Четверо Венценосных Мучеников

Легенда о Четверых Венценосных (Коронованных) Мучениках представляет немалый интерес для всех масонских ученых хотя бы потому, что это один из немногих случаев, когда Католическая церковь решила почтить тех каменщиков, чьими услугами и чьим тяжким трудом она не раз пользовалась во все времена, но с которыми (равно как и с их современными последователями – Вольными Каменщиками) находилась все время в более или менее постоянном конфликте. Кроме того, эти смиренные и простодушные исповедники христианской веры признаются немецкими каменщиками как святые покровители Оперативного мастерства, точно так же, как святые Иоанны – Предтеча и Богослов – признаются святыми покровителями Спекулятивного цеха.

Доктор Христиан Эрманн из Страсбурга, посвятивший более тридцати лет изучению этой и смежных тем в области масонской истории и археологии, сообщает интересные подробности легенды о Четверых Коронованных Мучениках. Римская церковь отвела почитанию этих мучеников 8 ноября, и каждый год возносит в их честь следующую молитву: «Даруй нам, Боже Всемогущий, по молитве нашей, дабы, как известно нам о постоянстве в вере сих славных мучеников в исповедании Веры Твоей, так и они бы призвали на нас благословение и милость Твои». Требник 1474 года сообщает даже имена этих мучеников, но примечательно, что, несмотря на достаточно подробно прописанный ритуал почитания, практически ничего не рассказывается об обстоятельствах их мученичества. История подвига этих святых описывается только в требниках, из которых доктор Эрманн изучил два и привел точные цитаты из них. Это требники 1474 и 1478 годов. Георг Клосс составил описание легенды Четверых Мучеников, в которое вместе с цитатами из требников включил и несколько выдержек из других сочинений, в книге «Freimaurerei in ihrer wahren Bedeutung» («Франкмасонство в истинном своем смысле» ).

Во всех латинских источниках (Breviarium Romanum, Breviarium Spirense) Четверо Коронованных Мучеников именуются «quadratarii», причем «quadratarius» на поздней латыни означает «обтесывальщик камня», то есть «каменщик». В латинской Библии этим словом обозначаются тесальщики камня, в Синодальном переводе обозначенные просто словом «гивлитяне». Из этого следует, что здесь речь идет, с одной стороны, не об архитекторах, а с другой стороны, не о работниках каменоломни, но именно о каменщиках, работавших на строительстве зданий, причем, преимущественно занимавшихся обтесыванием камней для придания им прямоугольной формы.

Нельзя отрицать также ту возможность, что они состояли в одной из широко распространившихся в то время каменщических артелей, или корпораций мастеровых, в Средневековье превратившихся в повсеместно насаждаемые профессиональные гильдии, в свою очередь, породившие современные масонские ложи. Посчитав эту легенду истинной, или даже предположив, что она носит исключительно символический характер, нельзя не признать, что оперативные каменщики обладали полным правом и всеми основаниями для того, чтобы именовать этих святых своими покровителями.

Далее давайте обратимся к самой легенде. Если брать за основание Римский требник и обращаться к Духовному требнику лишь за уточнением отдельных подробностей и деталей, легенда выглядит следующим образом.

В последней четверти третьего века нашей эры Римской империей правил император Диоклетиан. Его правление ознаменовалось ожесточенным преследованием сторонников христианского учения, которое угрожало новой религии фактически полным уничтожением. В истории христианской церкви этот период так и именуется – эпоха Мучеников. Тысячи христиан, отказавшихся предать свои убеждения и принести жертву языческим богам, падали жертвой нетерпимости, возведенной в государственную политику, ненависти и жестокости, со стороны как языческих жрецов, так и философов-платоников, и бич и крест свидетельствовали о стойкости в вере учеников пророка из Назарета.

Однажды Диоклетиан отправился в провинцию Паннонию, чтобы лично надзирать и управлять строительством храма в честь солнечного бога Аполлона, камни и металл для которого привозили из соседних Норикских каменоломен и шахт. Для строительства храма он нанял в разных частях империи 622 строителя, среди которых были каменщики Клавдий, Касторий, Симфориан и Никострат, славные среди своих коллег мастерством и благочестивым поведением. Они отвергли старых языческих богов и втайне были христианами, все свои труды посвящая Имени Иисуса Христа. Духовный требник содержит также и еще одну подробность, придающую легенде несколько более мистический характер, тем более приемлемый и ценный для набожных христиан XV века, составителей этого требника, в чьей религиозности у нас нет оснований сомневаться. Так вот: вместе с четверыми набожными каменщиками трудился и еще одни, по имени Симпликий, тоже каменщик, но при этом язычник. Трудясь бок о бок с четверыми Мучениками, он неустанно удивлялся, насколько они превосходят в мастерстве всех прочих своих коллег. Все и всегда им удавалось, в то время как ему ни в чем не везло, работа валилась у него из рук и он лишь портил рабочие инструменты. Наконец, устав терпеть это, он приступил к Клавдию и попросил:

– Прошу тебя, укрепи мои орудия труда, чтобы они больше не ломались.

Клавдий взял его молот и резец и произнес:

– Именем Господа Иисуса Христа да станут сии орудия впредь крепки и прочны, и верны удерживающему их.

С того времени все стало удаваться Симпликию, и орудия больше не ломались в его руках. Пораженный произошедшей перемене, Симпликий снова и снова спрашивал Клавдия, как так получилось, что его орудия настолько укрепились. Наконец Клавдий ответил ему:

– Бог, Творец наш и Творец всего сущего, укрепляет все творения Свои.

– Не Зевс ли это? – спросил его Симпликий, и Клавдий ответил:

– Покайся в сказанном, брат мой, ибо ты этими словами кощунствовал против Бога, творца нашего, Кому единственному поклоняемся, но ежели какого бога творим своими руками, того богом не почитаем.

Постепенно личным примером и убеждением Клавдий и его друзья склонили Симпликия к принятию христианской веры. Впоследствии Симпликий был крещен Кириллом, епископом Антиохи, и затем принял мученичество за отказ принести жертву языческому богу.

Однажды Диоклетиан приказал вытесать из куска драгоценного мрамора статую Аполлона, восседающего в своей колеснице. Все присутствовавшие на строительства скульпторы, архитекторы и философы принялись обсуждать, как надлежит сделать эту статую, и никак не могли придти к единому мнению. В основном, причина их раздоров была в самом куске мрамора, привезенного с острова Фасос, который большинство из них признали неподходящим для создания статуи. Между философами и архитекторами началась настоящая война мнений, и в конечном итоге пришлось всем 622 строителям и философам, участвовавшим в строительстве, собраться вокруг каменной глыбы и внимательно и подробно изучить каждую прожилку в мраморе, но они так и не сумели придти к единому мнению о том, как вытесать из него статую. Когда же спросили мнение четверых каменщиков, о которых идет речь в легенде, они сказали, что вообще отказываются участвовать в строительстве статуи. Тогда все внимание спорящих обратилось на них, и Клавдия, Кастория, Симфориана и Никострата подвергли серьезному допросу: «Почему же не повинуетесь вы приказу императора нашего Диоклетиана и не желаете строить статую по его воле?». Клавдий же отвечал:

– Ибо не желаем кощунствовать против Господа нашего и совершать грех пред лицом Его.

– Значит вы христиане! – заключили философы.

– Да, христиане, – ответствовал Клавдий.

После этого, решив все же не вытесывать из этой мраморной глыбы статую солнечного бога, распорядители строительства назначили четверых других каменщиков и поручили им превратить этот мрамор в статую Эскулапа. Через тридцать один день статуя была закончена, и ее представили философам, которые осмотрели ее и сообщили Диоклетиану, что она закончена. Император потребовал показать статую ему и, увидев ее, поразился таланту мастеров.

Здесь нужно сделать необходимое отступление. Данная легенда, как и все подобные ей, наполнена видимыми противоречиями и явными разночтениями, оставляющими много места для фантазии толкователей и простых читателей. В связи с вышесказанным и дальнейшим развитием событий возникает целый ряд вопросов относительно связности событий легенды между собой, и нам остается сформулировать несколько подразумеваемых предположений, а именно что автор легенды хотел создать у читателей впечатление, что именно влиянием Клавдия и других каменщиков-христиан объясняется то, что остальные мастеровые сочли каменную глыбу ущербной и неподходящей для вытесывания из нее статуи Аполлона; а само мнение каменщиков-христиан было обосновано их нежеланием вообще участвовать в создании статуи языческого бога; что именно такова причина возникших разногласий и ссор между каменщиками и философами; что философы решили опровергнуть мнение каменщиков-христиан об ущербности материала и именно для этого поручили другим каменщикам вытесать из него статую, пусть и другого бога. Эти объяснения важны для понимания последующих событий легенды.

Стоило Диоклетиану выразить восхищение созданной в конечном итоге статуей Эскулапа, один из философов сказал:

– Да будет тебе известно, великий цезарь, что есть у нас люди, которых ты так высоко ценишь за их мастерство и искусство, а именно Клавдий, Касторий, Никострат и Симфориан, которые христиане и которые своими заклинаниями и чарами подчиняют людей своей воле.

Диоклетиан отвечал им:

– Ежели правда, что они преступают наши законы и что истинно то, что вы говорите о них, да подвергнутся они каре за святотатство. – Затем, по зрелом размышлении, император послал гонца к трибуну Лампадию с приказом: – Возьми тех четверых мастеров, о которых мне сообщили, и ежели они откажутся принести жертвы солнечному богу Аполлону, да будут подвергнуты бичеванию «скорпионами». Но ежели согласятся, впредь обращаться с ними хорошо и милостиво.

Пять дней подряд Лампадий сидел перед храмом Аполлона, перед ним стояли приведенные по приказу четверо каменщиков, и он всеми средствами убеждал их принести жертву солнечному богу, попеременно увещевая и показывая им орудия пыток и казней. Наконец он сказал им:

– Вонмите же мне, и тогда избежите участи мучеников, повинуйтесь великому цезарю и принесите жертву богу Солнца, ибо истек срок, когда мог я говорить с вами словами утешения и ласки.

Клавдий отвечал за всех присутствующих смело и отважно:

– Да будет известно тебе и императору Диоклетиану, что воистину мы христиане, и никогда мы не отступимся от веры Господа нашего.

Это взбесило трибуна Лампадия, который приказал сорвать с них одежды и бичевать «скорпионами», в то время как посреди площади перед храмом стоял глашатай, выкликая, что сии преступники караются как на повинующиеся приказу цезаря. Не успела закончиться пытка, пораженный гневом Господним Лампадий упал с судейского престола и умер. Услышав об этом, на площадь перед храмом прибежали в слезах его жена и дети.

Узнав о случившемся, Диоклетиан приказал сделать четыре гроба из дерева, обить их свинцовыми пластинами, живыми заколотить в эти гробы четверых каменщиков и бросить гробы в Дунай. Этот приказ был выполнен римскими воинами под командованием Никетия, помощника покойного Лампадия, и так мастеровые обрели мученический венец.

Некоторые жития приводят другие имена Четверых Венценосцев – Север, Северзан, Карпофор и Видорин. Также существуют и легенды о пятерых исповедниках, позднее также принявших мученичество за отказ принести жертву языческим богам, чьи имена в то время так и остались неизвестными. Именно этих пятерых Папа Римских Мельхиадес повелел почитать в официальном церковном мартирологе под собирательным названием Четверых Коронованных (Венценосных) мучеников. Это было ошибочное решение, как пишет Жакоб де Ворагин, впоследствии замеченное, но так и не исправленное. Подлинной легендой о Четверых Коронованных Мучениках остается приведенная выше по изложению Римского требника 1474 года.

Исследовательница древней архитектуры миссис Джеймсон пишет в книге «Священное и легендарное искусство» (т. 2, стр. 324) : «На противоположном склоне Эксвилина, на дороге, ведущей от Колизея к Латерану, среди мусора и руин стоит церковь Quattro Coronati – Четверых Коронованных Братьев. На этом месте в IV веке были найдены обезглавленные тела четверых человек. Их имена остались неизвестными, и они так и остались в народной памяти просто Венценосными Мучениками, то есть принявшими мученический венец».

Таким образом, мы видим, что история этих святых действительно запутанна и полна противоречий. Та же исследовательница пишет, что эта церковь пользуется особым почетом среди римских каменщиков и архитекторов. Параллели с этой легендой были обнаружены мисс Джеймсон также в произведениях искусства Германии, в частности, в сюжетах витражной живописи. На немецких витражах Четверых Мучеников можно легко выделить из ряда других святых, поскольку они обычно стоят в ряд, увенчанные терновыми венцами и с пальмовыми ветвями в руках, а у их ног разложены орудия труда каменщиков и скульпторов – наугольник, линейка, молоток и резец.

По легенде, они претерпели мученическую смерть 8 ноября 987 года. Немецкие каменщики признали их покровителями своего цеха за их мастерство в обработке камня и за твердость в вере, проявившуюся в упорном – даже ценой собственной жизни – отказе приносить жертву языческим богам. Древнейший из регламентов оперативного Цеха, а именно Регламент каменщиков Страсбурга, открывается следующей формулой: «Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа, и милостивой нашей Матери Марии, а также Благословенных Слуг их, вечной памяти Четверых Венценосных Мучеников…». Также эта законодательная формула встречается и в других средневековых немецких документах.

Нужно отметить, что английские каменщики достаточно рано отказались от упоминания этих святых в своих документах, несмотря на то, что многие свои обычаи они позаимствовали именно из Германии. Тем не менее в манускрипте Regius, старейшем из известным нам английских масонских сводов законодательства, составленном приблизительно в 1390 году, содержится целый раздел, озаглавленный «Ars Quatuor Coronatorum» – «Искусство Четверых Коронованных» (строки 497– 534), где достаточно подробно пересказывается их легенда лишь с незначительными изменениями, вполне вписывающимися в общий контекст средневековой патристики и призванными сделать ее более понятной современному (для составителя) читателю.

Таким образом, можно признать, что Четверо Коронованных были святыми покровителями каменщического цеха в Германии и Италии, точно так же, как в Англии это место занимали святые Иоанны.

В честь Четверых Коронованных названа самая известная в мире исследовательская ложа в Англии, издающая многотомный ежегодник своих трудов под заглавием «Ars Quatuor Coronatorum».

 

Четверо сержантов из Ла-Рошели

Апокрифическое наследие масонства практически необъятно. В разных странах и в разные времена складывались масонские легенды о мифических или исторических истоках Братства, знаменитых и славных людях, или являвшихся его членами, или сочувствовавших, или покровительствовавших ему. Разные авторы в разное время своим волевым решением причисляли к масонам фактически всех великих людей всех времен и народов, от Адама, через Сократа и Конфуция, до Ларошфуко и Черчилля… стоп, они и вправду были масонами. Тогда, скажем, до Пушкина и Юнга… так, ну ладно, давайте скажем – до Фрейда и Выготского, здесь хотя бы можно со всей определенностью сказать, что приписывать их сюда неправомерно. Хотя некоторые исследователи толкуют понятие масонского братства расширенно, утверждая, что к нему принадлежат все верные и добродетельные мужчины, верующие в Бога и творящие благо своим ближним. Тогда да, границы Братства практически не имеют предела. Однако даже если говорить об административно ограниченном братстве с четкими границами членства, в его истории все равно достаточно прецедентов, эти границы размывающих. Взять хотя бы совершенно не поддающуюся исследованию ситуацию в германских княжествах в конце XVIII века, или во Франции на рубеже XIX и XX веков, когда правила регулярности и взаимного признания не просто не существовали в их современном универсальном смысле, но просто-напросто возникали, формировались и отменялись чуть ли не ежедневно.

Можно также упомянуть о сотнях и сотнях дополнительных степеней и градусов, отчасти сформированных впоследствии в масонские уставы и ордена, отчасти отпавших от масонского движения и с тех пор существующих параллельно ему, не будучи с ним ничем связаны, или же просто тихо затерявшихся в веках. Некоторые из них оставили по себе громкую славу, положительную или отрицательную. Некоторые так и остались лишь на страницах специальной литературы по истории духовных учений и тайных обществ. Некоторые, уже уйдя с исторической сцены, зажили своей собственной новой и интересной жизнью в мире фантастики и фантазий различных авторов, например, те же самые иллюминаты, чья фантастическая история не в пример занимательнее и увлекательнее их реальной истории в мире реальных людей, скучных и меркантильных.

В нашем же случае речь тоже идет о красивой легенде и не очень красивой реальной подоплеке, лежащей в ее основе.

Мало кто из людей, выросших в России, не помнит исторических фраз широко растиражированного кинематографом разговора:

– Прошу прощения, сударь, но нас атакует отряд.

– Сколько человек?

– Около трехсот, сударь.

– А сколько у нас мушкетов, сударь?

– Четыре!

– А сколько шпаг?

– Четыре!.. и т. д.

Почти десятилетняя осада Ла-Рошели в годы правления Людовика XIII, однако, не имеет никакого отношения к истории, о которой идет речь. Просто и в наши дни в крепости Ла-Рошель можно увидеть знаменитую башню Четверых сержантов, услышать старинное предание об их мученической кончине и посмотреть на гордо реющий над крепостью триколор, по словам местных экскурсоводов, являющийся копией некоего «флага четверых сержантов», хотя исторических подтверждений этому, как водится, нет. Александр Дюма, в своих произведениях часто перерабатывавший народные легенды и популярные фольклорные мотивы, с пользой применил также и эту легенду, вынув из нее историческую сердцевину и оставив только место действия и персонажей

– четверых героев-мушкетеров и крепость Ла-Рошель.

В действительности же сержантов действительно было четверо – Борис, Губен, Поммьер и Раульс (Boris, Goubin, Pommiere, Raoulx). Служили они в Ла-Рошели в 1820– 1822 годах. Тогда же и были гильотинированы, предварительно будучи доставлены в Париж. В масонской мифологии образы четверых сержантов сопровождены легендой об их членстве в некоей тайной организации борцов с тиранией, о том, что, будучи арестованы и раскрыты, они отказались сообщить своим тюремщикам имена братьев и тайные места встреч, а также опознавательные знаки, вели себя отважно и непреклонно и погибли, так и не раскрыв рта. Поэтому и весь смысл легенды о Четверых сержантах состоит для вольных каменщиков в повторении и воспроизведении в веках нерушимых принципов Братства: Audi. Vidi. Tace. – Услышь, узри и молчи.

Однако возникает вопрос – за что? За что были казнены Четверо сержантов и какие именно тайны довелось им хранить настолько нерушимо?

Наполеоновские войны раз и навсегда перекроили европейскую карту и изменили ход мировой истории. Особенно сильно сказались они на истории Средиземноморья, непосредственное участие в которой принимали также масонские и другие тайные общества. В период Наполеоновских войн несколько раз менялись общественный строй, административное деление, территории и социальная стратификация во Франции, в Италии, Испании, их пограничных землях, на островах и даже отчасти в Греции и Австрии. В центре событий, по стечению обстоятельств, оказалась не собственно Франция (откуда центр европейской истории временно сместился по завершении Великой революции), а Италия. Процессы соединения, завоевания, дробления и перестройки отдельных королевств на Апеннинском полуострове длились почти два века, в конечном итоге приведя к краткосрочному объединению страны под властью короля Виктора-Эммануила при помощи и непосредственном участии достославного брата великого командора устава Мемфиса и Мицраима Джузеппе Гарибальди. Но до этого было еще полвека. Пока же французский Император железной рукой наводил порядок в итальянских землях, в частности, в Неаполитанском королевстве, где он посадил на престол блестящего кавалеристского маршала Иоахима Мюрата. Не усидев, впрочем, на престоле слишком долго, Мюрат вновь возвратился в действующую армию, и армия эта отправилась в дальнейшие походы. В Италии судьба французской оккупации была решена совместными усилиями английских моряков и героев Альпийского перехода под командованием графа Суворова-Рымникского, впоследствии за это князя Италийского. Наполеон устремился далее по Европе, учреждая новые престолы и утверждая на них своих братьев и соратников… а потом все кончилось Березиной.

Сперва «чудовище» было сослано на остров Эльба. Любые контакты с ним были строжайше запрещены воссевшими на французском престоле Бурбонами. Судьбе тех, кто все же шел на эти контакты, не стоило завидовать. В данном случае наш знакомый Александр Дюма был весьма недалек от истины, описывая злоключения несчастного Эдмона Дантеса.

Но 1 марта 1815 года Наполеон снова высадился в Жуане. Молниеносно пронеслись Сто дней, на поле близ бельгийской деревни Ватерлоо успели подойти прусские части князя Блюхера, которым, заблудившимся в лесу, указал дорогу так и оставшийся неизвестным мальчик, случайно встреченный ими, – и бывший император окончил свои дни на острове Св. Елены, о чем существует море исторической и художественной литературы.

5 мая 1821 года первый император Франции умер, но не умерли его сторонники, последователи и идеологические наследники. Вдохновленные идеей восшествия на престол «Орленка» – Наполеона II, сына императора от Марии-Луизы Австрийской, его единственного законного наследника, они провозгласили его императором Наполеоном II. Однако, сосланный к австрийскому двору, Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт так и не смог стать правителем Франции, а в 21 год просто умер от туберкулеза. Бонапартистское движение, тем не менее, не утихло, и в подполье продолжали шуметь заговорщики, выдвигавшие все новые и новые кандидатуры в качестве наследников имперского престола, а также планы по завоеванию последнего. Все это длилось еще тридцать лет, пока всенародно избранный президентом уже республиканской – после революции 1848 года – Франции двоюродный брат «Орленка» Луи-Наполеон не осуществил государственный переворот и не провозгласил себя императором Наполеоном III. В восторге и рвении встретили его рукоплесканиями члены Национальной Ассамблеи, которые торжественно вручили ему некий символ его власти и власти уже ставшего легендой его родственника.

Теперь нужно возвратиться немного назад по вектору времени, чтобы понять, какую именно святыню вручили императору, которому суждено было править целых двадцать лет и окончить жизнь в ссылке в стране извечного врага – в Англии.

В годы правления в Неаполитанском королевстве маршала Мюрата и кратковременных правителей и узурпаторов до и после него в среде патриотически настроенного местного населения, что и закономерно в подобных случаях, росло сопротивление, с одной стороны, анархии в повседневной жизни и, с другой стороны, бесчеловечной тирании верховной иностранной оккупационной власти. На фоне издавна неровных отношений между итальянскими княжествами и Папской областью, пусть территориально и значительно сокращенной императорами Священной Римской империи с Австрией во главе, в народе росло стремление к созданию собственных организаций для защиты своих веры, жизни, собственности и близких. Как и в других странах Европы, эти организации формировались по стереотипу тайных обществ и принимали разные названия, от открыто заявлявших о своих целях «союзов борцов за свободу» до сицилийских социальных сетей круговой поруки, лишь позднее получивших названия «Наше дело» (cosa nostra) и «мафия» из рук сторонних исследователей и свидетелей.

В истории Европы самый памятный след был оставлен организацией, чьим прикрытием служили лесные артели лесорубов, заготовлявших древесный уголь – карбонариев. Отлично знакомые с масонской обрядностью и символикой, которые насчитывали к тому времени уже полвека только открытого повсеместного использования, «добрые кузены», как называли себя члены вент («двадцаток» – первичных организаций) этого общества, создали свои собственные ритуалы на практически не менявшейся масонской основе и проводили собрания в лесах и пещерах, подальше от любопытных глаз. Совершенно открыто декларируя политические цели, они должны были строжайшим образом отбирать потенциальных кандидатов, и за разглашение тайны своего общества совершенно буквально казнить их. Власть вент не распространялась за пределы деревень или лесов, в которых они действовали, в отличие, например, от власти германских судов Фемы, действовавших как общепризнанные органы тайного правосудия на всех землях в округе. Однако карбонарии и не ставили перед собой задач административного рода, полагая единственной и конечной своей целью освобождение родной страны, какой бы смысл ни вкладывали различные члены общества в понятия «родная страна» и «свобода». Последнее дополнение важно, потому что в рядах «добрых кузенов» были представители всех итальянских земель, иностранцы, монархисты (сторонники собственного короля, иностранного императора, своего императора и т. д. ), республиканцы, католики, протестанты, атеисты и даже православные греки.

Участвовавшие в итальянских неурядицах французы, которых было много как на стороне повстанцев, так и, само собой, на стороне репрессивных сил, возвращаясь на родину или переезжая в другие страны Европы, перенесли модель общества карбонариев на иную почву, что, конечно, не могло не привести к различным переменам в идеологии и целях организации. Так, например, в самой Франции именно карбонарии объединили в своих рядах сторонников воссоздания империи во главе с императором, впитав различные маргинальные протестные движения. Французское масонство того времени уже кардинально отличалось от кровавого боевого масонства дореволюционной эпохи. Подчиненное светским властям, наполовину задушенное революционными пертурбациями и разочаровавшееся само в себе в период руководства им брата Наполеона – Жозефа Бонапарта, масонство впало в этой стране в полуспящее, совершенно пассивное состояние, почему и потребовалось вмешательство новых моделей построения тайного общества.

Итак, именно карбонариями и были наши Четверо сержантов, и именно имперские идеи вынашивали они в годы своей службы в отдаленном гарнизоне. Таких военных вент карбонариев становилось все больше в стране. По легенде, именно в Ла-Рошели, где они служили, хранился легендарный штандарт Жерома Бонапарта, под которым поднял бунт во времена смуты 29– й Бельфорский полк. На одной стороне флага был вышит девиз «Конституция и Наполеон II», а на другой стороне – «Честь и Родина». Нет ничего удивительного в том, что после ареста сержантов подвергали более чем серьезным допросам, чтобы выяснить, кто еще состоял в противозаконном заговоре, каковы были зарубежные связи участников и так далее. Тем не менее, они не нарушили ранее данное ими слово и не разгласили тайну. Их гильотинировали. Знаменитый флаг позднее хранился у подполковника Карона, затем – у маркиза д’Одана. Последний преподнес его Луи-Наполеону в 1868 году. Страна торжествовала, и мало кому приходило в голову, что эта империя будет недолговечной и последней.

Любую масонскую легенду можно – и даже лучше – рассматривать не с точки зрения исторического контекста и буквально интерпретируемых фактов, а с позиций извлечения нравственного урока и попытки самоотождествления с участниками.

Исторические события всегда допускают несколько интерпретаций, в зависимости от философских, религиозных и политических убеждений интерпретатора, в то время как нравственный урок всегда личностен и глубоко индивидуален.

Недаром многие современные исследователи масонской обрядности рассматривают ритуал и легенды как своего рода психодраму, обязательно подразумевающую непосредственное участие в ее постановке. Очень просто бывает прочитать о том или ином историческом событии и привычно поморщиться: «Ой, снова политические дрязги, заговоры, перевороты, надоело!». И очень нелегко попробовать поставить себя на место участников и смоделировать свое собственное поведение в заданной ситуации. И во время посвятительного ритуала, и во время знакомства с нравственными наставлениями обязательные проекции обсуждаемого или происходящего вокруг на свое мировоззрение, свой опыт и свои действия могут привести и часто приводят к переосмыслению своего пути в жизни и своей миссии, кто бы что бы ни вкладывал в это понятие.

Так и в данном случае, в истории Четверых сержантов надлежит обратить внимание не на политическую подоплеку, а на нравственный императив легенды, и уже потом начать размышлять о сопоставимости целей и затрат. Хотя думал ли об этом Мастер Хирам под ударами изменников? Вряд ли.

 

Легенда Ноахидов

Данный материал является дискуссионным, однако в случае тщательного исследования данной тематики он вне всякого сомнения положит начало проникновению уже на российскую почву новых «великих разоблачений» масонского Ордена, которые уже достаточно широко распространены в Англии, континентальной Европе и Северной Америке.

Дело в том, что приступить к подробному рассмотрению данной тематики меня побудила волна интереса к произведениям К. Найта и Р. Ломаса в указанных регионах, а также основной посыл данных авторов, изложенных ими в трудах «Ключ Хирама», «Второй Мессия», «Масонский завет», «Машина Уриила», а также в родственных им трудах М. Бейджента и Р. Линкольна «Мессианское наследие» и «Свитки Мертвого моря».

В данном материале я хотел бы остановиться на исключительно масонском аспекте теории Найта и Ломаса, хотя и в расширенном эзотерическом толковании. Суть изложенных данными авторами соображений сводится, в частности, в том, что усилиями руководства английских и американских великих юрисдикций XIX века первичные – «правильные и изначальные» – ритуалы масонского Ордена, в частности, его Шотландского устава, были искажены с целью сокрытия истинного предназначения масонского служения. По Найту и Ломасу это служение состоит в передаче через века допотопного знания иберо-английского Народа Чаш (в Библии – «нефилим», у данных авторов – «люди рифленой керамики» ). Знание же состоит в культе Венеры, возглавляемом жрецами, передававшими посвящение в свои таинства путем символической смерти кандидата, а также умении предсказывать глобальные катастрофы. Здесь не хотелось бы рассуждать о лично моем негативном отношении к такому явному принижению эзотерического значения масонства. Остановиться бы хотелось только на противопоставлении «старых» и «новых» «шотландских» степеней.

Данный материал является продолжением ранее опубликованной выдержки из исторического труда о старогерманских судах Фемы. Это развитие темы не случайно и объясняется только и исключительно сутью посвящения в 21– й градус ДПШУ – степень Ноахита, или Прусского Рыцаря.

Практикуемый (редко и в редких юрисдикциях) ритуал посвящения в эту степень в наше время полностью посвящен немецким тайным судилищам Нового времени и призван воспитывать в братьях нравственные добродетели равноправия, беспристрастия и справедливости. Данная версия ритуала была сформирована французским Верховным советом в 1820– е годы, а затем распространена, дополнена и тщательно расписана «по ролям» А. Пайком для его книги «Magnum Opus» тридцатью годами позже. Как для французских «шотландских» рыцарей, так и, в особенности, для Пайка, ценность представляло преобразование Устава в, образно говоря, колонну Композитного ордера, венец и совокупность всех посвятительных традиций мировой истории, где не могло не найтись место германским судам Фемы. Поэтому действительно, организационная целостность Устава была принесена в жертву, несмотря на явно смешно смотрящееся не отброшенное составителями определение «Ноахит», от сути которого в ритуале не осталось и следа.

Основным содержанием этой статьи является частичное изложение подлинного текста легенды и преамбулы к посвятительному ритуалу 21– го градуса в версии первого Французского Верховного Совета 1801 года, практиковавшейся также в самопровозглашенном североамериканском Верховном Совете Серно (Cerneau) до того, как эта дикая организация была раздавлена Северным Верховным Советом США при участии Пайка. В данной версии ритуала четко и ясно показано, что он изначально не только не имел никакого отношения к Германии, рыцарству и судам, но и являлся наследием совершенно иной традиции, нежели рыцарская, или первосвященническая, или царская, или каменщическая. Он представляет собой исключительно Ноахический ритуал «допотопного» легендарного цикла и абсолютно родственен ритуалу Братства Мореходов Царственного Ковчега, о котором мной уже писалось в журнале «Святой Грааль» и ранее – в бюллетене «ИО ПАН». Он является закономерным продолжением посвятительного цикла и повествует о строительстве Вавилонской башни сынами Ноя.

Итак, читаем оригинальный текст:

Для посвящения в этот градус кандидат предварительно обязательно должен быть посвящен во все предыдущие, хотя посвященные в данный градус считаются лишь оруженосцами, подчиненными Рыцарям К-Н, или Черно-Белого Орла, как ныне именуется этот Орден в силу известных причин. Ранее для того, чтобы быть посвященным в этот градус, было достаточно являться Мастером символической ложи, однако в настоящее время это представляется невозможным в силу причин, о которых будет сообщено в свое время.

Ритуал Древнейшего Ордена Ноя, ныне именуемого Орденом Рыцарей Пруссии, слуг и оруженосцев Князей Черно-Белого Орла, был переведен с древнегерманского и гэльского языков Братом Бераже, Рыцарем Элоквентом, или Великим Оратором Капитула, возглавлявшегося Братом Де Сент-Жийером, Великим Инспектором и Рыцарем Лейтенантом Генеральным Великим Командором Прусского Совета Ноахитов, во Франции в году от основания Ордена 4658-м.

Генеральным Великим Мастером Ордена, именуемым Рыцарем Князем Великим Командором, был Блистательнейший Брат Фридрих Брауншвейгский, Король Пруссии, чьи предки в течение 300 лет являлись протекторами Ордена, и Рыцари считают, что Орден их происходит из Вавилона, из времен строительства там знаменитой Башни и смешения Господом языков людей. Изначально этот градус именовался градусом Ноахитов, или потомков Ноя. Язычникам этот Орден был известен под именем Братства Титанов, тщившихся добраться до небес с тем, чтобы свергнуть с трона Юпитера, однако нынешние Рыцари не признают иного Бога, кроме Великого Архитектора Вселенной, и лишь Ему поклоняются.

В марте Рыцари празднуют полнолуние, ибо в ту самую ночь произошло вавилонское смешение языков и рассеяние работников по всему миру. Сие чудо Господне было величественно и ужасно, будучи наказанием дерзким масонам того времени, осмелившимся пытаться добраться до Обители Господней способом иным, нежели благоговейный религиозный жар. Именно тот День Гнева Господня и отмечают Рыцари, и именно ради этого они собираются в уединенных местах в полнолуние каждый месяц для проведения заседания своего Совета, освещаемого лишь светом луны и звезд.

Наследники Ноя, несмотря на заключенный с Господом Завет, в знак коиего была явлена радуга, подтверждавшая обет Господа более никогда не уничтожать сынов Адама Всемирным потопом, решили возвести башню столь высокую, чтобы подняться до Неба и в случае необходимости оказать сопротивление гневу и мести Всевышнего, выбрав для сего строительства долину Сеннаар, что в Азии. Десять лет спустя после того, как заложили они основание сего здания, Господь – по словам историков – взглянул на Землю и узрел гордыню сынов человеческих, и спустился на Землю, дабы покарать своеволие народа Своего, и смешал языки работников строительства, дабы перестали они понимать друг друга. Поэтому башня названа была Вавилонской, что означает «смятение».

Спустя некоторое время Нимврод, первым установивший Царское право и разделение людей на классы дабы воздавать почести праведным и добродетельным и хвалу – Господу, основал город, коий и назвал Вавилоном, что означает – «Смятение».

Господь вызвал смешение языков в ночь полнолуния в марте, и именно по этой причине Прусские Рыцари, или Ноахиты, Ноевы Патриархи, проводят свою ежегодную Генеральную Ассамблею в ночь полнолуния в марте. Капитул же проводит свои заседания каждый месяц. Но тоже только в ночь полнолуния.

Работники в Вавилоне более не могли понимать друг друга, они разделились на группы и каждая пошла своим путем. Пелег, составивший план строительства, начальник и старший над строителями, раскаялся горестнее всех остальных и подверг себя суровой епитимье, удалившись с места греховного строительства в северные земли, ныне именуемые Германией, куда пришел после долгого и трудного путешествия, исполненного тягот и опасностей; изможденный, он пересекал пустыни, дремучие леса, где не мог отыскать себе иного пропитания, кроме кореньев земных и диких плодов полевых. В той части сей страны, коия ныне носит имя Пруссии, он решил осесть и с великим трудом возвел несколько домов, коие должны были беречь его от суровой смены времен года; спустя некоторое время он возвел себе небольшой треугольный Храм, в коием запирался, дабы испросить милости и прощения у Господа за свершенные им грехи.

В 1553 году в ходе работ в соляных шахтах, коих много в Пруссии, работники случайно обнаружили развалины треугольного в плане здания высотой в 15 локтей. В центре развалин стояла колонна белого мрамора, и на ее постаменте была начертана сирийскими письменами вся история несчастного Пелега. Сбоку от колонны работники обнаружили саркофаг серого камня, в коием обнаружили они прах и камень-агат, на коием сирийскими письменами начертана была следующая эпитафия:

Здесь лежит прах Великого Архитектора Вавилонской башни; смилуйся над ним, Господи, ибо он стал смирен и богомолен.

Кроме сего камня, были обнаружены и другие, с начертанными на них письменами. На одном из них, треугольной формы, были обнаружены письмена, расшифровать коие су-мели только во время правления Фридриха III, нынешнего короля Пруссии, и коие сообщали, что мир, в котором мы живем, существовал в течение 9000 лет до появления Адама. На другом камне были письмена, сообщавшие, что праотцы наши возвели множество зданий под землей, дабы Храмы Бога Живого не подверглись осквернению неверными; и первым из сих был Храм Еноха.

Также там были обнаружены еще шесть камней белого мрамора с сирийскими письменами на них, коие невозможно будет расшифровать до тех пор, пока все истинные Избранники не соберутся под знамена Единого Державного Правителя и Единого Закона, коий есть тот Закон, которому следуют Князья Адепты, лишь посвящение в коий градус дарует тебе знание сего Закона; однако прежде, нежели быть посвященным в него, мы должны сокрушить змея Невежества и суеверия в вопросах религии, – мы, поклоняющиеся Истинному Богу Живому, в нашей братской любви и привязанности, как бы ни различались в частностях между собой наши формы религиозного поклонения, надеющиеся на обретение Вечной Красоты.

Все эти таинственные камни – агаты и мрамор, – колонны и саркофаг помещены в потаеннейший из отделов архива короля Прусского.

В эпитафии не говорится, что Пелег был Великим Архитектором Вавилонской башни, однако надпись на основании колонны сообщает нам, что он был сыном Эбера, сына Салаха, сына Арфахсада, сына Сима, старшего сына Ноя. Ныне, Брат мой, ты получил посвящение в некоторые наши таинства и узнал нечто, что никогда и ни при каких обстоятельствах не мог бы узнать из иного источника. Все это остается не известным для всех профанов, не посвященных в сей градус.

Я ныне доверил тебе важное и полезное знание; и в силу нескромности и суетности профанов храни сие знание о величайшем нашем сокровище в тайне от неокрепших умов, а ежели будешь настолько нескромен и вероломен, что решишь разгласить его, последуй примеру великого Пелега и обратись к добродетели смирения и урокам учителей наших, Рыцарей-Философов, Князей Адептов Солнца.

Рыцари Ноахиты ныне именуются Прусскими Рыцарями. но все равно остаются потомками и наследниками Пелега, Архитектора Вавилонской башни, а посему история сего Ордена простирается в прошлое гораздо дальше времен Соломона и Хирама, ибо строительство Вавилонской башни имело место за несколько веков до строительства Храма Соломона. В прошлые времена для посвящения в сей Орден кандидат не обязательно должен был быть мастером – наследником Хирама, однако во времена Крестовых походов Рыцари, принадлежавшие к различным европейским орденам, бывали посвящены и в сей Орден христианскими Князьями, прибывшими в Святую Землю ради ее освобождения от неверных сарацин.

Мастера Каменщики – наследники Хирама, из доброты и дружества, царивших меж них, и уважаемые среди крестоносцев Рыцари Ноя, всем сердцем желавшие быть посвященными в сии таинства, вскоре пришли к согласию, и Рыцари были посвящены в градус Прусских Рыцарей в соответствие с древними мистериями; и с тех пор в сей градус, по его статуту и законам, также хранящимся в архивах короля Пруссии, не может быть допущен никакой масон, не являющийся, по крайней мере, Совершенным масоном. Статут и законы сего Ордена строго воспрещают пользоваться столами, есть или пить в помещении Капитула и использовать искусственное освещение, кроме искусственной луны. Однако Лейтенанту Командору дозволяется проводить столовую Ложу Товарищей Хирама, причем, на стол не подается ничто живое, и трапеза ограничивается овощами, фруктами и кореньями в память о богомольном Пелеге, питавшемся одними плодами Земли во время своего странствия».

Ничего особенно «разоблачительного» в данном ритуале нет. За исключением двух аспектов.

1) Он является идеальным промежуточным звеном между степенью Морехода Царственного Ковчега (отдельная степень, управляемая в США Советом Союзных градусов, а в Англии – Советом МЦК при Великой Ложе Мастеров Метки Англии) и 22– м градусом ДПШУ – степенью Князя Ливанского, Рыцаря Царственной Секиры (полностью посвященного плотникам – строителям Первого Иерусалимского Храма).

2) Он явно отражает теорию происхождения масонского Ордена, которая гораздо древнее «каменщической» и совершенно определенно относится ко временам «плотницкого» существования братств мастеровых, чисто технически выглядящего исторически более ранним. Откуда вполне можно вывести теорию первичного происхождения масонства не от каменщиков, а от плотников, что выводит исследователя на несколько иной, новый уровень изучения истории тайных обществ и союзов как носителей единой эзотерической традиции.

Данная теория, конечно, нуждается в тщательнейшем исследовании, в первую очередь, с точки зрения ее сопоставления с «плотницкими» параллелями в первых книгах Конституций масонского Братства в Англии и континентальной Европе, например, в Книге Конституций Андерсона и в особенности в книге «Ахиман Резон» Великой Йоркской ложи.

Также весьма в духе Найта и Ломаса было бы исследование данной «плотницкой» версии в контексте связи между ветхозаветной историей Ноя и новозаветной историей Сына Плотника.

Поэтому изучение данной тематики в масонстве несомненно продолжится, ибо Братство находится в постоянном поиске своих истоков, скрытых пылью времен, в первую очередь, от его собственных братьев. В ситуации нынешнего кризиса идентичности, охватившего практически все мировые юрисдикции всех масонских послушаний, хочется надеяться, что новые версии не внесут новых расколов и шатаний, но лишь приведут к единению масонских и иных эзотерических обществ в общем поиске и общем стремлении к обретению Истины.