Мы с Квинкером переглянулись, творилось что-то невероятное: кто-то осмелился угрожать мардакам на их территории. Чтоб до такого додуматься, надо быть сумасшедшим или самоубийцей.

– Повторяю! – продолжал всё тот же голос. – Если будете вести себя благоразумно, никто не пострадает!

Пришлось отложить старт, мало ли что на уме у этого ненормального. Психи вообще существа ранимые, любое неосторожное движение может их спровоцировать. Дальше всё зависит от того, что у них под рукой. Хорошо, если резиновая грелка. А если станковый пулемёт? Короче, я решил выяснить, что происходит, прежде чем что-либо предпринимать.

Переключил сканер на внешние камеры, от увиденного похолодело внутри: орбитальную станцию окружила дюжина кораблей. Все большие, с мощными двигателями, отменно вооруженные. Да-а, с одним крейсером Шардра тут много навоюешь.

– Говорит герцог Шардр, – послышался голос мардака, – даю пять минут, чтобы убраться! Иначе вам не сдобровать!

Мардаки есть мардаки, угрожать им всё равно что черпать ковшиком реку, занятие бессмысленное.

– Герцог, – послышался всё тот же голос, где ж я его слышал, – мы не собираемся захватывать ни вашу базу, ни вашу планету. Выдайте Скрайда, и мы улетим! Это единственное условие!

От услышанного стало не по себе, получается этот летучий отряд примчался за мной? В такую даль, да ещё к мардакам?

– Слушай, – квакнул из-за спины Квинкер, – а ты без мордобоя жить не пробовал? Ну так, для разнообразия. Можешь мне не поверить, но говорят, это помогает здоровью, а главное продлевает жизнь…

– А я тебя с собой не звал, – вздохнул я, – можешь катиться.

– Так что скажете? – оборвал нашу милую беседу всё тот же голос.

Я вдруг вспомнил, кому он принадлежит, покрутил ручку настройки, на экране возникло лицо моего старого знакомого, Сибла. Того самого парня, что однажды меня выручил. Только тогда у него был звездолёт поскромнее, да и ультиматумами он не разбрасывался.

– Привет, Сибл! – проговорил я в микрофон. – Гляжу, прибарахлился?

– Ты где, не вижу! – Сибл подался вперёд, наверное, настраивает сканер на поиск.

– Да здесь, рядом, – я пытался говорить как можно спокойнее, – слышал, ты меня ищешь, наверное, опять пришёл на подмогу. Только напрасно, я сам прекрасно справился.

– А, вот ты где, – довольный Сибл смотрел прямо в глаза, – понимаешь, – он вздохнул, – как говорится, ничего личного. Нам тебя заказали.

– Кто?

– Один человек, думаю ты его знаешь. Деньги, Скрайд, всё чёртовы деньги. Нам заплатили, посмотри, какая техника, чтоб на такую заработать надо хрен знает сколько корячиться. Да и на счету кое-что есть. И ещё будет, когда закончим с тобой, – добавил этот гад.

– Купи себе совести, – посоветовал я, во мне всё кипело.

– Совесть штука нематериальная – ухмыльнулся Сибл, – и вредная. Ладно, хватит трепаться, сдавайся.

– Не вижу резона!

– Как знаешь, – пожал плечом Сибл, тут же завыла сирена, предупреждая об опасности.

Я потянулся к гашетке, но нажать не успел. В боковом обзорном окне полыхнула яркая вспышка, один из кораблей в свите Сибла покорёжило взрывом. А не фиг было выделываться, мардаки парни простые, без деликатностей. Им угрожают – они стреляют в ответ. Вот и вся на хрен стратегия.

– Ты чего уставился, кино, что ли? – подскочил ко мне Квинкер. – Сваливай под шумок!

– Поздно, – я указал на звездолёт Сибла, взявшего нас на прицел.

– А, вашу мать! – жабоид в панике принялся тыкать во всё, что есть на панели управления, я ему не мешал, пусть развеется перед смертью.

Раздался глухой звук, ярко-синий пучок устремился в нашу сторону. То что произошло дальше можно назвать чудом. Квинкер в нервном порыве активировал нанитоида, о котором я совершенно забыл. Эта космическая штучка возникла в окне и, обнаружив, что ей вот-вот наступит капец, сделала оборот вокруг собственной оси. В глазах потемнело, страшная перегрузка впечатала в кресло, я потерял сознание.

Очнулся оттого, что меня трясли за руку. Голова раскалывалась, словно с похмелья, мысли путались: какая-то мешанина из выстрелов, мардакских физиономий и звездолётов.

– Помер, что ли? – меня снова подёргали, я отмахнулся, но не попал. – Вставай, симулянт!

Я с трудом разлепил глаза, надо мной склонилась перевязанная зелёная морда.

– С пробуждением вас! – квакнул пеналец.

– Что у тебя с головой? – я сфокусировал взгляд на повязке.

– Об стенку долбануло, – Квинкер осторожно потрогал макушку, – когда эта вон хрень, – он указал на нанитоида, маячившего в обзорном окне, – решила устроить телепортацию, никого не предупредив.

– Моя нанитоид! – подтвердил робот, вызвав новый приступ головной боли.

– Тебе хорошо, ты в кресле, – продолжало ныть земноводное, – а меня знаешь как припечатало? Глянь, шишка какая, – Квинкер склонился, демонстрируя увечья.

Я всё вспомнил: как нас окружили, как негодяй Сибл шмальнул зарядом, вспомнил панику Квинкера и невероятный кульбит нанитоида. В результате мы снова спаслись, при этом нас куда-то переместило. Вот только куда…

– Где мы? – я с опаской посмотрел прямо в жабьи глаза.

– Хрен его знает, – квакнул Квинкер, – ты лучше спроси, на чём мы.

Я осторожно огляделся, обстановка, вроде бы, та же, панель управления, рубка, никаких сомнений – я на своём звездолёте.

– Что ты имеешь ввиду? – я с трудом выпрямился в кресле, а Квинкер посмотрел на меня с сожалением.

– Пошли покажу, – он махнул рукой приглашая следовать за ним.

Не помню, испытывал ли я когда-либо подобное потрясение: корабль дрейфовал в космосе вместе с прилепленной к нему частью мардакской орбитальной станции. Получается, нанитоид выделил часть пространства, какую успел, и зашвырнул всё это добро от греха подальше.

– Ни хрена себе! – выразил я удивление.

– Во-во, – поддакнул бывший таксист, – я точно такого же мнения, – и мы словно по команде уставились на нанитоида.

– Моя нанитоид, – принялся оправдываться робот, – моя спасать себя, в мой программа заложен алко…, англо…

– Алгоритм, – подсказал я.

– Заложен алгоритм, – справился с определением нанитоид, – исключающий моё разрушение.

Всё ясно, в это космическое ноу-хау всунуто максимум эгоизма, так что спасал нанитоид вовсе не нас, а себя самого. Впрочем, мне давно стало ясно, что в Галактике гуманизм не популярен, из-за него скорее пристрелят, чем пожалеют.

– А на фига нам кусок станции? – я указал за окошко.

– Моя иметь мало микросекунд выделять правильный контур, моя пришлось всё делать быстро. Через три день, – робот, словно беседуя с недоумками, показал три отростка на щупальце, – моя сумел бы справиться лучше, – последовала эффектная пауза, – потому что моя самоучающ…, самбоучащ… – ну, началось, – самоучка! – подвёл итог монологу робот, чем вверг Квинкера в шок.

– Ты научил? – наконец, догадался жабоид, кивнув в сторону обзорного окна, я пожал плечами. – Я так и думал, только, если эта самоучка прилепит к звездолёту пару комет, так, для скорости, будешь сам виноват. Не хрен науськивать неизученные технологии.

– Моя думать, – встрял в разговор нанитоид, – нахождение на борту лишних форм нерпрац… непрац… нецарп… – робот уставился на меня, ожидая подсказки.

– Нерационально, – помог я.

– Это кто здесь лишняя форма, железка страшная? – вскипел Квинкер.

– Твоя! – нанитоид уверенно указал на бывшего таксиста.

Не хватало мне только ссоры на корабле, на правах старшего я решил вмешаться в перепалку.

– Его, – я кивнул на Квинкера, – назначен моей, – я ткнул себя в грудь, – помощником по хозяйству, – так что твоя не должна иметь ничего против. Хотя, – пришлось сделать вид, будто что-то прикидываю, – если его, – я указал на жабоида, – поведёт себя плохо, моя вернётся к данному обсуждению.

Оба, и нанитоид и Квинкер, зависли от подобного объяснения. Первым пришёл в себя робот.

– Моя согласен, если шкала поведения показать минус, моя делать так, – возле Квинкера прямо из пола выросла полупрозрачная субстанция, в секунду запаковала жабоида и потащила к выходу, я не сомневался что где-то там уже оборудован отсек для мусора.

Квинкер ругался на чём стоит свет, поминал нехорошими словами роботов и научно-технический прогресс, пинал оболочку, ничего не помогало. Пришлось снова вмешаться.

– Хватит! – повысил голос я, обращаясь в основном к нанитоиду. – Главный здесь моя, и моя велеть прекратить бардак!

Субстанция, окутавшая несчастного пенальца, осела и растеклась по полу мутной водой. Нанитоид, не проронив ни звука, исчез. За спиной слышалось пыхтенье измученного пенальца.

– Нет, ты видал? – едва отдышавшись, проквакал он. – От кого приходится терпеть?! От сплава, который зачем-то научили говорить.

– Знаешь, – я смотрел в обзорное окно на кусок станции, составлявший теперь с кораблём одно целое, – мардаки, те, что были на станции, наверное, погибли…

– Дались тебе эти мардаки! – квакнул пеналец. – Ну, погибли. Главное, что мы ноги унесли!

– А ведь они нас не выдали, – на меня вдруг напала хандра, – все в Галактике считают их неотёсанными и жестокими, а по-моему они неплохие ребята.

– Спасибо, сэр! – послышался грубый голос, а я подумал, что начинаю сходить с ума. Но дело оказалось вовсе не в моей психике. В дверь кабины пилота протиснулась мощная фигура лейтенанта Дрона. – Вы правы, про нас разное говорят, а мы совсем не такие. То есть, не совсем такие. В смысле, такие, но не совсем…

Я понял, если не прийти лейтенанту на помощь, он навешает на свою расу все мыслимые и немыслимые грехи. Не специально, из косноязычия.

– Ясно, вы хорошие, – подсказал я, с чем смущённый Дрон тут же согласился, кивнув, – только объясни мне, лейтенант, как ты оказался тут, на корабле.

– Когда прилетели эти, – Дрон мазхнул в сторону обзорного окна, – и стали требовать вас, я подумал вам нужна помощь. Ну, и проник на корабль. Больше ничего не помню.

– Не корабль, а проходной двор! – квакнул Квинкер. – И говорящие железяки, и мардаки, может ещё кто найдётся…

– Ты забыл одного болтливого пенальца, которого никто на борт не приглашал.

– И это после всего, что мы пережили?! – обиженно квакнул жабоид и отвернулся к окну, демонстрируя попранное достоинство. Длилось, правда, это всего несколько секунд, после чего Квинкер встрепенулся снова. – Кстати, о мардаках, – квакнул он, – помнится, я выторговал пятнадцать тысяч, где они?

– Положим, десять сторговал я.

– Да? Значит, как воевать – так пожалуйте, а как деньги делить, так пошёл вон? Видишь, Дрон, – обернулся к мардаку жабоид, призывая того в свидетели, – с кем приходится иметь дело? И это, – он обличительно ткнул в меня пальцем, – называется командир? Настоящий командир обязан заботиться о подчинённых. вникать в их нужды и чаяния…

Зря я остановил нанитоида, пусть бы этого болтуна сбросили в космос, там ему самое место.

– Сэр, – неожиданно предложил Дрон, – хотите я завяжу ему рот клейкой лентой, – лейтенант выудил из разодранного подсумка здоровенный рулон, – у нас в армии ей часто пользуются. Потому что она, – он напрягся, вероятно, пытался цитировать, – дисциплинирует и развивает…

Судя по всему мардак забыл, чего развивает варварский метод, и принялся отматывать от рулона.

– Эй, ты того, – следя за движением мощных рук и отступая мне за спину, проговорил Квинкер, – не имеешь права. Я воевал! – привёл он, как ему казалось, существенный довод, но он Дрона не тронул. Вероятно в памяти мардака были свежи воспоминания, как именно воевал бывший таксист.

Я вздохнул, компания на звездолёте подобралась – можно давать концерты по Галактике, успех обеспечен. Земноводное, заткнуть которого можно только угрозами, мардак, готовый скотчем доказывать правоту, самообучающийся демагог-робот – такая публика соберёт аншлаг где угодно. Если до того не перегрызёт друг дружке горло. В общем, если я хочу сохранить на корабле хоть какое-то подобие дисциплины, надо срочно принимать меры.

– Лейтенант Дрон! – рявкнул я примерно тем же тоном, каким отдавал приказания в цитадели. – Прекратите это! – глазами я указал на воспитательную ленту. – Впредь, прежде чем применять инвентарь, спрашивайте разрешения у меня!

– Да! – квакнули сзади. – И у меня тоже! А ещё ходить по кораблю строевым шагом, к оборудованию не прикасаться и говорить когда спросят.

– Так, – я обернулся к пенальцу, – ещё слово, и я велю Дрону залепить тебе пасть!

Воцарилась непривычная тишина.

– Сэр, – нарушил молчание Дрон, – у вас не найдётся чего-нибудь пожевать? Я не помню когда ел.

– Направо по коридору есть дверь, там найдёшь чем подкрепиться.

Лейтенант вышел, а недовольный голос за спиной, вздохнув, сообщил:

– Ну, всё, теперь эта орясина сожрёт всё.

– Не бойся, не сожрёт, – обернулся я к Квинкеру, – а если что, у нас деньги есть.

– Кстати, ты вернёшь кровью добытые средства или оставишь фронтовика прозябать?

– Ладно, чёрт с тобой, – я достал коммуникатор. На экране, в той его части, где обозначаются финансы, обреталась круглая сумма в пятнадцать тысяч кредитов.

– Предпочитаю наличными, – квакнул под руку Квинкер.

– Откуда я тебе в космосе достану наличные? – я взглянул в наглые жабьи глаза. – Могу переводом, у тебя такая вот хреновина есть? – я помахал коммуникатором.

– Издеваешься? – жабоид прищурился, но тут его физиономия озарилась догадкой. Он подбежал к панели управления и активировал нанитоида.

Робот появился немедленно, вероятно, саморазвиваться и самообучаться занятие не из весёлых.

– Моя нанитоид, – на всякий случай напомнил он нам.

– Слышь, – по-свойски обратился к нему Квинкер, – наши две, – он указал сначала на себя, потом на меня, – поспорили, что твоя не сможет обналичить деньги. Да где тебе, разве такое по зубам какой-то там… – я пихнул болтуна локтем, тот заткнулся.

Впрочем, задеть робота за живое земноводному удалось.

– Моя нанитоид! – гордо ткнула в себя щупальцем космическая штучка и исчезла.

Через мгновенье из недр звездолёта послышался гул, электрический треск, освещение притухло. Сквозь сумрак я с удивлением наблюдал как из стены вычленяется небольшой куб с прорезью и кучей разъёмов.

Банкомат! Нанитоид с помощью хрен знает каких технологий сгенерировал банкомат прямо в кабине пилота. Удивление сменилось восторгами Квинкера и моими сомнениями. Чему радовался жабоид понятно, он получит то, чего так настойчиво добивался, деньги. Меня же тревожило, что к делёжке меня теперь будут склонять чаще обычного.

– Твоя молодец! – похвалил робота бывший таксист.

– Моя нанитоид! – согласился с ним создатель банкоматов и испарился.

Видя нетерпение Квинкера и не желая выслушивать новые претензии, я подсоединил коммуникатор к устройству, указал нужную сумму, выбрал кнопку «Наличные». Из мигающей щели выползли хрустящие купюры.

Наблюдая с какой любовью шуршит ими бывший таксист, я поймал себя на мысли, что нанитоида можно было б склонить не к простой обналичке, а вообще к печатанью денег. С пенальцем я этой мыслью делиться не стал, дабы не спровоцировать в будущем полномасштабный Галактический кризис. А вот самому стоит над этим помозговать, печатанье денег – штука приятная. Хотя и рискованная.

Внезапно внимание привлёк мигающий конверт в верхней части экрана. Я коснулся пальцем значка, появилось системное сообщение, перечислявшее изменения, произошедшие со мной за последнее время: я достиг следующего, четвёртого уровня, репутационный рейтинг составлял уже сто десять единиц, и, что меня особенно радовало, я дослужился до звания «Шкипер».

Итак, можно подвести промежуточные итоги: в моём распоряжении имеется не самый шустрый в Галактике, но достаточно резвый звездолёт, с неплохим оружием, вполне ёмким трюмом и частью мардакской орбитальной станции. От юнги я дослужился до Шкипера и даже обзавёлся собственным экипажем.

Впрочем, подобный экипаж можно причислить скорей к недостаткам, нежели к достоинствам, хотя такая штука как нанитоид при всей его синтетической гордости вещь очень полезная. Да и с громилой Дроном бороздить просторы Вселенной как-то спокойней. Уж если говорить начистоту, то и с Квинкером, с этим отъявленным демагогом и выскочкой, расставаться мне не хотелось бы. Всё-таки кое-что мы пережили вместе, а это сближает. Одним словом, какая ни есть команда, она моя.

Смущает другое, – я нахмурился, – охота на меня продолжается. Чернятински хоть и сменил тактику, – вместо себя стал посылать наёмников, – от меня не отстал. Назначил, гад, за мою голову награду, а это значит, что рано или поздно меня достанут. Тем более денег этот маньяк не жалеет. Интересно, откуда у него столько, ведь он появился тут после меня, а успел обзавестись нехилым снаряжением, да ещё и других приодел. Я вспомнил Сибла, его ухмыляющуюся физиономию, настроение испортилось окончательно.

– Вы находитесь в фарянском территориальном пространстве! – неприятный скрежещущий голос вывел меня из раздумий. – Согласно Положения по движению трансгалактических. военных и торговых судов, а также, – дальше шли перечисления каких-то актов, соглашений, конвенций. Я эту всю лабуду не слушал, а, настроив радар, принялся определять, где мы с лёгкой руки нанитоида очутились и далеко ли от нас та посудина, с которой вещает очередной бюрократ.

Ну да, мы в созвездии Гартра, в паре парсеков находится фарянская планета Хашт. До звездолёта, с которого меня пичкали нормативными положениями, тоже довольно прилично, около тридцати тысяч миль. Если что, сбегу запросто, движок у меня приличный. Только стоит ли бегать, может, заехать к фарянам, порассуждать на разные бюрократические темы, а если удастся, то и подзаработать.

Тут до моего слуха донеслась последняя фарянская фраза. Оказывается, согласно всей этой хрени, которую мне зачитывали битых десять минут, я всего-навсего должен представиться. Погубит пучеглазых когда-нибудь страсть к педантизму. Слово какое-то поганое, вроде пида…

– Вам следует назваться, – снова напомнили мне, – иначе согласно положения…

Я сплюнул и, не в силах больше терпеть эту пытку, представился:

– Я – шкипер Скрайд, между прочим известная в определённых кругах личность, участник боёв и друг герцога Шардра, кроме того имею…

– Вы пират, – моя хвалебная речь, посвящённая мне любимому, была грубо оборвана, – за вами числятся множество неблаговидных поступков, самым серьёзным из которых является нападение на фарянское торговое судно!

Ну да, ещё в самом начале моего пребывания тут мне объяснили, что фаряне не питают нежных чувств к джентльменам удачи. И явиться к ним после попытки ограбления их танкера – просто верх легкомыслия. Хоть и вышло на деле, что обокрали как раз меня, фарянам это до лампочки, они со своими уставами любого подведут под монастырь, а уж пирата – подавно. В общем, хоть не хотелось сматываться, а придётся.

Вполуха слушая целый список инструкций, наставлений и руководств, согласно которым меня признавали виновным, я принялся обдумывать новый маршрут. У пенальцев я уже был, с мардаками расстался недавно, с фарянами всё ясно, до людей далеко. Остаются гаэляне, загадочная раса, загнавшая себя в генетический тупик. С другой стороны они отличаются исключительным дружелюбием, во всяком случае так о них говорят, и не опутаны разными предрассудками, наподобие нелюбви к пиратам. Я принялся искать ближайшую планету, принадлежащую им, как вдруг слух вычленил из фарянского словоблудия слово «Тюрьма».

– … и приговаривается к заключению в колонии общего режима сроком на девяносто дней!