию — записи о драконах и их хозяевах. Увы, на эту тему он почти ничего не нашел, кроме упоминания вскользь о некой книге, описывающей животных в этом мире. Сказано там было так:
«Обитают эти демонские отродья на островах в далеком море, именуясь драконами. По слухам, дошедшим до меня от немногочисленных купцов, побывавших на этих островах, где правят женщины (это тоже непроверенные сведения — как могут править женщины, а не мужчины?), явствовало, что там живут летающие хищные звери, прирученные жителями тех мест. Эти существа очень опасны, разумны, и их шкуру не может пробить никакое оружие. Выглядят они как помесь кошки, ящерицы и летучей мыши. От кошки они взяли голову, тело от ящерицы, а от летучей мыши крылья. Едят они мясо, и ходят слухи, частенько человеческое. Правит же теми местами женщина, белая как снег, и правит жестокой рукой — все ее боятся…»
Вот этим и ограничивалась вся информация о летающих драконах. Влад в очередной раз перечитал этот абзац, пожалел о потраченном времени и, сконцентрировавшись, послал вызов Зеленушке:
— Эй, зелененький, ты где там?
— Не называй меня так! — громыхнул голос дракона. — Тебе приятно будет, если я тебя буду называть Владик?
— Хм… и правда гадко. Извини, больше не буду. Мне с тобой поговорить надо. Ты сейчас настроен на серьезный разговор?
— Настроен. Я знаю, о чем ты хочешь говорить. Подожди минуту, я поудобнее устроюсь — похоже, разговор будет долгим. — Дракон помолчал, потом снова громыхнул: — Тут я. Только отвлекают меня твои поганцы — скачут как ненормальные!
— Мы хотим прыгать! Прыгать! Зеленушка, бегать! Скорее, наперегонки! Бежим! Бежим!
— Ну-ка заткнитесь! — взревел дракон. — Влад, эти собаки несносны! Как-нибудь я их просто проглочу на завтрак! Дайте поговорить с вашим хозяином, негодяи!
— Хозяин! Любим, хозяин! — Картинка: большая рука и лижущий ее язык. — Хозяин — бегать! Прыгать! Бегать!
— Эй, ребята, ложитесь поспите. — Картинка: два головастых щенка сладко посапывают в углу на подстилке. — А то скажу сейчас Зеленушке, он вас проглотит! — Картинка: дракон поднимает передней лапой визжащих от страха щенков и с довольной улыбкой глотает их, похлопывая себя по животу.
— Не догонит! Не догонит! Старый толстый Зеленушка! Не догонит!
— Ах вы, поганые мелкие твари! Я старый и толстый?! Ну все, конец вам, гаденыши! — взревел дракон.
Минуты две тянулось молчание, потом опять возник дракон:
— Гады! Не смог поймать! Ты представляешь, они такие шустрые — я не могу их схватить, даже врезать хвостом! Они как будто угадывают, куда придется удар, и ускользают! Мне кажется, это результат использования их ментальных способностей. А зубы их видал? У них зубы, как у драконов! Мне кажется, это какая-то шерстистая разновидность драконов!
— Любим Зеленушку, любим! Не толстый, нет!
— Заткнитесь! Я с Владом разговариваю, и не вмешивайтесь в разговор! Иначе закрою дверь в дом и будете ночевать на улице! Все, молчать! Что из них получится, когда они войдут в силу? Страшно подумать… ну да ладно — что, хочешь узнать про летающих драконов?
— А ты думал, узнать о смысле жизни?
— А я и об этом могу тебе рассказать — хоть немного умнее станешь. Смысл жизни в том, чтобы съесть пару баранов, потом оплодотворить яйца с красивой самкой — такой, как у меня, — и искупаться в пруду. Потом лечь на подстилку и хорошенько поспать. А потом все начать сначала…
— Хороший у тебя смысл, дракон. А вот я не знаю, какой у меня смысл жизни…
— А по-моему, ты давно знаешь — только и делаешь, что оплодотворяешь яйца да ешь. А между делом бьешь врагов. Чем не смысл жизни?
— Ну, если так рассуждать, то да. В этом есть смысл. Однако мы что-то удалились от сути нашей беседы. Меня интересуют летающие драконы — кто они такие, или что они такое, кому служат, и самое главное — как с ними бороться. Можешь мне это рассказать?
— Могу, — посерьезнел дракон. — Проблема очень важная, и мне пришлось поговорить со старейшинами многих родов, чтобы получить информацию. Итак, к нашему роду они не имеют ни малейшего отношения. Боле того: это изначально наши природные враги. Мы воевали с ними еще миллионы лет назад — они воровали наши яйца и детенышей. Со взрослым драконом они справиться не могут — мы сильнее, а кроме того, обладаем оружием, которого у них нет, я имею в виду едкие плевки. Вот ими мы и расправлялись с этими гадами. Название этих тварей тебе ничего не даст, поэтому будем называть их, к примеру… хм… как бы это созвучно нашему названию выразить… крысаны! Вот! Крысаны! Эти твари похожи на огромных летающих крыс с телом ящерицы.
— Ага, мордой кошки, крыльями летучей мыши — знаю. Читал в древнем трактате. Только на крыс они никак не похожи, почему крысаны-то?
— Они, как крысы — воровали, грызли, пакостили, вот потому и крысаны. От нас они отличаются еще и тем, что наши самки сносят яйца, а они живородящие, как и вы. Только вот какая штука: их нет на свете. И давно. Мы выжили их с нашей территории, не давая охотиться, не давая садиться на землю, уничтожая их самих и детенышей. Последняя загонная охота была около пятидесяти тысяч лет назад! С тех пор никто из нас их не видел! И тут вы рассказываете, что крысаны появились снова, да еще с наездниками. Это для нас просто потрясение. Главы родов собираются на Большой сбор, чтобы обсудить возникшую проблему и определиться, как вести себя в связи с полученной информацией. Если они снова пришли на эту землю, надо ждать неприятностей. Мы уверены, что крысаны не забыли, как мы уничтожали их род, а потому — будут нападать. Если же они еще и объединились с людьми — это страшная вещь. Ваш род очень искусен в различных видах пакостей, а значит, ситуация в несколько раз страшнее.
— Расскажи, что они из себя представляют: как бойцы — как их убить, насколько они умны, какими способностями обладают?
— Они разумны, но не так, как я, или даже ты. Уровень примерно как у ребенка. Впрочем, может, они стали умнее за эти тысячи лет? Но я не уверен в этом. Самое главное — они обладают ментальными способностями — могут обмениваться мыслями, передавать информацию стае. Они стайные животные. Как ты мне рассказал, на них летают наездники, а это значит, что крысаны поддерживают с ними мысленный контакт. Мы обсуждали, как они смогли выжить после того, что мы им устроили тут, и пришли к выводу: выжившие крысаны, спасаясь, улетели на острова. Сколько их осталось в живых, не знаю, там мало пищи, но жить можно. Скорее всего, как-то договорились с людьми и в обмен на службу стали получать пищу. Не правда ли, похоже кое на что? У них очень прочная кожа — такая же, как у нас, мощные когти и челюсти — их зубы спокойно перекусывают ногу дракона. Если бы у них еще был такой яд, как у нас, мы бы точно не выжили. Хвала природе, что она дала нам такое мощное оружие… Но все равно крысаны наносили нам страшный урон. Открою тебе секрет, надеюсь, ты будешь об этом молчать: мы получаем возможность вырабатывать яд только на десятом году жизни, когда развиваются специальные железы. До тех пор можем применять только когти, клыки, хвост. Еще одна особенность этих гадов — они очень сильны и могут носить на своих крыльях вес, практически равный их собственному. В этом мы горько убедились во время нападений на наших детенышей. Их клыки и зубы легко разрывают нашу кожу.
— Не понимаю, как они могут не только держать в воздухе такую, как у них, тушу, но еще и нести огромный вес? У тебя есть предположения по этому поводу?
— Никаких, кроме одного: мы думаем, они умеют облегчать свой вес, поднимаясь в воздух. Ну вы же умеете использовать человеческую магию, так и они — свою, крысанскую. Точно никто ничего сказать не может — вероятно, как и сами крысаны. Вот что тебе скажу, Влад: опасность очень велика, надеюсь, ты это понимаешь. Крысаны сами по себе опасны, а если еще и в паре с людьми…
— И ты это мне рассказываешь? Ты их еще не видал вживую, а я с ними дрался! Мы уничтожили их полсотни, а потеряли тысячи бойцов!
— Уже есть случаи нападения крысанов на наших детенышей, Влад! Пока это на юге, но ведь детеныши и живут на юге, пока не научатся регулировать температуру и отгонять холод!
— Теперь, надеюсь, даже самые упертые из вас поймут, что нужно объединяться с людьми и бороться вместе против захватчиков. Иначе и вас перебьют, и нам мало не покажется. Зеленушка, тут еще у меня возникла мысль. Тебе не кажется, что эта магия все-таки сродни магии крысанов? Фактически ведь что получается: они могут сами себя поднять! Ну, пусть не полностью себя, часть себя, облегчая вес, но ведь могут! Вы не пробовали как-то… хм… поднять себя? Ну, своей «рукой», например?
— Ты ставишь очень, очень неприятные вопросы… Да, я лично и многие драконы, считаем, что магия крысанов и наша магия родственны. Но мы развились в разумных существ, а они нет, потому наша магия все равно сильнее. Что касается уменьшения веса — мне кажется, что это происходит, когда мы бежим, часть веса пропадает, это точно. Иначе мы бы не могли пробегать такие большие расстояния — с нашим-то весом. Что касается подъема самого себя — это что-то из области сказок и легенд. Я слышал такие старые истории о том, что прадракон умел летать, поднимая себя «рукой». Но мало ли что рассказывают, никто у нас не может этого делать, да и пытаться не будет — глупо же, это все равно что тащить самого себя из болота, взявшись за шею лапой.
— Глупо — говоришь? — усмехнулся Влад и добавил: — Вся наша жизнь сплошная глупость: случайно зачали, случайно родились… случайно живем. Ладно, спасибо тебе за информацию, передай вашим, что я жду отряд, драконов в пятьдесят — обучим, прикрепим к каждому человека, и не одного. Будем убивать врагов. Так и передай своим.
— Передам. Думаю, тебя услышат и поймут. Все, отдыхать буду. И убери от меня этих пакостников — они тут опять по мне скачут!
— Хантер! Гера! Ждите меня у моста через ров. Сейчас пойдем гулять, — передал Влад.
— Гулять! Гулять! Ловить сурков! — радостно завопили собаки, выдав в ментальное пространство такой заряд энергии, что у Влада заболела голова.
— Перестаньте так орать! — рассердился Влад. — Налетят крысаны… — картинка: злобный крысан, оскалившись, хватает и несет визжащего щенка, у которого из-под хвоста вылетают темные катышки, — унесут вас и сожрут!
— Мы сами их сожрем! — неожиданно трезво и ясно объявил Хантер.
Влад уже научился различать мысленные голоса своих собеседников — они отличались, как и голоса людей: дракон, например, грохотал, как дальний гром, щенята повизгивали, но у Хантера был более низкий «голос», как и положено щену-кобелю.
— Вояки, — усмехнулся Влад, — вы кости-то только что научились грызть, а туда же — всех сожрем, всех затопчем!
— Затопчем! Всех затопчем! — развеселились щенки и передали картинку: крысан, плачущий горючими слезами, а по нему скачут радостные щенки.
— Ну все, все, хватит — помалкивайте. Идите, ждите, погуляем с вами.
Влад отгородился от деятельных щенов ментальным щитом и, положив книгу на столик у камина, вышел из библиотеки в коридор.
Пройдя через несколько переходов, он оказался у лестницы, ведущей вниз, и, к своему неудовольствию и смущению, буквально уткнулся в Лесану, поднимающуюся наверх, ему навстречу.
— Приветствую, муж мой. — Она загородила ему дорогу, и было видно, что настроена супруга очень решительно. — Не пора ли нам объясниться?
— Извини, меня там ждут, мне бежать надо! — попробовал отделаться от нее смущенный Влад. Ему действительно было очень неудобно, и он пытался решить «бабскую» проблему самым радикальным и простым способом — попросту сбежать.
С тех пор, как он, окровавленный и встрепанный, прибыл в свой замок, Влад ни одной ночи не провел со своей законной супругой, общаясь с ней походя, практически не разговаривая. Все дела по замку он обсуждал с управляющим Михаилом, который хорошо и дельно вел хозяйство, не воровал, не угнетал крестьян.
Впрочем, Михаил как-то вскользь упоминал, что большую роль в ведении хозяйства исполняла Лесана — дельная и умная хозяйка, талантливый организатор и добрая женщина. Влад пропускал все это мимо ушей, не собираясь обсуждать свою личную жизнь с кем-то из посторонних, и вот… проблема зрела, зрела, зрела… пока не вызрела и не выскочила на него в темном лестничном переходе.
— Бежать надо? Вместе побежим! — решительно ответила Лесана и вцепилась в его руку. — Раз мы муж и жена, будем бегать вместе — куда вы, туда и я!
— Ладно, — вздохнул Влад, — пошли, раз ты этого хочешь. Я собирался погулять с собаками и кое-что обдумать на природе.
— Вот и обдумаем вместе — муж и жена должны же обдумывать вместе все проблемы, касающиеся друг друга. Пойдемте! — Она вцепилась в руку Влада, как терьер в свою охотничью добычу, и поволокла его вниз по лестнице с такой неожиданной силой, что он даже удивился, откуда в ней взялось столько мощи, она-то не модифицирована…
Внизу они шли уже как муж и жена, под ручку, и Лесана гордо поглядывала вокруг, не обращая внимания на хмурый вид своего супруга, очень недовольного своей поимкой. Он шел и думал о том, что лучше бы этот разговор состоялся когда-нибудь потом… ну не сейчас. Когда? Да черт его знает когда — главное, не сейчас!
Они вышли из замка, и за ними сразу увязался эскорт из двадцати охранников, скромно шагающих позади, метрах в пятидесяти. Влад поморщился, но ничего не сказал. Раз он с супругой — пусть будет так, ведь он даже меч с собой не захватил, а времена сложные, смутные, мало ли что случится. Вот только об экспериментах теперь можно забыть — а так хотелось кое-что попробовать… Но не на людях же?
— Так о чем ты хотела со мной поговорить, — кисло выдавил из себя Влад, прекрасно зная, о чем будет разговор.
Он обвел глазами зеленые холмы, посмотрел на скачущих друг через друга головастых молодых собак и скрепя сердце приготовился в плачу, жалобам и обвинениям в свой адрес.
— Влад, я тебя люблю! — неожиданно сказала Лесана и, остановившись, взяла его руки в свои и посмотрела в его зеленые глаза. — Делай, что хочешь, спи, с кем хочешь, только уделяй мне хоть часть своего времени, ладно? Надеюсь, пройдет время, и ты меня все-таки полюбишь. Пусть не так, как я тебя, но хоть чуть-чуть! И еще — сделай меня такой, как Амалия! Я хочу стать воительницей — я была бы больше защищена, и тебе бы было меньше проблем: я могла бы защитить себя, и пользы от меня было бы больше. Ты можешь это сделать со мной? Ты же делаешь непобедимых воинов, сделай и меня такой, пожалуйста! Я всю жизнь завидовала мужчинам — их силе, независимости, возможности защитить себя и своих близких. Сделай, а? Ну что ты молчишь? Мне на колени встать? — Лесана попыталась опуститься перед ним на колени, но спохватившийся Влад подхватил ее и прижал к себе:
— Ну что ты, дурочка! — Он утер ей влажные глаза и обнял за плечи, искоса глядя на дипломатично отвернувшихся вдалеке охранников. — Если хочешь — сделаю. Но ты разве не знаешь, что бой — это не красивые размахивания клинками, это кровь, смерть, боль! Тебе это надо? Ты сможешь убить человека?
— Надо будет — смогу, — твердо заявила Лесана, утерев глаза. — Я все смогу, если только ты будешь со мной. Мы поговорили с Амалией — мы будем приходить к тебе по очереди. Я не против, она тоже не против. И я хочу быть тебе такой же полезной, как и она. Я не глупее ее и тоже кое-что понимаю и в интригах, и в жизни. Я хочу тебя. Хочу быть полезной и жить полноценной жизнь, а не быть комнатной собачонкой!
— Бегать! Влад, Лесана, бегать! Скорее, скорее! — ворвался в голову Влада хор собачьих голосов, и он в сердцах ругнулся:
— Заразы вы эдакие! Сколько раз вам говорил, не вмешивайтесь в разговор!
— Ты кому это сейчас сказал? — недоуменно расширила глаза Лесана и оглянулась вокруг. — Тут никого же нет!
— Тсс! — Влад приложил к губам палец. — Вон эти поганцы врываются в голову и орут! Совсем обнаглели, неслухи! Надо сказать их вожаку, пусть Умный их оттреплет за шкирку!
— Не оттреплет! Не поймает! Мы сами его оттреплем! — раздались смеющиеся голоса щенов. — Бежим скорее!
Щенки помчались кругами, все наращивая и наращивая скорость — так, что скоро слились в туманную линию, и Влад в очередной раз подивился: вот же сотворил наказание для себя! Как ловить этих хрюнделей, когда их поймать невозможно?!
Он присмотрелся к щенкам магическим взглядом и с удивлением увидел у каждого из них магический узел, почти как у человека! Над каждым из псов висела аура мага — не такая сильная, как у Влада или магистров, но вполне заметная и мощная!
Он потрясенно замолчал и замер на месте — это тоже следовало обдумать. И обсудить с Макобером — вот кто специалист по растениям и животным.
Макобера не было в замке — он отправился в поле, проращивать мясницу, кусты которой они все-таки захватили с собой из оккупированного города. С ним был и Панфилов, с которым Макобер сдружился за последнее время так, что Влад даже удивлялся: что может так сблизить двух абсолютно непохожих людей — положительного со всех сторон, добропорядочного Мирона и Макобера — эпатажного хулигана, совершенно бесшабашного человека.
Впрочем, Влад был рад, что они подружились, — грешным делом, он надеялся, что Мирон будет хоть немного сдерживать это ходячее приключение по имени Сигизмунд Макобер. Иногда Влад даже подумывал о том, что, наверное, зря сделал из него молодого и очень сильного человека: трактирщики, время от времени вылетающие из окон вместе со своими вышибалами, были очень не рады знакомству с его главным военным магом. И тут еще вдобавок к буйному магу — два пса, невероятно сильные, быстрые, умные, да еще и обладающие магическими способностями! Не создал ли он сверхрасу собак, которая может выжить людей с этой планеты? Этот вопрос не давал ему покоя…
— Хорошо. Давай попробуем начать все сначала, — согласился Влад, глядя в голубые глаза своей жены, — в ближайшее время я займусь твоим телом, ну а насчет семейной жизни — посмотрим, как у нас получится. Надеюсь, у тебя хватит мудрости сделать все правильно.
— Хватит, — решительно кивнула Лесана. — Раз уж так получилось, что в мужья мне достался ты, пусть все будет так, как есть. Я тебе скажу, это гораздо лучший вариант, чем если бы меня взял в жены какой-нибудь пустоголовый баран, с гнилыми зубами и разговорами об охоте и рыцарских турнирах. Ты лучше всех. И еще — ты не против, если Марина тоже будет к тебе приходить? Она не хочет больше ни с кем спать, кроме тебя, а без мужчины тоже долго нельзя — женщинам это вредно.
— Хм… я гляжу, вы там спелись, — удивленно поднял брови Влад. — Да как хотите, я не против. А теперь, моя дорогая, шла бы ты в замок. Если честно, мне надо побыть одному, не на глазах этой толпы, и кое-что попрактиковать в магии — тайное дело. Я бы тебя оставил, но лучше пойди приготовь спальню, где я буду обитать как переходящий приз, и сама приготовься — как приду, займусь твоим телом. Хм… ну и в том, и в этом смысле, — усмехнулся Влад. — И правда, нехорошо было тебя забывать. Все-таки жена!
Он подмигнул Лесане, и та, кивнув, с готовностью отправилась в замок — выполнять его распоряжение. Она вся светилась радостью и, приподняв подол платья, практически бежала, собрав следом за собой весь отряд охранников.
Это выглядело комично и чем-то напоминало «собачью свадьбу» — Влад усмехнулся и, облегченно вздохнув, отправился на луг возле реки. Там, за рощицей, было укромное место, не видное из замка, и он решил полежать там на травке, проверить кое-какие идеи…
Герцог тяжело дышал и вздрагивал, сидя на цепи в вонючей темнице, где вся солома шевелилась от насекомых, наводнивших эту грязную каморку. Он был тут уже три дня — голый, несчастный, искусанный вшами и блохами — бывший властитель огромных поместий, предводитель сорокапятитысячной армии, человек, в котором текла королевская кровь.
Три дня назад у дверей замка приземлился отряд драконов, около тридцати штук, на которых сидели наездники, надменно взирающие на окружающих сверху вниз. Они были почти раздеты, только в набедренных повязках, но как будто не замечали потягивающего с реки холодного ветерка, а может, и правда не замечали. Они были увешаны какими-то магическими амулетами, а на их украшенных золотом и серебром широких поясах висели кривые кинжалы и короткие мечи. Выглядели завоеватели очень грозно и впечатляюще.
Драконов обступили десятки людей, находившихся возле замка в этот полуденный час. Предводитель прибывших воинов достал рог, украшенный золотом, и грозно проревел в него три раза, призывая к себе тех, кто отвечал за охрану замка. К нему вышел начальник стражи герцога, которому доложили о прибытии представителей новой власти.
— Приветствую вас, господа! Что вы желаете? — Начальник стражи подошел поближе к драконам, но одно из чудовищ, злобно щелкнув челюстями, вытянуло шею, норовя ухватить подошедшего за руку. — Стражник отпрянул под издевательский хохот драконьих всадников.
Командир отряда выдержал паузу и, как будто сплевывая слова, презрительно произнес:
— Желаю видеть хозяина этого замка. Как нам известно, зовут его герцог Ламунский.
— Пройдите в замок, я доложу герцогу, и он вас примет, — хмуро ответил мужчина, опасливо поглядывая на злобные морды драконов.
— Нет. Мы ждем его здесь — пусть выйдет к нам, — еще более надменно сказал предводитель, — если ему, конечно, дороги его поместье и его люди.
Начальник стражи пожал плечами и, повернувшись, ушел.
Прошло около получаса — наездники весело переговаривались, рассматривая окружающих их крестьян, а больше — крестьянок, делая им скабрезные прямые предложения о сексе где-нибудь в ближайших кустах. Наконец из ворот замка показалась свита, во главе которой шагал красный от злости герцог. Ну как же, его, великого человека, вызывает на переговоры какой-то жалкий предводитель шестидесяти человек!
Герцог подошел к драконам, остановился и не менее презрительно, чем до этого говорил предводитель отряда, спросил:
— Кто меня спрашивает? Чего надо?
— Тебя! — неожиданно скомандовал аштариец. — Взять преступника!
Прежде чем ошеломленные охранники опомнились, двое наездников набросились на герцога, скрутили руки, а затем бросили его на дракона, как мешок с тряпьем. Охранники выхватили мечи, свистнула стрела, отраженная защитным полем наездника, но драконы рванулись вперед и, ухватив двух неосторожно приблизившихся, перекусили их пополам. Брызнула кровь, а драконы, наступив одной лапой на еще дергающиеся тела, стали их пожирать, отрывая большие кровавые куски, подбрасывая их вверх и заглатывая, как бакланы пойманную ими рыбу. В толпе народа дико закричала какая-то женщина, кто-то упал в обморок, а предводитель весело засмеялся и, удостоверившись, что его дракон уже подкрепился, запрыгнул на него и подал команду:
— В небо! Курс на Пазин!
Драконы стали подпрыгивать на месте, размахивая огромными крыльями, и подняли ветер, сбивший шляпку с замершей в ужасе жены Ламунского, которая стояла до того позади своего мужа, а затем, тяжело набрав высоту, они ушли на север, как стая перелетных птиц, возвращающихся в места гнездования…
Все замерли, не в силах сказать хоть слово, и скоро о визите непрошеных гостей напоминало лишь кровавое пятно на месте гибели охранников да недоеденные внутренности, выплюнутые насытившимся монстром.
Путь к столице Ламунский не запомнил — боль в опутанных ремнями конечностях, жесткая спина дракона, тычки наездника, недовольного тем, как лежит его груз, — эти несколько часов показались ему вечностью, но теперь, вспоминая о них и сравнивая с нынешним положением, он думал, что сегодняшнее было гораздо хуже.
В Пазине его бесцеремонно стащили с чудовища, развязали ремни и бросили в пыль, наблюдая, как он корчится от боли, пытаясь встать на онемевшие конечности, зашедшиеся от прилива крови таким зудом, как будто у него под кожей лазили полчища огромных муравьев. После этого предводитель поднял герцога за шкирку и толкнул вперед, к воротам здания, бывшего ранее императорским дворцом.
Ламунский с тоской смотрел на то место, которого он так вожделел. Ирония судьбы — явиться сюда не победителем, как он ожидал, а униженным пленником каких-то дикарей в набедренных повязках.
Его провели в бывший зал приемов, где предводитель, действуя кинжалом нарочито грубо и нанося небольшие порезы, срезал с герцога всю одежду со словами:
— Рабы не имеют права без разрешения хозяина носить одежду. Ты раб! Стой и жди решения своей участи!
В ожидании прошло около двух часов. Герцог буквально валился с ног, но находившийся рядом охранник при каждой его попытке переступить с ноги на ногу или присесть, бил его кнутом, отчего тело пленника скоро покрылось кровоточащими рубцами.
Наконец дверца позади трона императоров Истрии открылась, и оттуда вышел сухой стройный человек с бесстрастным выражением жесткого хищного лица. Было видно, что он тут главный, потому что все охранники подобострастно склонили перед ним голову, а Ламунского заставили — пинками и ударами — лечь ничком, приказав ему не поднимать глаза без разрешения.
В тишине зала прозвучал бесцветный, тихий голос аштарийца:
— Значит, вот это тот самый Ламунский, что испортил нам все дело, убив императора Истрии. Ну что же, он будет отвечать за свое преступление. Доставьте его в темницу и посадите на цепь. Не калечить — он должен сам идти и соображать, что происходит. Давать ему еду.
Ламунский не понимал, что действительно происходит, ему хотелось крикнуть: я ваш, я свой, я буду вам служить! — но из горла вырвалось только хриплое карканье, когда носок сапога одного из охранников воткнулся ему в почку и вызвал такую дикую боль, что герцога скрючило, а перед глазами замелькали красные круги.
Его подняли и поволокли по полу, сдирая о шероховатости и выбоинки кожу, привыкшую к шелкам и тонкой, особой выработки шерсти, производимой на Великих равнинах юга…
С тех пор Ламунский сидел в этой вонючей клетушке, заживо поедаемый насекомыми. Два раза в сутки ему приносили какую-то кашу-размазню с куском хлеба и кувшин воды. Он посчитал, что находится в темнице трое суток. Время тут текло медленно и страшно, с каждой секундой приближая к неизвестности, не обещавшей ему ничего хорошего. Герцог не строил иллюзий — он знал, что все очень, очень плохо, и только не понимал одного: за что? Почему завоеватели отнеслись к нему так плохо, ведь дворяне всегда были опорой государства, особенно такие родовитые, как он.
По логике событий его должны были бы приблизить к трону, дать ему какие-то титулы, блага, с тем чтобы он проводил политику, необходимую новому императору. Однако этого не произошло, и он терялся в горестных догадках. Ну да, он виновник того, что убит император, — ну и что? Да мало ли бывало интриг и мятежей — им-то какое до этого дело?
Но, видимо, дело было. На четвертый день дверь клетушки открылась, и грубый голос охранника сказал:
— Выходи! Давай быстрее! Шевели, шевели копытами, герцогское отродье!
Ламунский покорно вышел из камеры, позванивая цепью — она была длинной и позволяла ему выйти в коридор, ее роль скорее всего была больше унижающей, чем функциональной: человек, как сторожевая собака, сидел на цепи и это сбивало с него спесь, указывая на место в этом мире.
Цепь сняли, разомкнув замок тонким сложным ключом, несколько толчков древком копья, оставившим синяки на спине, — и вот Ламунский идет за охранником по длинному коридору, мимо клеток, густо набитых стонущими и молящими сжалиться людьми, в которых можно узнать людей, бывших ранее солдатами армии герцога.
Кто-то из них узнал его, и в его щеку влетел горячий, пахнущий гнилыми зубами плевок:
— Ламунский! Тварь! Ты нас завел сюда, гнида! Будь ты проклят, ослиная башка!
Плевки летели со всех сторон, и Ламунский, устав их вытирать, шел весь покрытый этими сгустками благодарности от своих бравых солдат.
Его около получаса везли в открытом возке, на котором стояла клетка с железными прутьями, и скоро он оказался на базарной площади, где уже сколотили помост.
Его вывели из клетки и дали выпить какой-то напиток с остро-пряным вкусом, отчего его голова стала ясной, а тело вдруг яростно зачесалось так, как никогда, — он не знал, что ему дали специальное снадобье, обостряющее восприятие, но все укусы насекомых, все царапины и синяки он стал чувствовать многократно сильнее.
Руки герцога связали, а потом закрепили над головой так, что он стоял, как свечка, глядя на толпу молчащих людей, согнанных сюда стражей. Впрочем, люди и не особенно переживали, что их сюда согнали, — все какое-то зрелище, не каждый же день казнят герцогов!
Вперед вышел глашатай и зачитал текст с пергамента. Из него явствовало, что герцог Ламунский является преступником, который убил своего благодетеля-императора, а каждый, кто покушается на власть, на тех благодетелей, которые кормят этот народ, должен понести за это наказание. И поэтому он приговаривается к казни через мучения.
Герцог замер — он уже простился с жизнью, и теперь у него было одно желание — умереть как можно быстрее, и так, чтобы это помнили, — гордо, молча, как подобает воину.
Увы, и это ему не удалось…
Герцог кричал, как раненый заяц, и дергал ногами, когда ему щипцами вырывали гениталии, а потом страшно верещал, когда с него, как чулки с ног дамы, снимали кожу. Ему не давали умереть — время от времени подходил лекарь-маг и подлечивал его до такой степени, чтобы он мог и дальше кричать и страдать. Люди, привыкшие к виду различных казней и пыток, падали в обморок — жестокость захватчиков была поистине беспредельной.
Умер герцог только через два часа, когда ему, еще живому, вырвали сердце и показали ошеломленной толпе.
Его тело, с содранной кожей и вырванными мышцами долго висело на базарной площади с табличкой «Убийца императора», и птицы расклевывали этот красный плод, радуясь дармовому угощению. Город навсегда усвоил урок — бунтовать против власти НЕЛЬЗЯ.
Великая мать Даранисса потянулась на покрытой шелком лежанке и подумала:
«Все идет хорошо, все по плану, который я задумала еще тысячу лет назад. Только почему мне так неспокойно? Почему снится этот жилистый мужчина с зелеными глазами и копной темных волос? Почему я чувствую опасность, исходящую от него? Что мне в нем? Я могущественная магиня с опытом тысячелетий, мне подчиняются сотни тысяч, миллионы людей, жизнь которых может оборваться в любую секунду по мановению моего пальца, — почему я его опасаюсь? Я смотрела в пророчествах — о нем в них ничего не было. Впрочем, эти пророчества всего лишь бред опившихся магическим отваром полоумных стариков и старух, но иногда все-таки в них проскакивают зерна истины… Мне страшно. Мне реально страшно — и я не могу этого скрывать от самой себя. Забавно, узнали бы об этом мои подданные — их Великая мать боится какого-то неизвестного мужчину! Но они никогда об этом не узнают».
Даранисса встала и, не одеваясь, отправилась в молельню храма Аштарат, где встала на колени и обратилась к статуе богини, изображавшей женщину, как две капли воды похожую на нее — белый мрамор, белые волосы, огромные глаза и когти, которыми оканчивались прекрасные пальцы.
— О великая Аштарат! Дай мне силы противостоять этому демону! Дай мне возможность уничтожить опасность, грозящую мне и твоему храму! Я принесу тебе много, очень много жертв, и твоя сила увеличится многократно! Помоги мне, великая богиня!
В храме царило молчание, однако Дараниссе, вглядывающейся в холодный прекрасный лик богини, показалось, что он дрогнул и губы искривила легкая усмешка…