Югослав Б. Кривокапич утверждает, что ему удалось определить местонахождение легендарного континента Атлантиды, исчезнувшего несколько тысяч лет назад. Письменные источники, датированные четвертым веком, указывают, что затонувший остров, размерами превосходящий Сицилию и Корсику, находится близ берегов Югославии. Сколько раз будут открывать Атлантиду? Сотни, может быть, тысячи таких же вот сообщений появятся в ближайшие десятилетия. И каждый из авторов будет прав.

Потоп, о котором до наших дней дошли десятки сказаний и легенд, это не только водяные горы, обрушившиеся на побережья, не только небывалые ливни, но и медленное, неотразимое наступление океана на сушу, которое началось с момента гибели материка (или острова) Платона. Причина — таяние ледникового щита Европы. Катастрофа ознаменовала конец последнего оледенения. Она же была и причиной этого конца. Земля Платона, расположенная в океане и преграждавшая Гольфстриму путь на север, исчезла как по мановению волшебной палочки. Тропические воды устремились к берегам Европы. Новоявленная река в океане растопила вековые льды. Острова, полуострова, архипелаги, прибрежные равнины ушли под воду. На стосорокаметровой глубине остались гавани, древнейшие города, святилища, храмы. Но до того как цитадели великих цивилизаций древности погрузились на дно, подобно граду Китежу, они были до основания разрушены землетрясениями, градом камней, лавиной вулканического пепла, небывалой высоты волнами. Сырцовый кирпич — основной строительный материал допотопного мира — не мог, конечно, противостоять натиску стихий. Невзгоды разметали камни фундаментов, оставшиеся творения рук человеческих были рассеяны и остались навеки на дне морском, под слоем осадков и песка.

Какие же территории ушли под воду десять тысяч лет назад?

До катастрофы вместо Адриатического моря в сушу вдавался лишь небольшой залив. Нынешнюю Ирландию и Великобританию, Корсику и Сардинию не разделяли морские проливы. Великобританию не отделял от остальной Европы Ла-Манш. Северного и Азовского морей вообще не было. Черное и Мраморное моря были озерами. Острова в Эгейском море-заливе соединялись в один большой остров.

Затопленные во время таяния ледника площади во много раз превышали остров Платона. Почти повсеместно в будущем должны найти в этих местах, кроме ледников, памятники допотопной культуры, точнее, немногочисленные ее остатки. Некоторые из них уже найдены, но не опознаны специалистами-атлантологами.

Есть ли прямые доказательства существования в Атлантике большого острова или ряда островов? Да, есть. В те времена Гольфстрим шел с запада на восток к Гибралтару, омывая южные берега Атлантиды. Близ юго-восточных ее берегов река в океане оставила осадки. Тогда этот район был «тенью» течения. Осадки обнаружены. Объяснений пока не дано. Если в Атлантике не было большого острова, потепление наступило бы сразу. Однако в течение короткого времени имели место целых четыре волны потепления климата. Потепление беллинг: 12400 — 12000 лет назад. Затем двести лет длилось похолодание — средний дриас. За ним последовало восьмисотлетнее потепление — аллерёд. Половецкое потепление длилось триста лет. После него наступило пятисотлетнее переславское похолодание — с последующим потеплением, последним в истории ледника.

Специалистов поражает эта калейдоскопическая смена резко отграниченных друг от друга потеплении и похолоданий. Ничего подобного в истории планеты ни раньше, ни позднее не наблюдалось. Климат в те времена менялся буквально на глазах. Колебания его можно объяснить гибелью Атлантиды. Остров ушел в воду, «утонул», но остались Азорские острова. Плотина, не пускавшая Гольфстрим на север, исчезла, но архипелаг из нескольких островов рассеял струю течения, едва она повернула на север и смягчила климат. Это рассеянное течение не могло уже обогревать оттаявшую было Европу. Наступило время снегопадов — средний дриас. Льды двинулись, сковали Атлантику, ослабленная река теплой воды стала поворачивать к востоку. Но едва Гольфстрим миновал Азорский архипелаг, уклонившись к юго-востоку от него, как он получил свободный выход к Скандинавии. Началась волна потепления — аллерёд. Течение стало набирать силу с некоторым опозданием, отставанием от нарастающего таяния льдов на севере Европы. Вступила в действие запаздывающая обратная связь: струя Гольфстрима ушла к северу, достигла Азор, рассеялась — и все повторилось. Так было четырежды. В последний раз обстановка на планете в целом была уже иной. Накопились результаты предыдущих потеплений — и гигантская река теплой тропической воды, достигнув Азорского архипелага, смогла наконец преодолеть препятствие и выйти на просторы океана, но уже к северо-западу от роковых островов. С тех пор в течение одиннадцати с половиной тысяч лет Гольфстрим не менял направления.

Память о катастрофе и страшном потопе осталась в этрусском слове «тупи». Если вспомнить, что мягкого знака тогда не было, а его функции на конце слов выполняла буква «и», а также, что звук, изображаемый буквой «у», произносился близко к «о», это слово можно записать в русской транскрипции так: «топь». Означает оно потоп, кару. Ведь, по представлениям того времени, потоп был карой божьей. Именно так произошли русские слова: топь, топить, потоп, утопленник и др.

Из диалогов Платона мы узнаем о роли Афин в отражении агрессии атлантов. Египетский жрец рассказывает: «Удивительны сохранившиеся описания многих великих дел вашего города, но выше всех по величию и доблести одно. Записи говорят, какую ваш город обуздал некогда силу, дерзостно направлявшуюся разом на всю Европу и Азию со стороны Атлантического моря… Вся эта держава (т. е. Атлантида), собравшись в одно, вознамерилась и вашу страну, и нашу, и все по эту сторону устья (Гибралтара) пространство земли поработить одним ударом… Превосходя всех мужеством и хитростью военных приемов, город ваш то воевал во главе эллинов, то, когда другие отступались, противостоял по необходимости один и подвергал себя крайним опасностям. Но наконец, одолев наступающих врагов, восторжествовал над ними и воспрепятствовал им поработить еще не порабощенных и нам всем, живущим по эту сторону Геракловых столпов, безусловно, отвоевал свободу».

Теперь известно то, чего не знал Платон и о чем умолчали египетские жрецы. В то отдаленное время, о котором идет речь, не было ни Афин, ни эллинов.

* * *

В древности море не разъединяло, а соединяло города, племена и земли. Корабль был главным средством передвижения. В восточном Средиземноморье сложился единый праязык. Носители его — древнейшие племена, поклонявшиеся леопарду-рысу: росены, расены, рысици, русичи. Именно они выдержали удар атлантов, вознамерившихся, по Платону, обратить в рабство все Средиземноморье. (В языке хаттов остался этот корень — рас, рыс.)

По трагической случайности разразилась катастрофа, равную которой еще не знала Земля. С Атлантидой было покончено. Были уничтожены и все города Восточной Атлантиды — родины праязыка. Только спустя две тысячи лет начали подниматься первые поселки — в основном на континенте, вдали от берегов. Так возникли Иерихон, Чайеню-Тенези (название современное), другие города.

Но даже четыре тысячи лет спустя районы побережья не достигли былого расцвета. Древнейшие племена лишь частично оправились от страшных потерь. Они сохранили язык и культ леопарда. Позже их назвали пеласгами. В их финикийских, критских, малоазийских, эгейских поселках говорили на том же праязыке. На рубеже второго-третьего тысячелетий до нашей эры надвинулась гроза. Из континентальных районов пришли греки-ахейцы, которые в древности менее всех пострадали от катастрофы, так как районы их обитания не были связаны с морем и не подвергались опустошению.

Подлинные варвары — греки, они захватили территорию нынешней Греции, разрушили дотла города пеласгов, их крепости, сровняли с землей Пеласгикон, на месте которого лишь через полторы тысячи лет построили Парфенон. Многие из пеласгов переправились на Крит, спасаясь от вторжения. На Крите еще до этого процветали города пеласгов-минойцев. Письменность их прочитана, но не понята до сих пор. Язык их неизвестен ученым, хотя это и есть тот праязык, на котором говорили днепровские трипольцы, рутены, филистимляне, лидийцы, ливийцы, ханаанеи, кимерийцы, этруски и многие, многие другие племена, близкородственные пеласгам-праславянам.

О переселении материковых пеласгов на Крит повествует Фестский диск знаками древнейшего письма, где рисунки изображали слоги.

Но известны ли, право, надписи, оставленные человеком с допотопных времен? То есть со времен Атлантиды? Да. Доктор Пяллан открыл во Франции барельеф, изображающий женщину с рогом бизона в руке. Этому барельефу около шестнадцати тысяч лет. Это изображение рассматривают как поэтический образ рога изобилия. Но, судя по всему, рослым и сильным кроманьонцам и их сородичам было все же не до изобилия. Интересы их были направлены на самые насущные нужды. Вот почему картинку с женщиной и рогом следует читать, а не рассматривать. Рог — это первый слог в древнейшем из записанных слов: «ро». Женщина — два следующих слога: «жена». Все вместе читается: «рожена», или, по-современному, «роженица». Тело женщины на барельефе не оставляет сомнений в правильности расшифровки этой надписи, а образ рога еще совсем недавно использовали в славянских заговорах, направленных к восстановлению детородных способностей. Но рожена — это и древнейшее имя Ружена.

Сомнения в том, что рог означал соответствующий слог, окончательно рассеиваются, если вспомнить о критских мечах. На их рукоятке изображен именно рог. Но не изобилие же означало это древнее изображение! Есть слово «разить» — с тем же слогом «ро-ра». Отсюда — «сражение», «сразить» и другие слова, связанные с оружием. «Рази!» — вот что написано на мече. Русское слово «оружие» — это «орожие», «рожие», то есть «рога»!

Слова праязыка «рассыпаны и перемешаны». Однако гипотеза о праязыке остается за пределами внимания лингвистов, и они до сих пор гадают, к какой группе следует отнести, к примеру, язык басков со всеми его многочисленными диалектами. А баски между тем продолжают говорить на своем «эскуара» (яс — говор, ясный говор), и им дела нет до хлопот лингвистов. Письмо родилось из магических рисунков, помогавших охоте; подлинной магией было все же создание письменности.

Но праязыку соответствовала и древнейшая система счисления. Какой же она была? Те же баски пользуются двадцатеричной системой. «Двадцать» по-этрусски звучит так: «зачром», «за чиром». Уместно перевести здесь это слово, поскольку переводов его пока не было и неясны даже числа от 11 до 15. За чиром — за чертой. Этрусские числа 16, 17, 18, 19 образуются вычитанием соответственно 4, 3, 1, 1 от 20. Так, восемнадцать по-этрусски означает — два за чертой. Два за чиром — звучит вполне по-русски. Почему же — за чиром? Потому что двадцать — это своего рода предел, граница определенного ряда чисел. У этрусков налицо остатки двадцатеричной системы. А двадцать пальцев на руках и ногах помогали, несомненно, считать в самой глубокой древности, когда еще не было и обуви. Таким образом, и этруски, и баски, и другие народы сохраняли в течение тысячелетий древнейшую систему счета. Отпечатки рук в доисторических пещерах — это счет живых в племени или группе. В пещере Гаргас во Франции, на стенах ее, запечатлена целая коллекция отпечатков, где зачастую не хватает одного, двух, трех, четырех пальцев. Исследователи усматривают в этом ритуал. Тем не менее это древнейшие изображения чисел, которые получались с помощью окрашенной соответствующим образом ладони. Если на четырех отпечатках ладоней нет двух пальцев, то это и означает по-этрусски — «два за чиром». Кстати, «два» по-этрусски звучит так: «жал», «зал». Отсюда — русское «жало», действительно раздвоенное. В этом несложном случае, как и в других, латинская транскрипция не позволила этрускологам понять слово, а заодно — образный строй мышления древних, по необходимости «поэтический». С точки зрения западного слависта, сказанное заслуживает сурового осуждения. Ведь специалисты привлекают для расшифровки этрусского и перевода минойских надписей почти все европейские и азиатские языки, за исключением как раз древнерусского и древнеславянского.

Надписи на этрусских зеркалах небрежны, они выполнены скорописью, можно подумать, что мастер намеренно искажал написание букв, чтобы затруднить чтение непосвященным. Большинство этих непосвященных вообще было неграмотным, и это вполне естественно для того времени. И оно должно было, по замыслу автора надписей на бронзовых этрусских зеркалах, остаться как бы по ту сторону тайны. Действительно, даже овладев этрусским, нелегко иной раз понять то или иное слово. Значит, этрусские тексты только для посвященных?

К этому ошибочному выводу нетрудно прийти, бегло ознакомившись с сотнями и тысячами бронзовых зеркал, но не разгадав их секрета. Ни к какому другому выводу беглое знакомство привести и не может.

Главные особенности надписей состоят вот в чем: текст может читаться справа налево и слева направо, сверху вниз и снизу вверх, буквы нередко поворачиваются в сторону, противоположную направлению чтения или вверх ногами, вместо одних букв пишутся другие. Главное в этрусских зеркалах не надписи, а рисунки, выполненные иногда мастерски даже по современным канонам. Кто выполнял рисунки? Художник. Ремесленник. Но художник мог быть и неграмотным. Научиться рисовать мог и раб, если он одарен от природы. Для этого ему необязательно не только уметь писать, но даже говорить по-этрусски. А научиться писать было нелегко. Судя по всему, книг в Этрурии было не так уж много.

Но если мастер не умеет писать, он все же должен выполнить надпись, кратко характеризующую сюжет, изображаемый на зеркале. Как это сделать? Нужно, конечно, скопировать надпись — целиком или по частям — с какого-то эталона, образца. Этим образом было другое зеркало. Легко убедиться, что это так: поставим книгу вертикально перед лежащим на столе зеркалом и обратим внимание, что буквы отражаются в нем. Если бы зеркало было бронзовым, осталось бы лишь обвести их острым резцом, поцарапать на бронзе. Так, с зеркала на зеркало переносились надписи — целиком или по частям, по словам, иногда — по буквам. Просто и быстро. Главное же, не нужно знать этрусской грамоты. Но именно это и приводило к искажениям. Ведь двойник, глядящий из зеркала, не во всем подобен нам: пуговицы у него слева, а не справа, авторучка не в левом кармане, а в правом, сердце тоже расположено справа (я прошу прощения у тех, у кого сердце расположено справа и без зеркала).

Буквы и слова зеркально отражались. Иногда точно так же отражались целые надписи.

Мне удалось найти зеркала с «парными» словами и надписями, не говоря уже о буквах: гипотеза подтвердилась. Удалось найти и другие ключи к этрусским надписям. Прежде всего этруски писали, как слышали, как произносили. Звонкие согласные звучали глухо или приглушенно, но при письме это не «исправлялось», как в современном русском. Звук «о» часто переходил в «а» и в «у». Не было мягкого знака и буквы «ы» — их роль выполняла буква «и». Две буквы нередко изображали один звук.

Вот несколько этрусских слов (некоторые из них известны этрускологам):

уна — юная; тур — дар; туруце — подарил; туран — дарительница; спур сбор, город; тес — тес; авил — год, овал; свидан, звидан — свидание; слав — слава; торна — дорога; венев — венок; тум — дума, мысль; лепо прекрасно; раш — рожь, пшеница, хлеб; аде, яде — яд; сил — сила; жинаце жать, лепить; исеп, усеп — усоп; лар — гроб; тал, тел — делать; жиси жизнь; скатера — покрывало, скатерть; зусле — сусло; разторопеви расторопность; зрех — зоркость; аис, яис — первоначало, бог, яйцо; пуя, поя — жена; пуин, пуинел — буйный; карчазь, карчаже — кабан (ср. «корчевать»); синивица — синица; арел — орел; али — или; ита — эта; ан, ен — он; ми — я; мини — меня; ти — ты.

Остановимся на двух заключительных строках надписи «А» — главной этрусской надписи на золотой пластинке из Пирги, найденной сравнительно недавно. В русской транскрипции получим: «Авил ени ака пулу мква». Перевод, полученный этрускологами из сравнения с рядом помещенным финикийским текстом, гласит: «Годы как звезды». Применим сформулированные правила этрусского письма. Ени — они. Пулу, поло — поле. Ака — аки, яко, как. Мква — маково (пропущены гласные). Точный перевод: «Годы, они как поле маково». На этом маленьком примере хорошо видно, на каком языке говорили этруски. Образность и древние корни роднят его с хаттским и хеттским.

Примерно на месте первопоселенцев Чатал-Гююка обосновались хатты, затем — хетты. Многие корни хаттских и хеттских слов перешли в славянские языки. Вот пример: медь по-хеттски называлась куваной. Корень этого слова остался в глаголе «ковать». Хаттское «свит» — свет — перевода не требует.

Именно этрусский язык наряду с хаттским и хеттским помогает установить связь между русскими корнями. Этрусское «пуя», «поя» — это, конечно, поилица. «Пуин» (буйный) того же корня и означает буквально «опоенный». «Пуя» напоминает и о богине-матери из Чатал-Гююка. «Торна» дорога указывает на глагол «торить», который так прочно вошел в современный язык, что выражения «торная дорога», «торить дорогу» не наводят на мысль о тавтологии.

На фигурке из слоновой кости, изображающей кабана, написано: «Ми пуинел карчаже…» Это переводят так: «Я — Пуинел, карфагенянин». Переводить следует иначе: «Я буйный кабан». Этрусское слово «пуин» («пуинел») интересно и тем, что оно смогло стать именем собственным. Отсюда имя певца Бояна в «Слове…». Смысл его таков: «выпивший хмельную чару». Это соответствует обычаю подносить чару певцу.

Этруски — это, образно говоря, лист, оторванный от хетто-славянского дерева. В этой связи можно вспомнить рутенов, живших в Южной Франции. И в «Слове о полку Игореве» упоминаются не венециане, как того хотят переводчики, а «венедици» — венедичи, венеды. В согласии с этим «Влесова книга» говорит о венедах, ушедших на запад, а этрусский глагол «венде» вести, увести — подтверждает это. Плач по «Уноши князи Ростиславу» — тоже след от эпохи этрусков. Имя одной из богинь Этрурии — Уна, «юная». Тогда говорили «уноша», но не «юноша». Корень этот оставил глубокий след в современном языке. Ему обязаны своим происхождением суффиксы «онок», «ёнок». Рысенок — это дословно «рысь юная».

«Мини мулуванеце авиле випена» — так звучит одна из этрусских надписей. Надписи на изделиях древних мастеров часто начинаются с местоимения «я», «меня». В приведенном примере перевод на русский язык должен быть таким: «Меня художник Авила (выполнил)». Мулуванец (мулюванец) — это художник, примерно так соответствующий глагол звучит и на украинском языке. Однако в специальных работах можно найти иной перевод: «Меня посвятил Авл Вибенна». Кому посвятил Авл Вибенна свое произведение? Это остается неясным. А ведь именно это должно быть сказано в надписи прежде всего! Заметим, что перевод с Авлом Вибенной противоречит и уже установленным нормам самого этрусского языка. Ведь у этрусков глагол завершает фразу, и потому «мулуванеце» не может быть глаголом. Могут возразить, что эта особенность этрусского роднит его скорее с немецкоязычными конструкциями. Отнюдь. Вот отрывок из «Слова о полку Игореве» с глаголом, расположенным по-этрусски:

«Долго ночь меркнет. Но вот заря свет запалила, туман поля покрыл. Щекот соловьиный уснул, говор галок пробудился». В переложении на современный русский эту особенность игнорируют.

Вот еще несколько этрусских слов: зар — жар; чафна — чаша; туляр доля, межа, межевой знак; Тарквинии — торг винами (город в Этрурии); Тит дид, дед (имя в значении «старейший»).

«Чафну» (или «тафну» в близком произношении) переводят как «сосуд». Но для «сосуда» этруски использовали другие, менее специализированные слова, например «кутун». Построим цепочку слов. Кутун — кудун — кодун кадка. Чем не сосуд?..

Есть в этрусском языке трудное слово «лаутни». Перевод его, по существу, выполнен. Слово означает зависимую группу людей, рабов, например. Есть и другие расшифровки этого термина: домочадец, вольноотпущенник, член семьи и т. д. Обратим внимание на звучание слова. Лаутни — лаудни — людни — люди. Ясно, что буквы для звука «ю» не было, приходилось изображать его с помощью двух букв. Много позже слово это как бы вернулось в выражениях «люди графа» такого-то, «людская» и др. Но точный смысл «людней» следует все же искать, исходя из конкретных социальных отношений в Этрурии. Лингвистические догадки могут лишь помогать выяснению смысла подобных слов. Так обстоит дело с термином «зилак», который чаще всего переводят как «претор». Зилак в Этрурии должностное лицо. Понять его звучание помогает цепочка: зилак — силак силач. Смысл самого слова, вероятно, таков: «могущественный», «сильнейший», «предводитель». Зилк означает предводителя рангом ниже. Кстати, в ранних формах первой буквой была «с»: силк.

В сложном термине «зилак мехл расенал» можно уловить уже знакомые созвучия. Перевод должен звучать так: «предводитель силы росенов».

Страбон писал: «До тех пор, пока у этрусков был один правитель, они были очень сильны».

В большинстве своем этруски — простые «лаутни»; пахари, мастеровые, моряки, строители. Рисунки на зеркалах отражают глубокое и точное проникновение в психологию человека. Они показывают также, что этруски ценили юмор. Подгулявший молодец на одном из зеркал утолил жажду из фонтана, выполненного в виде головы льва. Из пасти зверя бьет струя воды она заменяет ему язык. Герой сцены говорит льву: «Шед сле!» — «Иди следом за мной!» Каменный зверь отвечает: «Тиге се!» — «Тяни это (струю воды)!»

Есть свидетельство, что на рубеже нашей эры в альпийских долинах говорили еще по-этрусски. Позднее рутены, северные соседи этрусков, совершили переход к Днепру, «на родину». Возможно, в этом походе участвовали потомки этрусков.

Что именно дала Этрурия Риму? Вот краткий перечень: музыкальные инструменты, ростр и якорь, театр, горное дело, керамику и металлообработку, траволечение, мелиорацию, города в Италии, искусство гадания, капитолийскую волчицу. Первые цари Рима были этрусками: Тарквиний Приск, Сервий (Сербий) Туллий, Тарквиний Гордый. Этрусские кулачные бойцы участвовали в римских празднествах. Почти все, что этруски построили в Риме, римляне впоследствии определили эпитетом «величайший». Сам Рим был основан этрусками, а этрусская система подземных каналов и сегодня является частью городского хозяйства «вечного города». Этрусский щит, этрусское копье, этрусские доспехи надежно защищали Рим и Италию. Мюлейштейн писал: «Этрурия — колыбель Рима. Рим — могила этрусков». Небезынтересно отметить, что этрусские пророки смогли точно предсказать время гибели Этрурии.

Отдельным образам этрусских мифов суждена была долгая жизнь. Пуи-пир сродни современному слову «бой». Пир, кровавый пир найдем в «Слове» именно в значении смертельной битвы. В одной из сказок А. С. Пушкина есть рифма «волна — вольна». Интуиция поэта поражает. Ведь этрусская «Воля синяя» прямо связана с «волной». Птица Сва, родственница отца неба Сварога, по-народному весело и непосредственно ожила в «Сказке о золотом петушке». А кот-баюн, голос которого разносится на несколько верст, олицетворяет грозовую тучу, и сила его восходит по родственной линии к леопарду и рыси.

Живой язык постоянно изменяется, за тысячелетия он далеко уходит от языка-предка. Только умерев, язык перестает меняться, и, к примеру, через три тысячи лет потомки с удивлением и недоверием вслушиваются в странные, так и не узнанные до конца созвучия.

* * *

Подвижность, стремительность линий, передающих саму суть и душу изображаемого, характерны только для этрусского искусства. Не говоря уже о римлянах, сотни лет спустя мы не найдем ничего подобного у греков. Пройдет еще тысяча лет и даже много больше — европейские мастера все еще будут тщетно разгадывать вечные секреты этрусков. Но даже лучшие из этих мастеров, самостоятельно открывшие идею движения, смогут передать его лишь схематически-упрощенно. Самые экспрессивные их творения все же утверждают скорее мысль об отсутствии порывистости и подвижности всего живого, нежели о непреходящей этрусской идее преобразования и движения. Этрусское искусство — пламенное искусство. Лишь Франс Гальс, Леонардо да Винчи и Валентин Серов создали полотна, которыми сказали намного больше, чем их предшественники.

Трудно спорить о том, лучше или хуже отдельные образцы искусства этрусков, ибо их живопись, например, судя по затерянным в руинах немногочисленным осколкам, — это совсем другая живопись, чем живопись европейская, американская, греческая или японская. Она также отличается от перечисленного, как пламя от тления, водопад от стоячей воды, рвущий узду конь от сытой коровы, жующей сено. Этрусскую живопись отличает одухотворенность, секрет которой не раскрыт. Для этрусков же этот секрет, или тайна, были тайной полишинеля.

Современные западные живописцы понятия не имеют, с какой стороны подойти к капитолийской волчице и как ее надо фотографировать, чтобы передать почти очеловеченную и в то же время свирепую, дико оскаленную и по-своему умную морду прижавшего одно ухо зверя. Одна из уцелевших подвесок ожерелья изображает льва. Вряд ли слова в состоянии передать ту высшую форму совершенства — в понимании этрусском, конечно, а не европейском, — которой достиг неизвестный мастер шестого века до нашей эры. Чем отличается рычащий зверь от его изображения? Кажется, ничем особенным — в случае творческой удачи художника. Так эту проблему понимают, кажется, до сего дня. Но на этом языке разговор об этрусках бесполезен. У них были совсем иные представления и совсем иные мерки художественного совершенства. Ибо тот же лев у них, будь он из бронзы или золота, во много крат свирепее, подвижнее льва настоящего.

Можно вспомнить и о химере — сказочном звере со змеей вместо хвоста.

Оратор Авила сконфуженно застыл в археологическом музее Флоренции с табличкой «Оратор Авл Метелла». (Все же в нем, несмотря на позу, воплощающую уверенное спокойствие, движения в тысячу раз больше, чем в любом греческом бегуне, — в последних случаях мы без труда распознаем уже знакомую нам подделку под движение.)

В полутьме могил и склепов этрусские мастера изображали подчас танцовщиц и героев не просто в движении, а за один миг до его начала. В момент резкого поворота танцовщицы вот-вот закончат пируэт; смертельные враги на стене «склепа авгуров» показаны за одну десятую долю секунды до того, как они бросятся друг на друга. Когда рассматриваешь изображения схваток или битв, слышится звон оружия. В сцене охоты явственно раздается хлопанье птичьих крыльев. Чем это объяснить? Неизвестно.

В архитектуре передать подобные эффекты невозможно, и тут уж, кажется, этруски должны довольствоваться тем немногим, что было известно и до них. Однако величайший архитектурный памятник — это все же не пирамида Хеопса, а памятник этрусскому владыке Порсенне в Клузии. Дело даже не в размерах. Вот как Плиний Старший описывает могилу близ Клузия:

«Порсенна похоронен недалеко от Клузия, где оставил четырехгранный памятник из каменных плит; длина его сторон составляет 300 стоп (88,8 метра), высота 50 стоп (14,8 метра). В этом квадратном постаменте расположен непроходимый лабиринт; если кто-нибудь в него войдет без клубка шерсти, то не сможет найти выход. На этом постаменте стоит пять пирамид, четыре в углу и одна в центре. У основания они шириной 75 стоп (22,2 метра), а высотой 150 стоп (44,4 метра). Они сужаются в высоту так, что сверху покрыты металлическим кругом, с которого свисают колокола на цепях. Их раскачивает ветер, их звук слышен вдали, так же как это было в Додоне. На этом круге стоят четыре пирамиды, каждая высотой 100 стоп (29,6 метра). Над ними на общем основании стоят пять пирамид, высоту которых Варрон не сумел привести; этрусские источники, однако, утверждают, что они были так же высоки, как вся постройка до них».

Ни Варрон, со слов которого это записано, ни Плиний не могут привести сведений о третьем этаже пирамид, потому что архитектурный замысел этрусков остается для них за семью печатями. Между тем в этом величественном надгробии сквозит та же идея изменяемости всего сущего, хотя в сооружении использованы самые простые формы. Именно этот эффект и не позволил римлянам определить высоту верхнего этажа пирамид, которые были разновеликими (что еще более усиливало иллюзию метаморфозы). Центральная пирамида верхнего этажа была высотой 74 метра (это сумма высот первого и второго этажей пирамид). Четыре боковые пирамиды создавали впечатление верхней ломаной линии, которая гармонично сочеталась с нижним архитектурным изломом у квадратного постамента. Они были меньшей высоты ее нетрудно рассчитать: 19,7 метра . Уменьшающаяся от этажа к этажу высота пирамид создавала главную линию, квадратное основание и высокая средняя верхняя пирамида придавали сооружению стройность. Все вместе создавало ощущение неповторимого движения с резкими переходами от одной пирамиды к другой. Римские историки не могли понять и другого: пирамидами они называли этрусские шатры — основу многих последующих архитектурных форм.

Все сооружение на 16 метров выше пирамиды Хеопса, но создает совершенно иное впечатление. Стало модным делать подобия египетских пирамид, якобы помогающие зарядиться энергией. Нужно помнить, что египетские пирамиды — это пирамиды атлантов (Египет был колонией атлантов, о чем стыдливо умолчали египетские жрецы в политических целях: так легче было заключить союз с греками против персов, на что они надеялись во времена Солона).

Этрусские пирамиды — пирамиды восточных атлантов, именно они помогают «зарядиться энергией» и в отличие от пирамид фараонов были потому доступны и безопасны.

Этрусские шатры, однако, не так долговечны, как сплошное каменное тело. Но ведь и разрушение, по мысли этрусских мудрецов, — лишь одна из форм движения.

* * *

В середине второго тысячелетия до нашей эры греки добрались до Крита. Полнокровное искусство минойцев-пеласгов уступает место сухой и безжизненной стилизации. Традиционные для минойской живописи мотивы цветы, морские звезды, осьминоги на вазах дворцового стиля — исчезают или перерождаются в абстрактные графические схемы.

И все же ахейская культура греков смогла многое заимствовать у минойцев. В том числе линейное слоговое письмо, религиозные обряды и божества, водопровод, фресковую живопись, фасоны одежды и многое другое.

Примерно через семьсот лет наступил расцвет ахейской микенской культуры. Но на землю Греции и прилегающие районы обрушилось второе нашествие греков-варваров, известных под именем дорийцев. После него начался новый период греческой истории — гомеровский, по имени слепого певца Гомера. Дорийское завоевание отбросило Грецию на несколько столетий назад. Дворцы, цитадели и целые города лежали в развалинах. Даже в Афинах, не разграбленных дорийцами, акрополь был покинут жителями. Произведения искусства дорийского периода по своему художественному уровню отделены уже настоящей пропастью от минойских или микенских времен. Время не просто замерло на две тысячи лет — оно как бы вернулось назад, к самым примитивным формам проявления человеческого духа, которые когда-то оставили далеко позади минойцы-пеласги и создатели Микен.

Подобные метаморфозы объясняются в конечном счете катастрофой в Атлантике.

Может быть, когда-нибудь по крупицам соберут древние песни и мифы. Пока же боги пеласгов носят нередко греческие имена, как, например, Зевс и Кронос. Имя Афины ближе к пеласгийским созвучиям. Минойский герой Икар, взлетевший в небо на крыльях, дошел до нас с исконным именем. Правила общерусского произношения дают его перевод: Игорь, т. е. «горевший».

* * *

Пятидесятивесельные этрусские корабли пентеконтеры достигали двадцатипятиметровой длины и бороздили средиземноморские просторы как вблизи Этрурии, так и в самых удаленных от нее местах. Боевые суда этрусков снабжались подводным металлическим тараном, который римляне назвали ростром. На монетах Ветулонии и других этрусских городов-полисов можно увидеть изображение усовершенствованного якоря с двумя металлическими лапами. Нетрудно понять удобства, даваемые таким якорем: до его изобретения использовались якорные камни и корзины с камнями.

Мастер седьмого века до нашей эры изобразил морской бой. На палубах двадцативесельных кораблей стоят вооруженные воины. Один из кораблей явно собирается таранить противника. Это этрусское судно.

У Этрурии периода античности были торговые связи со многими районами Средиземноморья. Этрусские мореходы выходили в Атлантику. Если верить Платону, те же морские пути были некогда ведомы и атлантам.

Впоследствии римляне, вознамерившиеся доказать свое происхождение от богов, постарались изгладить следы «толстых этрусков» из памяти, человечества; остались лишь случайные упоминания в книгах историков. С последней древней цивилизацией пеласгов в Средиземноморье было покончено. Но вскоре стал клониться к упадку и Рим.

* * *

Понятно желание некоторых исследователей перенести Атлантиду из океана в Средиземное море, а заодно и подправить хронологию Платона. Так, А. Галанопулос и Э. Бэкон в своей книге «Атлантида: за легендой истина», вышедшей в Лондоне в 1970 году, попросту отождествляют Атлантиду с Критом. Аргументация авторов проста. Говоря о девяти городах-провинциях Атлантиды, они пишут: «Царский город, по описанию Платона, был столицей равнины площадью 3000 х 2000 стадий. Если остальные девять городов, упомянутых в последних строках цитируемого отрывка, были столицами аналогичных по размеру областей, вся территория Атлантиды должна была занимать площадь около 30 000 х 20 000 квадратных стадий, т. е. превышать Малую Азию и обитаемую часть Северной Африки, вместе взятые. Длина Средиземного моря равняется примерно 2100 милям, а остров длиной 3400 миль явно не мог бы поместиться внутри Средиземноморского бассейна… Жрецы, узнав об огромных просторах только что открытого Атлантического океана, воспользовались случаем и переместили Атлантиду в этот океан. Не исключено, что именно тогда Атлантический океан и получил свое название — от перемещенной туда Атлантиды». Такова незатейливая аргументация атлантологов. Сделав сначала ошибку в определении площади Атлантиды и увеличив эту площадь ровно в десять раз (ибо десять примерно равных островов-провинций Атлантиды должны занимать только 3000 х 20 000 квадратных стадий, атлантологи затем приписали жрецам желание перенести Атлантиду в Атлантику.

Излишне говорить, что ни Крит, ни Сантория не отвечают, да и не могут отвечать описанию Платона, раз и навсегда поместившего Атлантиду между Америкой и Европой. Говорят, что под Атлантическим океаном кора типично океаническая, она миль на десять тоньше коры материковой, а раз так Платон ошибся. Но ведь не мешает отсутствие материковой коры располагаться в Атлантике целым архипелагам! Кроме того, катастрофа потому и произошла, потому и погрузилась Атлантида на дно, что размеры ее не соответствовали строению, толщине и напряжениям в океанической коре. Ведь падение гигантского метеорита необязательно должно вести к погружению большого острова на дно морское: это случается в той редкой ситуации, которая сложилась в Атлантике к тому времени. Пробив земную кору, этот метеорит не «растаял», он до сего дня вызывает все известные ученым явления в районе Бермудского треугольника.

* * *

В первый год своей жизни родившийся человек проходит стадию одного из своих предков, а именно — неандертальца. Даже строением тела годовалый ребенок напоминает о тысячелетиях эволюции. Затем следует переходный период — и ребенок становится кроманьонцем. Он строен, быстр, смекалист, любит рисовать, играть, бегать, ходить в походы. Именно на это всегда и во все времена должен иметь право двенадцатилетний мальчишка-кроманьонец. Попытка подправить эволюцию, сконцентрированную в одной человеческой жизни, ненамеренно приводит к печальным результатам: это почти все равно что нарушить естественный ход внутриутробного развития, заменив его с какого-то момента атлетической гимнастикой, искусственным вегетарианским питанием и игрой в шахматы.

Так уж получилось, что далекая катастрофа отозвалась и на человеке. Вопреки распространенному мнению эволюция человека разумного не только не кончилась тридцать тысяч лет назад, но она была как раз наиболее стремительна именно в эти последние тысячелетия. Массовая гибель кроманьонцев в прибрежных районах привела к исчезновению тех, кого древние источники называли великанами. Погибли атланты. Часть восточных атлантов уцелела на материке. Уцелевшие смешались с отдаленными потомками неандертальцев — по одной из ветвей их генеалогического древа. Так возник современный человек, не всегда понимающий ребенка-кроманьонца.

Вот что произошло, по сообщению одного журналиста, в Полинезии.

«Несколько лет назад жители Алеипата на восточном побережье острова Уполу заметили черную точку на горизонте. Море было бурное, и точка то появлялась, то исчезала в волнах. С наступлением темноты она приблизилась к проходу в рифах, окружающих лагуну, и когда была уже на расстоянии какой-нибудь мили от берега, все увидели, что это маленькая, очень неустойчивая лодка паопао. В ней сидел мальчик, на вид лет четырнадцати. Его появление вызвало своего рода сенсацию.

— Откуда ты приплыл, мальчик?

— Из Тутуили.

— Из Тутуили?! По такому морю?! Когда же ты оттуда вышел?

— Сегодня, перед восходом солнца.

— Как же тебе это удалось? Как волны не перевернули лодку?

— Переворачивали, и не один раз.

— Но как тебе пришло в голову плыть шестьдесят миль в такую бурю?

— Я родился на острове Токалау и хожу в школу в Паго-Паго. Так как начались каникулы, я решил воспользоваться случаем и побывать на Западном Самоа. Я подумал, что, может быть, какая-нибудь семья в Алеипата примет меня. Один старик одолжил мне паопао, дал на дорогу три кокосовых ореха. Вот я и приплыл.

Просто так проплыл шестьдесят миль по бурному морю! И на такой лодчонке, которая самое большее годится для плавания по лагуне!»

Случай этот, попавший в поле зрения журналиста, косвенно свидетельствует о том, что мы склонны недооценивать кроманьонца — мага, кудесника, человека безмерной смелости и силы духа. Но все эти и многие другие качества могут быть сохранены и умножены лишь при правильном воспитании.

Отказывая кроманьонцам в цивилизации, которую они на самом деле создали, мы исходим скорее из своего собственного опыта, из опыта нашей цивилизации, отнюдь не первой по времени. Кроманьонская доисторическая цивилизация «морского типа» оставила нам точные карты Антарктиды и Америки, древнейшие гавани и молы, возраст которых требует уточнений, культурные растения, в том числе так называемую тропическую многолетнюю пшеницу, которую колумбийские ученые открыли в семидесятых годах двадцатого века, а индейцы с незапамятных времен использовали в пищу, предания и легенды о первых полетах человека, мифы о богах, впоследствии искаженные, методы кольцевания птиц, о чем рассказало бронзовое кольцо на ноге гигантского вымершего страуса-эпиорниса, которому шесть тысяч лет, и многое другое.

И если найдется человек, который способен поверить, что в одном из уже обнаруженных поселений девять тысяч лет назад знали с десяток культурных растений потому, что жители сумели вырастить и выходить их за время нескольких вдруг прозревших поколений, — то он поверит в чудо, гораздо большее, чем Атлантида.

* * *

И главное из чудес — язык восточных атлантов, давший начало многим и многим языкам и диалектам. Ведь этрусское «тин» даже по-японски и по-китайски звучит почти так же: «тен», «тьен». Но день, небо, свет главные слова в любом языке, они остались почти неизменными, другие же были переосмыслены, их не просто узнать. Но можно… Язык наш — чаша бурь. И это так удивительно, что уместны слова поэта, похожего на хетта с барельефа шагающих воинов:

«Ты скажешь: ветреная Геба, кормя Зевесова орла, громокипящий кубок с неба, смеясь, на землю пролила».