«Сумасшедшая штука – время», – думала Бекка.
Если не можешь заснуть – а заснуть она не могла, несмотря на дикую усталость, – перелет на другую половину земного шара длится не двадцать пять часов, а полгода. Секунда растягивается в минуту, минута становится часом, а час – неделей. Самолет – всего лишь большой железный ящик, который постоянно гудит. Свет никогда не гаснет. Сидишь, точно шест проглотил, в узком кресле, желудок сжался, в висках стучит, глаза режет – и тут тебе приносят пластмассовую еду!
Все это напоминало ей вечера, проведенные в больнице после того, как прооперировали ее сестренку. Там все время что-то происходило – вспыхивал свет, раздавались какие-то звуки, разносились странные запахи, жужжали и тикали механизмы, бубнили и перешептывались люди.
Там, в больнице, она тоже не сомкнула глаз ни на секунду.
И при всем этом – целые сутки жизни улетали коту под хвост! Бекка в принципе ненавидела потери, но именно потеря времени – ее времени – казалась ей самой невыносимой. Ведь, если разобраться, кроме времени, у человека больше ничего и нет!
С другой стороны, Коперник изобрел машину времени. Научился проходить через «временны́е туннели»…
Что бы она сделала, будь у нее такая машина? Куда, в какое время отправилась бы? И с какой целью?
Можно ли изменить прошлое или будущее? Нужно ли его менять? Ведь есть такой «эффект бабочки», да? Когда меняешь одну крошечную мелочь – скажем, место или момент взлета бабочки, а в будущем это приводит к страшным последствиям – например к урагану.
Бекка раскрыла наугад «Моби Дика». Ей попалась сцена встречи экипажа «Пекода» с гигантским спрутом:
«…Бесчисленное множество длинных рук, крутящихся и извивающихся, как целый клубок анаконд…»
Она закрыла книгу. Вот он какой – кракен. Ее мысли снова занял Дневник Коперника.
Хотя некоторые страницы Дневника расшифровать было очень непросто, работа над ним странным образом успокаивала; Ганс Новак, юный помощник Магистра, уже представлялся ей одним из друзей их компании, равноправным членом команды в этом головокружительном путешествии.
Бекка положила Дневник на откидной столик перед собой. Впервые после их безумного побега из Болоньи у нее появилось время как следует изучить переплет. В нем сочетались изысканность и простота: темно-красная кожа, филигранное тиснение по краям – переплетающиеся ромбы, треугольники и окружности; четыре медных уголка. Только сейчас Бекка обратила внимание, что все четыре клинка на углах указывают на одну и ту же точку в центре обложки. Сердце ее забилось быстрее.
Все четыре клинка сходились на строчке: «Seine geheimen Reisen auf Erde und im Himmel» – «Его Тайные путешествия по Земле и по Небу», а если еще точнее, на предлоге «im».
И тут она заметила. На всей надписи позолота блестела как новенькая, а вот на «im» почти совсем стерлась. Выходит, к этой парочке букв прикасались чаще, чем к остальным?
Бекка провела пальцем по двум буквам. И с удивлением ощутила, как дерево под ее пальцами вдруг подалось вниз. Так, словно именно под этими буквами в крышке переплета было вырезано маленькое круглое отверстие.
Тогда Бекка приоткрыла обложку и проверила, как та ведет себя изнутри, если надавить на буквы снаружи. На форзаце образовалась едва ощутимая выпуклость, и бумага в нижнем левом углу слегка отошла от доски, к которой крепилась.
– Ого! – вскрикнула Бекка.
Но никто не услышал ее – все вокруг спали как убитые.
Раскрыв книгу полностью, Бекка развернула ее на столике верхним углом к себе, снова нажала на потайную кнопку и оттянула форзац. Под картонкой форзаца был спрятан кусочек какого-то пергамента. Она достала из сумки пилочку для ногтей, поддела ею форзац и дала находке выпасть наружу.
– Вейд! – прошептала она и потеребила его за руку. – Вейд?
На потемневшем пергаменте незнакомым корявым почерком был выведен небольшой текст по-немецки. С английским заголовком:
Legal Man.
Бекка подпрыгнула в кресле.
– Вейд! Ну смотри же, что я нашла!
Недовольно замычав, Вейд оторвал затылок от спинки кресла.
– Что, уже прилетели?
– Эту записку писал не Новак! Смотри. Кусочек пергамента. Почерк другой. Здесь про Магеллана. Слушай!
И под монотонный гул двигателей Бекка начала переводить:
Я склоняю голову, когда великий первооткрыватель проходит по палубе.
– Магистр Николай, – говорит он. – Неужели вы отправились в столь дальний путь в одиночку?
– Моего помощника нет сейчас рядом. – Я наклоняюсь ближе к нему и рассказываю о своей цели.
– Клянусь жизнью, я это исполню! – отвечает мне капитан.
У Вейда округлились глаза.
– Это же про встречу Коперника с Магелланом! – воскликнул он.
Но Бекка читала дальше:
Я раскрываю ладонь, разворачиваю бархатную тряпицу. Камень в форме паруса поблескивает в лунном свете.
– Лазурит, – узнает капитан. – Камень цвета моря… [11]
– Черт возьми, Вейд! Вела – это же камень! Синий камень, который легко помещается на ладони…
Из кожаной сумы я достаю один из кинжалов Ахилла и вручаю его капитану.
– Первая приведет к последней, – говорю я ему.
Он благодарит меня и уходит с рассветным приливом.
«Клянусь жизнью, я это исполню». Слова самого первого из Хранителей мне не забыть уже никогда.
Бекка смотрела на Вейда. Глаза его блестят, изучая написанное.
– Бекка, ну ты даешь! Это же лучшая подсказка из всех, что мы добыли до сих пор. Нужно рассказать остальным.
– Погоди. – Она помолчала и, несмотря на гул турбин, вдруг перешла на шепот: – Я только хочу… Ну, ты ведь сперва не поверил. В машину времени. А теперь? Теперь веришь?
Вейд посмотрел ей в глаза. Лампы в салоне вдруг пригасили, и обоих окутал таинственный полумрак.
– Скорее верю. Хотя, возможно, моих мозгов никогда не хватит, чтобы понять, что такое путешествие во времени. Папа знает гораздо больше. В самой этой теме – столько противоречий, ты же видишь… Но если вспомнить о том, как погиб дядя Генри, об Ордене, о том, что случилось с папой, о Хранителях и так далее, то… не поверить просто нельзя.
Они не стали будить остальных. На Гуаме им еще придется устать – в этом Бекка не сомневалась. Они с Вейдом все говорили и говорили, и она сама не заметила, как закрыла глаза и уснула.
А проснулась несколько часов спустя – от шумной возни, которую устроила на соседнем кресле Лили.
– Снижаемся, – объявила Лили. – Первая пересадка!
Даррел вытянул ноги и потянулся.
– Надеюсь, у пилотов все под контролем?
– Все надеются…
– Ребята, дядя Роальд! У нас новость, – сообщила Бекка.
– Прочитай им! – сказал Вейд.
С ошарашенным видом все прослушали то, что она зачитала.
– Итак, Вела – это небольшой драгоценный камень синего цвета в форме паруса! – резюмировал Роальд с восторгом. – Замечательно, Бекка!
– Еще одна подсказка, – кивнула она.
– И еще какая!
Даррел хлопнул Вейда по плечу.
– Мы уже почти у цели! Целый мир сократился до маленького острова. Еще каких-то полдня, пара пересадок – и первая Реликвия у нас в кармане. Поверить не могу!
После короткой остановки в Дубае они пересели на рейс до Японии. Очередной перелет показался им еще дольше. А ведь от Японии до Гуама лететь столько же!
Бекка все перечитывала пергамент, пока не запомнила текст наизусть. Найти бы еще образец почерка Коперника, чтобы понять, кто это писал!
Перегнувшись через Бекку, Лили подняла шторку иллюминатора. Сиденья окрасились золотым светом. До рассвета оставалось около часа, но небо над Тихим океаном начинало светлеть. Казалось, они перемещаются в первые дни после рождения мира. Дни Сотворения. Дни начала всего.
Вот оно, снова встает перед ними.
Время.
– До посадки – меньше часа, – сказал Вейд.
Лицо его будто светилось в оранжевых лучах солнца.
Бекка вздохнула. Ну что ж. Вот и новый день.