Нам надо было пройти примерно четыреста километров на юг Челябинской области. Примерно триста километров маршрута проходит вдоль русла Урала, по границе лесов и степной зоны. Мы, конечно взяли с собой продукты, но основная надежда была организовать по ходу движения охоту, и рыбалку - по возможности. С учетом средней длинны перехода в день 15-20 километров, можно было рассчитывать на два месяца в пути и возвращение к сентябрю - началу октября. Это при неспешном ходе и остановках в пути по желанию. Таким временем мы располагали. Но. Сам поход не был самоцелью. Целью была разведка крупных месторождений ископаемых - особенно соли и поиск людей, по возможности - установление с ними отношений.

Первые дни мы шли довольно ходко. Взяв направление на север, мы за три дня, то шагом, то трусцой отмахали около шестидесяти километров, по скромным подсчетам. По пути ничего интересного ни в плане минералов, ни животных, не встретилось, и останавливаясь два раза в сутки на дневку и ночевку, мы стремились в южном направлении. На четвертый день леса стало меньше.

Такой тип растительности, что встретился нам, назывался, если мне не изменяет память, парковыми лесами. Началась лесостепь с высокой, почти в рост человека травой, и смешанными рощами, довольно большими. В рощах мы останавливались на дневки, спугивая небольшие группки маралов. Видели так же небольшие стада северного оленя, и сайгаков, во множестве выскакивающих из травы. Подстрелить сайгаков не удавалось, их уже чему-то научило соседство с человеками - всех, так сказать модификаций - от питекантропа до кроманьонца. Люди от наших предков и до нас с вами постепенно увеличивают расстояние между собой и дикой природой, отодвигая животных вначале на расстояние броска камня, потом - копья, потом - полета стрелы. С оленями было попроще - мы смогли без особого труда отстреливать себе по одному животному через день - другой. После разделки туш, шкуры мы присаливали и развешивали на просушку, рассчитывая, если сохранятся - то забрать их на обратном пути, нет - на нет и суда нет. Мясо забирали с собой, питаясь по дороге. На утро четвертого дня я почувствовал, что за нами наблюдают внимательные и недружелюбные глаза. "Взгляд в спину" человек может почувствовать, это доказано, пусть не наукой, но многовековой практикой. Я наскоро опросил ребят - выяснилось, что у них тоже аналогичное ощущение, и велел вначале перейти на шаг, а потом и вовсе остановиться на вершине небольшого холма и скинуть со спин щиты - нехорошее предчувствие стало невыносимым. Образовав редкий круг, мы напряженно вглядывались по сторонам. Ждать пришлось недолго, по нашему старому следу мелкой трусцой бежало примерно пятнадцать одетых в обрывки шкур людей. Люди отличались смуглыми телами, невысоким ростом - по виду неандерталоидного типа, с ярко выраженными надбровными дугами, со значительным оволосением тел.

- Так-с. Никому не стрелять, но луки приготовить. Ира, Лена - за линию щитов, стрелять по команде, и дайте мне арбалет.

Арбалет я положил на землю и взял в руки дуделку - шедевр Игоря и Ромика, и подул изо всех сил. Над окрестностями раздался рев нашего девайса, переходящий из обертонов в высокие ноты и обратно падающий вниз. Бегуны остановились, как по команде "Стой", и бросились врассыпную, в разные стороны. На месте остался один из них - он что то орал вослед своим товарищам, потрясая сучковатым дрыном средних размеров, с заложенным в расщеп булыжником, закрепленным какими -то ремешками.

- Ну что, други мои, поздравляю с первым контактом - мы наткнулись, видимо на охотничий отряд вымирающего вида неандертальцев. Подойдем - только аккуратно, к этому герою. Ким! Не смейся - он действительно герой - все удрали от рева дуделки, он остался один, хоть и видно - боится до смерти, но - держится, уважаю. Знаете, по мнению Р. Эмерсона, "герой не храбрее обычного человека, но сохраняет храбрость на пять минут дольше". Поэтому попробуем развести нашего героя на разговор, пока он не удрал за своими или не умер со страху, или не избрал изощренный способ самоубийства, попробовав напасть на нашу компанию.

Произнося свой монолог, я двинулся потихоньку к охотнику. Я несколько опережал учеников, а они шли по сторонам. Вдруг произошло следующее - видимо от отчаяния, первобытный охотник бросился на нас. Я ожидал чего - то подобного, и был наготове. Кистень звякнул, и гирька вполсилы треснула существо по макушке. Раздался негромкий костяной треск. Товарищ сосредоточенно свел глазки к носу и аккуратно сложился к ногам.

- Дмитрий Сергейч! А он того, не помер? Че с ним?

- Че с ним? Были бы мозги - было бы сотрясение. А так - у него как у танкиста - четырнадцать сантиметров лобовая броня, остальное затылочная кость. Отлежится, и снова будет готов к труду и обороне. Упаковывай его, братцы. Чувствую, что общаться с ним, по крайней мере, сначала, надо в упакованном виде.

Пацаны споро привязали существо к шесту, плотно примотав конечности к крепкому дереву. Раз уж ситуация так сложилась, то на холме решили сделать внеплановую остановку.

Разложив костер, мы бросили в котелок куски мяса оленя, добытого накануне, и стали обедать.

Как вдруг, Игорь подпрыгнул и заорал : "Ненавижу тебя, Чака! - Ненавижу тебя, Фасимба!" Все недоуменно уставились на парня.

- У тебя как с крышей? - озабоченно спросил Антон Ким, - может, кистенем подлатать, гвоздики подбить, как этому обезьяну Дмитрий Сергеевич мышление подправил?

- Да не, пацаны, вспомнил просто - у Гаррисона такой обмен приветствиями между вождями : "Ненавижу тебя, Чака! - Ненавижу тебя, Фасимба!", а потом - раз и по макушке! Так и наш вождь приветствиями с этим облизьяном обменялся! Тот думал, что криками обойдемся и разойдемся, а Дмитрий Сергеевич без слов - сразу к делу, раз - и лапти кверху!

Все рассмеялись - несмотря на серьезность ситуации, действительно было чем- то похоже на сценку, описанную в романе, верней на ее возможное продолжение.

- Ага, сейчас нашего Игорька заберут к себе прекрасные сборщицы креподжей, Креподжи - у Г.Г.аррисона в романе "Специалист по этике" съедобные плоды, которое собирало племя первобытных людей возьмут в любовный плен! И будет он до скончания каменного века скакать вместе с ними на ветвях местных баобабов! - прикалывалась ребятня.

- Не, - сопротивлялся любитель фантастики, - у нас первый кандидат - Антоха Ким, ему сама Эльвира самую большую облизьяну обещала! Ведь так, Дмитрий Сергеич?

- Ну да, а тебе - всех остальных! О, гляньте ка - герой очнулся!

Наш пленник ворочался и втихаря пытался развязаться, но повязан был на совесть, а веревки были крепкими. Ну что, надо налаживать первый контакт. Я подошел к нему, и указав на себя, сказал: Вождь. Показал на пленника. После второй - третьей попытки он ответил, когда палец коснулся его груди: "Чака!"

Гомерических хохот, раздавшийся после этого заявления, можно было сравнить только с ржаньем табуна на выпасе. Отряд веселился вовсю, пора было срочно прекращать безобразие.

- Ну-ка, тихо! Ишь, разошлись как бабуины - я вас быстро отучу безобразия нарушать, приучу чистить сапоги с вечера и надевать с утра на чистую голову! Здесь вам не тут! Все, все, похохотали и хватит! А то будете у меня преподавать русский язык в неандертальской школе.

Пленник оказался понятливым. С помощью поощрительного метода - за усвоение фраз и слов давалась немного еды, удалось довольно быстро его научить паре десятков необходимых выражений и слов. Правда, с произношением глухих согласных было плоховато. Зато рычал здорово.

- Вот и говори, что они тупые были! - сказала Лена Матниязова.

- Хоть в школу отдавай - каких то пятнадцать лет и готовый профессор!

- Ну да, профессор - прогрессор, шкуры на костюм заменить - и в МГУ!

Чака (он так Чакой и остался, хотя настоящее его имя звучало по-русски как несложное всем известное ругательство, решили оставить, потому как назвался Чакой первый раз) тем временем попытался выяснить существенный для него вопрос о своей судьбе, а именно: его съедят сразу вслед за олениной, предварительно поджарив (показываем на себя, на костер, на мой рот и усиленное пережёвывание) - он понял что странное племя всю еду готовит на костре, хотя в походе можно было бы и обойтись без этого излишества, или может быть заменят его на двух женщин его племени, (женщины - показывает на Лену и Ирину) два - два пальца вверх, показывает жир на куске мяса оленя, раздвигает пальцы, у его женщин, много жира, они вкусные. Но его надо отпустить, он быстро - быстро сбегает, и приведет женщин сюда... если мало - приведет три, но у него самого мало женщин тогда останется, только маленькие дети, тогда их не прокормить - показывает полметра от земли, изображает детский плач, четыре пальца, движение - качает ребенка...

- Однако, великий мудрец Чака... протягивает задумчиво один из братишек... Жаль, не добил его Дмитрий Сергеевич, вот ведь падла - людоед... своих теток нам на харчи, лишь бы спастись самому ...

- С точки зрения выживаемости племени он не мог предложить иного варианта, успокаиваю разгорячившегося парня. Это не потому, что он такой плохой, времена сейчас суровые стоят.

- Ага, не мы такие - жизнь такая, знаем, проходили... не мы такие, жизнь - такая, но - все равно противно.

Быстренько восстановив снятые для облегчения общения путы на блудливых ручонках Чаки (он и сам попытался развязаться, пока мы обсуждали и смеялись над "встречей на высшем уровне", но не преуспел, как было сказано), тронулись по следам сбежавших. Следы собрались в одну цепочку, и преследовать орду было несложно. Даже такие неважные, скажем прямо, следопыты, как мы, делали это с легкостью. След примерно через час быстрой ходьбы с Чакой на плечах привел к останцам Останец - одиноко стоящие, посреди в основном пологих рельефов обломки массивных скал. Могут быть собраны в группы. среди небольшого лесного массива. Посреди нагромождения валунов была видна пещера, образованная навалившимися друг на друга обломками плитняка. Размер входа позволял протиснуться в него с некоторым трудом взрослому человеку. След вел во-внутрь. Наружу шла волна гм, аромата немытых тел и чего то загнивающего. Пленника скинули безо всякого почтения на щебень около входа. И решили посовещаться, что делать дальше.

- Думаю, что просить нашего пленного орла пригласить остальных членов коллеФтива на беседу - бесполезно, - проговорил Антон.

- Ну да, а лезть туда - ваще самоубийство, отоварят по кумполу, - и амба, поддержал его Игорек.

- Можно выкурить... как рой из улья... Раздумчиво произнес Сергей Степин.

- Ага, охотничек ты наш, пчеловод дипломированый! Счас, они оттуда роем вылетят, и куда ты их всех денешь? Мало - обжужжат матерно, а то еще и ужалят каменюкой по бестолковке. Ловить, а потом кормить? А потом эту ораву девать куда?

- Дмитрий Сергеевич, зачем мы сюда приперлись вообще? Треснули бы по балде этого героя каменного века, и пошли бы дальше, пока оклемался - мы уже десяток, а то и больше километров отмахали!

- Это верно. Отмахали бы, - согласился я. А потом, возвращаясь, пересекали бы район обитания небольшого, но недружественного племени, которое могло бы и решиться на повторное нападение, например, когда будем спать. И не факт, что оно было бы неудачным.

- То же правильно, - согласились ребята.

Из пещеры раздавался тихий вой. Я бы сказал даже - испуганное скуление.

- А давай попробуем выманить эту банду, предложил Антон.

- И как ты себе этот процесс представляешь?

- Че-ни будь положим у входа, учуют - вылезут, мы их накормим, ну и все будет о-кей, дружба - жвачка, лямур - тужур! Витиевато высказался Антон (он вообще являлся весьма болтливой личностью, отличаясь в этом от близнеца ).

- Я думаю, мы попробуем сделать так. Положим у входа не еду, а Чаку. Станем его кормить. Как он лопает - слышали сами. (звуки действительно были выдающиеся - урчание и чавканье разносились по округе - будь здоров!) думаю, почерк знаком и обитателям этого схрона - поймут, что родня лопает, захотят присоединится, ну а тут мы. Дальше - по обстоятельствам.

Чаке снова развязали руки, дали в них приличный мосол мяса, который даже не стали готовить на огне - неандерталец не отказывался и от сырья. Пленник, решивший, что даже перед смертью - если убьют, то не сейчас, есть смысл перекусить, на полный желудок помирать легче, впился в предложенную пищу. По поляне перед пещерой поплыли звуки доисторического пиршества - зубы пленного с хрустом разгрызали сухожилия, с шумом и хлюпаньем он высасывал костный мозг, - отрывался по полной программе. Ребята отвернулись - видно было, что этот "пикник на обочине" не вызывает приятных чувств ни у кого.

- Если он будет еще пару минут жрать - меня вырвет, - прошептал Костя, - но смотрите - кажется, они собрались выходить!

В глубине пещеры сверкали любопытством глаза ее обитателей. Вожак - жрал. Племя с жадностью смотрело за процессом.

- А вы, Дмитрий Сергеевич, обратили внимание на Чаку - ведь кожа да кости, чем только питался? - спросил Константин.

- Да, обратил. Похоже, у них не слишком удачный сезон, а Чака - не очень то удачливый руководитель.

Племя, видя, что с драгоценным вождем ничего не происходит, кроме того, что он в одну харю трескает то, чем недурно было бы поделиться, потихоньку стало выбираться из убежища. Помимо бывших с Чакой охотников, испугавшихся нашего концерта и удравших, было еще пятнадцать взрослых особей. Удивительный факт, - кроме нескольких детей, и самого Чаки, все племя состояло из женщин. Те члены группы, которые нас преследовали и убежали, тоже были женщинами. Сбившись в плотную группу у входа, они сидели на корточках у входа, готовые к немедленному бегству при малейшей опасности. Антона Кима народ начал подначивать:

- Антох, че растерялся? Смотри, какие красотки! А парфюм - закачаешься, мимо не пройдешь!

Кто-то гнусаво запел "Помнишь мезозойскую культуру.... У костра сидели мы с тобой... Ты на мне разорванную шкуру зашивала каменной иглой... Слова этой шуточной песни-пародии приписывают А. Меню, музыка -поют в ритме танго песенку я напел народу в одном из походов еще в той, прошлой жизни, она понравилась ребятам, и ее частенько пели даже после "попадалова".

- Так, все, хватит! Повеселились - и хватит.

Я прекратил болтовню волевым решением, опасаясь, что подначки перерастут в серьёзные обиды - подростки часто не могут вовремя остановиться, и простая подначка может перерасти в серьезное оскорбление, а мне еще этого не хватало. Давайте попробуем подать им мясо - может возьмут из рук? Я вооружился куском, нанизал его на палку, и протянул людям. Из группы, набравшись смелости, метнулась ко мне молодая самка? Женщина? Нет, скорее всего - все таки именно женщина, она, хоть и имела явно выраженные обезьяньи черты, но ее поведение показало, что она - именно женщина и мать. Схватив кусок, она бросилась ко входу в пещеру, сгорбившись и разрывая его крепкими зубами на ходу, заталкивая большими кусками в рот и лихорадочно, на ходу же глотая. К ней тянулись руки ее товарок, он она, пожертвовав оставшимся мясом, выдранным у нее из рук одной из особенно активных, нырнула в зев пещеры.

- Это вместо спасибо, побежала переваривать, вот тварь неблагодарная... - сказал кто-то из ребят.

Неандерталка вынырнула из пещеры с каким - то свертком в руках, отбежав на приличное - метров тридцать, расстояние она распутала сверток. В меховых пеленках оказался ребенок. Мать стала быстро отрыгивать схваченное и совать в рот маленькому куски мяса, которые тот, жалобно морща личико, стал проглатывать. Видно было, что малыш очень голоден. Дитя было маленьким и тянуло ручонки к груди матери, но видно было, что молока там нет - понятно, что мать в первую очередь предложила бы младенцу грудь, если бы там что то было.

- Дмитрий Сергеевич, что это она? Спросила меня Лена.

- Сама видишь - мать использовала последний шанс спасти свое дитя. А вы, балбесы: "Неблагодарная"! Что для нее сейчас благодарность, если появилась возможность спасти своего ребенка. Так поступить может только человек - преодолев страх и инстинкт самосохранения, добыть пищи для малыша...

Ребята замолчали, уважительно поглядывая на маленькую маму. Мамаше было наверно, не больше чем нашим девочкам - лет тринадцать - четырнадцать.

- А она точно ему мать, а не сестра?

- Скорее, все-таки, мать. Неандертальцы рано взрослели. В двенадцать лет они считались взрослыми. Да и наши предки в четырнадцать лет уже вступали во взрослую жизнь.

Мать тем временем взяла сверток с малышом, подошла к нашей группе, за несколько шагов остановившись, вдруг рухнула на колени, и поползла к нам на трех конечностях, протягивая рукой сверток с ребенком к Лене.

- Вот это номер... Это чего она, Дмитрий Сергеевич, объясните, чего она?

- Похоже, просит принять ее под покровительство нового стада-семьи. А нашу Лену приняла за главную самку, которая может походатайствовать за нее перед старшими в стаде.

- А почему в стаде, а не племени?

- В наше время считали, что неандертальцы жили в человеческом стаде. Система - семья-род стала формироваться к концу энеолита. Хотя есть и другие мнения.

- А давайте её накормим, она же все малому отдала, да и съела совсем мало!

- Давайте, попробуем, - я не мог противостоять порывам таких чувств у ребят, - только давайте немного, а то с голодухи слопает и получит заворот кишок. Что мы с ее отпрыском делать будем?

- А другие?

- Да что другие, дайте и им, если возьмут, понемногу. Быстро порезав сырую оленину, остававшуюся у нас, мы сдобрили куски солью, и принялись раздавать их племени.

Чака, увидев, что его племя кормят без его непосредственного участия, а верней, что не он руководит раздачей ресурса, и не ему достаются лучшие куски, особенно, почуяв соль на кусках мяса, совершенно взбеленился, и стал рваться с привязи, где был привязан.

- А ну-ка, тихо, вождь краснокожих, пригрозил ему кистенем Сергей Степин. Я тя живо сейчас успокою, а то и упокою - надоел уже.

Чака заткнулся на полуслове, верней, полувопле - знакомство с данным орудием отпечаталось солидной шишкой на макушке, и притих. Женщины с любопытством следили за диалогом. Матери - а ими было еще трое женщин, достали ребятишек разного возраста - от трех до пяти, по моей оценке, и стали их кормить уже виденным способом, а одна девочка подошла к Антону Ким, и протянула ручонку в просительном жесте. Наш таэквондист, любимец всех девчат лагеря, объект насмешек и сам изрядно любящий подшутить, всегда подчеркивающий свою мужественность, вдруг засуетился, кинулся к своему коробу и стал копаться в нем. Достав из короба кусок загущенного ягодного сиропа, он стал совать его ребенку. Я видел слезы на глазах парня и вспомнил, что у него с братом осталась в прошлом - будущем маленькая сестренка Инночка, которую они с Романом отчаянно баловали, таскали с собой повсюду, и наверно были ей ближе чем мать с отцом, вечно занятые в каком то своем бизнесе. Девочка неуверенно лизнула, вначале сморщилась, потом, распробовала, откусила кусочек, и ... побежала делиться с другими детьми! К последнему она подошла к малышу, уже спящему на руках у матери, которая первой решилась к нам подойти. На пальчике оставался совсем маленький кусочек сиропа.

- Дмитрий Сергеевич, робко проговорил Антон, - можно я еще немного из общего запаса дам... я потом буду хоть месяц чай без сахара... она же такая маленькая... как Инка наша... правда, Ромаш?

Тот только кивнул, то же засовывая в ладошку девочки какую-то вкусность, то ли корень сараны, толи что еще, поглаживая ее по голове, и подняв свою голову вверх. Я понял, что мальчишка с трудом сдерживается, что бы не завыть в голос, а слезы... слезы, они и так текли из его глаз.

Ну вот те и несгибаемые мои спортсмены... Все - таки, какие они все дети! Дай мне боже, сил и здоровья передать им хоть по капле тепла и заботы, которую они потеряли в оставленном нами мире!

Девочка погладила Романа грязной лапкой по лицу, что-то пискнула, посмотрела, и так же погладила Антона, потом посмотрела на обоих по очереди и порскнула к матери, и стала что то увлеченно трещать ей на своем языке, состоявшем в основном из коротких рубленых слов без окончаний, то и дело, показывая на братьев.