Пахнет... стерильностью. Какой-то странный запах. Воняет, как в кабинете врача – хлоркой и другими чистящими растворами. Это неприятно, но я пытаюсь дышать, хотя мешок и капюшон мешают мне.

Не говоря уже о панике.

Слезы пропитывают мешок, что на моей голове, но, сколько не пробую что-то изменить, я в ловушке.

Я слышу, по крайней мере, двух мужчин, говорящих по-русски, и у меня в венах стынет кровь. Это то, о чем Дмитрий предупреждал меня? Виктор увидит меня, и настанет конец? Все было так замечательно, моя жизнь только начала налаживаться, и теперь все будет кончено.

Я всхлипываю и получаю удар по ребрам. От этого сбивается дыхание, и я распахиваю глаза, глядя в темное небытие. Я совсем одна. Никто не знает где меня найти, а запах смерти витает в воздухе.

Я там, где убили итальянского бухгалтера? Здесь холодно, что объясняет запах хлорки. Я не могу даже просить пощады с этим кляпом во рту.

Я слышу, как они говорят на русском, как вдруг мешок развязывают, резко его срывают и ставят меня на ноги. Но не до конца – двое мужчин берут меня под руки, таким образом, я волочу ногами по холодному цементному полу, прежде чем от толчка падаю на тяжелый металлический стул. Они очень грубо и небрежно бросают меня, и я слышу, как мужчины цепляют наручники к стулу, а затем к моим запястьям и лодыжкам.

Слышу еще какое-то бормотание по-русски, но потом кляп убирают и внезапно дергают черную ткань. Меня ослепляет яркий свет, бьющий прямо в глаза.

– Ты думаешь, что с имеющимися связями можешь совать свой симпатичный носик в серьезные мужские дела? – жестко звучит голос с акцентом.

Но когда я моргаю и пытаюсь увидеть хоть что-нибудь, тот дает мне сильную пощечину, от чего я шатаюсь и начинаю бессвязно лепетать.

Горя всем телом, я пытаюсь осознать, где нахожусь. Здесь нет окон и нет света, за исключением лампочки, которая светят мне в лицо.

– Я ничего не знаю, клянусь, – и я понимаю, что обманывать гораздо легче зная, что передо мной стоит вопрос жизни и смерти.

– Это больше не имеет значения, – говорит он буднично, хватая руками мои волосы, накручивая их на пальцы, и заставляя меня, тем самым, посмотреть на него. – Ты совала свой нос в дела босса, и теперь слишком поздно для расспросов о том, что тебе известно. Ты – представляешь опасность, – говорит мужчина, почти шипя последние слова.

О Боже. Вот оно. Я закрываю глаза, чтобы скрыть свой страх и представить себя где угодно, только не здесь. Я думаю о том, как прошел бы мой день, о покупке платья, от которого у Дмитрия упала бы челюсть прежде, чем он увез бы меня из города. Я представляю, как Дмитрий приходит домой и видит, что квартиру обыскали, а меня похитили. Он точно знает, что произошло, и будет винить себя.

– Пожалуйста, пожалуйста... У меня есть деньги. Много денег. Я отдам вам все, – отчаянно умоляю я.

– Маленькая богатая девочка, – говорит он с таким презрением, – деньги не решат всех твоих проблем.

А затем усталыми глазами я вижу Дмитрия. Он возникает как ангел, приходящий для моего спасения, переплевывая этим все самые смазливые фильмы.

– Мы схватили его, когда он пытался проникнуть внутрь, – говорит охранник, прижимая пистолет к спине Дмитрия и толкая его вперед.

Я слышу еще больше русских ругательств, а потом парень передо мной громко говорит.

– Как он нас нашел? А? Вы – идиоты, – снова ругается громила.

– Он следил за нами все это время, должно быть, приехал домой, как только мы ее вынесли, – поясняет другой мужчина.

Мои глаза снова наполняются слезами, теперь уже из-за Дмитрия.

Я пытаюсь сморгнуть слезы, чтобы увидеть его, стоящего там, такого делового красавчика, наполовину растрепанного горе-спасителя.

И все же теперь мы оба здесь в ловушке, и скоро будем мертвы.

– Дмитрий, – всхлипываю я, склоняясь к нему на долю дюйма, ровно настолько, насколько позволяют веревки, просто чтобы быть ближе к нему. – Тебе не следовало приходить.

– Да, не следовало, – говорит мой похититель с самодовольным взглядом на лице, хрустя костяшками пальцев.

– Не беспокойся, Сара, – спокойно говорит Дмитрий. – Я вытащу тебя отсюда через минуту.

– Них*ра подобного! – орет один из громил, и парень с пистолетом у спины Дмитрия отводит руку и наносит удар ему в лицо прикладом оружия.

С этого момента все происходит очень быстро, я едва понимаю, что к чему.

Дмитрий получает удар в челюсть, и я слышу треск. Мой крик раздается в воздухе, но затем, не теряя времени, Дмитрий хватает руку мужчины, держащего оружие, обеими руками. Мой спаситель дважды быстро ударяет его головой, и брызги красной крови покрывают когда-то дорогой и стильный костюм Дмитрия.

Я в шоке наблюдаю, как в считанные мгновения разворачиваются действия.

Парень, стоящий справа от Дмитрия, подбегает к нему, протягивает руку и хватает, дергая за волосы. Но Дмитрий забирает пистолет из рук другого мужчины, которого крепко держит и делает три выстрела в туловище первого парня.

Кругом слышатся проклятия и ругательства, но движения Дмитрия быстрые и точные. Он наводит пистолет на парня, которого ударил в нос. Раздается единственный выстрел, Дмитрий стреляет ему под челюсть, превращая голову и ее содержимое в кровавое месиво.

Но независимо от того, насколько опытен Дмитрий, ему предстоит расправиться еще с несколькими громилами. Другой бандит идет на него, и Дмитрий поднимает пистолет, чтобы выстрелить, но тот бьет по руке Дмитрия, поэтому мой мужчина терпит неудачу.

Но он не теряется и, как будто видя надвигающуюся угрозу, резко выбрасывает свободную руку вверх и бьет громилу кулаком прямо в горло. Один жесткий удар и человек задыхается, широко раскрывая глаза.

Я с ужасом наблюдаю, как главный головорез передо мной достает свой пистолет, действуя медленнее, чем другие, явно непривыкший пачкать руки в отличие от своих прихвостней. Но прежде чем тот успевает выстрелить, Дмитрий тянет его вниз и бьет коленом в лицо, ломая ему нос, отчего брюки костюма еще больше заливает кровь.

Гремят выстрелы, и я понимаю, что стреляет не Дмитрий. Это стреляет подонок передо мной, но пули не достигают своей цели. Дмитрий не останавливается даже на полсекунды и находится постоянно в движении.

Глава похитителей злится и дважды выстреливает, но Дмитрий резко разворачивается, прячась позади озверевшего мужчины, который выкрикивает в ярости.

– Прекратите, или я... – он не заканчивает своих слов и даже не успевает направить на меня пистолет, чтобы закончить свою угрозу, прежде чем Дмитрий всаживает в него пять пуль.

Таким образом, все заканчивается.

Самая ужасная и кровавая сцена, которую я когда-либо могла представить, длилась всего несколько секунд. Быстрая победа, в которой Дмитрий превращается из пленного в спасителя.

Звучит заключительный выстрел, которым он добивает умирающего бандита за своей спиной, после чего подходит ко мне, приглаживая рукой свои взъерошенные волосы. Дмитрий роется в карманах главаря и достает ключи от наручников.

Его движения, кажется, спокойные, ровные и рассчитанные, но когда Дмитрий идет ко мне, чтобы расстегнуть наручники, я вижу, что местами на его лице лопнула кожа. При убийстве четырех человек ради моего спасения, он действует четко и изящно, что ошеломляет меня. Но все же, Дмитрий взволнован.

– Ты в порядке? – спрашивает он, и в его голосе слышится некоторое беспокойство. На этот раз он не борется за выживание, он борется за меня. И это меняет ситуацию. Это меняет все. Дмитрий поднимает ставки намного выше, чем привык. Это понятно только по звуку его голоса и по взгляду его глаз.

Вокруг меня много крови, но я прошу себя не смотреть на нее. Вместо этого я сосредотачиваюсь на нем, на страхе и тоске в его глазах, и теперь понимаю, почему Дмитрий оттолкнул меня два года назад. Он никогда не хотел почувствовать то, что чувствует сейчас.

Я киваю, но мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно убежать от запаха медно-красной крови и хлорки, от реальности произошедшего. Руками я обнимаю его за шею, мне едва удается стоять или идти, поскольку потрясение слишком сильное.

Это ужасно. Я никогда не видела ничего подобного, и испытываю тошноту.

Дмитрий поднимает меня на руки, как будто я ничего не вешу. Но когда он несет меня по лестнице на выход, мы слышим звук открывающейся тяжелой металлической двери, и Дмитрий отклоняется в сторону в самый последний момент.

Мы едва успеваем спрятаться, он опускает меня вниз, так как мы замечаем толстого коренастого жлоба, крадущегося с пистолетом наготове.

Но он смотрит в другую сторону, и Дмитрий направляет на него свой пистолет как раз вовремя, чтобы выстрелить и покончить с ним.

Вслед за первым по лестничной клетке поднимается другой парень и хватает руку Дмитрия, пытаясь забрать оружие. Он заворачивает за угол, направляя свой пистолет на меня, и на какое-то мгновение я думаю, что все кончено, потому что слышу, как раздаются выстрелы.

Но Дмитрий ловит руку парня в ответ, толкая его, и пуля выстреливает чуть левее моего плеча, вынуждая меня кричать.

Двое мужчин начинают бороться, и пистолет Дмитрия отбрасывается ударом.

– Нет! – кричу я, но это была ложная тревога.

Дмитрий изворачивается и свободной рукой бьет парня в живот. Этого достаточно, чтобы выбить у того весь воздух из легких, после чего Дмитрий наносит удар ещё и головой. Мужчина падает с поднятой вверх рукой, при этом пистолет по-прежнему направлен в сторону от Дмитрия и меня.

Это походит на демонстрацию грубой силы, когда Дмитрий бьет коленом парню в лицо, затем заносит ногу вверх. Удерживая обе руки мужчины с оружием, Дмитрий пинает его по горлу, и тот падает на спину своим обмякшим телом.

Я никогда не видела ничего столь ужасного, как в эти последние несколько минут, и я прижимаюсь к стене, поскольку мой желудок пытается выплеснуть желчь в горло.

Дмитрий просто выхватывает оружие из рук парня и держит его наготове, пока берет меня за руку.

– Пойдем. Не будем задерживаться здесь, Сара, – быстро говорит Дмитрий, вытягивая меня из-за двери и торопливо ведя вниз по лестнице.

Он держит пистолет наготове. Мы достигаем нижней части лестницы и осторожно выглядываем вдоль каждой стороны улицы. Дмитрий выскакивает со мной, таща за собой, как на буксире. Мы добираемся до машины, припаркованной за углом, и Дмитрий выбрасывает пистолет в мусорный бак, прежде чем помогает мне сесть в машину, а сам прыгает на сиденье водителя.

В моей голове крутится так много мыслей, что я не могу сосредоточиться на какой-либо одной достаточно долго, чтобы сказать что-либо. Я покачиваюсь на пассажирском сиденье, когда Дмитрий выруливает на дорогу. Я не знаю, куда он направляется, просто хочу быть подальше от этого всего.

Я смотрю вниз и замечаю кровь, брызнувшую на меня, отчего у меня снова возникают рвотные позывы. Мои руки так крепко сжимают подлокотник, что белеют суставы.

Дмитрий поглядывает на меня, в выражении его лица проявляется беспокойство, но он должен понимать, как сильно я хочу отмыться. Он выруливает на более знакомую дорогу, направляясь к моему дому, так как тот ближе.

Мы не говорим весь остаток пути. О чем тут можно говорить? Я даже слово вымолвить не могу после того, что перенесла, чувства страха, тоски и противного облегчения поднимаются, как цунами, в моем сердце.

Дмитрий спас меня, но такой высокой ценой.

Он – убийца.

Какая-то часть меня всегда это знала. Та часть, которая наблюдала, как они со Славой вышибали дерьмо из Антона, я осознавала, что такое возможно. Что это разрастется и станет чем-то ужасным. Я не хотела признаваться в этом самой себе, но сейчас нет никаких сомнений – я понимаю, кто он.

Не из-за того, что Дмитрий убил тех людей. Это не первые люди, которых он отправил на тот свет. Мой мужчина был слишком быстрый и слишком опытный для первого раза. И теперь, кажется, он тоже на грани, но у меня ощущение, что это больше из-за беспокойства обо мне.

Я смотрю на Дмитрия, полуденный свет делает тени на его лице более драматичными. Он едет осторожно, стараясь не привлекать внимания, потому что наши тела все еще испачканы кровью. И когда, наконец, мы подъезжаем к моему дому, то оба вздыхаем с облегчением.

– Джоанны не будет дома, она на работе, – говорю я, и он кивает, выходя из машины и открывая для меня дверь. У меня нет ключей, я иду к моему окну в спальне и поднимаю его. Оно никогда не запирается, несмотря на мои жалобы хозяйке с десяток раз, но на этот раз я благодарна, что она лентяйка.

Дмитрий прокрадывается сразу за мной, оглядывая комнату. Она простая, голая и, должно быть, выглядит убого в его глазах. Как общежитие бедной студентки, сырое и слегка пахнущее плесенью.

– Я подожду, – говорит он.

Я думаю, Дмитрий хочет дать мне время побыть в одиночестве, чтобы обдумать произошедшие события. Чтобы дать мне путь к отступлению на случай, если я захочу бежать. В случае если я не смогу разобраться, кто он на самом деле.

Но Дмитрий понятия не имеет, что я знаю все. Что его насилие, его связи одновременно притягивают и отталкивают, но мощная сила удерживает меня на его орбите.

– Ты можешь присоединиться ко мне, – говорю я мягко, и это самый сюрреалистичный момент. Мы оба покрыты брызгами крови, стоим в моей темной спальне, и напряжение между нами накаляется до предела.

Дмитрий заключает мое лицо в свои руки, прежде чем я могу пошевелиться, а ртом находит мои губы. Через несколько секунд он подхватывает меня под попу, поднимая и прижимая к стене. Я в ловушке между ним и стеной, чувствую, как его сердце колотится в грудной клетке.

Я чувствую пульсирующую эрекцию и выгибаю спину, отчего мужчина одобряюще рычит. Потянув меня от стены, Дмитрий под моим руководством направляется к ванной комнате, мы не отрываемся друг от друга больше, чем на секунду, пока включаем воду и снимаем окровавленную одежду.

Адреналин проходит по моим венам, и когда мы попадаем в душ, где теплая вода льется на наши обнаженные тела, мы, как животные, ощупываем друг друга. Я просто хочу почувствовать его на себе всем телом. Ощутить его силу и понять, какой же идиоткой я была.

Я обвиваю его шею, и мы жестко и страстно целуемся, а его член упирается мне в живот.

– Дмитрий, – хнычу я, и его руки напрягаются, как будто он инстинктивно знает, что мне нужно. Что я хочу чувствовать его защиту, его силу.

– Я с тобой, – бормочет он мне на ухо, прежде чем прикусить его. – Я боялся, что никогда не увижу тебя снова.

Я сглатываю, и Дмитрий поцелуями спускается вниз к ложбинке моей шеи, потоки воды льются по его волосам.

– Я так боялась, что ты придешь домой вечером и заметишь мое отсутствие слишком поздно. Почему ты вернулся так рано?

– Я вернулся со встречи с адвокатом и хотел рассказать тебе, как все прошло. Когда увидел, что охранник в отключке, я начал переживать о тебе.

– Я так рада, что ты приехал пораньше. Я так испугалась, что ты не узнаешь обо всем до вечера...

Он посасывает мою чистую кожу в ответ, его рука скользит по моим бедрам и попке, нежно, чтобы не ранить мою ушибленную плоть.

Как Дмитрий может быть таким внимательным, добрым и в то же время таким холодным? На его лице нет даже намека на сожаление, так же как и в его действиях. Он оправдан, реабилитирован, и просто держать меня в своих объятиях для него достаточно.

– Я никогда не позволил бы им причинить тебе боль, – бормочет Дмитрий мне в кожу, прежде чем опускает, ставя на пол ванной. Вода льется на нас, как теплый ливень, смывая наши грехи, в то время как он жестким членом трется об мой живот.

Здесь тесно, но нам плевать. Мужчина входит в меня, делая нас одним целым, снова.

– Боже, – задыхаюсь я, и Дмитрий не медлит, трахая меня сильно и быстро. Нет поддразниваний, нет никаких игр, только наши тела, сплетенные в исступленной потребности и желании. Я обвиваю его талию своими скользкими от воды ногами, и готова к его вторжению в себя на столько, что Дмитрий не встречает никакого сопротивления. Меня пугает то, как я возбуждаюсь, насколько мне нужна эта близость перед лицом опасности. Может быть, это все из-за этого. Я чуть не умерла, и сейчас мне необходимо почувствовать себя живой. Но в глубине души я знаю, что это нечто большее. Что-то, без чего я не могу заставить себя жить дальше.

– Я думал, что почти потерял тебя, – рычит он, и я ощущаю, как его член набухает внутри меня. – Я не позволю никому забрать тебя у меня, никогда!

Моя голова на краю ванны, когда Дмитрий подталкивает меня вперед, его ворчание и стоны эхом отражаются от стен душевой. Эротические звуки наполняют мои уши, а мои эмоции – это сплошное возбуждение.

– Дмитрий! – всхлипываю я, когда он подносит свою руку к моей груди, потирая соски, прежде чем ущипнуть и потянуть их.

Боль возбуждает меня, и я кричу громче, звук эхом проходит через меня.

И когда мы, наконец, превращаемся в извивающийся от удовольствия клубок, а потоки воды бьют по нам сверху вниз, на меня, наконец, обрушивается понимание, которое я так долго искала. Я могу принять его таким, какой он есть. Со всеми рисками, тревогами и страхом.

Я принадлежу ему.

Ухмыляясь, Дмитрий помогает мне встать, его кожа покрыта мурашками от холодной воды, и он оборачивает свои большие руки вокруг меня.

Стук в дверь возвращает нас из приятных воспоминаний.

– Сара, ты уже закончила? Мне надо пописать.

Голос Джоанны звучит напряженно, на грани хихиканья, и я заливаюсь румянцем.

– Ага. Секундочку.

Я смотрю на Дмитрия, когда выхожу из ванны, и его темные глаза мерцают коварным наслаждением. Я бросаю ему полотенце перед тем, как в такое же оборачиваюсь сама, и подбираю нашу одежду в пятнах крови.

– Извини, – бормочу я, когда открываю дверь, мое лицо все еще горит от смущения. – Предполагалось, что ты будешь на работе.

– Да, но я прихожу домой на обед, помнишь?

Джоанна проталкивается мимо меня, но только после того как рассматривает Дмитрия сверху до низа; полотенце, накинутое вокруг его бедер, не оставляет много места для фантазии. Он наклоняет голову, прежде чем следует за мной обратно в уединение моей спальни.

– Ну, неловко получилось...

– Почему? – спрашивает Дмитрий, закрывая за нами дверь.

– Она, видимо, все слышала.

Мужчина пожимает своими мощными плечами.

– Не самое худшее, за чем нас могли застукать сегодня.

– Да... черт, ты предупреждал меня. Не стану отрицать.

– Нет, не станешь.

– Я говорила себе, что должна уйти, наверное, миллион раз. Но после того, как я увидела тебя в кафе и поняла, что ты снова со Славой...

По некоторым причинам, это заставляет его сделать паузу.

– В кафе... в тот день ты следила за мной, в дождь?

– Да. Я имею в виду, что видела, как Слава снова звонил тебе, и у меня появилось плохое предчувствие. Когда же я увидела его в кафе после того, как ты ушел, то поняла, что хозяин должен быть посредником и, просто, я очень беспокоилась о том, во что ты влез. Я думаю, не зря, – говорю я со вздохом, хватая обычную футболку из шкафа. – У меня нет сменной одежды для...

Я не успеваю закончить предложение, поскольку Дмитрий опускает свою тяжелую руку мне на плечо и разворачивает к себе, смотря прямо в глаза.

– Сара, ты сказала, что видела, как Слава входил в то здание.

От его тона у меня в жилах стынет кровь.

– Да. Как только ты уехал. Я полагала, что это было заброшенное место.

Мужчина напрягает челюсть.

– Ты фотографировала?

– Ага...

– Ты абсолютно уверена, что это был он? Может, кто-то другой?

– Нет. Я имею в виду, что так не думаю. Я помню его очень хорошо, Дмитрий. Он часто был у нас дома.

Он втягивает воздух сквозь зубы, а его лицо краснеет.

– Что не так?

– Слава не должен иметь ничего общего с этим кафе. Там я встречаюсь с человеком, с которым веду дела. Он даже не должен знать о его существовании.

– Но... что это значит?

– Никто не должен контактировать с Кассиром, кроме Авторитета. Но этот человек был другом семьи. Мой отец и мать давно были с ним знакомы, и он всегда заботился о нас. Таким образом, теперь я забочусь о нем, помимо того, что отдаю должное Авторитету. Слава не должен даже знать, что Кассир существует.

– Что от него хотел Слава?

– Кассир заведует всеми деньгами. Если Слава наведывается к нему, а я не знаю об этом...

– Дмитрий... это было как раз перед тем, как мы узнали, что Ребекку убили. Прежде чем нам позвонили, прошел всего час или два.

Лицо Дмитрия превращается в камень, его мышцы перекатываются, скрытые только полотенцем, все еще обернутым вокруг его талии.

– Это парни Славы похитили тебя. Я подумал, возможно, Слава опять выслеживал меня, поэтому они знали, что ты была там в ту ночь. Похищение было местью за твой шпионаж. Но если он действует за моей спиной...

– Мы должны найти и остановить его, Дмитрий! Если он убил Ребекку и пытался убить меня...

Он кивнул и схватил телефон.

– Мы должны вернуться ко мне домой. Сейчас же.