– Да, я был в своей комнате и собирался идти в салон, когда услыхал шум и выскочил в коридор.

– Вы, стало быть, не подождали, не произойдет ли чего нового?

– Нет. Я поступил, как обычно.

– И что же вы сделали?

– Я побежал по коридору и услышал, как где-то захлопнулась дверь. Постучал к тете Амелии и спросил: "Дафна, ты здесь?" Она помедлила, потом что-то ответила, не помню, что. Послышались голоса, распахивались двери, включили свет. Я направился к салону и...

– Зачем?

– Даже не знаю. Просто пошел туда – и все. Он же был рядом. Я вошел, включил свет, а он там уже лежал. Вот и все.

– И в дальнем конце коридора вы никого не заметили?

– Никого.

Уэйт вновь и вновь с особой педантичностью задавал вопросы о самых незначительных деталях. Снова и снова одно и то же. Кто в последний раз разговаривал с Арчи? Им оказался Лейн, принесший Арчи сигареты.

Он был очень благодарен. Случилось это около десяти.

– Мисс Хэвиленд, ваша комната находится рядом с той, которую занимал Шор. Вы ничего не заметили и не слышали?

– Ничего.

Последовали новые вопросы.

Порой Уэйт возвращался к ночи, когда убили Бена. И Роули снова пришлось пункт за пунктом повторить всю историю, которая с ним приключилась.

– Я шел к себе в комнату, когда услышал выстрел. И когда наутро я спустился вниз, мне сказали про убийство. Труп нашла Мэгги в библиотеке.

Это был великий час для детектива, о чем Дафна и не подозревала. Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Прошло немало ужасных часов, когда сопротивление наконец ослабевает, и истина проступает наружу.

Порою детектив прикидывался простаком. Например, у нее он спросил про расстояние, которое пришлось пройти от ее комнаты по коридору, и сразу вышел, очевидно, проверять ответ. И еще пример: он ушел в комнату Арчи и оставался там довольно долго, пока ее расспрашивал про Арчи другой полицейский, маленький толстячок с узкими глазками – его звали Тилли.

Зато Гертруда со страдальческим лицом, но ненавистью в голосе, ответила:

– В последние годы я ничего о нем не слышала, во всяком случае, ничего хорошего, это уж точно.

Роули надулся и попытался осадить мать по-латыни:

– О мертвых... – но был грубо прерван:

– Ах, перестань. Сейчас не время для французских цитат. И для уловок тоже. Только правда.

И сказал это не полицейский – ложным пафосом блеснула Гертруда.

– Это не французский, Гертруда, – заметила Амелия. – Пожалуйста, возьми себя в руки.

– Да, мама, пойдем, лучше пойдем отсюда, – пробормотал Роули.

И даже Джонни решил вмешаться:

– Это... это все ее мигрень, мистер... э... мистер Тилли... мигрень.

– Тиллинхауз, – поправил его детектив.

– Тиллинхауз, – повторил Джонни, машинально приглаживая рукой волосы. – Можно больше не тревожить мою сестру? Она нездорова.

– Ее допросит Уэйт, – пожал плечами Тиллинхауз.

– Все могут разойтись, – долетел от двери голос Уэйта. – Но дом не покидать.

Было уже около пяти вечера.

Все поспешно удалились. Дафна ощутила рукой прикосновение Денниса.

Перед уходом она слышала, как Тиллинхауз говорил другому полицейскому:

– Давно пора произвести арест.

Тот согласно кивнул.

Оба смотрели куда-то мимо, и когда Дафна оглянулась, она увидела Денниса, беседовавшего с Амелией.

Кого они имели в виду – Денниса? Или, может, Амелию?

Однако с каждым разом вопросы становились все абсурднее.

Она, конечно, знала, что люди постоянно меняются. Но знала также, что Амелия давно играла роль главы семейства.

Вернувшись в свою комнату, она поспешила извлечь из шкафа желтое платье. Как могла она так долго продержать при себе эту убийственную улику! Давна долго возилась со спичками (камин давно погас), но ткань горела плохо. Орудуя маленькой каминной кочергой, она ворошила его, давая доступ воздуху к голубоватым язычкам огня.

Она страшно устала. Руки дрожали. По-прежнему в голове роились разные вопросы. Кто убил Бена? И Арчи? Она была так уверена, что Бена убил он!

Роули не поднял бы руку на отца. Нет, он не мог!

Она пошевелила платье, и пламя вспыхнуло сильнее. Тут неожиданно ей пришло в голову, что тетушки Амелия и Гертруда, собственно, тоже ничего не смогли бы.

Деннис как-то сказал, что подозревает Гертруду.

Но Амелия по части силы и воли казалась значительнее.

И еще Амелия была куда умнее.

Был ли в самом деле хоть один след, который вел к убийце? И о котором Деннис ничего не знал?

Дафна сидела у камина, когда к ней постучался Джонни. Сначала она думала, что это Деннис, и хотела пойти открыть. Но потом вспомнила про молоток – находку Мэгги – и не решилась.

Лишь узнав негромкий голос Джонни, она шагнула к двери.

– Боже, как здесь холодно, – поежился тот. – Растопи камин. Слушай, Дафна, полагаю, я должен тебе сказать... ты же понимаешь... Я бы признался. Про убийства. То есть, про обоих.

Он смотрел на нее, мигал и говорил все быстрее:

– Ну-ну, Дафна. Подойди, присядь. Не смотри так на меня. Боже, я ведь должен был это сделать!

И пока она не успела ни о чем спросить, поспешно продолжил:

– Тут ничего не поделаешь. Смотри, Даф... Ну – ну, дорогая, если ты так воспринимаешь, я ничего не говорил. То есть, конечно, уже сказал, но...

Он опустился в шезлонг, сунув руки в карманы. Глаза смотрели полусонно, лицо прорезала тонкая сеть морщинок.

– Слушай, Дафна, ты любишь Денниса?

– Да.

– Гм, – Джонни пристально посмотрел ей в глаза. – Ты ведь что-то сожгла? Тянет паленым.

– Одно платье. Отец, о чем ты? Я ничего не понимаю. Не могу и помыслить, что...

– Я сказал, что я бы сознался. – Отсутствующим взором он окинул валявшиеся на шезлонге обрывки меховой отделки. – Долго так не может продолжаться. И притом, ведь нет другого выхода.

– Да ты что... – Она пыталась понять, чего он добивается. – Ты же с ума сошел. Тебя арестуют. Обвинят в убийстве.

– Нет, – покачал он головой и даже слегка улыбнулся, – я бы сам себя обвинил. Что это было за платье, Дафна? Эти маленькие обрывки мне что-то напоминают. Это платье, в котором ты была, когда...

– Когда убили Бена.

Отец украдкой покосился на нее и отвернулся к камину.

– Понятно, – протянул он, не глядя на дочь. Потом со вздохом добавил: – Теперь мне совершенно ясно, что нужно это сделать.

– Да ты пойми, – в сердцах вскричала Дафна, – что это я должна пойти на жертву...

– Нет, детка, нет. Я жертвую собой не для тебя. И не ради кого-то еще. Послушай, здесь все очень просто. Ты знаешь, какие у меня сестры. У обоих своего рода мания величия. Частично в этом виноват и я. Я всегда лишь следовать за ними. Но сейчас их положение вовсе не завидное. Обе твердо желали удалить Бена из компании. И я не знаю, как далеко они зашли.

Джонни вздохнул.

– Пойми меня правильно, Дафна. Только не плачь, держи себя в руках. Я хотел бы признаться, просто признаться и не давать никаких пояснений. Вот и все. А мой адвокат найдет наилучшие объяснения.

– Это не пройдет, – всхлипнула Дафна, и Джонни подал ей свой носовой платок.

– Ну, если хочешь, можно сначала переговорить с адвокатом. Но все дело вот в чем. Прежде чем мы узнаем, как все произошло на самом деле, кто-нибудь из вас окажется в тюрьме. Я имею в виду Амелию, Гертруду и... и тебя. Но и это еще не все. Хэвиленды – не только семья, но и компания.

– И что же будет с компанией?

– Не знаю, но что-то же будет. Да, кто там?

При виде Джонни Деннис просветлел.

– Слушай, Дафна, – попросил он, – выйди на минутку. Кстати, ты могла бы лечь спать на диване в комнате Амелии. Но что произошло?

Она все рассказала, но, к ее ужасу, Деннис вдруг всерьез задумался над этой идеей. Но в конце концов решил:

– Все же это выглядело бы непорядочно. Мы можем решить эту проблему вместе – ты, Роули и я. Каждый станет причастен к убийству. Адвокат так поведет дело, чтобы...

– Да нет же, это невозможно, нет, нет...

– Успокойся, Дафна, мысль не настолько глупа...

– Но зачем все это?

– Дело в том, – Деннис говорил очень серьезно, – что мы уверены, все это проделала Амелия. Но нельзя же допустить, чтобы Амелия последние годы жизни провела в тюрьме. А так все кончится благополучно.

Помолчав, Деннис добавил:

– Впрочем, вероятно, меня рано или поздно все равно арестуют. Мне вообще непонятно, почему они столько тянут. И лучше, если я признаюсь. Тогда у меня появится больше шансов.

– А щепка? – внезапно припомнила Дафна. – Да вы оба сошли с ума. Уходите, уходите!

Она громко беспомощно всхлипывала. Ей дали воды и нюхательной соли. Последняя подействовала так, что Дафна даже рассмеялась. Затем спокойно села, откинув волосы с лица.

– Полагаю, – беспомощно развел руками Деннис, – тебе нужно дать время успокоиться.

– Да-да, – добавил Джонни, – мы ничего не станем делать, не переговорив с тобой. Обещаю.

– Хорошо, – кивнула Дафна, – но я все же права. Это ужасно.

– Верно, – согласился Деннис. – Видит Бог, не очень-то хочется мне влезать в это дело. – Он склонился над Дафной. – Послушай, дорогая, ты очень устала. Тебе обязательно надо отдохнуть.

Он на ходу поцеловал ее, сходил в ванную и принес оттуда бутылку с теплой водой, которую пристроил ей в ноги. Затем укрыл ее и снова поцеловал, на этот раз нежнее.

Затем он удалился. Джонни, зевая, дожидался, пока он уйдет.

Но когда Деннис ушел, Дафна вспомнила, что не сказала про Арчи, под которым скрипела лестница. Впрочем, теперь это казалось уже не столь важным.

Она решила, что теперь ни за что не уснет, и тут же заснула.

Так прошел этот странный холодный день. День суеты полиции и репортеров. Прибывали и уезжали машины. По холлам и комнатам шастали люди, заполняя помещения голосами и табачным дымом.

По реке на коньках каталась молодежь, согреваясь у костров. Они-то и наткнулись на остатки старого костра с несгоревшими дотла вещами. Вещи притащили в дом.

* * *

Назавтра Дафна проснулась лишь в полдень от стука в дверь. То была Мэгги:

– Мисс Гертруда желает вас видеть. Сожалею, мне пришлось стучать. Я принесла вам чай и бутерброды. Не торопитесь к мисс Гертруде, у нее свои причуды.

Но то были не причуды.

Хотя Дафна после чая приняла горячий душ, ей казалось, что она весь месяц не переодевалась. Она находилась в отдаленной части дома и не слышала, что происходило в других местах. Она надела голубое платье, повязала вокруг шеи красный шарф. Из кармана тоже выглядывал красный платочек.

Когда она постучала в дверь к Гертруде, изнутри ответил голос Роули:

– Войдите.

Гертруда лежала в постели в неглиже, но тщательно причесанная и накрашенная. Из-за задернутых штор в комнате стоял полумрак. В камине горел огонь, в кресле сидел Роули и курил.

Хорошо, что ты здесь, Дафна, – произнесла Гертруда. – Роули, проверь, закрыта ли дверь. Итак, Дафна, все в порядке.

Она победно усмехнулась, ее глаза сверкнули. Она продолжила:

Он подойдет сию минуту. Пока об этом никто ничего не знает. Мы сохраним все в тайне. Сам он наверняка согласится. Если нет, поищем другого, но я уверена, он это сделает. Обязательно сделает.

Дафна ничего не поняла:

– Кто это? О чем вы?

– О его преподобии пасторе Лонергане. Все по закону. Он зарегистрирует ваш брак. Я имею в виду твой с Роули.