На землю тихо ложился пушистый снежок, прикрывая осеннее безобразие голых веток, присыпая роскошь пестрого ковра листьев, укрывающих стылую землю. На берегах озера оставались ледяные закраины, увеличивающиеся с каждым утром, и чтобы отчалить на рыбалку или на каменный промысел, приходилось пешнями расчищать проход к воде, а в холодную воду лезть не хотелось никому. Но - что поделаешь, наше разросшееся племя требовало покушать и желательно - повкуснее - каждый божий день. Совет решил до тех пор, пока есть возможность - кормить народ свежей добычей, и лишь, если кончатся охота и рыбалка за отсутствием природных условий - переходить к "соцнакоплениям", надежно упрятанным в погребах и ямах, в наземных хранилищах на столбах. Перенесли только занятия в классах, на темное время суток, что бы использовать светлое время для хозяйственной работы, которая тоже была для бывших первобытных хорошей школой, а для нас - школой совершенствования умений.

На производственной террасе рядом с печами с утра, несмотря на снег, возились "гномы". Игорь вспомнил, и сумел убедить Фалина, что можно попытаться получить высокоугреродистую сталь, если в горшках из огнеупорной глины смешать железо, железную руду с древесным углем при "продолжительном отжигании без доступа воздуха". Таким способом получался булат невысокого качества, но он был дешевым и пригодным для массового производства Описанный способ принадлежит Павлу Петровичу Аносову (19 век), выдающемуся русскому горному инженеру и государственному деятелю, исследователю Южного Урала.

. Игорь клялся и божился что совершенно точно помнит рецепт. Теперь на производственной площадке совершалось колдовство получения металла. Высокоуглеродистая сталь - булат была мечтой и идефикс наших мальчишек. Частенько можно было слышать, как кто-нибудь из них объяснял восхищенному рабочими качествами наших топоров и ножей из бронзы новичку, что: "Это, мол - отстой и фигня, точить замучаешься. Железо - мягкое, бронза - хрупкая... вот был бы булат..." На законный вопрос: "А что такое, де, этот "волшебный булат" - следовал исчерпывающий ответ - "Это - Ва-а-аще !!!".

Естественно, по профсамолюбию гномов это било ниже пояса. Марик Фалин частенько представлял себя в роли триумфатора, получающего заслуженный восторг и признание от членов племени, за изготовленный вожделенный булат... Вот он гордо стоит, и на похвалы Дмитрия Сергеевича и Эльвиры, поводя плечиком, этак небрежно, отвечает, что это мол, что. Главное нам - не мешать, и создать условия.... Ну, вы понимаете какие..."

Я-то прекрасно понимал его устремления без озвучивания вслух. И какие условия ему любы - тоже. Согласно Фалину, следовало - завтрак в кровать, что бы похватать кусками и рысью нестись в любимые кузни, обед - к горну, руки мыть не обязательно, и ГЛАВНОЕ - нее донимать этой никому не нужной зарядкой, строевыми занятиями у Федьки Автонома в страже, дежурствами по охране и участием в обязательном обучении, убрать на фиг от печей всех праздно шатающихся и обеспечивать все заявки гномьего племени в первую очередь. А уж они на это ответят... ну, чем-нибудь, да ответят.

За уклонение от занятий он уже заработал от Кима, который Роман, и на болтовню, в отличие от братца, времени не тратит, здоровенный фингал под глазом. В своем стремлении к справедливому распределению как материальных благ, так и обязанностей по их защите, с молчаливого попустительства Федьки и при полном непротивлении коллектива, гнома, разоравшегося на тему: "А че мне всех больше надо? Я и так для племени больше всех делаю, а вы меня фигней грузите всякой!" Роман коротко без замаха, великолепным чирыги чирыги - удар кулаком вперёд (во Всемирной Федерации Тхэквондо (WTF) (англ.)русск. - момтхонг чирыги). , отправил скандалиста в кратковременный нокаут и безропотно отстоял положенные внеочередные часы на сторожевой башне. В журнале нарядов формулировка "за нарушение дисциплины строя". Мне владелец бланша пояснил, что упал, и ударился "глазом". Я с армейских времен знал, что самая выступающая часть солдатского организма - это глаз, которым боец ударяется при каждом случае... уточнять подробности не стал - мне и так ябеда - корябеда из племени детей Ночи доложила, послав ментальный образ сценки с участием всех троих - вот Фалин чему то возмущается, вот ему втолковывает что - то Автономов, а вот Ким отстраняет одного от другого, и коротким ударом в глаз отправляет Фалина в краткосрочный отпуск от мира сего.

Сейчас гномы реализуют свою задумку в жизнь. С ними суетится один из "допущенных" - Зоркий Олень. Скрепя сердцем и скрипя зубами, гномы допускают к тайнам ремесла посторонних - наверно, только лишь потому, что требуется грубая рабсила. Надо будет провести воспитательную беседу. Не в стиле Ким-Автономов, но все-таки. Горшки наполнены, поставлены в печь, происходит разжигание топлива.

Не знаю, что у них получилось бы в конце, процесса, но начало экспериментов с булатом и легированными сталями испоганил ... талантливый наш... Вислоухий Олень. Мы почти с самого начала гоним немереное количество скипидара. Многие сосны в окрестностях острова снабжены туесами и подсочными застругами, дающими смолу - живицу. Живица требуется во многих наших делах для герметизации и прочих разных дел - от красок до припарок от простуды. Пока никто не заболел, но... Сохраняем и используем скипидар как можем, но весь запас не расходуется. Так, на освещение в глиняных лампах наподобие керосиновых, со слюдяными стеклами, сжигается, но в относительно невеликом количестве. Остальное сосредоточено под огромным навесом в глубине леса. По неточным подсчетам - как-бы не тонна с лишним, сосны истекают ведь соком ежедневно. Запас на всякий случай - не то, что бы много его нам требуется, но что добру пропадать. К запасам материалов доступ никто и не думал ограничивать.

Олень, заметив, что скипидар неслабо горит, для ускорения розжига доменной печи, рационализатор с маху выплеснул горшок скипидара с хорошее ведро размером в разгорающуюся печь. Видели, что может быть, если замкнутое пространство наполнить легковоспламеняющейся жидкостью? Данный процесс происходит, к примеру, в цилиндрах внутреннего сгорания двигателя... а ежели цилиндр объемом в два куба, где то так? А ежели стенки оного огнеупорные, но нисколько не прочные? Объяснять дальше? Взрыв получился шикарный. С платформы летели, в порядке важности: гномы во главе с господином Фалиным - один комплект, помощники металлургов - один комплект, металлургическая печь - в разобранном виде, одна штука, горшки с шихтой и металлом - не считал никто. Горящие куски разной дряни равномерно распределились по площади радиусом пятьдесят метров, вызвал незначительные возгорания, команда естествоиспытателей - неравномерной кучкой в восемь обгорелых рыл - внизу площадки, у подножия холма на десять метров ниже эпицентра. И хорошо, что на момент взрыва они находились на краю платформы. Их просто сдуло волной, не причинив особых повреждений. Сдуло и мелкие сооружения типа навесов, для кузницы, стихия пощадила лишь медеплавильную печь и горн. Восстанавливать предстояло практически все производство металла с нуля. Металлургия приказала долго жить. По крайней мере - ждать до лета.

Я горестно оглядывал восемь стонущих тушек разной степени обжаренности. Одежду с мальчишек поснимали, обработали струпья маслом облепихи. Теперь надежда была только на молодые организмы и настойку тиса в части восстановления естественных функций организма. На меня, на Рому, на пострадавших в стычке с нами "мамонтят" он подействовал волшебным образом. Но что если его действие зависит от сбора, от миллиона других причин? Что если его секрет в строгом времени сбора меда, крепости настоя, да мало ли от чего может оно зависит? Но делать нечего - у нас больше не было ничего. Мудрый Кремень не отходил от постели сына и других ребят. Кроманьонец не подпускал к ним никого, став им отцом и матерью в одном лице, даже на меня ворчал порой, пусть с опаской, но - ворчал. Я понимал его чувства. К ребятам подходили только пара сиделок, в числе которых оказался Рома Финкель и он. Можно было видеть ночью как при неверном свете лампы, он переходит от лежанки к лежанке, что-то поправляя и перекладывая ребят поудобней.

На племя навалилась забота о неподвижных его членах. Нужна была свежая дичь - бульон из птицы - самое то. Первыми под нож ушли обитатели утиной фермы. Винил, я, конечно, себя в первую очередь - недосмотрел, пустил на самотек и дал слишком большую самостоятельность. Вот и результат. При любом исходе - оправдания нет. Новые члены племени вначале с непониманием отнеслись к хлопотам о пострадавших. В эти суровые времена серьезная травма вычеркивает человека из числа живых почти сразу. Высший акт милосердия - удар дубиной, прекращающий муки страдальца. Но они помнили, как лечили переломанные конечности и синяки "мамонтятам", и потихоньку впитывали уроки милосердия и правило - за своих боремся до конца. Это правило было возведено в абсолют членами нашей постоянной Стражи, взявшими себе девиз легионеров Древнего Рима - "мы заботимся о легионе - легион заботится о нас". Федор читал как то о Древнем Риме, вот и врезалось в память. Сказал своим - они сделали девизом.

На этом злоключения не окончились, верней - получили логическое продолжение. Прибыла разгневанная мамаша рационализатора - нашего Оленя. В поисках задержавшегося на каникулах папаши, бросившего заботы о соплеменниках на ее хрупкие плечики, она жаждала прижать к своей груди восьмого размера сына и ими же, наверно, придавить супруга.

Явилось эта чудесная во всех отношениях женщина в сопровождении полутора десятков своих соплеменников и соплеменниц. Нашли они нас по оставленным нами следам - мы не скрывались особо. Ясное дело - сезон охоты и сбора скудного урожая окончен. Пока не замело все на полметра, и можно пройти - почему бы не поискать блудного мужика, что обещал вернуться через три недели, а запропал на два месяца. Заодно и сынка проведать. Прибывшая высокая делегация бесновалась на противоположном берегу, у гостевой стоянки. Вопили и запалили громадный костер. Родню четко определили мамаши наших малолетних учеников и учениц. По и физиономиям было видно, чего они ожидают от суровой Матери племени. "Нежную" ручку предводительницы знал каждый член сообщества кремней. Под нее лучше не попадать, и кто на самом деле основная фигура в Племени Кремня уже не вызывало сомнений ни у кого, как и причина затянувшихся каникул номинального главы. Кремень заметался по берегу - расправа приближалась неминуемо. Он робко попытался уговорить Эльвиру провести торжественную встречу с соплеменниками на другом берегу, и даже брался пообщаться с супругой, лучше из лодки, но наша главная мать, очевидно из женской солидарности или присущей вредности соизволила отправиться за прибывшими сама. Мне, занятому последствиями взрыва "скипидарной бомбы", мучимому комплексом вины, было не до встреч официальных делегаций. Ребята быстро шли на поправку, но беспокойство за них не отпускало.

Картина встречи благородных "их энеолитовых сиятельств" (а как же-с, вожди-с) достойна внесения в анналы истории. Начав с взаимных воплей, потрясаний кулаками, обещаний разобраться ночью, чтобы не нести сор из пещеры на люди, она плавно перетекла в банальную погоню по берегу почтенной матроны за проштрафившимся супругом. На мой мужской (Эля всегда обвиняет меня в мужском шовинизме) взгляд, Кремень не особенно - то был виноват. Ну, задержался малость, опыт перенимал.... За эту прием-передачу опыта он подвергался избиению на ходу подбираемыми и швыряемыми с завидной меткостью камнями, от большинства которых он все-таки умудрялся уворачиваться на бегу (на спине у него глаза, что-ли?). Потом до любвеобильной супруги дошло, что сынок лежит в скорбном доме, чуть не при смерти... маршрут резко изменился в сторону бани, предназначенной под лазарет. Но тут муж встал на пути разгневанной супруги, опасаясь всерьез ее буйного нрава - а вдруг всерьез задушит сынка в объятиях. Он стеной встал перед входом, и припер дверь спиной. Попытка сдвинуть привела к неожиданному результату. Мужик наконец-то озверел, и отвесил супруге солидную плюху. Тетка хлопнулась на пятую точку - видно, что такой подход к разрешению конфликта и прекращению истерики был ей внове. А разошедшийся вождь уже орал, что-то в стиле незабвенного Высоцкого: "А ну, положь на место каменный топор...", высказывая, все что наболело, и в том числе - что как Олень поднимется на ноги, он тут же ему рога и поотшибает, оленю этому, ибо именно этот деятель плеснул скипидарчику - адской жидкости, в печь. От этого злые духи, выпущенные непутевым чадом, обрадовавшиеся, что им все можно, перевернули вверх дном чудесное устройство для производства замечательных вещей, - ножей, топоров, посуды, предназначенных в подарки и на обмен людям славного племени Кремня! И что он теперь останется тут до лета, что бы загладить вину непутевого, и поехать с великим вождем Родом сразу летом в степи, на большой совет вождей. Матрона внимала, проникаясь самоотверженностью мужа и отца, принимая неизбежность принятого решения.

Нет, братцы, воистину велик и мудЕр Кремень! Охолонувшую мамашу допустили к тушке наследника, который на фоне других выглядел... Ну, скажем, неплохо. Деловито осмотрев отпрыска, и убедившись, что непосредственной опасности жизни его не угрожает, и что всё сказанное мужем насчет количества пострадавших от простой безалаберности бестолкового рационализатора не расходится с действительностью, она с ловкостью кошки, отвесила малому молниеносный подзатыльник, буркнув - выздоровеешь - добавлю, опозорил меня перед всеми! Вот так. Суровость нравов. Наш Олень, как ни странно, встречей с маман был доволен - по словам Антона, закадычного дружка, он ожидал худшего, а это пустяк, вместо маминого поцелуя пошалившему ребенку...

Визит закончился вручением традиционных подарков и вежливым выпроваживанием нежданных гостей - еды было не то, что бы совсем мало, но мы же не благотворительный приют. Мать племени поинтересовалась о возможности занятия по весне пещер, где в конце лета нашли неандертальцев - нет ли претендентов. Я великодушно (а что стесняться - пусть за сто километров, а будет территория нашей) позволил, но сказал, что есть и лучше места, селиться можно в домах, а не пещерах, дома - удобнее, и весной перед сезоном посадок можно всем племенем переехать к нам поближе, в лучшие места.

Мать и приехавших в ней познакомили с нашим обустройством - показали землянки и кухню, женскую баню, где девчонки провели ритуал служения женской богине Гигиене. Женщина выплыла из бани задумчивая, какая-то просветленная. Видно - понравилось... Кто то вставил свои семь копеек: "Ну все, теперь каждый год ходить в баню буду..." - и прыснул в кулак. Я прикрикнул на шутника, но то же ухмыльнулся - уж очень похожа ситуация на анекдот про чукчу, которого первый раз в жизни помыли... но тут - то - суровая правда жизни. Ясно одно - перемены в жизни племени станут неотвратимыми уже сейчас, а не с возвращением вождя в родные пенаты. Тем более, что, похоже, Кремень домой и не собирается в ближайшее время. Пускай. Он нам не в тягость. Мама Зоркого Оленя благополучно показала нам кузькину мать, взбаламутив и так перевернутый вверх дном наш мирок. Похоже на то, что Оленя начнут звать Кузей на полном серьезе - уж очень большое впечатление она произвела габаритами и нагнала страху - правда в очереди первым - был ее муженек, вторыми - наши неандерталки, третьими - все остальные. Народ представил, что рассерженная мама пройдет смерчем по всему поселку, и нешуточно струхнул - отстраивать придётся уже по новой все.

***

Из счастливых находок этого времени можно отметить лишь одну - нашелся наш лагерь, вернее, его остатки. Впечатление было такое, что кто то второпях собрал в единую кучу все, что было с нами взято в поход на Остров Веры - палатки, стойки, провода от освещения, мелкие бытовые вещи - ножи, ложки, миски - котелки, ткань простыней. Как и в случае с нами, все, что сделано из полимеров превратилось в некую бурую массу. Гаджеты типа телевизоров и ноутбуков - у нас была пара нетбуков, сохранили только металлические части. Великолепный спальный мешок Феди сохранил металлические кольца и россыпь бронзовых шпеньков от молнии, внутренний чехол натурального шелка, и перья гагачьей набивки, лишившись оболочки из прекрасного нейлона. И так со всем. Больше всего радовались еще трем лопатам, двум цельнометаллическим туристским топорам, россыпи крючков, латунным блеснам, хромированным металлическим поводкам и катушкам из алюминия, оставшимся от рыбацких принадлежностей моих и ребячьих, а еще набору столярных принадлежностей, включавших пилы - в том числе по металлу, откуда-то затесавшийся набор метчиков и плашек, тиски неплохого качества, рубанки, правда, пластиковые части - ручки - потеряли, но это была не беда. Были металлические линейки, уровень, штангенциркуль и микрометр. Сверла, ручная дрель и коловорот вызвали у меня бурю восторга. А находка моих "командирских" часов и офицерского компаса, взятых с собой больше по привычке подстраховываться, вообще повергла в ступор. У каждого есть вещи, которые идут с ним по жизни как верные друзья. Так и эти часы и компас. Часы подарил мне отец в честь окончания училища в одна тысяча девятьсот восемьдесят первом году, а компас я выпросил у деда, который прошел с ним две войны - Отечественную и японскую. Часы исправно шли, а компас, очищенный от набившейся грязи, послушно показал и север и юг. Я порадовался за советскую промышленность - в этих изделиях не было ни капли пластика, даже стекла компаса и часов были из настоящего стекла. Для предохранения от повреждений, крышка компаса имела еще и легкую латунную - дополнительную защиту. Имелся и два визира и деление картушки прибора на тысячные и градусы. Как ни странно, гномы отнеслись к обретенному богатству с прохладцей, хотя как не им радоваться такому изобилию инструментов. Фаин, оклемавшись, и выйдя на работу, пренебрежительно заметил:

- Подумаешь, невидаль! Да у меня с ребятами через полгода лучше будут! Мы почти все умеем делать, а если бы не .... Олень, то уже и с закаленной сталью были! Найденные вещи были инвентаризованы и прихватизированы Эльвирой для нужд общества, помещены в сокровищницу под надежную охрану, от случайной порчи и пропажи. Я отстоял только часы для своих нужд.

Тут спорить не приходилось - решающим фактором борьбы за выживание найденные вещи не будут, у нас уже есть необходимые материалы, инструменты и вещи, но нам годится все, и нечего на подарки судьбы нос морщить.

Находка заставила меня призадуматься. Заброс имущества явно произошел одновременно, или почти одновременно с нами. Что это? Дар неведомых экспериментаторов, первоначально закинувших нас почти голыми с минимумом инструмента, поглядевших - позабавившихся над тем, как мы выкрутимся из положения, а увидевших, что мы справляемся и не просим пощады, "великодушно" подкинувших неправедно изъятое у нас же имущество, к тому же в подавляющей части - безнадежно испорченное? Или - это просто те же экспериментаторы в нашем времени заметали следы и прятали концы в воду, путем отправки вслед за нами вещей, могущих навести на мысль и следы пропавших людей. Я надеялся, что все-таки предпринимаются меры по нашему спасению.

Раз так, посовещавшись с народом, порешили на видном месте мелом написать о наших нуждах, попросить - раз уж закинули сюда, необходимых нам вещей, типа инструментов и тканей, описав, что можно, а что нет пересылать, написали все на тщательно обтесанном "кремнями" камне, который разместили около точки попадания. Надпись сопроводили просьбой поскорей найти способ вытащить нас отсюда. Безо всяких эффектов, наш SOS стоял около солнечных часов, центр которых как раз располагался по центру площадки "приземления в каменном веке". И этак через полгода, надпись, воспринимаемая "посланием к высшим богам" нашими первобытными соплеменниками, начинающаяся со слов "Товарищи ученые, если Вы нас видите и наблюдаете, то.... (излагались просьбы о снаряжении и вытаскивании, об уведомлении родственников, у кого из нас они были о том что все в порядке)," в одно прекрасное утро украсилась окончанием "Имейте совесть, п...расы!" Надпись подновляли ежедневно. Официальную часть - днем, нарядом по лагерю. Неофициальная - возрождалась как феникс из пепла ежеутренне руками неизвестного доброхота.

Федор провел экспресс-расследование выявившее автора подписи - им оказался прохиндей Антошка Ким, у которого при серьезности и абсолютной надежности в делах постоянно случались подобные детские выходки. А вот дело обновления подписи взяли на себя неофиты - новые стражники из пополнений, сделавшие этот акт мелкого хулиганства чем-то вроде малой инициации - экзамена на вхождение в дружный коллектив этих отморозков, не боящихся ни черта, ни бога, и не имеющих авторитета выше Учителя и Командира Стражи. Отстояв положенный за это деяние наряд на службу, они уже с полным правом поступали в разряд "салаг" из простых новобранцев. Главное - было не попасться никому на глаза в момент нанесения надписи, а потом можно было гордо идти сдаваться - хоть самому Учителю, хоть Командиру.