ДАТА СМЕРТИ
— Но ведь вы еще живы! — воскликнул я.
Моему бестактному замечанию нельзя было, однако, отказать в логике, ибо мистер Браун сидел прямо передо мной и выглядел отнюдь неплохо.
— Взгляните на дату,— сказал он.
Я и без того не спускал глаз с двух предметов, принесенных мистером Брауном. Первым был список членов клуба, в котором он состоял. После каждой фамилии шли обычные сведения — год рождения, образование, занятие, семейное положение и, в случае, если человек уже умер, дата смерти. И вот после общих сведений о мистере Брауне, напечатанных типографским способом, кто-то авторучкой сделал мрачную и уж во всяком случае, явно преждевременную запись: “Умер 9 октября 1964 года”.
Кроме того, мистер Браун принес с собой блокнот-ежедневник, в котором он отмечал будущие деловые встречи, телефонные звонки и тому подобную информацию. Блокнот был раскрыт на странице с датой “9 октября”. Там была лишь одна запись, сделанная неровным, но довольно разборчивым почерком. Она была коротка. “Дата смерти”,— прочитал я.
Вечерело, было так тихо, что я слышал легкое шуршание волн, набегавших на песчаный берег. Дом, снятый Илифом Брауном, стоял на взгорье, неподалеку от отеля, в котором я проводил свой отпуск, столь безмятежно спокойный до этого самого часа.
— Девятое октября,— сказал мистер Браун,— сегодня восьмое.
Этот факт я уже и сам отметил, однако в столь необычной истории меня больше всего интересовало третье, так сказать, вещественное доказательство, а именно его-то в моем распоряжении и не было.
— Значит, вы обнаружили две эти записи и решили, что все это шутка...
— И чертовски неприятная, доложу я вам.
Я поспешил с ним согласиться, но добавил:
— Однако вы вспомнили о своем завещании и решили наведаться в банк с целью проверить сохранность документа. Для того чтобы открыть сейф, вам пришлось, как обычно, дать образец своей подписи, затем вы вставили собственный ключ в одну замочную скважину стальной дверцы, а служащий отдела сейфов вставил хранившийся у него ключ в другое отверстие, вы отворили дверцу, выдвинули свой ящик...
— И в конверте, в котором находилось мое завещание, обнаружил листок бумаги! Там было написано: “Нотариально заверить завещание Илифа Брауна после смерти последнего девятого октября“.
— Вам бы следовало сохранить этот листок.
— Каюсь, я не сделал этого. Я был так раздражен и рассержен, что скомкал бумажку и швырнул ее в корзину для мусора.
— Нужно было сообщить обо всем руководителю отдела хранения.
— Я решил не придавать всему этому значения. Пора было собираться на Юг. Я уже снял этот дом. И мы приехали сюда. Ведь в остальном все было спокойно. Никаких угроз, ничего. Было бы глупо принимать всерьез...
— Мой дорогой сэр,— сурово прервал я его,— все это очень серьезно. Кто-то завладел вашим ключом к сейфу. Кто-то подделал вашу подпись на карточке абонента.
Да будет вам известно, что зовут меня Джеймс Виквайр, и большую часть своей жизни я проработал именно в том банке, где мистер Браун абонировал себе сейф.
Я являюсь первым вице-президентом этого банка. Мы всегда были уверены в эффективности нашей системы защиты сейфов. Эта система практикуется во многих банках: клиент вносит контрольный образец своей подписи в регистрационную карточку и получает ключ. Еще один ключ хранится в отделе сейфов. Для того, чтобы открыть сейф и извлечь ящик, нужны оба ключа. Когда клиенту нужно достать свой ящик, он предъявляет образец подписи, который, естественно, должен быть идентичным контрольному образцу. Затем служащий отдела с помощью обоих ключей открывает сейф. Эта система двойной проверки довольно проста и до сих пор срабатывала безотказно.
— Вы советовались с кем-нибудь по этому поводу? — спросил я.
— Обмолвился в разговоре кое с кем из приятелей в клубе. Они полагают, что это шутка. Больше я никому ничего не говорил.
— Почему же вы пришли ко мне сегодня?
— Потому что завтра — девятое октября.
Его можно было понять. Если все это не шутка, последствия могут быть самыми серьезными. Я внимательно рассматривал короткую запись в ежедневнике. “Дата смерти”.
Мистер Браун подался вперед.
— Теперь, когда день этот близок, мне не стыдно признаться, что я очень нервничаю. Я услышал, что вы остановились в этом отеле, решил встретиться с вами.
— Понимаю. Не знаю только, чем могу вам помочь.
— Похоже, не знал этого и сам мистер Браун. Я захлопнул ежедневник.
— Мистер Браун,— начал я,— боюсь, мне придется задать вам вопрос личного свойства. Быть может, кто-нибудь из ваших близких...
Он прервал меня:
- Я думал об этом. Кто-нибудь из моих близких мог выкрасть мой ключ. Кто-нибудь из них мог бы изучить мою подпись и затем подделать ее. Ваш банк довольно крупный. Слишком многие абонируют у вас сейфы, и служители, разумеется, не могут знать всех клиентов в лицо. За исключением разве что очень частых посетителей, а я не принадлежу к их числу. Да, разумеется, это мог бы быть кто-нибудь из моих близких, но дело в том, что таких близких у меня нет. Я не женат, родственников у меня тоже нет. Я недостаточно богат для того, чтобы побудить кого-нибудь... Да нет, будем смотреть на вещи трезво. Никому не пришло бы в голову убивать меня для того, чтобы завладеть моими деньгами. И у меня абсолютно нет врагов.
На мой взгляд, для человека пятидесяти с хвостиком это было довольно-такие смелое заявление, тем не менее мне ничего не оставалось, как принять его на веру.
В доме мистера Брауна и на пляже я заметил двух женщин.
— Вы отдыхаете не один?
— Нет, моя воспитанница Джоан Бейкер живет в моем доме с детства. Пока она была маленькой и приезжала домой только на каникулы, я держал экономок. Но этой весной она закончила частную школу, и с тех пор все домашние заботы легли на плечи Уилли.
Молоденькая светловолосая девушка, которую я видел, и была, судя по всему, Джоан Бейкер. Другая женщина, намного старше, казалась уже увядшей, хотя прежде, вероятно, была очень красивой. Маленькая и худенькая, она с постоянной улыбкой сновала по дому.
— Уилли? — спросил я.
— Эдит Уилливер. Она уже много лет работает у меня секретаршей. Я полагал, что кто-нибудь должен вести хозяйство и приглядывать за Джоан. Пользы от Уилли не так уж много, но за все эти годы она превратилась как бы в члена семьи, он вздохнул.— Кстати сказать, сегодня как раз ее день рождения. Вечером мы вчетвером, так сказать, в семейном кругу, отметим это событие.
— Вчетвером?
— У нас в доме гостит приятель Джоан, молодой человек по имени Фрэнсис Даниэло. Он из Бруклина. Руководит танцевальным оркестром.— мистер Браун нахмурился.— Джоан зовет его Дэнни.
— Судя по всему, вы не очень одобряете их дружбу,— осторожно заметил я.
— Они поговаривают о женитьбе, но Джоан еще слишком молода. И у нее есть приличный капитал, вернее, она его получит, когда ей исполнится двадцать один. Это будет на следующий год. Я хочу, чтобы она прежде огляделась как следует, выяснила, чего хочет.
Часы пробили шесть раз. Мистер Браун поднялся, подошел к письменному столу, собрал бумаги и запер их в ящик.
— Конечно же, все это глупости,— произнес он.— Просто шутка. Розыгрыш. Что еще это может означать?
Мы с ним оба отлично понимали, что это может означать.
— Вы приняли какие-нибудь меры предосторожности? — спросил я.
— Да,— коротко ответил он и похлопал себя, но оттопыренному карману брюк.— Сам не понимаю, почему я так нервничаю. Разумеется, ничего не может случиться. Да и вы ничем не можете мне помочь. Извините, что потревожил вас.
Он проводил меня через лужайку к отелю. Мы расстались у живой изгороди.
Вернувшись в отель, я сделал два телефонных звонка в Нью-Йорк и отправился ужинать.
Многие считают, что банки и банкиры окружают себя непроницаемой завесой бюрократизма, канцелярщины и волокиты. Отчасти это действительно так. Тем не менее в случае необходимости всегда есть пути достаточно быстро обойти все эти бюрократические препоны. И так как бизнес наш касается людей и их денег — двух самых, так сказать, деликатных и взрывоопасных материй,— нам всегда приходится быть готовым и ко всякого рода неожиданностям.
К тому времени, когда я закончил ужин, я уже получил ответ на первый звонок: мне сообщили, что Илиф Браун является уважаемым владельцем небольшой, но вполне надежной брокерской фирмы. Он очень благоразумно и удачно распорядился состоянием своей воспитанницы и значительно преумножил его. Его честность и добросовестность в этом смысле вне всяких подозрений.
Ответ на мой второй звонок пришел через несколько минут, он но-сил в равной степени позитивный характер и крайне удивил меня.
Удивил настолько, что после некоторого размышления я решил поменять мои комнаты в южном крыле отеля на номер в северном. Устроившись в новом помещении, я подошел к окну, из которого, как я и предполагал, был виден дом за высокой живой изгородью. До полуночи оставалось всего несколько минут. Наступало девятое октября.
Дом погрузился во тьму. Скорее всего, думал я, ничего не случится. По крайней мере, мистер Браун предупрежден и готов к неожиданностям, а это уже немало. Я переоделся в пижаму и халат и устроился у окна. Ждать мне пришлось недолго.
Однако, когда это случилось, в доме все, казалось, осталось по- прежнему — не было видно ни огонька, только послышался звук, похожий на взрыв петарды. Но уже через несколько секунд все изменилось — один за другим начали вспыхивать огни. Кто-то распахнул дверь и закричал: “На помощь!”
Я быстро оделся, но к тому времени, когда я спустился вниз, тишину ночи уже разрывали сирены полицейских машин, а на лужайке собралась кучка взбудораженных обитателей отеля. Я схватил кого-то за локоть.
— Что там произошло?
Человек обернулся:
— Убийство! Застрелили! Пуля попала прямо в сердце.
— Браун?
— Нет-нет, его экономка! Мисс Уилливер. Стреляли...— человек замолк, так как к дому, ревя сиренами, подъехало несколько полицейских машин.
— Ну вот и полиция! — воскликнул он.
Итак, убийство произошло, и случилось это ночью девятого октября. Однако жертвой оказался не мистер Браун.
Я спустился по тропинке к морю, обогнул живую изгородь и поднялся к дому, который теперь сиял огнями. У входа толпились полицейские. Мистер Браун, казавшийся огромным в своем красном с белыми полосами халате, находился в самой гуще. Немного поодаль я заметил темноволосого загорелого молодого человека в одних белых теннисных шортах. Дом уже был наводнен полицейскими. Мистер Браун подбежал ко мне, схватил за руку и быстро и возбужденно заговорил:
— Они убили ее! Застрелили вместо меня! Было темно... Она была внизу... Убийца поджидал меня и по ошибке застрелил ее...
Он в последний раз судорожно сжал мне руку и поспешил в дом вслед за полицейскими. Молодой человек в теннисных шортах тоже куда-то исчез. Я вошел в дом, а так как никто в гостиной не заметил моего присутствия, ибо внимание всех было приковано к телу несчастной мисс Уилливер, прошел в небольшой кабинет, где накануне беседовал с мистером Брауном.
Итак, это не было розыгрышем. Только жертвой трагического инцидента стала бедная мисс Эдит Уилливер. И я не знал, что мне следует предпринять. Между тем что-то предпринять было необходимо.
В конце концов я решил снова выйти на улицу и уже направился к двери, когда она внезапно отворилась, и в комнату заглянула молодая девушка. Это была та самая светловолосая девушка, чью стройную и изящную фигурку в купальнике я видел накануне на пляже,— воспитанница мистера Брауна, Джоан Бейкер. Сейчас она была в белом купальном халате, который смущенно придерживала у горла.
— Войдите, пожалуйста,— пригласил я.— мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
Она испуганно глянула на меня и разразилась слезами.
Я всегда был убежденным холостяком, но вид красивой девушки в слезах не может оставить меня равнодушным. Я счел своим долгом джентльмена успокоить ее и позволил себе несколько раз отеческим жестом погладить ее по головке. И как раз в этот момент дверь распахнулась, и в комнату влетел смуглый молодой человек.
Что вам сказать? Я всегда считал, что эти выходцы из Бруклина чрезмерно прямолинейны и склонны к необдуманным шагам. Тем не менее, я был крайне удивлен, обнаружив, что лежу на полу. Почему-то сильно болела челюсть.
Девушка повисла на руке молодого Даниэло.
— Но ведь он только полицейский! Хотел задать кое-какие вопросы.
Мне показалось разумным в этот момент не выводить их из заблуждения. Пока девушка крепко держала руку своего приятеля, я медленно и не без опаски поднялся. Я выпрямился и потер подбородок. Молодой человек весьма угрожающим тоном заявил, что терпеть не может полицейских.
Однако могу вам повторить то, что уже сообщил другим полицейским,— добавил он,— я спал. Разбудил меня выстрел. Было темно. Потом в холле зажегся свет, и я услышал, как мистер Браун бегом спускается по лестнице. Я соскочил с постели и тоже бросился вниз. Она была мертва. Браун попросил меня позвонить в полицию. Он выбежал наружу и стал звать на помощь. Потом спустилась Джоан, и я рассказал ей, что случилось. Мы стали обыскивать дом и прилегающий участок. А затем приехала полиция. И не смейте прикасаться к моей девушке!
— Дэнни, Дэнни, как ты можешь! — с укором произнесла Джоан.
— Вы нашли револьвер? — спросил я.
Он отрицательно тряхнул темноволосой головой.
— Вообще-то револьвер есть у мистера Брауна,— добавил он через мгновение.— Он показывал его другим полицейским. Револьвер лежал на столике у его изголовья. Из него не стреляли.
На глаза Джоан снова навернулись слезы.
— О, все это так ужасно,— вздрогнув всем телом, воскликнула она.— Ведь это был день ее рождения! Мы все вручили ей свои подарки. Она была так счастлива и...
— Что это были за подарки? — спросил я.— Что-нибудь ценное?
— Во всяком случае, не настолько ценные, чтобы кто-нибудь попытался украсть их. Да они и не были украдены. Часы...— Джоан всхлипнула,— ...часы, которые ей подарил дядя Илиф, все еще на ней. Это часики, украшенные алмазами. Их носят на отвороте платья. Они со специальной застежкой. Я подарила ей золотой портсигар, а Дэнни — цветы.
Джоан опять стала всхлипывать. Дэнни снова начал злиться.
— Разве вы не видите, что она больше не может отвечать на вопросы! — прорычал он.— Убирайтесь...— Он повел ее к двери и, желая заставить меня поскорее выйти из комнаты, выключил свет. И тут же произнес:
— Вот это да!
В голосе его, раздавшемся в полной темноте, звучало явное удивление. Девушка воскликнула:
— Дэнни! Что ты с ним сделал?
— Вот это да,— вновь произнес Дэнни.— Я не хотел врезать ему так сильно. У вас вся челюсть синяя,— пояснил он,— сплошной синяк.
Я нашел выключатель и включил свет. На стене висело зеркало. Я глянул в него. На подбородке у меня была некоторая краснота и только.
Дэнни тем же удивленным тоном продолжал:
— Смотрите, а теперь исчез. Но ведь только что был...
Он снова щелкнул выключателем. Свет погас. Я был поражен: моя челюсть светилась каким-то голубоватым светом.
Спустя несколько мгновений я распорядился.
— Принесите сюда подарки, которые получила мисс Уилливер. Быстро.
Быть может, мой голос, а также необычное свечение, исходившее от моего подбородка, побудило юную парочку действовать без промедления. Пока я, стоя перед зеркалом, то включал, то выключал свет, я сделал еще одно странное открытие: оказывается, от одной моей руки тоже исходило слабое голубоватое свечение. И тут девушка вернулась. Она поставила на письменный стол большую вазу с темно-красными розами, затем извлекла из кармана часы — очаровательную, украшенную алмазами, безделушку и золотой портсигар.
— Они разрешили мне их взять, но шеф полиции не понимает, с какой целью вы вмешиваетесь во все это.
— Приведите его сюда,— приказал я,— а также Брауна и Дэнни.
Девушка снова вышла, а я выключил свет. Вскоре я услышал быстрые шаги. Они явились. Все четверо. Чей-то голос, как оказалось потом, он принадлежал шефу полиции, выкрикнул:
— Включите свет, черт побери!
Кто-то повиновался, но до этого я успел увидеть то, что и ожидал.
— В чем дело?! — воскликнул шеф полиции, высокий худощавый мужчина в форме.
— Мой дорогой сэр,— начал я,— мне необходимо сообщить вам кое-какие сведения. Прежде всего, я должен засвидетельствовать, что мистер Браун в высшей степени добросовестно и честно исполняет обязанности опекуна по отношению к своей воспитаннице мисс Джоан Бейкер. Он распоряжается ее собственностью со времени смерти родителей и делает это с необычайной ответственностью.
Браун обнял Джоан и привлек ее к себе. Дэнни злобно посмотрел на него. Илиф Браун торжественно изрек:
— Я выполнял свои обязанности, не жалея времени и сил.
— Однако вы убили мисс Уилливер.
Я произнес эти слова так тихо, что окружающие вначале, казалось, не поняли меня и лишь недоуменно переглядывались. Поэтому я вновь выключил свет и схватил правую руку Брауна. В темноте от его пальцев исходило легкое голубоватое свечение. Он вырвал свою руку и бросился к двери.
Из холла до нас донеслись звуки борьбы. Потом шеф полиции вернулся к нам. Он включил свет.
— Что все это значит? Мои люди задержали его, но...
Он замолчал, так как я протянул ему часы мисс Уилливер. Затем я подробно изложил всю историю, которую услышал от мистера Брауна.
— Но на самом деле,— заключил я,— это был тщательно продуманный план убить мисс Уилливер, так, чтобы на самого Брауна не упала и тень подозрения. Ведь я должен был поверить, что мисс Уилливер оказалась лишь случайной жертвой, а истинной целью убийцы был сам Браун. Поэтому убийство должно было совершиться в условиях, когда такая ошибка была возможна, а именно — в полной темноте. Однако в полной темноте убийца не мог позволить себе промахнуться. Короче говоря, эта вещь...— в руках у меня по-прежнему были часы мисс Уилливер.— Выключите, пожалуйста, свет,— попросил я.
Дэнни выполнил мою просьбу.
— О-о-ой! — произнесла девушка. Шеф полиции удивленно крякнул. От часиков тоже исходило голубое сияние.
— Это светящаяся краска,— пояснил я.— Очень липучая, и удалить ее довольно сложно. Она видна в темноте, но при свете выглядит как обычная белая эмаль. Как вы видели, краска пристала к рукам Брауна. Когда я пришел сюда, он с таким энтузиазмом и благодарностью пожал мне руку, что краска пристала и к моей руке, а потом и к подбородку.
Мне показалось, что Дэнни как-то виновато хрюкнул. Шеф включил электричество, и свечение исчезло.
— Почему Браун убил ее? — спросил он.
Челюсть у меня побаливала, и я постарался ответить покороче:
— Полагаю, выяснением этою придется заняться вам. Могу лишь высказать предположение. Хотя мисс Бейкер и называет Брауна “дядя Илиф”. однако в его жесте, когда он обнял свою воспитанницу, было больше пылкости, чем это прилично для опекуна. Думаю, Браун хотел жениться на своей воспитаннице... и на ее деньгах.
Девушка покраснела.
— Да,— прошептала она,— он этого хотел.
— Поскольку Браун не растрачивал деньги воспитанницы, ему не было нужды убивать свою бывшую секретаршу для того, чтобы заставить ее молчать об этом. Тем не менее, я уверен, что она обладала какой-то властью над ним и могла помешать его планам. Поэтому я склонен считать, и, думаю, ваше расследование подтвердит мою догадку, что мисс Уилливер на самом деле была женой Брауна, хотя это скрывалось ото всех.
На лице Джоан промелькнуло нечто, похожее на озарение.
— О-о! — воскликнула она.— Теперь я понимаю. Она очень любила его. Я всегда это знала! Ради него она была готова на все! На все! Но она никогда не позволила бы ему...
— Жениться на вас,— докончил я.
Шеф полиции потер нос.
— Но послушайте, если все, что вы только что сказали, верно, то какое отношение к этому имеете вы и что заставило вас вмешаться?
Я был шокирован до глубины души.
— Конечно же, доброе имя нашего банка! Наша система безопасности сейфов безупречна! То, о чем говорил Браун, попросту не могло произойти. Я связался с нашим заведующим отделом хранения, и он сообщил мне, что последняя подпись Брауна на регистрационной карточке подлинная. Я понял, что Браун лгал, и задумался над тем, что побудило его это сделать.
— А зачем он сообщил вам обо всех этих якобы полученных им угрозах?
— Разумеется, для того, чтобы иметь свидетеля, который мог бы подтвердить, что именно он, а не мисс Уилливер был объектом угроз. Да, кстати, думаю, револьвер, с помощью которого было совершено убийство, второй револьвер Брауна, лежит на дне океана, куда он швырнул его после преступления.
Девушка бросилась мне на шею и в порыве благодарности поцеловала в щеку.
— О. я так боялась, что во всем обвинят Дэнни! Он ведь такой импульсивный.
Шеф полиции подхватил часы, выпавшие у меня из рук, и крикнул:
— Держите его!
А Дэнни уже ринулся на меня.
Я вырвался из объятий Джоан и кинулся к двери. Дэнни, однако, настиг меня в холле. Я приготовился к отпору, но он бросил на меня обиженный взгляд:
— Я же только хотел пожать вам руку,— сказал он.— Спасибо, мистер Виквайр.