– Джоанна?

– Привет, Сара. Я думаю, что нашла кое-что. Хотя, может, это и неважная информация. Я просмотрела все, что есть на Славу, но мало что обнаружила. Я имею в виду, банки там довольно теневые, так что с того конца даже начинать не стоило. Тогда я стала изучать семью Славы, но у них никогда не было на Кипре недвижимости.

Я глубоко вздыхаю.

– Понимаю, Джоанна. Я обязана тебе больше, чем стейк на ужин за эту услугу.

– Черт возьми, да, обязана. Короче говоря, – произносит она с сарказмом, – его отец нашел себе любовницу, а у нее дом на Кипре. Я думаю, если Слава где-то прячется, то только там.

Я быстро записываю адрес и передаю его Дмитрию. Уже через несколько секунд он выходит за дверь, и я остаюсь переживать.

* * * 

Проходит час, но от Дмитрия нет никаких вестей. Ничего. Просто молчаливое расстраивающее ожидание. Вспоминаю, как он сказал о том, что я должна быть в безопасности. Что мне нужно предоставить ему некоторую стабильность.

Конечно, это не про меня, но я могу быть такой для него. Если мне не нужны деньги, в конце концов, почему я должна подвергать себя опасности?

Я хожу по вилле, пытаясь отвлечь себя от тревожных мыслей.

«С Дмитрием все будет хорошо», – напоминаю я себе, когда направляюсь в сторону сауны. Тут уже жарко, как в аду, но я хочу расслабить напряжение в мышцах. Я снимаю сарафан и полностью обнаженная проскальзываю в горячий влажный воздух.

Здесь приятный аромат кедра, и я не могу не расслабиться.

Воздух очищает мои легкие, и я сворачиваюсь, лежа на скамейке, положив на нее полотенце, чтобы не обжечься.

Как только Дмитрий вернется, и со Славой будет покончено, я смогу по-настоящему отдохнуть.

Когда я выхожу, то чувствую, как говорят в рекламе, влажность. От этого немного легче дышать густым средиземноморским воздухом, и я направляюсь в сторону спальни, как вдруг слышу шум. Останавливаясь, я оборачиваю полотенце вокруг груди немного плотнее.

Тишина.

«Это все в твоей голове», – упрекаю я себя. Я просто волнуюсь, ожидая Дмитрия. Я делаю еще несколько шагов, но затем снова слышу шум. Как будто кто-то проводит ногтем по школьной доске, только немного тише.

Я хватаю свой телефон, быстро набирая Дмитрия.

«Что мне сказать? Что, если он не ответит на звонок?»

Я стараюсь действовать медленно и тихо, но все, что хочется сделать, это убежать и спрятаться под одеялом. Дмитрий прав. Я не создана для чувства страха.

Три гудка, а он до сих пор не берет трубку.

«Потому что решает вопрос со Славой», – напоминаю я себе. Здесь никого нет. Это все в моей голове.

Голосовая почта.

С противоположной стороны виллы я слышу еще один звук за спиной.

«Может быть, это просто бродячая кошка»

«А что если нет?»

У меня голова идет кругом от беспокойства, пока я обдумываю, какое сообщение должна оставить на голосовой почте. Но мне нужно сообщить о происходящем Дмитрию и не вызвать подозрений у Славы, что его раскусили, если он – тот самый человек.

– Привет Дмитрий, – говорю я, стараясь звучать естественно. – Мне просто интересно, слышал ли ты еще что-нибудь о нашем дяде. Мне кажется, что он может зайти к нам прямо сейчас. Думаю, мы все напутали. В любом случае, когда ты получишь это сообщение, то не мог бы ты вернуться домой, я бы очень этого хотела.

Я отключаю вызов и оглядываюсь. Никаких шагов. Никакого шума.

Я ведь не просто трахаю Дмитрию мозг сверх развитым воображением, не так ли? Я иду в спальню и запираю дверь позади себя.

Быстро надеваю штаны и футболку. Это заставляет меня чувствовать себя менее уязвимой, и я хочу воспользоваться моментом, чтобы попытаться подумать.

«Что если это Слава?», – спрашиваю я себя, прежде чем направляюсь к комоду. Дмитрию удалось провезти пистолет в страну, но это было нелегко, и он определенно не привез два пистолета. За пределами комнаты не так много наших чемоданов с одеждой.

Я начала открывать и закрывать ящики в поисках сама не знаю чего и, конечно же, терплю неудачу.

Затем иду к шкафу, и стоя на цыпочках, ощупываю вдоль верхней полки, когда рукой нащупываю что-то твердое и деревянное. Я достаю крикетную биту и проверяю ее на целостность.

Потрясающе.

Следуя мгновенному порыву, я возвращаюсь в гостиную, туда, откуда доносились звуки, но сразу же нечто привлекает мое внимание.

Входная дверь распахнута.

Не приоткрыта.

А широко распахнута.

Мое сердце замирает, а время как будто застывает.

Нет никакой надежды, что это Дмитрий. Если он, получив сообщение, вернулся так быстро, то окликнул бы меня.

Я крепче сжимаю биту в руках и крадусь по направлению к двери, но вижу чистое небо и зелень сада. Если Слава снаружи, то он может прятаться по обе стороны от двери.

В моих ушах бьет пульс, пока я двигаюсь все ближе и ближе к двери, затем, наконец, протягиваю руку и закрываю ее, громко хлопнув. Я хочу заблокировать ее, но беспокойство закрадывается ко мне в голову.

«Что, если он уже внутри дома?»

Я хватаю биту обеими руками и медленно поворачиваюсь. Я почти что ожидаю увидеть его прямо позади меня. Но там пусто. Никого.

Дилемма в моей голове: мне попытаться спрятаться в поместье? Или бежать на улицу и надеяться на лучшее?

Самое страшное – я замерла, не зная, что делать. Если он уже внутри, бег – это самый лучший вариант. А если это не так? Это было бы худшее, что я могу сделать.

Я слышу скрип лестницы, отчего поворачиваюсь вокруг и ахаю, но там ничего нет.

Не осознавая, отхожу назад в испуге и плечами упираюсь в стену, поскольку ищу некоторое успокоение. Я начинаю продвигаться ближе к лестнице, позволяя инстинкту взять верх над разумом, избегая парадной двери.

Как только я добираюсь до винтовой лестницы, то поднимаю взгляд вверх, чтобы посмотреть, может Слава прошел выше и его не видно из моей точки обзора? Но и там ничего. Я не вижу никаких его следов.

Мои нервы на пределе, поэтому от звука собственных шагов по мраморному полу меня передергивает.

Я думаю подняться по лестнице, но резко меняю решение. Вместо этого я направляюсь к кабинету, расположенному сразу за ней.

«Он запирается на замок», – вспоминаю я и уверяю себя, что буду там в безопасности.

Дверь закрыта, но как только я медленно открываю ее, то снова оглядываюсь себе за спину, осматривая спокойную тихую виллу, прежде чем переключаю все внимание на кабинет.

Внутри сплошная безвкусица, относящаяся к разным культурам, планировка помещения с персидскими коврами, восточными вазами и картинами со всего мира. Но никаких признаков Славы. Все выглядит безопасным. Я вздыхаю с облегчением и на секунду думаю, что это все мое воображение.

Но удар по моему затылку дает понять, что все-таки следовало бежать на улицу.

Зрение расплывается после травмы прикладом пистолета, словно я теряю ощущение времени, но этого не может быть, потому что нападавший не двигается, но и я не падаю. Один сильный удар по затылку не приносит того, на что мой противник рассчитывал.

Вместо этого я в ярости кричу и на чистом адреналине и моих ограниченных тренировках самообороны бью битой Славу по руке. Я попадаю ему по запястью, и тот начинает орать, пистолет вылетает из его рук и с грохотом падает на пол, прежде чем исчезает под оттоманкой.

– Сука! – чертыхается он, но у него только одна действующая рука. Другая перевязана и до сих пор болит от пулевого ранения, которое нанес ему Дмитрий.

Я снова бью его, вопя от страха и волнения. Заставляя его отойти назад, поскольку удары битой его травмируют, я плачу, радуясь, что не полностью все испортила.

Слава быстро ставит крест на моих надеждах, перехватывая биту здоровой рукой и смотря на меня с негодованием. Он сильный крепкий мужчина и наверняка справится с несколькими дилетантскими ударами битой для крикета.

Он чертыхается на меня по-русски и выкручивает биту из моих рук.

– Ах ты, маленькая сучка! – говорит Слава прежде, чем снова бьет меня, и мои вроде бы успешные удары оказываются до невозможности слабыми по сравнению с его. Один удар Славы здоровой рукой – и я падаю около стены с окном.

Откатываясь в сторону, я не позволяю ему повторить нападение как раз вовремя, поскольку он разбивает дорогую вазу. Тем не менее, осколок попадает мне в плечо, я и заваливаюсь на пол.

В моей голове стоит звон, и я не могу слышать, что говорит Слава, пока бьет меня битой по спине. Он – садистский мудак, и как только получает свою мелкую месть, то наклоняется, хватает меня за рубашку и поднимает с пола, прежде чем снова бросает на спину. Мужчина придавливает мои голени своим сокрушительным весом, заставляя кричать.

Лицо Славы красное от ярости настолько, что, если бы он мог испепелять взглядом, я уже была бы прахом или паром.

– Я сделаю так, что ты умрешь сраной несчастной смертью...

Я вижу, как Дмитрий появляется, словно из ниоткуда. Все происходит как в замедленной съемке, в то время как боль и волнение кипят в моей крови. Дмитрий оттаскивает Славу от меня, я откидываю голову назад и ударяюсь о мраморный пол – еще одна травма к тем, что этот урод уже нанес, но на этот раз боль меня мало беспокоит.

Вместо этого я пытаюсь избавиться от пелены в глазах. Я наблюдаю, как Дмитрий прижимает Славу к полу и обрушивает на него свои кулаки.

Со своего места я толком ничего не вижу. Только верхнюю часть тела Дмитрия и выражение ярости на его лице, которая была более устрашающей, чем у Славы. И еще руки Дмитрия, которыми он неустанно наносит удары.

Мне видно Славу, и ко мне медленно возвращается слух, поэтому я снова начинаю различать мир вокруг себя. И тошнотворные звуки ударов по костям и плоти наполняют все вокруг. Брызги крови пересекают воздух, пока Дмитрий неумолимо продолжает его избивать. Когда мой мужчина видит, как Слава причиняет мне боль, то выпускает своего зверя из клетки, который очень голоден. И жаждет мести.

Когда, наконец, я теряю сознание, то все, что я помню – это Дмитрий полностью в крови, и осознание того, что Слава уже должно быть давно мертв.

* * * 

Я просыпаюсь от ощущения теплой ткани у себя на лбу, и окровавленное лицо Дмитрия – первое, что я вижу. Хотя это не его кровь. Слава.

Я смотрю в сторону, одеяло накинуто на тело, под которым кровь испачкала дорогой ковер. Мое сердце снова начинает колотиться, и я взираю на Дмитрия широко раскрытыми глазами.

– Ш-ш-ш, – мягко успокаивает меня любимый, – он мертв. И больше не сможет навредить тебе.

Я не уверена, что чувствую. Благодарность или, возможно, нечто гораздо более примитивное. Я сокрушенно целую Дмитрия, и это меня успокаивает, но не до конца. Проходят секунды, и в итоге я обхватываю его руками, придвигая ближе.

Он рычит, словно животное, прежде чем легко поднимает меня с пола и несет в соседнюю комнату. Я такая беспомощная в его руках, и моя боль притупляется только желанием чувствовать его тело. Мне нужно ощутить себя живой, и когда Дмитрий бросает меня на диван, снимая с себя рубашку, я знаю, что ему необходимо то же самое.

Мы так счастливы – вернуться друг к другу в объятья, оказаться в безопасности, и весь страх и беспокойство превращаются в ярко выраженную потребность трахаться.

Эмоции переплетаются странным образом или, по крайней мере, я так говорю в свою защиту. Но паника от того, что меня чуть не забили до смерти, ужас наблюдения за Дмитрием, лишающим жизни другого человека – все течет от одного к другому и гармонирует с потребностью в моем возлюбленном. Физической и плотской потребностью.

Моя спина в синяках и я чувствую боль, но это не важно, когда Дмитрий обнимает меня руками, прижимает к себе и глубоко целует. Те же самые могучие руки, которыми он превратил мужчину в кровавое месиво, теперь держат меня, но вместо отвращения я чувствую умиротворение.

Несмотря на мою слежку и наглое любопытство, Дмитрий всегда прикрывает мою спину. Защищает меня. Нападает на человека, который обижает меня с такой лютой ненавистью, о существовании которой я и не подозревала до настоящего момента.

И я ощущаю его твердое тело, слышу стук сердца и чувствую дрожь мужчины от возрастающей потребности. Его звериная ярость превращается в страсть так же быстро, как мой ужас от его жестокости обращается в необходимость чувствовать его внутри себя.

Я покрываю поцелуями его челюсть, в то время как руками хватаю ремень Дмитрия и быстро расстегиваю. Мне все еще больно, но больше всего сейчас я жажду своего спасителя. Желаю его пульсирующую эрекцию так же сильно, как и благодарить за то, что защищает меня.

И вот мы здесь, на этой роскошной вилле, испачканные в крови, Дмитрий торопливо дергает ремень, сбрасывая свои брюки. Его толстый пульсирующий ствол выпирает в темных боксерах. Дмитрий снимает мой топ. Сильными руками он нащупывает мою грудь и оттягивает бюстгальтер вниз, пока я срываю с него нижнее белье и освобождаю жесткий член.

Я шиплю от боли, поскольку прижимаюсь к нему ближе, и он выглядит обеспокоенным в течение доли секунды. Ровно до того момента, пока я не обхватываю рукой его член, сжимая в кулаке. Мне больно, но больше всего мне нужен мой мужчина.

Я тяну его обратно на пол, желая большего пространства вокруг, чтобы двигаться и тереться об него. И как только Дмитрий перекатывается на спину, я опускаюсь вниз по его телу, и мой рот быстро обхватывает головку его члена. Полагаю, это мой способ сказать «спасибо». Способ дать ему знать, как сильно я ценю то, что он спас мою жизнь.

Это бескорыстные причины.

Эгоистичные. Слишком сложные, чтобы выяснять их прямо сейчас.

Дмитрий протягивает испачканные кровью руки к моей голове и зарывает пальцы мне в волосы, пока я ртом ласкаю его член. Он издаёт стон, чуть выдвигая челюсть, и закидывает голову назад, в то время как его член увеличивается от возбуждения.

Легкий аромат мускуса, исходящий от его кожи, заполняет мои ноздри. А толстая в обхвате эрекция выпирает, растягивая мой рот и открывая его шире, заставляя принять ее глубже, чем я рассчитывала.

Появляется угроза рвотного рефлекса, но я борюсь с этим. Густая слюна наполняет мой рот, смазывая член, от чего глаза начинают слезиться. Это так хорошо, так прекрасно, и я ненадолго задерживаюсь в этом положении, прежде чем отступить обратно, втягивая воздух через нос.

Только лишь на секунду, прежде чем я снова опускаюсь вниз и чувствую, как Дмитрий членом давит на заднюю стенку горла.

Это определенно самая плохая сексуальная выходка в моей жизни, такая же короткая, как и весь список. Но Дмитрий откидывается назад, опираясь на одну руку, пока другой держит мою голову, запутавшись в волосах на затылке. Мощной рукой он направляет меня, и я прилагаю все усилия, чтобы одарить моего защитника любовью.

Глаза Дмитрия закрыты, я замечаю это, когда поднимаю свои длинные ресницы и смотрю на него. Его точеное лицо и грубая красота омрачаются плотским удовольствием, и низкий, гортанный стон срывается с его губ.

Я провожу рукой по кубикам пресса, с удовлетворением ощупывая его мышцы, в то время как другой опускаюсь ниже между его бедер. Я прикасаюсь к его яйцам, в то время как мои движения языка осторожные и неуверенные, пока я провожу им вдоль нижней части его члена.

Одной рукой я чувствую жесткий скульптурный торс его точеного тела, а другой – его слабое место. Я перекатываю его чувствительные яйца между пальчиками, дразню их, отчего мой мужчина стонет и стонет. Дмитрий, словно лев в клетке, когда лежит подо мной, меняя позу, желая отодвинуть меня и заявить свои права, но в итоге позволяет мне наслаждаться процессом. Позволяет мне дарить ему наслаждение в своем собственном темпе, столь же мучительном, как и все это.

Каждый его хриплый стон – это восхитительное поощрение, каждое нетерпеливое нажатие на мой затылок признак того, насколько он наслаждается моим ртом и хочет большего.

Я знаю, что это все для удовольствия моего любимого, для того, чтобы сделать его счастливым, но в то же время... это заводит меня больше, чем я могла себе представить. На вкус он сладкий и одновременно немного соленый, и каждый удар его сердца проходит через член, пульсирующий на моем языке. Это так интимно, грязно, и я не могу достаточно им насладиться.

Подталкивая себя дальше, я чувствую легкую боль в задней части горла, и более густая слюна покрывает его член. На секунду я отстраняюсь, глядя на Дмитрия в состоянии блаженства. Мужчина очень сговорчив, когда его член находится в моей глотке, и это заставляет меня чувствовать себя сильной, как только я снова опускаю губы вдоль эрекции.

Слава не смог одолеть его, головорезы, которые похитили меня, тоже не смогли, но сила моего теплого рта и влажного языка заставили могущественного Дмитрия повиноваться. Он – дрожащая и стонущая масса мышц подо мной, и я облизываю его ствол, лаская тяжелые, полные спермы яйца своими мягкими тонкими пальцами.

Рукой я провожу вдоль его живота, и случайный взгляд на эти точеные кубики брюшного пресса позволяет мне насладиться великолепным видом. Легкий блеск пота заставляет их мерцать, и я не могу не провести по ним ногтями, заставляя Дмитрия немного извиваться от таких резких поддразниваний, контрастирующих с успокаивающими ласками моего рта.

Заставить такого человека, как Дмитрий стонать в полный голос – это такой кайф. Думаю, это лучше любого наркотика. Я издаю стон и начинаю тереться об него всем телом. Мои ноги расположены между его голеней, обнаженная грудь касается бедер, когда я все больше и больше растворяюсь в этой игре. Я едва понимаю, что делаю, природа действует по своему усмотрению, и мое тело быстро поддаюсь ее влиянию.

Я убираю руку от его живота и переношу пальцы между своих ног, лаская себя через трусики.

Дмитрий смотрит на меня и вид того, как я прикасаюсь к себе, кажется, заставляет его потерять контроль.

Быстрым грациозным движением он поднимается, используя мышцы туловища. Хватает мои брюки, расстегивая их, и дергает вниз. Мужчина отталкивает меня от себя, переворачивает на спину и освобождает от трусиков вместе со штанами.

Словно людоед Дмитрий бросается на мои губы, сжимая бедра руками и разводя ноги шире, в то время как его блестящий от смазки член толкается в мою щель. Он дикий зверь, свирепый и наполненный похотью. А я его следующая жертва.

Когда мой лев входит в меня, такое ощущение, что я умираю и попадаю на небеса. Хныча, я выгибаю спину, а мое тело болит от потребности и синяков после избиения.

Я все еще вижу брызги крови на его лице и груди, а так же рубиновые пятна на руках. Я – свидетель того, как безжалостно он расправлялся со Славой.

Но я не убежала. Это не испугало меня.

Это заставило меня хотеть его больше, понять, насколько он опасен, насколько безжалостен, и осознать, что все это для того, чтобы защитить меня.

– Дмитрий! – кричу я, пока спиной трусь о мраморный пол.

Это не ванильный секс и не романтическая любовь, это грубый и жесткий трах. Все настолько дико и необузданно, что в наши дни ни одному цивилизованному человеку не следует испытывать такое. Но это сводит меня с ума.

Дмитрий хватает меня за бедра, пока вдалбливается в глубину моего тела. Мощными руками цепляясь за мое тело, он заставляет меня дрожать и кричать, в то время как толстый член входит в меня с каждым разом все сильнее и сильнее. Несколько минут назад мой мужчина бешено колотил по лицу Славы, а теперь он яростно вколачивается в меня, и каждое биение сердца – это пульсация его огромной эрекции внутри моего тела, и я хочу этого.

Я хочу всего этого.

Так может быть, я так же грешна, как и он? Может, я проклята или попала под его влияние?

Но я бы отдала все, что у меня есть за этого парня. Я бросила бы все, пожертвовала бы всем ради него.

В голове туман, мои крики разносятся по вилле, и чем глубже он вгоняется в меня свою эрекцию, тем больше я тоскую по нему. Я хочу его всего. Его поцелуев, его нежности и его жестокости тоже.

Дрожь волной проходит вверх и вниз по моему позвоночнику, и я всем телом извиваюсь под ним, пока я всхлипываю и кричу. Почему? Не только от наслаждения и боли, которую дарит мне его твердый, пронзающий меня, член. Хотя уже этого достаточно, чтобы заставить меня извиваться под ним.

От звуков. Влажных звуков нашей плоти, хлопающей друг об друга, пока Дмитрий вбивается между моими бедрами, проталкивая свой член еще глубже. Это звучит так пугающе, похоже на те звуки, которые издает его кулак, когда жестоко убивает человека ради своей безопасности.

Непрерывность шлепков и наше пошлое совокупление – все это опьяняет меня, и я почти уползаю из-под него. Но Дмитрий протягивает руку, хватает меня за шею и удерживает на месте, прижимаясь к моим губам в поцелуе.

Это пугает меня и заводит одновременно. Я обвиваю руки вокруг его шеи, впиваясь ногтями в кожу, пока выгибаю спину. Каждый толчок приносит искру боли и удовольствия, и это нечто большее, чем просто оргазм.

Это связь. Подтверждение самой настоящей правды о том, кто мы друг другу, и наслаждение этим. Наши маски отбрасываются в сторону, и даже когда Дмитрий рукой сжимает мое горло достаточно, чтобы это почувствовать, я знаю, что нашла того единственного, кто может сделать меня своей.

Как я могла когда-либо надеяться найти человека, который бы заставил меня чувствовать себя вот так? С кем можно разделить такие взлеты и падения своей жизни? Черт возьми, я надеюсь, что никогда не встречу другого мужчину, чтобы пройти через эти испытания!

Дмитрий поддерживает меня, и ощущение его, заполняющего меня внутри так... божественно. И ужасные жестокие события, которые привели нас к этому, не что иное, как топливо для нашей страсти. Мое тело дрожит, а грудь покачивается от наших движений, и Дмитрий захватывает один холмик, впиваясь в него своими пальцами, пока вдалбливается в меня. Он трахает меня сильнее и быстрее, крепче сжимая мою шею.

Мы оба теряем контроль над реальностью, стирая здравый смысл абсолютным сумасшествием, и жестко сливаемся в поцелуе. Страсть между нами, как огонь, она пожирает нас обоих. Мы выбрасываем осторожность на ветер и взлетаем выше, чем я могла себе когда-либо представить.

Колени согнуты и подняты в воздух, поскольку Дмитрий толкает меня на пол, наклоняясь ко мне. Удары его яиц по моей заднице звучат громко, когда он вколачивается в меня толстым пульсирующим членом. Мужчина кусает мою нижнюю губу, а я кусаю его в ответ.

Я провожу ногтями по мужской груди, и Дмитрий напрягает руку на моем горле. Я сжимаю свою киску вокруг его члена, и он тянет меня за волосы.

Мы вышли из-под контроля, трахаясь, как звери, когда он хрипит и рычит, а я визжу и стону.

Но неизбежно мы подходим к концу наслаждения друг другом. Дмитрий быстро приближается к своей кульминации, поскольку содрогается надо мной.

Наши тела сплетаются вместе, и я крепко цепляюсь за любимого. Его грудь давит на меня, и между нами лишь тонкая пленка пота.

И теперь Дмитрий, наконец, подводит меня к обрыву, его рука опускается вниз, находит мой клитор и настойчиво отправляет меня через край. Мне нужно так мало, всего лишь безжалостное грубое прикосновение его пальцев к моему пульсирующему узелку нервов, и я теряю весь контроль.

Мои теплые соки затапливают его, объединяя наши тела в самом райском и греховном акте, который только можно себе представить.

Пока мышцы моей киски сокращаются, а я извиваюсь от удовольствия, Дмитрий застывает, как каменный, пригвождая к месту, пока накачивает меня своим семенем. Твердое тело моего мужчины делает один последний толчок в киску, заставляя меня дрожать и трястись. Делая меня сосудом всех его страстей.

Пока, наконец, Дмитрий не выходит из меня и не падает, опираясь на мое тело, пока мы оба задыхаемся и отчаянно пытаемся отдышаться.

Я чувствую, что что-то изменилось между нами, что-то жизненно важное.

И все же, когда он спускается с взрывной вершины, то оказывается любящим мужчиной с нежными поцелуями и благодарными словами. Дмитрий Броков – дикий головорез, безжалостный убийца. Но после нашего страстного траха, он снова нежен. И заботлив.

В такие моменты он всегда такой добрый, каким я никогда его не видела. И я греюсь в сияющем тепле его чувств.

Хотя возвращение к реальности приводит к вопросам, которые гораздо грязнее, чем наш секс. Например, тело Славы в другой комнате.

* * * 

Дмитрий заставляет меня оставаться в спальне весь остаток ночи. Он не хочет, чтобы я видела его дальнейших действий и, несмотря на страсть нашей любви, есть некоторые вещи, которые даже я не хочу знать.

Я устала, и впервые с тех пор, как мы приехали, действительно чувствую себя в безопасности. Защищенной.

Как только я откидываюсь на спинку кровати, мои веки тяжелеют. Мое тело болит, и я отключаюсь, представляя нашу свадьбу.