С любовью вспоминала Дэкла Аннэя, с ненавитью — Апрач, а он был далёк от них, и не знал, и не подозревал об этом. Другим были заняты его мысли, его чувства.

Как уже говорилось, экспедиция «х-с15», в состав которой входил Дэкл, считалась на Нокте секретной, простым гражданам не полагалось знать, что происходит там, вблизи от центра мирозданья.

В тех секретных бумагах, которыми пользовались Ноктские специалисты, тот мир назывался «Светлым-62», но Дэкл такой официальной терминологии с цифрами избегал. Этот мир настолько ему понравился, что он назвал его Родиной. Ведь, надо сказать, он никогда не любил Бадж, не видел в нём ничего хорошего, и с тех пор, как начал сознательную жизнь, только и думал о том, как бы сбежать с него. И вот его мечта осуществилась — он сбежал…

Одну только посылку отправил он Эвану. Но в этой посылке было сокровенное — отксеренные версии его стихотворений, и несколько оригиналов картин. И по одной посылке Эван верно почувствовал, что Дэкл нашёл и гармонию, и покой, и творческое вдохновенье.

Действительно, сложно было, находясь на Родине, не чувствовать постоянного ласкающего, тёплого излучения, которое исходило из той части неба, где находился центр мирозданья, где само небо было крепче, чем алмаз, и куда не мог проникнуть ни один аэроцикл, ни один зонд…

Помимо наблюдений за центром мирозданья, участники экспедиции изучали и окрестные миры, их флору и фауну, а также — искали артефакты; возможно, записи древних цивилизаций, которые помогли бы ответить на волнующие их вопросы. Было исследовано около трёх тысяч миров, ещё за пятнадцатью тысячами вились постоянные наблюдения, но, что удивительно, не было обнаружено не только остатков древней цивилизаций, но и современных дикарей. А ведь и в окрестностях Нокта, и в других, исследованных уголках многомирья, в среднем на двух из трёх миров жили какие-нибудь наделённые разумом существа. По большей части они возделывали землю, занимались охотой, ну до полётов к соседним мирам они ещё не додумались.

Правда, Ноктскими зондами в разных частях многомирья было открыто девятнадцать цивилизаций, начавших строительство воздушных кораблей, но быстрее скорости звука, то есть — трёхсот метров в секунду, ни один из этих кораблей не летал. Конечно, способные путешествовать со скоростью света Ноктцы вырвались далеко вперёд этих цивилизаций, а на контакты с ними не шли, осторожно наблюдали, опасались, что те могут завладеть их световыми двигателями. А летя со скоростью звука кораблю даже ближайшей цивилизации пришлось бы двигаться к Нокту больше тысячи лет…

Итак, вблизи от центра мирозданья, как казалось, отсутвовала разумная жизнь. Среди участников экспедиции «х-с15» бытовало мнение, что всё же здесь есть разумные существа, и что они сами наблюдают за ними, однако делают это так осторожно, и через такие совершенные приборы, что Ноктцы этого не замечают…

Но Дэкл знал и ещё кое-что, что придавало ему уверенности в том, что неведомые разумные существа не только наблюдают за ними, но и находятся поблизости…

На одной из картин, которые Дэкл послал Эвану был изображён белый, с золотистыми и голубыми прожилками купол, который поднимался над долиной. Этот купол не был единственным — на соседних мирах участники экспедиции нашли такие же. Некоторые из этих куполов были покрыты растеньями-вьюнами, некоторые — занесены песком, некоторые — даже находились под водой. Конечно, купола пытались изучить: просветить различными излученьями, отломить от них хотя бы кусочек, но все попытки оставались тщетными. Купола не просвечивались, не крошились. Кто-то сказал, что вот это и есть артефакты древней цивилизации, а ему ответили, — ну да, может и артефакты, однако, никаких доказательств этому нет, и, следовательно, могут это быть и такие особые похожие на сверхплочные кристаллы растения, и вообще — что угодно, пока непонятное Ноктцам, но только не артефакты древней цивилизации.

Конечно, изображения белых куполов были переданы на Нокт, тамошние специалисты подумали-подумали, и ответили просто: продолжать изучение куполов…

Этот, в общем-то ни к чему не обязывающий ответ пришёл с неизбежным шестнадцатимесячным опозданием. Восемь месяцев сигнал летел до Нокта, ещё пару дней там обдумывали ответ, и — восемь месяцев на обратную дорогу. И без ответа участники экспедиции продолжали изучение и куполов и окрестных миров. Правда, на купола обращали всё меньше внимания, полагали, что всё-равно никакой пользы от них не будет…

И когда уже были получены эти указания с Нокта, исследователи заметили непонятные полупрозрачные, но иногда очень ярко вспыхивающие предметы, которые стремительно перемещались в небе. Догнать их никак не удавалось, потому что они исчезали также неожиданно, как и появлялись. Засняли их на плёнку, но получились размазнные изображения, на которых ничего толком нельзя было разобрать, кроме, разве что того, что предметы эти сильно вытянуты и напоминают змей. И эти изображения были переданы на Нокт.

Когда происходила передача, начальник экспедиции произнёс:

— Конечно, ждать ответа долго. Но я уж знаю, каков будет ответ: не словами, а делом — налетят сюда законники, с пушками, с роботами, и начнётся суета-маета. Хоть не передавай это… Но надо…

А Дэкл-то знал, что не только всполохи в небе, но и поднимающиеся из почвы белые купола не простые, что именно в этих куполах ключ к той цивилизации, которую они искали и встречи с которой так опасались… Возможно, сами эти купола были представителями этой цивилизации, но настолько необычные для людей, что они не хотели принимать их за разумных существ.

Дэкл, в отличии от своих товарищей, которые в свободное время любили полежать где-нибудь поблизости от своего мобильного исследовательского центра, что, конечно, тоже было полезным занятием, так как с неба на них лилось приятное, хоть и нерегистрируемое их приборами излучение, — в отличии от них Дэкл предпочитал прогулки.

Во время этих, весьма продолжительных прогулок, он и стихи писал, и картины рисовал, а чаще любовался теми пейзажами, которые открывались ему.

Надо сказать, что Родина была весьма крупным миром — диаметр её составлял сто двадцать пять километров, так что места для открытий и походов хватало.

Вообще, были такие периоды, когда участники экспедиции целыми днями ничем не занимались. Ну, разве что поедали запасы качественной, дорогой Нокстской пищи, или местные плоды, которые официально были признаны съедобными. Вот в один из таких дней Дэкл и отошёл на двадцать километров от их лагеря, и оказался возле белого купола.

Так как Дэкл уже настроился на неспешное течение жизни, которое так отличалось от всегдашней суеты Баджа и Нокта, то он целых полчаса просто стоял и созерцал купол. Блаженная улыбка украшала его лицо.

…Наконец он пробормотал:

— Рисуй не рисуй, а такой красоты всё-равно передать не удастся…

И тут Дэкл почувствовал, не усталость, а просто желание поспать. Думал он, что во сне будет ещё лучше, чем в реальности. Он, продолжая улыбаться, подошёл к куполу, и сел, прислонившись к нему спиной…

Казалось, что купол был специально создан для того, чтобы к нему так вот прислонялись — тёплый, мягкий, он похож был на самую удобную из всех перин, на которых доводилось спать Дэклу.

А когда он закрыл глаза, то послышался ему голос — мелодичный, успокаивающий, он пел что-то на незнакомом юноше языке, но Дэкл чувствовал, что это колыбельная. И вот он заснул…

И видел Дэкл, будто он взмыл в небо, и летит, без всяких аэроциклов, не чувствуя своего тела. Проносятся мимо него миры, а он улыбается им, будто они — живые существа, друзья его.

Если бы знал Дэкл, что испытывал во время своих полётов Эван, то сказал бы, что сейчас и он испытывает тоже самое…

Приближался, заполнял весь обзор центр мирозданья. Бесконечно плотное, но всё равно лазурное небо расступалось перед ним. Счастье и лёгкость не покидали Дэкла. Он знал, что не разобьётся…

И вот оказался там, куда не долетал ещё ни один Ноктский зонд. Сияние окружило его, сияние затопило его…

Дэкл сказал:

— Здравствуйте. Я уверен, что вы друзья…

Светлая сила переполняла его, несла стремительно. Но Дэкл понимал, что не он выбирает направление движения, а кто-то руководит им.

И он взглянул на многомирье изнутри этой светоносной, плотной сферы, которая была Центром.

Вот только не мог он уже сказать, что эта сфера-Центр бесконечно плотная. Оказывается, по её поверхности ползали существа, больше всего похожие на многометровых змей. В них Эван узнал существ, размытые изображения которых удалось заснять участникам их экспедиции. Были они полупрозрачными, но всё же можно было их разглядеть, и видно было, что они вгрызаются в оболочку центральной сферы, прогрызть в ней отверстие.

И это им удавалось — Дэкл заметил многометровые шрамы, которые не могло бы оставить ни одно Ноктское оружие. Зубы этих змей способны были перекусить любой, имеющийся в многомирье материал, но для того, чтобы прогрызть покрывающую центр оболочку, им требовалось определённое время.

Дэкл подлетел совсем близко к внутренней поверхности сферы, и тут увидел, что на змее сидит наездник. Разглядеть он его не успел, только, разве что заметил, что наездник этот значительно крупнее человека.

Затем светлая сила понесла его прочь. Несколько тысяч километров осталось позади, и вот он вновь у внутренней поверхности сферы. Там пока что не было заметно никаких червей. Сфера расступилась перед ним, выпустила его…

Дэкл летел обратно, к миру, который называл своей родиной, и спрашивал:

— Чем я могу помочь вам? Как уничтожить этих отвратительных червяков?

Но никто не давал ему ответа. И вот Эван очнулся у белого купола, совершенно уверенный в том, что увиденное им — это не сон, а реальность.

Дэкл вернулся на базу, и повстречал начальника экспедиции. Тот внимательно посмотрел на юношу, и спросил:

— Что-нибудь случилось?

Дэкл покачал головой и ответил:

— Всё нормально.

— Всё нормально, говоришь? Да на тебе лица нет. Что тебе такое привиделось, а? Может, с теми светляками, которые по небу летают, повстречался?.. Я не удивлюсь, если это так…

— Нет. Не повстречался, просто гулял…

— А я вот знаю, какой приказ привезут с собой законники с Нокта: запретят такие вот прогулки. Не хватало ещё, чтобы кого-нибудь из нас похитили.

Дэкл ответил:

— Если мы столкнулись с действительно развитой цивилизацией, то могут похитить всех нас. В конце-концов, у нас не такая уж и надёжная защита…

— И всё же, я не хотел…

Но Дэкл резко прервал его. Он сказал:

— Не пытайтесь ограничивать мою свободу. Вы должны понимать, что это бесполезно.

Начальник экспедиции хорошо знал Дэкла, знал, что спорить с ним бесполезно. Знал, что если его в заточение посадить, так он и из заточения вырвется, или… погибнет.

Поэтому только вздохнул, махнул рукой, и сказал:

— Ну, гуляй, на свой страх. Только на Нокт можешь не вернуться.

Дэкл усмехнулся и сказал:

— Нашли, чем пугать. Мне на Нокт совсем не хочется возвращаться.

Да — Дэкл не стал рассказывать о том, что видел у белого купола. Он ведь понимал, что его история выглядела совершенно фантастической, а если к этому ещё добавить то, что у него не было никаких доказательств, а среди своих товарищей он слыл мечтателем-фантазёром, то реакция была вполне предсказуемой: ему бы не поверили, а если бы он начал настаивать, то ещё, чего доброго, во лжи бы обвинили.

Конечно, намеренно от них он бы ничего скрывать не стал. Он бы даже хотел донести до них всю правду, но только пока не знал, как это сделать…

Потом его отправили на очередной, подлежащий исследованию мир, где уже обнаружили некую тонкую, похожую на паутину траву, которая начинала дёргаться, дрожать, когда в небе появлялись те световые объекты.

Дэклу и ещё нескольким исследователям предстояло выяснить, каким образом трава чувствовала появление тех объектов…

Несмотря на то, что Дэкл нашёл и на том мире, где росла и дёргалась странная трава, белые купола, — ни с одним из них ему не удавалось установить нового контакта, хотя он, конечно, многократно приходил к ним, прислонился, пытался заснуть, даже и засыпал. Правда, спать было неудобно, так как купола чувствовались им такими же твёрдыми, как и остальным Ноктцам.

Целых три месяца провёл он на том мире. Исследования двигающейся травы проходили медленно, нехотя. Похоже, что участники экспедиции привыкли даже к световым существам, которые промелькивали в небе с каждым днём всё чаще. Им даже и не верилось, что с Нокта могут прилететь законники, и ввести некие жёсткие, военные законы…

Да — ещё надо сказать, что у Дэкла была подруга. Особой любви он к ней не испытывал, но относился к ней хорошо, а она ему отвечала взаимностью. В общем-то, они нужны друг другу были, в основном, для удовлетворения потребностей своих молодых тел, понимали это, и о большем не мечтали. Звали эту миловидную, белокурую девушку Кззеддой, и она заметила, что в последнее время Дэкл изменился, ходит мрачный, мало с кем общается (напомню, что это случилось уже после того, как Дэкл отправил посылку со своими светлыми стихами и картинами Эвану на Нокт). Кззедда спросила, в чём дело, но и ей Дэкл не сказал правды, понимая, что она не поверит ему, также как и все иные остальные участники экспедиции.

Между тем, чем больше проходило времени, тем больше волновался, терзался Дэкл. Можно сказать, что его мучения увеличивались пропорционало количеству мелькавших и исчезавших в небе световых объектов. Он то знал, что они не исчезают бесследно, что это черви и их наездники, которым нет дела до Ноктцев, но которым есть дело до центра мирозданья. Они летели туда, к центру, своими ужасными зубами они пытались прогрызть его.

…Вот однажды Дэкл пришёл к тому куполу, где было ему первое и пока что единственное видение. Прислонился он к нему и прошептал:

— Зачем показал мне то, что происходит там, в центре, и не говоришь, что делать дальше? Ответь! Пожалуйста, ответь…

И опять, в какой уже раз! — присел, прислонился к куполу спиной, попытался заснуть, и опять сон не шёл, и никаких видений не было…

А потом прибыли законники с Нокта. Даже начальник экспедиции, человек прагматичный, знакомый с Ноктским властями, не предполагал, сколько их прелетит. Сотни аэроциклов, а также — несколько крейсеров, самый крупный из которых — трёхсотметровый "Молот Нокта", повис в небе прямо на Родиной.

В тот день Дэкл и Кззедда сидели на пороге их палатки, неподалёку от чистейшего родникового ручейка. Кззедда, обычно весёлая, улыбчивая, теперь нахмурилась, и проговорила:

— Не нравится мне эта махина железная. И надо же ей было прямо над нашими головами повиснуть! А если случится что-нибудь?.. Ну, может, действительно какие-нибудь враги объявятся и подобьют её. Вот тогда грохнется она на наши головы…

Её прервал неожиданно подошедший законник с чрезвычайно худым, белым, вытянутым лицом. Этот облачённый в стандартный для законников багровый костюм человек держал в своих руках автомат-излучатель, настороженно оглядывался, и говорил:

— Почему вы находитесь за пределами базы?..

— Здесь наша палатка, — простодушно ответила Кззедда.

— Вам запрещается находится за пределами базы, — отчеканил законник.

— Это, собственно, почему? — хмыкнула Кззедда. — Вы кто такие? Нам и без вас тут неплохо жилось. А теперь поналетели, принесли свои порядки. И начнётся здесь…

Всё же Кззедда поотвыкла от Ноктской жизни, где приказы законников исполнялись бесприкословно, как в военное время.

Дэкл относился к законникам гораздо хуже, чем Кззедда, однако и понимал, что спорить с ними бесполезно, а то можно нарваться: могут ведь и в изолятор посадить.

Поэтому он ответил:

— Да, мы перенесём свою палатку на территорию лагеря.

…В тот же вечер (это понятие при неизменности освещения условное), в центре лагеря собрались все участники экспедиции. Надо сказать, что окрестности лагеря изменились. Теперь над окраинными палатками возвышались махины самых мощных, самых совершенных созданных на Нокте роботов. Особенно выдающиеся из них оказались даже выше белых куполов, но в отличии от настраивающих на мирный лад куполов, эти роботы пугали. Из них торчали пушки, полемёты; они вращали своими квадратными или треугольными, или ещё какими угодно, но только нечеловеческими головами. Не на мгновенье нельзя было расслабиться. Участникам экспедиции страшно было сделать неправильное движение, сказать резкое слово. Казалось, только они это сделают, и роботы откроют по ним огонь.

А тут ещё и законники прохаживались. Увешенные всевозможным оружием, в защитных костюмах, переговаривающиеся друг с другом по рации. В-общем, учёные уже чувствовали себя заключёнными концлагеря.

Когда они собрались (а каждому хотелось сказать, что не по своей воле собрались, а пригнали их), — перед ними на платформу вышел главарь прилетевших законников — Валлез Прожен. Человек с выдающейся, массивной фигурой, где весьма странным образом сочетались и жир и мускулы, он поначалу даже напомнил Дэклу однажды виденного наездника на змее. Но, поразмыслив немного, Дэкл пришёл к выводу, что, Прожен, хоть и возвышался над своими подчинёнными на голову, а ни в какое сравнение не шёл с теми наездниками — они-то были, как-минимум четырёхметрового роста, да и контуры их тел мало напоминали человеческие…

Валлез Прожен говорил без всяких микрофонов, но голос его оказался настолько мощным, что заполнил весь лагерь, а некоторые учёные даже морщились — уж очень громко, режуще для слуха звучало каждое его слово.

Здесь нет надобности передавать всю его речь. Достаточно сказать только, что в первой части это была стандартная для Нокстких чиновников речь, заученная заранее и, естественно, полная здравниц в адрес правительства. Слушать это торжественно-пустое многословие было очень тяжело, хотелось разойтись и заняться своими обычными, не напрягающими делами. Однако, куда уж тут было расходиться, когда топорщились на них, несчастных учёных, и вооружённые до зубов законники и роботы. Надо было слушать, выражать почтение, в нужных местах кивать…

Хуже всего удавалось выражать почтение Дэклу. В глазах его читались и раздражение, и неприязнь, и желание выкрикнуть что-нибудь резкое, и избавиться от этих законников.

Но вот Валлез Прожен подобрался ко второй части своей речи. Здесь уже обошлось без здравниц — этот важный законник ругался. Да как ругался! Любой участник одной из многочисленных Аркопольских банд позавидовал бы богатству его ругательного лексикона.

А кого же ругал Валлез Прожен? Оказывается, представителям неведомой цивилизации, которые неуловимо мелькали в небе, досталась едва ли десятая часть его злословия. Всё остальное обрушилось на участников экспедиции — учёных.

Он ревел, неистовствовал, брызгал слёной, скрипел зубами, размахивал кулачищами. Он, кажется, готов был их тут же расстрелять. И ведь какое преступление они совершили! Они, уже после того как была замечена чужая цивилизация, летали по окрестным мирам, исследовали их, тогда как могли быть схвачены врагами; и, ладно, их жизни — раз они такие … так их жизни ничего не стоят, но враги могли захватить Ноктские аэроциклы, завладеть световыми двигателями, после чего напасть на сам Нокт.

Валлез Прожен разошёлся. Ему ведь нравилось ругаться, угрожать. Он дошёл уже до того, что пригрозил всех их на Ноктских рудниках сгноить, но тут всё же остановился, так как у него был приказ от вышестоящих чиновников — участников первой экспедиции оставить на месте, и использовать их как специалистов по окружающему пространству.

Далее последовал длинный перечень тех защитных мер, которые участники экспедиции должны были предпринять, но не предприняли. Например, они должны были собрать и установить боевого робота, который, оказывался находился в недрах их грузового аэроцикла. Робкое возражение о том, что у этого робота не осталось несколько важных составляющих, Валлез Прожен принимать не захотел, и тут же обвинил их в том, что они сами украли эти важные составляющие…

Закончил он свою ругательную речь тем, что приказал всем «правонарушителям» оставаться внутри лагеря до "особого распоряжения". «Правонарушителями» он называл всех участников первой экспедиции, а "особое распоряжение", естественно, должно было прозвучать из его уст…

Прошло несколько томительных, бездейственных дней и ночей. В лагере теперь царил постоянный сумрак. Густые тени падали не только от громад окружавших их роботов, но и от крейсера "Молот Нокта", который нависал на незначительной высоте.

В палатке лежали Дэкл и Кззедда. Дэкл лежал на спине, и сосредоточенно смотрел на слегка вздрагивающие своды, Кззедда прижалась к его боку, и шептала ему на ухо:

— Я так больше не могу. Такое впечатление, что за нами постоянно следят.

На что Дэкл ответил тоже шёпотом, но не жалобным, как у Кззедды, а злым и волевым:

— Это не впечатление, а действительность. За нами действительно следят. Ты знаешь, что этот Прожен, будь он неладен, задумал?.. Будут проверять каждого из нас самым тщательным образом, едва ли не на кусочки разбирать.

— Ох, ужас какой! Это зачем же такое?

— А затем, что подозревает, что мы уже имели дело с чужой цивилизацией, и в нас уже вживлены всякие там устройства, которые позволят нами управлять, и через которые ведутся наблюдения.

— Ох, бред какой…

— А ты это Прожену скажи. Он тебе быстро голову скрутит… И я тебе скажу: это ещё цветочки. Он тут теперь царь и бог. Когда ещё на Нокте оценят сложившуюся здесь ситуацию, когда ещё придут указания. А пока что будет указывать он, Прожен… Знаешь ли, что и на его и на остальных законников тоже начала действовать местная умиротворяющая атмосфера.

— Хорошо бы подействовала, и он успокоился.

— Успокоить такого как он может только смерть. А пока он, чувствуя это спокойствие, разъярился ещё больше. Вот представь: он считает, что и спокойствие исходит от чужаков, что это они такими волнами воздействуют, чтобы притупить бдительность, а потом нежданно напасть. Так он теперь принимает какие-то вещества, возможно и наркотические, от которых ходит в постоянно возбуждённо-деятельном состоянии, и думает, как бы ещё защитить наш лагерь и ограничить наши права… Его подчинённые тоже принимают эти вещества, но в меньшем количестве. На всех этого вещества не хватит. Ты ж видел, сколько их прелетела…

— Вообще не видела. Но, кажется, очень много…

— Много! Это не то слово — много. Нас тут горстка, а этих — куча. Тысячи… Не удивляюсь, если десять или даже пятнадцать тысяч. Не только здесь, но и на соседних мирах разместились. Сами летают, роботов своих везде расставляют, а мы тут заключённые. А, между тем вся их суета совершенно лишняя…

— Почему? Может всё же что-нибудь хорошее будет? Хотя бы защитят…

— Защитят?.. Чем?.. Этими роботами, своими автоматами?.. Почему они думают, что этой чужой цивилизации очень нужны их световые двигатели? Быть может, эта другая цивилизация уже ушла далеко вперёд их…

— Ты так говоришь, будто что-то знаешь?..

— Тише ты. Я не уверен, что нас не подслушивают.

— Так, стало быть, всё-таки что-то знаешь?

Аннэя продолжала его расспрашивать, но Дэкл отнекивался, говорил, что всё это — только его предположения. И, наконец, Кззедда заснула.

А вот Дэкл спать не мог. Сердце его часто билось. Он всё думал о центре мирозданья, о тех змеях, которые пытались прогрызть его оболочку. Он, Дэкл, один знал про это, и никому не мог рассказать.

И вот он думал, почему же не было ему новых видений. Теперь, запертый в лагере, он даже не мог подойти к куполам, и от этого было особенно мучительно. Быть может, именно теперь, когда его свобода была так ограничена, от него ждали помощи, хотели передать что-нибудь важное через тот купол…

И чем дольше он так лежал, тем быстрее билось его сердце, тем яснее понимал он, что оставаться в лагере и ждать неизвестно чего невозможно.

И вот ударила, обожгла мысль: "Надо устроить побег…". Он даже усмехнулся, когда понял, что действительно, несмотря на смертельный риск, попытается бежать. Мучительным, угнетающим было бездействие, теперь он снова был полон сил, и обдумывал свои дальнейшие действия.

Вот вздохнула, покрепче прижалась к нему и прошептала во сне его имя Кззедда. Дэкл скосил на неё взгляд, и подумал с лёгкой печалью: "Ну а с тобой мне придётся расстаться. Вряд ли мы ещё встретимся…"

Но Дэкл ошибался.