Немногое удалось услышать путешественникам в электричке: что про так называемое "Постановление? 1", и упоминание чрезвычайного положения в стране. Именно бабушка услышала эту фразу о "чрезвычайке": напряглась вся, удивилась, испуг отразился на ее лице, мигом ставшем немолодым и уставшим. — Что случилось в мире, детки, пока мы странствовали? Вам что-то известно? Так объясните мне, пожалуйста! Чем эти события нам всем грозят? Вы еще раньше, на почте, начали перешептываться о политике! Что вам известно?

— Агафья Тимофеевна, все будет нормально! — только и нашлась, что ответить Мышка. — Очевидно, в СССР произошла попытка переворота, которую уже давно намечали некоторые консерваторы. Но вряд ли они чего-то добьются. Но ничего конкретного мы не знаем: мы же не политики какие-нибудь! Вот на место приедем, тогда и узнаем все в подробностях!

Однако, на свой автобус они опоздали. Решили остаться в Междуреченске заночевать, а наутро отправиться в деревню. Места в местной маленькой гостинице нашлись. Никаких особых мер, связанных с введением в стране чрезвычайного положения, в Междуреченске в целом не наблюдалось: на паспорта путешественников дежурная взглянула мельком, словно мысли ее были заняты делами государственной важности. В гостинице, как ни странно, обнаружился неплохой буфет, и телевизоры были в каждом номере. Максим с Мышкой взяли себе один общий номер, не сговариваясь: двухкомнатных номеров в провинциальном отеле не нашлось, а брать два разных номера, — только людей смешить. И без того Агафья Тимофеевна посматривала на них с излишним восхищением несовременной романтичной сдержанностью. Бабушке заказали отдельный номер. Пришли в свои номера после ужина слишком поздно: программа "Новостей" к тому времени закончилась. По телеканалу "Орбита" можно было позже посмотреть повтор московских передач.

Распрощались до утра. Агафья Тимофеевна быстро уснула в своем номере: сказывалась усталость последних дней. Однако, Мышка с Чумой долго не спали: захватив с собой пару шоколадок, сделали себе кофе и уселись в два кресла друг напротив друга. Поговорили о текущих событиях, полагая, что знают заранее, что обещают ближайшие дни. Порадовались, что успели хотя бы дачу купить на взморье: совсем скоро ее цена взлетит до небес! Только машину купить не успели, увлекшись длительным путешествием и совсем позабыв о том, что впереди страну ждут грандиозные потрясения.

— Денег у нас еще немного осталось, а мы их так и не потратили толком, обо все позабыв в этом странствии! Впрочем, я ничуть не жалею, что так получилось! — сказала Мышка и потянулась, зевая. — Максимка, давай мы с тобой позабудем о том, что ты — Чума, а я — Мышка! Давай будем звать друг друга как все нормальные люди? Только ты зови меня Лика, хорошо? Стану Ликой Лесиной в этом мире, отныне и навсегда! Что же делать? Нужно привыкать к изменениям, которые не в нашей власти. Для тебя я теперь навсегда — Лика!

— Конечно: Лика! — Максим подпрыгнул со своего кресла в два прыжка и обнял свою хрупкую подружку, присев на подлокотник ее кресла. — Мне очень нравится это имя! Моя маленькая, худенькая девочка Лика! Ты помнишь: у нас заказан один на двоих номер, в котором только одна кровать, и нет меча, чтобы положить его между нами в кровати!

— Нам и не нужен никакой меч, Максим! Верно? Зачем нам какой-то меч? — Она встала сама с кресла и обернулась лицом к юноше, робко сидевшему подле нее на деревянном подлокотнике кресла. — Не будь только паинькой, как привык в присутствии бабушки! Или тебе нравится быть скромником? — Её тонкие ручки обвились вокруг сильной шеи Максима, словно две ласковые змеи. — Поцелуй меня, милый: время пришло! Ты ведь так хотел этого там, в Уч-Дере, верно?

Максим не стал спорить: и поцеловал, и обнял, и подхватил на руки, чтобы закружить по комнате в бешеном ритме. Потом остановился, опустил девушку на пол, та встала на цыпочки и протянула ему свои распахнутые губы, обняв за талию со всей силой. Он целовал ее ласково и нежно, грубо и яростно: он уже понял, что ей нужны разные проявления в любви, что она ни в чем не приемлет скуки и однообразия. Его язык дразнил Мышку своей кажущейся нежностью и неутомимыми движениями: казалось, он не знает устали. Вскоре у Мышки голова закружилась так, что весь мир поплыл верх ногами, и в глазах пошли фиолетовые разводы. Ей стало так жарко, так чудесно, так радостно, как в сказке! Словно именно этого мгновения она ждала всю свою жизнь!

Они сами не заметили, как оказались на широкой, слегка скрипучей кровати, как остались без одежды и принялись с безоглядным любопытством разглядывать друг друга. Жадные губы юноши скользили по нежной загорелой коже хрупкого девичьего тела, его пальцы играли ее распущенными кудрями, еще сильнее завившимися после только что принятой ванны. Постепенно Максим стал настойчивее, его руки осмелели, опускаясь в своих поисках ниже и ниже. Мышка выгнулась и вдруг шепнула:

— У меня там будет страшный шрам рваный: не смотри, пожалуйста! — и робко зажмурилась, сделавшись вдруг похожей на маленькую невинную девочку. Однако, когда Максим решил избавить ее от ложной стыдливости и покрыл ласковыми поцелуями все ее тело до самого лобка, он отнюдь не обнаружил на теле возлюбленной никаких следов шрама: только тонкую белесоватую линию, напоминавшую робкий набросок белым карандашом. И ничего больше. Так он и сказал своей подружке: что нет у нее никакого шрама! Та лишь улыбнулась, решив, что юноша хочет просто ее успокоить, отвлечь от естественного в таких случаях стеснения, — и еще жарче притянула к себе милого, оказавшегося достаточно поднаторевшим в искусстве любви. Что показалось ей в тот момент очень приятным…

Сочетание подобной нежности и уместной резкости редко встретишь у столь молодых мужчин. Это позже Мышка поняла: у Максима не просто был личный опыт, — он еще и сумел извлечь из него самые важные выводы, с тем, чтобы любую женщину сделать самой счастливой на свете, и стать для нее незабываемым. В объятиях с ним девушка поняла: все, что было у нее раньше, отныне утратило всяческое значение и смысл, — новая любовь и бесконечное упоение страстью вытеснили из ее памяти все прочие мужские образы, заставив чувствовать тело и желания своего любимого так остро, словно все это с нею в первый раз происходит.

Под его пальцами тело Мышки трепетало, как будто крылышки бабочки на ветру; его губы заставляли ее изнывать от предвкушения радости и наслаждения. И оно пришло стремительной и медленной сияющей волной, словно где-то в глубинах ее тела и сознания взорвалась ослепительная новая звезда, озарив новым сиянием каждую клеточку тела.

Мышка вздрогнула вся, и замерла, впившись в Максима так, словно боялась: налетит ураган и унесет ее вдаль от спасительного берега его рук, его губ, его нежности. Прошло несколько секунд, и она сама ослабила безумный захват своих рук, обвивавших его шею чуть ли не до удушья. Играючи, заскользила губами вниз от его шеи, по линии груди, опушенной чудесным рыжевато-русым пушком, до нежной округлости пупка, который она лишь лизнула шутливо мимоходом. Беззастенчиво опустилась еще ниже, приступив в изучению самого потаенного естества своего юного любовника, который вначале даже засмущался ее вниманию "там", но Мышка была так настойчива и нежна, что он отнял руки, засмеялся и доверился ее работе первопроходца в его рыжих дебрях. Податливая плоть немедля откликнулась на робкие, стремительные и ускользающие прикосновения ее язычка и тонких прозрачных пальцев. Поиграв с членом Максима несколько секунд, Мышка вновь убежала, — еще ниже и ниже, пока не добралась по внутренней стороне бедер до его колен, а затем и икр. Наконец, ее веселые остренькие зубки ласкового мышонка нежно впились в большой палец Максима на правой ноге и принялись терзать, словно пытаясь испить его крови. Макс даже застонал и попробовал вырваться от такой неожиданной атаки.

Тогда ее голова вновь переместилась выше и теплые горячие губы, становившиеся то жесткими, сухими и жадными, то мягкими, как пух и слегка влажными, — упруго обвили головку члена с нежностью и вниманием. Постепенно все его моментально возросшее естество оказалось захвачено жадным, горячим, бесстыдным ртом любознательной Мышки, стремившейся испробовать милого на вкус. Как только она поняла, что еще немного, и он не сможет долее сдерживать себя, — и мигом Максим осознал себя распластанным под сильными бедрами маленькой всадницы. Однако, подобный захват власти маленькой амазонкой мигом привел в юношу себя, — он привстал слегка, — и они с Мышкой оказались в объятиях друг у друга, причем она сидела на самой вершине его минарета, обнимая его ногами и руками, и двигалась то быстро, как стремительная фурия, то медленно, словно ленивая лесная рысь, а он прижал ее к себе за талию, чтобы не упустить свою драгоценную ношу, и глубоко-глубоко ввел язык ей в рот, так что Мышке показалось: еще немного, и она задохнётся! И поцелуй, и сам этот этап секса оказались столь прекрасны, что оба потом так и уснули, обнимая друг друга, причем Максим так и не извлёк свою истомленную плоть из ее горячих глубин.

Так и спали, словно две половинки одного целого, и им это казалось вполне естественным и приятным.

Проспав пару часов, Мышка вновь ощутила в себе медленные, постепенно все убыстрявшиеся толчки: то Максим, еще не вполне проснувшись, стремился овладеть ею снова и снова, и она покорялась ему, радостная, в диком восторге и упоении. Постепенно его движения ускорились до безумия: он яростно впивался в ее тело пальцами, целовал в ухо с нежностью и остервенением, и она все ближе прижималась к нему, двигая бедрами из стороны в сторону, пока, наконец, оба не утонули в пучине радужного экстаза и сладкой истомы.

— Максим, я тебя так люблю! Твои серые скромные глаза, твою милую улыбку, твою морщинку вертикальную между бровей, твой мягкий голос и сильные, добрые руки, — сказала Мышка тихо и робко, почти как школьница. — Я думала, ты гораздо неопытнее. Почему ты не взял меня раньше? Зачем ждал так долго и позволял мне дичиться? Думаю, я была бы счастлива! Как много времени мы потеряли, милый! Столько ночей провели рядом по-братски!…

— Я не хотел, чтобы ты мне отказала! — и он вновь покрыл поцелуями ее ямку в области между ключиц. — Мне хотелось, чтобы ты хотела именно меня самого, а не просто красивого высокого парня, одного из многих, встреченных тобою на жизненном пути. Ты — красивая девушка, образованная, необычная, я бы даже сказал, немного странная: иногда в тебе есть что-то, что пугает меня и, думаю, других мужчин тоже. Словно в тебе просвечивает иная сторона твоя, иная сила. Знаешь, бывают женщины простые, однозначные, но ты не такова! Иногда мне кажется, что ты — девчонка из соседнего села, которая только что вернулась из ближнего леса с богатым уловом кедровых орешков, взятых из нор запасливых бурундуков. Иногда ты похожа на маленькую шаманку, которая одним шаловливым словом может разрушить целый мир, и поэтому боится разговаривать, только начиная познавать свое могущество. Скажи мне, подружка, ты ведь настоящая ведьма, только ученая, верно? И сюда, в этот мир, нас забросила твоя собственная магия? Ты хотела оказаться здесь со мной?

— Не говори чепухи, милый! — возразила Мышка не слишком уверенно. — Магия, во всяком случае, моя, — здесь точно ни при чем. Знаешь, позволь я расскажу тебе историю моей жизни: мне кажется, я могу тебе довериться. И она рассказала ему о своей неудачной, но безумно красивой и упоительной любви, — в ходе рассказа Максим не раз пытался отвлечь ее поцелуями, чтобы доказать, что он — лучше того, другого, что был у нее раньше! Рассказала о своем походе к странной женщине-экстрасенсу, после целительного сеанса воздействия которой швы Мышки мигом стали срастаться как по мановению волшебной палочки. И еще о своих странных впечатлениях во время самого сеанса магии. Как потом ей порой трудно было жить, так трудно, что хотелось на себя руки наложить нередко! Но сил хватило, и годы прошли. А однажды нехороший человек украл у нее стипендию из кошелька, когда повел ее в ресторан. Как потом ходила в милицию жаловаться на этого человека, оказавшегося депутатом! И заявление у нее не приняли…

И тогда Мышка решила сама покарать обидчика и вора, — это и была ее первая и последняя в жизни попытка обращения к магии. Однако, прошло целых три недели, прежде чем вор возвратил покражу и попросил, скрепя сердце, прощения у нее, сирой и убогой студентки, прибегшей в своем воздействии на депутата к высшим неведомым силам. Как она забрала у вора свою жалкую тысячу, и вскоре в ее дверь раздался звонок. Пришла та самая женщина-экстрасенс и предложила Мышке огромные деньги и вот эту самую необычную работу, — не объяснив, впрочем, деталей самой работы, но клятвенно уверив, что выполнение заданий никак не будет связано с актами терроризма и прочими крайними экстремистскими мерами.

— Заданий, говоришь? — Максим поймал подругу на слове. — Так и сказала, во множественном числе? А ты не вернулась и завалила выполнение других "заданий"? Экая непослушная девочка — любительница самодеятельности! Значит, некие силы планируют контролировать в целом все развитие истории человечества? Но вряд ли они планировали, что ты немного выйдешь за рамки их инструкций и вступишь, пусть не по своей воле, в контакт с представителем другой действующей стороны, в данном случае, с Казбековым, шестерки которого тебя похитили по глупости. Впрочем, полагаю, что твоя встреча с ним не имеет никакого значения для судеб мира. Давай-ка спать!

Мышка, в порыве откровенности, готова была Максиму рассказать столь многое еще, о чем молчала раньше. И о том, как в нарды играла с Казбековым и рассказала тому некоторые подробности будущих событий. И о том, как на пляже в Сочи совершенно случайно повстречалась с Петром Кошкиным и, поддавшись шаловливому настроению, выдала ему такие НЗ, что в "центре", где ее готовили, специалисты за голову взялись бы, пытаясь расшифровать столь мудрое послание, которое, однако, было простой шуткой, сказанной наобум. Все это, и многое другое, — она бы хотела бы поведать своему милому, который, однако, прижав ее к себе крепко-накрепко, спал сном праведника, и тогда и Мышка, поймав ритм его дыхания, попробовала дышать точно так же и вскоре вновь уснула, совершенно счастливая и обессиленная.

Утром, уже солнце высоко стояло, Максим еще спал, и Мышка тихонько выбралась из его объятий и отправилась в ванную комнату. Стоя обнаженной перед большим зеркалом, она постаралась найти в себе следы изменений, произошедших в ней после такой бурной пламенной ночи. Никаких следов, естественно, не было, только глаза ее засветились кошачьим блеском и появилась в них бОльшая глубина. Возможно, от недосыпа.

Но не собственное выражение лица всего более привлекло Мышку: разглядывая свое тело критическим взглядом, она не увидела привычной детали, — своих шрамов! Совсем недавно, буквально пару месяцев назад, весь ее живот покрывали страшные шрамы, напоминавшие следы рваных ран.

Но сейчас ей удалось увидеть только тонкую одинокую бледно-белую линию чуть повыше лобка, не более десяти сантиметров длиной. Более того: Мышке показалось, что эта линия буквально на глазах уменьшается, словно шагреневая кожа, наливаясь изнутри розовым свечением, будто неведомый художник вытирает ластиком легкий дефект на эскизе картины.

Она головой потрясла, произнесла: "бррр!", но шрам ничуть не увеличился, оставшись крошечным и незаметным, ничуть не портя красоту ее тела. Мышке пришлось признать: случилось чудо! Келоидные рубцы исчезли! Еще ночью она не верила Максиму, уверявшему, что с ее телом все в порядке!

Проснувшийся Максим прибежал в поисках Мышки в ванную, и весело присоединился к ней в ванне. И она сразу забыла про свое отражение в зеркале. Потому как помнила еще с детства наставление бабушки: если действительно любишь мужчину, если тело твое поет под его руками, — никогда, ни под каким предлогом, ему не отказывай, все его соки принимай с радостью и трепетом. Люби его и давай любить себя. И будешь молодой и счастливой долгие годы!

А потом они включили новости и стали смотреть и слушать, что в этом мире происходит. В мире, однако, происходило, нечто странное. Как поняли молодые люди, ГКЧП еще вчера поздним вечером объявил о самороспуске. Собственно, именно этого они и ожидали. Но результатом ухода ГКЧП стал неожиданный созыв всех депутатов Верховного Совета РСФСР на сегодня, единственной повесткой дня которого явился вопрос экстренного импичмента новоявленному президенту РСФСР и временной передаче полномочий вице-президенту Руцкому, тому самому, который через неполные два года должен был бы оказаться в числе лидеров оппозиции, засевших в Белом Доме. Так же Верховный Совет РСФСР должен быть решить вопрос о новом референдуме, целью которого должен явиться ответ на вопрос: нужен ли РСФСР свой президент? Ко двору ли нашей политической доктрине такая должность? Нужна ли нам президентская республика?

Максим и Мышка взялись по-детски за руки и недоуменно переглянулись. Что-то явно не так пошло в мире. Только что?

Вскоре и Агафья Тимофеевна постучала в их номер. Узрев румяные щеки и горящие глазенки "детишек", обозрев разбросанные по номеру подушки и скомканные одеяла, она лишь улыбнулась покровительственно. Наконец-то детки показали, что уже взрослые!

Бабушка телевизор включила еще раньше, поэтому и знала больше. Сообщила, что генеральный секретарь ЦК КПСС ночью еще возвратился из отдыха на своей даче в Форосе, и приступил к выполнению обязанностей и как президент СССР. Это с его подачи зашла речь о необходимости упразднения должностей президента СССР и президентов республик, как не отвечающих политическим потребностям нашего "электората". Последнее слово бабушка, как человек грамотный, но разумный, произнесла с иронией: она негативно воспринимала все бездумные иностранные заимствования, которые с легкостью можно было заменить славянскими, истинно русскими синонимами. Потому как вся эта "иностранщина" немало смахивает на добровольное психологическое рабство.

То есть Михаил Сергеевич добровольно соглашается стать последним президентом СССР, и не переизбираться на второй срок. Так как СССР не нужны президенты, чья власть слишком далека от достойной и честной коллегиальности, и слишком легко может перерасти во временщичество и даже жестокую единоличную диктатуру. Политическая культура Советского Союза, государства, возросшего из имперской России, чужда президентству.

Так же, якобы, циркулируют слухи, что новым премьер-министром снова назначат Рыжкова, как наиболее знакомого с отечественной экономической конъюнктурой и, притом, человека, которому народ более доверяет. Даже тут, в Междуреченске, его знают и уважают: именно Николай Иванович два года назад, в пору шахтерских забастовок, приезжал "расхлебывать эту кашу".

И он уже якобы выдал некоторые из задуманных нововведений, упомянув лишь имя некоего мудрого политического деятеля Конрада Аденауэра, бывшего канцлера Германии, и мэра города Кёльна. Когда-то ему удалось поднять страну, лежавшую в разрухе, с колен после трудных годин.

Мол, необходимо поддержать мелких предпринимателей с помощью проведения мер протекционизма, и увеличить минимальную зарплату в стране, и разобраться с большей частью криминальных "теневиков", провести чистку в рядах милиции, — с помощью силовых министерств, а еще уменьшить общее налогообложение и изменить финансирование предприятий различного уровня. Необходимо так же поддержать хиреющие хозяйства, но не диктатом сверху, а увеличивая их поддержку. На местах должны создаваться перерабатывающие и обрабатывающие предприятия, чтобы большая часть сельскохозяйственной продукции не терялась по пути.

Должно сменить большинство современных руководителей крупных сельских хозяйств; в некоторые из них, наиболее важные и перспективные, нужно председателями назначить бывших армейских снабженцев, весьма просвещенных в экономических и иных тонкостях. Также нужна и подготовка специалистов-теоретиков в сфере экономики, но их теоретическая база не должна отрываться от практики: все они обязаны заниматься и реальными делами, недопустим отрыв от реалий. Также во всех вузах должны начаться общие перемены: нужно изменить систему образования, но без слепого копирования по западному образцу, а с учетом потребностей именно Советского Союза. Еще объявлено о возможности снимать деньги со вкладов, начиная уже с 21 августа, однако, в одни руки единовременно будет выдаваться не более одной тысячи рублей.

То есть поначалу возникнут естественные очереди, но постепенно ажиотаж спадёт, и суммы снимаемых сбережений уже не будут ограничиваться. Не стоит опасаться быстрого удешевления денег ввиду их резкого выплескивания на товарный рынок: Горбачев объявил о некоем мероприятии, в результате которого излишние денежные суммы, собравшиеся у населения всей страны, будут изъяты с помощью спешного насыщения рынка импортными товарами широкого потребления, с целью немедленной ликвидации самого понятия "дефицит". При этих словах бабушка скептически улыбнулась: где это видано, чтобы в СССР да дефицит пропал?! Так и жить скучно станет, если в магазинах можно будет купить всё и для всех!

Парень и девушка тоже не поверили в последние слова бабушки, восприняв их как пересказ очередной горбачевской байки для взрослых. Однако, последующие события показали, что обещание не было голословным.

— Агафья Тимофеевна, миленькая, но что же мы такое пропустили этой ночью самого важного? — воскликнула Мышка. — Что случилось вчера? Ведь все идёт совсем не так, как должны были бы развиваться события!

— Деточка, дорогая, откуда тебе, не сидящей в Кремле, знать о том, как должны развиваться события? — Агафья Тимофеевна немало удивилась горячности юной девушки, принявшей столь большое эмоциональное участие в происходящем. — Нам, простым людям, многого знать не дано. Например, даже о сущности того обвинения, благодаря которому президенту собираются вынести срочный вотум недоверия. Вот ведь засекретили, как в старые добрые времена, представляете? Вот вам и гласность с демократией! Чем-то Борис Николаевич проштрафился перед народом, да так, что и носа теперь на люди не кажет, а все его политические прихвостни из числа новоявленных богатеев мигом рванули отсюда подальше. Значит, действительно, проштрафился…

Только вот несколько минут назад имела я разговор с местной горничной, так она поделилась со мной слухами невероятными. Похоже, и здесь народ "Голос Америки" слушает, не действуют "глушилки".

Значит, так: говорят люди, что Ельцин перед началом событий с этим непонятным заговором куда-то исчез, как сквозь землю провалился. Не могли его найти пару дней. Потом он вдруг появился перед толпой сторонников, с призывом не поддаваться лозунгам гэкачепистов, защитить демократию. Да только был он так непотребно пьян, что, когда залез на танк, так тут же с него и свалился, но не ударился, пьяным падения не страшны. Только заругался по-нашему, по-русски, а вокруг была куча корреспондентов, и его сторонников, и все они разом поняли, что президент России пьян в дрязгину, до неприличия. Да еще и ругается, как сапожник. Западные журналисты, опознав характерный запах водки и винных паров, который ни с чем не спутаешь, немедля эту новость отправили в СМИ, да и наши не опоздали с такой сногсшибательной новостью: оказывается, несколько лет назад газета "Республика" писала правду, именуя президента, который тогда еще не являлся президентом, пьяницей! Когда "Правда" перепечатала давно еще ту статью, простой народ ей не поверил. Вот такой вышел конфуз.

Толпа же сторонников российского президента и защитников демократии, как пошли по ней слухи гулять о пьяном президенте, так начала расходиться по домам. Не понадобились никакие крайние меры, чтобы разогнать собравшихся демократов. Хотя наш президент и пытался бормотать что-то вроде того, что на него в очередной раз организовали покушение и заперли, мол, в вино-водочном погребе. Это надо же такое придумать: в погребе его заперли! Такое только с пьяных глаз примерещится, тем более, все и так давно знают: не прочь иной раз "принять" президент лишку, на то он и наш, русский человек!

Словом, сработал тот самый эффект сказки Г. Х. Андерсена, в конце которой весь народ зашептался: "А король-то — голый!" А у нас, вроде того получилось: "Президент-то — пьяный! Лыка не вяжет! С кем демократию защищать?" Словом, негативное воздействие явление президента оказало на толпу его сторонников, хуже и быть не может. Разочарован народ до крайности, слов нет! Разве можно было перед людьми да в пьяном виде? Выбрали его, доверили управление, а только теперь поняли, какое оно, "новое платье короля"…

— Давайте, детки, поторопимся: одевайтесь быстрее в дорожную одежду, не то вновь на автобус запоздаем. Что-то вы сегодня разоспались у меня! — хитро улыбнулась молодая бабушка Агафья, и молодежь споро начала собираться, включив телевизор в качестве фона для своих действий.

Зачем-то передавали интервью с Казбековым, — занимавшимся в эти дни экстренным созывом Верховного совета, — который убеждал телезрителей, что отныне жизнь в стране пойдёт совсем по-другому, по-новому, и в конце своей речи, вскользь, искренне поблагодарил некоего спасителя Отечества за благое дело и добрый совет. Которым власти успели воспользоваться вовремя. Только Мышку во время передачи с участием одного из руководителей Советского государства почему-то время от времени дурной смех разбирал, словно у нее пластинка заела: смеется и смеется, ничего не объясняя. Да еще раз она пальцем на экран показала: куда-то за спину Казбекову, явно не на самого Председателя Верховного Совета.

Бабушка убежала в свой номер себя в порядок привести перед дорогой и, воспользовавшись ее отсутствием, Максим тряхнул Мышку что было силы:

— Признавайся! Ты что натворила? Не бывает у тебя смеха без причины!

Давясь от хохота, Мышка рассказала другу утаенный от него эпизод со встречей с Петром Кошкиным на сочинском пляже. О том, как в ходе беседы с недоумевающим, облаченным в пляжные плавки Петром, она ему указала некий номер, по которому велела позвонить во второй декаде августа, и передать лишь несколько слов: "Винный погреб. Похищение. Решение всех проблем!". Вот и все ее сообщение для Казбекова. Правда, сообщение задумывалось как весёлая шутка, розыгрыш, маленькая месть ее собственному похитителю, чтобы он недоумённо нос почесал.

Но получилось наоборот: тот воспринял переданные слова настолько серьёзно, что не просто буквально их воспроизвел в действительности; более того, на заднем фоне в кадре за спиной Керима Рустамовича Мышка узрела того самого забавного старлея Петра Кошкина, со знакомства с которым и началось их общение с Москвой и москвичами. Причем Кошкин в кадре имел деловитый вид и сосредоточенное выражение лица, а в руке держал некие бумаги, которые явно норовил передать Казбекову, и случайно попал в кадр. У Кошкина в жизни все происходит случайно. Судя по всему, он теперь в свите Казбекова, и этой чести удостоился всего лишь за передачу тех самых нескольких слов по телефону. Кто бы мог подумать: из шутливого розыгрыша так может измениться весь ход бытия страны! И что же теперь дальше будет с Советским Союзом?

Судя по всему, подписание Ново-Огарёвских соглашений перенесли на неопределённый срок, причем было заявлено о срочной необходимости внесения изменений в уже написанные статьи предварительного текста Союзного договора. Похоже, Союз решили оставить существовать в качестве федерации, и Мышка почти приветствовала это решение, тогда как Чума, слабо понимая различия между федерацией и конфедерацией, не пустился развивать собственные умозаключения по этому поводу. Он лишь понял, что так Центр сохранит за собой больше властных полномочий, — да и ладно. И еще он понял: ему следует активнее заниматься самообразованием, не лениться, чтобы на равных иметь возможность обсуждать со своей женщиной все на свете. Не должен мужчина уступать женщине ни в чем! И, как человек молодой и полный энтузиазма, вскоре он действительно обложился грудой книг и начал активный процесс самообразования: учиться никогда не поздно. Проявление мужества не в том, чтобы на мотоцикле въехать по лестнице в военное училище, но в том, чтобы во всех ситуациях чувствовать себя достойным человеком, способным все понять и проанализировать.

Они вернулись в Сивые Зори совсем ненадолго: чтобы собрать большую часть своих вещей, оставленных перед отъездом у Агафьи Тимофеевны; дать телеграмму и отправить необходимые документы и телеграфный перевод в Сочинский район для Нины, которая, оказывается, выиграла на подаренный Мышкой лотерейный билет такой большой выигрыш — новенькую "Волгу".

Бабушка, правда, ворчала, что за такой царский подарок, как "Волга", эти сочинские нерусские должны теперь за их дачу сами десять лет платить взносы! Вот как повезло им с лотерейкой! Пришлось Максиму успокоить бабушку, пояснив, что все произошло по чистой случайности, — значит, счастье этой Нины таково, что ей выигрыш выпал. А они с Ликой, скорее всего, выигрышный билет просто потеряли бы: они такие беззаботные! Тогда Агафья Тимофеевна успокоилась, но заметила: судя по всему, "Лика приносит счастье другим людям. Причем случайно". Мышка с Чумой переглянулись, вспомнив про неожиданное возвышение глуповатого Кошкина: вот кому действительно повезло, — так это ему!

Бабушка неохотно расставалась с "детками". Велела им приезжать почаще, тем более, что ездить-то — недалеко: они собрались осесть в той самой деревне, в школе которой директорствовал брат случайно встреченного странниками в электричке шахтёра, спутникам которого Мышка сделала резкое замечание за грубость их речи, не побоялась резкой реакции.

Как ни удивительно, но работа в небольшой деревушке нашлась сразу для них обоих: Мышке предложили работать историком, вести предмет МХК и, в случае надобности, подменять по другим гуманитарным предметам. Она пыталась отказаться от всяческих намеков на "подмены", мотивируя тем, что никогда "русисткой" не была, литературу знает лишь в пределах школьного курса, но директор руками замахал: специалистов не хватает, трудно учебник почитать, что ли? Никто же не хочет ехать в глубинку, все в город рвутся, а тут такая удача: сразу пара специалистов! Которые, к тому же, очень похоже, вскоре станут настоящей парой молодоженов! К тому же, школа на селе была всего лишь неполной средней, дававшей девять классов образования. Никак не удавалось директору выбить статус полной общеобразовательной школы.

Максиму дали почти во всех классах вести физическую культуру. Этой работе он обрадовался несказанно, потому что спорт сам любил и с радостью занимался с деревенскими ребятишками, предварительно обложившись брошюрками с различными возрастными нормативами. Даже организовал пару спортивных кружков для школьников разного возраста. Серьезно отнесся к работе. Тогда как от географии пытался отказаться всеми правдами и неправдами, мотивируя тем, что учился плохо, на факультет попал случайно и так далее. Но пришлось ему отрабатывать купленный диплом, по вечерам отдавая по несколько часов на подготовку к завтрашним урокам.

Мышке в этом отношении было несравненно легче: свои предметы она знала "от и до", особых трудностей для нее не возникало с материалом. Удивление вызывал лишь самый последний этап истории, перекройка которого происходила на глазах буквально. Уча детей, она училась вместе с ними.

Приступив к работе и поселившись в предоставленном им на двоих доме, принадлежавшем местному совхозу, — нужно было три года отработать, чтобы этот дом перешел в их полное владение, — молодые люди вынуждены были почти сразу подать заявление в сельсовет. Чтобы люди не косились, что педагоги живут, как все, во грехе: учителя всем своим поведением должны детишкам добрый пример показывать! Может быть, юноша и девушка и не торопились бы так, но сработал тот самый эффект негласного общественного мнения, над которым еще так недавно оба они смеялись. В деревне трудно быть в стороне от народа: там всё на виду, все у всех на слуху. Поэтому и расписались быстро и без лишней помпезности. И сразу легче стало обоим существовать: пришло понимание правильности всего происходящего. Не нами, но еще предками нашими было заведено: молодые люди должны вступать в брак, но не грешить бестолково и бесцельно.

Став женой Максима, Мышка не раз смеялась над своими первыми сомнениями: как могла она так долго сопротивляться своей любви? Наверное, их с Максимом встреча была запрограммирована кем-то наверху…

Удивительные перемены происходили со страною. Вначале исчез дефицит. Цены поднялись лишь совсем немного, но зато значительно возросли зарплаты! На прилавках уже к концу 1991 года появилось решительно все: от ставших вдруг никому не нужными шпротов до импортной обуви из соцстран, по низкой цене и вполне нормального качества. Еще пару лет назад шахтёры в Междуреченске бастовать начали из-за того, что в магазинах исчезло даже мыло! Активнее начали развивать отечественное сельское хозяйство, причем обращая упор на низовые звенья сельского товаропроизводителя. Почему-то вдруг сняли бывшего сельского участкового и на его место прислали нового, молодого, с горящими глазами парня, которому обещали такую большую зарплату!… Да еще подоходный налог с заработной платы сократили, он теперь не мог составлять более десяти процентов.

Повсеместно в регионах происходили изменения: в политике и экономике. Четко регулировались малейшие проблемы, происходившие на местах, особенно связанные с делами национальностей. Жизнь изменялась к лучшему так быстро и почти неожиданно для людей, что все удивлялись и радовались.

Постепенно сошла на нет волна создания новых политических партий и движений. Вновь бОльшую популярность обрела КПСС, в последние годы заметно утратившая былые позиции. Только название ее изменилось: она стала именоваться "Единой социалистической партией Советского Союза". Впрочем, суть ее программы и целей от перемены названия немногим переменилась.

Однако, молодая пара сельских учителей мало интересовалась политикой: они просто жили и радовались каждому совместно прожитому дню. Им было так хорошо вместе, словно в раю: они не ссорились, не придирались друг к другу по пустякам, они понимали с полуслова малейшее желание спутника жизни. Они были предназначены друг для друга самой судьбой.

Студёные снежные зимы и стремительно наступавшие вёсны, обжигающие летние месяцы и короткие периоды сибирской осени, — всё равно радовало их. Они почти не замечали хода времени, потому что были всегда рядом.

Практически каждое лето, за счёт профсоюза, молодые люди ездили отдыхать и, заодно, проведывали свою дачу и знакомых в Сочинском районе. К следующей весне оба постарались сдать на права, потому как Нина настаивала, чтобы Максим забрал у нее с мужем хотя бы старые "Жигули". Поэтому так и получилось: назад в Междуреченск они вернулись не на поезде, а на машине. Летом 1993 года им обоим дали туристические путёвки по республикам Средней Азии. Из путешествия оба вернулись вдохновлённые новыми впечатлениями. Мышку словно заворожили Бухара и Самарканд, настолько, что она поклялась себе еще не раз туда вернуться. Особенно хотелось бы ей оказаться в этих городах в период их былого могущества, прикоснуться не только к голому камню старинных построек, но прожить какое-то время в тех, ушедших веках, восприняв часть их чуждой, но влекущей ментальности.

Они привыкли жить здесь, в своей Сибири, в Советском Союзе. Который выстоял, несмотря ни на что, и сумел распрямиться от адских нападок и ласковых обещаний псевдодрузей издалека. Даже СЭВ, пусть и усеченная, но сохранилась. Причем СССР вновь пришлось оказывать немалую помощь обществам соцстран, порядком покореженным непродуманными попытками введения "шоковой терапии" в некоторых из них. Былые воспоминания о другой жизни в капиталистической России уже стали подергиваться пробелами в памяти, словно обветшав и затянувшись серой паутиной. Лишь изредка, включая по вечерам "Новости", они вспоминали с улыбкой тот мир, увидев по телевизору столь хорошо знакомое обоим лицо юного зама премьер-министра, такое характерное: светлое, выразительное, с запоминающимся тихим голосом. Связь времён все-таки намечалась, но в иных проявлениях, а персоналии многие остались теми же самыми. Удивляла до невероятия лишь роль Казбекова в развитии последних событий: с виду скромный и незначительный, именно он, похоже, явился режиссером-сценаристом многих событий, сумев так и остаться в тени. Истинный "серый кардинал", спрятавшийся в тени, — рукоположенный в сан несколькими случайными словами случайной незнакомки, — о бесцельной кровопролитной войне и грядущих негативных переменах, в ходе которых мир перестанет быть двуполярным. Иногда Мышка смеялась наедине с мужем и саму себя называла тем "серым кардиналом", изменившим мир. И удивлялась: почему до сих пор ее не настигла карающая рука правосудия времени? Но никому "там", наверху или сбоку от нашего мира, тем загадочным и ленивым наблюдателям, — не было и дела до маленькой Мышки и ее семейного счастья.

Впрочем, Мышка приносила здесь разную пользу, словно некто мудрый задумал по всем параметрам эксплуатировать в этом мире ее знания и умения. Как-то незаметно так получилось, что все абсолютно дети в ее классах перестали заикаться, несмотря на то, что в каждом классе школы обычно бывает несколько ребятишек, страдающих этой бедой.

Мышка сама не знала, как так вышло. Она оставляла после уроков таких ребят на дополнительные занятия, с каждым занималась лично и, попутно, не удерживалась, — кого-то гладила по головке, кого-то брала за руку, кому-то просто пристально и властно заглядывала в глаза, отдавая часть своей уверенности в себе и радости от ощущения полноты бытия. И дети переставали заикаться! Постепенно эти изменения с ребятишками заметили матери и другие учителя, но не сразу связали их именно с воздействием Лики Александровны. Однако, сама Лика невольно выдала себя: проводя беседы в своем классе, в котором была классным руководителем, с детьми, чьи отцы много пили, она начала вызывать в школу тех самых отцов, — матери ее не интересовали.

Разговаривая с мужчинами, она отнюдь не внушала им, что необходимо вести здоровый и более умеренный образ жизни: напротив, просто расспрашивала об их собственных тайных интересах и увлечениях, хвалила, чем могла, успехи детей. Отцы уходили обескураженными и недоумевающими: они полагали, что в школу родителей вызывают исключительно с целью "разборок".

Однако, вернувшись домой после таких бесед с молодым педагогом, мужчины напрочь переставали пить: поглощали три рюмки на торжествах, и все. Зато свободное время начинали уделять любимым занятиям и воспитанию детей.

Не сразу все подобные перемены люди начали связывать с ненавязчивым воздействием юного педагога, но, когда увязали в смысловую цепь беседы Лики с отцами ее школьников, после которых уже на следующий день у всех пьяниц прекратились запои, — по селу поползли слухи, что новая учительница — немножечко "ведьма". Впрочем, времена изменились: давно никто ведьм не боялся, и женщины смело повалили на дом к учительской паре, умоляя излечить очередного пьяницу. Лика только руками разводила, объясняя: она сама не знает, как это получается! Она — не ведьма!

Она ничего не знает и не умеет: она просто смотрит на человека и видит мысленным взором его в самом выгодном свете, увлеченным делом и любящим весь мир и самого себя. Ничего более.

То же самое — с детьми, которые заикались: она мысленно представляет себе их "речистыми", как Демосфен, и так оно и выходит, как по мановению волшебной палочки. Максим, по ночам, играя с длинными волнистыми кудрями своей "колдуньи", смеялся, что, наверное, именно потому их судьба и забросила сюда, в дальний край Сибири, что именно здесь народ всего более нуждался в такой, как она, чудеснице. Потому как сибиряки, более всех прочих жителей страны, заслуживают счастья: у них сердца — всех шире! Разве сравнишь жителей Центральной России и простого сибиряка из глубинки таежной? Кто более душевен и счастья достоин? То-то и оно, что горожане опростились душою…

И за их душевные грехи давно перевелись в городах подлинные целители, лечившие не за деньги, а по велению сердца, — зато на каждому углу пестрят объявления о "потомственных колдунах", прием которых стоит такую-то сумму, как правило, очень немалую… Но, при этом, все те экстрасенсы ничего в итоге не гарантируют, потому как во время сеанса человек не должен "думать об обезьяне", или иных сторонних вещах, иначе ничего не получится. Точно как в анекдотах про Ходжу Насреддина. Постепенно и Максим втянулся в работу, став нужным и необходимым на селе. Особенно полюбили мальчишки занятия в спортивных кружках. Мышка тяготела к большей академичности в работе: умея найти подход к каждому ученику, "сильному" и "слабому", она отлично готовила ребятишек к экзаменам. Через несколько лет даже стали поговаривать об особом, только ей присущем новаторском педагогическом подходе. Мышка только посмеивалась, считая себя обычной, не слишком даже старательной учительницей.

Однако, ее начали направлять на различные конференции и слёты, как подающего большие надежды молодого педагога. Впрочем, чаще всего Мышка от этих поездок отказывалась, справедливо полагая: семейное благополучие дороже всяческих регалий и отличий.

Но иногда отказаться не было никакой возможности. Как, например, весной 1994 года, почти три года спустя после их знаменательной встречи с Максимом в уютном купе поезда, когда Мышке совершенно неожиданно, не дав времени на раздумье, почти в обязательном порядке предложили участвовать во Всесоюзном конкурсе молодых учителей, по секции истории.

Сам Максим, немного ревновавший молодую жену и немного ворчавший по поводу ее периодических отлучек, связанных то с двухнедельными курсами повышения квалификации в областном городе, то с сопровождением на школьную олимпиаду очередной талантливой школьницы, — сам Максим на этот раз согласился: она должна поехать! Потому что жена почти три года не была в родном городе: наверняка, ее туда тянет?

Он почти насильно усадил жену на поезд до Москвы, откуда та должна была пересесть на поезд Москва-Волгоград. Конкурс, словно нарочно, назначили на конец марта: еще шли школьные каникулы по всей стране, но Максим с женой не поехал: у него уроки должны были начаться уже первого апреля, тогда как Мышка должна была вернуться обратно самолетом лишь второго апреля: обратный билет до Кемерово приобрели заранее. Он, конечно, очень хотел поехать вместе с нею в южные края. Но нужно было соседей просить присмотреть за их немалой живностью, заведенной к тому времени: десятком гусей, парой хрюшек, сотней кроликов, куриным царством во главе со старшим петухом-плимутроком, да еще псом по кличке Кирза, лохматым могучим зверем без роду и племени, и двумя кошками, Машкой да Котькой. Решили, что Максим сам поживет неделю, потерпит, а потом уже и Мышка вернётся, чтобы ему не скучно было.

Прощались на вокзале в Кемерово, куда Максим все-таки потащился ее проводить, — суховато и быстро. Чувствовалось: Макс не настроен на долгие проводы, да и ей самой не хотелось долго обниматься в купе. Потому что тогда совсем расхочется ехать: они так привязались друг к другу, что с трудом переносили малейшие расставания, став двумя частями единого целого, — семьей любящих счастливых людей.

В Москве Мышка пересела на Павелецком вокзале на другой поезд. Билеты заказывали заранее за две недели, но, однако, нижних полок в купе уже не было: не зря конец марта — время школьных каникул, — ребятишек возят на экскурсии не только ближние, но и дальние.

Даже в Москву из Кемерово: подумаешь, меньше трех суток езды! Для детей поезд — отнюдь не столь утомителен, как для нас, взрослых: для них длительное путешествие всего лишь напоминает сказочное приключение и запоминается на всю жизнь. Но из-за нескольких групп школьников все купе оказались забиты, поэтому, махнув рукой на необходимость доплачивать самой, Мышка заказала билет в самый дорогой вагон: решила тряхнуть стариной. И Максим тогда еще поддержал ее решение, справедливо полагая: в СВ жена почти гарантированно будет ехать в одиночестве, тогда как в купе простом к ней запросто может подсесть некий холостой капитан или майор, и начать "пудрить мозги" молодой женщине. Мышка уже и не знала порой, куда спрятаться от нелепой подсознательной ревности Максима. Хотя ей было приятно, что он ревнует: значит, любит!

Чем-то вагон СВ показался Мышке смутно знаком. И лицо проводницы — тоже напомнило нечто из далекой юности. Кажется, ее звали Фаина, эту проводницу? Когда-то именно с нею Мышка села в поезд в другом времени, где остались дорогие ей люди и худшие воспоминания жизни, — и с нею же, с этой Фаиной, Мышка вышла на перрон Павелецкого вокзала уже в 1991 году. Как забавно порой жизнь дарует нам некие знаки свыше!

Для Мышки именно проводница Фаина стала таким знаком: словно мостик между прошлым Мышки, ставшим для нее теперь несбывшимся будущим, — и ее счастливым, светлым настоящим. Мышка не сдержалась и радостно обратилась к Фаине:

— Здравствуйте! А мы с вами ехали несколько лет назад вместе! Вас, кажется, Фаиной зовут, правда? Я не ошибаюсь? У вас еще такой изумительно вкусный чай был, с травяными добавками, и темный сахар в пакетиках. Я у вас еще шесть кусков сахару взяла: люблю сладкое!

Проводница, умеренно толстая, но вполне добродушная и молодая, еще ничуть не сердившаяся, как в более поздние времена, на высоких и худых женщин, милостиво улыбнулась хрупкой путешественнице в отличной черной куртке и черных джинсах, с туго заплетенной пепельно-русой косой:

— Нет, я вас не помню, лгать не буду. Я с восемнадцати лет на этом поезде езжу: столько народу перевезла, что всех не упомнишь! Вы, девушка, в гости в Волгоград едете или как?

— Или как! — засмеялась Мышка. — На конкурс учительский. Вы ко мне в купе заходите, я вас медом сибирским угощу: у нас свой мед, сами добывали. Есть разнотравный, гречишный, есть боярышник с медуницей: всякого — по чуть-чуть. Мне одной чай пить скучно: не люблю, знаете ли, одиночество, как от мужа уезжаю на пару дней, так сразу за порогом грустить начинаю. Заходите!

Фаина твердо обещала: зайдет непременно! И зашла: и чай пили с медом, и печенья овсяного съели целую пачку, и шоколадку "Парус", самарского производства, целиком "навернули". Проводница подобрела: сказала, что любит тех людей, которые сладкое любят, потому как сама такая.

И сразу между ними возникло некое взаимопонимание. Мышка тоже не то, чтобы не любила людей, сидящих на диете, — она их просто избегала, полагая внутренне неудовлетворенными и потому нередко категоричными и немотивированно сердитыми.

За окнами мелькали такие милые, знакомые пейзажи. Давно уже не была Мышка в этих краях: последнее время они с мужем все больше на самолетах летали к Черному морю, отдыхать и присматривать за своей собственностью в Уч-Дере. Как ни странно, но цены на жилье и землю отнюдь не выросли так катастрофически, как они ожидали. Потому как шоковую терапию в экономике так и не применили: оказалось, что немало еще резервов скрыто и в родной командно-административной системе. Впрочем, выжить советская экономика смогла не сама по себе: пришлось правительству применить немало мер "драконовских", чтобы заставить многих начальничков пошевелиться.

После того, как были реализованы лишние залежи НЗ, сроки хранения большинства товаров в которых уже подходили к концу, некоторых руководителей тихо и мирно отправили в отставку. С главами иных министерств и ведомств произошли те же самые перемены, и некоторым пришлось отправиться сажать капусту на своих дачах. Впрочем, приватизация дач, даже для членов правительства, прекратилась: отныне вся земля считалась исключительной собственностью государства, а частным лицам и ведомствам предоставлялась исключительно на правах долгосрочной аренды, в длительное пользование. И это было правильно: недопустимо сосредоточение в одних, ничем не примечательных руках огромных богатств, в ущерб другим лицам. Мышка отлично помнила, к чему привела "прихватизация" в нашем времени: к концентрации немалой доли ресурсов и накоплений у крохотной доли населения. Тогда как подавляющее большинство вынуждено было вести борьбу за существование именно в силу того, что это жалкое меньшинство столь оперативно и беззастенчиво присвоило себе права на главные богатства страны: землю, нефть, газ, золото, водные и минеральные ресурсы…

После чая Мышка расщедрилась: извлекла крошечную бутылочку сибирского бальзама на травах и кедровых орешках, но Фаина сказала, что сейчас — никак: придет ближе к ночи, когда начальник поезда спать ляжет. Так что вечер завершился очень мило: под кедровую настойку и вяленую оленину беседа отлично шла. Женщины почувствовали себя почти родными.

Мышка рассказала о своей сибирской жизни: о том, как они с мужем целых два раза уже ходили в пешие походы в поисках легендарного золота Колчака; как пытались выследить загадочного "снежного" человека, о котором все вокруг столько говорят и пишут, но никто его лично не видел; о том, как они ездили в горный Алтай, природой любоваться, и пытались у местного населении собирать факты, свидетельствующие о влиянии такого негативного вещества, как гептил, на состояние природы и здоровье людей. Фаина поведала о своей скучной жизни проводницы, когда все, казалось бы, видишь, но все оставляешь позади, а поезд все мчит вперед, сквозь годы и судьбу.

Прощаясь до утра, Фаина готова была Мышку чуть ли не расцеловать на сон грядущий. Почти прослезилась, так сибирячка ей по душе пришлась.

Девушка быстро переоделась перед сном в теплую скромную пижаму, но не разом уснула: свернулась калачиком, помечтала, погрустила. Все-таки Максима в кровати рядом ей очень не хватало! Сейчас бы он ее обнял за талию, прижал к себе легонько, и сразу из чудесного сонного зазеркалья радужные цветные сны пришли бы: уютные, светлые, радостные…

Как трудно прожить без любимого мужа почти целую неделю! с ума сойти можно от внутреннего одиночества и ничем не заменимой пустоты…

Никакие чужие люди не заменят родного человека! И все-таки сон сморил: серый, грустный, без привычных цветных видений. Хотя что-то ей снилось: словно она стрелой летит через черное беззвездное небо.