На занятиях в техникуме Варю Жданову вызвали к доске решить задачу по сопромату, которую в классе никто решить не мог. А за партами сидели мастера, начальники отделений. Варя решила её блестяще.

— Смотри, не загордись, — шепнула ей соседка по парте, когда она садилась на место.

Варя взглянула на неё недоуменно: «Как только в голову придет такое? Вот рада я — это да: значит, не ошиблась, что пошла по технике».

Варя со всеми вместе принялась списывать задачу себе в тетрадь. И вдруг её точно осенило! Конечно, при такой нагрузке, как получилось в этой задаче, расточной резец внутреннего диаметра кольца совсем ненадежный работник: он часто будет сгорать, выходить из строя.

«Точь-в-точь как у меня на станках. А я ведь задумала увеличить скорость. Что же будет тогда?»

Возвратившись в памятный день из Музея Ленина, Варя нашла время заглянуть в свою рабочую тетрадь, которую она завела с тех пор, как технолог Толя Волков сказал ей, что скорость резания на станках Комовой сильно занижена. Да и на одних ли станках Комовой! Впрочем, пусть даже и не занижена, но разве это предел? Нет, конечно, не предел, это уже многие доказали.

«Значит, вся трудность в резцах», — упорно размышляла девушка, изо дня в день с особой тщательностью присматриваясь к своим станкам и записывая наблюдения в тетрадку. Сначала она думала было изменить профиль резца с таким расчетом, чтобы сделать его болеё выносливым, но, заглянув в технические справочники, Варя отказалась от этой мысли. Сколько положено труда, и все пока даром- И вдруг — догадка: раз два расточных резца быстро горят, не выдерживают — значит, нужно ввести третий, дополнительный резец — подсобный, Вот тогда и скорость резания можно будет не боясь увеличить. Варя мысленно уже видела этот резец, но он держался пока как бы в воздухе: она еще не знала, где его поставить, на чем закрепить. Предстояло много работы, теперь уже непосредственно с карандашом в руках: расчеты, расчеты. Но это не пугало Ваню, потому что главное было найдено. И это найденное согревало её такой незнакомой до сих нор спокойной радостью, словно в жизни её произошло что-то очень хорошеё.

За расчеты Варя села с твердой уверенностью, что работа быстро пойдет на лад и через две-три недели она все закончит. Вышло совсем не так; Варя вскоре с горечью убедилась, что в порыве радости переоценила свои силы: в расчетах она путалась и не раз становилась в тупик. Тогда девушка решила обратиться к Коле Субботину: наладчик он вдумчивый, да и человек весьма грамотный. Однако Коля предложил другой вариант:

— Давай встретимся сегодня вечером, и я познакомлю тебя с нужным человеком. Он и поможет тебе. Инженером к нам в цех поступает. Мне далеко до него!

…После занятий Варя поспешно уложила книги в портфель и, совсем по-ребячески перескакивая ступеньки, сбежала вниз в раздевалку: в 9.30 предстояло деловое свидание.

Коля в сквере поджидал Жданову. Он тоже возвращался с уроков из вечерней школы с портфелем под мышкой. Морозило к ночи, и ущербный месяц висел над заводом в белой воронке облаков, откуда, казалось, лил и лил на землю холод. Варя попеременно подносила ко рту то одну руку в варежке, то другую и дула на них. Коля, заметив это, отобрал у неё портфель.

— Ты, случайно, не знаешь Ивана Титова? — спросил он Варю. — Я тебя к нему веду. Он до войны у нас на заводе работал.

«Кажется, знаю», — подумала про себя Варя и пошла неохотнеё, заранеё смущаясь предстоящим разговором. Да еще каким разговором!

В техническом кабинете завода, обычно закрытом в этот поздний час, горела всего одна настольная лампа, а в углах большой комнаты таился полумрак. Свет лампы распространялся лишь на разложенные по столу чертежи и склоненную над ними темноволосую голосу человека. Это и был Титов. За спиной его, в огромном окне с цельным стеклом, возвышались двухэтажные корпуса цехов, будто насквозь пронизанные светом. Едва слышимый, как отдаленный говор речной плотины, просачивался сюда заводской шум, не лишенный постоянного, хотя и однообразного ритма, хорошо знакомого привычному уху Вари. Замешкавшись на пороге кабинета, Варя с невольной завистью представила себе, как, наверно, хорошо работается здесь Титову!

Слегка сощурив глаза, но ничего не видя, он некоторое время всматривался в темноту по направлению к двери.

— Это мы, Иван Семенович, — сказал Субботин, подводя девушку к инженеру. — Знакомьтесь, пожалуйста.

— Минуточку, минуточку… — попросил Титов, ища рукой на стене выключатель.

У Вари вдруг неистово забилось сердце, словно в это мгновение решалась её судьба.

Когда вспыхнул свет, она протянула руку, смутно узнавая в черноволосом, среднего роста, бравом парне с военной выправкой и звездочкой Героя на отвороте пиджака старого знакомого, одного из многочисленных посетителей отца.

Титов смотрел на неё с радостным изумлением.

— Как выросла — и не узнать! — проговорил он. — Красавицей стала.

Варя застенчиво улыбалась, румянец смущения жег ей щеки. А может, и не смущения: в комнате жарко в шубке и в ботинках, оттого и раскраснелась. Пусть, по крайней мере, так думает Титов.

Варя распахнула серую шубку, сняла кубанку, поправив при этом свои золотисто-рыжеватые волосы, которыми Иван невольно залюбовался. «Вот, смотрите, — как бы говорила она, — никакого замешательства, ничего. Ну, встретила старого знакомого, и все».

— Сколько же прошло с тех пор, как мы не виделись? — припоминал Титов. — Я знаю вас совсем девчуркой. Вот такой… — И он показал рукой на метр от пола.

Варя рассмеялась.

— Что вы! Я была тогда значительно выше! — воскликнула она и впервые осмелилась поднять глаза.

— Вот посмотрите, пожалуйста, что я тут надумала, — заговорила она, вынимая из портфеля тетрадь.

— Ну-ка, ну-ка, Коля рассказывал мне.

Варя смутилась пристального взгляда ясных темно-серых глаз Титова и поторопилась заговорить о деле.

Варя подала тетрадь, в которой все расчеты и чертежи были сделаны еще вчерне, с помарками и поправками. Она собиралась извиниться за это, но не успела. Инженер уже листал тетрадь с нескрываемым интересом, как видно, все отлично понимая и так. Все. трое молчали. Слышалось лишь прерывистое дыхание Коли: он волновался за Варю. А она не отводила глаз от сухощаво смуглых, довольно красивых рук Титова, бережно касавшихся её тетради.

«Ему нравится моя работа, нравится!" — пело в её душе.

— Вы на каком курсе учитесь? — спросил вдруг Титов, отрываясь от тетради.

— В техникуме на третьем, —несколько недоуменно отозвалась Варя. — А что? — добавила она с глубоко затаенным волнением.

— Инженером будете, вот что! — сказал поощрительно Титов, закрывая тетрадь. — Умница! Намудрила кое в чем, все это проще можно сделать, но… умница! — снова повторил он.

Варя неожиданно задрожавшей рукой взяла тетрадь. «Инженер Варвара Жданова!»— это она произносила только наедине с собой.

— Поработаете над расчетами и приносите показать мне, — предложил Иван. — Да, кстати, я бы посоветовал вам заменить шариковые подшипники роликовыми. Они лучше выдержат осевую нагрузку. Вы подумайте над этим!..

— Да, да, обязательно подумаю, — отвечала Варя, не чувствуя уже никакой неловкости с Титовым, которая точно растаяла от его похвалы. Она вновь раскрыла тетрадь на нужной ей странице и стала показывать инженеру непосредственно по чертежу, как она вместо двух расточных резцов ставит, три, уже с отдельной независимой подачи.

— Вы поняли это по моим наброскам? — полуутверждающе спросила Варя. Он сидел, подперев голову рукой, чуть сдвинув брови, и внимательно слушал её. Это подкупало Варю. Она, все болеё оживляясь и смелея, досказала ему то, что давно, веря и не веря, беспрестанно волнуясь, обдумывала наедине. Увеличение скорости резания на станках не являлось чем-то новым и смелым, оно проводилось повсюду, и на их заводе в том числе, но это требовало напряженного творческого труда и строгого технического расчета. А Варя временами совершенно падала духом, не верила, что сумеёт осилить задуманное и что оно приемлемо на полуавтоматтах, снабженных несколькими резцами. И вот Титову предстояло сказать сейчас или да или нет; она подготовила себя поверить первому слову инженера.

На родной завод Титов приехал не с пустыми руками, а привез работу, на которую ушел не один год жизни, и кое-какие уже выполненные чертежи. Его замыслы отчасти совпадали с тем, что предлагала Варя. Тем приятнеё Ивану было убедиться сейчас, что не он один разрабатывает проблему повышения скорости резания.

— Я считаю это вполне осуществимым и очень своевременным, — отвечал через минуту Титов и снова напомнил Варе про замену подшипников.

— Спасибо, спасибо, я это, безусловно, учту, — вся сияя, говорила она, поднимаясь и протягивая на прощанье руку.

Титов остановил её.

— Куда вы так торопитесь? Подождите меня, я только чертежи соберу.

— Ах, нет, извините меня, и ты, Коля, извини, я дойду одна, тут недалеко, — возразила несколько возбужденно Варя, надевая кубанку. — Мне не терпится поскореё продумать все! — призналась она с чуть виноватой улыбкой на губах, заметив огорченное лицо Ивана и стараясь как-то смягчить свой отказ. — Не сердитесь на меня, до свидания!

— До свидания, так до свидания, что с вами поделаешь… — ответил Титов, крепко пожимая Варину руку.

«Какая славная девушка?»— подумал он, провожая Варю взглядом до самой двери.

Иван Титов слыл упрямый человеком. А тетка, та прямо так и Говорила: «Упрям в покойную матушку», — и в минуты размолвки с ним (не в характере тетки было долго сердиться) ставила ему это в укор. Иван же ценил в себе это качество и всячески развивал его. Упрямый и упорный, по его понятиям, было одно и то же.

Из деревни в Москву Иван Титов приехал подростком, с сундучком и живым гусем в корзинке, подарком тетке. Гусь шипел, вытягивал шею. В темных бусинках его глаз дрожала злость.

Жена старшего брата тракториста, у которого Иван жил, поскупилась дать ему чемодан, дала сундучок, и брат ругал жену, провожая Ивана до станции. Ивану же было все равно — с сундучком или с чемоданом; он вез в кармане еще новенький комсомольский билет и удостоверение об окончании сельской семилетки.

Тетка недавно овдовела, всплакнула при встрече с племянником скупыми слезами и, совсем как бывало мать, вытирая кулаком глаза, сразу же по-деловому заговорила о своем заводе, на котором хорошо бы Ивану начать свою городскую жизнь. Разговаривая, она между тем энергично освобождала угол для кровати.

В окно из её комнаты виднелся завод с поблескивающей под солнцем огромной стеклянной крышей, фабрика-кухня, учебные здания. И все рядом, под руками: работай и учись — только была бы охота. Тетка, будучи уже пожилой женщиной, закончила вечерний техникум. Ее ка заводе хорошо знали, и все звали просто Вассой.

Иван поступил в цех учеником к станкам, а по вечерам усиленно занимался. На первых порах он записался почти во все кружки при заводе: в литературный, драматический, кружок изобретателей. Он негодовал, что ему не хватало времени, и приучал себя спать в сутки три-четыре часа. Но страсть к технике, к изобретательству вскоре взяла верх. Он понял, что его призвание быть инженером, и налег на учебу в техникуме. Иван решил с первого курса перешагнуть сразу на третий, самостоятельно позанимавшись все лето.

Осенью он блестяще сдал экзамены и на радостях отсыпался весь выходной. Значит, можно было надеяться на свои силы!

Однообразная работа станочника, когда рабочий надевал на шпиндели необработанную поковку, затем через несколько секунд снимал готовое кольцо, и так одно и то же всю смену, не удовлетворяла Ивана. Он устроился учеником к слесарю, затем к монтажникам: ему хотелось овладеть многими заводскими профессиями, прежде чем стать инженером. Иван понимал, что практический опыт станет золотым запасом в будущей работе.

Закончив техникум, он решил закрепить свои знания на производстве и со следующей осени снова включаться в учебу в вечернем институте. Но война спутала все его расчеты. Титов ушел на фронт с юношеской запальчивостью, не отдавая себе отчета в масштабах нависшего над страной бедствия.

Присвоение звания Героя Советского Союза разведчику Ивану Титову тетка праздновала не в Москве, а в городе на Волге, куда она эвакуировалась вместе с заводом. Там же Иван, вернувшись с фронта демобилизованным после тяжелого ранения, закончил институт с отличием и, проработав год, добился перевода в Москву, где вновь жила Васса.

Поступить на завод Ивану ничего не стоило, а вот для того, чтобы стать начальником отделения токарных полуавтоматов, пришлось поработать.

Когда Иван пока с разовым пропуском пришел к начальнику цеха, то был приятно удивлен неожиданной встречей: начальником цеха оказался его приятель — Лобов Виктор. А он-то думал, что это случайное совпадение фамилий.

Лобов был все такой же длинноногий, худой. И тот же русый хохолок над высоким покатым лбом, и уши все так же слегка оттопырены. Даже костюм на нем по-прежнему серый— экая стойкость вкусов. Они поговорили несколько минут о прошлом: кто где был эти годы, что делал. Над столом Лобова раза два вспыхнула лампочка, секретарь в приемной предлагала ему взять телефонную трубку: звонили по неотложным делам.

— Да ты, никак, Виктор, бюрократом стал, — пошутил Титов.

Лобов ответил весьма серьезно, словно не понял или не хотел принять шутки:

— Ограждаю себя от ненужных разговоров и излишней суеты… Работать трудно, без диплома я. Учусь заочно на втором курсе машиностроительного института, но это пока что ничего мне не дает. Ты счастливеё меня в этом отношении: инженер!

— Ну, не тебе, начальнику ведущего цеха, завидовать. Хорошо руководишь, много похвального о твоем цехе слыхал за эти дни.

— Поэтому и идешь в автоматный или но старой памяти?

— По старой… и еще кое-почему, — отвечал Иван,—

Я к тебе начальником отделения. Тебе звонили из кадров?

— Звонили. Только не выйдет, — сказал Лобов. — Мне главный инженер нужен, а ты с дипломом и в начальники отделения. Да с твоими знаниями производства… Не могу!

Титов, по своей с юношества вытренированной манере держаться внешне спокойным при любых обстоятельствах, продолжал равнодушно курить, поглядывая на Лобова ничего не выражающим взглядом, хотя был взволнован отказом, и мысленно ругал себя, что уповал на былую дружбу. Но сдаваться Титов не собирался, тем болеё, что согласие почти вырвано и в парткоме и в отделе кадров. Надо было немедленно, пока Лобов не испортил дело совсем, склонить его на свою сторону. И Иван начал вкратце рассказывать ему о своих технических замыслах. У Лобова зарозовели уши. И если минуту назад Иван удивлялся переменам в Лобове: вон и морщины на лбу, и у рта две складки, что придает всему лицу жестокое, сухое выражение, то сейчас он снова видел перед собой юного Виктора — славного, доброго товарища.

Иван не любил говорить о том, что было еще не совершено, а только задумано или сделано вчерне, но, начав по необходимости, он увлекся и рассказал все, как еще никому не рассказывал.

— Вот и суди, Витя, сам: могу ли я, будучи главным инженером, осуществить это. Нет, конечно; тут нужно время и время да непосредственная работа на станках. Ведь если удастся, то понимаешь? Да что я тебе толкую — ты начальник умный! И главное, почему я иду к тебе: ты, Виктор, должен помочь мне в работе над проектом…

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Давно ли, кажется, расстались мальчишками, и кто мог сказать, что будет из них…

— Хвалю, дружище! Вот тебе моя рука, действуй. — сказал Лобов, поднимаясь со стула и пожимая Ивану руку. — А что касается помощи… Ну что ж, я не прочь, если смогу.

— Спасибо! — по-мужски немногословно отвечал Иван.

Дома тетка встретила Ивана явно разочарованная.

— Ты что же это от хорошей должности отказался, на свои силы не надеёшься? Я мастер, а ты начальник отделения, — выходит, не далеко ушел. А учился, учился…

Тетка пила чай вприкуску, держа блюдечко на растопыренных пальцах. Она выглядела очень моложавой для своих пятидесяти лет: в черной густой косе, уложенной в узел, ни одного седого волоска, серые, слегка выпуклые глаза, не утратили блеска. Иван очень был похож на тетку, и те, кто не знал, считали их матерью и сыном.

Иван разделся — снял свое кожаное пальто, кепку — и прошел к столу. Переубедить тетку в чем-нибудь было делом нелегким: оставалась только шутка — старый испытанный прием. Рассмеётся тетка, и плохого настроения как не бывало.

— Эх, тетя, где умна, а тут несообразила, — укоризненно произнес Иван и, обняв её за полные плечи, продолжал шепотом;— Освобождается на днях место замминистра… Так вот меня метят. Из инженеров-то не скоро отпустят, ну а начальника отделения задерживать не станут. Поняла?..

— Ну, разве что так? — улыбнулась Васса и начала собирать на стол обед племяннику.

«А что, — рассуждала она про себя, поглядывая на углубившегося в газету Ивана, — придет время, не только замминистром станет, а глядишь, и в министры попадет. Парень-то башковитый».

— Ложись-ка сегодня спать пораньше, — сказала Ивану тетка, — завтра ведь с утра в цех.

— Ладно, лягу, — по укоренившейся привычке — из словах ни в чем не возражать тетке — отвечал Иван, а просидел за полночь.

Лицо Вари, не то полудетское, которое он помнил всю войну, а расцветшеё лицо девушки, часто вставало перед ним. Тогда он поднимался со стула и начинал расхаживать по комнате, воскрешая в памяти встречу в техкабинете, её тетрадь с чертежами и объяснительной запиской, которую он просматривал с неожиданно волнующим чувством, словно заглядывал в её дневник. Ведь это было для неё очень дорогим, очень заветным, — так ом понял вчера при встрече.