Лисса замужем за Бью.

Слэйдер все еще был не в состоянии поверить этому, проснувшись поздно утром в понедельник. Почему, недоумевал он. Почему она вышла замуж за Бью? Этот вопрос не давал ему покоя, пока он принимал душ и одевался. Он бросил сердитый взгляд в зеркало в ванной комнате. Ему надоело все время откидывать назад длинные волосы, и он собрался было постричься. Но потом решил просто обвязать их ленточкой — это привлечет в городе всеобщее внимание. Он чувствовал себя более чем раздраженным.

Покидав вещи в рюкзак, Слэйдер пошел выписываться из отеля. Желудок напомнил ему, что он ничего не ел, только пил вечером, и он направился к Макджилликуди. Может быть, Лиссе просто надоело быть бедной? — думал он, снова мысленно возвращаясь в прошлое, к их первому Рождеству на ферме Синклера...

— Тут для меня только одиннадцать подарков, а мне двенадцать лет. Я думал, что мне преподнесут по подарку за каждый год, — надув губы, сказал Бью, когда все пространство под рождественской елкой было проверено.

Все родственники были заняты своими подарками, а мать Бью пошла в кладовку, где она спрятала гоночный велосипед, предназначенный Бью.

— Пойдем отсюда, Лисса, — сказал Слэйдер, увидев, как она смотрит на груду разбросанных оберток. — Я хочу показать тебе кое-что.

— А что? — спросила Лисса, направляясь за ним.

— Закрой на минутку глаза, — сказал Слэйдер, когда они подошли к поленнице дров.

— О'кей, — согласилась она и крепко зажмурила глаза, утерев сначала слезы.

Пальцы Слэйдера сжались в кулаки, когда он увидел, что Лисса плачет. Он хотел бы взорвать эту бесчувственную семью, в которой могли праздновать Рождество, имея в душе так мало рождественского христианского милосердия.

Слэйдер сунул руку в карман и вытащил оттуда несколько смятых бумажных оберток и ленточку, которые он подобрал в комнате.

— Не открывай глаза, — предупредил он непоседу Лиссу, доставая свой сюрприз из укромного местечка в поленнице.

— Я не открываю, но ты поспеши, Слэйдер, — умоляла Лисса. Ее любопытство было подогрето шуршанием, которое производил Слэйдер, когда пытался как можно лучше завернуть свой подарок.

— О'кей, а теперь можешь открыть, — сказал Слэйдер, изо всех сил стараясь расправить смявшийся бант на маленьком неровном свертке. — Со счастливым Рождеством! — сказал он, застенчиво улыбаясь.

Лисса издала восторженный вопль при виде сверточка в руках Слэйдера.

— Что это?

— Ну а теперь разверни, глупышка, — сказал он, передавая пакетик ей в руки.

Лисса сорвала помятые бумажные обертки и обнаружила внутри две маленькие деревянные машинки, которые Слэйдер вырезал для нее.

— К сожалению, это не куколки или еще что-нибудь, больше подходящее для девочки, — извинился он, смущенно пожимая плечами.

— Ты это сделал для меня? — спросила Лисса, задумчиво поглаживая гладкое дерево.

Слэйдер кивнул.

— Они замечательные, — сказала она прерывающимся голосом. Потом Лисса приподнялась на цыпочках, чтобы дотянуться и поцеловать его в щеку. — Спасибо, Слэйдер.

Он вспыхнул, и она быстро отодвинулась от него.

— Но у меня нет подарка для тебя, — воскликнула Лисса.

— Ты подарила мне рождественский поцелуй, — сказал Слэйдер, пытаясь показать, как много значит для него этот поцелуй.

— О, глупыш, это же ничего...

«Ничего...» Слэйдер остановился у заведения Макджилликуди и припарковал мотоцикл. Лисса была не права. Поцелуй Лиссы был всем. А сейчас... сейчас она замужем за Бью.

Был уже почти полдень, когда Слэйдер вошел в юридическую контору Эверетта Спенсера.

— Где я должен поставить свою подпись? — спросил он без всякого вступления.

Спенсер без комментариев пододвинул к нему по столу нужные бумаги.

Когда Слэйдер уже приготовился их подписывать, юрист кашлянул:

— Насчет того условия.

Перо Слэйдера повисло в воздухе. Спенсер продолжал:

— В дополнении к завещанию сказано, что для наследования половины фермы, ты должен жить и работать на ней. — Юрист сделал паузу. — У тебя какие-нибудь проблемы в этой связи, сынок?

— Нет, никаких проблем. — Когда Слэйдер поставил свою размашистую подпись на последнем экземпляре, он поднял голову и дерзко улыбнулся: — Дело в том, Эверетт, что я не мог бы быть счастливее на иных условиях...

Юрист задумчиво разглядывал Слэйдера, передавая ему копии документов.

— У вас есть какие-нибудь соображения, почему старик Синклер изменил свое завещание? — спросил Слэйдер, принимая бумаги.

— Нет. Но что-то очень разозлило его. Это все, что я знаю. А у тебя нет предположений, почему он это сделал?

Слэйдер отрицательно покачал головой, поблагодарил Спенсера за уделенное ему время и оставил неутоленным любопытство юриста.

Но и для Слэйдера было загадкой, почему Синклер неожиданно решил изменить свое завещание. Могло ли это иметь какую-то связь с тем, что Лисса вышла замуж за Бью? Голова Слэйдера разбухла от вопросов.

* * *

Вернувшись домой после утренних занятий, Мелисса с изумлением увидела на подъездной аллее Маккаллистера. Он был здесь частым посетителем после смерти Адама, утешал Конни Синклер. Но после того как вдова перебралась в город, больше тут не появлялся.

— Кажется, Бью нет дома, — сказал он Мелиссе, когда она вышла из автомобиля. — Ничего, если я выгружу корма в амбар? — и он смахнул на гравий пепел с сигареты.

— Конечно, — ответила Мелисса. — Удивительно, что Бью не забыл заказать корма. Обычно он выезжает в город и забирает их сам.

Маккаллистер прислонился спиной к своему грузовику.

— Бью не заботится о своей ферме так, как следовало бы, — сказал он.

Его зоркий глаз замечал каждую деталь в скверном состоянии фермы. Сдвинув на затылок шапочку, он запустил руку в свои редкие волосы.

— Бью должен больше времени проводить дома, с тобой. Я хочу поговорить с этим парнем. Он должен больше помогать тебе здесь, вместо того чтобы шляться с Джеком. Ведут себя так, как будто они все еще мальчишки.

— Вы только напрасно потратите время, — сказала Мелисса. Я не думаю, что Бью интересно заниматься фермой.

— Ну, вреда эта попытка не принесет. — И он водрузил шапочку на место.

— Хотите выпить лимонаду или еще чего-нибудь? — спросила Мелисса, направляясь к заднему крыльцу.

— Нет, спасибо. Я должен вернуться на склад. Я не могу полагаться на Джека. Его нельзя оставить одного надолго.

* * *

Уже был второй час, когда Слэйдер поставил свой мотоцикл под навесом на ферме. Не считая нужным стучать в дверь, он просто вошел в нее. В конце концов, он не в гости пришел. Задняя дверь предназначалась для семьи и работников. Он больше не был работником. Но он не был и членом семьи. В реальности ничего не изменилось.

Первое, что он заметил, что Бью потратил немало денег. Слэйдер готов был поспорить, что Конни Синклер получила наследство и переехала в город еще до того, как последняя лопата земли легла на могилу ее мужа. Лисса, должно быть, потребовала полностью переоборудовать кухню. Его раздражение против нее усилилось, когда он прикинул, на какую сумму Бью должен был подписать задолженность банку.

Закинув за плечо рюкзак, он направился к лестнице в холле за кухней.

— Бью! Это ты? — услышал он голос Лиссы в передней части дома.

Никто в окрестностях не запирал двери своего дома. Но каждый держал заряженный дробовик на крючке, чтобы было легко достать, над дверью в каждой комнате. Поэтому явиться незваному гостю было все равно, что выплюнуть свое сердце.

Голос Лиссы неприятно кольнул его. Он не ответил. Слышать, как она зовет Бью, было невыносимо. Имеет ли значение, подумал он, что в ее голосе не было нежности?

Он услышал ее легкие шаги на лестнице, когда вошел в маленькую спальню наверху, которая раньше принадлежала ему, и бросил на кровать рюкзак. Его охватила ревность, когда до него вдруг дошло с ужасающей ясностью, что Бью и Мелисса спали в хозяйской спальне.

Когда Слэйдер обернулся, она стояла в дверях.

Он подавил желание кинуться к ней и сжать в объятиях. Вместо этого Слэйдер изобразил самодовольную ухмылку, чтобы защититься от себя самого. Он взглянул на ее красивые ноги. Она была босая, как прежде, но... Его густая белокурая бровь поползла вверх, когда он увидел на них педикюр. Затем его глаза поднялись к ее шортам, отметив легкий загар гладких ног.

Он продолжал внимательно разглядывать ее, в то время как она стояла неподвижно, словно застыв в детской игре «Замри».

Затем его взгляд задержался на ее грудях, холмиками выступающих под мягкой хлопковой блузкой. Глаза Слэйдера широко раскрылись и заблестели, когда поднялись к ее рту, принявшему от изумления форму буквы «О».

Наконец она обрела голос.

— Что ты здесь делаешь?

— Переезжаю сюда, — сказал он, прислонившись к спинке кровати.

— Как... но ты не можешь! — Она покачала головой и отступила на шаг.

— Я вернулся, чтобы получить свое.

— И что же это? — поинтересовался Бью, появившийся за Мелиссой. Он поднялся по лестнице неслышно. Задавая вопрос, он прижал Мелиссу к себе.

Лисса покраснела, но не двинулась. Слэйдер заставил себя держаться хладнокровно.

— Ты хочешь сказать, что твой папочка не говорил тебе, что оставил мне половину фермы? Вот за этим-то я и явился. — Слэйдер перевел взгляд на Мелиссу. Его холодная улыбка сказала ей: «Для начала».

— Да, Эверетт что-то упоминал об этом, — уклончиво сказал Бью. — Но я никогда не верил, что у тебя хватит духу вернуться обратно. — Он уже забыл про Мелиссу, его руки нервно дергались. — Ты сумасшедший, если думаешь, что можешь остаться здесь.

— Я остаюсь. И надолго.

— Ты ублюдок, — процедил Бью.

— Ну, это старые штучки!

Лицо Бью потемнело от ярости.

— Ты не можешь завладеть тем, что принадлежит мне!

— Не могу? — съязвил Слэйдер. Его голос был так же ровен и холоден, как вода в ручье, омывающая камень. Он многозначительно взглянул на Мелиссу. — А мне сказали, что наши права равны.

В комнате царила томительная тишина, пока Бью не начал шипеть. Слова его едва можно было разобрать:

— Мы еще... мы еще посмотрим... Я должен обсудить все это с Эвереттом Спенсером. Я решил сражаться с тобой, Слэйдер. И я намерен выиграть.

— Ты только напрасно потратишь время. И ты это знаешь, — сказал Слэйдер. — Это не со мной ты будешь сражаться, а с завещанием твоего папочки. А ты за всю жизнь никогда не выиграл у папочки. Увидишь... Победит законность его ненависти.

Уже не слушая Слэйдера, Бью пулей вылетел из комнаты.

Слэйдер сел на кровать. В комнате стояла тишина. Он бесстрастно откинулся и беспечно скрестил ноги. Мелисса неловко повернулась, чтобы уйти.

— Если ты вышла замуж из-за денег, дорогая, то ты вышла не за того парня. Я намерен заполучить все, — спокойно сказал Слэйдер.

Лисса повернулась и отпрянула, увидев его улыбку.

Это была скверная улыбка... Приглашающая, дерзкая, обещающая только наслаждения. Это была та самая улыбка, которой Слэйдер был обязан своей репутацией у женщин. Репутацией, которой Бью завидовал до умопомрачения. Улыбка Слэйдера была опасной и гипнотизирующей, как шуршание хвоста гремучей змеи, и Лисса чувствовала таящуюся в ней угрозу.

Резко повернувшись, она вылетела под его смех из комнаты, хлопнув дверью, словно это могло удержать его, если бы он захотел ее. Она вспомнила их единственную ночь вместе и ее последствия. Она все еще не могла поверить, что была просто пешкой в постоянной борьбе за превосходство между Бью и Слэйдером.

Она излила свой бессильный гнев, сшибив на пол стул с книгами, которые купила в субботу на ярмарке. И тут же почувствовала, что ведет себя по-детски. Ее любовь к книгам заставила ее нагнуться и собрать их. Она уже потянулась за последней и замерла, когда увидела заглавие. Откуда она тут взялась?

Мелисса точно знала, что не покупала ее. Ее экземпляр был затрепан за многие годы. Она раскрыла книгу из любопытства, чтобы взглянуть на год издания, и охнула.

Надпись была сделана знакомыми каракулями Слэйдера:

«Лисса,

я никогда не буду к тебе безразличным.

Слэйдер.»

Мелисса закрыла глаза. Она ему не безразлична. Конечно. Вот почему он не утруждал себя извинениями. Вот почему не написал ей ни одного письма.

Она больше не витала в вычитанном из книг мире волшебных сказок, она жила в реальном мире. В этом мире, где не было героев. Не было рыцарей в сверкающих доспехах, способных спасти днем... или ночью. Не было счастливых концов... никого, кого бы волновала ее судьба. Никого. Когда жестокая правда ворвалась в ее мир пять лет назад, она как будто умерла. А потом решила жить.

Слэйдер вернулся назад только по одной причине. По той, что он только что назвал Бью: получить наследство, которое, как он считает, причитается ему после шести лет работы на ферме Синклера. Мелисса ему не нужна... Ему просто не нравится, что Бью обладает ею. Она вспомнила выражение глаз Слэйдера несколько минут назад, когда Бью прижал ее к себе.

Нет, ему это совсем не понравилось.

* * *

Пресс стоял за высокой аптечной стойкой в задней части своего заведения, наблюдая, как вентилятор под потолком лениво кружил над старомодным аппаратом для содовой. Здесь все было старинным, включая подлинную стеклянную посуду для хранения сиропов, молочных коктейлей, разрезанных вдоль бананов.

Было поздно. Пресса мучили воспоминания.

У него был чертовски хороший брак, пока полицейский в нем не взял верх над мужем. К тому моменту, когда жена оставила его, они уже были чужими. А через год или около того он осознал, что стал чужим сам себе. Он повидал слишком много подростков, принявших сверхдозу наркоты. Пресс решил уволиться из полиции.

Аптека стала началом его повой жизни.

Внимание Пресса переключилось на Мэнди Диллон. Она стояла за стеллажом и убирала старые номера журналов, чтобы высвободить место для новых, которые поступали каждый понедельник. Задумчивый взор Пресса перемещался с ее льняных волос, забранных сзади в «конский хвост», к тонкой талии, которая подчеркивала ее женственные округлости, и ниже, задержавшись с высоким мужским одобрением на том, что его руки так и подмывало схватить. Мэтью Прескотт был из тех мужчин, которые любят женские зады, а Мэнди Диллон являла в этом смысле самое волнующее зрелище, какое он когда-либо видел.

Пресс вовсе не нуждался в помощнице, когда она зашла в поисках работы на неполный рабочий день. Он пошел на это просто из желания помочь жене Джека Диллона. Ей нужна была работа, чтобы занять выходные, когда Джек уезжал на охоту и рыбалку, а также, Пресс это знал, на попойку. Еще хуже было, когда он оставался дома: он использовал ее как мешок с песком для отработки ударов. Свежий синяк на скуле побудил Пресса тут же нанять ее.

А теперь он назначил ей еще больше часов. Он сам не знал почему: потому что нуждался в ее помощи или потому что просто хотел ее временами.

У Мэнди всегда было готово объяснение ссадинам, с которыми она щеголяла. Синяки выступают у нее так легко, говорила Мэнди, потому что она блондинка и белокожая, а еще, добавляла она, потому что неуклюжа, как двухлетний ребенок. Но для такого количества синяков и ссадин она была поразительно ловкой. За все время, что она работала здесь, Мэнди не разбила ни одной склянки.

Поначалу она боялась и по возможности избегала Пресса, но постепенно привыкла к нему. Однако он не учел, что и с ним самим может произойти нечто подобное. Сама того не понимая, Мэнди вывела его из той сексуальной апатии, которая тянулась со времени увольнения со службы. Подобно тому, как страх ослабляет аппетит, насилие, свидетелем которого он был, перегрузило его чувства. Вид, звуки, самый запах преступлений стали для них погребальным звоном. Он был, в сущности, бесполым до тех пор, пока Мэнди не начала работать у него. Зазвонил телефон.

— Прескотт... Да, скоро доставлю. О'кей. До свидания.

Окинув взглядом тихую аптеку, он увидел, что Мэнди зашла за установку для содовой, чтобы вымыть последние стекляшки. Она как раз закроет все, пока он будет доставлять заказ по рецепту.

Потянувшись к полке, чтобы достать большую бутыль с облатками, он взглянул на отражение в круглом зеркале, укрепленном Под потолком под углом.

Мэнди уронила что-то между лотками в витрине с мороженым, вероятно, ложку, подумал он. Теперь она пыталась достать ее, что оказалось делом нелегким.

Мэнди была невысокой и не могла дотянуться до дна витрины. У него перехватило дыхание, когда, привстав на цыпочках, она перегнулась вниз. Мэнди сбросила туфли с обнаженных загорелых ног. Каждый дюйм от мягких круглых пяток до тугих бедер так напрягся, что у Пресса неожиданно под джинсами, прикрытыми белым лабораторным халатом, вздулся ощутимый бугор.

Пресс едва заглушил стон, когда она сделала последний, успешный нырок — ее короткая юбка поднялась и открыла края обшитых кружевом белых хлопковых трусиков, из которых почти выскакивали великолепные ягодицы.

Его рука дрогнула, и бутылка упала на пол. Этот звук привел его в себя.

Через несколько минут Пресс вышел из аптеки, крикнув Мэнди, чтобы она все закрыла. Он был доволен, что нашлось срочное дело, которое избавило его от искушения. Ему отчаянно хотелось показать Мэнди, что есть мужчины, которые не только бьют... показать ей, как чудесно чувствовать, что ты живешь.

* * *

Мелисса поставила тарелку с холодным арбузом на кухонный стол, зевнула, придвинула стул и села. Погрузившись в свои мысли, она уставилась в окно, выходящее в персиковый сад.

— Он часто так поступает?

Мелисса вздрогнула и уронила на пол ложку. Она уже отвыкла слышать голос Слэйдера в столь ранний утренний час. Так много времени прошло с тех пор, как они вдвоем проводили эту спокойную пору дня. Тогда у нее была привычка украдкой спускаться по лестнице и присоединяться к нему за завтраком. Потом он приступал к своим обязанностям на ферме.

Нагнувшись за ложкой, она украдкой взглянула на него. Слэйдер, стоя к ней спиной, наливал воду в чайник и ждал ее ответа. Ранним утром в этот августовский вторник уже было тепло. Слэйдер был босой и голый по пояс. Белые джинсы низко сидели на его бедрах. Джинсы были совсем новые, еще можно было прочитать «Талия 29 дюймов» на кожаном квадратике, пришитом к поясу. Он повернул кран газовой горелки и поставил чайник. Бью даже в голову никогда не приходило сделать это самому. Слэйдер уловил ее взгляд и оторвался от этого полезного занятия.

Мелисса смутилась.

— А? — спросил он.

— А? — в замешательстве повторила Мелисса. Ее глаза скользнули от золотых волос на его груди к белокурой гриве, перехваченной шнурком и отброшенной назад.

— Часто Бью не ночует дома? — пояснил Слэйдер.

— Тебя это не касается, не так ли? — сказала она и, чтобы отделаться от него, приступила к завтраку.

Тут же она услышала шлепанье его босых ног по лоснящемуся полу из твердой древесины. Он подошел к ней и встал, спокойно заглядывая ей через плечо. Взяв полотняную салфетку, она стала нервно обтирать серебряную ложку.

— Ты по-прежнему летом ешь на завтрак арбуз, — прокомментировал он с изумлением, а она почувствовала тепло опустившихся ей на плечи рук. Прежде чем она успела ответить, он наклонился вперед и откусил сладкую красную мякоть арбуза.

Это застигло Мелиссу врасплох. Это был тот же старый, шаловливый Слэйдер, который всегда любил дразнить ее. Он уселся напротив нее. Мелисса замерла, когда он медленно высунул язык, чтобы слизнуть каплю сока с подбородка, и их глаза встретились. Слэйдер продолжал дразнить ее, но уже не по-детски. Это был взрослый мужчина, в нем было что-то новое, неизвестное. Поняв, что она снова уставилась на него, Лисса перевела взгляд на тарелку, отковырнула кусочек арбуза и поднесла ложку к губам. Покончив с арбузом, она спросила:

— А что ты думал, я ем на завтрак?

Он задумался, ссутулившись на стуле, потом произнес:

— Гм... Не знаю... подходит икра на тосте или что-то в таком роде! Вот, что я бы ел, если бы женился из-за денег.

Мелисса ответила без запинки:

— Я не знала, что мысль о женитьбе когда-нибудь появлялась в твоей голове.

Он наклонился и положил руку на ее ладонь, согрев ее этой невинной лаской.

— Лисса, мы должны поговорить о том, что в действительности произошло той ночью.

— Нет! — Она тут же вырвала руку, не глядя в его сторону. — Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы ты вообще упоминал об этом. Никогда.

— Но это нелепо.

Тут она взглянула на него:

— Нет.

Слэйдер сжал ее руки. Он пытался объяснить, пытался заставить ее выслушать то, что он так отчаянно хотел рассказать ей. Вдруг хлопнула дверь.

В кухне появился Бью.

— Убери руки от моей жены!

В этот момент засвистел чайник, и, сардонически улыбаясь, Слэйдер отпустил Лиссу.

— «Спасен ударом гонга!» — промурлыкал он, двинувшись к плите.

— Кому-нибудь чаю? — спросил он. Мелисса промолчала.

Ответом Бью был красноречивый взгляд. Не обращая внимания на Слэйдера, он подошел к Мелиссе и, взяв ее за локоть, вынудил встать со стула.

— Нам надо поговорить, дорогая, — сказал он, подталкивая ее к лестнице.

Через несколько мгновений Мелисса оказалась в их спальне, Бью шел прямо за ней. Это была все та же мрачная спальня. Это место было для Мелиссы самым нелюбимым во всем доме. Она подумывала о ее переделке, но это было бы одобрением их брака... сделало бы его чем-то таким, чем он не являлся. Время, которое они проводили в спальне, было просто временем, которое нужно перетерпеть.

Бью сильно хлопнул дверью.

— Это было не слишком умно, — сказал он, стягивая с себя красный пуловер и аккуратно, как библиотекарь, вешая его. Злость выразилась в том, как резко он повесил вешалку в шкаф.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Мелисса, поднимая халат, который она с утра оставила на стуле. Она посмотрела в окно и стала наблюдать за серым кроликом, прыгающим по грядкам маленького садика.

Бью кинулся к ней, схватил за запястья и рывком повернул к себе.

Она упрямо отвела взгляд в сторону. Он встряхнул ее.

Мелисса знала, что произойдет, если она будет продолжать игнорировать его, поэтому холодно взглянула на Бью.

— Ты все еще хочешь, чтобы я выполнял мою часть нашей сделки, так? — прохрипел он.

Мелисса кивнула, и он поднял ее подбородок.

— Я хочу, чтобы Слэйдер Римс убрался отсюда, поняла? Если ты будешь любезничать с ним, это поддержит его намерение остаться, ведь так?

— Я с ним не любезничала, Бью, мы просто разговаривали...

— Имей в виду. Если он останется, наша сделка расторгается. Подумай об этом, когда он в следующий раз положит на тебя руки.

— Ты обещал, ублюдок... Глаза Бью блеснули:

— Да?

— Да, ты обещал. — Мелисса вывернулась из его рук.

Бью хрипло рассмеялся.

— Мужчины всегда врут женщинам, чтобы получить от них то, чего они хотят... Ты об этом раньше не слышала? Или ты просто напичкана книжной премудростью? Что ты носишься с этой степенью? Чего ты ждешь от своего образования?

— Ты обещал! Когда я получу степень, Бью! Ты согласился, и я надеюсь, что ты выполнишь это соглашение.

Бью пожал плечами и стал расстегивать кожаный пояс.

Мелисса, вздрогнув, сделала шаг назад.

— Я не сказал, что не буду выполнять наше соглашение, — произнес он, выдергивая ремень из петель брюк цвета хаки, складывая его вдвое и хлопнув им для большего впечатления. — Но одно скажу определенно. Если Слэйдер еще будет находиться здесь в конце месяца, в тот день, когда ты получишь свою степень, то можешь забыть про развод.

Мелисса с яростью смотрела на пего. Она знала, что Бью может исполнить каждое слово своей угрозы. Она также знала, что Слэйдер останется, нравится это Бью или нет.

— Ты кончил? — спросила Мелисса, выдавливая слова.

— Кончил, но не завершил, — сказал Бью, хватая ее.

* * *

Мэнди Диллон стояла у раковины на кухне и чистила уже третью связку рыбы, которую Джек и Бью наловили за день. С софы, на которой Джек заснул, не досмотрев бейсбольный матч, доносился его пьяный храп. Мэнди не выключила телевизор, потому что глубокий, сочный голос комментатора успокаивал ее. Она слушала бейсбольные матчи вместе со своим отцом, еще когда была маленькой девочкой. Ее мать умерла, когда Мэнди было четыре года, и она всю жизнь старалась угодить единственному оставшемуся у нее родителю, бессознательно веря, что это может удержать ее отца от того, чтобы он тоже ушел и оставил ее, как это сделала мама.

Она закончила чистить рыбу и сделала филе. Потом начала готовить ужин, хотя была уверена, что Джек не встанет ужинать. Но она не могла не выполнить приказа, который он отдал, когда пришел. Если Джек проснется и вспомнит о своем требовании, а еда не будет ждать его, он получит повод снова избить ее. Мэнди пыталась давать ему как можно меньше таких поводов. Она ужасно трудно объясняла происхождение своих синяков Мэтью Прескотту.

Она подумала о своем боссе. Мэнди была уверена, что он ни на секунду не верил ее объяснениям. Он слишком быстро все схватывал. Ничто не могло пройти мимо его внимания.

Вначале его необычные размеры устрашали ее. Она не боялась мужчин до тех пор, пока ее муж не научил ее бояться. Но Пресс постепенно избавил ее от такого страха. Он излучал доброту, которая вызывала ответный отклик у каждого.

Отец не отпускал ее далеко от себя, и Мэнди не привыкла, чтобы кто-нибудь другой уделял ей внимание. Поэтому она оказалась легкой добычей для Джека, который, обладая инстинктом хищника, высмотрел ее как слабую жертву. Когда он начал ухаживать за ней, Мэнди это взволновало. Она не подозревала, что на него произвело впечатление наследство, но, как только они поженились, все сразу стало совершенно ясно.

А теперь было уже поздно. Она оказалась в западне. Мэнди не могла и подумать о разводе. Она была католичкой. Религия была частью ее самой. И это помогало ей избегать янтарных глаз Пресса, его нежности, столь не похожей на жестокость мужа. Помогало ей не размышлять о том, что значит быть замужем за настоящим мужчиной. Мужчиной, которому не нужно бить ее, чтобы чувствовать себя мужчиной.

Когда рыба была готова, она сделала гарнир из свежих — с огорода — помидоров. Потом села поесть перед, телевизором. Она все делала очень осторожно, чтобы не разбудить Джека.

В течение следующего часа она с удовольствием смотрела бейсбольный матч, который транслировали по десятому каналу. Наконец, когда «Кардиналы» выиграли, она выключила телевизор, решив отправиться спать.

— Что... что случилось? — пробормотал Джек, просыпаясь от внезапной тишины.

— Ничего, Джек, бейсбольный матч кончился, только и всего, — сказала Мэнди, беря тарелку и унося ее на кухню. Она надеялась, что Джек снова заснет.

Но ей не повезло. Он встал и поплелся за ней, потирая глаза. От него несло сигаретами и пивом.

— А где мой ужин? — спросил он.

— Ужин готов, — ответила она. — Мне нужно всего две минуты, чтобы подогреть его.

— Что?! — завопил Джек. — Почему он не горячий? Я говорил тебе, женщина, что хочу ужинать, еще когда пришел.

Мэнди инстинктивно отпрянула назад, пытаясь избежать неизбежного.

— Извини, Джек, — страдальчески пробормотала она.

— Извини, извини... — взъярился он. — Это все, что я слышу от тебя. Ты все время извиняешься. Это оправдание для женщины. — Он ударил ее так, что она отлетела назад. Пытаясь встать, Мэнди обожгла руку о горячую плиту за собой.

Джек и не подумал позаботиться о ней.

— Я отправляюсь в город, — сказал он, не обратив внимания на еду, которая ему в действительности была не нужна. — Найду там себе настоящую женщину.

Он вышел, оставив ее в слезах.

Услышав, как отъехал его грузовик, Мэнди вознесла молитву за безвинных людей на дороге, по которой ехал полупьяный Джек, потом направилась к шкафчику с лекарствами, чтобы смазать чем-нибудь обожженное место на руке. У нее не было надежды, что найдется что-нибудь, что сможет вот так же успокоить рану в ее сердце.

* * *

Было уже три часа ночи, а Слэйдер все не мог заснуть.

Всю вторую половину минувшего дня он обходил ферму, решая, какой участок он отведет под растениеводство, прикидывая, что надо сделать, чтобы подготовить поля к посеву в сентябре. Он прикинул, какие культуры лучше всего посадить в такую сухую погоду, понял, что дисковать почву нужно немедленно.

Он вынужден был выбрать для сна амбар, чтобы не быть поблизости от супружеских дел за закрытой дверью большой спальни Бью и Лиссы. Но он не смог убежать от себя. Глубокий ночью его мысли не доходили до столь возвышенного, как любовь, оставаясь примитивными и сексуальными.

Наконец, не в состоянии и минуты больше терпеть это мучение, он отказался от своей постели из сена и отправился к Прескотту.

Заявившись к Прессу в три часа ночи, он либо сделает его настоящим другом, либо превратит во врага. Он надеялся, что Пресс действительно сможет предложить ему лекарство от бессонницы. Слэйдер был уверен, что нуждается в нем, если намерен остаться на этой ферме с Бью и Лиссой.

Его встретило далеко не улыбающееся лицо, когда Пресс, в конце концов, начал сворачивать темно-зеленую штору за стеклянной дверью.

— Я понимаю, что ты уже несколько часов закрыт, но я надеялся, что еще не спишь, — виновато произнес Слэйдер, когда Пресс открыл дверь и пригласил его войти. — Я вспомнил, как ты говорил, что живешь над аптекой, а мне нужна твоя помощь.

— А я надеялся, что это блондин другого пола нуждается в моей помощи, — улыбаясь, ответил Пресс.

— Я не мог заснуть и вспомнил о твоем предложении, — сказал Слэйдер, следуя за ним в комнату. Пресс зевнул, включил свет над аппаратом для содовой, сел на один из черных с хромом вращающихся стульев перед ним. Слэйдер тоже присел на краешек стула.

— Бессонница? — понял Пресс. — У меня есть средство для тебя, — сказал он, протягивая руку к стеллажу с журналами. — Обычно такие стойки с журналами встречаются только в аптеках больших городов. Я выставляю все журналы, какие только можно. Это напоминает мне то время, что я проводил в аптеке в юности. Разумеется, большую часть этого времени я разглядывал журналы с верхней полки. Может, и тебе стоит посмотреть один из них?

— Порно? — спросил Слэйдер в ответ на понимающую улыбку Пресса, оценивая его чувство юмора. — Я пришел сюда, чтобы получить что-нибудь, что помогло бы мне уснуть, а ты предлагаешь мне порно? — Его зеленые глаза плясали.

— Не придирайся. Я не говорю, что это избавит тебя от плохих слов. Но есть плохие сны, и есть плохие сны.

— Хм... И это все, что ты мог бы мне рекомендовать? — спросил Слэйдер, облокотившись на холодный мраморный прилавок.

— Я бы не завернул обратно Мисс Сентябрь, если бы ночью она постучалась в мою дверь. Но может быть, в конце концов, секс-журналы и не самая лучшая идея. Сам я никогда не мог вдоволь наглядеться в них на женщин. Что мне всегда нравилось в этих журналах, это то, что ты можешь разглядывать в них то, чего не видел в реальной жизни.

Слэйдер кивнул.

— Конечно, в те времена, когда я был мальчишкой, — продолжал Пресс, — эти картинки в журналах возбуждали больше, чем что-либо. А теперь после разглядывания некоторых из них можно смело идти на медицинское обследование, никто не заметит их воздействия.

Слэйдер усмехнулся:

— Это уж точно.

Пресс полез под прилавок.

— О'кей, ты убедил меня, что тебе нужно «твердое средство».

К удивлению Слэйдера, Пресс вытащил две вазочки для мороженого.

— Твердое средство? А я-то думал, что ты мне предложишь хотя бы бутылочку «Джек Дэниел».

— Виски мне тоже помогает скоротать ночь. Сам я до таблеток не дотрагиваюсь. После тех злоупотреблений наркотой, что я насмотрелся на улицах, я с трудом заставлю себя принять даже аспирин.

— Ты выбрал себе ту еще профессию, — с легкой улыбкой заметил Слэйдер.

— Пойми меня правильно. Наркотики имеют некоторую ценность. Просто мне не нравится, что многие ребята думают, что с их помощью можно решить все проблемы в жизни. Поэтому я вношу свой вклад, проводя беседы в местных школах, рассказывая им, какая опасность таится в злоупотреблении наркотиками, и тем самым подрываю этот бизнес.

Он открыл ведерко с мороженым.

— А потери я возмещаю, продавая мороженое. У меня на прилавке есть все лучшее, что только можно достать. У меня тут есть шоколадное, играешь?

— Играю, — ответил Слэйдер, — и можешь быть уверен, что захочу двойную порцию.

Пресс положил черпачком приличную порцию шоколадного мороженого в стеклянные вазочки.

— Оно не такое вкусное, если кладешь его не в настоящую посуду для мороженого. Второй секрет — не надо скупиться на орехи, — сказал Пресс, обильно посыпая мороженое орешками. — Разжевывание их зубами помогает избавиться от всех твоих сдерживаемых расстройств.

Пресс завершил свое сооружение, положив сверху крупную вишню, после чего подвинул его вместе с ложечкой к Слэйдеру.

— А ты разве не будешь? — спросил Слэйдер, заметив, что Пресс не стал сразу наполнять вторую вазочку.

— Буду обязательно, — ответил Пресс. — Но дело в том, что мне нужно провести полночи, чтобы сделать выбор. — Он обвел задумчивым взглядом разнообразное мороженое в витрине.

Пресс взглянул на Слэйдера, который уже изрядно опорожнил свою вазочку, и спросил;

— Ну, как шоколадная начинка? Слэйдер смаковал вкуснейшее мороженое.

— Это не женщина, но, полагаю, что после женщины это самая замечательная вещь, — с сочувствием заметил Пресс, доставая контейнер с шоколадной начинкой.

— Да... Пожалуй, оно вне конкуренции.

— Где ты остановился? — как бы между прочим спросил Пресс, наполняя свою вазочку.

— На ферме Синклеров, — ответил Слэйдер, воздавая должное Прессу, он не выпытывал информацию открыто.

— Вот так?

Неудивительно, что ему уже что-то рассказали, подумал Слэйдер.

— Да. По неизвестным причинам папочка Бью оставил мне половину фермы.

— Понимаю.

— Я решил работать на ней. Я планирую в следующем месяце для начала посеять люцерну. Потом думаю добавить к этому пшеницу и соевые бобы.

— А как насчет молочных продуктов?

— Бью распродал молочных коров.

Пресс кивнул:

— Но Бью побуреет от злости, если ты там будешь жить.

— Это верно.

Они оба обдумывали это, доедая мороженое.

— Что это за история с Бью и Лис... Мелиссой? — через несколько минут как бы вскользь спросил Слэйдер.

— История?

— Ну, что это у них за брак такой? Я не могу представить, чтобы она была с ним счастлива.

— Я вообще не представляю, как может быть счастлива женщина, муж которой спит с каждой юбкой, — ответил Пресс, проглатывая очередную ложку мороженого. Потом добавил: — Точно так же я не понимаю, почему мужчина вступает в брак с женщиной, если он не намерен сохранять ей верность. Ходят слухи, что Бью и Джек Диллон делят женщин, которых имеют на стороне.

— Так почему же она с ним живет, по-твоему? — спросил Слэйдер, глядя Прессу прямо в глаза. — Из-за денег?

— Может быть, — согласился Пресс, пожав плечами.

Слэйдер отвел взгляд.

— А может быть, из-за Джеми.

Слэйдер поднял голову.

— Джеми? — спросил он с полным ртом мороженого.

— Джеми — это сын Бью и Мелиссы. Сейчас его отправили погостить на несколько недель к бабушке в город, — объяснил Пресс.

Слэйдеру показалось, что шоколадное мороженое приобрело вкус опилок.