Яростное, восторженное, радостное, праведное ниспровержение основ в начале 1960-х гг. было обусловлено рядом обстоятельств. К ним относятся широкое распространение расового неравноправия в Америке; нараставшие протесты против войны во Вьетнаме; избалованность поколения, выросшего в обывательской безопасности; растущее осознание широко распространенного недовольства женщин; создание противозачаточных таблеток, вызвавших революцию в восприятии молодежью сексуальности, которая привела к соблазну, манящему взрослых невероятными новыми возможностями.

В совокупности влияние этих обстоятельств оказалось чрезвычайно сильным. В частности, они преобразовали современное представление о сексуальности. Одним из бесчисленных примеров здесь стало то, что многие молодые люди, заметившие в своих матерях «тайну женственности», как ее называла Бетти Фридан, позже восстали против позолоченной клетки зависимого брака, ограниченного домашними стенами. Впоследствии, уже в облике хиппи – «детей-цветов», осваивавших новые измерения эротического самовыражения, они вызвали сильнейшие моральные потрясения в своих обществах.

Католическая церковь оставалась далеко не безразличной к бурным событиям, потрясавшим светский мир. В 1950-е и в начале 1960-х гг. огромное число мужчин и женщин были посвящены в духовный сан и стали священниками и монахинями. Убеждения большинства из них свидетельствовали о том, что в периоды кардинальных общественных сдвигов многие возвращаются к представлениям о Церкви, бытовавшим в былые времена. Одним из них, идущим из глубины веков, было представление о соблюдении священнослужителями целибата. На протяжении столетий его придерживались, принимали или смирялись с ним миллионы служителей Церкви, чьи сетования по этому поводу сводились скорее к собственной несостоятельности, чем к исходной несуразности обязательного целибата. Когда в 1960-е гг. с условностями было покончено и большинство традиций оказались поставленными под сомнение, значительная часть основной массы священнослужителей стали смотреть на целибат более трезво, и многим совсем не нравилось то, что они видели.

Целибат как постоянный образ жизни всегда было непросто соблюдать. Мы видели, с каким нежеланием религиозные женщины, изолированные в монастырях, с горечью противятся такому отрицанию их чувственности и запрету вступать в интимные отношения, в которых они могли бы ее выражать. С другой стороны, женщины, добровольно посвященные в духовный сан ради осуществления своего призвания, противятся этому в гораздо меньшей степени, поскольку преимущества целибата значительно перевешивают его недостатки. Что касается священнослужителей-мужчин, нередко им приходится бороться с собственной сексуальностью всю жизнь, преодолевая суровые испытания в борьбе с такими врагами, как ночные семяизвержения, онанизм и навязчивые фантазии. Многие из них нарушают данные ими обеты с женщинами или друг с другом. Целибат для них составляет самое суровое обязательство, нарушаемое чаще других.

Целибат был чем-то гораздо более значительным, чем суровое обязательство, вполне возможно, что он составлял самый обременительный обет. Кроме того, он также представлял собой состояние, отличавшее католических священнослужителей от представителей большинства других конфессий. Англиканское вероисповедание и буддизм, в числе других религий, также частично представлены священниками, соблюдающими целибат, но ни в одном другом вероисповедании, кроме католицизма, он не занимает господствующего положения в иерархии моральных ценностей. На протяжении столетий громогласные теологи защищали его как высшую добродетель, угодную Господу и сравнимую с целомудрием самого Христа. Даже в 1960-х гг. выразители взглядов Католической церкви его восхваляли. Целибат «гораздо более ценен для Господа», чем супружество, писал один из них. «Объективное преимущество девственности над браком нельзя подвергать сомнению», – заявлял другой.

Однако некоторые добросовестные и более дальновидные служители Церкви думали иначе. В частности, руководитель лечебно-восстановительного центра для священнослужителей, страдающих психическими расстройствами, говорил о том, что:

многие неврозы, которые мы лечим, обострены образом духовной и общественной жизни, который стимулирует священнослужителей… пытаться быть счастливыми без того, чтобы внушать и испытывать чувство подлинной и искренней любви [995] .

Тридцать второе правило иезуитов Noli me tangere, например, запрещало им касаться друг друга даже в шутку. У них также были запрещены особые дружеские отношения (P.F.s) между отдельными людьми.

В 1967 г. большинство монахинь, ответивших на вопросы анкеты для членов женских монашеских орденов, полагали, что «традиционный способ соблюдения целомудрия в жизни служительниц Церкви способствует развитию у них обособленности и возникновению у монахинь ощущения ложного мистицизма». Мощь накопленного недовольства, недоверия и неповиновения зиждилась на фундаменте богословия, господствовавшего в умах людей на протяжении двух тысяч лет. И вдруг так долго соблюдавшие целибат священнослужители должны были каким-то образом обосновать свою психологическую глубину, зрелость и целостность. Сложилась благоприятная обстановка, в которой служители Церкви начали серьезную подготовку масштабного события, которое вошло в историю под названием Второй Ватиканский собор.

 

Ватикан провозглашает целибат блистательной драгоценностью

XX Вселенский (Второй Ватиканский) собор Римско-католической церкви начался в 1962 г. по инициативе либерального Папы Иоанна XXIII для обсуждения проблемы христианского единства. Раскачивающийся маятник существовавших возможностей оказывал глубокое влияние на позиции католического духовенства. Золотистые отблески оптимизма подогревали страстное желание основополагающих перемен, которым томились служители Церкви. А почему бы и нет? Представители духовенства, соблюдающие целибат против воли – как и те, кто целибат не соблюдает и потому живет с постоянным чувством вины, – были убеждены в том, что дилемма, существующая на протяжении столетий, может быть решена, если соблюдение целибата перестанет быть обязательным. Такой подход позволил бы честным мужчинам и женщинам посвящать себя служению Господу, не принося для этого в жертву собственную сексуальность. Некоторые уверенные в своей правоте представители духовенства даже решались на исключительный шаг и сочетались браком, уверенные в том, что Второй Ватиканский собор оправдает их и узаконит вновь обретенный ими статус.

Внезапная кончина Папы Иоанна XXIII в июне 1963 г. покончила с атмосферой надежды. Меньше чем через три недели из железной печной трубы над Сикстинской капеллой показался белый дым, возвестивший об избрании Павла VI – Папы, на корню задушившего все надежды на то, что Второй Ватиканский собор изменит церковную догматику в отношении целибата. 11 октября, до начала обсуждения проблемы, новый Папа сообщил Собору, что публичное обсуждение вопроса о целибате совершенно неприемлемо и что сам он решительно собирается сохранить статус целибата неизменным. Последовавшее голосование о сохранении существовавшего долгие столетия правила целибата прошло с сокрушительным результатом: 2243 епископа, проголосовавших «за», совершенно подавили мнение ничтожного меньшинства из одиннадцати упорствовавших диссидентов, высказавшихся «против». Принудительный целибат как непременное условие религиозного служения остался неизменным. Жалобы и сетования потрясенных и нередко ожесточенных служителей Церкви были слышны и понятны повсеместно.

Несколько расплывчатое послание Второго Ватиканского собора Павел VI в 1967 г. изложил заново более определенно в энциклике «О целибате священников». «Целибат священников охранялся Церковью на протяжении столетий как блистающая драгоценность», – возвестил он,

и сохраняет свою ценность в полном объеме даже в наше время, когда взгляды людей и общественные структуры претерпели столь глубокие изменения. Подтверждением тому служит определенно выраженное стремление просить Церковь о пересмотре отношения к этому важнейшему ее институту. Говорят, что в мире в наше время соблюдение целибата стало сомнительной ценностью, придерживаться которой почти невозможно [1001] .

После этого Павел VI перечислил аргументы против соблюдения целибата, выдвигавшиеся представителями католического духовенства: 1. Иисус не требовал от своих учеников соблюдения целибата, он представлял собой добровольный обет послушания, выражавший либо особую религиозность, либо духовный дар. 2. Отцы Церкви писали свои работы очень давно – изменились времена, а с ними и нравы. 3. Обязательство соблюдения целибата запрещает благочестивым католикам, благословленным религиозным призванием, быть посвященными в духовный сан, если они не принимают пожизненный целибат. 4. Церковь ценит целибат духовенства выше, чем потребность в священниках в тех приходах по всему миру, где их отчаянно не хватает. 5. Состоящее в браке духовенство устранило бы большую часть вредных заблуждений и лицемерия, в настоящее время подрывающих позиции его членов. 6. Постоянное соблюдение целибата приводит к неблагоприятным физическим и психологическим результатам, включая отчуждение и ожесточение. 7. Соблюдение целибата духовенством скорее отражает покорность, чем является добровольным актом. Убедительно? Поразительно? Даже Павел VI допускал, что:

совокупность этих возражений могла бы навести на мысль о том, что они заглушают серьезные и давно раздающиеся голоса церковных пастырей и духовных наставников, и сводят на нет живое свидетельство бесчисленных святых самых разных категорий, как и хранящих верность Господу священников. Для них целибат представляет собой всеобъемлющий и великодушный дар, который в своем лице они приносят таинству Христа, а также составляет их внешний признак [1002] .

Но такой подход был чисто умозрительным, в то время как отношение к проблеме Павла VI было духовным. Поэтому он, не мудрствуя лукаво, опроверг все неотразимые аргументы и вновь подтвердил то, что по велению сердца и души считал евангельской истиной. «Нынешний закон о целибате, – подчеркивал он, – сегодня, как и раньше, должен быть тесно связан с церковной пастырской службой… <и> должен поддерживать священнослужителя в его исключительном, окончательном и бесповоротном выборе единственной в своем роде любви высшего порядка к Христу».

Далее Павел VI чеканно изложил собственные убеждения относительно целибата: 1. Христос соблюдал целибат на протяжении всей жизни и восхвалял целибат как особый дар. 2. Целибат тесно связан и вместе с тем стимулирует проявления широкой благотворительности, любви и глубокой набожности. 3. Священники, «Христом обращенные в невольников», разделяют его суть, неотъемлемую часть которой составляет целибат. 4. Священники, «каждый день переходя в мир иной» или отрекаясь от законного права на создание семьи, будут ближе к Господу. 5. Целибат освобождает священнослужителей от забот о семье, отрывавших бы их от служения Господу. 6. Целибат нельзя назвать неестественным состоянием, поскольку логика, данная Господом, и свободная воля могут одолеть сексуальность. 7. Уединенно живущие служители Церкви не одиноки, а скорее полны присутствием Господа. Редкие периоды одиночества воспроизводят жизнь Христа, который «в самые трагические часы жизни был одинок». 8. «Достойное сожаления отступничество» священников отражает не столько суровость целибата, сколько несовершенство процесса предварительного отбора. 9. Целибат не портит людей, скорее он способствует становлению зрелости их личности и духовной целостности. Каким же был вывод Павла VI? «Закон о соблюдении священниками целибата, существующий в Римско-католической церкви, должен в полной мере сохранять силу».

Как это ни парадоксально, но многие католики все еще надеялись на лучшее. В 1970 г. журнал иезуитов «Америка» предсказывал, что к середине десятилетия появятся женатые священнослужители. Оптимистично настроенные голландские и бразильские священники стали обзаводиться супругами. Они полагали, что решение о целибате по выбору почти наверняка не за горами. Однако непреклонные церковные власти доказали им, как сильно они ошибались! Помимо того что брак оставался категорически запрещенным, тех, кто просил об освобождении от данных обетов, Церковь подвергала лечению, многими описываемое как унизительное и даже травмирующее.

Десятилетие спустя новый Папа – Иоанн Павел II, отмел в сторону любые рассуждения о том, что он вдохнет струю свежего воздуха в церковную идеологию. Вовсе нет. В таких вопросах, как целибат и контроль над рождаемостью, он твердо стоял на позициях защиты высказываний своего предшественника и торжественно провозглашал:

Девственность как сознательно избранное призвание, основанное на обете целомудрия, совместно с обетами бедности и покорности создает особенно благоприятные условия для достижения совершенства в соответствии с духом Нового Завета [1005] .

Американский кардинал Джон Дж. О’Коннор выразил эту мысль в более доступной форме. Группируя аргументы, направленные против целибата, по трем категориям – целибат как причина сексуальных прегрешений духовенства, как препятствие на пути к религиозному призванию и как нарушение прав человека, – он возражал: «По поводу всех этих трех категорий я говорю: “Идиотские традиции!”».

Если девственник или девственница предлагает себя Христу с той же страстностью и преданностью, с какой мужчина и женщина могут предложить себя друг другу, каждый девственник может дать духовное рождение бесчисленному множеству душ. Таким образом, в данном случае речь идет об обретении девственности для Царствия Небесного, как это было с Марией. Девственность может стать замечательным источником благодати миру, таким, каким была Мария [1006] .

Какая уверенность, какая умиротворенность в ответ на церковное смятение, безысходность собственного положения и душевную боль! Но наряду с этим целые католические конгрегации остаются без пастырского служения по прихоти священников. Эта проблема особенно актуальна для Бразилии, Индонезии и некоторых районов Африки, причем мы привели лишь некоторые примеры. В Индонезии, в частности, большинство населения исповедует ислам, женщины достаточно эмансипированы, и целибат (в противоположность добрачной девственности) ценится не особенно высоко. Как же тогда привлекать священников и даже обращенных в католицизм? В 1982 г. на встрече с Иоанном Павлом II индонезийский епископ Джастин Дарваджуомо поставил на карту свой сан епископа, противопоставив воле Папы стремление посвящать в духовный сан женатых мужчин, чтобы в его стране они становились священниками. Каков же был результат? В разрешении ему было отказано, прошение об отставке – удовлетворено.

В тех странах Африки, где распространена полигамия, целибат духовенства является серьезнейшим препятствием для подбора местных священников. Это напрямую противоречит традиционной точке зрения о том, что:

брак – это средоточие существования… долг, требование всего общества, ритм жизни, который все обязаны соблюдать… а тот, кто этого не делает… проклят обществом, он крамольник или преступник, он не просто ненормальный, он что-то вроде «недочеловека» [1007] .

В Африке целибат духовенства практикуется в основном как отклонение от нормы; проблему составляет не столько целибат как таковой, сколько ограничение священников всего одной женой. «В африканской культуре, – по словам одного миссионера, – если вы имеете какой-то вес в обществе, вам следует иметь двух жен. А иногда четырех или пятерых. Священник, очевидно, относится к людям уважаемым и почитаемым, и если у него две жены или больше, никакой проблемы это не составляет». За исключением того, что он не может жениться без нарушения закона, и потому его гражданские жены селятся рядом с ним в отдельных хижинах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что африканские епископы требуют себе право рукополагать на служение женатых священников.

Другим густонаселенным регионом, где сложилось непростое положение в связи с обделенными вниманием католиками и тайком нарушающими целибат священниками, является Латинская Америка. Несмотря на стремление обращать в свою веру представителей местного населения и воспитывать из них священников, позиция Церкви в отношении целибата нарочито игнорирует культурную действительность, в частности традиционное восприятие целибата. Прекрасным тому подтверждением является положение, существующее в Перу. Жизнь в Андах сосредоточивается вокруг понятия pareja, что значит «супружеская пара». Авторитет мужчины определяется семьей, которую он имеет. Соблюдение целибата там не понимают и не уважают. Ответственные мужчины должны иметь семьи и содержать их. Представление о соблюдающем целибат лидере в Перу воспринимается как оксиморон – сочетание противоречащих друг другу понятий. Следует ли в этой связи удивляться тому, что, по некоторым оценкам, 80 процентов перуанских священников сожительствуют с женщинами?

Большинство бразильских пастырей – возможно, 60–70 процентов – также не соблюдают целибат. То же самое можно сказать где-то об одной трети западных миссионеров, которые либо не могут устоять перед соблазном, либо приспосабливаются к ситуации. «Естественность» их образа жизни вызывает у прихожан уважение и снимает подозрения, нередко возникающие в отношении мужчин, явно невосприимчивых к естественной чувственности.

На Филиппинах немногим более половины священников живут с женщинами. В их домах в сельской местности всегда многолюдно от многочисленных членов семьи священнослужителя. Его жену обычно представляют как тетку или сестру, а детей – как племянников и племянниц. Эта практика распространена настолько широко, что большинство прихожан с неохотой дают воскресные пожертвования, зная, что они пойдут на содержание семьи священника.

А что можно сказать о Европе и католической Польше – родине самого Иоанна Павла II? Или о польских пасторах в других странах, потому что каждый третий из них в Европе – поляк? Такой статистики не существует, но с уверенностью можно сказать, что на обязанность соблюдения целибата они нередко закрывают глаза, хотя официально вступают в брак достаточно редко. Молодой польский священник описывает отношение к этому следующим образом:

Обязательное соблюдение целибата – это лишь закон, придуманный людьми. Все знают, что со временем он будет изменен. Так зачем же отравлять наши жизни тем, что в ближайшие двадцать лет должно будет измениться? [1009]

Убедительная логика, столь же широко распространенная, как и повсеместное нарушение польскими священнослужителями целибата, о котором Папа Иоанн Павел II знал, но хранил по этому поводу молчание либо от смущения, либо как соучастник.

Во всем католическом мире рассказывают одну и ту же историю. Большинство немецких священников, отвечавших на вопросы проводившегося в 1985 г. в Кельне социологического обследования, согласились с тем, что некоторые священники нарушают целибат и данный ими обет безбрачия. Пастыри в Северной Америке также нередко нарушают обет целомудрия. Некоторые втайне женятся, впоследствии прибегая к средневековой традиции, широко распространенной среди духовенства, когда жен выдавали за домоправительниц. А большинство священнослужителей, не соблюдающих целибат, имеют постоянных любовниц или не отказывают себе в удовольствии эпизодических любовных интрижек. Как пишет бывший женатый священник Дэвид Райс в книге «Нарушенные обеты»:

есть священник, пользующийся своим пасторским воротничком, как мартовский кот своим «мяу», чтобы очаровывать всех женщин, которых может заворожить и соблазнить, чтобы они легли с ним в постель, а потом прибегает к помощи того же воротничка второй раз, чтобы разорвать отношения или избежать ответственности [1011] .

В пространном исследовании Ричарда Сайпа «Тайный мир: сексуальность и поиски целибата» отмечается, что около 40 процентов священников Соединенных Штатов Америки регулярно нарушают целибат, причем в их число не входят те, чьи прегрешения в этом отношении редки.

Дэвид Райс делает вывод: если только декрет об обязательном соблюдении духовенством целибата не будет пересмотрен, миллионы католиков лишатся своих пастырей, а вместе с ними и мессы. «Это выбор между целибатом и мессой», – предупреждает он. Однако возможен и другой, не менее тревожный вариант: таинства, совершаемые священнослужителями, с легкостью нарушающие собственные священные обеты, наводят их паству на мысль о том, что вполне приемлемы критика и переосмысление учения Церкви с отказом от его положений, представляющихся им неудобными или несовместимыми с их глубокими убеждениями.

На протяжении вот уже трех десятилетий непререкаемая приверженность клерикальному целибату, провозглашенному решениями Второго Ватиканского собора и последующими документами папской курии, эффективно заставляла молчать сторонников соблюдения целибата по желанию. К их числу также можно отнести мирян, которым, в частности в Северной Америке, все больше импонировала мысль о том, чтобы разрешить священникам жениться. Так, опрос общественного мнения в США, проведенный журналом «Ньюсуик», показал, что поддержка идеи о женатых священниках с 1974 по 1993 г. возросла с 53 до 71 процента. А по результатам опроса, проведенного канадским журналом «Маклинс», выяснилось, что за разрешение священникам вступать в брак ратуют 84 процента канадских католиков.

Эти показатели отражают одно из направлений сексуальности духовенства. Наряду с ним многие священники, как соблюдающие целибат, так и нарушающие его, придерживаются гомосексуальной ориентации. Истолковывая данные, собранные с 1960 по 1980 г., Сайп приходит к выводу о том, что около 20 процентов священнослужителей допускали либо целибат, либо сексуально активный гомосексуализм; в обследованиях, проводившихся позднее, их число резко возросло, возможно, даже удвоилось, составив от 38 до 42 процентов. Полученные данные также дают основание полагать, что около половины священников, независимо от их сексуальной ориентации, соблюдают целибат в равном соотношении.

Священники-гомосексуалисты относятся к некоторым вопросам так же, как и их гетеросексуальные собратья, когда же Церковь напрямую обращается к проблеме священников, желающих вступить в брак, ее представители умалчивают или даже скрывают факт существования гомосексуалистов среди священников. Ортодоксальные христиане, независимо от того, католики они или нет, приводят цитаты из Священного Писания, в которых мужчинам запрещается возлежать с мужчинами, поскольку однополые сексуальные отношения – это зло. Консервативный подход ставит под вопрос право священников-гомосексуалистов на посвящение в духовный сан. Он категорически отрицает их право на совершение полового акта как потому, что это извращение, так и потому, что такой акт является нарушением данного ими обета соблюдать целибат. Бунт священников против обета безбрачия имеет скрытые измерения, которые проявляются лишь поверхностно – если вообще проявляются – в продолжающейся во всем мире дискуссии о целибате католического духовенства.

Бесспорно, значительное число священников либо открыто, либо тайно нарушают обет целибата, во многих странах многие из них позволяют себе жить в браке – либо заключенном официально, либо гражданском. Как же реагирует на это Ватикан? Как лишившийся дара речи немой, неспособный даже пикнуть в знак осуждения. Тем не менее он не может оставаться глухим к положению, сложившемуся как в собственной организации, так и в рамках ватиканской системы сбора и анализа информации, действующей более эффективно, чем ЦРУ. Удивительно и достойно сожаления то обстоятельство, что мы вынуждены сделать вывод о громогласных заявлениях Ватикана о незыблемости церковного целибата в условиях, при которых духовенство в прямом и переносном смысле бьется в истерике, выступая против этого идеала.

А что можно сказать о тех служителях Церкви, которые предпочитают действовать в рамках защищаемых Церковью духовных установок? Тех, кто предпочитает открытые публичные диспуты тайному неповиновению? Кто страдает от осознания своей роли в рамках общественного института, принципы которого отвергает? Вполне очевидным ответом на этот вопрос является массовый стихийный уход священников и монахинь в мирскую жизнь. Как постоянный гул шагов вокруг Иерихона, их исход продолжает потрясать основы надменного и высокомерного Ватикана.

 

Женоненавистнические исключения из папского правила целибата

Принудительный церковный целибат – принцип, почитаемый церковными теологами преимущественно на шатком основании традиций. Существует несметное количество свидетельств того, что его нарушали или вообще не обращали на него внимания. В разные времена так поступали чаще или реже, чем в наши дни. Церковные идеологи так же торжественно изрекают суровые толкования положений Священного Писания, по их мнению имеющих отношение к их собственному семейному духовенству. Все остальное – одиночество, тоску, отчуждение – они отметают как несущественное. В середине 1990-х гг. новая ситуация в прах развеяла все возражения, которые они выдвигали ранее. Женатые священники Римско-католической церкви? Конечно – по крайней мере, если в новую веру переходили бывшие англиканские священники, в профессиональной жизни настолько рьяно отстаивавшие принцип женоненавистничества, что он вполне перекликался с взглядами, разделявшимися в священных пределах Ватикана.

Эти взгляды сводились к тому, что женщина ни при каких обстоятельствах не может быть рукоположена в сан священника. Женатые англиканские священники выступили против своей Церкви, когда к концу XX в. в ее лоне стали склоняться к полному скрытых опасностей пересмотру вопроса о рукоположении женщин в духовный сан.

Уже на протяжении десятилетий Рим в отдельных случаях делает исключения из правила соблюдения целибата, обычно для священников, перешедших в католицизм из других христианских конфессий (таких, например, как Православная церковь), позволяющих священникам вступать в брак. Однако Северная Америка и Австралия были намеренно не допущены к предоставлению таких исключений, хотя женатых священников туда иногда посылали – их «одалживали» европейские епархии. В отличие от этих мужчин, перешедших в католическую веру по целому ряду причин, возмущенные бывшие члены Англиканской церкви были отъявленными женоненавистниками, которых объединял гнев, направленный против посвящения женщин в духовный сан.

Многие бывшие служители Англиканской церкви, оставившие свою конфессию из-за того, что ее руководство приняло решение о возможности посвящения женщин в духовный сан, решили проблему, вызванную их несогласием с таким изменением, перейдя в лоно Римско-католической церкви. Несмотря на то что они были женаты, они попросили разрешения стать католическими священниками. С поразительной готовностью и быстротой, удивительной для таких инертных институтов, Папа удовлетворил их прошения. Пять римско-католических архиепископов Соединенного Королевства так объяснили это решение священнослужителям своей Церкви, принудительно соблюдающим целибат: «В настоящее время Католическая церковь приветствует полное сопричастие некоторого числа состоящих в браке священников церкви Англии, нередко вместе с их женами, а в некоторых случаях и с их детьми» – так начиналось их послание.

Многие из этих священнослужителей хотят быть рукоположенными священниками Католической церкви… Мы убеждены в том, что их пастырское служение обогатит Церковь… Святой Отец заповедовал нам быть великодушными. Мы уверены, что вы также тепло примите и высоко оцените деятельность этих новых священников, когда в надлежащие сроки они… займут свое место в пресвитерстве многих наших епархий [1017] .

Архиепископы, предвосхищавшие гневное возмущение одних священников и радость других, попытались опередить как первых, так и вторых. Посвящение в духовный сан католических пастырей женатых бывших англиканских священников в самые сжатые сроки ни в коей мере не предполагало изменения вековечного правила целибата: «В этих случаях требовались особые разрешения, являвшиеся исключением из общепринятой практики… рукоположения в священники только холостых мужчин». От новых священников требовалось «соблюдать общие нормы целибата, и им запрещалось жениться повторно». На деле епископам следовало выяснить, прочны ли заключенные этими священниками браки, и оценить, насколько жены поддерживают стремление мужей стать католическими священниками. Кроме того, Церковь ограничила процедуру посвящения четырьмя годами с тем, чтобы вышедшие из других конфессий верующие действовали достаточно быстро. Неожиданно перешедшим в католицизм служителям Церкви было запрещено исполнять все обязанности обычных приходских священников.

А что происходило с бывшими католическими священниками, вынужденными выбирать между пастырской деятельностью и женитьбой, когда они выбирали брак? Могли ли они вернуться к исполнению тех обязанностей, которые исполняли в церкви? Нет, не могли. В отличие от членов Англиканской церкви, давших священный обет вступить в брак, бывшие католические священники давали свои обеты, будучи прекрасно осведомлены о том, что неотъемлемую часть их призвания составляет целибат. Нельзя было даже представить себе, что они могли вернуться к исполнению пастырских функций после вызывающего нарушения данных ими обетов.

Поистине, самым поразительным аспектом положений о посвящении ранее женившихся священников Англиканской церкви в сан католических пастырей является их необузданное женоненавистничество. Как иначе можно объяснить необъяснимый диаметрально противоположный подход к принципу целибата, веками освящавшемуся церковным курсом, папами и каноническим правом? Как еще можно понять, почему та же Церковь, отмахиваясь от всех протестов, сетований и страданий собственного духовенства, внезапно оказалась столь восприимчивой к духовным потребностям священнослужителей, единственной причиной разрыва которых с их божественным призванием стало решение руководства их конфессии позволить рукоположение женщин в духовный сан? По какой еще причине Папа и его советники, обычно ведущие дела с ужасающей медлительностью, в этом случае с удивительной быстротой откликнулись на прошения представителей группы ультраконсервативных англиканских вероотступников?

После многих лет безразличного к ним отношения Церковь не испытывала по отношению к ним ни crise de conscience из-за того, что они прекратили исполнять свои пастырские обязанности, ни moment de panique в связи с неуклонным оттоком озадаченных священников из общин в мир, не знающий целибата. Побудительным мотивом для нее была сила убежденности мятежного англиканского духовенства в основополагающей неприемлемости рукоположения женщин в священники, убежденности, разделяемой сегодняшними отцами Церкви, защиту которой они считают своим долгом.

Идеология, направленная против женщин, находила настолько сильный отклик у католических иерархов, что они даже не интересовались тем, насколько искренне выходцы из лона Англиканской церкви разделяли такие догматы Римско-католической церкви, как непогрешимость Папы и непорочное зачатие. Восторженные объятия Церкви, решительно раскрытые бывшим пасторам, исключительно мужчинам, в общей атмосфере доброжелательности и движения за объединение христианских Церквей стали неподконтрольным жестом, направленным против объединительного экуменического движения. На деле это оказалось не чем иным, как открытым спасением мужчин, бросивших вызов и выступивших против Англиканской церкви, своекорыстным поступком последовательных приверженцев тех же взглядов, которые узнали и тут же привлекли на свою сторону близких им по духу бывших служителей другой конфессии. Целибат мог быть блистающей драгоценностью, но этот блеск тускнел при резком, бьющем в глаза свете, направлявшем женщин прочь с пути, предначертанного мужчинам, и слепившем их, когда они собирались вместе, чтобы бросить вызов догме, гласившей о том, что женщины не пригодны для посвящения в духовный сан. И все из-за того, как мы уже видели, что целибат официальной Церкви исходит из страха перед женской сексуальной привлекательностью – часто цитируемый образ изображает представительниц прекрасного пола как храмы, построенные над сточными канавами. Этот страх может успешно уравновесить лишь полное воздержание.

Ныне женатый священник и преподаватель Медицинской школы Джонса Хопкинса Ричард Сайп пишет в книге «Тайный мир: сексуальность и поиски целибата»:

Трудно переоценить значение неприятия феминизма при формировании сознания, свойственного соблюдающим целибат мужчинам, и развития духовенства на протяжении двух столетий, в течение которых укреплялась дисциплина соблюдения безбрачия (1486 г. и далее) [1022] .

 

Католические священники голосуют ногами

В наши дни, как и в прошлом, сотни тысяч католических священников подвергают необходимость соблюдения целибата сомнению и выступают против него. У тех, кого мучают сомнения, есть выбор. Они могут уходить в отпуск на срок до года, чтобы размышлять, молиться и решать личные проблемы. Они могут искать совета и утешения в лоне Католической церкви. А могут оставить свое призвание и вернуться в мир, что некогда было немыслимо, да и теперь договориться об этом по-хорошему бывает очень непросто.

Ни один католик не сомневается в том, что свободно выбранный или дарованный Божьей благодатью целибат обладает качеством внушения священнику глубокой любви и душевного спокойствия, которые упрочивают его пастырское служение и обогащают отношения с прихожанами. С другой стороны, принудительный целибат ослабляет и печалит, ожесточает и отчуждает. Некоторые священники просто терпят, довольствуясь одиночеством в качестве основного своего спутника. Многие идут на всякие уловки и заводят любовниц либо под видом домоправительниц, либо подруг, либо – уже без всяких уловок – открыто обзаводясь содержанками. Другие, будучи не в состоянии выдержать напряжение внутренней борьбы, в конце концов покидают лоно Церкви. 94 процента из тех, кто на это решается, основную причину такого поступка видят в соблюдении целибата. Со времени Второго Ватиканского собора более ста тысяч священников присоединились к массовому исходу – больше одного человека за каждые два часа, около четверти всех работающих в мире католических пасторов. В Соединенных Штатах 42 процента священников покинули Церковь в течение двадцати пяти лет после посвящения их в духовный сан. Это составляет мрачную статистику, свидетельствующую о том, что половина американских священников в возрасте до шестидесяти лет уже ушли в мирскую жизнь. В Канаде только за последние два десятилетия число священников и монахинь сократилось на четверть, хотя 45,7 процента канадцев – католики; подавляющее большинство их пастырей (81 процент, по сравнению с 71 процентом в США) женаты.

Наряду с этим массовым исходом священнослужителей из лона Церкви в светский мир, к посвящению в духовный сан сейчас стремятся гораздо меньше неофитов. Быстро и неуклонно численность католического духовенства в мире угрожающе снижалась, так что около половины приходов вовсе остались без священников. В основе такого положения лежал принудительный целибат – проблема, подтачивавшая положение в Католической церкви с самых ранних дней ее существования.

«Я пошел на это, главным образом, из-за целибата» – так сказал один бывший американский священник о своем решении уйти в мир.

Я тратил слишком много времени, энергии, внутренних усилий на то, чтобы с этим совладать. Целибат препятствовал тому, чтобы я стал таким священником, каким я хотел быть… таким христианином, каким я себя видел. Целибат стал скорее концом, чем средством. То же самое происходит и с любым другим священником [1027] .

Такую точку зрения разделяют многие аналитики. Один из них писал:

Требование целибата является единственным наиболее важным фактором, препятствующим выбору молодыми людьми профессии священника, если его отменить, резко возрос бы приток учащихся в семинарии, возможно – раза в четыре [1028] .

Также следует отметить, что традиционно Церковь относилась к вероотступникам с удивительным безразличием. Уход из Церкви нередко бывает печальным событием в эмоциональном, психологическом, профессиональном и финансовом отношении. В США ренегаты становились «одинокими, неуверенными в себе изгоями, которых христианское сообщество просило лишь об одном – чтобы они исчезли с лица земли». Итальянцы называли их «белыми убийцами» Церкви, потому что, несмотря на годы службы, они становились отверженными, их выталкивали в мир без работы, давали всего 300 долларов на человека, у них не оставалось друзей, бывшие коллеги прекращали с ними общаться. Даже в тех странах, где Церковь не преследует тех, кто нарушает свои обеты, переход от духовной жизни к светской почти всегда мучителен и нередко страшен. Бывшие священники, продолжающие работать в Церкви – в качестве ассистента пастора, например, – отмечают, что им недоплачивают, позорят и унижают, а служители Церкви, соблюдающие целибат, держатся с ними недружелюбно, даже враждебно, и завидуют им.

Потому нет ничего удивительного в том, что многие священники предпочитают оставаться в лоне Церкви, при этом пороча обет целомудрия, соблюдение которого они считают обременительным. Но что в данном случае означает «многие»? По оценкам исследования Сайпа, целибат постоянно не соблюдают около 40 процентов американских священников, 20 процентов поддерживают устойчивые отношения с одной или несколькими взрослыми женщинами, примерно столько же – с взрослыми мужчинами. Меньшинство вступает в связь с несовершеннолетними мальчиками и девочками.

Если вычесть 40 процентов священников, не гнушающихся нарушать данный обет, остаются 60 процентов. Соблюдают ли целибат хотя бы они? Не обязательно. Многие из них позволяют себе время от времени эротические приключения, но расслабленная Церковь обычно не обращает внимания на эти сексуальные прегрешения, если таких эпизодов не более четырех в год. Когда таких прегрешений более четырех, совершившего их священника могут назвать сексуально активным. Иными словами, около половины католического духовенства, присягнувшего соблюдать целибат, его не соблюдает.

Страстные и преданные делу католические авторы, включая бывших священнослужителей Дэвида Райса и Ричарда Сайпа, написали прекрасные книги о пагубности нарушения обета безбрачия и о влиянии этого на Католическую церковь во всем мире. Газеты также нередко публикует сенсационные материалы о сексуальных преступлениях и прегрешениях: скандально известных монахов сиротского приюта «Маунт Кэшел» в канадской провинции Ньюфаундленд; Родерика Райта, епископа Аргайла и Шетландских островов, тайного отца сына-подростка, который в 1996 г. сложил с себя полномочия, чтобы жениться на Кэтлин Макфи; архиепископа Юджина Марино, афроамериканца, вынужденного оставить должность, когда его роман с Вики Лонг стал достоянием гласности; отца Брюса Риттера, основателя нью-йоркской благотворительной организации «Ковенант Хаус», обвиненного несколькими молодыми людьми в изнасилованиях; отца Рудольфа Коса из Далласа, принуждавшего к сексуальным отношениям до пятидесяти мальчиков прихода, – перечень имен священнослужителей, давших обет целибата и нарушавших его, если не бесконечный, то настолько длинный, что кровь стынет в жилах.

С точки зрения нашей истории целибата положение мужчин, сексуальные партнеры которых – взрослые люди, согласные на близость с ними, как и многих других, стремящихся соблюдать целибат, несмотря на царящее вокруг смятение, лишь подтверждает положение о том, что принудительный целибат либо нарушается, либо соблюдается с горькой покорностью, которая подавляет радость и милосердие, вместо них вызывая разочарование и недовольство повиновения. Добровольный целибат может отличаться от принудительного своей безмятежностью в одиночестве, сознанием того, что он есть проявление Божьей благодати, тем, что он освобождает человека, давая ему возможность достичь высоких и достойных целей, но главное состоит в том, что он помогает вести целомудренную жизнь в подражание Христу.

 

Третий путь софистики и плутовства

Строго говоря, целибату можно дать определение как состоянию безбрачия. Это краткое определение, конечно, не такое, как дает Церковь: «Целибат священников Католической церкви, – писал его решительный сторонник и защитник Папа Иоанн Павел II, – должен быть подкреплен духовной непорочностью».

Неопровержимые доказательства свидетельствуют о том, что целибат соблюдается едва ли половиной священников, давших обет. Одни уклоняющиеся от данного обязательства пастыри испытывают в этой связи угрызения совести и чувство вины. Другие грешат нечасто. Многие пытаются логически обосновать и рационально объяснить свои греховные любовные похождения. Так, молодые американские священники выражают недовольство объяснениями феномена целибата: «Я хочу знать, почему меня просят соблюдать именно такой образ жизни, и если вы меня не можете убедить в своей правоте, разве у вас есть право просить меня следовать вашим указаниям?»

Другие представители духовенства выбирают для себя клерикальный образ жизни, сложившийся после сексуальной революции 1960-х гг., во время которой священники нередко захаживали в бары, откуда уходили с женщинами, позже ласкали их, занимались с ними петтингом, избегая совершать половой акт. В 1970-е гг. такое поведение получило название «третий путь» – более осмотрительные отношения, в которые в качестве партнеров вступали монахини и священники, испытывавшие взаимную симпатию и доверие настолько, чтобы назначать свидания, ласкать друг друга и заниматься петтингом, редко приводившим к половым сношениям. Спустя десятилетия монахини и священники продолжают практиковать «третий путь», хоть и более скрытно.

Те, кого не устраивают такие попытки удовлетворить свою чувственность без перерастания отношений в половой акт, полагают, что, по сути дела, целибат запрещает вступление в брак, а не половые отношения, и, основываясь на этом доводе, утверждают, что такой подход позволяет им заниматься сексом, не испытывая при этом чувства вины. Эти священники и монахини, нередко делящие одну постель, заявляют, что, не создавая семей со всеми вытекающими обязанностями и ответственностью, они, по крайней мере технически, соблюдают целибат, что позволяет им «все свое время посвящать служению большой человеческой семье по образу и подобию Христа».

К сожалению, церковная иерархия в определенной степени принимает доводы, основанные на софизме. Слишком часто, когда находящийся в затруднительном положении священник нуждается в совете о том, как ему вести себя с мирянкой, епископ переводит его в другой приход в надежде на то, что это приведет к разрыву их отношений. В таком уравнении женщина играет роль всего лишь помехи, которую надо преодолеть: ее жизнь и любовь, будущее и (нередко) беременность – это ее проблемы, ее ответственность.

«Клер-Вуа» («Открытый путь») представляет широкий спектр свидетельств этой достойной сожаления тенденции. «Клер-Вуа» – расположенная во Франции группа поддержки любовниц священников, содержанок, скрытых в полумраке, матерей, которые не могут назвать имя мужчины, ставшего отцом их незаконнорожденных детей. Таких историй огромное количество. Когда начальство отца Гислена узнало о его интимных отношениях с прихожанкой Моник, его перевели в другое место и приказали хранить связь с Моник в тайне. Любовник беременной Майи Лауд был переведен за океан, в Квебек. Перед отъездом он попросил ее подписать юридический документ, где признавал отцовство и обязывался поддерживать ребенка, но лишь на условии согласия Майи никогда не раскрывать в этой связи его имя. Другие священники, имевшие содержанок, докладывали руководству, что будут благоразумно держать язык за зубами, не разглашая сведений о своих интрижках, молчаливо санкционируя атмосферу вопиющего лицемерия и, как они сами полагали с профессиональной точки зрения, греховности.

Тем не менее ни в одном официальном заявлении Церкви целибат не определяется просто как безбрачие. Священники прекрасно знают, что это такое, включая тех из них, кто выступает в защиту «третьего пути». Если учесть суровое осуждение общественностью сексуальной греховности отдельных представителей духовенства, их аргументация в лучшем случае представляется лицемерной, а в худшем – циничной. Как могут служители Церкви искренне полагать, что им удастся уйти от ответственности с помощью такого смехотворного определения, учитывая противоречивость высказываний, поддерживающих и осуждающих клерикальный целибат, и заявления Папы Иоанна Павла II о том, что священники, нарушившие обет целибата, навлекают на себя кару небесную? Как могут они пренебрежительно списывать со счетов омытые слезами сотен тысяч священников-вероотступников страдания тех, для кого целибат представляет собой гораздо более важное обязательство, чем простое поддержание юридического статуса безбрачия? Как оглушенные воплями женщин, брошенных или отвергнутых священниками, от которых те забеременели, могут другие священники делать вид, что целибат для них означает лишь состояние безбрачия? Как в таких группах, как Корпус («Корпус священников резерва, объединенных для службы»), они могут настаивать на том, что отрицание целибата священников является сложным и важным условием, не допускающим изменения с помощью такого смехотворного определения? Им, конечно, было бы гораздо разумнее принять к сведению мнение членов Корпуса и подобных ему организаций, чье болезненное решение оставить стезю пасторской деятельности было вызвано стремлением выявить связанные со служением реальные проблемы. Кроме того, им следовало бы поддержать тех, кто выступал за прояснение и изменение канонического права, по признанию Папы являющегося не церковной доктриной, а дисциплиной.

 

Развод в духе Католической церкви

Корпус был создан в 1974 г. в ответ на отставку американским епископом женившегося священника как впредь бесполезного для Католической церкви. Ситуация, когда десять тысяч бывших священнослужителей женились, а опросы общественного мнения показывали, что 79 процентов католиков только приветствовали бы женатых священников, побудила основателей Корпуса создать группу защиты, которая к настоящему времени очень сильно разрослась, стала высокопрофессиональной и располагает отделениями в Канаде. Изначально Корпус выступал лишь за то, чтобы к пастырской деятельности допускались женатые священники, то есть за то, чтобы покончить с принудительным целибатом служителей Церкви. В настоящее время сфера его деятельности расширилась. Его члены выясняют местонахождение и устанавливают связи с бывшими священниками, предоставляя в средства массовой информации сведения о связанных с ними данных, таких как численность служителей Церкви, продолжающих покидать ее лоно. Они поддерживают другие вовлеченные в эти процессы католические группы, ставящие целью отмену обязательного соблюдения целибата.

Одной из таких международных групп, точнее говоря, одним из таких движений, является созданная в Австрии организация «Мы – Церковь», которая проводит широкие общественные кампании за соблюдение священниками целибата по выбору и проведение других церковных реформ. К 1996 г. представители этого движения заявляли, что его члены собрали 2,3 млн подписей под петицией с требованием перемен. Аналогичное канадское движение «Католическое видение», поддерживаемое Корпусом, начало проведение подобной кампании; ей ожесточенно противостояли несколько епископов, пятеро из них запрещали участникам проведение этой кампании на церковных территориях.

Нарастание волны сексуальных скандалов, в которые были вовлечены священнослужители, также предоставило представителям Корпуса и других организаций доводы в пользу соблюдения целибата по желанию. Подкрепленные опубликованными исследованиями о психологических последствиях принудительного целибата, эти доводы привели их к выводу о том, что подавление сексуального начала как неизбежное следствие обязательного целибата ведет к возникновению огромного числа умственно и психически неуравновешенных служителей Церкви. Некоторые из них позволяют себе разрушительные и яростные действия, наносящие тяжкий вред людям, которым они призваны давать советы, помогать и духовно их направлять. Как полагает один бывший священник: «Отношения с Господом могут стать глубже через отрицание, через жертву… но это также может испортить их и опорочить».

Сексуальные домогательства священников настолько распространены, о них говорят настолько часто, что повсеместно возникают группы поддержки жертв их надругательств. Одной из таких организаций является группа «Линкап», располагающаяся в Чикаго. По словам ее президента Тома Экономуса, 90 процентов обвинений, выдвинутых против католических священников, связаны с сексуальным насилием над мальчиками, что соответствует оценке Ричарда Сайпа, когда он пишет, что 6 процентов американского духовенства составляют развращающие детей педофилы. Протестантских священнослужителей в основном обвиняют в том, что те «недолжным образом ведут наставнические беседы» с новообращенными противоположного пола.

К этой проблеме католиков, включая группы верующих, выступающих за целибат по желанию, вынудила обратиться недавно сошедшая лавина скандальных разоблачений. Тем не менее факт остается фактом: процентная доля духовенства, совершающего криминальные деяния, остается совсем небольшой по сравнению с теми, кто нарушает обет целибата по обоюдному согласию с взрослыми людьми, независимо от того, принадлежат ли те к Церкви или к светскому миру. И не все священники, вступившие в брак, не соблюдали целибат, когда слагали с себя духовный сан. А в заключение хотелось бы отметить, что выступление против принудительного целибата является неотъемлемой составляющей общей борьбы части духовенства против церковной дисциплины. Сексуально активные женатые пастыри способны так же хорошо выполнять свои обязанности и при добровольном целибате, утверждают они. И те, и другие могут действовать в состоянии благодати, а каждую душу особым даром наделяет один лишь Господь.

 

Кровотечение

Не только все большее число священнослужителей отказываются от духовного сана, так поступают монахи и другие служители Церкви, в частности монахини. Со времени сексуальной революции более трехсот тысяч из них оставили монашеские ордена. Во всем мире эта впечатляющая статистика свидетельствовала о том, что женские монастыри покидала одна монахиня из каждых пяти. Такое явление в католических кругах стали называть «кровотечение». Интервью и опросы общественного мнения совпадают в оценке обета целомудрия как одной из главных причин того, что многие молодые католички воздерживаются от ухода в монастырь, хотя за несколько десятилетий до того они обязательно ушли бы туда. При этом следует иметь в виду, что, с их точки зрения, обет целомудрия «наиболее значимый и наименее трудный из трех обетов».

Жизнь монахинь в настоящее время очень отличается от эпохи средних веков, когда убогие обитательницы монастырей битком набивались в кельи, куда их загоняли суровые семьи или еще более суровые обстоятельства. Потом они уже были не в состоянии покинуть свои обители, оказываясь там заточенными как в узилище. К XX в. в них находились преимущественно женщины, избравшие религиозную жизнь как призвание; небольшое, но стабильное число монахинь составляли дочери, обетованные родителями Господу. К счастью, женские монастыри редко принимали явно крамольных или очевидно не соответствовавших их требованиям послушниц, и потому в качестве общего правила там жили в основном преданные своему призванию монахини.

До Второго Ватиканского собора монастырская жизнь была жестко регламентирована, подвергалась придирчивому надзору и контролю. Обитательницы монастырей заметно отличались от женщин из внешнего мира по кургузым и давно отжившим свой век одеяниям, наводящим на мысли о средневековье, их сурово ограждали от всех влияний внешнего мира, начиная со средств массовой информации и кончая их собственными семьями. Во многих монашеских общинах были запрещены газеты и журналы, по радио и телевизору позволяли слушать и смотреть только небольшое число программ, подвергавшихся строгой цензуре. Даже родственникам приходилось смиряться с присутствием посторонней монахини, когда они говорили с дочерью, сестрой, племянницей, теткой или двоюродной сестрой. Те же правила применялись при походах на прием к стоматологам или другим врачам либо за покупками, а также когда они бывали «дома»: визиты домой разрешались с перерывами в пять или шесть лет. Монахиню, посещавшую родительский дом, сопровождала сестра из местного монастыря, а его послушницы должны были следить за тем, чтобы обе монахини каждый вечер возвращались ночевать в монастырь. Такие правила были призваны обеспечить неукоснительное соблюдение целибата и защитить монахинь от осквернения какими бы то ни было посторонними влияниями, оставляя их под исключительным воздействием Церкви.

Награда за столь жестко контролируемую жизнь с соблюдением целибата была не только духовная. Монахинь в их общинах уважали и почитали. Они были образованными, однако обычно их подготовка не связывалась с индивидуальными профессиональными склонностями, профессии навязывались им их орденом: самыми распространенными из них были профессии учительниц и медицинских сестер. Большинство духовных орденов преуспевали в финансовом отношении, поэтому не удивительно, что многие из них были весьма состоятельными. В случае серьезного заболевания и в старости монахини были ограждены от материальной нужды благодаря этим средствам.

Второй Ватиканский собор перевернул этот монастырский мир с ног на голову, и сотни тысяч монахинь его покинули. Собор упразднил их уникальность, провозгласив, что «все члены Церкви получили одинаковое призвание “к полноте христианской жизни и совершенству милосердия” постольку, поскольку были крещены». Несмотря на призвание, оказалось, что монахини были такими же, как и остальные благочестивые католики, дорогими и любимыми, но не единственными в своем роде. Более того, собор подтвердил, что монахини не могут быть священниками, эта прерогатива сохранялась исключительно за мужчинами. Чем же тогда соблюдающие целибат, приносящие жертвы и преданно служащие Господу монахини отличаются от других набожных, но не соблюдающих целибат католичек? Понятно, что ничем. «Одним махом, – пишет Патриция Уиттберг во “Взлете и падении католических религиозных орденов”, – собор свел на нет ту идеологическую основу, на которой на протяжении восемнадцати столетий покоилась религиозная жизнь Римско-католической церкви».

После Второго Ватиканского собора стремительные радикальные перемены кардинально сказались на преобразовании монастырей. Изменился рекомендуемый стиль одежды, и монахини стали выглядеть как скромно одетые женщины. Их посылали учиться в колледжи и университеты, где они общались с теми, с кем сами считали нужным. Нередко они жили, объединяясь в небольшие группы или даже поодиночке, без матери настоятельницы. Работая на интересных работах и занимая ответственные должности, доступные женщинам с соответствующим образованием, монахини получали высокие зарплаты, которые почти полностью должны были передавать своим духовным орденам, до мельчайших деталей расписывавшим их собственные траты на жизнь.

Мир тоже менялся на глазах. Загадочная женская душа обрела новые возможности для выхода энергии – такие, как получение образования, продвижение по службе, работа на производстве, социальные свободы. В раскрепощении женщин невозможно переоценить освободительное воздействие противозачаточных средств даже для некоторых католичек, защищавших церковное учение в той его части, где говорится о контроле собственного тела. Тот факт, что пастырское служение для женщин все еще недоступно, означает, что монастыри более не предоставляют возможности для их восхождения по социальной иерархической лестнице, хотя это, как постоянно убеждались монахини, было вполне доступно их сестрам за пределами Церкви. И поскольку традиционно католические учебные и медицинские учреждения все в большей степени подвергались процессу обмирщения, те, кто посвящал жизнь служению другим, могли выполнять свои обязательства и в светских организациях. Уважение к ним, раньше воспринимавшееся как нечто само собой разумеющееся, ослабевало по мере усиления нападок критиков на их совместные богатства, обвинений в самодовольстве и постановке вопросов об их преданности делу решения общественных проблем.

На фоне двух менявшихся миров – католицизма после Второго Ватиканского собора, с одной стороны, и основной части общества, тяготевшего к реформаторству, с другой, – монахиням и потенциальным новообращенным пришлось глубже задумываться о выборе жизненного пути. И когда это произошло, началось «кровотечение». То же самое стало происходить и в связи с резким уменьшением численности новообращенных. Следствием этих двух процессов оказалось радикальное изменение в социальном составе монахинь: основной частью послушниц их орденов становились старевшие и состарившиеся сестры. Из тридцати шести тысяч католических монахинь Канады 57 процентов достигли пенсионного возраста – шестидесяти пяти лет, а больше половины престарелых служительниц Церкви уже отметили семьдесят пятый день рождения. Монахини в возрасте до тридцати пяти лет составляют лишь 1,4 процента. В настоящее время смертность в пять или шесть раз превышает пополнение их рядов.

Одним из многих следствий «кровотечения», сказывающихся на молодых монахинях, является финансовое положение: по мере того, как все больше средств расходуется на нужды пожилых сестер, число которых возрастает с каждым годом, зарплаты их работающих младших подруг становятся все более важным источником их совместного выживания. Обеспеченность сообщества монахинь представляется все более проблематичной: как обедневшие ордена смогут поддерживать их в старости спустя несколько десятилетий?

Многие монахини, покинувшие свои ордена на начальных этапах «кровотечения», наряду с обетами целибата и покорности, относили эти проблемы к числу основных причин принятого ими решения. (Сегодня те, кто собирается покинуть монастыри, чаще указывают на вопросы финансирования. Их все больше возмущает обязанность передавать львиную долю своего заработка старшим сестрам, которые относятся к ним как к малым детям, присваивая себе эти средства в качестве благотворительных пожертвований.)

Со времени Второго Ватиканского собора целибат стал одним из ключевых факторов в уравнении, определяющем решение стать монахиней. Само по себе сохранение девственности редко служило мотивацией для решения женщин посвятить жизнь духовному служению. Скорее оно составляло неотъемлемую и неизбежную часть религиозного призвания, нередко самую его легко выполнимую часть. Ее цена – бездетность и одиночество, – казалось, стоила получаемого вознаграждения: привилегированного положения в лоне Католической церкви; обретенной чести оставленных земных семей; образовательных, производственных и профессиональных возможностей; избавления от беспокойства, связанного с финансовыми проблемами.

После Второго Ватиканского собора такого рода награды за пострижение в монахини сильно сократились. Мирянки тоже могли быть образованными, их брали на престижные места работы, иногда они даже занимали значительные должности в приходе. Зачем же тогда было давать обет целибата и лишать себя радости замужества и материнства, не говоря уже об эротических наслаждениях половой жизни? В течение двух десятилетий после собора многие монахини приходили к выводу о том, что теперь уже нет никакой убедительной причины для такого шага.

«Целибат был для меня проблемой, – говорила одна монахиня-вероотступница, объясняя свое решение покинуть лоно Церкви. – Мне не хватало мужского общества». Вторая полюбила иезуита, ощущала с ним «интеллектуальную и эмоциональную близость, чувствовала родство душ и испытывала к нему физическое влечение». Когда преподававшая монахиня «стала фантазировать и представлять себе близкие отношения с моими старшеклассниками… я поняла, что настало время уходить». «Мне захотелось иметь собственных детей», – вспоминала еще одна монахиня. Такими были основные причины, после 1960-х гг. приведшие к отказу благочестивых монахинь от целибата и добавившие немало «капель» в процесс «кровотечения».

Со времени Второго Ватиканского собора и сексуальной революции более полумиллиона мужчин и женщин, ранее служивших Церкви, теперь с разной степенью успешности живут и работают в миру. Для подавляющего большинства этих людей именно целибат стал непреодолимым камнем преткновения на пути к исполнению их личностной и духовной миссии.

 

Десятилетия спустя после того, как это судьбоносное событие возбудило, ужаснуло, придало новые силы и существенно изменило западное общество, североамериканская сексуальная революция основательно утвердилась в качестве определяющего направления образа жизни. К настоящему времени становятся очевидными ее результаты – прежде всего, возможно, это снизило средний возраст девственниц. В наши дни средний возраст потери невинности составляет около 17,4 года для девушек и 16,6 года для юношей, что примерно на три года меньше, чем в конце благопристойных 1950-х гг. Однако при разбивке по возрастным группам эти цифры становятся более пугающими: 19 процентов подростков теряют девственность в возрасте от 13 до 15 лет. К 16–17 годам этот показатель возрастает до 55 процентов, а среди всех старшеклассников опыт половых отношений уже имеют до 72 процентов, около половины из них – более чем с одним партнером.

Образ, возникающий при анализе этих цифр, представляет собой отнюдь не картину раскованной, раскрепощающей и доставляющей внутреннее удовлетворение сексуальности. Наоборот, он чреват тяжелыми последствиями, прежде всего резким увеличением числа беременностей: сейчас беременеют четверо из десяти американских девочек-подростков. В основном они становятся незамужними матерями, плохо подготовленными к исполнению родительских обязанностей. Для более четкого понимания сложившегося положения можно сравнить его с ситуацией, имевшей место в 1960 г.: тогда 33 процента матерей-подростков были матерями-одиночками, когда рожали первого ребенка; к 1989 г. этот процент взлетел до 81.

Уровень заболеваний, передающихся половым путем (ЗППП), также чрезвычайно возрос, так что в наши дни к двадцати одному году примерно один человек из четырех заражен такими ЗППП, как хламидиоз, сифилис или гонорея. Еще более пугает волна распространения СПИДа среди молодых людей. Несмотря на страстные предупреждения таких известных людей, как баскетболист Мэджик Джонсон, который признался, что его безрассудные и беспорядочные половые связи привели к этому трагическому диагнозу, многие молодые люди, занимаясь сексом, все еще не предохраняются.

Равным образом настораживает тот факт, что сами подростки часто делают не то, к чему призывают: хотя значительная их часть слишком рано начинает заниматься половой жизнью, немногие из них считают, что «первый половой акт лучше совершать» раньше шестнадцати или семнадцати лет. Почему же тогда они так откровенно торопят события? Главной причиной в данном случае является любопытство, а «влюбленность» в списке причин занимает второе место, причем с значительным отрывом: 63 процента девушек и 50 процентов юношей расстались с невинностью именно ради того, чтобы удовлетворить это чувство. Тревогу вызывает и то обстоятельство, что еще больше девушек (но лишь 35 процентов юношей) поддаются давлению своих возлюбленных, а 58 процентов тех и других приняли такое решение, чтобы произвести впечатление на друзей и стать более популярными. Они идут на это, несмотря на постоянно применяемую к себе оценку такого поступка с позиций двойного стандарта: две трети считают, что сексуальный опыт повышает репутацию юношей, но вредит репутации девушек.

Когда-то, еще до наступления сексуальной революции, девушкам было легче хранить целомудрие. У них позже начинались менструации – скорее в четырнадцать лет, чем в двенадцать, как это бывает теперь, а замуж они выходили раньше, чаще в двадцать один год, чем в двадцать пять, как сегодня. Таким образом, молодая женщина с полным на то основанием могла подсчитать, что хранить невинность до свадьбы ей надо было всего семь лет, после чего она могла расстаться со своей девственностью при полном одобрении такого поступка родителями, Церковью и обществом. Сегодня и она, и ее брат находятся под жестким давлением гормонов и общества, которым движет половой инстинкт, где девственниц презрительно считают ненормальными, а друзья и одноклассники ехидно их подкалывают и поддразнивают, похваляясь собственной сексуальной доблестью. К тому же они часто страдают из-за отношений с поклонниками, уговаривающими или принуждающими их к половому акту, когда сами они предпочли бы от него воздержаться.

Несмотря на буйные сексуальные эксперименты сегодняшнего дня даже среди самых юных подростков, 20 процентам из них удается сохранить целомудрие до совершеннолетия. Почему же поведение этих юношей и девушек отклоняется от нормы? Каким образом им удается успешнее, чем большинству сверстников, справляться с более могущественными силами? Что составляет суть их отличия от тех, кому не удалось удержаться от соблазна? Не жалеют ли они о том, что, достигнув совершеннолетия девственниками, начали половую жизнь существенно позже многих своих друзей и подруг?

Эти вопросы следует рассматривать в контексте сегодняшней непростой социальной и моральной обстановки, на которую оказывают огромное влияние средства массовой информации и музыка, сильно воздействующие на миллионы молодых людей и их покупательную способность. И музыка, и средства массовой информации проповедуют удовольствия и наслаждения, рекламируют половое влечение, в музыкальной форме передавая мысль о том, что секс – хорошо, естественно, круто и все только и делают, что им занимаются. Половые отношения в их представлении – такие физические действия, которым предшествует соблазнительное, обольстительное и кокетливое поведение, когда люди соответствующим образом одеты, их позы, жесты и движения манят и влекут, а от тел исходит мускусный, животный дух.

В мире, проникнутом идеей секса, феминистская интерпретация полового акта с позиции силы также свидетельствует о том, насколько тесно она связана с неравенством мужчин и женщин. К сожалению, такой подход подвел некоторых женщин к выводу о том, что для восстановления справедливости и устранения отвратительных двойных стандартов им следует перенять манеру сексуального поведения мужчин. Эта позиция, претворенная в действие, на сексуальном поприще ведет от победы к победе, прибавляя к списку все больше имен. Женщины во многих случаях сами начинают и доводят до конца мимолетные отношения с мужчинами. Они не видят и тени иронии в подходе к понятиям независимости и равенства как овладении мастерством бесчисленных разновидностей того, что Эрика Йонг удачно назвала «перепихнуться». В агрессивной версии сексуальной революции «настоящие женщины» в карманах джинсов носят презервативы, оценивают (например, по десятибалльной шкале) крепость форм мужских ягодиц и вступают в связи с партнерами, возбуждающими в них внезапно вспыхнувшую и быстропроходящую похоть.

Однако параллельно, в том же пространстве и времени, соперничая с господствующим представлением о жизни, существует другая могучая сила – агрессивно проповедующее свои взгляды «Моральное большинство», представляющее правое крыло христианства. Оно имеет свою молодежную организацию и поддерживает идущее вразрез с описанным выше подходом движение, сторонники и сторонницы которого выступают в защиту сексуального воздержания до брака и признания половых отношений только с лицами противоположного пола единственной законной формой сексуальной ориентации. Его участникам предоставляются такие же современные и действенные средства, как и те, которыми располагают их соперники, следующие этике господства всесильного секса.

Самое известное движение такого толка, отделения которого существуют во всем мире, метко названо «Истинная любовь ждет».

 

«Истинная любовь ждет»

Суть философии этого движения содержится в приводимом ниже обещании, под которым подписались сотни тысяч молодых мужчин и женщин:

Веря в то, что истинная любовь ждет, я обязуюсь пред Господом, пред собой, моей семьей, моими друзьями, моим будущим спутником жизни и моими будущими детьми с этого момента воздерживаться от сексуальных связей вплоть до того дня, когда вступлю в такие супружеские отношения, о которых сказано в Библии.

«Истинная любовь ждет» ясно и недвусмысленно утверждает свои ценности и обязательства в отношении рода человеческого. Истинная любовь существует как дарованная Господом эмоциональная движущая сила, явственно определяемое явление, под воздействие которого попадают пары людей противоположного пола – однополая любовь не бывает ни истинной, ни святой. Когда приходит истинная любовь, благословленные ею мужчина и женщина должны сделать все возможное, чтобы их союз стал вечным, законным и почетным, освященным церемонией, определенной Библией. И лишь после этого муж и жена вступают в супружеские отношения, являющиеся возвышенной кульминацией их любви.

«Истинная любовь ждет» (сначала – священные узы брака, а все остальное потом) была создана в апреле 1993 г. в американском «библейском краю» – городе Нэшвилле, штат Теннесси, после того, как молодой священник Ричард Росс был потрясен откровениями двух четырнадцатилетних девочек, признавшихся ему: «Мы единственные девственницы, оставшиеся в нашей школе». Может быть, так оно и было, и их состояние отражало положение, сложившееся в самых разных учебных заведениях во всем западном мире. «Истинная любовь ждет» и ее искусно навязанное, обманчиво простое послание вскоре привлекли сотни тысяч тех, кто дал обещание ждать. Так зародилось это движение.

В его основе лежит целибат – положительный, внушающий уверенность в себе, утешающий и ободряющий целибат. Он придает силы и укрепляет веру в себя девушек, хранящих целомудрие, а также распространяется на огромное число их раскаивающихся сестер, потерявших девственность, которых называют «вторичными девственницами». «Уже имеющим опыт половой жизни студенткам можно предложить попросить Господа о прощении и о том, чтобы дать движению “Истинная любовь ждет” обещание “с этого дня и впредь”». Иначе говоря, «Истинная любовь ждет» дает моментальное искупление грехов, и хотя даже это движение не в состоянии восстановить порванную девственную плеву, оно несет утешение кающимся и прощение грешницам.

В какофонии шквала сообщений, обрушиваемых на слушателей нашими вездесущими средствами массовой информации, заявления движения «Истинная любовь ждет» звучат спокойно и ясно. Господь не поощряет добрачные половые связи. Девственность – «дар, который можно сделать лишь единожды». «Сосредоточь внимание на том, на чем его сосредоточивает Бог: на сердце». «Стремись к тому, чтобы ожидание твое было творческим». Неразумно христианам встречаться с нехристями. Господь хочет, чтобы ты сама распоряжалась своей жизнью. В свое время Он сам пришлет тебе достойного спутника. Само по себе увлечение людьми одного с тобой пола не безнравственно, однако вступление в половые отношения с ними преступает грань библейских заповедей и потому греховно. Будь ближе к Богу.

«Истинная любовь ждет» получает поддержку благодаря энергичному и умелому продвижению своих идей в массы. Представители движения предлагают молодежи типично подростковые атрибуты: тенниски, футболки, свитера, бейсболки, плакаты и афиши, подвески и брелоки, заколки, колечки, бусы, Библии, учебные пособия, литературные произведения общего характера. Лозунги, написанные на этих вещах, – «На уговоры не давайся – девственницей оставайся», «Ласкай свою собаку, а не подружку», а для девушек, потерявших невинность, но до свадьбы прекративших половую жизнь, полный печали и сожаления лозунг: «Я скучаю по непорочности» – по своей банальности и избитости вполне могут соперничать с теми, что сопутствуют любой другой чрезвычайно успешной рекламной кампании.

Движение «Истинная любовь ждет» содействовало распространению христианской музыки («Ньюзбойс», «ДеГармо и Кей», Стивен Кёртис Чэпмэн, «Джефф Мур и Дистанс», «ДиСи Ток», Аудио Адреналин) и танцев. Никому из тех, кто ждет, не нужно отказываться от распространенных среди подростков развлечений. Музыка и танцы – без наркотиков и секса – воодушевляют энергичных молодых людей на активное общение друг с другом, снимая при этом сексуальную энергию за счет ее трансформации и переключения на достижение социально приемлемых целей без всякого ощущения потери или лишения чего-то важного. За счет такого переключения внимания сексуальное воздержание и сила духа вдохновляют верующих, им становится значительно легче исполнять обеты.

Участников движения «Истинная любовь ждет» настоятельно просят привлекать новых членов, организуя процесс на основе тщательно разработанных, полезных и детальных инструкций. В основном такого рода деятельность сводится к работе со средствами массовой информации, а также к вовлечению в движение как девственниц, так и уже лишенных непорочности девушек, которые готовы прекратить половую жизнь до вступления в брак. Так, в феврале 1996 г. движение «Истинная любовь ждет» организовало массовый митинг в поддержку целомудрия на крытом стадионе «Джорджия» в Атланте. Кульминационным моментом этого события стал подъем к куполу стадиона на канатах трехсот пятидесяти тысяч подписанных разными людьми карточек с обещанием до брака хранить непорочность. Еще более впечатляющим стал цветной разворот журнала «Лайф» за сентябрь 1994 г., на котором были изображены 211 163 таких же карточек, укрепленных на земле около памятника Дж. Вашингтону.

Во время посвященного миссии движения представления в День святого Валентина в 1997 г., когда во всех средних школах США демонстрировали подписанные его членами карточки с обещаниями хранить невинность, проявились его решимость и целеустремленность. Как отмечалось в материалах движения «Истинная любовь ждет» и публикациях программы Go Campus, организация этого мероприятия шла поэтапно. Сначала проводились перспективное планирование и встречи, направленные на стимулирование мотивации присоединения к движению. Затем его члены изучали Библию и значение церемонии обмена кольцами. Кроме того, они связывались с христианскими группами и клубами, чтобы в нужный момент заручиться их поддержкой, а также осуществляли контакты с администрацией школ и средствами массовой информации. По окончании представления проводилась тщательная уборка.

Если строптивые чиновники системы образования в ходе долгого и непростого процесса, предшествовавшего представлению в День святого Валентина, ставили усилиям учащихся палки в колеса, «школьники вежливо говорили, что им надо будет продолжить обсуждение проблемы через какое-то время и они к нему еще вернутся». В составленных для студентов пособиях рекомендуется избегать эмоций, поскольку вполне возможно, что накал страстей будет работать против них. Там говорится, что лучше прибегать либо к другим творческим решениям, в частности к расположению экспозиции на другой стороне улицы в тех случаях, когда в школе или в университетском городке ее создавать запретили; или обращаться непосредственно к закону, в частности к Закону о равном доступе, текст которого был включен в подарочный набор, раздававшийся на представлении на случай чрезвычайных обстоятельств.

Движение «Истинная любовь ждет» распространилось из американского «библейского края» по всем Соединенным Штатам, достигнув даже Стэнфордского университета в Калифорнии, где, как сетуют представители движения, девочки-подростки рожают каждые восемь минут. В 1994 г. была сформирована Стэнфордская группа, сначала называвшаяся «Студенты за традиционную сексуальную этику». «Истинная любовь ждет» также получила распространение в Канаде, особенно в «библейском краю» прерий. «Это не просто причуда, – утверждает координатор Канадского альянса за сохранение целомудрия в городе Корнуолл, провинция Онтарио. – Преподаватели рассказывали мне, что они говорят об этом <целомудрии> дни напролет в коридорах, вестибюлях и в школьном дворе».

Так же обстоят дела в коридорах и школьных дворах во многих других районах мира, включая Южную Африку, где в 1994 г., когда движение «Истинная любовь ждет» провело первую кампанию, карточки с обещаниями подписали шестьдесят тысяч учащихся и студенток. «Я еще подросток, и сложности жизни часто сбивают меня с толку», – призналась одна из тех, кто ждет, из бантустана в провинции Квазулу-Наталь. Другая девушка с радостью заметила:

Я всегда хотела оставаться непорочной, но думала, что нахожусь в меньшинстве. Я была так счастлива, когда узнала, что ошибалась! Подписание карточки с официальным обещанием поможет мне выполнять принятое решение [1082] .

Хотя движение «Истинная любовь ждет» развивалось и совершенствовалось в лоне христианского протестантского фундаментализма, его создатели и руководители были благоразумны и придерживались достаточно широкого подхода к проблеме, чтобы связаться с двадцатью тремя тысячами приходов и миллионами американских верующих, разделяющих римско-католическую веру. Церковь крепко пожала их протянутую руку и официально признала движение. Ведь целомудрие представляет собой не что иное, как «новый подход к восприятию нами старого послания», – сказал исполнительный директор Миссии национальной федерации католической молодежи.

Послание о сохранении невинности привлекает миллионы молодых сторонниц, которые, по крайней мере временно, воздерживаются от так широко распространенных среди подавляющего большинства их сверстниц сексуальных отношений. Конечно, часть этой привлекательности определяется самим движением – продвинутым, современным, уверенным в успехе, очевидно прибыльным и пользующимся моральным авторитетом. Новый подход к проблеме, определившийся благодаря ему, состоит в том, что девственница из чудачки превращается в своего рода престижный объект для подражания.

Однако само по себе успешное представление идеала целомудрия не может объяснить его привлекательность такой силы и масштаба. Обращенными оказались не только те, кто уже испытывал влияние «Морального большинства» или воспринял принципы движения «Истинная любовь ждет» вместе с его модными нарядами как до боли знакомые. Детей представителей менее догматичных течений в христианстве и других религиях, агностиков или атеистов, никогда не разделявших взгляды «Морального большинства», привлекает движение «Сила девственности» и представление о целомудрии, которое оно проповедует.

Утверждаемое в соответствии с религиозной моралью целомудрие носит обязательный характер. «Господь хочет, чтобы я была невинна», – поясняют те, кто ждет. «Господь говорит, что жить половой жизнью до заключения брака неправильно». А те, у кого больше воображения, говорят немного иначе: «Тело мое – Храм ГОСПОДЕНЬ, и я не оскверню его!». Обещанная награда высока и очень заманчива – по воле Бога должен объявиться надлежащий спутник жизни, а с ним истинная любовь и священные узы брака. И уже в качестве мужа и жены молодожены будут раскрывать для себя наслаждения эротики, усиленные долгим периодом предшествовавшего воздержания. А период ожидания будет полон не похоти, а романтики.

Позже, когда были подписаны сотни тысяч карточек с обещаниями хранить невинность до брака, «Сила девственности», с одной стороны, проявляла свою силу, а с другой – наделяла ею других. По своему характеру эта сила скорее наступательная, чем оборонительная. В основе ее лежит убеждение в том, что состояние девственности прекрасно и достойно, его вовсе не надо стесняться как чего-то старомодного или обременительного, чего-то, что нужно скрывать, пока не избавишься от него, и осознание этих простых истин внушает девственницам чувства уверенности в себе, самообладания и адекватной самооценки. До появления движения «Истинная любовь ждет» девственность нередко воспринималась как тяжкий груз. Теперь девственница может сказать: «Это моя жизнь, и никому нет дела до того, живу я половой жизнью или нет». Более того: «Если ты уверена в правильности принятого решения, для тебя не имеет значения то, что скажут другие». «Сила девственности» стала вполне действенной.

Как организация «Истинная любовь ждет» представляет собой совершенно новое явление, ее воздействие в настоящее время не поддается оценке. Нужно, чтобы прошло как минимум десять лет, чтобы можно было понять степень его значимости и оценить способность к длительному влиянию. Оно вполне может оказаться непродолжительным и лопнет как мыльный пузырь. Показателен в этом отношении тот факт, что поток информации о движении «Истинная любовь ждет» после 1994 г. стал иссякать, теперь сообщения о нем появляются лишь время от времени. Наряду с этим число беременностей девушек-подростков вновь стало расти, в большинстве случаев превращая их в матерей-одиночек. Нет никаких сомнений в том, что тысячи девушек продолжают хранить невинность в ожидании истинной любви, и нет никаких оснований полагать, что движению «Истинная любовь ждет» удалось преобразовать мораль нынешнего поколения.

 

Движение молодых людей

«Истинная любовь ждет» – самая известная и заметная организация современного движения за сохранение целомудрия, но не единственная. Есть и многие другие движения и организации, которые несут молодежи такое же послание. Сообща они содействуют привнесению в сегодняшнюю молодежную культуру устойчивой идеи сохранения целомудрия, хотя в жизнь ее воплощают далеко не все. А девственность, несмотря на то что те, кто ее хранит, не составляют большинства, теперь уже не воспринимается как позорное бремя. По крайней мере, движение за сохранение целомудрия вернуло ей статус социально приемлемого и привлекательного человеческого качества.

Целибату сделали своего рода рекламу, открыто и публично заявив о том, что его соблюдают несколько молодежных кумиров. Задолго до возникновения движения «Истинная любовь ждет» Джулиана Хэтфилд, певица в стиле рок, популярная среди подростков, юношей и девушек, заявила журналу «Интервью», что она девственница. Видеожокей Эм-ти-ви Кеннеди, «невероятная чудачка, сделавшая чудачество верхом элегантности», в свое время выступила с такого же рода заявлением. Певец Моррисси утверждал, что равнодушен к половой жизни и как бы заново стал девственником, потому что в последний раз вступал в половые отношения много лет назад. «Секс никогда на деле не присутствовал в моей жизни, – говорил он. – Поэтому я, можно считать, человек, не имеющий пола».

Немногие более или менее известные актрисы также стремятся хранить целомудрие. Достигшая брачного возраста молодая актриса Кэссиди Рэй, звезда ныне забытой мыльной оперы «Агентство моделей», уверяла поклонников в том, что, несмотря на свою дефлорацию на сцене, она в восемнадцатилетнем возрасте еще оставалась девственницей. «Я хочу хранить невинность до встречи с моим <будущим> мужем», – сказала она. Персонаж актрисы Тори Спеллинг в телесериале «Беверли-Хиллз, 90210» Донна Мартин на протяжении 10 телевизионных сезонов (1990–2000 гг.), оставалась одной из немногих девственниц на улице Родео-Драйв в Беверли-Хиллз. Зрители, затаив дыхание, следили за развитием событий на экране. Когда в 1997 г. ее чуть было не изнасиловали, стала такой же, как большинство. В фильме «Бестолковые» (Clueless) актриса Алисия Сильверстоун в роли Шер была не только самой крутой девицей в университетском городке – она оставалась девственницей, хранившей невинность для любимого юноши Люка Перри.

Может быть, самым впечатляющим образцом для подражания при соблюдении целибата является Эй Си Грин, мощный (рост 2 м 6 см, вес 100 кг) центрфорвард профессионального баскетбольного клуба «Финикс санз» Национальной баскетбольной ассоциации США. Не исключено, что в тридцать три года Грин был самым стойким из известных девственников и, как основатель объединения «Спортсмены за воздержание», видимо, самым активным его проповедником. «Я все еще девственник», – сказал Грин в 1997 г.

Я воздерживаюсь как взрослый по той же причине, по какой я желал это подростком, – не изменился ни принцип, ни чувство уважения к самому себе, которое я испытываю… Можно привести огромное число доводов, свидетельствующих о том, что <воздержание> – это путь к одиночеству, – но это вовсе не значит, что соблюдать его неправильно [1098] .

Наиболее ярким примером для подражания для многих мужчин и многих женщин является суперзвезда Мэджик Джонсон из американского профессионального баскетбольного клуба «Лос-Анджелес Лэйкерз». Он поздно проклял свои необузданные и беспорядочные половые связи, которые довели его до заражения вирусом иммунодефицита. Это серьезно подпортило репутацию Джонсона, для многих олицетворявшего блистательный образ мира легкомысленного сексуального удовлетворения. Сам баскетболист так сказал о печальном уроке, извлеченном из заражения СПИДом: «Единственным видом безопасных половых связей является их отсутствие».

Таким образом, совсем небольшое число девственниц и девственников вместе с одним обреченным развратником выступают против неослабного давления эротизма популярной музыки, телевидения и кино; они остаются малюсеньким островком непорочности и чистоты в чувственном сексуальном океане общества. Именно потому их значение обретает гипертрофированные размеры в глазах защитников целомудрия, особенно защищавших его профессионально.

Наследие сексуальной революции обернулось взлетом до небес подростковых беременностей, невероятно высоким уровнем абортов и рождения внебрачных детей, а также резким увеличением числа венерических заболеваний, передающихся половым путем, включая СПИД. Эти обстоятельства также потрясли и встревожили людей, более обеспокоенных их тревожными социальными последствиями, чем религиозными осложнениями. В отличие от «Морального большинства», в определенном смысле породившего движение «Истинная любовь ждет», эти мужчины и женщины нередко допускают или даже выступают в поддержку половых связей до свадьбы, но только между согласными в них участвовать взрослыми, а не молодежью. Для молодых людей и девушек воздержание тесно связано с очень важной для них проблемой времени, но для взрослых она не имеет значения и обращать на нее внимание им не обязательно.

Такой подход, значительно отличающийся от других, привел к усилению стремления молодежи к сохранению целомудрия с использованием самых разных средств поддержки – таких, как образование, наказания, нравоучения или увещевания. Хотя эти средства пугающе сопоставимы с тактикой, применяемой в постоянно проигрываемой войне с наркотиками и почти столь же эффективной, борьба продолжается, поскольку ставки слишком высоки.

Некоторые сторонники кампании за непорочную юность, исходя из принципа «чем хуже, тем лучше», выступают за изнасилование несовершеннолетних и закон об абортах, а также законодательство, направленное против нарушающих свои финансовые обязательства отцов, включая подростков. Фундаменталистское христианское движение «Истинная любовь ждет» представляет собой наиболее значительный пример нравоучительного морального подхода к проблеме. Таким же является более жизнерадостное движение «Возрожденные девственницы Америки» («BAVAM!»), в основном ведущее работу с падшими женщинами. К числу наиболее действенных в этом плане подходов относятся программы сексуального образования, оптимистически полагающиеся на силу воздействия хорошо представленной и достоверной информации. Приводимые там данные убеждают молодых людей и девушек в том, что основанное на чувстве собственного достоинства, самостоятельно избранное и свободное от передаваемых половым путем венерических заболеваний целомудрие само по себе является щедрым вознаграждением.

Законодательное давление – «Ты не должен блудить с малолетними детьми», «Ты не должна с легкостью делать аборт, расплачиваясь за допущенные ошибки», «Ты не должен уклоняться от исполнения родительских финансовых обязательств» – влечет за собой последствия в форме определенных действий. Считается, что большинство людей делают все возможное, чтобы этих последствий избежать. Скорее предполагается, чем утверждается, что целомудрие как модель поведения составляет очевидный путь соответствия закону. Безопасные сексуальные отношения, которые решают все проблемы, за исключением запрещенных законом половых актов, являются вторым, близким по значению к первому, путем соответствия закону. Основная часть попыток заставить людей вести себя достойно состоит в отслеживании всех или хотя бы большей части нарушений, но это – слишком серьезная операция, чтобы рассчитывать на успех. Большинство людей вскоре понимают, что попадаются только те, кому не везет, и что наказывают именно их. Потому мотивация к исполнению этих законов в лучшем случае бывает крайне сдержанной.

Моральные призывы к соблюдению целомудрия, без всякого сомнения, оказывают более убедительное воздействие, чем юридические угрозы, и наиболее ярким тому примером может служить движение «Истинная любовь ждет». Сторонницы «BAVAM!», общества «вставших на путь исправления женщин легкого поведения», представляют собой иную аудиторию, но они также руководствуются моральным императивом: «помогать в возвращении к той нравственной основе, на которой некогда создавалась Америка, позже признанная как общество высоких моральных качеств, причем делать это следует с чувством юмора».

«BAVAM!» была основана двадцатипятилетней специалисткой по декоративному садоводству с западного побережья Америки Лорой Кэйт Ван Холлибик. Хоть она и не была «шлюхой в полном смысле этого слова (страдающей воспалением женского мозга, вызывающим безотчетную нерешительность при встрече лицом к лицу с любым обуреваемым желанием мужчиной)», но с домогавшимися ее мужчинами чувствовала себя очень неуверенно. Чтобы одолеть эту слабость, от которой возникала «беспокоившая меня опустошенность там, где должно было находиться мое здравое чувство собственного достоинства», она дала обет воздержания. С того времени Ван Холлибик не занималась половой жизнью «до тех пор, пока не сказала священнику“ я это делаю”». Через многочисленные веб-сайты, собственный бюллетень и тенниски с надписями: «Без секса в Сиэтле», «Я люблю тебя, парень… но спать с тобой не буду», она стремилась поделиться своим опытом с другими «вставшими на путь исправления женщинами легкого поведения».

У меня была возможность убеждать людей владеть своим телом, отстаивая собственное достоинство; реально выказывать уважение к другим, к любви, к взятым на себя обязательствам… Теперь неприбыльная организация «BAVAM!» распространяется по миру как лесной пожар. Она чем-то напоминает пронзительно кричащего, крепенького младенца [1101] .

«BAVAM!» не имеет ничего общего со структурой, организацией и меркантилизмом движения «Истинная любовь ждет». Как говорится в ее бюллетене, «BAVAM!» «представляет собой отношение и поведение тех, кто хочет начать все заново, и делает именно это – все начинает сначала. Среди психологов и в религиозных кругах это явление получило название вторичной девственности». Членство в объединении свободное, но оно дает вполне определенные преимущества. Вошедшие в организацию женщины дают обет соблюдения непорочности, получают членскую карточку «Удостоверенной возрожденной девственницы» и «Удостоверение девственности», дающие веские основания для того, чтобы не допускать сексуальных домогательств. «BAVAM!» также предлагает тенниски и спортивные хлопчатобумажные свитера, ежеквартальные бюллетени и рекламную поддержку групп и собраний своих членов в США и Канаде. В отличие от движения «Истинная любовь ждет», «BAVAM!» представляет собой добровольную организацию сходно мыслящих молодых взрослых людей, сосредоточенных на соблюдении целибата в результате неприятного, печального и нездорового опыта сексуальных отношений.

Наиболее значительные, серьезные и интенсивно спонсируемые кампании, проводимые в защиту юношеского целомудрия, связаны с образованием, но, несмотря на общие цели, соперничающие системы часто основывают свои действия на резко различающихся представлениях о природе человека и его поведении. В предложении, внесенном сопредседателем Консультативного совета по ВИЧ – СПИДу Комитета по вопросам образования в Нью-Йорке, подчеркивается масштаб этих разногласий: «Дети не должны жить половой жизнью», – заявил он, уверенный в том, что с этим тезисом его коллеги-советники не смогут не согласиться. К его удивлению, подавляющим большинством голосов выдвинутое им ходатайство было отклонено.

Вполне возможно, что единственным предложением, которое могло бы быть принято, единственным общим знаменателем самых разных точек зрения является уверенность в том, что основное условие процесса направления или определения будущего поведения целевой аудитории составляет информация. Яблоком раздора в данном случае является вопрос о том, какой направленности должна придерживаться такого рода информации. Иначе говоря, какова конечная цель информационной кампании: следует ли в ее ходе пропагандировать сохранение целомудрия до бракосочетания молодых людей или для вступления в близкие отношения вполне хватает истинной любви?

Очевидно, что мнение об этих и других ключевых проблемах в значительной степени определяют религиозные и моральные суждения: следует ли нам предлагать информацию о противозачаточных средствах или это может стимулировать сексуальную активность и увеличит риск беременности, поскольку, как известно, подростки очень неумело пользуются презервативами? Следует ли нам вселять в молодежь ужас, описывая картины ВИЧ-инфекции и СПИДа? Следует ли нам подробно останавливаться на эмоциональных, социальных и финансовых издержках нежеланного материнства? Следует ли нам разглагольствовать об ужасах абортов – как сделанных в больницах, так и нелегальных? Следует ли нам проповедовать только «секс после брака» из страха перед Господом, призывающим к соблюдению целомудрия? Или нам лучше рассказывать о таких альтернативных возможностях, как воздержание и «безопасный секс»? Следует ли нам сосредоточивать внимание на девочках, чаще становящихся жертвами сексуального насилия, или нам лучше делать вид, что двойных сексуальных стандартов не существует, и в равной степени уделять внимание мальчикам?

Одним из упрощенческих подходов к проблемам такого рода стала проводившаяся в Мэриленде «Кампания для наших детей» с такими лозунгами, как: «Воздержание лишь усиливает любовь» и «Пока не прошел весь путь, есть куда идти дальше». Цель кампании, поддержанной средствами массовой информации, состояла в том, чтобы «продлить период воздержания» до взросления подростков.

Многие другие программы сексуального воспитания носят более сложный характер, хотя это вовсе не означает, что они более эффективны. Некоторые из них строятся лишь на изложении информации о физиологии, но не на волнующих эмоциях, связанных с сексуальными отношениями. В последнем случае расчет делается на то, что получивший эту информацию человек, понимая суть действия механизмов своего тела, будет принимать адекватные решения относительно того, как ему поступать в каждом конкретном случае.

Некоторые программы, разработанные для использования школьными советами в качестве полных программ сексуального воспитания, грешат одержимостью целомудрием, но при этом совершенно не уделяют внимания другим проблемам. Широко распространенную в Америке программу «Сексуальное уважение» – курс сексуального образования, дополненный учебниками и наглядными пособиями, – критикуют за то, что она призывает только к сексуальному воздержанию, но не уделяет внимания обсуждению противозачаточных средств и их сравнительных достоинств. Она также дезориентирует учащихся такой чепухой, как: «Ласки <до> свадьбы иногда могут повредить половой жизни в браке». Аналогичная программа «Помощь подросткам», также принятая канадскими школами, иногда вводит учащихся в заблуждение такими, в частности, ошибочными утверждениями, как: «единственная возможность избежать беременности заключается в воздержании от полового контакта» и «правильное использование презервативов не предотвращает заражение ВИЧ-инфекцией, а только откладывает его».

«Герлз, Инк. (Girls, Inc.)» и «Отсрочка участия в половой жизни (Postponing Sexual Involvement – PSI)» представляют собой американские программы по месту жительства, к участию в которых ведущие приглашают девочек, объединенных в небольшие группы. Подходы этих программ к проблеме подросткового сексуального экспериментирования отличаются от применяемых в программах «Сексуальное уважение» и «Помощь подросткам». Курс «Предотвращение подростковой беременности (Preventing Adolescent Pregnancy – PAP)», предлагаемый в программе «Герлз, Инк.», предназначен для девочек-подростков группы риска. Их приглашают к откровенному обсуждению волнующих проблем, искушений и давления, оказываемого на них сверстниками с тем, чтобы они как можно раньше получали опыт сексуальных отношений. Как и «Кампания для наших детей» в Мэриленде, PAP стремится лишь к тому, чтобы на время отложить начало половой жизни, не подавляя ее целиком, но оставляя половой акт лишь для отношений между мужем и женой.

Программа PSI была разработана доктором Мэрион Говард в Атланте после того, как она сначала раздавала литературу о противозачаточных средствах своим пациенткам подросткового возраста, а потом проводила среди них опрос. Его результаты показали, что «84 процента из них хотели знать, как лучше отказать тем, кто склоняет их к сексуальным отношениям, причем сделать это так, чтобы не оскорбить их чувства». PSI сначала пытается внушить соблюдающим целибат подросткам, что воздержание – это здорово, а потом через ролевые игры предлагает реалистичные способы поведения, направленного на то, чтобы совладать с ситуациями, часто ведущими к вынужденным сексуальным отношениям.

Движение за целомудрие подростков в Канаде развивается по пути американского. Несмотря на значительно более низкий уровень беременностей среди подростков, не состоящие в браке канадские девушки тоже ведут активную половую жизнь. Чтобы изменить такое печальное положение вещей, в Канаде, как и в США, начали проводить кампании по сохранению целомудрия. Помимо местных программ «Бросающая вызов команда» и «Подростки и сила целомудрия (Teens and Chastity Force – TAC Force)», в Канаде начали действовать движение «Истинная любовь ждет» и программа «Помощь подросткам», хотя к участию в этих организациях канадские подростки относятся более сдержанно, чем американские.

«Команда, бросающая вызов» – своего рода передвижные кампании, проводящиеся командами университетских студентов. Они путешествуют по Канаде на небольших автобусах и передают собирающимся в церквах, школах и молодежных группах учащимся свой призыв скорее к «сексу после брака», чем к безопасным сексуальным отношениям, или к сохранению девственности до замужества. Участники «Команды, бросающей вызов» сами соблюдают воздержание; большинство из них активно участвуют в акциях, направленных против абортов, усматривая неразрывную связь между этими двумя проблемами. В 1993 г. они разъяснили свою позицию тринадцати тысячам подростков. В 1994 г. они разделились на две команды, охватив своей деятельностью всю страну – с востока до запада. TAC Force, группа поддержки для подростков и родителей, привлекает скромное число заинтересованных подростков на свои конференции и встречи.

Несмотря на эти программы и пропаганду своих взглядов, целомудрие среди молодежи Северной Америки остается достаточно редким явлением. Обеспокоенные власти уделяют пристальное внимание раскованному, беспорядочному поведению и напору, звучащему в жалобах молодых людей. Представители администрации бросаются на спасение молодежи с вопросниками и исследованиями, в которых разврат получает документальное оформление. Еще через некоторое время они предлагают во спасение политику и программы, созданные по образу и подобию политики и программ, уже доказавших свою недееспособность как оружие на полях сражений в войне против наркотиков и других общественных пороков.

В данном случае речь не идет ни о принижении значения положительных сторон этого оружия, ни об отрицании его значения в качестве воздействия на целомудренное меньшинство, составляющее около пятой части тех, кто выходит из подросткового возраста, сохранив девственность. Для этих юношей и девушек кампании в поддержку целомудрия несут гордые откровения, усиливающие их преданность принципу воздержания от половых отношений до вступления в брак по любви. Они знают, что наше одержимое сексом общество редко допускает право на отказ от сексуальных отношений, особенно когда отказывают с достоинством и уверенностью в правильности выбора в пользу сохранения девственности или целомудрия. В этом, в частности, и заключается «Сила девственности» – независимая и непреклонная.

Это особенно верно в отношении девушек, чьи массовые увлечения эротическими приключениями в эпоху, следовавшую за сексуальной революцией, совсем не обязательно несли им освобождение. Их постоянно снижавшийся возрастной предел первого опыта половых отношений и резко возросший уровень беременностей, абортов и внебрачной рождаемости являются очевидным свидетельством противоположного – печальных и пугающих следствий невежества, давления со стороны сверстников и общества, а также страстного стремления к самоутверждению и любви, сколь бы преходящими и условными они ни были.

Сексуальная революция бросила и продолжает бросать вызов двойному стандарту, что радикально изменило женскую долю. Но пока двойной стандарт не исчезнет, отношения между мужчинами и женщинами будут оставаться неравноправными. Выражаясь более определенно, пока похотливые мужчины будут вызывать жеребячий восторг, а их похотливых сестер будут обливать грязью как шлюх, пока общество и его законы на деле не станут воспринимать тот факт, что дети рождаются как от отцов, так и от матерей, сексуальные отношения между девочками и мальчиками будут оцениваться по-разному и иметь неравные последствия и наказания.

Девушки, сделавшие выбор в пользу «Силы девственности», во многом освобождаются от груза такого сексуального стандарта. Как и у их сверстников-юношей, у них нет чувства тревоги или даже ужаса перед заражением ВИЧ-инфекцией, в частности СПИДом, и перед беременностью. Они с гордостью разделяют мнение о том, что соблюдение целибата облагораживает и возвышает. Их способность сохранять непорочность поддерживает и укрепляет присущее им чувство самоуважения и облегчает утверждение положительного образа. Обычно она основана на разумном отношении и мягкой решительности, не направленной на то, чтобы причинить потенциальному любовнику боль, обидеть его или отвергнуть.

В остальном эти девушки мало чем отличаются от придерживающихся воздержания юношей. И те, и другие рассматривают целибат как состояние временное и не собираются всю жизнь прожить, не вступая в сексуальные отношения. Они разделяют убеждение в том, что их девственность – дар, которым лишь однажды можно одарить любимого человека, состоящего с ними в близких отношениях. Многие, включая всех верующих христиан, приравнивают это событие к браку. Кроме того, соблюдающие воздержание подростки видят в нем путь к приумножению разнообразия половой жизни в будущем. Они близко к сердцу воспринимают выводы кампании за сохранение целомудрия, сводящиеся к тому, что им скорее следует гордиться, чем стыдиться своего решения поступить не так, как большинство их ровесников, – не бросаться очертя голову в мир сексуальных утех, а входить в него постепенно и красиво, как большинство их знакомых и друзей.

Мы пока не знаем, что произойдет с этими юношами и девушками, когда они станут взрослыми, – будут ли они соблюдать целибат до свадьбы, вступят ли в прочные постоянные отношения с избранниками или расстанутся с идеалистическими представлениями о целибате, если этого не произойдет. Но нам доподлинно известно, что в отношении этих людей к миру немалое место занимает романтическая любовь. Такое представление об Истинной Любви, о сущности которой речь пойдет ниже, превращает их целомудрие в жертвоприношение, с радостью приносимое ими ради восхитительного эротического будущего вместе с Истинно Любимым Человеком. В основе такого отношения лежит необычайно вдохновляющий романтический идеализм.

 

Сексуальность и контрреволюция

Как и все глубокие, преобразующие мир социальные движения, сексуальная революция создала собственный набор понятий, образов и риторических стереотипов, поскольку ее участники и критики стремятся понять и разобраться в вопросах, связанных с нашим изменившимся восприятием отношений, ответственности и потребностей. Как в ходе любой революции, при сексуальной революции с ног на голову были перевернуты все приоритеты, поставлены под вопрос незыблемые раньше истины, низвергнуты идеалы, ее идеологи постоянно мутили воду, смешивая в одну кучу смятение и ясность, восторг и отчаяние. В ее системе ценностей девственность невесты вовсе не обязательна. Неуступчивость женщин воспринимается лишь как раздражающий фактор, а мужская удаль – как еще одна одержанная победа, своего рода игра, в которой набирают очки, состязаясь с другими игроками. Двойной стандарт утратил ригидность, стал размытым и шатким, будто радуясь сексуальному освобождению, но при этом определяя похотливую женщину по степени развратности, а ее брата, похотливого развратника, – по степени мачизма. Сексуальная революция стала источником парадоксов – она освободила женщин от необходимости кричать «Да!», равным образом удерживая их от того, чтобы кричать «Нет!». Она предложила секс в качестве основного критерия прочности семейных отношений и счастья, потребовав от двоих партнеров изобретательности, призванной повысить эротическое мастерство и склонность к эмоциональной чувствительности, доброте, искренности, финансовому благосостоянию и физической безопасности. Она заронила сомнения в правильности морального тезиса о том, что романтическая любовь служит оправданием стремления к чувственному удовлетворению. Благодаря этим и другим способам воздействия, сексуальная революция определила новые подходы к оценке социальных и этических реалий и благодаря этому возродила более ранние представления о целибате и даже создала новые.

Новый Целибат кардинально отличается от Старого Целибата, на смену которому идет. Религиозная его составляющая утрачивает значение, а на смену Божественной воле как критерию значимости приходит удовлетворенность человека собственным положением. Чего я хочу? Как я себя чувствую? Хорошо ли это для меня? Счастлив ли я? Удовлетворен ли? Хорошо ли мне? Реализовался ли я? Стал ли я богаче? Возросла ли моя власть? Расширились ли мои возможности? Достаточно ли интенсивный у меня оргазм? Потому что, черт подери, я этого достоин!

Протесты против этой революции были неизбежны, несмотря на то что на ее стороне выступало значительное большинство, страстно защищавшее такие ее завоевания, как отсутствие необходимости подавлять сексуальные желания; возможность не отказывать себе в удовольствии самовыражения; признание равенства эротических потребностей мужчин и женщин; приведение моральных норм в соответствие с законами природы; самореализация; терпимость к нетрадиционным формам половой жизни; положительное отношение к естественному – открытым груди и ягодицам, распущенным волосам.

В шкале ценностей противников сексуальной революции эти «завоевания» оценивались по-иному и, исходя из их миропонимания, не внушали никакого уважения. Хотя эти люди не отрицали определенных достоинств такой революции, они порицали революционные перегибы. Иногда в одиночку, иногда вместе, они выступали против секуляризации бытующих на Западе моральных норм, отхода от Бога и Божественного начала как ориентира человечества, обесценивания и коммерциализации сексуальности, а также требований олимпийских достижений в искусстве любви, которых ждут даже от самых заурядных любовников. Такая контрреволюционная перспектива рисует целибат как слабо мерцающий в грозовых небесах оазис покоя и безмятежности.

Такой послереволюционный целибат имеет многочисленных приверженцев, хотя в западном мире они продолжают оставаться в очевидном меньшинстве. Часть общества – очень небольшая, но играющая весьма заметную роль, – причислила Новый Целибат к монашеству нового века. Это монашество многим обязано особой притягательности аскетизма и мистицизма как раннего христианства и буддизма, так и восточных православия и индуизма. Оно несет в себе послереволюционные представления о равенстве женщин и о стремлении к глубоким, сердечным и заботливым отношениям, взращенным на почве строгого соблюдения целибата.

 

Монашество нового века

Монахи ордена бенедиктинцев в аббатстве Пречистой Девы Марии Гваделупской в городе Пекос (штат Нью-Мексико, США), например, для молитвы разбиваются на пары, причем большая их часть состоит из мужчины и женщины. «Мы соблюдаем целибат, но любим друг друга», – пояснил один из верующих. В отличие от монахов прошлого, основные отношения которых складывались с Господом и только с Ним, эти бенедиктинцы поддерживают отношения с другими людьми и высоко их ценят, считая основным элементом духовности.

Отшельники из христианской организации «Институт духовной жизни» живут общинами в монастыре Нова Нада в Аризоне и в Новой Шотландии. Они также соблюдают целибат и каждый год возобновляют обет целомудрия, «одиноко живут вместе», отгоняя тоску, но при этом не нарушая одиночества и решая мирские проблемы в ходе одиноких встреч в пустыне.

В городе Окленд, штат Калифорния, в индуистском монастыре Сиддха-йога дхама соблюдение целибата требуется от всех его не состоящих в браке обитателей. «Если любишь Бога, – сказала одна ревностная поборница веры, – от некоторых вещей приходится отказываться не потому, что они непременно плохие, а потому, что они несовместимы с всепоглощающей обретенной любовью». Другой ее ревнитель предсказал:

«Новое монашество» ускорит преобразования, станет совестью нации, изменит взгляды многих людей на значение работы и денег, отношений и окружающей среды [1110] .

В частности, целибат воспринимается и соблюдается этими людьми скорее как добровольно применяемое средство для углубления и гармоничного сочетания уз любви, чем как бремя лишений или жертв.

 

Целибат и неразделенная любовь

Протестантку Кэтлин Норрис, автора книги «Монастырская прогулка», настолько привлекла монастырская жизнь, что она стала монахиней ордена бенедиктинцев при аббатстве Святого Иоанна в Миннесоте. Для этого она дала обет выполнять устав ордена бенедиктинцев постольку, поскольку позволяло ее личное положение. Так как Норрис была замужем, она соблюдала данные ею обеты, часто посещала монастырь, прилежно и сосредоточенно читала Священное Писание и изучала мудрость верующих обитателей аббатства.

Соображения монахинь ордена бенедиктинцев о целибате настолько глубоко проникнуты любовью, что одну из глав «Монастырской прогулки» Норрис назвала «Учиться любить: женщины-бенедиктинки о целибате и отношениях». Старшие сестры вспоминают о тех днях, когда их учили не сосредоточиваться на мыслях о сексуальных отношениях и самом половом акте. Как это ни удивительно, некоторые монахини признавались, что главной составляющей целибата является влюбленность. Одна из них рассказала Норрис о том, что впервые осознала истинное значение целибата, когда влюбилась в священника. Настоятельница придала теме огласку.

Самый тяжкий грех против целибата состоит в том, чтобы делать вид, как будто у тебя нет вообще никаких привязанностей. Состояние влюбленности – целибат в действии. Целибат вовсе не является обетом подавления чувств. Это обет, суть которого состоит в том, чтобы объять сердцем все наши чувства – как допустимые, так и неприемлемые – и осознать их через молитву [1112] .

Другая монахиня объяснила Норрис: когда сестра влюбляется, что случается нередко, она может использовать это событие, чтобы освободиться от романтических образов и лучше понять, что на самом деле значит быть монахиней.

Бенедиктинцы понимают, что монахини и монахи дают целибату разные определения. Мужчины рассматривают его в плане воздержания от сексуальных отношений, а женщины скорее с точки зрения совместной жизни в общине и того, как справляться с отношениями эмоционального характера. Соблюдающие целибат монахи считают, что тем самым они сохраняют сексуальную энергию, которую направляют на служение Церкви или расходуют на еду и спиртные напитки, занятия спортом и работу. Монахини, напротив, относятся к соблюдению целибата с большей непосредственностью, думая, обсуждая и молясь о нем. Кроме того, они должны принимать его как личное обязательство. «Жить, соблюдая целибат, – значит каждый день делать выбор» – к такому выводу пришла одна из сестер.

На основании размышлений монахинь о целибате, в частности о его корнях, уходящих в религию и любовь, Норрис делает выводы, касающиеся ее брака и обета хранить верность. Подобно целибату бенедиктинцев, брак берет начало как священное обязательство, дающееся на всю жизнь и требующее от человека выхода за пределы рационального. Как для соблюдения целибата, так и в супружеских отношениях «необходима дисциплина. И первое, и второе можно считать формой аскетизма», – цитирует Норрис одну монахиню, соглашаясь с ее точкой зрения. Ее беспокоит то обстоятельство, что современная культура поддерживает взгляд на истинную любовь, приравнивающий ее к обладанию, в то время как природа целибата, которому она отдает дань уважения, диаметрально противоположна, поскольку он «стремится к любви, не связанной ни с исключительностью, ни с обладанием». И действительно, достигшие зрелости бенедиктинцы, соблюдающие целибат, часто говорят о том, что свободны «любить многих людей, не испытывая чувства неловкости от того, что не хранят верность кому-то одному» Проще говоря, они страстно стремятся к тому, чтобы целибат дал им «неразделимое сердце».

 

Возрождение мирской непорочности

В огромном светском мире Новый Целибат также пустил корни. Десятилетия спустя после того, как сексуальная революция впервые нарушила пуританскую строгость послевоенного мира, люди стали критически осмысливать ее воздействие и подсчитывать утраты. Женщины, не чувствовавшие оргазмов, возмущались тем, что им приходилось их симулировать. Это стало прямым результатом революционного тезиса о том, что женщину, долго не пользовавшуюся успехом, теперь было необходимо довести до определенного уровня сексуального удовлетворения. Некоторые мужчины, раньше не задумывавшиеся о своих сексуальных возможностях и способностях, стали мучительно переживать собственную несостоятельность, к которой нередко привлекали их внимание новые критически настроенные партнерши, ведущие счет своим победам и сравнивающие ощущения, полученные от близости с разными мужчинами.

Как замечали сами беспокойные любовники, сексуальные отношения, казалось, превращались в революционные битвы. Они постепенно становились обезличенными, их роль низводилась до уровня спортивных упражнений. Обычными материалами в популярных журналах стали публикации под стать такому отношению: как достичь оргазма, как лучше его или ее возбуждать, как избегать сексуальной слабости, как разогревать партнера с помощью стриптиза, соблазнять его, подзадоривать и искушать. Половые отношения все в большей степени представлялись как комплекс сложных механических навыков, не связанных с нежностью, доверительностью и душевной привязанностью.

Кроме того, секс – точнее говоря, Новый Секс – требователен к участникам действа. Как и другие серьезные соперники, они должны быть в великолепной физической форме, чтобы у партнера не было даже подозрения на порок или изъян. Особенное значение это имеет для женских тел, которые должны быть худыми и поджарыми, благоухающими, без неприятных запахов, с выбритыми в подмышках и на ногах волосами, блестящей и слегка увлажненной кожей, ухоженными и в хорошем тонусе. К мужчинам отношение более снисходительное, но отвислые животы, дряблая грудь и невыразительные половые члены представляют собой серьезные недостатки, порой постыдные или даже смехотворные. Нет ничего удивительного в том, что косметологи, диетологи, хозяева фитнес-клубов и законодатели мод пожинают изобильные урожаи, а пластические хирурги состязаются друг с другом в подъеме или увеличении грудей, удалении жира, исправлении формы конечностей и тел, а также вживлении медицинских устройств в небольшие, не пользующиеся особой симпатией половые члены. Неудивительно и то, что молодые женщины страдают от голодания, как от жуткого вампира, который вместе с кровью высасывает из них чувство собственного достоинства, здоровье и – не в последнюю очередь – способность и желание вступать в сексуальные отношения.

В чем же заключается революционное освобождение мужчин и женщин, втянутых в эти изнурительные и пагубные отношения? В чем они видят восхитительную свободу, радостное самовыражение, воодушевляющее равенство? Поскольку в сексуальных связях они видят скорее набор напряженных и рискованных физических упражнений, которыми занимаются на состязательной основе, чем любовную близость заботливых, чутких и снисходительных друг к другу партнеров, им все меньше хочется вступать в эротические отношения, и со временем они стремятся их избегать. Целибат для них становится чем-то вроде дара небес, позволяющего освободиться от неприятных повседневных забот, доставляющих немного удовольствия, но сильно раздражающих и вселяющих постоянную тревогу.

Потому и те (обычно женщины), кто глубоко задумается над сексуальными отношениями, возникающими в их жизни, позже решают от них отказаться. Половой акт, приходят они к выводу, должен переступить за пределы физических границ, чтобы затронуть сердце и душу. Совокупление должно стать подлинным взаимопроникновением, проявлением любви, нежности и уважения. Если оно лишено этих основополагающих качеств, лучше от него отказаться, потому что оно не даст истинного удовлетворения, превратившись в унизительное развлечение или спорт.

Те, кто предпочел воздержание и целомудренный образ жизни, по крайней мере, в краткосрочном плане, сделали продуманный и обоснованный выбор, как они полагают скорее раскрывающий перед ними новые горизонты, чем чего-то их лишающий. Однако Новый Целибат все еще продолжает оставаться слишком новым, слишком недавним явлением, чтобы пытаться анализировать его в долгосрочном плане. Мало кто из соблюдающих его непорочен. Эти люди знают, от чего отказываются и почему. Они стремятся – и большинство достигает цели – к раскрепощению и контролю над собственной жизнью, а также к наполнению отношений страстными чувствами. Некоторым также удается повысить духовную наполненность, к чему они страстно стремились раньше, чтобы заполнить пустоту их сексуально активного поведения.

Сторонников Нового Целибата достаточно много, чтобы говорить о тенденции, если не о движении; их представители и защитники стали достаточно много о них писать. Наиболее широкую известность получили книги Габриель Браун «Новый целибат: путешествие к любви, близости и крепкому здоровью», первая работа такого жанра, Силии Хэддон «Чувственная ложь» и Салли Клайн «Женщины, страсть и целибат».

Работа «Новый целибат» впервые была опубликована в эпоху, предшествовавшую распространению СПИДа, в 1980-е гг. – время вседозволенности, и предназначалась она тем, кто отвергал буйные новые времена, а вместо них искал путь к обретению более глубокой духовности и более полных возможностей для выражения сексуальности. Из всех этих возможностей самую ярко выраженную и привлекательную составляет целибат. В то время, также отличавшееся поразительным радикализмом, такая диковинная точка зрения у многих лишь вызывала усмешку. Чтобы противостоять такому отношению к вопросу, Браун писала книгу в назидательном тоне, сосредоточив внимание на представлении целибата как заслуживающей внимания возможности даже для вполне здоровых и состоящих в браке людей.

«Новый целибат» произвел сенсацию. Он дал определение проблеме, волновавшей многих людей, и утвердил обоснованность ранее опороченной идеи целибата. Однако ко времени переиздания книги в 1989 г. на соблюдавших целибат уже не смотрели как на чудаков со сдвигом по фазе. Отчасти из-за СПИДа, в гораздо большей степени из-за пресыщения излишествами сексуальных отношений, которые ничего не давали ни уму, ни сердцу, целибат вышел из подполья и вернул себе положение массовой тенденции.

Это подтверждается статистическими данными. В 1986 г. Энн Лэндерс, североамериканский специалист по вопросам морали и нравственности, опубликовала результаты масштабного опроса, в котором приняли участие 90 000 женщин. Мир, но не Габриель Браун, был ошеломлен, узнав, что 72 процента респондентов Лэндерс предпочитают, чтобы в ходе полового акта их «крепко обнимали и нежно с ними обращались». При этом они вовсе не были старухами в постклимактерическом возрасте – в 40 процентах случаев им было меньше сорока лет.

Два года спустя в журнале «Маклинз» отмечалось, что ежегодно проводимый его сотрудниками в Канаде «опрос общественного мнения по проблемам секса» обнаружил 20-процентное уменьшение категории «до некоторой степени <сексуально> активен», 50-процентное увеличение тех, кто стал реже заниматься половой жизнью, и 25-процентный рост численности тех, кто вообще отказался от сексуальных отношений.

Журнал «Пентхаус» еще раньше провел опрос читателей по теме целибата, результаты которого показали, что целибат «вновь обретает респектабельный облик», причем основную роль в этом играла не только угроза СПИДа. Им боялись заразиться менее половины мужчин и меньше 40 процентов женщин. Их отношение к проблеме определялось соображениями эмоционального и духовного порядка. Более того, больше половины из тех, кто соблюдал целибат, рассматривали это как здоровое явление, а 74 процента женщин и 68 процентов мужчин полагали, что их взгляды на противоположный пол стали более широкими.

Эти масштабные и достоверные опросы в значительной степени укрепили точку зрения Браун о том, что ее современники могли остановить свой выбор на целибате и соблюдать его, не опасаясь, что их станут высмеивать, а соблюдение целибата могло им дать очень многое. Во-первых, половой акт – нечто гораздо большее, чем простое физическое действие. Когда люди понимают, что ожидают от физической близости чего-то гораздо большего, чем простого физического акта, они вполне могут сосредоточить внимание на чем-то ином. Именно по этой причине Браун выступает с критикой широко распространенного после сексуальной революции подхода, сводящегося к тому, что половые отношения – нормальное явление, «методология “всеобщего выражения Истинной Любви”». В этом плане она осуждает врачей-сексологов и психологов, согласных с таким подходом к «нормализации» половых связей и с отношением к неспособности их осуществлять, как к чему-то болезненному, требующему лечения.

Целибат, напоминает Браун читателю, также является разновидностью сексуальности, однако проявляется он в «хорошей» и «плохой» формах. «Хороший» целибат – это свободно и сознательно сделанный выбор человека, считающего его «правильным» и «естественным» и исходящего из «определенных духовных и эмоциональных предпосылок; благодаря этому положительные достоинства целибата могут быть оценены в полной мере». Основная часть книги посвящена обоснованию идеи Браун о том, что целибат может стать здоровым, положительным, жизнеутверждающим способом снижения стресса, достижения баланса между физическим и духовным началом и упрочения отношений.

Физическая близость без сексуальных отношений иногда доставляет женщинам большое удовольствие, значительное их число предпочитает такие отношения достижению оргазмов, поскольку они включают очень много оттенков любви и романтики [1121] .

Такая доставляющая радость, целомудренная и не стесненная условностями близость может укрепить брачный союз, а также другие отношения. Большее преимущество в данном случае получают женщины, поскольку такие отношения позволяют им выявлять и отвергать старые модели поведения, создавшие и ограничившие свободу их самовыражения. После достижения такой близости, не претендующей на обладание, они чувствуют личную независимость и свободу. Тем не менее Браун не идет дальше восторженного описания указанного явления и не дает определения его причине, а именно способности ослаблять иерархические властные отношения между мужчинами и женщинами. Этому выводу она предпочитает лишь перечисление преимуществ для двух полов.

«Новый целибат» сулит мужчинам во многом такие же выгоды, как и женщинам, включая улучшение отношений и большее уважение к ним. Это «может помочь мужчине найти новые подходы к личному общению и близким отношениям с другими» и «представить себе свою жизнь более отчетливо, чтобы лучше управлять своими действиями, научиться выбирать то, что он хочет, и кого он хочет видеть рядом с собой». Кроме того, он может «всерьез подойти к решению проблемы своих мужских потребностей, поскольку обретет возможность разделения восприятия потенции и сексуальности».

Браун также предлагает краткое изложение аргументов в пользу целибата, сходных с теми, о которых более подробно шла речь в разделе «Сила спермы». Она пишет о том, например, что отказ от сексуальных отношений равносилен сохранению «сексуальной энергии», и утверждает, что «на протяжении столетий целибат был признанным средством лечения импотенции». Вместе с тем она тут же добавляет, что соблюдающие целибат мужчины составляют полную противоположность импотентам, а сам целибат «можно рассматривать как “источник чрезвычайно высокой потенции”».

Последняя глава «Нового целибата» заканчивается разделом «Некоторые рекомендации о том, как соблюдать целибат». «Подумайте об этом как об отпуске, – обращается Браун к читателю. – Во время отпуска люди обычно больше отдыхают, чувствуют себя спокойнее, не испытывают такого давления, как на работе, стремятся получать больше впечатлений. От целибата можно ждать того же самого».

Другие ее рекомендации столь же просты: получайте удовольствие, не думайте о сексе и не воспринимайте целибат как утрату.

Точно так же, как, будучи на диете, вы настолько внутренне уверены в себе, что можете сидеть с друзьями в кондитерской и пить чай, не ощущая невыносимого желания отведать сладостей [1124] .

Браун призывает тех, кто соблюдает целибат, искать самовыражение новыми, доставляющими удовольствие способами: с головой погружайтесь в работу, говорит она им, обедайте с друзьями, ешьте сколько душе угодно, ходите домой в одиночку, влюбляйтесь, радуйтесь романтическим встречам. Благодаря этим и другим приятным возможностям соблюдающие целибат люди могут жить более насыщенно и разнообразно, так, как позволяет им избранный ими образ жизни.

В «Чувственной лжи» Силия Хэддон рассматривает целибат в связи с сексуальными удовольствиями – такой подход к проблеме все еще господствует в общественном сознании. Подтверждая свои выводы эпизодами из частной жизни и откровениями близких людей, она рассматривает непростой вопрос, касающийся современных проблем людей, соблюдающих целибат добровольно и вынужденно. Она пишет об одиночестве тех, кто обречен на вынужденное соблюдение целибата, их чувство культурного отчуждения среди людей, плохо понимающих их положение. Вместе с тем Хэддон восхищается непорочностью первых и сравнивает их с верующими прошлых столетий, которым состояние добровольного целибата приносило глубокое удовлетворение.

Автор также рассматривает разные формы современного целибата и их воздействие на чувства тех, кто его соблюдает. Хэддон не приходит к какому-то окончательному выводу, но предполагает, что большинство людей могут с ним смириться. Наряду с этим она замечает, что, когда монахов, в прошлом соблюдавших целибат, побуждали выйти из орденов, членами которых они состояли, и жениться, они легко приспосабливались к половой жизни.

На примере нескольких взаимосвязанных историй из жизни Хэддон выступает против нынешней одержимости сексом и того, что ей представляется отклонением от норм морали и духовности через воздействие на личность. Она обращается к любви, видя в ней непреходящую ценность как для связанных с соблюдением целибата отношений, так и для отношений, с его соблюдением не связанных, утверждает, что нам надо

попытаться создать шкалу для измерения уровней любви и привязанности… прикоснуться, взяться за руки, потрепать по плечу, обнять, игриво возиться, говорить нежные слова, улыбаться друг другу, смотреть друг на друга влюбленными глазами, целоваться в щеку – может быть, через эти действия можно измерить степень привязанности [1125] .

Хэддон особенно пугают крайности сексуальной революции, поскольку, опасается она, такие крайности «уведут нас от близости, привязанности и доброты к сексуальным отношениям, характеризующимся жестокостью, соперничеством, господством одного и подчинением другого. Что-то безнравственное есть в нашей нынешней любви». Больше всего ей хочется, чтобы был положен конец сексуальным излишествам и отношению к людям, определяющемуся «скорее функцией их гениталий, чем чувствами сердца». Хэддон не поддерживает соблюдение целибата, не осуждает его, она даже не претендует на понимание того, почему его соблюдение некоторых людей освобождает, а других подавляет. Однако важной особенностью ее размышлений являются откровенность и растерянность – ориентиры, способные лишь обозначить проблемы, но не привести к их решению. Как критический наблюдатель общественной жизни в период сексуальной революции, Хэддон верно подметила, что целибат, с которым сама она сталкивалась нечасто, отражает сложности жизни тех, кто его соблюдает, и утверждает как образ жизни, несущий в себе столько же любви, как и любой другой.

В 1993 г. Салли Клайн выпустила в свет книгу «Женщины, страсть и целибат». Заглавие отражает ее содержание и основную тему – призыв к независимо мыслящим женщинам соблюдать целибат по причинам положительного характера. «Несмотря на действенность мифа о гениталиях», – пишет Клайн,

вполне может быть, что женщины страстно стремятся к целибату, что либо оставалось незамеченным, либо противоречило распространенным в нашем сексуально пресыщенном обществе взглядам, которые сводятся к тому, что жизнь без секса и мужчин вовсе не жизнь [1128] .

В отличие от Браун, Клайн рассматривает сексуальную деятельность как сферу власти, где мужчины притесняют своих партнерш. Она в сердцах указывает на несоответствие между свободой, которой вроде бы должны обладать женщины, и действительностью – от необходимости, вынуждающей их делать пластические операции, призванные усилить привлекательность, до постоянных сообщений (включая порнографические) в средствах массовой информации, полностью сводящих на нет заявления о свободе женщин. Самые популярные журналы постоянно дают советы о том, как выглядеть моложе и привлекательнее, а также учат, как доставлять вашим мужчинам удовольствие и ублажать их. Косметические продукты и услуги, включая хирургические, составляют многомиллионный бизнес, обреченный на банкротство, если когда-нибудь и впрямь наступит равенство между полами. Все ценности такого рода, пропаганда и связанные с ними инструменты объединяют вездесущие и все пронизывающие сексуальные отношения. Печальным следствием этого, как полагает Клайн, является то, что

женщины, в частности, должны смириться с тем, что половой акт, наряду с косметическими товарами, соблюдением диеты, низкой зарплатой и применением насилия, составляет часть современной культурной системы, нацеленной на то, чтобы полностью лишить надежды на власть тех женщин, которые к ней стремятся.

Следуя такой несправедливой диалектике, целибат «с немалой долей удивления воспринимается как своего рода бунт против священной коровы сексуального потребления».

В жестокой борьбе за признание соблюдения целибата законным для женщин Клайн что-то преувеличивала, а что-то упрощала. Одно лишь существование движения «Истинная любовь ждет», не говоря уже о движениях за целибат среди взрослых, свидетельствует о том, насколько серьезно она завышала значение выдвинутого ею положения о том, что целибат современной женщины рассматривается как чрезвычайно радикальное и подрывное явление, как экономическая и идеологическая угроза. (Другие авторы описывают его более подробно и менее эмоционально. Туула Гордон, например, пишет, что женский целибат рассматривается как «странный, но безопасный», а соблюдающая целибат женщина «осуждается, как человек, выступающий против распространенного обычая вступать в счастливый брак, перед заключением которого будущие супруги договариваются о числе детей и условиях развода», ее жалеют как «неудачницу», «чокнутую», «что-то вроде усохшей старой девы». Кэтлин Норрис полагает, что общество рассматривает целибат как «очень подозрительное» обстоятельство, «чреватое опасностью для тех, кто его соблюдает, поскольку их могут автоматически причислить к людям, которых считают инфантильными или подавленными».) Тем не менее озабоченность Клайн неравенством женщин и ее страстное желание смягчить их боль и неудовлетворенность настолько же убедительны, насколько важны.

Продолжая развивать тему, Клайн описывает целибат как многостороннее явление, зарождающееся в мозгу и выходящее за его пределы, и одновременно включающее в себя и выражающее сексуальность. Оно возникает из представления об отсутствии чувства собственности и личной свободы и может представлять собой состояние сексуальности, испытываемое женщиной, когда ею не обладает партнер-мужчина. И наконец, целибат часто представляет собой средство для достижения духовной, интеллектуальной, политической и других видов свободы.

Люди, у которых Клайн брала интервью, приводили и многие другие причины выбора в пользу соблюдения целибата. Они рассматривали целибат как способ получения дополнительного времени для работы и других важных видов деятельности; для духовного роста, обретения свободы, независимости и самоопределения или как стратегию, направленную на то, чтобы избежать напряженных отношений. Другие страдали от беспокойства, вызываемого половой жизнью; находили занятие сексом скучным; ранее пострадали от сексуального надругательства или насилия; боялись заразиться СПИДом или ВИЧ-инфекцией; болели, состарились, стали калеками или перенесли серьезные изменения в сфере гениталий – такие, как удаление матки. Многие соблюдали целибат, чтобы прийти в себя после того, как пережили запутанные и бурные отношения; чтобы уменьшить или избежать таких проблем, как ревность, собственнический инстинкт, зависимость, одержимость или слишком сильная привязанность; и, кроме того, потому, что хотели создать более тесные, более сердечные отношения.

Клайн полагает, что «убежденные холостяки» всегда делают выбор в пользу целибата по причинам, «определенным образом связанным с определяющим представлением о независимости». Она все подытоживает в описании, которое служит ей как определение «убежденный холостяк». Женщины, выбирающие безбрачие для выражения собственной сексуальности и дающие ему определение «убежденное», отказываются от старых определений, основанных на мужском господстве. Таким образом, «целибат по убеждению» – это

источник силы и вдохновения для женщин, соблюдающих целибат, которых раньше называли больными, жеманными или фригидными… В качестве альтернативной сексуальной стратегии, лишающей мужчин их власти, такая позиция позволяет женщинам самим выбирать, как им лучше поступать со своими телами [1133] .

Если не обращать внимания на некоторые преувеличения, «убежденные незамужние» Клайн предстают перед нами вдумчивыми женщинами, выбирающими целибат в качестве полезного средства для достижения самых разных личных целей. В их число входит свобода от таких отношений, которые могут действовать на них угнетающе, в частности потому, что их омрачает неравенство полов.

Огромное число других женщин задумывались над сексуальным самовыражением, рассматривали возможность соблюдения целибата или переходили к его соблюдению, а потом делились впечатлениями на страницах газет и журналов. Многие сетовали на невольное одиночество, но подавляющее большинство тех, кто принял целибат добровольно, отмечают, что он принес им глубокое удовлетворение. Например, американская писательница Элейн Бут Зелиг отказалась установить «коэффициент пятьдесят на пятьдесят в отношениях, идеальный для многих пар», потому что одна она получала все сто процентов. «Я узнала, что слова одна и одиночество не являются синонимами», – сделала она вывод.

Американская издательница Зива Квитни решила соблюдать целибат совсем по другим причинам. Это произошло после того, как она сама пришла в ужас и шокировала достойного человека, попросив его немедленно уйти после того, как они были близки. «Я чувствовала себя совершенно нелепо – как мужчина, с которым я боялась вступить в связь, который хочет, чтобы ты исчезла, чтоб он больше тебя не видел, как только половой акт завершился». Квитни соблюдала целибат на протяжении восемнадцати месяцев и за это время смогла прийти в себя. «Я стала ощущать себя как единое независимое целое, как замкнутый, полноценный мир, в котором нет места никому другому».

Многие «возрожденные девственницы» лишены физических удовольствий половых отношений, но вполне обходятся без них, поскольку гораздо больше дорожат наградами целибата. Одно из преимуществ состоит в высвобождении времени и эмоциональной энергии на дружеские отношения. «Дружба с мужчинами, женщинами, супружескими парами – это… истинный источник радости и поддержки», – отмечает франкоканадская журналистка Франсин Ганьон.

Новый подход к проблеме нашел отражение в выходе на литературную сцену молодого поколения, в частности в лице сторонницы воздержания Тары МакКарти, опубликовавшей книгу «Там была, но этого не сделала: воспоминания девственницы». «Мне двадцать пять лет, и я девственница, – признавалась МакКарти. – По крайней мере, по общепринятым стандартам. Я никогда не принимала участия в половом акте». Тем не менее она получала удовольствие от орального секса и взаимной мастурбации. Очевидно, что определение, данное ею сексуальной деятельности и в связи с этим девственности, скорее специфическое, чем универсальное. Писательница объяснила свой отказ от того, чтобы «пройти весь путь», включая проникающий вагинальный половой акт, решением (навеянным воспоминаниями о движении «Истинная любовь ждет») дождаться своего истинного избранника,

который будет беззаветно любить меня, а я – его. Еще я знаю, что когда совершенно сознательно вступлю с ним в половые отношения, это станет самым большим даром, который я сделаю в своей жизни [1137] .

МакКарти, терзавшаяся сексуальными желаниями, порой задумывалась над тем, «стоило ли и в самом деле ждать, если ожидание оказывается таким долгим». Ее воспоминания о ненайденной любви, рассказанные в основном в историях о ее любовных похождениях и сексуальных контактах (без проникновения), особенно интересны потому, что она представляет в них себя как послереволюционное отклонение от нормы. Ее мир далек от религиозных корней ее более спокойных сверстниц из движения «Истинная любовь ждет», многочисленных и действовавших в рамках прекрасно организованной инфраструктуры, помогавшей им сдерживать свои желания в ожидании любимого избранника или избранницы. МакКарти, журналистка колонки «Свежее чтиво» ирландского издания журнала «Роллинг Стоун», постоянно бахвалилась своим обаянием и привлекательностью и подчеркивала: «я не религиозная фанатичка правого крыла и не девица строгих правил. Я не из тех дам, что на балу остаются без кавалера, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы найти парня, который провел бы со мной ночь», но она определенно предпочитала оставаться в одиночестве. В ее безумном мире девственницы по определению – это религиозные фанатички правого крыла, девицы строгих правил, дамы, остающиеся без кавалера или просто чокнутые.

Будучи девственницей в собственном толковании этого слова, МакКарти признает, что многие ее друзья не без издевки говорят о том, что она «на самом деле не девственница». Ведь как ни крути, «слова целомудрие и непорочность являются составными частями понятия девственность, а я никогда не говорила о себе, что целомудренна или непорочна». Она отвергает мнение скептиков, потому что их принцип «либо все, либо ничего – комплекс: либо девственница, либо потаскуха, – в действительности все извращает». Ее собственное понимание девственности существенно от этого отличается.

Поскольку это единственный акт, физически соединяющий вместе двух людей, в котором все части действительно прекрасно подогнаны друг к другу, я наполнила его символическим значением и оставила для него особое место в своей жизни [1141] .

Воздержание является единственной возможностью избежать беременности, а МакКарти еще не была готова иметь детей. Положение, занимаемое ею среди знакомых, в некотором смысле было уникальным, поскольку оно «повышало мое чувство собственного достоинства и неповторимости независимо от того, знает кто-нибудь об этом или нет… Именно оно продолжало удерживать меня на плаву, когда все остальные стороны жизни оказывались в подвешенном состоянии, и я теряла над ними контроль».

Достаточно откровенные и сосредоточенные на собственных проблемах воспоминания МакКарти в основном представляют интерес как показатель «тенденции развития отношения к девственности», о которой после сексуальной революции не принято много говорить, но среди тех, кто ее не поддерживает, вопрос обсуждается все более широко. Может быть, МакКарти ни с кем из таких людей лично не знакома, но она не одинока. Она оригинальна в том, как выстроила свою систему ценностей и как ей удалось определить критерии, позволяющие выразить сексуальность – «может быть, я стала настолько похожа на шлюху, насколько это доступно девственнице», – не подвергая (по ее мнению) риску свою девственность и не теряя чувства собственного достоинства. Напротив, МакКарти чувствует себя полной сил и уверенной в себе. «В конце концов, я поняла то, что уже знала, – я стою того, чтобы ждать, и кроме влагалища у меня есть еще очень много того, что я могу предложить». В качестве декларации молодежного сексуального бунта ее книга «Там была, но этого не сделала: воспоминания девственницы» свидетельствует о появлении новых литературных работ, несущих положительное отношение к девственности в противовес широко распространенной в обществе точке зрения о том, что половая жизнь необходима, нормальна и вполне доступна. В современной женской литературе о целибате обычно признается тот факт, что страстные сексуальные желания составляют определенную проблему, но она имеет второстепенный характер. Одним из ее очевидных решений является мастурбация. Многие феминистки считают ее прекрасным выходом из положения, даже желательным. Останавливаясь на этом подробнее, одна из авторов пишет:

В то время, когда наша культура связывает наш эротизм с гетеросексуальным половым актом и размножением, мы в состоянии совладать с нашей сексуальностью без того, чтобы ставить мир с ног на голову. Благодаря целибату и мастурбации мы можем не только определять наши половые потребности, но и удовлетворять свои сексуальные побуждения [1145] .

Салли Клайн с этим согласна, она уверяет «убежденных холостяков» в том, что мастурбация вполне может стать составной частью «целенаправленного, добровольно избранного целомудрия… в сочетании с независимым, самостоятельным взглядом на проблему». «Белая ворона» Тара МакКарти идет гораздо дальше, удовлетворяя свои сексуальные потребности путем взаимной мастурбации и орального секса. Однако Габриель Браун неодобрительно относится к самопроизвольному половому возбуждению. «Мастурбация… прежде всего, является сексуальной активностью… если вы хотите соблюдать целибат, не следует мастурбировать», – считает она. Очевидно, что разные взгляды на трактовку целибата определяют различие подходов к проблеме мастурбации. Современные феминистки усматривают в этом положительное дополнение к целибату. Мыслители, рассматривающие целибат с позиций сексуальности, полагают, что

мастурбация снижает значение или сводит на нет решение о целомудренном образе жизни. На том же основании от этого отказываются служители христианской Церкви, озабоченные соблюдением непорочности данных ими обетов сексуального целомудрия.

 

Целибат лесбиянок против «смерти лесбийской кровати»

Лесбиянки и гетеросексуалисты в отношении целибата сталкиваются с одними и теми же проблемами, однако у лесбиянок, кроме того, возникают дополнительные основания для беспокойства. Одним из наиболее очевидных обстоятельств в этом плане является то, что, несмотря на повышение уровня толерантности в западном мире, обстановка там все еще далека от того, чтобы гомосексуалисты без опаски обнаруживали или, по крайней мере, не скрывали свою сексуальную ориентацию. Некогда совершенно невообразимое ее раскрытие и теперь все еще проблематично. Учитывая это обстоятельство, осмотрительные или консервативные лесбиянки могут стремиться к соблюдению целибата как самого безопасного способа защитить себя от общественного порицания и бесчестья.

Целибат лесбиянок ни в коем случае не ограничивается скрытой сексуальностью. По ряду достаточно сложных причин, включая общественное осуждение, разочарование в семейной жизни, оскорбления и изнасилование родителями, лесбиянки вступают в половую связь значительно реже, чем гетеросексуальные женщины или мужчины-гомосексуалисты. Лесбиянка-психотерапевт Марни Холл отмечала: «Лесбиянки, которым еще двадцать лет назад ставили диагноз душевнобольные, потому что они вступают в связь с другими женщинами, теперь считаются нездоровыми, поскольку в такую связь не вступают». Такое состояние, известное под названием «смерть лесбийской кровати», беспокоит несметное число женщин, которые из-за него нередко ставят под вопрос состояние своего психического здоровья.

Одним из основных источников постоянной тревоги для лесбиянок является широко распространенное ныне благоговение перед половыми отношениями, гордым продуктом сексуальной революции. Тезис о том, что большинство «нормальных» людей занимаются половой жизнью и поэтому те, кто соблюдает целибат, не совсем нормальные, смущает как лесбиянок, так и гетеросексуальных женщин, порой толкая их на нежелательные сексуальные связи. Не помогают им и некоторые профессиональные врачи, относимые Холл к «школе сексуальной терапии по принципу: чем больше, тем лучше». Хотя женщины, пережившие насилие или грубое сексуальное домогательство, обычно испытывают глубокое отвращение к половому акту с кем бы то ни было, даже с любящей и любимой женщиной-партнером, многие медицинские публикации по этому вопросу, как и многие врачи, сосредоточивают внимание на восстановлении у таких женщин нормальных сексуальных желаний и функций. Они говорят (или имеют в виду), с горечью выражаясь словами Кэролин Гейдж: «Мы хотим только помочь вам попасть туда, где вы сами захотите вступить в связь», вместо того, чтобы найти слова, которые начали бы залечивать хроническую боль женщины: «Вы не должны заниматься любовью. Вам никогда не нужно будет вступать в близкие отношения». «Образование пар, в основе совместной жизни которых лежат несексуальные отношения <нынешний “бостонский брак”?>, – совершенно нормальное явление для многих долговременных пар лесбиянок».

Гейдж обосновывает свой тезис о праве на целибат «без предрассудков или наказаний», приводя довод о том, что лесбиянство «исчезает как своего рода культурное убежище, где изнасилованные женщины могли бы определять и приспосабливать к своим желаниям наши интимные потребности». Вместо традиционного отношения к лесбийской любви как к дающему утешение убежищу теперь лесбиянок осуждают на основе послереволюционных ценностей, в соответствии с которыми сексуальность приравнивается к нормальности, а целибат к функциональному нарушению. Для них даруемое воздержанием психологическое утешение категорически запрещено, оно равносильно тому, что к ним будут относиться как к людям с отклонениями от эмоциональной нормы, как к заблудшим душам в мире, где взрослая сексуальность является мерилом душевного здоровья и социальной адаптации. Эти люди, соблюдающие целибат, страдают от двойной печали: от того, что с ними сотворили в детстве, и от того, что их поведение ложно истолковывается во взрослом состоянии.

Положение еще более осложняется тем, что лесбиянки не всегда отчетливо представляют себе, как следует определять сексуальные отношения. Должны ли они включать соприкосновение гениталий? Если партнеры только ласкают и обнимают друг друга, прижимаются друг к другу и занимаются петтингом, сексуальные это отношения или такое допустимо при соблюдении целибата?

Постоянно проводящиеся оценки того, что «допустимо» в опросах на сексуальные темы и других исследованиях, независимо от того, какими благими намерениями руководствуются те, кто их проводит, пока не проливают достаточно света на природу многих типов отношений между лесбиянками [1153] .

Иначе говоря, на тех лесбиянок, которые путаются не столько в неопределенности природы своей сексуальной ориентации, сколько в проблемах сексуального самовыражения, огромную и совершенно излишнюю тяжесть налагает расплывчатость определений.

 

Окончание II тысячелетия принесло с собой сложнейшую проблему, с которой когда-либо сталкивался западный мир в сфере сексуальности. СПИД прокрался в наш дом как странный вирус неизлечимой «экологической болезни». Шаг за шагом, по мере того, как в самых разных средствах массовой информации появлялись описания странных симптомов заболевания, сводившихся к тому, что иммунная система зараженного человека не может этому вирусу противостоять, западному обществу была представлена чума XX в.

СПИД обнаруживал свои свойства с мучительной медлительностью. Пока первым жертвам удавалось поставить печальный диагноз, проходило много времени; еще дольше нужно было ждать, пока больные начинали умирать. По мере того как разворачивались события, стал вырисовываться истинный масштаб охватывавшего людей ужаса – ведь это самая тяжелая смертельная болезнь, передающаяся половым путем, известная человечеству.

СПИД стал поражать гомосексуалистов, потом постепенно протянул свои щупальца в сторону наркоманов, употребляющих наркотики внутривенно, и тех, кто получал зараженную кровь. Медицинские переливания крови и нестерилизованные иглы нередко служили инструментами смерти и приводили к заражению людей. Бушевали споры о происхождении СПИДа, его лечении, возможном распространении среди ничего не подозревавших, не подготовленных к тому людей. СПИД разразился как библейское моровое поветрие, и никто не мог быть уверен в том, что страшная болезнь обойдет его стороной.

Нараставшая истерия множила козлов отпущения: гомосексуалистов, наркоманов, коловшихся героином, больных гемофилией. Периоды времени между заражением и появлением симптомов болезни становились все более продолжительными, смещаясь от месяцев к годам и даже десятилетиям. Возникла отрасль производства защитных средств. Полицейские, как зубные врачи и другие доктора, в массовом порядке начали пользоваться резиновыми перчатками, поскольку кровь, сперма, слюна и моча задержанных, больных СПИДом, оказались ужасной заразой. После того как сотрудники стали бунтовать, когда им давали задания, при исполнении которых существовал риск заражения неизлечимым вирусом, были пересмотрены руководства по использованию рабочих мест. И повсюду в банях, саунах, номерах гостиниц мужчины и женщины каким-то образом реагировали на это, переоценивали ситуацию и возмущались до глубины души.

От начала веселой сексуальной революции и до эпохи СПИДа прошло лишь около двух десятилетий. СПИД превратил целибат в объект всеобщего внимания, сделал его предметом обсуждения на срочно собиравшихся публичных и частных форумах как проблемы, не имеющей моральных и религиозных аспектов, с позиций которых целибат рассматривался раньше. Никогда до этого в истории человечества решение принять целибат или отвергнуть его не казалось людям настолько жизненно важным.

Рассказ о нынешней эпидемии, охватывающей последние годы, краток и трагичен. Некогда самыми губительными в мире болезнями, передающимися половым путем, были сифилис и гонорея, позже к ним присоединился трудно поддающийся лечению и повторно развивающийся герпес. Однако в отличие от своих предшественников СПИД почти всегда заканчивается летальным исходом, и развитие его от ВИЧ-инфекции мучительно, часто сопровождается нестерпимыми страданиями. Поскольку первоначально инфицированными носителями болезни были в основном гомосексуалисты, люди, жившие со СПИДом и умиравшие от него, если можно так выразиться, страдали в двойном объеме – и от самой болезни, и от широко распространенных подозрений, страха и даже осуждения. В литературе о СПИДе сложилась собственная оценочная лексика, в завуалированной форме проводящая между больными моральные различия. Дети, больные гемофилией, пациенты хирургических отделений, зараженные при переливании крови, и женщины гетеросексуальной ориентации, зараженные мужчинами-бисексуалами, скрывающими свою сексуальную ориентацию, являются невинными жертвами. Равным образом, гомосексуалисты, наркоманы и проститутки являются виновными жертвами, заслуживающими жестоких наказаний, которые несет эта смертельная болезнь.

На деле люди сторонятся даже невинных жертв: под нажимом родителей здоровых детей администрация выгоняет из школ детей, больных СПИДом; нервные медсестры и медицинские работники зачастую игнорируют потребности пациентов; когда работодатели узнают, что кто-то из их сотрудников заражен ВИЧ-инфекцией, его увольняют с работы. Этим прокаженным XX в. не надо звонить тревожным колокольчиком, когда они с трудом волочат ноги во враждебно настроенных городах, но не страдающее от ВИЧ-инфекции население реагирует на них, испытывая те же чувства отвращения и ненависти, что заставляли наших предков побивать камнями и издеваться над прокаженными.

Четыре фактора определили СПИД как жуткую болезнь, отличающуюся от других: неизлечимость; изменяемость и создание еще более вирулентных штаммов; передача через жидкости организма; связь с гомосексуализмом. Проще говоря, порядочные люди не заражаются этой грязной болезнью. Порядочные люди живут с супругами, или являются целомудренными сторонниками разнополой любви, или это небольшая горстка невинных, без всяких с их стороны прегрешений получивших зараженную кровь.

Моральная установка, определяющая рассуждения о СПИДе, немногим отличается от гневных тирад, в былые века обличавших сифилис и гонорею. При всех обвинениях был возможен лишь один подход к проблеме – консервативный. Поэтому совсем немного потребовалось, чтобы прийти к выводу о том, что СПИД и однополая любовь – моровая язва, угрожающая существованию всего человечества, и Божья кара за достойные осуждения грехи людей.

«СПИД представляет собой отклонение от нормы» – это широко распространенное выражение несет в себе скрытые опасные последствия. Оно ведет к разработке направленных против СПИДа программ для проведения образовательных кампаний, схожих с некоторыми программами против преступности, направленными на то, чтобы напугать потенциальных нарушителей. Однако в нашем случае речь идет о том, чтобы принудить людей к моногамным разнополым отношениям или, если этого не получится, к неукоснительному соблюдению целомудрия. Такая срочность, обусловленная близостью конца света, в значительной степени создала ту атмосферу, в которой проходят споры о целибате в эпоху СПИДа. Все остальное сделала сама болезнь неумолимыми и безжалостными убийствами.

 

Секс и СПИД

СПИД впервые обнаружил себя на публике в качестве таинственного убийцы в 1981 г., когда, по всей видимости, искал себе жертвы среди гомосексуалистов. К 1983 г. на сцену вступили сексуальное поведение и ВИЧ-инфекция. Мало-помалу в число страдающих «болезнью гомосексуалистов» входили и другие категории страждущих: больные гемофилией, наркоманы (коловшиеся общими иглами) и люди, испытывающие влечение только к представителям противоположного пола. Все те, кто заболевал ею, умирали. Врачи и исследователи продолжали собирать данные. Основные и альтернативные средства массовой информации пестрили душераздирающими историями о заражениях, об оборванных жизнях, о часах, которые невозможно заставить отсчитывать время вспять.

В июле 1985 г., когда о своей уязвимости стали заявлять известные личности, драма взошла на новую ступень. Первой из таких знаменитостей стал Рок Хадсон, признавшийся в гомосексуализме и в надвигавшейся неотвратимой смерти от СПИДа, последовавшей три месяца спустя. Откровения голливудской звезды настолько потрясли президента Рональда Рейгана, что он впервые выступил с заявлением на эту тему, которую раньше обходил молчанием. Его рекомендации сексуального воздержания вслед за моногамным браком прозвучали чрезвычайно упрощенно и консервативно, они совершенно не учитывали реального положения вещей, сложившегося в жизни многих людей, прежде всего тех, кто был подвержен особому риску.

Проблема СПИДа вновь вызвала резкий подъем напряженного внимания в 1991 г., когда чемпион Национальной баскетбольной ассоциации Ирвин «Мэджик» Джонсон, герой международного уровня для миллионов людей, храбро признал, что он тоже ВИЧ-инфицирован. Его заявление вызвало шок. В отличие от Хадсона, Джонсон был страстным приверженцем любви к противоположному полу, признавался в том, что спал с огромным числом женщин, порой даже не с одной зараз. Мир гетеросексуалистов пробрала от страха коллективная жуткая дрожь. Если СПИД смог получить Мэджика Джонсона, значит, им мог заразиться кто угодно. Настрой книги Джонсона «Что ты можешь сделать, чтобы не заразиться СПИДом» был таким же тревожным, как и речь Рейгана. «Возьми ответственность на себя, – призывал знаменитый спортсмен. – Ведь речь идет о твоей жизни. И помни: самый безопасный секс – его отсутствие».

Миллионы людей были в курсе этого послания, некоторых оно убедило, но сама мысль о том, что целибат – единственное средство от СПИДа, тревожила и заставляла задуматься. Целибат представлялся настолько несокрушимой, могучей панацеей от беды, что такие его сторонники, как Джонсон, не предлагали никаких других вариантов.

Пять лет спустя после поразительных откровений Джонсона американский боксер Томми Моррисон на пресс-конференции со слезами на глазах признался, что за сорок пять минут до того узнал, что его второй анализ крови на ВИЧ-инфекцию оказался положительным. Как и Мэджик Джонсон, он тоже заразился СПИДом, поскольку вел беспорядочную половую жизнь с представительницами противоположного пола. «Честно говоря, я был уверен в том, что у меня больше шансов выиграть в лотерею, чем подцепить эту заразу, – сказал Моррисон. – Никогда в жизни я так не ошибался. Единственное средство предотвратить заражение ею – неукоснительное воздержание». И добавил, обращаясь к молодежи: «Все поколение таких же ребят, как я, и в грош не ставило моральные ценности, которым учили нас родители… Если я помогу хоть одному человеку серьезнее относиться к половой жизни, на мой счет будет записан самый серьезный нокаут».

Пострадавшие спортивные знаменитости со слезами на глазах, с чувством глубокого раскаяния и душевной открытости предлагали целибат как магическое средство, которое, если б они только знали об этом, могло их спасти. Но целибат – обязательство долговременное. Реально ли было для них самих или для тех, кого они обратили в свою веру, соблюдать его на протяжении долгих лет, может быть, даже всей жизни, без единого, чреватого смертельным исходом, нарушения?

Катастрофа ударила и по «Джеффри» – нью-йоркской пьесе, на основе которой позже был снят художественный фильм, посвященный именно этой проблеме. Джеффри – получивший широкую известность молодой актер, подрабатывающий официантом, вынужденный постоянно бороться за существование, гомосексуалист, в ужасе следящий за тем, как СПИД одного за другим косит людей из его ближайшего окружения. В конце концов, взвесив все «за» и «против», он отказался от половой жизни. Но Джеффри был мужчиной видным, через некоторое время он встретил Стива, своего принца на белом коне. Тот его поцеловал, после чего признался, что ВИЧ-инфицирован. Джеффри осознал всю опасность сложившегося положения, усилившего его стремление к соблюдению целибата, хотя он не мог заставить себя прекратить отношения со Стивом. Пример друзей Джеффри, включая больного СПИДом Дария и его неинфицированного старшего любовника, побудил героя отказаться от целибата, брать от жизни все, что можно, и, наконец, заняться безопасными половыми отношениями. Джеффри обратился за советом к священнику, попытавшемуся его совратить и с издевкой ответившему на его вопрос о том, что священникам полагается соблюдать целибат. Тем не менее, хотя ему не хотелось прекращать отношения со Стивом, он не стал отказываться от ранее принятого решения. История Джеффри разрешилась после того, как он испытал психическое озарение. Он пригласил Стива на романтический ужин при свечах, во время которого запечатлел на его губах долгий, нежный поцелуй. «Джеффри» напоминает огромному числу зрителей, что даже в том случае, когда речь идет о жизни и смерти, соблюдение целибата – дело нелегкое.

В нескольких романах, лучшим из них является «Смерть друзей», испано-американский писатель детективного жанра Майкл Нава повествует об участии калифорнийского защитника по уголовным делам адвоката Генри Риоса в раскрытии ряда убийств, а также о его личной жизни с молодым Джошем Манделем, у которого ВИЧ-инфекция в итоге переходит в СПИД. По мере ухудшения крови Джоша он издевается над неинфицированным Генри, изменяет ему с другими обреченными любовниками и, в конце концов, уходит к одному из них от Генри, а тот позже возвращает Джоша и ухаживает за ним до его смерти. В конце романа «Смерть друзей» Джош умирает. Мысль, к которой автор хочет привлечь внимание читателя в этих прекрасно написанных детективных историях, конечно, не сводится к необходимости воздержания; его заслуга состоит в том, что в этих произведениях в литературной форме высвечивается проблема СПИДа и жестокие страдания, выпадающие на долю людей, заразившихся страшной болезнью.

Горести и радости приключений Генри Риоса, запечатленные в фильме «Джеффри», отражают реальность СПИДа гораздо более тонко и многогранно, чем искренние слова Мэджик Джонсона, Томми Моррисона и лицемерных моралистов вроде Рональда Рейгана. Так происходит, поскольку в первом случае принимается в расчет тот факт, что в среде гомосексуалистов связанные с этим проблемы были гораздо более сложными, чем простой отказ от них, за исключением постоянных и моногамных отношений. В романах Навы женщину заражает ее добропорядочный муж, уважаемый судья, о тайных гомосексуальных увлечениях которого она ничего не знает, и совсем незадолго до смерти Джош Мандел произносит: «Я умираю, и… главное здесь состоит в том, что со мной это сделал другой “голубой”». В реальной жизни, подчеркивается в этих произведениях, целибат – дело непростое, трудный выбор, особенно когда он сделан неохотно, только из страха перед заражением СПИДом. Кинофильм «Джеффри» и романы Майкла Навы привлекли внимание множества людей, испытывающих влечение только к лицам противоположного пола и в большинстве своем узнавших из них много для себя нового. Однако под высокохудожественной формой таилось печальное напоминание о том, что СПИД – безжалостный убийца, передающийся в первую очередь половым путем.

Это обстоятельство не утратило значения в выступлениях комментаторов, пытавшихся бороться с вызовом, брошенным новым заболеванием. Их реакция варьировалась от сострадательного понимания до категорического осуждения, однако какой бы она ни была, в основе ее лежал сильный до дрожи, все пропитывающий страх. Потому нет ничего удивительного в том, что такая обстановка заставляла многих рассматривать СПИД как божью кару за очевидные прегрешения.

Это явление не новое. С библейских времен Бог, как было принято считать, наказывал грешников моровой язвой. Такое случалось на протяжении всей истории человечества – в XIV в. в образе «черной смерти» (эпидемии чумы), в 1665 г. бубонной чумы в Лондоне, в XIX в. эпидемии холеры, и воспринималось как возмездие, насылаемое разгневанным Господом в ответ на коллективные грехи человечества. В XIX в. в официальном отчете о свирепствовавшей эпидемии холеры губернатор Нью-Йорка хорошо это выразил в такой форме:

в бесконечной своей справедливости и премудрости Господь насылает моровую язву, дабы покарать род человеческий за грехи его, и кара эта становится достойным воздаянием за грехи нечистоплотности и невоздержанности [1160] .

Появление СПИДа и восприятие его как наказания совпало с резким изменением в отношении к крайностям сексуальной революции, теперь у многих вызывавших отвращение. К числу таких крайностей относились случайные беспорядочные половые связи, слишком явное, уязвимое поведение части гомосексуалистов, в частности – встречавшихся в банях, незаконная деятельность сидящих на игле наркоманов, в меньшей степени – проституток и их клиентов. Даже сегодняшняя властительница дум молодежи Кати Ройф рассматривает СПИД как наказание за современный подход к половой жизни как к пустому, не имеющему большого значения занятию, которому можно предаваться с кем угодно, и потому лишенному уникальности и значимости. Но разве все это не было очевидно в ходе беспечного эротического развития сексуальной революции? Как бы то ни было, «в самом представлении о рае заложена потенциальная возможность падения в ад».

Восприятие СПИДа как божьей кары было распространено настолько широко, что один американский епископ Римско-католической церкви счел необходимым написать:

Некоторые люди, введенные в заблуждение, заявляют о том, что СПИД – это кара божья. Однако в самой сути иудейско-христианской традиции заключена мысль о том, что наш любящий Господь не насылает в наказание болезнь [1162] .

Но голос его прозвучал одиноко, а представление о том, что СПИД – наказание за грехи, все с большей убежденностью разделяло увеличивавшееся число людей, и даже гомосексуалисты, составлявшие большинство жертв неизлечимого недуга, сетовали на то, что на безвременную кончину их обрекают собственные тяжкие прегрешения.

К настоящему времени представление о риске изменилось. Оно утратило нейтральный тон и превратилось в синоним опасности, даже греха. Как и грех, риск стал предсказуем – люди, позволяющие себе рискованное поведение, должны отдавать себе отчет в том, что их ждет. Однако в отличие от греха риск в современном смысле слова обладает определенными аналитическими качествами, «поскольку позволяет оглянуться назад и объяснить причины несчастья, а также заглянуть вперед и предсказать будущее возмездие». Такое современное представление о риске стало господствующим и переросло в убеждение о том, что люди, сознательно идущие на совершение греха (случайные половые связи) или нарушающие запреты (анальные половые отношения), подвергают себя опасности заражения ВИЧ-инфекцией. Отсюда с очевидностью следовало, что использование презервативов или соблюдение целибата – в противоположность безответственным половым контактам – составляют единственный способ уклониться от ужасного заболевания.

Но так же, как и в дни движения за моральную чистоту, у многих людей презервативы ассоциировались с распущенностью и блудом, хотя другие воздавали им должное как единственному средству для занятия безопасными половыми отношениями. Безопасность сексуальных связей также ставилась под вопрос, поскольку полное отсутствие риска гарантировало только воздержание, в то время как половой акт с использованием презерватива в лучшем случае можно было назвать «менее опасным». Взаимная неуступчивость сторонников этих двух точек зрения вынудила специалистов по СПИДу занять определенные позиции: либо встать на сторону менее опасных (но, возможно, аморальных) половых отношений с презервативами, либо отстаивать воздержание вплоть до заключения моногамного брака.

 

Целибат и СПИД

Целибат в эпоху СПИДа может быть либо самым простым и очевидным ответом на возникающие вопросы, либо принудительным решением жуткой дилеммы. Проблема СПИДа требует неотложного решения, поскольку его скрытый биологический императив не связан ни с каким моральным или религиозным учением. СПИД возник тогда, когда сексуальная революция достигла высшей точки развития, и причиненное им опустошение совпало или, может быть, ускорило спад этой революции и возрождение консервативных взглядов на сексуальные отношения (а также на многое другое, включая экономическое и социальное развитие). С поразительной стремительностью СПИД привел к тому, что подростковая беременность стала основной причиной и фактором, облегчившим возобновление призыва к соблюдению целибата.

Такой целибат зиждется на страхе, его соблюдение не сулит прилива энергии и увеличения возможностей, в другое время и в других местах привлекавших так много людей. Он не ведет к решению моральных проблем и не определяется религиозными запретами. Он не является общественной обязанностью и не отслеживается никем, кроме человека, решившего его соблюдать. Он не подкреплен торжественной или священной клятвой, его не поддерживает благосклонное общество. В среде гомосексуалистов целибат с особой силой воспринимается как серьезное лишение, влекущее за собой высокие психические издержки. «Я лучше умру, чем буду соблюдать целибат», – сказал один мужчина Мастерсу и Джонсон. Тем не менее целибат предотвращает смерть, и это немаловажный довод в том мире, где, как утверждают Мастерс и Джонсон, «сексуальная революция еще не скончалась – просто умирают отдельные ее бойцы».

Вместе с тем, даже если в эпоху СПИДа целибат вызван страхом и доводами логики, он представляет собой сложное и многогранное явление, трактуемое многими его нынешними поборниками в упрощенном виде. Бывший вице-президент США Дэн Куэйл ошибочно назвал его «истинным исцелением» от СПИДа. Рейган заметил: «Разве, когда речь заходит о предупреждении СПИДа, и медицина, и мораль не преподают нам один и тот же урок?» Для выразителей взглядов религиозного права соблюдение целибата является настолько абсолютным принципом, что даже предложение об использовании презервативов – другого успешного оружия против вируса ВИЧ-инфекции – представляется им недопустимой распущенностью.

«Презервативы вас не спасут, – заявила одна канадская специалистка. – Презервативы немного помогут, но гораздо лучше было бы, чтобы вы вообще не попадали в такие ситуации». Другие сетуют на то, что поддержка использования презервативов вводит людей в заблуждение, внушая им мысль о том, что они представляют собой непробиваемый щит, защищающий от ВИЧ-инфекции. Представительница организации «Женщины Америки за религиозные права», в которую, по признанию одной из ее участниц, входит шестьсот тысяч человек, выплачивающих членские взносы, объяснила Кати Ройф: «Презервативы рвутся. Пользоваться ими – то же самое, что пытаться остановить поток воды забором из сетки рабица».

Много споров об избавлении от СПИДа благодаря целибату, как и значительная часть общих обсуждений болезни, связаны с неприятием гомофобии. «Голубое сообщество» подходит к проблеме по-своему, поскольку она имеет отношение к потребностям его членов и их представлениям о том, что с этим связано. Как бы то ни было, основным обстоятельством при определении сексуальной ориентации является сексуальное самовыражение, а также движение за признание законности гомосексуальных отношений как части сексуальной революции. Такой подход привел к развитию нового осмысления сексуальности, присущего исключительно мужчинам гомосексуальной ориентации. Он расширил рамки допустимого поведения, включив в него связи с многочисленными партнерами и анонимный секс, и потому внезапный призыв к соблюдению целибата стал особенно удивительным. В этом призыве речь шла даже об исходном значении целибата, точно так же, как и в мире людей, испытывающих влечение только к лицам противоположного пола, где сторонники строгого поведения обсуждают допустимость мастурбации и других форм эротического самовыражения. (Известные политические деятели во главе с постоянно подвергаемым критике президентом США Биллом Клинтоном более четко выражаются относительно того, что собой представляет половой акт: они настаивают на том, что это – исключительно проникновение полового члена во влагалище.)

Гомосексуалисты тоже размышляют над такого рода вопросами. Если мужчина воздерживается от анальных сексуальных отношений, но занимается фистингом (проникает в анальное отверстие рукой, и рука выступает в роли полового члена), или, не вступая в оральные сексуальные отношения, допускает занятие риммингом (в частности, возбуждением анального отверстия с помощью языка) или взаимной мастурбацией с партнером, можно ли считать, что он соблюдает целибат? (Политики должны были бы воскликнуть: «Да!») Соблюдение целибата ради того, чтобы не заразиться СПИДом, в отличие от таких его религиозных и духовных форм, как брахмачарья, просто должно соответствовать медицинским требованиям о необходимости избегать любых контактов с физиологическими жидкостями. Из этого следует, что взаимная мастурбация в данном случае приемлема, а другие эротические практики требуют оценки в плане передачи физиологических жидкостей. В работе «Изменение рискованного поведения при ВИЧ-инфекции: практическая стратегия» Джеффри А. Келли советует:

Не следует забывать, что прекращение половых отношений на краткий или более длительный период – вполне приемлемая цель для отдельных личностей (особенно таких, партнерами которых являются не моногамные гомосексуалисты или ПИН <инъекционные наркоманы> и которые в значительной степени подвержены опасности заражения). Поэтому воздержание от сексуальных связей при определенных обстоятельствах и с определенными потенциальными партнерами представляет собой основной навык выживания в эпоху СПИДа [1170] .

К концу 1980-х гг. СПИД перестал ассоциироваться главным образом с гомосексуализмом. После многочисленных свидетельств, полученных из Африки, с документальными подтверждениями того факта, что эта болезнь во множестве убивает тех, кто вступает в половые отношения только с представителями противоположного пола, широко распространенные представления о том, что СПИД – болезнь гомосексуалистов, быстро испарились. То обстоятельство, что в Африке он уносит почти столько же женских жизней, сколько жизней мужчин, привлек тревожное внимание общественности к статистике, свидетельствующей о том, что и в западном мире инфекция все в большей степени охватывает и тех, кто живет половой жизнью только с лицами противоположного пола. Распространение эпидемии СПИДа в Африке вызвало серьезную озабоченность относительно того, что это может быть некая неумолимая биологическая сила, обладающая неистощимыми ресурсами.

Африканский опыт оказался уникальным и должен быть исследован в своем собственном сильно отличающемся культурном, экономическом и социальном контексте. СПИД особенно опасен в странах Африки южнее Сахары, где проживает до 10 процентов населения мира и сосредоточено около 30 процентов его культур. В настоящее время там находятся до двух третей всех больных СПИДом, и умирают там от этой страшной болезни 83 процента зараженных. Восемьдесят процентов ВИЧ-инфицированных женщин – африканки. Что касается детей, среди них этот показатель составляет 87 процентов.

В Малави, где сама по себе численность смертей от СПИДа вынудила многих проповедников вместо индивидуальных похорон перейти к групповым захоронениям, пятая часть городского населения и 8 процентов сельских жителей ВИЧ-инфицированы. В Кот-д’Ивуаре, третьей по численности населения африканской стране, по имеющимся оценкам, заражен каждый десятый человек. Во многих странах Южной Африки этот показатель удваивается до каждого пятого, причем инфекция продолжает быстро распространяться. Только в 1997 г. в одной Южной Африке насчитывалось более семисот тысяч зараженных. В Зимбабве, как полагают, инфицирован каждый четвертый взрослый. В Ботсване 43 процента беременных женщин, сдавших анализы, были заражены вирусом иммунодефицита. В отчетах Всемирной организации здравоохранения указывается, что ежегодно число ВИЧ-инфицированных африканцев удваивается, а это значит, что десятки миллионов из них уже обречены.

Число инфицированных огромно, причем большинство жертв испытывают влечение только к лицам противоположного пола, которые, как правило, заражают их во время полового акта. Женщины заболевают так же часто, как и мужчины, часто заражают своих детей либо при родах, либо при кормлении грудью. Другими путями заражения ВИЧ-инфекцией являются ритуальные шрамы и женское обрезание – и та, и другая процедура носит инвазивный характер, проводятся они нестерилизованными инструментами.

Африканские ритмы жизни и обычаи требуют иной стратегии предотвращения СПИДа. Супружеские отношения там редко сопряжены с сохранением верности мужьями, которые во многих странах могут иметь по несколько жен, одновременно вступая при этом и во внебрачные связи. То же касается проституции: большинство африканских проституток ВИЧ-инфицированы, вирус быстро передается их клиентам, которые заражают своих жен, а те в свою очередь новорожденных младенцев. Во всей Африке около двух миллионов сирот стали недавними жертвами СПИДа. Почему же СПИД с такой яростной силой обрушился именно на Африку? Как свидетельствуют результаты проведенных исследований, одной из причин может быть то обстоятельство, что люди, зараженные другими болезнями, особенно восприимчивы к ВИЧ-инфекции. В Африке, где население живет бедно, а системы здравоохранения развиты недостаточно, люди страдают от венерических болезней (от герпеса половых органов до гонореи и мягкого шанкра) и заражаются СПИДом гораздо чаще, чем их более здоровые сверстники. То же самое относится и к туберкулезу, который в настоящее время вновь распространяется во всем мире. В некоторых африканских городах до 80 процентов туберкулезных больных ВИЧ-инфицированы, и поскольку сам туберкулез развивается быстрыми темпами, все больше его жертв становятся гораздо более восприимчивыми к заражению вирусом при соответствующих обстоятельствах.

Первая непростая задача, с которой сталкиваются африканские борцы со СПИДом, заключается в проведении среди населения разъяснительной работы, связанной с этой ужасной болезнью, и использовании полученной информации для изменения сексуальных привычек людей. «Панафриканское общество женщин и СПИДа в Африке» – одна из организаций, участвующих в битве за здоровье женщин, работает с проститутками, следит за политикой переливания крови, образованием шрамов и женским обрезанием, а также за соблюдением некоторых других африканских традиций. Ее представительница доктор Фатия Махмуд поясняет, что в их число входят «культурные и религиозные обычаи, позволяющие африканским мужчинам иметь больше одной жены и многочисленных сексуальных партнерш».

В Соуэто, в Южной Африке, специалистка по СПИДу Рефилос Сероте, с которой на лекциях нередко флиртуют мужчины, добавляет к этому от себя: «Нам нужно научить наших девушек говорить “Нет” как можно в более раннем возрасте. Нам внушали, что мужчина – Бог, что ему нельзя отказывать».

Что же там происходит с целибатом, занимающим в списках западного мира такую высокую позицию в борьбе со СПИДом? В Африке воздержание от половой жизни восхищения ни у кого не вызывает, оно там даже неприемлемо, на тех, кто добровольно соблюдает целибат, смотрят как на ненормальных, трусливых или малодушных. А когда целибат следует соблюдать, например, кормящим грудью женщинам, нередко это бывает рискованным, потому что лишенные половых отношений мужья стремятся получить их либо с другими женами, либо с многочисленными проститутками, большинство из которых ВИЧ-инфицированы. После того как молодая мать отнимает ребенка от груди, ее (возможно, зараженный) муж прерывает период соблюдаемого ею целибата, переспав с ней и заразив ее, если болен сам. Другим фактором, препятствующим соблюдению там целибата, чтобы не заразиться СПИДом, является крайне тяжелое экономическое положение женщин. У большинства из них единственной возможностью поддержать собственное существование является выход замуж, и потому они не могут избежать риска половых отношений с неверными мужьями или совместной жизни с мужчинами, которые значительно старше их и чей обширный опыт половой жизни, вполне вероятно, привел к заражению ВИЧ-инфекцией.

Как ни странно, трагедия СПИДа настолько пугает некоторых африканцев, что в числе других предохранительных мер они начинают соблюдать целибат. В Уганде правительство проводит широкую кампанию, охватывающую в основном молодежь и побуждающую ее хранить девственность до вступления в брак. На молодых людей и девушек «повсюду обрушивают ужасающие пропагандистские сведения, направленные против СПИДа, – в театрах и залах для собраний общественности, в церквах и на молодежных политических митингах». Радио зловеще вещает о том, что «добрачные половые отношения – верный путь к ранней могиле». Другие высказывания предупреждают: «Люби осмотрительно. Нежно любимый тобой человек может довести тебя до могилы!». Такой драматический подход к проблеме привел к ощутимым результатам, и уровень заражений СПИДом в Уганде начал снижаться.

В обществах, где болезнь нанесла особенно сильный урон, стратегия сохранения девственности до вступления в брак имеет особое значение. Однако идея о целибате взрослых людей, как правило, весьма непопулярна, даже смехотворна. Хуже того, многие африканцы относятся к целибату с большим подозрением, как и к презервативам, видя и в том, и в другом происки белых, замысливших избавить мир от представителей черной расы. Только реальность трагедии СПИДа может заставить его жертву предпринять какие-то действия, включая соблюдение целибата. А до того голоса сторонников целибата, выступающих в защиту от страшной болезни, звучат храбро, но одиноко, и кажется, что только чудо сможет убедить африканцев внять их словам.

Такое положение сложилось потому, что Африке концепция целибата чужда, ей не свойственны религиозные и моральные ассоциации, присущие этой идее в других регионах мира. Здесь целибат бросает вызов мужскому началу и праву мужчин обладать многими женщинами, а женщинам он предлагает немного, разве что возможность отпускать их мужчин на сторону, чтобы те получали сексуальное удовлетворение где-то еще. Пока целибат не станет отождествляться с освобождением или расширением прав и возможностей, он будет оставаться отклонением от нормы, практикуемым в основном иноземными священниками, кормящими матерями или изможденными и состарившимися женщинами.

Возвращаясь в западный мир, воспринявший пугающее известие, СПИД начал следовать африканскому опыту и распространяться на отношения между разнополыми парами. В Канаде соотношение зараженных женщин и мужчин с 1993 по 1997 г. снизилось с одной к пятнадцати до одной к семи, что составило 14 процентов всех случаев заражения СПИДом. Статистика СПИДа в США отражает ту же тенденцию, а также огромное несоответствие между расовыми группами, при котором негритянское население и выходцы из Латинской Америки оказываются инфицированными в гораздо большей степени, чем белые и другие жители США.

Внезапно СПИД стал всеобщим кошмаром, который всем предстояло в той или иной мере пережить. Молодая женщина по имени Соня Киндли писала о том, как некоторые ее друзья из Поколения Х реагировали на это, принимая в качестве собственных норм то, что она называла

«эмоциональной неразборчивостью»: безответственным отношением к другим людям и поразительной простотой в области сексуальных отношений… Мы все были без ума от массы соблазнов и возможностей, но никто не позволял себе переходить границу платонических отношений [1178] .

В эпоху, когда «СПИД и заболевания, передающиеся половым путем, портят все удовольствие», «опыт секса без секса», пишет она, берет начало из «попытки подражания в 1990-е гг. беспорядочным связям 1970-х. В результате получается дешевая пародия на неразборчивые сексуальные связи без передающихся половым путем болезней… любовные похождения на словах и электронные совращения, стремление к интимным отношениям без раздевания».

Физические преимущества образа жизни практически без риска очевидны, но «интеллектуальная соблазнительница» Киндли также отмечает его высокую цену: «возбуждение без удовлетворения может превратиться в пытку». Целибат такого типа представляет собой самую его нелепую форму: при нем возбуждение осуществляется сексуально стимулированными девственницами, как естественными, так и восстановленными, чей ужас перед СПИДом, страх перед менее опасными болезнями, передающимися половым путем, и взятые на себя обязательства побуждают их растрачивать себя в остающихся без удовлетворения сексуальных удовольствиях.

Другие формы «секса без секса» выражают эротическую и нежную любовь, давая возможность удовлетворения. Когда женщины начинают воспринимать целибат как тактику выживания, они одновременно переосмысливают приоритеты своей жизни. «Рассуждения об относительно безопасном сексе подтверждают возможность удовлетворения женщин (и мужчин) в ходе сексуальных отношений без совокупления, и такой подход составляет основополагающую стратегию для того, чтобы избежать опасности заражения ВИЧ-инфекцией», – пишет Робин Горна в книге «Соблазнительницы, девственницы и жертвы: как женщины могут бороться со СПИДом». Горна выступает за эротические отношения «без проникновения», отличающиеся от сексуальных связей «с проникновением» и являющиеся при этом доставляющим удовольствие способом преодолевать обстоятельств, при которых защищенные половые отношения невозможны. Отношения «без проникновения» в эпоху СПИДа можно охарактеризовать как новый тип целибата.

Тем не менее на деле, указывает Горна, женщины часто утрачивают контроль над сексуальными ситуациями. В связи с этим она рекомендует им сдерживать назойливые домогательства партнеров-мужчин, делая такой подход бесполезным. Более практичный совет состоит в «иерархической» стратегии борьбы со СПИДом, в основании которой лежит целибат, за ним следует взаимная моногамия, потом – использование презервативов со смазкой, женских презервативов, противозачаточных резиновых колпачков со спермицидом и, в крайнем случае, веществ, разрушающих сперматозоиды. Горна призывает женщин предохраняться как можно более эффективно и побуждает исследователей прилагать все силы к «быстрой, тщательной и основанной на нравственных нормах разработке бактерицидных продуктов».

В эпоху СПИДа стратегии, специально создаваемые для борьбы с ним, почти всегда включают соблюдение целибата. Однако тип целибата, направленный на защиту от СПИДа, не похож на большинство других его видов. Его определяет ужас перед болезнью, либо на первый план выдвигаются яркие моральные или религиозные мотивы. В этих условиях целибат становится лишь одним из тактических направлений борьбы со СПИДом, наряду с другими средствами – такими, как презервативы и химические противозачаточные средства. Поэтому исследования альтернативных средств борьбы со страшным недугом (химических, пропускной способности презервативов, технических методов изменения поведения) также играют все более важную роль.

В эпоху СПИДа все средства борьбы с ним хороши. В конце концов, надо ведь понимать, какое средство противостояния болезни более действенно – презерватив или обет соблюдения целибата. (Прекрасным примером в данном случае является книга «Джеффри».) На этом поле битвы разные стратегические направления недопущения СПИДа демонстрируют свои достоинства и недостатки. Главная проблема «состязания» заключается в том, чтобы поддержка целибата не грозила его сторонникам, предлагая им фиктивную защиту. Ведь случай хотя бы разового нарушения его соблюдения, особенно неожиданно совершенный половой акт без презерватива или химического средства предохранения, может иметь поистине гибельные последствия, а в долгосрочной перспективе такое событие вполне может произойти.

Предотвращающие заражение вирусом презервативы можно держать в карманах или ручных сумочках. Однако их использование рискованно, поскольку они могут не удержать какое-то количество спермы. В 1987 г. в докладе Администрации США по пищевым продуктам и лекарственным веществам были изложены тревожные сведения: одиннадцать из ста презервативов и шесть из ста презервативов, произведенных из латекса в домашних условиях, дают течь; показатель возрастает до тридцати из девяноста восьми в импортированных образцах. Другой проблемой, вызывающей озабоченность, является неправильное использование презервативов, из-за чего они могут соскользнуть или не удержать весь объем извергнутой спермы. Широко распространенное предпочтение половых отношений без презервативов представляет собой еще один фактор беспокойства. Результаты исследований свидетельствуют о том, что в решающий момент даже образованные и хорошо информированные люди, включая ВИЧ-инфицированных, отказываются от их использования. «Заниматься любовью в презервативе то же самое, что есть банан, не очистив его от кожуры» – такого мнения придерживаются многие люди во всем мире.

Отрицательное отношение к презервативам, наряду со страхом получить отказ, является одной из причин сокрытия от партнера факта заражения ВИЧ-инфекцией. В часто цитируемом исследовании указано, что 12 процентов больных стремятся скрыть эту важнейшую информацию. Часто такая позиция ведет к половым контактам без предохранения. И даже при использовании презерватива разве можно считать его надежной защитой, если один из партнеров по сексуальным отношениям заражен вирусом иммунодефицита? Неукоснительное соблюдение целибата является полной гарантией от заражения ВИЧ-инфекцией и большинством вирусов, передающихся половым путем.

Другим сравниваемым аспектом целибата и презервативов являются психологические и эмоциональные противоречия. «Если все формы занятия любовью представляются безнравственными и опасными, препятствуют ли они выражению и развитию любви?» – спрашивает социальный работник, озабоченный тем, что целибат несет в себе семена разрушения. А что можно сказать о последствиях возвышенного характера сексуальной страсти и исследований, связывающих подавление сексуального начала с агрессией и насилием, в частности у заключенных в тюрьмы? Может ли привести движимый страхом целибат к увеличению потребления наркотиков и спиртного? Может ли он настолько вывести из себя тех, кто его соблюдает против своего желания, что они внезапно решатся на бунт, который выразится в безрассудных действиях, связанных с действительно рискованными сексуальными отношениями?

Целибат, направленный против СПИДа, лишенный религиозного содержания, стал таким же средством, как и любое другое, и, как любой другой рыночный товар, он должен постоянно переоцениваться. Работает ли он? Насколько он рискован? Есть ли какое-нибудь средство против СПИДа, действующее более эффективно? Трудно сказать с полной определенностью, но представляется, что целибат достиг существенных успехов в распространении среди гомосексуалистов. Результаты некоторых исследований свидетельствуют, что представители «голубого сообщества» соблюдают целибат в большей степени, чем до эпидемии, или имеют только одного сексуального партнера, а многие другие встречаются со значительно меньшим числом партнеров и реже занимаются анальным сексом, наиболее рискованным из всех типов половых связей. В целом, видимо, гомосексуалисты более активно меняют привычки сексуального поведения, чем те, кто придерживается гетеросексуальной ориентации.

Целибат в эпоху СПИДа в качестве оружия в битве против этой болезни существенно отличается от целибата, вдохновлявшегося религиозными и моральными соображениями или культурными ожиданиями. Применительно к СПИДу целибат является просчитанной стратегией, приводимой в движение страхом и статистикой, при которой спонтанные эротические желания могут успешно соперничать с разумной озабоченностью физического самосохранения.

Это возможно, поскольку ни гомо-, ни гетеросексуалисты не чувствуют долговременных обязательств по отношению к их тактическому целибату. Вместо этого они постоянно сопоставляют его преимущества с проводящимися исследованиями, новыми достижениями и данными, касающимися СПИДа, а также оценками относительной эффективности презервативов и других средств, препятствующих распространению ВИЧ-инфекции. Тем не менее целибат также рассматривается как способ спасения жизни, он играет основную роль в том, чтобы справиться с угрозой СПИДа и непрерывными мутациями ВИЧ-инфекции.

В Африке целибат как оружие против СПИДа потерпел неудачу. Он останется в зоне видимости, если то же самое произойдет в густонаселенных Индии и Китае, где, как предсказывает Всемирная организация здравоохранения, вскоре разразится эпидемия СПИДа. Там болезнь тоже будет поражать главным образом гетеросексуальные цели, а целибат и презервативы будут широко рекламироваться как средства защиты от нее. Не исключено, что отождествление сексуального воздержания с брахмачарьей и суровая самодисциплина придадут целибату социальную легитимность, которой он лишен в Африке. В Азии на его сторонников будут смотреть не как на проводников геноцида, а как на посланцев надежды, предлагающих выход из грозящей катастрофы.