Проснувшись утром, не глядя на часы, позвонила Доку. Он ответил почти сразу, будто не спал или держал телефон в руке.

– Привет! – пропела я нежным голосочком.

– Привет, любимочка! – ответил он нежно. – Как спалось?

– Чудесно! Ты уже проснулся?

– Часа два назад. Время-то уже одиннадцать!

– Ой, а я даже на часы ещё не смотрела, – действительно, на часах без пяти одиннадцать. – Ну, ты разговаривал вчера с приятелем?

– Да, разговаривал, и он ждёт звонка от меня, когда выезжать.

– А ты можешь дать мне его телефон, мы договоримся с ним?

Док помолчал, как бы что-то обдумывая. Тут до меня дошло, что ему, наверно, хотелось самому приехать. А может, ревнует?

– Хорошо. Его зовут Аркадий, просто Аркадий, – Док продиктовал его телефон. – Позвони сейчас, он ждёт. Потом расскажешь, ладно?

– Ты обиделся? – тихонечко спросила я.

– Нет, просто обломился повод тебя увидеть! – он был явно расстроен.

– Ну что ты? Я ведь люблю тебя! – мне уже не терпелось заняться новым проектом для моих цветов. – После позвоню. Целую! Пока!

– Пока!

– А где «целую»?

– Целую! Пока! – ответил Док и отключился.

Оказывается, мой милый ещё и ревнует! Да нет! Он для этого слишком умён. Да и что ревновать? Неужели не видит, как я его люблю?

Я встала с постели, привела себя в порядок и спустилась вниз, к Лене. Та вовсю занималась приготовлением к вечеру.

– Привет, Лена! Я сейчас позвоню и приду тебе помочь.

– Добрый день, мадам! Не волнуйтесь, я справлюсь.

– Ничего, я тоже приму участие, расслабляться не полезно!

Я пошла в столовую и позвонила Аркадию. Голос его оказался каким-то неживым, этакий автоответчик. Он согласился приехать хоть немедленно, что меня вполне устраивало, и я рассказала ему, как добраться. Потом снова вернулась на кухню, и мы с ней готовили вместе, беседуя на разные темы. Лена рассказывала о своей нелёгкой жизни. О том, как ей повезло с моим домом. По секрету сообщила мне, что ей очень нравится Николай.

Вскоре приехал Аркадий. Я распорядилась охране пропустить машину внутрь. Николай проводил его в холл. Мы познакомились. Аркадий, архитектор, мужчина совершенно неопределённого возраста, был высок, неимоверно худ и носил очки с толстыми линзами. Я попросила его подождать, надела сапожки, шубку, шарф с капюшоном, и мы вышли во двор. Я пригласила пойти с нами Николая. Как-никак ему за строительством надзирать. За домом я показала Аркадию примерный размер площадки, где хотела построить зимний сад. Он внимательно всё осмотрел, достал фотоаппарат, сфотографировал местность. Я рассказала ему, что бы мне хотелось видеть, в общем, высказала ему все свои пожелания по устройству внутреннему и внешнему. Он что-то ещё записал в блокнот и сказал своим немодулированным голосом:

– Я понял ваш замысел и постараюсь максимально реализовать его на бумаге в виде двух-трёх проектов, точнее эскизов. Готов представить их на ваш суд через пять дней. Вас устроит?

– Вполне, – согласилась я.

– При всём при том, что Максим – мой друг, я сделаю всё так быстро. Для его любимой женщины, – автоматически сказал Аркадий и вдруг улыбнулся: – Макс запретил мне приближаться к вам ближе, чем на метр, и тем более флиртовать.

Я засмеялась и спросила:

– Он что, такой ревнивец?

– Вкупе со своей весёлостью, он очень серьёзный учёный, но таким, каким он стал сейчас, я его никогда не видел, а мы знакомы очень давно. Мне кажется, он серьёзно болен… то есть, простите, серьёзно влюблён в вас!

– Спасибо за комплимент! – я даже покраснела слегка.

– Только ради всего святого, не говорите Максу о нашем коротком разговоре – побьёт! – Аркадий поклонился мне и попросил разрешения побеседовать с Николаем о проекте. – Я так понимаю, что молодой человек будет курировать строительство? Он не похож на телохранителя.

Аркадий сквозь свои толстые линзы внимательно посмотрел на Николая, я их представила друг другу и оставила одних.

– Хотите горячего чаю, Аркадий? Довольно прохладно, – предложила я на ходу, обернувшись.

– Благодарю, но я спешу, много работы. До встречи через пять дней! Я вам позвоню предварительно.

– Спасибо! До свидания! – крикнула я, так как отошла уже почти к дверям дома.

На улице действительно ещё сильнее подморозило. На голых стволах деревьев лежал тоненький слой инея. Солнце светило ярко, но уже почти не грело. Зато небо было пронзительно голубым и источало холод одним своим цветом.

Чуть не бегом я прибежала на кухню к Лене, и мы продолжили стряпню и готовку.

В три часа позвонил Док.

– Привет, ну что ты не звонишь? – обиженным тоном спросил он. – Как там с проектом?

– Привет! Ой, прости меня, я забыла совсем, – искренне призналась я. – Сегодня родственники подъедут, папа, помогаю готовить. Аркадий сказал, что через пять дней проект будет готов, там втроём и обсудим.

– С кем это – втроём? – удивился Док.

– Ну ты, он и я!

– А! Хорошо, что вместе, – голос его уже был спокойным. – Ладно, не буду тебя отвлекать. Люблю и всю-всю целую!

– И я тебя тоже. Люблю и целую, – нежно ответила ему.

В половине шестого я пошла к себе переодеваться, краситься. Приняла душ. Решила надеть сиреневый шёлковый брючный костюм, туфельки на высоком каблуке, Дока ведь не будет. Приедет папа, значит, порадую его изумрудным гарнитуром. Волосы убрала в высокую прическу.

Конечно, первым приехал папа. Вместе с Люсей они смотрелись весело: полный, розовощёкий господин лет шестидесяти и худая, белокурая, бледная особа с пышными желтоватыми волосами. Я-то знаю, сколько ей лет, а на вид больше сорока и не дашь! В этом Люся молодец! Как женщина это утверждаю! А вот маму вспомню и удивляюсь, как папа на этой «римской волчице» женился? Мама была красивой и фигуристой, как и я. Не разберёшь этих мужчин! То жена толстая – не нравится, то худая – не нравится, то глупая. А зачем ты на глупой женился? Искал бы умную! Зачем на худой женился? Искал бы нормальную. Вот она, «мужская логика»! Мне кажется, скоро папе и Люся надоест.

Я ещё не была совсем готовой к приёму гостей, как ко мне в комнату зашёл папа. Мы расцеловались.

– Здравствуй, дочка!

– Привет, папа! – я села подкрашивать ресницы.

– Как твои рабочие успехи?

– Нормально, изучаю.

– Ну а как тебе Максим?

– А что Максим? Помогает хорошо.

– Ну да, смотрю, и в ресторанах обучение проводите? – он хитро улыбнулся.

– Папа! Я взрослая и вполне самостоятельная женщина, – возмутилась я. – Да! Он мне нравится, и я этого не скрываю от тебя!

– Да ради бога! Я что-то против говорю? Мне он тоже нравится, умный, работящий, хорошая зарплата, – папа помолчал. – Только я тебе, дочка, следующее скажу: если ты собираешься просто пудрить ему мозги – брось, не хочу терять профессионала высокого уровня! Такого ещё в Европе поискать! Не надо с ним играть! Или серьёзные отношения, или никаких, поняла?

– А что, и замуж за него можно пойти, если позовёт? – спокойно спросила я.

– Да, и замуж! Хороший зять получится, пока Ванька на ноги встанет.

– Папа, я тебе говорила, не зови моего сына Ванькой! Что он тебе – Ванька-встанька? Да? – я рассердилась на папку и даже повысила голос.

– Ну! Разошлась опять, – примирительно сказал он. – В общем, ты меня поняла?

– Поняла!

– Зря ты его сегодня не пригласила!

– Ну ладно, в следующий раз приглашу.

– Вот на следующей неделе и пригласи!

– Хорошо, папа, договорились, – я встала. – Ну, я готова!

– Пойдём к гостям. Наверно, уже все приехали.

– Да я никого и не звала, кроме Натальи с мужем.

– А Веронику?

– Нет. Она сегодня у богемы тусуется.

Мы спустились вниз. Наталья с мужем уже приехали и рассматривали вместе с Люсей картины Дока в холле. Николай повесил там три картины. Мы поцеловались с Люсей и Натой, познакомились с Юрием – мужем переводчицы.

– Чья это живопись? – спросил Юрий.

– Наш управляющий пишет, – ответила я.

– Прилично, прилично! – сказал Юрий.

– Он у меня ещё критиком живописным подрабатывает, – прокомментировала Ната. И добавила, подмигнув мне: – Талантливый человек талантлив во всём!

– Мне тоже нравится, – вставила Люся. – Столько чувств, экспрессии!

– А я и не знал, что Максим Андреевич кистью балуется! – это уже вступил в разговор папа.

И тут я проболталась!

– У него дома, оказывается, столько картин! – я осеклась.

– Так, – папа откашлялся. – Пошли к столу.

Ната хихикнула незаметно для окружающих, Юрий, видимо, был не в курсе наших женских секретов, а Люся удивлённо подняла брови и уже открыла рот. Ната, спасительница моя, опередила Люсю и спросила её:

– А вы не пишете стихи?

– Нет, а что? – ответила вопросом Люся, сбитая с толку.

– У вас такой загадочный вид! Как у поэтессы, – Наташа увела Люсину мысль в сторону от опасного продолжения.

– Когда-то давно баловалась, – мечтательно сообщила Люся.

– А вы снова попробуйте! – не унималась Ната.

– А что? Попробую!

Мы сели за стол. Папа с Люсей, напротив них Наташа с мужем, я села между Натой и папой. Кроме салатов и жареного мяса под соусом, мы с Леной приготовили индюшку, которой чрезвычайно обрадовался папа. Пили, ели, болтали. Хорошо налегали на папину наливочку. Борис Павлович, конечно, был в центре внимания со своими неожиданными комментариями ко всевозможным событиям как в стране, так и за рубежом. Они с Юрием жарко обо всем дискутировали, изредка своё слово вставляла и Люся. Мы же в основном болтали с Натальей.

– Ты мне обещала телефон офицера, – тихо спросила я Нату.

– Да, привезла. Пойдём, в сумочке, я тебе дам.

Мы встали из-за стола и пошли в гардероб. Ната достала свою сумку и вынула листок бумаги. Протянула мне.

– Это его сотовый, звони в любое время, договаривайся о встрече. Парень нормальный, наш ровесник.

– «Владимир Фёдорович, подполковник, горвоенкомат», – прочитала я. – Спасибо, дорогая. Завтра же ему позвоню.

– Давай, подруга, дерзай! Хотя, повторюсь, я тебя не понимаю.

– Оставим это, Наташенька! Сердце разрывается, поверь!

– Ладно, делай, как хочешь. Бог тебе судья!

Мы вернулись к столу. Застолье продолжалось до девяти часов. Казалось, мы обсудили все проблемы, существующие на свете. Лена пригласила в холл на чай и кофе, сладкое. Пошли только женщины, мужчины остались за столом.

– Ну вот, сегодня поведу машину я, – сказала Ната. – Мой уже готов. Как чувствовала, не пила.

– Хорошо, что у нас шофёр, – немного заплетающимся языком произнесла Люся.

– А мне и вовсе никуда не надо, – засмеялась я.

Потом мы пили кофе, Люся пошла забирать папу, а Ната – своего мужа. Я осталась в холле, ела пирожные.

Да, надо было пригласить Дока. Все бы разъехались, я показала бы ему дом, потом пошли бы в мою комнату… Нет, я правильно сделала! Рано ещё афишировать наши близкие отношения, и так сегодня уже прокололась. Сейчас папа, если не забудет, всем родственникам расскажет. Не хочу! Как-то не по-нашему, не принято так у нас в деревне. Скажут ведь: вот распутница, только муж погиб, а она…

Никогда не стыдилась своего прошлого, своей деревенской жизни. То, что мы стали богатыми, – папина заслуга, трудовая. И не хочу поэтому, чтобы меня позорили родственники!

Все гости одновременно ввалились в холл. Папа выпил изрядно, но был весел, долго жал руку Юрию, которого Ната тянула к машине. Люся тянула папу в другую сторону. Я засмеялась над своими подвыпившими гостями.

– Ну всё, дорогой, поехали! – увещевала Ната мужа.

– Всё, пора ехать, папочка! – ныла коза Люся.

Наконец все расцеловались и вышли из дома. Я накинула шубку и проводила гостей до их автомобилей. Все разъехались, и я вернулась в дом.

Спать не хотелось. Переодевшись, я спустилась на кухню и стала помогать Лене убираться. Девушка уже не сопротивлялась и с удовольствием приняла мою помощь. Вместе мы управились быстро, пожелали друг дружке спокойной ночи и разошлись по своим комнатам.

Я приняла душ, забралась в постель и позвонила Доку.

– Привет, не спишь? – нежно спросила я.

– Привет, милая моя! – обрадовался он. – Конечно, не сплю, жду, когда позвонишь.

– Врёшь! Ты сидел и читал, да?

– Не угадала!

– А что?

– Начал писать новую картину.

– Какую? – спросила я. – Кстати, твои картины понравились (чуть не проболталась!) одному родственнику, который в живописи разбирается.

– Спасибо. А писать начал тебя! – почти торжественно сказал он.

– По памяти, что ли?

– Это ещё только наброски. Мне надо, чтобы ты немного позировала. Тогда получится здорово.

– Как интересно! Никогда не позировала художникам.

– Может, в понедельник после работы?

– Может быть.

На том конце трубы Док помолчал.

– Ну, ложись спать, устала, наверно? – спросил он.

– Есть маленько!

– Тогда спокойной ночи?

– Спокойной ночи, любимый! Целую!

– Целую нежно и люблю сильно! – ответил Док. – Пока!

Мы расстались в эфире, но в душе моей он был рядышком, со мной!

Утром я долго валялась в постели, размышляя, чем сегодня заняться. В саду делать было нечего, на кухне тоже. В комнате было уже светло от холодного ноябрьского солнца. Я вспоминала сына, Дока, вчерашний ужин, поездку во Францию. Вспомнила, что вчера Ната дала мне телефон этого военкоматовского подполковника, которому как раз можно сегодня позвонить. Точно! Попробую с ним сегодня и переговорить, если согласится.

Я встала с постели и пошла в ванную.

Приведя внешний свой облик в полный порядок, взяла трубку и по бумажке набрала номер подполковника.

– Слушаю вас, – ответил низкий, с хрипотцой, твёрдый голос, от которого прошла дрожь по всему телу, как от прикосновения к армии.

– Здравствуйте! Владимир Федорович? – спросила я.

– Так точно! Он самый. С кем имею честь?

– Меня зовут Ольга, – не знала, называть ли себя по отчеству, мы же ровесники. – Я хотела бы поговорить с вами о моём сыне…

– Давайте лучше встретимся, не по телефону, – перебил военный, видимо, поняв, чего от него хотят.

– Давайте. Когда вам удобно? – спросила я.

– Сегодня выходной, давайте встретимся там, где вам будет удобнее, – вежливо подчеркнул он. – Вообще мне знаком ваш голос, кажется. Мы не знакомы?

– Нет, – ответила я. – Мне всё равно, я на машине.

– Тогда в два часа около ресторана «Космос», – голос его вновь стал формальным. – Я буду в штатском, чёрный «Хёндай», внедорожник, восемьсот семьдесят восемь. Запомнили?

– Да, хорошо, до встречи, Владимир Фёдорович.

– До встречи!

Ну вот! Я наконец начала военные действия, чтобы спасти сына от армии. Всё равно отмажу его, чего бы мне это ни стоило! И совсем не считаю, что если я заплачу деньги за услугу, то совершу преступление. Все так делают! Да!

На часах уже двенадцать, надо тогда собираться потихоньку. Заиграл мобильник. Это Док.

– Привет, милая моя! Проснулась?

– Привет, мой золотой! Конечно проснулась, – мурлыкала я в трубку.

– Чем будешь заниматься? – с надеждой в голосе спросил он.

– Сегодня надо в доме прибраться, так, похозяйничать немного, – в который раз соврала я. Не стану же ему говорить, что собираюсь начать кампанию по освобождению сына от армии: неизвестно, как он к этому отнесётся.

– Ты так много делаешь сама в доме!

– Привычка, дорогой! Я же деревенская, – засмеялась я.

– Хотел предложить тебе загородную прогулку, на улице так хорошо! – немного расстроился Док. – И вообще, я по тебе уже соскучился!

– Завтра увидимся. А вечером я тебе буду позировать… Хорошо?

– Ладно, я согласен! Не буду тебе мешать. Люблю. Целую!

– И я тебя люблю и целую! Пока, мой хороший!

– Пока, любимочка! – голос Дока был нежен.

В другой раз погуляем, да и не раз и не два. Надеюсь, наша жизнь будет очень долгой и счастливой! Не грусти, любимый! А сейчас надо привести себя в боевую форму!

Я надела тёплые колготки, поверх толстые джинсы, тёплый свитер. Вдруг придётся говорить на улице с этим подполковником. Надену кожаную куртку на меху и зимние сапожки. И шапку-ушанку.

Я спустилась вниз, прошла на кухню.

– Леночка, доброе утро!

– Добрый день, мадам, – поправила девушка.

– Ах, да! Уже день! Я только чай попью со вчерашним пирожным.

– Вы надолго уезжаете? – спросила Лена. – Я к тому, когда обед подавать.

– А что на обед?

– Вы же ничего не заказывали, и я приготовила рагу с овощами и кролика.

– Уже приготовила?

– Ну да! Осталось разогреть. Опять сегодня рано встала.

– Кролик так кролик! А когда вернусь… Наверно, не позже половины четвёртого. Может, к Веронике заеду. Не знаю ещё.

Лена заварила чай, и пока он остывал, я принялась за пирожное. Как начинаются холода, меня всегда тянет на сладкое.

Я попросила Лену приготовить куртку на меху, шапку и зимние сапоги. Она вышла в гардеробную. Я ела пирожное, отпивала горячий ещё чай и думала о моём Доке. Может, правда, позировать ему голенькой? И пускай эта картина станет нашим общим секретом, мы никому её не покажем, никогда! Это будет семейной тайной! Стоп! Куда это меня занесло? Он ещё ничего не предлагал, в смысле женитьбы, так, в виде шутки. Да и рано ещё замуж: он не разведён, у меня год не прошёл со дня смерти мужа. Не выдумывай, подруга! Но всё равно такую картину можно написать, я же не уродина какая! Не коза Люся! Ну и папа! Нашёл себе…

Зашла Лена и сообщила, что всё нашла и приготовила.

– А сумочку какую возьмёте? – спросила она.

– Коричневую.

– Ну тогда всё в тон!

– Спасибо, Лена!

Пора было выезжать.

Я вышла в холл, глянула на картины Дока, улыбнулась им и стала одеваться. Умненькая Лена уже предупредила Николая, и моя машина уже стояла у крыльца с включенным двигателем. Мысленно я поблагодарила ребят за предусмотрительность, села поудобнее и медленно выехала за ворота. Молодой охранник опять шутливо отдал мне честь. Настроение было хорошее. На голубом небе ни облачка. Солнце слепило глаза, отражаясь от белого-белого снега.

К стоянке около ресторана я подъехала ровно в два. Припарковалась, выключила двигатель, надела шапку и вышла из машины. Медленно двигаясь вдоль стоявших чёрных автомобилей, я искала глазами номер 878. Вот она! Тут же из машины вышел высокий мужчина в классического покроя пальто и спросил удивлённо:

– Оля?

– Да, – я повернулась к нему лицом. Боже мой, Вовка Фролов! Мой одноклассник, с которым проучились вместе десять лет! Только лицо его стало красным и сильно морщинистым. Никто не сказал бы, что мы с ним ровесники: выглядел он минимум лет на пятьдесят.

– Так это ты мне звонила? Я же говорю, знакомый какой-то голос! – мы обнялись. – Ну привет! Сколько зим, сколько лет!

– Вовка, тебя не узнать! Как ты возмужал! Подполковник!

– Да и тебя не узнать! Красавица! Слышал, что ты замуж вышла, очень богата и недоступна для одноклассников.

– Ну что ты говоришь! Просто никто не звонит, не хочет встречаться. Да и в нашей деревне я была последний раз года три назад. Так, проехалась по родственникам. А ты как? Такой худющий заморыш был!

– Закончил военное, где только не служил. Вот, сейчас пять лет до пенсии осталось, ушёл на спокойную должность, – коротко рассказал он. – Может, в ресторан?

– Нет, я для ресторана не одета. Разве что в кафешку? А то прохладно на улице.

– Пошли!

Мы сидели в кафе, пили кофе и оживлённо болтали об общих знакомых, одноклассниках, кто где устроился, кто потерялся совсем, у кого сколько детей и кто жёны. Я совсем позабыла, зачем вообще приехала на эту встречу. Вовка рассказал, что женат, двое детей, учатся. С женой, правда, не очень мирно живут. Я в свою очередь рассказала историю нашего взлёта, про гибель мужа, про сына.

– Вот из-за Ванечки я с тобой и встретилась. Мне твой телефон дали, говорят, можешь помочь, – я приступила к делу. – Не хочу его в армию отдавать, надо ему военный билет сделать.

– А повестка ему ещё не приходила? – спросил Вовка.

– Нет ещё, но надо бы заблаговременно. Деньги у меня есть.

– Ну в этом я не сомневаюсь! – засмеялся Вовка своим надтреснутым голосом. – Сделаем!

– Спасибо тебе! Сколько это будет стоить? Ты прямо говори, мы же друзья.

– Ты мне его данные запиши, я посмотрю, а там решим, что можно сделать.

– А долго?

– Да нет! Не дольше пары месяцев.

Я записала Вовке данные Ивана. Дала и свой домашний телефон. Он записал мне свои домашний и рабочий телефоны.

– Ну мне пора, – сказала я. – Хорошо, что это ты оказался. Да! Запиши мой домашний адрес и в гости приезжай, запросто. Папу-то моего помнишь?

– А как же! Такой работяга был!

– Он и сейчас работяга. Мама умерла, так он на молоденькой женился. Ну не совсем молоденькой, но гораздо младше его.

– Мужчине без женщины каюк, – прокомментировал Вовка со знанием дела.

Я рассказала, как добраться до моего дома. Вовка расплатился, мы оделись, расцеловались на прощание и разошлись по своим машинам.

Как здорово, что друг оказался этим подполковником! В десятом классе мы и правда, с Вовкой как-то сблизились, дружбу водили. Мне было видно, что он в меня был немного влюблён, но виду не подавал. А после школы пути наши разошлись, он ушёл в армию, и следы его потерялись. Да я и не искала его! Ну сейчас мне будет, наверно, проще всё сделать!

Дома я была в пять. Пока раздевалась, Лена пошла ставить разогревать обед. Я почувствовала сильный голод. Переодевшись и спустившись на кухню, набросилась на еду, будто не ела дня два.

Запел мобильник. Я посмотрела на экран – звонил Док, но отрываться от вкусного обеда не хотелось. Я убавила на мобильнике громкость и не ответила, продолжала есть. Ладно! Скажу, что оставила телефон в комнате, пока прибиралась.

За окнами совсем стемнело. Небо заволокли почти чёрные тучи, пошёл снег. Он падал огромными хлопьями, да так часто, что в течение получаса весь двор спрятался под снежным пуховым одеялом.

Я велела Николаю растопить камин в моей комнате. Сама пока села в холле и позвонила сыну. У него, как обычно, всё «нормалёк». Разговор не клеился. Про отмазку от армии я ему ничего не сказала. Пока не сказала. Потом позвонила Доку. Извинилась, что не слышала его звонка, так как телефон был в комнате, а я хлопотала по хозяйству. Я сообщила ему, что хочу, чтобы он рисовал меня голенькой, отчего Док чуть не завопил от восторга. Мы обменялись с ним нашими обычными нежностями, пожелали спокойной ночи и распрощались до завтра. С Натальей тоже поговорили довольно коротко. Она рассказала, как Юрий сегодня мучился с похмелья, я поведала ей, что подполковник оказался моим школьным другом и одноклассником. У Наты был особый взгляд на эти вещи, и она никак ситуацию не прокомментировала. Вероника кутила в какой-то очередной богемной компании и долго со мной разговаривать тоже не стала, только предложила присоединиться к ней. Конечно, я отказалась.

Николай затопил камин, и я поднялась к себе. Включила телевизор и забралась в кресло с ногами. Было ещё только семь часов вечера. На включившемся канале шло какое-то ток-шоу о матери, убившей мужа за избиение их собственного ребёнка. Чего только матери не делают ради своих деток! Даже на преступления идут! Прекрасно понимаю эту мамашу! Мы за детей своих, точно, загрызём обидчика! Я нищей останусь, только бы сыну хорошо было! А её ещё некоторые осуждают, и суд осудил, пускай условно. Нет! Матерям надо дать право защищать своих детей всеми способами, закон особый надо для нас придумать! А у мужчин пусть свой закон применяется. Тьфу! Галиматья какая-то в голове! Надо же, разделила весь мир на женщин и мужчин. Дурёха! Ладно! Не моего ума это дело!

Видимо, всю ночь валил снег, и весь двор был уже в сугробах, только подъездные и пешеходные дороги были расчищены. Я только подумала, что надо сказать Николаю выгнать трактор из гаража и расчистить дорогу до трассы, как услышала за окном шум этого самого трактора: Николай уже ехал на нём к воротам.

Утро стояло хмурое, чуть рассвело. Девять часов.

После душа я спустилась вниз. Лена колдовала на кухне.

– Привет, Лена!

– Доброе утро, мадам! Как спалось?

– Спасибо, хорошо. Сделаешь овсянку с вареньем? И кофе.

– Да, конечно, мадам. Десять минут.

Я осталась на кухне. Поеду на своей машине. Вечером же встреча с Доком, что его напрягать? Сама доберусь. Ой, я сегодня не поехала на утреннее совещание! Но вчера вечером никто же не напомнил! Ни папа, ни Док. Вот и проводите сами! Могли бы и напомнить, я всё-таки хозяйка! Мне стало чуточку обидно, что про меня забыли или сознательно не стали тревожить. А может, думали, что я и так всё помню?

Как будто услышав мои мысли, позвонил папа.

– Привет, дочь!

– Здравствуй, папа!

– Чего на совещании не была? Мы не посылали машину, потому что ты в последние дни сама за рулём, – папа был несколько рассержен, это чувствовалось. – Запомни! Каждый понедельник, к девяти часам, строго! Ты член правления, и по понедельникам мы определяем задачи на неделю и решаем все остальные важные вопросы. В остальные дни – как хочешь, но три раза в неделю должна приезжать на фабрику. Если хочешь, чтобы я дал тебе направление.

Мне стало стыдно, как пионерке.

– Хорошо, папа, больше не забуду, – сказала я совершенно серьёзно. – Ты же знаешь, я умею работать.

– Вот это меня и удивило! Ладно, пока! Приезжай, – голос его смягчился до обычного. – Максим Андреевич уже справлялся о тебе, не заболела ли, спрашивает.

– Передай, дорогу замело, Николай сейчас чистит.

– Да не оправдывайся ты! Дорогу замело! Встала только что – вот и вся причина!

– Ну всё, папа! Не ругайся. Скоро приеду. Пока!

– Пока! – проворчал он. – Максим всё тебе расскажет, что надумали.

Я собралась, позавтракала очень быстро и выехала за ворота. Вокруг сугробами лежал чистый снег, не лишённый ещё девственности подколёсной грязью. Сосны вдоль дороги натянули на себя белые тяжёлые шапки и кланялись мне. Опять пошёл небольшой снег. Я выехала на трассу. Тут дорожное полотно было уже чёрным от растаявшего под колёсами многочисленных автомобилей снега.

Добралась до фабрики быстро, машин было мало: все толковые работники уже проехали в город и усердно работали.

Не успела я снять сапожки, появился Док.

– Привет, любимка! Что-то случилось? – в голосе чувствовалась неподдельная тревога.

– Привет, родной! – я надела туфельки и подошла к нему, подставив губки для поцелуя. – Прос-па-ла!

Мы обнялись и недолго целовались.

Потом Док принялся рассказывать мне о прошедшем совещании, планах на неделю, новых поставках сырья, новых акциях по продажам и прочее, прочее. Я смотрела на него, сидя на диване, закинув ногу на ногу, и внимательно слушала. Он ходил передо мной, объясняя, что мне надо делать. Тон его не носил менторского отпечатка, но мне вдруг подумалось, каким занудой он может кому-то показаться.

– Вот и всё, – закончил он. – Я побежал работать, а ты займись материалами по продвижению товаров и продажам. Хор?

– Хор, – ответила я. – Мы сегодня едем к тебе?

– А ты сомневалась? – он ласково меня обнял, поцеловал в губки и пошёл к двери. – В час зайду на обед.

– Не опаздывай! – крикнула я ему вдогонку.

День до обеда пролетел незаметно. Я с головой окунулась в работу, разрываясь между материалами и компом. Незаметно для себя я совершенно перестала бояться компьютера, хотя раньше даже страшно было подходить к нему. Ванечка всё время смеялся над моими страхами, хотя теоретически я знала работу пользователя сносно.

Как всегда, я увлеклась и в час ещё не совсем была готова к обеду, а Док уже позвонил, что сейчас зайдёт за мной. Я быстро свернула свою работу и вышла из кабинета, почти столкнувшись с моим возлюбленным. Я взяла его под руку, и мы пошли обедать. На нас уже не обращали внимания, в том смысле, что часто видели нас вместе идущими под ручку.

Обед пролетел быстро, мы оживлённо болтали, Док почти не отрывал от меня восторженного взгляда.

– Ну что ты на меня всё время смотришь? – спрашивала я.

– Любуюсь тобой, – отвечал он.

– Надоем ещё, – смеясь, сказала я.

– Никогда! – и серьёзно добавил: – Я никогда и никого не любил так, как тебя.

– А ты сегодня сможешь раньше удрать? – сменила я тему.

– Пожалуй, часов в пять можно.

– Тогда к пяти я буду готова. Ты зайдёшь?

– Конечно!

Пообедав, мы разошлись по своим кабинетам. Работа продолжалась.

Ровно в пять пришёл Макс. Я ещё складывала бумаги, потом пошла одеваться. Док рассказывал, как он наврал своему заму, что у него сегодня важная встреча, от которой многое будет зависеть. Я собралась и вышла к нему в кабинет. Он меня поцеловал, мы вышли в коридор, спустились вниз.

На улице было серо и противно. Снега не было. Наши машины на парковке стояли заснеженными, днём снег всё-таки шёл.

До дома Дока добрались быстро и около шести уже вошли в квартиру. Док помог мне снять шубку, сапоги, ласково погладил мои ножки и поцеловал их.

Я прошла в большую комнату, и первое, что бросилось мне в глаза, – мольберт, стоявший у окна. На портрете, ещё не законченном, была я. Мне показалось, очень похоже, сразу узнаваемо. Только создавалось впечатление, что от моего лица шёл свет, нечто мистическое.

– Нравится? – спросил Док, подойдя сзади и обняв меня за талию.

– Да, нравится очень! – ответила я и положила свои руки на его ладони.

– Ты не передумала мне позировать?

– Нет, не передумала, – я повернулась к нему лицом. – Ты напишешь меня, и эта картина станет нашей общей великой тайной, о которой будем знать только ты и я!

– Хорошо, но пока она будет храниться у меня.

– Почему пока?

– До тех пор, пока ты не выйдешь за меня замуж! – твёрдо сказал Док.

– Это что, предложение?

– Ну что-то вроде того.

– Я пошла в душ?

– Пойдём вместе? – предложил он.

– Пойдём, – согласилась я.

Мы разделись в спальне и проскользнули в ванную комнату. Баловались с душем, ласково намыливали друг друга везде, во всех местах. Когда я смывала с него мыльную пену, он в шутку издавал губами звуки, подражая лошади, которую моют. В общем, развлекались, как дети. Затем Док вытер меня полотенцем, я вышла из ванной и пошла в спальню. Вскоре появился Док, тоже голенький, и бросился ко мне в постель. Он целовал меня всю, начиная от кончиков пальцев ног, поднимаясь всё выше. У меня появилось такое ощущение, что мы не виделись вечность. Я внутренне задрожала от сильного желания, когда его ласки и поцелуи приблизились к низу живота…

– Иди ко мне, – прошептала я.

Мы наслаждались обладанием друг друга неизвестно сколько времени, и наконец я почувствовала то, чего ждала всё время: приятнейшее тепло разлилось внизу живота и стало подниматься выше и выше, голову затуманило, я впилась ноготками Доку в живот и застонала от радостного чувства женщины, получившей то ни с чем не сравнимое ощущение, которое может подарить ей самый любимый на свете мужчина…

Мы лежали рядышком и глубоко дышали.

– Я пойду помоюсь, – сказала я, поднимаясь с постели.

– Конечно, – ответил Док, глубоко вздохнув, провожая меня восторженным взглядом.

Потом мы перешли в холл. Док сказал:

– Ты сядешь на диван, обопрёшься на руки, и так тебе надо будет просидеть хотя бы полчаса.

– А можно будет иногда отдыхать?

– Да, моя родная. Как устанешь, скажи, – Док в своём халате передвинул мольберт и прикрепил к нему чистый большой лист бумаги. Потом постоял немного, глядя на меня. – Надо на всякий случай тебя сфотографировать вот в такой позе, как будет на картине.

– Зачем? – не поняла я.

– Я хочу очень постараться, и это потребует довольно много времени, ты не выдержишь такого долгого сидения.

– Хор, – согласилась я.

Док достал фотоаппарат и сделал несколько моих снимков, затем взялся за карандаш.

– Это будет эскиз, карандашный набросок, – объяснял он. – Я ведь не профессионал, нигде не учился.

– Рисуй, не болтай много! – с шутливой строгостью сказала я. – А то передумаю.

– Всё, начинаю, моя госпожа!

Док принялся за работу.

– Немножечко головку склони влево, нет, не так, чуть-чуть. Да, в самый раз, – командовал он. – Ещё маленько откинься назад. Вот так.

– А ты рисовал когда-нибудь голых женщин? – спросила я.

– Нет, никогда.

– А почему?

– Не хотелось. Мне никогда не попадались такие красотки, как ты!

– Льстец ты мой любимый! – мне было приятно. – Ну что ты во мне нашёл?

– Ты не представляешь, как ты красива!

Да я представляю, как я красива! Милый Док, это ты не представляешь, как я себя ценю! Особенно сейчас, когда у меня появился ты! Полный комплект: мой сын, мой мужчина, мои коты, мои цветы! Ну папа, само собой! Вот оно – женское счастье!

Док усердно работал.

– Можно я немного отдохну? Устали руки, – попросила я.

– Конечно, любимочка!

Я легла на спину. Док продолжал рисовать. Наш сеанс растянулся до позднего вечера. На часах было уже одиннадцать, когда Док отложил в сторону кисть (он уже перешел на краски и холст), подошёл ко мне, лёг рядом.

– Я хочу тебя, – нежно прошептал он.

– Маньяк ты мой ненаглядный, – так же тихо ответила я и обняла его, прижавшись к нему всем телом.

Прошло несколько дней. Со вторника я к Доку не ездила: начались месячные. В четверг за обедом я пригласила его наконец в гости в субботу. Он радовался, как ребёнок. Смешно было за ним наблюдать. В пятницу утром я намекнула ему, что сегодня можно уже поехать к нему, но он с сожалением сказал, что приедет в гости сын на один день.

Я почти освоилась на своём рабочем месте. Переодеваясь в специальную одежду и мягкие тапочки, ходила по цехам, проходила, как сказал папа, производственную практику. В пятницу, вызубрив текст речи, выступала на презентации новых товаров в нашем конференц-зале, беспощадно улыбаясь всем гостям. Папа сказал, что я была великолепна, и он готов дать мне курирование направления «Пиар и продажи». Я была счастлива! Ежевечерне созванивалась с Ванечкой, болтала с Натой, в среду позвонила Вовке Фролову, пригласила в гости и его, но он был занят. В субботу должны были прийти Ната с Юрой, Вероника с каким-то поэтом («Это чудо! – кричала она в трубу. – Вы будете в восторге!»), папа с Люсей и Аркадий с проектом зимнего сада. Я пригласила Аркадия со своей девушкой, но услышала в ответ, что женщины как таковые его мало интересуют. Я была несколько озадачена: то ли он нетрадиционной ориентации, то ли женщины его не любят. Спросила у Дока, тот ответил, что Аркадий сильно комплексует по поводу своей внешности и сильнейшей близорукости.

В субботу с утра мы с Леной взялись за приготовление ужина. Настроение было хорошее, день стоял морозный и тихий. Николай должен был к вечеру сделать шашлык, потому мясо мы замариновали ещё вчера вечером. Сейчас готовили рыбу, гарниры и салаты.

Заиграл телефон. Это звонил Вовка Фролов, спрашивал, не отменяется ли приглашение на сегодня, он свободен. Я с радостью сказала, чтобы обязательно приезжал к шести часам.

Ну вот, сегодня будет весёлая компания!

В пять я ушла готовиться к ужину. После душа, пока сушила волосы, обдумывала, что надеть. Остановилась ни том платье, в котором была с Доком в первый раз. Пусть любуется и вспоминает.

К шести я была готова, тут же приехали первые гости, как всегда, папа с Люсей. Люся была в светло-зелёном брючном костюме, выглядела несколько свежее, чем в прошлый раз, как мне показалось. Потом приехал Док с огромным букетом моих любимых лилий. Мы украдкой поцеловались с ним в гардеробной, куда я пошла его проводить вместо Лены. Он шепнул, что картина готова и получилась великолепной. Он присоединился к папе с Люсей в ожидании следующих гостей.

Почти одновременно приехали на такси Ната с Юрой и Вовка Фролов. Я представила Вовку как своего одноклассника и старого друга. Папа его с трудом узнал и крепко обнял. Нате я шепнула, что это тот самый подполковник, телефон которого она мне дала.

– Это что, не легенда про одноклассника? Нет, Борис Павлович же его узнал, – рассуждала она. – Вот превратности судьбы!

– Вова, ты почему один, без жены? – спросила я.

– Приболела, не хочет никого заразить, – как заученно, ответил он.

На следующих двух такси приехали Аркадий и Вероника со своим поэтом. Спутник Вероники представился Виктором и скромно при этом всем кланялся. Женщинам поцеловал ручки. Он был так задумчив, что не оставалось сомнений в его постоянной внутренней творческой работе мозга.

Все были в сборе, и мы сели за стол. Док сидел справа от меня, слева – Наталья с мужем, Вовка. Папа с Люсей, Вероника с поэтом и Аркадий расположились напротив нас. Я подозвала Лену и на ушко сказала, чтобы пока рыбу не несла: папа её терпеть не может, пускай сначала выпьет немного, потом я дам знак.

Ужин начался. Я незаметно под столом пожала руку Дока, он ответил тем же. Никто не отказывался от спиртного, кроме Дока, который приехал на своей машине. Я шепнула ему:

– Выпей, не бойся, можешь остаться у меня.

Док оторопел от неожиданного приглашения и не ответил ничего, только смотрел на меня широко открытыми глазами.

– Хочешь остаться? – вновь спросила я. – Сын уехал?

– Да, уехал, – он помолчал. – Я просто онемел от счастья. Конечно, хочу!

– Ну и выпей немного, раз не поведёшь машину.

– Хорошо, милая моя! – тихо согласился он. – Слушаюсь, госпожа!

Он повеселел и стал принимать активное участие в общей болтовне.

После салатов я сказала Доку, что пойду поболтаю со своим одноклассником. Док и Аркадий вышли покурить в угол, где стоял курительный столик. Я заметила, что сигарету Док достал из подаренного мной портсигара. Носит, значит! Его подарок я не снимала ни при каких обстоятельствах! Папа остался за столом с Юрием, а Ната присоединилась к Люсе и Веронике с поэтом.

Мы с Вовкой сели на диванчик в самом углу холла, и я сразу спросила его:

– Ну как там наше дело продвигается?

– Да, уже всё готово будет на следующей неделе.

– Правда? – обрадовалась я. – Вот это здорово! А сколько надо денег?

– Двести пятьдесят тысяч, – ответил он тихо.

– Вовка! Я так тебе благодарна, ты не представляешь! – груз заботы сваливался с плеч. – И военный билет будет?

– А как же? Не годен в мирное время!

Я обняла его и чмокнула в левую щёку.

– Спасибо тебе! Я могу деньги тебе сейчас принести!

– Ну необязательно сейчас, – замялся Фролов. – Можем и на той неделе встретиться.

– Нет, я тебе сегодня отдам, а то работы очень много.

– А за военным билетом тебе всё равно придётся приехать.

– Конечно, приеду! – радость моя была бесконечной. – Я так тебе обязана!

– Да ладно! Пойдём ко всем, а то на нас уже поглядывают.

Я повернула голову налево и встретилась взглядом с Доком, который удивлённо приподнял брови и как-то беззащитно улыбался. Они стояли рядом с Аркадием. Я встала, подошла к ним, подполковник пошёл к папе.

– Ну ты что? Это же мой друг, одноклассник!

– Я рассматриваю его, как взрослого незнакомого мужчину, которого ты обняла и поцеловала, – проговорил Док спокойным ровным голосом.

– Не ревнуй! – я улыбнулась Доку открытой улыбкой, взяла под руку и предложила посмотреть проект.

Мы втроём поднялись в кабинет Семёна. Боже! Я не была здесь со дня его смерти! Надо будет сделать перестановку, буду здесь сама работать.

Аркадий раскрыл этюдник и стал показывать эскизы строения. Мы с Доком внимательно рассматривали его предложения.

– Мне вот этот нравится, – сказала я и ткнула пальцем в один из вариантов.

– Пожалуй, – согласился Док.

– И мне этот вариант больше всех импонирует, – Аркадий опять полез в этюдник и достал оттуда пачку бумаг. – Это смета на строительство и проект.

– Только не предлагайте мне денег за труды, – вдруг сказал Аркадий. – Максим мой друг, а вы – красивая женщина, поэтому пусть это будет моим вам обоим подарком: скоро у Макса день рождения.

– Спасибо, дружище! – Док пожал руку Аркадию.

– Спасибо вам, Аркадий! – сказала я. – Мне делают уже третий подарок сегодня!..

Опять проговорилась, дурочка! Может, не заметит? Но Док уже взглянул на меня вопросительно.

– Это Вовка Фролов помог мне в одном дельце, ну, с сыном связанном, ничего особенного, – оправдывалась я. – Потому и чмокнула его в щёку.

– Ладно, всё в порядке, – закончил Док. – Пошли вниз?

– Пошли, – согласилась я. – Эскиз, проект и смету я оставляю?

– Да, разумеется! – сказал Аркадий.

Внизу, в холле, шло веселье: поэт Виктор читал стихи, остальные сидели на диванчиках и слушали.

Закончив читать, Виктор трагически опустил голову, потом посмотрел на Веронику, которая бурно хлопала в ладоши. Похлопали и мы все. Виктор продолжал:

И снова в конце чтения Виктор опустил голову и посмотрел на Веронику взглядом обожания. Да, у них сегодня что-то сложится. Но как дальше будет – сплошной знак вопроса: я очень хорошо знала свою подругу. Мы похлопали. Поэт не стал больше утруждать нас своим творчеством и предложил выпить за любовь. Мы пошли к столу.

Дверь в столовую открылась и нас охватил запах шашлыка, который нёс Николай. Пиршество продолжалось под вкуснющий шашлык. Когда все увлеклись мясом, я извинилась, встала из-за стола и прошла в свою комнату, где достала из замаскированного сейфа двести пятьдесят тысяч – пятьдесят пятитысячных купюр.

Про чай не вспомнил никто. Рыба так и осталась на кухне, так что папа был спасён от её запаха, и настроение его не испортилось до конца вечера.

В начале одиннадцатого гости стали разъезжаться. Я незаметно передала Вовке деньги. Николай вызывал такси. Наталья уехала с мужем. Аркадий подпил, и Вероника с Виктором уговорили его ехать с ними. Вовка поехал один. Он был заметно выпивши и продолжал веселиться. Они с папой вспоминали деревню, старых знакомых, пока не пришло такси и за ним. Следом укатили папа с Люсей. Мы с Доком остались вдвоём. И этой ночью мне было удивительно хорошо с моим любимым маньяком!

Я проснулась раньше Дока и долго разглядывала его спящим. Какой он милый и сексуальный! Как сильно я его люблю! Но говорить много нежностей ему никогда не стану, чтобы всегда он меня добивался, а не я его. Пусть даже иногда и поревнует! Кажется, он в этом смысле рассудителен. Не бросился же вчера с кулаками на Вовку, а только удивился. Адекватен, значит.

Проснулся Док, как только я поцеловала его в щёчку. И тут же, чуть отойдя ото сна, произнёс:

– Я тебя очень хочу!

– Маньяк, – сказала я и обняла его, позволяя ласкать себя всеми доступными способами. И опять тепло разлилось во мне, и опять я вонзала в него свои ноготочки, и опять мы, тяжело дыша, лежали рядышком, голенькие и блаженные.

После завтрака Док уехал, весь светясь от счастья.

– Я безумно тебя люблю! – прошептал он на прощание.

– И я тебя люблю, – ответила я.

Неделя началась с совещания. Я совсем уже освоилась и позволяла себе вставлять реплики, все по делу. Папа с Максом даже похвалили меня за знание того, что происходит на фабрике. А от папы похвалы всегда было трудно дождаться!

В понедельник позвонил Вовка Фролов и сказал, что военком срочно отправляет его в командировку, в область, и что он передаст мне всё не на этой, а на следующей неделе. Док подал заявление на развод. Дома начались подготовительные работы по устройству зимнего сада. Мы с Доком много работали, вместе ходили, как всегда, обедать. К нему в гости приехал другой сын, и мы пару раз после работы занимались любовью в моём кабинете. Выходные Док провёл с сыном и в воскресенье должен был проводить его в аэропорт. Я в субботу ездила в гости к Наталье, и мы проболтали с ней три часа подряд. Мы пили чай, она кормила меня пирожками собственной выпечки и радовалась за меня и за Макса.

Вечером, когда я была уже дома, позвонил Док и грустно сказал, что Борис Павлович отправляет его в командировку в Питер аж до пятницы. Лететь надо в понедельник утром. А у него день рождения на носу – через неделю, в следующее воскресенье. Ну народу будет немного, успеет подготовиться, говорил он. Главное, чтобы я была. Вот, первая долгая разлука! Я промолчала и не сказала Доку, что как раз в следующую пятницу должна с папой улететь к родственникам в Новосибирск на неделю. Там намечалась свадьба племянницы. Почему не сказала? Наверно, не хотела его расстраивать перед поездкой в Питер, хотя сама сильно расстроилась этому обстоятельству. Опять враньё получается! Он прилетит и узнает, что я не смогу быть у него на дне рожденья. Вот Доку подарок! Мне стало его жалко. Я же вижу, какой он ранимый и очень чувственный.

– Жалко, – сказала я. – Мне папа тоже ничего не говорил о твоей командировке.

– Я буду тебе часто звонить, – печально сказал Док. – Ладно, спокойной ночи! Я тебя люблю и целую всю-всю!

– И я тебя люблю и целую! Спокойной ночи, золотой мой! – ответила я.

В воскресенье я наблюдала за подготовкой к строительству. Николай хорошо настроил рабочих, и они всё делали быстро. Днем поспала, вечером помогла Лене на кухне и с уборкой. Потом позвонил Док и сообщил, что проводил сына. Сейчас возвращается из аэропорта. Портрет мой ждёт одобрения, и я могу это сделать, если приеду пораньше на день рождения. Ничего-то ты ещё не знаешь, милый мой! Представляю, как тебе будет плохо! Прости! Так получилось…

В скверном настроении я легла спать.

Утром было совещание без Дока. Я собралась и много работала, чтобы забыться. Из командировки вернулся Фролов и предложил заехать к нему за билетом в среду прямо домой. Я согласилась. Он продиктовал адрес и сказал, что будет ждать после работы часов в семь. Я сказала, что приеду. Вечерами звонил Док, рассказывал, как он скучает, как сильно меня любит и не представляет без меня жизни. Каждый его звонок бил меня по моей совести: я так и не решилась сообщить ему об отъезде в Новосибирск. Скажу ему всё в четверг. Будь что будет! У сынули было всё «нормалёк», Виктория не беременна, учится хорошо. Только погода паршивая. Не болеет. Пока! Вечерами всё время было плохое настроение, даже Ната, когда звонила, это чувствовала и старалась меня не напрягать разговорами, если я этого сама не хотела. А я не хотела. Я хотела к нему, к своему любимому человечку, к Доку!

В среду утром, встав по обыкновению в восемь часов, вспомнила, что сегодня надо забирать военный билет. Сообщив Лене, что приеду чуть позже обычного, уехала на работу. День пролетел быстро, в заботах, и в половине седьмого я поехала к Вовке Фролову.

Дом его нашла быстро, припарковывалась дольше. Повсюду стояли машины. Нашла его подъезд и поднялась на третий этаж. Позвонила в дверь. Он открыл дверь почти сразу, видимо, ждал. Я прошла. Обычная трёхкомнатная квартира, негромко играла музыка. На кухне горел свет.

– Привет, Вовчик! – я обняла его и поцеловала в щёку.

– Привет, Оля! – он тоже слегка обнял меня и поцеловал. Тоже в щёчку. – Проходи.

Он помог мне снять шубку. Я вопросительно посмотрела на него и на сапоги.

– Снимай, удобнее будет. Вот тапочки.

– А ты что, один? – удивилась я. – А где жена, дети?

– Они в гостях у тёщи: каникулы, – ответил Вовка. – Проходи в комнату.

В комнате горел приглушённый свет, а на маленьком сервировочном столе расположились бутылка шампанского, ваза с фруктами и шоколад. Я присела на диван, Фролов – рядом.

– Ты чего это, Вов, один празднуешь?

– Так, накрыл, посидим, поболтаем, – и быстро оговорился: – За рулём если – можешь не пить.

– Не буду! – засмеялась я. – Ты как в воду опущенный. Случилось что?

– Да нет, всё в порядке, – сначала бодро сказал он. Потом голос его стал грустен. – Понимаешь, жена выпивает, ну не допьяна, но каждый день. Противно смотреть, да и дети недовольны.

– Сочувствую! – я погладила его по морщинистой и узловатой, тоже красной, руке. – А где билет?

– Сейчас, – Вовка встал с дивана, подошёл к шкафу, достал военный билет и протянул его мне. – Держи, всё настоящее, больше никто сына не потревожит.

– Спасибо, Вовочка! – я положила билет в сумочку. – Как я тебе благодарна!

– Ну так отблагодари, – тихо сказал он. – Поцелуй хоть.

Я повернулась к нему, он аккуратно взял мою головку в свои красные руки и прильнул к моим губам. Внезапно для себя я ответила на его поцелуй и обняла за шею. Мне стало невыносимо жаль этого высокого, рано постаревшего одноклассника! Его руки начали скользить по моим бёдрам, груди, потом стали расстёгивать моё платье на спине.

– Подожди, я сама, – сказала я и разделась.

Вова тоже быстро разделся, и мы упали на диван. Как сквозь пелену нереальности происходящего, я слышала его стоны удовольствия, но не чувствовала той полноты ощущений, когда мы были близки с Доком. Не думать о нём!.. В сумочке запел мой телефон. Это точно Док!.. Вскоре, издав короткий рык, Фролов отвалился к стенке. Я пошла в ванную и долго мылась под душем, будто грех измены можно смыть водой из крана.

Когда я вошла в комнату, он всё ещё лежал на диване и смотрел в потолок. Я взяла свою одежду, быстро оделась, спрятавшись от него за бамбуковыми шторами. Вовка молчал.

– Ладно, – сказала я, надев уже шубку и сапожки. – Не сердись, я не могу оставаться дольше.

– Мы же друзья? – хрипло спросил Вова с дивана.

– Друзья, – ответила я коротко. – Звони. Пока!

Пропущенный звонок от Дока на экране мобильника. Какая же я отвратительная особа! Какая дура! Я изменила любимому человеку! Не могу понять, что со мной произошло! Чувство жалости? Воспоминания юности? Но мы с ним никогда не спали! Благодарность? Да, наверно, чувство огромной благодарности! За то, что сейчас сына не призовут в армию, а для меня это самое главное! Всё! Не думать больше об этом случае! Я сейчас не в состоянии, но обязательно подумаю, простил бы меня Док или нет. Хотя он как-то сказал, что может простить всё, кроме измены. Не дай бог!

Разболелась голова. Если Док ещё раз сегодня позвонит, я ему не отвечу. Не смогу. Скажу, что забыла телефон на работе. Он может позвонить на домашний. Предупрежу Лену, чтобы сказала, что уехала к подружке. К которой – не изволила доложить. И всё! Как он будет нервничать! Да ещё этот мой отъезд!.. Как я себе противна!

Я загнала машину в ворота и бросила у крыльца. Попросила Николая загнать её в гараж. Я себя плохо чувствую. В доме предупредила Лену обо всём, сославшись также на плохое самочувствие.

– Сделай мне чаю, да я пойду спать, – попросила я. – Завтра в восемь буди.

Как я полечу, не представляю! Первый раз в жизни! Но я согласилась. Я стала меньше бояться всего, чего боялась раньше, после встречи с Доком… Схожу к врачу, попрошу выписать снотворное, чтобы проспать все взлеты и посадки. Самолет у нас с папой в пятницу в три часа дня, значит, в порту надо быть в час. А Макс прилетает в пять, значит, в аэропорту не встретимся. Как я ему завтра позвоню и скажу об отлёте? Не представляю даже!

Вошла Лена. Я уже разделась, ещё раз приняла душ и легла в постель.

– Звонил Максим Андреевич, справлялся, можно ли вас к телефону, – доложила она. – Я сказала всё, как вы наказывали. Вот ваш чай.

– Спасибо, Леночка! Я сплю.

– Спокойной ночи, мадам!

Лена вышла. Я встала, нашла таблетки транквилизатора, выпила две штуки, долго примериваясь, как обычно. В кулере вода показалась очень холодной. Я села в постели и стала пить неостывший чай. Десятый час. Что сейчас думает обо мне Макс? Загуляла? А я и впрямь загуляла, вот дура! Ванечке тоже не стала звонить: врать – так правдиво. Забыла телефон на работе. Можно было, конечно, попросить у Лены или Николая. Ладно! Хватит!.. Или можно позвонить по домашнему. Нет. Ну плохо себя чувствовала, не хотелось вставать, а потом уснула. Бывает со мной такое!

Я пила чай и всё выдумывала, как оправдаться перед Доком. Острота моего грехопадения немного притупилась, видимо, транквилизатор начал действовать. Я позвонила Лене и попросила её подняться с её телефоном. Лена была удивлена, но телефон принесла. Я попросила воспользоваться её телефоном.

– Конечно, мадам!

СМС-ка была послана Максу такого содержания: «Это мобила Лены, свою забыла в кабинете. Завтра созвонимся. Я сплю. Люблю. Целую. Ольга».

– Леночка, спасибо большое!

– Не за что, мадам. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Я выключила свет и свернулась калачиком.

Наутро я встала отдохнувшей и посвежевшей. Вчерашнее приключение (или преступление) притупилось. Как всегда, впряглась в работу, чтобы ни о чём не думать. Обедала одна, в задумчивости. Только бы сейчас не позвонил Док! Вернувшись в кабинет, послала ему СМС-ку: «Позвони, как сможешь. Целую». Мелодия вызова раздалась молниеносно.

– Привет, любимая! Что у тебя вчера произошло?

Док говорил с такой тревогой в голосе, что я подумала: откуда он всё знает? Да не может он ничего знать! Это меня совесть треплет.

– Привет, золотой мой! Как ты там?

– У тебя всё в порядке? Ты не ответила. Голова не болит? Как здоровье?

– Пойдёт! Да нет, всё нормально! – я старалась, чтобы голос мой был спокоен. – Забыла на работе телефон, поехала к подруге, ты её не знаешь, разболелась немного голова, ты был прав. Вернулась домой и сразу пошла спать. Пришлось тебе скинуть сообщение с телефона Лены.

Кажется, мои объяснения вполне Дока устроили.

– Не болей, держись, завтра я уже прилетаю! – голос его был такой радостный, что я подумала ничего ему не говорить. Но дальше врать было уже бессмысленно.

– Док, любимый мой, – нежно запела я в трубку. – Ты меня извини, но я не смогу быть у тебя на дне рождения.

Повисла тишина. Как из могилы донёсся сдавленный голос Дока:

– Почему?

– Ну мы с папой завтра летим в Новосибирск: моя племянница выходит замуж, и нас пригласили.

– А не ехать нельзя? – с надеждой спросил Док.

– Нет, это же моя родня. У нас очень крепкие родственные узы, – твёрдо сказала я.

– И надолго? – голос Дока опять стал глухим.

– На неделю. В следующее воскресенье вернёмся.

Тишина.

– Послушай, Ольга, ты же могла мне сказать об этом раньше!

– Да я сама на днях об этом узнала! – врала я. – Ну не хотела тебя расстраивать. Не обижайся! Я же тебя люблю!

– Ладно! Я никогда не обижаюсь, – голос Дока стал колюче-равнодушным. – Я бы не расстраивался, если не любил бы тебя так, как люблю. Ладно! Пока! Целую!

Док отключился. Да-а-а! Натворила я дел! Обиделся, конечно. Что, я виновата, что произошло такое совпадение, как свадьба племянницы и его день рождения? Он мне пока никто, так, любовник. А тут – близкая родственница. Да и на работе устала, можно немного отдохнуть. Что я несу? Не любовник, а любимый мужчина. Всё! Хватит работать! Опять разболелась голова. Я пошла в комнату, легла на диван и мгновенно уснула.

Разбудил телефон. Звонил папа, спрашивал, как идут дела, помню ли, что завтра летим. Ответила ему, что всё в порядке, всё помню. Папа сказал, что, пока его не будет, всё управление он передаёт Максиму, и чтобы я его даже по телефону не обижала. Что, он наши разговоры подслушивает, мой папа?

Времени было уже пять, и я поехала домой. Чувствовала себя разбитой, как никогда. Опять болела голова, ныло всё тело. Позвонила Ванечке. Дома я отказалась от ужина и чая, приняла душ и с трудом выпила свой транквилизатор. Наплевать на всё! На зимний сад, на работу, на капризы Дока, на всё наплевать! Развеюсь на свадьбе, может, полегчает.

Мысли всё лезли в голову, потом навалился тяжёлый сон. Снились разваливающиеся самолёты, зимние деревья и голова покойного Семёна с туловищем Дока.

С утра встала с головной болью. Почти не чувствуя вкуса пищи, съела овсянку с клубничным вареньем и поехала на работу. Солнца не было, небо серое, неприветливое. Позвонил папа, сказал, что будем жить в отеле, родственников – тьма! Он заедет за мной в двенадцать, и чтобы я была готова. Хорошо, папа! Будет сделано!

На фабрике привела в порядок свои дела, заехала к врачу, купила лекарства и в одиннадцать снова была дома. Надо собраться в дорогу. Настроения не было. Машинально кинула в чемодан три платья, брючный костюм, халат, костюм спортивный, домашние кроссовки, макияж, дорогую бижутерию. В дорогу надела джинсовый костюм. Подержала на руках своих котов, погладила их и к двенадцати спустилась в холл ждать папу.

Он прикатил ровно в двенадцать. Николай положил мой чемодан в багажник. Люся из машины не выходила. Я попрощалась с Николаем и Леной и забралась на заднее сиденье к Люсе.

– Привет, – сказала я ей.

– Привет, дорогая! – ответила она. – Что-то Оленька не в духе.

– Чего не в настроении? – повернулся к нам папа.

– Так, голова немного болит, – ответила я.

– Пройдёт! Голова – не попа, – рассмеялся папа своей пошлой и старой шутке. Потом вдруг сказал: – Ну на кого я фабрики оставлю, если Максима с собой взять? Да и родственники что скажут? Ты же понимаешь, не маленькая! Только мужа похоронила, полгода не прошло. Ну!

– Да всё я понимаю! – раздражённо ответила я. – Просто у него в воскресенье день рождения. Да!

– А мы ему задним числом подарок приготовим! Не горюй, дочка! Всё устроится наилучшим образом!

Я замолчала. Все вокруг начали меня злить. Я отвернулась и смотрела в окно до самого аэропорта. Папа перебрасывался репликами то с Люсей, то с шофёром, иногда смеялся. Я их не слушала.

В порту нас проводили в VIP-зал, где я уставилась в телевизор. Папа с Люсей пошли пить кофе или что покрепче. Вспомнила про таблетки, тоже подошла к стойке бара и попросила воды. Потом вернулась на место.

Объявили посадку. Постепенно таблетка начала действовать, мне стало всё безразлично. Нас проводили в салон бизнес-класса, я села в своё кресло и почти моментально уснула. Один раз проснулась, когда затекли ноги, сменила позу, глянула в иллюминатор. Небо было неестественно голубым – такого на земле не бывает, светило солнце, а под нами проплывали ослепительно белые, пушистые облака. Я уснула дальше. Меня разбудил папа, когда надо было уже выходить из самолёта. У него было замечательное настроение.

– Приехали, доченька! Пошли на выход!

– Уже всё? – удивилась я.

Действительно, время пролетело, как две минуты.

Багаж ожидали тоже в VIP-зале. Потом были дорога из аэропорта, оформление номеров в отеле. Мне дали одноместный люкс, папа с Люсей поселились в двухместном. Я приняла душ, переоделась и легла спать, предварительно предупредив папу, чтобы не будил, свадьба ведь завтра.

Было восемь часов вечера. Док уже прилетел и не звонил. Обиделся, подумала я сквозь сон. Ночью или поздно вечером пришла СМС-ка, которую я не стала читать, отложив на завтра. Это Док, точно. Не хочу сейчас ничего! И никого! Только спать!

Проснулась я сама, на часах – девять, в окно робко заглядывают первые лучики зимнего солнца. Прочла сообщение от Дока: «Родная моя, прости, что так расстроил тебя. Мне без тебя очень плохо. Я очень сильно тебя люблю! Целую. Твой Макс». Настроение чуть подтянулось, и я позвонила ему.

– Привет! – ласково произнесла я.

– Привет, моя сладкая! – голос его был бодр. – Как самочувствие?

– Пойдёт, – ответила я. – А ты чем занимаешься?

– Валяюсь в постели и смотрю телевизор.

– За продуктами пойдёшь? Ну, ко дню рождения, – спросила я, успокаиваясь от того, что Док сам успокоился.

– А я его отменил! – радостно сказал Док.

– Как отменил? – не поняла я.

– А не хочу! – веселился Док. – Позвонил всем и сказал, что «ДР» отменяется!

– Ты что, выпил? – спросила я.

– Это ещё со вчерашнего! Я не просто выпил, я надрался как скотина! И всё ещё пьян.

– Зачем ты так? – спросила я. – Это обстоятельства нас разлучили! Не пей больше, хорошо?

– Хорошо, моя любимая, не буду больше! И меньше! – он вообще расхохотался.

– Я не буду больше с тобой разговаривать с пьяным, – рассердилась я. – Протрезвеешь – звони.

Я бросила трубку и заплакала. Ревела в подушку и никак не могла остановиться. Что же ты делаешь, любимый мой? Зачем ты изводишь меня? У меня и так уже мозги съезжают от своих глупостей, а ты мне ещё свои подкидываешь!

Немного успокоившись, я пошла в ванную. Полежала, подумала о сынуле, стало легче. Позвонил папа, распорядился собираться, скоро едем на свадьбу. Хорошо, папа! Будет сделано, папа!

Долго умывалась в ванной, пытаясь придать нормальные очертания своему заплаканному и опухшему личику. Положила макияж. На свадьбу я надела светло-голубое платье, туфельки на высоком каблучке. Дока ведь не будет. Опять он в голове моей вертится! Почему всё вокруг него?

Свадьба была в меру богатой, видать, мой папа не раскошелился. Постепенно настроение моё пришло к обычному. Я веселилась со всеми, танцевала до упаду. Ко мне приклеился какой-то Андрей, друг жениха, развлекал меня, как мог. Он был явно моложе меня, но ухаживал напропалую. А за столом всё пытался меня споить шампанским. Я смеялась, но пить много отказывалась категорически. Не хватало ещё измены по пьянке! Хотя какая измена? Док мне пока никто. Опять Док! Я же приказала себе не думать о нём! А мужики все одинаковы! Вот и этот Андрей точно хочет меня споить и затащить в постель. Фиг ему! Хотя интересный мужчинка! Говорит, в Академгородке работает, инженер-компьютерщик. Весёлый!

К вечеру папа набрался основательно и на меня внимания уже не обращал. Сидел за столом с родственниками и обсуждал глобальные мировые проблемы. Люся крутилась с другими гостями, чувствуя себя в центре внимания. Как же! Бориса Павловича жена законная! Андрей много не пил и внимательно следил за моим состоянием, когда можно будет попытаться увезти меня. Я это уже почувствовала чётко!

Выйдя в туалет, я достала из сумочки телефон. Пять пропущенных вызовов, все от Дока. Все вечером. Значит, протрезвел. Я набрала его.

– Привет! – демонстрируя хорошее настроение, сказала я. – Протрезвел?

– Протрезвел, – ответил он. – Как ты там? Гуляете?

– Гуляем.

– А трубку чего не берёшь? – подозрительно спросил Док.

– Ну не начинай! Я же на свадьбе! Телефон в сумочке, в гардеробе. Вот вышла специально тебе позвонить, узнать, как ты.

Док вздохнул.

– Плохо без тебя!

Я промолчала. Сейчас мне было спокойно и весело.

– Ну что ты молчишь? – голос у Дока был сильно грустным.

– Потерпи, через недельку я приеду.

– Я с ума сойду без тебя за эту неделю! – Док помолчал. – Знаешь, всё какие-то противные картины встают перед глазами: свадьба, трубку не берёшь, друзья жениха, флирт, адюльтерчик…

– Слушай, прекрати! – я вспылила. – Это мы уже проходили с первым мужем! Да! «Чтобы я всегда была на связи» и так далее! Надоело!

– Ладно, прости, больше не буду, – Док говорил спокойно. – Я люблю тебя больше всех на свете!

– И я люблю тебя! Только не пей больше и не преследуй меня звонками. Я позвоню завтра. Целую!

– Пока! Я тебя тоже целую, – сказал Док и отключился.

Я вернулась в зал. Андрей тут же подошёл ко мне. Я сказала ему, что разболелась голова, и я поехала к себе в отель. Он вызвался проводить. В отеле Андрей не стал предпринимать попытки подняться ко мне в номер, попрощался в холле, сказал, что надеется увидеть меня завтра на свадьбе.

После душа я сразу уснула.

На следующий день половина гостей лечилась с похмелья, в том числе мой папа. За обедом Андрей сидел возле меня, был трезв и предложил показать город. Погода стояла морозная, но солнечная. Я согласилась. Провести весь день в зале ресторана не хотелось. Мы гуляли по городу, я взяла его под руку. Андрей рассказывал историю становления города, про свою работу. Спрашивал, замужем ли я. Нет, не замужем, вдова, муж погиб. Это его вдохновило, и он с новым усердием меня развлекал.

Я замёрзла, на такси мы вернулись в ресторан. Потом болтали с кузинами, потом все опять сильно выпили. Пора было ехать в отель. Папа сказал, что приедет позже. Андрей опять поехал провожать меня. На этот раз он был настойчив. В холле гостиницы он взял меня за плечи и хотел поцеловать. Я увернулась и отстранила его. Он предложил подняться ко мне и поговорить. О чём? Оказывается, я ему очень понравилась. Ну и что? Он сказал, что мы могли бы быть вместе. Нет, не можем. Почему? На то есть причины. До свидания и спасибо за приятный вечер! Может, номер телефона? Нет, не стоит! Я оставила его стоять в холле и пошла к себе.

Душ, таблетка и крепкий сон.

Док остался без звонка и капельки нежности.

Утром папа с Люсей крепко спали. Мы с кузинами и их мужьями ездили в лес, готовили шашлык. Веселились у костра почти до темноты. Вернулись в город затемно. Я позвонила сынуле, Наташе. Наступил черёд звонка Доку. Я всё откладывала. Уже лёжа в постели, решилась.

– Привет! – ласково сказала я.

– Привет, дорогая, – своим обычным голосом ответил он. – Как там у тебя?

– Сегодня с кузинами в лес ездили, так здорово! – восторгалась я. – Снег белый, сосны!

– С днём рождения меня! – съязвил Док. – С прошедшим! Спасибо, любимая!

Я молчала. Вот дурёха! Совсем забыла про его день рождения! С этим Андреем!

– Прости, милый мой! Вчера так устала на свадьбе, голова разболелась, легла и сразу уснула! – я искренне раскаивалась. – Ну прости! Так получилось. Не сердись!

– Не сержусь. Я начинаю привыкать к твоей забывчивости.

– Ну бывает у меня такое! – оправдывалась я. – Люблю тебя, мой золотой! Счастья тебе!

– Моё счастье – это ты! – он помолчал. – Ладно, проехали! Позвонишь завтра?

– Конечно! Целую! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, любимая!

Уф! Кажется, обошлось! Настроение улучшилось. Я погасила свет и уснула.

Сегодня – культурная программа: кузины повели меня в картинную галерею. Я рассматривала картины, вспоминала живопись Дока и картину, которую ещё не видела – себя обнажённую.

Галерея мне понравилась. Хорошая живопись, тишина. Обедали с кузинами в ресторане, болтали обо всём и ни о чём. О нашем, женском, бабском. Потом поехали к одной из двоюродных сестёр. Папа с Люсей уже были там. Ужинали, беседовали. Пробовали папу накормить ухой. Он так возмущался, что пришлось напоить его местной самогонкой. Папа выпил и сказал, что его – лучше. Вообще пора бы ему остановиться, четвёртый день выпивает! Куда Люся смотрит? О чём я ей и сказала. И папе сказала, что хватит. Он посмеялся! «Когда я так отдыхал»? В отель вернулись вместе с папой и Люсей. Я поговорила с сыном, потом с Доком. Он весь в работе, но ежеминутно обо мне думает. Чего не скажешь обо мне. Ладно, пока, люблю, целую! Спокойной ночи!

С утра стояла такая солнечная и тихая погода, что я одна пошла гулять по городу. Прошлась по магазинам, пообедала в ресторанчике, где ко мне привязался франтовато одетый мужик с манерами плейбоя. Приятно, конечно, что на меня обращают внимание, но вот такие знакомства мне совсем не по духу! Когда я его послала подальше, он от удивления быстро убрался. Несовместимо: такой внешний вид и такие выражения. Меня эта сценка развеселила, я решила выпить бокал сухого вина. Позвонила одна из сестёр, что помоложе. Спросила, где я. Сижу в ресторанчике таком-то и пью вино. Сестра сказала, что сейчас подъедет, они с мужем поссорились. Оказалось, она разговаривала по телефону со своим любовником, а муж неожиданно пришёл домой на обед, что бывало крайне редко. И она не слышала, как он зашёл. Сестра оправдывалась, что говорила со своим другом, бывшим одноклассником, но тот не поверил, обозвал шлюхой и отвесил пощёчину. Мы с ней взяли коньяку и выпили ещё. Я подумала про себя, что надо быть осторожней с мужчинами-друзьями: мужчины-любовники этого не понимают. Кузина всё жалилась, что сейчас будет. Развод? Но её любовник сам женат и вряд ли попытается создать новую семью. Вот какие страсти среди моих родственников, а я боюсь рассказать о своем Доке. Алкоголь действовал, и мои мучения душевные притупились. Я с нежностью подумала о Доке. Успокаивала сестру. Уже вечером, когда ресторанчик стал заполняться посетителями, я почувствовала, что ножки мои держатся не очень твёрдо. Я рассчиталась, мы взяли такси. Отвезла сестру домой, сама поехала в отель. Зашёл папа, трезвый. Сказал, что на фабриках присутствие его пока не требуется, Максим со всем справляется. Но папе уже надоело ходить по родственникам, и что вылетаем обратно не в воскресенье, а в пятницу вечером. Надо поваляться дома. Хорошо, папа! Будет сделано, папа!

Алкоголь дал себя знать, и в восемь часов вечера я уснула. Бедный Док! Опять моя вечерняя телефонная нежность отвернулась от него!

Четверг решили провести, как последний день перед отъездом. Это означало прощальный вечерний поход по родственникам. Я пошла прогуляться, дав себе зарок не заходить в рестораны. Позвонила младшей кузине. Они с мужем помирились. Приехав вчера домой пьяненькой, она изобразила из себя непонятую мужем особу и горько плакала, ожидая близкого расставания. Ну муж и растаял. Женские слёзы – великое дело! Пусть и «крокодиловы», мужчины в этом не разбираются. Женские слёзы – обезоруживают. В четыре часа поехали по родственникам. Там рюмашка, там рюмашка, и к десяти папа захотел спать. Вернулись в отель, положили папу спать. Мы с Люсей вдруг пошли вместе в гостиничный ресторан. Пили коньяк, закусывали шоколадом и фруктами. Люся разоткровенничалась, две слезинки скатились из её блёклых глаз. Как она была несчастна до знакомства с Борисом Павловичем! Какую трудную жизнь прожила! В молодости даже проституцией немного занималась. Спросила меня про Дока. Я ей только сказала, что, кажется, люблю его.

Вернувшись в номер, позвонила Доку. Он не заметил, что я выпила немного. Я была с ним нежна и ласкова. Притворщица! Но только наполовину! Я правда его люблю, но мой поступок не давал мне покоя…

Вот и день вылета домой! Как я соскучилась по дому, по котам своим, по Доку! Не буду ему звонить, пусть будет для него приятный сюрприз, что я уже дома. Попросила папу не звонить своему управляющему, что мы сегодня возвращаемся, мол, пусть не расслабляется в делах. «Ох, лиса! Что-то задумала», – сказал он. Но согласился со мной. В порту я снова выпила свою таблетку от страха и проснулась, когда мы уже приземлились. Папин шофёр отвёз домой сначала меня, это по пути из аэропорта. Мы попрощались с папой и Люсей. Они уехали. Николай встречал на крыльце.

– С приездом, Ольга Борисовна!

– Здравствуй, Николай! Спать хочу очень сильно!

В холле меня встретили коты и Лена.

– С приездом, мадам! Как долетели?

– Спасибо, видишь – целы. Я спать пойду, перед вылетом таблетку приняла – от страха.

– Боитесь летать?

– Сейчас уже не так.

– Если кто звонить будет? – спросила Лена.

– Никто не будет, я же ещё официально не прилетела.

Николай занёс чемодан в мою комнату. Сил разбирать вещи не было. Я разделась, с трудом сходила в душ. Было-то всего девять часов.

Док опять остался без звонка и моей нежности. Жалко его! Он этого не заслуживает. Я провалилась в глубокий сон.

И всё равно утром настроение было противным. Я только проснулась и валялась в постели, поглаживая Марсика. Студик спал в кресле. На часах десять. Я ощущала душевную и физическую разбитость. Ну физическая – понятно после дороги, после транквилизаторов. Отчего разбитость душевная? Неужели совесть мучит? Потому, видимо, и к Доку не хочется бежать, хоть и не виделись почти две недели. По телефону ещё могу с ним разговаривать. А увидеть, обняться, поцеловать его, любить!.. Пока не могу! Нужно время! Но как ему объяснить, не открывая истинной причины? Не стану же я ему говорить, что не могу видеть, потому что переспала с другим мужчиной! Он не поймёт и бросит меня! Мужчины такие. Сами себе найдут тысячу оправданий в неверности, и мы, дуры, прощаем по несколько раз. Семён был из их породы. Может, Док не такой?

Я достала телефон и, сама не зная, почему, набрала Дока.

– Привет!

– Привет, любимая! – голос Дока оживился. – Ну как ты? Я очень рад, что ты позвонила!

– А я уже вернулась, – точно, я себя не контролировала, но сейчас врать не хотелось. – Хочешь, я приеду к тебе?

– Милая моя! Конечно, приезжай! – он помолчал. – Да какие могут быть вопросы? Я просто обалдел от радости! Прости! Хоть прямо сейчас приезжай в чём есть!

– Да я ещё в постели! – засмеялась я.

Вдруг стало радостно, что есть человек на свете, который ждёт меня в любое время, которому я нужна безоговорочно. Противное утреннее состояние исчезло.

– Я приведу себя в порядок и примчусь, золотой мой! – мои слова были искренними. – Я очень тебя люблю, оказывается.

– Ура! Я жду тебя, родная моя! – Док уже кричал в трубку. – Жду! Пока!

– Пока, милый!

Я сразу же встала с постели, сладко потянувшись, и пошла в ванную. Решила понежиться в бархатистой пене. Пока набиралась вода, позвонила Лене и попросила сделать кофе, принести в ванную, больше ничего не надо.

Я лежала в ванной, потягивала кофе и думала о нашем с Максом будущем. Позвонила папе.

– Привет, папа! Не разбудила? – спросила я.

– Привет, дочка! Рад тебя слышать, – папа немного тяжеловато дышал.

Понятно! Опять утренний секс.

– Папа, я хотела с тобой серьёзно поговорить, – начала я.

– Ну, Оля, может, не сейчас? – ворчливо ответил Борис Павлович.

– Нет, сейчас! Я не отниму много времени, – и, не дожидаясь его решения, продолжила: – Вот я пообщалась со своими кузинами, там, оказывается, такие страсти творятся, ты не знаешь.

– Да всё я знаю! – перебил меня папа. – Катя с мужем разводится, Леночка маленькая налево бегает. Братец мой вообще практически на две семьи живёт! Всё я знаю.

Вот это да! Даже я, оказывается, кое-что не знала!

– Тем более, – продолжала я. – Ну вот! Мы с Максом любим друг друга…

– Да знаю я! И что?

– Откуда ты знаешь? – очень удивилась я.

– Да это за версту видно!

– Ладно! Ты вот говорил, что родственники скажут, ну, если мы с Доком поженимся. Не будем мы до года жениться. Но я хочу, чтобы он жил у меня. Вот!

– Да живите вы вместе, хоть у тебя, хоть у него! Ты взрослая девочка, глупостей не делаешь. Всё?

– Да, папа. Люсе привет! Пока!

– Пока, дочка!

Вот это папа! Знал бы ты, какие я порой глупости делаю! Но за доверие спасибо!

Я ещё немного повалялась в ванной, допила кофе и пошла одеваться.

Сегодня надела такие маленькие стринги, что со стороны попки могло показаться, будто на талии только тоненькая ниточка. Лифон надела тоже тоненький, маленький и практически прозрачный. Всё для него! Раз он оценил моё тело по достоинству, пусть порадуется. Я так хотела побыстрее перед ним раздеться, что не стала надевать колготки, а обошлась носочками. Сверху – джинсы, футболка, коротенькая джинсовая курточка. Чуть макияжа. Вряд ли мы сегодня куда пойдём, поэтому решила выйти в сапожках на высоком каблучке и в шубке из куницы. И шарфик. Я уже стояла в гардеробной, прихорашиваясь, как запел телефон.

– Привет, Оля! – голос с хрипотцой. Фролов.

– Привет, – ответила я спокойно.

– Оля, я хочу с тобой увидеться.

– Не стоит, Вова! – твёрдо сказала я. – В гости приезжай, нас приглашай… с женихом. Вдвоём мы встречаться не будем! Мы с тобой в полном расчёте, кажется?

– Ты выходишь замуж? – удивился Фролов.

– А что? Я ещё молода, красива, богата. Почему бы мне и не выйти замуж?

– Да нет, конечно, можешь, – он помолчал. – А я?

– Что ты? Друг детства, – моё спокойствие стало иссякать. – Знаешь, я очень тороплюсь. Давай в другой раз поговорим.

– Ну пока!

– Пока!

Я отключилась. Он что, сдурел? Хочет, чтобы я стала его любовницей? Ну переспали один раз и что? Нет уж! У меня есть жених! Всё!

Николай уже вывел мою машину из гаража. Я поздоровалась с ним, села в авто и выехала.

Поднявшись на седьмой этаж, я на секунду задержала пальчик у звонка в квартиру Дока. Я вдруг почувствовала прежнее волнующее сердцебиение, как это бывало в первые дни нашего с ним знакомства. Все чувства вернулись, даже обострились. Слава богу!

Я нажала на кнопку.

Док открыл дверь, пропустил меня, мы крепко обнялись. Стояли в коридоре и целовались, и целовались! Наверно, со стороны немного смешно выглядит: я в сапожках выше его ростом. Но нам было наплевать, даже если бы кто и наблюдал эту сценку!

– Ну здравствуй, мой золотой!

– Здравствуй, любимая моя девочка! Как же я по тебе соскучился!

– Я разденусь?

– Конечно! Давай помогу.

Док принял мою шубку, я села на банкетку и протянула ему одну ножку. Он снял один сапожок, потом другой. Тапочек у Дока не было: пол с подогревом, везде с мягким покрытием.

– Я руки помою, – сказала я. – После машины. А где картина?

– Иди вымой руки, и потом в спальню. Картина там.

В спальне напротив кровати висела небольшая картина, на которой была написана я, обнажённая. Не говорю «голенькая», потому что Док придал изображению столько достоинства и чистоты, что на картине я была именно обнажённая! Я долго рассматривала картину.

– Док, ты великий художник! Я не ожидала, честное слово! – восхищённо сказала я.

– Милая моя, я с душой рисовал! А когда дело с душей делается, всегда здорово получается.

Он стоял рядом со мной и тоже любовался своим произведением. Потом повернул к себе лицом оригинал, натурщицу, и стал расстёгивать пуговички на куртке. Сам он был в халате. Я развязала пояс халата, скинула курточку. Док расстегнул пуговку на моих джинсах, а я стянула пока с себя футболку. Он опустился на колени и стянул джинсы, целуя при этом моё вкусно пахнущее тело. Я села на кровать, и джинсы были сняты полностью вместе с носочками.

Как я и думала, Док смотрел на меня и любовался. Да, я удачно подобрала бельё!

– Знаешь, ты так красива в этом белье, что жалко его снимать, – улыбаясь, сказал он.

– А как же тогда? – засмеялась я.

Он тоже засмеялся, скинул халат и лёг ко мне в постель. Потом медленно стянул трусики и стал меня целовать, как всегда, всю-всю. Добравшись до груди, расстегнул лифчик и целовал дальше. Меня охватило сильное возбуждение, я обняла его и заставила приняться за главное…

У меня опять всё получилось: тепло растеклось по животику, головушка затуманилась от удовольствия, кажется, я стонала. Было чрезвычайно хорошо!..

Мы лежали рядышком, утомлённые.

– Знаешь, Док, я к тебе привыкла, – сказала я.

– Наконец-то! – он меня понял.

– Хочешь – переезжай ко мне жить! – сказала я без всяких предисловий.

– Не понял!

– Чего тут непонятного? Хочешь если, переезжай ко мне. Будем жить вместе. Как семья.

Док некоторое время о чём-то размышлял.

– Ты всегда такая неожиданная! – он улыбался. – Конечно, я согласен, с удовольствием! Только как Борис Павлович на это посмотрит?

– Он уже посмотрел, – я засмеялась. – Он сказал, что я взрослая девочка и могу поступать, как мне вздумается.

– То есть он не против?

– Не против, где-то даже очень за. Он тебя очень ценит и запретил тебя обижать.

– Вот и не обижай! – сказал внушительно Док.

– Не буду! – я была серьёзной. – Постараюсь. И ты меня не обижай!

– Никогда в жизни! Клянусь! – с шутливой серьёзностью ответил Док.

Потом мы завтракали – или это был уже обед, – болтали, валялись на диване в большой комнате, смотрели кино, которое поставил Док. Кино было, наверно, интересное, но какое-то заумное. На середине фильма я уснула.

Проснулась, когда за окном было уже темно. Док лежал рядом и смотрел телевизор.

– А сколько времени? – спросила я, потянувшись.

– Проснулась, родная? Восемь, – ответил он. – Ты так красиво спишь!

– Это как?

– Ну, не могу сказать словами, это на уровне эстетических ощущений. Красиво, и всё!

– Я есть хочу, – сказала я.

– Только после поцелуя!

Я подставила ему губки для поцелуя.

– Нет, всю-всю, – нежно прошептал Док.

Он начал целовать меня с шейки, опускаясь всё ниже. Отдельное внимание уделил моим грудкам.

– Ты маньяк, – ласково ответила я. – Иди ко мне!

Я вернулась домой около одиннадцати. Поужинала с Доком, так что от предложенного Леной запечённого карпа отказалась. Только чай!

У себя в комнате переоделась в халатик и позвонила сыну. У Ванечки всё было в порядке, как всегда. Я рассказала ему, что мы с Доком решили жить вместе, на что сын отреагировал весьма положительно.

– Может, поменьше будешь своих котов лялькать, – сказал он.

Мы посмеялись и пожелали друг другу спокойной ночи. Лена принесла чай. Я её спросила, как идёт строительство зимнего сада. Уже заканчивают? Вот это скорость! Ну, спокойной ночи!

– И вам спокойной ночи!

Лена ушла. Наташе звонить не стала – поздно. Веронике – бесполезно, сегодня суббота. Да и правда пора спать. Со мной в постели лежал только Марсик, Студент дрых в кресле. Я погасила свет, набрала Дока.

– Привет! Добралась нормально, уже в постели.

– Хочу к тебе! – сказал Док.

– Хватит на сегодня! – засмеялась я. – Завтра уже переедешь?

– Конечно! Что тянуть?

– Давай, спокойной ночи, люблю, целую!

– Спокойной ночи, любимочка, целую, – ответил Док.

Я моментально уснула.