Эльфийка, не говоря ни слова, позволила довести себя до костра, а потом резко повернулась ко мне.
– Зачем?! – гневно спросила она.
– Что зачем? – не понял я.
– Зачем ты его убил?!
У меня от неожиданности даже ответа сразу не нашлось. Это как понимать вообще? Что за претензии? Почувствовав, что вновь начинаю закипать, медленно сосчитал про себя до десяти.
– Вот скажи мне, Вильколиэль, – спокойно, почти ласково, обратился к злобной эльфе, – ты сейчас все видела и слышала? Или, может быть, отходила куда-то?
– Нет, не отходила. – На ее мордашке гневное выражение сменилось на озадаченное.
– Точно?
– Точно.
– Так какого же хрена ты тупые вопросы задаешь?! – заорал я. – Если ты все видела и слышала?! Он вызвал меня на поединок, и я его убил! Чего непонятного?! Или, может быть, стоило этого урода пощадить?!
– Ты… Да ты… – Она явно не ожидала такой отповеди и теперь просто открывала и закрывала рот, силясь что-то сказать. И так секунд тридцать. Потом все же настроила свои речевые функции и выдала: – Ты его после окончания поединка убил! Вот!
– Это кто сказал?
– Что сказал? – До нее опять не дошел смысл моего вопроса.
– Что поединок закончился?
– Так ведь… – У эльфийки случился еще один сбой программы, опять заставив ее зависнуть на какое-то время. – Так ты сам и сказал!
– А он что сделал?
– А что он сделал? – последовал новый вопрос.
Блин, может, она еврейская эльфийка? Что-то меня такой диалог напрягать начинает.
– Он мне угрожать начал, – спокойно, что далось мне с трудом, ответил я ей. – Начал угрожать после того, как проиграл. Вот ответь мне, ты же его давно знаешь, он бы выполнил свое обещание?
– Возможно, – на этот раз она ответила сразу. – Но это не повод убивать его после окончания поединка. Так нельзя! Он племянник одного из лордов.
– Да мне плевать, чей он там племянник! Я дал ему шанс! И если бы этот идиот заткнулся и свалил, он остался бы жить! Но этот ушастый болван сам выбрал свою судьбу! А мне совсем не улыбается всю оставшуюся жизнь ходить и оглядываться, гадая, исполнит он свою угрозу или нет!
Вильколиэль опять открыла рот, собираясь, видимо, опять что-то мне гневно высказать, но я не дал, резко ее перебив:
– И вообще, он тебе кто, что так за него переживаешь? Или все же решила принять предложение и забраться к нему в постель?
– Что?! Да как ты смеешь! – С этими словами Вильколиэль влепила мне пощечину, а затем, громко фыркнув, развернулась и ушла на другой край поляны.
Ну и хрен с тобой, золотая рыбка! Задолбала, честное слово. Вот хрен поймешь этих женщин. Я из-за нее с этим ушастиком сцепился, а она еще и недовольна. Настроение и так поганое, а тут еще эти семейные разборки. Надо как-то отвлечься, а то еще кого-нибудь грохну.
Обвел шальным взглядом поляну и заметил, что все присутствующие смотрят на меня. Точнее, поглядывают, вроде бы занимаясь своими делами. Кроме Кера и Вильколиэли. Кер как ни в чем не бывало рубит дрова, а эльфийка уселась под деревом и обиженно нахохлилась.
Зато у всех остальных взгляды были разными. Гоблин смотрел с немым обожанием и гордостью. Ирек и Дигон с плохо скрываемым интересом, правда, не совсем на меня, а скорее на автомат. А Гира… Ее взгляд был абсолютно нечитаемым. Осуждающе-задумчиво-заинтересованный-и-вообще-хрен-пойми-чего-ей-надо!
Ладно, займемся делом. Достал из рюкзака большую чистую тряпку и расстелил перед собой. Немного покопавшись, нашел специально приготовленную ветошь и масленку. Еще раз обведя взглядом поляну, положил на тряпку автомат и начал разбирать. Энакр с Крейном мгновенно материализовались рядом и засыпали вопросами. Что к чему и для чего? Пришлось отвечать. Когда оружие было полностью разобранным, интерес у них поубавился, и маги отошли в сторону, что-то негромко обсуждая. А я принялся за чистку.
Когда уже заканчивал, рядом присела Вильколиэль. Молча. Села и смотрит. Я тряпочкой шур-шур, а она глазами хлоп-хлоп. Забавно так. Все же эльфийка очень красивая, и наблюдать за ней приятно.
– Макс, – чуть слышно произнесла она, когда я складывал все обратно в рюкзак.
– У?
– Прости, я была неправа, – все так же тихо сказала девушка.
– Угу, – мычу в ответ.
– Макс! – повысила голос эльфийка.
– У? – опять укнул я.
Кто бы что ни говорил, а чистка оружия успокаивает. Если полчаса назад у меня было желание кого-то убить, то сейчас настроение стало почти нормальным. Даже захотелось над Вильколиэлью поприкалываться.
– Ты меня простил?
– Угу.
– Ну, Макс! – На этот раз в голосе послышалась обида.
– Да простил, простил, – вздохнул в ответ.
– Точно? – с сомнением.
– Точно!
– Можно я тогда рядом сяду?
Вместо ответа я немного подвинулся, освобождая место на разложенном плаще, на который эльфийка радостно плюхнулась, слегка ко мне прижавшись. Вот в этот момент меня и накрыло. Чувство было… Просто неописуемым. Нежность, обожание, желание любить и защищать. И еще много всего другого, сразу не определишь. Охренеть! И это она только плечом потерлась.
– Чувствуешь? – с придыханием шепнула девушка мне в ухо.
– Да.
– Это и есть единение душ! – тихо, но гордо сказала она.
Я не ответил, говорить не хотелось совершенно. Появилось ощущение, что мы вдвоем в этом мире. Ушли на задний план все проблемы и тревоги за Сею и Тиля. Стало абсолютно плевать на кровожадных вампиров и обиженных эльфов. Были только я и она. И Чувство.
– Хорошо, что чувствуешь, – продолжила шептать мне Вильколиэль, – значит, скоро ты станешь эльфом.
– Чего?!
Все очарование ситуации сразу улетучилось. Вскочив, я возмущенно уставился на девушку, а она… Она хохотала! Вот пакость ушастая! Это она отомстила так! Секунд двадцать молча повозмущавшись и посверлив смеющуюся эльфийку взглядом, я не выдержал и тоже сначала улыбнулся, а потом и расхохотался. А затем, сев на место, нежно обнял девушку за талию, привлек к себе и поцеловал. Сразу же вернулось ощущение эйфории, накрывшее нас обоих.
Сколько это длилось, не знаю. Совершенно потерялся во времени. Вокруг была уже полная темнота, и лишь в центре поляны давали немного света угли от костра, над которыми жарились непонятно откуда взявшиеся заячьи тушки. Наши спутники сидели перед костром и о чем-то негромко разговаривали. Нас с Вильколиэлью никто не отвлекал, и даже в нашу сторону тактично не смотрели. Кстати, надо как-то сократить ее имя. А то, пока выговоришь, забудешь, что хотел сказать или спросить.
– У тебя есть сокращенное имя? – чмокнув ее в ушко, спросил я.
– Нет, у нас это не принято, – ответила девушка, плотнее прижимаясь ко мне и довольно щурясь. Разве что только не мурча от удовольствия. Хотя, будь у меня встроенное мурчало, я бы и сам помурлыкал.
– Значит, надо придумать. Ты же теперь моя жена, а значит, почти человек, – сказал с улыбкой, вновь ее целуя.
– Придумай, – согласилась она.
– Вилка? – говорю задумчиво. – Вилка, Вилочка. Нет, не пойдет.
– Почему? – повернула голову и заглянула мне в глаза.
– На моем языке vilka означает «вилка».
– Тогда не надо! – серьезно сказала она.
– Тогда будешь Лиля! – наконец-то придумал я.
– А это имя что-нибудь значит?
– Да, lilija – это такой цветок, красивый.
– Хорошо, – вновь улыбнулась, – цветком быть согласна.
– Тогда скажи мне, Лиля, – решился я все же задать вопрос, который, возможно, будет ей неприятен, – почему этот ушастый назвал тебя трижды опозоренной?
Девушка сначала дернулась в моих объятиях, будто бы собираясь вскочить, но потом успокоилась и только сильнее прижалась.
– Первый раз это из-за того, что весь мой лист погиб, а я осталась жива, – все же ответила она. – Второй раз – это из-за того, что меня изгнали из леса.
– А третий из-за меня? – догадался я. – Из-за того, что ты моя жена.
– Нет, – эльфийка грустно покачала головой, – это, наверное, уже четвертый. Третий, он же первый – это из-за моей матери. Она сбежала от моего отца и вообще из леса. С другим. А мы с отцом стали опозоренными. Ты бы знал, Макс, каких трудов мне стоило попасть в лесной патруль с таким пятном на репутации. Из кожи вон лезла, стараясь стать лучшей! И попала. В лист к этому ничтожеству, которого ты убил. Он был в курсе моей ситуации и захотел затащить в постель. Думал, что я не смогу отказаться. А когда все же получил отказ и по морде, обвинил в выдуманных грехах. А так как этот гад – племянник лорда, а я – опозоренная, то все его обвинения подтвердили. И меня сослали в лесные каратели. В лист изгоев.
– А почему вы с отцом опозоренные? Это же мать от вас сбежала.
– Тут дело не в том, что она ушла к другому, а в том, к кому она ушла, – прошептала Лиля, опустив голову.
– И к кому?
– К гному! – как ругательство выкрикнула эльфийка и замолчала. По щекам ее потекли слезы.
А меня начало трясти. Все сильнее и сильнее. Не выдержав, я отстранился от девушки и начал ржать.
– Что с тобой, Макс?! – встревоженно спросила она.
– Ой, не могу… – всхлипывал я. – К гному! К гному, блин!
Вильколиэль смотрела на меня как на идиота, и выражение лица у нее было таким, как будто девушка сама не понимала, плакать ей или смеяться. В итоге она все же что-то для себя решила и сказала:
– Хи, – и молчание. Потом вновь: – Хи-хи. – Пауза. – Хи-хи-хи.
В этот момент она очень сильно напоминала Пятачка из советского мультика, и я начал ржать еще сильнее. Так и смеялись, до тех пор пока к нам не подошла Гира и не попросила вести себя тише.
– Мы же не на прогулке! – укоризненно выговаривала она. – Тут где-то вампиры рядом бродят, а вы как дети.
Я покивал, соглашаясь, но остановить этот смех не мог еще долго. Разве что постарался ржать потише. И лишь когда после распределения ночных дежурств улегся спать, а рядом, крепко ко мне прижавшись, легла Вильколиэль, смог успокоиться. Потому что на лице вновь появилась блаженная улыбка.