— Ура! Я поймал хариуса! — Максим прыгал от радости, когда, с горем пополам, вытянул из Усы длинную горделивую рыбку, длиною почти в полметра и достаточно увесистую. Радость его была оправданной: хариус — это вам не какой-нибудь карась обыкновенный! Хариус — он родня и лососю, и сигу!
Обе женщины, молодая и не очень, недоверчиво приблизились к улову Максима: Мышка просто с интересом, так как никогда не видела, — и не ела, — хариуса, тогда как Агафья Тимофеевна осмотрела добычу опытным взором и подтвердила кивком слова Максима: это, действительно, был хариус!
— А что мы будем с ним делать? — спросила девушка робко. — Никогда не готовила рыбу во время отдыха на живой природе. Агафья Тимофеевна, в каком виде готовят хариусов, может быть, вы знаете?
— Конечно, знаю, — мечтательно отозвалась женщина лет сорока, еще стройная и симпатичная, с веселыми голубыми глазами с крошечными лучиками морщинок. Совсем не походившая на бабушку Максима: она и на мать по внешнему виду тянула с трудом: слишком моложава. — Давайте мы с вами его зажарим на вертеле. Будет у нас шашлык из хариуса с таежными травками. Плохо, что котла мы с собой не взяли: сейчас бы налили чистой водицы из Усы да и сварили нашего хищного голубчика. Вы знаете, какой он хищный, этот красавец?! Ты, Ликочка, не смотри на это чудовище с сожалением: он такой хищник, бррр! Съедим его, и сами наберемся немного его хищной энергии…
Устроили привал, уединившись чуть в стороне от реки Усы, спрятавшись подальше от бесчисленных тропок туристов, давно, еще с начала 1960-х гг. облюбовавших Междуреченск как перевалочный пункт перед дальним походом к Поднебесным Зубьям. Наши путешественники, как только приехали, наскоро перекусили бутербродами с колбасой и быстренько облазили обе местные горы: Угус и Сыркаши, небольшие и давно освоенные туристами. На вершине горы Угус еще кофе выпили в маленьком кафе-забегаловке. Оказалось, что на покорение обеих междуреченских вершин много времени не нужно. Только девушке подумалось, что зимой здесь куда как красивее: снег на горах и в лесах сияет, трасса блестит, ветер свистит за ушами лихих лыжников. Классное место — Междуреченск! И вот как странно: бывшее селение Ольджерас, лишь с 1955 года ставшее Междуреченском, отовсюду окружено шахтами и разрезами, и даже горно-обогатительный комбинат где-то здесь имеется, но воздух — на удивление чистый. Словно в Швейцарии, где она проходила длительную многомесячную тренировку перед отправлением в это путешествие. И вода совершенно обалденная местная: вкусная, прозрачная, — артезианская! Для России это место — воистину удивительное! И цена на подъемнике оказалась такой скромной, — в сравнении, например, с канатками в Приэльбрусье или на знаменитой Красной Поляне.
Пока ели запеченного хариуса, обсыпанного травками, загодя припасенными рачительной бабушкой Максима, беседовали. Максим бабушку расспрашивал о местном житье-бытье, о легендах этих гор, о местных сплетнях. Та им вскоре рассказала и о том, что именно в Кемеровской области, в регионе Горной Шории, предположительно обитает сам "снежный человек". И что где-то в глубине таежных кемеровских лесов скрыты бесчисленные сокровища адмирала Колчака, — которые, правда, возможно, зарыты и в Алтайском, или в Красноярском крае: много местностей приписывают себе эту спорную славу. Мышка вспомнила: "спорили семь городов о родине славной Гомера"…
Потом Агафья Тимофеевна перешла к пересказу напряженных событий, связанных с позапрошлогодними выступлениями междуреченских шахтеров. Междуреченску принадлежит сомнительная слава первого города, в котором начались шахтерские возмущения, когда в городе вдруг исчезло даже мыло! 1989 — это был безумный год: много слов и обещаний, кооператоры начали разворачивать свой бизнес, местные "теневики" постепенно выползали из "тени" на свет божий. Все было по талонам, и шахтеры решились напомнить о себе! Тогда разбираться с шахтерами приехал сам Николай Иванович Рыжков, спокойный, серьезный человек с вдумчивыми глазами. Шахтеры были рады, что приехал именно он, а не какой-нибудь говорун…
Однако, сейчас, в 1991 году, выплаты зарплаты и улучшения условий жизни требуют уже и учителя, и даже они, почтовые работники, — все! Теперь уже шахтерам не удается перетягивать "покрывало" распределения только на свои нужды: другие тоже хотят есть!
Мышка спросила: верно ли, что шахтеры не имели права устраивать забастовку? Так как их деятельность является одной из приоритетных и жизненно важных? Агафья Тимофеевна подтвердила этот факт, как и тот, что Рыжков волнения в рядах шахтеров воспринял адекватно: он пытался вникнуть в суть их требований и удовлетворить их, по мере возможности.
Сегодня уже шахтеры не пытаются "качать права": вся страна замерла в ожидании возможных перемен, которые то ли будут, то ли пройдут стороной.
Чтобы продемонстрировать картину современных настроений населения города Междуреченска Агафья Тимофеевна выудила из сумки хозяйственной пару местных газет, купленных не для чтения, но для того, чтобы служить вместо одноразовых скатертей и упаковки для рыбных костей, — и предложила их полистать. Газеты назывались: "Знамя шахтера" и "Контакт". Первая из газет отличалась несколько пафосным звучанием, но понравилась молодежи больше, чем вторая, напоминавшая названием контакт с инопланетным разумом. Это так Максиму показалось. Наверное, "Знамя шахтера" была одной из первых шахтерских газет в регионе и уже точно первой в Междуреченске, красивом шахтерском городке, расположенном при впадении реки Усы в горделивую красавицу-реку Томь. Место, где возник город, несмотря на близкие шахты, отличалось красотой и величием окрестной природы. Даже зимой, якобы, снег здесь лежал сверкающе-белый, чистый, как халатик аптекарши, несмотря на наличие шахт.
Путешественники решили добраться пешком до Поднебесных Зубьев, располагавшихся ни близко, ни далеко, а только в 60 км от Междуреченска. С собой они захватили палатку, сухой паек и даже наживку для рыбы. Одеты были все правильным образом: в спортивные костюмы и кроссовки.
Мышка вначале удивилась: откуда в эпоху повального дефицита у тихой сельской почтовой работницы взялись такие чудесные кроссовки? Даже лучше, чем у нас продают сейчас… Оказалось: до недавнего времени в Сивых Зорях работал магазинчик потребительской кооперации, в которых импортный дефицитный ширпотреб охотно меняли на тыквенные семечки, куриные яйца, подсолнечное домашнее масло, семена подсолнечника и прочее. Поэтому для многих наиболее трудолюбивых сельчан слова "дефицит" не существовало: они выменивали его бартерным обменом на излишки сельхозпродукции.
Как ни странно, но порыбачить предложила именно "бабушка" Агафья, и Чума с удивлением осознал, что, оказывается, его бабушка сама родом из-под Междуреченска, и она отлично понимает, что такое мушки, личинки, червячки и прочие милые существа, с помощью которых хитрому, хищному человеку удается обмануть доверчивую рыбу в ходе увлекательного процесса рыбалки.
Разбили большую палатку, — причем обе женщины были искренне восхищены сноровкой и быстротой действий Максима в устроении временного жилища. Военная подготовка сказывалась без слов. На следующий день поутру решили собственно отправиться к Поднебесным Зубьям, название которых произошло от двух слов: тюркского "тенгри" — небесный и шорского "тиш" — зуб. Отсюда и возник двусоставный термин: Поднебесные Зубья.
— Знаете, детки, а ведь я здесь, неподалеку, родилась… — мечтательно пробормотала Агафья Тимофеевна, когда они сели на электричку. — Кто хоть раз в Кузнецком Алатау, — в "пёстрых горах" — побывал, тот эти места никогда не забудет нигде. Что может сравниться с нашими журчащими прозрачными реками, полными рыбы? С нашей прекрасной красавицей-тайгой? Была я и на море, и в песках Средней Азии, — здесь мне милее жизнь. Все у нас прекрасно: и небо белопенное, и горы пусть невысокие, но манящие… Оставайтесь здесь, ребятки: что вам в той Находке делать? Ведь мама у тебя же в Находке, да, племянничек? — Молодые люди переглянулись: они порой забывали о своей легенде, придуманной для бабушки Агафьи. Но в Находку-то "возвращаться" никто из них точно не собирался! Они там и не были никогда…
Электричка Междуреченск-Бискамжа в будний день не была забита битком, как то бывает порою по выходным дням, когда люди стремятся либо на дачи, либо отправляются в походы выходного дня. Так что нашлись места и для троих путешественников, и для их набитых рюкзаков. Колеса стучали точно так же, как в детском мультике про Чебурашку и крокодила Гену, за окнами проносились маленькие домики дачных поселков. Максим еще пихнул подругу тихонько, показывая на особенность местных дачных поселков: дома-то все — маленькие! Еще не успели местные бонзы понастроить дворцы в таежных лесах. На то оно и советское время, что только правительство пока приватизировало свои участки, начав со Звенигорода.
— Мышик, смотри: как красиво! — Максим от восторга чуть привстал, стараясь увидеть как можно больше. — Вот это и есть знаменитая река Томь, — "Большая", или "Тёмная", — в переводе. Сколько здесь рыбы! С детства мне нравилось рыбачить в этих краях: всегда с уловом возвращался.
— Максим, не морочь Ликочке голову! — Агафья Тимофеевна засмеялась. — когда это ты в наших краях рыбачил? Ну-ка, признавайся, что все придумал! Вы же сюда в последний раз приезжали, когда ты пешком под стол ходил! Уже и то одно удивительно, как ты упомнить смог, куда я ключик от кладовой прячу…
Молодежь переглянулась понимающе: Мышка верила, что Чума ей правду про рыбалку детских лет рассказал. Потому как вырос он в этих местах. Но Агафье Тимофеевне никогда не поверить в его невероятную правду, вот и пусть верит в то, что Макс — фантазер и лгунишка…
Мелькавшие горные склоны тайга покрывала зеленым покрывалом. В приоткрытые окна электрички на поворотах задувал лихой ветерок, пьянящий ароматом пихты и запахами местных полевых цветов. Мышка вдыхала этот ветер, словно оглушенная, отключившись от разговоров окружающих, обо всем позабыв: так сладко пахло, словно в сказку попала. Сердце защемило от чуда, произошедшего с ней, и все проблемы на миг отошли в сторону: как жить, что делать? Нужно просто жить и радоваться каждому мгновению! Как чудесно и неповторимо пахнет сибирская тайга! Хочется петь, мечтать, писать стихи, слиться с природой душою и стать навеки ее неделимой частью, почувствовав свое единение со всей вселенной…
Сзади них ехали рыбаки, которые сперва тихо, а затем все громче и громче спорили о различных способах ловли рыбы. Выражения порой проскакивали нелицеприятные настолько, что даже мечтать мешали. Мышке это надоело: она обернулась к шумевшим мужикам, забывшим о том, что не одни едут в вагоне:
— Господа! Я в первый раз в ваших краях, мне так хочется навсегда запомнить каждый прожитый здесь день, сохранить каждое светлое впечатление о местной природе! Но за последнюю минуту я ровно одиннадцать раз услышала слово "б…", и, боюсь, именно оно больше всего врежется в мою молодую память. Не могли бы вы выражаться чуть тише? Пожалуйста!
Мужики как спорили, размахивая руками и брызжа слюной, так и замерли с приоткрытыми ртами, не зная, что и сказать красивой самоуверенной пигалице с длиннющей русой косой и строгим, колючим взглядом. Заржали через пару секунд, словно лошади. И пересели назад, подальше от сердитой девицы, не побоявшейся сделать замечание четырем взрослым бывалым мужикам.
Максим и его молодая бабушка тоже рассмеялись. Макс уже привык к вечным чудачествам и прямодушию своей Мышки, но Агафье Тимофеевне ее поведение показалось хотя и вызывающе смелым, но правильным:
— Вот таким, как ты, и надо в школе работать! Вот это характер! Тебя бы все дети уважали за такой крутой нрав. Вот Макс, хоть ростом и с версту, но куда как застенчивее мне кажется. Вся его сила лишь в бицепсах, а душа добрая слишком, податливая… Ты же, наоборот, — несгибаемая, ничего не боишься! Я вот сейчас думала: они тебя "обложат" по полной программе, а они — ни звука. Это ведь шахтеры были, их по лицам видно, а в душе каждого шахтера прячется маленький мальчик, который всегда помнит первую учительницу… Оставайтесь, детки, в наших краях навсегда: вы тут ко двору придетесь!
Парень и девушка пожали плечами. Лица их приобрели задумчивое выражение: а почему бы и нет? Большие города не казались им средоточием счастья.
Агафья Тимофеевна оживилась при виде легендарной речушки Бель-су, "реки, текущей с перевала" или, иначе, "реки тайменя", — рыбы здесь прежде было видимо-невидимо. Здесь сошли те самые рыбаки со снастями, которых Мышка выругала так серьёзно и по-стариковски. Точно завуч школьный. Но перед тем, как им выйти, к ним подошел один из увлеченных рыбалкой шахтеров, с усталым ясноглазым лицом и лукавой улыбкой глаз со странным, необычным разрезом. Обратился к Мышке, засмущавшись по-детски:
— Вы, девушка, учительница будете? Киваете? Вот и угадал я! Почему? Строгая вы такая, мы ижнак удивились все с мужиками. Но, с другой стороны, верное вы нам замечание сделали: вон, на другой стороне вагона детей везут, услышат юные уши наши речи, да и запомнят. Всё правильно вы сказали, не побоялись. Я что сказать хотел: брат мой в сельской школе тут неподалеку директорствует, а учителей не хватает. Несколько учителей в школе, и преподают сразу по несколько предметов. Молодежь к нам из Кемерово да Новокузнецка ехать не хочет. Хотя и жилье учителям сразу дают, и помогают всем миром в обустройстве. Если вы такая правильная да серьёзная, как нам показалось, то вот, возьмите координаты брата моего, и телефон его рабочий я тут приписал. Домашнего-то у него нет… позвоните, если надумаете. Или подружкам по институту передайте, таким же идейным. Дети у нас в Сибири растут хорошие, природу любят, но учителей не хватает. Вот и становятся грубиянами, точно как мы с друзьями. Потому как вежливость и грамотность из сена не родятся.
Педагоги увлеченные нам здесь так нужны! Чтобы глаза горели! Извините, если чем обидели. Может, и не стоило к вам подходить… Не взыщите!
И вышли мужики из вагона на станции, где стоянка была всего минуту. А в руках у Мышки остался пожелтевший листок из тетрадки. Электричка дальше поехала. Мышка повертела листок, прочитала, и положила в боковой карман рюкзака: а вдруг пригодится? Может, это и есть ее судьба?