Это была самая большая, самая модная и, откровенно говоря, единственная настоящая дискотека в родном городе Семена Юрьева. Она представляла собой не просто танцевальный зал. Здесь функционировал весьма приличный ресторан, имелся бар и вообще обстановка была вполне престижная. Поэтому местные «новые русские» отнюдь не гнушались дискотекой. Тем более что тут порой попадались свежие девочки.
Шалим, не последний из бойцов группировки Сюра, сегодня тоже пришел сюда. Шалим был не в настроении: жена, устав от постоянных загулов мужа и отчаявшись вытащить его из банды, сбежала в чем была к матери в Псков, прихватив с собой свою четырнадцатилетнюю дочку от первого брака. Девка уже входила в сок, и Шалим давно положил на нее глаз. Но выжидал. Довыжидался...
Жена была годами старше Шалима, но, как истая северянка, полностью сохранила свою тонкую девичью стать и чарующую спокойную царственную красоту. Она сама выглядела совсем юной, и мужики на улице оборачивались, когда она танцующей походкой проходила мимо. А дочка уродилась вся в нее. Теперь Шалим упустил обеих и скрипел зубами от досады.
Шалим бухнулся за ближайший столик, велел подскочившему халдею подать коньяку. Тот тотчас принес. Шалим залпом выпил первый бокал и огляделся.
Молодежь танцевала. Шалим скользнул взглядом по толпе, ища знакомые лица. Ага, вот Гарик Сычов со своей компанией. Пляшут, крутых из себя строят, мускулатурой играют, качки хреновы... Какие они крутые?! Шестерки! Свистни им любой сюровец — и они, как собачонки, побегут за водкой, или морду бить, кому скажешь... И денег не спросят. Потому что надеются выдвинуться, отличиться, «подняться». Да только куда им, шакалам...
Ого, а что это за девочка среди них? Нездешняя. Коса толстенная по плечам точеным так и прыгает. А фигура-то, фигура! Словно лоза гибкая. А двигается! Прямо балерина! А мордаха!.. Интересно, откуда она? Похоже, ее Гарик клеит... Ну, посмотрим!
Музыка закончилась, объявили перерыв. Сычов с группой своих наперстников направился в зал. До сих пор он чувствовал себя здесь почти хозяином, но, увидев Шалима, тотчас кинулся к нему — здороваться.
— Привет, Шалим! — издалека закричал Гарик фамильярно-заискивающе, заранее протягивая руку для пожатия.
Шалим снисходительно принял его ладонь, вяло пожал.
— Тоска-а, Сыч, — брюзгливо проговорил он. — Давай свою шоблу за мой стол. Гулять будем.
Гарик, слегка ошалевший от такой чести, истошно завопил на весь зал:
— Братва! Подваливай сюда! Шалим приглашает!
«Качки» несмело приблизились. Каждый почтительно пожал вислую ладонь Шалима. Расселись, заказали коньяку, подражая уважаемому человеку, пригласившему их.
— За дружбу! — поднял тост Шалим.
Выпили.
— Вот всех знаю, — лениво протянул Шалим, нарушая подобострастное молчание. — Все рожи известные. А это что за небесная ласточка к нам запорхнула? — Он ткнул пальцем в приглянувшуюся ему девушку.
— Это моя сеструха троюродная, Шалим, — залебезил Гарик. — Из Карелии приехала погостить. Москву посмотреть да институт выбрать, куда поступать...
— Увянь, Сыч, — презрительно бросил бандит. — Пусть девочка сама скажет. Как тебя кличут-то, ласточка небесная?
— Катя, — спокойно ответила девушка. — А вас, сударь, как звать-величать? Или Шалим — это имя?
Держалась она независимо, без страха и притворства, что еще больше подзадорило Шалима.
— Крестили меня Жаном, — ухмыльнулся он. — Хотя я некрещеный...
— Жаном? — искренне удивилась Катя. — Вы что, француз?
— Ага. Русско-татарского розлива! — хохотнул Шалим.
— Что, правда Жан? — Девушка обвела вопросительным взглядом окружающих ребят. Все отводили глаза.
— Да Жан, Жан! — совсем развеселился Шалим. — Могу паспорт показать, если разыщу его... Но называть разрешаю Иваном. Эксклюзивно тебе, Катюша.
— Спасибо, но давайте я лучше буду звать вас, как все,— Шалим.
— Можно и так, — согласился бандит. — Значит, в институт поступаешь? И кому они только сейчас нужны, эти институты?
— Не нужны? Почему? — изумилась Катя.
Тут как раз заиграла медленная музыка.
— А вот пойдем потанцуем, и я тебе объясню, почему сейчас не нужны институты! — Шалим схватил девчонку за руку и потащил на танцплощадку почти силой. Впрочем, она не сопротивлялась. У себя дома Катя привыкла к уважительному обращению с девушками и ничего дурного от этого Жана-Шалима не ожидала. Просто немного невоспитан человек, вот и все...
— Ох, братва, трахнет он ее, трахнет... — перепуганно забормотал Гарик остальным. — Затащит в мужской сортир и трахнет прямо на полу... Что ж делать-то, что ж делать?!
— А чего ты сопли распустил? — грубо перебил Гарика его ближайший друг Генка. — Ну трахнет — и трахнет. Самки для того и предназначены, чтобы их трахать. И потом, это ж Шалим! Что ты ему сделаешь? Наоборот, гордись, породнитесь — Катька все же сеструха тебе. А от Шалима, я слыхал, жена сбежала. Может, возьмет Катьку к себе на месяц-другой. И ты через нее приподнимешься.
— Ты не понимаешь, не понимаешь... — залепетал Гарик. — Она ж девственница, ей едва восемнадцать исполнилось! Она ведь ребенок совсем! Нельзя с ней так!
— Да торчи ты, дурень! — отмахнулся Генка. — Ему шанс предоставляется, а он ноет!
Генка претендовал на лидерство в их компании и хотел подмочить авторитет Сычова в глазах ребят, выставив его хлюпиком, разнюнившимся из-за какой-то там телки, пусть и сестры.
— Ты такая белая, просто льняная, — говорил между тем Шалим Кате, перебирая ее волосы. Девушке это не нравилось, но она не противилась из вежливости. Бог ее знает, Москва все же, вдруг здесь так принято? — Я таких натуральных блондинок и не видел... — продолжал бормотать Шалим.
Тут он лгал. Такой же искрящейся блондинкой была его жена и ее дочь. Но Катя этого не знала.
— Такой уродилась, — просто ответила она. — У нас многие такие.
— Блондинка... — масляно подхрипывал Шалим. И приехала из Карелии... Может, ты финка?
— Почему это финка? — немного даже обиделась Катя. — Русская я. Фамилия — Сычова, как и у Игоря.
— У какого Игоря? — скривился Шалим. — У Гарика, что ли?
— А почему ты о нем так пренебрежительно? — слегка возмутилась Катя. — Мне казалось, Игоря здесь уважают.
— Почему пренебрежительно? — переспросил Шалим, ухмыляясь. — А пойдем спустимся на первый этаж, я тебе объясню почему.
На первом этаже находился мужской туалет.
— Н-ну, пойдем, — несколько недоуменно согласилась Катя. Она не знала ни архитектуры этого здания, ни распространенных здесь обычаев. Ей и в голову не приходило, куда и зачем ее ведут.
Они двинулись вниз по лестнице, незаметно для девушки Шалим махнул рукой сычовской компании — мол, следуйте за нами. Те послушно поплелись в отдалении, строго соблюдая дистанцию.
В нижнем вестибюле Шалим подвел Катю к двери с буквой «М». Он крепко держал девчонку за кисть выше ладони. Катя уже начинала понимать, что происходит что-то неладное. Она попыталась освободиться, но Шалим так сильно стиснул руку девушки стальными пальцами, что ей стало больно.
— Пустите! — почти простонала Катя шепотом.
— Молчи, дуреха, — лениво, чуть ли не ласково предложил Шалим.
Он резким кивком подозвал ребят Гарика. Те приблизились.
— Освободите мне помещение! — приказал Шалим, указав подбородком на дверь туалета.
Сычовская компания состояла из восьми человек. Семеро ринулись в сортир. Гарик остался.
— Шалим, может, не надо, Шалим? — плаксиво заныл он.
— Исчезни, — равнодушно бросил бандит, словно не слыша его слов.
— Шалим, она целочка... — продолжал канючить Гарик. — Она... не умеет ничего. Зачем тебе такая? Хочешь, я тебе настоящую бабу приведу? Я знаю одну, красивая-а-а! Оставь Катьку, а?..
— Д-достал! — вдруг резко выплюнул бандит, мгновенно раздражаясь. Он выбросил свободную левую ладонь вверх, сгреб горстью лицо Сычова и одним толчком швырнул парня на пол. Гарик застонал — не столько от боли, сколько от унижения.
Катя, которая теперь все поняла, неожиданно рванулась. Однако Шалим не зевал. Он дернул девчонку за руку, притянув к себе, и так выкрутил ей кисть, что она изо всех сил закусила губу, чтобы не закричать. Шалим, не выпуская девушку, ослабил хватку.
— Стой спокойно! — процедил он.
— Я позову на помощь! — простонала Катя.
— По морде схлопочешь, — безразлично сообщил Шалим.
Впрочем, девушка и сама догадывалась: ее вопли останутся без внимания. Наверху так грохочет музыка, что никто ничего не услышит. А если и услышат, вмешиваться не посмеют. Этот Шалим здесь, видимо, большой человек, все его боятся. Даже Игорь — лихой, драчливый Катин братец — снес полученную от Шалима оплеуху как должное и сейчас только виновато повизгивает... Что же делать, господи?!
Между тем Гариковы ребята повытолкали из сортира трех или четырех обнаруженных там мужиков.
— Помещение свободно, хозяин! — якобы шутливо, но вполне всерьез козырнул Шалиму Генка.
Бандит потащил Катю в туалет. Следом, возбужденно галдя, двинулись сычовцы. За ними уныло поплелся сам Гарик — бывший атаман, разом опущенный до положения парии.
Катя шла словно в оцепенении. Происходящее казалось ей нереальным. Дурным сном каким-то...
— Встаньте на дверях! — приказал Шалим сычовцам. Те столпились у входа, приготовившись наблюдать предстоящий спектакль. Шалим выволок Катю на середину помещения.
— Значит, говоришь, ты целка? — елейно начал он, развернув девушку к себе лицом. — Что ж, я не садист. Драть тебя, так и быть, не стану. Возьмешь в рот. Ну, давай! — Он расстегнул ширинку. Катя смотрела на него остекленелыми, непонимающими глазами.
— Чего вылупилась?! — разозлился Шалим. — Или не поняла?!
Он вдруг нагнулся и обеими руками с двух сторон ударил Катю под колени — резко и сильно. Девушка, вскрикнув, упала на четвереньки. Выпрямившийся Шалим достал из штанов свой член и ткнул им в Катины губы.
— Соси, ну! — рявкнул он.
Девчонка в ужасе отшатнулась.
— Шалим, не надо-о-о! — вдруг отчаянно заорал Гарик. Подбежав к бандиту, он начал судорожно хватать его за руки, пытаясь оттащить.
— Ах ты чмо парашное! — Шалим взорвался уже всерьез. Он врезал парню наотмашь — страшно, по-настоящему, со всего плеча. Гарик отлетел, как тряпичная кукла, головой и спиной треснулся об стену, начал сползать. Его глаза обессмыслились. Неверные друзья Сычова хором захихикали.
Шалим остервенел. Он схватил Катю под мышки, рывком поставил на ноги и тотчас опрокинул на спину. Сам навалился сверху.
— Ты, сука, не захотела по-хорошему! Так я теперь сломаю твою целку! Сама напросилась, паскуда! — шипел бандит.
Девушка попыталась вырваться. Шалим со всего размаху влепил ей пощечину, почти оглушив. Затем до груди задрал Катину юбку, разорвал на ней колготки и трусики.
Спустил брюки, коленом раздвинул девчонке бедра и приготовился войти в нее.
— А ну, оставь ее! — раздался неожиданно жесткий голос. Человек говорил тихо, но его почему-то сразу все услышали.
Шалим дернулся и обернулся. В дверях стоял высокий худощавый плечистый парень и холодным взглядом словно пронизывал бандита.
— Кто пустил этого козла?! — взвыл Шалим. — Выбросить его отсюда! Выбросить вон! И морду ему стесать, чтоб мамаша не узнала!
Первым опомнился Генка. Он прыгнул на вновь прибывшего, выбросив в ударе ногу. Как тот уклонился, никто не заметил, но все зафиксировали здоровенный кулак незнакомца, с хрустом проломивший физиономию Генки. Горе-задира пролетел по воздуху несколько метров и шлепнулся, обливаясь кровью, прямо на Шалима.
Бандит, сбросив с себя безвольное тело, вскочил, натягивая штаны. Пользуясь моментом, Катя отползла к окну.
— Мочите его! — заорал Шалим ребятам. — Чего встали, мочите, пока я вас не замочил!
Трое сычовцев сделали попытку напасть на незнакомца. Даже не двигаясь с места, Таранов — а это был он — мгновенно вывихнул одному из них руку, второму своротил челюсть, а третьего хлопнул ладонями с двух сторон по ушам.
Именно третьему досталось особенно впечатляюще: парень, скорчившись, повалился ничком, обхватил голову обеими руками и принялся кататься по полу, завывая благим матом. Эффект соответствовал ожиданиям: оставшиеся трое юнцов будто остолбенели, не решаясь шевельнуться.
Гарик счастливо улыбался, сидя на корточках у стены.
— Ах вы, говно! — взревел Шалим, оставаясь, однако, там, где стоял.
Алекс шагнул к нему. Сверкнул жутковатой, мрачной улыбкой.
— Ты хорошо застегнул штаны? Молодец. А то можешь пол испачкать, когда наложишь в них.
— Да я тебя... — начал было Шалим неуверенно.
И тут мощная ладонь с растопыренными широкими длинными пальцами метнулась к его паху. Бандит еще и охнуть не успел, а страшный пришелец горстью сгреб все его мужское хозяйство, сжал. Шалим тонко, пронзительно завизжал.
— Девочек любишь? — поинтересовался Алекс. Очень любишь? Отвечай, вафлер, когда тебя спрашивают.
— Люблю!.. Люблю!.. Ох!.. — даже не простонал, а пропищал Шалим.
— А каких любишь? Только совсем молоденьких? Или постарше тоже? — продолжал Алекс невинным голосом, доверительно заглядывая в глаза бандиту и одновременно все сильнее сжимая его член и яйца.
— Всяких!.. Всяких люблю!.. Красивых!.. Отпусти-и-и!!!— заверещал Шалим.
— Значит, всяких... — произнес Таранов, как бы раздумывая. — Ну, больше не будешь любить! — заключил он решительно и рванул вниз стиснутые в кулаке органы бандита.
От крика Шалима задрожали стены: Алекс с корнем выдрал ему гениталии. Бандит упал, продолжая орать. Таранов брезгливо отряхнул ладонь.
Носком сапога резко и расчетливо ткнул Шалима под дых. Рев сменился храпом.
Перешагнув через новоявленного кастрата, Алекс подошел к Кате, поднял ее, поставил на ноги, оправил на ней одежду.
— Ничего, девочка, ничего, успокойся, — он погладил Катю по щеке, достал платок, вытер ей слезы и кровь. — Все уже позади. Тебя больше никто не обидит.
Катя, вдруг разом осознавшая происшедшее, неожиданно разразилась потоком слез.
— Ну, ну, что ты, — ласково улыбнулся Таранов. — Говорю же — все позади. Не надо плакать.
— Спаси... Спаси... — Катя захлебывалась словами.— Спасибо вам... Я так... испуга... ой... испугалась, что... ни-чего... не понима... ла. А-а-а! — опять вовсю зарыдала она.
Алекс осторожно обнял девушку, прижал к себе. Она уткнулась ему в грудь, всхлипывая.
Пришедший наконец в себя Гарик приблизился к сестре и ее спасителю.
— Извините... — сказал он робко. — Я тоже хочу поблагодарить вас. И предупредить. Вы должны срочно уехать отсюда. Иначе вас убьют. Сестру я тоже увезу — обратно в Карелию. Придется и самому бежать...
— Ты ее брат? — обернулся к нему Таранов. — Чего ж так перессал? Почему плохо защищал ее?
— Вы не знаете Шалима. Он из команды Сюра. А Сюр — главный в нашем городе. На него вся милиция работает, и вся городская администрация, мэр...
— Твое имя? — перебил Алекс.
— Гарик... — опешил тот.
— Так вот, Гарик, все это я знаю. Но не бойся, парень, никуда тебе не придется уезжать...
Его фразу прервал истошный вопль очухавшегося Генки. Кстати, морда у парня, действительно с одной стороны была проломлена: и скула, и нос, и глаз заметно съехали вправо. Теперь Генкино лицо сильно напоминало зигзаг.
— Шалима завалили! — орал Генка. — Ну будет вам теперь! Ну будет, козлы позорные!
Он метнулся к выходу — остановить никто не успел.
— Сейчас приведет братву Сюра... — сказал один из парней Гарика тоскливо. — Кто-нибудь из них всегда пасется в кафе «Кура»... Своротят нам рожи, если не убьют... Может, попробуем повязать этого? — он кивнул на Таранова. — Реабилитируемся...
— Только суньтесь, гады! — выкрикнул Сычов. — Я — с ним! Да он и один вас перекалечит!
— Успокойся! — Алекс отстранил заслонившего его Гарика. — Слушайте, парни, а не надоело вам Сюру шестерить? Чем вы хуже его прихвостней? Не пора ли дать им хорошего пинка под зад?
— Действительно, Стас, Витек, Степка, чем мы хуже?!— восторженно завопил Гарик, несколько потерявший чувство реальности от пережитого. — Наломаем им как следует, сколько можно?!
— Ага, они все крутые... — протянул Стас. — И у них стволы...
— Драться вы умеете наверняка ничуть не хуже большинства сюровцев, — вмешался Алекс. — Настоящих профессионалов среди них не так уж много. А оружие найдется. Скажите лучше — сколько в городе бригад вроде вашей?
— Да, почитай, в каждом дворе, — ответил Гарик. — Не меньше сотни пацанов наберется.
— И вы всех знаете?
— Всех, — кивнул Сычов.
— И все они лижут задницу Юрьеву?
— Попробуй, не полижи! — возмутился Стас. — У Сюра все куплено — и милиция, и мэрия...
— Чушь! — Алекс вскинул голову. — Стоит только начать. Милицию, мэрию перекупим. Весь город будет наш!
— Да постреляют нас! — воскликнул Стас, чуть не плача. — Постреляют, как котят! У Сюра такие бойцы!..
— Трусишь? — прищурился Таранов.
— Да не трушу... — смутился парень. — Но у них автоматы! А у нас?!
— А как насчет этого? — Алекс сделал неуловимый жест рукой, и в ней неизвестно откуда, словно по волшебству, возник револьвер с глушителем. Присутствующие почему-то сразу поняли, что данный ствол — отнюдь не пугач. И не перделка газовая.
— Как тебе такая штука нравится? — спросил Таранов Стаса, поигрывая револьвером.
Ребята завороженно молчали.
— Кто вы? — произнес наконец Гарик несмело.
— Я свободный художник и холодный философ!— Добродушная усмешка, пришедшая из прежней его жизни, тронула губы Сашки Таранова. Но следующую фразу он произнес совсем другим тоном: — Зовите меня Сатар!